Сто дорог к океану

часть 1. Жизнь в режиме онлайн. 1

Гудки царапали уши и душили. Буквально. Где же ты, подруга? Солнце слабо пробивалось в щель между шторами, поэтому Ванда вскочила, нервно дернула их, избавляясь от противного света. Плюхнулась обратно в кресло, зажгла свечу. С ароматом океана, который вживую никогда не видела, но в тайне мечтала. Молчала, не признавалась даже маме, ведь за одни мысли о прогулке по пляжу теперь можно получить проблемы с законом.

Гирлянда тепло мерцала на стене позади, пока Ванда нервно кусала ноготь на большом пальце, но Габи наконец ответила. Сонная, растрепанная и такая несчастная, что Ванда тут же догадалась: подруга вместо подготовки к экзамену пошла в онлайн-паб. Опять.

— У нас экзамен через десять минут! — воскликнула Ванда. Запахи экран не передавал, но даже так она «учуяла» стойкий аромат перегара.

— Я помню, мамочка, — шикнула Габи, сняла очки и закапала капли в глаза. Потерла виски. — Я такой пьяной еще никогда не была.

— Да ты все еще пьяна! — воскликнула Ванда, скорее открывая второе окно, чтобы заказать бутылку воды для подруги. Жаль, робота-доставщика нельзя попросить вылить ее на голову!

Очки виртуальной реальности привычно откликались на каждый поворот головы и движение глаз. Почти невесомые, поэтому никакого дискомфорта не доставляют, даже если ходить в них целых день: и именно так живут почти все городские жители. Моргни один раз: проснется личный помощник. Два раза: откроется окно задач, появится виртуальная клавиатура. Всего можно открыть пять окон вокруг себя, чтобы выполнять несколько задач одновременно.

Габи вернула очки на место, облизала пересохшие губы и дрогнула, слыша звонок в дверь. Вздернула брови.

— Я заказала тебе воду. Открой, — скомандовала Ванда, открывая третье окно слева от себя: аудиторию, в которой вот-вот начнется экзамен: история, что б его!

Габи отправилась к двери, без слов забрала бутылку у робота-доставщика и тут же выпила половину. Упала на кровать. Кажется, она решила отвечать билет лежа. Да ее отчислят за такое!

— Габи, твою мать!

— Смотрите-ка, кто все же умеет ругаться, — фыркнула Габи. — А говорила, законы не нарушаешь.

— Не нарушаю! Сейчас же сядь, причешись и вспомни хоть что-то из билетов. Ты же готовилась?

— Угу. Приклеила шпоры на стену. Научилась читать так, чтобы глаза не бегали.

Ванда закусила язык: сквернословие нарушает закон 5.3. За первое нарушение отключение интернета на трое суток, за повторное – штраф и отключение интернета на месяц. Далее наказания серьезнее. За шпоры из интернета, конечно, не изгонят, но вот из университета отчислят, что тоже крайне неприятно. А очки тут же заметят, что Габи читает!

— Такое нельзя обсуждать, — процедила Ванда, — тут.

— Ой, да ладно! Кому мы нужны?

Ванда знала, что мать Габи работает в правительстве (главой отдела безопасности интернета, если быть точнее), значит, золотой девочке простят почти все. И сквернословие, и шпоры, и даже секретные чаты в даркнете, в которых дочурка переписывается с друзьями на темы, которые теперь под запретом. С Вандой такой чат тоже есть. И Ванда даже общается там с подругой, ведь с детства отличается особым любопытством, но каждый раз у нее трясутся колени, что их поймают и навсегда закроют доступ к интернету.

— Время! — крикнула Ванда и переключила аудиторию на главный экран. Поправила блузку, волосы, собранные в высокий хвост. Включила настольную лампу и направила свет на себя.

Подключались другие студенты, а в центре оказался их преподаватель: мужчина лет семидесяти, который своими глазами видел старый мир, участвовал в образование нового после переворота и бубнил на уроках так скучно, что слушать его совершенно не хотелось. Ванда и не слушала, по правде. Поэтому пришлось экстренно учить билеты и искать информацию самостоятельно.

Ванда старалась не задавать логичный вопрос: на кой будущим поварам история, а просто делала то, что велели: училась. Надо, значит, надо. И сейчас она сдаст последний экзамен, перейдет на второй год обучения, выберет специальность (кондитер) и немного отдохнет на каникулах.

Но сначала…

— Кто желает первым вытянуть билет? — спросил Грегори Максвелл, поправляя очки на носу с горбинкой. Седые волосы, морщинки, но вполне подтянутое тело: спортом ныне занимаются почти все, ведь это модно.

Ванда тут же вскинула руку: ждать она ненавидит. Уж лучше сразу вытянуть билет, ответить и жить себе спокойно. Зато Габи натянула одеяло до самого носа, чихнула, привлекая к себе внимание. Грегори сощурился, вглядываясь в свой экран, на котором видел всех учеников.

— Габриэла, с вами все в порядке?

— Простыла, — прохрипела она и в доказательство еще раз чихнула. Слегка фальшиво, но Грегори лишь поджал губы: помнил, кто ее мать, а потому, как и все, закрывал глаза. — Вы забыли поставить прививку в этом году? Мне следует найти ваши документы?

Габи опустила одеяло, виновато поджала губы.

— По правде, я жутко отравилась алкоголем.

Грегори шумно выдохнул, устало потер переносицу, поправил очки.

— Могу предложить вам пересдачу через неделю. Устроит?

— Еще как! Спасибо! — крикнула Габи и тут же отключилась. Пронесло! Золотая задница, а не девчонка!

2

Ванда шла по пустынной улице к парку. Пряник бежал впереди, радуясь хорошей погоде. Кинг-чарльз-спаниель появился в ее жизни полтора года назад и успел стать членом семьи. По правде, мама планировала подарить ей пса на окончание школы, но не успела.

В разгар экзаменов Ванда пришла к матери в паб, ведь та упорно игнорировала звонки, заявляя, что общаться надо вживую (так-то это нарушает закон 2.3. Леди пытается всячески спасти своих граждан от насилия, а потому запретила без лишней нужды покидать жилье. Да и зачем? Дополненная реальность заменит любой ресторан или паб, так еще и в напиток тебе точно ничего не подольют, не утащат в подворотню и не ограбят). Она давно смирилась с бунтарским нравом матери. По правде, и сама любила приходить к ней, хоть душу и кололо каждый раз, что она нарушала закон.

Вот тогда-то Ванда и заметила противную тетку, которая орала и била совсем крохотного щенка. На нее недовольно смотрели другие посетили паба, кто-то вступил с ней в спор, но только Ванде хватило духу дать ей подзатыльник, выхватить собаку и под всеобщий смех убежать.

Так у Ванды появился друг. Пряник вырос в шикарного пса с висячими ушами и длинной шерстью. Белый с рыжим, с умными глазами и мокрым любопытным носом.

Гулять пес любит сильно, а потому Ванда нашла наконец объяснение, почему и ее вечно тянет на улицу: ради Пряника, а не потому, что с ней что-то не так, ведь многие выбирали котов по одной причине: чтобы никогда не покидать свои дома. Домашние питомцы теперь есть почти у каждого: по правде, без живого существа рядом оказалось слишком одиноко. Да, победили домашнее насилие, каждый обрел желаемую свободу, но жажда живого существа рядом никуда не ушла. С собаками все еще гуляли, но с маленькими часто отказывались и от этого: на улицу без лишней нужны лучше не выходить, да и… что там делать-то?!

На руку у Ванды надет браслет, который позволяет не покидать сеть, когда выходишь из дома. Когда-то разрешали использовать очки, но быстро поняли, что это небезопасно: люди слишком отвлекались, а потому не видели, куда шли. Тогда изобрели браслеты: тот же компьютер, но не отключает тебя от мира. Одно окно мерцает над рукой, показывая все необходимое, а звук передается в наушники.

Ванда зашла в парк, вытащила наушники из ушей, отключила браслет и вдохнула полной грудью. Да, горожане предпочитают не вылезать из гаджетов, но Ванду растила Белла Ричардс, которая приучила радоваться прогулкам и замечать красоту природы.

Единственный парк, оставшийся в Городе, находится в паре минут от дома Ванды. Его оставили из-за питомцев, которых где-то надо выгуливать, ведь люди больше не занимаются такой ерундой. Нет, гуляют, конечно, но с помощью дополненной реальности, не покидая безопасные стены. Ванда и сама часто таким образом изучает красивые места нашей планеты. Особенно любит разглядывать пляжи. Зажигает ароматические свечи, чтобы создать атмосферу, и погружается в то, чего так желает душа: чтобы ноги ступили на теплый песок, нос уловил соленый и влажный воздух, запахи свежести, немного рыбы. А океан сверкал перед глазами в лучах заходящего солнца, окрашиваясь в розовые оттенки. Как же хочется оказаться там в реальности… разумеется, Ванда никому не признавалась в таких мечтах: путешествия по стране разрешены только тем, кому выписывают пропуск. Для этого нужно пройти комиссию, убедить ее, что тебе необходимо покинуть дом (спойлер: это почти невозможно, если ты не работаешь в патруле или правительстве).

Ну, или еще можно наплевать на все законы и отправиться в путь без всяких пропусков. Да, в интернет вряд ли сможешь вернуться, но никто плакать не будет. И искать тебя тоже. Исчезнуть из сети – не нарушение закона. Вот пропагандировать жизнь вне интернета, звать кого-то покинуть сеть с тобой – вот это нарушение.

Пряник бегал по тропинкам, ведь Ванда спустила его с поводка: сегодня в парке особенно тихо. Чаще всего пару человек все же можно тут встретить. Не стоит ждать, что они поздороваются, тем более, согласятся завести беседу или даже просто заметят, ведь будут погружены в виртуальный мир.

Ванда так задумалась о бренности жизни, что не заметила белку в кустах. Зато ее заметил Пряник. И как настоящий охотник, помчался за ней, забыв про хозяйку, что кричала вслед, прося вернуться. Она так-то воспитывала Пряника, и он даже слушался ее, верно подавал лапы, делал заек и поклоны, но в полтора года все еще оставался щенком, который хотел баловаться. И, если честно, Ванда его сама разбаловала, так сильно любит. Залюбленный ребенок, что поделать?

Пряник несся, словно ветер, сквозь кусты. Ванда торопилась за ним, волнуясь и злясь одновременно. Белка давно пропала из вида, но, кажется, пес чувствовал ее по запаху и продолжал преследовать.

— Я тебя накажу! — пыхтела Ванда, стараясь не отставать. — Думаешь, буду искать тебя, если сбежишь?! Ага, бегу уже, волосы назад!

Но искать будет. Непременно. К счастью, в этот раз до радикальных мер не дошло, ведь Пряник достиг конечной остановки своей гонки, когда с разгона влетел в озеро в центре парка. Ванда остановилась рядом, смахнула со лба выбившиеся из хвоста пряди, вытерла пот.

— Больше не буду с тобой гулять, — прохрипела Ванда, хватаясь за бок. Да, она занимается спортом, но бегать по пересеченной местности за молодым псом – то еще наказание. — И мыть тебя не буду!

Счастливый пес преследовал уток, радуясь жизни, прохладе и приключениям. Может, белку он и не поймал, зато нашел воду!

А Ванда вдруг рассмеялась. Летний зной перестал казаться наказанием, в боку уже не кололо, а дыхание постепенно выравнивалось. Зато в тени деревьев приятно дул прохладный ветер, остужая разгоряченное тело, что радовалось активности.

3

Что же. Одно Ванда поняла: если секс хоть чуть-чуть похож на то, что описывается в эротических романах, что ей выдала мама, – ясно, откуда столько разговоров.

Додумалась и до другого: партнеры должны слышать друг друга. Обсуждать, как кому нравится, как кому приятно. Потому что у каждого своя норма и на разные действия все реагируют по-разному.

И, ох… от описаний в книгах внизу живота собиралась сладкая истома, желание струилось по венам, бросая в жар. Ванда закрывала глаза и внезапно представляла себя на месте героини… Потом, правда, вспоминала то, что видела в интернете, и тут же пугалась своих желаний и захлопывала книгу, откидывала подальше. Но вновь хватала и продолжала читать. Щеки горели, пальцы дрожали, а тело хотело разрядки. Определенно.

Пару раз она даже планировала сделать то, чему учила мама, но потом останавливалась. Зато мысли найти мужчину и попробовать жужжали, как комары летней ночью после дождя.

Если все будет, как в книге… Ох! ОХ!

Ванда вновь закрыла книгу, растерла красные щеки, вконец запутавшись. Секс запрещен и признан похотью. Сама мысль, чтобы оказаться голой с мужчиной, служила красным флагом и прямой дорогой к психиатру. Но… но…

Четыре розовые таблетки лежали в стеклянной пиале на столе и с прищуром глядели на Ванду. А она сложила два и два: они не поддерживают иммунитет, она ослабляют сексуальное желание, да? Вот же дерьмо!

Жалобный писк привлек внимание Ванды, и она наконец заметила, что Пряника нет рядом. Обычно он всегда в поле ее зрения, а тут давно куда-то пропал. Она отправилась в ванную и рассмеялась, ведь Пряник нашел коробку со спрятанными игрушками на верхней полке, залез на бачок унитаза, пытаясь добыть пропажу, и… застрял.

— Ну и в чем был план? — поинтересовалась Ванда, спуская Пряника на коврик. — Ты избалованный парень, знаешь? У меня весь пол в твоих игрушках!

Пряник завилял хвостом, слыша любимое слово. Сильнее он любил только похвалу и подарки. Ванда закатила глаза, села рядом.

— Кто такой красивый? Пряник красивый? — заговорила она, меняя интонацию. Пряник тут же заводил ушами, склонил голову. — Такой красивый! Такой хороший!

Пес начал вилять хвостом с бешенной скоростью, казалось, это пропеллер, и сам он вот-вот взлетит. Раскрыл пасть, высунул язык, и выглядел настолько счастливым, что сомнений не оставалось – пес улыбался. Заулыбалась и Ванда, так любила получать подобную реакцию. Она раскинула руки, позвала Пряника обниматься, и тот тут же забрался на ее колени, начал лизать в лицо, пока хозяйка смеялась.

— Уговорил. Давай одну выберем, — сдалась Ванда и полезла за коробкой, где хранились многочисленные лягушки, пчелы, елки, косточки и мячики: Прянику нравилось все, что ему дарили. — Пчелку надо? Соскучился?

Ванда вручила Прянику пчелу, тот схватил ее в зубы и довольный вылетел из ванной. Кажется, угодила. Она же села на унитаз и задумалась: ее игрушки счастливой сделать не могут, к сожалению. Может… мама права? Надо попробовать? Никто не заставляет ее выходить замуж (хоть семьи ныне создавали только беженцы из сети, ведь в интернете само понятие было под запретом), да и видеться после с избранником тоже! Секс на одну ночь – это норма, если оба этого хотят. Ну, так мама говорит.

— Мисс Ванда, вам в третий раз звонит мисс Габриэла, — заявил Локи, а Ванда устало выдохнула, ведь заглушила все уведомления, чтобы никто не отвлекал от чтения. — Она прислала вам пятнадцать сообщений, общий смысл которых, что она переживает и уже ищет обувь, чтобы прийти.

Ванда фыркнула: Габи и вдруг придет к ней? Ага, как же! Скорее небеса обрушатся на землю, а Пряник перестанет гоняться за белками и притворяться уткой! У этой красавицы обуви, возможно, нет, ведь она даже в спортзал отказывается выходить, предпочитая редкие домашние тренировки.

А сердце вдруг кольнуло: вот бы Габи и правда пришла к ней в гости. Чтобы поговорить с ней с глазу на глаз. Как с мамой… если бы… если бы… не будет такого. Теперь так не принято.

Ванда плюхнулась на кровать, надела очки и перезвонила Габи. Уставшая подруга сидела в кресле, жевала чипсы и, похоже, снова мучалась от похмелья. В халате и огромным пушистым пучком, в который собрала кудри.

— Ты же знаешь, я переживаю, когда ты не отвечаешь, — заметила Габи, положила в рот три чипсипы, опомнилась и подняла пачку, вздернув брови. — Отправить тебе?

— Нет, спасибо, думаю к маме сходить.

Габи неодобрительно сощурилась, как делала всегда, когда слышала про походы Ванды к матери.

— До добра тебя это не доведет. Твоя мама…

— Я люблю ее! Она не общается со мной по-другому, ты же знаешь!

— Она тянет тебя на дно, дорогуша.

Ванда покраснела, стянула очки с носа, не желая вдруг видеть Габи. Почему она оправдывается? Почему так зависима от мнения подруги? Неужели настолько боится ее потерять? Да, у нее есть другие знакомые, но только эту наглую золотую задницу она может именовать лучшей подругой.

— Слушай… — заговорила Габи. — Есть идея устроить тематическую вечеринку. Можно одеться, как персонажи популярных фильмов. Как тебе?

Ванда вернула очки, оглядела довольную Габи, что вовсю воевала с бутылкой шампанского, ведь пробка никак не поддавалась. И правда, почему они дружат? Настолько разные абсолютно во всем! Нормы морали, соблюдение законов и правил, границы дозволенного… да, совпадали вкусы, они весело обсуждали фильмы и сериалы, но… поможет ли ей Габи, если Ванде понадобится помощь? Хотелось бы верить, что да.

4

Следующие три недели показались Ванде смазанным, серым пятном. Сначала она плакала. Потом слезы высохли, но осталась апатия. Она вспоминала, винила себя, долго сидела в душе, продолжая тереться мочалкой, словно это могло помочь. Отдалилась от мира. Иногда брала заказы и пекла торты и пирожные, но ни с кем не общалась. Не хотела. Не могла.

Оказалось, что жизнь без интернета не так и плоха. В голове стало тише, вечные уведомления не отвлекали от готовки, а Пряник отлично справлялся с ролью друга. Она подолгу гуляла с ним в пустом парке, наслаждалась теплом, иногда дождями – все приятнее, чем слушать Локи, который без устали сообщал, что она пропускает множество звонков и сообщений.

Габи пыталась связаться с ней, оставляла гневные письма, на которые Ванда сухо отвечала, что поймала жуткий вирус и не отходит от унитаза. Разумеется, Габи не верила: их прививают почти от всего, чем можно заболеть, кроме болезней передаваемых половых путем. Мол, нет секса, нет шанса заразиться, так зачем от этого придумывать вакцину? Права, конечно…

Ванда резко села на кровати, едва эта мысль оказалась в ее голове. Презерватив! Чертов презерватив!!!

Вот тут ее и правда затошнило. Она залетела в туалет, упала на колени и ее тут же вывернуло. Едва стало легче, она привалилась к стене, убрала пряди с потного лица, часто дыша. Беременности она не боялась: у нее поликистоз, врачи еще в подростковом возрасте объяснили, что у нее частые задержки, ведь нет овуляции, а, значит, и забеременеть ей будет не просто. И уж точно это не удастся с первого раза, ведь она совсем невезучая. Но вот болячки…

Еще две недели ушло на борьбу с собой. Рассказать маме и попросить о помощи? Молча пойти к врачу? Была идея рассказать все Габи, но даже в даркнете Ванда не решилась: ее же лишат айди, если узнают, что она нарушила закон! А если начнут расследование, то паб Беллы найдут, и тогда проблемы будут еще и у мамы. А в жизни Габи встретиться никогда не согласится.

Поэтому Ванда проживала все одна. И страх, и отчаяние, и дикую душевную боль. Записалась к гинекологу, делая вид, что у нее снова сбился цикл, но на деле знала, что эта девушка часто работает вне закона, значит, ей можно рассказать правду. Никаких симптомов не было, но провериться лишним не будет: все равно подошло время для ежегодного осмотра.

Две недели пришлось ждать своей очереди. Жизнь понемногу налаживалась. Ванда снова ходила к матери, даже начала общаться с Габи. Та долго обижалась, но в итоге все же простила, получив огромный торт с надписью «прости».

У Беллы просить прощения не пришлось: привыкла, что дочь не часто к ней ходит. Хоть и заметила, что Ванда стала какой-то тихой и задумчивой, постоянно озиралась, словно искала кого-то в толпе. Она и искала – Итана, чтобы посильнее ему врезать между ног за то, что забыл про защиту.

В середине июля Ванда пришла на прием к гинекологу. Женский организм и его процессы все еще остаются самыми малоизученными областями, добавить к этому процесс деторождения, который без контакта с врачами невозможен, и получаем большое крыло гинекологического отделения.

Врачи живут над больничными отделениями, работают сменами. По возможности ведут приемы онлайн, но чаще пациенткам приходится ногами идти к ним. К слову, платят врачам отлично.

Ближайшая больница к Ванде в получасе ходьбы. Жаль, она не смогла взять Пряника – он бы жутко обрадовался такой длинной прогулке! – а потому шла одна, включив музыку в одном наушнике. Паника нарастала: она успела прочитать в даркнете, сколько ужасных заболеваний, передаваемых половым путем, может протекать без симптомов. Стыд душил, ведь придется признаться врачу в том, что произошло. Да, Мелани хорошая женщина, и вряд ли ее осудит, но легче от этого не становилось.

Несколько белых коридоров, почти безлюдных ранним утром, и Ванда оказалась в нужном кабинете.

— Я же могу вам доверять? — спросила Ванда после приветствий, ложась на кушетку. — У меня… деликатный вопрос.

— Незащищенный секс? Что-то беспокоит?

Ванда мотнула головой, опомнилась, что Мелани не поняла, на какой вопрос она ответила «нет». Она и раньше бывала у этой девушки, и она всегда отличалась особой чуткостью, действовала мягко и бережено. Лет пятьдесят, стройная, собранная. Идеально выглаженный халат, словно она не шевелится в нем вовсе. Опрятный пучок из светлых волос; и ни одна волосинка не выбивается.

— Угу. — Ванда залилась краской. Скорее уставилась в потолок, желая вдруг провалиться под землю, чтобы избежать этого неловкого момента. — 3 июня. Первый и единственный раз. Я забыла про презерватив.

Мелани понимающе кивнула, осторожно положила ладонь на руку Ванды.

— Он тоже забыл. Я не осуждаю. И в следующий раз ты будешь бдительнее, правда?

— О, боюсь, я завязала с сексом. Ну его…

— Плохие партнеры случаются. Что-то беспокоит?

— Нет, но я слышала, что некоторые болезни протекают без симптомов.

— Верно. Возьмем анализы. Дата последней менструации?

Ванда устало вздохнула, аж зажмурилась, пытаясь вспомнить. Покраснела еще сильнее: не могла заранее вспомнить? Знала же, что будут спрашивать!

— Э-м… в мае. В начале. Но у меня поликистоз, такие задержки часто бывают. А еще экзамены… стресс…

5

Отказ. Медотвод. Навсегда.

Словно Мелани не сказала, что так будет.

Словно Ванда и правда верила, что ей разрешат стать мамой.

Прошло две недели после осмотра у врача. Ванда вроде пришла к решению, искренне веря, что у нее не отнимут право родить. Уже почти выпила таблетки, но сначала решила убедиться, что ей позволят родить официально. Мелани ведь могла ошибиться! Но нет. Пройдя все проверки, ее анкета получила отказ.

По правде, в какой-то мере она испытала облегчение, ведь едва представляла, что и правда сделает аборт, чтобы забеременеть еще раз через год, по коже шли мурашки. Она уже ждет ребенка. Что за глупость?! Почему так несправедливо?! Какая разница, как это случилось, если в итоге правительство получит то, что ему нужно – нового гражданина?!

Но нет. Беременность от мужчины ныне под запретом. Беременность ранее двадцати одного – преступление.

Идиотский мир… как же Ванда его возненавидела. В миг, когда узнала, что не имеет права родить того, кого уже носит под сердцем.

Ванда села в кресло, позвала к себе Пряника, так необходима была поддержка хоть кого-то живого. Маме она так и не рассказала: боялась ее реакции. Но понимала, что скоро все же придется признаваться, ведь самой ей не справиться.

Ванда надела очки и набрала Габи: ее последний шанс выйти из этой ситуации без потерь.

— Смотрите-ка, кто про меня вспомнил! — ответила Габи. — Я уж думала, ты больше не хочешь меня знать.

— Прости, — ответила Ванда, отчаянно гладя Пряника, ведь, по правде, она догадывалась, какую реакцию ждать от Габи. — Мне дали медотвод от беременности.

— Что? — Лицо Габи вытянулось, она резко села, а ее кудряшки запрыгали в такт ее движений. Сегодня она была трезвой, вроде даже без похмелья. Но все равно какой-то другой: губы опухли, покраснели, глаза словно светились, а на шее виднелось красное пятно, которое подруга скорее спрятала воротом кофты. — Тебе… двадцать исполнилось неделю назад! И мы даже не отпраздновали, к слову…

— Угу. И уже в двадцать ты можешь встать в очередь, чтобы после двадцати одного сразу забеременеть, — напомнила Ванда. — Но мне отказали. Не гожусь. Слишком больна, понимаешь?

— Ну, поздравляю! Это же классно! — Габи размяла мышцы, нервно оглянулась в сторону ванной, но тряхнула головой и натянула улыбку. –– Эх, вот бы мне тоже медотвод… я как представлю этот ужас! Да, квартиру дадут с двумя комнатами, но… не стоит оно того. Вечно рядом будет ребенок, орать, что-то требовать… так что, поздравляю, подруга! Маму, что ли, попросить мне тоже медотвод нарисовать…

Вот об этом Ванда и подумала вчера, когда несколько часов глядела на слово «медотвод», не веря, что ей и правда отказали в праве стать матерью. Про маму Габи.

Нервно облизав губы, чтобы не вспылить – настолько мерзко слушать восторги подруги, что мечты Ванды пошли крахом. Вроде Габи не раз слышала о планах Ванды стать мамой, знала, как ей это важно, но, видимо, ни разу так и не услышала по-настоящему – перешла к самой тяжелой части своего плана.

— Давай поговорим. Мне очень надо с тобой поговорить, –– серьезно сказала Ванда.

— Да, конечно. Слушаю.

Габи вытащила пачку чипсов, зашуршала пакетом, а Ванда вдруг поняла, что нет у нее подруги. И не было никогда.

— Габи, это очень важно. Пожалуйста! Мне очень нужна помощь.

— Так я слушаю! Прислать тебе чипсов?

Ванда и сама эгоистка, разве нет? Отдалилась, игнорировала, потому что не готова была общаться, а теперь вернулась к Габи с одной целью: чтобы ее мать нарисовала ей справку и помогла изменить даты, чтобы ребенок Ванды получил айди.

— Не тут. Я не могу говорить об этом… тут.

— Потемки нашей души? — Так они называла даркнет.

— Нет, не там. Давай… увидимся. Я могу прийти к тебе…

— Э-э, нет, Ванда. Вживую не общаемся. Зачем?

— Мне правда очень надо поговорить. Без… лишних… — Ванда добавила про себя «ушей». Габи ведь не глупая, сама должна понимать, что каждый их разговор, все переписки анализируются искусственным интеллектом, и все подозрительные отправляются на проверку человеком. — Пожалуйста.

— Ванда, это запрещено законом. Даркнет – да, но дальше я не зайду. Никогда.

— Да мы соседки! Робот от меня к тебе всегда едет не дольше трех минут! Габи!..

— Слушай, — Габи перепорхнула за стол, забралась на стул с ногами и игриво вскинула брови, — давай лучше твою днюху отметим?

— Мне правда очень нужна помощь. — Слезы покатились по щекам. Ванда никогда не была такой эмоциональной, но теперь не могла себя сдерживать, столько тревог выпало. Так еще и гормональный фон меняется! — Пожалуйста…

— Давай так: вечеринка-сюрприз! Я все организую, тебе только прийти, — щебетала Габи так весело, словно и правда не видела, что Ванда плачет. — Дату сообщу позже!

Габи отключилась.

♾️

Привычный мир рушился на глазах. Все, во что верила Ванда, оказалось лишь пылью. Искрящейся пылью, брошенной в глаза, для сокрытия правды. Как же хотелось и дальше закрывать шторы поплотнее на окнах, чтобы не слышать крики незнакомцев по ночам, делать вид, что другого мира не существует, все хорошо, но, кажется, Ванда так больше не может.

Часть 2. Дорога пахнет солью. 6

Аластор Кинг проснулся от настойчивого стука в дверь. Пару раз кто-то гавкнул. Он недовольно сжал простыню, закопался лицом в подушку: плевать на всех.

Незнакомец не сдавался. Вскоре стук сменился, заставляя Аластора хмуриться: к окну перешли? Он все же сел, потянулся, размял затекшую шею и заметил силуэт за просвечивающей шторой. Пригляделся: да это же девчонка! Ладно, это может быть весело.

Он встал, натянул джинсы и наконец открыл дверь. Девчонка тут же подошла к нему, нервно сглотнула, оглядывая его голый торс. Он усмехнулся, так она пялилась, стараясь не опускать глаза ниже, напрочь забыв о его лице. Ясно: городская.

— Голого мужика раньше не видела? — усмехнулся Аластор. — Могу штаны снять, так интереснее будет.

Девчонка вскинула голову, нашла наконец его глаза. Красива, бесспорно. Совсем юна, брюнетка, легкие волны ниже лопаток. Макияж вроде есть, или ей повезло от природы с длинными ресницами и темными бровями, черт его знает. Спортивная, подтянутая, далеко не хрупкая. И… нет, все же безумно красива! Топик застегивается спереди на молнию, облегает талию и выделяет не маленькую грудь. Шикарную грудь… вот теперь уже он пялится куда не следует. Поэтому перевел глаза на шавку, которую она держала в руках. Мелкий с интересом его оглядывал, виляя хвостом, и морда такая, будто бы улыбался. Гадость какая. Собака должна быть не такой!

— Меня отправила сюда Изабелла Ричардс. Сказала, ты можешь помочь мне добраться до лагеря беженцев на Юге.

Аластор вернулся к ее лицу. Вскинул брови: попутчица? Городская девка с комнатной шавкой? Да ни за что! Единственное их достоинство – внешний вид, ведь они, поняв, что мужчин вокруг них больше нет и провоцировать некого, стали одеваться чертовски сексуально, выделяя все свои достоинства. Кажется, правду всегда говорили: девушки одеваются не для мужчин, вовсе не для того, чтобы привлекать их внимание, а для самих себя.

— Белла? Кто она тебе?

— Мама.

— Мама… — протянул Аластор, складывая в голове пазл. Устало вздохнул: придется терпеть девчонку и шавку в машине. Дело дрянь. Хотя… красивая же! И грудь какая – ух! — И зачем городской девчонке на Юг?

— Не твое дело. И ты можешь одеться?

— Я одет, — пожал плечами Аластор и подошел к чайнику, скорее щелкнул кнопкой, насыпал пару ложек кофе в чашку.

— Я заплачу, — сказала Ванда, несмело заходя внутрь за ним. Закрыла дверь и отпустила шавку. Тот тут же забегал по комнате, обнюхивая вещи.

— Четыре тысячи.

— Сколько?! Да ты с ума сошел!

— Четыре тысячи. И я все еще не знаю, как тебя зовут. Хотя нет, стой-ка… — Аластор довольно улыбнулся, поворачиваясь к девчонке. — Дочь Беллы Ричардс, городская фифа с собачкой. Значит, Ванда. Так?

— Откуда ты знаешь мою маму?

— Да так. Кофе?

Ванда мотнула головой, несмело села на край его кровати. Поморщилась, словно поняла, что тут происходило вчера вечером. Кстати, куда делать та девушка? Как ее звали-то? Хм, он помнил только ее грудь и то, как она стояла на коленях перед ним.

Аластор налил себе кофе, сделал обжигающий глоток и немного расслабился, ведь мозг наконец просыпался. Еще раз оглядел Ванду, что с нескрываемым ужасом осматривалась, залип на ее декольте. Как же хороша…

Он помнил ее восьмилетней пигалицей с двумя косичками, ведь пару недель прожил у Беллы Ричардс. Уже тогда было ясно, что ничего путного из нее не вырастет: девчонка училась в онлайн школе, вовсю твердила о каких-то блогерах, как здорово жить в сети, мечтала скорее переехать в свою квартиру, чтобы перестать нарушать закон с матерью.

Ах да. И постоянно спрашивала у Аластора, с какого перепуга он с ними живет. Угрожала, что сдаст его, но мать доходчиво объяснила, что иногда людям надо помогать.

Ванда, впрочем, его не помнила. Ну, или делала вид, что не помнит. Может, оно и к лучшему.

— Четыре тысячи, Ванда, и я довезу тебе до Юга. А по дороге беру все расходы на себя: жилье, еда, вода, корм твоей шавке, что там еще надо?

— Он не шавка. Его зовут Пряник, порода кинг-чарльз-спаниель, — процедила Ванда. — Отдам команду – он тебя загрызет.

— Типа, «не подходи, дурак, у меня черные кружевные трусы по карате?», — фыркнул Аластор, подтащил стул и сел напротив Ванды. Улыбнулся, так внимательно она снова разглядывал его торс, мило краснела, смущалась, от чего стала вдруг еще красивее. Особенно в полутьме его номера, пока сидела на незаправленной кровати. — Пряник? Серьезно?

— Оставь Пряника в покое. Он мой друг, ясно?

— Допустим.

— И ты не трогаешь меня. Вообще. Никакого секса.

Ну, вот. Испортила все веселье!

— Хорошо, я не насильник. Не трогаю тебя, пока ты не дашь согласие.

— Никогда. И согласие, если что, это твердое и внятное «да»!

Аластор кивнул: насиловать и правда ни за что не станет, но вот добиться теперь обязан. Игра начинается!

Другой вопрос, откуда такое отвращение к сексу. Была бы она просто городской дурой с промытыми мозгами, то вряд ли бы стала акцентировать на этом внимание. Значит, опыт был. Скорее всего весьма неприятный. Изнасилование? Или идиот, что сделал очень больно в процессе?