Стражевый компас

Пролог

Камни, расплавленные в стекло, хрустели под ногами. Этот режущий звук вспарывал мертвенную тишину и пустошь вокруг.

Шагая вперёд, я всем нутром ощущал, как гаснут последние всполохи жизни, некогда самой прекрасной твердыни во вселенной. Опустошённая, изуродованная, она прощалась с последними потоками виты.

Не родить ей больше новые племена, не поднять могучие леса, не напоить кровью своей глубокие океаны.

От каждой моей поступи она где-то глубоко, в недрах, стонала и содрогалась в предсмертных судорогах.

Я помнил, как создавал её Отец, как вдыхал в неё жизнь и любовался своим творением. Народы, заселившие этот мир, назвали его Селестией.

Внутри горело от досады, от того, что не сберегли, не отстояли.

Измотанный последним боем, такой же изнеможённый, как эта твердь, я плёлся в неизведанном направлении. Да и какая разница теперь куда, главное — идти и держать меч наготове.

Пепел, как единственный попутчик суетился вокруг, оседая на меня серой пылью с запахом гари. То, что осталось от тёмных тварей и то, что осталось от моих возлюбленных братьев и непобедимых воинов. Они навсегда останутся для меня непобедимыми.

Под рёбрами болезненно кольнуло. В голове возникали образы моих соратников, друзей. Я мысленно перечислял их имена: Арелим… Каниэль… Ронилай… Ноэль… Элирой… Дорилай… Ириэль… Никаэль… Тиэль… Кавиил… Станиил…

Какой-то неизвестный божок получил свою кровавую жертву и упокоился до следующей жатвы, хотя нет… Я ещё жив.

Временами пепел нервным крошевом разлетался, как рой надоедливых мух по сторонам, а иногда мягко и безмятежно крупными хлопьями падал с небес, зачаровывая своим неспешным танцем. Даже среди этого праха я понимал, кто враг, а кто брат.

Светило сквозь серую хмарь тускло маячило, как сигнальный фонарь, только сигналить было уже некому.

Я единственный на этой выжженной тверди, не считая притаившуюся где-то тёмную тварь, решившую поиграть со мной в прятки.

Каждая клетка моего тела ощущала пристальный взгляд невидимого противника. Он где-то рядом, подло выжидал и выматывал.

Ехидный смешок заставил резко обернуться. Никого. Злорадное хихиканье, по очереди раздавалось со всех сторон, на которые я молниеносно реагировал, вращаясь вокруг своей оси, прикрываясь крыльями. Но враг не спешил появляться.

Ну вот, финал уже близок - либо он, либо я, как извечная партия белых и чёрных, третьего не дано.

Крылья дугами распахнулись за спиной, перед тем как снова сложиться и вытолкнуть меня в поднебесье. Несколько оборотов в воздухе заставили сердце биться быстрее, от чего аурум в крови закипал, делая меня неуязвимым. Лучший дар от Отца за великую преданность и безропотное служение, дар, который спасал моих братьев и меня в бесконечных битвах. Но не в этот раз…

Кто ты неизведанная тварь, что погубила моих белокрылых воинов?

Приземлился.

Росчерком меча распорол пространство, вызывая преступника на последнюю дуэль. Воздух вздрогнул. Меч в моих руках вспыхнул праведным огнём.

Время остановилось, а мне хотелось повернуть его вспять, на семь дней назад, когда все были живы.

В тот самый день, когда раздался звук сигнального горна…

…Мы стояли на высокой вершине Агилона и тихо возносили молитвы в лучах восходящих Светил: «Fides — Вера»; «Spes — Надежда»; «Amare — Любовь».

Бледно-жёлтое сияние Веры дарило бесстрашие. Нежная бирюза Надежды делала нас непоколебимыми.

Призрачно — розовое свечение Любви вселяло в нас жертвенность и милосердие.

Мы воспаряли ввысь, подставляя лица светилам. Окунались в яркие лучи и впитывали их, как самый изысканный нектар. Благодать окутывала нас под величественный сонм небесных песнопений. Наши крылатые силуэты плескались в рассветной неге и не было ничего лучше в этот момент во Вселенной.

Но в один миг хрустальное утро рассыпалось…

Рассекая пространства, мы явились на Селестию по первому зову, но оказалось слишком поздно.

Нас встретил Страж. Его тело больше чем наполовину было обожжено неизвестной тьмой. Тяжёлое дыхание говорило о том, что осталось ему не долго.

Оглянувших вокруг, мы ужаснулись от увиденного. От племён и народов, заселявших эту твердь, осталась лишь зола.

Отряды Стражей не устояли перед не изведанной нечестью. Их тела, хаотично разбросанные по сторонам, были полностью покалечены мраком, никто из них не успел поднять даже меч.

Это была не битва, это была настоящая бойня. Жаль, что в крови Стражей так ничтожно мало аурума, можно сказать, что и нет вовсе. В отличие от нас – высших ангелов, кровь которых, чистое золото.

Кто осмелился на такой дерзкий поступок, кто уничтожил целое мироздание, сотворённое Отцом?

По очереди возносились над землёй, внюхивались в воздух, вслушивались в землю. Ни-че-го.

Одно поняли — это не чёрные, точно не Люци. Хитросплетённые козни падших мы предугадывали наперёд, мы чувствовали их всегда, знали уловки и стиль свойственный только им.

После Первой Ангельской Войны обе стороны честно придерживались подписанного мирного договора, все чтили установленные правила.

С тех самых пор каждый занимался своим делом — они измеряли тьму, мы берегли свет. Небо для тёмных было закрыто раз и навсегда, как главный урок для остальных. Они оставались в междумирье – между твердью и небесами.

А сейчас кто-то новый, мощный, неизведанный противостоял нам.

В поисках «непонятно — кого — ищем» обшарили всю Землю. Безуспешно.

Обескураженные, мы оглядывались по сторонам.

— Ради чего нужно было устраивать эту расправу, непонятно? — задумчиво произнёс Ронилай и отбросил обугленный мелкий камень в сторону, который так внимательно до этого разглядывал. — Что-то не так.

Стоило Рони только высказать мысль, как светило этого мира, которое здесь называли Солисом, вдруг мигнуло несколько раз и утратило свечение, превратившись в тусклое марево. Мощный порыв ветра ударил в лицо пеплом и песком.

Глава 1. Город мечты

Вышла из маленькой прилегающей улицы на главную площадь Димерстоуна

пятой столицы империи Арксан.

Несмело шагнула из тени вперёд и невольно зажмурилась от яркого солнца. Привыкнув, открыла глаза.

Толпа собравшегося народа цветными пятнами неспешно прогуливалась по брусчатке из белого камня, на фоне таких же стен и колонн. Недаром эта площадь носила название «Светлый лик».

Оглянулась по сторонам. Замысловатые фасоны нарядов, пёстрые ткани, незнакомые ароматы, откликнулись в моей душе полным восторгом. Таращилась, как дикарка на всё вокруг, и улыбалась.

Вслушивалась в разговоры. Улавливала причудливые особенности языковых диалектов: некоторые звучали, словно чарующая песня с протяжными звуками; некоторые, рокотом дикого зверя, а некоторые и вовсе напоминали щебетание птиц — невелиц.

Я впервые в жизни видела такое многообразие людей в одном месте. Захватывающее дух зрелище. Эйфория кружила голову, и я сделала ещё шаг вперёд.

Димерстоун, город на границе трёх государств. Город — ярмарка; город — праздник; город, где смешались расы и мировоззрения; город, где нет места предрассудкам и застоялым убеждениям. Город...где я хочу быть.

Словно тонкая травинка, подхваченная горным ручьём, закрутилась и понеслась, погружаясь в водоворот столичной суеты.

Витрины имперского центрального магазина привлекли внимание издалека, светящимися звёздами плетёных гирлянд и еле уловимыми звуками механической шарманки. Тихая мелодия захватила в плен, отголоски шумного города стихли и мне показалось, что эта музыка предназначалась только для меня.

Повинуясь зову, устремилась к яркой инсталляции. Небрежно растолкнула встречных прохожих, чтобы оказаться возле знаменитых витрин.

О них знали, даже в малых городах, о них складывали легенды и приравнивали к одному из чудес света. Мифы гласили, что созданные сюжеты живые, способные увлечь за собой в пространство фантазии и грёз. Воздвигали их великие и выдающиеся мастера и художники текущего времени. Творения эти недолги и менялись к почётным датам и торжествам.

Праздник Листопадов девятого месяца, уже завтра.

Приблизилась, передо мной витрина в три человеческих роста, подсвеченная огоньками цвета лимонной фрезии. Коснулась холодными ладонями стекла, вгляделась сквозь прозрачную преграду, в надежде увидеть все тонкости удивительного зрелища. Подняла глаза наверх, а оттуда на меня смотрел Ангел. Он сидел на тонком полумесяце и держал букет из оранжевых остроконечных кленовых листьев. Вокруг него, в воздушном пространстве кружили былинки от нежно жёлтого до жгуче красного цвета и медленно оседали вниз.

Красивая мелодия звучала в моей голове и погружала в атмосферу таинственности.

Ангел резко опустился ко мне на широко раскрытых шуршащих за спиной белоснежных крыльях и завис в воздухе напротив меня. Передо мной оказался ребёнок со златокудрыми волосами, нежной полуулыбкой на детском лице. Его серебристые глаза внимательно меня рассматривали, будто пытались во мне что-то увидеть. Протянул руку и прижал ладонь к моей, только стекло разделяло наше прикосновение.

А в голове плясала мысль: «Не может быть... Чудо! Настоящая магия и волшебство! Они и вправду живые, эти витрины!»

Счастье затопило душу и слезинки вот-вот скатятся по моим щекам. Чтобы не расплакаться окончательно от избытка чувств, начинаю часто моргать, и невидимая дымка покачнулась, рассеялась, унося с собой малыша — Ангела. Он исчез, словно ничего не было. Это всего лишь мираж, мои фантазии.

Подняла голову вверх, златокудрый ребёнок по-прежнему сидел на полумесяце, его крылья совершали плавные движения, не давая жёлто-красным былинкам упасть, очередной взмах поднимал их вверх, закручивая в маленькие вихри.

Сказка рассеялась, музыка остановилась. Вновь слышу шум улицы и звуки многочисленной толпы. В этот момент огни гирлянд погасли и с зеркальной поверхности витрины на меня смотрела девушка в бесформенной куртке, в свободных штанах, в вязаной шапке, натянутой почти на глаза.

Нет, на Смотровую башню сегодня не пойду. Для первого дня в столице, приключений достаточно.

Дорогу до нового жилья запомнила хорошо, сражённая наповал произошедшим, побежала обратно.

Свернула вновь на маленькую улочку и по освещённой дороге, двинулась к набережной. Постепенно помпезные высотные здания центральной части города, сменились на низко этажные домики с черепичными крышами малого района. Накануне праздника Листопадов, незаметно наступившие сумерки, принесли первый холод.

Растёрла руки в надежде согреть озябшие пальцы. Подышала в ладони, появившееся прозрачное облако пара, подхватил и забрал с собой стремительный ветер. Вышла на набережную и замедлила шаг, любуясь открывшимся видом. В зеркальной глади реки отражались тонкие уличные фонари, стройные ряды живописных построек старинной архитектуры, отблески первых звёзд на вечернем небе. Очередная сказка большого города.

Перебежала выгнутый дугой мост, нырнула в арку между зданий и вот знакомая вывеска над входом «Дом стипендиатов под патронажем имперского совета». Довольная «влетела» в подъезд, перепрыгнула через несколько ступенек, и я на нужном этаже. Отдышалась и открыла дверь своим ключом.

Своим!

Ввалилась в прихожую крохотной комнатушки, которую делила с Тайрой.

— Ива, ты где пропадала? — с огоньком упрёка в глазах спросила Тай.

— Ну, почему ты не пошла со мной. А…? — заключила её в объятия, но она ловко увернулась и осуждающе приподняла бровь. — Это невероятный город, Тай. Просто фантастика! С нашей глухоманью не сравнить. Здесь начинается будущее! — Я кружилась и танцевала по комнате, напевая незамысловатую мелодию.

— Тебя искал Винс. Ты стащила его куртку?
— Не переживай, сейчас отдам.

— Не надо, — мы развернулись в сторону дверей, где собственной персоной стоял Винс.

Как назло, появился в ненужный момент. Чему удивляюсь, это так на него похоже.

Винсент Колдрей всегда оказывался рядом, с того момента, как мы впервые встретились.

Глава 2. Последний день

Солнце ударило по глазам, когда вышел из салона на трап пассажирского летуна «Воздушной Императорской Компании-ВИК». Сложил ладонь козырьком, всматриваясь в толпу. Ждёт...? Не ждёт...? Гадаю, словно юная девица на конфетных фантиках.

Очередная серия испытательных полётов окончена и я, молодой офицер отправлен в долгожданный отпуск.

Аэровокзал гудел от собравшегося народа.

Встречающие махали табличками с именами, другие готовили объятия. Провожающие трогательно смахивали слёзы платком и помогали будущим пассажирам нести разных размеров багаж.

Спустился с трапа и.…возле колонны главного входа стояла она... Сердце ускорилось, словно выпавший шарик из кармана, который с каждым ударом об пол, сменял размеренный темп на беспокойное стаккато.

Как оголтелый мальчишка рванул к ней. Она была прекрасна, моя звезда, мой воздух - Райлин Ратовски. Я всегда называл её полным именем. Никогда Лин. Никогда Рай, хотя для меня она им и являлась.

Смоляные волосы идеальными волнами спускались до середины плеча, лазуревое платье в цвет её глаз, плотно облегало точёную фигуру. Даже туфли на высокой шпильке не мешали ей приблизиться ко мне походкой дикой чёрной кошки - такая же хищная и беспощадная своей красотой. МОЯ.

Сладострастный поцелуй после долгой разлуки, вдруг обжигает болью…

Чёрт...! Опять уснул с сигаретой во рту на диване. Когда наконец брошу?

Очередная неспокойная ночь. Вновь этот сон — воспоминание, терзал меня на грани реальности и полудрёмы.

Старые травмы сковали тело жгутами, спазмы не давали свободно дышать. Это всё девятый месяц года – дождливое межсезонье. Чтоб его!

Праздник Листопадов уже завтра, а это значит, что истекает моя пятилетняя служба в конторе у Гордиана Варда. Надеюсь, последний день пройдёт так же без приключений, как прошедшие в этом году – без единого заказа. И я уеду подальше из города в какое-нибудь забытое, простолюдное место на окраине империи, где никому не будет до меня дела, где на маленьких улочках можно встретить одного – двух человек, а иногда, вообще никого. Устал от столичной суеты и душной толкучки прохожих.

Только мои мечты «поплыли» в сторону тихой жизни в глуши, как раздался звонок связника.

Перекатился набок, встал, заплетающимися ногами дошёл до стола и взял трубку.

Я заранее знал, что это Гордиан, за последние пару лет, только он интересовался моей жизнью, но исключительно по делам.

- Да, Горди...и тебе хорошего дня!

У нас сложились рабоче — приятельские отношения: дружили на службе, после – разъезжались в разные стороны.

Не смотря, что Вард старший в нашей служебной иерархии, он не против, того, как мы сокращали его имя, вместо Гордиана Варда, просто - Горди.

- Хорошо...зайду в отдел «Артефактов». Буду через час, - бросил трубку.

Неужели заказ, а я так мечтал о спокойном дне.

Только сейчас понял, что даже не удосужился переодеться в домашнее, так и уснул в потёртых штанах и белой спортивной майке.

Принял быстро прохладный душ и сменил одежду. Выпил крепкий ковей. Схватил дорожную сумку и отправился на стоянку, где ждал меня мой моторон высшего уровня, с прозрачным верхом и цветом ночного неба. При лунном свете, казалось, что он и вправду мерцал серебристой пылью, напоминая яркие точки на небе.

Моторон подарил мне отец на окончание Лётной Академии с золотой звездой. Приручал своего зверя на горных серпантинах, в путешествиях в Крайние леса, где о хороших дорогах знали, но не видели отродясь. Чувствовал себя воином из старых баллад, который приручил дикого коня, который стал ему надёжным другом и не раз спасал всаднику жизнь.

Сколько же было надежды у отца на своего любимого наследника. Сколько гордости за летателя «номер один» в академии. Но всё ушло в пустоту. Оставил прошлое позади, только не смог отказаться от своего железного зверя с мотором.

Через четверть часа я стоял у стеллажа в отделе «Артефактов», где добродушный Лим вручал мне компас.

Эх, последний день его держу. Вспомнил своё первое дело, в качестве стажёра, когда это чудо техники попало ко мне в руки. Для нас, летателей, уметь выстраивать координаты и правильно «читать» показания с компаса не составляло ни малейшего труда, но то, что называли компасом в конторе у Варда, не имело никакого отношения к настоящему компасу, который был в понимании обычных людей. Наш аппарат был настроен на объект, считывал его в толпе и указывал путь к цели.

- Горди просил тебя к нему зайти, как появишься, - почесал вихрастую рыжую макушку Лим.

- Заскочу, - махнул ему рукой, желая удачного дня.

Дверь в кабинет была открыта и за столом, уткнувшись лбом в ладони и о чём-то глубоко задумавшись, сидел Гордиан Вард. Непривычная для него поза, ведь он такой не сгибаемый, как его имя. Только Полин называла его мягко, как умеют только женщины – Диан. Горди для работы, Диан для жены.

Из приличия постучал костяшками пальцев о деревянный косяк, прося таким образом разрешения войти. Вард даже не повернул голову в мою сторону, просто коротко произнёс:

- Заходи.

Сел напротив, не спрашивая позволения. На служебный этикет, в конторе не отвлекались, считали это ненужным «шарканьем», отнимающим много времени от действительно важных дел.

- Завтра заканчивается срок твоей службы. Продлишь соглашение?

- Нет, - короткий ответ от меня, - свою норму отработал. Последний день - последний заказ. И всё… Компас получил. Исполню всё чётко согласно инструкции и моему богатому опыту, - ухмыльнулся и качнулся назад на спинку стула.

- И куда дальше? - наконец Горди поднял голову и посмотрел на меня, вернее, сквозь меня, обращаясь ко мне и одновременно в пустоту.

- Приглядел одно тихое местечко на границах.

- Тогда до завтра. Жду полного отчёта по делу, - сухо и ясно. Ничего лишнего, в этом весь Гордиан Вард.

Отъехал от конторы до ближайшего перекрёстка, в маленькую закусочную, где я часто останавливался днём съесть хорошо прожаренную отбивную. Заодно изучу заказ и проверю координаты.

Глава 3. Старые друзья

Связник нервным дребезжанием разрушил тягучую тишину старого кабинета. На поверхности деревянной коробочки красовалась цифра один.

Звонил Баркли.

— Да, Элай!

Из динамика доносилась обрывистая речь Ловца. Он был крайне зол.

Выслушав эмоциональную тираду Баркли, задумчиво ответил:

— Скоро буду, — и отключил кнопку связника.

Слова Эла вернули меня на три недели назад. В то утро, как назло, сломался мой старенький моторон, а за окном грозовые раскаты предвещали о скором дожде.

Они заставили Грегори, моего пожилого пса рвануть в ближайший угол. Где он, уткнувшись носом в пушистые лапы, поскуливал и сотрясался от страха.

Злополучный ливень не заставил себя долго ждать. Он ворвался в город и задержался там на несколько суток, как полноценный хозяин.

До работы добрался на заказном мотороне не в лучшем настроении. В конторе всё не складывалось, видимо, этот день решил устроить мне забастовку. Домой отправился пешком, чтобы хоть как-нибудь развеяться от навалившихся проблем. Не помогло.

Вымокший до самой последней нитки, из конторы вернулся в прескверном состоянии. Никакой зонт не спас от вездесущей воды.

Через силу улыбнулся Полин.

Я никогда не позволял себе отягощать её своими заморочками, старался оставлять их за порогом нашего жилища, сохраняя мир для нас двоих.

Притянул к себе и нежно поцеловал жену в то место, где линия скулы плавно переходила в шею, получая в замен лёгкое поглаживание тонких пальцев по моей щеке. То самое прикосновение любимой женщины, которое как заклинание спасало от всех тревог и сомнений.

За десять лет нашего брака Полин научилась считывать моё состояние. Она каким-то неуловимым чутьём понимала, что нужно мне в конкретный момент. Её смешные истории не раз спасали от серой тоски, а лёгкий танец и мелодичный смех созвучно переплетались с моими, в моменты радости и триумфа.

Но сегодня, по непонятной мне причине, она была грустна.

Ужинали молча.

— Полин?

Она не услышала моего обращения, гуляя в своих мыслях, только морщинка на переносице говорила о том, что её что-то тревожит.

— Полин? — повторил я снова.

— А…? Что…? — вздрогнула и взглянула на меня широко раскрытыми глазами.

— Что случилось? На тебе лица нет.

Она отложила вилку в сторону, локтями упёрлась в стол, нервно теребя салфетку. Еле сдерживая слёзы, достала из кармана помятый лист с круглой печатью и протянула мне.

Уголки её красивых, чётко очерченных губ дрогнули и по бледным щекам потекли прозрачные капли.

Бегло пробежался по «сухим» формулировкам и посмотрел на самого дорогого человека в моей жизни.

Такая маленькая бумажка с буквами, сложенными в дурацкие вести, вынула из Полин всю надежду.

В груди защемило.

Подошёл к ней и протянул руки. Она, не поднимая заплаканных глаз, вложила в них свои маленькие ладони. Помог подняться со стула, крепко прижал к себе. Гладил по узкой спине успокаивая. Мне хотелось забрать боль Полин, всю без остатка.

Провёл носом по волнистым волосам. Они так приятно пахли травами. Вдохнув, шёпотом произнёс:

— Всё будет хорошо...мы совсем справимся.

— Нет, Диан! — оттолкнула меня коротким движением, — как ты не понимаешь, у нас нет шансов. Мы должны развестись.

Последние слова Полин прозвучали словно удар под дых, останавливая моё дыхание на несколько проклятых секунд.

— Нет, дорогая! Я клятв не нарушаю «…в беде и здравии…», всегда буду с тобой до последней точки, — ударил кулаком о стену, притупляя душевную боль.

Она смотрела на меня с отчаянием.

— Ты должен быть счастливым. Я не могу дать того, чего ты хочешь.

— Полииин..., — взревел я, — этого хочешь ты. Не решай за меня. Я тебя люблю, остальное неважно. Мне. Неважно. Ты. Моя. Жена. Других у меня не будет.

Я никогда не любил высокопарные слова и возвышенные фразы. Они казались мне легковесными и произносить их вслух, то же самое, что запрещать дождю падать с неба. Также бессмысленно. Только поступки должны говорить за них.

Но в тот день почувствовал, насколько каждое сказанное мной слово имело вес в моей душе. И если их оттуда вынуть, то останется пустота и холод.

Понял…что люблю Полин Вард бесконечно.

Слёзы рассекали красивое лицо моей жены, она сделала два шага назад, развернулась и убежала в спальную, запечатывая двери металлической задвижкой.

Не вынимая рук из карманов брюк, простоял некоторое время в комнате, давая, успокоится ей и себе. Поднялся на второй этаж, дёрнул ручку двери - заперта. Постучался. Полин не ответила.

В прихожей было тускло, как и во всём доме, он словно замер вместе с нами в угрюмой тоске.

Снял мокрый плащ с вешалки, который ещё не успел высохнуть после дождя. Может надеть другой? Хотя, зачем? Всё равно мокнуть.

Грегори жалобно заскулил, упираясь лбом в мою ладонь.

Я молча вышел на улицу.

Ноги сами принесли меня к маленькому бару на углу соседнего дома, под вычурным названием «Старый башмак».

Всю дорогу я думал о Полин, вспоминая нашу первую встречу.

Это был седьмой, невыносимо жаркий месяц года. Прогуливался по набережной, наслаждаясь речной прохладой. Мой взгляд остановился на девушке, которая так же, как и я спасалась от невыносимой духоты у самой кромки реки.

Голубое платье подчёркивало её изящную спину, узкий поясок обхватывал тонкую талию, на контрасте которой, округлые бёдра выглядели особенно притягательными. Низ платья зауживался чуть ниже колен, открывая стройные щиколотки ног.

Белоснежная повязка спасала голову девушки от палящего светила.

С реки подул озорник – ветер и сорвал с незнакомки лёгкую ткань. Каштановые волнистые волосы рассыпались по спине. Долго не думая, словно у соперника отвоевал свой трофей, поймал невесомую повязку в воздухе. Девушка обернулась, убирая непослушные пряди с лица, которыми по-прежнему играл ветер и посмотрела на меня глазами цвета тёмного ореха, такими же как у меня.

Глава 4. Консилиум

Ждать Гордиана Варда долго не пришлось, он прибыл в сопровождении чопорного Ратиса Строма, штатного орденского лекаря. Пока я и Вард молча прожигали глазами друг друга, Стром огладил завитки своих тонких усов и начал действовать. Долговязый и нескладный, он удивительно быстро двигался.

Ратис напоминал хорошо отлаженный механизм, в котором каждая шестерёнка знала чёткую последовательность: осмотрел пострадавшую, открыл лекарский саквояж, достал измерительные приборы, о чём-то подумал и свойственной выдержкой опытного специалиста заключил:

— Повреждений нет. Потеря сознания от нервного перенапряжения и… всё. Нам повезло, что у.…, — он сквозь окуляры ещё раз взглянул на девушку, — по внешности - знатной эйры, а по одежде - простолюдинки, сердце оказалось сильным. Больше мне сказать нечего, решение за тобой, Горди.

После слов лекаря мне хотелось выпустить внутренних псов, которых я сдерживал, чтобы не мешать Ратису работать и натравить их на Варда. Но…они так и остались на привязи.

— Как это понимать, Вард? Я чуть не убил человека, — лишь сдавленно прорычал, глядя в невозмутимое лицо главы ордена.

— Угомонись, Эл, — подошёл ко мне вплотную, — сам не понимаю, что произошло. Не слепой, тоже вижу, что это не парень. Но компас никогда не ошибался, понимаешь? На моей памяти, такое впервые: Страж — девушка и.… не раскрывшиеся до конца крылья. Надо успокоиться и проверить всю её подноготную с самого рождения. Отправлю ребят в архив, может, подобное было в прошлом. Хотя…

— Что с ней собираешься делать? — можно подумать, меня волновала её дальнейшая судьба.

Не разбилась и ладно.

— Не я, Элай…Ты, — этот человек, как всегда, не возмутим, мастер ставить людей перед фактом.

— Нет, Горди, ошибаешься. Теперь это твоя проблема. Моя служба окончена сегодняшней датой.

— Она несостоявшийся Страж. Инициация сорвалась — крылья до конца не раскрылись. Обряд нужно совершить повторно.

— Я здесь при чём? Назначь другого, — не отступал и сопротивлялся, хотя знал, что проиграл.

— Элай... не заставляй меня повторять свод правил.

Я прекрасно всё помнил. Были случаи сорванных инициаций, по разным причинам. Решались они быстро и без последствий. Мне однажды «посчастливилось» побывать на таком представлении. Один из кандидатов оказался слишком крепким парнем. Его скинули, но он каким-то чудом умудрился ухватиться за выступ и подтянуться обратно. Ловцу пришлось несладко. Ни уговоры, ни знатная драка не заставили несостоявшегося Стража прыгнуть вновь. Вот тогда остальные Ловцы пришли на помощь, после получения красного сигнала на связник. Парня скрутили и выкинули «за» … Через несколько мгновений в небо взлетела «новая птичка».

У меня таких провалов не было, если бы не эта, лежащая на земле девица.

Сквозь мысли настойчиво пробивался голос Варда, он всё-таки решил повторить заученные постулаты:

«... инициацию начинает и заканчивает Ловец в единственном лице, без посредников, так как Страж и Ловец энергетически сплетены. Ловец несёт полную ответственность за прохождение инициации Стражем...»

Стром стоял рядом и кивал, словно пытался попасть в ритм мелодии.

Хм… Спелись...

От чеканки правил, воздух в лёгких Горди закончился, и он осипшим голосом продолжил своими словами:

— Элай, эти правила не просто так придумали. Я не знаю, чем это может обернуться для вас двоих. Никто с подобным не сталкивался. Но я найду ответ. Обещаю. Закончи дело, и я со спокойной душой сниму с тебя печать Ловца и валяй на все четыре стороны. А пока…

— Можно скинуть сегодня вечером. За день немного оклемается, а позже «взлетит».

— Протестую! — раздался голос Ратиса — она не выдержит второго раза. Только через месяц, лучше три, при полном восстановлении психоэмоционального равновесия.

Как же хотелось скрутить шею этому длинному лекарю. В очередной раз военная выдержка не позволила совершить мне необдуманную глупость.

— И, Элай... — почти шёпотом произнёс Горди, словно нас могли услышать, пусть — она поживёт у тебя, — только этого мне ещё не хватало. — Несколько недель назад я встретил Деберга. Ты в курсе чем он занимается? — В ответ кивнул. — У них серия убийств, кто-то скидывает девчонок с высоты. Не удивлюсь, если эта инициация и гибель тех несчастных как-то связаны между собой. Есть вероятность, что это может быть кто-то из Ловцов. Мы не знаем в чём её феномен, не нужно лишний раз рисковать ни тобой, ни ей. Вот, держи.

Он протянул мне в четверо сложенный лист. Бумага оказалась старой, на такой сейчас уже никто не печатал. С картинки на меня смотрела девушка, похожая на древнюю богиню с раскрытыми за спиной крыльями. У подножия её голых стоп виднелась затёртая надпись «Новоявленная».

Всё интереснее и интереснее. Только этого и не хватало.

Почувствовал себя, словно обманутый мошенниками и захохотал в полный голос.

— М-да, ловко ты со мной обошёлся, Вард. Так и скажи, что не хотел отпускать меня со службы.

— Так сложилась ситуация, Эл. Извини.

Толкнул плечом своего наставника и подошёл к лежащему на земле «подбитому птенцу».

Подхватил на руки бесчувственное тело, укутанное в плащ, и отправился в сторону моторона.

— Подожди, Эл, — окликнул меня Стром, приближаясь ко мне непозволительно близко. Засунул склянки с микстурами в карманы моих штанов. — Пить согласно инструкции, — и отступил.

Стиснув зубы, стерпел. Его счастье, что руки оказались занятыми, а то уважаемый лекарь ушёл бы домой без передних зубов.

Завёрнутая в плащ и невидимая для окружающих, бедовая девчонка оказалась невесомой. Со стороны можно было подумать, что бережно несу в руках отстиранный и отутюженный предмет одежды из ближайшей прачечной.

Почувствовал, как её тело напряглось.

Очнулась.

За несколько шагов до моторона, начала дёргаться и вырываться, как глупый зверёныш, попавший в ловушку.

— Успокойся, — сжал крепче, — и не брыкайся, пока не сделал хуже, - она притихла.

Глава 5. Дом. Милый дом.

Холод проникал до самых костей. От запаха сырой земли подкатывала тошнота. Мелкие камни, как тысячи игл болью впивались в тело. Я не могла пошевелиться: ни открыть глаза, не произнести ни слова. Единственное, что оставалось – это слышать.

Незнакомые мужские голоса доносились откуда-то с высоты. Я поняла, что один из них лекарь. А двое других напряжённо разговаривали. И это пугало. Мне не ясен был смысл сказанного: какой-то Ловец должен приглядеть за какой-то девчонкой, до тех пор «пока всё не уляжется».

Неожиданно, чьи-то сильные руки подхватили меня с земли и крепко прижали к груди. Человек куда-то шёл. И чем дальше, тем теплее мне становилось. Окончательно согревшись, почувствовала прилив силы и… что могу шевелить ногами, руками.

«Успокойся и не брыкайся, пока не сделал хуже», — прозвучало над головой низким, уже знакомым голосом, который принадлежал тому самому незнакомому Ловцу.

Тело вновь сковал страх.

Меня небрежно куда-то запихнули. Когда вокруг всё завибрировало и загудело, поняла, что в моторон.

Ехали долго и молча.

Сквозь узкую щель плаща, в который меня укутали, смотрела в окно. Я до последнего надеялась запомнить дорогу. Неизвестность меня убивала, и…: «Я не понимаю, куда вы всё время меня везёте, но надеюсь, что не сделаете ничего плохого? Вы ведь служитель закона?».

На меня он не смотрел. Отвечал сухо, словно нехотя, но чувствовалось напряжение. Из его слов я узнала, что я та самая девчонка за которой нужно «присмотреть». И человек с башни захочет меня непременно найти и закончить начатое. Последнее сказанное ударило наотмашь. Я во все глаза уставилась на Ловца, не веря в то, что это правда.

Он смотрел на меня спокойно и пронзительно с оттенком усталости во взгляде.

Мои сомнения отпали, как последний жёлтый лист.

Вечерние сумерки укутали город, и мы оказались в тупиковом переулке, возле старого дома. Дверь капризно скрипнула. Внутри было темно и пахло пылью. Ловец взял меня за руку: «Иди точно за мной», — я не возражала.

Он первым вошёл в полу мрачный кабинет, нырнул в него, словно дикий зверь в нору, знающий все потаённые уголки своего убежища. Я медленно плелась за ним отчаявшейся жертвой, признавая силу хищника, у которой не осталось жизненной силы: ни к сопротивлению, ни к атаке. Ловец скинул с плеч куртку и на ходу швырнул её на стоящий возле стены диван; дошёл до кожаного кресла с высокой спинкой и вальяжно уселся в него, скрестив руки на груди.

— Как тебя зовут? — нарушил затянувшееся молчание мужчина, выбрасывая меня вопросом, из полуяви в реальный мир.

Общение с людьми мне давалось легко. Матушка Светалина говорила, что у меня особый талант вдохновлять людей на благостные поступки. Но человек, сидящий в кресле выбивал почву из-под ног.

В эту минуту я растеряла весь свой талант и пробормотала себе под нос:

— Ив, — не поднимая глаз ответила, разглядывая замысловатый орнамент на старинном, местами вытертом паркете. В этот момент я почувствовала себя жалкой, никчёмной, трусливой маленькой девчонкой, которая не могла дать сдачи старшекласснику - верзиле, цепенея от страха.

Хотелось исчезнуть, убежать в параллельные миры, если, они, конечно, есть, обернуться невидимой птицей и улететь, но не оставаться с Ловцом наедине.

В голове пронеслась строчка из одной старой песни: «Беги, детка, беги!».

Интересно, почему его зовут «Ловец»?

— А точнее? — начал раздражаться он, — я должен знать кого впускаю в свой дом и с кем проведу под одной крышей целый месяц.

Что...? Это он впускает меня в свою старую халупу?! Слышишь...? Я.…пострадавшее лицо! Никто меня не спрашивал!

Мысли крушили мой разум на маленькие кусочки, создавая вихрь хаоса и неразберихи в голове. Но, вслух я ничего не сказала.

Трусиха! Ненавижу себя за это.

Сесть мне никто не предложил. Боль в спине не давала мне покоя. Я оперлась боком о стену возле резной массивной двери, вскинула голову и встретилась взглядом с этим… хм, не нашлось слов.

— Ив...Ива...Ивана Стужева...так устроит? и — издевательским тоном ответила и демонстративно сложила руки, отражая его позу.

— Устроит, — приподнял бровь, продолжая пристально меня разглядывать, — необычное имя.

Многим, оно казалось диковинным, вычурным, чудным, но никогда не оставляло равнодушным; придавало мне своеобразное очарование и чуточку уникальности. Для девочки из пансиона это было важно, когда у тебя нет ничего – остаётся только имя. Один мой приятель, как-то обмолвился:

— Ив, у тебя сказочное имя, звучит, словно ты княжна из затерянного мира, — это вызвало в моей юношеской душе небывалый восторг и ощущение чуда. У меня сказочное имя - Ивана Стужева!

— Да... для этих мест моё имя звучит странно, — продолжила стоять, убрав руки за спину. Напряжение от всего пережитого за этот день не отпускало, внутренняя дрожь продолжала волнообразно тревожить тело.

— Сядь уже, — сдавленно процедил и указал пальцем на диван, — не стой, как наказанная.

Он взглянул на меня, как удав на грызку полевую резкое, движение и меня нет. Села на указанное место, на самый край. В стрессовых ситуациях у меня всегда мёрзли руки, и я неосознанно их растирала, мысленно отстраняясь от происходящего, погружаясь в глубокие слои апатии. Всё мое внимание сосредоточилось на холодных пальцах. Разглядывать убранство в полумраке не было ни сил, ни желания.

— Откуда ты? — возвращая меня в реальность, продолжил Ловец.

— Из Залькрайна, — полушёпотом, не хотя ответила, выражая неестественное спокойствие, — из пансиона Святой Стефании, выпустилась в этом году.

— Кто родители? Знала их? — не унимался он.

Какой сложный вопрос для меня. Сколько раз задавала его себе. Он болью проходил через солнечное сплетение, прямо в область сердца. Никто меня не искал, на Матушкины запросы никто не отвечал словно меня никогда не было.

Сколько раз я сама хотела найти на него ответ.

Глава 6. Не чайная церемония.

Давно...

В этом захудалом доме не было ни одного живого существа, не

считая меня и летучей Грызи. А женщин не было вечность.

Она плелась позади: молчаливая, отрешённая, напуганная.

Чёрт! Даже не знаю, что с ней делать. Ещё одна головная боль…

Шли по тёмным коридорам, тусклые светильники на стенах указывали нужный путь.

В кабинете было мрачно, но это единственное место в доме, куда можно пригласить гостей.

Скинул куртку на диван и плюхнулся в кресло. Всё-таки дед поставил его правильно, каждая точка комнаты попадала в поле зрения.

Девчонка дальше дверей не прошла. Опустила голову и молча разглядывала паркет.

Не наглая – плюс в её пользу. На дух не переношу развязных девиц, с которыми

возникают проблемы и которых нужно «ставить на место».

Хотелось внимательно разглядеть её лицо, но она каждый раз отводила голову и опускала глаза, не желая встречаться взглядами. Уловил только бледность кожи и

остроту скул. По мне - обычная девчонка, тощая, как подросток, в парнишечьей куртке и в широких штанах.

На женщину, в полном смысле этого слова, не дотягивала.

Однако... её волосы, золотистыми волнами плавно стекали по спине до поясницы. Она по-детски, поправляла пряди за ухо и это движение рук завораживало. Поймал себя на мысли, что хочу потрогать светлый локон и ощутить его шелковистость.

Стоп - стоп...ещё раз стоп! - говорю себе мысленно, - не смей, даже думать в её сторону. Для тебя она, как и все женщины – проклята. Над ней так же, как и над всеми, маячит знак «запрещено». Вирус, по имени «Райлин», отравил в прошлом одного летателя и оставил кровоточащие язвы на измученном сердце.

Ив…Ива…Ивана Стужева…

Так звали мою новую знакомую, которая сегодня утром не стала новым Стражем и не отправилась в Агилон.

Вскинула гордо голову и обожгла зеленью раскосых глаз. Тонкий аккуратный нос. Пухлые губы, казались слишком яркими на бледном лице.

«Дикая, лесная нимфа» пришла на ум мысль.

Девчонка оказалась с характером. Храбрилась, как маленький воробушек и не понимала, что перед ней сокол.

Блондинки не были моей слабостью. Холодные, не выразительные, слишком не по мне. Я любил брюнеток, особенно одну… олицетворяющую огонь жизни и дикую страсть.

Но это было тогда…

Гостья не искрила броской красотой, но в ней что-то притягивало; что-то неуловимое, колдовское. Девушка загадка, со странным именем из холодной страны «Ив…Ива…Ивана Стужева».

Жалкой Ив не казалась, растерянной, уставшей - да. Держалась отстранённо и мёрзла. Растирала пальцы. И гордилась своим нелепым именем «Дарованная богом стужа».

Усмехнулся этому факту, но он тут же растаял, когда возник её образ. Несколько часов назад. Бездыханное тело сломанной куклой парило в воздухе, на одном крыле, в коконе синего эфира. Я находился здесь, но мысленно в том моменте и меня накрыло… Пульс двести ударов в минуту, холодный пот ручьём вдоль позвоночника…

- Не могли бы Вы, угостить меня чаем? – Что...? Её вопрос резко возвращает в действительность. Выдыхаю. Всё в порядке…

Законы гостеприимства давно не для меня. Плевать на хороший тон и манеры. Я уже не эйр, а простой парень из тайного ордена Ловцов.

Глядя на неё замёрзшую с растрёпанными волосами и печалью в глазах, где-то глубоко в душе, зашевелилась совесть.

Отправился на кухню. Та встретила гробовым безмолвием, а когда-то была ритмично бьющимся сердцем, этого в прошлом светлого и уютного дома.

Чайный котёл, потускневший со временем, сиротливо стоял на плите.

Внутренний хронометр отсчитал время вспять. Реальность стёрлась.

Я, десятилетний мальчишка, смотрю на собственное отражение начищенного до блеска этого же самого котла, пыхтящего паром от кипящей воды.

Слышится забористый хохот кухарки Рут. Вижу, как испачканная мукой, ловкими движениями катает из пышного теста самые вкусные в округе бриоши. Лучи солнца пробиваются сквозь ажурные занавески и мучное облако, светится золотистыми крупинками. В углу у окна резной буфет, где хранится карамель в цветных фантиках. Дальняя полка с расставленными аккуратно в один ряд жестяными банками со специями. Говорили, что были даже ядовитые, которые мой дед привозил из путешествий, вместе с редкими рецептами блюд, куда специи использовали с микроскопической точностью.

Сковороды, развешанные на стенах, как мишени в тире - от самой большой до маленькой, переливались медными бликами. Мелкая кухонная утварь в глиняных горшках, расставленная по шкафам. И конечно же, душа кухни - огромный потертый дубовый стол, видевший несколько поколений нашей семьи. В этом доме всегда с пиететом относились к старым вещам, дед говорил: «Сегодня таких не делают!». Он собирал их в экспедициях, в поездках по малым селениям, где ещё сохранились образцы старины с почерком неизвестного мастера.

Это было давно… Не знающий боли и предательства, я был счастлив и беззаботен. Мальчик мечтающий стать летателем и покорить весь мир.

Сейчас, одинокий на заброшенной кухне... Кругом пыль. Паутина лохмотьями свисает в

углах. Угрюмое запустение и одиночество.

Поток воспоминаний остановил пронзительный визг кипящего чайного котла. Отыскался фарфоровый пузатый красавец – заварник. Жаль, что по крышке пробежалась мелкая сеточка трещин. Нашлись чайные пары, когда-то оставленные заботливой хозяйкой.

Шелковые пакетики с разнотравьем хранились в специях. Залитые кипятком в заварнике, окутали пространство кухни медово-пряным ароматом. Цветная карамель оказалась там же, куда прятала её веселушка Рут.

Помимо сладостей больше ничего съестного не отыскалось, а моя гостья явно страдала от голода. Учитывая, что Ива сегодня пережила, хотя и не помнила об этом, плотный ужин ей не помешал бы.

Старый фоноговоритель с огромным цифронабирателем висел в углу. Дед установил

их в количестве пяти штук, в важных местах дома. Кухня была одним из них.