Стражи

Глава 1

Психопатия (от др.-греч. ψυχή «дух; душа; сознание; характер» + от πάθος «страдание; боль; болезнь») — психопатологический синдром, проявляющийся в виде сочетания таких черт, как бессердечность по отношению к окружающим, сниженная способность к сопереживанию, неспособность к искреннему раскаянию в причинении вреда другим людям, лживость, эгоцентричность и поверхностность эмоциональных реакций.

Субклиническая психопатия, наряду с макиавеллизмом и субклиническим нарциссизмом, входит в тёмную триаду «дурных характеров», которым свойственны бессердечие и манипулятивность. Психопатия является гетерогенным синдромом, который, согласно триединой модели представляет собой комбинацию следующих фенотипических доменов: «расторможенность», «смелость» и «подлость».

Психопат - это человек, страдающий хроническим психическим расстройством с ненормальным или насильственным социальным поведением.

Так написано в Википедии.

- Заткни этой с*ке рот, Андрюша, - визгливый голос моего мужа резал слух и вызывал дрожь, переплетаясь с отвращением.

Как же я его ненавижу. И боюсь. До жути, до колик в животе.

Андрюша был двухметровым детиной, один из личных охранников моего мужа. Один из его верных псов. Протянул ко мне свои огромные ручищи, залепив мне рот скотчем, который у него был всегда во внутреннем кармане пиджака. Криво ухмыльнулся мне. Его я тоже ненавижу. И боюсь. До спазмов в горле.

Отвернулась, всматриваясь в бесконечную дорогу, ровную и бездушную, обрамленную яркой зеленью трав и деревьев. Огни фонарей слились в одну неровную сверкающую полосу, соединяясь на горизонте с цепочкой ярких фар встречных машин. Небо постепенно окрашивалось серым, оттесняя насыщенный розовый и сиреневый цвета заката. Подвигала руками, которые были связаны за спиной, стараясь не привлекать внимания. Затекли. Снова будут раны от веревок – Андрюша всегда на совесть выполняет приказы своего хозяина. Мое дыхание было рваным, тело потряхивало, в груди разливалась жуть, заставляя сознание рисовать страшные картины.

Год назад моя жизнь превратилась в Ад. Мать умерла от онкологии в одной из частных клиник. Я работала риелтором на износ, заключая сделки 24 часа в сутки, пахала без устали, в надежде, что мать спасут. А потом мои мечты рухнули. Всего один звонок, где в динамик с сочувствием сообщили о кончине моего самого родного и единственного близкого человека. Через месяц объявился мой биологический отец – представительный, видный мужчина, бизнесмен. Он появлялся время от времени в нашей жизни, но я не обращала на него никакого внимания, не интересовалась тем человеком, который бросил мою мать много лет назад, оставив с грудным ребенком на руках. В этот раз ему удалось пробить мою броню. Он быстро меня взял в оборот, раздавленную горем и переживающую свою личную трагедию, что разбила меня на куски. Рассказывал душещипательную историю их любви, которая случилась по юности, про своих родителей, которые не дали ему женится на простой девушке, без связей, без внушительного счета. Тогда я пролежала в больнице две недели, истощение и стресс. Напичканная успокоительными и еще бог знает чем, я желала умереть на завтрак, обед и ужин. Я не особо понимала, что меня выдали замуж за Лисовского Михаила Ивановича – успешного бизнесмена – миллионера. Ему 31 год. Скверный характер. Мое первое впечатление о нем – странный, но галантный, харизматичный. Был милым со мной первые месяцы – пока заключали договора по бизнесу. А потом я стала не нужна ни вновь проявившемуся в моей жизни отцу, ни фиктивному мужу. Мужа я то сильно раздражала, то он поучал меня ласково, поглаживая по голове, как неразумное дитя. Когда у него случались приступы агрессии, я раздражала его самим своим существованием. Думаю, если бы не деловые сделки с моим отцом, он бы уже давно закопал бы меня где – то под фундаментом своей очередной новостройки. Особенно пугал его взгляд – словно застывший, смотрящий сквозь меня.

Сегодня у него огорчение – рабочие отстали на три часа от плана. Он теряет деньги. Я – виновата во всем. Он орал, пока я продолжала рисовать лесной пейзаж, невозмутимо накладывая мазок за мазком, играя с зелеными цветами. Отыскивая идеальный изумрудный оттенок. Я редко огрызалась, чем неимоверно бесила Мишеля. Он любил, чтобы его так называли. Я знала, что его раздражает то, что я мало на него реагирую. В бешенстве, он приказал Андрюше связать мне руки и отвезти загород, далеко, что б он не видел меня больше. И чтобы начальник охраны нашел «спецов», которые бы держали меня в жестких рамках. Я решила - это мой шанс. Сбежать от ненавистного мужа, от этой жизни. Я выглядела как принцесса, блистала на приемах, когда было нужно мое присутствие. Лисовский не любил неухоженных людей в своем окружении.

Я жила не своей жизнью. Поначалу старалась сохранить крохи своей прежней жизни, консультировала клиентов онлайн. Когда муж узнал о том, что я продолжаю работать – был в бешенстве. Он запрещал мне работать. Казалось, он задался целью – полностью отрезать меня от мира. Беспощадно мониторились мои гаджеты. Он никогда меня не бил. Для этого был бугай Андрюша. Тот знал, как сделать больно. Но лицо никогда не трогал -
Миша запрещал.

Я ехала в невероятно дорогой машине, на мне были украшения с бриллиантами, брендовая одежда. Думаю, это тоже был какой - то нездоровый пунктик в голове у моего мужа. Он наряжал меня, словно куклу Барби. И воспринимал меня как игрушку. Одевал, кормил, хвастался. Возможно, любовался, в некоторой степени. Считал меня своим творением. До него я была не такой холеной, как сейчас. Я его боялась. До колик в животе, особенно его стеклянного взгляда. Наверное, так смотрят маньяки. Миша продолжал говорить по рабочим телефонам, наполняя дорогой салон элитной машины своими возмущенными визгами. Иногда скользя по мне пустым взглядом. Будто сквозь меня смотрел. Аж жуть брала, разгоняя мурашек по коже. Прикрыла глаза. Дорога будет долгой…

Глава 2

- Пошли, Андрюша, - продолжая улыбаться, проговорил мой муж и добавил мне на ухо, тихо, так, чтобы слышала только я. - Ты же понимаешь, милая, это все делается для твоего благополучия. Я вынужден идти на такие меры, ты сейчас нестабильна, - от него приятно пахло, его глаза прожигали меня странным взглядом, пугающим; стоит ли говорить о том, что не было никакого врача, я не пыталась покончить с собой.

Наоборот, я жаждала вырваться их этого замкнутого круга. Я так хотела быть свободной, подальше от таких страшных людей как Миша. Меня пугало его поведение до жути, до тошноты. Смены настроения. И этот пустой застекленевший взгляд.

Думаю, он наблюдал бы с такой же бесстрастностью, если бы меня резали на мелкие кусочки. Просто попивал бы дорогое вино, временами посматривая на Андрюшу. Андрюша мерзко усмехался мне, он был явно немного разочарован, ждал чего – то … Неприятная смесь ненависти и жути ползла по моему позвоночнику. В воздухе словно зависло что – то, жесткое, с примесью катастрофы. Не отпускало чувство, что совсем скоро что – то изменится навсегда, бесповоротно, без шансов вернуть все на круги своя.

- Андрюша! – взвизгнул мой муж, развернулся около массивной деревянной двери, поманив охранника наманикюренным пальцем; амбал отпустил меня, мои ноги подкосились, рухнула на пол.

Больно ударилась бедром, платье задралось, оголяя мою неидеальную задницу. На глазах выступили слезы. Послышалась тяжелая поступь. Горячие руки сомкнулись на моих предплечьях, кожу жгло, словно меня окатило лавой, содрогнулась от энергии, что окутала меня – тяжелой, чисто мужской. Давящей. Закрыла глаза. Меня колотит крупная дрожь, а кожа покрылась крупными мурашками. Сердце билось так быстро, неистово, намереваясь сломать грудину. Дыхание сперло. Не могла пошевелиться. Мне было страшно.

Меня подняли и усадили на кухонный стол. Так, чтобы я оказалась на одном уровне с мужчинами. Почти. Взрослые мужчины. Им явно за тридцать, но выглядят хорошо. Мужественно. Их взгляды – как у хищников, что поймали в ловушку лань. Красивые по – мужски. Не такие приторные и слащавые как Миша. Один из них заговорил:

- Софья Алексеевна, меня зовут Богдан. Мы сейчас снимем вам скотч. Будет больно. Затем разрежем ножом веревки, которыми связаны ваши руки. И нам нужно это сделать как можно быстрее. Они слишком туги… Ни я, ни мой коллега не причинят вам вреда. Моргните, если вы слышите и понимаете нас, - заговорил один из мужчин; его голос казался мне слишком густым, насыщенным, патокой растекающимся по моей горящей коже.

Моргнула и кивнула, немного помедлив. Всхлипывая. Дернулась от руки, что потянулась ко мне. Сильная, мужская ладонь. Тот, что назвался Богданом, подцепил скотч и резко дернул его. Застонала, качнулась вперед, падая. Сильные руки сомкнулись на талии, не давая мне упасть. Уткнулась носом в твердую грудь. Как гранит. Пахнет приятно. Даже слишком. Чем – то морским и терпким. Запах забивается в нос, достает до легких. Дышу глубоко, содрогаясь. Слышу мягкий голос над головой:

- Мы разрежем веревки, чтобы освободить вам руки. Пожалуйста, без резких движений. Вы можете пораниться.

Я чувствую тяжелую энергетику за спиной. Знаю, что сзади стоит мужчина, и у него в руках нож. Он чертовски силен и обучен такому, что я даже представить не могу. «Идеальные убийцы», - выдает мой мозг, и я всхлипываю. Вот о каких «спецах» говорил мой муж. Деловые костюмы вовсе не обманывают меня. Под ними - сильные тела, тренированные, с отточенными инстинктами и реакциями. Костюмы на них сидят как влитые. Но я вижу, как бугрятся под дорогой тканью мышцы их рук. Крупная дрожь только усиливается. Ничего не могу поделать с собой. Мне страшно.

- Зафиксируй ее руки, - говорит Богдан.

- Софья Алексеевна, - снова мягкий голос, приятный, медленно просачивается сквозь меня, под кожу. - Меня зовут Марк, и я сейчас буду держать ваши руки, чтобы мы не поранили вас, пока будем разрезать веревки. Будьте спокойны, здесь вам не грозит опасность.

Я могу лишь всхлипывать. Похоже, я испортила рубашку этому Марку – на белоснежной ткани виднелись черные разводы от моей туши, розоватая помада. По приказу мужа меня размалевали как куклу – у него пунктик насчет этого, и я в который раз начинала задумываться о психическом состоянии Миши. Даже если он псих, это доказать невозможно. У него слишком много денег, связей, уверена, даже компроматов на каждого из нас...

- Да –а –а –а, - тяну я хрипло, не узнаю свой голос – проверяю, не разучилась ли я говорить, не лишилась ли я голоса, от тех судорог, что сжимали горло.

Чувствую руки на своих – горячие, сильные, но действуют аккуратно. Мурашки по коже, дрожь усиливается. Стучу зубами от холода, с удивлением понимая, что едва не окоченела. Слишком холодно. От Марка идет жар как от растопленной печи. Богдан за минуту расправляется с веревками, поудобнее усаживают меня на стол, передвигая как куклу, и методично начиная растирать мои запястья, пальцы. Мужчины стоят по обе стороны от меня, соблюдая дистанцию. Один из них прекращает работать с моим запястьем, двигается по кухне плавно и неслышно, словно скользит по льду. Достает аптечку, выуживает оттуда тюбик, показывая то ли мне, то ли своему коллеге. Мазь. Их движения – минимальны, четки. И двигаются они теперь оба беззвучно. Богдан перехватывает мазь, выдавливает себе на пальцы, аккуратно разминает мою кисть, пальцы рук. Я их почти не чувствую. Состояние – будто я где – то в нереальности. Марк протягивает мне стакан с водой, пытаюсь взять его, пальцы не слушаются, немеют.

Глава 3

Я кричала. Сорвала голос так, что саднило горло. Миша сидел в кресле напротив, а я, в прекрасном брендовом платье, была перегнута через второе кресло, сверху нависал Андрюша, в его руках – кожаный ремень, что он снял со своих брюк. Мое платье задрано, кружевное белье телепается где –то на щиколотках. Снова удар ремня по ягодицам, я чувствую, как обжигает кожу, кажется, она лопается. Кричу. Пытаюсь встать, но ручища Андрюши удерживает меня, припечатывает в спину, он снова бьет меня ремнем. Мельком вижу искаженное лицо мужа, его руку, что он запустил к себе в брюки, характерные движение под дорогой тканью…

Проснулась, чувствуя ломоту во всем теле. Кажется, я кричала в реальность. Сон липко растворялся, нависал на мне паутиной, не хотел отпускать, протягивая свои щупальца ко мне, обвивая крепко. Удушая. Осмотрелась, вытирая холодный пот со лба. В спальне было просторно и слишком светло. Дерево и камень сплелись в один коктейль – брутальный и непритязательный. Без излишеств. Стиль рустик основывается на идее деревенской жизни, включает в себя использование натуральных материалов. Массивные элементы дизайна аккуратно вписываются в интерьер. Над моим изголовьем – деревянная голова оленя. С пышными раскидистыми рогами, что отшлифованы до блеска. С двух сторон кровати – тумбочки из вишни, простые и функциональные. Потолок – балки в сочетании с камнем нейтральных оттенков. Все просто, немного грубовато, но не отталкивающе. Мне здесь нравится. Насыщенно светом, пропитано воздухом.

Сердце колотилось так сильно, что причиняло боль; постепенно успокаивалось, входя в нужный ритм. Это был сон. Месяца три назад со мной это произошло в реале. Миша и я были приглашены на очередной светский раут. Все было хорошо. А после – мы вернулись в роскошный дом, Миша начал кричать на меня, что я мало улыбалась, была не мила с другими гостями, выглядела отстраненно, опозорила его. Он приказал Андрюше отпороть меня ремнем, а сам мастурбировал, пока его верный пес издевался надо мной, явно получая от этого удовольствие. На моей коже были багровые запекшиеся полосы, я не могла сидеть, казалось, что кожа просто слезла, вывернув наружу мясо. Миша сказал, что я сама виновата, что я недостаточно умна, чтобы понять, как себя нужно вести в высшем обществе. Что я сама спровоцировала его на акт «воспитания»… Я медленно сходила с ума. Я не была ни в чем виновата. А мой муж искал лишь повод, чтобы сделать мне больно, проецировал на меня свои нездоровые фантазии. Андрюша полез пальцами мне между ног, но Миша остановил его. Я думала, что просто умерла. Потом ко мне пришел врач, который с невозмутимым видом осмотрел меня, дал рекомендации. Конечно же, он не заявит в полицию. Ему хорошо заплатили за молчание. Думаю, я не первая такая его пациентка. Тогда я поняла, что это замкнутый круг. Что он будет издеваться надо мной и дальше. Пока в один момент не зайдет слишком далеко, потому что я не смогу дать отпор. Я – его вещь. Слабая, запуганная. Сколько женщин думали о том же, лежа в дорогущем шикарном особняке, изнасилованные, с разбитым в кровь лицом, с ранами на теле?.. Я понимала одно – мне надо попытаться вырваться. Но я так же понимала, что мой муж - не простой человек. У него есть ресурсы. Деньги, возможности. Я решилась на отчаянный шаг – впервые позвонила отцу. Рассказала ему все. Он лишь сказал, что мой муж сталкивается каждый день с колоссальным стрессом, обеспечивая меня всем качественным и нужным, я должна его понять, а не искать в нем изъяны. Изъяны, мать твою.

Главное – здесь нет Миши. Но есть двое очень пугающих мужчин. Которые наняты охранять меня, контролировать мой каждый шаг и докладываться обо всем. У меня даже не было никакой одежды с собой, кроме того, в чем я была одета. Остервенело стягивала с себя брендовое платье. В шкафу нашла простую удобную одежду – футболки, спортивные костюмы, толстовки. Отдельно сложено – белье, носки. Все мне подходит. Мой размер. Похоже, Миша давно желал меня отослать подальше. По коже поползли жуткие мурашки. Может быть, дом напичкан камерами… Миша – психопат. Я убеждалась в этом раз за разом. Нормальный человек, с честью, совестью, принципами не делал бы все то, что он делал со мной. Запугивал, отрезал от мира, применял ко мне своего тупого амбала Андрюшу, который рьяно и с садисткой радостью исполнял его приказы. Щипал больно, до потемнения в глазах, толкал сильно, порол ремнем так, что я сгибалась от боли, едва не теряя сознание… Кто бы мог подумать, что происходит внутри таких элитных домов, как там страдают женщины. И ради чего?.. И какими садистами, психами и чудовищами могут оказаться лощеные, красивые внешне, успешные мужчины, с прекрасными манерами, за закрытыми дверьми… В полночь они превращаются в кровожадных монстров, упивающихся своей властью.

Скользнула в ванну, ужаснувшись своего вида – размазанная косметика на слегка припухшем лице, растрепанные светлые волосы, синяки на запястье, шее, груди. Все тело в синяках. Некоторые – свежее, некоторые – давние, но от того не менее болезненные… На запястьях – запекшиеся фиолетово – багровые кровоподтеки. Передо мной стояла не девушка двадцати пяти лет, а жертва насилия. Долгого, искусного насилия, приносящего психопату толику удовлетворения своей ненормальной природы.

Я долго была в ванной, затем вычесывала длинные волосы, оттягивая момент, когда должна спуститься вниз, в холл, пройти в кухню. Попить и немного перекусить, желудок жалобно урчал, скручивая внутри. Одела спортивный костюм бледно – розового оттенка, теплые носки. Мне было зябко, хотя на улице стоял еще август, теплый и медовый. Я купалась в кипятке, но не могла согреться. Что - то леденило мою душу. Осколки жути, страха, что попали в мое сердце, грозя превратить меня в нечто другое, изменить меня…

Вдохнув поглубже, вышла из комнаты, щелкнув замком и дернувшись от резкого, приглушенного звука. Я стала бояться всего – любого шороха, озиралась по сторонам, ожидая опасности. И тех двух мужчин, что в холле, я тоже боялась. Медленно шла вперед, мои шаги потопали в ворсистом ковре. Кралась. С первого этажа доносились голоса – насыщенные, будоражащие. Хотелось поближе услышать их, выделить интонации, разобраться в густых тембрах. С этим же, одновременно, они меня пугали. Они выглядели сильнее и крупнее Андрюши.

Глава 4

Дни потекли друг за другом, сначала тянулись как жевательная резинка, но постепенно мне удалось немного расслабиться. Охранники были словно тени, ходили неслышно, но я ощущала их тяжелые взгляды на себе. Мне привезли одежду, белье, наборы паззлов, картины по номерам, книги, алмазные картины. Меня хорошо кормили, я выходила на прогулку, наматывая круги вокруг дома, осматриваясь, стараясь не выдать излишнего интереса. Не покидало ощущение, что охрана знает, что я делаю, но их лица были невозмутимы, мужчины со мной были неизменно вежливы, внимательны. Не докучали, но я незримо чувствовала их на каком – то ментальном уровне. В одно утро проснулась от стука, подошла к окну и увидела невероятную картину: Богдан колол дрова. Я залипла на несколько минут точно. Широкая спина, с татуировками, с атласной кожей, под которой перекатывались канаты мышц. Руки, бугрящиеся мощью, с чудовищной силой обрушивались на поленья, раскалывая их топором. Его тело покрылось испариной, но он продолжал работать, без устали махая топором. Я в жизни не видела такого тела – поджарого, мощного. Только в кино. Мужчина повернулся, являя мне крепкий торс с пресловутыми кубиками пресса. Я залипла, разглядывая, скользя взглядом по нему. Пока не наткнулась на бычью шею с витиеватыми татуировками, которых я раньше не замечала. И мужественное лицо. Мужчина смотрел на меня, я - на него, через окно, со второго этажа. Неловкая ситуация. Подавила в себе желание отпрянуть от стекла. Уже спалилась. Выдавила из себя подобие улыбки и с горящими щеками ретировалась вглубь спальни. Со стоном повалилась в кровать. К завтраку не спускалась долго. Успокаивала себя, что я – взрослая женщина. Дрожь брала меня при воспоминании о габаритах мужчины, сколько силы в его руках… Он может ударить так, что сломает мне кости в два счета. Мысленно оборвала себя, стараясь не думать о таком. Мне нечего бояться, они не переступят черты. По крайней мере, приказа издеваться надо мной еще не было.

В кухне я столкнулась с Марком. Я знала, что ниже этажом есть спортзал. Он, похоже, занимался там, а на кухню забежал за водой. В спортивных штанах, облегающих мощные бедра. И снова невероятный торс, рельефный, приковывающий взгляд. И нагоняющий жути одновременно. Я шарахнулась от мужчины, едва не поскользнувшись, ухватившись за столешницу.

- Доброе утро, Софья Алексеевна, - прищурив глаза, сказал Марк, медленно пятясь назад, подняв руки, что казались выкованными из стали.

- Добрый, - кивнула я, сглотнув ком в горле, смущаясь своего поведения, чувствуя, как горят щеки; отвернулась, торопливо делая себе бутерброд, и неуклюже протопала к столу.

Марк скрылся за тяжелой дубовой дверью, что вела в цокольный этаж. Остаток дня прошел спокойно, но я продолжала избегать прямого взгляда на охрану, мы едва ли перебрасывались парой слов. Да и о чем мне говорить с ними?

В один из вечеров я складывала паззлы в холле, здесь был большой стол, на который я вывалила все богатство во множество деталей. Чувствовала себя немного неуютно, словно вливаюсь в пространство охраны, нарушаю их личностное пространство. Сначала я корпела над паззлами сама – красивая картинка фэнтези мира, с принцессой на первом плане, в шикарном пышном розовом платье, с развевающимися светлыми волосами. В изящной руке она сжимала меч. Сзади нее – воины, над ними возвышался черный замок, вокруг шпилей которого летало воронье, накатывали тучи, в синем небе можно было различить пару драконов. Очень красивая красочная картинка. Не заметила, увлеченная процессом, как ко мне присоединилась охрана. Я намерено откладывала части с темными фрагментами картины, их сложнее всего собирать. Но этим мужчинам удалось. Очнулась, когда мне пододвинули с противоположной стороны стола два крупных темных фрагмента – часть замка и неба. Сначала отшатнулась, прижав руки к груди. Пару минут ушло на то, чтобы успокоить себя. Благодарно улыбнулась, снова окунаясь в собирание паззлов, иногда поглядывая на мужчин. Они отошли на пару метров от меня, сели в кресло, оба увлеченно что – то рассматривали в телефонах. Мне было невероятно интересно, увлекательно, нас окружала тишина, прерываемая лишь шарканьем фрагментов картинки по столешнице. Я словно убежала от реальности, погрузилась в этот фэнтези – мир, где хрупкая принцесса давала кому – то отпор… И я чувствовала себя почти спокойно.

Ситуация изменилась резко. Я сначала ощутила, как напряглись мужчины. Завертела головой, непонимающе озираясь по сторонам. А потом услышала звук подъезжающих машин. Из груди вырвался громкий выдох, мне стало плохо. Миша. Тошнота подкатила к горлу, сердце с силой забилось о ребра. Паника. Меня охватила паника. Я резко встала, не понимая, что мне делать. Он меня найдет везде. Поймала на себе тяжелые взгляды охраны. Сжала руки в замок. Услышала шаги. В холл вошли Миша и его охранник Андрюша. Миша мило улыбался, здороваясь со всеми. На меня смотрел пристально, долго.

- Милая, можно было и причесаться. И что это за убогие вещи на тебе? – он неодобрительно поджал губы, рассматривая мою растрепавшуюся косу, спортивный костюм, в который я была одета. – Ни грамма косметики… Очень неухоженный вид… Очень, милая…

Сглотнула вязкий ком в горле. Я уже и забыла, как это – стоять перед мужем, трясясь, словно заяц, ожидая самого худшего, каждую секунду умирая от смены его настроения. Слишком расслабилась.

- Андрюша, - кивнул Миша, амбал рванул с готовностью натравленного пса ко мне, больно ухватил за предплечье, едва не выкручивая руку, противно ухмыляясь; пискнула, хрипло проговорив, негромко:

- Миша, пожалуйста…

- Подпиши бумаги, милая, - Миша расплылся в улыбке, но его глаза оставались темными, с пляшущим безумием в них, холодные, леденящие душу.

Глава 5

Ночь наступала медленно, казалась слишком светлой. Лунный диск висел прямо над домом, заливая бледным светом округу, освещая полкомнаты своими серебряными лучами. Ворочалась, ожидая момента, когда охрана выключит свет. Я была на иголках, не особо понимая, куда мне бежать. Я не знала, что меня ждет впереди – блуждания по лесу, холодная ночь, день, наполненный раскаянием и безысходностью. Но я боялась следующего раза, когда приедет Миша. А он приедет – я знала. Его взгляд, словно нож, со стальным отблеском, говорил о том, что он обязательно придумает что – то новое, унижающее, разбивающее меня на куски… Я больше не могу оставаться в его власти. Это разрушит меня. Я уже схожу с ума, не доверяя людям, даже самой себе. Инстинкт самосохранения, древний как сам мир, толкал меня на побег, трепыхаясь в агонии. Бежать без оглядки, вперед, подгоняемая выплескивающимся желанием выжить. Проходя по самому острию, цепляясь за него, разрезая себе руки до кости и все равно соскальзывая в смертельную темноту. Я знала, что здесь есть лесничества, включающие гостевые дома, сторожки персонала. Как далеко до них добираться, я была без понятия. Но я должна сбежать, потому что страх бился в моей душе, не давал вдохнуть, скручивал судорогами. Часы показывали три ночи, когда я крепко привязала соединенные простыни к батарее, собираясь по ним спуститься – тут не так уж высоко. Простыни были крепкими. Камеры были расположены снаружи, так, что я не попадала под них; я осматривала все, как могла, искала слепые зоны. Я хотела верить, что у меня все получится. Что я смогу сбежать и начать новую жизнь.

Спускалась тихо, крадучись, как мышь, сердце переставало биться от любого звука. От уханья филинов, порывов ветра, что шевелили деревья и ели, от скрипа дубов, что рассредоточились за домом. Я была налегке, в спортивном костюме, кроссовках, запрятав в полиэтиленовом пакетике свои драгоценности в лифчик. Спустилась на землю, боязливо оглядываясь, с трудом делая шаг, второй… Вокруг стало зловеще тихо, я пробиралась вдоль стены, за дом. Завернув за угол – остановилась. В паре метров от меня застыл мощный силуэт. Богдан. Выдохнула, тяжело, обжигающе. Кровь прилила к лицу.

- Софья Алексеевна, я бы не советовал вам этого делать, - проговорил мужчина. – Вернитесь в дом.

- Пожалуйста… - мой голос срывался. – Я прошу вас, он убьет меня! – ощутила движение сзади себя – повернулась, сдавленно всхлипывая.

Марк. Он стоял сзади меня, так же в паре метров. Лица его не видела, но ощущала кожей его взгляд – тяжелый, пронизывающий. Я понимала, что мне не тягаться с мужчинами. Они обучены убивать, оттачивали свое мастерство годами. Я только лишь могу предполагать, где они побывали, чему научились, что видели и пережили. Опыт – в их острых взглядах, движениях. Они сомнут меня, скрутят, даже не приложив и толики своей силы.

- Пожалуйста… Я вас прошу… Пожалуйста, - лепетала я, обхватив себя руками, понимая, что моя последняя надежда на побег испарилась.

Слезы потекли из глаз, обжигая щеки. Повернулась, медленно шла назад, возвращаясь в дом, который был мне тюрьмой. Возможно, станет могилой. Ноги заплетались, я беззвучно кричала внутри себя, меня окутывала тьма безысходности. Я не видела смысла просить помощи у наемников, они выполняют свою работу. Выполняют ее хорошо. Они ничем мне не обязаны. Они мне не поверят, да я и не буду рассказывать им свою историю. Для чего?.. Давить на жалость?.. Это не их работа. Миша – прекрасный актер, не глуп, продумал все, чтобы сделать из меня беспомощную. Мне совершенно не к кому было обратиться за помощью… Полиция бессильна, дело замнут, Миша об этом позаботиться. Он очень заботиться о своей репутации, блестящей, без единого пятнышка. Идеальный. Вежливый, с совершенными манерами. Умеет себя подать правильно. Великолепный актер. Харизматичный. Он не первый, кто скрывает свою чудовищную сущность. Такие люди всегда обладают притяжением. Словно специально, заманивая жертв. Вспомнить хотя бы самого известного маньяка Тэда Банди, известного не только своей кровожадностью, но и нечеловеческим обаянием и шармом. Кроме того, что Банди действительно был привлекателен внешне, он был хорошо образован. Он использовал свои внешность и харизму, чтобы привлекать девушек из колледжа. Банди часто появлялся с перевязанной рукой и, под предлогом того, что он не может что - то сделать в одиночку, просил девушку ему помочь что - нибудь донести. После чего часы несчастной были сочтены: он пытал, насиловал ее (до или после убийства), а затем оставлял себе небольшие сувениры от трупа.

Я знала Мишу всего лишь год. Знала – слишком громко сказано. Только те сведения, что известны всем. Как он проводил свой досуг, что любил, чем увлекался – я была без понятия. Он изредка приходил в особняк, в котором я жила, чтобы поиздеваться надо мной, поучать, либо же забрать меня на очередной прием, чтобы показать, похвастаться мной. Потом – снова наказать.

Минут пять стояла возле порога, переминаясь с ноги на ногу. Сзади стояли молчаливые стражи. Пронзали меня тяжелыми взглядами, терпеливо застыли за спиной. Не подгоняли. Так великодушно. Переступила порог, сердце сжалось, словно в меня уже выпустили смертельную пулю. Липкий пот покрыл лоб, виски, волосы неприятно липли к лицу. Медленно побрела по лестнице, спотыкаясь, каждый шаг давался с трудом. Я была в Аду, так какая к черту разница, если преодолею еще одну лестницу?.. Надежда затухала, ее заливало кровью, что сочилась из моего сердца. В комнате уже не было привязанной простыни, на кровати лежал аккуратно сложенный набор постельного. Присела на край кровати. Не знаю, сколько так просидела, но очнулась, когда начало светать. Услышала шум колес по гравию. Я знала. Сейчас случиться нечто. Плохое, ужасное. Возможно, закончатся все мои мучения.

Глава 6

Миша хмыкнул.

- Вас надо мотивировать? Без проблем, - он кивнул охране, те достали оружие, направив на Марка и Богдана черные блестящие пистолеты, взведенные курки; я не дышала вовсе, жуть сковала легкие.

Мужчины стояли, не двигаясь и не поменявшись в лице.

- Это не входит в мои обязанности, - сказал Богдан, его голос стал низким, похожим на рычание хищника, которого дразнят. – В контракте не прописаны подобные действия.

- Ах, вот в чем проблема. А ты молодец, - Миша улыбался, но его улыбка не касалась глаз, взгляд жуткий, пугающий. – Ушлый. Сколько доплатить? Сколько хочешь? Я щедрый. Ради своей жены на многое готов.

- Мне не нужны деньги, вы платите мне достаточно за мою роботу. Я лишь сказал, что не буду выполнять то, чего нет в контракте, - Богдан выглядел расслабленным, не тушевался перед Мишей, смотрел прямо, выдерживая его взгляд.

Миша оскалился, напоминая мне шакала. Кивнул одному из охраны. Тот сделал выстрел – четкий, около ног Богдана, предупреждающий. Богдан не дернулся, продолжая смотреть на Мишу, лишь слегка прищурился; в его глазах полыхнуло что – то пугающее, наполненное адреналином и давними событиями, возрождая воспоминания. Я дернулась, прикрыла голову руками, крик застыл в горле, меня точно парализовало. Оглушило. В какой – то момент Миша понял, что манипулировать стражами не так уж просто, как мной. Поэтому по его кивку пистолет направили на меня. Три твердые руки, направленные на меня, сжимающие смертельное оружие. Я не плакала. Не могла. Меня словно скрутила одна судорога – тягучая, болезненная, выворачивающая нутро.

- Давай, милая. Или я расстреляю твоих охранников, и заставлю тебя смотреть, как они медленно умирают, истекая кровью. Это будет не так быстро, как показывают в фильмах, - ласково заговорил Миша. – Сделай своему мужу приятное.

Он слегка подался тазом вперед, показывая выпуклость между ног, в районе паха. Он был возбужден. Извращенец. Нарцисс – психопат. Он болен, а не я. Говорил со знанием дела, будто бы он уже проделывал нечто подобное со своими жертвами – заставлял их истекать кровью. Я легко могла представить его, наблюдающего за такой сценой, попивая из стакана коньяк, любуясь, время от времени, на медную жидкость, играющую красивыми оттенками в гранях стекла.

- Миша… - сглотнула я колкий ком, хватая воздух ртом.

- Я могу ранить тебя, милая. Я не хочу этого. Почему ты всегда противишься всем моим просьбам? Я хочу тебе добра, - говорил Миша, будто требовал от меня традиционный рождественский пирог на соответствующий праздник, а не отдаться двум мужчинам, когда другие будут смотреть.

- Ты … ты все равно меня убьешь. И их… - проговорила едва слышно, шевеля побелевшими губами, которых я не чувствовала, оглянулась на мужчин, они выглядели спокойными; они не могли не понимать, что последует после того, как …

- Милая, я могу очень долго оттягивать этот момент, поддерживать жизнь… ну – ну, милая, иди, иди, - Миша смотрел на меня, я всхлипнула, медленно прошла к мужчинам, что возвышались надо мной.

Встретилась взглядом с Богданом. Смотрела на него, сжавшись, ощущая за спиной еще одного мужчину, наполненного силой. Не могу смотреть на них. Мельком увидела, как Богдан перевел взгляд на Марка. Опустила голову.

- Софья Алексеевна, я буду максимально осторожен, - проговорил тихо Марк, но я все равно дернулась от его прикосновений к предплечьям.

Он несколько секунд задержался, слегка сжав меня, от чего я сгорбилась сильнее, всхлипнула, горло пересохло. Его прикосновения жгли меня заживо. Развернул меня к себе. Дрожь колотила мое тело сильнее. Марк расстегнул мастерку, медленно, громко вжикая молнией в сгустившейся тишине, отдающей затхлой обреченностью. Под мастеркой был топ на тонких бретелях и лифчик. Марк аккуратно потянул ткань, снимая с меня одежду. Не могла смотреть на него, лишь видела красивые руки, с узорами вен, длинные сильные пальцы, с аккуратно подстриженными ногтями. В этих руках таилась недюжинная сила, а его прикосновения к моей коже высекали искры. Все было словно в тумане.

- Можете называть ее как вам угодно, пока имеете, - услышала противный голос мужа, размыто, приглушенно, словно он был далеко; в ушах бил пульс, громко, заглушая все вокруг.

Невыносимые прикосновения к плечам, пальцы, слегка шероховатые, поддевают бретельку лифчика, мое тело горит, сознание на грани, чтобы отключиться, погрузиться в спасительную тьму. В какой – то момент отчетливо слышу свое тяжелое дыхание, источаю жуть. Выстрелы, что оглушают и разрушают одновременно, крик мужа, чтобы не стреляли. Меня впечатывают с силой во что – то твердое, аж зубы клацают, но я не чувствую боли. Потом тянут, сжимая сильно шею, пригиная меня. Тащат, перед глазами – деревянный пол, меня тащат на весу, потому что я не чувствую устойчивости под ногами. Перед глазами все мелькает, становится одной размазанной полосой, что режет глаза, заставляет их слезиться. Трудно дышать. Тошнота подкатывает к горлу, открываю рот, пытаясь сделать спасительный вдох. Плечо больно врезается во что – то. Пару секунд передышка.

- Пошли, - густой шепот врывается в сознание с редкими выстрелами, что заставляют дергаться всем телом, оглушают, парализуют.

Меня вновь тащат, тянут за волосы, ноги волочатся, мое тело не поддается мне, отказывается функционировать. Инстинкты выживания отрублены. Страх просто парализовал меня. Жмурюсь от солнца, жадно вдыхаю воздух, который, кажется, разрывает легкие. Снова выстрелы – жуткие, громкие, смертельные.