Стражи города: Маска Власти

Глава 1.

Иногда мне кажется, что я живу в другом времени. Не в этом шумном, быстром, где все куда-то бегут, а в том, где вещи умеют хранить истории.

Магазин отца — мой второй дом. Здесь пахнет старым деревом, пылью и чем-то неуловимо волшебным. На полках — часы, которые давно остановились, фарфоровые куклы с потускневшими глазами, книги в потрепанных переплетах. Каждый предмет — как запертая дверь в прошлое.

Папа говорит, что раньше у нас было больше покупателей. Но потом открылись новые лавки, модные, с яркими вывесками и рекламой в интернете. А у нас — только выцветшая табличка и редкие клиенты, которые случайно заходят.

Я не жалуюсь. Мне нравится здесь. После школы, когда все одноклассники спешат в кафе или гулять, я иду сюда — протирать пыль с витрин, раскладывать старые открытки, слушать, как папа рассказывает истории о вещах, которые попадают к нам в руки.

Когда я протираю пыль с массивного дубового прилавка, мне иногда кажется, что сквозь пальцы просачивается не просто время, а целые эпохи. Этот магазин — не просто комната со старыми вещами. Он — живой.

Его открыл мой прадед почти сто лет назад. Говорят, тогда сюда приходили люди в дорогих пальто и шляпах, обсуждали антиквариат за бокалами вина, а звон колокольчика над дверью не умолкал целыми днями. Сюда специально приезжали из других городов — не просто купить безделушку, а найти что-то особенное: часы, которые когда-то отсчитывали секунды в кабинете важного чиновника, или брошь, потерянную на балу прошлого века.

Папа иногда достает старые альбомы с фотографиями: вот прадед стоит у этой же витрины, вот дед поправляет вывеску, вот папа, еще мальчишка, с важным видом раскладывает монеты. А теперь — я.

Но времена изменились. Теперь люди чаще смотрят в экраны, чем в прошлое. Новые лавки открываются с яркими витринами, а у нас все так же, как было: те же полки, тот же колокольчик, те же истории. Только людей меньше.

Иногда, когда магазин пуст, я закрываю глаза и представляю, как было раньше: смех, звон бокалов, шепот восхищения перед редкой вещью. А потом открываю — и снова тишина.

Но я верю, что однажды кто-то войдет, остановится у витрины и скажет: «О, это же именно то, что я искал!»

И тогда, хоть ненадолго, магазин снова оживет.

Отец хочет закрыть магазин, который, возможно, приносит больше удовольствия, чем денег, и открыть что-то более прибыльное. С одной стороны, его позиция понятна: бизнес должен приносить доход, иначе зачем им заниматься? Но с другой — если этот магазин для кого-то из семьи стал делом жизни, местом, где душа радуется, то просто так от него отказаться сложно.

В полумраке антикварной лавки, где время, казалось, застыло в резных завитках старинной мебели, я сидела, склонившись над пожелтевшими страницами. Гладкие, словно отполированные веками, фигурки на спинке дубового стула негромко поскрипывали подо мной — этот стул помнил ещё времена, когда по улицам звенели подковы царских карет.

Передо мной возвышалась массивная стойка, за которой я почти исчезала из виду. Свет настольной лампы с абажуром, потрескавшимся от времени, дрожал на страницах книги, выхватывая из темноты строки об истории нашего города. Я водила пальцем по тексту, стараясь не потерять нить повествования, но буквы вдруг поплыли перед глазами — то ли от усталости, то ли от тусклого света.

И вдруг — резкий звон колокольчика над дверью. Громкий, настойчивый, будто нарушающий саму тишину прошлого. Я вздрогнула: кто-то решил зайти в лавку? Отстранив книгу, я приподнялась со стула, цепляясь взглядом за край стойки — из-за её высоты я не видела вошедшего, как и он, наверное, не видел меня.

Тишина сгустилась на мгновение, и я замерла, ожидая...

В лавке повисло тягучее молчание, нарушаемое только глухим постукиванием трости по полу. Я сжала пальцами край стола, чувствуя, как нарастает неловкость.

"Ну конечно, — мысленно усмехнулась я. — Посетители у нас — событие из разряда 'раз в полгода', а тут ещё и такой... неразговорчивый."

— Добрый день, — произнесла я чуть громче, но старик будто не услышал. Он медленно передвигался между стеллажей, его сгорбленная фигура казалась частью этого места — будто ещё один антикварный экспонат, оживший среди пыли. Его трость мерно стучала по потертым половицам, а пальцы с узловатыми суставами скользили по полкам, будто читая невидимые надписи. Лицо он приблизил так близко к вещам, что нос почти касался фарфоровых статуэток. Одна рука — за спиной, поза важного чиновника, осматривающего владения.

Меня будто стёрли из реальности.

От этого стало как-то... неприятно. Не то чтобы страшно — скорее, обидно. Я ведь здесь, за стойкой, живая, а он ведёт себя так, будто лавка пуста.

— Кхм-кхм! — нарочито громко прочистила горло, даже поднялась на цыпочки, чтобы быть заметнее.

Ни реакции.

Старик замер у витрины с часами, его мутные глаза скользнули по циферблатам с тем же выражением, с каким я только что водила пальцем по книге — будто выискивал что-то знакомое.

"Может, он... глухой? Или просто не хочет замечать?"

Я сглотнула, сомневаясь, стоит ли лезть с вопросами. В его поведении была странная уверенность — будто он знал каждую трещинку на этих полках.

Я полностью вышла из-за стойки, облокотившись о нее, скрестила руки на груди и ноги в явном раздражении. Брови сдвинулись, а пальцы нетерпеливо постукивали по локтю.

— КХМ! — кашлянула я так громко, что, казалось, даже глухой должен был вздрогнуть.

Но дед — будто нарочно — продолжал игнорировать. Его костлявые пальцы осторожно подняли маленькую деревянную шкатулку, покрытую замысловатой резьбой. Узоры переплетались в странные символы, а на крышке поблескивали стершиеся от времени буквы на давно забытом языке.

"Ну конечно, — я мысленно скривила губы. — Берёт самую дорогую вещь в лавке. Как будто знает..."

Шкатулка выглядела невзрачно — потемневшее дерево, потёртые края. Но коллекционеры готовы были выложить за неё целое состояние.

Глава 2.

Устав вглядываться в пожелтевшие страницы, я закрыла книгу, бережно проложив закладку — тряпичную косичку, которую когда-то сплела из старых лоскутов. Она давно стала верной спутницей моих чтений, мягкой и тёплой, как воспоминание.

В подсобке нашлось ведро. Налила воды, добавила специальный раствор — он отталкивает пыль, не давая ей осесть снова. Антиквариат не любит суеты: лишние прикосновения грозят царапинами, а значит — и падением цены. Конечно, можно сказать покупателю, что этот след оставили ещё в XVIII веке… Но найдутся дотошные, кто отнесёт вещь в лабораторию. Тогда неприятности начнутся у отца, а следом — и у меня.

Мягкая тряпочка (обязательно без ворса!) в руках, я принялась за работу. Осторожно приподнимала каждую безделушку, каждую реликвию, вытирая полки медленными, почти ритуальными движениями.

Вдруг — звонкий удар, будто дерево стукнулось о стекло. Потом глухой шлепок на пол. Я замерла, рука с тряпкой застыла в воздухе. Откуда?

Обошла стеллаж, заглянула в щель между ним и стеной — темно. Присела на корточки, достала телефон из заднего кармана джинсов (чуть не уронила и его), включила фонарик. Луч света выхватил из мрака резную деревянную маску — старинную, с загадочными фигурами.

«Опять…» — вздохнула я. Наверное, слишком усердно вытирала пыль, задумалась о чём-то своём — и вот результат. Уже конец дня, голова ватная, а тут ещё это. Главное, чтобы не треснула, не поцарапалась…

Огляделась в поисках чего-нибудь длинного — хоть палки! — но ничего. Швабра и веник сломаны. И всё из-за той проклятой мыши, которая завелась на днях в подсобке. Я так перепугалась, когда она выскочила из-под полки, что в панике переломала и швабру, и веник, размахивая ими, как мечом. Чудо, что не задела ни одну из этих хрупких безделушек на полках… Хотя папа, конечно, не оценил мой «подвиг» — отчитал так, что до сих пор уши горят.

Теперь вот сижу на полу, светлю фонариком в щель и думаю: как достать маску? Может… попробовать ногой поддеть? Или снова рискнуть и подвинуть стеллаж? (Последний раз это закончилось трещиной в витрине.)

Эх, ладно. Для начала — глубокий вдох.

Я вдохнула поглубже, легла на пол всем телом и вытянула руку в узкую щель под стеллажом. Пальцы скользнули по пыльному полу, судорожно цепляясь за воздух. Суставы хрустели, предплечье выворачивалось неестественно — но вот кончики пальцев коснулись резного края маски.

И тогда меня ударило.

Не просто током — будто молния пронзила руку, разлилась горячими иглами по всему телу. Я дёрнулась, ударившись локтем о стеллаж. Дерево заскрипело, полки задрожали, и на секунду мне показалось, что сейчас на меня обрушится весь этот хрупкий антиквариат. Но нет — стеллаж устоял. А маска… лежала теперь передо мной, вытянутая из-под пыльного плена.

Я замерла, сжимая запястье. Откуда ток? Здесь нет проводов, ничего…

Осторожно потянула маску к себе. Дерево было холодным и гладким. И в тот миг, как пальцы обхватили её полностью, перед глазами вспыхнуло:

Я стояла на бескрайнем поле, окутанном странным, почти зыбким светом. Вокруг — люди, будто сошедшие со страниц старинных книг: женщины в белых рубахах с кроваво-красной вышивкой, их длинные юбки колыхались по траве, словно живые. Мужчины — в широких штанах и рубахах с развевающимися рукавами — держали в руках мечи, но стояли отдельно, будто невидимая стена разделяла их.

Меня никто не замечал.

Женщины шептали что-то нараспев, их голоса сливались в единое заклинание, наполняя воздух гулом, от которого дрожала земля. Мужчины пытались шагнуть вперед, но что-то удерживало их — будто незримая сила сковывала ноги. Их лица искажались яростью, пальцы сжимали рукояти мечей, но ни один не мог приблизиться.

И тогда одна из женщин отделилась от толпы. В её руках было зеркало — огромное, круглое, с резными фигурами: змеи, обвивающие рогатые лики, чьи пустые глазницы смотрели сквозь время. Она шла прямо ко мне.

Я не могла пошевелиться.

Женщина остановилась в шаге, подняла зеркало — и я увидела себя.

Моё лицо скрывала та самая маска — деревянная, с резными чертами, слишком живыми, чтобы быть просто украшением. Её пустые глазницы смотрели на меня из отражения, а по краю, будто кровь, струились тонкие узоры.

От испуга я вскрикнула и швырнула маску в стену. Но та даже не треснула — будто была сделана не из дерева, а из чего-то куда более прочного. Сердце колотилось так сильно, что пульс отдавался в висках, а руки дрожали, словно после долгого холода.

Что это было?

Я никогда не верила в мистику, не видела ни видений, ни призраков. Но то, что произошло, не поддавалось логике. Маска… она действительно обладала какой-то силой. И теперь, глядя на неё, валяющуюся в углу, я не могла отделаться от мысли: а вдруг она отравлена? Вдруг сейчас со мной случится что-то ужасное?

С трудом поднявшись с колен, я почувствовала, как ноги подкашиваются, будто налитые свинцом. Каждый шаг давался с усилием, тело всё ещё дрожало от пережитого. Подошла к столу, налила воды — глотки были жадными, будто я только что выбралась из пустыни.

Стул скрипнул под моим весом, когда я опустилась на него, пытаясь хоть как-то успокоиться. Закрыла глаза, глубоко вдохнула.

Это просто галлюцинация. Стресс, усталость, перегрелись нервы…

Но почему тогда воспоминания о том поле, о людях в старинных одеждах, о зеркале с рогатыми ликами — казались такими реальными?

Я открыла глаза и украдкой взглянула на маску.

Она лежала в тени, но мне почудилось, что её пустые глазницы смотрят прямо на меня.

Собрав волю в кулак, я решила действовать хладнокровно. Сорвала с крючка полотенце, висевшее у рукомойника, и, не прикасаясь к маске голыми руками, накинула на неё ткань, словно ловя опасного зверя. Плотно завернула, сжала в комок и положила на стол.

Но любопытство пересилило страх.

При свете настольной лампы я осторожно развернула свёрток и вгляделась в маску. Дерево казалось обычным, но в его тёмных прожилках угадывался странный узор — будто чьи-то застывшие в древесине вены.

Глава 3.

Рабочая смена подошла к концу, за окнами уже сгущались сумерки, а улицы озарились мягким светом фонарей. Я закрыла кассу, аккуратно пересчитала выручку и записала цифры в журнал. Сегодняшний день превзошёл все ожидания — всего один покупатель, одна продажа, а сумма перекрыла выручку за два месяца вперёд.

Если бы так каждый день…

Мысль о том, что папин магазин снова может взлететь, заставила сердце биться чаще. Я уже представляла, как он обрадуется, когда узнает. Но радость пришлось отложить — Макс обещал принести маску до закрытия, а его всё не было.

Неужели не смог?

Это казалось невозможным. Макс — настоящий мастер, он мог вырезать из дерева что угодно, даже такую, казалось бы, простую вещь.

Я в последний раз бросила взгляд на улицу, вглядываясь в тени за стеклом. Но там никого — только пустые тротуары, освещённые фонарями, да редкие листья, подхваченные лёгким ветерком. Днём деревья гнулись под его порывами, а теперь лишь тихий шелест нарушал тишину.

Время тянулось.

Сомнения росли.

Но ждать дольше было нельзя.

Я закрыла центральную дверь изнутри, нажала кнопку на пульте — металлические роллы с мягким гулом опустились, закрывая витрины. Затем аккуратно завернула маску в полотенце и убрала её в рюкзак с рисунком Hello Kitty.

На улице было холодно. Я надела короткую дутую куртку, обмотала шею шарфом, который связала мама, и натянула шапку-бини, плотно прикрыв уши. Рюкзак перекинула через плечо, щёлкнула выключателем — и магазин погрузился в темноту.

Дверь за моей спиной закрылась с тихим щелчком.

Я шагнула в ночь.

Тишина.

Пустота.

И только где-то вдалеке, за поворотом, мелькнула тень… или мне показалось?

Макс резко затормозил на своём спортивном велике прямо передо мной, чуть не слетев с него на ходу. Велосипед с грохотом рухнул на асфальт, но ему было не до того — он тут же начал рыться в чёрном рюкзаке, вытаскивая маску.

Точь-в-точь как та, что лежала у меня в рюкзаке.

— Ты чего так долго? Я уже думала, ты не приедешь, — недовольно бросила я.

— Извини, орнаменты сложные, — Макс вытер лоб. — Пять раз переделывал. Только на пятой получилось. Ну так что случилось? Ты же обещала рассказать.

— Расскажу, — кивнула я. — Но сначала занесу её в магазин.

Он протянул мне маску, и я на секунду заколебалась — слишком уж она была похожа на ту, что лежала у меня за спиной, завёрнутая в полотенце.

Дверь магазина снова скрипнула. Я быстро поставила реплику на полку — ту самую, с которой упал оригинал.

— Как будто ничего и не было, — прошептала я, больше для себя.

— Даниэлла! — позади раздался нетерпеливый голос Макса.

Я обернулась. Его взгляд требовал объяснений.

— Макс… То, что я скажу, звучит как бред. Я и сама боюсь, что схожу с ума.

— Дани, ты же знаешь — на меня можно положиться, — он шагнул ближе, и в его глазах читалась не просто любопытство, а настоящая тревога.

— Знаю, — я глубоко вдохнула. Время поджимало, но говорить было страшно. — Сегодня, когда протирала пыль… я уронила маску. Она упала за стеллаж. Я полезла её доставать, и…

Голос дрогнул.

— Как только я её коснулась, меня будто током ударило. Сначала подумала — может, провод оголённый. Но там ничего не было. А когда дотронулась снова…

Я замолчала, сжимая ладони.

— Я увидела что-то. Как будто видео в VR-очках, только в тысячу раз реальнее. Я даже не сразу поняла, где нахожусь.

Макс не сводил с меня глаз.

— Что именно ты увидела?

Я посмотрела на рюкзак.

— Там был не этот мир.

Когда я закончила рассказ, Макс долго молчал, а потом медленно произнёс:

— То есть ты думаешь, что эта маска… магическая? Показывает видения?

Я пожала плечами.

— Не знаю. Но хочу разобраться. Поэтому и попросила тебя сделать копию для магазина.

— Дани, если кто-то купит реплику, а потом поймёт, что это подделка… Твоего отца могут лишить лицензии. Это опасно.

— Ай, не переживай! — махнула я рукой. — Сюда редко кто заходит. Да я сама эту маску раньше не замечала, пока она не упала.

— Ладно, — Макс вздохнул. — Поехали домой. По дороге расскажешь подробнее, что за планы у тебя насчёт этой «волшебной» маски.

— Ой, точно! Отец взбесится, если я опоздаю.

— Тем более. Он у тебя… строговат.

Я поморщилась.

— Да нет, просто пунктуальный. А так он классный.

Мы вышли из магазина. Я закрыла чёрный ход на замок, поставила сигнализацию и выкатила из-под тента свой велосипед — такой же, как у Макса, только ярко-красный. Он уже сидел в седле, дожидаясь, когда я присоединюсь.

— Погнали? — спросил он, и в его голосе слышалось лёгкое волнение.

Я кивнула, цепляя рюкзак покрепче.

Холодный осенний воздух бил в лицо, заставляя щеки гореть, но мне было плевать. Я крутила педали изо всех сил, обгоняя Макса, и его смех звенел где-то позади.

— Не думала, что ты такая быстрая! — крикнул он, догоняя меня.

— А ты думал, я только антиквариат в папином магазине переставляю? — огрызнулась я, но сама не могла сдержать улыбку.

Улицы были пустынны, лишь изредка мимо нас проезжали машины, нетерпеливо сигналя, чтобы мы уступили дорогу. Вдали уже виднелся мой дом. Я слегка притормозила, давая Максу поравняться со мной.

— Так что с маской будешь делать? Ты мне так и не рассказала, — спросил он, слегка запыхавшись.

— Мне нужно ее изучить и найти информацию, — ответила я, придерживая руль.

Мы подъехали к моему двору. Я спрыгнула с велосипеда, а Макс лишь уперся одной ногой в землю, не спеша слезать.

— Я вчера у папы в подсобке нашла старый сундук, — начала я, повернувшись к нему. — Там лежали три книги про ведьм: ритуальные рисунки, старые обряды… В общем, ничего понятного. Но о маске — ни слова. Сегодня попробую поискать в интернете, а завтра после школы схожу в центральную библиотеку. Там должны быть исторические книги о нашем городе и оккультизме.

Глава 4.

Как только я зашла в дом и закрыла за собой дверь, даже не успев снять куртку, из кухни донесся мамин голос:

— Дани, иди мой руки, садимся ужинать!

— Хорошо, мам! — громко ответила я, торопливо стягивая осеннюю куртку и вешая её на крючок.

Ботинки на шнуровке я привычно расшнуровала и аккуратно поставила на полку. Хотя иногда так хотелось просто скинуть их в угол, не заморачиваясь с развязыванием узлов! Но мама этого не одобрила бы.

Она обожает порядок до безумия — чтобы всё лежало на своих местах, ровненько и без единой пылинки. Иногда это меня бесит, но что поделать? Приходится подчиняться.

Я взяла сумку в руки и уже направилась в свою комнату, как вдруг путь мне перегородил папа. На его лице застыло серьёзное выражение, а на носу, как обычно, красовались очки — значит, он снова читал газету с новостями про наш город.

Если папа погружался в городскую хронику, его настроение портилось до самого утра. В последнее время там печатали не радостные сводки о достижениях, а сплошные происшествия и мрачные истории.

Я нервно перекинула рюкзак за спину, стараясь скрыть волнение.

— Привет, пап! У меня для тебя хорошие новости, — натянуто улыбнулась я, старательно захлопывая ресницами.

Папа приподнял одну бровь, явно сомневаясь, что из антикварной лавки, где я подрабатывала, может прийти что-то хорошее.

— Только не говори, что весь антиквариат продала? В это я вряд ли поверю.

— Ну… почти! — выпалила я и тут же закусила губу, понимая, что сейчас придётся объясняться. — Я продала ту старую шкатулку, которая пылилась у нас на витрине годами.

Папа от такой новости чуть не рухнул на пол, но успел ухватиться за спинку кресла. Я тут же подхватила его за руку, чтобы он не потерял равновесие.

— Как?! — выдохнул он, широко раскрыв глаза. — Она же такая потрёпанная, в ужасном состоянии… Кто вообще мог её купить?!

— Какой-то старик. Сказал, что берёт для жены. И заплатил наличными.

Папа резко выпрямился, и его взгляд стал строгим.

— Надеюсь, ты проверила деньги на подлинность? Сумма-то огромная!

— Ну конечно, пап, — ответила я, слегка раздражённо. Он всё ещё считал меня глупой девчонкой, неспособной отличить фальшивые купюры. Но он явно забывал, что я уже не ребёнок. — Я сразу положила их в сейф.

И тут на лице отца расплылась такая радостная улыбка, что, кажется, он вот-вот пустится в пляс прямо посреди комнаты.

— Дани, дочка… — папа обнял меня, его голос дрожал от счастья. — Это самая великолепная новость за сегодняшний день. Да нет — за все последние годы! Теперь мы сможем расплатиться с долгами!

Он резко обернулся к коридору и крикнул:

— Роза! Роза, дорогая!

Мама испуганно выбежала из кухни, сжимая в руках полотенце. Её глаза метались между мной и отцом.

— Что случилось? Вы меня напугали…

— Милая, — папа взял её за руки, — Дани продала ту шкатулку. Ту самую. Теперь у нас хватит на все долги.

Мама ахнула, прижала ладонь ко рту и пошатнулась. Отец тут же подхватил её за талию.

— Это… Это не шутка? — прошептала она, глядя на него с надеждой.

— Нет, — твёрдо ответил папа, и в его глазах блеснули слёзы.

— Тогда… — мама выпрямилась, и на её лице появилась улыбка, которую я не видела так давно. — В честь этого нужно открыть то вино. То самое, что мы берегли для особого случая. Милый, этот случай настал.

Папа рассмеялся, нежно поцеловал её и направился в погреб. Я смотрела на маму, на её сияющие глаза, и сердце сжалось от тепла.

Давно я не видела их такими…

А может, и правда — папа передумает закрывать магазин.

Мама прошла на кухню и начала интенсивно искать бокалы для вина. Я тем временем поднялась по лестнице в свою комнату, тихонько закрыла дверь и подошла к шкафу. В нем было небольшое потаённое отделение, незаметное для посторонних глаз — его прикрывала верхняя полка. Именно туда я спрятала рюкзак с маской внутри.

Мне не хотелось снова трогать её, хотя любопытство буквально разрывало меня изнутри. Но я взяла себя в руки, просто положила вещь и закрыла дверцу.

Спустившись вниз, по пути зашла в ванную и помыла руки. Под струёй воды я разглядывала кожу — никаких покраснений, обычный цвет. Вытерла ладони полотенцем и направилась на кухню.

Мама уже сидела за столом, держа в руках два бокала. Отец в это время штопором открывал бутылку с вином, этикетка на которой давно стёрлась. Интересно, какого оно года? — подумала я. Сколько лет оно пролежало? Или, может, веков?

В воздухе витал сладковатый аромат, но мысли мои были далеко — в потаённом уголке шкафа, где ждала своего часа загадочная маска...

Я села на стул и начала накладывать себе ужин. В воздухе витал густой аромат домашней еды, смешанный с терпким запахом старого вина.

— Это вино делал ещё мой прапрадед, на даче, по особому рецепту из собственного виноградника, — вдруг сказал папа, словно прочитав мои мысли.

— Дани, ты тоже его сегодня попробуешь, ведь это твоя первая серьёзная продажа, — продолжил он, разливая вино по бокалам. Он протянул мне мой, налив совсем немного. — Тем более, в таком количестве оно не повредит. Вино иногда полезно перед едой — для аппетита.

— Доченька, загадай желание, и оно обязательно сбудется, — с улыбкой сказала мама. Её глаза сияли от радости.

Я осторожно поднесла бокал к губам и сделала крошечный глоток. Вкус оказался неожиданным — терпким, с лёгкой горчинкой. Я чуть скривилась, но тут же попыталась скрыть реакцию.

Папа и мама переглянулись и рассмеялись.

— Да, впервые вкус кажется горьким, — с гордостью заметил папа. — Но знатоки умеют раскрывать ноты этого удивительного напитка.

Я кивнула, задумавшись. Возможно, и правда, не всё, что кажется странным с первого раза, на самом деле плохо. Может, и с маской в шкафу так же — стоит лишь разобраться...

Но пока я просто улыбнулась родителям и взяла вилку. Впереди был ужин, тёплые разговоры и ощущение, что сегодняшний день — прошел удачно.

Глава 5.

Закончив с ужином, папа ушёл в свой кабинет, а я осталась с мамой на кухне — убирать со стола и мыть посуду. Вода текла тихо, а в голове крутились мысли о странной маске, спрятанной в шкафу.

Вдруг мама подошла ближе и тихо спросила:

— Я заметила, ты всё время проводишь с Максом. Даже сегодня вы приехали вместе.

Я нахмурилась и посмотрела на неё с подозрением.

— Да, он сегодня меня проводил до дома. Катался на велосипеде неподалёку, — соврала я.

— Мам, к чему ты клонишь? — спросила я, чувствуя, как напрягаюсь.

Мама поджала губы, подбирая слова.

— Вы… встречаетесь? У вас серьёзные намерения?

Тишина повисла в воздухе. Я вытаращила глаза, а слова застряли в горле.

Макс? Серьёзные намерения? Если бы она знала, что сейчас в моей комнате лежит куда более странная проблема, чем парень…

— Мам, — наконец выдавила я, — мы просто друзья.

Но её взгляд говорил, что она мне не верит. И, честно говоря, в этот момент я бы и сама предпочла поговорить о Максе, а не о той штуке, что ждёт меня в шкафу.

— У нас общие интересы, — убедительно произнесла я, стараясь звучать максимально естественно.

Мама вздохнула:

— Дани, прости. Просто ты так часто с этим мальчиком общаешься… Я подумала, вы встречаетесь. У вас ведь симпатия. Вы уже взрослые, а между мальчиком и девочкой… происходят удивительные вещи.

Я закатила глаза.

— Мам, я знаю, что между мальчиком и девочкой происходит. Но у меня с Максом просто дружеские отношения. Не более. Можешь не волноваться.

Мама выдохнула с облегчением, но тут же насторожилась:

— А откуда ты знаешь про отношения между мальчиком и девочкой?

— Ты серьёзно? — фыркнула я. — Да про это везде пишут и показывают по телевизору! Нужно быть слепым и глухим одновременно, чтобы не заметить. Мам, сейчас современный мир — первоклашки уже всё про это знают!

— Ох, эта современность… — покачала головой мама. — Ничего не скроешь.

Я ухмыльнулась. Если бы она только знала, что в моей комнате спрятано нечто куда более загадочное, чем мальчики… Но об этом я ей точно не расскажу.

Помолчав несколько минут после нелепого разговора, я снова нахмурилась, выключила кран, прекращая мыть посуду, и резко повернулась к маме.

— А откуда ты знаешь, что он меня проводил до дома? — прищурилась я. — Ты следила за мной?

Мама невинно улыбнулась:

— Тебя в окошко выглядывала. Ты сегодня задержалась, я волновалась. Вот и увидела вас вместе, когда вы подъехали к дому.

— И что ты ещё увидела? — спросила я, уже догадываясь.

Мама вздохнула:

— Ладно… Увидела, как ты поцеловала его в щёчку.

Бинго! Вот поэтому она и завела разговор про «взрослые отношения». Для мамы я всё ещё маленькая девочка, и она никак не может с этим смириться. Хотя со временем, наверное, привыкнет.

Но если папа узнает, что я поцеловала мальчика в щёку — мне конец. Он тут же посадит меня под домашний арест. Папа — человек старомодных нравов. Для него даже держаться за руки или обниматься при всех — уже «слишком». А уж про поцелуи… Лучше вообще не думать, что бы он сказал.

Я вздохнула. Ну почему у всех нормальные родители, а у меня — средневековые рыцари чести?

Мама смотрела на меня с немым вопросом в глазах: мол, зачем целовать в щёку, если мы с Максом просто друзья?

— Я попросила его о помощи, и он мне помог, — коротко ответила я, стараясь говорить максимально нейтрально.

— И о какой помощи идёт речь? — не унималась она.

— С рефератом по информатике. Он нашёл хорошую информацию и скинул мне на флешку. Мне теперь не придётся голову ломать, тем более Макс разбирается в этом лучше меня. Я-то больше по истории.

Кажется, мама поверила моему вранью — наконец-то перестала копать. Я спокойно выдохнула, вытерла руки о сухое кухонное полотенце.

— Всё, посуда вымыта. Пойду покупаюсь и спать.

— А как же реферат? — не отпускала она.

— Он нужен только на следующей неделе, я всё успею. Просто устала немного, хочу отдохнуть.

— Дани, завтра в школу, не забудь собрать портфель и проверить уроки.

— Хорошо, мам.

Я подошла, поцеловала её в щёку и выскользнула из кухни, чувствуя, как напряжение наконец отпускает.

Я резко открыла кран, и ванную моментально заполонил густой пар. Шагнув под почти обжигающие струи, я закрыла глаза, но вместо расслабления в голове снова всплыли тревожные образы: поле, разделённое на мужчин и женщин, таинственная женщина с зеркалом, где копошились рогатые твари… А потом — моё собственное отражение в маске.

Что это было? Галлюцинация?

Я сжала кулаки, чувствуя, как вода смывает пот, но не смогла смыть вопросы. Может, весь антиквариат в папином магазине обладает какой-то силой? Или только эта маска?

Нет, это бред.

Я всегда считала сверхъестественное выдумкой для детских сказок. Чтобы окончательно убедиться в этом, я вытерлась, подошла к зеркалу и… скорчила рожицу.

— Вот же я, самая обычная, — пробормотала, показывая языку своему отражению.

Никаких рогатых чудовищ. Никаких масок.

И всё же… почему тогда воспоминание о том видении щекочет спину холодком?

Переодевшись в ночную сорочку с длинным рукавом и с принтом Мини Маус, я вздохнула и принялась собирать школьный рюкзак. Аккуратно уложила учебники, тетради, пенал с цветными ручками и стикерами для важных записей. Не забыла и про закладки — без них никуда. Завтра после школы нужно будет заглянуть в библиотеку: может, найду что-нибудь о городских легендах, о ведьмах или бесах…

На мгновение я застыла с книгой в руках, задумавшись, но тут же встряхнулась и продолжила сборы. Всё готово. Взяв планшет со стола, я устроилась поудобнее: под спину подложила две большие подушки, а ноги укрыла мягким воздушным одеялом.

— Ну что ж, приступим тебя искать, моя загадочная находка, — прошептала я, открывая поисковик.

Я загрузила фото маски. Снимок остался у меня со времени, когда я отправила его Максу. Я хотела, чтобы он сделал копию этой маски.

Глава 6.

Будильник на телефоне врезался в сон резким трезвоном. Я еле разлепила веки, вырубила его и на секунду замерла, мечтая нырнуть обратно в одеяло — хоть до обеда, хоть до конца света. Но в этом доме расписание — закон, а пунктуальность — священное слово отца.

С неохотой сползла с кровати, ступни нащупали холод пола. Тапочки… Где же они? За окном дождь барабанил по стеклу крупными каплями, ветер хоть и стих, но сквозь раму пробирался ледяной воздух. Ливневка сегодня обязательна — мой прозрачный плащ из целлофана, который я ненавижу за шуршание, но без него в такую погоду не выжить.

Умылась, натянула школьную форму: белая блузка, строгие серые брюки с высокой талией (мама настаивает, что это «элегантно»). Волосы механически заплела в косу, сунула планшет в рюкзак. Осталось только взять кофту…

И тут взгляд упал вниз — на потайной шкафчик.

Там лежала она.

Маска.

Вчерашний разговор родителей всплыл в памяти обрывками: тролли, пепел, Властиница… Руки сами потянулись к свёртку, завёрнутому в полотенце. А что, если они её ищут? Сердце ёкнуло. Без лишних раздумий я запихнула свёрток в рюкзак, глубже, под учебники.

— Лучше уж с собой, — прошептала я, будто маска могла меня слышать.

Кофта, последний взгляд в зеркало — и я вышла в коридор, где уже пахло кофе и напряжённой тишиной.

Что за день меня ждёт?

А главное — кто ещё знает про маску?

Я надеялась проскользнуть незамеченной. После вчерашнего разговора родителей смотреть им в глаза было… странно. Как будто за ночь они стали чужими.

Но не получилось.

— Дани, идём завтракать! — голос мамы прозвучал как колокол.

Внутренне я чертыхнулась, но ответила ровно:

— Да, мам. Сейчас рюкзак поставлю.

Отнесла его к тумбочке у входа — и тут же пожалела.

— Даниэла! — мамин голос за спиной заставил меня вздрогнуть. — Рюкзак тут не место! Вот же столик, куда ты смотришь?

Её рука потянулась к моей сумке. Сердце ёкнуло — маска! — и я резко перехватила рюкзак, прижав его к себе.

— Я сама!

Мама замерла. Её брови поползли вверх, взгляд стал изучающим, будто она впервые видела перед собой не дочь, а подозрительного незнакомца. Но вслух ничего не сказала — только молча ткнула пальцем в сторону кухни.

Я прошла мимо, чувствуя, как её глаза жгут мне спину.

Она что-то заподозрила.

А папа… папа всё это время молча собирал портфель в кабинете. Слишком молча.

Завтрак обещал быть долгим.

Я быстро проглотила завтрак, запивая его маминым травяным чаем — липа и ещё что-то, название чего я вечно забываю. Потом резко встала, отодвинув стул так, что он едва не грохнулся на пол. Но папа, будто предугадав, ловко подхватил его одной рукой.

— К чему такая спешка? — его голос прозвучал спокойно, но с лёгкой ноткой подозрения. — Ты успеваешь на уроки, тем более на улице дождь. Я тебя на машине отвезу.

— О нет, пап, спасибо! — я поспешно закивала. — Мы с ребятами договаривались после школы в центральную библиотеку. Пишем статью про историю города, там куча старых книг… А на великах быстрее и веселее!

Папа нахмурился:

— Можно и на автобусе.

Но тут вмешалась мама:

— Рим, вспомни себя в детстве. Ты и в дождь, и в снег на велике носился. Если ей хочется — пусть едет.

Папа вздохнул, но не стал спорить.

Я улыбнулась, поцеловала маму и папу в щёку и выскользнула из кухни. В прихожей наскоро зашнуровала осенние ботинки — пальцы слегка дрожали от волнения.

— Не задерживайся в библиотеке, до темноты чтобы была дома! — донёсся папин голос из кухни.

— Хорошо! Всё, всем пока и хорошего дня!

— И тебе, милая! Люблю тебя! — мама махнула мне рукой, и я поймала её тёплый взгляд.

Накинула куртку, натянула шапку, обмоталась любимым шарфом — тем самым, в полоску, который папа привёз из командировки. Сверху — ливневку, рюкзак на плечи.

Готова.

Дверь захлопнулась за мной, и я вдохнула влажный осенний воздух. Дождь уже почти прекратился, но лужи блестели, отражая серое небо.

Я выкатила велосипед за двор и направилась к нашему обычному месту встречи — старой заброшенной остановке. Её крыша давно прохудилась, сквозь дыры виднелось серое небо, но от мелкого дождя она всё ещё спасала.

Макс уже ждал, прислонившись к облупившейся стене и вглядываясь вдаль.

— Привет! — я спрыгнула с велосипеда, слегка запыхавшись. — А где Лейла?

Он обернулся, и в его глазах мелькнуло что-то странное — будто смущение или досада.

— Привет. Она опаздывает. Сказала не ждать — сама до школы доберётся.

Мы ехали молча, колеса велосипедов шуршали по мокрому асфальту, но в голове у меня крутился только вчерашний разговор родителей.

— Сегодня заедем в библиотеку? — неожиданно спросил Макс, будто читая мои мысли.

— Да, — кивнула я. — Теперь нужно кое-что выяснить.

Он нахмурился:

— О чём?

Я глубоко вдохнула.

— Вчера я случайно подслушала разговор родителей. Они говорили о какой-то… Властинице.

Макс резко затормозил, велосипед его дёрнулся, и он едва не грохнулся на землю. Я испуганно остановилась рядом.

— Что случилось?!

Он вытер ладонью лоб, хотя на улице было прохладно.

— Я… я тоже слышал это. Вчера вечером. Родители говорили, что её кто-то украл…

— …из пещеры, — медленно договорила я.

— Охраняемой троллями, — прошептал он.

Мы смотрели друг на друга, и в его глазах отражалось то же, что творилось у меня внутри: холодный ужас и жгучее любопытство.

— Это не может быть совпадением, — наконец сказала я.

Макс молча кивнул.

— Может, сразу поедем в библиотеку? — предложил Макс. — Лейле напишем, где мы, она к нам подъедет.

Я резко помотала головой:

— Нет, Макс, так нельзя. Учитель сразу позвонит родителям и скажет, что нас не было. Они заподозрят неладное, и тогда придётся всё им рассказать. А я… — я замялась, — не уверена, что им сейчас можно доверять.