Страна Литературия

1 Путешествие: Сделать шаг

От автора: Дорогие мои читатели! До глубины души я тронута вашим бесценным вниманием к моему творчеству, желаю вам запойного чтения моих удивительных историй и буду признательна вам за звездочку (лайк) и подписку, что еще сильнее будет вдохновлять меня на создание еще более занимательных сюжетов для удовлетворения вашего тонкого вкуса.

С любовью,Карина

Текст, выделенный курсивом, является оригинальным текстом из комедии Н.В. Гоголя "Женитьба"

В майский день квартира профессора юстиции, полковника Владимира Владимировича Елистратова сбросила с себя привычный флер строгости и порядка и вдруг расцвела, задышала и вовсю насытилась невиданными в её стенах красками коллекций модной одежды от известных мировых кутюрье.

Шифоновые платья порхали разноцветными бабочками, разнося шлейфы кисло-сладких, амбровых и цитрусовых ароматов, а шарфики-змейки из тонкого денима с батистовой нежностью струились и осыпались на ковёр звёздным дождиком. Дверцы гардеробов широко улыбались распахнутыми ртами, приветствуя новых сезонных гостей, а сами шкафы, ожиревшие от трикотажа, поглощая очередное экзотическое блюдо прожорливой пастью, глухо вздыхали, пошатываясь на изогнутых скрипучих ножках.

Алиса Сергеевна, мама хозяина квартиры и любимая бабушка его дочки Дианки, дама интеллигентная и старомодная, тёплая как все любимые бабушки и добрая, как все очень любимые бабушки, ежеминутно чихала и покачивала головой:

– Какая же ты стала взрослая у меня, внученька.

Внученька же летала в ситцево-льняном раю, блаженно погружаясь в очередной дизайнерский шедевр.
– Взгляни! – восклицала она, и взметала бисером очередное вечернее платье, медленно струящееся в пол. Бабушка вскидывала руки и, причмокивая, кивала:

– Красавица ты у нас, Дианочка. И сущий дьяволёнок в юбке.

Дианка вот именно таким образом отмечала свой двадцать первый день рождения – грандиозной покупкой фирменных платьев, юбок, блуз. Для неё это было событием, - своеобразным подарком от отца, воспитывавшего дочь без рано скончавшейся матери, в умеренной строгости во всём, и в отношении гардероба в частности.

– Ну, как? Правда блеск? – звонко рассмеялась Дианка. Она обхватила руками шею бабушки и прислонилась к ней, как когда-то в детстве, когда хотелось, чтобы скорее прошла зубная боль или просто для того, чтобы ощутить безвозвратно унесшиеся запахи тех блинов и того молока. Бабушка пришла в себя от смелых нарядов внучки и, обняв её за полуприкрытую микро-юбкой попу, ласково пожурила:

–Ай, яй, яй! Неужто так теперь носят?

– Ещё как, бабуль, - снова засмеялась Дианка, радуясь, что удивила привыкшую ко всякому бабушку.

– Но не на улицу же!.

– Именно. В клуб так пойду. В «Пеликане» все в осадок выпадут. Я найму двух богатырей-

телохранителей и стану королевой ночи! Здорово я придумала?

– Ой, - застонала бабушка. – Да тебе замуж пора, ягодка моя спелая. Сразу одумаешься от глупостей.

Дианка легко прыгнула ей на коленки и обняла за шею.

– Да за кого же замуж, бабуль?

– Неужели кавалеров мало? Я три дня здесь, а уже троих видела у вас дома.

– А, ты про этих! - протянула девушка с привкусом едва уловимого равнодушия.
– Что, не нравятся? Так зачем в дом пускаешь?

– Как не пускать? Ухажёры всё-таки. Развлекают меня, как могут. Нравлюсь я им, видать.

– А они тебе? – с прищуром спросила бабушка.

– Ой, что тут скажешь. Не определилась ягодка ещё. Они все забавные по-своему. Первый –

Вячеслав Альбертович.

–Альбертович? Сколько годков-то ему?

– На два года меня старше. Но весь из себя важный гусь. Называй его только по имени и отчеству. Даже не оглянется, если обратишься фамильярно «Эй, Славик». Толстенький как Винни-Пух и гордится этим. Обожает свою фигуру. Глаз с себя не сводит. Придёт сюда и всё ходит и ходит, осматривает мебель, окна, потолок, зеркала и себя в них. Бродит из одного угла в другой, будто шагами пол меряет. А потом резюме как выведет: «Да у вас и пол скрипит». И так с досадой покачает головой, мне аж прямо жалко его становится.

Диана рассмеялась.

– Ну и женишок! – поддержала внучку Алиса Сергеевна.

– Со вторым, Русланом всё больше по кафешкам ходим. Я уже и официантов всех запомнила. Однажды мне до чёртиков надоело это однообразие и взбунтовавшись, я решила наказать его и заказала самые дорогие блюда в самом дорогом кафе. Ну, думаю, опозорю тебя, будешь знать. Так

нет же. У него оказалась платиновая кредитка. Всё оплатил.

– А ты всё съела?

– Пришлось, - залилась смехом Диана. – А на масленицу заказал 100 блинов. Я ела-ела, ела-ела,

мне уже плохо, а он давай всё повторяет:

– Мне нравятся девушки дородные, а худышки – это ни то и ни сё. Вот такое непринуждённое хамство. Но заговорить тебя может байками – ах, заслушаешься. Даже я его не переговорю. Из меня уже блины лезут обратно, а он так увлёкся рассказами о Крыме, что даже пообещал взять меня в морское путешествие по полуострову. Я только представила себя на катере по волнам, так меня укачало на месте. Ужас!

– Моя ты девочка!

– Ну а к третьему, Алексу и не подходи, если ты неправильно выразишься по-русски или не дай Бог оливье станешь накладывать из салатницы ложкой, что была до этого в блюде с холодцом. Всё у него должно чётко соответствовать своему назначению. А как-то заикнулся, что его жена должна знать японский язык.

– О, Господи! А сам-то говорит на нём, сердешный?

– Откуда? И вообще, «ложить» у него самое любимое слово в лексиконе. У него скучают «за кем-то». Стоят за кем-то и там скучают. Представляешь? Кетчуп из блюдечка он пьёт, поднеся носик ко рту, а японский… Я не уверена, что он знает о том, что этот

язык вообще назвали в честь страны. Где-то услышал, что есть такой язык. Не удивлюсь, если он

думает, что это такой цвет или размер.

– Чудной какой, - усмехнулась бабушка.

2 Путешествие: Визит из прошлого

Текст, выделенный курсивом в "Путешествии 2", является оригинальным текстом из пьесы А.Н. Островского "Бесприданница".

Старенький письменный стол, чуть подёргиваясь от нервного тика, томно вздыхал, энергично сопел и издавал нервные барабанящие звуки, будто у изделия мебельной фабрики им. М.В. Фрунзе неожиданно застучало его революционное сердце. Нет. Разумеется, ничего подобного не происходило. На самом деле, закопавшись по уши в книгах, плакатах и методичках, вчерашняя выпускница факультета иностранных языков английского отделения Харьковского государственного университета им. В.Н. Каразина, Диана Елистратова напряжённо готовилась к открытому уроку.
Когда в те жаркие июльские деньки многие счастливые выпускники разлетелись кто куда – к морю, в горы, на дачи, Диана собиралась давать студентам-заочникам 2 курса показательный урок. По результатам его проведения, комиссия во главе с деканом и зав. кафедрой оценивала её профессиональный потенциал и решала – оставлять ли выпускницу Елистратову, Диану Владимировну работать на кафедре с правом зачисления на соискательство в аспирантуру на льготных условиях собеседования или же – свободный диплом и лети птичка, лети.

Учитывая высшую степень серьёзности момента, Диана категорически запретила своему отцу вмешиваться с его патологическим желанием непременно помочь «доце», куда-то позвонив и нажав на определённые пружины. Он и так сделал ей сногсшибательный подарок к окончанию университета, от которого она вот уже две недели не может отойти – папа подарил дочке двухкомнатную квартиру в новой высотке в районе Центрального парка.
Вторые сутки она еще не ложилась, точнее не вставала из-за стола. Компьютер покрылся испариной, а саму Диану уже невыносимо призывно терзал Морфей, маня в объятья сладостного сна. Печатать ещё много, а урок уже завтра. Пустые распотрошённые коробки из-под пиццы громоздились на нетронутом постелью диване, среди стопок ксерокопий вился тонкий дымок из чашки с благоухающим кофе. Бедная девочка с животным остервенением стучала по клавишам и останавливалась лишь тогда, когда пустая кастрюля с дребезжащей крышкой, в которой еще утром была картошка в мундире, а теперь один разодранный мундир, не съезжала от вибраций на край стола. Тогда она подвигала кастрюлю вновь за настольную лампу и продолжала бить по клавиатуре, искоса наблюдая за вновь съезжающей железной посудиной, но теперь уже вместе со своей подругой лампой. «Уже одиннадцатая за сегодня», - вздохнула пчёлка-трудяга, сжимая в руках чашку кофе. «Угораздило ещё Макса позвонить. Нашёл время. Отбил всякую охоту работать».

Он действительно звонил и сообщал, что ему удалось-таки достать лекарства от бессонницы для её бабушки. Пообещал вечером завезти. Конечно же, он мог бы заехать и завтра. Но Максу хотелось просто видеть Дианку, слышать её голос, совсем без разницы, о чём бы она не рассказывала. И Дианка это понимала.
Он тоже понимал, что она сейчас сидит одна – голодная, глушит кофе, ёжится от хронического гастрита и малодушно проклинает и английский язык и университет и этих студентов, которых еще в глаза не видела.
А она понимала, что Макс не оставит её в таком состоянии. Он привезёт ей курочку, сварит суп или кашу с сосисками. Она будет уплетать это всё, а потом он усадит её себе на колени, она прильнёт головой к мускулистой груди, пахнущей стоматологическими растворами, и будет шептать, какой он у неё хороший.
Они понимали. Время такое у них начиналось – они всё тогда понимали: себя, о себе, друг о друге, друг для друга и друг за другом. В прошлое уходило одинокое, эгоистичное, мнимо счастливое холодное «Я» и наступала новая эра «Мы». Вот и звонок в дверь.
Окинув внимательным взором место творческих изысканий, Макс весело резюмировал:
- Пикник на обочине. В том смысле, что среди всех этих объедков, недогрызов и недопитков лишь маленький уголок остался для тебя самой.
Дианка опустилась на стул, и устало облокотилась о спинку с надорванной стёртой драпировкой.
- Если бы ты знал, как мне всё это….
- Догадываюсь, - улыбнулся Макс. Он бережно взял в ладони её хрупкие плечи и стал делать массаж шейно-воротниковой зоны.
- Мммм.. Прямо светлеет в глазах, - замурлыкала Дианка. – Котик?
- Да!
- А ты не разлюбишь меня, если я…. Ну, вдруг возьму и провалю урок?
- Конечно, разлюблю. Мгновенно сбегу от тебя на троллейбусе, и пересеку Канадскую границу. Фиг найдёшь.
Он погрузил лицо в шёлковые волосы своей кошечки и волны электрического экстаза пронзили всё её тело. Дианка почувствовала, будто мозг расплавился, и, изливаясь нежностью, растворил её в себе как былинку. Она потянулась к своему мужчине, замирая поцелуем на губах, продлевая моменты наслаждения. Макс мягко провел по её груди и животику ладонью, чуть коснулся тёплого волнующего паха, затем поднялся, поцеловал её в шейку и шепнул:
- Занимайся, птичка моя. Не буду отвлекать. Я на кухню.
- Садист, - недовольно буркнула возбудившаяся Диана улыбающемуся Максу, состроив обиженную мину.

Примерно около полуночи, отнеся в кровать уснувшую за столом Дианку, которая сквозь тревожную дрёму прошептала: «Разбуди через полчасика», Макс сел за компьютер.
К утру всё было напечатано и отформатировано. Нервно дёрнувшись, что-то сонно вопрошало из-под одеяла:
- Который час?
- Время утреннего поцелуя, вздохов, мол, какой ты у меня самый лучший, приведения себя в королевский вид и в бодрый дух, - отвечал Макс, заходя в комнату с балкона. – Я вниз, машину прогреть.
Дианка вытянула ручки навстречу своему мужчине и нежно заурчала ему на ушко.
А ещё спустя минут тридцать семь из динамиков старенькой, но надёжной машины «девятки» грохотал на своём «Людвиге» Ян Пейс, терзал раскалённые нервы гитары Риччи Блэкмор и под моцартиано-баховские переливы Лорда вдохновенно устремляясь в космос, вытягивал верхнее си Ян Гиллан. А на переднем сиденье Дианка, конвульсивно подпрыгивая, успевала заглатывать из бутылочки детский йогурт, запивая им языколомные рифмовки, типа:
«Bow-wow, says the dog,
Mew, mew, says the cat,
Grunt, grunt, goes the hog,
And squeak goes the rat.
Tu-whu, says the owl,
Caw, caw, says the crow.
Quack, quack, says the duck.
And what cuckoos say you know».
Кстати, неплохой утренний массаж ротовых мышц для тех, кому приходится много говорить с самого начала дня.
Дианка выглядела свежо и собранно. По крайней мере, внушала себе это. Рассмотрев свою улыбку во все зеркала, она осталась почти довольной. «Девятка» неслась на немыслимо опасной скорости. Но, то ли ангел Макса проявлял особенную заботу сегодня о подопечном, то ли демоны ещё спали в своих чертогах, но все светофоры на перекрёстках, словно сговорившись, одноглазили зеленью, людей было мало, - многие были в отпусках поэтому не спешили рано просыпаться или вообще исчезли из закопченного мегаполиса, а из кустов не выныривали пузатые голодающие фуражки с жезлами.
- Милый, не гони так, как будто я уже рожаю, - засмеялась девушка. Однако к университету они добрались вовремя. «Девятка», лихо притормозив у фасада и рассекая волну по лужам, разогнала мирно дремавших на фундаментах колонн голубей.

3 Путешествие: Дурная слава

Текст, выделенный в Путешествии 3 курсивом, является оригинальным текстом пьесы Г.Горина "Забыть Герострата"

В детском смехе – самом чистом и искреннем есть что-то от весёлого журчания апрельского ручейка, - такого же прозрачного, беззаботного вьющегося причудливыми фигурками и звонко подрагивающего от щекоток солнечных зайчиков. Детский смех не бывает наигранным, - это правда. В национальном эко-парке нашего города он не прекращался все выходные дни. Не только дети, но и взрослые попадали в мир несбыточных мечтаний, нереализованных фантазий, - в мир своих любимых сказочных героев, в мир странствий и приключений. Наш парк был заповедником чудесного настроения. В общем, сотворили на радость местным жителям и зарубежным гостям ещё одно чудо света.

И стар и млад приходил сюда за особенным исцелением. Так обычно бывает, например, в цирке. Сама аура детской энергетики, готовой к восприятию чуда, волшебства, иллюзий тебя завораживает и не отпускает до конца представления. Как бы ни болела голова, как бы ни ныла поясница, твоё лицо всегда наполняется особенным свечением, исчезает привычная нервозность, опускаются топоры злобы, да и как ты будешь злиться, если на тебя смотрят счастливые детские глаза! Вот так и наш парк– целый городок улыбок, смеха и сочного детского счастья – счастья до слёз!
- Мама, мама! Купи мороженое!
- Оленька, нельзя. Твоё же горлышко болит.
- А мы ему и не дадим. Только животику.

- Павлик, не садись на мальчика! Он будет плакать.
- Мамоська, я же лыцаль. А он мой конь.
- Пойдём лучше другого конька-горбунка поищем. Где наш папа ходит?

Колесо обозрения – сердце волшебной страны, на котором ты замираешь от восторга и чувствуешь себя хозяином небесного простора. Глоток свободы вместе с брызгами игристого «Артёмовского» шампанского кружил голову, и так хорошо становилось на душе, как обычно бывает в детстве.
- Ух, милый, а ты бы мог ради меня прыгнуть вниз?
- О, дорогая, только если внизу натянут огромный батут.
- Ты что, боишься прыгнуть просто так? Ради меня?
- Нет, солнышко. Батут для того, чтобы подпрыгивать вверх и успевать целовать тебя и произносить тосты. Твоё здоровье…. милая моя…. убийца!

Какие живописные места, созданные по образцу Булонского леса во Франции – с аллеями для верховой езды и катания в экипажах! Сказочные лабиринтные дорожки: ты переходишь по каменистым фигурным мостикам, любуешься миниатюрными прудиками с золотыми рыбками. Молодых пар особенно привлекали пешие прогулки по тенистым рощам, где тут же бегали декоративные свинки, овечки и козочки. И ты словно Гулливер в стране Лилипутии, бережно гладишь их и кормишь разными вкусностями.
- Бабуль! А наш дедушка козочке бутылочку в ротик суёт.
- Куда тебя понесло, дед? Ты зачем поишь козу пивом? Постеснялся бы при внуке, хотя бы выделываться. Возьми морковку.
- Тю, Клава. Я тебя спутал с ней. Прости. Клава…. Хочешь морковки?

У Дианки с Максом тоже было своё заветное местечко в волшебном парке. Срубленный сказочный теремок «Белоснежка» с открытой мансардой перед ним. Милое интимное место на лесной опушке, окружённое поэтической дубравой, создавало завораживающий уют и ощущение, что попал в мультик. Повсюду деревянные грибки, земляничные поля и откровенности. Многие парочки признавались, что именно здешняя атмосфера вдохновляла их на самые интимные признания. Здесь хотелось говорить полушёпотом и только о любви. Давно замужние пары часто захаживали сюда с какой-то тёплой благодарностью месту, где он наконец-то сделал ей предложение или где она испытала свой первый…поцелуй.

Теремок для многих стал символом совместного счастья. Излюбленное место нашей парочки влюблённых под лианами выходило на лесное озеро, но вокруг стола вились деревянные фигурки, тянущиеся к небу, моля о пище и благе, и другие, - протягивающие руки к столику, предлагая благоприятный ответ небес. Беседку со столиком окружали могучие дубы, посаженные ещё Гоголем, Шевченко и даже одним царём, когда тот проезжал через наш город, поспешая на какую-то важную встречу под Полтаву.

Над головами посетителей висели старинные подсвечники, летали совы на канатах и двигались индейские маски с томагавками. Были и другие фигурки – все они переливались золотистыми чешуйками и светились фосфорными огоньками. Для Дианки это место поистине было сказочным. А все эти птички, подсвечники, маски, фигурки людей – это всё творения рук нашей девочки. Да-да! Обладая богатым воображением и вообще любовью к лесу, Диана частенько бродила по лесу, разумеется, с Максом, и искала самые причудливые коряги, которые могли бы кого-нибудь изображать. Всё это – пни, ветки, дупла она приносила домой к недоумению любимого. Потом начиналась жестокая и нецензурная борьба с расползающимися по квартире жучками, потом все дышали древесной пылью, которая висела в воздухе золотыми гроздьями под солнечными лучами. И наконец, запахи лака и красок стали ощущаться даже в борще. Зато, в конце концов, эти коряги действительно превращались в произведения искусства - в образы людей, животных, предметов. И это всё без единого добавления каких-то других деревянных элементов.
- Наша природа мудра и предусмотрительна, - считала Дианка. – Она, создавая фигуры, тем самым общается с нами таким языком. А мы должны пытаться понимать её знаки. Но нельзя забирать у неё её дары. Надо научиться общаться с нею на её языке у неё дома и тогда она будет благосклонна к нам. Поэтому я вот почистила, украсила и подчеркнула смысл, чтобы природа знала, что мы поняли её, и вот вернула сюда – в парк, к земле. Даааа…сказочное место.
- Точно, - соглашался Макс, - почёсывая за ухом миниатюрную антилопу и делая заказ официантке, которая появилась в костюме гномика в духе названия теремка. Эти ряженые прекрасно знали своих завсегдатаев, и за то, что Дианка украшала их кафе таким декоративным волшебством, они с Максом всегда получали половинную скидку на любой заказ.