Страна потерянных дорог

Часть 1. Заблудшие души. Глава 1

Снег все шел и шел, застил лобовое стекло и налипал на дворники. Надо бы остановиться и почистить их, чтобы не заледенели, да только останавливаться было страшно.

Вероника ехала по второстепенной трассе на старой девятке. Ехала медленно и осторожно, вцепившись в руль побелевшими от напряжения пальцами. Вокруг на километры — никого и ничего. Ни деревенек, ни заправок, даже других машин нет ни одной.

А буря все крепчает, взметая снежные вихри там, где не стоит преграда из лесополосы, и наметает с полей на дорогу огромные сугробы.

Сейчас самое главное, — думала Ника, — это доползти до трассы. Там есть заправки, ловит связь, ездят чистилки и аварийные службы. Там даже в такую погоду попадаются другие водители. И случись что, они могут помочь.

Возвращаться смысла нет, ведь до точки отправления почти столько же пилить, сколько и до родного города. Буря началась километров двадцать назад. Резко поднялся ветер, снег вдруг пошел стеной, крупными хлопьями. Каких-то полчаса — и все, вокруг одна только белая пелена.

— Далась вам эта картошка! — в который раз зло проговорила Вероника в тишине автомобильного салона.

Если у дочери есть машина — это не значит, что ее надо гонять по всем дурацким вопросам к черту на рога! Если даже вам друзья из деревни передали мешок картошки и вязанку лука. Можно же на рынке купить! Да бензин на эти сто километров и то дороже вышел! Но нет: «С рынка невкусная и вообще — сплошное ГМО».

Машину тряхнуло, и Ника снова выругалась. Завтра на работу, а выходные потратила на ерунду и даже не отдохнула совсем.

Дорога становилась хуже. Потому что отбойников на старой деревенской трассе не было отродясь, а ветер заметал снегом все вокруг. И уже совсем непонятно, где заканчивается дорожное полотно, а где начинается поле. Одна сплошная белая равнина на километры. Даже по редким деревцам не сориентируешься.

Стало темнеть. Ника ощутила холодок, что бежит по животу и плечам. И не от мороза за окном, а от страха остаться на этой заснеженной трассе в темноте. Тут даже при тусклом свете дня неясно куда и как ехать, а ночью станет совсем плохо.

Ника не трогала тормоза, не газовала резко. Ехала плавно, осторожно, тормозила двигателем и старалась не дергать руль. Но все равно с каждой минутой становилось тяжелее удержать машину на дороге.

Поднявшийся порыв ветра швырнул в лобовое снег, полностью лишив обзора. Что-то твердое попало под колесо, машину жестко тряхнуло и вдруг понесло юзом, закрутив. Через мгновенье последовал глухой удар, от которого больно резанул ремень безопасности.

Ника некоторое время сидела не шевелясь и не дыша в полной тишине. Двигатель заглох после удара, дворники уже не очищали лобовое, так что в салоне стало темно.

А скоро станет еще и холодно!

Девушка пыталась сконцентрироваться на дыхании и в панике сжала висящую на груди подвеску — подарок почившего дедушки, сделала несколько глубоких вдохов-выдохов и стряхнула с себя оцепенение. Надо выйти из машины и посмотреть, что случилось! Во что врезалась, как, можно ли откопаться.

Водительская дверь не открывалась. Что-то подпирало ее с другой стороны, мешая выйти. Ника подергала ее да и полезла в темноте к пассажирской двери. Та, хоть и с трудом, но открылась. Не сильно, но достаточно, чтобы худенькая Ника смогла пролезть.

За окном сгущались сумерки, бушевал ледяной ветер и бил в лицо колючим снегом. С трудом, барахтаясь в сугробах, Вероника отошла от машины и огляделась. Кажется, съехала с дороги: девятка стояла под углом, зарывшись передним бампером в сугроб. Хорошо закопалась, даже лобовое под снегом, но зато столкновение было относительно мягким — снег смягчил удар.

Почти полчаса Ника пыталась что-то сделать. Откопать перед машины из снежного плена, завести двигатель, поймать сеть и вызвать помощь. Но старый сотовый телефон на морозе быстро разрядился, мотор так и не ожил, а попытки расчистить огромный сугроб не увенчались успехом.

Потихоньку девушку накрывала паника. Мороз крепчал, дорога на километры вокруг пустая — почти за час ни одной машины не проехало. Ни связи, ни возможности погреться.

Сколько таких историй она читала, как люди замерзают насмерть на трассе. Обычно в плохую погоду на своей старой машине никуда не ездила далеко, а тут... родители плешь проели, требуя свою картошку!

Что толку сейчас сокрушаться, — подумала Ника. Села в машину, глотнула остывшего чая из термокружки. В салоне авто хотя бы ветра не было, но мороз начинал пробирать до костей. Пока бегала вокруг машины, пока лопатой снег кидала, еще не так ощущался холод.

И сколько она так протянет? Ночью, даже если кто и проедет по этой трассе, ее не заметят в темноте и снегу. Ни связи, ни укрытия. Светоотражающие знаки ветер заметет снегом через пару минут. И погреться негде...

Ника быстро выскочила из машины и глянула в сторону ближайшей лесополосы. Надо костер развести! Под деревьями ветер не такой сильный, есть хворост. Может какое укрытие удастся найти.

Девушка быстро счистила снег с багажника и открыла его.

Становилось все темнее, так что вещи Ника искала уже наощупь. Кажется, у нее самый странный и бесполезный багажник в мире! Крошечные грабли (и что они тут делают?), настольная игра (картон пойдет на растопку), бутылка розжига для углей (осталась с новогодних шашлыков с друзьями), две пары обуви (летней) и одна тапочка без пары… И старая резная полочка, которую она нашла у друзей родителей в сарае и хотела отреставрировать.

Ну и мешок картошки, конечно. Главный виновник торжества и спонсор мероприятия!

Подумав, кинула несколько картошин в рюкзак — можно будет в углях запечь. Добавила розжиг, кружку и бутылку с чистой водой.

Девушка занемевшими руками закинула рюкзак на плечо, поправила съехавшую на ухо шапку, закрыла машину и пошла по сугробам в сторону лесополосы. Ника утопала в снегу выше колена и едва могла идти вперед. Порывы ветра норовили сбить ее с ног, а острые снежинки резали щеки.

Глава 2

Макс хотел только одного — как следует отмыться. Он уже принимал душ в казарме, но мечталось о большем. О том, чтобы набрать до краев ванну и пролежать в ней несколько часов, пока реальная или воображаемая грязь не будет смыта полностью.

Вот так возвращаться домой на день-два было тяжелее всего. Когда все время за ленточкой, то привыкаешь. К запаху гари, к грязи на своей коже, к паршивой еде и краткому сну в неудобной позе. Ко всему можно привыкнуть.

Но вернуться по делам службы на короткий срок — это как словить галлюцинацию. Вертушка за пару часов доставляет тебя в мир, который не знает войны. Еще недавно ты был посреди разрушенных зданий, звуков выстрелов и взрывов, где дороги — месиво грязи и раскрошившегося асфальта.

А тут вдруг все иначе. Люди, чистые и безоружные, ходят по улицам и улыбаются. Ездят машины, сверкают на солнце целые стеклянные витрины, высятся новые дома, небо чистое и почти свободное от вражеской авиации.

Кажется, что одна из двух реальностей не существует. И каждый раз Макс сомневался, какой именно нет на самом деле.

Если приезжать надолго, то адаптируешься. К горячей воде, к тому, что можно ходить в парке по газону и не подорваться на мине, как максимум — наступить в подарок от собаководов. Привыкаешь спать в нормальной постели, одеваться в чистое, не таскать на себе тяжелое снаряжение все время.

Новости лучше не открывать и не читать, только служебные сводки, где сообщают о ситуации за ленточкой. Потому что если открыть соцсети да еще и почитать комментарии, становится тошно. Начинаешь сомневаться, а зачем все это. Зачем столько лет Макс посвятил защите Родины и вот этих всех... сограждан.

Макс много часов отмывался. Пытался вытравить воображаемый запах гари и пороха, вонь долгих недель войны. После водных процедур еще и облился туалетной водой, чтобы наверняка. Надел форму и поехал в штаб по рутинным вопросам.

Нужно было забрать нового члена экипажа и кое-что из оборудования, секретного, дорогого. Доверить неизвестному человеку доставку Макс не мог, пришлось ехать самому. Добирался на попутных вертолетах, договорился с ребятами, чтобы его подбросили. Все как обычно, нашлись общие знакомые за годы службы, да и сверху отдал ребятам в качестве благодарности блок сигарет.

И вот он дома. Только ощущение, что это сон, сейчас вот его растолкает Шалом, скажет что время сна вышло и надо перекусить всухомятку и быстро выдвигаться. И это еще хорошо, если его подчиненный разбудит, а не прилет.

Но молодой парень с позывным Шалом его не разбудил. И пришлось признать, что все вокруг вполне реальное и настоящее. Надо как-то собраться с моральными силами и слушать всех этих штабных начальников, которые хорошо если хоть раз за ленточкой бывали. И постараться не выходить из себя, особенно прямо на совещании.

У Макса и так была противоречивая слава. С одной стороны — сколько лет службы, отличные показатели в работе, низкая смертность среди подчиненных. С другой — паршивый характер, так как любил говорить правду в лицо, и без разницы, какого звания человек перед ним. Поэтому повышения ему уже много лет не давали. Да и черт с ним! Главное, чтобы война закончилась, остальное уже второстепенно.

Правда Макс понятия не имел, что будет, когда все это закончится и он уйдет на пенсию, до которой еще шесть лет.

И вот тут, даже в воображении Макса, была терра инкогнито, совершенно неизведанная зона, скрытая туманом. Он больше ничего не умел, кроме как воевать. Кем работать на пенсии? Что делать, куда податься — Макс понятия не имел. Да, честно сказать, малодушно думал, что в какой-то момент даже ему не повезет и несмотря на славу «неубиваемого» шальная пуля и снаряд все же достанут. И не придется решать все прочие проблемы.

А пока приходится целый день носиться по штабу и разбирать смехотворные, в сравнении с войной, проблемы. Например, потерялась коробка бумаги для принтера. И нужно проводить ревизию среди запасов канцелярии, писать объяснительные, а за недостающее у него еще и из зарплаты вычтут. Чудесно просто! Тут в паре сотен километров люди умирают, идет сражение, а ему целые сутки сношают мозги по вопросу пачки бумаги!

Этот контраст Макса всегда убивал. Едва хватало сил сдерживаться, а потом под предлогом распечатки цветных документов он уехал из штаба. К черту, завтра еще оборудование принимать, послезавтра обратно за ленточку, шли бы они все с их бюрократическими заморочками! Пусть штрафуют на эти пачки бумаги и идут лесом!

В кабинете переоделся в штатское, не хотелось в форме по улицам ходить. Прыгнул в машину и уехал, куда глаза глядят. Хотелось вообще не останавливаться, просто ехать и ехать, хоть на край света. Отпуска у Макса не было уже очень давно. Не пары дней отгулов, а полноценного. В последний раз отдыхал много лет назад, когда в Сирии машину потерял. Целый месяц провел в санатории в глухом лесу.

Но это было лечение, а хотелось человеческого отпуска. Чтобы поехать к морю или в горы, пить вино, есть фрукты, почувствовать себя нормальным и на время забыть обо всем.

Еще и броника нет хорошего. Черт знает зачем он пару месяцев назад отдал свое снаряжение молодому пареньку. Тот уезжал за ленточку в каком-то рванье. Макс поддался эмоциям и подарил снарягу. И как обычно бывало, уже потом сел и подумал — а в чем он сам поедет? Второй комплект был отвратным, броник не по размеру, тяжелее, чем надо, и неудобный.

Да и ладно, он офицер все-таки, должен заботиться о подчиненных. Но теперь надо где-то самому разжиться нормальным броником, хотя бы чехлом, пластины найдет и так...

Голова забита не пойми чем. Макс вздохнул, припарковался на какой-то улочке среди старых двухэтажных домиков и решил немного отдохнуть. Глянул в зеркало заднего вида, увидел там брюнета лет тридцати пяти, потрепанного жизнью. Ну хотя бы без бороды и грязи на лице, уже хорошо.

Макс покачал головой, закрыл машину и пошел просто бродить по старому центру. Сворачивать в уютные дворики, заглядывать в витрины и смотреть на облачное небо.

Глава 3

Ника очнулась от того, что кто-то бьет ее по лицу и сует нечто вонючее под нос. Вокруг слышались громкие голоса, ощущались тепло и яркий свет.

Девушка открыла глаза и увидела, что сидит на пластиковом стуле в кафетерии на заправке. Рядом толпятся сотрудники и посетители, какая-то женщина кривит губы и говорит своему спутнику:

— Пьяная, небось!

Ника вдруг вспомнила, как съехала с трассы в снегопад, как шла по темной лесопосадке, вышла к домику... а потом ничего не помнила! Были какие-то смутные образы: странный человек в широкополой шляпе и заброшенные каменные руины. А больше — ничего.

Сотрудник заправки протянул ей стаканчик с горячим чаем и вновь принялся расспрашивать, что случилось. Судя по всему, заправщик увидел, как Ника вышла из рассветной мглы к колонке и упала на асфальт. Ее затащили в кафетерий, привели в чувство и даже уже вызвали скорую.

Все, что смогла Ника рассказать, это как она попала в аварию. Странно было то, что девушка оказалась на заправке на М-4 — почти в пятидесяти километрах от того места, где съехала в сугроб. А еще то, что врачи не нашли ни следа переохлаждения. Если бы Ника все это время шла пешком, то давно бы уже замерзла насмерть.

За окнами заправки синел рассвет, а значит она забыла напрочь целую ночь.

Что вообще случилось?!

Ника вернулась домой, местные пожарные выдернули ее девятку из сугроба, врачи не нашли у девушки ни наркотиков в крови, ни следов насилия или обморожения.

Но все случившееся не приснилось же! Ведь как-то она оказалась на заправке спустя почти двенадцать часов после аварии. И где бы ни провела ночь, там явно было тепло.

Самое жуткое в том, что подобного с Никой никогда не случалось. За все двадцать пять лет она ни разу даже сознания не теряла, не то что память! И никогда не происходило ничего мистического.

Врачам рассказать о случившемся девушка не решилась, еще запишут в сумасшедшие. Родителям тоже не стала говорить, а то мать разволнуется опять, начнет за сердце хвататься.

С работы Ника отпросилась на пару дней, чтобы отдохнуть от таких насыщенных выходных, немного прийти в себя, а самое главное — навести порядок в мыслях. Потому что в ее голове царил полный бардак. Мысли роились, путались, переплетались, а ничего путного надумать не получалось.

Ника хотела отлежаться дома эти дни, но пришлось выйти за продуктами. В старом центре ветхие домики были перемешаны с новыми многоэтажками, дорогие магазины теснились рядом с трущобами, которые все никак не снесут.

Девушка, погруженная в свои мысли, на автопилоте свернула налево, в одну из узких улочек частного сектора, на краю старого центра. Там, через пару кварталов, должна быть пекарня, где можно купить перекус и свежий хлеб.

Пока стояла на светофоре, рассеянно разглядывала статное двухэтажное здание из темного кирпича. С высокими окнами и красивым кованным козырьком над входом. Затем перешла дорогу и вдруг замерла, стоя у низенького белого домика.

Ника непонимающе нахмурилась и огляделась. Она же почти в упор смотрела на тот старый особняк царских времен, куда он делся... Но вместо него стоял уже другой дом, ниже и с фасадом, покрытым белой штукатуркой. А рядом на дереве сидела шумная стая ворон и с интересом разглядывала девушку.

Нет, это бред! Ей уже просто мерещится непонятно что из-за аварии. Может все-таки стукнулась головой, а врачи проглядели?

Через час Ника старалась навести порядок в доме, прибиралась — глядишь, и в голове все встанет на свои места.

Старая квартирка, доставшаяся ей от дедушки, была полна старинных вещей. Покойный Вячеслав Антонович был антикваром, так что и жилье его было скорее арт-объектом. Точнее, так считала сама Ника, а вот родители называли это иначе — барахолкой.

Ника грустно вздохнула. Уже столько лет прошло со смерти дедушки, а все равно его не хватает. Ему бы она рассказала о своем странном приключении. Деда Слава всегда ее поддерживал...

Ника снова грустно вздохнула и стала разглядывать дедушкин амулет, висевший на кожаном ремешке. Белесый полупрозрачный камень, а в нем черные линии, словно голые ветви деревьев в зимнем лесу на фоне облачного неба.

Халцедон дендрит, пейзажный камень. Дедушка подарил его много лет назад, и из всех украшений только эту подвеску Ника носила не снимая.

Черные ветви на фоне зимнего неба... Этот образ разбудил неприятные воспоминания, и Ника попыталась уловить ускользающие образы. Тревожные, странные, они не давали покоя.

Был домик, который казался таким реальным, до мелочей, а потом растаял, как мираж. Был человек в плаще и шляпе... подумать только! Да в минус двадцать он бы и сам замерз насмерть в такой одежде!

Охотник!

Ника нахмурилась, ощущая, как нарастает головная боль, но все равно продолжила напрягать память.

«Неужели ты не слышала сказок и легенд?»

Девушка вдруг резко вскочила из-за стола, отчего звякнули чашки, и побежала к старому громоздкому секретеру. Открыла тяжелую крышку, чуть не придавив себе пальцы, но даже не заметила.

Она что-то об этом уже слышала! Как только увидела странный домик в лесу, сразу засомневалась. А когда мираж исчез и вокруг остались только руины с костром посередине... тут же поняла, что вляпалась.

Не просто страх от увиденного, от паранормальной ситуации, а какое-то знание из далекого и полузабытого детства...

Да где же он?! Ника судорожно рылась в старых документах. Большой альбом в кожаном переплете, должен быть где-то здесь!

Родители частенько привозили Нику к дедушке на выходные. Она смотрела, как деда Слава шкурит и красит, чинит и реставрирует. Игралась среди странных предметов, которые ей казались волшебными.

А еще дедушка рассказывал сказки. Не какие-то банальные, вроде Золушки или рыбака с его сварливой женой. А странные, необычные сказки. Родители говорили, что он их сам сочинял, но дед отнекивался.

Он даже сделал альбом, когда Ника научилась читать. Напечатал все сказки, которые знал, на старенькой машинке, прошил и сделал из них книгу. Он называл их «Сказки Страны потерянных дорог».

Глава 4

В голове все еще звенело. Тошнота подкатывала волнами, вместе с головокружением. Кровь застилала глаза, и Макс онемевшими пальцами стал искать флягу на поясе, чтобы умыться. Хотелось действовать быстрее и четче, но пока сил хватало только на то, чтобы не потерять сознание.

Фляга наконец легла в руку, и Макс быстро смыл кровь с глаз.

Вокруг было тихо. Только в голове все еще звенело от взрыва. Вялыми движениями ватных пальцев ощупал себя. Вроде кроме рассеченного лба больше ранений нет. Ну и контузия, куда же без нее, родимой.

Макс стал шарить руками по земле, в поисках котенка. Они были снаружи машины, когда прилетело. Котенок грелся на солнце и делал свои дела в кустах. Где же ты, малыш?!

Макс огляделся, выискивая взглядом и своих ребят. Но вокруг был только лес, немая зимняя чаща с нетронутым снегом, мерцающим в сумерках. Шлем немного съехал во время падения, отчего шальной осколок и рассек лоб прямо над бровью.

Голова словно опилками набита... Не удавалось ни собраться с мыслями, ни собрать себя самого.

Обычно всегда получалось. Мобилизоваться, справиться, идти в бой несмотря ни на что. А тут...

Макс покачнулся и упал обратно на снег, где виднелись следы его собственной крови. Где ребята? Где котенок? Где машина? Почему тихо, шел же обстрел?..

Снег был таким мягким, таким уютным, почти как нормальная постель, которой сильно не хватало в последнее время.

Макс только и смог, что отползти к ближайшему дереву, прикрыв спину от возможного обстрела, и сесть, привалившись к стволу. Опустил взгляд и заметил кровь, растекавшуюся по штанине. Боли не ощущалось.

Где автомат? Где вообще все? Части подсумков не оказалось на месте, оружия — тоже. Макс огляделся мутным взором, но снег вокруг был девственно чистым. И лес какой-то странный...

Он долго так сидел, не в силах ни перебинтовать ногу, ни понять, что его напрягает. В голове все звенело и звенело, а тошнота волнами накатывала. И выбираться из-под этой мутной пелены на поверхность, к реальности, становилось с каждым разом все тяжелее.

«Вставай, вставай. Давай, Конь, вставай. Надо, ну куда деваться, голова на месте, руки работают, давай, кончай лежать», — мысленно уговаривал он самого себя. «Нужно раны перевязать, пока кровью не истек. Ребят найти надо, машину... давай... а то будет как в тот раз в Сирии, когда ты продолбал аппаратуру... во второй раз начальство уроет, давай же, черт тебя дери!»

Очередная волна дурноты оказалась какой-то совсем уж тяжелой. Макс еще попытался пошевелиться, проморгаться. Но лес вокруг был тих: ни людей, ни дронов, ни техники. Густой такой лес, чистый что ли... Странный. Было в нем что-то такое... неуловимое, но очень напрягающее. Нет, угрозы Макс не чувствовал. Совсем.

Это плохо. Очень. Тут только что шел бой, был прилет. Почему тихо?

Кто-то находился поблизости, Макс почти лежал на снегу у дерева, видел в расплывающемся тумане чей-то сапог, совсем рядом с лицом. Едва смог протянуть руку и схватиться за него ватными пальцами:

— Помоги.., — едва слышно прошептал он.

Новая волна тошноты и головной боли накрыла Макса, и он отключился на окровавленном снегу у дерева.

Было тепло. Тепло и уютно. Но через секунду в нос пахнул запах гари, и Макс резко открыл глаза, шаря руками вокруг в поисках автомата. Но пальцы только запутались в чем-то мягком.

Мужчина с трудом сел и попытался сморгнуть темную пелену перед глазами.

— Да лежи уже, не дергайся, — произнес рядом женский голос. Макс потер глаза и увидел перед собой пламя костра, а чуть поодаль кто-то сидел. — Пить хочешь?

Макс нащупал ватными пальцами что-то маленькое и теплое. Котенок спал рядом под одеялом, а теперь проснулся от суеты. Мужчина ощутил, как на глаза наворачиваются слезы. Аккуратно взял рыжего полосатого малыша, быстро ощупал пальцами толстое пузико, поцеловал в розовый нос и прижал к лицу. Котенок принялся вырываться и играться.

Пусть кусает за нос, главное, что целый и невредимый. Но минута радости прошла, котенок спокойно игрался с рукой, лежа в складках одеяла, а на Макса снова все навалилось.

— Ты кто? Где мои люди? — напрягся мужчина, затем потряс головой. Звон почти ушел, а вот головная боль и тошнота никуда не делись. Нельзя быть таким беспомощным, нельзя тут валяться...

— Соболезную, — ответил женский голос. В руку что-то ткнулось, и Макс невольно дернулся. — Бери, это простая вода, тебе надо попить. И поесть, желательно.

— Где мои ребята? Ты что-то видела? — снова спросил он.

— Был прилет, выжил только ты и котенок. Экипаж погиб.

Макс ощутил, как в душе поднимается черная волна. Боли, отчаяния, вины, горя. Пару секунд он пытался с ней справиться. Бездумно выпил воды. Действительно, просто чистая и — на удивление — свежая вода. Физически стало чуть легче, зато моральное состояние не улучшилось.

Макс попытался снова если не встать, то нормально сесть. Оказалось, он лежал на снегу на пенке и в чем-то вроде спальника. Размотал теплое одеяло, высвободил ноги и понял, что неизвестная девушка его перебинтовала. Ощупал кончиками пальцев рану над бровью, но тоже наткнулся на повязку. Шлем исчез куда-то, как и разгрузочный жилет с поясом и подсумками.

Макс похлопал себя по груди.

— Где броник?

— Он тебе не нужен. И все остальное пока тоже. Отдохни немного, ты едва выжил. Не попади в лес, тебе бы конец пришел.

Макс хотел было встать, но не смог. Рухнул обратно, затем подумал и закутался в теплое одеяло, вытягивая ноги поближе к костру.

— Ты кто? На чьей стороне?

— Я Садовник.

Макса немного отпускало: и дурнота, и пелена перед глазами становилась не такой плотной. Рядом с костром сидела женщина. Вроде бы даже скорее девушка — ни морщин, ни других следов возраста. Но вот седые волосы до плеч не вязались как-то с образом юности. Не пепельные, а именно седые. Да и взгляд, черты лица, манеры...

Макс доверял своим инстинктам и чуял, как зверь, что перед ним кто-то непростой и странный. На ней только легкие штаны серого цвета, мягкие сапожки и безрукавка на голое тело. Зимой. В лесу.

Глава 5

Ника неуверенно вышла на отсыпанную камнем дорогу. Слева шла все та же лесопосадка (или уже настоящий лес?), справа виднелись какие-то поля. Девушка некоторое время поворачивала голову то налево, то направо.

Лучше выйти на открытую местность, там обзор лучше. Может и увидит за холмами населенный пункт или железную дорогу. Так что Ника раздосадованно вздохнула и пошла прочь от леса.

— Дура! — вдруг раздалось откуда-то сверху.

Девушка резко остановилась и принялась оглядываться по сторонам. На раскидистом дереве сидел ворон, а больше — никого вокруг.

— Сам дурак! — нерешительно возразила Ника непонятно кому. Ответа не последовало, так что она просто продолжила идти дальше.

Неожиданно ворон прыгнул под самые ноги девушки и стал махать крыльями. Ника от неожиданности вздрогнула и замерла. Птица злобно каркнула, громко и выразительно, словно действительно ругалась последними словами.

— Пристань! — вдруг выдал ворон.

Голос был какой-то сварливый, громкий. И теперь точно становилось ясно, что звук идет именно от ворона. Черная птица взлетела на дерево и деловито расхаживала по ветке, словно сутулый старый профессор.

Может, кто-то из местных завел вороненка и научил его говорить? Они ведь болтают не хуже попугаев...

— Что ты хочешь мне сказать? — нерешительно спросила девушка, ощущая себя донельзя глупо. Отлично, сначала теряется в трех соснах, теперь еще и с птицами разговаривает!

Но ворон только снова злобно каркнул, спрыгнул с ветки и улетел куда-то за деревья, только его ругань слышалась все тише и тише.

Ника пожала плечами и пошла дальше, а уже через несколько шагов наткнулась на указатель. На стрелке шла надпись «Пристань» указывала она в обратную сторону.

Ника некоторое время стояла в раздумьях. С одной стороны, слушаться говорящего дятла, то есть ворона — глупее не придумаешь. С другой, она и так уже поехала птицей, то есть кукушкой, так что почему бы не воспринять невнятные слова ворона всерьез? Может ей действительно надо в другую сторону.

«Зачем мне Пристань? Куда я плыть собралась?» — рассеянно думала девушка, повернув обратно и шагая в сторону леса. Но все-таки, если там есть люди, то можно будет у них спросить, какого лешего происходит. Ника усмехнулась. Или галоперидола попросить взаймы.

Через минут пятнадцать ходьбы по лесу, отсыпанная дорога привела к резным деревянным воротам и вывеске «Пристань». Однако за ними, вопреки ожиданиям, оказался не морской порт, а кафе с гостиницей.

Ника ощутила облегчение. Это было что-то понятное, простое, адекватное. Красивое двухэтажное здание в старинном стиле, с широкой деревянной верандой, где столы на зиму накрыли чехлами.

Дворик обустроенный и уютный, хотя по зиме и под снегом всех дизайнерских изысков было не разглядеть. Хорошая придорожная кафешка, хотя непонятно, что она делает среди полей в глуши и вдали от трассы.

Вероника поднялась по ступеням и толкнула деревянную дверь со стеклянными вставками. Колокольчики мелодично звякнули, и на девушку пахнуло теплом и запахами еды. На миг Ника заволновалась — а не пропадет ли все вокруг, превратившись в руины? Может снова мираж?

Но нет: зал со столиками, стойка ресепшена, стеклянные плафоны под потолком и клетчатые скатерки — все осталось на своих местах.

— Доброе утро! — из-за стойки вышла полноватая женщина в возрасте, с длинными каштановыми волосами ниже лопаток и в аккуратном официальном платье темно-фиолетового цвета. — Нужна комната или только обед?

— Здравствуйте. Я заблудилась и вышла к вам. Но от обеда не откажусь. Карты принимаете?

Женщина с пристальным интересом оглядела Нику и приветливо улыбнулась.

— Мы еще принимаем. Присаживайтесь за любой столик, а я посмотрю, что сейчас на кухне есть из готовых блюд.

Ника даже не села, а рухнула на деревянный резной стул. Медленно положила рюкзак рядом на пол и стянула с головы шапку. В помещении жарко, так что и пуховик тоже был снят и уложен на соседний стул.

Может все-таки надо сходить к психиатру? Провалы в памяти, галлюцинации. Вот сейчас она гуляла по узкой, всего в пару кварталов, местности. А умудрилась заблудиться и выйти черте-куда.

Ника глянула на часы. Да нет, не сходится. Если бы она впала в неадекватное состояние и куда-то шла бездумно, то времени бы прошло больше.

К тому же ворон вполне отчетливо крикнул «Пристань», и ходил вокруг так, словно пытался показать ей верную дорогу. Это как объяснить?

Интересно, а можно ли понять, что ты сходишь с ума? Ведь в том-то и соль, что мозг начинает сбоить и адекватно не работает. Значит, и здраво осознать свое состояние уже просто невозможно...

— Есть солянка, котлеты с пюре и паста с курицей и грибами. Что хотите? — спросила вернувшаяся хозяйка кафе, выдергивая Нику из пучины невеселых мыслей.

— Солянку, пожалуйста! — девушка вдруг ощутила, что сильно проголодалась. И горячий суп после всех приключений будет как раз кстати.

Звякнул колокольчик и в помещение кафе вошел высокий светловолосый парень в рабочем комбинезоне серого цвета с фиолетовыми вставками. На груди шел логотип с надписью: «Всегда рядом, всегда вкусно!»

Парень был симпатичным и улыбчивым. Судя по всему, ему лет двадцать пять, значит ровесник Ники. Девушка неосознанно пригладила растрепанные волосы и попыталась сесть на стуле ровно. Вот, казалось бы, такая глушь, и надо же встретить кого-то привлекательного, когда сама выглядишь, как пугало ненакрашенное!

— Привет, Лина! Я привез товар, но давай сначала пообедаю. Долго ехал, поругался с «Десяткой» по дороге.

— Шала хоть цела? — обеспокоенно спросила хозяйка.

— Да, мы удрали! — залихватски улыбнулся парень, отчего в серых глазах заплясали озорные огоньки. Ни дать ни взять — нашкодивший мальчишка! — Теперь она отдыхает и чавкает. Я тоже подустал.

— Костя, будешь котлеты?

— Ага! И по-больше! А еще кексы есть? Отлично! Их тоже неси, — парень заметил Нику, улыбнулся ей и дружелюбно кивнул в знак приветствия. Затем сел за соседний столик, достал какие-то бумажки и начал их изучать.

Глава 6

Очнулся Макс уже утром, когда рассвело. Проснулся — и вдруг разом все навалилось. И гибель ребят, и все подробности войны, и Лес этот непонятный, вместе с двумя странными людьми.

Костер, обложенный по кругу камнями, жарко горел. На полянке никого не было. Рыжий котенок стоял на камне на задних лапках, передние поставил на кромку котелка и, вытянув шею, ел кашу. Кажется, малыш сам нашел себе завтрак.

Макс потянулся и нахмурился.

Было тяжко. Вчера, сразу после контузии, все еще воспринималось как галлюцинация, а вот теперь становилось ясно — вокруг настоящий лес. Без следов боевых действий. И вместо тех полей и степей, где он воевал.

Но ладно смена ландшафта, это полбеды. Самое главное, лес был каким-то чужим, незнакомым. Не соответствовал местности, где был прилет, не походил ни на что, виденное ранее. Как если бы лес Амазонки был не тропическим, а лиственным... Глупые сравнения и попытки с больной головой что-то понять.

Но деревья действительно слишком большие, слишком величественные и древние. Так выглядят огромные секвойи или южные платаны.

Тело не болело. Макс оглядел себя. Окровавленная куртка, штаны с разводами. Он потерял много крови, судя по бордовой корочке на одежде. Он коснулся лба, но руки наткнулись на повязку. Так, значит, это не приглючилось, и странная женщина действительно вчера его перебинтовала.

Макс коснулся пальцами повязки на ноге, не почувствовал ни дискомфорта, ни корочки под бинтами. Стал ватными пальцами разматывать марлю, но когда закончил, оказалось, что под повязкой нет раны. Кожа на ноге была здоровой, чистой, словно кто-то из шутки замотал ему ногу.

Коснулся лба и тоже снял бинты. Порез над бровью исчез. Макс в оторопи некоторое время гладил кожу на лбу, тер непослушными пальцами. Даже шрама нет.

Все не так! Неправильно... Котенок звякнул котелком о камень, нарушая ход мыслей.

— Ну что, наелся, клопик? — тихо проговорил Макс, обращаясь к рыжему малышу, который колобком отвалился от котелка с кашей и едва смог дойти до спальника. Затем вдруг новая мысль заставила Макса онеметь.

Речь! Он спокойно разговаривал! Да в прошлый раз он и двух слов связать не мог после контузии, потребовалось длительное лечение и восстановление, чтобы перестать заикаться...

Мало того что последствия контузии уже почти не ощущались, так еще и раны полностью исчезли. Голова после сна ясная, нервная система не сбоит на удивление...

Может, он умер?

Не сошел с ума, не словил галлюцинацию после контузии, а просто погиб в бою? И оказался в каком-то странном снежном чистилище, где неприкаянные души бродят по древнему лесу и зажигают одинокие костры?

Это было не так уж и плохо, если вдуматься.

Макс сел, упершись спиной в ствол дерева, и глубоко вздохнул свежий, чистый зимний воздух.

Все говорило в пользу того, что он погиб. Тихо было. Не только вокруг, но и в сердце, в голове. Словно до этого все время шел фоновый шум: мысли, эмоции, страхи, ощущения. А теперь стало так пронзительно тихо и спокойно, словно все действительно позади.

Макс прикрыл глаза и некоторое время наслаждался лесным покоем. Едва слышно только потрескивал костер, ветер иногда сдувал снег с верхних веток, и тот шлепался вниз, на подлесок. Где-то далеко каркали вороны.

Но в остальном царила пронзительная тишина. И Макс чувствовал, как она пробирается в его душу и разум, как нежно обволакивает его, словно пуховое одеяло.

Жаль, ребят тут нет. Они хорошие люди были, они тоже заслужили покой. Макс бы поделился с ними этим ощущением тишины, если бы только мог.

Вот и все? Так и выглядит посмертие? Пустой зимний лес на километры вокруг и одинокий костерок на полянке?

Нужно как-то принять все это. И собственную смерть, и странный лес, и гибель ребят. Есть как есть. Что смог, то и сделал — для страны, для победы. Даже отдал жизнь. Бестолковую жизнь, если вдуматься, но хоть на что-то она сгодилась.

Макс встал с земли, не ощутив ни головокружения, ни тошноты. Осторожно потянулся, размялся, но ничего не болело. Сколько раз он мечтал о таком! Чтобы раз — и все раны затянулись, чтобы не лежать месяцами в больнице, не терпеть жестокие медицинские процедуры.

Он чувствовал себя хорошо. Лучше чем когда-либо за чертову прорву лет. Одно это говорило в пользу посмертия. Не может быть так здорово в мире живых, никогда не бывало.

Макс вдруг вспомнил слова из странной беседы, что подслушал. Другой мир? Как Садовник назвала его? Кажется, Арканией. Версия ничуть не лучше загробного мира. Такая же нелепая и безумная.

Макс обошел полянку по кругу, собрал немного хвороста и подкинул в костер. Затем провел ревизию вещей, разбросанных вокруг.

Нет броника, каски нет, как и автомата с патронами, гранаты исчезли. Его спальник и пенка оставались в машине, так что пропали еще раньше. Из снаряги, что была при себе в момент прилета, есть разгрузочный жилет, аптечка. Тактический рюкзак, с которым не расставался, пояс с подсумками, по которым распихана всякая мелочь. Нож любимый остался.

Зато Садовник оставила небольшой котелок, одеяло-спальник, пенку и металлическую кружку. Уже хорошо. Хотя без броника и оружия Макс чувствовал себя голым, беззащитным.

Котенок далеко не уходил, сделал свои дела под ближайшим кустом и вернулся к костру греть промокшие от снега лапки. Затем и вовсе уснул, зарывшись в одеяло. Макс вздохнул. Ну хоть малыш выжил.

Мужчина натопил в кружке кристально чистого снега и умылся. Затем снова набрал, уже на чай. Поставил кружку на угли, а рядом примостил котелок с остывшей кашей.

Еды на два приема. Еще осталась парочка сухпайков. Всегда с собой таскал небольшой запас, уже бывали случаи, когда его отрезали от машины и команды.

Надо поесть, собрать вещи и пойти оглядеться по округе. Если Садовник не вернется, то он останется совершенно один в глухом лесу. И как она там говорила? «Из Великого Леса нет выхода». Может, и чушь, а, может, и правда, кто знает.

Глава 7

Ника с Костей медленно шли по дороге, Шала плелась впереди на приличном расстоянии, правда, одна голова все время смотрела назад, на хозяина. Иногда и вторая тоже оборачивалась, и тогда существо начинало спотыкаться и налетать на деревья, а Костя ругал зверя.

Было бы проще, если Шала шла позади, но тогда бы оборачивалась и спотыкалась уже Ника. Всю дорогу обратно до Пристани девушка наблюдала гигантскую пушистую задницу в брендированной попоне.

Несмотря на все слова Кости, Ника до дрожи боялась зверя. Он был поистине огромным, с острыми зубами и когтями, что глубоко царапали старые каменные плиты дороги.

— Ты как? — спросил Костя, вышагивающий рядом. Судя по всему он уже замерз бегать по снежному лесу в комбинезоне.

— Да ничего, — попыталась бодро отозваться Ника, с силой переводя взгляд с Шалы на парня. — Ты не простынешь?

— Нет, ты что, я привычный, — не без некоторого мальчишеского бахвальства заявил он. — В кабине тепло, снаружи — зима, не станешь же каждую погрузку или заправку одеваться-раздеваться. Так что уже много лет привык выскакивать вот так и не болеть.

Некоторое время шли молча. Все было такое... настоящее, прозаичное, обыденное. Как будто гуляла по лесу с другом-собачником. Разве что псинка с трехэтажное здание размером.

— Другая вселенная? А почему не другой мир? — спросила Ника первое, что пришло в голову.

Костя пожал плечами:

— Размер. Аркания поистине огромна, возможно, даже бесконечна. Плюс она существует по своим законам. Да и потом, а ты не ощущаешь отличий?

Ника огляделась по сторонам, затем ехидно выгнула бровь и указала на Шалу, что заходила во дворик и шла к кормушке.

— Да нет, не зэфки или еще что такое.

Костя открыл дверь кафе и галантно пропустил Нику вовнутрь. Кажется, из-за стресса она и сама не заметила, что подмерзла.

— Я когда сюда впервые попал... меня поразили отличия. Знаешь, когда рассуждают о других мирах, в голову приходят какие-то сказочные вещи — замки, драконы, магия. Нет, в Аркании, думаю, можно найти еще и не такое. Но меня больше всего зацепило... само мироздание. Все иначе при том, что многое остается прежним. Глубже. Как будто раньше я жил в плоском мире. Знаешь, я часами сидел тут, во дворике, и смотрел на деревья, на небо. И не мог насмотреться. Почти эйфорическое ощущение, — было видно, что Косте тяжело подобрать слова. Он помогал себе руками и мимикой. — Все глубже, текстурнее. Трава такая потрясающе мохнатая, небо бездонное, как в детстве. Запахи, цвета, игра света и тени... Ну, ты и сама почувствуешь, как немного привыкнешь.

Ника вернулась за свой столик, а Лина поставила перед девушкой чашку чая и укоризненно глянула на пятисотрублевую купюру.

— Тебе, как ходоку, бесплатно, — проговорила женщина и села рядом. Костя тоже взял стул и попивал кофе, с интересом рассматривая Нику.

Некоторое время все молчали.

— И теперь вы мне скажете, что я Избранная?

— А ты избранная? — удивился Костя, заставив Нику нахмуриться.

— Понятия не имею, — растеряно ответила она.

— Так и мы в душе не знаем, — широко ухмыльнулся парень. — Я тебя вообще в первый раз вижу!

Лина тоже мимолетно улыбнулась.

— В любом случае ты теперь здесь, — заметила женщина, усаживаясь поудобнее и закидывая ногу на ногу. — В мои задачи входит обеспечить ходоков всем необходимым, так что на счет нужных вещей не переживай. Пристань тут для этого и стоит — как перевалочный пункт для пришлых новичков. Если что, Костя отвезет тебя поближе к цивилизации. Ты все-таки в Пограничье, тут совсем глухомань...

— Так, подождите, — замахала руками Ника, даже расплескав на свитер немного чая. — Мне надо домой!

— Зачем? — удивился Костя.

Искренне так удивился, словно девушка сморозила несусветную чушь. Ника испытала легкое раздражение, потому что вопрос показался издевкой. А потом вдруг поняла, что дело в ней самой, а не в собеседнике. Нечего ей ответить на этот вопрос.

Чтобы что? Работать работу на работе? Спать, есть, иногда гулять? Думать, как доделать ремонт в ванной?

Дома ее никто не ждал. И никаких очень важных дел не осталось. Разве что родителей жалко... но им Ника вечно не могла угодить.

От мысли вот так сбежать по спине девушки прошли мурашки.

— Ну, тебе решать сейчас необязательно, — тактично проговорила Лина, проницательно подметив душевные терзания Ники. — Просто отсюда нет выхода в Старый мир. Вход есть, а выхода — нет. Так что тебе точно придется добраться хотя бы до ближайшего города. Там и выходы, и проводника сможешь найти.

— Я еду до Вислы, это по пути, могу подбросить, — доброжелательно заметил Костя, но Лина его толкнула в бок.

— Оставайся столько, сколько нужно, чтобы обвыкнуться, — ласково улыбнулась седовласая хозяйка кафе. — Посиди, выпей чаю, подумай. А мы пока Шалу разгрузим, да, Костя?

Парень раздосадованно вздохнул, поставил чашку на стол и неохотно встал со стула. Было видно, что пообщаться с Никой ему хотелось больше, чем заниматься товаром.

— Ладно, пойдем.

Какое-то время Ника сидела в зале одна. Чай медленно остывал в тишине. Никакой музыки не играло, что было странно для современных кафе.

Отличия? Ника нахмурилась и провела рукой по скатерти. Не пластик, настоящая ткань, шершавая, узор вышит и выкрашен вручную. Стол из настоящего дерева, простой, но добротный.

Девушка, словно очнувшись ото сна, огляделась по сторонам. Никакого пластика. Лампы под потолком электрические, но плафоны из разноцветного стекла, с медными элементами. Все действительно глубже, все такое... настоящее. Как антикварный шкаф из ореха рядом с ширпотребным из ДСП.

Ника вдруг встала из-за стола, накинула куртку на плечи и вышла из кафе на улицу, оставив рюкзак в помещении.

Вокруг высились черные ветви деревьев, ломаные, резкие, лаконичные, но на удивление красивые. Ника достала из-под свитера дедушкин амулет и невольно улыбнулась.

Глава 8

Макс некоторое время сидел и смотрел на зеленые стрелочки, торчащие из снега. Одна из кочек у тропы почти вся была покрыта ростками луковичных растений. Такие зеленые, живые, среди снега и затерянного Леса.

Скоро весна.

Макс тяжело вздохнул и аккуратно потрогал пальцем молодые побеги. Иногда казалось, что до весны ему точно не дожить. В особенно сложные и жаркие дни, под огнем противника, уже и надежды не оставалось. Что все закончится, что доживет, доберется до весны... С другой стороны, выходит — он и не дожил.

Макс едва успел подхватить мелкого, носившегося по округе. Ровно за миг до того, как котенок откусил бы кусок от зеленого ростка.

— Отставить! Никаких «гам»! — котенок сопротивлялся и нотаций не оценил. — Мы понятия не имеем, что тут ядовитое, а что — нет. Так что оба на сухпайке! Понял?

Рыжий едва ли что-то понял, но Макс все равно его ласково поцеловал в покатый лобик и вернул на законное место во внутреннем кармане куртки. Через пару часов стемнеет и наступит ночь, надо найти место для стоянки и немного отдохнуть. Кто знает, что будет на следующий день.

Макс шел по Лесу, где все чаще попадались следы надвигающейся весны. Снега становилось меньше, а зеленых побегов, задорно торчащих из земли, — все больше. Через несколько минут слева от тропы попалась очередная каменная арка.

— Ну что, рискнем, малой? — тихо спросил Макс и сделал аккуратный шаг в каменную арку.

Но за ней не было Леса, только нечто жуткое и черное клубилось вокруг наподобие тумана. Беспросветная тьма, практически нечем дышать, и что-то огромное заворочалось в глубине, разбуженное приходом живого человека.

Макс ощутил присутствие, тяжелое, изматывающее, ужасающее. Огромные глаза открылись посреди черной бездны и уставились на незванного гостя.

Нечто угрожающее прозвучало в его голове, не словами даже, а словно голыми образами. Чужеродные эмоции: ярость, голод, злость, отчаяние — затопили Макса. Без слов, но стало ясно, что его хотят уничтожить, сожрать, поглотить.

— Подавишься, — ответил он и быстро достал тактический нож. Жаль нет автомата, прошить бы очередью весь этот черный туман и посмотреть на реакцию противника.

Нечто приблизилось, протянув черные щупальца-не-щупальца, но какие-то непонятные туманные конечности, желая схватить свою жертву. Макс ощутил, как его затапливает суеверный ужас, какой-то животный глубинный страх. Но вместо того, чтобы побежать, он только сильнее разозлился и быстрым движением рубанул ножом ближайший сгусток черноты.

Мрак пронзила белая вспышка, и тварь пронзительно взвыла то ли от боли, то ли от ярости.

Этого хватило, чтобы сжимающееся вокруг Макса кольцо немного отшатнулось, поредело. И прежде, чем потревоженное нечто успело сориентироваться, Макс быстро сделал шаг назад и оказался снова в зимнем лесу.

Некоторое время просто стоял, упершись руками в колени и пытаясь отдышаться. Бешено колотящееся сердце успокоилось только через пару минут, а Макс с сомнением осмотрел каменную арку.

Старая кладка, замшелые камни. Стоит просто посреди леса, как будто это все, что осталось от древних руин. Она просматривалась насквозь и за ней виднелись все те же огромные деревья. Благо, не было ни намека на черное нечто. Чем бы оно ни было, оно осталось за невидимым порогом и за Максом не погналось. Может, не хотело, а может, и не могло пересечь арку с той стороны.

— Так, что-то я расслабился. Тут может быть опасно, а я полез в очередную арку без оглядки. Нельзя так тупить, — поделился он своим мнением с котенком, изрядно перепугавшимся черной дряни. Залпов обычно не боялся, а тут трясся в кармане и даже тихо шипел. — Прости, малыш. Больше так не буду.

Макс с уважением глянул на свой старый тактический нож, но затем нахмурился. Едва ли старый-добрый клинок мог бы причинить такой вред неизвестной твари. Это пусть и хорошая, но всего лишь сталь. И заказывал он его у знакомого кузнеца, а не у эльфов.

Правильная мысль только начала формироваться...

— Ты дурак? Ты читать не умеешь? — раздалось откуда-то сверху. Странный голос, какой-то хриплый и сварливый.

Макс осторожно осмотрелся, все еще держа нож в руке. По верху арки расхаживал черный ворон.

— Нож купил, а мозги не купил? — прокаркала птица и стала хрипло смеяться. Рядом села другая и тоже принялась потешаться.

— В голове одна извилина, да и та прямая!

Макс некоторое время смотрел на воронов, не отвечая.

— Что, разговаривать тоже не умеешь? Или решил, как и все ходоки, что белочка пришла?

Макс нехорошо улыбнулся, глядя на смеющихся птиц.

— Да нет, рецепты из воронятины вспоминаю.

Смех наверху тут же прекратился.

— Хамло, — осторожно заметил один из воронов. Судя по тому, как птица топталась, она прикидывала дистанцию и шансы увернуться от атаки человека в камуфляже.

— Кто бы говорил, — ехидно заметил Макс. — Даже если у тебя клюв — за базаром следить надо.

Птицы некоторое время сидели молча и рассматривали мужчину.

— Дорогу из Леса знаете? — спросил Макс.

— Мы тебе что — навигатор? Сам залез — сам и вылезай, — огрызнулся один из воронов и быстро улетел, не дожидаясь реакции. Второй какое-то время топтался на арке. Казалось, хотел еще сказать пару гадостей, да не решался.

В этот момент из кармана высунул голову котенок и зашипел на птицу. Ворон ругнулся и спешно покинул свой насест. Кажется, внезапное появление кота из кармана повергло черного болтуна в панику.

Макс некоторое время смотрел вслед воронам. Затем вздохнул и махнул рукой. После той черной дряни за аркой, говорящие крысы с крыльями — мелочь.

Еще пару минут Макс хвалил и успокаивал котенка, которого жизнь и боевой опыт не готовили ни к странным тварям, ни к болтающим птицам. Впрочем, тут мужчина был с рыжим солидарен. Его опыт тоже не особо помогал в путешествии по странному новому миру.

Клинок Макс спрятал в ножны, а затем с интересом подошел ближе к одной из колонн арки. Там, на старом камне, действительно было что-то вроде таблички. Он некоторое время расчищал выбитые знаки от вездесущего мха и вчитывался в едва видимую надпись.

Глава 9

Ника проснулась утром оттого, что кто-то стучит в дверь. Старушку-соседку опять принесла нелегкая? Любит она по утрам со скандалами приходить... Но тут Ника резко села на постели и вдруг, разом, на нее навалилось все.

— Пора завтракать! — голос Лины из-за двери звучал тепло и по-доброму. Так дедушка звал Нику обедать...

Девушка невнятно отозвалась, вскочила с постели и пошла в небольшой совмещенный санузел.

Глянула в небольшое зеркало. Рыжие волосы на голове торчат во все стороны, лицо выглядит каким-то удивленно-потерянным. Ника на миг задумалась, достала из рюкзака косметичку и даже нанесла макияж. Все-таки поедет с Костей, надо бы выглядеть чуть лучше пугала.

Через десять минут Лина вернулась, зашла в комнату и положила на застеленную постель сумку.

— Тут все необходимое на первое время. Без изысков, но ты поедешь на зэфке, да и потом тебя ждет не меньше путешествий, так что как раз подойдет.

Ника открыла сумку и увидела рабочий комбинезон, футболки, штаны, простые хлопковые трусы, несколько пар носков, рабочую обувь и тапочки, зубную щетку, набор из мыла, пузырька с шампунем и даже крема для лица. Все с логотипом «Глобал Сервис».

— Это корпорация, которая спонсирует Пристань, — хохотнула Лина. — Так что стараются хоть как-то получить выгоду и лепят свой логотип везде. Кстати, на трусах тоже напечатали!

Женщина весело рассмеялась и покинула номер.

Дальше пришлось торопиться, чтобы не подвести Костю. Быстро съесть завтрак в зале кафе, даже не успев как следует рассмотреть посетителей. Кто-то выглядел совсем привычно — джинсы, пуховики и сапоги, кто-то был одет необычно — в меховых плащах, в каких-то необычных жилетах...

Странно было то, что все вокруг говорили по-русски. Это же иной мир, разве не должен звучать другой язык? Или тут все, как она сама или Костя, такие же заблудившиеся россияне?

Столько вопросов, но времени на них не осталось.

Костя галантно забрал у Ники рюкзак и дорожную сумку, и повел девушку к лежащей на пузе Шале. Существо одной головой продолжало есть, второй с интересом смотрело на Нику.

— Хватит объедаться! Иначе на трассе ты уже будешь занимать две полосы сразу!

Мохнатая голова вынырнула из контейнера с едой и осуждающе посмотрела на парня. Вторая вообще отвернулась обиженно.

Костя быстро и легко залез на самый верх, туда где на спине Шалы шел контейнер и кабина. Открыл дверь, закинул рюкзак с сумкой в салон и тут же проворно спустился обратно.

— Давай, пробуй залезть, я подстрахую, — парень указал рукой наверх, переминаясь с ноги на ногу на свежевыпавшем снегу. Утром похолодало и морозец щипал открытые участки тела.

Ника вздохнула и полезла наверх. Веревочная конструкция болталась из стороны в сторону, даже несмотря на то, что Костя снизу придерживал лестницу. Да и лезть на высоту второго этажа в громоздком пуховике по боку чудовищного животного — то еще удовольствие.

Девушка сжимала зубы и лезла наверх, шаг за шагом. Когда уже начала думать, что все это — плохая идея и зря она не ходила в зал качаться, как лестница вдруг кончилась. Ника схватилась за деревянный поручень и отползла подальше от распахнутой двери в недра кабины.

Казалось, это был целый контейнер. Внутри он скорее напоминал дом на колесах, чем салон фуры. На полу лежал толстый ковер, стены обшиты чем-то мягким с веселеньким геометрическим рисунком. В дальнем конце за занавеской находилась большая двуспальная кровать и куча полочек над ней. Сбоку — что-то вроде кухни.

С другого торца и боков шли большие окна, дававшие обзор наподобие лобового стекла. Перед ними стояли два широких мягких кресла с деревянными подлокотниками и низенький столик. А под самым окном шло нечто, напоминавшее приборную панель: какие-то кнопки и рычаги по деревянному подоконнику.

Костя залез в кабину, захлопнул тяжелую дверь и закрыл ее на засов. Затем быстро скинул с ног рабочую обувь, переобуваясь в домашние тапочки. Ника тоже залезла в свою сумку.

— Раздевайся, тут тепло, Шала греет получше центрального отопления, — заметил Костя, подходя к кухне и наливая себе чая в кружку. — И садись в левое кресло.

— У вас тут правостороннее движение? — улыбнулась Ника, вешая на крючок у двери свой пуховик.

— Нет, левостороннее. Просто на трассах справа едут по выделенной полосе автомобили, и самое важное их не задеть при движении. А вот как разминуться со встречными зэфками — Шала и сама разберется.

Ника с интересом оглядывала все вокруг, затем села в огромное удобное кресло. Обычное и мягкое, какие стоят в любом доме, разве что с ремнем безопасности и подлокотниками с нишами для кружек. И кажется, как ив ся мебель в кабине, оно было приколочено к полу.

А Костя тем временем скомандовал зверю подняться и с помощью рычагов повел его к дороге. Хотелось завалить парня расспросами — как устроено управление зэфкой, как протекает его работа, что вообще вокруг происходит, но не хотелось отвлекать человека от дела.

Шала шла на удивление ровно, как-то так переставляла лапы, что спина почти совсем не подпрыгивала. Ника ожидала, что будет словно на американских горках, но нет. Из-за того, что кабина располагалась высоко на спине огромного существа, казалось, что едешь на поезде по высокому мосту. Лишь где-то рядом качались верхушки деревьев.

Окна располагались под тупым углом к полу, так что Ника могла вытянуть шею и увидеть даже сугробы и кусты внизу по обочинам. Центральное окно шло меж двух шей зверя и в мохнатый зазор была видна дорога, что ложилась под лапы существа.

Солнце вырвалось из туч справа над лесом и ярко осветило белый мир вокруг, а снег засверкал в лучах света.

Ника просто смотрела в окно, молча и неотрывно, пока Костя разбирался с документами, продумывал маршрут и не мешал спутнице наслаждаться путешествием.

Почему-то Нике представлялось, что они будут ехать как на лошади — неспешно и тряско. Но судя по скорости, с какой мимо мелькали деревья, Шала оказалась довольно проворной. Жаль тут нет спидоментра, но если верить опыту, то зверь несся быстро, километров шестьдесят минимум. Так это еще на узкой дороге, где почти к самым бокам зверя подступал стеной лес.

Глава 10

Макс шел по лесу, утопая в сугробах и перешагивая через поваленные стволы.

Впереди маячила фигура Охотника, в широкополой шляпе и кожаном пальто, он шел легко и не всегда нормально — иногда он словно исчезал на долю секунды и появлялся снова. Как плохо работающая голограмма.

Или призрак.

Макс не сводил взгляда с этой пугающей фигуры и вспоминал случай из Сирии. Когда их накрыли, а машину пришлось подорвать, чтобы не досталась врагу, Макса ранили. Сильная контузия, плохо работающие поврежденные ноги, он даже не мог ползти. Благо, был не один — старый знакомый и соратник Боня много метров тащил его до укрытия. Там каким-то чудом Макс немного очухался, а Боня перевязал ему ноги и вколол обезбол. Не сильно полегчало, но достаточно, чтобы отстреливаться и какое-то время защищать позицию, пока не подскочили свои.

Вот только уже в госпитале, когда он спросил о Боне, ему напомнили, что парень с таким позывным пал в бою еще полгода назад. Максу все твердили, что он на позиции был один, что никто его не мог тащить — экипаж был далеко, а все прочие погибли. И уж тем более ему не мог помогать давно умерший товарищ.

Но ведь помогал же. Не мог Макс сам себе сделать перевязку и доползти до укрытия не сумел бы без поддержки.

Под ногой хрустнула трухлявая ветка, прерывая размышления и выдергивая Макса из воспоминаний. Он снова глянул на темную молчаливую фигуру впереди, и невольно поежился.

Боня был другом, даже в виде призрака или галлюцинации он помогал по доброте душевной, хороший, честный паренек. А это существо впереди дружелюбным не было.

Худощавый, задумчивый, с легкой щетиной на остром подбородке и чуть впалых щеках, Охотник на первый взгляд казался почти человеком. Но только если смотреть не дольше пары секунд.

Вокруг него распространялась ледяная аура, ощутимая физически. Макс специально держал дистанцию, чтобы не мерзнуть. Да и приближаться к этому существу не хотелось. Едва ли Охотнику было нужно оружие, чтобы мгновенно убивать. И едва ли сталь тактического ножа могла причинить ему вред.

Макс был уверен — если бы не просьба Садовника, Охотник ни в жизнь не стал бы проводить его через Лес. Даже так, когда странная седая девушка в безрукавке попросила — что тоже странно, неужели она не могла просто приказать? — отвести Макса в нужное место, Охотник лишь молча покачал головой.

— Хорошо, — примирительно развела руками Садовник. — А можешь ли отвести к выходу котенка? Безвинное животное, которому тут не место и которое погибнет без людей...

Охотник только тяжело вздохнул и некоторое время смотрел темным пристальным взглядом на девушку. Та спокойно глядела в эти черные, бездонные глаза.

— В Аркании не принято искать лазейки в законах. И так решать проблемы. В тебе слишком много от Старого мира, — холодно заметил Охотник. Затем чуть подумал и бросил на Макса пристальный взгляд, от которого стало не по себе. — Хорошо. Я выведу домашнего зверя из Леса. Но только потому, что многое поставлено на кон.

— Спасибо, — благодарно кивнула Садовник и совсем по-дружески сжала его плечо.

И вот они втроем, Макс, Охотник и котенок, идут через бурелом по снежному Лесу. Садовник ушла куда-то и не вернулась, видимо, пошла решать другие проблемы.

Макс точно знал, что Охотник хочет его убить. Он пришел посреди ночи, вышел из леса и долгое время стоял у самой границы круга света, что шел от очага. Смотрел неотрывно, тяжело, не шевелясь, замерев под деревом у старых руин.

— Видишь, — улыбнулась Садовник странному гостю. — А ты говорил, что он не справится. Затем уже обернулась к Максу. — Собирайся. Тебе нужно быть не здесь. Отдохнешь уже на месте, поставишь лагерь, время будет.

Макс устало кивнул, молча соглашаясь. Не только на вторые сутки без сна и поход по ночному лесу, но и вообще сразу на все. Что угодно, лишь бы ему позволили остаться тут, в Аркании.

Первое время Макс еще испытывал чувство вины. Желание вернуться к своим было острым сразу после ранения, но вместе с тишиной леса, что вползала в душу, исчезало и все прошлое.

Отпускало и уходило. Забирало с собой тысячи страшных воспоминаний, боль, гнев, отчаяние. Даже если он и не умер на самом деле, казалось, такое очищение возможно лишь в посмертии.

Теперь все, что у него было, это немного вещей, рыжий котенок, дорога через лес. И шанс, которого, Максу казалось, он и не заслужил вовсе. Шанс остаться тут навсегда, начать новую жизнь, с чистого, как это снег, листа.

Этот мир не был простым или слишком светлым. Например, странное существо в шляпе и плаще точно хотело смерти Макса.

Ничего, Конь многим не нравился, ничего нового. Искренняя симпатия не обязательна для совместной работы и выполнения поставленных задач.

Через час они вышли на звериную тропу, низкую, узкую, но по ней двигаться все равно стало легче. Макс не подавал виду, что устал и едва может переставлять ноги. Тяжелая выдалась неделя, месяц, год... А может и целая жизнь не задалась. Деваться было некуда, и Макс шел, на морально-волевых и из опасений, что Охотник не станет ждать попутчика, а снова остаться в Лесу без проводника не хотелось.

Вокруг на километры была только чаща. Даже в зимнем анабиозе она ощущалась огромной силой, первобытной, почти изначальной. Не было еще городов и дорог, может, и людей еще не существовало, а Великий Лес уже стоял.

В ночном подлеске копошились животные, а в ветвях — птицы, но ни одно существо не осмеливалось приблизиться к человеку в кожаном пальто и шляпе. Может какой оборзевший хищник, оголодавший по зиме, и рискнул бы напасть на Макса, но Охотника боялись все. Чаща замирала, затихала при его приближении, и лишь далеко позади снова начинала слышаться возня.

— Лес у вас внушительный, — сухо заметил Макс. Не то чтобы ему мешало молчание, но чем больше удастся узнать — тем лучше. Нет ничего хуже, чем не иметь информации о месте, где находишься, и не знать, к чему готовиться.

— Он огромный и всеобъемлющий. Каждое дерево в Аркании — лишь его часть. Как в капле отражается море, так в любом растении — Великий лес, — тихим, чуть хриплым голосом отозвалась черная фигура впереди. Он говорил, не оборачиваясь и не замедляясь, даже не удостаивая взглядом Макса, плетущегося позади. — Все связано в Аркании, но в Лесу... все связано еще крепче. Каждое дерево, каждая травинка лишь часть единого целого.