Странные дела, или Женька ищет мужа

1

По дому разнесся истошный крик бабки.

— Женька! Крутись сюда, как белка в мясорубке!

Я вытерла руки и, мысленно перекрестившись, поспешила на вопли. Сандра Христофоровна с ошалелым видом раскачивалась из стороны в сторону сидя у окошка, и больше всего сейчас напоминала умалишенную.

— Что случилось?

Христофоровна на секунду обернулась, зло сощурилась, и вновь отвернулась к окну, неистово тыча пальцем в сторону сада.

— Так что там, Сандра Христофоровна?

Бабушка отмахнулась о меня, словно от мухи, что так надоедливо жужжала сегодня все утро над моим ухом, и воинственно погрозила кому-то кулаком.

— Ты глянь, глянь, что творит, ирод окаянный!

Вздохнув, подошла к окну, уже представляя кого именно там увижу. Знала, что этот гад ползучий ни за что не оставит нас в покое, и будет пакостить при любой возможности, но никак не ожидала увидеть такое!

Сосед участка слева, вечно пьяноватый мужичок неопределённого возраста и отвратительного характера, счастливый обладатель шести соток и старого бревенчатого дома, сейчас, совершенно беззастенчиво срезал ветки нашей черешни, частично раскинувшихся с его стороны забора.

— Ах ты ж...

Я, в чем была, бросилась вон из дома, еле-еле продираясь сквозь заросли малины, что словно сорняк за годы бесхозности разрослась где попало. Исколола при этом все ноги и руки и нещадно материлась, вмиг позабыв про хорошее воспитание. Не иначе как на меня так Христофоровна пагубно влияет. Ага... или противный сосед Николаич и его скверный нрав, от которого не только материться, но и драться начнешь, и даже придумывать изощренные методы мести.

— Вы что творите?! Немедленно прекратите срезать вишню! — крикнула соседу, но тот сделал вид, что нисколько меня не слышит и спокойно продолжил беззастенчиво губить дерево.

— Я на вас в суд подам! — вновь проорала я, пока Николаич в неизменной растянутой майке-алкоголичке и семейных трусах громко напевал Марсельезу.

Ну погоди, гад!

Бросила взгляд в окно, где от несправедливости мира и одного мужика страдальчески морщилась моя бабуля, и такая злость меня взяла...

Я сбегала в сарай и притащила стремянку, под ненавидящим взглядом соседа забралась наверх, и погрозила ему кулаком прямо перед самым его длинным и крючковатым носом.

— Ну-ка, пошла отсюда. Пошла! Сгинь нечистая! — мужик перекрестил меня и отпустил ветку. Не ожидая такой подлости, я со всей дури получила той самой веткой по лицу и, вскрикнув от боли, чуть было не полетела вниз, но вовремя схватилась за забор. Щеку нестерпимо жгло, на лицо сами собой навернулись слезы, которые я тут же вытерла рукой.

Он ведь без глаза меня оставить мог...

— Да вы..., да вы..., да я! — я даже слов не могла подобрать, чтобы высказать этому соседу все, что о нем думаю. Правда быстро собралась с духом и таки высказала, но все слова были непечатными. А пока мужик дурел от моего богатого словарного матерного запаса, я втихаря так же натянула ветку, и отправила ее обратно, в сторону врага.

Николаич взвыл от обжигающей боли и, в отличие от меня, все-таки не удержался на своей лесенке, кулем свалившись вниз. Упал он громко и матерно, и в какой-то момент я даже немного испугалась. А ну-как сломал себе что-нибудь, отвечай потом. Помереть это он вряд ли мог, конечно, высота всего ничего, но и перелома будет достаточно, чтобы привлечь меня по всей строгости.

С другой стороны, надо будет и отвечу, зато этот гад перестанет вандализмом заниматься на чужой территории и старушек одиноких пугать своими выкрутасами!

Пока я раздумывала, какое наказание мне грозит в ближайшем будущем, сосед вдруг замолк и совсем перестал подавать признаки жизни. Не на шутку испугавшись, я перегнулась через забор и почему-то прошептала.

— Эй, вы там еще живы?

Ответом мне послужила струя ледяной воды из шланга прямо в лицо и охнув, я тут же отпрянула назад. Наспех вытерлась футболкой, задыхаясь от гнева и возмущения и проорала, на всякий случай пригнувшись и спрятавшись за забором:

— Встретимся в суде!

— Да будь ты проклята, гадина! Чтоб тебя постигло тридцать три несчастья! Аминь!

Последние слова Николаич проорал весьма зловеще, и я не на шутку испугалась. Не то чтобы я верила в проклятия... но! Неприятно это, когда тебе желают всего самого наихудшего. А учитывая, что у меня дела в последнее время и так не сказать, чтобы очень...

— Я тебе устрою, ты у меня попляшешь! — все больше распался Николаич. Хотя куда уже дальше...

Вздохнув, хотела было все же ретироваться с места боевых действий, признав поражение в этом локальном бою, не забыв, впрочем, еще раз напомнить полоумному мужику, чтобы не трогал черешню.

— Мне из нее еще варенье варить! — пискнула, когда получила гнилым яблоком аккурат в лоб и, не удержавшись, в ответ бросила парочку мятых груш. Николаич ойкнул, матюгнулся и все понеслось по новой. И дернул же меня черт грушами кидаться. Впрочем, вскоре запал заметно поутих. Груши летали все реже и уже не вызывали такого бурного выражения эмоций.

 Мы еще немного вяло повыкрикивали проклятия в адрес друг друга и, вконец устав, разошлись каждый по своим домам.

Христофоровна встречала меня у двери, непривычно озабоченно осматривая на предмет ушибов, ран и ссадин.

— Сандра Христофоровна, вы чего опять в кресле?

— Удобно, — просто ответила она и покатилась в сторону кухни.

Я покачала головой, но промолчала. Связываться со вздорной старушкой себе дороже, поэтому лишний раз лучше не гневить ее, чтобы не получить очередную порцию тумаков.

Пять месяцев назад бабушка сломала ногу и вместо того, чтобы как порядочная больная прыгать на костылях, как все нормальные люди, моя Христофоровна решила, что ездить в инвалидном кресле всяко легче. А когда пришло время снимать гипс и начать уже вести обычный и привычный образ жизни, она вдруг заартачилась. Мол, ездить — не ходить, в ногах правды нет, береги суставы смолоду и... ну вы поняли...

2

— Нет, надо с этим гадом что-то решать, — задумчиво пробормотала Христофоровна, глядя на соседский дом в окно с большой тоской.

Я покачала головой, досадуя на Николаича с его манией величия и неутомимой жаждой разделять и властвовать. Будь его воля, он бы давно нас турнул из дома и жил бы себе в удовольствие на огромных площадях, словно барин. И откуда только в людях такие замашки? Что ему на своих шести сотках не живется, а? Ведь один, один как сыч, ну много ли мужику надо?

И самое главное ведь что? А то, что он бабулю мою донельзя расстраивает, а ей расстраиваться ну никак нельзя.

— Ну что мы с ним решить-то можем?

— Надо его как следует протрясти, словно старое белье. Авось, что где и выпадет.

— Шутите? Что там у него выпасть может? — хохотнула я, и Сандра тут же укоряюще ответила:

— Ну уж точно не то, что ты подумала!

— И ничего я такого не думала!

— А! — она махнула на меня рукой и отхлебнула, оказавшийся слишком горячим, чай. О чем, кстати, тут же не преминула доложить.

— Дуть надо! — на автомате огрызнулась я, занятая совсем другими мыслями, — Ну что там такого у Николаича? Максимум пристрой незаконный. От этого гада ничего хорошего ждать не приходится.

— Нет уж, помяни мое слово! Мужик он зажимистый. У него аль налог не уплочен, аль счетчик залеплен, аль что-нибудь не то да не туда присоединено! Вот те крест!

— Что это вы на старославянский перешли?

— Ехидна!

— От ехидны слышу!

— Ты мне! — замахнулась Христофоровна полотенцем и даже с кресла своего вскочила, но тут же опомнилась и, стеная и охая, плюхнулась обратно. — Совсем меня не бережешь! Вот помру я, куда ты пойдешь, такая бестолковая?

Я закатила глаза и принялась убирать со стола, попутно слушая бубнеж Сандры и придумывая себе развлечения на день.

Впрочем, с развлечениями в моей жизни не густо: дом, море и Христофоровна. А нет, погодите... чуть Николаича не забыла.

Пока думала-гадала, как следует поступить и в чем смысл жизни, конкретно моей, а не в общепринятом, вдруг раздался стук. Я, уверенная, что это соседка Маша принесла обещанное молоко, рывком распахнула входную дверь и обомлела. Уверяю вас, вы бы тоже рот открыли от такой красоты. Прямо передо мной, улыбаясь во все белоснежные тридцать два зуба, стоял Аполлон Бельведерский, не иначе. Высокий блондин с ясными голубыми очами, опушенными длинными черными ресницами, протягивал мне два бидона молока, затейливо поигрывая мышцами груди.

— Здрасти... а я от мамы. Вот...молочка принес...

Ну...вот тебе и красавец... даже обидно как-то, ей богу!

Я еще немного потаращилась на парня, забыв при этом закрыть рот, что наверняка выглядело совсем уж неприлично. Нет, ну что греха таить, молочник был весел и красив, как бог. А с богами кстати, шутки плохи! И не худо бы мне об этом помнить.

— Ну чего встала, словно мужика первый раз видишь?! — прикрикнула на меня Христофоровна, отчего щеки тут же покрылись румянцем, — Да ты проходи, милый, проходи. Не смотри, что баба глупая, зато хозяйственная и здоровья о-го-го, запросто четверых народит!

Парень, продолжая так же глупо улыбаться, протиснулся в дом и протянул мне бидоны. Я молча взяла молоко, взамен дала ему деньги и собралась уж уходить, но не тут -то было.

— Проходи, проходи. Чаю выпьем. Тебя как звать-то?

«Малахольный» — чуть не добавила я, но вовремя прикусила язык.

— Сашка, я тёть Машин сын, третий.

Я закатила глаза и с горечью подумала, что не тем красота достаётся. Ну совсем не тем. Хотя, с другой стороны, если б Сашка еще и страшен был, то тут уж говорится совсем тушите свечи. Надо ему хоть чем-то девок местных, да и неместных тоже, цеплять.

— Да уж поняли... — проворчала Христофоровна с тоской оглядывая Сашку и с опозданием понимая, что погорячилась с приглашением.

А парень, продолжая улыбаться, прошел в столовую и по-хозяйски сел за стол.

— Да неужто кормить вас надобно? Только посуду вымыла, — буркнула я, но бабуля тут же цыкнула на меня и погрозила кулаком.

Делать нечего, поставила я чайник греться, а сама пригорюнилась возле окна.

— Нравится? — кивнув на меня, спросила Сандра Сашку. Парень застенчиво покраснел и опустил голову. Ну прямо красна девица на выданье. Дурдом!

— Если еще и хозяйка такая же, как красавица, то огонь! — радостно подняв голову, кивнул он, и тут уж я погрозила кулаком бабуле.

Она понимающе поджала губы и пожала плечами.

— Всем хороша девка, да вот характер дюже поганый...

И так она горестно вздохнула, что я чуть тут же вещи не пошла собирать. Но Христофоровна, заметив мой маневр в сторону двери тут же выпучила глаза, сделала страшное лицо и закивала на парня. Пугает его что ли специально? Это правильно! Это я одобряю.

— Зато красивая... — блаженно оглядывая меня с ног до головы пробормотал соседушка.

— Дык на красоте на одной разве ж выедешь?

Сашка блаженно прикрыл глазки.

— А то как же...такую жену по улице проведешь, все парни обзавидуются.

Я тут же представила себе как меня словно телочку, которая корова, ведут по улице, а все соседи сбегаются поглазеть на чудо чудное, диво дивное, — бабу на веревочке ведут.

Я налила в кружки чай, настрогала по-быстрому бутербродов и решила, что самое время ретироваться.

— Изволитес удалиться в свои покои? — поклонилась я бабуле, на что бабушка моя закатила глаза и процедила:

— Да удались уже куда хочешь, все нервы мне вытрепала. Все тебе не так, да не эдак.

Я помахала ручкой блаженному Саше и уже поднималась наверх, когда услышала зловещее предзнаменование:

— Никогда так замуж не выйдешь!

Вот и славно, вот и хорошо. Про старую деву бабушка моя, конечно, загнула. Замужем я была и с удовольствием оттуда сбежала. Ну или от меня сбежали, тут уж как посмотреть. С любовью мне катастрофически не везло, и последний «археолог» Денис явный тому пример. Познакомилась мы так же вот как с этим самым Сашкой, тот тоже вот пришел, за водичкой, а я, как это часто бывает с наивными и глупыми девушками, влюбилась по самые уши, и всерьез размечталась, что счастье мое будет длиться вечно. Но не тут-то было. Вдруг оказалось, что Денис никакой не археолог, а обычный жулик и пришлось мне бежать от него в ночи, роняя тапки, в Духовку, к Христофоровне.

3

— Говорят, что тутоньки, в паре огородов от вашей усадьбы, бабки живут непростые! — пробасил молочник, который нежданно-негаданно нагрянул к нам на обед и теперь с удовольствием за обе щеки уплетал вчерашний борщ.

— Говорят, что кур доят! Что за бабки, выкладывай! — потребовала Христофоровна, указывая мне подложить гостю добавки.

Ну точно решила замуж за него меня выдать. Во всей значит красе перед Саней меня вертит. Да вот только на кого ж я ее покину? Она без меня даже из дома не выйдет, не то, что жить одной-одинёшеньке.

Саму что ли ее за кого выдать?

А что? Идея показалась мне настолько увлекательной, что я пропустила часть диалога веселого молочника с Сандрой. А зря.

— Женька, егоза, да не вертися ты! Сюда слушай, что наш сладкоголосый поёт!

Я закатила глаза и сложила руки на груди, что означало «я вся внимание».

— Дак я и говорю вот, бабки-колдуньи живут тут уж какой год. То ли сестры, то ли это... — тут он вдруг покраснел, аки малец при виде обнаженной женской ножки, и запнулся.

— Ну ясное дело, можешь не краснеть. Бледнеть тоже не надо. Ведьмы говоришь?

Он отчаянно закивал.

— И что, неужто тут всерьёз кто в это верит?

— Ну как же?... Это… Дак все верят, - удивленно ответил Саня, - И я верю, и мамка моя тоже. Она, говорит, лет пять назад поругалась с младшей, той, что в кудряшках, так потом у нее две коровы померли. Мамка чуть не поседела тогда, даже бить их ходила, да Бог отвел. По пути соседа встретила, он ее и остановил. Ты что, говорит, совсем дурная? То коровы, грит, печально, да жить можно. А то сама ведь, грит, помрёшь! Вот мамка и не пошла.

— Ясно-ясно... очень интересно... А еще случаи какие бывали?

— Ну дак… То сарай у Ивановых сгорел, а то девка у Сафроновых пропала.

— И давно пропала?

— Да поди уж весен восемь. Не помню я точно, я тогда у тетки подрабатывал, далече ездил.

— А еще что слыхать?

— Да все вроде… — пожал плечами Саня, смачно откусывая ломоть свежайшего хлеба с чесноком. — А вам-то ведьмы зачем?

— Ни зачем, милый, ни зачем, — успокоила его Христофоровна, — Ты кушай-кушай, не отвлекайся.

Саня улыбнулся, гыкнул и с двойным усердием принялся за добавку.

А я покосилась на Христофоровну, подозревая ее во всех грехах. А ведь и правда, чего это ее ведьмы заинтересовали? Простое любопытство? Не думаю... зная Сандру, могу точно предположить, бабуля чего-то затеяла.

Молочник у нас еще немного задержался, и я уже начала беспокоиться, эдак он у нас все запасы съест.

Когда Саня наконец соизволил покинуть наш гостеприимный дом, я села напротив Христофоровны и строго так сказала:

— Колитесь!

— А? Что? Кого?

Ну ясно, опять дурочку валяет. Сейчас изобразит полуобморочное состояние, схватится за сердце, потом за голову, затем за горло, после захрипит и наконец обмякнет. Хоть бы что новенькое уже придумала, ей богу.

Но Сандра в этот раз решила обойтись без спектакля, то ли настроение было не то, то ли думушка какая крутила. В общем она просто сделала вид, что чертовски занята разглядыванием мухи на подоконнике и всячески игнорировала мой грозный взгляд.

— Ну так что, колоться будем?

— В чем? — буркнула бабушка и я порадовалась. Голос-то дрогнул, видать сдается Христофоровна. Правильно, в себе что таить — это разве удовольствие?

— В чем-нибудь уже признайтесь... например за каким лешим про ведьм старых спрашивали?

Христофоровна ухмыльнулась и потёрла руки.

— А может я своих ищу?

— В смысле своих? — я выпучила глаза, глядя на зловещую улыбку моей бабули, и мне даже жутко стало. Немножко.

— Ну как же? Я старая?

Я промолчала, не желая отвечать на очевидный вопрос.

Но бабуле мой ответ и не нужен был.

Она кивнула и продолжила:

— Старая-старая, чего ты...в моем возрасте молодиться — только народ смешить.

Я пожала плечами, не очень-то мне хотелось поддерживать эту тему.

— А ведьма?

— Не поняла...

— Ну ведьма я?

На языке так и вертелось «да», но хвала богам мне хватило ума не сказать этого вслух.

Христофоровна рассмеялась и подмигнула.

— Ведьма. А то кто ж?.. Ну вот и хочу я к свои наведаться.

— Да ну вас! Тоже мне ведьма! Что узнать-то хотите?

— А... — бабуля махнула рукой, — Хочу спросить их как от соседа избавиться.

— И все? Сесть не боитесь потом?

— Да кто ж за колдовство-то сажает? — удивилась Сандра. — И потом, я ж только узнать. Да к тому ж, ну кто меня посадит, а? Я ж ежели паспорт свой достану, они ж мне как божеству свечки ставить будут, да дары нести.

— Ну-ну...

— Не нукай мне! Заодно попрошу, чтоб тебя на путь истинный наставили. Замуж тебе надо, Евгения, и не спорь. Скоро совсем в тираж выйдешь, кто тебя возьмет такую неумеху?! Опять же характер поганый, ну кому ты нужна будешь?

Десять...девять...восемь...

Семь...шесть...пять... четыре...

Три...два...один...

Фух. Вроде выдохнула, не взорвалась на бабушку.

Вот ведь зараза. Ну точно ведьма старая! Никогда не знаешь когда следует пакостей ожидать. Мало мне Собакина, еще и Сандра нервы треплет.

Вот вообще, положа руку на сердце, давно бы ушла я от вздорной старушки, да совесть не позволяет. Ну как я ее одну оставлю? Как? Иссохнет вся, от тоски погибнет. Знаю ведь, что где-то очень глубоко в душе она добрая, правда так глубоко, что и не достать. Но ведь не сможет она одна. Никак не сможет.

А что, если все-таки замуж её?..

Да нет...

Хотя, ну а чего нет-то? Вон вчера только читала в газете — мол женщина восьмидесяти трех лет удачно вышла замуж за соседа, с которым еще по молодости крутила роман. Он ее ждал-ждал и дождался. Шестьдесят лет ждал, теперь счастлив как никогда. Это её слова, самого дедка так и не показали. Видать очень счастлив.

Может и мне Сандре мужа найти лет на пяток-десяток помоложе? Чтобы силы были за ней присматривать, да нервов хватило на совместную жизнь.

4

Миша чихнул и в чих его раскатился громовым эхом по стенам пещеры. Я скривилась от ужаса и, прижав мальчика к себе, резко оттолкнула его в щель. Хорошо хоть он сразу сообразил, что я от него хочу и будучи маленьким и худеньким, с трудом, но влез в небольшой проем в стене. Сама же я мгновенно сгруппировалась и ринулась прямо на вышедших мне навстречу мужчин. С криками и улюлюканием проскочила мимо обалдевших подозрительных личностей и стремглав побежала в сторону людного берега. Честно говоря, пока бежала, вдруг подумалось, что оставлять Мишку в гроте было не лучшей идеей, но хорошая мысля, как говорится, приходит опосля. И к тому же я все-таки надеялась, что парни побегут за мной чисто по инерции. А пока они будут бежать, мальчик как раз и выскочит из своего укрытия. Только бы ему хватило на это ума и сообразительности...

Первая часть плана вроде как сработала, потому что за мной кто-то довольно громко бежал с криками «Стой, девка, ничего тебе не сделаем», но я давно не верю в сказки. Еще неизвестно, что они в этой пещере прячут, может деньги, может оружие, а может и вовсе трупы. Ищи — свищи потом Женьку... утопят вон в море синем и поминай как звали.

Как там Христофоровна одна будет без меня? Погибнет, как пить дать погибнет.

И парни эти чай не совсем идиоты. По-любому вернутся в грот, чтобы перепрятать все нажитое непосильным трудом.

И потащил нас черт в этот грот несчастный. Теперь еще за мелкого переживай. Надо же как-то вернуться, проверить, сбежал ли мой милый друг? Но вначале попробую дождаться его в нашем тайном месте.

Мишка ждал меня у старой пристани. Запыхавшийся, красный от бега, но живой и невредимый.

— Умный мальчик, — я потрепала его за гриву и, от переизбытка нахлынувших вдруг чувств, обняла. Да так, что разомкнула объятья только когда услышала подозрительный хрип.

— Задушишь же... — Миша потёр шею и немного смущенно улыбнулся, — Я так рад, что они тебя не догнали.

— А я рада, что ты за нами не побежал. Вот нисколечко в тебе не сомневалась, — немножко слукавила я.

— Вот и не сомневайся, а пока пойдем к народу, чтобы нас точно не обнаружили... — серьёзно ответил он и повел меня вглубь прогулочной зоны.

Народу тут было видимо-невидимо, и искать нас тут этим парням вряд ли вообще пришла бы идея. Но все-таки осторожность не помешает.

У лотка с пляжными аксессуарами я быстро прикупила себе яркий цветастый платок и закрутила его вокруг бедер. Топ завернула повыше, оголив талию. Волосы заплела в косу и надела купленную тут же шляпу.

— Вообще не узнать! — довольно подмигнул Миша и тут вдруг побледнел, и воскликнул, — Ёшкин кот! Ты ж полотенце с лежаком забыла!

Блин... а ведь точно! Где-то в гроте я оставила свои пожитки и теперь мучительно пыталась вспомнить не было ли там чего-нибудь такого, что намекало бы на мое там присутствие...

— Хорошо, что хоть сотовый у меня в поясной сумке. Вряд ли меня по полотенцу вычислят, — нервно хихикнула я, в ужасе вспоминая, что на пляж с собой забрала сумку, в которой сдавала вещи в химчистку. И что на ней черным по белому написано — Белякова А.С., то есть инициалы моей бабули.

Ну все, Женя, все. Это конец. По сумке тебя и вычислят. А потом придут к тебе в дом и избавятся от тебя как от ненужной свидетельницы. А заодно и старушку твою прибьют. Вот тебе, Женя, и женихи, вот тебе и свадебка...

Мишке я, конечно, ничего не сказала, но сама решила поскорее его спровадить и вернуться на место преступления.

И сделать это нужно раньше, чем те парни. Есть шанс, что днем они не рискнут туда вновь прийти, а пойдут ночью.

— Ты, Миша, забудь, пожалуйста все, что там видел и слышал. Не наше это дело!

— Но ведь они там что-то прятали. — робко возразил мальчик, но я погрозила кулаком.

— А я сказала забудь. Не нам с тобой с преступниками тягаться. Ими полиция должна заниматься.

— Значит надо им все рассказать...

— Расскажем мы, ага. А нас с тобой потом найдут и...

— Что и?

— И ничего. Давай так — ты ничего не видел, я ничего не видела. Миш, да ты пойми, ну что мы скажем полиции? А вдруг эти дяди там свои кровно заработанные деньги прячут, а? Ну может они банкам не доверяют? А мы их в полицию сдадим... Нехорошо как-то, не по-людски.

— А если там не деньги? Ну, Женя, ну давай проверим, а?

— Еще чего! Если там не деньги, то нам с тобой точно тогда несдобровать, если сунемся. Оставь пожалуйста это дело взрослым! Иначе я с тобой не дружу. И к тому же тебя все равно никто не видел. Если уж кому и заявлять в органы, то точно не тебе.

— Ладно-ладно... — сказал он, но прозвучало это как-то не слишком убедительно.

А ладно, с мальчишкой я еще успею разобраться. А сейчас мне нужно срочно вернуться в грот и забрать свои пожитки.

Я по-быстрому распрощалась с Мишей, строго-настрого наказав ему держать язык за зубами, а сама, вместо того, чтобы свернуть к своему дому, скользнула на соседнюю улицу и помчалась на дикий пляж.

Дорога, ведущая к нему, на первый взгляд казалась пустынной. Я притаилась в кустах и некоторое время подождала, не появится ли кто-нибудь поблизости. Но просидев так минут двадцать, может чуть больше, решила — была-не была. Мелкими перебежками добралась до пещеры и у входа остановилась, прислушиваясь. Вокруг стояла тишина, не считая криков чаек над морем и плеска волн о берег. Наклонилась, подняла камешек побольше и кинула его вглубь грота. Потом еще и еще. Ни звука.

Перекрестилась и шагнула в тёмный свод.

Поискала глазами, где могла оставить свою сумку, но так ничего и не увидела. Забыв об осторожности, я обыскала все, что могла и с горечью контактировала, что ее тут нет. А это значит только одно — те парни нашли и забрали её. Эх, Женя, во что же ты вляпалась на этот раз?

То, что меня найдут, если захотят, в этом я почему-то не сомневалась. Во-первых, они вполне могли разглядеть мое лицо, хоть это и маловероятно, но все же шанс есть. А вот сумка — это стопроцентная ниточка, ведущая прямиком ко мне в дом. И что теперь делать? Идти в полицию? И что я им скажу? Здравствуйте, я Женя и я была в пещере. Там парни что-то делали, а потом я убежала и потеряла свою сумку полотенцем и трусами, и ее кто-то взял. Да меня на смех поднимут. Никто не поедет искать мои вещи и смотреть, что же такого тут делали неведомые мне мужчины. Может они тут вообще любовью занимались.

5

Поход к ведьмам мы на время отложили, потому что у бабушки неожиданно подскочило давление. Да так, что ее чуть не перекосило.

На такой случай у меня на холодильнике давно уже был прикреплён номер соседа, жившего через пару улиц от нас. Сосед этот — бывший военврач, а ныне весьма пожилой пенсионер в отставке. Савелий Пантелеевич Пузин уже лет пятнадцать как вдовствовал, и я не теряла надежды свести свою Христофоровну с таким видным и статным старичком.

Савелий Пантелеевич приехал на допотопной, много чего повидавшей волге, которая когда-то поражала умы и сердца всех местных зевак. Сейчас же машина едва скрипела и, казалось, вот-вот развалится на ходу.

Я встретила его у калитки и поспешила проводить к Сандре. Шла я, вереща и причитая, словно сама была глубокой старушкой.

— Отставить причитания! — гаркнул Пузин и, решительно отодвинув меня в сторону, зашел к больной.

Я, само собой, тут же умолкла, послушно замерла на месте и понадеялась на то, что доктор, пусть и бывший, быстренько сделает Христофоровне укольчик и все само собой рассосется.

Но не тут-то было.

— Что за самовольность? Быстро собирайте документы и тапочки. Будем оформлять. — скомандовал Пузин, а у меня от его слов в сердце похолодело.

— Всё? — обреченно спросила Сандра, — Это конец?

— Не понял! Доложить по уставу, едрить через плечо!

— Ну... ты, Пантелеич, сам же говоришь, документы, тапочки, оформлять. Вот я и думаю, сразу в морг что ли повезешь?

— Отставить ерничать! Нельзя в вашем положении смеяться, кровь к голове прильнет и все. Тогда уж точно тапочки белые готовить надо. — отрапортовал он и ка-а-ак крикнул, — Выполнять!

Я тут же суетливо забегала, вспоминая, где наш «тревожный чемоданчик» со всем необходимым. Наконец вспомнила, что он в холле, и еще минут десять искала его там. Оказался он почему-то у меня в комнате.

— Тебя, Евгения, только за смертью посылать! — Пантелеич погрозил мне кулаком и вновь скомандовал, — Собирайтесь, через пять минут жду вас внизу при полном, как грится, параде!

— Но... как же? Все так серьёзно? — наконец удалось спросить мне.

— Не факт, но! Сандра Христофоровна — не солдат, рисковать не будем.

Ну да, она же только-только от инсульта отходить стала, а тут на тебе.

Ой-ой-ой... как представила вновь, что же я без нее делать-то буду, так тут же слезы и навернулись на глаза.

— Ну чего ты разревелась, дуреха? — закатила глаза моя старушка, — Пантелеич же просто перестраховывается. Старый он болван, ей богу.

— Болван не болван, а дело свое знает. И вообще, вон как нежно и трепетно к вашему здоровью относится.

— Ну правильно. В нашем возрасте нужно поддерживать боевой дух товарища как никогда. Чтобы значит жилось веселее. Чтоб помирать не так страшно, значит...

— Ой-ой-ой-ой... — завопила было я, но Сандра быстро тюкнула меня ладонью по хребтине, и я тут же успокоилась.

Раз уж есть у бабули силушка богатырская, значит точно жить будет.

— Ты мне еще тут закричи, на кого я тебя покинула... Ну, Женька, дурная девка, уволю к чёртовой матери, коли нервы мне по чем зря трепать будешь.

Я кивнула, шмыгнула носом, и вытерла набежавшие слезы.

— Так как вам все-таки Пантелеич? — тихонечко поинтересовалась я, попутно помогая бабуле одеться.

— Окстись, окаянная! Он уж дед совсем.

— Но... вы тоже чай не девочка давно...

— Ты мне еще поговори! Девочка-не девочка, однако ж выгляжу на порядок лучше этого маразматика. Прибавь к тому характер золотой, да богатства несметные. А ты Пантелеич, Пантелеич...

— Из всего сказанного я только про богатства могу согла...

— Тьфу. Причеши быстрее, да пойдем. Ты его колымагу вообще видела? Да на ней еще дед Пантелеича ездил. А он помер лет сто назад. В общем сама с ним и тушуйся.

— Тусуйся, — на автомате поправила я.

— А... какая разница? В общем ты шибко не убивайся раньше времени. Ты со мной еще намучаешься, прежде чем я помру. Так что и не мечтай.

— Н-не буду, — последний раз всхлипнула я и осторожно повела Христофоровну вниз по ступенькам.

— Ты вот что... в больницу ко мне по три раза на дню не мотайся. Не нравится мне это. Поди-ка сюда...

Она поманила меня пальцем и шепнула, когда я склонилась ухом к ее губам:

— Про девку эту история мутная. Еще кукла эта жуткая. В общем разузнай побольше. Да придумай как к ведьмам попасть. Чует мое сердце неладное там что-то.

Я пообещала постараться разобраться в хитросплетениях местных взаимоотношений и совместно с военврачом загрузила бабушку в тарахтящую волгу.

***

Ехали мы эпично. Я даже на телефон украдкой сняла спидометр — ровнехонько двадцать километров в час. Благо движение в городке оживлённым не назовешь, и все же даже для этого места вёл Пантелеевич как черепаха.

Ехали мы по крайнему правому ряду и в окне я вдруг заметила Мишку и помахала ему рукой. Мишка был на велике и сейчас спокойно сопровождал нашу машину. Он то приближался, то удалялся, но мы все же даже смогли немного поболтать.

— Ты про ведьм слыхал? — как можно тише спросила я его, так, чтобы не услышал Пантелеич. Хотя про тише это я конечно загнула. Учитывая жуткое тарахтение волги, мне пришлось пару раз перекрикивать квакающий мотор, чтобы Мишка меня услыхал.

Он ничего не ответил, так как в этот момент как раз объезжал столб и, только вновь оказавшись у окна машины, спросил:

— Про тутошних?

Я кивнула.

— А чего не слыхать-то? У меня мамка у них раньше убиралась.

— Да ты что? Однако дамы не бедствуют...

— Неа. Живут как мать говорила не богато.

Мишка вновь объехал столб и продолжил:

— Но ленивые очень. А уж бардак страшный, не передать.

— А чего ушла-то мама? Платили мало?

— Не. Не мало. Просто они уезжали на год почти отсюда. Ну и мать другую работу нашла.

— Не обиделись ведьмы-то?

6

— На золотом крыльце сидели: царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной, кто ты будешь такой? Говори поскорей, не задерживай добрых и честных людей.

Мой указательный палец уперся в Саню, и я издала победный клич. Молочник чуть не плача попросил пересчитать, но я показала ему кукиш.

Нет уж, дудки. Не люблю проигрывать, тем более поддаваться.

— Все по-честному. Ты сам считалку выбрал!

— Но я же не дума-а-ал... — протянул он.

— Не думал он... ладно уж, сама пойду к ведьмам. Что с вас мужиков взять?

Сашка исподлобья посмотрел на Мишку, потом на меня, вздохнул и наконец поднялся со скамейки.

— Ладно уж... пойду, раз такое дело. Чего врать-то надобно?

— Ну почему сразу врать? Просто немного нафантазировать. Умеешь?

— Смогу. — серьезно кивнул Саня.

Немного подумал, почесал «репу» и спросил:

— А врать-то чего?

Мишка закатил глаза, Дуська кажется тоже, и только я терпеливо, словно младенцу, вновь попыталась объяснить молочнику суть дела.

— Мы тебя переодеваем в женскую одежду и запускаем в дом под видом новой домработницы и...

— Нет, Жень, — неожиданно прервал меня Мишка.

— Не поняла?

— Ну ерунда какая-то... Ты на Саню глянь, ну какая из него девушка?

Я посмотрела на молочника и пожала плечами.

— Какая-какая, красивая...

— Это он парень такой. Красивый... — передразнил мелкий, — А девушкой он будет страшненькой. Да и голос у него парнячий.

— Парнишеский, — «поправила» я.

— Мужской! — вставил свои пять копеек Сашка.

— Не суть! — серьезно отмахнулся Миша, — Ну они хоть и старенькие, но ведь не эти, как их... не мазмаретички.

— Маразматички! — вновь поправила я и, немного подумав, все же согласно кивнула.

Не маразматички, скорее всего. По крайней мере хотелось бы в это верить.

— В общем, Женя, придется походу тебе самой идти. Тебя они знать не знают.

— Как же не знают? Ну конечно... я здесь уже который месяц живу. Знают, знают. Бабульки больно ушлые, не могут не знать!

— Это они тебя только со стороны может и видели. А так-то ты же с ними не знакома, поди?

— Да вроде нет.

— И не общалась?

— Ну... нет.

— Ну вот же!

— Что вот?

— Да как ты не понимаешь? Мы тебя вместо Саши накрасим и переоденем. И парик тебе купим. У меня в копилке немного бабок есть, добавлю. Как тебе идея?

«Парик мне он купит, мелочь пузатая...» — подумала я, на самом же деле растрогавшись от такой заботы.

— Нормально.

Вздохнула и позвала всех пить чай.

Без Христофоровны в доме вновь стало грустно и пусто. Не работал больше в ее спальне телевизор на всю мощность. Не крутились по десятому разу одни и те же сериалы. Не звучал ее раскатистый голос по лестничным пролетам и пустынным комнатам.

Коляска сиротливо стояла в углу, словно за что-то наказанная. На комоде понуро остался лежать ее любимый шейный платок, как напоминание неправильности происходящего. Как же так случилось, что мы забыли его надеть? Непорядок! Завтра же отнесу любимый бабулин аксессуар в больницу.

Вспомнились слова Пантелеевича о том, что Сандра наказала не приходить до понедельника. Ну конечно, учитывая, что сегодня только вторник, так я ее и послушала.

Что за характер такой дрянной, а?

— Ладно, делать нечего. Нужно поторопиться, пока ведьмы кого другого не наняли.

Мишка согласно кивнул, а Саня обречённо вздохнул, но промолчал.

— Так, друзья мои… Вам задание — достать реквизит, а мне нужно съездить в больницу, проведать бабушку. Вернусь через час-другой, тогда и обсудим более детально.

Парни ушли, а я собрала контейнеры с домашней едой, вышла из дома, наказав Дуське смотреть в оба глаза, и направилась к остановке общественного транспорта, благо автобус вот-вот должен был подойти.

По дороге обдумывала план, придуманный Мишкой, и он начинал нравится мне все больше и больше.

Малому повезло, мать его как раз только вышла из запоя и чувствовала большую вину перед сыном. С ней так после пьянок всегда случается, и Мишка прекрасно это знает. А потому Зоя даже вопросы задавать не стала на его повышенный интерес к жизни ведьм. Сказала только, что они в срочном порядке ищут помощницу по хозяйству и как раз просили ее посоветовать приличного человека. Что случилось со старой домработницей осталось загадкой, да и не важно сейчас. Главное, что я смело могу сказать, что мол вот пришла на работу по рекомендации Зои Леонидовой.

Молодец, Мишка!

Нужно бы только паричком разжиться, да парой цветных линз. Нет, волосы, конечно, можно и перекрасить, да если честно жалко. А парик глядишь и пригодится еще.

Сандра возлежала на подушках с видом великомученицы и с большим аппетитом поглощала жареные пирожки.

— И откуда сие добро в больничной палате? – грозно спросила я, громко достала банку с куриным бульоном, и попыталась вырвать злосчастный и вредный пирожок изо рта старушки, но не тут-то было. Христофоровна вцепилась в него мёртвой хваткой и не отпускала до тех пор, пока часть пирожка попросту не оказалась у меня в руках.

— Тьфу на тебя, ехидна малоумная! И кой леший тебя принес в такой неудобный момент?!

— Откуда спрашиваю такое богатство в стенах казенной заведения?

— Все тебе скажи...

Тут распахнулась дверь и на пороге застыл милый доктор Айболит — Пантелеевич. В руках пакет, в пакете какая-то неведомая ерунда. Я пригляделась и ахнула. Сыр жареный, колбаса копчёная и горсть шоколадных конфет.

— Это что? — я сделала шаг по направлению к чудо-доктору.

Он отступил назад и спрятал пакет за спину.

— Это моё! Не тронь!

— Ах ваше?! — наступала я, — Вы почем старушку травите?!

Он в ужасе замахал руками и вжался в стену.

— Я? Я не травлю, упаси господь!

— Он не травит, — спокойной подтвердила старушка.

7

Ночью мне не спалось. Я и так и эдак крутила в голове странного парня в бейсболке, но никак не могла понять, что именно меня в нем так привлекло. Ну засмотрелся парень на девушку, что из этого? С кем в жизни не случалось знакомства в транспорте?

Ага, а чего тогда он вместо того, чтобы познакомиться с понравившейся дамой, убегал?

Ну может он такой пугливый. Мало ли... или может его жена за кустами встречает каждый день, вот и ломанулся, пока не засекли. Мало ли у человека может быть причин, чтобы не знакомиться?

Может он заикается и стеснятся заговорить? Или вовсе немой?

Да ну, бред какой-то, честное слово!

Просто посмотрел на меня, а я себе уже напридумывала. А убегал, потому что реально испугался моего бешенного взгляда и решительных действий. Кто меня знает, может я и правда маньячка?

Этот еще, из грота. Голос ну точно его. Вроде.

А что, если нет? Мало ли таких голосов? Тем более как можно судить об этом самом голосе, если ты слышала его вполуха, на бегу, да в стрессовом состоянии?

Да и не похож он ни на какого бандита. Обычный, слегка помятый мужик за тридцать. Работает на каком-нибудь заводе, после работы едет домой, где его встречает жена и пара ребятишек, ужинает и ложится перед телеком, пока не заснет. Или пока жена не потащит исполнять супружеский долг.

Вот так, и никаких тайн. А напридумывала себе всякого, даже стыдно кому сказать...

Какой, однако, насыщенный оказался денек...

И все-таки я заснула. А проснулась от света прожектора, ударившего посреди ночи прямехонько мне в окошко.

— Собака! — выругалась я и поплотнее задвинула шторы. Отвернулась к стене и вновь промаялась без сна почти до самого утра.

Ну как утра... Сашка разбудил меня в двенадцать по Москве, напевая под моим забором что-то наподобие серенады. В унисон с ним орал Марсельезу Собакин, которому подпевали все окрестные собаки и петухи.

— Жизнь прекрасна! — буркнула я и отправилась открывать молочнику, не забыв перед этим одеться.

Саня улыбался во все свои белоснежные зубы, прикрываясь от Николаича пустыми руками.

— Ты чего в такую рань? — беззлобно спросила я своего нового товарища, на что он удивленно взглянул на часы и пожал плечами.

— Так ты сама просила разбудить в восемь.

— И почему не разбудил? — зевнула я, заваривая кофе себе и Сашке.

— Ну... я будил. Но ты не откликалась.

Хмыкнула и бросила быстрый взгляд в зеркало. Хороша Маша, ничего не скажешь. Синяки под глазами, щеки впали, волосы взлохмачены... вот она, первая красавица на деревне. Неудивительно, что Денис так со мной обошелся.

— Ну извини... денек вчера трудный выдался.

Саня вскочил и сжал кулаки, даже желваки заиграли на скулах.

— А хочешь я его...того... — запальчиво спросил он, а я выпучила глаза.

— Кого? Чего? Насовсем?

— Ну... соседа этого… — он, кажется, смутился, — А надо насовсем? Ну...если ты просишь...

— Стой, глупый! — я засмеялась и потрепала Сашку по голове, а он возьми да и притяни меня к себе своей огромной сильной пятерней.

И так на меня посмотрел, знаете ли... ох...

— Ты, Александр, не дури! Ручки свои разожми и кофе пей. — с легкой, слегка эротичной хрипотцой прошептала я, пытаясь высвободиться из крепких Саниных объятий. А он все это время осоловело и томно взирал на меня своими пушистыми длинными ресницами и о чем-то мечтательно молчал.

Тьфу... ну разве это дело, что я, глядя на парня, завидую его красоте, а?

— Не дури, говорю, а то я ведь и навалять могу! — полушутливо погрозила я, но Саня тут же отпустил меня.

— Прости... — склонил голову, винясь и каясь. И видно было, что ему ой как стыдно и неудобно. Ну чисто золото, а не мужик. Даром, что дурак!

— Да не майся. Я не в обиде. Ты просто больше так не делай. Я ведь без брака ни-ни...

— Так я это... женюсь. Я ж не то, что ты подумала, Женя... Я ж по любви...

— Тсс... — я приложила палец к его губам и опять вышло чересчур романтично, твою ж мать. — Ничего не говори, первым делом надо с ведьмами разобраться.

— А потом? — с надеждой спросил Саня.

— Так далеко я не заглядывала. — вновь выкрутилась я и подумала, что пора бы что-то делать.

Прямо сказать Сашке, что мы не будем вместе? Да ну... обидится еще, не дай бог руки на себя наложит. Слишком он чувствительный, этот молочник. Придется как-то крутиться-вертеться, а потом что-нибудь да придумаю.

***

Спустя час я вновь стояла перед тем же каменным забором и так же стучала львами о тяжелые ворота. И вновь, не дождавшись ответа, нажимала на звонок. Пока не услышала все те же шаркающие шаги.

— Вам назначено? — сипло спросили с той стороны, и я явственно ощутила дежавю.

— Я от Зои Леонидовой. По поводу работы, — пискнула я, и сбоку отворилась незаметная на первый взгляд калитка.

Я осторожно зашла внутрь, но не успела сделать и пары шагов как услышала удивленное:

— Опять вы?..

— Я же сказала вам, что вашей сестры тут не было. Что вам опять здесь понадобилось?

Передо мной стояла сухонькая рыжеватая старушка с удивительно яркими глазами и тыкала в меня своей маленькой тощей тростью.

— Вы, верно, меня с кем-то путаете... — промямлила я.

От сердца немного отлегло, бабуля и правда с кем-то меня спутала, а я уже успела испугаться.

Но ведь по здравом размышлении и правда — разве можно во мне теперешней узреть меня позавчерашнюю?

Современный парик, скажу я вам, творит чистые чудеса со внешностью. Мишка откуда-то приволок сие чудо жгуче-чёрного цвета и больше всего теперь я боялась внеплановых вшей. Но он клялся и божился, что парик «самый что ни на есть новый и сто пудов без животных». Пришлось поверить ему на слово, хотя я и догадывалась, что моя новая причёска честно украдена.

Я даже отругала его немного, но против старинного аргумента, гласящего, что «не пойман не вор» пойти так и не смогла.

8

Дома, только захлопнула дверь, рассмеялась в голос, пока вновь не услышала сильный стук в ворота.

— Да что ж такое! — вытирая слезы с лица, я решительно отправилась открывать, уверенная, что это вернулся участковый, но за воротами никого не оказалось. Зато на земле одиноко стояла моя сумка. Та самая, что я потеряла в гроте.

— Ну дела...

Весь оставшийся день голова моя была занята лишь одной мыслью — кто подложил сумку к калитке и главное зачем? Если это те парни из грота, то означает ли это, что мне сделали предупреждение? И означает ли это, что это предупреждение сродни угрозе?

Ой, а я ведь совсем забыла про монетку, которую нашла в пещере. Куда же я ее подевала?

Я поискала золотой кругляш в карманах джинсов, в которых была в тот день, но его там не оказалось. Не было монеты и в моем столе, и на полке его тоже не было. Попыталась вспомнить, когда видела её в последний раз... кажется я рассматривала монету, когда искала о ней информацию в интернете. А в ноуте я лазила лежа на кровати. Может закатилась под неё?

Я облазила половину дома, но так и не обнаружила свою находку. Как сквозь землю провалилась.

Может быть ее взяла Христофоровна? Нужно бы позвонить да поинтересоваться, а заодно узнать, как у нее дела.

Но Сандра трубку отчего-то не взяла, и я понадеялась, что она сама перезвонит позднее. Возможно, сейчас у нее процедуры или, что вероятнее, судя по времени — сон.

Сашка давно ушел и теперь в доме я осталась совсем одна. Вдруг накатила зеленая тоска и я немного погрустила, качаясь в хозяйском кресле. Туда-сюда, сюда-обратно... Тошно-то как, хоть волком вой.

Так, ну ладно, допустим монетки у меня нет, зато есть сумка. Причем со всем содержимым. Хотя чего там и было-то, так, мелочь, да шмотье. И захочешь взять, а нечего.

Сандра в больнице и когда ее выпишут одному богу известно. Завтра я выхожу на работу к ведьмам, правда зачем и почему мне это надо, не совсем понятно. Точнее совсем непонятно. Зато ясно одно, бабки дюже зловредные, скаредные и очень опасные. Вот Христофорове неймётся. Пойди говорит, да выясни. А что хоть выяснять-то? Что за кукла у нас в огороде? Непонятно короче.

Мишка еще речь о какой-то девочке вел, пропавшей восемь лет назад. Ну вел и что с того? При чем тут эта девочка-то?

А это мы и выясним, потому что я нутром чую — ведьмы эти непростые, явно без них ничего не обошлось!

Вечер прошел в беспокойстве и даже после разговора с бабулей по телефону я буквально чувствовала висевшее в воздухе напряжение. Перед сном написала сообщение Мишке с просьбой узнать про пропавшую девочку.

Ночевать одной в доме оказалось совсем невмоготу, и полночи я промаялась мыслями о Денисе, нашей так и не случившейся любви и о том, как на самом деле мало для счастья нужно человеку. Всего-то чтобы кто-то родной был рядом. Со мной сейчас рядом не было никого, и от этого ужасно хотелось плакать. Что я и сделала... и утром конечно же встала с опухшими от слез глазами. Не выспалась я совершенно, и, честно говоря, чуть было не легла обратно досыпать. Но... врожденное чувство ответственности не дало мне этого сделать и, я, вздыхая и проклиная всех на свете ведьм, отправилась в ванную.

Утренний город был чист и свеж как никогда, и я очень пожалела, что так ни разу до сих пор и не гуляла ни с кем до рассвета, любуясь пустынным пляжем и целуясь до одурения ночи напролет.

А надо бы. Чего я в конце концов хороню-то себя, а? Из-за Дениса что ли? А чего спрашивается ради? Эх, Сашку что ли позвать целоваться? Ну а чего... он хоть и глуповат, зато красив как бог, с таким целоваться одно удовольствие. Наверное...

***

Матильда открыла не сразу. А когда открыла, недоверчиво покосилась на меня и, усмехнувшись, пропустила в дом.

— Думала не придешь. Ну жди, я за котомкой.

Я встала на месте, всерьез опасаясь, что мы и впрямь в лес пойдем. Хотя, погодите, откуда здесь лес-то?

Матильда пришла спустя десять минут. В руках несла какие-то холщовые тряпки, оказавшиеся мешками. Мы что, серьезно идем по грибы?

Но спрашивать я не рискнула и так и эдак прикидывая, где в этом портовом городе можно их найти.

Однако Матильда смогла удивить меня еще больше — на улице она приказала ждать меня возле калитки, а сама спустя пару минут выехала на какой-то полуржавой колымаге времен ее молодости.

Да и сам факт того, что ведьма сама сидит за рулём немного обескуражил. Ну очень уж ее вид не взялся у меня с тачкой. Вот с метлой — это да. Ступа еще бы подошла. Ну на крайний случай куриная избушка. А тут машина. Хорошо хоть не иномарка бизнес-класса.

— Садись давай глупая, чего зенки вытаращила? Автомобиль что ли никогда не видала?

Хотела я было кивнуть, но быстро одумалась. Я хоть и играю роль деревенской простушки, но не из тайги же выбралась в конце концов.

— Ну?! — нетерпеливо подогнала ведьма и мне ничего другого не оставалось, как прыгнуть внутрь старого, пропахшего какими-то ядреными травами, автомобиля.

Минут через тридцать в полном молчании выехали за город и теперь я так и эдак гадала, куда она меня везет. Еще через полчаса мы свернули с шоссе на проселочную дорогу и поехали сквозь редкие заросли кустарника, чахлые березки и дикие яблони. Посадки-не посадки, лес-не лес. Не сравнить конечно с лесами средней полосы нашей Родины, но что-то похожее очень может быть.

Ехали мы ехали, и наконец остановились на зеленом лугу, покрытом ярким цветочным ковром.

— Вылазь, бестолочь. Под кустами вот такую траву ищи, посмертие багровое называется, — Матильда указала, что именно мне нужно было найти и я, кивнув, отправилась на поиски неведомой зелени.

— А для чего эта травка нужна, тетенька? — выпучив глазки спросила я, когда спустя полчаса набрала первый мешочек.

— Много будешь знать — мало будешь жить! — скривилась ведьма и протянула мне второй мешок, — На-ка лучше, второй такой собери. Нам еще за семенем дьявола десятилистного ехать.