Страшные истории. Сборник рассказов

Жмурки

Мой муж пропал. Внезапно и без видимой причины. Я даже не могла сказать "ушел из дома и не вернулся". Потому что по всем признакам очевидно, что из дома он не выходил...

Я без энтузиазма помешивала холодный чай, еще ни разу не отпив из кружки за 15 минут нашей беседы. Тетя Галя смотрела на меня с жалостью. С момента исчезновения Антона прошла неделя, и за это время я заметно потеряла в весе.

Я была в отчаянье. В нашей странной ситуации полиции просто не за что было зацепиться. Вот счастливый муж и отец двоих детей проводит выходные дома с семьей, играет с маленькими сыновьями, но в какой-то момент просто исчезает. Будто растворяется в воздухе...

— Они играли в "Жмурки", — глухо сказала я, — понимаете? Когда я уходила, они играли. Им было весело... Антон с повязкой на глазах ловил сыновей, а те визжали от восторга.

Ком в горле заставил меня на пару секунд замолчать, но потом слова полились неудержимым потоком:

— Когда я вернулась, дети были какие-то притихшие. Я спросила, куда ушел папа. Они ответили, что не знают. В какой-то момент им захотелось совместить жмурки с прятками. Дети тихонько вышли из гостиной и спрятались на кухне, и Антон остался один... Наверное, всего на несколько минут. Они сначала слышали его голос, но потом стало тихо... Больше мы его не видели.

Я заплакала и тетя Галя накрыла ладонью мою руку.

— И все его вещи остались на месте, правильно, детка? — голос тети звучал тепло и понимающе.

— Да! — закивала я, — даже его ботинки так и стояли в прихожей. Он и домашние тапочки снял, когда они играли... Не ушел же Антон босиком!

— Конечно, нет, — убежденно сказала тетя Галя, — он никуда не уходил, — она сделала многозначительную паузу и продолжила, сжав мою руку, — Антон до сих пор здесь.

Я удивленно посмотрела на нее, потому что в ее голосе и глазах была та особенная уверенность, которая бывает, когда ты не просто склонен верить, а знаешь наверняка.

— Я расскажу тебе кое-что, — тон тети Гали означал, что сейчас я услышу что-то очень важное, — понимаешь, милая... "Жмурки" — опасная игра. Я бы сказала, что и не игра это вовсе. Особенно в таких старых домах, как ваш. Здесь, — она обвела рукой нашу кухню в съемной "сталинке", — скопилось столько энергии, в том числе и темной, что безобидная игра способна сработать как настоящий ритуал. Человек с завязанными глазами может уйти в параллельный мир.

Я открыла рот от услышанного, а тетя Галя продолжала, как ни в чем не бывало.

— Мне известно, что вся наша семья считает меня чудаковатой, — она жестом остановила мои возражения, — но поверь, я знаю, что говорю. Со мной случилось то же самое, что и с твоим мужем. Давно, когда я еще была совсем маленькой. Твоя мама тогда даже не родилась, поэтому не знает эту историю.

Я затаила дыхание, а тетя продолжала.

— Мы играли в "Жмурки" в нашем старом доме с моими подружками. Я водила. Слушай внимательно, ты должна понять, как это происходит. Если человек с завязанными глазами долго ходит в одиночестве по старому дому, то постепенно забредает в другую реальность. Сначала ты нащупываешь незнакомые предметы. Потом слышишь чужие голоса. Они будут просить тебя снять повязку, но делать этого нельзя.

— Почему? — шепотом спросила я.

— Потому что, если снять повязку, то не сможешь вернуться. Если оставить глаза закрытыми, то побродишь какое-то время по темной территории, да и вернешься обратно. А вот если посмотришь на их мир...

— Что тогда? — я была заворожена рассказом тети.

— Тогда придется остаться по ту сторону. Пока кто-нибудь не заберет тебя домой. Кто-то из нашего мира должен прийти с завязанными глазами — такой человек может взять за руку и вывести.

— А как было с вами?

— Я была маленькой и ничего не понимала. Конечно, я осмотрелась там... и застряла. Если бы ты только знала, что мне пришлось увидеть... Но моя мама (твоя бабушка) забрала меня. Она понимала в таких вещах.

Я была шокирована ее фантастическим рассказом и смотрела как на сумасшедшую, когда мы прощались у двери.

— Ты можешь сделать это для Антона, — сказала она напоследок,— пойди в ту комнату, завяжи глаза и ходи, пока не найдешь. Ничего не бойся и не снимай повязку, тогда выведешь его.

Тетя Галя ушла, а я устало поплелась в детскую. Мои сыновья безучастно смотрели в экран ноутбука. Мультфильмы их не интересовали. Они были несчастны и напуганы. Как бы мне хотелось вернуть им отца, но я прикрыла дверь и пошла в гостиную.

Там было еще хуже. С фотографии на меня смотрели наши с Антоном улыбающиеся лица... В каком-то порыве бессильной злобы я достала шелковый шарф и завязала себе глаза...

Мир погрузился в темноту. Постояв немного на месте, я стала осторожно ходить по комнате, выставив вперед руки. Я хорошо ориентировалась в привычном пространстве и мои пальцы скользили по знакомым предметам.

Я обследовала шкаф. Потом походила кругами. Нащупала штору. Гладкая поверхность стола. А вот ваза, в которой еще недавно стояли цветы, подаренные мужем...

Нет, это какой-то бред. Я веду себя как сумасшедшая тетя Галя. Так... А это что? Мои руки уперлись в незнакомый предмет. Что-то круглое. Да это же резиновый мяч! Откуда он взялся на нашем столе? Я уже готова была снять повязку, но услышала детский смех. Он прозвенел призрачными колокольчиками, словно мимо меня пронеслось несколько малышей. Я похолодела от страха...

Теперь я боялась снять повязку. Все происходило, как предупреждала моя тетка. Мои руки больше не находили привычных вещей. Я слепо шарила по пустым шершавым стенам и двигалась по бесконечно длинному коридору.

— Антон, — позвала я слабым испуганным голосом.

— Сними повязку, — прошептал кто-то мне в самое ухо.

Я отпрянула и чуть не упала, а где-то рядом раздался злорадный смех. Я шла в абсолютной темноте, а голоса на разный манер твердили мне: "открой глаза, посмотри на нас."

Наверное, я бы очень скоро сошла с ума, но в какой-то момент услышала голос мужа. Он выкрикнул мое имя и я тут же оказалась в его объятиях.

Пиджак

Андрей рассматривал старый потертый пиджак на вешалке, и внутри у него закипала ярость. И это все? Старик, который называл его любимым внуком, видимо, спятил под конец жизни. Серое тряпье с оборванными пуговицами — это издевательство, а не наследство...

Дед Андрея был скупым, нелюдимым и неприятным человеком. В последние годы и вовсе почти перестал поддерживать отношения с семьей. Дочь, зять и старший внук были нежеланными гостями в его душной однушке. Исключение он делал лишь для младшего любимца — Андрейки.

Даже когда умирал в больнице, старик изъявил желание попрощаться лишь с одним родственником. "Андрей, — прошептал он ему слабым голосом, — я считаю тебя своим единственным настоящим наследником. Остальным — так, ерунду оставлю. Самое ценное — тебе... Береги пиджак. Ну тот, серый... Там в кармане для тебя записка."

Естественно, Андрей подумал, что дед завещал ему квартиру, а пиджак — стариковская блажь. Ну вроде как некая реликвия, которую надлежало беречь в память о старике... Какого же было его изумление, когда оказалось, что однушка отошла старшему брату.

Андрей не скрывал негодования. Ему хотелось вцепиться в брата, который и без лишней недвижимости неплохо устроился в жизни. Маленький бизнес приносил кое-какой доход. Ипотека была почти выплачена. Симпатичная жена, маленькая дочка... У Андрея же не было ничего.

Словно скверная противоположность старшему, он никак не мог устроиться в жизни. И всюду его подстерегали неудачи. Неоконченный институт, отсутствие работы. Андрей не мог даже снять квартиру. Из последних неприятностей: бывшая одноклассница Вика предпочла ему более успешного Олега.

Андрей был влюблен в нее с 10 класса. Несколько лет после окончания школы бегал за девушкой. Вика не говорила ни да, ни нет. Но вот появился обеспеченный и харизматичный Олег, и она тут же сделала выбор...

На днях старший брат Антон милостиво пригласил его теперь уже в "свою" квартиру. Чтобы сгладить семейный конфликт, так сказать. Разрешил пожить там, сколько Андрею будет угодно, чтобы тот не ютился под одной крышей с родителями.

Братья встретились в дедовой однушке. Посидели с пивом до позднего вечера и старший брат остался ночевать.

— Кстати, — сказал уже захмелевший Антон, отправляясь в постель, там в шкафу наследство твое висит...

"Наследство" одиноко свисало с вешалки в пустом шкафу. Андрей с ненавистью посмотрел на него и брезгливо ощупал карманы, вспомнив о записке, про которую говорил дед, но ничего не нашел. "И тут старый обманул", — подумал он, зло хватая пиджак.

Странное ощущение. Будто держишь не старую серую ткань, а теплую человеческую кожу... Андрей украдкой обернулся — Антон уже уснул и похрапывал на диване. Тогда Андрей продел руку в рукав и замер. Ему показалось, что плотный материал обвивает тело и немного сдавливает. Он быстро надел пиджак и уставился на себя в зеркало.

К его ужасу пиджак мгновенно преобразился. Он больше не был потрепанным. Наоборот, подтянулся по размеру Андрея и сел как влитой, элегантно отливая благородным серым оттенком.

Андрей, не веря глазам, провел ладонями по красивому материалу. В кармане что-то зашуршало. Не переставая удивляться, он выудил оттуда небольшой сложенный вдвое листок. Надо же, а вот и обещанная записка. Андрей развернул ее и прочитал:

Дорогой Андрей! Если ты читаешь это, значит примерил пиджак. Я очень рад, ведь это лучшее, что я мог тебе оставить. В свое время пиджак изменил мою жизнь. Вернее, подарил мне чужую. Не стану рассказывать, как мне досталась эта вещь. Просто объясню, как она работает и что может тебе дать. Надевая пиджак, ты получаешь возможность выбрать любого человека, чье тело и имущество тебе понравилось. Загадай его имя. Дальше тебе нужно переодеться в любую из его вещей. Например, пальто, или свитер. Все. Ритуал завершен. Он станет тобой, а у тебя будет его тело. Не просто лицо, а вообще все — группа крови, отпечатки пальцев... Так что он никогда не докажет, что ты самозванец. Если захочешь все вернуть обратно, то просто надень снова этот пиджак. За всю жизнь я поступал так несколько раз. Надеюсь, что ты с умом выберешь в кого превратиться. Главное, береги эту вещь, внук...

Андрей ошарашенно перечитал письмо. Потом немного подумал и глянул на спящего брата. Пиджак он снял и аккуратно повесил на вешалку. Словно по волшебству, тот снова превратился в старую поношенную тряпку.

Куртка брата висела в коридоре. Андрей тихо снял ее, надел на себя и прокрался обратно к зеркалу. Это было поразительно. В стекле отражался Антон. Его глаза, волосы, широкие плечи... Посмотрев на диван, Андрей увидел там свою копию. Спящий брат перевернулся на другой бок, не подозревая, что с ним произошло.

Андрей еле сдержал крик радости. Он наконец понял, какой куш сорвал. Зачем ему старая квартира, когда открылись такие возможности. Нет, жизнь брата ему не нужна. Теперь он сможет стать богатым красавцем Олегом, и Вика будет принадлежать ему...

Андрей повесил куртку брата на место. Потом снова надел пиджак, и волшебство повторилось. Антон стал Антоном, а Андрей — самим собой. "Олег," — произнес он шепотом ненавистное имя. Осталось только достать куртку соперника.

Но это оказалось серьезной проблемой. Он следил за Олегом несколько дней, но подходящей возможности завладеть каким-нибудь предметом его одежды так и не представилось.

Зато, пока Андрей тайком провожал Олега до работы и таскался за ним по магазинам, выяснилось кое-что интересное. В фитнес клуб, который Олег посещал три раза в неделю, требовался уборщик. А уборщик — это доступ в гардероб...

Обещая себе, что это последнее унижение в его жизни, он слезно выпрашивал себе эту работу на собеседовании. Рассказывал, как сильно нуждается в деньгах, о больной младшей сестренке... Его приняли. Андрей уже слышал тиканье воображаемых часов, которые отсчитывают последние мгновения счастливой жизни Олега.

Вечер пятницы. Андрей ждал этого два дня. Старательно драил туалеты, охотно выполнял все поручения. И наконец желанный посетитель пришел. Олег даже не узнал его, не глядя бросив ему свою куртку. Андрей ловко поймал вожделенную вещь и дрожащими пальцами протянул гостю номерок.

Карусель

Вечер пятницы. Тело Марины гудит от усталости, но она вымучено улыбается маленькому сынишке. Да, конечно, если ему так хочется, то пусть будет карусель. Это после батутов, после изматывающего катания на водном велосипеде и других аттракционов. Завершающий этап праздника — для него. Последний круг ада — для нее. Ведь он так ждал своего дня рождения, так пусть порадуется. А потом можно пойти домой...

Она понимала, что уделяет мало внимания сыну. Ей были знакомы и саднящая обида брошенного ребенка, и радость от того, что о тебе наконец вспомнили...

Ее собственный отец появлялся редко. Но те дни, что он проводил с ней, были по-настоящему счастливыми. Они тоже бывали в парках, ели мороженое, и Марина в такие моменты прощала папе все — долгое отсутствие, его непростые отношения с мамой...

Сама Марина не уходила из семьи, не бросала маленького Даню. Просто она растила его одна и очень много работала. А когда ты постоянно устаешь и твоя голова забита цифрами и отчетами, то не остается сил на нежности.

Зато Марина не пыталась откупиться подарками. Она старалась по возможности выкроить кусочек свободного времени и посвятить его ребенку. Сегодня Даньке исполнилось 6 лет. Он всю неделю ждал этого похода в парк аттракционов. После тяжелого рабочего дня Марина забрала его из детского сада и они пришли сюда.

Она сказала, что сегодня можно все. В итоге у нее получилось полсотни фотографий с улыбающимся сынишкой: Даня катается на пони, кормит уток в пруду, скатывается с горки, выигрывает маленького медвежонка в тире...

Когда все развлечения остались позади, они, наконец, двинулись к выходу из парка. Марина облегченно вздохнула. Дома их ждал заранее купленный торт и большая красочная коробка с подарком. Весь вечер вместе. Она с наслаждением вытянет уставшие ноги, усядется рядом с Даней на мягком диване, и будет смотреть его любимые мультфильмы, а гора отчетов подождет до завтра...

— Мама, смотри! — Даня дернул ее за руку и показал куда-то в сторону, — Карусель с лошадками! Можно мне прокатиться? Ну пожалуйста, а потом сразу домой...

Марина еле сдержала досаду. Карусель еще эта... Да и время уже позднее, не пора ли аттракционам закрыться? Но сияющая платформа вращалась под смутно знакомую музыку, а глянцевые бока подвешенных к крыше лошадок словно подмигивали, играя в лучах заходящего солнца.

И музыка, и сама карусель напомнили ей что-то из далекого детства. Но воспоминание мелькнуло неуловимой птицей, и Марине не удалось схватить его за хвост.

— Хорошо, — сказала она сыну с наигранной бодростью, — сегодня же твой день рождения...

— Последний шанс! — раздалось у нее за спиной, — а потом закрываемся! Будете брать билетик?

Она обернулась. Позади нее стоял размалеванный клоун. Огромные дурацкие ботинки, рубашка в крупный горох, плотный грим таял на жаре, как масло, и немного потек... Снова ощущение дежавю: она видела такого клоуна в детстве, когда... каталась на карусели.

Красный рот на выбеленном лице растянулся в широкой улыбке. Клоун, словно фокусник, достал из шляпы билет и протянул Марине. Она хотела его взять, но он ловко отдернул руку в последний момент, и Марина схватила воздух.

— Нет, — дразнящий голос был сопровожден шагом в сторону Дани, — это мальчику. Мальчик же будет кататься?

Клоун вручил билет Данилу, а потом без улыбки посмотрел на Марину:

— А с вас деньги, мадам. Сто рублей, — клоун требовательно выставил ей раскрытую ладонь.

Марина вложила в его руку смятую бумажку. Он быстро спрятал ее в шляпу и с торжественным криком "УплОчено!" Повел Даню к карусели.

Она смотрела на них и в ее памяти все яснее проступала картина какого-то далекого летнего дня. Ну конечно-же. Когда Марина была маленькой, то папа купил для нее билетик на карусель у похожего клоуна. Теперь она была в этом уверена. И карусель была такая же. С лошадками.

Несколько детишек уже топтались рядом, с нетерпением ожидая начала развлечения. Марина смотрела, как радостный Даня уселся в высокое седло и крепко ухватился за металлический поручень.

Каждая деталь происходящего постепенно оживляла старое воспоминание, вытаскивала его из темной глубины памяти. Она вспомнила себя пятилетнюю. Когда-то давно маленькая Марина крепко вцепилась в поручень, а папа, державший розовую сахарную вату, помахал ей рукой, когда карусель начала движение. А теперь она машет Данилу, глядя как его фигура медленно удаляется от нее...

Сын скрылся из виду. Именно в этот момент Марина вспомнила нечто странное. Вот она сидит на лошадке, медленно проплывая мимо клоуна. Папа остался на другой стороне, а клоун здесь — и не улыбается, а стоит, наклонив голову. Его странный взгляд пугает, и Марине хочется, чтобы карусель поскорее сделала круг и вернула ее к отцу.

Марина тряхнула головой и наваждение отступило. Но карусель в ее настоящем сделала уже один оборот. И она увидела белое напуганное лицо сына...

Встревоженная Марина двинулась туда. Что было дальше? Там, в ее детстве. Что было дальше?.. Почему-то сейчас это казалось очень важным. И она вспомнила, что случилось.

Карусель вращалась и маленькая Марина снова вернулась к клоуну. Тот уцепился за поручень и запрыгнул на платформу. Другие дети тоже заволновались. Клоун схватил одного мальчика. Прямо перед ней. Стащил его с лошадки, спрыгнул с карусели и скрылся из виду.

Марина беспомощно посмотрела на отца. Казалось, что никто из взрослых не замечает ничего странного. Что дети напуганы, что одного ребенка не хватает, что крупы металлических животных под седлами вдруг зашевелились, словно живые...

И снова карусель уносит ее от папы... Но она поняла, что он заметил неладное. Их глаза встретились и отец, единственный из всех родителей, забеспокоился и пошел к ней.

Клоун снова на платформе. Одной рукой держится за поручень, а другой тянется к ней... Но и отец тоже здесь. Казалось, что клоун этого не ожидал. Он разозлен, а карусель останавливается. Какие-то люди вокруг что-то недовольно кричат про идиота, взобравшегося на карусель. Отец холодно отвечает, что его дочь напугана, поэтому "мы уходим, и сами вы идиоты..."

По ту сторону порога

Соню отправили на летние каникулы в деревню. Она отчаянно протестовала, но приговор "погостишь у бабушки" апелляции не подлежал. Какой кошмар! Глушь, навоз и туалет на улице — кривилась она с презрением взрослого десятилетнего человека. Да и бабушка с причудами, а не ведьма ли — это уже в девочке говорил боязливый ребенок.

Серафима Ивановна приходилась теткой Сониному отцу. У старухи не было собственной семьи, поэтому она с радостью привечала племянников, а теперь уже и их детей. Папа говорил, что бабушка странноватая, но добрая. А какие пирожки печет! Бледной горожанке Соне пойдет на пользу деревенский воздух.

Надо признать, что сама деревня и бабушкина изба оказались лучше, чем Соня представляла. Добротный просторный дом, где у девочки будет отдельная светлая спальня. Ухоженный чистый двор с аккуратными пристройками и приветливая собака с пушистым хвостом-помелом.

Бабушка, впрочем, казалась довольно мрачной. Соня при встрече робко с ней поздоровалась, наблюдая как тонкий рот на строгом лице складывается в неумелую улыбку. Серафима Ивановна была замкнутой и немногословной.

При всей своей мрачности, заботилась она о Соне исправно. Пирожки действительно были чудесными, а закармливали ими гостью так, что она едва вылезала из-за стола. Но пирожки пирожками, а все же в деревне было довольно скучно. Вокруг всего пять дворов и ни одного сверстника. Исследованы были уже все достопримечательности: и деревенская улица, и берег местной речушки, и ягодные места в лесу (под присмотром Серафимы, конечно).

Как-то утром заморосил нудный мелкий дождь. Соня тоскливо глянула в окно и поежилась — еще и прохладно стало. "Чаю попить надо, — подумала она, — а где Ивановна?".

В доме Серафимы не было. Судя по открытой двери сарая, она возилась там и Соня, накинув на плечи ее платок, выскользнула из избы.

Девочка пересекла двор и со словами "бабушка, пойдем пить чай" собиралась войти в сарай.

— А ну стой! — заорала Серафима, и Соня зависла с занесенной над порогом ногой.

— Не смей перешагивать, — и без того угрюмое старушечье лицо исказила злая гримаса, — здесь так нельзя.

Она подлетела к ошарашенной Соне и, больно ухватившись за предплечье, сильно ее тряхнула.

— Перешагивать этот порог нельзя, — шипела Серафима, — если хочешь войти, то наступи на него и тогда уже иди дальше. Поняла? А ну поставь на него ногу!

Глотая слезы обиды, Соня сделала как ей велели, и только тогда цепкие пальцы ее выпустили. Серафима, немного смягчившись, примирительно добавила:

— Ты не обижайся, но это не простой порог. Ладно уж, иди. Чайник сама поставишь?

Соня, не поднимая глаз от земли, кивнула и пошла обратно.

— Давай, как я говорила, — напомнила Серафима, — сначала на порог наступи, а потом иди дальше. Не перешагивай.

"Вот сумасшедшая ведьма, — зло подумала Соня, — порог как порог. Щипается еще...

И неожиданно для себя самой, из какого-то противоречия, она перепрыгнула этот злосчастный порог.

На ее лице еще играла мстительная улыбка обиженного ребенка, когда она обернулась. Но улыбка сползла, потому что никакого сарая и разгневанной Серафимы позади не было. На том месте теперь возвышалось незнакомое деревянное строение мрачного заброшенного вида. Соня уставилась на здание, а здание уставилось на Соню двумя этажами пустых темных глазниц. В каждом из мрачных окон затаилось враждебное неодобрение.

В панике Соня начала метаться из стороны в сторону и не видела привычных деталей. Она находилась теперь посреди чужого двора с чужим черным забором, а за забором раскинулся такой же чужой и зловещий мир.

Хуже всего стало, когда из облезлой конуры послышалось глухое рычание и появилась собака. Это был не их добродушный барбос, а чудовище, лишь отдаленно напоминавшее пса. Оскаленная пасть с алой пеной и налитые кровью глаза. Оно медленно приближалось к Соне. Она бы укрылась в том странном доме на месте их сарая, но в темных проемах окон на втором этаже появились люди. Жуткие молчаливые люди с серыми лицами, которые напугали ее больше собаки.

Собака не торопилась, и те люди тоже просто стояли и пялились на нее. Поначалу. Но потом они стали куда-то пропадать один за другим. И тут Соню обожгла ужасная догадка: "Они отошли от окон, потому что спускаются! Они идут сюда!"

Она тоненько заскулила, обхватив себя руками. Все из-за чертова порога. Нужно немедленно вернуться, пока еще не поздно. Но как теперь будет правильно? Соня замерла перед открытой дверью мрачного дома, не решаясь сделать заветный шаг. "Серафима велела наступить на порог. Но это, наверное, чтобы остаться там, где ты есть, а я то домой хочу. Значит надо его перешагнуть. Или нет?.."

И тут в дверном проеме возник первый силуэт. Человек с серым лицом шел ей навстречу и протягивал руки. Соня завизжала и в последнюю секунду все-таки сделала выбор. Перепрыгивая порог, она полетела прямо в объятия к серому человеку и крепко зажмурилась...

Лицо Серафимы с поджатыми губами было красноречивее любых слов. Крепкая затрещина тут же сменилась таким же крепким и успокаивающим объятием. Она гладила по голове рыдающую и дрожащую Соню, пока та не затихла.

— Ладно, пойдем пить чай, — сказала наконец бабушка, — значит, помнишь, да? Сначала наступи, а потом только...

Поселок

Подъезжая к поселку, Алексей слегка прибавил скорость. После стольких лет ему не терпелось снова увидеть знакомые места. Последний раз он приезжал сюда лет 20 назад. Тогда Алексей был щуплым мальчишкой с вечно разбитыми коленками, а дед Иван — моложавым крепким стариком.

Теперь дед, наверное, совсем дряхлый, а у Алексея уже есть жена и маленький сын. Он бросил быстрый взгляд на Никитку, с любопытством разглядывающего пейзаж за окном, и улыбнулся.

— Значит, дед Иван — брат твоей бабушки, — пыталась разобраться в сложных родственных связях жена Даша, — а ты ему приходишься внучатым племянником... Ой, смотри!

Ее внимание привлек неожиданно выросший справа деревянный двухэтажный дом. Он расположился прямо на въезде к поселку.

— Местная лавка? — глаза Даши загорелись, — давай остановимся.

Над входом висела табличка с надписью "Открыто", а в просторных окнах, как в витрине, были выставлены какие-то причудливые куклы. Алексей остановился и они вышли из машины.

— Раньше тут не было магазина, — сказал он жене, — но за столько лет многое, наверное, изменилось.

— Какая прелесть! — восхитилась Даша, рассматривая кукол, — это же ручная работа. Давай зайдем.

Куклы показались ему забавными, но довольно странными. Они были похожи на маленьких темных мумий. Черные бусинки глазок, висящие плетьми тонкие ручки — такой мрачный сувенир не каждый захочет купить. Но детальность работы поражала. Вот только Алексей так и не понял, из чего они были сделаны...

Внутри магазин оказался довольно тесным. Он был набит всем подряд: домашней выпечкой, расписными кружками, а на отдельной стене висели куклы... Чем дольше Алексей смотрел на них, тем больше они его захватывали. У всех были абсолютно разные черты лица и одежда.

Хозяйкой оказалась миловидная женщина средних лет. Она спустилась со второго этажа и приветливо поздоровалась, представившись Еленой. Даша тут же пожелала купить один из ее сувениров, и Елена назвала совершенно символическую цену, за которую продавала свои удивительные творения.

Алексей взял в руки одну из игрушек и прыснул от смеха. Кукла была похожа на одного местного парнишку, с которым он дружил в детстве.

— Это же Валерка! — веселился Алексей, — ну копия! Вы их с местных жителей лепите... или шьете?

— Нет, — ответила Елена, — все образы я беру из головы. Если есть какое-то сходство, то это просто совпадение.

— Смотри, — Алексей протянул куклу пятилетнему Никите, — если нравится, то купим его.

Никита уставился на игрушку и что-то в глазах сына заставило Алексея занервничать. Малыш смотрел несколько секунд на сморщенное кукольное личико, а потом губы его затряслись, и он разразился громким испуганным плачем.

Сын заходился в истерике, а самому Алексею странная кукла показалась вдруг удивительно уродливой. Будто маленький истлевший трупик с безвольными ручками, эта вещь свисала с его ладони. Он поморщился и отдал ее Елене. Они схватили сына и, неловко извиняясь, покинули лавку.

Даша прижимала к себе ребенка, но тот никак не успокаивался. Алексей усадил их на заднее сидение, где Никита крепко обнял мать, судорожно всхлипывая. Он уже хотел вернуться за руль, но чья то рука легла ему на плечо.

Алексей обернулся и взглянул в мутноватые глаза. Местного дурачка Егора он узнал мгновенно. Губы юродивого расплылись в знакомой слюнявой улыбке.

— А я тебя помню, — протянул дурачок, — ты деда Ивана внук. Давно тебя не было.

Егор был примерно ровесником Алексея, но по развитию не обогнал даже маленького Никиту. Юродивый топтался на месте, перебирая грязными босыми ногами.

— А у нас тут вон чо, — Егор неприязненно ткнул пальцем в сторону магазина, — Яга с болот пришла. Вместе с избой ночью пробиралась. Избушка корни тут пустила. Уже лет 20. И никто не видит. Все думают дом обычный, а она черная...

Алексей двинулся к двери, но Егор схватил его за руку и быстро затараторил:

— Егор все видит. Егор знает, что ведьма колодцы отравила. Кто попьет водички здешней, тот потом все забывает.

Алексей вырвался и сел в машину, радуясь, что дурачок говорил тихо, иначе его слова еще сильнее напугали бы Никиту. Но Егор не умолкал. Отъезжая, Алексей еще слышал его слова:

— Она детей ест. Вон они, все у нее на стенке висят. И твоего съест. Не пей воду, а то забудешь, что у тебя сын был.

Настроение было окончательно испорчено, когда едва успокоившийся сын заявил, что не хочет "покупать у злой тети мертвого мальчика — это же не игрушка."

Обстановка немного разрядилась, когда они подъехали к дому деда Ивана. Старик счастливо улыбнулся и бросился обнимать внучатого племянника и его семью.

Застолье затянулось до поздней ночи. Распили бутылку домашней наливки, а потом перешли на душистый травяной чай. Вкус у него был волшебный. Дед Иван говорил, что не последнюю роль в этом играет их чистейшая колодезная вода.

Никита весь вечер не слезал с коленей старика, который лично потом отнес его в постель. Глядя на уставшего и засыпающего сына, Алексей вспомнил жуткую куклу и расспросил деда о магазине.

— Это Елены лавка, — сказал старик, — хорошая женщина...

— А давно она здесь поселилась?

— Да... — Иван почесал затылок, — что-то и не припомню я уже... Старый совсем стал.

— Слушай, — Перед глазами у Алексея все еще стоял жуткий сувенир, — у нее там кукла есть, похожая на соседского Валерку Степанова. Помнишь, как ты нас с ним, когда мы маленькими были, на рыбалку с собой брал? Кстати, как он поживает? Уехал из деревни?

— Какой Валерка? — лицо старика выражало недоумение, — у Степановых, что через два дома живут, детей нет и не было никогда. А рыбачили мы с тобой всегда вдвоем.

Алексей изумленно открыл рот. Старик забыл не только Валеру, но и других местных мальчишек, с которыми внук много лет назад гонял мяч, удил рыбу... Теперь дед Иван утверждал, что в округе вообще не было детей, Алексею и поиграть то было не с кем, когда он приезжал летом...

Не открывай дверь Буке

Я готовила ужин, когда увидела в окно, как муж паркуется во дворе. Вытирая на ходу руки полотенцем, пошла в прихожую. И все равно не успела подойти к двери, а уже услышала звонок: короткое и обрывистое "дилинь". "Как он успел так быстро подняться по лестнице?" — удивилась я и открыла. На пороге никого не было. Пустая лестничная площадка и только звук движущегося лифта.

Я растерянно простояла еще несколько секунд. Меня обдало каким-то неприятным сквозняком, будто юркий ветерок заструился мимо моих ног в квартиру и тут же стих. Наконец, двери лифта открылись и показался мой Леша.

— Уже ждешь? — улыбнулся он, приподнимая бровь.

— А ты еще не звонил? — задала я глупый вопрос, ведь это было очевидно.

Не успел он ничего ответить, как из квартиры раздался отчаянный плач нашего двухлетнего сына Тошки. Я бросилась обратно в прихожую. Подхватила сына на руки и заглянула в красное залитое слезами личико.

— Тоша, что такое?

Тошка всхлипывал и показывал куда-то пальчиком. Мы с мужем успокаивали его битый час, пока он не перестал рыдать. Сын чего-то сильно испугался и судорожно лепетал: "бука... там бука."

С того самого дня "Бука" не давал нам с Тошей покоя. Как только Алексей уходил на работу и мы оставались одни, в квартире начиналась всякая чертовщина.

Телевизор включался сам собой. С полок падали предметы, будто их смахивала невидимая рука: разбилась наша свадебная фотография в стеклянной рамке и керамическая сова. Половина Тошиных игрушек оказалась сломана и растерзана. Особенно было жаль уютного плюшевого медвежонка — его оторванную голову мы так и не нашли.

Сын стал беспокойным и нервным. Я и сама была на грани срыва. Самое неприятное, что все это было трудно объяснить Леше. Как ни странно, при нем в доме было спокойно. Он не называл меня истеричкой, но плохо скрывал недоверие к мои рассказам. Как будто злая сила побаивалась мужа и в его присутствии никак себя не проявляла. До поры до времени. Очень скоро Алексею представилась возможность познакомиться с Букой лично.

Это было в воскресенье. Я отправилась в магазин неподалеку от дома. Когда уходила, Леша смотрел матч по телевизору, а сын дремал у него на коленях. Меня не было около двадцати минут.

Вернувшись, я обнаружила плачущего Тошку и мужа... запертого в ванной. Он молотил кулаками в дверь и выкрикивал ругательства. Дверь в нашу ванную не запиралась снаружи, поэтому сила, державшая моего мужа внутри, была необъяснима. Он крепкий мужчина спортивного телосложения, но дверь ему не поддавалась. Я взялась за ручку, потянув на себя, и она показалась мне ледяной.

Все закончилось минут через пять. Как будто Буке надоело над нами издеваться и дверь открылась. Алексей стал бледным, а кулаки его были сбиты в кровь. Он рассказал, что после моего ухода услышал странные постукивания из коридора. Пошел на эти звуки, которые заманили его в ванную. Как только Леша вошел сюда, дверь за ним захлопнулась.

Мы решили переехать. Главным аргументом в пользу этого решения стал наш сынишка, который почти перестал спать по ночам. Всюду ему мерещился Бука. Бука в шкафу, в окне, под кроватью. А может и не мерещилось ему — просто видел больше нашего...

Через неделю мы перевозили вещи в съемную квартиру. Не все. Мы боялись брать с собой шкаф — вдруг Бука, словно вампир в гробу, переедет в нем в наш новый дом. Оставили также вместительные тумбы и, на всякий случай, из боязливого суеверия — все зеркала.

После нескольких недель постоянного напряжения, я воспряла духом и снова начала улыбаться. Накупила кучу симпатичных мелочей для съемной квартиры и как на крыльях летела в наш новый дом. Во дворе остановилась и увидела в окне Лешу — он помахал мне рукой.

Лифт в новом подъезде не работал и я запыхалась, пока взлетела на пятый этаж. Квартира встретила меня приветливо распахнутой дверью. На пороге стоял испуганный Алексей:

— Так это не ты сейчас звонила?..

Мой пес — оборотень

Гугл сидит рядом, пока я пишу эту историю. Гугл — это мой пес. Помесь дворняги и кавказской овчарки... Или в тебе есть волчья кровь? А, Гугл? Он виновато вздыхает и отворачивает морду. Подозрения мои даже хуже: не волк в нем живет, а настоящий оборотень.

Гугл родился под счастливой звездой. Во-первых, наше с ним знакомство. Пса уже не было бы в живых, если бы я в свое время не любил лазить с друзьями по заброшкам.

Я живу на окраине города, а в 20 минутах ходьбы от моего дома расположилась заброшенная еще с конца 90-х стройка. Три этажа бетонных коробок притягивали нас с пацанами, словно магнит. Здесь была выкурена первая сигарета и впервые продегустирована бутылка какого-то мутного дешевого пойла. Когда мы были подростками, то часто зависали тут. Играли в карты, кто-то приносил гитару...

Как-то днем мы пошли туда с друзьями и почти у самого входа повстречали тройку крайне неприятных персонажей. На вид им было лет по 18-20. Они выходили, гогоча как придурки. У одного лицо было на столько усеяно прыщами, что напоминало мухомор, причем в его случае редкие белые пятна — это были участки чистой кожи. Второй был лысым и коротконогим, а третий вообще не имел отличительных черт, поэтому его серую фигуру я теперь и не вспомню.

Встретившись взглядом с "мухомором", я тут же отвернулся, но не достаточно быстро. В маленьких водянистых глазах вспыхнуло раздражение.

— Че пялишься?.. — процедил он и отвесил мне увесистый пинок под зад.

Нас тоже было трое, только мы были щуплыми мальчишками лет на 7 младше. Мерзкая троица прошла мимо, и мы были рады хотя бы тому, что на этом стычка закончилась. Здание встретило нас своей сумрачной прохладой. После себя те поганцы оставили пустые бутылки, бычки и кое-что еще...

Это было похоже то ли на хрип, то ли на сдавленный писк. Я прислушался и и сделал знак друзьям замолчать. Мы обшарили весь этаж и наконец нашли источник звука. Под лестницей лежал щенок с удавкой на шее. Веревка была затянута крепко, но не так сильно, чтобы позволить ему умереть быстро. Твари оставили его мучиться и ушли, довольные собой.

Мы перерезали веревку. Пушистый комок месяца 2 от роду судорожно втянул воздух и заскулил уже громче. Я взял его на руки, разглядывая. Хвост чуть дернулся и завилял. Раздалось еще хриплое, но уже счастливое: "тяф". Это была дружба с первого взгляда. Теперь я думал, как бы мне убедить родителей оставить его.

Придя домой, я напоил его и накормил сосисками. К приходу домочадцев с работы, щенок уже сладко дремал на коврике, а я готовился к своему самому скандальному ультиматуму в жизни.

У мамы вытянулось лицо, когда я коротко обрисовал ситуацию. А еще добавил, что я, поганец такой, в свои 12 лет и сигареты пробовал и спиртное... Но ели они позволят мне оставить собаку, то я обещаю завязать. И больше НИКОГДА не притронусь...

По лицу отца я понял, что все пропало, и сейчас мне всыпят ремня. Ситуацию спас щенок. Он проснулся и выбежал в прихожую. Его уровень умильности стремился к божественному, а виляющий хвост действовал почти гипнотически. Мы оставили его у себя.

Не помню уже, какую кличку хотел ему дать. Имя определилось его талантом. Он обладал просто невероятным чутьем. Из него получилась бы лучшая ищейка в мире. За пять лет, что он живет у нас, в нашей семье накопилась куча анекдотических историй о его чудесном нюхе. "Гугл, искать!" — и Гугл найдет что угодно, где бы это не находилось. Он вырос в крупного красивого пса и слушался меня идеально. До одного случая.

Наша с ним вечерняя прогулка проходила как обычно и ничего, как говорится, не предвещало... Я уже собирался вернуться домой, как с удивлением понял, что Гугл стоит как вкопанный и не реагирует на мои команды. Я тянул поводок и звал его, но он замер словно статуя с настороженными ушами. Пес напряженно вглядывался в даль, ничего вокруг не замечая. Это длилось около минуты и тут он рванул с места.

Рванул — это слабо сказано. Гугл был здоровым сильным псом, но такой мощи я не ожидал. Матерясь и спотыкаясь, я еле успевал за ним. Он несся куда-то, таща меня за собой, и не собирался останавливаться. От этой дикой гонки я едва соображал, куда именно он летит.

В конце концов меня не хватило на этот забег. Обессиленный, я снова споткнулся и упал, выпустив поводок. Гугл скрылся в темной дали. Отдышавшись, я поднялся и пошел искать его. Странно, мы были у той самой заброшки, где он чуть не погиб.

Я плохо видел в сгущающихся сумерках, но зато услышал приближающийся человеческий крик. Навстречу мне бежал мужчина. Когда он поравнялся со мной и остановился, мне удалось разглядеть его. Перекошенное от страха лицо с маленькими водянистыми глазками. Кожа, изрытая рубцами, будто после оспы, или ужасающих подростковых угрей. Да это же Мухомор! Я узнал его.

— Там... — задыхался он, — там волк!

Чуть отдышавшись, он побежал дальше, но тут из темноты вырвалась огромная пугающая фигура. И, да, это был волк. Размера он был гигантского даже по меркам дикого хищника. А главное, его глаза — они светились пугающим желтым огнем. Волк пробежал мимо меня и в два прыжка нагнал Мухомора. Сдавленный крик и короткий хруст ломаемой кости.

Я отвернулся и сначала ползком, а потом на своих двух улизнул с места кровавой расправы. Мне казалось это страшным снов. Что за бред — волки в городе? И его глаза...

Минут через 15, по дороге домой, я встретил Гугла. Виноватые глаза, заискивающий взгляд. Дружище, ты был бы вне подозрений, вот только у того волка болтался твой поводок...

Зря Мухомор снова появился в нашей округе. Гугл его почуял и убил. Кто следующий? Возможно, Лысый. Третьего я вообще не помню, но Гугл найдет. Гугл обязательно найдет.

Идущий следом

На похороны мы немного опоздали. Гвоздики в моих руках подрагивали от неприятного волнения: было очень неловко, когда несколько пар глаз недобро посмотрели на нас с Вадимом...

Вадим невозмутимо подошел к вдове и сыну покойного, крепко держа меня за локоть. Его голос звучал спокойно и ровно, когда он высказывал дежурные соболезнования. Идеальное хладнокровие в подобной ситуации. Разве что искренности в словах не хватает...

Я же совершенно стушевалась под прожигающим взглядом бывшего жениха. Что-то пролепетала, запинаясь, и опустила глаза. "Что я здесь делаю, — в отчаянье думала я, — не нужно было приходить на похороны его отца. Это же просто бестактно — в такой момент появиться под ручку с Вадимом."

Другие тоже косо поглядывали на эту сцену. Еще бы — перед убитым горем Сергеем стоят почти в обнимку бывшая невеста и бывший лучший друг. Два предателя пришли ему посочувствовать.

— Зачем ты их пригласила? — прошипел Сергей, обращаясь к матери, как только мы с Вадимом отошли.

Действительно, зачем? Моя несостоявшаяся свекровь лично позвонила мне и Вадиму. Конечно, мы оба знали дядю Рому. Я могла бы породниться с этой семьей, а Вадим с детства бывал в их доме, потому что с детского сада дружил с Сережей...

Я очень хотела отказаться, но мне не хватило духу... А для Вадима это было что-то вроде вызова. И вот мы здесь. Гроб с покойником стоит открытым и мы по традиции постояли немного рядом.

Дядя Рома мало походил на себя живого. Заострившееся желтоватое лицо и провалившиеся глаза. Положение не спасал даже великолепный траурный костюм, в котором его хоронили. Хотя я не могла вспомнить, чтобы когда-нибудь при жизни видела его так элегантно одетым: идеально скроенный пиджак, белоснежные манжеты с черными запонками...

Все это тянулось мучительно долго. Безутешная вдова никак не могла попрощаться с мужем. Она все стояла над ним, пока сын не увел ее от гроба, обняв за плечи.

Под ненавидящим взглядом Сергея, слыша неприятный шепоток за спиной, я с трудом дождалась, когда гроб опустят в могилу и засыплют землей. Ну вот и все, теперь можно уехать.

Мы с Вадимом двинулись к выходу с кладбища, но нас окликнули и мы остановились. Мать Сергея подбежала, запыхавшись.

— Спасибо, что приехали, ребята, — сказала она совершенно искренне.

Это было странно. Когда я ушла от ее сына к Вадиму, она сыпала проклятиями и обзывала меня последними словами. Но теперь, казалось, не испытывает ко мне никакой злости. Более того, она тепло мне улыбнулась и сказала:

— Давай забудем прошлые обиды. Я понимаю — дело молодое... Уверена, что и вы, и мой Сережа будете счастливы.

Под конец она совсем меня огорошила, когда заключила в крепкие объятия. Попрощавшись с ней, мы пошли с кладбища.

— Что это было? — спросила я, когда Вадим уже заводил машину.

— Не знаю, — Вадим пожал плечами, — да и не все ли равно? Зато теперь можешь порадоваться, что мать Сереги тебя простила. Ты же так переживала...

Я еще раз обернулась, когда мы отъезжали, но никого из похоронной процессии видно не было. Только потом появился какой-то человек. Он в одиночестве вышел из кладбищенских ворот и медленно пошел по дороге. Возможно это даже был кто-то из знакомых, тоже не оставшийся на поминки. Разглядеть мне не удалось — мы уже достаточно далеко отъехали.

— Давай где-нибудь перекусим, — бодро сказал Вадим, — аппетит разыгрался...

— Остался бы тогда на поминки, — съязвила я.

Я любила Вадима, но иногда меня коробило от его циничности. Возможно, я просто завидовала его хладнокровию.

— Не люблю кутью, — нисколько не смутившись, улыбнулся Вадим.

Мы пообедали в придорожном кафе. Уже вернувшись на парковку, Вадим вспомнил, что забыл купить бутылку воды в машину. Он снова пошел в ту забегаловку, а я уселась в салон и стала ждать его.

Бросив взгляд в зеркало заднего вида, я увидела человека... Он был еще далеко, но чем-то неуловимо отличался от остальных прохожих. Почему-то стало не по себе от его неторопливой походки — в ней чувствовалась какая-то пугающая целеустремленность.

Он приближался, и я поняла, что именно его видела у кладбища, когда мы уезжали. Как раз за время нашего обеда он успел бы прийти сюда в этом неспешном темпе. Мне уже удалось разглядеть черный костюм, идеально на нем сидящий... Во рту у меня пересохло, а в черном глухом платье стало душно...

Я запаниковала. Где же Вадим? Мне хотелось поскорее уехать. Но Вадим пока не появлялся, а человек уже подошел настолько близко, что я с ужасом узнала желтое заостренное лицо...

Вадим наконец вернулся с бутылкой воды и удивленно посмотрел на меня

— Что случилось?

— Там... — я заикалась, — там дядя Рома...

Он посмотрел туда, куда указывал мой палец.

— Ты что... — теперь Вадим глядел на меня, как на полоумную.

— Тот человек в костюме...

Он ничего не понимал, а я вжалась в сидение, потому что покойник уже подошел к двери с моей стороны. Тут до меня дошло, что Вадим его не видит. Его вижу только я. Но и у Вадима отвисла челюсть, когда дверь сама собой открылась...

В этот момент хладнокровие моего парня пригодилось, как никогда. Он выставил вперед руку и быстро велел мне перебраться на заднее сидение. Я полезла назад, слыша как хрустнуло запястье Вадима. Ему не было видно руку мертвеца, но у меня на глазах костлявые пальцы с треском сжали его кисть.

— Беги! — закричал Вадим.

Вместо этого я открыла свою сумку, чтобы найти газовый баллончик. Глупо, конечно, но в тот момент — это первое, что пришло мне в голову. В этот момент мертвец вцепился Вадиму в горло и тот стал хрипеть и задыхаться. Краем сознания я подметила, что на белоснежной манжете ужасной руки не хватает запонки...

Где же баллончик?.. И тут я увидела нечто неожиданное. Черная траурная запонка покойника лежала у меня в сумке... Уже после всего случившегося у меня появилась возможность все проанализировать и понять, что ее подложила мать Сергея. А пока что, больше руководствуясь интуицией, чем здравым смыслом, я швырнула ее в чудовище.

Хлоп!

Скрючившийся старик сидел в кресле. Узнать его было трудно — исхудавшее тело, точно высохшая мумия. Такое впечатление, что он умер здесь от голода. Но как? На столе в кухне остался истлевший обед, к которому так и не притронулись, а если ему нужна была помощь, то почему он никому не позвонил, ведь рядом с ним лежал мобильник?

Дедушку моей жены мы не видели два месяца. Отношения у него с внучкой были довольно натянутые, но когда дед не ответил на несколько звонков и потом сам не вышел на связь, мы забеспокоились и приехали к нему. У моей жены Марины были свои ключи, и она открыла квартиру дрожащими руками.

— Дед! — позвала жена, на ходу сбрасывая обувь и скидывая пальто.

Ответа не последовало и мы стали заглядывать во все комнаты большой квартиры, в которой выросла моя благоверная. Проверив кухню, гостиную и две спальни, Марина заглянула в ванную и даже толкнула дверь кладовой, почему-то игнорируя отдаленную комнату. Под моим вопросительным взглядом она сразу как-то ссутулилась и нехотя двинулась к последней двери.

Старик почти слился с обивкой большого кресла, которое теперь казалось огромным для него. Воздух был затхлым, но запаха разложения не было. То, что он был мертв, сомнений не вызывало. Моя жена сдавленно вскрикнула и зажала рот рукой. "Наверное, у него случился инсульт"— успел подумать я, когда Марина выскочила из комнаты, хлопнув дверью.

Я повернулся и оторопел: там, где только что хлопнула дверь, сейчас была сплошная стена. Не веря глазам, я бросился ощупывать твердую поверхность, но не обнаружил ни единого намека на дверной проем — только гладкие обои с аккуратным непрерывным рисунком.

В добавок ко всему в комнате стало стремительно темнеть. К своему ужасу я понял, что связано это с окном, которое все быстрее превращается в такую же глухую стену, словно молниеносно затягивающаяся рана. Я щелкнул выключателем, чтобы не остаться в кромешной темноте, но лампочка, видимо, перегорела. Фонарик на моем телефоне подсветил границы этого склепа: вся комната оклеена обоями и никаких дверей и окон.

Мои крики отражались от стен, оставаясь без ответа, а телефон потерял сеть. Не дозвониться, не докричаться до помощи — я был в отчаянье, я чувствовал, что у меня клаустрофобия.

Внезапно все вокруг осветилось ярким дневным светом, льющимся из окна — это Марина открыла дверь и страшная темница, как по волшебству, превратилась обратно в обыкновенную комнату.

Мой взгляд, наверное, был безумным, потому что Марина испугалась и, запинаясь, спросила что случилось. Я рассказал ей. Она, пока плакала в ванной, не слышала ни криков, ни стуков, а дверь с ее стороны выглядела нормально, как-будто ничего особенного за ней не происходит.

Мы провели эксперимент. Теперь я остался снаружи, а жена закрылась в комнате. Я простоял около двух минут, вслушиваясь в абсолютную тишину. Дверь как дверь — из щелей пробивается солнечный свет.

— Марина?.. — позвал я и открыл.

Моя супруга с рыданиями выскочила наружу.

— Я кричала! — задыхалась она, — я звала на помощь! Ты не слышал?

Жена обессиленно сползла по стене на пол и обхватила голову руками.

— Я знаю как это случилось с ним, — сказала Марина, — это я виновата. Мы с ним поссорились. Здесь, в этой комнате. Он наорал на меня. Я выскочила в коридор, хлопнув дверью, а он остался тут. Потом оделась и ушла не попрощавшись.

Марина снова заплакала.

— Мне нельзя было сюда заходить, — продолжила она, — Никому, кроме деда, нельзя было. Все мое детство эта комната была под запретом. Я даже не знала как она выглядит. Впервые решилась войти сюда, когда была тут в последний раз, и дед ужасно разозлился. Он обычно запирал комнату и не говорил, почему. Он вообще ничего никогда мне не объяснял. Он был... ужасным человеком. С ним было тяжело. Наверное, поэтому мама ушла. Почему только меня не забрала с собой? Дед сказал тогда, что больше ее нет для нас. И мы с бабушкой боялись при нем упоминать ее имя. Потом и бабушка ушла. Сбежала — так сказал дед...

Марина осеклась, потому что ей пришла в голову та же мысль, что и мне. Мы с женой бросились в комнату. Кресло с трупом, комод, большой шкаф... Марина открыла его дверцу. Да, они были там. Два скелета в женских платьях. Старик активно использовал комнату. Возненавидел непослушную дочь — хлоп! — и нет ее. Труп прятать не надо и никто ее не услышит. Надоела жена — хлоп! — нет жены.

В ужасе от увиденной картины, Марина с грохотом закрыла шкаф, да так, что его сотрясло от удара, а оконные стекла зазвенели.

Хлоп! — отозвалась комнатная дверь.

Игра в прятки

Эта история произошла со мной в далеком детстве. Я еще никому не рассказывала об этом, но во время того отдыха в санатории, был один жуткий случай...

В санаторий я попала по направлению после тяжелого бронхита. Не могу сказать, что там совсем уж было ужасно, но шестилетнему домашнему ребенку, который даже в детский сад никогда не ходил, в первое время пришлось тяжело.

Я была тихой робкой девочкой. Пока родители были на работе, со мной нянчилась бабушка, а братьев и сестер у меня не было. То есть в детском коллективе и без старших родных, я оказалась впервые.

Природная стеснительность и еще плохо развитые социальные навыки затрудняли мое общение с другими детьми. Хотя мне очень хотелось поиграть с девочками в куклы, или в мяч... Но заканчивалось все тем, что я сторонилась остальных на прогулке и сидела одна во время обеда.

Через несколько дней такого одинокого существования и тоски по дому, я уже совсем помрачнела. И в это время у меня наконец появилась подружка.

Маленькая девочка примерно того же возраста, что и я. Однажды она подсела ко мне в столовой и улыбнулась. Ее звали Катя и она болела астмой. Катя сказала, что у нее здесь тоже нет друзей. Соседкам из своей палаты она не нравилась, да и они ей тоже.

Теперь мы вместе сидели в столовой и вдвоем проводили время на прогулке. Встречались сразу после утренних процедур и не расставались почти до самого вечера.

Она, как и я, была молчуньей. Мы мало разговаривали, но так мне нравилось даже больше. Она подсаживалась ко мне во время просмотра мультфильмов. Заглядывала украдкой в палату вечером, чтобы стоя в проеме двери помахать рукой, таким образом желая спокойной ночи.

Так мы дружили все время, что я была в санатории. Но близился мой отъезд. Я сказала Кате, что скоро уезжаю, и она загрустила, потому что других друзей у нее было, а находится здесь она должна была еще долго.

В последний день перед моим отъездом мы как всегда гуляли по парку, прилегающему к санаторию. Аллея, усеянная осенними листьями радовала только меня, а Катя шла, понурив голову. Мне тоже было жаль с ней расставаться, но я очень хотела домой. Мне уже надоело видеть родителей раз в неделю, когда они приезжали меня навестить.

— А давай сыграем в прятки, — вдруг предложила Катя и сразу как-то оживилась.

Я согласилась и мы сошли с дороги, двинувшись вглубь деревьев. Катя водила первой.

— Раз, два, три, четыре, пять — я иду тебя искать, — весело пропела моя подружка, прикрыв глаза ладошками.

Я отбежала на небольшое расстояние и спряталась за широким стволом дерева. Она быстро нашла меня и мы расхохотались. Сама я отыскала Катю еще быстрее — ее астма не позволяла ей много и быстро бегать, так что пряталась она недалеко и я быстро находила ее по шумному дыханию.

Так мы веселились, бегая и вороша опавшие листья, уходя все дальше и дальше в густые заросли деревьев. Парк был огромным, поэтому в какой-то момент аллея совершенно скрылась из виду.

Мы так заигрались, что забыли о времени. О том, что время прогулки давно закончилось и нужно идти на обед, мне напомнил мой желудок. Аппетит на свежем воздухе разыгрался не на шутку. Я решила, что сейчас в последний раз отыщу Катю и мы вернемся.

Мой слух уловил знакомое хрипловатое дыхание и я кинулась к дереву, за которым ожидала обнаружить свою подругу. Но там никого не оказалось. Думая, что ошиблась, я стала бегать вокруг других ближайших деревьев, но безрезультатно.

Снова хриплое дыхание, но уже чуть дальше. Я бросилась туда. В очередной раз не найдя Катю, я с гневным нетерпением маленького ребенка требовательно позвала:

— Катя, выходи!

Несколько секунд тишины. А потом в нескольких шагах от меня раздался ее голос:

— Раз, два, три, четыре, пять — я иду тебя искать...

Я повернула голову по направлению к звуку. Черный ствол дерева обхватили две тонкие детские руки. Не в рукавах пальто, а голые. На темном древесном фоне их мертвенный синеватый оттенок выглядел противоестественно. Мои глаза расширились от ужаса.

Повинуясь какому-то животному инстинкту, я попятилась назад и, не говоря ни слова, побежала от этого голоса и страшных рук, обнимающих ствол. Мне совсем не хотелось смотреть на того, кто покажется из-за дерева.

Убегая, я поняла, как далеко мы успели уйти от аллеи, и пожалела об этом. Где-то справа снова раздался голос Кати, произносящий считалочку и предупреждающий, что идет искать...

Я резко свернула влево, убегая от голоса, но прямо передо мной возникла та же страшная картина: синеватые мертвые руки обняли ствол. Я резко затормозила, одновременно слыша тихий смех уже с третьей стороны.

Казалось, что Катя была везде. Она искала меня, появляясь сразу во всех направлениях. Дошло до того, что уже три дерева обнимали три пары жутких рук одновременно.

Увидев такое, я упала на землю и громко разревелась. Когда мои попытки убежать прекратились, из-за дерева, наконец, показалась Катя. Она больше не была похожа на себя. Ее синюшное лицо и темные круги под глазами напугали меня еще сильнее и я завизжала.

Она шла ко мне и я слышала ее слова: "Я нашла тебя. Теперь ты останешься со мной."

Я все кричала, но вдруг почувствовала, как крепкая рука хватает меня за шиворот куртки, с силой поднимает от земли и разворачивает к себе...

— Вот она где, — взбешенный голос воспитательницы и гневные искорки в ее глазах заставили меня замолчать, — я ищу тебя по всему парку! Ты почему ушла?

Она отвесила мне увесистый шлепок по мягкому месту и потащила к аллее.

— Там Катя! — ревела я, — она...

— Какая еще Катя! — воспитательница была в ярости и почти не слушала меня.

Она отвела меня обратно, и я была рада ее внезапному появлению, потому что больше никаких голосов и страшных рук на деревьях не было. Я была благодарна ей и потом, так как до сих пор считаю, что ее появление спасло меня. Именно ее вмешательство в нашу с Катей "игру" позволили мне на следующий день вернуться домой.

Куклы

Моя бабушка — мастерица и волшебница. Я не преувеличиваю. Ее чудесных кукол можно было видеть на выставках и на фото в крупных журналах. Она могла бы разбогатеть, продав хотя бы несколько своих шедевров, но бабушка их не продавала, и все они стоят на полках в нашем домашнем музее. И почти никто не знает, что каждая из этих кукол наделена магическими свойствами.

Моя память — винтажный комод. Из вороха хранящихся там предметов я достаю обрывки детских воспоминаний. Вот я болею корью и мне плохо, но бабушка кладет на кровать куклу, и я глажу складки ее кружевного платья, трогаю нити золотых волос. Две ночи в обнимку с этим чудом — и болезнь отступает.

Другая фарфоровая красавица спасла нас от пожара. Пламя от плиты уже перекинулось на занавеску, успело облизать кухонный стол, заструилось по полу и... вдруг исчезло, будто встретившись с непреодолимым препятствием — на полу сидела нарядная рыжая кукла. Как она там оказалась, я не знаю.

После недолгой схватки с болезнью моя бабушка тихо умерла во сне. После похорон мы устроили поминки в нашем доме. Каждый из гостей побывал в комнате-музее ее кукол. Рассматривать их можно было часами и люди восхищенно замирали, заходя сюда.

Я помню, что в тот же вечер, когда мыла посуду, услышала странные звуки из кукольной комнаты. Испугавшись, что кто-то из наших фарфоровых сокровищ мог упасть и разбиться, я побежала туда.

Все были целыми и на своих местах. Даже больше — среди них оказалась какая-то новая незнакомая кукла. "А ты еще кто?" — недоуменно спросила я, беря ее в руки и разглядывая странное черное платье, темно-серые волосы и злое маленькое личико. Кто и зачем принес ее сюда? Чем больше я смотрела на нее, тем сильнее она мне напоминала бабушкину сестру.

Они много лет не общались из-за какой-то крупной ссоры. Но сегодня молчаливая старуха, похожая на ворону, приехала на похороны сестры, потом осталась на поминки и... заходила в эту комнату. Я была уверена, что это ее кукла.

Я тут же побежала к маме и спросила, нет ли у нее номера телефона нашей странной родственницы. Телефона не оказалось, так что нельзя было узнать, что означает наша находка. Немного напуганные, мы решили избавиться от зловещего подкидыша.

Мы испугались еще больше, когда не нашли ее. Мама как-то странно на меня посмотрела, а я стала уверять ее, что точно видела здесь эту игрушку и похожа она была на бабушкину сестру. Мама поверила мне, хотя мы обыскали всю квартиру, но безрезультатно.

Ночью мне приснился дурной сон. Я видела нашу родственницу, еще больше похожую на злобную ворону. Она сидела в кресле и что-то вязала. Спицы в ее руках быстро постукивали и от этого звука у меня мороз пошел по коже. Она все вязала и вязала, а потом резко вскинула на меня свои черные глаза. И тут меня разбудил душераздирающий крик.

Я проснулась и резко села на кровати. Кричала моя мама. Я вскочила и побежала в ее спальню.

— Она под кроватью! — лицо у мамы было бледным, — у нее в руках спица!

В ту же секунду оттуда выскочило это существо. Оно с удивительной для такой крохи скоростью пересекло комнату, не выпуская вязальную спицу, и выскочило наружу.

Маленькая дрянь отлично умела прятаться, потому что мы снова не могли ее найти. В руках я сжимала молоток, а у мамы был кухонный топорик — мы собирались размозжить фарфоровый череп этой пакости прежде, чем она доберется до нас со своей спицей.

— Ну где ты?! — кричала я, поочередно открывая дверцы шкафа.

— Смотри... — прошептала мама, показывая рукой в коридор.

Там на полу сидели НАШИ куклы. Несколько чудесных бабушкиных красавиц выстроились в ряд, повернув красивые головки в одном направлении, словно указывая путь. Крадучись, мы с мамой пошли туда, куда указывали куклы.

Мы нашли ее. Она лежала у самого порога входной двери, безвольно раскинув маленькие ручки. Из спины ее торчала вязальная спица, словно кто-то убил ее в погоне. Эту куклу мы сожгли. А на следующий день нам сообщили, что бабушкина сестра ночью умерла.