Страсть умеет лгать

1

Автобус ушел за пять секунд до того, как я добежала до остановки. Да еще и габаритными огнями издевательски посигналил. Черт. Черт! Следующий, судя по навигатору, будет только через полчаса! Теперь мерзнуть под дождем...

Я так расстроилась, что не сразу заметила притормозившую рядом двухцветную машину, снизу темно-вишневую, сверху цвета молочной карамели. Водитель, потянувшись через пассажирское сиденье, приспустил темное стекло:

— Девушка, вас подвести?

Какая банальщина! Я едва не рассмеялась, но под взглядом незнакомца проглотила смешок. Такие не снимают девиц на людных улицах. Такие сразу видят: девушка деловая, скромная. Может, и правда мужик искренне предложил? Может, он карму себе хочет поправить благородным поступком?

Я задумалась, а не принять ли столь щедрое предложение? Во-первых, я рисковала опоздать на собеседование. Во-вторых, мне, может, в жизни не представится возможность проехаться в авто премиум класса. Дорогущая машинка, с роскошным салоном в молочно-белой коже, с подсветкой и прочими наворотами.

И мужик роскошный, этакий глянцевый миллиардер, старше меня лет на пять, не больше, хотя пол-лица скрывалось за тонированным стеклом, и в полумраке салона толком не разглядеть. Его темные глаза и слегка вьющиеся волосы цвета шоколада, рубашка цвета топленого молока, казалось, были подобраны специально к вкусным тонам автомобиля. Нет, я понимаю, что всё как раз наоборот...

Я внезапно проголодалась. И едва не кивнула, но эти внимательные, слишком внимательные темные глаза... эта едва заметная сквозь тонер стекла улыбка на тонких губах… предвкушающая такая улыбка…

Я отшатнулась. Странное лицо. Красивое, холеное, но какое-то… голодное. Я не смогла бы сказать, что именно показалось странным, но ни за какие деньги не сяду в этот автомобиль к этому замаскированному под миллиардера маньяку!

— Нет, спасибо, — я окончательно пришла в себя.

— Садитесь. Ваш автобус только что ушел, я заметил.

— Я не спешу, подожду следующий, — отрезала я и отвернулась.

Лучше подышу свежим воздухом. Очень свежим. Ноябрьским. И не столько воздухом, сколько внезапным дождем со снегом.

Порыв ледяного ветра в лицо заставил меня, спасая макияж, снова развернуться к машине. Зонт у меня был в сумочке, но с погнутой спицей, я не стала позориться.

Мужчина перестал улыбаться и положил руки на руль.

— Ну, как знаете.

Авто мягко тронулось и унеслось вдаль как дивное видение. Прощай, красавчик из параллельного глянцевого мира. Ничего, какие мои годы, прокачусь еще на этих ваших майбахах!

Через десять минут подошла та самая маршрутка, до которой оставалось полчаса. Опять 2ГИС глючит!

* * *

Выскочив из автобуса, я натянула капюшон и уткнула нос в клетчатый шарф. Промозглый осенний ветер тут же ледяными пальцами распахнул полы моего рыжего плаща и пробрался под юбку-карандаш. Я поежилась. Непривычная одежда раздражала, тонкие колготки не грели. Обычно я предпочитаю драные джинсы и мешковатые свитера оверсайз, и сейчас я ощущала себя беззащитной, почти голой.

Хуже нет — явиться на собеседование в забрызганной грязью обуви и с покрасневшим от холода носом. Сразу понятно, что на такси у меня денег нет. Значит, и хорошую зарплату ей не предложат.

Надо было соглашаться на поездку в мерседесе!

Вздохнув, я остановилась.

За узорной решеткой ограды начинался парк, совершенно неприглядный осенью — голые и мокрые деревья, сырая трава, неубранные от листвы дорожки. Дождь со снегом перешел в мелкую туманную морось, мир был напитан сыростью, хоть выжимай.

В глубине парка висел туман, скрывая очертания обнаженных стволов.

И будущее мне виделось таким же сирым, неприглядным и бесформенным.

Если я не пройду сегодняшнее собеседование, буду искать любую работу. Почти любую. Хотя и та работа, которую мне предложили — уже почти дно с точки зрения домашней интеллигентной девочки. Секретарь-координатор и что-то там в описании о ролевых играх. Нормальные работодатели не назначают собеседование на шесть вечера.

Куда теперь? Мне сказали по телефону, что офисное здание я увижу сразу. Но не учли погодные условия. Да и не помню я, чтобы в парке развлечений было какое-то офисное здание! Правда, я уже очень давно не бывала в этом уголке города, со времен детства, когда здесь размещались аттракционы. Или не здесь?

Я оглянулась. И, словно ожидая этого жеста, из тумана проступила двигавшаяся навстречу мужская фигура в черном. Уж не меня ли встречает?

Мне захотелось протереть глаза: что у него на голове? Высокая шляпа с полями? Неужели котелок?

- Доброе утро, Мишель Андреевна, - приподняв головной убор за поля, поздоровался встречавший. Его морщинистое лицо украшали встопорщенные седые бакенбарды, усыпанные, как рождественская елка, мелкими капельками от висевшей в воздухе мороси.

- Вы ошиблись, - машинально ответила я. А через миг я покрылась мурашками, с ужасом осознав, что незнакомец назвал меня настоящим, полузабытым мной самой именем, записанным в метрике о рождении.

В моем паспорте стояло совсем другое имя.

- Ну как же, никакой ошибки! - укоризненно покачал головой старик, отчего его бакенбарды забавно колыхнулись. - Вы же сами в резюме писали-с о себе: Мария Андреевна Елисеева, урожденная Мишель Андреевна Томá.

Я прекрасно помнила,что ничего об имени, данном мне родителями при рождении, в резюме не писала. И настороженно оглядела странного старика.

- Кто вы? - спросила, раздумывая, не повернуть ли обратно к остановке, пока не поздно.

Выглядел незнакомец так, словно сошел с дагерротипа середины девятнадцатого века. Он одевался второпях, потому как старинный широкий и длиннополый плащ был лишь накинут на плечи и не скрывал темного клетчатого сюртука с живым, уже слегка подвядшим, цветком шиповника в петельке. Откуда глубокой осенью настоящие цветы шиповника? - прищурилась я.

В руке у незнакомца был сложенный зонт-трость, вторую он чуть согнул в локте.

2

Я покосилась на сопровождающего. Спросить? Но ему наверняка сообщило начальство, кого нужно встретить, потому и спрашивать надо у руководства.

— Проходите, не стесняйтесь, — доброжелательно улыбнулся Серафим Иоаннович. — Бояться нечего, тут все безобидные, хотя и со странностями, не обращайте внимания и ничему не удивляйтесь. Специфика работы, знаете ли…

Да, ролевые игры. Это объясняло и выбор места для офиса, и исторический костюм швейцара с таким же старинным именем. Нужно быть по-настоящему увлеченными людьми, чтобы создавать свой путь в нашем обезличенном стандартизированном мире. Что ж, все это может быть испытанием для новичка, потому постараюсь ничему не удивляться.

Внутри особняка как будто тоже клубился сумеречный туман, потому детали я разглядела не сразу.

В холле, слишком просторном для такого маленького снаружи теремка, тускло светили лампы, похожие на газовые рожки конца девятнадцатого века. Вдоль стен, украшенных лепниной и потемневшими от времени картинами, стояли бордовые плюшевые банкетки, в глубине помещения просматривалась парадная лестница с балясинами в виде толстопузых херувимчиков. И каждый держал нацеленный на входящих лук.

Я старалась сохранить лицо и не поморщиться, но не удержалась и чихнула.

— Аллергия на пыль? — сочувственно спросил вахтер-привратник.

— Нет-нет, — поторопилась я отмести подозрения, а то недопустят до работы в архивах. Почему-то казалось, что архивы станут непременной состявляющей работы ролевого координатора. — Скорее, слегка простыла под дождем.

— Ничего, тут быстро вылечат, — подмигнул старик. И молвил в пространство: — Ритуля, организуй чайку.

Слева кто-то фыркнул, и я повернулась.

Из пыльного музейного интерьера совершенно выбивалась стойка-ресепшн – сплошной хром, светодиоды и стекло. За прозрачной перегородкой, полностью открытая взгляду, сидела черноволосая красавица, положив ногу на ногу так, что коротенькая мини-юбка собралась кверху чуть ли не до пояса. Она отложила модный журнал, облизнула алый рот и бросила на меня такой презрительный взгляд, что я сразу вспомнила о своих грязных туфлях.

— Спасибо, не надо чаю, — пробормотала я, в последний миг удержав язык, чтобы не ляпнуть “не надо яду”. — Я, наверное, уже опаздываю.

— На собеседование? — усмехнулась девица. — Проходите, вас уже давно ждут.

Но стоило мне сделать шаг, как вся неловкость мигом выветрилась, а ее место занял шок.

Сбоку от администраторши находился поднос с пустым стаканом и стеклянным «самоваром», наполненным красной жидкостью. Стоило чуть сменить ракурс, как стало видно стоявшее за ним блюдо с отрубленной головой мужчины. Кровь, казалось, еще сочилась из обрубка шеи и стекала из переполненного блюда на поднос.

Если бы не старик, оказавшийся позади и загородивший выход, я бы тут же развернулась и убежала, и плевать на работу, долги, семейные проблемы и неоплаченные счета за квартиру!

Но Серафим Иоаннович вцепился в мой локоть жесткими, как клещи, пальцами, развернул и подтолкнул к боковой лесенке, скрытой за массивной колонной.

- Сюда, милочка, тут ближе. Вам наверх и прямо. Дверь одна, не промахнетесь. Торопитесь, начальство у нас не любит опозданий.

“Ролевые игры, — напомнила я себе. — Ничему не удивляться. Это проверка”.

Я начала подниматься по узкой лестнице. Медленно, стараясь не дрожать и не спотыкаться от пережитого шока. Вахтер остался внизу, и я услышала, как он пожурил глянцевую брюнетку:

- Что же ты, Марго, наших будущих сотрудников пугаешь всякой непотребной рухлядью? Позорище какое. Верни реквизит на склад!

- По заданию свыше пугаю, дедушка Серафим, - отозвалась девица скучающим тоном. - Психологический тест провожу. Как видишь, нервы у вашей протеже крепкие, даже не взвизгнула.

“Не дождетесь!” - мрачно подумала я, окончательно успокаиваясь, и быстро взлетела по лестнице. И уперлась в огромную, как царские врата, резную двустворчатую дверь, перегородившую вход на второй этаж. Действительно, не промахнешься. «Интересно, куда в таком случае ведет парадная лестница в холле?» - мелькнула мысль.

На двери красовалась табличка из блестящего желтого металла: «Управляющий территориальным филиалом № 999 корпорации «Колесо желаний». Строчкой ниже выгравированы неразборчивые вензеля. Номер был написан от руки на бумажке и приклеен скотчем. Наверняка вниз головой.

«Снова чертовщина. Еще не поздно развернуться и уйти», - шептал мне здравый смысл.

Я выдохнула, повторила как мантру: «Мне нужна работа. Нужны деньги. А Димке нужна операция. Мне повезет».

Я положила ладонь на прохладный металл дверной ручки в виде соловья — такой же точно, как на парадной. Раздалась трель, на этот раз почти соловьиная. Дверь широко распахнулась.

- Заходите, Мишель Андреевна, вы почти не опоздали, - прозвучал в темной глубине бархатный мужской баритон.

Где-то я его уже слышала!

Я шагнула и замерла столбом на пороге. Не только слышала, но и обладателя видела!

3

Микаэль молча рассматривал вошедшую в кабинет девушку. Столь бледную, до синевы, кожу, как у нее, можно было встретить только у обитателей пещер, никогда не видевших солнца.

Не только кожа, в ней всё выглядело блёкло и уныло, особенно, В сочетании с оранжевым как пожарная машина плащом: тусклые, безжалостно обесцвеченные волосы скручены в узел на затылке, губы едва тронуты бесцветным блеском, а из-за выбеленных век казалось, что её голубые глаза совсем выцвели. Снегурочка, а не девушка. Кончик покрасневшего от холода носа завершал жалкую картину.

На миг мужчина зажмурился, надеясь, что кошмарное видение рассеется. Но нет, бледная моль по-прежнему стояла у двери, не решаясь ступить на длинный ворс персидского ковра мокрыми туфлями с прилипшим к каблуку желтым листиком. Березовый, определил управляющий.

И это - претендентка на должность секретаря-координатора! Его будущая спутница на деловых и не очень встречах! Партнер по ролевым путешествиям!

И где он ее видел? Совсем недавно!

Оранжевый плащ, клетчатый шарф как специально отвлекали внимание от лица. Но глаза…

Да. Вот оно что. Глаза!

Час назад они были другими, когда он увидел ее подбегающей к остановке, запыхавшуюся от погони за автобусом, с растрепавшимися локонами и закушенными от досады губками. Ее взгляд был таким ярким, что он невольно развернул машину.

Ну как невольно…

“Синий”, — с утра дал ему ключ Артур. “Хрустальный”, — ответил Микаэль. “Неравноценно!” — попробовал возмутиться приятель, но ему быстро напомнили, сколько раз жульничал сам Артур.

Это была их игра в рулетку Случая.

Игра, придававшая остроту рабочей рутине в этом скучном мире.

С момента, как был озвучен “пароль дня”, друзья должны были ловить случай и “набирать ключи”. Выигрывал собравший больше “ключей”. Кроме количества, учитывалось влияние “ключа” на события, его “вес”.

Купить синюю тетрадь или хрустальную зажигалку - это вне правил. Устроить гонки с патрульной машиной с синим проблесковым маячком — это штрафной. А вот если ты спросишь огня у прохожего и он вытащит синюю зажигалку — это твой ключ. Если тебе искренне улыбнется девушка с синими глазами — это к двойной удаче. Микаэль, увидев бегущую девчонку, был уверен, что сегодня судьба на его стороне.

Но незнакомка ему даже не улыбнулась. Более того, отказала! Ему, рыцарю на новейшем майбахе!

А сейчас от ее яркого синего взгляда осталась только бледно-голубенькая тень. Когда она успела надеть обесцвечивающие линзы?

— Что с Вами случилось? Выкупались в белилах? - Микаэль раскрыл лежавшую на столе черную пластиковую папку, которую за минуту до визита претендентки принесла ему Марго, и завис.

С фотографии на него смотрела редкостная красавица, фото было из школьного альбома и сделано пять лет назад, о чем оповещала дата в виньетке. Надо было раньше отправить агента за дополнительной информацией и старыми снимками лучшей из кандидаток, подготовиться к разговору. Но что случилось с девушкой, чье данное при рождении имя было так похоже на его собственное, что она превратилась в свою обесцвеченную тень?

Он для вида перелистнул несколько листков в прозрачных файлах и захлопнул.

— На фото Вы выглядели не столь... скучно.

Что ж, если целью претендентки было продемонстрировать искусство перевоплощений, то Микаэль удовлетворен. Первое очко она заработала.

Претендентка покрепче сжала в руках сумочку, чуть вздернула подбородок:

— В Вашем объявлении сказано, что требуется не привлекающий внимания секретарь-координатор, — отчеканила она. — Я постаралась выглядеть соответственно требованиям.

— Но не до такой же степени! — возмущенно воскликнул управляющий. — Не привлекающий — не означает отталкивающий. Что при виде Вас подумают о корпорации наши партнёры и клиенты? Решат, что мы держим в застенках и морим голодом своих сотрудников? Бывает, конечно, но только в качестве исключительной меры.

Девушка смутилась, но под толстым слоем белого грима, — весьма, кстати, устойчивого, раз его не смыл дождь, это Микаэль тоже отметил в плюс, — румянца было не заметить. Зато кончики ее ушей покраснели. На уши она грим не нанесла. Это минус.

— Проходите, — снизошел управляющий. — Плащ можете снять. Вешалка в углу слева от вас.

И он с мрачным удовлетворением понаблюдал, как претендентка на несуществующую должность расстегнула озябшими пальцами молнию и размотала с шеи шарф. Вот если бы не воротила нос и позволила ее подвезти... Повесив верхнюю одежду на плечики, она нервно одернула рукава серенького жакета, хотя в этом не было никакой необходимости, они и так закрывали хрупкие бледные запястья.

— Присаживайтесь, Мишель Андреевна, здесь нам будет удобнее беседовать, — он показал на комфортное кресло для посетителей. — Зарплату мы предлагаем очень высокую, и это не обман. Но и требования у нас высокие и нестандартные. Я задам Вам несколько вопросов. Не удивляйтесь, если они покажутся вам необычными. Впрочем, удивляйтесь на здоровье, мне нужна ваша естественная реакция. Кстати, почему вы сменили имя?

Она прошла к столу и аккуратно присела на край глубокого кресла. Чтобы не провалиться и потом изящно встать, — одобрительно отметил он про себя.

— Не я. Моя мать, и причины я назвать не могу. Позвольте узнать, откуда вам стало известно мое первое имя?

Он вздернул бровь: и кто у кого на собеседовании? Но ответил:

— Позвольте кое-что пояснить. У нас крупная международная корпорация и доверительные отношения с клиентами, но мы не даем рекламу своих услуг, о нас узнают посредством так называемого “сарафанного радио”. Мы должны быть безупречны и свести к минимуму ошибки, вызванные человеческим фактором. Потому мы обязаны знать всё о своих сотрудниках, чтобы составить полное представление о его талантах и возможностях и о том, что может помешать их росту.

Он так и не признался, из каких источников его агенты вытащили ее первое имя, но девушка понимающе и едва заметно усмехнулась, а ее поза стала напряженной, как у кошки перед побегом. Так и захотелось приказать : “Сидеть!”, но когда кошки слушались приказов? И он мягко, чтобы не спугнуть, сказал:

4

Да. Это был тот самый мужчина верхом на майбахе. Но если бы не голос, я бы его не сразу узнала. Все-таки как костюм и обстановка меняют впечатление о человеке! Теперь он выглядел не как молодой начинающий миллиардер, а по меньшей мере как средневековый король, случайно попавший в наш двадцать первый век вместе с замком. Светлую рубашку он сменил на черную с кружевными манжетами и надел сверху что-то вроде черного бархатного камзола, расшитого серебряным шнуром. Или как там называется это одеяние с зауженной талией и широкими отворотами на рукавах?

Кисти крепких рук с холеными пальцами говорили о том, что их обладатель никогда не занимался тяжелой физической работой. Максимум — спортзал. На большом пальце я заметила перстень из белого металла с загадочно мерцавшим камнем глубокого темно-синего оттенка с фиолетовыми и сиреневыми прожилками.

Видимо, перстень шел в комплекте с кабинетом, напоминавшим театральную декорацию. Интерьер изобиловал серебром и фиолетово-синим камнем, похожим на чароит: ими были отделаны стол и письменный прибор; большая шкатулка-ларец; странные, ни на что не похожие фигурки на полках вычурного книжного шкафа за спиной хозяина кабинета. Тяжелые темно-синие гардины, расшитые серебряной нитью в тон стоявшему у стены дивану, были плотно задернуты, и полумрак, разбавленный парой свечей в серебряных канделябрах, не позволял разглядеть помещение в подробностях.

Да-да, кабинет освещался допотопными свечами. Если тут экономят на электричестве, то стоит ли устраиваться сюда на работу? Это если не считать других странностей.

Все эти мысли промелькнули, пока я, следуя указаниям хозяина кабинета, снимала плащ и усаживалась в кресло. Чересчур мягкое, жутко неудобное. Казалось, оно меня проглотит, если сесть поглубже.

Я машинально отвечала на вопросы, даже сама попыталась выяснить, откуда какая-то фирма, специализирующаяся на ролевых играх, знает больше, чем я писала в резюме. А сама тем временем почему-то радовалась: не узнал! Мало ли девиц в рыжих плащах на улицах города, с чего бы ему запомнить меня?

Или он только сделал вид, что не узнал? Я же ему, наверное, на чистые и светлые чувства благодетеля наступила. Может, ему никогда не отказывают девушки.

Я боялась, что управляющий ответит отказом, припомнив мой отказ, а других вариантов у меня пока нет.

— Третья… — повторил мою реплику управляющий, снова открыв черную папку.

Интересно, что еще они успели узнать обо мне? А еще интереснее, зачем? Неужели они собирают информацию о каждом, кто откликнется на их объявление, или это только мне так повезло? И есть в этом какая-то несправедливость: я-то ничего о нем не знаю, даже имя не разобрала на табличке. Вот как мне к нему обращаться? Господин управляющий? Ну какой он мне господин? Надеюсь, ролевые игры у них тут без уклона в БДСМ! На такое я никогда не подпишусь!

— Для начала давайте определимся, по какому все-таки имени к вам обращаться, — предложил работодатель. — Или выберите себе псевдоним, под которым вас будут знать ваши коллеги.

Я зависла на таком простом вопросе.

Пока я не переступила порог этого здания, меня звали Мария. А в свидетельстве о рождении записано Мишель Томá, по маминой фамилии. И прочерк в графе «отец».

Моя мать, начинающая актриса, ненадолго выскочила замуж за француза и пожить в Париже, но успела уехать в родную Москву за месяц до моего рождения. А потом отправила меня к бабушке в маленький провинциальный город, который не на всякой карте найдешь. Подальше от притязаний родного отца. Их развод длился долго. Потому мне и переменили имя, записали как Марию, а фамилию взяли дедушкину — Елисеева. И отчество дали дедушкино — Андреевна.

Как звали отца-француза, я никогда не знала, только фамилию. Бабушка молчала, а мама… У нее не спросишь, ее давно уже нет в России, а может быть и в живых. Через два года после моего рождения мамочка родила еще одну девочку от какого-то женатого режиссера, а еще через год уехала с очередным мужем-иностранцем на его родину, да там и пропала. Ее второй муж был арабом. Обращения в посольство ничего не дали, арабская сторона утверждала, что женщина сбежала, украв у мужа какие-то ценности, и объявила маму в международный розыск. Мамину московскую квартиру бабушка сдавала, на то мы и жили. А я, когда поступила в универ, получила место в общежитии.

Из родственников у меня осталась только бабушка, ее младшая дочь, тетя Маша (вот откуда у меня второе имя), которую в городе знали как алкоголичку Маньку-вырви-глаз. Она бездетная, к счастью. И моя младшая сестра Лариса с маленьким сыном Димкой, тоже безотцовщиной. Такая, видимо, карма у нашей семьи.

А зависла я от одной простой мысли: а свою ли жизнь я живу под другим именем? Одно из значений имени Мария - горькая. А первое, французское имя наверняка дал мне отец.

Что ж, третье имя я сама себе выберу. И свою судьбу сама сделаю.

— Мне нравится имя Мишель, — улыбнулась я. — Но, если можно, зовите меня Элина. Какая, в сущности, разница, если у вас приняты псевдонимы?

— Отличный выбор, тем более, сохранена преемственность. Мишель — Элина… Эля — Эли.

То, как он сразу фамильярно сократил имя, внезапно меня разозлило.

— А как мне к вам обращаться? — дерзко спросила я.

— Михаил. Можно без отчества.

Я едва не рассмеялась. Михаил? Вот этот лощеный породистый красавец — просто Миша? Какой чудовищный диссонанс! И ведь наверняка это его “игровое” имя, мог бы и поинтереснее придумать.

— Что ж, с именами разобрались, — усмехнулся он. — Что вы знаете о нашей фирме, Эли-на?

Легкую издевательскую паузу в моем новом имени я предпочла не заметить. Теперь надо себя подать с лучшей стороны.

— Только то, что есть на вашем сайте. Вы специализируетесь на исторической реконструкции, устраиваете туры на балы в средневековом антураже, проводите турниры, свадьбы и фотосессии в знаменитых замках с аутентичными определенной эпохе интерьерами, продаете новоделы археологических реликвий. Это основное, что я запомнила. Мне это действительно интересно. В университете я изучала историю языков. Древнерусский, древнеанглийский, старофранцузский…

5

Моя реакция не осталась незамеченной. В его “глазах цвета виски” появилось удовлетворение. Я опять разозлилась и, пользуясь тем, что руки под столешницей ему были не видны, сжала ладони в кулаки так, что ногти пребольно впились в кожу.

Стало легче, в голове прояснилось, и я снова спросила себя: не пора ли на все плюнуть и бежать?

Три с половиной миллиона, напомнила я себе. Рассчитывать на беспроцентный кредит не стоит: слишком заманчиво, а значит, в условиях там наверняка не яма, а целая пропасть вырыта. Мне нужны полгода официальной работы с хорошей зарплатой, чтобы банк дал кредит. И потом лет двадцать его отрабатывать. Или как получится. Главное, дело будет сделано, Димка сможет расти нормальным ребенком!

— Не слышу вопроса об условиях, — сощурился управляющий.

— Меня еще не приняли. Как я понимаю, это главное условие.

Он бархатисто рассмеялся.

— Логично. Вам пришлют документы на электронную почту, ознакомитесь, обдумаете. А сейчас небольшой тест на эрудицию. Готовы?

Я кивнула. И последовал совершенно неожиданный вопрос:

— Как распознать одержимость?

Я вздрогнула, - показалось, что глаза управляющего на миг вспыхнули алым, но это был всего лишь отсвет колыхнувшейся свечи. Ответила ровно и бесстрастно:

— Извините, я претендовала на должность секретаря-координатора, а не экзорциста.

— То есть, уже не претендуете? — улыбка хозяина кабинета перетекла в усмешку, придавшую мужчине шальной мальчишеский вид. Он откинулся на высокую резную спинку старинного кресла, сложил крепкие руки на груди.

— Если позволите, все еще претендую.

— В таком случае давайте уточним кое-что. С Вашими внешними данными, биографией и аттестатом я уже ознакомился, результат меня вполне устраивают. Но мне нужна несколько иная информация о вашей личности. Я предупреждал, что собеседование будет для вас необычным, некоторые мои вопросы покажутся неожиданными или бестактными, но прошу отнестись к ним серьезно. Если ответ меня не устроит или покажется неискренним, мы распрощаемся. Поэтому не стесняйтесь говорить откровенно то, что думаете. Не бойтесь ошибиться. Готовы? Итак, я уже задал вам вопрос.

А ведь логичный вопрос, если подумать! Вокруг и внутри индустрии ролевых игр процент странных, мягко говоря, людей довольно высок. Нужно иметь необычные мозги, чтобы творить нечто, выходящее за рамки реальности нормального человека. И наверняка секретарь-координатор такой корпорации должен с первого взгляда определять проблемных клиентов и уметь с ними работать.

— Как распознать одержимость, я помню, — кивнула я, лихорадочно вспоминая прочитанные книги и школьный курс истории религий. Ну и вопрос! На ум ничего не приходило, пауза затягивалась, управляющий скучающе возвел очи к потолку… — Я не специалист тут. Но мне кажется, для захваченного разума нет ничего святого.

— Значит, существование демонов вы не отвергаете, - отметил экзаменатор, опустив на меня такой странный взгляд, как будто впервые увидел и удивился, что я делаю в его кабинете.

— Вообще-то я говорила об одержимости идеями. Я не религиозна, — осторожно заметила я. — Но и не атеистка.

— Вы азартны? Способны идти до конца?

— Смотря что на кону. Если жизнь ребенка, то способна, — тихо ответила я.

Управляющий резко встал, ножки его деревянного резного кресла, похожего на трон, неприятно проскребли по полу.

— Достаточно на сегодня, Эли-на. Чтобы принять решение, нам необходим еще один тест. Проверим вашу удачу.

Я помрачнела. Точнее, и перед этой его фразой я не испытывала особых иллюзий. Но удача… Если бы она была ко мне благосклонна, разве сидела бы я здесь? Я бы как минимум готовилась к зачетам четвертого курса ИнЯза по специальности переводчика.

Мужчина подошел к резному шкафу, открыл темные дверцы… и у меня случился очередной шок. За старинным фасадом скрывалась почти космическая начинка. Именно такие светящиеся голубыми пиктограммами пульты управления с огромными экранами обычно изображают в фантастических фильмах.

На дисплее, занимавшем верхнюю половину шкафа, медленно вращалось разноцветное колесо, очень похожее на изображение круга сансары в индуизме.

— Это и есть “Колесо желания”, символ и непременный атрибут нашей корпорации, — пояснил Михаил, широко улыбнувшись. Сделал приглашающий жест. — Подойдите и положите руку на центр изображения. Смелее.

А может, это такой хитрый способ снять отпечатки пальцев?

— Это обязательно? — хмуро спросила я, тоже встав с кресла, но не спеша подойти к чудо-машине.

— Если вы все еще хотите у нас работать, обязательно.

— Можно подумать?

— Дайте руку.

— Нет, — сжимая в руках сумочку, я попятилась к выходу. — Спасибо, но я передумала. Пожалуй, я не хочу у вас работать. Извините.

6

Управляющий так резко повернулся, а в его глазах снова так ярко вспыхнули жуткие отсветы свечных огоньков, что я вскрикнула и бегом рванула к двери. Если что, буду сумочкой отбиваться, там тяжелый зонт со стальными спицами!

О плаще и шарфе вспомнила только на лестнице. Вернуться? Да ни за что!

Пару раз я поскользнулась на ступеньках, всем телом повисая на перилах. Как шею не свернула, удивительно. Проскочила холл, краем глаза отметив ошарашенные глаза глянцевой брюнетки и пустое блюдо рядом со стеклянным “самоваром”. Реквизит исчез, красная жидкость тоже.

У выхода стоял привратник Серафим Иоаннович, и… на его левой руке висело что-то знакомое, оранжевое с клетчатым.

— Ваш плащ, леди Элина, — поклонился старик, протягивая мне одежду. — Позвольте, я помогу вам одеться, на улице сыро и ветрено. Я вызвал вам такси. За счет фирмы, не беспокойтесь.

Я остановилась, вперив взгляд в безмятежно-доброе лицо швейцара.

— Но как? Как вы успели?

— Такси — сразу, как вы вошли в кабинет начальства. На всякий случай. Мы всегда так делаем.

— А плащ?

— О, вы не заметили, но вашу одежду переместила в гардеробную автоматика. Так удобнее для всех.

Автоматика. У вешалки-стойки с тремя рожками. Ну-ну...

— Не уверена, что удобнее! — я взяла из его рук шарф, намотала на шею, вдела руки в рукава поданного мне плаща. — Спасибо.

— Не за что, сударыня.

— Прощайте, Серафим Иоаннович, рада была познакомиться, — пробормотала я, выскакивая за дверь и на ходу застегивая молнию.

— Возвращайтесь, — поклонился привратник.

“Ни за какие деньги!” — решительно подумала я, но промолчала, поджав губы. Не могу я дерзить старикам, воспитание не позволяет.

Снаружи уже стемнело, деревья, подсвеченные фонарями, казались размытыми пятнами. Такси стояло перед крыльцом, мигая зеленым огоньком. Классическая желтая волга с шашечками на боку. Таких я уже сто лет не видела.

За рулем был бандитского вида мужик в кепке, натянутой чуть ли не до мясистого носа. В кепке. Шашечки. Это не такси, это историческая реконструкция. И куда они меня собрались увезти? Нет уж!

Я обогнула машину и быстрым шагом направилась по дорожке к видневшимся неподалеку распахнутым воротам. Сердце колотилось как сумасшедшее, я то и дело оглядывалась.

Окна здания были черны, машина стояла на месте.

Когда я уже добежала до ворот, наощупь нашла в сумочке свой дешевенький смартфон и включила звук. На время собеседования я даже режим вибрации не ставила, чтобы не отвлекаться, но не отключала, чтобы потом не ждать загрузки. Проверять звонки и сообщения не стала. Потом, когда в маршрутку сяду. Голова шла кругом, и я боялась споткнуться и разбить мобильник. Запасного нет, покупать не на что.

А на остановке случилось дежа вю. Автобус мигнул огнями и отчалил, растворившись в вечернем городе. Если сейчас передо мной остановится карамельно-вишневый мерседес-майбах, я не удивлюсь.

(7.1)

Но остановилась желтая волга с шашечками, дверца приоткрылась, и водитель, обрюзглый мужик с заросшими щетиной щеками, крикнул, сверкнув золотым зубом:

— Дэвушка, так вы едэтэ или так и будэтэ бэгат? Заказ оплачэн, врэма идет, врэма-дэнгы…

— Вот и езжайте. Без меня.

Меня трясло от напряжения и запоздалого страха, стоять на месте было невыносимо, особенно, в такой близости от парка с многомерным изнутри теремком, и я торопливо зашагала к следующей остановке. Ничего, доеду на любом автобусе, с пересадками.

Историческое такси медленно меня сопровождало.

Я демонстративно достала телефон и позвонила подруге, отчаянно молясь всем богам, чтобы она сняла трубку. Ксюша ответила после первого же гудка.

— Машка! — радостно заорала она. — Ну как? Приняли тебя?

— Тише, Ксю. Запиши номер, — я продиктовала цифры и буквы с номерного знака “шашечек”.

— Что это? Пароль от сейфа с партийной кассой?

— Это номер желтой волги с шашечками, которая меня преследует, — я кинула взгляд через плечо на слегка приотставшую машину. Заодно и водителя описала.

— Маша, — Ксю почему-то перешла на шепот. Такой громкий, что у меня мозги зачесались. — Куда ты влипла?

— Это тебя надо спросить, куда ты заставила меня отправить резюме. Как ты вообще на них вышла? Их сайт даже гугл не находит, работает только твоя прямая ссылка, которую ты мне вКонтакте скинула.

— Ты о корпорации “Исполнение желаний”?

— “Колесо желаний”, — поправила я. К этому моменту я дошла до подземного перехода и, резко повернув, рванула вниз по ступенькам. Сзади раздалась трель клаксона. Ха-ха! Тяжко тебе придется, мужик! Потерял клиентку. Или потенциальную жертву?

— Да? — удивилась Ксю. — Точно, Колесо! Так я же тебе рассказывала, — в ее голосе совсем не было уверенности, и я улыбнулась, представив, как подруга, вечно измазанная фломастерами и красками, недоуменно нахмурилась и потерла нос, оставив на нем очередное яркое пятно.

— Это тебе кажется, Ксю. Ты сказала, чтобы я посмотрела сайт и срочно им написала, а ты потом объяснишь. Так вот, “потом” наступило.

— А что не так? Ну ладно. Меня на них вывела заказчица. Вбила адрес в адресную строку и открыла. А там прямо сразу верхним баннером объявление. Помнишь?

— Помню. “Требуется на высокооплачиваемую работу секретарь-координатор ролевых игр со знанием иностранных языков, международного этикета и всемирной истории. Рассмотрим иногородних, общежитием обеспечим”. И зарплата нарисована космическая для нашего города: пятьдесят тысяч в месяц у нас даже секретарша мэра не получает.

— У тебя офигенная память, Мари, завидую, — вздохнула Ксю. — Так вот, я как увидела баннер, сразу о тебе подумала. А потом, когда заказчица ушла, ссылку скопировала и тебе отправила. Сайт у них клёвый, заценила? Так ты расскажешь, как всё прошло?

— Расскажу. Потом, — не стала я признаваться в неудаче. — А кто заказчица?

— Да девица какая-то, она визитку оставляла, но я ее куда-то затырила. Она эскизы заказывала для исторических костюмов, а на сайте показывала для примера фото, какой стиль ей нужен.

7

Еще один человек наблюдал за происходящим в кабинете управляющего. Его худощавая долговязая фигура развалилась в кресле, вытянув ноги. Наблюдатель прихлебывал дымящийся кофе из чашки с алым психоделическим зайцем на боку и пялился в висевший на стене монитор. Белая, свисавшая на глаза челка мешала, и человек постоянно ее сдувал. Когда дверь позади него открылась, он, не оглядываясь, поднял ладонь, приветствуя вошедшего Микаэля.

— Сбежала? Стареешь ты, дружище, - хохотнул беловолосый. И ты сегодня вчистую проиграл. Не твой день! — он привстал, выгреб из кармана джинсов кучу хрустальных вещиц и рассыпал по столу. Тут была и зажигалка, и пуговица от женской блузки, и мужское кольцо с крупным камнем, и даже подвеска бра или люстры.

— Не мой день, — признал Микаэль. — Что ты скажешь о Мишель? — Он рухнул на свободное кресло, крутанулся и, вернувшись к пульту, пробежался пальцами по сенсорам. Дисплей мигнул, и на экране появилась торопливо шагающая по парку светловолосая девушка.

— Подходит. Умна, осторожна, неконфликтна, находчива. Держалась до последнего. Я уже скинул тебе отчет.

— Там отмечено, что она недоверчивая гордячка и принимает импульсивные решения в ущерб собственным интересам?

— Сиюминутным интересам, — подчеркнул Артур. — Но я бы поспорил. То, что ты счел за гордыню, на самом деле отлично развитая интуиция и четкие нравственные ценности. Такие девушки никогда не сядут в незнакомое авто, как бы дорого оно ни выглядело. И лучше найдут синицу в руки за небольшие, но понятные деньги, чем погонятся за призрачной синей птицей. Не авантюристка, и это плюс.

— И что нам делать? У нас пока нет других кандидатур, мы и на эту угрохали слишком много бесценного времени.

— Пока ничего не делать, — пожал плечами белобрысый. — Она вернется, уверен. У нее безвыходная ситуация, она сама себя в нее загнала. Могла бы и плюнуть, как плюнула ее сестра.

— Не могла, этим она и ценна.

— Знаю, — ослепительно улыбнулся Артур. — Пусть ее немного погрызет совесть, попинает рацио, потом я вычислю момент, когда надо будет щелкнуть пальцами, и Мишель-Маша будет наша. Я никогда не промахиваюсь, ты же знаешь.

— Скинь ей договор найма и займа на почту, пусть ознакомится.

— Преждевременно. Ты же сам говорил: она не должна понять, что мы в ней заинтересованы больше, чем она в нас.

— Артур, если я говорю скинь, значит, надо просто взять и сделать. Завтра в её жизни все изменится, это уже стопроцентная вероятность. И если перемены произойдут не с нашей помощью, то всё для нее закончится очень плохо.

— Ты нырял в вероятности? — вскинулся парень. — Опять? Да еще и без якоря? Тебе же нельзя!

(8.1)

— Ерунда, я недалеко шагнул. И, как видишь, уже вернулся, живой и в здравом уме, — рассмеялся Микаэль. Хлопнул друга по плечу, но тот насупился и отвернулся, буркнув:

— Допрыгаешься ты, Мик. Как я буду тебя вытаскивать, если застрянешь, ты подумал?

— Подумал. Отправишь за мной Марго. Первый раз, что ли?

— Нет уж. Ты из-за нее едва не погиб в прошлый раз.

— Тогда из кого-нибудь из новеньких. Там уже есть вполне обученные. Та рыжая девушка очень перспективна. Как ее… Ольга?

— Катерина. Когда ты запомнишь?!

— Когда понадобится, — Микаэль, взяв со стола хрустальную пуговицу, подбросил ее на ладони, поймал и под прищуренным взглядом друга опустил в карман. Поднялся и вышел не прощаясь.

Артур нахмурился. Пробормотал:

— Что-то тут не так!

И, покосившись на закрытую дверь, нажал кнопку блокиратора. Теперь, чтобы войти, начальству придется вспомнить, где лежит запасной ключ.

Артур придвинулся к пульту и запустил запись с видеокамер. Его интересовали те несколько минут, которые прошли с момента, как девчонка выскочила из кабинета управляющего, до момента, как он сам нарисовался в комнате наблюдателя.

Но видеокамеры не принесли разгадки. После бегства претендентки Микаэль положил раскрытую ладонь на изображение цветного колеса, оно дрогнуло и закрутилось, все быстрее и быстрее, пока цветные полосы не слились в белое пятно и не полыхнули ослепительной вспышкой, слизнув замершую фигуру ныряльщика в Вероятность. Самое печальное для Артура: интенсивность света не падала, а значит, на подробности прыжка можно не рассчитывать.

Не прошло и минуты, как ослепительный свет начал гаснуть, соткав ту же фигуру в той же напряженной позе. Бег колеса остановился.

Микаэль пошевелился только через несколько мгновений, отлепил ладонь от ставшего снова твердым экрана, болезненным жестом потер виски и повернулся. Его лицо было на диво мрачным. Что же он увидел в море вероятностей? Раз он сам не рассказал Артуру, то и нечего и спрашивать. Да и опасно. Кто как не наблюдатель знал, что любое прозвучавшее вслух слово может стать “загустителем” нежеланной вероятности, и она осуществится.

Значит, с Мишель должно случиться что-то очень плохое. Что-то, чему Микаэль и Артур должны помешать.

И, откинув челку со лба, парень придвинул к себе ноутбук, включил и начал сочинять письмо для девчонки, сбежавшей от своей правильной (а главное, нужной корпорации) судьбы.

* * *

Сев за руль машины, Микаэль повернул ключ зажигания, откинулся на спинку, положив голову на валик, и пару минут сидел, слепо глядя на струи дождя, заливающие лобовое стекло. Перед глазами стояли совсем другие картины, еще не-случившегося.

Он нырнул только дня на три, не более. Дальше было действительно опасно без якоря, Артур прав. Но на ближайшие три дня во всем веере реальностей не нашлось ни одной светлой “спицы”, в которой девушке не грозили бы пожизненные увечья или жестокая смерть.

Точнее, ни одной, кроме той, что приведет ее в корпорацию.

Но кто как не Микаэль знал, что единственный шанс бывает неспроста!

А значит, надо нырнуть глубже, чтобы знать точно и выработать стратегию. И нырять надо с якорем, тогда он может задержаться, найти наиболее приемлемый вариант и подтолкнуть к осуществлению.

8

Шум из нашей квартиры я услышала, едва войдя в подъезд. Истеричный визг сестренки Ларисы ни с чем не перепутать. Слышимость в панельной пятиэтажке, конечно, аховая, но все-таки не до такой степени. Там что, дверь открыта? Что происходит?

Я взлетела на четвертый этаж, никого не встретив.

Народ у нас отучен вмешиваться в чужие скандалы, особенно, после того, как самому ярому поборнику тишины пару лет назад Лариска заехала в глаз и заорала: “Насилуют!”. О том, что на ней пробы негде ставить, знал весь район, но сосед побледнел и ретировался. Если в семье не без урода, то у нас это не Дима.

С тех пор моя сестра совсем распоясалась, и если кого слушала, то только меня. И то потому, что больше никто с Димой не мог найти общего языка. Хоть и дрянь человек Лариска, и мать из нее никакая, но даже она понимала: ребенка у нее могут отнять и лишить ее родительских прав. А значит, и всех пособий, которые она тратила на косметику, шмотки и гинеколога.

Дверь была распахнута настежь, воняло пригоревшей кашей. На лестничной площадке стоял плохо закрытый чемодан, из которого торчал рукав голубой детской пижамы с динозавриками, и Димкин рюкзачок с привязанной к клапану зымызганной игрушкой.

Крики доносились из глубины квартиры. Совершенно неинформативные: сестра сплошным потоком мата крыла бабушку.

Едва я вбежала в прихожую, ко мне под ноги, едва не опрокинув, свалилась из одежного шкафа костлявая фигурка и вцепилась изо всех сил в ноги.

— Мама Эль!

Только племянник звал меня Эль, больше никто. И да, он звал меня мамой чаще чем родную мать.

— Димуша! — я присела на корточки, обняла и поцеловала ребенка.

— Не отдавай меня мамке Ларе! — прошептал он мне на самое ухо. — Я не хочу никуда ехать!

Это еще что за новости? Куда Ларка собралась тащить ребенка на ночь глядя?

— Не отдам, солнышко, не бойся. Пусти на минутку, я твои вещи приберу и дверь закрою.

Забрав с площадки рюкзачок и чемодан, я запихала их в ванную, чтобы не мешались в нашей крохотной прихожей, взяла ребенка на руки и отнесла его на кухню. Это только с виду пятилетний Димка выглядел как перышко, а кость у него была тяжелая. Посадив его на табурет, достала из сумочки пачку кокосового печенья, вручила мальчишке, сняла с себя плащ, накинула на худенькие плечики и открыла окно, чтобы запах гари побыстрее выветрился.

Лариска не умолкала. Между руганью проскальзывали членораздельные фразы: что ей все надоело, что она губит молодость и здоровье, чтобы прокормить навязанного ей урода, что это бабушка и я виноваты во всех ее бедах, не надо было запрещать ей аборт, что она больше не хочет жить в тесной конуре с двумя бесполезными дурами, старой и старшей. Ничего нового.

Пока Димка вгрызался в печенье, я быстро плеснула в стакан воды, накапала туда успокоительного для бабушки и достала из аптечки сердечные таблетки.

— Пойду успокаивать твою мамку. Как доешь, спрячься под стол, это будет твоя корабельная каюта во время шторма, — я погладила ангельские кудри Димки.

Я еще из кухни не успела выйти, как мальчишка неловко, морщась от боли, полез под стол. Помочь бы ему, но там наверняка бабушка за сердце держится и воздух глотает — ни слова от нее я еще не слышала.

Лариса скандалила в нашей с бабушкой комнате. Дверь была открыта, и я сразу оценила масштаб катастрофы: бабушка была почти без сознания, полулежала в кресле и держалась за сердце. В комнате царил невиданный бардак: из шифоньера вывалены комом тряпки, Димкины книжки и краски сброшены с полки и раскиданы по старенькому ковру. А сестра, одетая на выход — в черную кожаную куртку, кожаные штаны и высокие сапоги-ботфорты, стояла спиной ко мне, уперев руки в бока и пинала раскиданную одежду, сбивая ее в грязный ком.

— Лара, ты совсем озверела? — спросила я, обошла скандалистку и, взяв бабушкину руку, вложила в нее таблетку и попросила: — Положи под язык после того, как выпьешь успокоительное. Осторожно не расплещи.

Голова у бабули тряслась, руки тоже ходили ходуном, и пришлось придерживать стакан, чтобы не облить ее.

— Явилась! — грохнула позади сестра. — Нагулялась! Ты хоть денег в дом принесла или за спасибо всем бомжам даешь? Я одна за вас всех работаю, сидите на моей шее! Это вы меня на панель толкнули, обе!

— Не спорь с ней, — шепнула бабушка, приходя в себя. Но губы у нее были еще синие.

— Заткнись, — не поворачиваясь, бросила я сестре через плечо. Прекрасные семейные отношения. Вступать с ней в споры, пытаться достучаться до ее разумы было бесполезно. ларка с пятнадцати лет, как ушла из дома, так и не вернулась в человеческое состояние. — Ба, давай скорую вызовем.

— Нет, нет, не надо, — схватила она меня за руку, — мне уже лучше. Не впервой, Машенька.

Я достала из тумбочки рядом с ее кроватью тонометр и надела манжету ей на руку.

Сестра замолчала. Не из милосердия, сочувствия или каких-то иных гуманных причин, нет. Понимала, что врач скорой — это официальный свидетель.

— Между прочим, я тебе сто раз звонила, — буркнула она, — ты даже трубку не брала! Что, влом с сестрой поговорить?

— Ни одного звонка от тебя не было, я проверяла. Ты что, решила бабушку в могилу согнать?

— Машенька, — прошептала ба. — Она Димочку отдает на усыновление.

(9.1)

— Что? — я развернулась на сто восемьдесят, обратив, наконец, взгляд на эту конченную стерву.

Она была очень красива. Конечно, если принять за канон красоты ботоксных барби с надутыми губами. Платиновые волосы, уложенные крупными локонами, глаза с яркими линзами цвета морской волны, точеный носик, пухлые розовые губы уточкой. Злость её уродовала до неузнаваемости. Сейчас передо мной стояла фурия.

— То! — выплюнула Ларка. — Нашлись добрые люди. И операцию моему калеке оплатят, и мне полтора миллиона отступных дадут. Студию куплю, мне пока хватит. Глаза бы мои вас больше не видели!

У меня перехватило горло. Какие полтора миллиона отступных? Так не делается! Уж я-то все изучила о процессе усыновления, когда обдумывала, как спасти племянника от его никчемной матери и ее стиля жизни. Увы, чтобы оградить его от всей этой ежедневной грязи, мне нужна была стабильная зарплата, полноценная семья и хорошая квартира с достаточной для жизни семьи площадью. Ничего из этого у меня не было даже в перспективе.

9

Сестра сложила губы трубочкой, почмокала сочувственно:

— Что задумалась, Манечка? Тебе и надо-то всего посетить пять контор микрозаймов, и пять будут миллионов в кармане. Я тебе давно говорю. Ну, или почку продай. Или целку откупори. Правда, тебе и пяти сотен не дадут, страшила. Хотя… если тебя накрасить да приодеть… Хочешь, организую аукцион в интернете?

Внутри меня все задрожало от бешенства. Хотелось послать ее, но бесполезно: во всех местах она уже побывала, даже там, что мне и в кошмарах не снилось, ее ничем не проймешь. И я не должна уподобляться ей, — напомнила я себе. Но не удержалась, процедила сквозь зубы:

— Освободи нашу комнату от своего присутствия, Лара.

Она расхохоталась и ушла, хлопнув дверью.

Я вышла следом, убедилась, что сестра, даже не подумав, где сейчас ее сын, отправилась в свою комнату, заперлась и включила там телевизор, вывернув громкость до максимума. Бедные соседи. Правда, мне на миг показалось, Лара говорит с кем-то по мобильнику, но я не стала прислушиваться и отправилась на кухню за перепуганным ребенком.

Димка сидел под столом, и в руке у него была зажата недоеденная печенюшка. Он посмотрел на меня огромными глазами.

— Выходи, юнга, шторм закончился, — я помогла ему выбраться из укрытия. Обняла и прижала к себе крепко-крепко. — Не отдам тебя никому, даже не думай. Верь мне.

— Верю, — прошептал мой золотокудрый ангелочек. — Можно я сегодня буду спать на твоем диване?

— Конечно. Мы его разложим и представим, что это плот, плывущий по звездной реке, — и прошептала ему на ушко. — Мы уплывем отсюда, хорошо?

Дима глянул печальным взглядом взрослого, повидавшего жизнь и мудрого мужчины и солидно кивнул.

Я одной рукой держала прилепившегося ко мне мальчишку, а другой наливала воду для бабушки.

Мысли в голове скакали как бешеные кузнечики и даже затоптали полк тараканов. Те не выдержали конкуренции и сдохли. В первую очередь пала моя привычка относиться к младшей сестре как к младшей и беззащитной рыбке, которую я когда-то защищала во дворе и школе, несмотря на все ее пакости и манипуляции. Акула выросла и хочет жрать. Всегда и только жрать.

Во вторую очередь пал бастион “Мой дом - моя крепость”. Это не дом, это пороховая бочка. Здесь давно небезопасно, даже если не принимать во внимание, что с такой жизнью сестра неминуемо заразит нас всех какой-нибудь гадостью, начиная с герпеса и заканчивая непотребными “язвами”. У нас с бабушкой даже посуда под замком. И я уже привыкла все свои документы и деньги носить с собой, а на ночь запирать дверь на защелку, чтобы Ларка не стащила мой паспорт и не набрала кредитов. Бабушка по той же причины держит документы у соседки, Клавдии Петровны.

Надо забрать бумаги и бежать, пока не поздно. Лара обычно спит до полудня, не услышит. Это кстати, что чемодан и рюкзачок с Димкиными вещами так и остались неразложенными. Правда, Ларка может обвинить меня в похищении ребенка, но у меня есть оправдание: я спасаю малыша от заразной и опасной женщины низкой социальной ответственности. И все соседи будут на моей стороне.

Да. Решено.

— Мишель, — громко прошептала бабушка, когда мы с племянником вернулись в нашу комнату.

По моему первому имени она обращалась ко мне только наедине и только в самых серьезных случаях. Например, когда написала мне, чтобы я взяла академический отпуск и немедленно возвращалась в наш Урюпинск, потому что Диме стало хуже, а у нее уже нет здоровья таскать на себе пятилетнего ребенка.

— Все в порядке, она заперлась в своей комнате, — успокоила я, подав заплаканной женщине стакан с водой. — Накапай себе лекарство, я диван расправлю.

— Позже, все позже, дорогая. Нам надо поговорить. Димочка, почитай пока книжку, ты же умеешь. Вслух читай.

— Хорошо, — послушно, даже слегка заторможенно кивнул мальчик. Поднял с пола первую попавшуюся книгу, потом вторую, третью и со всей стопкой уселся на мой диван.

Ба вздохнула, словно только сейчас увидела разгром, но махнула рукой и показала мне на детский стульчик рядом с ее креслом.

— Присядь, — она поморщилась и потерла двумя пальцами грудь в области сердца. — Я должна тебе кое-в чем признаться, пока твоя ужасная сестра нас не слышит.

Можно подумать, это я ее такой воспитала. У нас с ней всего два года разницы.

(10.1)

Я начала было прибирать раскиданные вещи, но после такой прелюдии остановилась и села рядом с бабушкой, приобняв ее за колени и со страхом вглядываясь в любимое лицо, прекрасное даже в старости. Собственно, ее шестьдесят лет — разве это старость в современном мире?

Анна Афанасьевна в свое время была потрясающей красавицей, могла бы сделать карьеру в модельной сфере, но в СССР это было совсем непросто, индустрии красоты тогда не существовало, конкурсов красавиц не проводилось, секса не было… В общем, бабушка, с ее внешними данными не хуже чем у ее кумира Софи Лорен, сразу после школы выскочила замуж за вертолетчика, который таскал ее за собой по всему Союзу, безумно ревновал к каждому столбу и всячески портил жизнь.

В итоге моя мама Анжелика толком нигде не училась, каждый год переводилась из школы в школу, если, конечно, в очередной дыре существовала школа. Но зато потом, вырвавшись из дома, поступила в училище на актерское мастерство. Ей прочили огромный успех. Мама унаследовала бабушкину внешность, как и моя сестра Лариса. Не повезло только тете Маше и мне, названной в ее сомнительную “честь”.

Надеюсь, признание бабушки не относится к ее здоровью. Если еще и ей потребуется операция, я свихнусь!

Она долго молчала, перебирая мои волосы и собираясь с духом. И с каждой минутой рвалась еще одна ниточка, державшая моей сердце в груди. Еще чуть-чуть, и оно оборвется в бездну.

— Ба, что случилось-то? — не выдержала я. — Не томи!

— Надеюсь, ты меня простишь, моя девочка… — прошептала она. — Так вот, Мишель. У нас есть деньги. Много.

— Что? — вскинула я голову. — Как это?

10

Через несколько минут, пока мы все трое отходили от оцепенения, послышался стук входной двери и щелчок замка.

Лара ушла? Куда, если она больна, и у нее сегодня не “рабочая” ночь? И надолго ли? И не вернется ли она со своими бандитами, чтобы вытрясти из бабушки деньги?

Я взяла себя в руки. Действовать надо быстро.

— Уходим, немедленно. С собой возьми только самые необходимые лекарства, обувь и пальто. У нас одна минута. Документы у соседки?

Она испуганно кивнула.

Мы собрались в рекордные сроки, по-армейски. Бабушка, прожившая жизнь с военным летчиком, умела делать всё быстро, четко, без суеты. И в первый раз на моей памяти пригодилась ей “больничная сумка” со сменой белья, полотенцем, теплой кофтой, носками, туалетными принадлежностями, которую она всегда держала наготове и при каждом скандале с Ларой грозила вызвать скорую, лечь в больницу и бросить Димку на непутевую мамашу.

Мне не надо было переодеваться, я взяла только сумочку, зарядку для смартфона и лекарства для племянника (то, что Лара их не положила в рюкзачок сына, убедило меня в том, что никаких усыновителей не существовало). Я быстро пересортировала детские вещи и положила в отдельный пакет только сменную одежду, белье и обувь. Собранные сестрой рюкзак и чемодан брать не стала. Сунула Димину куртку бабушке, взяла племянника на руки и, пока она закрывала квартиру, позвонила соседке, молясь всем богам, чтобы она еще не легла спать.

Мироздание услышало. Клавдия Степановна, седенькая, маленькая и сухонькая старушка под семьдесят, открыла быстро, выпустив в коридор густой запах свежей домашней выпечки. Всплеснула руками:

— Что случилось, девочки-мальчики? Опять Крыска довела? — Крыской бабушкины подруги называли между собой Ларису, которую весь подъезд дружно ненавидел за наглость, громкую музыку и скандалы. — Слышали мы, как она...

— Клаша, некогда нам, уж прости, дорогая, — оборвала ее Анна Афанасьевна, опуская ключи в карман серого в синюю клетку осеннего пальто. — Мне нужна папочка, которую я тебе дала на сохранение. Только быстренько.

— Сейчас, сейчас. Да вы пройдите, не стойте на пороге. Ангелочка вашего пирожками свеженькими угощу, только напекла…

Но я отрицательно помотала головой, и бабушка, покосившись на меня, со вздохом отказалась:

— Не до выпечки нам, Клашенька. Неси уже.

Пакет с пирожками нам вынесли вместе с толстой, в ладонь, папкой на завязках. Я сунула всё в “больничный” пакет и, торопливо попрощавшись, ринулась по лестнице вниз. Бабушка с Димкиным рюкзачком на плечах еле поспевала, но пояснений потребовала:

— Маша, почему ты не оставила нас с Димой у Клавдии Степановны? У нее трешка, есть где разместиться гостям, и она знает как с нашим мальчиком обращаться, все-таки бывшая нянечка.

— У соседки вас будут искать в первую очередь.

— И куда же мы тогда?

— В гостиницу.

Почему-то не хотелось говорить в подъезде. Вообще-то я намеревалась зайти сначала к однокласснице Ленке Латуновой, жившей в соседнем доме. Кстати, позвонить бы ей, предупредить, но руки у меня были заняты ребенком и пакетами. Остается надеяться, что она никуда не ушла с тех пор, как я в маршрутке обменялась с ней эсэмэсками, ни в кино, ни на свидание, пользуясь тем, что оба ее родителя достраивают дачу.

— Это которую? У нас тут нет гостиниц.

В гостиницы нельзя, это я точно знала. Слишком велик шанс, что там “работает” кто-то из Лариных “коллег”, донесут мгновенно. И в городе мельтешить нельзя. Самое лучшее - за город, попроситься для начала на чью-нибудь дачу, а там что-нибудь придумаем. С деньгами гораздо проще спрятаться, чем без денег. И надо обналичить те крохи, которые остались на карточках. И транспортную карту забрать у бабушки. И, кажется, у кого-то из бывших одноклассников папа в шишки выбился, может и поможет простым смертным спрятаться.

Мысли щелкали в голове с космической скоростью, пока я бежала по улице.

Нельзя к одноклассникам. Ларка знает их всех, нас быстро найдут.

(11.1)

Нам повезло: удалось поймать частника, несмотря на поздний вечер. Он высадил нас за квартал до нужного мне места, и я, ушибленная паранойей, направилась в противоположную сторону от цели. Анна Афанасьевна на удивление была молчалива, пыхтела позади, но старалась не отставать. Наконец, я с Димой на руках свернула на нужную улицу, и через несколько минут оказалась у церковной сторожки. На улицу выходило маленькое окошко, сквозь занавеску пробивался свет. Я постучала.

Через несколько минут мы сидели в крохотной каморке, куда помещался топчан со свернутым матрацем, стол из досок и табурет, и пили горячий чай с пирожками. Точнее, пила я, Димка и сторож Василий Петрович, который до пенсии работал в моей школе учителем труда и почему-то взял меня под покровительство, гоняя на переменах моих обидчиков. Он, конечно, удивился, увидев нас в окошко, но впустил в сторожку без лишних вопросов.

Дядя Вася пристроился на табурете у самых дверей: у стола места не хватало. Анна Афанасьевна, сидя на табурете, брезгливо поджимала губы и настороженно оглядывала чистенькое, в общем-то, помещение и особенно двустволку, многозначительно висевшую на стене под дешевенькими иконами. Я точно знала, что двухстволка — лишь макет и годилась только как средство отпугивания бродячих собак.

— Ясно-понятно, Зайчонок, — сказал дядя Вася, выслушав мой краткий рассказ и просьбу. Зайчонком он меня называл еще со школы, как, собственно, и всех детей, даже старшеклассников. — Спрятать вас мне тут негде, сами понимаете. Да и прятать лучше по-отдельности. Вас, мадам, — он хитро прищурился на бабушку, — я могу тут разместить. Спать придется на полу, но постель чистая, без блох и клопов, тут за чистотой монашки следят. Правда, я не знаю, не припишут ли они мне и вам какой грех, но церковь рядом, замолим.

Анна Афанасьевна возмущенно фыркнула, а я едва не расхохоталась, до того обескураженное у нее стало лицо. Тиски, сжимавшие сердце, медленно разжались, дышать стало легче. Я не одна, мир не погружен в грязь по макушку, выберемся...

11

Я вздрогнула от неожиданности, когда дверца лифта закрылась, и сразу над ухом раздался бархатный баритон:

— Вы сделали большую ошибку, Элина.

Ага, все-таки вспомнил. А я-то думала угостить его таблетками для памяти из бабушкиной аптечки.

— Вы о чем? — не поинтересоваться было бы совсем невежливо.

— О пакете. Точнее, о папке с документами, которая в нем лежит. Надо было взять ее с собой. Вы оставили ее и развязали руки вашей бабушке.

В кабинке лифта закончился воздух. Для меня. Этот соглядатай, этот шпион, этот агент 007 — вполне дышал. А я хватала ртом отсутствующий воздух, как будто меня ударили в живот.

— Ш-што? — наконец удалось прошипеть.

— Или надо было хотя бы забрать у нее телефон, — невозмутимо продолжил он. — Сейчас, пока мы спускаемся в лифте, она звонит в МЧС и рассказывает, что ее похитили вместе с правнуком, заперли и подожгли квартиру.

— Что за бред?

— Она перепугана и отводит от себя подозрения в похищении ребенка. МЧС находится в двух кварталах отсюда, они уже едут. И полиция.

— Откуда вы знаете, что она вызвала кого-то? С чего вы решили, что при нас какая-то папка с документами?

— Папка в пакете с лекарствами и одеждой.

Лифт остановился.

Я выскочила и рванула от этого сумасшедшего, — слишком много знающего сумасшедшего! — по лестнице вверх.

Он догнал меня в два прыжка и, схватив за руку, всем телом прижал к стене:

— Не делайте больше глупостей, чем вы уже сделали, Элина. Или Мария? Или Мишель?

Я дергалась изо всех сил, но то ли слишком устала, то ли сила в его руках была неимоверная, вырваться не удалось.

— Я знаю, что у вас не было другого выхода, кроме бегства, — говорил он тем временем. — Но вы не выбросили симку из смартфона, да и сам смартфон. Его скоро выследят, вопрос одного часа, когда за вами приедут бандиты. У вашей сестры серьезная крыша.

— Откуда вы всё это… взяли?

— Считайте, что я ясновидящий, — он так поморщился на последнем слове, словно проглотил лимон целиком, вместе с деревом, на котором тот рос.

И я как-то сразу обмякла. И почти поверила. Устала наверное. Иначе непонятно, куда отвернулся в тот миг мой ум. Или интуиция.

Но если логически рассуждать, откуда еще ему знать о пакете? Ну ладно, в корпорации могли прицепить к моему плащу жучок. Но откуда они УЖЕ знали о моем первом имени, когда я только-только ступила в Парк Развлечений? Да и разбогатеть ясновидящему раз плюнуть, не так ли? Только почему он не играет на бирже, а управляет задрипанным филиалом какой-то конторы реконструкторов? Почему он не возглавляет рейтинг Форбс? Хотя… откуда мне знать весь список?

Убедившись, что я успокоилась и перестала вырываться, Михаил ослабил хватку и слегка отстранился, но я все равно всем телом чувствовала тепло, исходящее от мужчины, и это ощущение, от которого раньше я бы орала и кусалась, почти не вызывало отвращения. По крайней мере, меня не тошнило. Все-таки я не просто устала, я, можно сказать, измучена!

— Мы сейчас вернемся, — сказал он, осторожно взяв меня за руку и потянув к лифту, — возьмем вашего племянника и уедем втроем. Вам не нужно меня бояться, Элина. Друзья моего друга — мои друзья.

— Откуда вы знаете Василия Петровича?

— Я спас ему жизнь. И вашу спасу, и вашего племянника, если вы не будете мешать мне спасать вас. У нас слишком мало шансов. Слишком тонка эта нить вероятности.

— Нить вероятности?

Почему-то эти слова зацепили. И еще почему-то вдруг вспомнилось разноцветное колесо на огромном экране, спрятанном в резном шкафу его кабинета. Только сейчас подумалось, что оно походило на колесо прялки.

— Потом объясню, если захотите. Нам надо спешить. Мы можем не успеть вытащить мальчика до приезда кучи народа, и тогда его передадут матери, и вы больше не увидите ни его, ни вашу бабушку.

Бабушку не жаль. Хотя это неблагодарность с моей стороны. Она сразу после бегства дочери могла сдать меня и сестру в приют, однако, вырастила нас как уж могла.

Впрочем, все сентиментальные чувства исчезли, как только Михаил открыл ключам двери, и я увидела ее лицо. На нем была нарисована сложная смесь облегчения, превосходства и злорадства. Ровно до того мгновения, как управляющий взял спящего ребенка на руки.

— Стой! Куда ты его тащишь, негодяй! — заорала она и вцепилась в ногу мальчика.

Михаил взглянул на нее и припечатал:

— Подделка документов, Анна Афанасьевна, подделка доверенности, хищение двухсот пятидесяти тысяч долларов, взятки должностным лицам на сумму пятьдесят тысяч долларов… Продолжать?

— Не понимаю о чем вы! — взвизгнула она, но побледнела.

— Я еще не упомянул завтрак, которым вы накормили мужа перед его последним, трагически закончившимся полетом. После чего вы стали получать военную пенсию своего супруга.

Бабушка охнула и прикрыла рукой рот, с ужасом вытаращившись на мужчину. Всхлипнула:

— Это случайность, господи боже мой, это случайность, видит Бог! Откуда вы знаете? Кто вы такой?! — она выпустила ногу правнука и трясущимися руками схватилась за свой пакет, вытряхнула содержимое на диван, открыла аптечку, вытащила блистер с таблетками и судорожно бросила в рот сразу две.

Я отобрала у нее блистер и аптечку и положила на стол. Подняла с пола папку с документами. Бабушка не заметила, она, сев на диван, горько рыдала, закрыв лицо ладонями. Сквозь ее безутешные всхлипы можно было разобрать: “Случайность! Случайность, клянусь! Видит Бог! Я не хотела, Андрюшенька, не хотела!”

— Уходим, Мишель, — скомандовал Михаил и бросил ключи от квартиры на стол. — Анна Афанасьевна, не забудьте запереть квартиру, когда вас уведет полиция. Не хотелось бы, чтобы имущество моего друга пострадало.

Она не услышала, она самозабвенно выла.

— Эль, с ней все будет в порядке, обещаю, — Михаил, удерживая одной рукой ребенка, потянул меня за плечо к выходу. — А вот с нами, если мы еще хоть минуту задержимся...

12

Как ни странно, я проснулась рано и на удивление выспавшейся. На душе было легко и спокойно, даже радостно, в голове словно лопались крохотные и радостные фейерверки. Интересный чай готовит Серафим Иоаннович.

За окном едва начало светать, еще висела темно-серая хмарь, а на парковых тропинках белел иней.

Димка, которого вчера я все-таки разбудила, заставила принять горячий душ и выпить молоко, еще спал, и на его щеках розовел здоровый румянец, а кудри золотились, словно подсвеченные нимбом.

Я по-привычке взяла мобильник, чтобы посмотреть время, но спохватилась и не стала включать. Надо проверить бабушкины документы, узнать, смогу ли я распоряжаться деньгами. И поторопиться бы, пока стараниями пожилой и слегка (или не слегка) свихнувшейся родственницы банковские счета не арестовали.

Я умылась, наведалась в мини-кухню, поставила чайник, разогрела на завтрак остатки вчерашнего ужина и, устроившись за столом, дернула завязки пухлой канцелярской папки.

Оказывается, в лето, когда мне исполнилось восемнадцать, я подписала доверенность на имя бабушки, чтобы она могла распоряжаться счетом. Причем, документ нотариально оформлен в каком-то районном городке, название которого я слышала в первый раз. Конечно, ничего такого я не подписывала.

Я отложила в сторону договор с банком на мое имя и фальшивую доверенность, остальное (банковские карты, паспорт, фотографии, медполис, еще какие-то бумаги, разбираться в которых мне было брезгливо) сложила обратно. Надо вернуть. Как ни была я зла на мошенницу, не хочу ее смерти, особенно, по моей вине. Без паспорта ей даже медпомощь не окажут.

В дверь тихонько постучали.

Я сидела в халатике, который нашла в душевой, так и пошла открывать, удивившись: не слишком ли рано для уборки?

За дверью стояла незнакомая рыжая и веснушчатая девица в строгом черном платье до колен, украшенном белым воротничком, манжетами и фартучком. В одной руке она держала пакет, в другой — картонную коробку. Она обаятельно улыбнулась:

— Доброе утро, леди Элина. Мое имя Зоя, я ваша горничная.

— Моя горничная? — переспросила я.

— Да. Я обслуживаю номера три-ноль, три-один и три-два. Ваш три-один, следовательно, я ваша горничная, — улыбнулась она еще шире.

Как странно она произносит номер комнаты! Считать не умеет? Иностранка?

— Что вам угодно, Зоя?

— Я принесла вам свежее белье, сменную одежду и обувь.

— Я не заказывала. А который, простите, час?

Девушка слегка порозовела.

— Семь утра. Простите, мне сказали обеспечить вас всем необходимым, потому что вы без багажа. Я подумала, что вам понадобится сегодня чистая одежда, и позволила себе побеспокоиться. Простите.

В душ я только-только собиралась. И при мысли, что придется потом надевать то же белье и блузку для визита к управляющему, было некомфортно, так что такая удивительная забота о гостях была кстати, но…

— Как вы узнали, что я уже проснулась? — нахмурилась я. — Вы тоже ясновидящая?

— Что? — удивленно взлетели ее рыжие брови. — Нет, что вы! У нас в дежурке есть общий пульт, и я поняла по датчикам расхода воды и электричества, что вы уже активны. Извините, если превысила свои полномочия…

— Все в порядке, Зоя, благодарю вас за заботу, — я улыбнулась и забрала пакет и коробку.

— Когда подавать завтрак, леди Элина?

— А когда у вас в офисе начинается рабочий день?

Интересно, вспомнит ли Михаил об обещании все мне рассказать утром?

Горничная растерянно моргнула, переспросила:

— В офисе? У нас здесь нет офисов. У нас здесь база… ой… отель… нет, пансионат. Да, пансионат для… как это по-вашему… дайверов вероятностных потоков. И для их гостей. Называется “Колесо желаний”. А рабочее время у каждого постояльца и гостя свое. Раз вам не назначили, то просто отдыхайте, — девушка лучезарно улыбнулась. — Я подам вам завтрак к восьми, если позволите.

— Да, конечно, — китайским болванчиком кивнула я и закрыла дверь. Повернула ключ в замке.

Голова мгновенно стала стеклянной и хрупкой. Чуть шевельнешься — и разлетится на ранящие осколки.

База для дайверов вероятностных потоков.

С ума сойти, какой высокохудожественный бред! Куда мы с Димкой попали? Ах да, в “Колесо желаний”. Нас, можно сказать, переехало колесом моего желания найти работу, а потом желания спастись! А если вспомнить, что у майбаха четыре колеса…

Я зажмурилась от внезапного осознания: похоже, я такая же неблагодарная тварь, как мои родственники по женской линии. И мысленно влепила себе пощечину. Нет! Не хочу. Не хочу быть похожей на эту семейку! Я найду способ, как отблагодарить и сторожа дядю Васю, и его друга.

В коробке оказались детские и взрослые домашние тапочки. При бегстве мы даже не вспомнили о такой мелочи! И женские офисные туфли на небольшом квадратном каблучке. Такой интересный намек, что офис где-то тут рядом все-таки есть, а в нем — кабинет управляющего, который, похоже, помнит об обещанном разговоре.

Из пакета я извлекла женскую одежду, начиная с комплекта кружевного нижнего белья, пары чулок (!) с подвязками и заканчивая строгой серой юбкой в мелкую клетку и белой блузкой.

Однако...

Не успела я возмутиться столь интимным “комплиментом” от отеля, как обнаружила, что на всех вещах была вышита маленькая эмблема, похожая на штурвал древнего, еще парусного судна. Из лекций я помнила происхождение слова: stuur — «руль», wiel — «колесо». Ну конечно. Дресскод корпорации.

Еще раз однако!

Но, может, у них нет другой запасной одежды?

(13.1)

Не успела я развесить и разложить вещи, как послышался тихий голосок Димы.

— Мам Эль!

— Я тут, малыш.

— Где мы? — он поднял кудрявую голову, недоуменно протер глаза. — А где бабушка?

— Мы в гостинице, бабушка вернулась домой.

— Я не хочу домой!

— Не хочешь, не поедем, поживем пока здесь, — улыбнулась я.

И задумалась. Немного денег у меня с собой было, надеюсь, хватит оплатить проживание на несколько дней. Но что теперь делать? Вчера я действовала импульсивно, главным было — спасти Диму от непонятных замыслов сестры. Но все случилось так неожиданно, что у меня не было никакого плана!

13

Артур откинул со лба длинную белую челку и недовольно побарабанил пальцами по столу.

— Она слишком проблемна, Мик. Ты уже угрохал уйму своего бесценного времени на нерешаемую задачу!

— Это вызов корпорации, друг мой, и я его принял.

Микаэль стоял у окна своего кабинета и смотрел на пробуждающийся парк. В этой вероятности он был пустым и унылым, ночью мокрая почва подмерзла, и не торопилась оттаивать. Как и одна гордая синеглазая птичка.

Сегодня всё решится.

Белобрысый фыркнул:

— Какой вызов? От кого? Кому ты пытаешься задурить голову, Мик? Ты сам себе придумал проблему и теперь пытаешься найти ее решение. А нужно всего лишь отпустить. Я видел вероятностные расчеты. Миллионная доля процента, что девчонка выживет, и еще меньше, что она будет тебе полезна. Да и зачем она тебе? У тебя с ней не возникло контакта, из нее не получится якорь.

— Ты сам говорил, что в ней есть потенциал. Пусть не моим якорем, но она могла бы стать координатором и даже дайвером вероятностей, у нее лабильная психика, развитая логика и отличная интуиция.

— Мик, чего я не знаю? Ты ей уже помог, вытащил, открыл неограниченный кредит, заткнул рот ее восхитительным родственницам. Давай я займусь юридическими вопросами, визами и подготовкой к операции, раз она так ее хочет, а ты найдешь, наконец, себе якорь и займешься делом!

Микаэль покачал головой:

— Нет. Во всех вероятностях мальчик не перенесет операцию.

— Ты снова нырял? — с укоризной воззрился на него Артур.

— Мне помогла новенькая. Как ее… Катерина. Заодно ее испытал и принял экзамен. Так вот, Эли и ее племяннику нельзя уезжать в Штаты. В половине вероятностей Эли попадет на мошенников и останется без денег, даже если она возьмет свое наследство или мы дадим ей ссуду. Во второй половине ее поджидает трагедия в больнице. Тот нейрохирург нечистоплотен. Процент его успешных операций крайне низок, и Дима в этот процент не попадет. Обратно Эли не вернется. Поднимет шум, и ее устранят.

— Ну вот видишь! Если нет возможности ее спасти, то почему ты упорствуешь? Будешь строить для нее отдельный тоннель реальности? Я не сомневаюсь в твоих силах, не думай. Но где ты возьмешь столько резерва? Как справишься с откатом после применения такой чудовищной силы? Откат может быть страшен, он просто разорвет вероятностные потоки. Стоит ли эта бледная немочь того, чтобы рвать мир, Мик?

Управляющий развернулся лицом к нему, янтарные глаза сверкнули золотом.

— Ты не те вопросы задаешь, помощник. Ты должен сделать все, чтобы Мишель осталась здесь. Это ее единственный шанс. Единственный способ спасти и себя, и ребенка. В конце концов, у нас корпорация “Колесо желаний”. Пусть она останется не как наша сотрудница, пусть как клиент, чье желание должно быть исполнено, а плата за это взята по прейскуранту. Я за нее заплачу.

— Ты? — Артур в полном изумлении с такой силой откинулся на спинку стула, что едва не упал. Но успел вскочить, уронив с грохотом стул. — Ты рехнулся, друг! Это абсолютно невозможно! Это нарушение законов!

— Это мое желание. Можешь оформить заявку, бюрократ, — Микаэль с совершенно невозмутимой физиономией сел за стол и нажал кнопку связи: — Марго, подай мне кофе. И еще чашку подай Артуру в его кабинет.

— Я не пью кофе! — возмутился блондин. — Ты даже этого не можешь запомнить!

— Я попросил подать тебе чашку, а не кофе, — усмехнулся управляющий. — Делай с ней, что хочешь.

— Ладно. Поддел, признаю. Я не прав. Ты тоже имеешь право на одно бесплатное желание раз в столетие. Но тратить его на какую-то девицу, которую ты вчера увидел первый раз? Ладно-ладно, не заводись! У тебя тоже могут быть симпатии, ты все-таки пока живой. Я попробую что-нибудь сделать, она будет у нас работать. Возможно, даже твоим якорем, раз ты ее выбрал. Но ты не будешь вмешиваться в мои методы. Договорились?

— Знаю я твои методы. После них отсеивается девяносто девять процентов потенциальных сотрудников.

— Зато остаются самые надежные, которые не сломаются в самый неподходящий момент!

Микаэль кивнул. И усмехнулся про себя: помощник умчался, так и не получив с него обещания не вмешиваться. Марго, только подходившая к двери, едва успела отпрыгнуть с его дороги и спасти поднос с чашкой кофе. Вторую и, конечно, пустую чашку она с ругательством запустила вслед белобрысому. Раздался звон разбитого фарфора.

Микаэль рассмеялся: всё случилось так, как он предполагал, по его сценарию. Значит, его шанс упрочился. Настроение мгновенно поднялось.

— Твой кофе, Мик, — Марго поставила перед ним спасенную чашку, из которой не вылилось ни капли ароматного напитка.

— Спасибо, Марго. Это для тебя. Я заметил, что ты сегодня какая-то вялая. Сядь и попей спокойно.

Девушка, слегка покраснев, уселась в глубокое кресло для посетителей и поднесла чашку с напитком к улыбающимся губам. Но улыбка мгновенно слетела, когда управляющий спросил:

— Меня интересует, что ты скажешь о леди Элине?

(14.1)

Сразу после завтрака я приняла душ, переоделась, и занялась с Димой выбором гувернера из десятка мужчин и женщин разного возраста, предложенных программой. Дима на женщин даже не смотрел, женщины ему и дома надоели, а выбрал себе дедушку — седовласого Леонида Павловича, пожилого, но крепкого мужчину спортивного телосложения, чем-то напоминавшего церковного сторожа дядю Васю. У него были такие же добрые карие глаза и натруженные руки, тоже бывший учитель и тоже одинок.

В видео-интервью он рассказал, что дочь с детьми живет в Германии, а старик остался на родине доживать свой век. “К немцам ни ногой!” — его принципиальная позиция. Вот и гасил тоску по семье в возне с чужими детьми.

Дима как-то сразу потянулся к старику, и через час после знакомства уже называл его дедом Палычем.

Втроем мы до обеда бродили по пансионату. Он был огромен, в несколько этажей с огромными потолками. На вопрос, как такое возможно, если снаружи я видела небольшой двухэтажный “теремок”, Палыч только хитро хмыкнул:

14

Стало не посебе от пристального взгляда глаз непонятного цвета. Казалось, кто-то брызнул в радужку блондина голубую, зеленую и охряную акварель. Разве у людей бывают такие глаза? Ладно, удлиненные к вискам еще встречаются на Дальнем Востоке, почему и возникла ассоциация с аниме и дорамами. Но пятнистые?

Почувствовав, что закружилась голова, я спохватилась и отвела взгляд.

— Сожалею.

Даже не интересно, чем я его так разочаровала. То ли тем, что сбежала с собеседования, то ли тем, что сейчас обедаю за счет фирмы и надела их корпоративную форму, не имея на то морального права. Лучше не уточнять.

— Что, даже не спросите? — эйчар пригубил чай.

— Нет, — сухо сказала я.

— Вы стали увереннее, это радует. Вот что с людьми делают деньги, даже если нет возможности ими воспользоваться. Не вспыхивайте, я в курсе вашей истории с наследством и похищением ребенка.

— Спасением, а не похищением.

— Его не спасти, Эль.

— Элина, — пресекла я фамильярность.

— Мишель, — предложил этот странный тип, и я пожала плечами. Совершенно без разницы, как он меня называет.

— Что значит не спасти? — я невольно бросила взгляд на планшет. Димка под руку с гувернером шли к небольшой карусели для малышей. Скорость у таких совсем небольшая, крепления прочные, а пластмассовые фигурки не имеют ни одного острого угла, чтобы малыши не поранились.

— Поговорим откровенно, Мишель, — предложил Артур и откинул челку. Я поняла, что этот жест начинает меня подбешивать, и отвела взгляд. — Сначала я думал, что проблема в вас. В этом и была моя ошибка. Но, изучив компьютерные выкладки, понял, что проблема не в вас, а в этом ребенке и в том, что вы решили заменить ему мать…

Я решительно встала.

— Простите, не желаю вас слушать. Вы не имеете никакого права соваться в нашу жизнь.

— Сядьте. Если вы хотите действительно спасти вашего племянника и даже вылечить, вам придется меня выслушать.

Я села и молча воззрилась на него. Все равно делать пока нечего, а от меня не убудет.

— Любой ваш шаг за пределы этого здания приведет к тому, что вы попадете в лапы полиции или к покровителям вашей сестры, что в данном случае одно и то же. Вас либо убьют, либо упекут за решетку за похищение ребенка и документов. Но еще хуже, что ваш племянник останется абсолютно беззащитным. Органы опеки отправят его в приют, потому что ваша бабушка покажет себя абсолютно неадекватной, кроме того, это больной человек, неспособный обеспечить полноценный уход маленькому инвалиду. Из приюта Дмитрий будет похищен, и больше его никто никогда не увидит. Это почти стопроцентно реальное будущее.

— Я уеду, нас никто не найдет.

— Далеко ли вы, находясь в розыске, уедете с больным ребенком? — ехидно спросил эйчар.

Я опустила голову в ладони, сжав виски. Почувствовала, как быстро пульсируют жилки, рождая волны мигрени… Этот странный тип с пестрыми глазами прав, жестоко и безнадежно прав. Мне не сбежать с Димкой, если меня объявили в розыск. И денег банк завтра не выдаст, зато передаст сведения обо мне, и сюда нагрянут с обыском.

— Если нас разыскивают, то найдут везде, — прошептала я.

— Здесь не найдут, уверяю. Здесь вы абсолютно защищены.

— Но не можем же мы сидеть здесь всю жизнь, пользуясь гостеприимством вашего управляющего! Даже если не получится с операцией, Диму надо показывать врачу, лечить, водить на массаж, обучать...

— Об операции забудьте. Если бы детский церебральный паралич можно было оперировать, тысячи детей обрели бы нормальную жизнь. Вас ввели в заблуждение недобросовестные люди.

— Нам сказали, что это псевдо-паралич, он излечим…

— Вы разумный человек, Мишель. Вы поверили, потому что очень хотели верить. Но мы проверили факты. Вы вышли на доктора О’Шанн в крохотном городке Чисон, верно? Вот и второе разочарование в вас. Если бы вы не так сильно жаждали вылечить племянника, то сопоставили бы революцию в лечении ДЦП и известность клиники. Такой нейрохирург приобрел бы мировую известность, не так ли?

Мои щеки обдало таким жаром, что я приложила прохладную бутылку минералки. А ведь этот беспощадный изувер снова прав!

— Мы проверили информацию по нашим каналам. Все якобы успешные операции, разрекламированные его клиникой — блеф. Даже если мы поможем вам получить визу и выехать в Чисон, закончится тем, что у вас выгребут все деньги до цента, а Дима умрет под ножом или превратится в овощ. И вас больше никто никогда не увидит.

— Вы так уверены в том, что все ваши прогнозы неблагоприятны!

— Это не прогнозы, Мишель. Это уже осуществившиеся вероятности мультивселенной, где ни вас, ни вашего племянника уже нет в живых. То, что вы здесь, в этом тоннеле вероятности, сидите живая и невредимая, пьете минералку и наслаждаетесь беседой со мной — целиком и полностью заслуга нашего управляющего.

Да сколько можно с этими вероятностями! Который раз слышу, и никто ничего не объясняет!

— Я ему, конечно, безмерно признательна, — начала я благодарственный спич, — но я заплачу за помощь и укрытие…

— Чем? Что вы можете дать человеку, у которого всё есть?

— Всё? — глупо переспросила я.

— Ну… я имею в виду не только движимое и недвижимое имущество и деньги, но и такие плохо поддающиеся переводу в твердую валюту вещи как власть и могущество. Микаэль нуждается только в сильном якоре.

— В чем? Он что… пароход?

— Можно сказать, ледокол, — рассмеялся белобрысый и снова откинул челку со лба.

Я не выдержала, вытащила из сумочки черную заколку и протянула мужчине:

— Держите. Это помогает пить чай не только без сахара, но и без волос.

— А причем тут сахар? — удивленно глянул на меня пестроглазый собеседник.

— А причем тут якорь?

— Забудьте, — отмахнулся Артур и, взяв у меня заколку, покрутил в пальцах. Пробубнил себе под нос: — Черно-белая. Полосатая. Металл и пластик. Как жаль, что мы с Миком сегодня забыли обменяться паролями дня! Я бы его снова сделал!

15

Нападавших было как минимум двое, один отвлекал гувернера, второй прижал к лицу ребенка тряпку с хлороформом. К счастью, руки у Димы очень сильные, он сумел задержать дыхание, оттолкнуть руку с тряпкой и вдохнул не так много яда, хотя сознание мальчика и помутилось. И еще бандиты не рассчитали, что гувернер окажется бывшим десантником, уложит атаковавшего его отморозка за несколько секунд и примется за второго. Бока Палычу все-таки помяли, но он отмахнулся от медпомощи, мол, на нем все без химии быстрее заживает, чем с химией.

Димка проснулся через четверть часа, когда ему уже вкололи лекарства, закутали в одеяло и перенесли из медпункта в наш номер, назначив постельный режим. Испугаться он не успел, теперь уже всё было позади, а потому он расспрашивал у Палыча подробности драки и в восторге блестел глазами: как же, такое приключение, его уже дважды пытались похитить за сутки!

Ему забавно, а я от страха едва не поседела! А ведь Михаил обещал, что здесь нас никто не достанет! Но где найти надежное укрытие? И самое печальное: без чужой помощи нам все равно не обойтись.

Все эти мысли не давали мне покоя.

В пять за мной зашла Марго, дабы сопроводить к управляющему. Роковая красавица с ресепшена сегодня была одета неформально, в кожаный корсет с декольте до пупка и обтягивающие кожаные штаны с заклепками и ремешками. “Видимо, готовится к ночным ролевым играм”, — с усмешкой подумала я. К ее поясу была прицеплена плетка, а на плече синела татушка в виде корпоративной эмблемы, как на моей блузке.

Марго одарила мою слегка помятую одежду ответным насмешливым взглядом и растянула губы в улыбке:

— Не умеешь пользоваться утюгом, деревня? И не рано ли тебе нашу эмблему носить?

Я пожала плечами. Не собираюсь отвечать на провокацию.

Уходить не хотелось. Я понимала, что надо. У кого я еще могу просить защиты? Но до дрожи в коленях боялась, что на Диму опять нападут, а меня не будет рядом и его не спасут!

— Вы идите, Эля, идите, — помахал мне Палыч своим планшетом. — У нас тут есть чем заняться. Мы с юным джентльменом закажем ужин в номер, поиграем в морской бой и почитаем. Ступайте, номер под усиленной охраной. А ежели задержитесь, так я Диму уложу, не беспокойтесь.

Скрепя сердце я пошла за Марго, стараясь на этот раз запомнить каждый поворот коридора и спуск или подъем по лестницам. Но сбилась через десять минут и совершенно непонятно как очутилась перед знакомой резной дверью с табличкой из желтого металла.

Марго вместо того, чтобы постучать и войти, цепкими пальцами взялась за мое плечо и развернула к себе. Ее черные глаза лихорадочно блестели.

— Слушай и запоминай, Элина. Ты мне очень не нравишься. Я терпеть не могу никчемных девиц, которые создают проблемы, прикидываются ветошью и позволяют вытирать об себя ноги, как ты позволяла своей сестре вместо того, чтобы раз и навсегда поставить ее на место. Да-да, я изучила твое личное дело, более того, я изучила твою жизнь и знаю о тебе даже больше, чем даже ты сама. Так вот. Так получилось, что Мик ищет якорь, а ты, как ни странно, подходишь. Без якоря он каждый раз рискует, когда… неважно пока. Короче, он рискует жизнью. Если ты поможешь Мику, то я перешагну через неприязнь и буду помогать тебе. Если откажешься, то очень сильно пожалеешь, я…

Дверь внезапно распахнулась сама, из глубины кабинета раздался очень злой голос управляющего:

— Марго, свободна. Элина, войдите.

Я посмотрела на побледневшую девицу и от души ей посочувствовала. Всегда плохо относилась к служебным романам, особенно, когда любовь секретарш безответна, и они становятся мегерами и кидаются на всё живое, а боссы делают вид, что не замечают их влюбленных глаз. Или, что еще хуже, замечают и пользуются.

Я кивнула секретарше, показав, что приняла к сведению ее пылкую речь, и переступила порог кабинета.

(16.1)

За час до визита Мишель

Над рабочим столом Микаэля в голубой электрической сетке клубился туман, дергался и расползался клочками. Сетка вырастала как гриб из столешницы и походила на огромную ажурную вазу для фруктов.

Микаэль, прищурившись, всматривался в клубы мглы, пронзаемой молниями. По его виску стекала струйка пота, пальцы вытянутой руки слегка подрагивали, но туман поглощал вспышку за вспышкой и не желал ни исчезать, ни принимать форму. Он рвался за пределы “вазы” просачивался в прорехи молний клочками, пожирал их и разрастался. Он вел себя словно живое жадное существо, вырывающееся из клетки не жалея сил.

Распахнулась дверь кабинета, и иллюзорное видение над столом мгновенно схлопнулось. Или просто стало невидимым.

— Я твой помощник! Я твой заместитель! А ты от меня скрываешь! — ворвался Артур. Он явился к Мику, как только разобрался с нападением и охраной, не выполнившей свою функцию, и теперь отводил душу.

— Что я от тебя скрываю? — Мик положил напряженные руки на подлокотники и воззрился на кипевшего от негодования друга. Нахмурился: что-то было не так с его внешностью.

— Ты спустил на нее свою ищейку Марго и не поставил меня в известность о результатах поиска, — уже тише пояснил блондин, рухнул на стул, проигнорировав кресло, и Мик понял, что не так: длинная белая челка Артура была шаловливо забрана дамской заколкой. — Кроме того, ты скрыл от меня, что на самом деле проблема не в Мишель, а в ее племяннике. Так вот, я хочу знать, что такого в этом мальчике? Ты же наверняка знаешь, раз нырял в потоки и решил помочь ценой… скажем так, своего желания?

Не успел Микаэль отреагировать, Артур потянулся и ловко вытащил из стопки, сложенной на краю стола, черную папку со сведениями о Мишель и ее семье, раскрыл и присвистнул:

— Вот вам и бледная немочь! Какая красотка! Этого фото не было в ее резюме. Марго добыла? Из школьного альбома утащила? Вот! А ты от меня скрыл! — он ввинтил в начальника укоряющий взгляд и только тогда заметил испарину на его лбу. — А что это с тобой? Где это ты перетрудился? Опять нырял?

16

Я не вошла — влетела. И без того была на нервах из-за страха за Диму, а тут еще эта сумасшедшая влюбленная ведьма добавила раздражения. Самое обидное, что она права. Я действительно всю жизнь старалась сбежать от проблем Лары, если не считать младших классов. В старших я уже делала вид, что мы не родственники. Но я же ей не мать!

Марго всего парой слов умудрилась пребольно потоптаться на любимой мозоли. Так что на злого управляющего я глянула не менее сердито и первым делом спросила:

— А есть у вас совсем безопасное место, где на нас с Димой не будут нападать ни бандиты, ни ваши секретарши? Здравствуйте.

Жесткое лицо дрогнуло и расслабилось, мужчина перестал играть желваками, даже слегка улыбнулся. Но в лучших традициях управленцев отмел от себя ответственность:

— Всё зависит от вас, Мишель Андреевна. Здравствуйте. Присаживайтесь, поговорим.

— А Дима там…

— Под усиленной охраной, — уверил Михаил. И, пока я шла через кабинет и усаживалась в кресло, пояснил: — Все входы на всех уровнях сейчас под наблюдением. Леонид Павлович при малейшей угрозе подаст сигнал, напротив вашего номера дежурит группа охранников. Мы не стали размещать в вашем номере посторонних, ребенку нужен покой. Вы знаете, кто отец Димы?

— Нет. Лара и сама не знает. Не знала, — поправилась я. Когда дело касается сестры, ни в чем нельзя быть уверенной. — Могу я спросить?

— Вы сюда для этого и пришли, спрашивайте.

— Что это за место? Почему снаружи ваш офис выглядит небольшим двухэтажным зданием, а на самом деле он размером с крупный аэровокзал? Можем ли мы с племянником быть тут действительно в безопасности? Почему все молчать о стоимости нашего здесь проживания? Что означают уровни вероятностей, о которых тут все твердят? Поймите меня правильно, я очень благодарна вам за помощь, но мне нужны объяснения, извините.

Михаил поднял раскрытую ладонь:

— Стоп-стоп, Эли. Давайте по порядку.

Опять фамильярничает! Но я проглотила возражения. Да пусть обращается по какому хочет имени, лишь бы помог!

— Начнем с главного. С уровней вероятностей, тогда вы поймете остальное. Вы изучали в школе теорию вероятностей? Квантовую неопределенность? Теорию Мультивселенной?

Я отрицательно помотала головой. Да он издевается? В гарнизонных школах, где даже физику некому было преподавать! Управляющий разочарованно вздохнул:

— Тогда, может быть, вы любите фантастику? Фэнтези, в конце концов? Фантасты как раз черпают идеи в вероятностных потоках и исследуют степень возможности, что какое-то событие произойдет. Именно потому ими предсказано так много открытий.

— Извините, не увлекаюсь. Никогда не считала всякие выдумки литературой.

— Вы правы, это не литература. Это прогнозирование и моделирование, опирающееся на коллективное бессознательное. То есть, явление иного рода и порядка. Но мы отвлеклись. Смотрите, к каждому событию ведет множество предпосылок или условий. Не будь их, событие невозможно. К вашему рождению привела встреча вашего отца и матери. К нашему сегодняшнему разговору привело не только ваше и мое рождение, но и ряд других событий. Но события могли сложиться так, что вы бы не родились, мы бы не встретились, и тогда наш разговор был бы невозможен.

Он вытянул руку над каменной столешницей, и из глубины чароита к его ладоням протянулись серебристые светящиеся нити. Красиво. Волшебно. Я как завороженная смотрела на это диво, и не могла понять, где установлен проектор. Михаил сделал какое-то движение, и нити собрались в плотный пучок у его ладони. Он резко убрал руку, конструкция, похожая на конус с утолщением на конце, осталась парить над столом. И тогда я заметила, что от вершины пирамиды расходится еще один пучок тонких паутинок, едва-едва заметных. Теперь это походило на песочные часы.

— Вот это грубая проекция вероятностей, — Михаил показал на бледные нити, выходящие из вершины пирамиды. — В зависимости от результата нашей встречи, события из потенциальных станут реальными. Но и нереализованные в нашей реальности события осуществятся, только не в нашей, а в альтернативной вселенной. Они будут так же реальны для своего уровня вероятности. Все эти реальности, включая нашу, в которой мы разговариваем, и альтернативную, в которой наш разговор не состоялся, и составляют Мультивселенную.

Он снова что-то сделал, и фигура, напоминавшая песочные часы, уменьшилась до светлячка, а нити, тянувшиеся от нее соединились с нитями от других похожих конструкций, и все это стало напоминать срез многократно увеличенной структуры нейронов головного мозга.
Михаил, проведя ладонями над столешницей, развел руки в стороны, и “срез” стал усложняться, наслаиваться, расти вверх. А потом брызнул в стороны звездами, и я оказалась внутри Космоса. Вокруг клубились туманности, рождались и умирали звезды, проплывали галактики, звездные системы, планеты...

Одна из них, голубая, становилась все крупнее и крупнее, пока не заслонила все небо. Я падала! Меня охватил чудовищный холод, а потом адский жар, жуткий ветер сдирал кожу с костей и не давал дышать. Я пробила слой облаков и неслась навстречу земле, а внизу стремительно вырастал каменный муравейник города. Пики высоток расступились в последний момент, открыв щетку осеннего парка. В лицо хлестнули голые ветки деревьев, я пробила ногами крышу маленького здания и рухнула в мягкое кожаное кресло. Голова кружилась. Или кресло. Или мир...

— Вам плохо? — склонилось ко мне лицо молодого мужчины с шоколадными волосами и бледной кожей. В янтарных глазах плескалось пламя.

— Да, — прохрипела я, чувствуя, что сейчас меня вырвет прямо на этого холеного красавца с королевской статью и властностью во взоре. — Воды!

17

— Можете не сомневаться, господин управляющий, мое желание сильное и искреннее. Я хочу, чтобы Ди…

— Подождите! — предупреждающе вскинул ладонь Михаил. — Не торопитесь. Вам надо очень хорошо подумать, чего же вы хотите на самом деле. Очень хорошо. У вас есть еще сутки, прежде чем ситуация станет необратимой. Кроме того, есть два способа получить желаемое…

— Артур мне говорил, да, — кивнула я. — Я могу сделать вам заявку как клиент или устроиться на работу в вашу корпорацию и получить исполнение одного желания бесплатно.

Мужчина взял уже знакомую мне черную папку, задумчиво провел пальцем по корешку, а у меня возникло иррациональное ощущение, что его рука коснулась моей спины и провела по позвоночнику, породив табун зябких мурашек. Я повела плечами, сбрасывая сковавшее спину напряжение. Михаил приподнял в улыбке уголки губ, словно каким-то образом ему передались мои ощущения и весьма его позабавили!

— Артур как всегда умолчал о некоторых важных нюансах, — его улыбка перетекла в усмешку. — В мире нет ничего бесплатного, леди Элина, особенно, в нашей работе.

Ну конечно. Раскатала мышь губу на бесплатный сыр!

— О каких нюансах?

— Я расскажу вам о самом распространенном способе исполнения желания. Практически любого. Предположим, клиент больше всего в жизни желает получить тонну золота. Мы подбираем для него такую альтернативную реальность, где он работает старателем и намывает золото в холодных реках Клондайка. Изо дня в день, пока у него не накопится тонны благородного металла. А она копится медленно, потому что в этой жизни клиент хочет есть и пить, хочет спать в тепле и с женщиной, желательно, не безобразной. А женщины тоже очень любят золото. Он становится рабом своего желания, Эми.

— А если он не успеет намыть столько золота?

— Если не хватит одной жизни в одной реальности, клиент будет проживать жизнь за жизнью, пока не получит то, чего так жаждала его душа. Как правило, клиент уже на первом уровне вероятности понимает, что его жажда золота не столь велика. Но уже ничего не изменить.

Я сглотнула комок в горле.

— Получается, вы обманываете клиентов?

— Никакого обмана. Во-первых, свою тонну золота клиент получает всегда, а условия исполнения желаний не входят в договор. Во-вторых, мы даем больше. Мы даем клиенту понимание, что на самом деле это было не его заветное желание, ради которого можно прожить и десять никчемных жизней, мучаясь от холода, голода и цинги. Мы даем понимание ошибки и возможность ее отменить. Аванс, в этом случае не возвращается. Зато когда желание истинно и сформулировано правильно, то запутанный лес вероятностей вытягивается в одну стрелу, и всё происходит стремительно.

— А если клиент больше всего на свете хочет спасти чью-то жизнь? — Прижав руки к сердцу, я подалась вперед, чтобы ни слова не пропустить.

Михаил как назло сделал паузу, отпил глоток виски, — причем, лед в стакане до сих пор не растаял! — и снова на его губах появилась не улыбка, нет, слабая тень улыбки. Мне захотелось его потрясти как яблоньку, чтобы поскорее узнать, как спасти Диму. Ну что он тянет с ответом?!

Но когда он ответил, мне показалось, что я ослышалась:

— Такие заказы мы не берем.

— Как это? Почему?!

— Потому что это нарушает равновесие. Спасти чужую жизнь клиент может только ценой собственной, а отнимать жизнь клиента мы не можем, это поставит под угрозу весь смысл нашей корпорации. Мы не поощряем самоубийственных желаний.

— Подождите-подождите-подождите! Это если клиент платит. А если работник корпорации, чье желание может быть исполнено бесплатно? Артур говорил! Тогда ведь не надо платить своей жизнью? Иначе это какой-то одноразовый работник...

— Эли, вы действительно хотите это знать?

— Да! — мой мозг просто вскипел от напряжения. Нужно срочно что-то придумать, срочно! Я взяла себя в руки и деловито сообщила: — Я вчера приходила устраиваться к вам на работу секретарем-координатором. Так вот, я все еще хочу у вас работать, даже больше прежнего! Но вы можете мне как бы авансом исполнить желание?

Михаил поморщился и помассировал виски. Может, ему голову помассировать? Я умею! Я курсы массажисток закончила, чтобы подрабатывать после учебы и на каникулах! Так. Спокойствие. У меня есть цель. Я должна ее достичь, хоть весь лес вероятностей придется вырубить и сложить из него стрелу. И она должна попасть в яблочко!

— Артур прав, — нехотя выдавил управляющий. — Если мы примем вас в корпорацию, вам не придется платить своей жизнью за спасение чужой. Но тогда для сохранения равновесия вам все-таки придется пожертвовать своей жизнью формально и остаться у нас работать. Навсегда, во всех вероятностях… — он сделал паузу и тихо добавил: — Как я.

И тут до меня дошло и стукнуло по темечку.

— Что-о-о? Это же рабство! — я вскочила, бросилась к двери, но на полпути вспомнила о том, что вчера это уже было. Вот почти так же! И о своей цели, только что провозглашенной, вспомнила. Хороша стрела, если ее можно так легко сбить с пути. — Вы ведь шутите, да? Очень плохая шутка!

— Никаких шуток, Эли.

Онемев, я пыталась найти хотя бы тень улыбки на его сумрачном лице и пыталась вдохнуть ставший твердым воздух.

Навсегда. Как он. Как он?! Он тоже раб лампы, то есть, Колеса? Получается, он спас чью-то жизнь? Чью же? Нет-нет, мне не интересно. Не хочу знать. Самое кошмарное — он не шутит!

— Нет. Это немыслимо!

— Мыслимо. Вы просто не умеете мыслить правильно, — мягко сказал он. — У вас нет другого способа спасти себя и мальчика. Только один мизерный шанс, и то его очень нелегко воплотить в реальность.

— Почему я должна вам верить, что больше нет шансов? Вы мне совсем задурили голову! Вы и ваш анимешный эйчар!

Он посмотрел мне в глаза длинным нечитаемым взглядом. Змеиным. Холодным. Внезапно стало страшно. Так страшно, как еще никогда не было.

— Давайте проведем эксперимент, Эли. Если не получится, то я помогу вам найти укрытие, но не более того. Если получится, я смогу убедиться, что ваши таланты действительно будут полезны нашей корпорации. А вы убедитесь, что я еще пощадил вас, говоря о шансах. Подойдите. Я покажу вам то, что должно было произойти вчера, но не случилось, а стало альтернативной реальностью.

18

Что за странный вопрос! Но я его давно обдумала и даже обсудила с самой близкой подругой Ксю. Конечно, могу и готова отвечать за свои решения. Иначе надо признать, что никто из взрослых не может и не имеет права совершать выбор за детей. Особенно, когда дело касается их здоровья.

— Да, — просто сказала я, ничего не объясняя. — Но у меня тоже есть вопрос. Я не подвергаю сомнению, что все увиденное мной — правда. В альтернативной реальности или где-то еще. Но скажите, почему там у меня были некоторые вещи, которых не было здесь, в моей реальности?

— Вы их запомнили? Отлично! — обрадовался управляющий. — Это очень важно. Запишите все расхождения, которые вы успели заметить и запомнить. По этим нюансам мы вычислим примерную дату разветвления и сможем более точно нырнуть в узловой момент.

Еще раз? Я больше не выдержу! Видимо, кровь отлила от лица и я побледнела так сильно, что Михаил погасил экран и закрыл адскую машину.

— Мы это сделаем без вас, Элина. Чем глубже нырять в прошлое или будущее, или чем дальше заплывать в параллели, тем опаснее. Вы не обучены, да и вам не надо. Координатор вероятностей — это высшее искусство управления реальностями. Есть еще корректор, или дайвер, который ныряет в море вероятностей и занимается одной из них. Но все они не могут работать без якоря, который остается на базе и держит дайвера, чтобы он не утонул. Такие сотрудники очень ценны для нас, ими мы не можем рисковать, отправляя на глубину. До завтра, Эли, вас проводят, — он нажал на пульт, вмонтированный в торец столешницы и видимый только со стороны хозяина кабинета. — Охрана, проводите нашу гостью.

В глубокой задумчивости я направилась к распахнувшейся двери, на пороге которой появился шкафоподобный охранник. Второй маячил за его спиной. Это больше походило на конвой, но я даже не пискнула. Не в моем положении.

Даже в страшном сне мне не могло присниться, насколько изменится моя жизнь за последние сутки. Но я даже не предполагала, насколько она изменится завтра.

* * *

Микаэль шумно выдохнул, проводив взглядом девушку. Она выглядела слишком бледно даже для выбранного ею образа. Как бы в обморок не свалилась. Впрочем, раз до сих пор не свалилась, нервы у нее крепкие. Но он на всякий случай набрал личный номер ее горничной и попросил подготовить успокоительный чай для гостьи. Потом он вынул из папки фотографию девушки. Не ту, которую она прислала с резюме, а ту, которую добыла Марго, собиравшая по его заданию любые сведения о жизни Мишель.

Микаэль улыбнулся задумчивым синим глазам юной красавицы и, положив фото во внутренний карман пиджака, тихо сказал:

— Мы еще вернем тебе саму тебя, Эли.

* * *

Димка сладко спал, когда я вернулась. Гувернер Палыч читал что-то на планшете. Перед ним дымилось две чайные чашки. Одну он придвинул ко мне:

— Добрый вечер, Элина. Меня предупредили, что вы вот-вот вернетесь, и Зоя принесла чай. Я позволил себе налить, чтобы чуть остыл.

— Спасибо, Леонид Павлович, — поблагодарила я, вымыла руки и села за стол. — Как Дима?

— Без последствий, слава звездам. Никаких симптомов отравления не осталось. Мне было с ним интересно. Очень вежливый, смышленый и жизнерадостный мальчик. Позвольте поинтересоваться, как прошло собеседование?

— Дали сутки подумать. Наверное, сами в задумчивости, брать меня или нет, — улыбнулась я.

— Тогда не буду вам мешать. Позвольте откланяться. Врач велел Диме избегать приключений еще денечек, но допустил умеренные физические и умственные нагрузки. Я приду позаниматься.

Мы договорились о занятиях с десяти до двенадцати, и наш спаситель ушел.

Я допила мятный чай, поправила на племяннике сползшее одеяло и села рядом, вороша золотые локоны нашего ангелочка. Невозможно даже думать о том, что в других реальностях его уже не существует. Как и меня. Это абсолютно не укладывается в голове. И этого не должно случиться здесь.

И мое желание, чтобы Димка стал здоровым и мог бегать… Оно недостаточное по сравнению с самой его жизнью. В конце концов, английский астрофизик Стивен Хокинг, даже будучи парализованным и прикованным к инвалидному креслу, сумел прожить великую жизнь и сделал очень много для науки и человечества. Правда, он далеко не с рождения и постепенно лишался подвижности, и это еще страшнее. Но разве не был он счастлив? Хотя бы изредка? Ведь счастье, как соль, необходимо, чтобы жизнь не была пресной, но когда его очень много — это уже состояние идиота.

Пожалуй, мое желание, чтобы наш ангелочек был счастлив, тоже неправильное. “Колесо желаний” исполняет их с подвохом, как тонко предупредил Михаил, рассказав притчу о тонне золота. Я не хочу, чтобы Димка стал счастливым дурачком.

Как же сложно правильно сформулировать желание!

Я уснула почти под утро.

А проснувшись, уже четко знала, что я хочу и как это сформулировать. И, как это ни странно, это было не желание спасти Димину или даже свою жизнь. Оставалось только одно сомнение: проглотит ли “Колесо желаний” такое? И что возьмет с меня в оплату?