Строго 18+

1

Солнце начинает всходить, обнажая картину угасающего ночного пиршества. Разбросанные мокрые полотенца, пустые бутылки Моет, россыпи конфетти, покачивающиеся на поверхности бассейна, изуродованный торт с надписью «С днем рождения, любимый!», который я заказала Косте в качестве подарка и который не прожил и минуты, будучи опрокинутым на пол кем-то из гостей.

Слава богу, все закончилось, и мы можем наконец пойти спать. Не знаю, откуда у Кости в его тридцать пять находится столько энергии на вечеринки до рассвета. Я на десять лет его младше, но была готова уйти спать уже в полночь.

— У-уф, знатно погудели, — Костя появляется в панорамных дверях дома с откупоренной бутылкой шампанского в руках. Рубашка выправлена из брюк и расстегнута на три пуговицы, глаза от недосыпа и возлияний налились кровью.

Я улыбаюсь, даже несмотря на то, что не слишком люблю видеть его пьяным – наверное, как и все люди, чьи родители были алкоголиками.

— Еще раз с днем рождения! Да, пошумели от души.

— Иди сюда, киса, — Опустившись на шезлонг, Костя похлопывает рядом с собой и брезгливо отпинывает окурок, валяющийся под ногами. – Бля-я-я, какой срач.

— Вызовем клининг, когда проснемся, — успокаивающе говорю я, садясь рядом. — У тебя же никаких планов на сегодня нет?

Я шутливо морщусь, когда его ладонь моментально ныряет мне между ног.

— В планах тебя трахать, — горячее дыхание с запахом алкоголя волной прокатывается по моей шее и переходит в жадный поцелуй. — Тебе идет это платье… Ноги от ушей…. Охуенные сиськи… Красивая жопа…

— Это все твое, — шепотом отвечаю я, моментально заражаясь Костиным напором. Раздвинув ноги, подаюсь промежностью к его ладони, и с наслаждением жмурюсь, когда Костя оттягивает лиф платья и требовательно крутит сосок.

Мы вместе, с тех пор как мне исполнилось девятнадцать, а это уже шесть лет. За это время между нами были и ссоры, и даже одно расставание длиной в месяц, но то, что нас по-прежнему так безудержно влечет друг к другу – лучшее доказательство прочности нашего союза.

— Может быть лучше пойдем в спальню? – хрипло смеюсь я, когда пальцы Кости оказываются внутри меня и двигаются с влажным хлюпаньем. – Вдруг кто-то из гостей все еще бродит по дому?

— Пусть смотрят и дрочат, — отмахивается он, почти раздраженно задирая подол. – Сними эту херню. Хочу видеть тебя голой.

— Эта херня дорого тебе обошлась, — напоминаю я.

— Да и по хуй, — в помутневших глазах горит непреклонность. – Снимай и покрути передо мной задницей. Так чтобы булки тряслись. Меня это пиздец как заводит.

Я замираю в нерешительности. Уже слишком светло, а в доме действительно кто-то может быть.

— Давай, Ди.. – голос Кости становится сипло-завораживающим. – У меня все еще день рождения.

Аргумент работает безотказно. Каждый год я стараюсь сделать этот день для Кости особенным: сочиняю поздравления, делаю массаж головы, который он обожает, наряжаюсь так, как он любит и в сексе позволяю больше, чем обычно. В пределах, разумного, конечно.

Шутливо покачав головой, я встаю и стягиваю платье через голову, оставаясь в одних полупрозрачных трусах. Лифчик мой праздничный наряд не предусматривал.

— Повернись, сучка, — хрипло требует Костя, окатывая меня фанатичным взглядом снизу вверх. – Да вот так… Ладони положи на задницу и сожми.

Я делаю как он просит, медленно перемещаясь по кругу, как пирожное в витрине. Костя любит мое тело и любит на меня смотреть - так почему мне должно быть неловко?

— Теперь сними трусы. – Позади слышится чирканье молнии, шумный, полный похоти вдох. Еще не оборачиваясь, я знаю, какую картину увижу

Белье стоимостью в месячную зарплату нашей домработницы бесшумно падает на плитку.

— Булки сильнее раздвинь, - продолжает требовательно наставлять Костя. – Покажи мне свою дырочку.

Превозмогая стыдливость, я удовлетворяю и эту просьбу и вскрикиваю от неожиданности. Обхватив мои бедра, он резко притягивает меня к себе и проводит языком между ягодиц.

— Кость, пошли в спальню, а? — зажмурившись от возбуждения и прилива стыдливости, лепечу я.

— Пошли, — звонко хлопнув по бедру, Костя подталкивает меня к раздвижным стеклянным дверям. – Яйца, пиздец, звенят.

Смеясь и целуясь как подростки, мы пересекаем периметр гостиной и вваливаемся в спальню. Свободной рукой Костя одергивает штору – он не любит заниматься сексом в темноте, другой – толкает меня на кровать.

— Дверь закрыть не хочешь? – напоминаю я.

— Хочу твою киску, — избавившись от брюк, Костя требовательно разводит ладонями мои ноги и жадно припадает губами к клитору.

Изогнувшись дугой, я вскрикиваю от интенсивности ощущений. Слишком грубо и настойчиво орудует его язык.

В сексе для Кости существует мало запретов. За шесть лет рядом с ним я прилично раскрепостилась, но порой смущаюсь все равно.

— Пой: с днем рождения! – потеревшись подбородком об половые губы, требует он.

— С ума сошел, — выдыхаю я.

— Ни хера не сошел. Я трахаю тебя языком – ты поешь «с днем рождения». Это твой подарок.

Накрыв глаза ладонями, я беззвучно смеюсь. Ну что за сумасшедший?

— Пой, шлюшка, — его пальцы с силой вдавливаются мне в бедра. — Пой, пока я тебя лижу.

— С днем рождения тебя… — сиплю я, зажмурившись оттого, как глубоко его язык оказывается внутри меня. Пальцы комкают простыню, ноги трясутся.

— Еще давай… — Костя сплевывает мне на клитор и тут же слизывает собственную слюну.

— С днем рождения тебя… — давясь собственным голосом, продолжаю хрипеть я. – С днем рождения…

— Умница… Иди сюда. – Резко выпрямившись, Костя падает на спину и тянет меня к себе. – Садись сверху и скачи.

1.1

Мои ноги все еще дрожат от приближавшегося оргазма, когда я упираюсь ладонями ему в плечи и медленно опускаюсь на стоящий колом член. Сегодня его день рождения, поэтому собственное удовольствие можно отодвинуть на задний план.

Встретив его мерцающий чернотой взгляд, беззвучно выговариваю «люблю тебя», вытягиваюсь вверх и резко опускаюсь.

— Давай-давай, скачи. – Ладони Кости прижимаются к моим соскам и с силой их сдавливают. – Блядь, какая ты сочная… Сильнее скачи… Чтобы сиськи подпрыгивали. Вот так… Нравится мой хер? Нравится, конечно… Течешь как последняя блядь… Шлюха…

Я закрываю глаза, сосредотачиваясь на ощущениях в теле. Как туго ходит внутри меня член Кости, выбивая искры удовольствия, как ток разбегается от сосков по груди и животу, приближая меня к пиковой точке.

— Замри, — вдруг заговорщицки произносит он, зафиксировав ладонью мои ягодицы.

Застыв, я разочарованно открываю глаза: оргазм был слишком близко.

— Тс-с, тс-с, расслабляйся, — тихо, почти ласково произносит он, поймав мой непонимающий взгляд.

— В каком… — я обрываюсь, потому что вдруг понимаю: что-то не так.

Воздух в спальне изменился, из расслабленно интимного став некомфортным, как и моя собственная нагота.

Обернувшись, я немею от шока. Прямо за мной находится еще один человек. Мужчина. Темноволосый, восточной внешности. Я видела его среди гостей. Оперевшись коленом об изножье кровати, он стоит абсолютно голый и водит ладонью по эрегированному члену.

— Это Бурак, киса. Помнишь его? – Голос Кости продирается сквозь оковы моего шока.

— Какого черта он здесь делает? – лепечу я, беспомощно впиваясь в него глазами.

— Пусть это будет заключительная часть твоего подарка. – Блаженно улыбнувшись, Костя толкается внутрь меня. – Ты ему очень понравилась.

— Отпусти, — я дергаюсь с намерением вырваться, но в это же мгновение горячее потное тело припечатывает меня сзади.

— Тс-с-с, моя киса… — успокаивающе пропевает Костя, раздвигая ладонями мои ягодицы. – Я же рядом. Ничего плохого не случится.

— Скажи ему убраться, — гневно и одновременно испуганно рявкаю я.

— Ты же как-то сказала, что против третьей в постели. Я тебя послушал. – Приподнявшись, Костя выглядывает из-за моего плеча. — Бурак, там где-то смазка валяется. Будь осторожнее с ее попкой. Порвешь – я тебе лично башку оторву.

— Костя… — в отчаянии шепчу я, до конца не веря, что это происходит. – Я не хочу… Я против.

— Всего один раз… — притянув меня к себе, он жадно впивается в меня губами. – Неужели не хочешь попробовать сразу в обе дырочки. Тебе стопудово понравится…

От ощущения холодной, растекающейся по анусу влаги, я сдавленно охаю. Происходящее кажется бредом, в котором я по ошибке застряла. Я чувствую себя растерянной и обезоруженной. Костя, которого я любила и доверяла, просит меня впустить в себя незнакомого мне мужчину. Потому что ему так хочется. Потому что у него день рождения. Потому что это по какой-то причине его возбуждает? Или потому что он меня разлюбил?

Холодная липкость сменяется тугим болезненным давлением. Чужой и явно не маленький член пытается протолкнуться внутрь меня.

Задергавшись, я скулю от унижения и боли.

— Тихо, тихо, моя кисонька, — продолжает нашептывать Костя. — Бурак, брат, ты как там? Как тебе попка? Узенькая, да?

В ответ раздается протяжный грубый мужской стон, и в ту же секунду меня парализует вспышкой боли. Турок входит резко и глубоко.

Взвизгнув, я впиваюсь ногтями в плечи Кости.

— Тс-с-с, моя маленькая… Пошел процесс, — удовлетворенно бормочет он. – Расслабь попку, Ди. Не в первый раз же… Кончишь в два раза сильнее.

Я задушенно мычу, когда два мужских тела начинают попеременно толкаться в меня, подкидывая словно плюшевую игрушку. Бурак, не стесняясь, протяжно стонет и хрипит, пока его мошонка звонко бьется о мою кожу.

— Моя сученька…. – приговаривает Костя, продолжая удерживать мои ягодицы раздвинутыми. — Такая горячая… Не ври, что тебе не нравится… вон ты как хлюпаешь…

Он ловит губами сосок, щелкает по нему языком, с силой тянет. Я закрываю глаза, чтобы его не видеть. Хочется ничего не чувствовать тоже, но это невозможно… Слишком много ощущений раздирают меня на части. Возбуждение тоже имеется среди них, но помимо него присутствует еще унижение, боль и паника.

— Как бы я хотел посмотреть на тебя оттуда, — шепчет Костя. – Как его член таранит в твою розовую дырочку. Он большой, да? Но не больше моего, точно.

— Я тебя никогда за это не прощу… — хриплю я, смаргивая слезы.

Сзади слышится протяжный похотливый рык, и между ягодиц становится особенно туго и влажно. Пальцы Бурака больно впиваются мне в кожу, движения становятся быстрее и напряженнее.

Плотно сомкнув губы, я беззвучно кричу. Кажется, мое тело не выдержит, и что-то внутри меня вот-вот безвозвратно сломается или взорвется. Последний толчок — и в одной части меня наконец становится пусто.

Позади тяжело пружинит матрас. Бурак что-то удовлетворенно бормочет на своем языке, слышится шлепанье его удаляющихся ног. Я жмурюсь, смаргивая влагу, собравшуюся в уголках глаз. Сокращающийся анус продолжает выбрасывать сперму.

— Видишь, ничего страшного, — ласково шепчет Костя, убирая налипшие волосы с моего лица. – Это был твой лучший подарок на мой день рождения, киса.

— Я тебе этого никогда не прощу, — сипло повторяю я, ослепнув от мутной пелены перед глазами.

— Конечно простишь, дурочка… — его член снова толкается внутрь меня. – Ты же моя собственность. И я тоже целиком твой.

2

С остервенением размазав слезы локтем, я откидываю руку мирно спящего Кости и выбираюсь из кровати. Между ягодиц болит и тянет, тело бьет озноб.

Ворвавшись в гардеробную, я натягиваю первые попавшиеся джинсы и толстовку, стаскиваю с верхней полки дорожную сумку и начинаю закидывать в нее вещи. Футболки, свитера, брюки, кроссовки, шлепанцы. Платья, духи и украшения намеренно игнорирую. Они — самое дорогое, и не нужны мне в новой жизни. Пусть Костя ими подавится.

Все, хватит с меня!

Сколько можно списывать его выходки на особенности характера и убеждать себя в том, что любовь обязана принимать все, как есть? Сегодня он перешел черту. Это и раньше происходило, например, когда однажды он, будучи нетрезвым, намекнул, что не прочь привести к нам в постель Надю — эту дешевую шлюху с силиконовыми шарами, вечно притаскивающуюся на общие тусовки. Или когда в Таиланде изъявил желание посмотреть, как меня будет ублажать языком тайская проститутка.

Каждый раз это вызывало во мне волну протеста и желание уйти от него, но всякий раз Костя сводил все к шутке. Тогда я затыкала свою гордость подальше и убеждала себя, что это просто его фантазии, которые он сумеет держать под контролем.

Помимо этого, было в наших отношениях и много другого, что меня не устраивало: например, его желание контролировать мою жизнь. Он запрещал мне общаться с подругами, которые ему не нравились, а еще Костя категорически был против того, чтобы я работала, объясняя это тем, что денег у него предостаточно, и по возвращении домой из офиса он не хочет видеть меня заебанной. Это цитата.

Я всегда сопротивлялась, но со временем все равно делала так, как ему хотелось. Потому что безумно любила. Даже не так. Костю я боготворила. Красивый, умный, успешный, щедрый на подарки, волевой и совершенно непредсказуемый… Порой резкий и не стесняющийся в выражениях, но такой он был со всеми, не только со мной.

2.1

Нас связывала не только любовь. Костя открыл для меня новую жизнь, вытащил со дна зловонного хрущевского болота, в котором я задыхалась восемнадцать несчастных лет.

Родители спивались, из еды в холодильнике был только заплесневевший хлеб и бутылка подсолнечного масла, денег не было. Не было настолько, что зимой я ходила в летних кроссовках, которые донашивала за сестрой.

Он повстречался мне в забегаловке, где я подрабатывала официанткой и уборщицей. Одному богу известно, что парню на тачке стоимостью в десять миллионов понадобилось в этом убогом месте, и почему он вдруг решил со мной заговорить. Помню, Костя сказал, что я слишком красивая для этого места. Напоил паршивым местным кофе и записал мой номер телефона, сказав, что у него есть для меня работа.

В тот же вечер я засыпала с мыслью о нем. За стенкой родители орали матом и били посуду, а мне было все равно. Как и любая наивная девушка того возраста, я мечтала, что рано или поздно появится прекрасный принц на белом мерседесе и меня увезет.

Костя позвонил только через неделю, пригласил на ужин. Пришлось срочно одалживать у соседки туфли и платье.

Помню, как тряслись ноги, когда я садилась в его машину и как приятно в ней пахло. Помню, как Костя погладил мою щеку так, будто мы были очень давно знакомы, и сказал:

— Красивая ты такая, киса. Только тебе эти дешманские шмотки не идут и туалетная вода – говно полное. Давай метнемся быстро поесть и купим тебе нормальные.

Я растерялась и просто кивнула. Казалось, будто это сон какой-то. Красивый парень хочет купить мне что-то, хотя даже не знает меня толком.

Сон оказался даже волшебнее, чем я представляла. Сначала Костя привез меня в ресторан, где я попробовала блюда, о которых до этого даже не слышала. Я была такая голодная, что слюна буквально заполоняла рот и мешала говорить. Но я все равно держалась и пробовала по чуть-чуть, чтобы не выглядеть дикой чайкой.

Костя это заметил, недовольно поморщился.

— Вот только, блядь, давай без этого, — рявкнул и придвинул ко мне тарелку. – Ешь давай нормально. У тебя глаза, как у псины голодной.

А потом мы приехали в здоровенный четырехэтажный магазин, где ценники на одежду исчислялись десятками и даже сотнями тысяч. Костя сам совал мне вешалки, и когда я в протесте промычала «это же дорого», почти силой запихал меня в примерочную.

К концу вечера, сидя в его машине в окружении десятка оранжево-черных пакетов, я была безоговорочно влюблена. Заботу и внимание, которые я годами не видела от родителей, удалось получить от незнакомого парня буквально за пару часов.

Поэтому когда Костя повернулся и спросил: «Тебя сейчас куда? Ко мне поедешь?» — я без раздумий ответила «да» и приготовилась расстаться с девственностью. Ближе сестры и Кости к этому моменту в моей жизни не было никого.

— Мудак, — бормочу я сквозь слезы, задергивая молнию на сумке. – Я же тебя так любила, скотина. Надеялась, что когда-нибудь мы поженимся.

Я хочу выйти из спальни не оборачиваясь, но в дверях все равно не удерживаюсь и смотрю на него, спящего. Не подозревающий о моем бегстве Костя лежит, раскинув руки, черты лица, огрубевшие с годами, расслаблены, что делает его особенно похожим на того парня, в которого я безоглядно влюбилась в тот вечер.

— Чтобы у тебя член отсох, — шепотом говорю я, в последний раз скользнув взглядом по его обмякшему агрегату. – Можешь теперь трахать шлюху Надю сколько угодно. Я тебя никогда не прощу.

3

Ключ в двери бабушкиной квартиры проворачивается со скрежетом. Я не была здесь пару лет точно, да и сестра столько же. Несколько раз мы обсуждали возможность ее сдавать, но всякий раз откладывали. У Теи с деньгами все в порядке – она бухгалтер в крупной фирме на приличном окладе, я благодаря содержанию Кости тоже не бедствовала. Не зря квартира все это время стояла без постояльцев. Ждала моего возвращения.

Со вздохом сбросив сумку, я прохожу в гостиную. Дешевый ламинат непривычно поскрипывает под ногами.
После смерти бабушки мы с сестрой сделали здесь небольшой ремонт: поменяли обои, обновили диван и кухонный гарнитур, так что интерьер стал выглядеть вполне прилично и современно. Но после роскошного особняка с бассейном и тренажерным залом здесь все ощущается крошечным и убогим.

— Ничего, привыкну, — твердо говорю я себе и машинально надавливаю кнопку чайника, не сразу сообразив, что воды в нем нет и ее для начала нужно заказать.

Опустившись на стул, тычу в иконку маркетплейса с намерением заказать в свою новую одинокую жизнь все самое необходимое: полотенца, постельное белье, чистящие средства, продукты. За полчаса в корзине оказывается более двадцати наименований товаров, но так и не успев нажать кнопку «оплатить», я неожиданно для себя начинаю плакать.

Все должно было быть не так. Я была уверена, что со временем мы с Костей сумеем стать настоящей семьей. Что, как и все пары, мы поженимся и у нас появятся дети. И что все эти безбашенные сафари и тусовки на Ибице скоро сменятся расслабленным отдыхом в семейных отелях и уютными ужинами с друзьями. Мечтала, что я буду с гордостью носить фамилию Рогова, а комнату, отведенную под никому не нужный бильярд, мы переделаем в детскую.

И уж точно среди этих розовых мечт не было здоровенного турка, трахающего меня в задницу с разрешения Кости.

Потерев глаза, я снова мажу пальцем по экрану и оплачиваю все, что заказала. Да-а, с такими тратами я долго без работы не протяну.

Взгляд останавливается на запястье, где в лучах яркого дневного солнца золотятся часы, подаренные Костей на мой прошлый день рождения. Можно сдать их в ломбард и выручить неплохую сумму.

Эта мимолетная мысль причиняет мне боль.

Что, так тяжело расставаться с его подарком? – язвлю я над собой же. – Значит тем более нужно это сделать. Хватит быть тряпкой. Если решила рвать с прошлым – рви основательно. Кто сказал, что будет легко?

Отстегнув золотой браслет, я кладу часы на стол. Завтра же пойду и сдам их. В чем смысл дорогих цацек, если нечего есть?

Следом рука тянется к телефону, чтобы написать сестре. Она мой единственный друг и единственный близкий человек, не считая… Теперь она мой единственный близкий человек.

«Привет. Я в бабушкиной квартире. Ушла от Кости. На этот раз навсегда».

Вместо ответа почти сразу же раздается звонок.

3.1

— Привет, — слышится по-деловому собранный голос Теи. Среда, день. Разумеется, она на работе, в отличие от своей безработной слабохарактерной сестры. – Что опять случилось?

— Он перешел грань, — поднявшись со стула я бесшумно подхожу к окну и одергиваю несвежие тюли. – Повел себя отвратительно. Не могу больше это терпеть…

— Снова наорал на тебя при толпе? – предполагает сестра.

— Хуже.

— Только не говори, что Костян опять завел речь о левой телке в вашей постели…

— Еще хуже, — закрыв глаза, я тычусь лбом в нагретое солнцем стекло. – Я потом расскажу, не по телефону. Может увидимся сегодня?

— Сис, я бы с радостью, но в семь вечера иду на стендап. Владу подарили билеты… Хотя стоп! Он же как раз не хотел идти… Так, дай мне пару минут, чтобы одобрить рокировку…

Меньше всего в таком состоянии мне хочется посещать публичные мероприятия, и тем более, настолько безвкусные и банальные, как стендап-выступления, но сказать я об этом не успеваю, потому что Тея уже отключается.

Несколько секунд разглядывав покореженную детскую площадку, я отрываюсь от окна. Как я собираюсь здесь жить, если уже сейчас чувствую, насколько тут все не мое?
Смогу ли я вставать каждое утро без привкуса безысходности, пить кофе за этим крошечным столом, жарить яичницу и после ехать в метро на не самую высокооплачиваемую работу?

Для восемнадцатилетней полуголодной девчонки это было пределом мечтаний, но шесть лет роскошной жизни с Костей приучили меня к совершенно иному. Разумеется, со временем я смирюсь, но пока…. Пока очень страшно.

— Алло, — тихо роняю я, прикладывая запищавший телефон к уху.

— Короче, я все устроила, — без прелюдий тараторит сестра. – В шесть будь готова. Приедем пораньше, чтобы выпить и попиздеть. Кстати, там сегодня выступает Данил Лебедев. Ходячий секс-флаг. Ты главное, моему мужу это не передавай…

— Хорошо, — соглашаюсь я сразу по всем пунктам, решая, что возможность встречи с сестрой все же стоит пары часов бесцельного времяпрепровождения. – К шести буду готова.

Я едва успеваю вернуть телефон на стол, как экран вспыхивает новым звонком. Каждая мышца в теле моментально деревенеет. Проснулся Костя. И, не обнаружив рядом свою собственность, ожидаемо разозлился.

Несколько мгновений я гипнотизирую экран глазами и сбрасываю звонок. Сердечный бой вибрацией сотрясает кости. Пошел ты, — беззвучно шевелятся губы. – Пошел ты на хер, урод. Я тебя никогда не прощу.

Телефонная трель тут же возобновляется. Теперь к моему негодованию примешивается толика торжества. Я показываю фотографии Кости средний палец и тычу им же в красную трубку.

Не проходит и минуты до прихода очередного уведомления.

«Трубку возьми!!!! Что за ебучий перфоманс с собранными шмотками?!! Я хоть и бухой был, но прекрасно помню, что ты кончила».

Дышать удается урывками. Я слишком хорошо знаю Костю, чтобы понимать: сейчас он в бешенстве. Сжав в кулаки трясущиеся руки, я смотрю как на экране снова возникает его фотография.

Этот звонок я не сбрасываю – просто жду, когда он сам оборвется. В груди клокочет паника. В гневе Костя становится неуправляемым. До сих пор не могу забыть, как он с ором и пинками выгнал из нашего дома девку, спьяну обозвавшую меня блядью.

Дзынь!

«Где ты, киса моя любимая? Не заставляй меня полубухим кататься по городу и тебя искать. Садись в такси и возвращайся. Закажем пиццу, обнимемся и потрахаемся. Залижу тебя до визгов».

И следующее спустя каких-то три минуты.

«Блядь, и хуле ты молчишь, Диана?!!! Забыла, чья ты?! До вечера даю время, потом сам приеду в хату твоей бабки и притащу тебя домой».

Чтобы больше себя не мучить, я пишу Тее, что буду ждать ее во дворе, и выключаю телефон. Завтра нужно будет не забыть сменить сим-карту. Новая жизнь, так новая жизнь.

4

К клубу мы подъезжаем за сорок минут до начала шоу. При виде толпы людей, сгрудившихся возле входа, меня непроизвольно передергивает.

Зачем я здесь? Можно было просто поплакаться сестре в машине и никуда не ехать. Купить в ближайшем супермаркете бутылку вина – или как чем там обычно запивают горе те, кто закончил многолетние отношения? – и остаться дома.

— Смотри какой, — сестра азартно кивает на постер-афишу. С него на нас смотрит улыбающийся парень с микрофоном, на вид ровесник или на пару лет старше. Над головой у него красуется предупредительная надпись «строго 18+».

— Типичная мамина булочка, — хмуро резюмирую я. – Может, зайдем в какую-нибудь кофейню? Я что-то совсем не в настроении. Поболтаем немного, и я вызову такси.

— Вот только давай без этого, — Тея требовательно сжимает мою руку. – Зря я, что ли, Влада дома сидеть оставила? И кстати, можешь уже начинать рассказывать о том, что твой психопат учудил.

В памяти вспышками проносятся мерзкие кадры сегодняшнего утра. Плотоядный взгляд турка, его торс, поросший темными волосами... Череда болезненных толчков, горящие азартом глаза Кости, запах чужой спермы.

— Он привел к нам третьего, — сдавленно признаюсь я. – Позволил какому-то своему знакомому трахать меня, пока я была на нем сверху.

Даже в приглушенном свете уличного фонаря я вижу, как лицо сестры покрывается пятнами шока.

— Он, что, совсем ебанулся?! – возмущенно верещит она, так что люди в толпе начинают на нас оборачиваться. -- Это же самое настоящее изнасилование! Ты просила его прекратить?

— Просила, конечно. -- Мне приходится задрать голову, чтобы слезы унижения закатились обратно. – Он всю ночь хлестал шампанское… Думаю, он половины не понимал…

— Так, стоп-стоп-стоп, -- Тея берет меня за плечи и встряхивает. – А ну-ка, слушай сюда. Неважно, сколько он выпил. Это вообще ни на что не влияет. Мало того, что он без предупреждения притащил к вам в спальню левого мужика, так он еще и не остановил все, когда ты попросила. Да ему яйца за это мало отрезать! Надо заявление на него написать…

— Хватит! – Я сбрасываю с себя ее руки и делаю шаг назад. – Никуда я обращаться не планирую. Я собрала вещи и ушла. Все, чего мне хочется – это начать новую жизнь и поскорее о нем забыть.

— Как будто он тебя так просто отпустит, – уже спокойнее произносит сестра, помолчав. – Костян же буйнопомешанный. А если почувствует, что ты всерьез настроена от него уйти, вообще с катушек слетит. Тебе бы по-хорошему квартиру снять, чтобы он не знал, где тебя искать.

— Найдет себе другую на все согласную дуру и успокоится, -- В левой половине груди больно колет от того, что я произнесла это вслух. – Костя не всемогущий. Начнет руками махать – вызову ментов.

Лицо Теи становится задумчиво-встревоженным.

— Сис, может, лучше у нас поживешь? Над тобой он власть имеет, а меня побаивается. Начнет быковать – Влад ему махом челюсть поправит.

Неопределенно мотнув головой, я киваю на закачавшуюся толпу.

— Стали впускать, вроде. Пойдем, раз приехали.

Клуб находится на цокольном этаже – моя отдельная фобия. Длинная лестница вниз, красная неоновая стрелка с надписью «Смеяться там», на ступенях -- россыпь лежалых окурков и пивные подтеки. Костя бы заржал, если бы знал, куда я пришла. Спорю, я здесь единственная в кедах от Гуччи.

— Ну а чего ты ждала? — безошибочно считав мое неприятие, Тея цепляет меня под локоть. — Выступления восемнадцать плюс не проводят в отеле «Four Seasons».

Впереди нас ждет досмотр. Охранник с бицепсом размером с мое бедро улыбается так, будто выступает на разогреве.

— Запрещённые предметы есть?

Я качаю головой.

— Только дерьмовое настроение.

— С этим мы пропускаем, - подмигивает он. -- Данил вам быстро его поправит.

Зал выступления оказывается просторнее, чем я ожидала, но с критично низкими потолками. В воздухе пахнет удушливым женским парфюмом и стейками. Маленькие круглые столики хаотично разбросаны по залу, на каждом стоит свеча в стакане. Выясняется, что у нас «ВИП»-места - прямо у сцены. Хотя сцена, конечно, громко сказано. Скорее, большая прямоугольная ступенька с микрофоном по центру.

— Две маргариты и воду, — говорит Тея молоденькой официантке в сетчатых колготках и белых кедах.

— Принято. – По-детски распахнутый взгляд из-под ярко-синих ресниц устремляется на меня. – А вы что будете?

Растерявшись, я вопросительно смотрю на сестру, желая удостовериться, что правильно поняла вопрос. Тея прыскает смехом.

— Девушка, две маргариты и вода… - повторяет она вдвое медленнее. – Это наш заказ.

— А, теперь поняла-а, -- девушка расплывается в расслабленной улыбке. – Хорошо, скоро принесу.

Проводив ее глазами, я со вздохом оглядываю зал. Разговаривать-то толком все равно невозможно.

Публика собралась разношерстная. Сразу за нами - компания девчушек лет по двадцать в крошечных топиках-корсетах и рваных джинсах. Сосут два коктейля на четверых и выжидающе смотрят на сцену.

На так называемых «ВИП» местах справа от нас – мужчина и женщина. Он в деловом костюме-тройке, она в вечернем платье в блестках – на мой вкус, странный выбор наряда для подобного шоу.

Слева сидит компания подруг. По виду далеко за сорок, но старательно молодятся: широкие вырезы декольте, пышные укладки и многочисленные достижения пластической хирургии на лицах.

— Бедные дамы, -- иронизирую я, наклонившись к Тее. – Зря наряжались. В зале от силы три мужика.

— Боюсь, они пришли к конкретному, -- задорно скалится сестра. – У маминой булочки, как ты его назвала, куча фанаток.

Характерный хлопок микрофона заставляет меня вздрогнуть. И без того тусклый свет гаснет, и на сцене появляется ведущий.

— Привет, столица! Вы готовы пошуметь?! А что так тихо? Я вас не слышу!!

Далее следует пара прогревочных шуток про запрет порно и цены на алкоголь. Зал хихикает, я закатываю глаза. Здесь все, как и ожидалось: лед в коктейле – замороженная водопроводная вода, а местный юмор – полный отстой.

4.1

О выходе звезды вечера я узнаю по истеричному женскому визгу. Оторвав взгляд от телефона, смотрю на сцену. Да, это тот самый парень с афиши. Небрежно взлохмаченные волосы, квадратная челюсть и яркий пухлый рот, одет в темные джинсы и толстовку. Взгляд ироничный, походка уверенная - даже, пожалуй, чересчур. Из-за приподнятого рукава угадывается татуировка.

Я ловлю вопросительный взгляд Теи и в ответ равнодушно пожимаю плечами. Что я о нем думаю? Типичный интернет-красавчик. Спорю, в его соцсетях сплошные селфи и фотки у зеркала в спортзале.

— Привет, столица! – выдернув микрофон, Данил, или как его там, обводит зал глазами. – Как настроение, ребят?

Публика одобрительно гудит.

— В общем, такие дела, друзья. Бумажку с подсказками я оставил в своей личной гримерке… -- он скалит зубы в шутливо-досадливой усмешке. – Давайте притворимся, что она у меня есть… Поэтому предлагаю сегодня просто с вами пообщаться. Как вы на это смотрите?

Зал выкрикивает громогласное «Да!!!» и восторженно улюлюкает. Кажется, будто все, кроме меня, в курсе, что будет дальше.

— …И начну я, пожалуй, с той, кто сидит передо мной и выглядит так, словно под ее ногами воняет кошачье дерьмо. — Смеющийся взгляд парня останавливается на мне. — Да, это я говорю тебе, леди. Представься.

— Диана, — поперхнувшись от неожиданности, я тянусь к стакану с водой.

— Ди-ана, -- повторяет он, словно пробуя мое имя на вкус. -- Диана, ты с кем здесь сегодня?

Занервничав от избытка внимания, я беспомощно поворачиваюсь к Тее.

— Я… эм… Пришла с сестрой.

— Очень предусмотрительно. — Внимание Данила переключается на нее: — Ты наверняка в курсе, что твоя сестренка адски горячая. Ты поэтому пришла с ней? В качестве телохранителя?

— Ты как всегда в точку, Даня, -- беззлобно смеется Тея, с легкостью включаясь в диалог.

— Ты, кстати, тоже огонь. Просто не вижу смысла об этом говорить, потому что у тебя кольцо на пальце. – Парень корчит сочувственную гримасу. – Я ведь здесь не для того, чтобы за твоего мужа отдуваться.

Компания сорокалетних подруг заходится громким кокетливым смехом. Я с возмущением кошусь на них. И что в этом смешного?

— Вернемся к тебе, Ди. — Искрящийся весельем взгляд парня возвращается ко мне. – Ты состоишь в отношениях?

Проигнорировав вспышку боли в левой половине груди, я решительно качаю головой.

— Нет.

— О, так еще интереснее. По шкале «Я в одиночку пересмотрела все сезоны «Друзей» до «Час назад я вызвала грузчиков, чтобы забрать от него свои вещи», где ты сейчас находишься?

— Съехала сегодня с утра, — с несвойственной прямотой отвечаю я и машинально подношу к губам коктейль.

В ответ на мое признание зал тянет сочувственное «ууу», как будто на сцену вынесли трехлапого щенка.

Парень тут же поднимает ладонь, тормозя коллективное сочувствие.

— Вот только, блядь, давайте обойдемся без этого унылого «ууу». Мы здесь не для того, чтобы кого-то жалеть.

Он делает многозначительную паузу и выразительно, почти флиртуя, смотрит на меня.

— С ним всё окончательно?

— Да.

— Он знает?

— Да, -- я до хруста поджимаю пальцы в кроссовках, чтобы не зареветь. -- Теперь уже в курсе.

— Отлично. Ребята, аплодисменты Диане, которая только что сделала шаг в свою лучшую жизнь, — Данил стучит пальцем по микрофону. — Расставание ведь сродни ломке. Сначала трясёт, затем постепенно светлеют глаза, а в один прекрасный день вдруг начинаешь различать нормальных мужиков…

Ослепительно улыбнувшись, он прикладывает ладонь к груди и склоняет голову.

— Диана, я буду ждать.

Зал хохочет, словно это лучшая шутка из услышанных, в то время как стареющие кокетки косятся на меня с ревностью.

— Я же говорила, что он классный! – орет Тея мне в ухо. – Заметила, как бережно он с тобой шутил?

— Скорее, это апогей его возможностей, -- огрызаюсь я, отрывая взгляд от самодовольно улыбающегося Данила. Меньше всего этим вечером мне хотелось оказаться в эпицентре внимания и публично обсуждать расставание с Костей. А благодаря ему случилось и то, и то.

— О, это ты зря, - хмыкает сестра. – Сейчас ты в этом убедишься.

5

Я заказываю второй коктейль, пока Данил движется по залу, собирая биографии зрителей, словно лесник — переспевшие ягоды. «Кто ты? Кем работаешь? Почему так одет?» И получив ответ, мгновенно сдабривает его собственной мини-историей.

Когда блондинка из-за соседнего стола говорит, что работает в банке: «О, так это ты звонишь мне трижды в неделю с вопросом “не хочу ли я взять кредит?” Ты заебала, серьезно. Видела нынешнюю ключевую ставку? Так вот, блядь, забудь мой номер, пока она не упадет до шести».

Парня, на чьей руке красуется татуировка «Моя жизнь – мои правила», он поднимает на смех.

«Бро, не хочу тебя расстраивать, но футболка у тебя отстойная. Скажи честно, ее подарила твоя девушка?»

И когда парень, краснея от смущения и смеха, кивает, Данил, напустив на себя вид доброжелателя, доверительно советует:

— Лучше своди татуху, бро. Десятиметровый каблук здесь круче будет смотреться.

Я прикрываю рот рукой, чтобы булькающий смешок не вырвался наружу. Нет, мне не смешно, скорее, заражает атмосфера всеобщего веселья. Да и Тея хохочет так, что хочется пнуть ее под столом.

Надо признать, что, несмотря на грубость юмора, работать с аудиторией Данил умеет. Над слишком уверенными он подтрунивает жестче, с теми, кто тушуется, обращается мягче, проходя по самому краю. В его шутках есть секс, но без излишней пошлости; есть дерзость, но без грязи.

Скрестив руки на груди, наверняка для того, чтобы зал смог оценить рельеф его мускул, он останавливается перед столом возрастных кокеток.

— Так, теперь ты, брюнетка, косплеящая черненькую из Виагры… Я имею в виду, до того, как она свихнулась и стала петь мантры. Как тебя зовут?

— Хочу тебя трахнуть, — томно и абсолютно не впопад произносит женщина, заставляя зал восторженно заулюлюкать, а нас с Теей переглянуться в осуждении.

— Прости, что? – Данил прикладывает ладонь к уху, делая вид, что не расслышал. – Я спросил имя, но ты, кажется, назвала еще и фамилию с отчеством.

— Хочу тебя трахнуть, — настойчивее повторяет женщина, подаваясь вперед внушительной грудью. Ее подружки рядом хихикают и, как одна, поправляют локоны. – Расскажи, что ты делаешь сегодня вечером?

— О-о-о. – Разразившись громким смехом, он крутит головой по сторонам. – Охрана, вы где? Присмотрите за третьим столиком. Если черная выпрыгнет на сцену, пускайте слезоточивый газ. Ничего личного, Хочу-Тебя-Трахнуть. – Он сочувственно прикладывает ладонь к груди. – Просто мама строго-настрого запрещала мне садиться в машину к взрослым дядям и тетям.

Лицо брюнетки заметно вытягивается, но он успевает подсластить пилюлю шутливым вздохом:

— Ох уж эти дурацкие внушения из детства. А ведь могли бы кувыркаться с тобой всю ночь.

— Тей, я отлучусь ненадолго, — я трогаю сестру за руку. – Хочу воздухом подышать.

— С тобой пойти? – встревоженно переспрашивает она, отрывая взгляд от сцены.

Я качаю головой.

— Нет, не нужно. Скоро вернусь.

5.1

Миновав любопытный взгляд шутника-охранника и обшарпанную лестницу, я выхожу на улицу. После полумрака зала свет уличных фонарей слишком навязчиво бьет в глаза, шум проносящихся машин кажется слишком громким и пугающим.

Озираясь в поисках укромного места, я нащупываю в боковом кармане сумки курительный гаджет, купленный по пути сюда. Смешно, да? Мне двадцать пять, а курение до сих пор ощущается чем-то постыдным. И хотя Костя любил кальян, мне он его курить запрещал, так же как и всевозможные вейпы и сигареты. Но раз уж я больше не с ним, то можно, так? Чем-то ведь нужно успокаивать нервы.

Проскользнув в ветхую кирпичную арку, я обнаруживаю за ней небольшой уютный дворик. Судя по вибрации стен, это внутренняя сторона здания.

С облегчением навалившись на стену, я обхватываю губами пластиковый наконечник и жадно всасываю фруктовый дым. Выключенный телефон мертвым грузом лежит в сумке. Интересно, сколько раз Костя мне позвонил и сколько проклятий отправил в сообщениях? Вдруг, когда я вернусь, то застану дверь выломанной? Хотя возможно он уже успокоился и понял, что настаивать бесполезно и я не вернусь к нему ни при каких условиях.

Отчего-то оба этих варианта причиняют мне боль.

Когда металлическая дверь справа вдруг с протяжным скрежетом распахивается, я подпрыгиваю от неожиданности. Машинально спрятав курительный гаджет за спину, ошарашенно смотрю в ярко-зеленые глаза с ироничным прищуром.

— Привет еще раз, Диана. – Выбив из пачки сигарету, Данил вставляет ее в уголок рта и чиркает спичкой. – Тоже вышла подышать воздухом?

— Вроде того, — бормочу я, глядя, как желтоватое пламя озаряет его точеные скулы. – Не знала, что пришла на задний двор.

— А если бы знала, то что? – Он расслабленно прислоняется к стене и выпускает из рта серую струйку дыма. – Здесь достаточно места. Кури – не стесняйся.

Неловко кашлянув, я вытаскиваю руку из-за спины. То, что он уже дважды за вечер видит меня уязвимой, бесит.

— Как тебе концерт? – Сощуренный взгляд Данила меряет меня с головы до ног. – Ты стопроцентно не поклонница таких шоу.

Я качаю головой. На сцене этот парень никого не щадил, так с чего мне заботиться о его чувствах?

— Стендап — это совсем не мое. Слишком грубый юмор.

— Считаешь мой юмор грубым? – осведомляется он, явно находя это забавным.

— А у кого-то разве остались сомнения после того, как ты словесно уничтожил ту брюнетку?

— Эта та, которая «хочу-тебя-трахнуть»? – Запрокинув голову, Данил звучно смеется. – А ты хотела, чтобы я бросил ей визитку со сцены? Вдруг моя девушка сидит в зале? И вообще, я был вполне мил.

— У тебя в зале сидела девушка? – растерянно выходит из меня.

— У меня нет девушки, — поясняет он, едва ли планируя меня впечатлить. – Но когда зритель играет на грани фола, ему стоит быть готовым к последствиям. Те, кто ходят на мои выступления, знают, что я не церемонюсь.

— Сестра сказала, что со мной ты был осторожен.

— Потому что я не бью лежачих. -- Кончик его сигареты вспыхивает от новой затяжки, а взгляд становится пристальным и задумчивым. -- Ты и так еле держалась.

— С чего ты это взял? – с возмущением переспрашиваю я, чувствуя, как кровь приливает к щекам.

— Я работаю с залом и умею его читать. Не хочется, чтобы после моего выступления кто-то вернулся домой и стал мылить веревку.

— Думаешь, та брюнетка не побежит записываться на новую пластическую операцию, после того как ты ее отшил?

— Она-то? – Скептически поморщившись, Данил качает головой. - Вряд ли. Скорее, расскажет всем своим знакомым, что выступление было отстойным, и пойдет в бар, чтобы найти себе пару поклонников в успокоение.

— А ты действительно неплохо изучил свою публику, -- невольно улыбаюсь я, запихивая гаджет обратно в сумку.

Вместо ответа Данил шутливо кланяется и расплющивает окурок в пепельнице.

— Ну что ж, Диана, пойду дальше шутить свои грубые шутки. Жду тебя в зале.

— Удачи, — беззвучно роняю я, глядя в закрывающуюся дверь.

6

Судя по вибрации стен и взрывам хохота, шоу Данила вернулось к микрофону и продолжилось. Одному богу известно, почему я до сих пор торчу снаружи и сжимаю в руке выключенный телефон. Костя, безусловно, мудак, и я никогда к нему не вернусь, но стоять здесь без него непривычно. За исключением рабочих будней и его коротких командировок, мы всегда были вместе, и не занятое им время так или иначе ощущалось как пустота.

Поборовшись с собой, я все же нащупываю кнопку сбоку. На экране вспыхивает логотип откусанного яблока, а через несколько секунд телефон начинает гудеть от уведомлений. Среди них я обнаруживаю сообщение от Арины, жены Костиного приятеля, с которой мы в последнее время довольно сблизились.

«Диана, привет! Эрик попросил тебе написать и спросить, где ты. Я так понимаю, вы с Костей поссорились?».

Все остальное — смски о пропущенных звонках Кости и несколько сообщений в мессенджере с виртуальным ором "Где ты?" и угрозами силой вернуть меня домой.

«Пошел ты», — чеканю я вслух, а после заношу его номер в черный список и блокирую везде, где только можно. Это куда проще, чем тащиться в салон связи и менять сим-карту.

— Ты где так долго была? – Тея смотрит на меня с праведным возмущением. – Я тут в одиночку чуть живот не надорвала.

— Дышала воздухом, сказала же… — Я машинально ловлю пристальный взгляд со сцены и быстро отвожу свой. – И еще курила.

Данил тем временем успел переключиться на мужчину в костюме и даму в блестящем платье.

— Ребята, вы выглядите так, будто зашли не в ту дверь, – с улыбкой замечает он, сидя на корточках у самого края сцены. -- Корпоратив Газпрома проходит на другой улице, в курсе?

Пока зал смеется, он спрыгивает вниз и подходит к их столику.

— Итак, представьтесь. Как вас зовут?

— Мила, — чересчур мягко, а потому не слишком естественно произносит женщина.

— Мила, рядом ваш муж?

— Да.

— Как его зовут?

— Анатолий.

Данил выразительно оглядывает мужчину.

— Выглядит очень представительным. У него, наверное, до хера денег, да?

Захихикав, женщина кивает.

— Очень.

— Тогда возникает закономерный вопрос: а здесь вы что забыли? Соскучились по дерьмовому рому с колой и деревянным стульям?

Для ответа он протягивает микрофон мужчине. Тот, почувствовав всеобщее внимание, приосанивается и напускает на себя деловой вид.

— Захотелось разнообразия.

— А то надоела эта венская опера и виды Бурдж-Хали́фа, -- комментирует Данил. – Понимаю. Ну и как тебе здесь? Достаточно разнообразно?

— Сносно, — небрежно бросает он.

— Надеюсь, то же самое ты говоришь в мишленовском ресторане после сета из трех блюд. Так что…

— Моя жена хочет твою толстовку, — перебивает мужик. – Я готов ее купить.

Зал притихает, а мы с Теей переглядываемся.

«Дешевые понты», — безмолвно транслирую я, округляя глаза.

«Высокомерный сучоныш», — шипит она.

— Вот они, Издержки славы, друзья, — Данил разводит руками, с усмешкой оглядываясь на зрителей. – Но сегодня у меня как раз есть запасная футболка. Так что, Анатолий, сколько ты готов дать?

6.1

— Давай начнем с десяти тысяч, — царственно заявляет мужик.

— То есть я могу повышать ставки? – Подобострастие в голосе Данила настолько фальшивое, что, кажется, никто, кроме Анатолия не принимает его за чистую монету. -- Круто.

— Даю пятнадцать! – весело гаркает Тея.

Я смотрю на нее с неверием. Мол, ты что, совсем рехнулась?

— Это просто чтобы мужика побесить, — улыбаясь во весь рот, поясняет сестра. – А то возомнил себя королем мира.

— Двадцать, — снисходительно бросает тот, с неодобрением зыркнув в нашу сторону.

Зал размеренно гудит. Импровизированное общение неожиданно превратилось в забавный аукцион.

— Я так понимаю, никто накинуть больше не хочет? – скалится Данил и берется за полы толстовки. – Ну окей, тогда я…

Адреналин пузырьками собирается внутри живота, толкая на опрометчивый и совершенно не свойственный мне поступок.

— Двадцать пять! – Я вскидываю руку и сама же пугаюсь этого жеста. Среди нас двоих оторва - Тея, тогда как я предпочитаю быть молчаливым наблюдателем.

К тому же, эта сумма – четверть всего, что есть на моей карте, и ввязываться в аукцион с толстосумом в этом смысле – апогей идиотизма. Зачем я это делаю – понятия не имею. Наверное, заразилась слабоумием и отвагой сестры.

Взгляд Данила находит мой. Теперь помимо веселья в нем читается удивление.

— Ты хочешь мою толстовку, Диана? О-о-о… -- Он с шутливом умилении прикладывает ладонь к груди. – Тебе просто нужно было мне об этом сказать.

— Пятьдесят! -- рявкает мужчина, швыряя на стол портмоне.

— Продано!

Судя по тому, как быстро Данил это выкрикивает, он явно опасался, что аукцион перестанет походить на шутку.

После этих слов победитель удовлетворенно опадает на стуле. Ощутить свое превосходство было для него делом принципа.

— Друзья, давайте согласимся, что это была отличная сделка, — Данил снова обводит глазами зал. – Предел мечтаний толстовки за пять косарей.

— И вдвое больше твоего гонорара за выступление, — самодовольно хмыкает мужик, отсчитывая купюры.

— Тут ты немного ошибся, Анатолий. — Абсолютно не уязвленный небрежной ремаркой, Данил стягивает с себя толстовку.

По залу проносится скорбное женское «оо», когда под ней обнаруживается футболка.

— Как знал, потеплее оделся, — ухмыляется он.

Я успеваю заметить крепкий пресс с хорошо прорисованными косые мышцами и стыдливо отвожу глаза. Кажется, я не должна этого видеть или как минимум не имею права. Словно где-то поблизости сидит Костя и наблюдает за мной.

Забрав со стола свернутые галочкой купюры, Данил передает толстовку женщине в блестящем платье. И пока та, сияя триумфальной улыбкой, запихивает ее в сумку, по-приятельски добавляет:

— Надеюсь, твой муж ее наденет, когда вы соберетесь потрахаться.

Лицо мужика шокированно вытягивается, в то время как зал взрывается диким хохотом. Засунув два пальца в рот, Тея оглушительно свистит.

— Лучши-и-и-й!

Я закрываю лицо ладонями, чтобы спрятать искренний смех. Это была очень грубая шутка, но черт… Отчего-то мне очень смешно.

7

— Ну что, столица, вы были огонь! — Данил возвращает микрофон в стойку и поднимает ладонь, прося зал немного приглушить прощальные овации. — Не напивайтесь слишком сильно, а то начнете звонить бывшим. Особенно ты, Ди. — Его взгляд задерживается на мне, становясь по-родительски строгим. — Держи себя в руках, ладно?

Не сдержав улыбку, я шутливо закатываю глаза. Тея со смехом толкает меня локтем:

— Он как будто что-то знает, да?!

Я фыркаю, залпом допивая остатки теплой маргариты. Ладно, признаю, шоу оказалось лучше, чем я ожидала.

Свет в зале загорается, толпа начинает стекаться к выходу. Тея бойко расталкивает каждого, кто пытается нас теснить, и тянет меня вверх по ступеням.

— Куда мы так торопимся? – обеспокоенно осведомляюсь я.

— Мне нужно срочно рвать домой. Влад уже дважды написал, что голодный. Он не ест, потому что совместный ужин — наша традиция.

— Какая милота, — со слабой улыбкой замечаю я, одновременно радуясь за сестру и испытывая страх перед предстоящим одиночеством.

Очень жаль, у нас с Костей не получилось так, как у них. Чтобы любовь с первого взгляда переросла в счастливый брак со своими милыми приколами и традициями.

Тейка переехала к Владу почти сразу же после знакомства, а уже спустя три недели они поженились. В то время как я, дура, шесть лет находила причины, по которым Костя не делает мне предложение. Оправдывала это его занятостью и тем, что многим парам для счастья не нужен штамп в паспорте. А дело было в том, что он просто не воспринимал меня всерьез. Потому что если бы воспринимал, никогда бы не подсунул меня тому мерзкому сопящему турку.

— Хотя иногда я думаю, что он просто прикидывается романтиком и на деле ему просто лень самому себе греть еду, — прорезается сквозь невеселые мысли смеющийся голос Теи. – И убирать за собой посуду тоже. Влад та еще ленивая задница…

После холода кондиционеров уличный воздух ощущается особенно теплым и влажным. Зрители, успевшие выйти раньше нас, уже вовсю дымят сигаретами и со смехом обсуждают шутки, а компания девчонок в топиках, кокетливо крутя пятыми точками, во всеуслышание составляют план по взятию автографа у Данила.

Накинув капюшон на голову, я следую за Теей к ее припаркованной белой мазде. Мысль о возвращении в бабушкину квартиру с каждой секундой вызывает все больше паники и отчаяния. Допустим, сегодня мне удастся быстро уснуть, но завтра неминуемо наступит утро, в котором я буду совершенно одна.

Без друзей. Без работы. Без понятия, как жить дальше. Без него.

7.1

— Слушай, Ди, может быть все-таки к нам поедешь? – Остановившись у капота машины, Тея извлекает ключи из сумки. – Поужинаем, винишка выпьем. Если захочешь – поревешь.

Я качаю головой.

— Нет, давай в другой раз. Не хочу портить вам романтику.

Почему я, будучи до дрожи напуганной предстоящей перспективой возвращения в пустоту, отказываюсь от такого щедрого предложения, сама не могу объяснить. Наверное, мне неловко быть сестре обузой, так же как неловко смотреть в глаза Владу.

Несколько раз они с Костей пересекались на совместных мероприятиях, но общего языка ожидаемо не нашли. Влад – спортсмен и айтишник, а последние в Костином представлении — ебанные задроты, с которыми не хер иметь дело. Это тоже цитата.

— Эй, сестренки! – раздается за нами звучный, немного запыхавшийся голос. -- Подождите!

Глаза Теи восторженно расширяются, а на лице растекается улыбка триумфа. Я шокированно оборачиваюсь, уже зная, кого увижу.

Данил стоит всего в полуметре от нас. Волосы по какой-то причине мокрые, на серой футболке виднеются подтеки воды, грудь часто вздымается, будто ему пришлось бежать.

— Быстро вы ушли, — Он по очереди смотрит на Тею и на меня. В глазах больше нет веселья и юмора – перед нами словно другой человек.

Я невольно отмечаю то, на что по какой-то причине не обратила внимания ни на заднем дворе, ни на сцене. Данил высокий. Примерно на голову выше меня.

— Моя сестра торопится на ужин с мужем, — поясняю я, как и в зале, начиная смущаться под его прямым взглядом.

— Подтверждаю, — весело вставляет Тея. – Но так и быть, немного подожду.

— Тогда я быстро. – Тень Данила нависает надо мной, обдавая жаром разгоряченного тела и едва различимым запахом стирального порошка. Я растерянно смотрю на ладонь с лежащим на ней смартфоном. – Напиши мне свой номер, Диана. Можем просто поболтать.

Высокочастотный торжествующий писк сестры вонзается мне в лопатки. Ну а чего еще от нее ждать? Она фанатеет от Данила и потому в восторге от идеи обмена контактами.

Не решаясь поднять голову и встретить его взгляд, я смотрю поверх плеча Данила. Квартет его незадачливых молодых поклонниц уже вовсю завистливо пилит нас глазами. Услышь они мой последующий ответ, наверняка бы сочли бы сумасшедшей.

— Извини, но я не могу, — Я прочищаю горло и делаю крошечный шажок назад. – Сейчас это плохая идея.

— Почему ты так уверена? – Голос парня звучит пытливо, и не смотреть на него становится верхом трусости. – Ты не состоишь в отношениях, а я всего лишь предложил поговорить.

Сделав над собой усилие, я поднимаю глаза. К щекам приливает смущение. Уж очень близко лицо Данила, и уж слишком яркие у него черты… И взгляд слишком проницательный.

— Потому что со мной ты проблем не оберешься, — бормочу я, впиваясь пальцами в ребристый ремешок сумки. – А выступление было очень классным… Ты действительно умеешь читать зал.

Данил не уходит даже когда я, попятившись, хватаюсь за ручку пассажирской двери и трусливо забираюсь в салон.

Проворчав: «Сис, ну какого хрена?», Тея обиженно заводит двигатель. Она-то в мыслях уже наверняка погуляла на нашей свадьбе.

Машина трогается. Сестре приходится долго сдавать задним ходом, так что не смотреть на Данила не представляется возможным. По-прежнему стоя на месте, он поднимает ладонь в прощальном жесте и провожает нас глазами до тех пор, пока мы не покидаем парковку.

8

Когда машина Теи останавливается возле подъезда, я непроизвольно поеживаюсь. Представляю, как захожу в пропахший сыростью подъезд, поднимаюсь по щербатым ступеням, и как хлопок двери разносится по чужой мне, по сути, квартире эхом одиночества.

С бабушкой ни я, ни Тея никогда не были близки. Баба Галя, как мы ее называли, не хотела иметь ничего общего со своей проблемной дочерью и ее выблядками. Последнее — тоже цитата. В последний раз я видела ее около десяти лет назад в маршрутке, но она меня не узнала или просто сделала вид.

В свете этого казалось почти невероятным, что после ее смерти нам с сестрой досталась эта квартира. Хотя по факту ничего удивительного: к этому времени мама умерла от отравления сивухой, а других детей у бабы Гали не было.

— Ладно, я пойду, — вымученно улыбнувшись, нахожу глазами лицо сестры. — Тебе ведь ехать пора…

— С ума не сходи! — фыркает она, выпутываясь из ремня безопасности. — Я тебя до двери провожу. И лучше бы Костику там не ошиваться. А то я его член в баранку сверну и ему самому в задницу запихаю.

Поборов очередной прилив слезливости, выбираюсь из машины и по пути к подъезду судорожно калькулирую плюсы предстоящей ночи. В квартире есть балкон — значит, при желании смогу там покурить. На часах уже половина одиннадцатого, так что с учетом сегодняшнего недосыпа меня не хватит на долгие сердечные терзания и быстро сморит в сон.

— Когда у тебя все устаканится, надо будет рассмотреть вариант продать эту квартиру и купить что-то посвежее, — прерывисто дыша от подъема по ступеням, бубнит Тея. — Я уже и забыла, какой тут поганый подъезд и совсем нет лифта. Офигеешь каждый день пешком таскаться на четвертый этаж.

— Это даже полезно, — безлико откликаюсь я, сосредоточенная на том, что ждет меня наверху. От Кости можно ждать чего угодно: он может сидеть у двери, а может и попросту ее выломать.

— Уф-ф, — с облегчением выдыхает Тея, когда на лестничной клетке не обнаруживается никаких следов появления Кости. — Может, этот придурок понял, что сотворил, и вместо того, чтобы и дальше мучить тебя, предпочел биться своей дурацкой башкой об стену.

— Наверное, — попытка улыбнуться проваливается, трансформируясь в жалкую гримасу.

Да что со мной такое? Его тут нет — надо радоваться. Чем раньше Костя оставит меня в покое, тем лучше. Будущего у нас все равно нет, а его гнев и призывы вернуться ни к чему не приведут. Какой слабохарактерной нужно быть, чтобы простить такое? Да, я не самый сильный и уверенный в себе человек, но уж как-нибудь найду силы вычеркнуть его из своей жизни.

— Ладно, беги… — Притянув к себе Тею, чмокаю ее в щеку. — Спасибо тебе за все. И за то, что проводила, и за то, что вытащила на шоу. Это помогло мне отвлечься.

— Никак не могу тебе простить, что ты не дала свой номер Дане… — Сестра страдальчески воздевает глаза к потолку и по-детски топает ногой. — Ну он же такой кла-а-а-ссный… Только представь, как будет здорово нам собираться вчетвером и…

— Спокойной ночи, — шутливо перебиваю я. — Ты прекрасно знаешь, что мне сейчас не до отношений.

— Так он же просто предлагал тебе поболтать… — с сожалением напоминает Тея, но ловит мой взгляд и осекается. — Ладно, ладно, молчу. Отказала и отказала.

Она дожидается, пока отопру дверь, и лишь потом уходит.

Щелкаю выключателем и, остановившись посреди прихожей, по-новой, более осознанно оглядываюсь. Места мало, да, ремонт недорогой, зато все новое, чистое и без посторонних запахов. И принадлежит эта квартира не Косте, а мне. Ну и Тее, конечно.

Если вспомнить, где я была шесть лет назад, то можно с уверенностью сказать, что наличие собственного жилья — отличный старт для новой жизни.

Аккуратно составив кеды на придверном коврике, прохожу на кухню. Открываю холодильник, извлекаю сыр в вакуумной упаковке; покопавшись в ящиках, нахожу разделочную доску и нож.

Настрогав багет, делаю два бутерброда и, усевшись на табуретку, начинаю жевать. Это моя первая еда за сегодняшний день, но она ощущается безвкусной, несмотря на то, что сыр и хлеб — именно те, что я заказывала всегда. Любимые Костей.

Закончив с поздним ужином, перемещаюсь в гостиную. Квартира однокомнатная, так что это одновременно и спальня. Крема и зубную щетку я, будучи в раздрае, забрать забыла, так что придется лечь как есть. Завтра съезжу в торговый центр и докуплю все необходимое.

Подушки и постельное белье обнаруживаются в шкафу-купе, и после десятиминутной возни с раскладыванием дивана получаю вполне сносное спальное место. Раздевшись до трусов, юркаю под одеяло и несколько минут лежу без движения, пытаясь свыкнуться с новой обстановкой.

— Ты теперь здесь живешь, — шепчу в темноту. — Одна. Без родителей и без Кости. Поначалу будет сложно, но со временем все наладится. Так или иначе. Ты не первая и не последняя.

Проговорив импровизированный манифест, закрываю глаза и тут же в отчаянии их распахиваю. Коварная память словно ждала этого момента, чтобы подбросить мне унизительные утренние кадры. Двойные шлепки, тугую боль в анусе, собственные сдавленные мольбы и азартный шепот Кости.

Расслабь попку… Кончишь в два раза быстрее.

Ублюдок, — со слезами рявкаю в подушку. — Ненавижу тебя!!!

В уединении боль и обида на него множатся десятикратно и так стремительно, что кажется — еще пара минут, и я начну задыхаться в истерике. Ночь делает нас слабее и уязвимее — это я помню еще с детства. Нужно просто на что-то переключиться. Когда мать с отцом скандалили, мы с Теей включали мультики на полную громкость. Это обычно помогало.

Размазав кулаком набежавшие слезы, переворачиваюсь на бок и нащупываю телефон.

Вспыхнувший экран разбивает темноту и рассеивает мучительные воспоминания. Немного подумав, набираю в поисковой строке «Данил Лебедев стендап» и пробегаюсь глазами по результатам.

Ссылка на его профиль в соцсетях выходит вторым после анонса о выступлении в крупном столичном клубе. Навожу курсор на ссылку.

9

Трясущейся рукой я откидываю одеяло и пулей вылетаю из кровати. Наощупь нахожу толстовку, натягиваю джинсы. Дверь продолжает натужно трястись под разъяренный Костин ор: «Открывай, Ди, пока я нахуй тут всех не перебудил!!!»

Черт-черт-черт, — истерично лепечу я, мечась по комнате. — Что делать… Господи, что мне делать?

Не открывать? Но тогда он действительно разбудит всех жильцов… А я ведь здесь и суток не живу… Почему он стучит так, будто ему достоверно известно, что я в квартире? Я ведь могла послушать Тею и поехать ночевать к ней!

— Диана! Считаю до трех и вышибаю эту ебучую дверь!

Поймав в ладонь всхлип отчаяния, я босиком семеню в прихожую. Надо открыть, потому что он не уйдет. Костя всегда добивается своего — так или иначе. Все, кто имел с ним дело, знают, что он легко плюет на условности и всегда приводит свои угрозы в исполнение.

Это пугало меня в нем и восхищало одновременно. Пугало, потому что он любил переходить границы дозволенного: мог полезть с кулаками на того, чье поведение ему не нравилось, или как минимум нагрубить в лицо. А восхищали Костины сила и власть, делавшие его неуязвимым. Рядом с ним мне не нужно было бояться: ни пьяных отца с матерью, готовых отвесить оплеуху, ни бедности, ни тех, кто решит мне навредить. Потому что сам Костя был опаснее всего перечисленного.

— Один! Два!..

— Да хватит уже! — исступленно взвизгиваю я и поворачиваю замок.

Хлипкая дверь с грохотом бьется о стену, обнаруживая силуэт Кости, размытый тусклым подъездным светом. Даже невооруженным взглядом видно, что он пьян. Об этом свидетельствуют его расфокусированный взгляд и запах туалетной воды, смешанный с алкоголем.

При виде меня лицо, перекошенное гневом, расслабляется, а на губах появляется подобие ухмылки.

— Умница, что открыла. А то старый хуй из соседней квартиры уже ментами мне грозил. А выбитая дверь и обезьянник — это, блядь, такой геморрой. Особенно когда бухой.

Я зло обнимаю себя руками. Недавний страх перед Костей трансформируется в яркий гнев. Ублюдок! Из-за его мерзкой выходки у меня вся жизнь рухнула, тогда как он просто продолжил отмечать свой грёбаный день рождения. А когда надоело — притащился сюда! Видно ведь, что он даже не раскаивается!!!

— Я открыла только потому, что не хочу будить соседей, — чеканю я.

— Так ты опоздала, кис... Они тут все как сурикаты с глазками прилипли и пялятся. — Костя рассеянно похлопывает себя по карманам. — Где, блядь, моя пачка? Проебал, что ли…

— Ты же не куришь, — зачем-то напоминаю я.

— Курение — вообще ебанная привычка… — соглашается он и, все-таки отыскав пачку Chapmann, тяжело опускается на ступеньки. — Это я из-за тебя понервничал. Просыпаюсь с дымящейся башкой, блядь, а ты дала по съебам.

Я смотрю, как к пожелтевшему потолку облачком поднимается сладковатый дым, и испытываю порыв разреветься. В глазах Кости мой уход — это не более чем идиотский выпад, который он не воспринимает всерьез, тогда как я уже всё решила.

— Ты перешел черту, — от подступивших слез мой голос звенит и скачет. — Я тебе доверяла, а ты просто подсунул меня какому-то приятелю… Я, по-твоему, вещь?! Дырка, которую можно раздавать направо и налево?

— Ди, ну вот на хуя ты так это воспринимаешь, а? Было горячо, просто пиздец. Я как вспомню — у меня сразу стоит… — В подтверждение своих слов Костя кладет ладонь себе на ширинку и раздраженно выдувает плотную сизую струю. — Ты же любишь ролевые игры… Сколько раз я тебя туда вибратором драл… Бурак — это, блядь, тот же вибратор, только кожаный и с волосами…

— Заткнись!!! Просто заткнись!!!! — обезумев от ярости, выкрикиваю я. Как он может говорить всю эту чушь, глядя мне в глаза?! Какой еще вибратор?! Тот турок трахал меня против воли, а потом еще и кончил внутрь! Мужик, с которым я всего раз поздоровалась! И все это случилось с разрешения Кости! Человека, которого я любила и безоговорочно доверяла! И они, конечно, все это заранее обсудили!

— Что ты мне, блядь, сказала? Ну-ка повтори!

Отшвырнув окурок, Костя за секунду подлетает ко мне, запихивает в квартиру и толчком пригвождает к стене. Его налитые бешенством глаза оказываются всего в десятке сантиметров от моих, дыхание с запахом перегара зло пружинит в лицо.

В любой другой момент я бы онемела от ужаса, но сейчас во мне слишком много отчаяния и адреналиновой злости, чтобы отвести взгляд или запаниковать.

— И что ты сделаешь, Костя? — цежу я сквозь стиснутые зубы. — Ударишь меня, чтобы окончательно пробить дно?

В помутневших глазах мелькает что-то отдаленно напоминающее борьбу, после чего его рука на моем плече разжимается.

— Дура ты, что ли, кис? — раздраженно выплевывает Костя, отступая назад. — Я тебя за шесть лет хоть раз пальцем тронул? На хуя ты из меня конченного мудака делаешь?

— А ты, что, не такой? — хриплю я, тщетно пытаясь найти опору в обмякших коленях. — Ты разрешил одному из гостей меня изнасиловать.

— Да бля-я-я, кис… — Прижав к глазам ладони, Костя запрокидывает голову, словно происходящее стало его утомлять. — Ну какое насилие? Я тебе не раз намекал на тройник, вот и решил, что ты в мой день рождения будешь не против. Тебе не зашло, я понял. Что мне нужно сделать сейчас? Извиниться?

Я кусаю губу от обиды. Извиниться? И он думает, что это решит проблему? Я, что, резиновая кукла, которую можно пустить по кругу, а потом помыть все отверстия и как ни в чем не бывало вернуть в коробку?

— Ты можешь извиниться, только это ничего не исправит, — констатирую я, скривившись от приступа боли в левой половине груди. — На этот раз ты перешел черту. В отношениях есть вещи, которые нельзя прощать.

Эти слова даются мне с кровью. Разрыв с Костей — это самое ужасное, что я могла представить, и я подумать не могла, что буду его инициатором. По шкале боли это равносильно тому, чтобы наживую отрезать себе руку.

— Блядь, ну вот что ты несешь, Диан? — презрительно морщится Костя, явно не впечатлившись ни моим заявлением, ни приложенными к нему усилиями. — Сама же через пару недель ко мне прибежишь.

10

— То есть опыта работы у вас, по сути, нет… — повторяет женщина, ощупывая меня взглядом с рвением сотрудника службы досмотра. Её взгляд в который раз задерживается на кулоне из розового золота и, скатившись по свитшоту, останавливается на кольце из того же набора. — А почему вы выбрали вакансию именно нашего спа-комплекса?

— Подумала, что смогла бы быстро освоить вакансию администратора, — неуверенно отвечаю я, ощущая себя не в своей тарелке от такого пристального разглядывания. — И в объявлении вы указали, что берёте людей без опыта.

— Да, это так. Но я хочу понять, для чего вам работа и почему именно у нас?

Я нервно сплетаю пальцы. Что за странные вопросы она задаёт? Для чего мне работа? Очевидно, чтобы не умереть с голоду, когда баланс карты приравняется к нулю.

— Работа мне нужна, как и всем. Чтобы зарабатывать деньги. Ваш спа-центр выглядит…

— Не скажешь, что вы нуждаетесь в деньгах, — перебивает женщина. — Вы больше похожи на нашу постоянную посетительницу, чем на ту, кто хочет заработать. Вы видели оклад, который мы предлагаем? Он самый что ни на есть средний.

Я почти готова улыбнуться. Бывало, Костя за один вечер в ресторане тратил столько же. Но при этом у меня никогда не было излишка собственных денег. Раз в месяц он перечислял мне определённую сумму на карту, которой хватало на такси, продукты и мелкие нужды. Вещи и украшения всегда оплачивал он сам.

— Внешний вид ведь бывает обманчив. — Я заставляю себя не отводить взгляд. — Если я здесь, значит, меня устраивают и вакансия, и зарплата.

Мне кажется, что я привела железный аргумент, однако у женщины напротив другое мнение на этот счёт. С самого начала собеседования меня не отпускает мысль, что я не понравилась ей ещё до того, как успела поздороваться, и с каждой минутой я убеждаюсь в этом ещё больше.

— Диана, давайте я скажу вам как есть, — тоном, полным снисходительности, произносит она. — Как старший администратор, я не заинтересована в текучке кадров. Нам нужен сотрудник, который останется минимум на год или два. А глядя на вас, я такого человека не вижу. Вы простоите за стойкой ресепшена месяц, получите не самый большой оклад и решите, что вам это не нужно…

— С чего вы это взяли? — пытаюсь возразить я.

— Я работаю здесь с момента открытия, и мне достаточно пятиминутного общения с человеком, чтобы понять, задержится он у нас или нет. В прошлом году к нам устроилась одна девушка. Приехала на «Мерседесе», в резюме указала, что не хочет зависеть от родителей и хочет зарабатывать самостоятельно. Ушла ещё до истечения испытательного срока, потому что один из ВИП-клиентов недостаточно уважительно с ней разговаривал. Три месяца назад уволилась другая. Вы даже внешне чем-то похожи… — Взгляд женщины неприязненно пробегается по моим волосам. — Несколько недель играла в гляделки с одним из клиентов и в итоге своего добилась. Он предложил встречаться, и она сбежала от нас, сверкая пятками.

Я чувствую поднимающиеся гнев и обиду. Зачем сравнивать меня с другими девушками, даже если у нас похожая внешность? Я просто хочу здесь работать, и всё.

— Меня не интересуют отношения, и у меня нет богатых родителей. Мне действительно нужны работа и деньги, чтобы платить за квартиру и покупать продукты. Это моя единственная цель.

— Эти девочки тоже так говорили, — скорбно парирует женщина.

— Я так понимаю, убеждать вас в обратном дальше не стоит? — мечась между желанием заплакать или разораться, переспрашиваю я.

Она одаривает меня приторно-сочувственной улыбкой.

— Увы. Попробуйте поискать счастья в другом месте.

— Сука! — беззвучно выдыхаю я, стремительно вылетая из кресла.

— Мерзкая гадина, — говорю уже вслух, стоя на крыльце и жадно втягивая в себя фруктовый дым вейпа.

Могла бы просто сказать, что в случае положительного ответа они сами мне перезвонят, как сделали в клинике. Но нет, этой злобной калоше в дурацком красном костюме необходимо было во что бы то ни стало меня унизить, рассказав, что девушки вроде меня способны только водить дорогие тачки и кокетничать с мужиками.

Как она там выразилась? «Играла в гляделки с клиентом и наконец своего добилась»? Та девушка что, загипнотизировала бедолагу из-за стойки против его воли? Откуда взялась неприязнь к представительницам своего же пола?

И я тоже идиотка. Не нужно было пытаться выглядеть презентабельно и надевать украшения. Возможно, тогда бы этой курице не пришло в голову мне завидовать.

В глазах снова начинает щипать от слёз, и приходится запрокинуть голову, чтобы они не потекли.

Последние три дня я нахожусь на грани истерики. Мне больно от всего: и от вероломства и жестокости Кости, который даже не видит нужды по-настоящему раскаяться и попросить прощения за сделанное, а лишь ждёт, когда я сломаюсь и приползу к нему на коленях; и от грызущего одиночества по ночам, в котором оживают все мои страхи… От того, что новая жизнь не спешит раскрывать свои объятия и уже третья попытка устроиться на работу проваливается.

Из медицинского центра мне так и не перезвонили, а собеседование в бизнес-центре закончилось предложением секса. Из кабинета владельца я вышла оплёванной. Этот грузный пятидесятилетний мужик с кольцом на пальце даже не заглянул в моё резюме, а сходу спросил, есть ли у меня парень. А после отрицательного ответа заявил, что вакансия секретаря включает сверхурочную работу по вечерам, которая будет щедро оплачиваться. Его не интересовали ни мои навыки работы с компьютерными программами, ни образование. Он, как Костя и злобная идиотка из спа-центра, видел во мне лишь резиновую куклу.

— Привет… — шмыгнув носом, я прижимаю телефон к уху. — Как дела?

— У меня-то в порядке, — бодро отзывается Тея, щёлкая пальцами по клавиатуре. — А у тебя как? Как собеседование?

— Не очень. — Оторвавшись от ступеней, я бреду по парковке в сторону проезжей части. — Я не понравилась старшей администраторше, потому что, по её мнению, я сбегу, как только найду себе спонсора.

11

— Вот эту строку о том, что нигде и никогда не работала, нужно убрать, — убеждённо заявляет Тея, отхлёбывая вино. — Ты же устраивалась в кафе до того, как Костян нарисовался. И за кассой смотрела, и столы обслуживала, и в помещении убирала. Так что пишем: последнее место работы — 2019 год, кофейня «Арабика», должность — администратор.

— Я была официанткой, — напоминаю я. — И кофейня называлась «У Давида».

Сестра закатывает глаза.

— Вот всему тебя учить надо! Нам нужно составить резюме под стать твоей внешности. Чтобы снобы, вроде той тётки, увидели в тебе серьёзного кандидата. Кого бы ты наняла: официантку в кафе с дурацким названием «У Давида», или администратора кофейни «Арабика»?

— Но они ведь попросят контакты бывшего работодателя. — Я засовываю в рот ломтик сыра и тоже тянусь за вином. Энтузиазм Теи и уютная атмосфера их с Владом кухни действуют расслабляюще, постепенно стирая неудачи сегодняшнего дня.

— То кафе всё равно давно снесли, — отмахивается Тея. — И неужели ты думаешь, что кто-то перезванивает бывшим работодателям? Если переживаешь — можешь дать номер Влада. Он представится владельцем и расскажет, что таких администраторов, как ты, нужно хватать, не глядя.

Прикрыв глаза ладонью, я смеюсь её находчивости. Мы ведь родные сестры. Почему же я не такая бойкая и неунывающая? Закономерно, что у Теи в жизни всё идёт так, как надо: есть уютный дом, любящий и заботливый муж, хорошая работа и совершенно здоровая психика. Тогда как у меня, как сказал бы бывший банкир из мема, нет «Ни-ху-я».

— А Влад, кстати, где?

— В спортзале. Искусственный интеллект составил программу тренировок, которую он теперь каждый день тестирует. — Сестра досадливо вытряхивает в себя остатки вина. — Как будто к соревнованиям по бодибилдингу готовится, ей-Богу. Бесит.

— Он же ради тебя старается. Хочет быть в форме.

— Ну конечно.

То, что Тея, кажется, не на шутку злится на Влада, вызывает во мне улыбку грусти. Вот уж действительно, люди порой не ценят того, что имеют. Какая разница, сколько раз в неделю он тренируется, если уже столько лет продолжает носить её на руках? Если настолько не сомневался в своём желании быть с ней, что почти сразу сделал предложение и заявил, что готов к детям? Если отказывается ужинать без Теи, смотрит с ней мелодрамы и в постели готов довольствоваться ей одной?

И словно в подтверждение моих мыслей из прихожей доносится хлопок двери.

— Вернулась фитоняшка, — ворчит Тея, поднимаясь из-за стола. — Сейчас будет бесперебойно мести котлеты.

Я с грустью смотрю на часы. Половина девятого. Как бы мне не хотелось ещё погреться в тепле чужого семейного очага, пора вызывать такси. Надо отредактировать резюме и пораньше лечь спать.

Планы на завтра: найти в себе силы продолжать ходить по собеседованиям и не раскисать в случае отказов.

— Привет, Диан! — появившийся на кухне Влад занимает собой половину пространства. Широкоплечий и высоченный, он действительно больше походит на спортсмена, нежели на востребованного айти-специалиста. — Как дела?

— В порядке, — отвечаю я, глядя, как он открывает холодильник и задумчиво изучает его внутренности. — Составляли мне резюме.

— И как, удачно?

— Можешь не отведать, — советует Тея, плюхаясь рядом. — У Влада сейчас все мысли о том, что он может проглотить. Вот когда поест, можно с ним по-человечески разговаривать.

— Значит, придётся отложить этот разговор до лучших времён, — замечаю я, поднимаясь. — Я уже вызвала такси.

Сестра пытается протестовать, напоминая, что я обещала попробовать её фитнес-котлеты, но всё же сдаётся и идёт меня провожать. Она выглядит так, будто не на шутку расстроена моим уходом, но, скорее всего, мне просто кажется. Я помню о темпераменте Влада: как только дверь за мной закроется, он повалит Тею на стол.

Правда, когда я сажусь в такси, забота об интимной жизни сестры сменяется эгоистичным желанием вернуться обратно и просидеть до момента, пока не клонит в сон.

Сумерки — по-прежнему мой главный враг, так как их приходом особенно больно фонит одиночество. Каждый день я пытаюсь нащупать опору под ногами, но у меня не получается. Собственные ноги представляются слишком немощными и слабыми, а опоры в лице Кости рядом больше нет.

Чтобы отвлечься от накатывающей тоски, я открываю свои соцсети. Проматываю ленту друзей и перехожу к кружкам историй. Ставлю сердечко под роликом с хаски, резвящимися в траве, машинально перехожу к следующему видео и каменею при виде знакомых лиц.

На первых кадрах Эрик и Костя лежат на шезлонгах возле бассейна и курят кальян. Певучий голос Арины за кадром вещает о том, что они с мужем приехали к другу на дегустацию вина, привезённого из Португалии.

Костя, что, успел слетать в Португалию?

Я лихорадочно всматриваюсь в мелькающую панораму в попытке выяснить, кто ещё находится в доме. В красной футболке — Максим, тот самый идиот, уронивший подарочный торт, ещё Андрей, двоюродный брат Кости, а это…

Я до скрежета стискиваю зубы, ощущая, как барабанный бой сердца сотрясает грудь. Узкая полоска плавок, утонувшая в пухлой загорелой заднице, наращенная чёрная пакля, разметавшаяся по спине, и вульгарный смех. Ну разумеется, шлюха Надя тоже там. Пасёт освободившийся член хозяина дома.

Нетвёрдой рукой я нащупываю кнопку стеклоподъёмника и опускаю окно в попытке побороть удушье. Как же это, чёрт возьми, несправедливо, что мне настолько плохо, в то время как Костя продолжает жить как ни в чём не бывало. Курит кальян и развлекается в компании шлюх и друзей. Неужели все эти шесть лет совсем ничего для него не значили? Неужели наши отношения всегда были игрой в одни ворота?

— Здесь налево, — бормочу я, поймав вопросительный взгляд водителя. — Третий подъезд.

Смахнув выкатившуюся слезу, снова разблокирую экран и нахожу в поисковике страницу Данила, помня, что в его ленте был размещён анонс следующего выступления.

12

Бодрствовать в моей новой жизни становится ещё сложнее, чем погружаться в сон.

Страшно подумать, что время моей личной трагедии могло прийтись на осень, если даже солнце, щедро озаряющее стены моей крошечной кухни, ощущается недружелюбным и давящим. Слишком уж его оптимизм контрастирует с беспросветной тоской в моей душе и тем самым раздражает.

Сняв овсянку с плиты, я выкладываю её на тарелку и принимаюсь жевать. Аппетита нет совсем — я ем просто потому, что надо. Если нам с Костей доведётся встретиться, не хочу, чтобы он видел меня болезненно тощей и решил, что причина в нём.

С момента моего ухода прошла уже неделя, но легче всё никак не становится. Даже наоборот, с каждым днём мне всё хуже.

Шок, гнев и неприятие того, что он сделал, служившие противоядием от моей любви к нему, начинают замещаться кадрами из прошлого. Вчера перед сном я вдруг вспомнила, как устроила истерику на отдыхе из-за того, что Костя в одиночку ушёл на завтрак и не удосужился меня разбудить. Он пытался свести это к шутке, но я настаивала, что он повёл себя как эгоист и обязан извиниться.

А ещё мы как-то три дня не разговаривали, потому что Костя, забыв о нашей четвёртой годовщине, допоздна проторчал в офисе и по возвращении домой сразу завалился спать.

Что за дурочкой я была? Сейчас это кажется такими пустяками.

Ещё отчего-то вспоминается много хорошего. Например, как мы занимались сексом в уличном джакузи, и Костя впервые сказал, что меня любит. Я помню этот момент до деталей: как багряно-золотой свет заходящего солнца падал на его лицо и отражался в его зрачках, и как я задала тот самый вопрос и затаила дыхание.

— Скажи, пожалуйста, честно, Костя. Что ты чувствуешь ко мне?

Ответ запечатлён в моей памяти очень чётко, потому что многократно проигрывался на повторе.

— Я провожу с тобой всё свободное время, и мы ебёмся как кролики. Ты единственный человек, которому я рассказываю, как прошёл мой день. Конечно, я тебя люблю.

Понятия не имею, для чего это всё снова всплывает в моей голове. Любые его слова потеряли своё значение после того, что случилось. Насколько же нужно себя не любить, чтобы даже самую малость скучать по нему? И для чего в сотый раз грызть себя за эпизоды, в которых я была не совсем права? Едва ли истерику в отеле можно сравнивать с ситуацией, где член чужого мужчины с разрешения Кости раздирает мой анус. Вот об этом мне нужно помнить, а не о том, что когда-то у нас было всё хорошо.

В обед меня ждёт собеседование на должность администратора в один из самых модных ресторанов города. Я оставила его на крайний случай, так как велик риск нарваться на знакомых. Костя не слишком любил это заведение, потому что, по его мнению, «у повара руки из жопы растут», а вот остальные его приятели «Роден» обожали.

Поэтому мне сложно определиться с чувствами, когда после небольшого диалога и беглого просмотра моего лже-резюме управляющий уточняет, как скоро я готова приступить к работе. С одной стороны, я рада, что не получила очередного отказа, а с другой… Каково мне будет с дежурной вежливостью улыбаться Арине, с которой мы ещё недавно распивали шампанское на крыше «Хайят», и провожать её к столу?

Разумеется, пара минут неловкости не идёт ни в какое сравнение с голодом и просроченной квартплатой, так что я обещаю выйти в понедельник. И пусть стажировка не гарантирует дальнейшей занятости, из «Родена» я ухожу с мыслью, что наконец получила работу.

По возвращении домой я, немного повеселев, приступаю ко второй части плана: купить билет на выступление Данила. И тут выясняется, что на шоу — полный солд-аут, и единственное оставшееся место — за общим столом на самом дальнем ряду. Видимо, не я одна ищу способ поднять себе настроение в вечер пятницы.

Что ж. Что было плохо для спутницы Кости, вполне сгодится для девушки, самой зарабатывающей себе на жизнь. Пусть будет общий стол и паршивое место на галёрке.

С такими мыслями я решительно нажимаю кнопку «купить».

---

Клуб «Импульс» оказывается полной противоположностью подвалу, где я была в прошлый раз. Атмосфера здесь — чистый гламур с привкусом элитарности: вместо пивной вони в воздухе витает аромат «Килиан» и запах дорогой кожи, а на входе стоит не качок в растянутой футболке, а представительный мужчина в смокинге и с планшетом.

— Шоу уже началось, — констатирует он очевидное, наводя камеру на мой электронный билет.

— Да, знаю… — От волнения и спешки я переминаюсь с ноги на ногу. — Я еду с другого конца города, а там жуткие пробки…

— Ваш стол под номером тридцать пять, — монотонно продолжает он, игнорируя мои объяснения. — Желаю хорошего вечера.

Сглотнув прилив нервозности, я ныряю за бархатную штору. Зал погружён в серые тона полумрака, и единственное яркое пятно — это Данил в толстовке с логотипом английского футбольного клуба. Судя по взрывам хохота после каждой сказанной им фразы, публика уже прилично разогрета.

«Извините», — бормочу я, поймав недовольный взгляд губастой блондинки, чью крошечную Louis Vuitton ненароком задеваю. Публика здесь впрямь совершенно иная и напоминает гламурный сходняк комедийного шоу, транслируемого на федеральном канале.

«Да что с тобой не так, Диана? — мысленно вопрошаю я, поднимая сумку с пола и возвращая её владелице. — Сидеть в душном подвале тебе не понравилось, здесь тоже нашла, к чему придраться. С таким подходом ты не скоро научишься заново радоваться жизни».

— Соцсети — это отдельный вид ада, — доносится со сцены бодро-насмешливый голос Данила. — Там мы все участники реалити-шоу под названием «Посмотрите, как я не страдаю». Запомните: чем счастливее человек выглядит в соцсетях, тем чаще его психолог меняет тачки. Кстати, вы слышали…

Он запинается, заставляя смеющийся зал недоумённо затихнуть.

— Прошу прощения, — шепчу я мужчине с торчащими коленями и торопливо поворачиваюсь к сцене. Мне, как и многим, хочется выяснить, почему Данил вдруг замолчал.

13

— Мой любимый момент сегодняшнего выступления — это когда я сказал: «представьте, что у вас нет денег», и в зале повисла неловкая пауза. — Данил запрокидывает голову и разражается своим фирменным смехом. — Видно, для большинства здесь это чересчур безбашенная фантазия. Ну, что, на этом я буду заканчивать. Если шоу вам понравилось — отлично. Если нет… — он театрально разводит руками. — Поздравляю, у вас отличный вкус. Просто он не совпадает с вкусами девяноста восьми процентов населения. Всех обнял-приподнял, друзья! Пока!

Когда зал топит его в дружных аплодисментах, я ещё раз убеждаюсь, что Данилу под силу найти контакт даже с самой притязательной аудиторией. Гламурный бомонд хлопает ему с тем же рвением, что и те молоденькие девчонки в дешёвых джинсах.

Правда, в отличие от предыдущего выступления, сегодня Данил почти не импровизировал с залом. Формат выступления был выстроен в качестве монолога, что, впрочем, не помешало мне от души повеселиться. Собственное умение так громко и долго смеяться стало для меня сюрпризом. Обычно, когда мне хорошо или весело — я просто улыбаюсь, но не хохочу.

Свет в зале загорается, и сразу несколько зрительниц моментально устремляются к торцу сцены, где стоит Данил вместе с парнем из съёмочной бригады. Одной из первых к нему подходит та самая губастая блондинка, чью сумку я уронила.

Оценив, с каким кокетливым изяществом она стучит его по плечу и с какой приветливой улыбкой он к ней оборачивается, я стремительно поднимаюсь с места.

«Надумала присоединиться к толпе его фанаток? — мысленно журю себя. — Если нет, тогда чего расселась? Шоу подошло к концу, так что можно с чистой совестью ехать домой».

Решив ни под каким предлогом больше не смотреть на сцену, я пробираюсь к выходу сквозь ряды пустеющих столов.

«А когда у тебя следующее шоу?» — долетает до меня ласковое женское воркование.

«Видела тебя в «Джанго» на прошлой неделе. Ты там тоже тренируешься?»

Интересно, у скольких девушек он просит телефонные номера после выступлений, — раздражённо думаю я, сфокусировавшись взглядом на спасительной бархатной шторе. — Может, это фишка такая, чтобы билеты лучше продавались? Раз уж даже я купила последний.

— Диана!

Звучный оклик заставляет меня застыть как вкопанной в паре метров от выхода. Сердце начинает частить, и первым желанием, идущим вразрез с предыдущими, становится притвориться глухой и ускорить шаг.

Настолько по-идиотски я себя, разумеется, не веду. Медленно оборачиваюсь и смотрю на приближающегося Данила. В его руке зажата смятая бутылка воды, которая была с ним ещё на сцене, волосы и лицо мокрые от пота.

— Привет… — Подойдя вплотную, он моментально втягивает меня в кокон своего внимания и тем самым оставляет снаружи остальной мир. — Снова сбегаешь?

— То, что я не стою в очереди за автографом, не значит, что я сбегаю, — возражаю я.

Я смотрю, как его рот растягивается в ослепительной улыбке, и думаю, что фанаток можно понять. Это большая редкость, чтобы парень с таким лицом был не только высоким, но и с отменным чувством юмора, и к тому же далеко не глупым. И что немаловажно, у Данила отлично поставленный голос. Не писклявый, не тонкий, а по-хорошему мужской.

— Ну что за вечер, а? Ты не только пришла сюда, но ещё и ревнуешь.

И пока я пытаюсь придумать достойный ответ на это смехотворное обвинение, он оборачивается, чтобы помахать группе своих почитательниц, всё ещё ожидающих его у сцены.

— Девушки, я пойду! Желаю хорошего вечера!

Реакция люксовых поклонниц мало чем отличается от «бюджетных». По крайней мере взгляды, которые они мечут в меня, такие же ревностные и разочарованные.

— Подождёшь меня пару минут? — Данил кивает на небольшой тёмный коридор рядом со сценой. — Только умою лицо и сменю футболку.

Я растерянно переминаюсь с ноги на ногу, не зная, как реагировать. Данил ведёт себя так, будто у нас есть какая-то договорённость, тогда как я пришла сюда просто, чтобы отвлечься.

— Здесь через дорогу есть кафе, — поясняет он, заметив моё замешательство. — Зайдём туда. Не переживай, программа та же: просто поболтать.

— Дань! — из-за шторы выныривает лысая мужская голова. — Там с тобой управляющий клуба хочет переговорить…

Данил решительно качает головой.

— Я не могу сейчас. У него же номер мой есть? Пусть позже наберёт.

Подозреваю, Данил отказался от встречи из-за меня, а потому, когда его вопросительный взгляд снова обращается ко мне, решаю быть великодушнее.

— Иди переодевайся. Я здесь подожду.

Он скептически щурится.

— Ты ведь не уйдёшь?

Я представляю, как улепетываю, стоит Данилу скрыться из вида, и от этой картины прыскаю смешком.

— Нет. Я не настолько трусиха.

— Верю, — заключает он. — Хорошо. Я быстро.

«Это его девушка?» — долетают до меня приглушённые голоса, стоит ему скрыться в чернеющем коридоре.

«Фарид говорил, что у него никого нет».

«У него была, но они расстались год назад. Катя Симак зовут. Луиза её знает».

Вызвав у себя избирательную глухоту, я отхожу подальше и выдыхаю воздух мелкими рваными порциями. Тело колотит нервный озноб. Я и сама не до конца понимаю, что делаю.

Для чего согласилась дождаться Данила, ведь очевидно, что его интерес не праздный, а любой мужской непраздный интерес я привыкла осекать. Да, Кости больше нет, но мне по какой-то причине кажется, что я всё ещё не имею права.... Возможно, потому что прошло совсем мало времени.

— Ну что? — Данил снова возникает рядом, обдавая меня запахом чистоты и мяты. — Ты все еще здесь. Не передумала?

Я встречаю его внимательный взгляд и отчего-то испытываю потребность сказать правду, несмотря на то, что в общении с внешним миром привыкла к минимальной искренности.

— Была очень близка к этому. Но ты, к сожалению, действительно быстро переодеваешься.

— Я всегда знаю, когда стоит ускориться, — скалится Данил, кажется, ничуть не расстроенный моим признанием.

14

Спустя десять минут мы сидим в кафе, интерьер которого напоминает старую бабушкину квартиру. На стенах из старого кирпича местами проступает штукатурка, мебель выглядит так, будто была куплена на блошином рынке, а ещё всюду стоят кашпо с цветами — здесь их точно не меньше дюжины. Было бы это свиданием, я могла бы запросто обидеться на Данила за такой неказистый выбор.

— Не то, к чему ты привыкла? — спрашивает он, глядя, как я со скепсисом изучаю потрёпанный листок А4 — так называемое меню.

— Сама бы я сюда не пошла, — признаюсь я, удивляясь, насколько легко получается говорить не слишком удобную правду.

— Я предложил пойти сюда, потому что заведение находится через дорогу и здесь отличные напитки. Спасибо, Дэн. — Данил чуть отодвигается, позволяя бородатому баристе поставить перед ним чашку с кофе. — Я привык ценить не интерьер, а суть.

Мнительной части меня чудится, что речь идёт не только о напитках, в то время как ироничная язвит: «Если бы он действительно так ясно видел суть, то уже бежал отсюда, теряя свои ярко-синие найки».

— Мне сливочный латте без кофеина, пожалуйста, — окликаюсь я в ответ на внимание баристы и, вернув ему меню, обнимаю себя руками.

Сидеть за одним столом с малознакомым парнем оказывается ещё неуютнее, чем я предполагала. Мысль о том, что я совершаю преступление и вот-вот появится Костя, чтобы меня в нём уличить, застряла в голове как приклеенная.

— Хочешь меня о чём-нибудь спросить? — интересуется Данил, делая акцент на первом слове.

Я неловко пожимаю плечами.

— Пока не знаю. Давай лучше ты.

— Тогда не буду оригинальным, — его взгляд становится оценивающе-сосредоточенным, — Сколько тебе лет?

— Двадцать пять.

— Думал, ты немного постарше.

Я снова близка к тому, чтобы рассмеяться — правда на этот раз от нелепости ситуации. Для чего ему вообще нужно было меня окликать? Чтобы пригласить в этот чулан и намекать на то, что я выгляжу старо?

— Ты же в курсе, что о таком не стоит говорить девушке?

— Ты сама знаешь, что выглядишь охренительно, — невозмутимо отвечает он, ничуть не смущённый упрёком. — Речь о твоём взгляде. Там разочарования на две жизни вперёд.

— Никак не перестанешь работать с публикой? — иронизирую я, невольно прощая его за провальное начало разговора. Любой девушке приятно услышать, что она выглядит охренительно. Пусть даже и с переизбытком разочарования в глазах.

— Нет. Выражаю свои наблюдения о той, кто мне интересен.

— Ладно, — примирительно говорю я. — А сколько лет тебе?

— Мне двадцать семь.

— Хотелось бы сказать, что и ты выглядишь старше, но примерно так я и предполагала.

Данил одаривает меня своей фирменной улыбкой, открывающей половину его, на удивление, ровных и белых зубов.

— У нас отличная разница, не находишь?

— Смотря для кого, — возражаю я в подспудном желании покоробить его самоуверенность. — Некоторые предпочитают мужчин старше.

— Твой бывший был старше? — моментально переспрашивает он.

— С чего ты взял, что речь идёт обо мне?

— Люди всегда предпочтут говорить о себе, чем о ком-то.

Не выдержав его прямого взгляда, я тянусь за салфеткой. Как и тогда на шоу, не покидает ощущение, что Данил видит меня насквозь. Никому не нравится чувствовать себя полуголым перед незнакомым человеком, тем более при наличии стольких изъянов.

— Да, — с заминкой подтверждаю я. — Костя был на десять лет меня старше.

— Костя. — Поморщившись, повторяет Данил. — Мудацкое имя.

— Зачем ты так?! — моментально вспыхиваю я, стиснув салфетку в руке. — Вообще-то многие дети носят это имя.

— Считай, что я предвзят, — легко парирует он, ничуть не смутившись упоминанием детей. — И ничего не могу с собой поделать.

В этот момент бородач опускает передо мной кофе, и я получаю возможность обдумать, по какой причине всё ещё бросаюсь на Костину защиту. Пусть Данил и не знает, что он повёл себя со мной как мудак, но я-то ещё как в курсе.

— М-м… — Слизав пену с губ, я с удивлением заглядываю в чашку. — Какой вкусный латте.

Не сводя с меня глаз, Данил коротко улыбается.

— Я же говорил.

— На самом деле было время, когда я работала в кафе с интерьером куда хуже, — признаюсь я, почувствовав укол вины за то, что веду себя агрессивно. — Говорю это для того, чтобы ты не считал меня снобкой.

— Люди часто открещиваются от прошлого, которое причиняло им боль. Думаю, это нормально.

— Я не то чтобы пытаюсь откреститься, скорее… — Я запинаюсь, подхваченная волной размышлений.

А ведь действительно. С чего я вдруг возомнила себя интерьерным критиком и на многое стала смотреть свысока, при том что большую часть жизни провела за чертой бедности и к сегодняшнему дню ничего не добилась?

Ответ, пришедший мне в голову, не слишком приятен. Потому что таким был Костя. Категоричным и отрицающим всё, что ему по какой-то причине не нравилось. Это его вкусы и образ мышления я безоговорочно приняла как свои.

— Ты сегодня без сестры?

Я киваю, благодарная Данилу за то, что не вынуждает меня заканчивать предыдущую мысль.

— Да. Купила билет в последний момент. К тому времени место оставалось лишь одно на галёрке, — я смотрю на него со значением. — А не потому, что я решила от тебя спрятаться.

— Я в любом случае очень обрадовался, что ты решила прийти. — Потеплевший взгляд Данила касается расстёгнутого ворота моей рубашки. — Даже слова забыл, если ты заметила.

— Да, я заметила. — Энергия нескрываемого мужского интереса заставляет меня смутиться и торопливо спрятаться за чашкой. — Расскажи ещё о себе. Давно ты занимаешься стендапом?

— Два года. До этого работал программистом.

— Серьёзно?! Муж моей сестры программист. А почему ты… э-э-м-м… перестал?

— По той же причине, что и большинство. Стало скучно.

— Хм. Я думала, что большинство меняют профессию из-за нехватки денег.

15

— В общем, так я и не решилась прокатиться, хотя в детстве мечтала о собственной лошади… — Я мельком смотрю на настенные часы и обнаруживаю, что время приближается к полуночи. Итого, мы сидим здесь уже минимум два часа.

— Слушай, мне пора, — пальцы торопливо нащупывают ремешок сумки, пока отступившая нервозность вновь заполняет меня до краёв. — Уже почти двенадцать, оказывается.

— Тебе рано вставать? — с недоумением спрашивает Данил.

— Нет. Я безработная, но надеюсь в скором времени это исправить.

— Тогда почему ты так всполошилась? Как я понял, ты живёшь одна, и никто не отругает тебя за опоздание.

— Нет, но… — от паники у меня сбивается дыхание. — Просто уже поздно.

— Если ты хочешь спать, без проблем, — он поднимает ладони, давая понять, что не будет настаивать. — Но мне показалось, что ты не закончила мысль.

— Уже поздно, — повторяю я, придавленная мыслью о том, что поступаю неправильно.

Я никогда не возвращаюсь домой так поздно… Только когда ходила куда-то с Костей, но одна — никогда. Даже встречаясь с Теей, я не позволяла себе засиживаться, зная, что ему будет неприятно.

— Хорошо, я понял. — Данил выкладывает на стол несколько купюр и встаёт за мной следом. — Я вызову такси.

— Нет, — я яростно трясу головой. — Я сама.

— Я планирую просто довести тебя до подъезда, — поясняет он. — Подниматься не собираюсь.

— Это лишнее! — чересчур громко выпаливаю я и, поняв, что выгляжу мнительной истеричкой, добавляю уже спокойнее. — Спасибо тебе большое за заботу. Нет нужды кататься на другой конец города из-за меня.

— Хорошо. Не буду настаивать, чтобы тебя не пугать ещё больше.

Я издаю неловкий смешок.

— Ещё больше? Я по-твоему трусиха?

— Ты не трусиха, но сейчас напугана страшно. Так что Костя всё же мудак, раз не давал тебе дышать свободно.

Я прячусь от пристального взгляда Данила в телефоне и открываю приложение такси. Ещё пару минут назад мы по-дружески обсуждали увлечения друг друга, а сейчас мне хочется на него наорать.

Каждое замечание Данила бьёт больно и метко. Да, это из-за Кости я бездумно тороплюсь домой, как выдрессированная собака. Это из-за него я не чувствую себя свободной.

Да и, честно говоря, я понятия не имею, что делать с этой свободой. Стоять куклой за стойкой ресепшена, раздавая направо и налево дежурные улыбки? Заказывать продукты только для себя? Не иметь совместных планов на вечер? Перекатываться во сне по дивану без боязни задеть соседа? Завидовать сестре, потому что у неё есть преданный мужчина, а у меня — лишь пресловутая свобода?

— Давай лучше выйдем на улицу, — бормочу я, возвращая телефон в сумку. — Машина приедет через две минуты.

Стоять напротив Данила в ярком свете уличного фонаря — новое испытание. Никак не могу разобраться, как к нему отношусь. Он мне одновременно и нравится — не как мужчина, разумеется, а как человек, но и страшно бесит. Особенно, когда пилит глазами без смущения, как сейчас.

— Спасибо за то, что пришла на моё выступление, и отдельное за то, что согласилась поболтать, — мягко произносит он. — Извини, если местами был бестактен. Я часто говорю то, что думаю, и это не всегда бывает приятно.

— Ты по крайней мере извиняешься за это, — замечаю я с улыбкой. Данилу снова удаётся заставить почти моментально его простить.

— Точно нельзя тебя проводить?

Я качаю головой.

— Не надо, правда. Впустую потратишь сорок минут, вместо того чтобы лечь спать. Ну или сделать что-то другое… — бормочу я, осознав, что у него могут быть гораздо более интересные планы на ночь. С таким-то количеством поклонниц его директ наверняка ломится от соблазнительных предложений.

— Я тоже поеду спать, — быстро осекает Данил череду моих предположений. — Но мне нужно будет убедиться, что ты добралась. Итак, попытка номер два…

Он извлекает смартфон из заднего кармана джинс и смотрит вопросительно.

Яркие губы чуть приоткрыты, из-за голубоватого света фонаря радужка глаз выглядит ярко-бирюзовой. Я против воли задаюсь вопросом: зачем ему я? У меня же на лбу горит надпись «ходячая проблема», тогда как он легко может заполучить любую из сотен или даже тысяч своих поклонниц. Хоть бюджетную разбитную девчонку, хоть гламурную львицу класса люкс.

— Если ты не дашь номер, придётся ехать за твоим такси, как сталкер. Мне надо убедиться, что с тобой всё в порядке.

— Благодаря этой фразе в твоей записной книжке наверняка скопилось много номеров, — иронизирую я, больше от смущения.

— Вообще не так. — Уголки его рта приподнимаются в шутливой полуулыбке. — Я как пингвин. Исключительно моногамен.

Эхо сегодняшнего выступления, видимо, ещё блуждает во мне, потому что я снова смеюсь.

— Говорят, пингвины сильно пахнут.

— Дай мне номер, — повторяет Данил, напротив, становясь серьёзным.

Я беззвучно выдыхаю. Всего лишь продиктовать ему девять цифр. Ничего криминального: просто списаться и сообщить ему, что со мной всё в порядке.

Господи, да почему так страшно?

— Записывай, — шелест моего голоса едва различим в гуле проезжающих машин.

Данил вносит телефон в записную книжку, убирает телефон в карман, а затем вдруг наклоняется и касается губами моей скулы. Запах мужского тела с примесью чистоты и кофейных зёрен заставляет меня в третий раз за вечер застыть истуканом. Единственный мужчина, кроме Кости, который мог вот так запросто поцеловать меня в щеку, был его друг, Эрик. Больше никто.

— Спокойной ночи, — отстранившись, Данил заглядывает мне в глаза. — Теперь мы с тобой на связи.

16

Следующим утром я впервые просыпаюсь без желания заново провалиться в сон и тем самым хотя бы ненадолго уйти от реальности.

Не желая спугнуть прилив оптимизма, первым делом подхожу к окну и распахиваю шторы, чтобы впустить в гостиную солнце. Лето в самом разгаре, и неплохо бы нам с ним заново подружиться. На мальдивский загар больше рассчитывать не приходится, так что буду довольствоваться тем, что есть.

«Жизнь неплохая и она продолжается», — шепчу я свою привычную мантру, грея лицо в лучах. — Всё у меня будет хорошо.

Следующий шаг: выпить стакан тёплой воды и поставить на плиту турку. Мне, пожалуй, начинает это нравиться: варить кофе самой, а не ждать, пока машина выплюнет его. Так душевнее, что ли.

Вылив содержимое в чашку, я присаживаюсь на стул и заглядываю в телефон. В окне мессенджера висит одно непрочитанное сообщение. Отправитель — Данил Стендап.

«Доброе утро. Как настроение?»

Я машинально просматриваю нашу вчерашнюю переписку.

«Хей, — эмодзи с пальцами галочкой. — Это Данил. Не забудь написать, как будешь дома».

«Я дома, — эмодзи с ладонями, поднятыми вверх. — Спасибо тебе за беспокойство».

«Отлично. Спокойной ночи, Диана. Я, разумеется, не прощаюсь».

Отпив кофе, я из любопытства увеличиваю его аватарку. Это тот же снимок с лабрадором, который я видела в соцсетях.

М-да. Кажется, будто Данил не слишком любит фотографироваться, что довольно странно при его внешности и роде деятельности. Не то чтобы мне это не нравилось. Когда у парня больше фотографий, чем у девушек-моделей, это скорее отталкивает. Костя за шесть лет тоже всего дважды обновил фотографию профиля.

«Доброе утро», — набираю я в ответ.

А дальше задумываюсь. Стоит ли врать, что у меня отличное настроение? Можно написать «хорошее», но и это будет ложь. И к тому же, после мне придётся задать Данилу ответный вопрос, а я не уверена, что хочу. Вернее, думаю, что не стоит.

Решив прибегнуть к небольшой уловке, я направляю камеру на чашку с кофе, делаю снимок и отправляю Данилу с припиской «доброе утро». Выходит вполне эстетично, даже несмотря на небольшие подтёки по фарфору.

«Утренний кофе? Я бы сейчас полжизни за него отдал».

Я перечитываю его сообщение с усмешкой. Интересно, Данил намеренно преувеличивает свою тягу к кофе? Чтобы было проще завязать диалог?

«Так в чём же дело? Продаётся в любой части города в радиусе ста метров».

«Проблема в том, что я не в городе. Еду по трассе».

Я озадаченно смотрю на часы. Не в городе? Но ещё только половина девятого утра.

В мои планы не входило развивать переписку, но любопытство берёт верх. Во вчерашнем разговоре Данил и словом не обмолвился о том, что собрался куда-то ехать.

«Куда путь держишь?» — печатаю я, досадливо закусив губу.

«У меня сегодня выступление в Нижнем. Отработаю и сразу обратно».

И вдогонку приходит ещё одно.

«Тебя не стал звать с собой, потому что ты бы всё равно отказалась 😊».

Отчего-то последние сообщения заставляют меня улыбаться. Наверное, меня радует то, что Данил так востребован в своей сфере.

«Правильно думаешь».

«Какие планы на сегодня?»

«Пока не знаю. Сейчас позавтракаю и, скорее всего, пойду подыскивать подходящий фитнес-зал».

Вопреки собственной установке я всё же втягиваюсь в виртуальное общение. Возможно, потому что Данил сейчас далеко от города и его присутствие кажется не таким… настоящим.

«Могу посоветовать неплохой, если хочешь».

«Джанго?» — уточняю я и присовокупляю три смеющихся смайлика, памятуя о том, что кто-то из его гламурных фанаток видел его там.

«Ферум. Там хорошие тренажёры и мало людей».

«Спасибо. Я погуглю».

Это сообщение я отправляю с твёрдым намерением больше ничего не писать. И так слишком разболталась.

Допиваю кофе, съедаю бутерброд и иду в душ. Про зал я написала Данилу просто так, но сейчас понимаю, что записаться в тренажёрку — не такая уж и плохая идея. Костя терпеть не мог перекачанные женские задницы, говоря, что они напоминают ему круп лошади. Потому я туда и не ходила, несмотря на то, что с моей комплекцией наприседать зад размером в баскетбольный мяч нет шансов.

На всякий случай кинув в сумку паспорт, я одеваюсь, выхожу в прихожую и машинально проверяю телефон.

Моё последнее сообщение прочитано, но в ответ Данил ничего не написал.

Ну а что на такое ответить? — думаю я, зашнуровывая кеды. — И отлично, что переписка завершилась. Я ведь этого и хотела.

Я выхожу на лестничную клетку и тут же сталкиваюсь с пожилой соседкой, которую встречаю почти каждый день и которая всё равно смотрит на меня с подозрением. Поздоровавшись с ней, сбегаю вниз по лестнице. Прогуляюсь немного, может быть, выпью ещё кофе, а потом доеду до этого «Ферума». Всё лучше, чем слоняться без дела, страдать и злиться на Костю.

Дзынь! — бодро пищит в заднем кармане.

Я нащупываю смартфон, ощущая странный прилив радости от того, что утренняя переписка, возможно, ещё не закончена.

«Я позвоню тебе часов в пять, не против? Будет свободный час перед тем, как выйти на сцену».

17

— Добрый вечер! — растянувшись в доброжелательной улыбке и старательно сохраняя зрительный контакт с гостем, в сотый раз повторяю я. — Добро пожаловать в «Роден»! Хотели бы у нас поужинать?

Рассеянный взгляд мужчины мимоходом проходится по моему лицу и сразу же возвращается, становясь более осмысленным.

— Новенькая? — интересуется он и смотрит на бейджик. — Не видел тебя тут.

— Работаю первый день, — всё так же приветливо откликаюсь я, памятуя о необходимости производить положительное впечатление.

— Ясно. Андрей меня зовут, — глаза мужчины без смущения стекают к моей груди, обтянутой чёрным форменным платьем. — Смирнов.

Я щёлкаю по экрану планшета, чтобы просмотреть список ожидаемых гостей. Не знаю, найду ли я там эту фамилию, но передышку от навязчивого внимания точно получу.

— Андрей Смирнов. Вижу вашу бронь, — щебечу я, выходя из-за стойки. — Давайте я вас провожу.

Весь путь по залу я чувствую сальный взгляд на своей заднице, но пытаюсь об этом не думать. Девушка, стажировавшая меня, предупреждала, что посетители могут флиртовать с персоналом и от этого никуда не деться. Главное — не позволять себе делать того же.

— Прошу, — отрепетированным жестом я указываю на стол в кулуарах зала. — Сейчас приглашу для вас официанта.

— Ты до скольки работаешь сегодня? — не спеша садиться, мужчина продолжает обгладывать меня взглядом. — До десяти?

Я напрягаюсь сильнее. Его интерес сложно назвать праздным, и я не знаю, как отвергнуть его и при этом остаться доброжелательной. Раньше в случае нежелательных знакомств я использовала холодный тон и заготовленный скрипт «Извините, у меня уже есть мужчина». И всё. А как быть сейчас, я понятия не имею.

— Точно не могу сказать, — слабо улыбнувшись, я пятясь назад. — Желаю вам хорошего вечера.

— Это наш постоянник, — шепчет Полина, когда я подхожу к барной стойке с намерением позвать к его столу официанта. — Денег навалом. Развёлся два года назад.

— Неудивительно, — бормочу я.

— К тебе тут многие будут клеиться. Будь готова, — то ли с завистью, то ли с сочувствием продолжает она. — Если станут переходить черту — говори Алексею. Он знает, что с этим делать.

Я смотрю на неё с благодарностью. Чужое неравнодушие особенно приятно, когда находишься на новом месте. Сама Полина так вообще на съёмной квартире живёт с маленьким ребёнком, каждый день разрываясь между работой и садиком. В свете таких историй собственная перестаёт казаться настолько уж драматичной.

Входная дверь вновь хлопает, что становится сигналом поскорее вернуться к своему рабочему месту.

— Добрый вечер… — Я обрываюсь и шокированно смотрю в неестественно бронзовое лицо при полном макияже. Голос внутри панически стонет: «Нет-нет. Ну почему именно она? Почему именно сейчас? В мой самый первый день?»

— Диана? — Замешательство во взгляде шлюхи-Нади сменяется плохо скрываемым торжеством. — А ты, что, теперь здесь, что ли?

Уголки пухлых губ кривятся в ухмылке, и я испытываю острое желание огреть её планшетом. Эта вульгарная дешёвая сука стоит здесь с видом победительницы. Думает, что сможет надолго устроиться в доме Кости? Ошибается. Он однажды прямым текстом сказал, что Надю приглашают на тусовки как кусок мяса, которому при желании любой может нахаляву присунуть, и никому в голову не приходит заводить с ней отношения.

— Вы хотели бы поужинать? — оставив её вопрос без ответа, чеканю я. — Бронировали стол?

— Конечно, — Надя запускает руку в свою реплику Шанель и деловито прикладывает телефон к уху. — Ма-акс. Я в «Родене». Ты скоро?

Моё сердце падает. Господи, неужели сюда ещё и Максим едет? Ну за что??

Максим — один из самых бестолковых друзей Кости, который к тому же балуется всевозможной дурью. Если он и есть компания Нади, то можно не сомневаться: о моём новом месте работы в самое ближайшее время будут знать абсолютно все.

Дзынь!

«Как проходит первый рабочий день? Не хочешь прогуляться после?»

Проследив, как задница Нади, обтянутая мини-юбкой, скрывается за аркой туалетных комнат, я без раздумий печатаю:

«Проходит паршиво, если честно. А прогуляться да, очень хочу»

--

Ребят, у меня сынок болеет, поэтому писать сложновато и продолжения выходят короче. Рассчитываю, что с понедельника получится вернуться в график. Ну и пристегивайтесь, кстати. Со следующей главы начнет потряхивать.

18

— Девочки! — Запыхавшаяся Полина забегает в подсобку и обводит нас восторженно-сияющим взглядом. — Там знаете кто пришел?

— Опять Сергей Безногов? — переспрашивает Эльза, вторая из официанток смены, стягивая колготки. — Он живет через дорогу, поэтому часто к нам ходит.

— Нет! Парень из стендапа… Красивый такой… Как же его зовут... Да вы его знаете… Он еще в зал спускается на своих выступлениях и над публикой прикалывается… В интернете много нарезок с ним...

Решив не ждать, пока Полина вспомнит имя, я спешно сдираю с вешалки толстовку. Какая завидная у Данила пунктуальность. Пришел минута в минуту, не раньше и не позже. И я тоже дура. Надо было попросить подождать на остановке, чтобы не будоражить коллектив. Хотя я и предположить не могла, что кто-то из сотрудников «Родена» его знает.

— Данил Лебедев, вот! — С видом человека, который вот-вот представит миру очередную модель айфона, Полина смотрит на меня. — И приехал он к тебе-е-е, Диана! Давай колись! Вы, что, встречаетесь?

— Нет, мы недавно познакомились и просто дружим, — смущенно бормочу я, запихивая ногу в кроссовку.

— Поэтому он приезжает за тобой в десять вечера? — моментально подключается Эльза.

— Стоп, девочки! — Я поднимаю руку в просьбе остановить допрос и натянуто смеюсь. — Он правда просто друг. Все, я побежала.

— Дружите на совесть! — шутливо несется мне вдогонку. — Нам проходки на его выступления пригодятся.

Борясь с новым приступом вины за то, что опрометчиво согласилась на встречу, я бегу по опустевшему залу к выходу. Силуэт Данила различим сквозь стеклянный фасад: скулы, подсвеченные экраном смартфона, над которым он склонился, широкие плечи, взъерошенные волосы.

— Привет! — неестественно громко здороваюсь я, еще до того как дверь за мной успевает захлопнуться.

— Привет! — Взгляд Данила проходится по моему не слишком впечатляющему образу и сменяется ослепительной улыбкой. — Классно выглядишь.

— Спасибо, — бормочу я, ни на секунду не поверив в комплимент. — Так что… Прогуляемся немного? Или ты на машине?

— У меня нет машины. Уже два года передвигаюсь на такси. — Данил встает рядом и кивает вперед, тем самым указывая направление для прогулки. — Рассказывай, что у тебя стряслось. И кем ты, кстати, работаешь?

Он задавал тот же вопрос в наш телефонный разговор, но я предпочла стыдливо отмолчаться. Было неловко, что в свои двадцать пять я сумела дорасти лишь до должности, не требующей навыков и талантов, тогда как он запросто променял востребованную профессию на возможность покорять сцену, и более чем преуспел.

Но после унизительной встречи с Максимом и шлюхой Надей вдруг стало плевать. Суровая реальность быстро рассеивает иллюзии о собственной эксклюзивности, в которую мне почти удалось поверить за шесть лет беззаботной и сытой жизни рядом с Костей. Так что да, должность девушки с ресепшена — это пока максимум, на что я могу претендовать.

— Я встречаю гостей, — говорю я с вызовом. — Отвечаю на телефонные звонки и вношу брони. Такая нехитрая работа.

— Это отличный ресторан, — ничуть не удивившись моему признанию, замечает Данил. — Мега-популярный. Не думаю, что сюда каждого берут. Так что ты умница.

Я отрывисто смеюсь.

— Издеваешься?

— Совсем нет. Люди часто обесценивают собственные достижения, когда сравнивают себя с другими. Ты молодец, потому что не стала бездействовать и ждать чуда. Как я понял, муфлон Костя был против любой твоей реализации, но компенсировал это деньгами. Любому было бы нелегко принять такие перемены и стартовать с нуля. Не прошло и двух недель, как ты нашла работу. Это охренительно большой шаг.

Я смотрю себе под ноги, чувствуя сопротивление похвале Данила и страстное желание в нее поверить. Все-таки тяжело каждый день просыпаться с ощущением собственной никчемности - волей-неволей начинаешь цепляться за все, что сможет убедить тебя в обратном.

— Ты спрашивал, что стряслось, — напоминаю я. — Так вот, в первый же рабочий день сюда заявились Костины друзья, чтобы меня высмеять.

— Серьезно? — Брови Данила взмывают вверх. — Друзья твоего бывшего — такие мрази?

— Да нет… Я наверное не так выразилась… — Удалив из памяти кадр торжествующего оскала Нади, торопливо поясняю я. — Хотя это уже неважно. На самом деле, когда я устраивалась сюда, то предполагала, что смогу их встретить. «Роден» действительно популярный ресторан.

— Видишь, ты не только решительная, но и смелая.

— Ты задался целью мне польстить? — смеюсь я, ощущая, как внутри теплеет. — У меня просто выбора не было. Денег осталось немного, и я вряд ли сумею надолго их растянуть… А занимать у сестры не хочется.

— Теперь я бы мог назвать ответственной и здравомыслящей, но тогда ты снова обвинишь меня в угодничестве. В общем, ты молодец, Диана. — Во взгляде Данила появляются уже знакомые мне теплые искорки, увиденные во время встречи в кафе. — Продолжай в том же духе.

Я чувствую, что краснею, и потому решаю перевести тему. Мы и так почти всегда говорим только обо мне, а это невежливо.

— Ладно, мои дела мы обсудили. Теперь расскажи о своих. Как прошло выступление? Зал тебе рукоплескал?

— Как обычно, — Данил задорно скалит зубы. — На самом деле, я впервые выступал в Нижнем и сильно волновался.

— Волновался? Ты? Ни за что не поверю, — я шутливо гримасничаю, невольно заражаясь его манерой общения. Недавняя подавленность от встречи с Максом и его удивленным присвистыванием: «Ты реально тут? Вот Костян охереет», сама собой сходит на нет.

— Зря. Я дико эмоциональный. Первые полгода стабильно блевал перед выходом на сцену. Уж прости за подробности.

— Надо же. А так совсем не скажешь. Когда я тебя впервые увидела, то подумала, что ты, скорее, страшно самоуверенный. И потом мне тоже так казалось.

Мое замечание, как и обычно, не задевает Данила, и он лишь пожимает плечами.

— Все носят маски.

— Кто еще, например?

— Да все. И ты, и твой бывший.

19

— Отпусти меня, — лепечу я первое, что приходит на ум.

— А я тебя держу, что ли? — рявкает Костя, но хватку на моём плече всё же ослабляет и даже отходит назад.

Получив толику свободы от шока и энергии подчинения, волнами исходящей от него, я понемногу прихожу в себя. Мозг проворачивает мысли со скоростью блендера. Во-первых, между мной и Данилом не произошло ничего, что заслуживало бы порицания. Он просто поцеловал меня в щёку на прощанье, и всё. Во-вторых, мы с Костей больше не вместе, и он не имеет права контролировать мою жизнь. В-третьих, именно он стал причиной нашего разрыва, что совсем не мешает ему продолжать устраивать тусовки и приглашать туда шлюх.

— Зачем ты приехал? — чеканю я, немного отрезвев от поднимающейся злости. — Надоело куражиться в компании проституток?

— На хуя ты тему переводишь, Диана? — цедит Костя, сверля меня глазами. — Что за хер это был?

Внутри слабовольно ёкает. Разве я когда-то могла представить, что придётся отвечать на такие вопросы? Всё мужское население планеты было для меня одним большим серым пятном, и лишь фигура Кости была цветной и значимой. Я даже не могла оценить красоту и харизму мировых знаменитостей — настолько он всех их затмевал в моих глазах.

— Это не твоё дело, — прочистив горло, сиплю я.

— То есть ты от меня съебалась, чтобы работать говорящей башкой за копейки и трахаться с кем попало, так что ли?

Да, его грубые нападки — это именно то, что надо. Они заставляют меня злиться, вызывают желание не только защищаться, но и нападать.

— Нет, Костя. Я от тебя съебалась, потому что ты отнёсся ко мне как к резиновой кукле и подсунул меня своему приятелю.

— То есть ты решила отомстить мне и замутила с первым встречным?

— Я ничего не решила, — мой голос пропитан ядом. Теперь, когда я вижу, что ему не всё равно, мне эгоистично хочется ещё сильнее его отравить. — Но знаешь, приятно узнать, что кто-то не относится ко мне как к вещи.

— Блядь, ты моя, ясно?! — оглушительно орёт Костя и всаживает кулак в стену. — Я был твоим первым, им и останусь!!!

Закрыв лицо ладонями, я громко и истерично смеюсь. Мой яд достиг цели, но удовлетворения совсем нет.

— Я тоже так думала, прикинь. Что ты будешь моим единственным. Шесть лет, Костя! Целых шесть лет я на тебя молилась. Но для тебя острые ощущения были важнее наших отношений. Если тебе нужно напоминание, кто всё испортил — загляни в зеркало своей долбанной тачки!

— Блядь, Диан, охуительно ты съезжаешь, — телефон Кости звонит, и он не глядя сбрасывает вызов. — А я, что ли, на тебя не молился? У тебя, блядь, было всё… Лучшие шмотки, салоны красоты, курорты, рестораны… Да любая бы по стойке смирно стояла, но ты ещё и перманентно права качала… И я, блядь, всегда шёл у тебя на поводу…

— Так это выглядит в твоих глазах? — с изумлением восклицаю я. — Что я постоянно качала права? Я по твоей просьбе перевелась на заочку, чтобы ты мог в любую минуту сорваться на отдых, и осталась с никому не нужным купленным дипломом… Отказалась от подруг, потому что они тебе не нравились…

— А ты в курсе, что твоя блядина Аня меня за хер хватать пыталась в Новый год и предлагала в сортире отсосать? Таких подруг ты оплакиваешь?

Я ошарашенно моргаю. Что? Аня приставала к Косте? Да быть того не может… У неё же был Ярик, за которого она замуж собиралась… Моряк дальнего плавания или кем-то он там работал.

— Это прикол какой-то? Почему ты мне об этом не сказал?

— Да не помню я уже. Новый год же был… Может, настроение портить тебе не хотел.

Телефонный звонок повторяется. Глядя в экран, Костя бормочет: «Блядь, хуле тебе надо?», убирает смартфон в карман и снова смотрит на меня.

— В общем, похуй на неё. Я вообще за другим приехал, пока тебя с этим хуем в обнимку не увидел. Повезло пиздюку, что водила на тапку нажать успел, а то бы мы его кишки сейчас по двору собирали.

— И зачем ты приехал? — тихо переспрашиваю я, обняв себя руками.

— Сказать, чтобы заканчивала позориться, — хмуро, но куда более спокойно произносит Костя. — Даже эта блядь толстожопая над тобой ржёт. Если деньги нужны — просто мне надо было сказать.

С этими словами Костя залезает в задний карман джинсов, извлекает толстенную пачку купюр и впихивает её в мою обмякшую ладонь.

К лицу приливает кровь. Толстожопая блядь — это явно Надя. То есть это она ему рассказала, где я работаю? И что значит «даже она ржёт»? То есть в его понимании я теперь ещё хуже этой шлюхи? Просто потому что Надя может позволить себе заказывать устрицы за чужой счёт, а я пытаюсь зарабатывать сама?

— Не надо… — хриплю я, чувствуя, как к глазам подкатывают слёзы ярости и обиды. — Забери…

— Мозги не еби мне, — зло огрызается Костя и, выудив из кармана пачку, нервно прикуривает сигарету. — У того обсоса даже тачки похоже нет, так что бабла он тебе явно не подкинет.

— Мне и не надо! Он мне не парень и не спонсор! — Я протягиваю ему трясущуюся руку с зажатыми деньгами. — Пожалуйста, забери. Я не ради них с тобой была.

Моё нежелание принимать помощь не приводит Костю в восхищение. Даже напротив, его лицо покрывается пятнами бешенства, а в глазах вновь сверкают молнии.

— Да заебала ты уже в гордость играть. — Он отпихивает мою руку, заставляя красноватые бумажки разлететься по обшарпанным бетонным ступенькам, и сбегает с крыльца. — Раз не нужны, пусть валяются. Нищеебов тут полно — вмиг разберут.

Я смотрю, как Костя торопливым размашистым шагом подходит к «Мерседесу», как садится в него и как машина, зло шаркнув, с рёвом срывается с места. Только тогда мои нервы окончательно сдают, и я, привалившись спиной к стене, громко всхлипываю.

Вот какого чёрта он пришёл, когда у меня только-только стало всё налаживаться? Какого чёрта стал совать деньги и рассказал про то, что моя некогда лучшая подруга к нему приставала? Зачем выглядит так, словно переживает за меня? И почему продолжает курить, как только понервничает, хотя всегда порицал эту привычку?

20

На следующий день в «Роден» я приезжаю невыспавшейся и с глазами, опухшими от слёз. После внезапного появления Кости и его перфоманса с брошенными деньгами я прорыдала всю ночь.

Вот что я за слабачка такая? Стоило ему проявить немного неравнодушия, как моя выдержка моментально затрещала по швам, и столько мыслей хлынуло потоком… Например о том, что Костя не лгал, сказав, что ни в чём мне не отказывал и я при этом всё равно качала права.

Премиальные курорты, дорогие вещи, лучшие рестораны — у меня действительно было всё, о чём мечтает любая девушка. Казалось бы: живи и радуйся, но я всё равно находила повод обижаться. Например, когда восьмого марта мы поехали в спа, и Костя всю дорогу трепался с Эриком, напрочь забыв, что я сижу рядом. Тогда я вспылила, заявив, что хотя бы пару раз в году он бы мог уделить мне больше внимания.

Или когда увидела, что ему звонит Вера — лучшая подруга шлюхи-Нади, которая якобы помогала ему с маркетингом. Тогда я визжала как резаная и на эмоциях даже телефон выбила у него из рук. Костя тоже жутко психанул, но позже всё же показал их переписку в доказательство того, что их связывает только работа.

Да и по мелочам я много раз обижалась. Например, на то, что у Кости так и не выработалась привычка придерживать для меня дверь. Казалось бы, откуда такие запросы у голодранки из семьи алкоголиков? Но Эрик для Арины придерживал, и мне было страшно обидно, что Костя не делает для меня того же. Однажды в ресторане дверь едва не ударила меня по лицу, и я взорвалась. Остановилась на крыльце и проорала, что никуда не пойду. Костя, конечно же, страшно взбесился. Прошипел, что на расшаркивающегося принца никогда не претендовал, и если меня что-то не устраивает, я вольна поискать себе галантного нищееба. После этого мы две недели не разговаривали, а потом он в качестве примирения купил билеты в Ниццу.

Несмотря на внешнюю грубость, он умел сглаживать конфликты. Не на словах, а действиями. Поэтому мне, наверное, так больно сейчас. Было бы куда проще выдерживать наш разрыв, считая его полным дерьмом. Вчерашний вечер напомнил, что Костя всегда обо мне заботился. В своей эксцентричной манере, но всё же.

Даже в случае с Аней. Как же я обижалась, когда он категорично заявил, что ничего больше слышать не хочет об этой ебанной шкуре. Тоже цитата, разумеется. Обвиняла его в том, что он перекрывает мне кислород и лишает любого контакта с миром… А Аня, оказывается, шкурой и была.

Ещё вдруг вспомнилось, как в первый год наших отношений позвонил мой отец. Он с похмелья плакал и негодовал, что все его бросили. Что мать, изменщица и шаболда, ушла к соседу, и я, видно, той же породы, раз побежала за первым же длинным хуем. Даже не знаю, почему я помню все эти гадости дословно.

Костя тогда вырвал у меня трубку, покрыл его трёхэтажным матом и пригрозил, что в случае повторного звонка найдёт его и будет бить, пока у того память не отшибёт. Не знаю, звонил ли отец после этого, потому что в этот же день Костя заказал для меня новую сим-карту.

О смерти отца я узнала только спустя полтора года. Он отравился угарным газом и три дня пролежал на полу мёртвым, пока соседи не выломали дверь.

Колокольчик входной двери предупредительно звякает. Я торопливо смахиваю выступившую слезу и натягиваю на лицо приветственную улыбку.

— Добро пожаловать в «Роден»! Хотели бы у нас поужинать?

Разлетевшиеся по двору деньги я всё же собрала и спрятала в стеллаже на чёрный день. А в семь утра села в такси, чтобы продолжить и дальше позориться. Слова Кости о том, что все его друзья, включая шлюху Надю, надо мной смеются, конечно, покоробили, но не настолько, чтобы предать доверие тех, кто великодушно дал шанс бесталанной бездельнице вроде меня. К тому же, я отлично помню слова той суки из спа-центра, что, мол, избалованные цыпы вроде меня привыкли бежать от работы. Хочется доказать хотя бы самой себе, что она ошибалась.

— Добро пожаловать в «Роден»! — Я крепче стискиваю планшет при виде того приставучего мужика. Андрей Смирнов, так кажется. Приходит сюда каждый день в одно и то же время, стол под номером двенадцать закреплён за ним на месяц вперёд.

— Здравствуй, Диана, — лизнув меня сальным взглядом, он опирается локтем на стойку и многозначительно смотрит в глаза. — Рассказывай, как твои дела? А то мы что-то толком познакомиться не успели.

— У меня всё хорошо, — поддерживать приветливый тон удаётся с трудом, так как этот тип неприятен мне до зубовного скрежета. — Работаю, как видите.

— Ты вчера так и не ответила. Во сколько смену заканчиваешь?

— В десять, — мямлю я, не зная, что ещё ответить. Замену скрипту «У меня есть мужчина» я пока не придумала.

— Тогда подъеду к этому времени, — уверенно заявляет он, будто не рассматривает возможность отказа. — Отвезу тебя в одно классное место. Ты Дом Периньон любишь?

Входной колокольчик предупреждает о появлении нового посетителя, но я не могу повернуть голову, слишком занятая тем, чтобы не рассмеяться в лицо этому самонадеянному идиоту. На что он рассчитывает? Что едва заслышав слова «Дом Периньон», впечатлительная дурочка с ресепшена рванёт раздвигать перед ним ноги? Сколько бы Костя ни заказывал эту кислятину, я даже бокала допить не смогла.

— Ну так что, красавица? — тон Смирнова Андрея становится заговорщицки-интимным. — Договорились?

— Ебало оттяни-ка назад!

Дёрнувшись, я ошарашенно таращусь на Костю, появившегося в просвете бархатных штор.

— Я же сказал, завязывай позориться, — его полный раздражения взгляд обращается ко мне. — Или тебе домогательства старых хуев настолько по кайфу?

— Ты чего себе позволяешь?! — гавкает мужик, придя в себя от неожиданного нападения.

— Ты это мне это, что ли? — моментально заводится Костя. — Я сюда поесть пришёл, а не смотреть, как ты к персоналу свои отвисшие яйца катишь. Где, блядь, админ? — Вытянув шею, он смотрит поверх его плеча. — Это ресторан или бордель под прикрытием?

21

— И что он такого увидел-то, что так взбесился? — шепчет Полина, быстро оглядываясь на переполненный зал. — Смирнов тебя, что, лапать пытался?

— Просто стоял близко. Навалился на стойку и смотрел в глаза, — сама того не желая, жалуюсь я. Из кабинета Алексея до сих пор никто не вышел, и мне просто необходимо с кем-то разделить панику и волнение. — Не думаю, что Костя слышал, как он меня шампанское пить зазывал.

— Он у тебя похоже того… — Глаза Эльзы выразительно округляются. — Мужик опасный. С одной стороны, так Смирнову и надо. А с другой… Ты девчонка красивая. Ясно, что к тебе мужчины могут подкатывать. Что же теперь, каждому морду бить? Надо вам как-то договориться, чтобы он впредь реагировал спокойнее.

Я шумно вздыхаю.

— Во-первых, с Костей не договориться. Во-вторых, мы уже не вместе.

— Так он, получается, по старой памяти скандал закатил? — Полина мечтательно вздыхает. — Бедный. Любит тебя еще, похоже.

Я скептически хмыкаю, хотя у самой внутри множится радость.

Вот что я за человек? Почему наивное предположение Полины приносит мне такое удовольствие? И почему неандертальское поведение Кости я все еще принимаю за заботу? Он заявился сюда в мой второй рабочий день, громогласно обматерил постоянного гостя, тем самым подставив под удар репутацию заведения и мою. Разве это не повод злиться на него еще больше?

— Все, идут! — выпаливает Полина, и они с Эльзой, как парочка озорных воробьев, срываются с места, упархивая в зал.

Я вытягиваюсь струной и нервно впиваюсь пальцами в многострадальный корпус планшета. Первым из кабинета выходит Костя, следом — остальные. Остановившись в дверях, Алексей и Смирнов о чём-то переговариваются и пожимают друг другу руки. Костя же надвигается прямо на меня.

Мысли хаотично мечутся. И что они решили? О чём разговаривали? Смирнов выглядит вполне умиротворённым. Костя принёс ему свои извинения? Да нет, вряд ли. Это совершенно не в его стиле.

— Может, ты себе просто хахаля высматриваешь? — Остановившись напротив, Костя с раздражением сверлит мой третий глаз. — Они же тут копейки платят. Херли ты здесь еще-то забыла?

Моя нижняя губа начинает дрожать от обиды. Вот что он за идиот? Стоило мне только поверить в искренность его заботы, как он не преминул меня оскорбить.

— Устроилась туда, куда взяли, Костя. А если бы хотела найти себе хахаля, сидела бы в зале, как твоя шлюха-подружка, ковыряла самый дешёвый салат и стреляла бы глазами.

— Удачи, — холодно выплевывает он. — Деньги, надеюсь, с крыльца собрала.

Стиснув зубы, я смотрю, как он исчезает за складками бархатной шторы, и борюсь с желанием расплакаться. За что он так со мной? Неужели совсем не раскаивается за то ужасное утро, если даже сейчас ведёт себя так, будто это я в чём-то провинилась? Мне и так требуется прилагать столько усилий, чтобы продолжать жить. Для чего нужно пытаться унизить меня ещё больше?

— Диана! — Алексей, стоящий один в дверях своего кабинета, делает приглашающий жест рукой. — Зайди, пожалуйста.

Я торопливо смахиваю скатившуюся слезу.

— А как быть с рабочим местом?

— Все в порядке. Я попрошу Артёма постоять.

Я откладываю планшет, на всякий случай ощупываю лицо — убедиться, что оно сухое, и выхожу из-за стойки. И что теперь от меня требуется? Извиниться перед Смирновым вместо Кости? Ладно, я готова, но при условии, если он больше не будет подкатывать ко мне с дурацкими предложениями.

— Садись, Диана. — Алексей приглашающе указывает на два кресла перед его столом.

Прикинув, на каком мог сидеть Костя, опускаюсь в него.

— Хочу принести свои извинения за то, что случилось… — бормочу я, опустив взгляд себе на руки. — Это всего мой второй день, и мне жаль быть причиной скандала. Я совсем не хотела…

— Диана, все в порядке, — деликатно перебивает Алексей. — В случившемся действительно нет твоей вины.

Я выдыхаю с облегчением. Вот не зря он с первого взгляда мне понравился. Несмотря на разницу в три-четыре года, Алексей производит впечатление взвешенного и рассудительного человека, и едва ли станет незаслуженно обвинять меня в непристойном поведении.

— Диана, подскажи, пожалуйста, кем тебе приходится этот мужчина?

— Вы про Костю? — с запинкой переспрашиваю я и моментально понимаю, что сморозила глупость. Разумеется, он спрашивает про него.

— Да. Какие отношения у тебя с Константином? Я понимаю, что это личное, но если в заведении произошёл скандал, я вынужден разобраться.

— Он мой бывший мужчина, — хриплю я, безуспешно откашливаясь. — Мы не так давно расстались.

— Константин заявляет другое, — с нажимом произносит Алексей. — Что вы по-прежнему состоите в отношениях и просто повздорили, после чего ты в качестве протеста устроилась к нам.

Я ошарашенно моргаю. Костя так считает? Что мы просто поругались и я решила ему досадить? Он, что, из ума выжил? И для чего говорить всё это моему работодателю? Это ведь касается только нас!

— Я не пыталась ничего делать ему назло, — лепечу я, звеня от возмущения. — Я устроилась, потому что хочу работать и мне нужны деньги. Я об этом говорила на собеседовании.

Алексей понимающе кивает.

— Я помню наш разговор. Ещё Константин сказал, что внимание других мужчин в твой адрес его не устраивает, и он будет настаивать на твоём уходе отсюда, как только вы помиритесь.

Перед глазами опускается тёмная пелена. Какого чёрта он всё это наговорил? Я нашла эту работу сама, прошла собеседование, и никакое мужское внимание меня не интересует! Всё, что я хочу, — это зарабатывать себе на жизнь!

— Я не собираюсь с ним мириться… — цежу я сквозь зубы. — Не знаю, что там Костя себе вообразил. Для начала пусть научится вести себя уважительно...

Взгляд под тонкой металлической оправой быстро скользит по моему раскрасневшемуся лицу.

— Диана, давай, я скажу тебе как есть. «Роден» — уважаемое в городе заведение, а Андрей Владимирович — не только наш постоянный клиент, но и давний знакомый владельца. Так как Константин наотрез отказался приносить ему извинения, он настаивает на твоём увольнении. Я считаю, что это не совсем правильно с его стороны, но он пока на эмоциях. Сейчас Карим Талгатович, хозяин «Родена», отдыхает за границей с женой и детьми, и тревожить его по такому вопросу не стоит. Как к сотруднику у меня нет к тебе никаких претензий, но как управляющий этого ресторана я не имею права спустить ситуацию на тормозах.