Строптивая для мажора

Пролог

- Ты просто не можешь забрать меня из школы за месяц до окончания десятого класса! – произношу на взводе, чувствуя как голос предательски звенит.

Вообще-то я с мамой обычно не спорю. Не привыкла. Она у меня железная женщина.

И все мои попытки бунта до сегодняшнего дня оставались просто попытками. Но в этот раз как-то не хочется сдаваться, поэтому мы кружимся друг за другом по комнате. Пытаюсь выхватить свой свитер, но он вскоре приземляется в чемодан.

- Ты не можешь поступить со мной так! – выдыхаю, когда мы останавливаемся друг напротив друга.

Она упирает руки в бока, пару мгновений смотрит грозно, а потом друг сдается.

- Ты же знаешь для чего это все, Анна.

Я отвожу глаза и убираю за ухо локон.

Конечно же знаю. Лучше было бы сформулировать эту фразу так: «из-за кого». Мой отец набрал долгов и смылся в неизвестном направлении, в противном случае ему грозила бы тюрьма. Мама верит, что его подставили. Я тоже хочу верить в это.

Закусываю губу, потому что на глаза наворачиваются непрошенные слезы. Шмыгаю носом и прижимаю руку к губам.

Но разве все должно заканчиваться так?

Из-за того, что папа не сумел договориться с банком или бог его знает кем еще, моя жизнь теперь рушится: старую квартиру мы с мамой вынуждены продать, и чтобы не остаться ни с чем, я должна ехать в новый город. Все, что я знаю, чем дорожу: улица, дом, подруги, которых знаю еще по песочнице остаются здесь.

Я отворачиваюсь к окну, чтобы не выдать этой минутной слабости. Смотрю на то как ветер колышет занавески и стараюсь не зарыдать. Там, за стеклом мой двор, знакомый с детства. Что ж, очень может быть сегодня я вижу его в последний раз.

- Собери вещи, Аня, я ведь не знаю, что именно ты хочешь забрать, - строго говорит мама, но я уже слышу, что в ее менторском тоне проскакивают нежные нотки, она как будто извиняется.

Я смотрю сквозь приоткрытую дверь с собственную спальню, на кровать застеленную моим любимым синим пледом, рисунки, приколотые к стене – все это не заберешь с собой.

- Если тебе приятно работать на олигарха, то я к нему и близко не подойду!

Шагаю в комнату и с размаха захлопываю за собой дверь.

Приходится признать: сегодня между моим прошлым и будущим прочерчена жирная черта. Эта комната уже принадлежит какой-то другой девушке, а может и не девушке. Вчера я видела как мама принесла домой договор купли-продажи и долго-долго сидела с ним на кухне, глядя на бумагу слепыми глазами.

Мне кажется, она даже не плакала.

А я так и не смогла приблизиться к ней.

Хватаюсь за дорогие сердцу постеры, прилепленные к обоям и одним четким движением срываю бумагу, рву в клочья, бросаю на пол. Я почему-то до последнего верила в то, что что-то образуется: банк пересчитает займ, а папа вернется. Ведь жизнь нормальных людей не должна в одночасье рушиться. Но я столкнулась с обратным и теперь могу позволить себе маленький бунт.

Слезы застилают глаза, но я не хочу останавливаться.

Утром мы обе уже выходим из здания вокзала.

- Я не буду жить в этом доме, - бурчу себе под нос, когда мама в сотый наверное уже раз сверяется с часами.

Она нервничает и ее дурное настроение передается нам обоим.

По правде, все могло бы быть еще хуже, если бы не внезапно подвернувшийся олигарх. Моя мама – известный в узких музыкальных кругах педагог. Женщина, обладающая репутация человека, умеющего выращивать самородков.

У олигарха из соседней области есть дочь, которая мечтает о карьере на эстраде.

Я не знаю, как этот человек услышал о том, что у нас проблемы с домом и приличные долги, из-за которых мама и так вынуждена была бы оставить свою студию. Она считает, что нам повезло, а я чувствую себя так, будто весь мир от нас отвернулся.

Мы будем жить в маленьком домике для прислуги и моя мать будет кем-то вроде горничной в огромном доме этого хозяина жизни. Я слышала, что Вильцев мерзкий тип.

- А ты и не будешь, - вдруг произносит мама.

Поднимаю голову.

В это время как назло начинает вдруг накрапывать дождь. Мама закрывает нас обеих зонтом и смотрит на меня строго.

- Он обещал оплатить тебе языковые курсы.

- Что? – вырывается у меня.

Тут перед нами тормозит черный автомобиль с тонированными стеклами, едва-едва не обдав волной грязной воды.

Наружу выходит водитель, чуть приподняв фуражку кивает нам, и направляется к чемоданам. Увидев его, мама с облегчением вздыхает.

- Это часть моего гонорара, Анна, - мама передает водителю тяжелую клетчатую сумку с нашей одеждой и мне вдруг становится стыдно за нас – такими сумками челноки в девяностых пользовались.

Наверное эта вещь пылилась на антресолях с тех пор и вот, сугубо потому что мы совсем обнищали, пришлось взять ее с собой. Мы правда выглядим как две попрошайки.

- Я считаю, что тебе не помешает подготовка к поступлению, - говорит мать, распахивая пассажирскую дверь машины, когда с погрузкой вещей уже закончено.

Я мельком отмечаю жест водителя – кажется, это он собирался открыть нам дверь. Но уже поздно. «Мы ведем себя как плебеи» - читается в том, как он мимоходом пожимает плечами.

Черт!

Плюхаюсь на сиденье и смотрю четко вперед.

У меня были совсем другие планы на это лето. Сжимаю в руках сотовый телефон, активирую экран и понимаю, что у меня рука все еще не поднимается набрать прощальное сообщение подругам, Кате и Свете. Они конечно знали, что я попала, но как и я думали, что пуля просвестит мимо.

- Но ты же обещала, - бурчу, когда мы трогаемся.

Мы с Катей и ее родителями еще весной договорились о том, что все вместе поедем в Анапу.

- Я обещала только думать о твоем будущем, - в глазах мамы блестит сталь.

Резким как будто воинственным жестом она пристегивается и отворачивается к окну.

- Спасибо, мама, - цежу сквозь зубы. - Вместо Анапы меня ждет языковая школа.

Она резко хватает меня за руку и сжимает запястье так, что приходится обернуться.

Глава 1

Узнать его оказалось легко.

По правде, я даже и не думала, что сразу же получу возможность встретиться с этим мажором-сыном-хозяина-жизни взглядами. Всю дорогу я крутила в руках телефон, думая о том, как сообщить о моем отъезде девчонкам, ведь все так быстро произошло.

Слова не клеились в одну фразу, я то и дело поглядывала на мать. Отчасти это и ее вина тоже. Мама так не хотела того, чтобы слухи о наших финансовых проблемах расползлись, что сделала все в кратчайшие сроки.

Словом, я пару раз стирала написанное и набирала снова пока у меня окончательно не сел телефон.

Аппарат старенький и едва тянет прослушивание музыки на пару часов.

Пришлось засунуть его в карман. До лучших времен.

И тут мы повстречались взглядами.

Наша машина вкатила сквозь автоматические ворота на шикарную подъездную дорожку. Все, что я успела разглядеть – вылизанный короткостриженный газон, огромный двух или трех этажный коттедж, и собственно его.

Этот парень сидел на бортике фонтана - господи, у них тут еще и фонтан – и чеканил о плитку мячом.

Его взгляд тут же остановился на нашей машине, цепкий, полный непонятной мне неприязни. По спине липкой змейкой скользнул холодный пот.

Он смотрит так, как будто знает, что я за стеклом.

Невольно передергиваю плечами, а потом облизываю губы и убираю за ухо локон.

Собственно, какая ему разница? Какое дело до меня? Кто я и кто он?

Мы с мамой наверняка будем спать, есть и вообще находиться где-нибудь в помещении для прислуги, как в старые-добрые царские времена.

Думая об этом я невольно снова бросаю взгляд в сторону сына хозяина дома.

Он будто нарочно красуясь встает. Его грудь обтягивает кое-где прилипшая к телу белая майка. Рельеф мышц по-настоящему хорош. Привлекательные контуры… как у древнегреческой статуи.

Я прилипаю к стеклу не потому что этот парень симпатичный – мне очень хотелось бы думать именно так – а потому что увидела нечто красивое. Ведь всем культурным людям нравится красота. И в чем ее только не бывает. Даже в мажорах…

- Аня, - мама берет меня за руку и я, пугаясь, резко подаюсь корпусом назад, в последний момент отмечая то, что парень оборачивается и снова впивается взглядом в стекла машины.

Как будто почувствовал меня что ли.

Я чувствую как от этого пронзающего взгляда, да и от самой нелепости ситуации краска бросается мне в лицо.

В это самое время машина тормозит у крыльца.

- Пойдем, - мама крепче сжимает мою ладонь, ставшую уже немного влажной.

- Ага.

Мне как-то неловко выбираться наружу. Никогда не видела настолько шикарных домов. И никогда в них не бывала.

Верх богатства, который я видела, это Катин загородный домик.

Но даже он… Я задираю голову вверх и рядом не стоял с вот этой вот махиной.

Оборачиваюсь к маме. Она выглядит бледной и нервничающей. Это так непривычно и так сильно контрастирует с тем образом сильной и волевой женщины, в котором я привыкла ее видеть.

Я снова перевожу взгляд на дом. В поезде я кое-что успела нагуглить про Вильцева. Мать почему-то до последнего скрывала от меня фамилию нашего нового… даже не знаю, как самой себе объяснить кто он: работодатель или покровитель?

Слухи о Вильцеве не самые радужные.

Сжимаю в кармане подохший без заряда телефон.

Я очень надеюсь, что моя мама… Что ей не пришлось делать чего-то из ряда вон выходящего. И не придется.

- Аня! – вздрагиваю от ее окрика. – Ань, помоги мне!

Я оборачиваюсь.

Мама пытается тащить два наших чемодана одна.

Водитель уже сел в машину и отгоняет ее к гаражу. Вот и кончилась его услужливость, этикет и прочее.

Хм, а может он по дороге опознал в нас вовсе не именитых гостей хозяина, а таких же как и он простых людей.

Бросаюсь на выручку маме и хватаю собственный чемодан.

С каждым шагом, который мы делаем в сторону дверей, с каждой проведенной в этом доме минутой, мне все больше и больше становится не по себе. Мне так не хочется перед кем-то выслуживаться, но из вариантов у меня только это и возможность оказаться бездомной.

Я глубоко вдыхаю и смотрю в спину маме, переносящей в это время через порог наши тяжелые вещи.

Будь у меня выбор, я бы конечно поступила иначе. Но мама сказала, что заботится обо мне. Ей сейчас нелегко и мое дело принимать эту заботу.

Бах!

Мой чертов чемодан застревает в дверях, и я безуспешно тяну на себя ручку пока не понимаю, что отлетело колесико.

Вот же, а!

Он ужасно тяжелый и я не дотащу его туда…

Мне кажется, я так и застываю с открытым ртом, когда тяжесть в руках неожиданно исчезает. Чемодан подхватывает тот самый парень с фонтана.

Теперь он уже без мяча. На шее белоснежное полотенце. Я только в фильмах видела, что кто-то, позанимавшись спортом делает вот так. У нас в школьной раздевалке…

Да неважно!

В этом огромном доме наверняка найдется целая прачечная.

Думая об этом, я застываю.

Вблизи парень выглядит еще лучше, чем сквозь тонированные стекла автомобиля. Черная мокрая челка прилипла ко лбу, глаза глубокие карие.

- Ну, чего встала? – его голос звучит отрезвляюще. – Мешаешь пройти.

Я тут же делаю несколько шагов назад. Спиной. Освобождая ему дорогу. Во мне говорит нечто похожее на животный страх и отдаленно попахивающее уважением. В конце концов, я забралась на чужую территорию. У этого парня есть право диктовать свои правила.

Он легко отрывает мой чемодан от пола и нет, не ставит его обратно, а продолжает идти.

Впереди я различаю спину моей матери и понимаю, что, судя по всему, мои вещи несут не на свалку, а туда, куда надо. Хотя вид у этого парня был такой будто я букашка, которую он готов был раздавить.

Мы останавливаемся в тускло освещенном коридоре. Он ставит мой чемодан на пол и я тоже замираю. В этом нелепом багаже сейчас сосредоточена вся моя жизнь. Лягу костьми, но только с ним уйду.

Глава 2

- Аня! А-а-ань! – несется из-за полуприкрытой двери, и я отмираю.

Мажор уже потопал восвояси, по дороге сняв с шеи и скрутив в плотный жгут свое полотенце. Почему-то мне кажется, что на месте бедной тряпки он меня себе только что представлял.

И почему этот парень так меня ненавидит? Что я ему сделали я и моя мама?

По какому-то странному стечению обстоятельств я не могу оторваться от его накачанной спины. Странное сочетание опасности и очарования. Я прямо поджилками чую, что переходить дорогу такому человеку опасно. Он, собственно, постарался ради этого.

И в то же время…

- Аня!!! – вздрагиваю от окрика матери. – Сколько тебя еще ждать?!

- Иду! – хватаюсь за дверную ручку и дергаю на себя.

За дверью оказывается чисто прибранная комната в кремовых тонах. Ни соринки. Такие я разглядывала на фотографиях отеля, когда планировала поездку с Катей.

Проглатываю вязкую слюну, потому что чувствую, как тяжелый комок только что подступил к горлу.

Буквально пару недель назад я думала, что проведу лето в компании подруги, а теперь придется торчать неизвестно где, неизвестно с кем. Перед глазами опять стоит сегодняшний мажор.

Так что мне приходится вздернуть нос, как если бы я смотрела в глаза этому хаму. Как жаль, что нужное настроение и выражение лица никогда не приходят на ум вовремя…

Сжимаю предплечье ладонью и мысленно ругаю себя. Наверняка я выглядела как загнанная в угол мышка перед котом, когда он произнес это свое «Пожалеешь. Гарантирую».

Вот если продолжу так вести себя, как пить дать, придется пожалеть.

- Да что ты сегодня весь день летаешь в облаках! – злится мама и я наконец перевожу на нее взгляд. – Анна, мне нужна твоя помощь! Приди в себя!

Мама борется со своим огромным чемоданом, плюхнув его на кровать. Молнию снова заело и я вижу, что ее любимое платье, то самое в котором она выходила дирижировать своим известным на всю область хором, попало в «ловушку».

Черт! Оно ведь стоит целое состояние!

Бросаюсь на помощь родительнице и вскоре мы вдвоем справляемся с заевшим замком.

Мама отступает на шаг и утирает со лба испарину.

А я только замечаю, что кровать в комнате одна. В этот миг мы с мамой встречаемся взглядами.

Та выглядит немного виноватой.

- Я думала, что буду ездить в школу и возвращаться сюда…

По правде, я никогда не жила отдельно от мамы. Недавно я потеряла бабушку и понимаю, что наверное уже никогда не увижу отца.

Мама садится на покрывало. Я в оцепенении слушаю как воздух с шумом выходит из матраца.

«Только не говори, что и ты бросаешь меня», - грохочет у меня в висках: «Мы же одна команда».

- Вильцев хочет, чтобы я все свободное время проводила с его дочерью, - произносит, отводя глаза.

А я чувствую, что сжимаю кулаки так, что ногти впиваются в ладони.

- Поэтому эта комната… - мама оглядывается по сторонам. – Только моя.

Прикусываю губу, чтобы не озвучить рвущиеся с языка слова: «Ты лишила меня подруг, лета, моей комнаты. Ты просто не можешь так поступать!».

Молчу и чувствую, что начинаю чаще дышать.

- Вы с Кириллом едете в элитную школу завтра, - мама тяжело вздыхает. – Его дочь должна выиграть конкурс.

Мы встречаемся взглядами и я чувствую, что не могу сдерживать бушующие во мне чувства. Но показывать их я не имею права. Я понимаю, чего маме стоило предательство отца.

Оборачиваюсь к двери.

- Так его зовут Кириллом?

- Да, - звучит позади меня.

Следует пауза.

- Что он тебе сказал? Ничего обидного? Если что, я могу поговорить с его папой.

Я шумно выдыхаю. Поздно, переживать за меня, мама.

- Так. Ерунда.

- Хорошо, - голос мамы заметно теплеет. – Потому что мы приглашены на ужин. Прощальное застолье у Вильцевых. Брат и сестра расстаются на летние каникулы. Иди в душ, а я пока поглажу платья.

Направляюсь в ванну, стараясь не смотреть матери в глаза. Ненавижу этот ее тон. Когда она пытается выглядеть заботливой. Хочет как будто позабыть про то, что уже в сотый раз не оставляет мне выбора.

Громче должного хлопаю дверью позади себя. Это единственный бунт, который доступен дочери худрука известного на всю область хора.

Встаю около зеркала, расправляя тугие светлые косы. Чуть приподнимаю волосы, пытаясь представить себе то, как я смотрелась бы с короткой прической.

И тут же выдыхаю.

Она не даст мне обрезать волосы.

Вообще-то мне практически ничего неподобающего делать нельзя. Я никогда не тусила в компаниях и даже матом ругаться не умею.

Кирилл Вильцев сожрет меня живьем.

Значит, настало время стать чуточку сильнее.

Как и предполагалось, мама выбрала мне скромное серое платье. Еще немного и его можно было бы принять за школьную форму. Так я окончательно закреплю у Вильцева впечатление о том, что я серая мышка. Но мне надоело прятаться.

Сегодня мама дала мне понять, что я в свободном плавании, и я чувствую, что не хочу тонуть.

Поэтому я возвращаюсь в нашу с мамой комнату, сославшись на то, что у меня прихватило живот.

Мама привычно цокает языком и напутствует, какую таблетку выпить.

Я убеждаюсь в том, что она уходит вдаль по коридору и бросаюсь к ее косметичке.

Я умею краситься. Мы с Катей и Светой перепробовали друг на друге модные мейки из бьюти-блогов.

У мамы конечно нет всех тех принадлежностей, которые требуются, поэтому все, что у меня получается – подвести немного веки, выровнять форму бровей и тронуть румянами скулы.

Скромно и не вычурно. Зато я сразу же выгляжу взрослее, уверенней и… я замираю с кисточкой от туши. Рука немного подрагивает.

Я красива.

Полные губы, блестящие глаза.

Позади хлопает дверь. Я тут же возвращаю косметичку обратно и выскакиваю в комнату.

Кажется, это был просто сквозняк.

Толкаю дверь от себя, выхожу из комнаты и встаю как вкопанная.

Это снова он.

Глава 3

Несмотря на всю мою решимость и, как мне кажется, грозный вид, он делает шаг в комнату, и я вынуждена отпрыгнуть, иначе эта махина, как пить дать снесла бы меня со своего пути. «Ненавижу его», - как-то сразу же приходит мне в голову.

Такой мерзкий, самоуверенный и чертовски красивый… хам.

Вздергиваю подбородок, чувствуя досаду.

- Выходит, не такая уж ты и мышка, - в его голосе бархатные нотки, – Я думал, проще будет.

Кирилл смотрит в сторону, и я чувствую себя так, словно я букашка, вообще никто. И мне почему-то обидно.

- Я вообще не понимаю, о чем… - складываю руки на груди и не успеваю договорить фразу, как снова натыкаюсь на его взгляд.

В его глазах есть что-то гипнотизирующее. Кирилл выглядит как вожак стаи, который как будто имеет право распоряжаться другими. Я понимаю, что сделала ошибку уже тогда, когда эта мысль пришла мне в голову.

- Я здесь затем, чтобы договориться.

Поднимаю взгляд и на сей раз пытаюсь выглядеть как можно уверенней. Это все от безысходности.

У меня нет такого опыта. В классе я ничем не выделялась вовсе. Все знали меня как дочь училки, зубрилу. В общем, моя репутация была безнадежно испорчена еще задолго до того как я могла бы попробовать кому-нибудь что-нибудь доказать.

А теперь еще и этот…

- Со мной не о чем договариваться… - я выпаливаю эти слова раньше, чем мой мозг успевает осознать их.

И чувствую, как жар приливает к щекам, когда вижу настоящий огонь ярости в глазах Кирилла.

Раньше я не могла подумать о том, что у этого литературного эпитета есть реальное воплощение в жизни!

- Понял. Принял. Запомнил, - Кирилл разворачивается спиной. – Тогда больше не буду предлагать никаких условий.

Я чувствую себя так, будто попала в дурацкий сон. Да чего этому сынку хозяина жизни вообще от меня может быть нужно? Он наверняка ведь еще с утра и знать не знал о моем существовании!

Кирилл проходит в дверь, а меня дурацкая гордость сдерживает от того чтобы нагнать его и бросить в спину что-то: «В смысле?».

Почему-то кажется, что я буду выглядеть глупо. Прогнусь.

По правде, я так привыкла играть роль идеальной дочери для мамы, что даже подумать раньше не могла, что все может быть иначе. Вот как-то так. Все из-за того, что мой отец часто играл, пил и разочаровывал маму, кто-то в нашей семье обязан был исполнять роль ее гордости.

Но я не такая.

- Кстати, с таким мейком, - говорит Вильцев-младший, не поворачиваясь. – Тебя девчонки сожрут живьем. А я понаблюдаю.

Я снова чувствую, как ногти впиваются в ладони. Да блин, там наверняка за сегодняшний день образуются кровоподтеки или синяки.

Неизвестно почему, но это замечание меня до крайности задевает. Выжидаю ровно шестьдесят секунд – не знаю, сколько прошло в реальности, я считаю про себя.

Вспоминается что-то про восточных мудрецов: «Прежде чем что-то сделать, досчитай до десяти про себя».

До десяти слишком коротко. Кирилл едва ли успеет убраться из коридора.

Следом я бросаюсь в ванну и резкими движениями стираю макияж. Лицо идет алыми пятнами. Почему-то мне кажется, что если бы меня отругала мама, мне было бы не так… стыдно.

Вот же гад!

И я конечно же опаздываю на ужин, но стыд, который я испытываю, заходя в шикарно обставленный зал, все равно какой-то другой, не такой острый как с макияжем.

Похожий на вспышку взгляд Кирилла скользит по мне как будто невзначай. Спешу повернуть голову к маме и, наверное, скорее додумываю, чем вижу ироничную улыбку Вильцева-старшего. Как же он меня бесит! Напыщенный… бандит!

- Аня, - сдавленный голос матери приводит меня в себя, и я перевожу взгляд на хозяина дома.

Невысокий человек в модном и наверное дорогом костюме. Уже лысеющий, обрюзгший и какой-то серый. Они с сыном сочетание несочетаемого, как будто и вовсе неродные. Понятия не имею, должна ли я перед ним извиниться сейчас? Вильцев-старший выглядит усталым скучающим.

- Простите, мне пришлось задержаться… - вот сейчас я точно увидела ироничную улыбку Кирилла.

- Твоя мать все передала.

- Из-за макияжа, - тихо добавляет Кирилл и как ни в чем не бывало приступает к ужину.

Я снова упираю ногти в ладони. Однако эта фраза не производит ровно никакого впечатления на хозяина дома.

Только на мою мать. Таких удивленных глаз я у нее давно не видела.

Ужинаем в молчании. Мне кажется, что Вильцев хотел показать гостеприимство, но у него как-то не вышло. Сразу ощущается, что он считает нас с мамой за прислугу, а не за людей. Это видно хотя бы по тому, что мы сидим в самом дальнем конце стола и прислуга даже не спрашивает нас о выборе блюд, в отличие от хозяев.

Мы получаем то, что дают. Мне становится еще более неприятно от этой ситуации.

Я не сразу замечаю бледную худую девочку, которая сидит рядом с Вильцевым-страшим и практически не отводит взгляда от тарелки. Так это и есть мамина ученица?

Она выглядит едва ли не безразличной. Все в этом доме как-то не так.

После ужина мама остается провести что-то вроде показательного урока, хотя, как мне кажется, в десять вечера все нормальные люди уже немного хотят спать. Ну, в общем, им не до уроков.

Так что я отправляюсь восвояси одна, опасаясь заплутать. Дорогу до обеденного зала мне пришлось спрашивать у уборщицы.

Но еще больше я боюсь снова нарваться на Кирилла Вильцева. Кто знает, может быть он решит растолковать мне суть своих угроз.

А я чувствую себя сейчас хуже некуда. И так оказалась бездомной сиротинушкой в доме грозного олигарха.

Но путь проходит спокойно. Я переодеваюсь в пижаму, вдыхая знакомый домашний аромат и рассматриваю ладони, стоя у приоткрытого окна. Даже свет не хочу зажигать – вдруг это привлечет сумасшедшего мажора?

На подушечках остались алые следы.

- Я этого добьюсь, - вдруг долетает до меня голос Кирилла.

- Ну и как ты собираешься избавиться от училки на этот раз? – приглушенно звучит в ответ другой голос.

Глава 4

Я прислоняюсь ближе к стеклу и тут же чувствую, что окно не закрыто. Створка прогибается, я делаю шаг назад и окно громко хлопает.

Силуэт, очерченный светом внизу на траве поднимается и смотрит… я думаю, что вперед. Мне хотелось бы чтобы это было так, чтобы он не догадался. Сердце бешено стучит о ребра и я выдыхаю практически толчками. Так, словно Кирилл может расслышать меня.

Пальцы холодеют.

Хотя это конечно же бред! Мажор не может догадаться. У него огромный дом, тут что угодно могло хлопнуть или упасть.

- Ты же собирался охмурить дочку этой училки, - вдруг доносится голос из телефона мажора. – Как поступил с прошлой преподшей сестры…

Я делаю короткий выдох, который кажется, замерзает у меня на губах.

Вильцев не отвечает.

- Кир, ты же не спор испугался проиграть! - продолжает невидимый собеседник.

Тень Вильцева потирает шею.

- Ты сказал, что эта ботанша, но симпатичная.

- Нет!

Мне почему-то так неуютно, как будто под ребрами что-то кольнуло.

- Эту я просто доведу.

- Вильцев, ты же никогда не меняешь правила на ходу! Продуешь огромные бабки…

- Она подслушивает нас! – после этого хлопает створка окна внизу, и я чувствую, как у меня подрагивают руки, потому что замечаю, что мой силуэт на траве тоже высветил тусклый ореол света.

Оглядываюсь назад и вижу, что в комнату входит мама. Второй раз за этот день я настолько зла на нее, что крепко стискиваю кулаки.

Мама выглядит подавленной и усталой. Это действует на меня как ведро ледяной воды. В конце концов она не виновата в том, что я была так сосредоточена на разговоре Кирилла, что сама подставилась.

Что ж по крайней мере теперь я знаю, что они планируют. Как говорится, предупрежден, значит, вооружен. Я и не сомневалась в том, что в элитной летней школе для мажоров мне придется несладко.

Заставляю себя сесть на постель и улыбнуться маме. Я делала так уже много-много раз, когда отец приходил домой без зарплаты.

- Как дела?

Мать вздыхает и упирает локти в колени, запускает пальцы в свои волосы и качает головой.

- Девочка так плоха? – подсказываю ей.

Быть может, мы бросим эту идиотскую идею и поедем восвояси? Мама же никогда не берет неталантливых учениц.

Родительница качает головой и падает спиной на кровать.

- Нет-нет, - тихо говорит она. – Редкий талант, можно сказать самородок, которому бы только выступать. Вся в мать, известную оперную певицу.

- Да? – срывается с губ.

Я думала, матери мажоров это перекаченные силиконом красавицы.

- Илона Павлова, - мечтательно продолжает мама, - солистка Мариинского театра. Удивительный голос. Поразительная страсть… Жаль только ее карьера закончилась так…

Я поворачиваюсь к маме и падаю на матрац животом.

- Как?!

Мама запускает руку в мои волосы и впервые за вечер улыбается.

- Она вышла замуж. Потом развелась. А теперь проживает на вилле в Италии, совершенно потеряв голос. Светские вечеринки, алкоголь, курение, до добра не доводят, милая моя.

- П-х-х… - вырывается у меня.

Судя по реакции Вильцева-младшего, я ожидала чуть ли не детективной истории.

- А что с ее дочерью? – я вытягиваю руки вверх и сцепляю из в замок.

- Ее отец хочет, чтобы она непременно выиграла «Голос дети», а у девочки жуткая боязнь сцены. Вот и все дела.

Мама непривычно быстро отворачивается от меня к стене, затем поднимается на ноги.

- Все, я очень устала, моя дорогая, - так она обычно заканчивает разговоры, которые ей очень неприятно продолжать.

Я растираю лицо руками, глядя на то как мама прошмыгивает в ванну. От ее неловких движений, больше напоминающих бегство у меня в груди рождается четкое ощущение того, что родительница где-то соврала.

Я тоже отворачиваюсь к стенке.

Конечно, ведь все эти дочери олигарха, их матери, прохлаждающиеся среди оливковых деревьев, вообще не мои дела. И все-таки как-то неуютно от всего, что довелось узнать.

А если девочке правда нужна помощь?

- Аня, ложись! – доносится сквозь шум падающей воды. – Тебе завтра собираться в летнюю школу.

Тут я вспоминаю про мажора и натягиваю на голову одеяло. Значит, его способ защитить сестру – как следует достать меня, вынудив маму собрать вещи и убраться из их дома. Только он не знает, что моя мама не поддастся на мои уговоры, она вообще не умеет жалеть меня.

Крепко стискиваю зубы чтобы не дать пролиться слезам, слушая то как мама заводит будильник.

Нет, это все в самом деле не мои дела.

Глава 5

Ночью по крыше стучит дождь. Здесь все гораздо громче и воспринимается реальней, чем дома. Такое чувство, что спишь в палатке в лесу.

Я ворочаюсь, вспоминая наш последний поход на природу, когда в нашей семье еще царил относительный мир.

Мигает телефон. Я нехотя переворачиваюсь набок чтобы проверить сообщение: это от Кати.

«Скажи, в какой лицей ты едешь»

Я вздыхаю. И это ответ на мои извинения за сорванную поездку.

«Понятия не имею»

После этого я прячу телефон под подушку. Сон наваливается тяжелой волной.

- Вставай, Ань! – мама тормошит меня за плечо. – Тебя уже ждут. Потом сразу же выезд.

Голова ото сна чугунная, я приподнимаюсь и сажусь на постели, привычными жестами расчесывая непослушные пряди. У меня длинные светлые волосы. Катя говорит, любой на загляденье.

Мама же каждый раз строго цокает языком, если я не скручиваю волосы в дурацкие бараночки, так причесывают детей на линейку в начальной школе. Я думаю, именно такой она меня привыкла видеть. Первоклашкой.

С трудом прихожу в себя и плетусь в ванную, по дороге прихватив телефон. Первое, что меня озадачивает – зарядка. Осталось всего пять процентов. Второе – сообщение от Светы и Кати. И все это вопросы про мое неудавшееся лето.

Когда я выхожу, мама тут же прикладывает к моей груди жилетку.

- Вроде бы подошло, - говорит она с облегчением. – Тут шьют на заказ, я из головы твои размеры сказала.

Я замечаю вещи, разложенные на кровати. Да ведь это форма! Клетчатая юбка, чулки, блузка. Жилетку мама держит в руках.

Мне сразу же бросается в глаза значок, вышитый на форме.

- До последнего не верила в то, что Вильцев оплатит тебе лучшее заведение в области. А может и во все стране!

Мама крепко меня обнимает и шепчет на ухо.

- Анечка, это почти весь мой гонорар.

Я сглатываю. Кажется, ей не так уж и плевать на меня, как я иногда думаю. Вот же я неблагодарная дочь!

- Если я останусь тренировать его дочь, он оплатит тебе заграничный институт. А для этого тебе надо подтянуть английский. Постарайся пожалуйста.

Я прижимаюсь щекой к маминой щеке и тихо произношу.

- Конечно, мамочка, я тебя не подведу.

Знала бы ты, что сын Вильцева против нас обоих. Это все скорее всего будет дорого мне стоить.

Мама разочаровалась в своей жизни. Ей хочется забыть неудавшийся брак и разорвать все, что ее связывает с отцом. Даже, видимо, поменять страну.

Мама оставляет меня, объясняя, что у нее с ученицей второе занятие.

А я натягиваю форму. Она кое-где жмет, но в целом чувствуется, что вещи сшиты из очень качественных материалов. Юбка и жилетка, кажется, настоящая шерсть. Так и льнет к телу.

Прежде чем выйти за дверь, я бросаю взгляд на телефон. И отправляю Кате и Свете фото эмблему, вышитую на моей жилетке. Надеюсь, их это удовлетворит.

За дверью меня уже ждет молчаливая девушка в форме, которую я сочла одеждой горничной.

- Пройдемте.

После этого я принимаю из ее рук ранец и передергиваю плечами. Теперь всегда будет так? Ко мне будут обращаться только на «вы»? Не такая уж я и важная птица, к тому же мои знания английского полный ноль. Представляю, как во мне будет разочарован мой учитель.

Я до последнего надеялась на то, что завтрак пройдет без него, но, к сожалению, Вильцев-младший возвышается в конце стола как сама неотвратимость.

Он залипает в телефоне и это немного радует. Может быть, Кирилл хотя бы пока не будет ко мне приставать.

Я пытаюсь вести себя как можно тише и тоже вынимаю телефон, даже не глядя на тарелку. В преддверии поездки в школу что-то совсем пропал аппетит.

Первое, что я успеваю заметить – заряда ровно два процента. А еще в голову все время лезут мысли о моей вчерашней нелепейшей идее с макияжем. Ну кого я собственно хотела удивить? Этот парень наверняка регулярно бывает на светских мероприятиях, а там девушки точно умеют краситься.

Сегодня мне еще и стыдно за свои нелепые косы, скрученные в баранки по обеим сторонам головы. После признания мамы я просто не могла не сделать эту дурацкую прическу.

И почему на меня так по-дурацки действует этот Вильцев?!

Собираясь сэкономить заряд, я наконец-то берусь за ложку.

- Я бы на твоем месте доделал свои дела, - звучит его голос, и я вскидываю голову.

Вильцев по-прежнему изучает экран своего аппарата. Крепче сжимаю ложку. Вот у него, что, глаза на затылке?! Что вчера, что сегодня. Очень внимательный тип. Он словно шпион, а не обычный школьник.

- Просто там нет интернета, - Кирилл наконец прячет в штаны свой телефон, и я наконец осмеливаюсь перевести на него взгляд.

В голове все время с его первой фразы прокручивается вчерашний подслушанный разговор.

Кирилл одет в белоснежную рубашку, я замечаю жилетку, почти точь-в-точь как у меня, накинутую на спинку стула.

- Совсем? – я чувствую, что мои пальцы холодеют.

Он вскидывает брови.

- Только внутренняя сеть. Это нужно для того, чтобы студенты не отвлекались от учебы. С родителями связаться можно. Звонком. Но вряд ли кто-то будет тебя забирать, - мне кажется, в его последних словах прозвучало что-то вроде угрозы.

- Я только что доделал свои дела, - с этими словами он поднимается и закидывает портфель на спину, - изменил кое-какие договоренности. Кстати, уже десять, так что у нас закончился завтрак. В этом доме все строго.

Я замечаю девушку, готовую убрать мое нетронутое блюдо.

- Нас ждет машина, - сообщает Вильцев.

Так что я поднимаюсь.

- Многое успела подслушать? – спрашивает он по пути и я чувствую, как кровь приливает к щекам. – Тогда ты примерно представляешь, в какое «замечательное» место ты отправляешься.

Мы выходим к черной дорого выглядящей машине, почти такой же на которой мы вчера сюда приехали.

- Больше я не буду тебе помогать, - усмехается Кирилл, распахивая дверцу.

Я в полной растерянности опускаюсь на сиденье, по хочу вспоминая о том, что мой последний шанс воспользоваться интернетом вот-вот пропадет.

Глава 6

Нажимаю пальцем на почти потухший экран, молясь о том, чтобы мне хватило времени прочитать сообщение.

«Невероятно крутая школа», - написано там: «Наверное познакомишься с детьми каких-нибудь политиков или бизнесменов».

«Прикинь, там есть собственная конюшня», - добавляет в нашем общем чате Света.

Я вздыхаю, откидываясь назад. Все, что волнует эту мою подругу – милые зверята.

«А еще есть скалодром, теннисный корт, бассейн».

Глаза бы мои этого не видели.

«А парни!» - пишет Катя, прикрепляя фото, на котором смена лагеря выстроена в два ряда на фоне украшенной гербом школы стены. Каждый ученик в форме.

«Богатые и красивые. Короче, не теряй времени даром!»

«Мне пожалуйста телефон второго справа в первом ряду», - настрочила Света.

Я фыркаю. Надо же, она приметила Вильцева!

«Я здесь не для этого», - набираю одним пальцем и тут у меня гаснет экран.

- Конец, - доносится сбоку и я вздрагиваю, оборачиваюсь к Кириллу.

Щеки невольно вспыхивают. Такое чувство, что он все это время за мной наблюдал.

Прячу телефон в ранец и оборачиваюсь к парню.

- Что ты этим хотел сказать?

- Конец свободы и начало концлагеря, - он закидывает руки за голову, а я замечаю, что мы останавливаемся перед автоматическими воротами. – «Оставь надежду…

- Я знаю, что было написано на воротах ада, - перебиваю я, глядя перед собой, и краем глаза замечаю, что Вильцев только что изогнул бровь. – … всяк сюда входящий». Это из «Божественной комедии» Данте.

Поумничать хотел?

- Еще и на воротах Маутхаузена. Здесь тебя и историю заставят выучить, - под это мрачное замечание мы проезжаем внутрь. - Им бы тоже не мешало прибить сюда эту табличку.

Вильцев растекается по сиденью и продолжает, игриво глядя на меня:

- Это лагерь для тех, кто не нужен родителям и тех, кто доставляет им слишком много проблем. Я попал во вторую категорию. Интересно, в которой ты?

На сей раз Вильцев оборачивается ко мне всем корпусом и демонстрирует свой телефон.

- Именно поэтому здесь не ловит сеть. Интернет есть в библиотеке, но весь траффик котролируется. Ты в любой момент можешь набрать домой от куратора, но, как я уже сказал, тут собраны те, кого не очень хотят видеть дома во время каникул. Так что тебе потребуется веская причина, чтобы уехать.

Он смотрит мне прямо в глаза и мне кажется, что с его губ готово сорваться признание: «И я тебе ее обеспечу».

Чувствую, как ногти снова впиваются в ладони. Я тоже готова произнести то, что рвется с языка: «Говори уже как есть. Я ведь все подслушала».

Вильцев вдруг снова откидывается на сиденье.

Машина в это время катит по аллее и я замечаю красивое современное здание вдали.

Кажется мы только что проехали мимо конюшни.

- Здесь готовят к учебе ведущих мировых вузах. Отец мечтает видеть меня в Оксфорде, подальше отсюда.

Перед тем как водитель тормозит, Кирилл снова оборачивается ко мне и говорит:

- Хотелось бы знать, сколько твоя мама взяла за работу и стоит ли это твоих проблем?

После этого Вильцев как ни в чем не бывало выходит наружу.

Я замечаю, что на ступенях здания ожидает стайка парней и одна девушка. Кажется, я видела двоих из них на фото, которое скидывала мне Катя. Кирилл приветливо машет жильцам лагеря, те шумят. Хлопнув по спине одного из парней, Вильцев проходит в двери, как будто совершенно забыв про меня.

Я же неловко выбираюсь на улицу и сжимаю в руках портфель.

Что ж, вполне вероятно, что Кириллу Вильцеву до меня теперь нет дела. Кажется, он здесь свой, можно предположить из его слов, что сын главного бизнесмена области провел в лагере уже не одно лето. Компания, которая тусовалась на ступеньках как будто специально поджидала его.

Усмехаюсь сама себе. Очень может быть. Вильцев в самом деле выглядит как вожак стаи.

Остается только надеяться, что, намекая на нерадушный прием, он просто хотел посмеяться над наивной девочкой. Так я себя успокаиваю.

- Вам вверх по лестнице, - произносит водитель, который только что привез нас с Кириллом, закрывая за моей спиной пассажирскую дверь.

Натянуто улыбаюсь ему. Так я в самом деле выгляжу наивной дурочкой, но дело в том, что я до последнего наделась сбежать. Тщетно.

Делаю несколько шагов вперед, слушая как за спиной шуршит шинами по гравию удаляющийся автомобиль.

- Anna? – встречает меня за дверью улыбчивая женщина в серой юбке по колено и светлой блузке. – Glad to see you here*. (*Рада видеть вас здесь).

Я сразу прикусываю губу. Что ж, на пороге я ожидала любых подвохов, кроме того, что персонал будет разговаривать со мной не на родном языке. Эта девушка не россиянка, я вижу это по лицу и слышу по произношению.

- Э-э-э… хеллоу, - выдавливаю из себя.

Весь уровень английского в моей школе ограничивался фразами типа “London is the capital of Great Britain”** и больше я практически ничего не знаю. (**Лондон – столица Великобритании).

Девушка что-то объясняет, пока мы проходим вверх по лестнице на второй этаж. Наверное, это должны быть правила школы. Но я ничего не понимаю из ее беглой речи!

Так что вместо того чтобы рассматривать коридоры школы, я все крепче сжимаю кулаки. Вроде бы я должна была бы радоваться или быть благодарной, но я почему-то все время думаю о маме. Неужели она не понимала, каково мне будет тут?

Наконец девушка распахивает дверь в комнату. Посередине стрельчатое окно, прямо как в замке. По бокам от него две кровати, по стенам стоят шкафы и письменные столы. Мебель хоть и выглядит достаточно простой по виду она гораздо добротней той, что когда-либо у меня была.

Я в замешательстве прохожу на середину комнаты, утопая в ворсе ковра.

- This is your room***, - говорит моя провожатая, которую, как я уже поняла, зовут Софи.– To rest and study. (Это твоя комната для отдыха и занятий).

Она прикладывает сложенные вместе ладони к наклоненной голове. Кажется она уже оценила мой уровень понимания языка.

Глава 7

Мы спускаемся с лестницы и проходим в большой просторный зал, я невольно задираю голову и рассматриваю стеклянный потолок. Это внутренняя часть студенческого общежития и оказывается здесь устроено что-то вроде маленького зала для собраний. По крайней мере я переносных стульев с откидными столиками – раньше я встречала такую мебель только в американском кино.

Часть из них уже заняли учащиеся школы.

Все выглядит ультрасовременно, красиво, удобно.

- Тебе не проводили экскурсию? – задает вопрос провожатая.

Я пожимаю плечами.

- Если бы ты сдавала олимпиаду, ты бы точно уже тут бывала. - И не дожидаясь моего вопроса, продолжает: Это летнее отделение гимназии имени Воронцова. Здесь готовят к поступлению…

- Куда? – вырывается у меня.

- На курс, - девушка произносит это так, словно такие вещи должны быть очевидны. - Гимназии. Или ты собираешься в Британию на A-level? Некоторые тут как раз готовятся, но твои родители точно потянут такую сумму?

Звучит совсем недружелюбно.

Я даже останавливаюсь под блестящим изучающих взглядом девушки.

Какое ей дело до моих родителей? И вообще, откуда она про них узнала?

В это время в поле моего зрения попадает группа людей, готовящихся к выступлению около сцены.

- Вот, - девушка просовывает мне в руку микрофон. - Можешь идти поздороваться.

Между лопаток ползет неприятное чувство, когда я смотрю на новых одноклассников. Или как их лучше назвать? Солагерников?

Почему-то в голову лезут неприятные ассоциации от слов Вильцева.

А вот и он сам! Практически развалился в первом ряду. Весело болтает с группой парней, около Кирилла, почти прижимаясь к его колени собственным бедном сидит красивая девчонка, та самая, которая встречала его у дверей школы.

Странное неожиданное чувство стыда колет под ребром. И почему я не подумала о том, что у Вильцева может быть девушка?

Они смотрятся как пара.

- Я бы не советовала тебе засматриваться на Кирилла, - вдруг говорит моя провожатая. - Иначе Лискевич тебе устроит проблем. Она и так на нервяках от того, что аы вместе прибыли…

- Они встречаются? - вырывается у меня.

- Нет. Сердце Вильцева - холодный и неприступный кусок камня. Всё, что он умеет это играть с девчонками и, получив свое, посылать их куда подальше. Лискевич вот до сих пор от него плющит. Я тебе говорю, козёл.

Передергиваю плечами, услышав такую характеристику Кирилла. В общем, моя провожатая права. Вильцев красивый и у него есть что-то вроде особой ауры вожака.

К черту его, кстати!

- Я Лиза, - представляется моя провожатая.

- Аня.

- Твой выход, - Лиза указывает на сцену.

Сжимаю крепче микрофон.

- А что я должна сказать?

- Поприветствовать смену, представиться. Ты же ведь из простых, как и я?

- Простых? Что это значит?

Взгляд Лизы вдруг резко становится острее и злей.

- Ты не из богачей.

- А-а…

- Расскажи о своих достижениях. Я например выиграла Всероссийскую олимпиаду чтобы попасть сюда, - её последние слова звучат особенно тихо.

- Я… - что-то неожиданно подсказывает промолчать о себе. - А откуда ты про меня знаешь?

- Да всем растрепала Лискевич. Знала бы ты, кто её отец!

Лиза забирает из моей руки микрофон и что-то переключает на ручке.

- Вот так, - говорит она, - принципы школы: дисциплина, открытость и креативность. Удивительно, что тебе не рассказали. Тут много проектов, связанных с самопрезентацией и выступлениями. Я курирую один из них, меня поэтому и позвали ввести тебя в курс дела. В общем, все будет круто, давай.
Ее глаза блестят. И я, дождавшись пока люди, настраивающие оборудование уйдут со сцены, выхожу вперед и встаю перед студентами, стараясь не смотреть на Вильцева.

- Hello my dear friends, - это все, что у меня получается сказать без труда, я пока я пытаюсь вспомнить тщательно заученную тему с уроков английского. - I come from a little town, called…

Зазубренные слова повторять не так сложно, как придумывать рассказ с чистого листа.

Меня прерывает звук смеха. Вижу удивленные глаза Вильцева и хихикающую Лискевич, которая что-то шепчет Кириллу на ухо.

На сцену взбирается Софи.

- Дорогая Анна, - вдруг обращается ко мне она с выраженным акцентом. - Мы будем очень рады послушать твой рассказ. Но не сейчас.

Глядя на нее, я теряю дар речи.

- Вы ведь…

- Меня попросили говорить с тобой строго по-английски, - как будто извиняется Софи, - так как тебе нужно очень быстро подтянуть язык.

После этого она забирает мой микрофон и обращается к ребятам.

- Уверена, то, что произошло - результат недопонимания правил школы. Я сказала девочке, что мы будем очень рады ее видеть.

Я не отмечаю понимания в глазах собравшихся учеников.

Я только что выглядела как идиотка. Вот о чем говорил мне Вильцев.

Чувствую, что снова стискиваю пальцы так крепко как только можно. Ведь я никак не могу выразить свое отношение к происходящему не сжимая кулаков.

Остаток собрания я слушаю через слово. Все время в голове вертится картинка: Вильцев, поднявший брови и красивая рыжеватая девушка, озорно хохочущая рядом с ним. А также глаза других учеников.

Кирилл выглядел удивленным, но, постойте, разве не он эту кашу заварил?

Потом нас ждет шведский стол. Кормят тут даже лучше, чем в пятизвездочном египетском отеле, в котором мы отдыхали еще тогда, когда папа и мама были вместе.

За мой стол ожидаемо никто не сел, но я пытаюсь себя порадовать хотя бы тем, что еда вкусная и я могу позволить себе новые блюда в отличие от привычной мне школьной столовой.

Затем я плетусь к себе.

У дверей сталкиваемся еще с одной девчонкой. Она окидывает меня быстрым взглядом и приподнимает уголок губы.

- Не доверяй первым встречным, - наконец выдает она. - Тебя этому в твоем замечательном городе не учили?

Глава 8

До сбора на новом футбольном поле - серьезно, во время собрания его так и назвали, остается всего ничего. Так жалко, что никак нельзя отсрочить неизбежное.

Я поднимаюсь с кровати потому что интернет отключается и смотрю на свой стол.

На индивидуальном плане четко выведено: “Связь с куратором” далее следует номер телефона.

Я решаю, что в конце концов Софи здесь в том числе и для того, чтобы решать возникающие у меня проблемы.

Несколько секунд, пока в трубке следуют телефонные гудки, я снова сгораю со стыда. Ну вот как объяснить то, что мама была так невнимательна, так волновалась или была занята новым заданием, что совершенно позабыла положить мне в сумку обычные спортивные штаны!

Может стоит попроситься в медблок?

Окей, но что я тогда врачу скажу?

- Да? - звучит приветливый голос Софи.

- Я… э-э-э… - хорошо, что она не видит как у меня прямо сейчас полыхают щеки. - Водитель забыл отдать мне мой чемодан. Там были все вещи, а через полчаса у нас сборы.

Я не знаю, насколько это адекватное оправдание, но пусть будет так.

- Поэтому я участвовать не буду!

Снова крепко сжимаю кулаки и на сей раз прикусываю губу. Ну что, Аня, струсила?

- Я что-нибудь придумаю! - тараторит Софи. - Тебе обязательно надо быть. Физкультура - один из предметов, по которым ты будешь проходить аттестацию.

“Простите, что?” - этот вопрос я задать не могу, потому что разговор уже завершился.

После этого я подхожу к учебным материалам, разложенным на столе. Действительно, в план вписана физическая активность. Но профильный предмет? Кому это вообще пришло в голову? Мама конечно водила меня на секции, но я всегда думала, что стану музыкантом.

Неужели снова вмешался Кирилл Вильцев? Но он же не может быть всезнающим и всемогущим!

Только я сажусь на покрывало, намереваясь внимательней изучить мое расписание, как открывается дверь. Я даже вздрагиваю - у меня почему-то остается странное ощущение, что Кирилл попытается за мной подсмотреть чтобы уж точно выжить из своего элитного лицея.

Удивительно, что ему тут не нравится? Кормят пять раз в день. Есть бассейн, конный спорт, даже собственное футбольное поле. Перед ним открыты двери всех престижных международных университетов.

Быть мажором проще, ей богу.

На пороге стоит Софи и радостно улыбается мне.

- Вроде бы твой размер! - в руках у нее пакет с вещами.

Я поднимаюсь и неловко одергиваю юбку. Даже отсюда видно, что вещи новые. С каждой из них еще не оторваны бирки.

Софи кладет вещи мне на покрывало.

- Вот!

В глаза бросается бирка. Надеюсь, они мне это не покупали? Это же версаче.

И даже если это приобретение школы, надеюсь, его не запишут на мамин счет.

- Одна из девочек согласилась поделиться, - расплывается в улыбке Софи и я выдыхаю. - На время, пока твой чемодан не найдут.

- Конечно же! Спасибо вам большое!

Дверь закрывается, а я неловко натягиваю на себя форму. Я не удивлена, если они все тут носят элитные бренды, за исключением, может быть, Лизы. Но мне и моей маме любая зацепка на этой одежде наверняка обойдется в целый кредит!

Даже гуглить не хочу сколько это стоит! Ценники в евро и ярлычок не переведен на русский язык. Эти вещи привезли прямиком из Европы.

В общем, до футбольного поля я иду словно робот, боясь помять драгоценную кофту и штаны.

Мне даже начинает казаться, что лучше бы уж я пришла в обычной школьной форме и сказала бы, что живот болит. Во-первых, я не знаю имени своей благодетельницы и того, что она может потребовать за малюсенькую дырку на версаче. Во-вторых, реально, я буду выглядеть еще более глупо, пытаясь сберечь элитный бренд - поверить не могу, что во время нашего первого теста по физкультуре мы не будем, например, падать.

Это что, такое новое изощренное издевательство?

Ну тогда я готова поаплодировать Вильцеву Кириллу. Он довольно изобретательный тип.

Приближаясь к площадке я замечаю, что взгляды оборачиваются ко мне один за другим.

- Офигеть! - это говорит Лискевич. - Так вот где моя пропавшая форма для зала! Просто офигеть!

Я замираю. Все это разом не укладывается в голове. Первое, что начинает вертеться в мыслях: я почему-то думала, что мажорки не ругаются, ну вроде как какают бабочками и вообще представляют собой высших существ. Они ведь с детства окружены всеми благами цивилизации и не знают проблем.

Второе, что приходит в голову - совет соседки: “Не доверяй первым встречным”. Но это же была мой куратор! Софи!

Кажется, мажоры еще изобретательней, чем я думала.

Лискевич переглядывается с подружками. Плюс всей этой ситуации, пожалуй, в том, что хорошо воспитанные девочки не выясняют отношения. У всех на глазах.

До меня от их группки долетает взволнованный шепот и я чувствую как пальцы начинают холодеть. “Теплый прием”, обещанный Вильцевым, однозначно уже начался.

Наконец Лискевич отделяется от группы девчонок, передернув плечами и высоко задрав нос, направляется ко мне.

Я жду всего, чего угодно, начиная от пощечины, заканчивая настоящей дракой. Но Лискевич просто подцепляет мою рубашку.

- Ты знаешь, что это последняя коллекция? Мне ее частным бортом доставили, - голос мажорки холоден в тоне ни единой нотки обиды. - Такого нет еще ни у кого в России.

- Прости, - вырывается у меня. - Я могу прямо сейчас снять.

- Оставь себе, - в глазах Лискевич лед. - С тебя двести тысяч.

Поэто этого она разворачивается, а у меня дыхание перехватывает. Боюсь, что с долгами отца маме даже такой кредит не дадут.

На линейке я снова стою как оглушенная. “Двести тысяч” - вертится в голове. Я ожидала чего угодно - сломанной двери в комнату, тарелки супа, вылитой на голову, но не того, что все упрется в деньги.

Вильцев просто не имеет права трогать мою мать и наше финансовое положение!

Если богатый мальчик думает, что может играть чужими жизнями как хочет, я докажу ему, что всему есть предел!

Глава 9

Кирилл

- Ты перешел черту! - кричит белокурая.

Еще пару дней назад мне было совершенно плевать на ее существование. А теперь я толком и не знаю, чем именно она меня раздражает.

Обычно у меня с девчонками просто: я им нравлюсь, но быстро теряю интерес. Они не в курсе в каком аду я живу. Мне не нужна избалованная деньгами, которая будет ныть о том, что я не уделяю ей времени, и в то же время не некогда связываться с кем-то, у кого тоже проблемы. Свои бы разгрести.

В прошлом триместре я пообщался с Лискевич чтобы получить ее супер-навороченный телефон, потому что отец заблокировал мою симку - я был уверен, что родители тут же подарят ей новый.

Но с тех пор Настя стала моей фанаткой и выбрала вместо обалденного организованного любящим папочкой отдыха тухнуть в лицее.

Я, честно говоря, задолбался. Но и послать ее не дает какая-то внутренняя жалость. Лискевич ни в чем и никогда не знала отказа. Я разрешаю ей тусоваться с нашей компанией - может, другой краш себе изобретет.

Хотя вряд ли.

Я слышал, что у Лискевич возникли какие-то терки с белокурой, как ее там, Аней.

Обычно я спецом не запоминаю имена девчонок - мне не нужна вся эта усложняющая жизнь мутота. Но это врезалось в память, когда увидел ее голубые глаза.

Что-то в самой глубине моей души, что-то такое, чего я еще не закрыл ото всех и навсегда как будто дрогнуло: “Красиво”. Красивые, блин, глаза.

Не думал, что я на такое способен.

И вот эта Антуанетта - намеренно называю ее так про себя - Антуанетта мне жизнь, межу прочим усложнила, выскакивает прямо передо мной на дорогу, как раз когда мы собрались идти с парнями на трек.

Никто себе еще такого не позволял.

Закидываю спортивную сумку на плечо и разглядываю Аню. Версаче. Офигеть. Я не думал, что на это раскошелится ее мама. Мой отец явно пообещал этой продажной женщине куда больше, чем стоило за ее грязные дела.

- Ты! - она практически упирается мне пальцем в грудь.

Откидывает волосы назад и меня обдает запахом ее шампуня или дезодоранта. Спелая клубника.

Обычно девчонки в лицее душатся эксклюзивными духами. А это вот вдруг так мило и естественно. Мне хочется схватить ее за плечи и дальше вдыхать этот аромат. Поэтому Антуанетта бесит еще сильнее. Я ненавижу, когда мной что-то управляет.

Что-то, чему я не знаю названия.

- Молчать собираешься? - произношу. - Тогда пока.

Топает ногой.

- Стоять, Вильцев!

Меня прям дико раздражает то, что ее поведение вызывает у меня, а не желание тут же приструнить.

Хочу с ней играть.

Складываю руки на груди.

- Давай, говори, какие у тебя ко мне дела… или предложения.

Парни вдалеке смотрят с интересом. Армен хмыкает.

Аня тоже оглядывается на них. Мгновение выглядит смущенной и нерешительной. Я это понимаю: не хочет говорить при свидетелях.

Я уже собираюсь пройти мимо, как она вздергивает голову.

- Надо мной ты можешь издеваться как угодно, - неожиданно понижает голос. - Но, услышь меня, пожалуйста, больше никогда и ни за что не трогай мою маму!

- В смысле? - удивляюсь я.

Мог бы своими руками разобраться с этой женщиной, давно бы это сделал, не втягивая ее дочь, но отец все предусмотреть постарался.

- Я отсюда не уеду, - Аня выглядит как маленькая разъяренная птичка.

Хочется почему-то прижать к себе и взъерошить волосы.

- Чтобы ты знал! - все сильнее хорохорится она. - Я не понимаю, как я выплачу этот долг пока, может быть, наймусь кому-нибудь репетитором или уборщицей! Но все, что ты сделаешь, я буду разгребать сама!

После этого она разворачивается и уходит, едва не хлестнув меня косой по лицу. В воздухе снова плывет ее волшебный аромат.

Несколько мгновений я пребываю в замешательстве. Какой еще долг? Что она вообще несла?

- Парни, кто-нибудь что-нибудь понял? - хмыкаю я.

Армен жмет плечами и отправляется вперед.

Обычно он делает так, когда знает, но не хочет говорить.

После ужина мы собираемся на чердаке. Ключ от подсобки остался нам от первого выпуска гимназии.

По расписанию после еды у нас два часа свободного времени, в вечернее время за учениками особо не следят, но все равно приходится быть довольно осторожными.

Прошло целых полчаса, а парни еще не собрались.

В подсобке стоит старый диван и два сломанных кресла. Идеальное место для отдыха.

Армен сидит напротив и я пользуюсь возможностью поговорить с ним с глазу на глаз.

- Что она о долгах болтала?

- Она это кто? - Армен залипает в телефоне и делает вид будто ему все равно.

- Белокурая.

Он поднимает бровь.

- Аня?

- Ну да, что она болтала про долги? - откидваюсь на спинку дивана и задаю себе вопрос: “Какого вообще меня парят ее деньги?”

- Я работаю над тем, чтобы ее выпереть, - хмыкает Армен. - И получить выигрыш. Ты зря вообще Вильцев решил условия игры заменить. Теперь уже не дашь заднего хода.

- Деньги мои! - улыбается этот гад, отключая экран сотового.

Я тут же подаюсь вперед, крепко сжимая кулаки.

Я действительно изменил условия спора, когда Антуанетта меня выбесила тем, что торчала у окна и подслушивала наш разговор с Арменом. Вначале мы хотели спорить на то, кто первый ее соблазнит.

- Я продолжаю думать, что изначально у тебя было больше шансов, - Армен прячет сотовый в карман. - И я вообще, ты чего сдулся, раз тебе нужны деньги?

Спор как-то вылетел из головы! Мы ставили на то из-за чьей манипуляции она в итоге вылетит.

Армен закидывает ногу на ногу и говорит:

- Я ее доведу, - чем впервые бесит меня так, что хочется дать ему в морду.

Сцепляю пальцы в замок.

- Долги белокурой твоих рук дело?

- Понятия не имею, что там придумала Лискевич. Но отдать ее форму новенькой - моя.

Тьфу блин!

- Слышь, на проблемы с деньгами мы не договаривались.

Глава 10

Аня

Высказав все Кириллу, я иду обратно. Щеки еще горят, я чувствую это, когда кожу обдувает свежий ветер.

Закидываю пустую сумку из-под формы на плечо. И что я буду делать на скалолазании?

Я хотела сказать Вильцеву больше, гораздо больше! Но когда уткнулась взглядом в его глаза, потеряла всю собранность. А потом мне показалось, что телефон одного из парней щелкнул. Он или фоткал или снимал нас на камеру.

Богатый извращенец!

Хотела бы я знать, зачем это ему. Собственно, это одна из причин, по которой я замолчала.

Знакомлюсь со своим куратором по скалолазанию после ужина. Неизвестно почему, но на эту секцию больше никто не пошел. Так что у меня будут практически индивидуальные уроки, для остальных скалодром функционирует как кружок.

Очередное унижение? Вот только в чем его смысл?

Сейчас уже мне кажется, что весь гимназия имени Воронцова поголовно собирается строить мне козни. Я не ожидала проблем от Софи и пропустила удар.

Впрочем, занятие проходит не так уж и плохо.

Я неловко пытаюсь забраться на стенку, пару раз больно падая на маты пятой точкой. Но я не собираюсь сдаваться. Буду соответствовать их дурацким нормативам. Я всем докажу, что я и моя мама…

- Отлично, Анна, - говорит мой тренер. - Очень хорошо для первого раза. Можешь отдышаться и попить воды. Дальше ты свободна.

Сидя на мате, я перевожу дух. Признаться честно, я уже довольно давно не занималась спортом. Проблемы отца с банком обнаружились в прошлом триместре и нам с мамой хватало только на квартплату и еду. Нечего говорить даже о символической плате за секции.

Поэтому я рассиживаюсь дольше положенного. Мышцы просто ужасно болят, также как и руки.

Вращаю шеей, просто пытаясь прийти в себя. Пью из предоставленной мне бутылки и наконец ложусь спиной на мат. Закрываю на глаза на миг. Я слишком старалась доказать всем, чего я стою.

Моя нынешняя школа это как оазис посреди пустыни и наверное я не должна проситься обратно к матери, я обязана сама как-то прожить.

Неожиданно перед глазами темнеет и мне пару мгновений кажется, что так и надо. Следом я встаю и понимаю, что лампы на скалодроме погасли.

Ч-черт! Кажется, тренер про меня забыл!

Бросаюсь к дверям, и дергаю на себя. Поздно. Я заперта.

Злость и жалость к себе поднимаются внутри как волна. Мой мобильный и сменная форма в раздевалке. Все, что мне осталось - недопитая вода.

Пару раз ударяю раскрытыми ладонями по створкам, кричу, но глухо. Прислоняюсь спиной к дверному полотну и соскальзываю вниз, запуская пальцы в волосы.

Ну надо же было так влипнуть!

Вдруг в наступившей тишине я слышу шаги.

Подскакиваю.

- Эй, там!!!

За дверями на мгновение становится тихо.

- Насть, - вдруг едва слышно говорит кто-то по ту сторону. - Может, отопрем?

- Не дрейфь, Яффе, - говорит знакомый голос. - Твоя же идея была.

Я снова соскальзываю на пол.

Лискевич. Теперь я, по крайней мере, знаю, что у нее есть компания. И эта компания тоже меня ненавидит.

Набираю воздуха в грудь. Сказать по правде, я боюсь темноты. Но я не сдамся.

Уверена, будет хуже, если я попрошу пощады. Отхожу назад и сажусь на маты, хоть меня и потряхивает от нервного напряжения. Обхватываю руками голени и упираюсь подбородком в колени, проговаривая: “Этого ничего нет”.

Сон наваливается как-то незаметно под мои мысли о том, что мое отсутствие наверное заметят и Лискевич влетит.

Утром я просыпаюсь от холода. Яркие солнечные лучи скользят по залу. Это даже красиво. Здесь красиво.

Если отбросить все в сторону, получается, что ночь прошла и со мной не случилось ничего ужасного.

Я поднимаюсь на ноги и расчесываю волосы пятерней.

Потягиваюсь - спина затекла - и смотрю вперед. Прямо на двери. Щелкает замок и я чувствую как по ногам и рукам разливается напряжение. Почему-то первое что приходит в голову это то, что вовсе не тренера искать меня пришли. Хотя и остается призрачная возможность того, что это уборка.

Глубоко вдыхаю.

Это Лискевич и две девчонки, которых я раньше не видела.

Настя поразительно спокойно. В глазах лед, также как и вчера, когда она объявила мне стоимость формы.

- Уезжай отсюда, - говорит она.

Я только крепче сжимаю челюсти и кулаки разом, потому что вся правда в том, что мне ехать некуда.

Отрицательно качаю головой. Сейчас мне не хватает собранности на то, чтобы произнести хоть какие-нибудь слова.

Вот теперь в глазах Лискевич зажигается нехороший огонь.

- Не знаю, что ты там о себе возомнила, но Вильцев никогда не будет с тобой.

Вот еще!

“Да он мне, собственно, и не нужен”, - готово сорваться с моих губ, но вдруг понимаю, что не помогут никакие отговорки.

Просто молча делаю еще один шаг назад.

- Чтобы ни говорила тебе твоя мамочка, ты так навсегда и останешься пустым местом, как и она, - заявляет Лискевич, а я перестаю ее понимать.

- Что ты несешь?

Лискевич показывает мне фото на экране собственного телефона. Я в ее форме от версаче. Очевидно, оно сделано вчера. Снято с такого ракурса, что можно подумать будто я пытаюсь поцеловать Кирилла.

Все это вызывает во мне одновременно отвращение и протест.

Лискевич думает, что я бегаю за Вильцевым? Но это же бред!

- Я хочу вернуться в свою комнату, - проговариваю я.

- Ты отсюда не выйдешь, пока не наберешь матери и не попросишь забрать тебя, - заявляет противница, протягивая мне телефон.

Отступаю еще на шаг назад и тут моя ступня касается банки с тальком. Моя реакция срабатывает быстрее сознания. Приседаю, хватаю одной рукой банку, вытряхиваю тальк себе на ладонь и после этого бросаю горсть талька Лискевич в лицо.

Благо та стоит слишком близко.

Настя кашляет, а я пускаюсь бежать. Плевать, что она там задумала. Издеваться над собой я не дам.

- Вот тварь! - верещит позади Лискевич.

Глава 11

Кирилл

Не думал, что испугаюсь за белокурую. Хотя, в принципе, я знаю всех этих парней и девчонок довольно давно и не замечал за ними раньше людоедских намерений.

Меня напрягает Лискевич.

Ее привычка к вседозволенности реально может зайти довольно далеко.

Не дам ей доставать новенькую.

Тьфу!

Самому неуютно становится от этой мысли. Растираю пальцами лоб. Все дело в том, что она меня просто бесит Лискевич и ее привычки. Не замечаю того как ускоряю шаг и хватаю Армена прямо за плечо в главном холле.

Он как раз рассматривает что-то в телефоне со своими приятелями.

- Слышь, где новенькая? - силой разворачиваю его к себе. - Она пропала, отморозок! - я его и раньше так называл, только не вкладывал в эти слова ровным счетом ничего: набор букв.

Очень многое для меня стало просто названиями с тех пор как уехала мама и заболела моя сестра.

- Не кипятись, Кир, - Армен улыбается и демонстрирует мне экран. - У нас между девчонками походу будет бой в грязи. Я прям о таком мечтал.

Вырываю сотовый из его рук. На экране фотка: я и белокурая. Стоим так, что создается впечатление будто Антуанетта тянется к моей шее.

И ответ Лискевич: “Я эту крысу убью”.

Раньше мы вообще-то не спорили на девчонок вроде Антуанетты. На самостоятельных и разумных людей, вот как Буше. Ей ведь не положено целоваться и уходить в спальню с учениками. Мне просто интересно было ломать запреты - так я себе все объяснял.

А белокурая ведь… ни ума, ни осторожности. Только характер! При этой мысли я стискиваю свободную руку в кулак.

- Быстро отозвал свою Анастасию! - командую, возвращая Армену в руки телефон.

- Слух, Лискевич вообще-то твоя, а не моя, - усмехается.

Хватаю его за ворот.

- Живо!

Несколько мгновений мы смотрим друг другу в глаза. От потасовки нас отделяют только камеры - в школе за всем и за всеми следят. А потом передают родителям. Мой отец отчетов наслушался, поэтому и продолжает спонсировать гимназию, чтобы только меня не выперли и я не вернулся домой.

Не хочу чтобы он и про белокурую узнал. Точнее, про кипеш из-за нее.

Вот учителя уже узнали и подумали, что она убежала. Вызывают полицию.

- Это не по-человечески, гад…

- Кир, ты же просто не хочешь потерять бабло, - смеется Феликс за моей спиной.

Оборачиваюсь.

- Я меняю ставку.

Деньги мне жуть как нужны. Но сейчас эти слова цепляют меня за живое. Бабки сегодня не главное.

- Она не вылетит.

- Фига ты веришь в нее! - смеется Армен.

- Ручаюсь, - говорю я.

- Мне кажется, ты Лискевич в ярости не созерцал.

Созерцал то, как она с папашей разговаривала. Именно поэтому не послал к черту раньше - боялся, что она мозг родителям будет выносить и к нам вообще домой напросится. Не надо мне чтобы Настя видела мою сестру.

- Все согласны? - наконец говорит Армен.

Парни отвеччают молчанием и приятель жмет мне руку.

- Ну деньги ты потерял.

- Где она? - выдыхаю.

- Пошли к скалодрому.

Все время пока мы движемся к спортивному комплексу у меня кровь стучит в висках.

Раньше Лискевич надо было приструнять. Когда очень требовались бабки, она работала моим заемщиком и я закрывал на все остальное глаза.

- Девочоки заперли новенькую в спортзале, - по дороге делится Армен и я сжимаю руки в кулаки.

Бесит. Я уже толком не знаю кто: Лискевич или белокурая или то, что я с я про кровожадность приятеля раньше не знал.

Дико не хочется проиграть и, опомнившись, я начинаю немного жалеть о том, что вот так вот поступил со ставкой. Кто знает эту белокурую? А деньги, которые я поставил - последние и мне нужна вся сумма выиграша для того чтобы помочь сестре выбраться в Италию.

Но выпирать новенькую мне больше не кажется хорошей идеей.

Стою и смотрю в открытый зал. Сердце почему-то сжимается. Что если сейчас увижу ее в слезах? Пройду мимо? Плюну на все? Смирюсь с тем, что проиграл?

И тут она на моих глазах швыряет тальк Лискевич в лицо.

Это почему-то вызывает во мне такой прилив бодрости как на треке во время гонок. Как луч солнца, блин, разорвавший тучи в пасмурный день.

Она мне… нравится.

Да, тьфу ты, нет! Борюсь с желанием влепить себе затрещину.

Я же не любил никого и никогда, кроме моей сестры и матери.

Мне нравится пламя белокурой, ее азарт.

Не дам ей проиграть и вместе с этим не проиграю сам.

Лискевич заливается слезами, краснеет. Могу представить, это наверное очень мерзко получить такой вот “залп”.

Подхожу к Насте и наконец-то она получает от меня то, ради чего полгода наверное старалась. Целую ее в губы, но без чувства, без азарта.

Так и хочется в это мгновение обернуться к белокурой, подмигнуть и сказать: “Ну чего, Антуанетта, мы теперь с тобой в одной команде”.

Лискевич целуется долго, протяжно. Я чувствую, что для нее я не первый раз и это радует. Меньше всего я хотел бы быть первым, потому что рано или поздно мы расстанемся. И скорее всего рано.

Впрочем, Настя довольно искусна. На миг я теряю ощущение времени и понимание того, зачем я вообще тут.

Когда оборачиваюсь, белокурой уже и след простыл.

Обиделась? Серьезно?

Глава 12

Аня

- Анечка, что с тобой, Ань?! - слышу взволнованный голос матери.

Но в горле как будто ком застрял. Я не могу сказать ей о том, что в действительности думаю: мне страшно тут оставаться.

Мама учила меня, что стыдно отступать.

- Ты ведь шутишь так? - продолжает мама.

В ее голосе неестественное веселье. Допустив совсем короткую паузу, родительница продолжает:

- Анют, присмотрись получше к лицею. Это же замечательное место. Шанс туда попасть выпадает только раз в жизни!

Я ей не верю. Точнее, я понимаю, что ее слова про лицей - чистой воды правда. А вот в том, что она думает, что у меня не возникло проблем я сомневаюсь.

Просто она хочет, чтобы все возникшие трудности я сама уладила.

Закусываю губу и пережидаю несколько мгновений, чувствуя как сильно стискиваю трубку пальцами.

Моя мама тоже почти одна. Все, что у нее есть - я. Все, что она делает - чтобы вытащить нас из полной нищеты и долгового рабства.

Но я обязана знать, как.

- Скажи мне правду, - выдавливаю из себя. - Что ты делаешь для отца Кирилла и почему этот парень так на меня злится?

- Злится? - ее голос падает почти до шепота, потом следует короткая пауза. - Анечка, не происходит ничего такого… Что не было бы в твоих интересах. В наших общих. Закончишь курсы и сможешь поступить в английскую школу. Я тоже поеду с тобой туда.

Прижимаю трубку к уху холодными руками и сползаю вниз по полотну двери. Обреченно произношу:

- И когда же это будет?

- Через три месяца, когда все дела будут решены.

“Что за дела?” - бьется в голове одинокая мысль, но я не успеваю ее додумать, потому что дверь моей комнаты открывается. На пороге Софи.

- Милая! - говорит она. - А мы с ног сбились, разыскивая тебя! Полицию подняли на уши.

Она прислоняется к косяку двери и с видимым облегчением утирает лоб ладонью.

- Значит, вызов можно отменять.

Поднимаюсь на ноги. Мне даже не стыдно сейчас оттого, что я в одном полотенце. С губ так и рвется едкое замечание: “Почему вызванному наряду не допросить Лискевич?”

“Но это слишком низко”, - одергиваю себя: “Я не собираюсь становиться похожей на эту белобрысую… стерву”.

Тут в мою комнату заходит низенькая девчонка азиатской внешности и я сбиваюсь с мысли. Следом замечаю лежащий на соседней кровати чемодан.

- У вас проблемы с дверью от зала, - чеканю я, глядя на Софи.

- Не может быть, - выдыхает та. - Мы же привели в порядок весь имущественный фонд после начала каникул!

- Но замок заедает, - говорю я, садясь на кровать. - Вчера я очень долго не могла оттуда выбраться.

Софи качает головой.

- Какой кошмар! Я немедленно этим займусь, - и уходит.

- Он не заедает, - девчонка на соседней кровати щелкает замком своего чемодана.

Я молча ложусь на кровать. Даже не хочется ей взглядом отвечать. Я уже поняла, что это за место.

Тут все против меня.

Смотрю в потолок на идеально ровную побелку: ни трещины. С виду все предельно хорошо, а вот внутри немного с гнильцой.

Мне просто хочется выспаться, точнее полежать в тишине. Мама точно поняла, что со мной что-то не так и поняла что именно. Но ничего не собирается делать.

В этом контексте подселение ко мне соседки новый неприятный сюрприз.

Отворачиваюсь к стене.

- Я, кстати, Юля.

- Послушай, мне сейчас не очень хочется разговаривать.

В тишине проходит всего несколько мгновений.

- Я знаю, почему замок заел.

Задерживаю внутри воздух. Это может быть какой угодно новый розыгрыш.

- Так бывает всегда, когда кто-то попадает не на свое место.

Сжимаю кулаки, думая над тем, как лучше еще раз сформулировать просьбу помолчать.

- Девочка, над которой взял опеку Вильцев. Про это вся школа гудит.

Что?!

Подскакиваю на кровати, а девчонка тем временем продолжает как ни в чем не бывало заниматься своими вещами.

- Ты Золушка.

Бред!

- И Лискевич тебе просто завидует. У тебя теперь такой родственник. Ее краш.

Растираю руками лицо. Мама не могла отказаться от родительских прав. Это просто невозможно, но, в таком случае, я не удивлена отчего она молчала про свои дела и нашу поездку.

Но это бред же. Бред!

Вскакиваю и натягиваю школьную форму. Юля с интересом следит за мной.

- Я сказала что-то новое для тебя?

“Не твое дело!” - так и хочется съязвить.

Спускаюсь в столовую чуть быстрее, чем следовало бы. Теперь мне в самом деле кажется, что на меня смотрит вся школа. Может быть это из-за Лискевич, а может эта новая знакомая, Юля, подсунула мне ложную информацию просто чтобы подшутить?

Останавливаюсь в дверях чтобы немного прийти в себя. Сердце грохочет под горлом.

Наконец почти случайно замечаю Вильцева. Он с Лискевич и сейчас выглядит как настоящий хозяин жизни.

Он единственный может ответить на мой вопрос, который и самой мне сейчас кажется глупым до крайности.

Причесываюсь пятерней, неожиданно ловя на себе взгляд Кирилла. Мне кажется, я не вижу враждебности в его глазах, которая по идее должна была бы быть. Вильцев же ненавидит меня! Мне же не почудилось…

Я медленно набираю на свой поднос еды, хотя мне совсем не хочется кушать. Сажусь за стол, присматриваясь к столику Вильцева.

Мне нужно дождаться момента, когда я смогу поговорить с Кириллом с глазу на глаз. И я больше не собираюсь подставляться.

Мы как будто играем в переглядывания.

На миг мне даже становится неудобно оттого, что когда я смотрю ему в глаза он тоже поднимает голову. Как будто чувствует.

Кусок не лезет в горло.

Наконец я более-менее справляюсь с овсяной кашей и яичницей. В итоге мне даже начало казаться, будто Кирилл специально смотрит на меня. Выводит так. И я уткнулась в свою тарелку.

В общем, едва не проморгала свой шанс.

Вильцев сказал Лискевич пару фраз и остановился рядом с раковиной.

Глава 13

Кирилл

Хватаю белокурую за плечико. В голове почти незамеченной проносится мысль: “Кожа у нее бархатная, почти фарфоровая”. Чуть-чуть разжимаю пальцы, опасаясь ранить ее. Но сейчас вся эта ситуация настолько бесит, что осторожность - максимальная поблажка, на которую я способен.

Она залезла в дела моей семьи. Ввязалась в конфликт, которого я стыжусь болше всего.

Поэтому, честное слово, заслужила.

Говорю ей:

- Пошли! - почти рычу, настолько я заведен.

Белокурая поднимает на меня свои огромные глазищи и кажется сейчас испуганной ланью. Как будто специально хочет разжалобить.

Не получится!

Вылетаю в коридор.

Я думал, что сделал максимум для того, чтобы в лицее ни о чем не узнали. Но правда как-то просочилась наружу. Или осколки правды. Боюсь подумать, что теперь белокурая считает.

Узнаю, что в этом виновата Настя, не прощу.

Останавливаемся в пустой нише. Я за несколько лет досконально лицей изучил. Летом здесь непроходное крыло.

Легонько толкаю Аню к стене.

Та выглядит встревоженной.

- Рассказывай! - говорю ей.

Поправляет локон за ухом и смотрит с вызовом в ответ. Быстро взяла себя в руки и это меня в каком-то смысле восхищает.

- Что? - вырывается из губ белокурой и я впервые отмечаю, какой у них пухлый овал. Так и хочется прикоснуться, провести пальцем.

Обычно я связывался с девушками старше себя. Мне нравилось в них то, что я могу рассчитывать на отношения без обязательств. Привязанности это не то, что я могу себе позволить.

Но вот с этой что-то не то.

Она вообще не похожа на тех, кого я раньше выбирал. Сыграть на нее предложил Армен, когда увидел фотку. И я согласлся. Но тогда это было со зла.

А сейчас как будто по-настоящему.

“Впрочем, смысл нашего спора теперь - не дать ей вылететь”, - одергиваю себя: “А уж Армен постарается меня уесть”.

В прошлом он потерял проиграл мне Софи и до сих пор хочет меня уесть.

- Рассказывай, что тебе нашептали, - наклоняюсь совсем низко, почти к ее губам и меня обжигает ее холодное, мятное дыхание.

Жвачку жует? Или вообще такая?

Я бы продолжил эту волнующую игру, но белокурая для меня табу.

Мы решили, что этот спор будет особенный, с повышенными ставками, когда я поменял правила в последний момент. Дополнительным условием Армен поставил не прикасаться к девчонке.

В ту ночь я был так зол, что согласился и теперь жалею. Впрочем, не уверен, что мог бы сохранять привычное спокойствие, соблазняя ее.

Мы договорились, что спор закончится и каждый может делать с девчонкой, что хочет. Но до тех пор полный запрет.

Так что я в игре.

И я уже едва не продул.

Ставлю ладони по обе стороны от ее головы, исключая все возможности для побега. Надо привести чувства в порядок и сосредоточиться на том, что единственное сейчас имеет значение: деньги.

- Ты все слышал уже, - выдыхает новенькая и я чувствую, как кровь становится чуть более горячей.

Она меня заводит. Как же неприятно признаваться себе в этом! Дико злит.

Приближаюсь к ней. Встаю почти вплотную. Новенькая вздрагивает. Запах мяты и клубники становится сильней. Так бы и дышал ей…

- Слышишь, забудь, - мы едва не касаемся друг друга губами.

И я должен был бы беситься, ненавидеть ее, но вместо этого тону в нашем странном взаимодействии.

Эта девчонка попала в самое сердце моего семейного конфликта. Я теперь сделаю все для того, чтобы она ничего не узнала и ее мать отыграла все назад.

Она снова вскидывает на меня взбешенный взгляд и я вспоминаю зачем вообще собирался позвать ее на разговор. Специально ведь рядом остановился, заметив, что она к раковинам идет.

Только вот Антуанетта все сбила своим вопросом.

- Я предлагаю помощь.

На миг ее глаза становятся большими от удивления, а потом лицо Антуанетты становится холодным и почти что злым.

- Ты, Вильцев? Разве не ты обещал устроить мне проблем?

Хорошо хоть она с конфликта внутри моей семьи переключилась, но вещи, о которых она спрашивает, действительно достойны уточнения. Я повел себя как идиот. И до сих пор продолжаю вести.

- Кое-что поменялось.

Несколько мгновений белокурая молчит, а потом ловко подныривает под мою руку и бросается прочь. Не успеваю за ней.

- Оставь свою помощь себе! Я тебе не верю!

- Стой! - только и вырывается у меня.

Я не могу рассказать ей про спор, иначе потеряю все деньги.

Антуанетта бежит с такой прытью, который мог бы позавидовать любой спортсмен. Я в спорте с шести лет и понимаю в этом.

Растираю лоб пальцами и решаю не идти следом, вспоминая о том, как новенькая кинула Лискевич в лицо тальк. Она точно крепкий орешек. Хочет покрутиться сама - я не удерживаю. Пусть еще немного зубы обломает. Тогда уже согласится на мои условия без возражений.

Главное сейчас выяснить, кто ей выболтал про отца и заткнуть его как следует.

Разворачиваюсь и возвращаюсь к столовую.

Лиза Яффе главный девичий шпион. Умная и бедная. Наверное из-за последнего такая злая. Именно Яффе сдает мне Юлю Лим, соседку Ани. Выхожу из столовой, думая о том, чтобы проверить информацию. Вполне вероятно, что Яффе играет на стороне Лискевич. Хитрая стерва.

После обеда должны начаться занятия.

Я даже не взглянул на свой план и пришел в класс физики. Но, как выясняется, меня там не ждали. Учитель высоко приподнимает брови.

- Кирилл, у тебя другой электив.

- В смысле? - я уже по привычке швырнул рюкзак на крышку первой парты.

- План подготовки изменили по настоянию отца.

Обалдеть! Какой еще сюрприз приготовил этот гад?

Я опускаюсь на стул и достаю из рюкзака распечатанное расписание. Жаль, я совсем забыл как зол был папа после нашего последнего разговора.

Бросаю взгляд на расписание и чувствую как губы кривятся в презрительной усмешке.

Он заменил мои технические предметы на историю и музыку. Музыку!

Глава 14

Кирилл

- Передумала? - говорю ей и девчонка разворачивается.

Ну и хорошо. И скатертью дорога. Сейчас не до нее совсем. Мне нужно побыть одному и хорошенько все обдумать.

Сижу на ступенях трибуны гоночного трека. В лицее можно и пилотированием заниматься. Было бы желание. Вот у меня оно было.

Настроение паршивей некуда.

Отец изменил мне все любимые дисциплины. Я больше не буду заниматься ни автомеханикой, ни пилотированием, ни физикой.

Ах да, забыл про скалолазание. Теперь это моя новая физкультурная дисциплина.

Хорошо хоть у меня есть с собой теннисный мячик. Бью им по деревянному настилу и это помогает немного снимать стресс.

Как же я всю эту ситуацию ненавижу!

Матери ужасно жилось замужем. Отец принципиально запрещал ей тратить деньги. Как я понял, у нее были огромные финансовые проблемы. Только поэтому она согласилась на брак.

И страдала. Я ее с детства защищал.

Ни слова не сказал, когда она собралась бежать в Италию, к человеку, которого давно знала и который ее любил. Мама хотела взять и нас, но в решающий момент получилось, что либо мы остаемся все втроем в России, либо она улетает.

Я сделал выбор за нее. Потому что понимал, что мама болеет. Знал, что если дальше так продолжится, могу ее потерять.

Поэтому я теперь обязан защитить сестру любой ценой. Это я решил, что мы оба останемся и отдал почти бесчувственную мать тому итальянцу в аэропорту.

Мне было всего тринадцать. До сих пор помню крепкое рукопожатие Антонио и его слова, из которых я ни черта не разобрал. Но кажется, он говорил, что мальчик поступил как мужчина.

Смотрю на то как на ладонях вздуваются вены.

Если бы мне теперь не пришлось за все это отвечать!

Мама теперь второй раз замужем и кажется счастливо, но она очень тоскует по нам, а отец зарекся отпускать детей в Италию.

Сначала они вроде договорились на меня, потому что папа рад был избавиться от предателя в своем доме - иначе он теперь меня и не называет.

Но потом… Потом случился казус с сестрой. Отец узнал о наших планах ее вывести и все переиграл в последний момент. А теперь вот решил подгадить и мне.

Со школой в Англии уже давно все договорено. Осталось только сдать экзамены. Но как я это сделаю, когда у меня в последний год будут совершенно другие предметы?!

Я и к маме-то не выберусь на каникулы, потому что не сдам аттестацию.

Ф-ф-ф… - воздух выходит сквозь плотно сжатые зубы.

Я мужчина и должен решить это сам.

Поднимаюсь.

Я, черт его дери, выберусь к матери и дам показания в суде. Пускай начинают разбирательство со стороны Италии, потому что мой отец так далеко зашел в своей ревности и ненависти, что решился на преступление.

“А я все это начал”, - шевелится одинокий червячок в голове.

Если бы не я, мама была бы рядом с обоими нами.

Шагаю вниз по лестнице и тут меня догоняет запоздалое осознание: с нами или же в сырой земле. Она правда очень тяжело болеет волчанкой. И ей лучше там, за границей, где Антонио обеспечивает ей лучшее лечение. Отец же лишнюю копейку на нее жалел.

Хуже всего то, что и у сестры начали появляться признаки заболевания.

Крепче сжимаю кулаки.

Ненавижу!

И не в последнюю очередь себя…

Прогулка по гоночному треку помогает немного отвлечься от этого. Раньше скорость и ветер были для меня противниками. Я давил на газ как сумасшедший и мне казалось, что еще немного и я смогу победить… своих демонов.

Буду сильнее отца и его дурацких козней. Что наконец-то все станет правильно.

Подцепляю ногой маленький камешек и заряжаю им в стену.

Вдруг меня отвлекает девичий голос.

- А ну-ка разошлись все, иначе я…

Сердце вдруг начинает биться чаще.

Новенькая!

Я же ведь так и не объяснил Насте, почему ее нельзя касаться.

Проклятие! Лобызался с Лискевич, а о главном сказать ей забыл!

Огибаю трибуну и бросаюсь в промежуток под сиденьями. Там компашка разъяренных девчонок окружает белокурую жертву.

В первый момент хочется усмехнуться: я же предлагал Антуанетте помощь, но она предпочла отказаться.

Но и расхлебывать это самой я тоже не дам.

Приближаюсь к девчонкам. А ведь было время, когда я думал, что парни опасные. Ха, как бы ни так! Вот эта банда с острыми коготками…

Останавливаюсь в нескольких шагах и к своему удивлению замираю. Новенькая держит в руках длинную палку. Наверное кто-то из обслуги потерял тут свою метлу или лопату - отсюда не разглядеть.

Антуанетта напоминает аборигена племени, окруженного голодными львами. Едва кто-то пытается к ней приблизится, наставляет оружие на него.

“А она не так плоха!” - закрадывается в голову мысль.

Кто знает, может я вообще бы ей проиграл?

Усмехаюсь. Да ладно!

- Лискевич!

Настя оборачивается. На ее лице разом и досада и некоторая неуверенность. Это стыдом даже можно наверное назвать. Я поражен и удивлен. Я думал, что у золотой девочки нет этого чувства.

- Что вы тут делаете? - опираюсь на одно из креплений трибуны.

- Она… - Лискевич бледнеет. - Ты знаешь, что она сперла мою форму?

Брови белокурой выгибаются.

- Сперла?!

- Насть, она вообще-то отныне мне как сестра, - приближаюсь к девчонкам. - Я хотел тебя попросить сегодня, но новенькая отвлекла. Не трогай ее, ладно? Пускай выживает тут сама.

Получай, Армен! Твоя главная пешка в этой игре все что угодно сделает для меня.

Лискевич передергивает плечами и отступает назад.

Белокурая бросает лопату в сторону и, поправив прическу, гордо шагает прочь.

Оборачиваюсь к Лискевич.

- И давай забудем про форму.

- Но полторы тысячи долларов!

Обнимаю ее за талию.

- Настя. Я тебе за нее отдам.

Лискевич фыркает, отбрасывает назад волосы и выдает:

- Ладно.

Выпускаю ее, мысленно добавляя статью расходов и указываю кивком головы в сторону белокурой.

Глава 15

Аня

Пару мгновений смотрю на него, а затем решаю продолжить дорогу. Ну что такого еще может сказать мне Вильцев Кирилл? Что выполнил свои угрозы?

Просто отлично! Теперь я понимаю, что это еще вдобавок из-за семейных обстоятельств, что не добавляет мне поводов верить Кириллу.

Он снова встает у меня на дороге.

- Да отцепись ты, а! - произношу в запале, откидывая волосы с лица.

Кажется, все эти разговоры про лучший в стране лицей ничего на самом деле не стоят. Курам на смех их правила безопасности, если на меня уже за день по очереди напали Лискевич, Вильцев и снова Лискевич с бандой.

Наверное если ты не дочь депутата или отпрыск нефтяного магната, то всем тут плевать на брошенных детей. Тогда я понимаю Лизу Яффе, которая из кожи вон лезет чтобы мажорам угодить. Надо как-то тут выживать.

И мне как раз стоит придумать средство.

Гляжу на Вильцева и страшно жалею о том, что бросила лопату. Сейчас бы она мне пригодилась. Потому что одно дело угрожать такому как он кулаками, а другое - черенком.

Я уже это проверила, ловко ткнув одну из приспешниц Лискевич в плечо: работает на ура.

Принимаю боевую стойку, которой когда-то меня сосед по парте в шутку научил.

На сегодня могу констатировать, что я усвоила все уроки лицея имени Воронцова.

- Не подходи ближе.

Вильцев закатывает глаза и по виду очень сильно старается сдержать улыбку.

- Что это, белокурая, карате?

С волками жить - по-волчьи выть.

- Узнаешь, - бурчу.

- Против меня это не сработает, - говорит Кирилл. - Я же помочь хочу.

- Уже помог.

- Вообще-то да, - он кивает мне за спину. - Видишь, рассасываются.

Я распрямляюсь и смотрю туда же, куда и он.

В самом деле, девчонки покидают поле. Но в самом деле, я не знаю о том, что происходит ровно ничего. С тех пор как я попала в дом Вильцева творится черт знает что. И главной моей задачей стало выживание.

А я еще думала мама меня притесняет, заставляя каждый вечер вместо прогулок и разговоров с подругами брать в руки виолончель.

Молча смотрю на Вильцева. Стоит как столб. Уверена, что если попробую его обойти справа, он сунется вправо, слева - влево.

Достаю из кармана телефон и проверяю время: одиннадцать тридцать. Я должна успеть на собрание нашего “класса”.

- Я опаздываю, - выдаю. - Собираешься сделать так, чтобы меня отчислили из-за неуспеваемости?

- Нет, глупая! - выдыхает.

На его лице страдание и это заставляет прислушаться.

- А что?

Если Кирилл опять начнет говорить про свои правила, я его стукну. Пну в колено и дальше пойду. Пускай мажор сам устанавливает чего ему там надо, а я уже поняла, где мое место. Я отщепенец. Но я не дам себя гнобить.

- Мне нужна от тебя услуга, - Вильцев становится рядом со мной, а я пользуюсь тем, что дорога отныне свободна.

Я не собираюсь оправдываться на счет того, что меня задержало, поэтому бодро шагаю вперед. Немного напрягают коленки, испачканные ярко-зеленым травяным соком.

Оказывается Лискевич подсмотрела или подслушала наш с Вильцевым разговор и что-то показалось ей провокационным. Хотя ума не приложу, что там было такого. Кирилл просто держался близко. Признаться, от этого у меня пару раз сердце замерло. Но Вильцев не сказал ничего такого, от чего можно было бы трепетать.

Я сразу заметила ее в конце коридора и не рискнула на перемене оставаться в главном здании. Лискевич выследила меня аж на поле!

Первым был толчок в спину от нее. Хорошо, что рядом лежала лопата.

Мне вдруг становится жалко себя до чертиков и я шмыгаю носом, но быстро вспоминаю, что рядом шагает Вильцев.

- Просто так ты не получишь ничего, - смотрю в землю.

- Хах! - раздается сбоку. - Я думал, первым вопросом будет: “Какая?”

Вскидываю голову.

- Если тебе нужна услуга, предложи мне что-нибудь полезное взамен, - по-прежнему не смотрю на него.

- Понял. Чего ты хочешь?

На самом деле, мне кажется, он догадался.

- Объясни мне, что связывает твоего отца и мою мать.

Кирилл встает как вкопанный. Я замечаю как крепко он сжимает кулаки. На шее бьется венка и мне становится немного страшно - ведь я всерьез задела его.

Следом Вильцев уходит.

- Что за услуга?! - кричу ему в спину.

В ответ тишина.

В нашем творческом классе проектом идет ансамбль. За лето каждое из четырех направлений организовывает бизнес-проект. На закрывающем веччере мы будем собирать инвестиции.

Наш - рок-группа.

Из-за Вильцева я пришла почти под конец собрания - заплутала в здании. Так что одноклассники уже решили, что нам нужно будет написать песню исполнить ее на закрывающем вечере. Мне, как человеку, который зубрил сольфеджио и нотную грамоту с детского сада это не кажется сложной задачей.

Среди “звездных” детишек большинство так или иначе имеют касательство к музыке: умеют петь, танцевать или играть на инструментах.

Сработаемся. Если хоть кто-нибудь станет слушать меня.

Учитывая “теплый” прием в лицее Воронцова, я пока не высовываюсь и тихо сижу в самом углу.

У них тут целая студия звукозаписи - обитые звуконепроницаемым материалом стены и специальное оборудование. Наш куратор - профессиональный диджей.

Супер! Очень классно. Только вот мое настроение на нуле.

Под конец планерки в студию заходит Вильцев и все вопросительные взгляды скрещиваются на парне.

- Отец поменял мне профиль, - отвечает он на вопрос куратора. - Теперь я ваш ударник или гитарист.

Следом он падает на стул.

- Танцевать я точно не буду.

Нет! Только не это!

Глава 16

Аня

Куратор, посоветовавшись с обучающимися, объявляет прослушивание.

Удивительно, но тут мы еще должны что-то пройти!

Дело в том, что группа это не просто проект, это бизнес-план и в самом конце обучения мы будем соревноваться с другими классами за количество инвестиций.

Лично я, глядя на маму никогда не считала музыку сверх прибыльным занятием. Бизнес-детки что-то напутали.

Складываю руки на груди и теснее забившись в угол не подаю ни звука. Моего мнения тут некому спрашивать.

Наконец очередь доходит до Вильцева.

И он ужасен. Несмотря на то, что у Кирилла вроде бы есть слух - еще бы, он сын певицы, руки парня явно не заточены под игру на инструменте. Вильцев не слышит ритм. А его игра на гитаре похожа на вопль умирающей кошки. Он слишком сильно бьет по струнам, так что мне сразу становится понятно - Кирилл ни разу гитару в руках не держал.

И даже не пытался.

Так зачем его прислал сюда отец? Испортить проект?

Или… эта мысль неожиданно приходит мне в голову: чтобы поиздеваться.

В этот миг мы неожиданно встречаемся с Кириллом взглядами. Вильцев так сильно бьет по тарелке, что у него едва не ломается барабанная палочка. Следом орудие ударника летит в сторону.

- Двенадцать десять! - заявляет Кирилл. - Я заслужил перерыв.

- А мы можем обойтись без Вильцева? - робко задает вопрос один из парней.

- Смысл вашего проекта в том, чтобы научиться эффективно взаимодействовать, - присаживается на край стола наш куратор. - Не все из вас тут профессионалы.

- Но он ведь даже не любитель! - подает голос темноволосая девушка.

- Взаимодействовать и обучаться друг у друга, - складывает куратор руки на груди. - Мы согласились принять Кирилла потому что у него очень высокие оценки по другим предметам и явные способности к обучению. Группа вправе принять любое решение, но я бы посоветовал вам задуматься над тем, что Кирилл показывал отличные успехи в программировании и механике. Настроить звук, написать программу. Он отличный технический специалист.

Разочарованные вздохи кажется чуть-чуть подутихают.

Вильцев кажется в группу попал.

“Но Кирилл этого не хотел”, - проносится у меня в голове.

Давлю первый импусльс выйти за ним следом и спросить, что случилось, но следом одергиваю себя: “Это же Вильцев, мой враг.” Как я могу испытывать сочувствие к тому, кто намеренно усложнял мне жизнь и явно еще для этого постарается? Разве я не должна его ненавидеть?

Но глубоко внутри, под кожей, у меня бьется другое чувство: интерес. Вильцев это тайна за семью печатями.

Куратор, покидая студию, хлопает дверью и я прихожу в себя.

- Вильцев со зла нас завалит, - переговариваются ученики лицея. - А еще эта новенькая.

Последнее явно касается меня.

Встаю, чувствуя как крепко стиснула кулаки.

Сегодня я надела под форменную жилетку худи. В студии темно и я специально накинула капюшон чтобы не показывать глаза. Устала. Они как будто стая голодных шакалов - ищут во мне признаки слабости.

Тихо спускась вниз. На коленях все еще зеленеет трава.

Молча подхватываю с пола барабанную палочку. Мама конечно запрещала мне экспериментировать с любыми вещами, которые могли бы помешать моему образу благообразной абитуриентки Консерватории. Именно туда она и готовила меня.

Но я все равно тайком экспериментировала с нашей девчачьей группой.

Катя солировала. Света играла на гитаре, ну а я была ударником.

Вряд ли мы конечно когда-либо отправились бы выступать. Мы только об этом мечтали. Но…

Сажусь за ударную установку.

Но в конце концов, виолончель это жутко скучно.

Откидываю капюшон назад и исполняю ритм.

Барабанщиков на сцене обычно совсем не видно. Я надеялась, что если когда-нибудь мы с девочками и будем выступать, мама просто не заметит меня за их спинами.

Катя и Света мечтали о музыкальной карьере, их конечно не оставляла мысль о том, что я хожу в музыкалку. Так что я стала сердцем нашего маленького коллектива.

Странное чувство как будто колет между лопаток.

“Не видно”, - крутится в голове.

Да, мне, дочери самого известного в области худрука частенько приходилось быть или идеальной или незаметной.

А сейчас кто-то точно смотрит на меня.

Поворачиваю голову, не доиграв.

В дверях Вильцев.

Меня вдруг как будто ударяет по щекам горячей волной и я запоздало понимаю, что краснею. Не могу быть собранной с ним рядом. Почему-то вдруг каждый раз становлюсь испуганной девочкой.

Вскакиваю и выхожу.

Жутко неудобно краснеть у всех на глазах. Мне надо умыться.

Вильцев к моему удивлению не препятствует.

- Она дочка руководительницы звездного хора, - произносит он за моей спиной при полном молчании окружающих. - Круто играет.

Мне почему-то не по себе от похвалы Вильцева.

Забираюсь в туалете на подоконник и пытаюсь салфетками оттереть траву от грязных коленей, а в голове все еще крутятся его слова: “Круто играет”. Хмыкаю.

Я своей игры еще вообще никому не показывала кроме подруг. До лицея имени Воронцова я была образцовой ботаншей - так иногда говорили обо мне в классе. А у меня был выбор? Я не имела права поставить под удар репутацию мамы.

Сейчас я очень глупо себя повела. Но чувствую себя так, словно Вильцев специально вытянул мой самый тщательно охраняемый секрет: глубоко в душе я бунтарка. И мне так стыдно перед матерью, хотя я сама не понимаю, за что.

Хлопает дверь и я вздрагиваю, готовая увидеть Вильцева. Мне кажется, Кирилл будет меня преследовать, пока не добьется своего.

Но в туалет влетает моя соседка, которая представилась Юлей и наклоняется к раковине.

Я вижу, что в воду, которую она только что открыла тонкой струйкой стекает кровь.

Первая моя реакция шок. Пальцы холодеют, а сердце прибавляет темп.

Но потом приходит вторая мысль, не менее пугающая, но при этом мобилизирующая. Вдруг кто-то врезал ей? Разбил нос?

Глава 17

Аня

Юля смотрит на меня с кривой усмешкой.

- От меня ты этого уже не узнаешь, - делает шаг к двери, но я встаю у нее на пути.

- Давай тогда не об этом. Это Вильцев красавчик?

Она щурится.

- А что, нет? Кстати, если тут кому-то объявляют бойкот, подразумевается, что ему никто не помогает. Так что меня выставили из проекта. У нас же тут игра по типу современного общества: если не можешь найти партнеров, инвесторов и прочее, получаешь незачет, - следом Юля смотрит на раковину, где еще остались расплываюшиеся розовые следы. - Со мной это всегда, когда волнуюсь. Отец будет в шоке. Он же топовый банкир, а дочка у него аутсайдер. Теперь все прошло, так что дай пройти.

Не двигаюсь от двери.

- Тебе же ничем не угрожали?

Она выглядит раздосадованной.

- Угрожали? - фыркает. - У них много других способов насолить!

- Точно. Я вот уже должна Лискевич двести тысяч.

Юля закатывает глаза.

- Та еще стерва.

В голове вспыхивает дурацкий и странный план.

- Выплатишь мой долг и я организую проект для нас. Если это игра по типу современного общества, наверное можно заявить свою компанию…

Юля удивленно смотрит на меня.

- Лузеров? Да ты сбрендила.

Юля фыркает и хватается за ручку двери.

- Но хотя бы тогда твой папа банкир…

Она мгновение медлит.

- Хочешь плюнуть в лицо всем этим стервам и уйти из успешного проекта? Подумай еще раз!

Я остаюсь в одиночестве и еще какое-то время смотрю на подоконник, на котором я только что сидела. Странное чувство гложет изнутри. Это наверное был единственный нормальный разговор с момента моего поступления в лицей имени Воронцова. Интересно, как я собираюсь выдержать тут целое лето?

Прислоняюсь к стене и в голову приходят мысли о подругах и море. Теперь мне кажется очень жестоким то, что мама решила оставить меня без всего этого даже не посоветовавшись.

Кто-то стучит в дверь и я прихожу в себя: возможно там преподаватель. Как бы то ни было, я привыкла уважать старших, но как только я открываю дверь, вижу на пороге Вильцева Кирилла. Первый мой импульс захлопнуть створку, но мажор вовремя подставляет мысок ботинка.

- Хватит прятаться, - говорит он.

- Я могу передохнуть?

- Там уже обсуждают роли в будущем проекте, - Кирилл придвигается чуть ближе, как будто собираясь вломиться в туалет. - Некогда отдыхать.

Я задираю голову так, чтобы было удобно смотреть ему в глаза.

- От тебя, - добавляю я.

Он усмехается.

- Это всегда пожалуйста, только имей в виду, белокурая, я поставил на тебя кучу денег и я не дам тебе проиграть. Я сделаю все для того чтобы ты не вылетела, даже если ты сама хочешь обратного.

Вильцев немного отступает в коридор. На лице у него ухмылка победителя.

- Именно это я тебе и собирался все время сказать: я не собирался тебя подставлять. Моя ставка на то, что ты задержишься тут до выпускного бала, - добавляет он. - И донес бы это куда раньше, если бы ты не капризничала. Откуда у тебя вообще такой несговорчивый характер? От матери?

- Спасибо за информацию! - хлопаю дверью перед его носом, пользуясь тем, что мысок Кирилла больше не в просвете двери.

Несколько раз вдыхаю и выдыхаю. Оборачиваюсь к зеркалу: щеки горят.

Я думала, Вильцев не в состоянии еще сильнее меня разозлить. Вот же самоуверенный гад!

Жду несколько мгновений у входа, буквально карауля его, но как выясняется Кирилл все же аристократ - он не будет ломиться в дамскую комнату.

Слышу его шаги на той стороне.

Отлично!

Бросаюсь к раковине и несколько раз плещу водой себе в лицо. Как же бесит! Как же дико он меня бесит!

Поднимаю голову и смотрю себе в лицо - оно пошло пятнами. Понятия не имею, почему Вильцев так сильно меня задевает: и когда разговаривает и когда молча уходит - тоже.

Мне требуется несколько мгновений на то чтобы собраться. Наконец решительно дергаю на себя ручку комнаты.

Смотрю в пол, пока иду в кабинет.

- Многоуважаемые однокурсники! - я застываю на пороге звукозаписывающей студии лицея. - Я счастлива тому, что вы пригласили меня в проект, но я вынуждена отказаться потому что хочу начать собственный!

У меня несколько мгновений на то, чтобы оценить реакцию. Некоторые девчонки смотрят с облегчением, кто-то удивленно поднимает брови.

- Но Аня… - говорит наш куратор.

Однако ценнее всего реакция Вильцева. Кажется, он взбешен.

“Подавись ты!” - думаю я: “Не ожидал?”

Глава 18

Аня

Улепетывать нужно как можно быстрее, пока меня никто не бросился останавливать. Я разворачиваюсь, хлопая дверью за спиной.

Сердце прыгает под горлом. Я только что расписалась в своей невозможности сдать нормативы или что там.

Меня мелко потряхивает, но я гордо вскидываю голову.

А не пошли бы они ко всем чертям? Я не хочу быть чьей-то ставкой в непонятной мне игре.

А еще мне лучше быть подальше от Вильцева.

Ноги сами приносят меня в столовую. Время обеда и вид шведского стола позволяет немного переключиться.

Там же, около горячих блюд, я встречаю Софи. Она выглядит встревоженной.

- Анна, я только что слышала, что ты отказалась участвовать в группе.

- Да, - киваю. - И что?

- Дело в том, что ты новенькая в лицее. Так тебе будет непросто сдать проект.

Что если я просто хочу вернуться в свою школу?

- Я вынуждена буду сообщить твоим родителям, - Софи пытается заглянуть мне в лицо.

- Хорошо.

Я отхожу к незанятому столику и упираюсь взглядом в окно. Перед мысленным взором проплывают несбывшиеся мечты моей мамы об Англии или куда она там пыталась отправить меня на учебу?

Крепче сжимаю ложку. Наверное я перед ней виновата.

Но следом в ушах звучит голос Вильцева. Кирилл говорит мне о том, что мама решилась на что-то не очень правильное.

Я чувствую, что металл уже начинает впиваться в ладонь.

Бам!

Я отрываю взгляд от окна.

Кто-то только что сел рядом и, повернув голову, я вижу перед собой соседку Юлию.

- Очень глупо, - говорит она, глядя на улицу, а потом переводит взгляд на меня. - Я уже слышала.

- О чем?

Юлия выуживает наматывает на ложку лапшу из супа.

- Ты ушла из группы даже не дождавшись моего ответа, - ловлю ее блестящий взгляд на себе.

Заправляю локон за ухо.

- Так зачем ты здесь?

Юлия откидывается на спинку стула и вздыхает.

- Сказать, что по правилам нам нужен третий.

Я чувствую, как сердце прибавляет темп.

- То есть, ты согласна?

Собеседница вздыхает.

- Если выбирать между моими сбережениями и очередным разочарованием отца я готова пожертвовать деньгами. Куда тебе перевести?

Я готова схватиться за голову. Мне еще никогда не отдавали такие большие суммы. Я даже не знаю номера счета, к которому привязана мамина карта, которой я пользуюсь.

- А ты можешь наличкой?

В этот момент у меня звонит телефон. На проводе мама. Я делаю знак Юлии, встаю и отхожу в сторону.

- Анечка, у тебя все хорошо? - говорит родительница.

На заднем плане шумно, я разбираю гудки машин. С чего она вдруг решила позвонить мне? Сейчас же время занятий и, как следует из правил, не приветствуется общение по телефону.

- Мне сказали, что у тебя возникли проблемы с коллективом, - продолжает мама и я вспоминаю про Софи.

Точно! Ее отчет. Но я не думала, что это мероприятие ежедневное. Следом меня накрывает волна злости. Софи решила сделать это только сейчас, а не когда меня заперли в зале. Сейчас это коснулось успеваемости.

Несколько мгновений сдерживаюсь, чтобы не выпалить сразу всю правду о Лискевич, но вдруг меня перебивает мама.

- Понимаешь, милая, если бы я этого не сделала, мы остались бы на улице без денег.

- Не сделала чего? - шепчу в трубку.

- Тебя теперь официально опекает отец Кирилла.

- Что? - только и вырывается у меня.

Я чувствую себя так, словно пол под ногами пошатнулся.

- Но… это же… без моего согласия… невозможно!

- Поверь, этому человеку можно все, - говорит мама. - И я очень, очень прошу тебя не доставлять ему хлопот. Это было главное его условие. Если ты закончишь гимназию, то поедешь учиться в Оксфорд, как и Кирилл. А потом, через пять лет, даст бог, мы увидимся.

- Что-о?!

- Ань, я не могла сказать сразу. Ты бы не поняла меня. Меня могли и посадить. Часть долга отца записана на меня, она нажита не совсем четно. И я решила, что не оставлю тебя в детдоме. Я хочу дать тебе будущее, которого ты достойна.

Я чувствую, что все вокруг меня начинает кружиться. Мне срочно надо сесть.

- Что ты сделала, мам?

- Не волнуйся, - слышу в ее голосе слезы. - Мы будем жить на юге, в хорошем месте. У нас всего будет в достатке.

- У кого у вас?

- Не огорчай опекуна! - после этого она отключается и сколько бы я не перебирала, не мама не берет трубку.

В конце концов я бросаю попытки. Мой привычный мир только что исчез. Он оказался куда хуже и мрачней, чем я могла себе представить.

- Отдам послезавтра, - раздается из-за моего плеча.

Я оборачиваюсь и вижу Юлию.

- А?

- Наличку. Если найдешь нам третьего для проекта.

Я глупо хлопаю глазами, сосредотачиваясь на одной-единственной мысли “найти третьего”. Это лучше чем думать о том, что мама меня бросила, а папа нас предал.

- Ага.

Иду в толпу, на ходу придумывая первую попавшуюся идею. Приглашаю всех подряд наудачу, понимая, что мне надо как-то поступить в этот чертов Оксфорд чтобы увидеть маму. Она ведь уехала на юг ради меня.

Мысли в голове путаются.

Бах!

Налетаю на чью-то широкую спину.

Он оборачивается. Высокий брюнет приятной внешности. Первое, что бросается в глаза - он нерусский. Рассматривает меня с непонятным мне интересом.

- Привет. Ты о чем тут всех спрашиваешь?

- Новый проект, - говорю как заведенная. - Нам нужен третий для рок-группы.

Он несколько мгновений внимательно изучает меня. А затем происходит невероятное. Парень кивает.

Меня даже едва не пробивает на смех. Неужели я отыскала еще одного неудачника?

- Согласен, незабудка.

- Серьезно?

- Серьезно согласен.

Мы встречаемся взглядами. В его глазах сквозит по-настоящему настораживающий интерес.

- Кстати, я Армен.

Имя кажется мне знакомым. По-моему именно так звали собеседника Кирилла, когда я подслушала тот самый ночной разговор о споре.

Глава 19

Аня
Армен хватает меня под руку.
- Ну что, - говорит он. - У тебя есть бизнес-план, как будем привлекать инвестиции?
Я и слов-то таких не слышала, но приходится кивнуть.
Оглядываюсь на Юлю. Теперь, надо думать, у меня есть деньги для того чтобы рассчитаться с Лискевич, но странное чувство шевелится внутри: какой ценой, интересно?
Армен тем временем тащит меня наружу. Мельком в голове проносится досада на то, что я так и не пообедала.
- Ты знаешь, что проект надо зарегистрировать до семнадцати часов?
- А? - мне кажется, я просто вишу на парне.
Держась за руки, мы выходим из столовой. Медленно-медленно в мою голову начинает проникать мысль о том, что внезапная доброта вообще-то подозрительна. Приглядываюсь к спутнику. Чего ему от меня надо?
Парень высокий и симпатичный. По рюкзаку, часам и рубашке видно, что родители не экономят на сыне.
Я немного прихожу в себя, когда мы попадаем в холл со стеклянной крышей и вырываю руку.
Мы останавливаемся.
- Почему ты согласился? - смотрю Армену в глаза.
Он поворачивается ко мне, складывает руки на груди и улыбается.
Довольно мило. Была бы я наивной дурочкой, наверное даже почувствовала себя особенной. Но, к сожалению, я уже слышала это имя из уст никого иного как Вильцева.
- Решил помочь, - разводит руками.
Его слова звучат обезоруживающе.
Армен делает еще один шаг навстречу и говорит:
- Слушай, я в курсе драмы с Лискевич и того, что тебя ненавидит Вильцев. Ты заняла место его сестры.
Я передергиваю плечами. Разговор с мамой пробегает по коже пылающей искрой. Мне резко становится не по себе и я едва не теряю связь с реальностью.
Так вот что произошло! Она забрала с собой ту девочку! Но зачем?
- Тебе тут нужна поддержка, - продолжает Армен.
Я снова безотчетно заправляю за ухо локон. На счет поддержки он прав. Больше всего мне нужны двести штук для того чтобы я могла отдать их Лискевич и отделаться от ее приставаний.
- Пошли, - тихо произношу я.
Армен снова берет меня за руку.
Вскоре мы оказываемся наверху, в ярко освещенном кабинете. Нам улыбается женщина, которая, как я поняла, отвечает за нашу смену.
- Мы регистрируем новый проект, - радостно говорит мой спутник.
Мне остается только кивать. То и дело в голову возвращаются невеселые мысли о том, что это и может быть тот самый Армен, про которого я слышала ночью в особняке Вильцева. Но, в конце концов, мало ли парней с таким именем.
Прячу ладони за юбку и складываю пальцы крестиком. Я в безвыходном положении, это же очевидно!
Даже если этот Армен здесь для того чтобы меня подставить, его участие временная мера - утешаю себя. Главное начать свой проект, а дальше я разберусь.
Мой спутник диктует имена участников и я еще сильней перекрещиваю пальцы. Пускай мне повезет хотя бы в этот раз.
Стоит нам выйти наружу, как Армен налетает на Вильцева и я в немом оцепенении смотрю на то как Кирилл прижимает его к стене, а затем оказывается рядом.
- Ты обещал без фокусов! - шипит Вильцев, глядя в глаза соперника.
Тот усмехается.
- Я предложил твоей сестричке начать проект и она согласилась.
Кирилл отрывает Армена от стенки и вскоре с силой снова толкает на нее.
В первый миг я чувствую как мое сердце совершает кульбин. Я боюсь вида крови и очень не хочу увидеть, как кому-то сейчас разобьют руку или нос.
Отвернуться мне мешает только горькое чувство. Теперь я отлично осознаю, что в этом лицее нет ни одного нормального ученика. Они словно бы все сговорились о том, чтобы подставить меня.
- Не называй ее так! - рычит Вильцев и этого достаточно.
Я разворачиваюсь спиной и ухожу, стараясь не прислушиваться к разговору. Если бы я могла прямо сейчас собрать вещи, я бы это и сделала.
Но проблема в том, что я даже не знаю, где моя мама и куда мне теперь возвращаться.
В нашей с Юлей комнате меня накрывает безысходностью. Кутаюсь с головой в одеяло и отворачиваюсь к стене, даже не обращая внимания на то, что хлопает входная дверь, а потом, судя по звуку, прогибается матрац на соседней кровати.
Я только сильнее натягиваю на себя одеяло. Вильцев Кирилл всего лишь помешанный на спорах маньяк и все, кто здесь собрался играют либо на его стороне, либо против. А я всего лишь фигура, которую нужно разменять. Это вообще нормально?
С другой стороны, хорошо, что они не стали играть с моими чувствами.
Что если в их представлении я даже этого не стою?
- Эй! - сзади раздается голос Юли, следом соседка трясет меня за плечо. - Ты чего? Я слышала от Армена, что у нас теперь рок-бригада или что это.
Она присаживается рядом.
- Свою часть сделки ты выполнила и я пообещала Лискевич перевод. Вот прямо сейчас написала.
Выдыхаю, комкая пальцами ткань. Если подумать, не все ученики лицея конченные гады. Юля, похоже, не из этой тусовки. И ей наверное тоже тяжело.
Медлю несколько мгновений перед тем как развернуться. Нужно как-то натянуть на лицо улыбку и сказать, что я готова участвовать в этой бутафории. Хотя бы ради Юли постараться держать лицо.
- Подозрительно, что согласился этот бабник, - добавляет соседка, когда я выпутываюсь из одеяла.
Как раз в этот момент дверь грохает о стену.
- Забери обратно свои бабки! - кричит Лискевич. - Мне от тебя надо только, чтобы ты исчезла!
Дверь снова грохает о косяк.
- Оу! - произносит Юля. - Вот кого-то припекло.
Затем она смотрит в экран своего телефона и задумчиво произносит:
- Перевод вернулся. И не только.
Затем соседка разворачивает сотовый ко мне со словами:
- Вот это новости!
Я вижу, что в мессенджере только что создана группа с названием “Идиотский проект”.
“Теперь вас четверо, придурки”, - пишет Кирилл: “Учитывая то, что мы все недолюбливаем друг друга, давайте придумаем способ не продуть”

Глава 20

Кирилл

Демарш новенькой тут же выводит меня из себя. Да что она там о себе думает?! Совсем выжила из ума?

Я чувствую, что крепко стиснул пальцы.

“Выдыхай”, - повторяю себе.

Я слишком уважаю себя чтобы броситься за ней следом, развернуть лицом к себе и снова прижать к стене.

Выдыхаю.

Перед внутренним взором снова проплывает взгляд белокурой, который, как мне кажется, способен забираться мне под кожу. По предплечьям растет едва различимая дрожь. Ожесточенно растираю руками виски. Бред какой-то!

Мне нравится девчонка, которую я должен ненавидеть больше всех на свете.

Откидываюсь на спинку стула.

- Вильцев, ты слушаешь? - доносится до меня голос соседки и я скашиваю глаза на нее.

Черт бы вас всех…

Я не слушаю! Я думаю. О ней.

Рывком поднимаюсь с места. Все взгляды тут же оборачиваются ко мне.

- В туалет, - объясняю.

- Ты же только оттуда, - недоумевает куратор.

- Что-то утром не то съел, - объясняю ему, и не дожидаясь разрешения, выхожу наружу.

За спиной громко хлопает дверь.

В школе все привыкли к тому, что силой загнать меня на уроки не получится. Я делаю только то, что выбираю сам. Зато все это честно, с полной отдачей.

Наверное, отцу сегодня прилетит очередной отчет о моем недопустимом поведении. Да и наплевать!

Я эту музыку в гробу видел. Не представляю, как целое лето, отсижу тут, слушая какого-нибудь Баха и рассуждая, о чем там? О великом смысле его симфонии?

Закидываю ранец на плечо, чувствуя, что хватит меня. Тревога за сестру и за мать по-настоящему выматывает.

Мне надо придумать способ заставить местных мажоров расстаться с папиными деньгами. В лицее скучно. Главное развлечение для них - ставки.

А мне сейчас нужны деньги как никогда.

И еще нужно проследить за новенькой, чтобы она не влипла в какие-нибудь идиотские дела. Мы же с ней теперь одна команда.

Усмехаюсь и шагаю вперед по коридору.

Интересно, и куда ее унесло?

Белокурая пропадает бесследно. Я поздно осознаю, что накручиваю круги по лицею, разыскивая ее. И это бесит. Вот вместо того, чтобы позвонить адвокату, я пекусь о том, чтобы белокурая не влипла.

Она вообще понимает, сколько всего на кону? Я же ей все объяснил вроде бы!

И тут я вспоминаю Анины глаза, выражение испуга, смешанное со злостью. Кулак упирается в стену. “Да нифига она не собирается играть на моей стороне!” - пробирается в голову осознание.

Она такая же упертая, как и я сам. Пойдет на принцип чисто чтобы не быть со мной рядом!

Я чувствую как горячая волна поднимается внутри и застит собой все.

Такого просто быть не может!

Аня…

Пикает телефон.

И я, предчувствуя нехорошее, выхватываю аппарат из кармана штанов.

Там сообщение от Армена.

“Прикинь че” далее следует фото знакомых ягодиц.

Я чувствую, что закипаю. Это Аня. Какого черта она делает рядом с ним?!

Честное слово, я думал, что Армен мне друг, но прямо сейчас я этого гада ненавижу.

“Я почти выиграл спор”, - приходит следом: “Твоя сестричка берет меня в проект и не видит в этом ничего плохого”

Блин!

Я чувствую, что мне прямо сейчас необходимо выпустить пар, а лучшее вообще врезать этому бабнику. Во-первых, Аня мне не сестричка. Во-вторых, Армен не смеет фоткать ее юбку. А, в-третьих, вот же безмозглая эта белокурая!

Как вообще можно ни в чем этого парня не подозревать?! Насколько для этого надо быть наивной?!

Я отправляюсь к кабинету директора. По фото понятно, что эти двое направляются в ту сторону.

Я в бешенстве. Да неужели, блин, белокурой не хватило преследований Лискевич?! Нужно нырнуть в помои с головой?!

Понятия не имею почему, но я чувствую, что должен ее защищать. Пытаюсь объяснить себе это тем, что нас связывает общее дело. Но когда я вижу Армена, выходящего из кабинета директора, все мысли испаряются.

- Ты обещал без фокусов! - шиплю, хватая Армена за воротник.

- Я предложил твоей сестричке начать проект и она согласилась, - повторяет он то, что я уже узнал из переписки.

Отрываю Армена от стенки и снова толкаю на нее.

- Не называй ее так! - рычу и на мгновение отрываюсь на то, что Аня бросается в коридор.

Кажется, я ее очень расстроил. Интересно почему? Сердце колет иглой. Совсем незнакомое, странное чувство.

Я крепче сжимаю воротник Армена и, глядя ему в глаза, произношу:

- Я тебе не позволю… обижать ее, - для меня самого это новости.

- Что у вас происходит? - замирает напротив нас куратор летней программы. - Кирилл? Армен?

Повисает тишина. Мы переглядываемся.

- Меня тут пригласили в проект, - отпускаю Армена. - И я пришел сказать спасибо.

Мой приятель хмыкает.

- По правде… - заявляет противник.

- Запишите четвертым, - перебиваю я.

- Все за? - уточняет куратор.

Я смотрю на Армена и крепко сжимаю кулак.

- Ладно, - сдается мой соперник.

После этого мы расходимся.

- Кирь, я упросила взять тебя в проект технического класса! - налетает на меня в коридоре Лискевич. - Прикинь! Ты счастлив!

Она виснет у меня на шее, а я чувствую еще большее раздражение, чем раньше.

Черт! Появись Настя хотя бы на полчаса пораньше, я не записался бы в идиотскую рок-группу! Возможно, даже утянул бы Аню с собой в айти-класс. Но теперь повернуть уже не получится.

- Спасибо, но я буду гитаристом, - отстраняюсь от нее.

- Чего? Кирь?! Ну я столько сделала!

Ненавижу, когда коверкают мое имя.

- Правда спасибо, Насть, но я выбрал играть на гитаре, - пытаюсь обогнуть Лискевич.

- Ты? Серьезно? - она не отстает. - Будешь играть?!

- Ага, - пытаюсь от нее отделаться.

Лискевич обгоняет и пытается заглянуть мне в лицо.

- Ты же ничего в этом не понимаешь?

- Внезапное… - растираю виски ладонями. - Вдохновение.

Глава 21

Кирилл

Оборачиваюсь и смотрю на Настю. Я реально устал от нее и от того, что она шагу мне не дает ступить без ее усиленного внимания.

- Что? - приближаюсь к Лискевич. - Вот что ты сделаешь, Насть?

- Я… - шепчет бледными губами. - Да я…

- Слушай, - у меня нет ни времени, ни желания с ней объясняться, поэтому решаю завершить все парочкой фраз. - Вообще-то мой отец обещал сжить меня со свету за то, что я помог матери сбежать из нашего дома. Он каждый год выдумывает мне новые трудности.

Закидываю рюкзак на плечо.

- По сравнению с ним какая-то избалованная дочка…

Губы Лискевич подрагивают.

- Кирь…

- Я тебе не Киря. Я тебе вообще никто.

Разворачиваюсь.

Возможно я поступаю с ней сейчас слишком жестоко. Но хуже было бы давать Лискевич надежды ни на что в то время как у меня и без того куча проблем.

Главная из них белокурая.

Я еще какое-то время сижу в столовой. Обед уже давно закончился, но мне не до того. Кручу в руках телефон.

Что может быть глупее авантюры, в которую я влип? Разумный человек послушался бы Настю и пошел бы в технологический кружок. Но вся моя проблема в том, что я связал судьбу всех моих накоплений с Аней.

А что? Мне нужна была крупная ставка.

И теперь моя жизнь несется как несется.

Делаю глубокий вдох и активирую экран.

Чат сейчас меньшее из зол.

“Теперь вас четверо, придурки. Учитывая то, что мы все недолюбливаем друг друга, давайте придумаем способ не продуть” - отправляю и откидываюсь на спинку стула.

В голове все еще пульсирует мысль о том, что Армен сфоткал юбку Ани. И я дико на это зол.

Как вообще можно быть такой неосмотрительной и глупой?

Вспоминаю об этом и злюсь еще больше, поглядывая одним глазом на экран телефона.

Белокурая выходит из чата.

Обалдеть!

Какое-то время я тупо пялюсь на сотовый. Как мне это понимать? Это вообще что?

Добавляю ее снова. Это происходит почти необдуманно, на каких-то мне самому непонятных реакциях. Не могу оставить это так. Практически плевок в лицо!

Белокурая пишет. Фух. Уже кое-что.

Может, она кнопки попутала? При такой-то наивности всякое бывает.

“Прекрати меня добавлять. Я считаю, что с таким твоим настроем мы не сработаемся”

“В смысле?” - тут же хватаюсь за телефон.

“Если ты хочешь работать в команде, было бы логично избегать грубых слов”, - поясняет Аня: “Я не намерена общаться с тобой, пока не извинишься”.

После этого она снова сливается.

Пытаюсь написать ей напрямую, но я у нее заблокирован.

Бросаю телефон на стол. Еще ни одна девчонка меня так не злила!

Мимо проходит Лискевич и бросает на меня долгий пронзительный взгляд. Я отвечаю примерно тем же. Где-то на периферии сознания у меня мелькает мысль, что с Настей я поступил как гад, но тут же отступает. Жизнь меня била и я, странно это признавать, не привык к жалости.

Поднимаюсь со своего места и запускаю руку в волосы.

Действительно как-то не по-джентльменски начать совместную работу с ругательства. Белокурая меня умыла, но фиг я в этом ей признаюсь.

- Извини, Насть, - бросаю Лискевич.

Та оборачивается. Вообще Настя красивая. Просто я этого упорно не замечал, потому что прекрасно знаю, какие у меня перспективы. Я вообще не собираюсь ни с кем по-настоящему встречаться пока не буду уверен, что полностью владею своей жизнью: не сколочу состояние и не избавлюсь от отца.

А делать такое за счет женщины - последнее средство.

Поэтому Лискевич мне не подходит. Она своего папочку в бараний рог скрутит только чтобы получить то, что ей хочется.

Настя откидывает назад шикарные шелковистые волосы.

- Да я уже поговорила с твоей, - томным голосом произносит она. - Теперь у вас обоих проблемы.

И уходит.

Я крепко сжимаю кулаки. Выходит по-идиотски вести себя может не только Аня, но и я. Вот теперь я практически подставил свою… да она мне ни разу не сестра, так, девчонка, на которую мой отец наверняка спускает приданое матери.

Интересно, кстати, где она?

Найти Аню оказывается несложно. Стоит только написать Юлии.

Белокурая в общежитии в своей комнате. Когда я отворяю дверь, она вздрагивает и впивается взглядом в меня.

Я сразу представляю себе, какого шороха навела тут Лискевич. И нет, я не она.

- Есть разговор.

- Надеюсь, ты извиниться? - голос белокурой звенит как натянутая струна.

- Может быть, - заявляю я, хотя ни разу об этом не думал.

Она встает с кровати.

- Может быть настало время наконец поговорить по душам.

Аня оглядывается назад, как будто ищет глазами соседку, но я попросил Юлю свалить и дать нам выяснить отношения. Так что как бы не так.

Она выходит следом за мной. И я как-то странно себя от этого чувствую. Что она рядом.

От нее опять пахнет клубникой. В детстве у меня была любимая жвачка. Запах ее шампуня напоминает мне тот самый незабываемый вкус.

Интересно, если попробовать, то каковы ее губы? Такие же обалденные?

Чуть поворачиваю голову, доставая из кармана ключи от чердака. Проверяю, идет ли она следом.

Аня стоит за моей спиной и смотрит на мысы туфель.

Проворачиваю ключ в скважине. Вообще-то у маленького клуба мажоров существует правило никого туда не пускать. Но мне вдруг ужасно захотелось побыть с ней наедине. Ну то есть в полном одиночестве.

И показать ей место, где бываю только я сам и еще пара наследников денежных мешков.

Иногда я прихожу туда один, чтобы просто посидеть на крыше и посмотреть как внизу мечутся тени работников. Свежий ветер, вид на окрестный лес и поля, он как-то позволяет расслабиться и не думать о том, о чем не хочется.

Мы оказываемся на крыше.

Едва миновав дверь, белокурая замирает напротив меня. Еще ярче пахнет клубникой. И я понимаю, что очень хочу попробовать на вкус ее губы.

Глава 22

Аня

Мы замираем друг напротив друга. “Зачем я на это согласилась?” - мечется в голове.

Полная глупость довериться тому, кто с самого моего появления в лицее строит мне козни. Даже не спросить куда мы направляемся. Вот это просто из рук вон!

Может быть дело в том, что от Кирилла веет едва уловимой опасностью и мне нравится это. Меня привлекает блеск его глаз. Каждый раз, как Вильцев смотрит на кого-то, это получается с вызовом.

Мурашки пробегают по коже, едва приподнимая волоски.

Чуть-чуть, поворачиваю голову, и смотрю вниз с крыши. А тут красиво. И как-то даже безмятежно. Вдалеке видно распаханные поля, неспешно ползущий по ним трактор. В другой стороне чернеет лес, а за ним виднеется река и поселок.

Я даже не задумывалась, что за стенами лицея есть вот это вот все. Настоящее.

Была слишком сосредоточена на своих неудачах и угрозах соседей по лагерю. Но если подумать они никто. Дети богатых людей, которые сами еще ничего не сделали.

Оборачиваюсь к Вильцеву. А вдруг за его внешним безразличием и холодностью тоже прячется что-то хорошее?

Сейчас я почему-то готова дать ему шанс.

- Ну так зачем ты меня позвал? - оборачиваюсь к Кириллу и он почему-то отшатывается.

На мгновение мне кажется, что он словно бы хотел тронуть мои волосы. Вторая волна мурашек ползет по предплечьям. Я толком не понимаю, отчего так реагирую, поэтому тоже делаю шаг назад. Натягиваю рукава форменного худи практически на пальцы.

Кирилл медлит.

Он выглядит так, словно хочет в чем-то признаться.

“В том, что по его коже пробежала такая же точно волна!” - эта мысль обжигающим кипятком красит мне щеки, потому что худшее, что я могла бы сделать это влюбиться в самого неподходящего для этого парня: сына маминого босса, главного хулигана школы и просто резкую, необузданную личность.

Мы с ним из разного теста.

Принципиально разного.

Меня пугает то, что может случиться, если я правда потеряю голову от парня, которого мама обязательно приказала бы обходить стороной под страхом быть надолго запертой дома. Но, признаться, ничего подобного Кириллу в нашем музыкальном классе не встречалось. Может даже сама мама прикладывала к этому руку.

Тереблю рукав худи в то время как два противоположных чувства разрывают меня на части: одновременно хочется остаться и бежать.

- Мы будем говорить о деле или дальше будешь разглядывать меня? - я прекрасно понимаю, что он только что смотрел на мою грудь.

Не исключаю, что там после спешного обеда могло остаться что-то вроде пятна. От этого я чувствую себя еще более неудобно.

Вильцев поперхивается. На мгновение на его лице проскальзывает тень удивления, но следом его губы растягиваются в презрительную усмешку. Я читаю ее так: “можно подумать, мне это очень нужно”. Понимаю, что он популярен и от этого неприятно сосет под ложечкой.

А еще больше от того, что я невпопад ляпнула первое, что пришло в голову. Я выбираю больше не стоять тут на ветру и не напоминать влюбленную фанатку Кирилла.

- Тогда я ухожу, - поворачиваюсь к выходу.

И тут Вильцев крепко хватает меня за запястье. Разворачивает к себе.

В первый момент мне кажется, что он хочет удержать меня не просто так, а например притянуть к себе для поцелуя. Сердце грохочет о ребра, когда Кирилл действительно делает так.

Мы оказываемся в шаге друг от друга. Моя грудь почти касается его груди. Я смотрю ему в лицо и кажется чувствую на щеке горячее дыхание.

Вдох-выдох.

Еще вдох.

Это похоже на непреодолимое притяжение.

- Слышь, белокурая, - произносит Кирилл, еще крепче сжимая мое запястье. - Я тут только потому, что за тобой нужен глаз да глаз.

В его взгляде лед и я чувствую себя так словно мне только что резко дали под дых.

Я готова ругаться на себя. Дура!

Правильно говорила мама, плохие парни никогда не меняются. Она сделала этот вывод, глядя на моего отца, который был не самым честным бизнесменом и не самым добродетельным человеком. Познакомившись с мамой он пытался казаться хорошим, но потом снял маску.

Вильцев еще ближе притягивает меня к себе и обхватывает пальцами нижнюю челюсть.

- Только совсем глупая девчонка могла взять в проект Армена, - он смотрит мне прямо в глаза.

Пытаюсь вырваться, но Вильцев слишком крепко держит.

- Помнишь, что я тебе сказал? - сердце все также часто стучит о ребра, но теперь уже не от предвкушения чего-то хорошего. - Ты моя ставка. Ставка, Ань!

Мне наконец удается освободиться из его рук. Придерживаю слегка сползший с плеча рукав.

- Никогда больше! - напрягаю связки.

- Ты - залог моего… - перекрикивает Вильцев.

- Не подходи ко мне! - не желаю его слышать.

Его лицо снова меняется из рассерженного становится сосредоточенным.

Вильцев отсекает мне дорогу к спасительной лестнице на жилой этаж.

Делать нечего. Приходится сложить на груди руки.

- Не трогай меня, - говорю уже немного тише. - Я буду кричать!

Он закатывает глаза.

- Делай, что хочешь, белокурая. Отсюда тебя никто не услышит.

И тут меня прорывает:

- Ты сумасшедший! Бессердечный маньяк!

Вильцев снова хватает меня за руку.

- Я собираюсь увезти сестру к матери, в Италию. А ты, если не вылетишь отсюда, оплатишь мне это предприятие!

Второй раз за этот разговор я чувствую, что воздух в легких кончается и сейчас я вынуждена просто беззвучно закрыть рот.

- Поэтому я все время буду рядом, - продолжает Кирилл, - и сделаю все, чтобы ты нигде больше не сглупила. Ты будешь очень послушной, потому что не захочешь узнать, на что я устрою, если буду проигрывать.

После этого он открывает дверь настежь.

- Путь свободен, белокурая.

Глава 23

Аня

- Почему бы тебе не приглядеть за одно и за Лискевич! - выдыхаю я.

Следом несусь вниз, не разбирая дороги. Сейчас я полностью уверена в том, что ненавижу Вильцева. Он всюду, куда бы я ни пошла. И теперь уже точно не отстанет.

Оказываясь на жилом этаже застываю напротив панорамного окна.

“Может лучше сбежать?”, - колотится в висках.

И тут я понимаю, что бежать некуда. Я заперта в этой ловушке. А значит, остается только выжить.

Последняя мысль встает практически поперек горла. Это значит, что придется подчиниться Кириллу Вильцеву.

Захожу в свою комнату, громко хлопая дверью.

Вот неожиданность, Юля теперь тут есть.

Она сидит на кровати и вопросительно смотрит на меня.

- О чем с тобой говорил самый загадочный парень лицея?

Я сажусь напротив. Очень хочется снова завернуться с головой в одеяло и ничего не говорить, но я уже поняла, что это не способ. Вильцев Кирилл мое проклятие.

- Ты знаешь, чем опасен Армен? - выдыхаю я.

Она пожимает плечами.

- Только тем, что может сыграть на твою, руку, сердце… - следом соседка указывает взглядом на одеяло. - Вильцев приходил об этом с тобой поговорить?

Я морщусь.

- Ревнует?

Если бы!

- Или они сделали на тебя ставку? Интересно.

Я давлю в себе негодование.

- Теперь мы не отделаемся от Кирилла. Его задача выиграть проект, - делюсь тем, что узнала.

- Оу! - Юля закатывает глаза. - Я думала это шутка была такая. Наш лучший специалист по механике и робототехнике будет играть в ансамбле?

Развожу руками.

- Похоже, ставка была на это.

- Ну хоть что-то новенькое, - Юля улыбается. - На кого они только тут не играли… И наконец парням пришла в голову здравая идея. Хотя я себе представить не могу как эти двое смогут сделать хоть что-то толковое на музыкальном поприще.

Соседка берет телефон и что-то строчит там.

Проходит несколько невероятно долгих мгновений, в течение которых я представляю себе маму и вспоминаю наш последний с ней разговор, который лежит на душе словно камень. Пытаюсь уговорить себя: в конце концов родительница старалась ради моего же будущего. Только какой это все сделано ценой!

Наконец Юля поднимается и бросает мне:

- Идем?

- Куда? - я поднимаю голову.

- Как куда? - она упирает один кулачок в талию, отставив в сторону локоть. - Думать, что у таких идиотов, как выразился Вильцев может выйти. Кураторы нам тут только в помощь. Вся программа летнего лагеря, в смысле этого лета заточена под самостоятельность, Ань. Сможем сделать что-то стоящее, получим аттестацию.

Вздыхаю.

- Нет - нас запомнят как первых провалившихся в истории лагеря.

- Надеюсь, ты Вильцева с нами не позвала.

- У меня был шанс избежать его? - поднимает брови Юля.

Совершенно не хочу видеть Кирилла сейчас. Мне хватило разговора на крыше и прикосновения его рук, ощущения, что он как злой рок и я не могу убежать.

В это мгновение мой взгляд падает на расписание.

- Хорошо, но раз наша главная задача - проект, то почему у меня столько уроков английского?

Юля оборачивается и следом за мной изучает бумагу.

- А! Это дополнительные дисциплины. Повезло же тебе с… количеством часов.

- Поэтому сегодня с Вильцевым без меня, - неожиданно нахожу причину остаться. - У меня куча домашки.

Юля довольно долго изучает меня взглядом, я делаю совершенно серьезный вид: я намерена заниматься.

- Окей, - наконец выдает она и уже перед самой дверью оборачивается. - Только добавься обратно в чат, чтобы Кирилл мне не написывал.

Показывает телефон перед тем как выйти наружу.

- Окей, - эхом отвечаю я.

Время тянется невероятно медленно. Я не соврала насчет домашки, но даже несмотря на то, что она не самая скучная - мне поручено посмотреть известный фильм на английском языке и законспектировать несколько сцен, все равно ничего не лезет в голову кроме ситуации, в которую я попала.

От разговора на крыше все еще потряхивает.

Что он вообще думает про себя?

В тот самый миг как мне приходит в голову эта мысль, на телефоне появляется сообщение от Кирилла. Первый мой импульс отодвинуть сотовый и стереть написанное Вильцевым. Напрасно я вообще его разблокировала!

А потом приходит тягостное осознание: мы связаны. Я его шанс увидеть его маму, он - мою. Мне придется сотрудничать с этим гадом, как бы ни хотелось обратного.

И даже ему отвечать.

“Без тебя собрание было тухлым”

Меня удивляет его расслабленный тон. Как будто вовсе не Кирилл мне только что угрожал.

“Можете больше не собираться”, - набираю в ответ.

“Серьезно???” - следуют несколько хохочущих смайлов.

“Да”

Я все решила за то время пока смотрела “Аватара”. По правде, я даже не вслушивалась в английскую речь. Сюжет я и так наизусть знаю.

Я обдумывала выход.

“Ты с ума сошла, белокурая?”

Вот снова этот бесящий тон.

“Я вполне серьезно. И тогда и сейчас”

“Что?”

Мне кажется, что мы пишем едва ли не обгоняя друг друга.

“Насчет того, что я сказала: “я больше не собираюсь с тобой общаться””, - набираю так быстро как позволяют пальцы и виртуальная клавиатура. Просто не хочу выслушать еще одно оскорбление от него. “Я выиграю этот конкурс за вас всех. Я уже много где побеждала. Ты получишь свои деньги и отстанешь раз и навсегда. А я уеду в Англию, к маме”

Отправляю.

Он молчит.

Глава 24

Кирилл

Да она с ума сошла!

Со всей силы бью по подушке, телефон падает на пол и экран разлетается на куски.

Фу-у-ух!

Надо было меньше психовать и швырять его на пол до этого.

Теперь главное ничего и не ответишь белокурой и она думает, что поставила последнюю точку в противостоянии. Вот зря! Я даже не заметил в то как втянулся в это противостояние. И выиграть деньги уже не так важно.

Сажусь на кровати. Вот это я зря.

Битый час я пытаюсь заниматься уроками, но мысли в голову не лезут. А еще эта музыка!

Взъерошиваю шевелюру.

Надо сходить проветриться.

К моему большому счастью, я знаю ключ-код от пожарной лестницы. Поэтому ничего не стоит оказаться после отбоя на улице. Вообще тем, кто провел при лицее достаточно времени и при этом достаточно умен чтобы не раскрывать себя, доступны многие привилегии.

Уже поздно. Я, обогнув зону, на которую смотрит камера зависаю рядом с корпусом. Смотрю в небо. Почему меня так цепляет именно она? Раздражает и притягивает одновременно.

Нужно выкинуть Аню из головы, пока это не стало проблемой.

Вдруг из-за угла показывается Армен и я напрягаюсь. Куда интересно его носило на ночь глядя?

- Здорово, - говорю, выходя из тени.

На душе неспокойно и я к своему ужасу понимаю, что это из-за Ани. Что задумал этот гад?

- Привет, - приятель улыбается и останавливается рядом. - Как дела?

Он нарочито расслаблен. Рубашка выпущена из джинсов. Шевелюра взъерошена. Я замечаю на его шее багрово-алый след.

- Где ты был?

- Я на допросе? - скалится Армен.

Делаю еще шаг в его сторону.

- Я тебе сказал: не лезь к Ане, - шиплю угрожающе.

- Или что? - скалится приятель. - Я не имею права делать то, что хочу в свободное время?

- Она моя сестра!

- Недавно ты говорил другое. К тому же мы поспорили на девчонку и она отшила тебя.

Чувствую, что перед глазами мешается кровавая пелена.

- Повтори, - наступаю на противника, засучив рукава.

- Эй, ты чего, Вильцев? - Армен выставляет перед собой руки. - Слетел с катушек из-за юбки, да? Я думал, ты непробиваемый.

Первым делом он получает в челюсть.

- Охренел, да?! - орет Армен, свалившись в траву.

Я нависаю над ним и хватаю за ворот.

- Ну-ка говори, что ты делал. Если ты ее обидел, я тебя…

- Все было по взаимному согласию.

Взгляд снова скользит в область его воротника. Аня повелась на этого? Она конечно безголовая, наивная и странная. Но что-то тут не сходится. Что-то горчит обманом на языке.

Сердце заходится в бешеном ритме, когда я понимаю, что мы играли всего лишь на то, вылетит девчонка или не вылетит.

Если Армен обидел ее, тронул хоть пальцем, я ему руки оторву.

- Говори мне, как ты ее заставил?

Тот лыбится и падает в траву.

- Я же говорю, она не против была.

Заношу руку для нового удара, но тут замечаю невдалеке охранника. По темной траве скользит его фонарик. Откуда он взялся? Они же после отбоя почти никогда не ходят здесь.

А вдруг что-то случилось с белокурой и они ищут нарушителя? - колет сердце.

- Слышь, поднимайся, - бросаю Армену, но тот продолжает валяться на траве.

Да и черт с ним!

Припускаю в сторону женского корпуса.

Сейчас у меня практически не думает голова. Все мое существо захватило глупое чувство, которое твердит “Не отдам”.

Становлюсь под окнами женской общаги и кидаю камень в стекло второго этажа. Именно там живут белокурая и Юля.

В окнах темно. Следом слышится какая-то возня. И наконец в проеме появляется Аня… в одном бюстгальтере. Одна лямка съехала с плеча. Волосы растрепаны.

Мое сердце начинает стучать в ушах.

Глава 25

Аня

Еще какое-то время жду ответа от Вильцева, но когда понимаю, что его не будет, оставляю в покое телефон. Неужели проглотил? Что-то не очень похоже на Кирилла. Впрочем, какая мне разница?

Верчу сотовый в руках. Как я собираюсь вести проект одна? Да легко! Недаром с детства занимаюсь в музыкалке. Да и мама у меня педагог хоть куда. Я представляю себе как поставить выступление.

Буду продвигать себя как певицу. Странновато для лицея, где учатся дети богачей, но вот так. Браться за что-то, чего я не умею смысла не вижу.

Вдруг меня отвлекает какой-то звук.

Вздрагиваю и не сразу понимаю, что кто-то кинул камень в окно.

Когда в стекло прилетает следующий снаряд, я понимаю, что пора с этим заканчивать.

Опираюсь ладонями о подоконник и смотрю наружу сквозь стекло.

- Аня! - внизу Армен.

Да чего ему от меня надо?

Приоткрываю окно.

- Вроде бы после отбоя нельзя снаружи гулять, - говорю негромким голосом.

Он пожимает плечами.

- У меня важный вопрос. К тебе.

- Окей, - убираю свалившиеся вперед волосы на спину. - Напиши его в чат.

И собираюсь уже захлопнуть створку.

Совершенно не хочу разговаривать в этим приятелем или же врагом Вильцева - я толком не разобралась.

- Почему ты пропустила собрание?

Выразительно показываю ему телефон.

Ничего не хочу объяснять. Мне хватило придирок Кирилла: “не смей с ним разговаривать”, “только идиотка поверила бы в добрые намерения этого парня”. Выдыхаю. Да кто этот Вильцев такой? Тоже защитник моей чести выискался.

Так и хочется сделать что-то назло Кириллу. Поэтому в последний момент я меняю свое решение задернуть штору на противоположное и следом сажусь на подоконник.

- Скажи мне пожалуйста, какой штраф назначен за то, что ты в запрещенное для прогулок время торчишь под моими окнами?

Армен скалится белозубой улыбкой. Если подумать, он ничуть не хуже Вильцева чисто внешне. Достаточно привлекательный.

Но вот внутренне я даже не знаю, кто хуже из этих двух акул. На миг мне приходит в голову “гениальная” идея, что столкнуть этих двух было бы идеальным планом: парни бы передрались, спустили бы пар и на время отстали бы от меня. Но следом я его отметаю. Я не стану манипулировать людьми в своих целях - не опущусь до того, чем все тут заняты.

Наверняка этих балбесов можно отвадить и более культурными методами.

- Просто хотел убедиться в том, что все в порядке! - кричит снизу Армен.

- Как видишь, я жива, здорова и разговариваю.

Парень снова отвечает улыбкой.

- Ты затащила меня в проект и сама не явилась. Я, можно сказать, вложился в это своей будущей успеваемостью. Не очень хорошо получается, да?

Скребу ногтем подоконник. Тут он прав. Судя по реакции Кирилла, Армен присоединился к группе не просто так, но вслух этого не скажешь.

- Давай поговорим! - кричит снизу парень. - Вниз спускайся! Код от пожарной лестницы четыре-два-два-пять!

“Откуда ему знать код женской общаги, только если он тут не раз бывал?” - промелькивает в мыслях. Следом я вспоминаю характеристику Армена от Юли “бабник”.

В это время хлопает дверь за моей спиной и я оглядываюсь. Соседка как раз закрывает за собой дверь, попутно дожевывая круассан.

- Аня! - кричит снизу Армен.

Юля чуть приподнимается на цыпочках и смотрит вниз, в темный прямоугольник окна, стоя так, чтобы ее не было видно снизу.

- А я-то думаю, кто расшумелся? Вообще-то можно вызвать охранника.

Отрицательно мотаю головой.

- Лучше скажи, как несданный проект сказывается на успеваемости.

Юля пожимает плечами.

- Фигово.

- А можно от него отказаться?

Соседка падает на постель и выдает:

- Вполне!

- Тогда я скоро, - направляюсь к двери.

Юля утыкается в телефон и выдает:

- Если что, я вызову охранника.

Спускаясь по пожарной лестнице я ощущаю себя как агент, вышедший на задание. Вот чего этому парню надо? Очень сомневаюсь, что Армен хочет меня очаровать, хотя все именно так и выглядит.

Вильцев говорит, что его задача заставить меня провалить проект. Вот и выясню, кто из них говорит правду.

Пожарная дверь, ведущая на улицу, сделана из стекла. И я заметила, что на ней тоже стоит кодовый замок. Надеюсь, я ничем не рискую и Армен не станет ее выбивать.

Останавливаюсь внизу. На лестнице темно, так что приходится зажечь светодиод на мобильном.

- Аня! - лицо парня озаряется счастливой улыбкой. - Пустишь?

Его слова плохо передаются сквозь дверь, но я понимаю, что Армен старается для того чтобы его было слышно.

Прислоняюсь к стеклу, потому что не хочу кричать.

- Если хочешь, то можешь отказаться от проекта. С Вильцевым нас трое. Не знаю, чем это закончится и я не хочу тебя подставлять.

Внимательно слежу за тем, как он отреагирует на слова о Кирилле.

- Я просто хотел помочь симпатичной девушке, - смотрит на меня Армен и, честное слово, если бы не разговор, подслушанный в ночь до отправки в лицей, я бы ему поверила.

Бью ладонью по стеклу.

- Ваш с Кириллом спор меня не касается! Я останусь здесь несмотря ни на что! Это мой единственный шанс попасть к матери! - получается громче, чем хотелось бы.

Замолчав, я еще несколько мгновений прислушиваюсь к эхо, резонирующему в пролетах. Становится не по себе от слишком громко прозвучавших слов.

Сейчас я начинаю немного понимать Кирилла. Семейные проблемы это слишком больно.

- Уходи! - приказываю Армену. - И больше не появляйся! Если у тебя есть какие-то претензии к Вильцеву, решайте их один на один, по-мужски! Не надо приплетать сюда ни в чем не повинных людей! Я не фигурка на доске, чтобы мной играли!

Вот теперь выражение его лица действительно меняется из доброжелательно-удивленного превращаясь в оскал хищника. Мне становится легче от того, что я вижу Армена настоящим. И в то же время немного неудобно оттого, что ему теперь придется менять проект.

Глава 26

Кирилл

У меня сердце замирает в груди, когда я смотрю на Аню в одном белье. И не потому что я вдруг так захотел с ней в постели оказаться. Я боюсь, что ее кто-то мог обидеть - вот от этого не по себе.

Испытываю сейчас что-то среднее между чувствами к сестре и девушке. Хочу быть с ней рядом и делать так, чтобы никто не касался ее хрупкой кожи, никто не обижал. Потому что она моя, только моя.

Аня спохватывается и я вижу, что халат сполз с ее плеч от резкого движения. Она отступает вглубь комнаты и сжимает полы одежды рукой. Ее щеки тронул румянец и это выглядит привлекательно, но не настолько, чтобы я мог забыть обо всем, что Армен сказал.

- Выходи! - кричу ей.

Аня оборачивается и исчезает в проеме окна. Неужели я сумел уговорить эту непокорную девчонку с первого раза?

Сейчас встречу ее внизу, прижму к стенке и обо всем расспрошу.

Вдруг свет в окне зажигается ярче. Вскоре в проеме показывается уже целиком одетая Аня. В руках у нее листок бумаги, на котором красным фломастером написано “Сейчас вызову охрану. Армен уже пострадал”.

Я готов рассмеяться. Так вот причем тут охранник! Моя девочка не дала себя в обиду. Хотя, постойте, с чего вдруг моя?

Аня снова на мгновение скрывается за подоконником и прикладывает к стеклу уже новое послание: “Иди спать”.

Салютую ей и отправляюсь восвояси.

По пути домой меня меньше всего волнует то как я выглядел в ее глазах. Еще недавно я считал, что это круто не показывать при девчонках слабости. Теперь я так радуюсь оттого, что все закончилось хорошо, что мне даже плевать на то, что я уступил просьбе девчонки.

Пинаю попавшийся на дороге камень. Ну и напугала же меня белокурая!

Вскоре я уже в своей комнате, потому что вечером похолодало и шляться под звездами - то еще удовольствие, рискуя налететь на штраф.

Специально как можно сильнее хлопаю дверью.

Сосед отворачивается к стене и крепче кутается в одеяло. Я стаскиваю с себя пуловер, который надевал на прогулку для того чтобы не продрогнуть и швыряю в него. Заслужил, реально.

А потом плюхаюсь на свою кровать.

- Армен.

Со стороны соседа не доносится ни слова. Драку он со мной проиграл. Я бы тоже не хотел после такого разговаривать. Но эта бестия опять взялась за неспортивные методы.

- Подъем, засранец! - ору так, чтобы у соседа отпало желание притворяться.

Тогда он нехотя разворачивается. Один глаз заплыл. Губы расплываются в оскале.

Вообще-то мы очень похожи: мой отец немногим лучше его отчима. Наша своеобразная дружба началась с самого первого спора, в котором мы противостояли друг другу. А потом в этом тотализаторе стали участвовать местные денежные мешки - бизнес-идея моего соседа, способ заработать.

Я думаю, мы смогли бы запустить революционный проект, если бы в глубине души не ненавидели друг друга.

- А теперь давай заново, откуда засос? - начинаю я.

Армен закладывает руки за голову.

- Сходил к своей ненаглядной?

Меня бесит когда он так называет Аню, поэтому беру и кидаю в соседа ботинком. Армен уворачивается.

- Что сказала?

- Что вызвала тебе охрану.

Крепко сцепляю ладони, переплетая между собой пальцы. Признаться, меня эта ситуация бесит. Армен ведь хотел заставить меня наделать глупостей. И я чудом сам не напоролся. Ведь еще пара нарушений с моей стороны и отец будет в ярости.

Вот, что называется “заклятый друг”.

- Так кого ты подловил в темноте? - прицеливаюсь чтобы запустить второй ботинок.

Хочу до конца разобраться.

- Лискевич, - выдает Армен.

Присвистываю.

- Настю?

- Очень хочет заставить тебя ревновать, - Армен смотрит в потолок.

- Целуется как? - падаю спиной на постель.

Я почти разделся и за день ужасно устал. Так и тянет поваляться.

- Хорошо, - долетает до меня в ночной тишине. - Не знаешь, от чего отказываешься.

- Может, тогда и забирай Лискевич себе? - поворачиваю голову к соседу. - Так у тебя какое-то время не будет проблем с финансами.

Армен усмехается и снова отворачивается к стене.

Мне иногда даже бывает жалко соседа.

Его отчим как будто поклялся не потратить на подкидыша ни одной лишней копейки. Все оставляет своим сыновьям, а Армена держит подальше от семьи, в лицее, при этом постоянно повторяя, что тот недостоин большего, потому что не выказывает должного уважения.

А как уважать того, к кому испытываешь только презрение? Я слышал краем уха, что отчим Армена подсидел его отца и силой заставил мать бросить первого мужа.

Закладываю руки за голову.

Сейчас мне очень хочется чтобы все каким-то образом сложилось правильно: Армен нашел свое счастье с Лискевич и перестал участвовать в спорах. Ну а я…

Следует широкий зевок и я удобней устраиваюсь в кровати.

Хороший завершение дня все-таки.

Ночью мне снится то как мы с белокурой гуляем по парку и я держу ее за руку. Чувство такое теплое-теплое. Как будто я влюбился. И такое со мной в первый раз.

Просыпаюсь от истошного воя будильника и со всей силы бью ладонью по столу. Это уже не первый раз, когда бедный гаджет оказывается на полу. Вот поэтому-то я и перестал заводить будильник на телефоне.

Уже не один аппарат пострадал.

Одеваюсь и принимаю душ в приподнятом настроении. Мне кажется, что по крайней мере одна из моих проблем решена: Армен и Лискевич. Если замкнуть их друг на друга, я во-первых убираю сильнейшего соперника и спасены мои бабки, а во-вторых, избавляюсь от назойливых приставаний Насти.

Почистив зубы, плескаю себе холодной водой в лицо. О, если бы Лискевич знала, что вдохновит меня своей сценой-типа-для-ревности!

Осталось только ненавязчиво подтолкнуть в нужном направлении друга.

Но, выйдя из душа, я замечаю, что Армена нигде нет.

Свалил, гад. Но куда? У нас же утром сегодня свободное время для обсуждения проекта, а потом физкультура.