Строптивый дар для Иларии

Глава 1. Плеть дождя и шёпот шёлка

Дождь стучал по свинцовым стёклам башенных окон моей резиденции в Старом Квартале Аргоса как назойливый проситель. Не мелодичный перезвон, а тяжёлые, мокрые удары, заливающие городскую мостовую грязью и тусклым светом уличных фонарей, работающих на эфирных кристаллах. Запах влажного камня, гниющих листьев из Королевского Сада по ту сторону стены и чего-то острого, электрического – след недавно усмирённой магической аномалии на Рынке Призраков – висел в воздухе моих покоев, несмотря на плотные шторы и благовония, тлеющие в бронзовой жаровне. Я стояла у окна, спиной к роскоши и теплу камина, ощущая холодное стекло кончиками пальцев сквозь тончайшую перчатку из шёлка драконьих коконов. Ждала.

Он должен был прийти. Сегодня. После той... демонстрации силы вчера вечером. Когда я позволила ему усомниться, позволила его взгляду, обычно столь смиренному и преданному, задержаться на мне с тенью неповиновения. В тронном зале, перед всем моим ближним кругом. Микроскопическая заминка в исполнении приказа, почти неуловимая дрожь в руке, когда он подавал мне кубок с вином. Но я почувствовала. Как всегда, чувствовала малейшее колебание в его энергетическом поле, в той незримой нити, что связывала нас с того самого дня, как я выкупила его контракт у Гил’дара Работорговца. Каллист. Его имя было как щемящий аккорд в тишине моих мыслей.

И вот, наконец, тихий, но чёткий стук в дубовую дверь, украшенную рунами защиты и владычества. Три удара. Ровно. Сдержанно. Как и полагалось.

— Войди, — мой голос прозвучал ровно, без повышения, но он пронёсся сквозь гул дождя, заполнив пространство комнаты властной тишиной.

Дверь открылась бесшумно. Он вошёл. И сразу же опустился на одно колено, склонив голову. Капля дождя скатилась с его тёмных, почти чёрных волос, оставив влажный след на щеке. Он был в простой, но безупречно чистой одежде слуги – тёмные штаны, серый полотняный камзол, подчёркивающий ширину плеч и узость талии. Никаких знаков отличия, никакого оружия. Только поза. Поза полной отдачи. Но я знала, какая сила таилась в этих мышцах, какой острый ум – за этим смиренным лбом. Он не поднимал глаз.

— Миледи Илария, — его голос был низким, чуть хрипловатым, как всегда после длительного молчания или напряжения. — Я явился по вашему повелению.

Я медленно оторвала пальцы от прохладного стекла и повернулась. Огонь в камине отбросил длинные, пляшущие тени на стены, обтянутые тёмно-бордовым бархатом. Мой шелковый халат цвета спелой сливы, струящийся и тяжёлый, мягко шуршал по каменному полу. Я прошла мимо него, не глядя, ощущая, как всё его существо сфокусировалось на моём движении, на каждом шорохе ткани. Села в высокое кресло у камина, обитое кожей чёрного драконетта. Только тогда позволила себе взглянуть на него.

— Взгляни на меня, Каллист.

Он поднял голову. Карие глаза, обычно тёплые и глубокие, как старый коньяк, сейчас были затемнены, полны осознания вины и... ожидания. Того самого напряжённого, сладко-щемящего ожидания, которое я сама в нём культивировала. На его скуле виднелся свежий синяк – напоминание о вчерашней... коррекции, которую провёл мой стражник Ренар по моему молчаливому кивку. Незначительный урон. Символический. Но необходимый как предупреждение.

— Ты знаешь, зачем ты здесь? — спросила я, откинувшись на спинку кресла, пальцы, сложив домиком. Мои ногти, окрашенные в глубокий винный оттенок, казались каплями крови на фоне бледной кожи.

— Да, Миледи. — Его голос не дрогнул, но я уловила лёгкое движение кадыка. — Вчера... я допустил слабость. Неповиновение в помысле. Взгляд мой был... не почтителен.

— Не просто не почтителен, — поправила я мягко, почти ласково, и увидела, как дрогнули его ресницы. — Он был вызовом. Микроскопическим. Но вызовом. Ты позволил себе усомниться в моём решении перед другими. Дал им, пусть на мгновение, повод подумать, что твоя преданность не абсолютна. — Я сделала паузу, давая словам осесть, проникнуть глубже синяка. — Это недопустимо. Ты – моё. Моя собственность. Моё отражение. Моё... удовольствие. Каждая твоя мысль, каждый жест принадлежит мне. Понимаешь?

Он закрыл глаза на мгновение, глубоко вдохнул. Когда открыл, в них горело что-то первобытное, обжигающее и жадное одновременно.

— Да, Миледи. Я ваш. Без остатка. Простите мою слабость.

— Прощение, — я протянула слово, наслаждаясь его напряжением, — не даётся даром. Оно заслуживается. Через осознание. Через... искупление. — Я медленно поднялась с кресла. Мой халат распахнулся, открыв шелковое платье-чехол под ним, такого же глубокого сливового оттенка, облегающее тело как вторая кожа. — Встань.

Он поднялся, движения плавные, отточенные годами дисциплины. Выше меня на голову, мощный, как молодой дуб. И всё же сейчас он казался хрупким, открытым. Я подошла вплотную, заставив его слегка запрокинуть голову, чтобы встретить мой взгляд. Запах дождя, кожи и чего-то глубоко мужского, его собственного, смешался с ароматом моих благовоний. Я подняла руку, кончики перчаток едва коснулись его щеки рядом с синяком.

— Больно?

— Это не имеет значения, Миледи, — ответил он мгновенно, но я почувствовала лёгкий трепет под пальцами.

— Не лги, — прошептала я. — Мне. Себе. Боль – это проводник. Она очищает. Напоминает. — Мои пальцы скользнули вниз, по линии челюсти, к подбородку, зафиксировали его. — Ты нуждаешься в напоминании, Каллист. В глубоком, проникающем напоминании о том, где твоё место. Кому ты принадлежишь. Душой и телом.