Студентка по неосторожности, или Факультет для избранных

Пролог

Пролог

Спина горела огнём. Казалось, что с меня заживо сдирают кожу и пытаются добраться до костей. От удушливого запаха кислоты и собственной плоти тошнило. В голове всё помутилось, я упала на землю и взвыла, не в силах выносить эти адские муки. Но несмотря на это, я продолжала наблюдать, как о-ёрои уничтожают инопланетных монстров — гидр. Я всё ещё надеялась, что военные спасут меня. Поэтому продолжала ползти к ним, продолжала бороться за свою жизнь. Я, как никогда, хотела жить. Хотела вернуться домой, увидеть родных, окончить институт, выйти замуж и создать свою семью. Я слишком молода и пока просто не готова умереть. Я молилась, чтобы пилоты боевых доспехов заметили меня и помогли. Внутренний голос шептал: «Глупая. Забыла?! Ты преступница, и всем плевать на тебя». Но тоненький, хрупкий и призрачный образ надежды шептал: «А вдруг у тебя есть шанс?! Вдруг они будут добры и милосердны?»

Внезапно самый ближний серебристый доспех убил гидру, ранившую меня, и остановился. Крышка кабины поднялась, и я увидела парня божественной красоты. Возможно, меня уже посещали предсмертные видения, и это всего лишь игра воспалённого сознания, но я видела, как умопомрачительный красавчик спускается и бежит ко мне — грязной, умирающей от боли преступнице.

Я не могла поверить, что этот голубоглазый блондин в серебристом костюме, чётко обрисовывающем весь внушительный рельеф мышц, бежал именно ко мне. Внезапно в метре от меня он застыл. Повёл носом, принюхиваясь, и сделал маленький шажок ко мне. Его глаза широко распахнулись, и он покачал головой, будто не верил увиденному.

— Помогите, — прохрипела я и протянула руку.

Парень тут же подскочил, присел возле меня и открыл аптечку. Обхватил мою грязную содранную ладошку своей рукой, приподнял, понюхал и туже застегнул сумку с красным крестом. Пилот будто передумал меня спасать.

— Терпи и оборачивайся! — потребовал что-то невразумительное он.

— Пожалуйста, помогите, — попросила я, не понимая, чего от меня хочет пилот.

— Тебе нужно обернуться, тогда раны заживут! Давай. Ты же оборотень! Я чую твой запах. А мой нос ещё не подводил меня, — произнёс какую-то ересь блондин.

Какой ещё оборот? Какой запах? Какой, к чёрту, оборотень, если я человек?! Похоже, парень не в себе ещё больше, чем я. Сознание начинало ускользать, мои силы заканчивались, а единственной надеждой на спасение был этот умалишённый. А с виду здоровый. Говорила мне бабушка, внешность обманчива.

Из последних сил я сама потянулась к аптечке. Уж обезболивающее там должно быть! Сама вколю себе, а то от этого малахольного ничего не дождёшься.

— Давай! Чего ты медлишь? — поторопил меня красавчик и отодвинул ногой аптечку.

Я взвыла. У меня даже связно мыслить еле получалось, не то что говорить.

— Не можешь? — догадался этот гений.

Я просто качнула головой, соглашаясь, и с губ слетел болезненный стон. Неужели он всё-таки спасёт меня?

Теперь красавчик, кажется, смекнул и перестал требовать от меня невозможного. Быстро вколол мне что-то в плечо, подхватил мою изувеченную тушку на руки, запрыгнул в доспех и куда-то полетел, приговаривая:

— Потерпи, кошечка, доктор Хару тебе поможет!

— Я не кошечка, я человек, — прохрипела из последних сил.

— Ошибаешься, — улыбнулся блондин и нежно погладил моё лицо, стирая пыль.

А затем взял и поцеловал. Мне хотелось сказать этому красавчику пару вещей: во-первых, моё спасение не даёт ему права вот так бесцеремонно целовать меня; а во-вторых, кажется, ему требуется доктор даже больше, чем мне! Но на этой счастливой ноте моё сознание помахало ручкой и уплыло.

Как вообще меня угораздило влипнуть в такой переплёт?! Ещё совсем недавно у меня была сказочная жизнь. Интересно? Тогда слушайте.

Глава 1

Глава 1

— Как ты считаешь, чёрная полоса в моей жизни когда-нибудь закончится?

— Разумеется, жизнь же не вечная...

Я сидела на стуле и ёрзала от нетерпения. Снова посмотрела на часы — без трёх минут шесть! Вот когда не надо, то время летит с неимоверной скоростью, а когда надо — ползёт как черепаха. Ещё целых три минуты до конца рабочего дня, а я больше не могла сидеть на этом жёстком стуле. Задница просто отваливалась. Казалось, между моими косточками и сидушкой больше ничего нет. Хоть подушечку приноси. Впрочем, что мне ещё остаётся?! Я снова открыла документ логистики и проверила расписание. Всё в порядке, и я ничего не забыла.

Наконец дверь кабинета начальника распахнулась, и Аркадий Валерьевич вышел. Несмотря на то, что ему было уже далеко за пятьдесят, он выглядел очень солидным мужчиной. Подтянутая атлетичная фигура. Седина, едва посеребрившая виски. Неизменный деловой костюм-тройка. Начищенные до блеска ботинки и идеальная стрижка. Аркадий Валерьевич подошёл к моему столу, провёл пальцем, словно проверяя, нет ли здесь пыли, потом приветливо улыбнулся карими глазами и напомнил:

— Лак, не забудь в понедельник с утра подготовить договоры и конференц-зал для встречи.

Я поёжилась от такого глупого сокращения моего имени. Ну, в самом деле, я же не лак для ногтей или дерева. Бесит! Но разве я могу сказать это своему начальнику? И надо было родителям выпендриться! Сказочное имя захотелось для долгожданной и любимой дочурки. А как дочурка будет жить с этим именем, они не подумали!

— Договоры я уже подготовила. Так что в понедельник их останется лишь разложить по местам, — с вежливой улыбкой оповестила шефа.

— Молодец. И где только твой папа тебя прятал столько лет, — усмехнулся дядя Аркадий. Да, да... Я работала у друга своего отца.

Ещё пару месяцев назад я не представляла такого развития событий даже в самом кошмарном сне. Я и работа — два несовместимых понятия!

Несколько месяцев назад я отдыхала на Сейшельских островах. Нежилась на белом песке под лучами тёплого солнышка, купалась в прозрачных водах Индийского океана со своим бойфрендом и друзьями. Тогда самой большой проблемой и чёрной полосой в моей жизни являлась лишь чёрная магнитная полоса на моей банковской карте.

В те дни я мечтала лишь о том, как окончу институт ландшафтного дизайна, выйду замуж за Арсения, как буду вить семейное гнёздышко и работать в своё удовольствие. Я и подумать не могла, как круто изменится моя жизнь за одно мгновение. Просто загорала под лучами палящего солнца, обсуждала планы на предстоящую вечеринку, потягивала коктейль из трубочки и смотрела в бескрайнее голубое небо. Тогда мне было совершенно плевать на все катаклизмы, происходящие в мире, пока они не затрагивали меня.

Однако один телефонный звонок изменил всё. Ультрамодная музыка орала на всё побережье, и я, привычно приняв вызов на гаджете, начала рассказывать маме, как мы круто проводим время. Внезапно она прервала меня. Просто разрыдалась в трубку, рассказывая о произошедшем несчастье с отцом. Она захлёбывалась слезами, периодически срывалась на вой, пытаясь донести до меня суть. С трудом, но я смогла разобрать главное: «Отец в больнице на Марсе с тяжёлыми травмами. Наш завод полностью разрушен гидрами. Скоро будет эвакуация». Это был шок. Конечно, я всё бросила и сорвалась к матери в Москву.

Для меня случившиеся стало огромным потрясением. Отец всю жизнь являлся главой семьи, нашей опорой и нерушимой крепостью. Он никогда не сгибался под давлением обстоятельств, никогда не просил помощи и преодолевал все неприятности с высоко поднятой головой. А теперь наше последнее предприятие по производству мебели уничтожено «гидрами». Неожиданный прорыв, который не смогли спрогнозировать наши аналитики. Так сообщили об этом в новостях по телевизору, но мы не верили.

Мне не давал покоя вопрос: а почему прорыв произошёл именно в секторе, где вся недвижимость принадлежала людям, а не бесценной элите — оборотням?! Вот только никто не смел сомневаться в непогрешимости наших спасителей и их непричастности, и мы тоже.

Естественно, сразу же встал вопрос о том, на что наша семья будет жить? Ни мама, ни я в жизни не проработали ни дня. Папа всегда твердил, что задача женщины — хранить уют и заботиться о семье. Однако учиться меня отправил. Для общего развития и развеивания скуки. Заочное отделение ландшафтного дизайна мне отлично подошло.

И теперь эта отцовская политика вышла нам боком. Как выяснилось через пару дней, все вложения прогорели, бывшие партнёры помахали ручкой, и мы остались ни с чем. Пара сотен тысяч на счету — это всё, что осталось от многомиллионного капитала. Оказывается, папа упорно скрывал от нас, насколько плохо обстояли дела. Скрывал, что он почти разорён. Надеялся всё исправить.

Остатки средств мы решили потратить на лечение отца. Медикаменты стоили дорого, как и услуги врачей, так что деньги утекали как вода. В первую очередь мы выставили наш огромный дом на продажу и взяли скромную квартиру на окраине. Разницу оставили на реабилитацию и жизнь матери с моим младшим братом. Мама разрывалась между уходом за отцом и сыном. Ни о какой подработке и речи не шло. Мы бы больше потратили на сиделку.

Поэтому единственным подспорьем семьи стала я. Меня на работу взял папин друг, так сказать, по старой дружбе.

С одной стороны, я могла бы продолжать жить с мамой: ютиться в крохотной квартире и ждать чуда. С другой стороны, тратить последние копейки и лодырничать мне было стыдно. Да и что делать, если отец не поправится, а деньги рано или поздно закончатся?! Пусть я и «золотая молодёжь», но не бессовестная. Поэтому честно пришла к Аркадию Валерьевичу и попросилась на работу. Правда, денег на весь мой привычный образ жизни не хватало. Пришлось отказаться от брендовых шмоток, походов в ресторан, тусовок и поездок за границу на праздники. Мне же необходимо копить на обучение и чёрный день. Сейчас особенно остро я понимала важность образования и сберегательного счёта. Да и, честно говоря, сил и времени на тусовки не хватало. Порой по вечерам я просто падала без сил.

Глава 2

Глава 2

Состав преступления не имеет значения, имеет значение состав суда.

Братья Вайнеры «Петля и камень в зеленой траве»

Сам процесс я не запомнила, видимо, переволновалась. Зато хорошо запомнила лица на стороне потерпевших. Оборотни — красивые, с атлетическими фигурами, надменные и гордые. Они разглядывали меня, кто с интересом, кто с ненавистью, кто с презрением, кто с жалостью. Я делала вид, что мне плевать, что я выше этого. Да, мне искренне жаль того парня — Джорджа Ладлоу, но и калечить свою жизнь я не желала.

Меня пару раз спрашивали о случившемся, и я добровольно всё рассказывала, как мы условились с адвокатом. По его прогнозам, мне грозил всего лишь штраф, так как парень был сам виноват в случившемся. Однако он не рассчитывал, что осерчавшие родители представят иные доказательства. Откуда-то взялись свидетели и снимки, что я проехала на красный свет, а «бедный мальчик» стал добропорядочным пешеходом. Мои заявления, что там и в помине не было светофора, снова отмели как наглое враньё. Ибо, оказывается, светофор там стоял ещё до моего рождения, и стоять будет даже после моей смерти. В общем, проиграли мы с треском. Суд меня приговорил к высшей мере наказания — пяти годам исправительных работ по устранению последствий вторжения внеземной формы жизни.

Мама упала в обморок, судорожно прижав ладошки ко рту, отец чуть было не полез в драку, хорошо хоть Аркадий Валерьевич вовремя его удержал. Бабушка плакала и причитала: «Ой, сгубят мою кровиночку». Только Костик стойко всё воспринял. Я подмигнула ему. Он лишь улыбнулся в ответ. Хороший парень растёт. Я отвернулась, больше не в силах смотреть на семью.

Некоторые из присутствовавших сторонников потерпевших хмурились, шептались и качали головой. Видимо, жалели бедную девочку. Мне уже стало плевать. В конце концов, мы предполагали, что всё закончится худшим образом. Я думала лишь о том, как мне выжить в надвигающемся кошмаре. Кажется, это будет пострашнее ночных игр моего воображения и куда смертельней.

Адвокат попробовал оспорить приговор, но суд заявил: «Решение окончательное и обжалованию не подлежит».

Моим родным не дали даже со мной попрощаться, тут же взяли под стражу. Мама едва сумела передать сумку с необходимыми и дозволенными вещами.

Конвоиры грубо толкнули меня в спину, вывели из здания и усадили в машину без окон. Я поудобнее устроилась на лавке и прислонилась спиной к разделяющей меня и водителей перегородке.

— Вот девке не повезло, — констатировал факт один из охранников.

— Да, просто бедолажка попалась под горячую руку, и других виноватых не найти. Клан Ладлоу самый мстительный, — ответил второй конвоир.

Я отодвинулась подальше, не желая слушать эти разглагольствования. Не хочу, чтобы меня жалели! Судьба преподнесла мне великолепный урок. Теперь я буду следовать всем мерам безопасности и выбирать друзей более тщательно.

***

Пару дней меня продержали в одиночной камере, а перед тем как выпустить, выдали стандартную серую форму. Это значило одно — сегодня день отправки в колонию. Я быстро собрала свои нехитрые пожитки и переоделась, сложив красивое платье на дно сумки. Едва успела застегнуть молнию, как дверь камеры открылась, и вошла надзирательница.

— Савицкая, на выход! — скомандовала женщина в чёрной форме с зачёсанными назад волосами.

Меня и ещё два десятка таких же девушек и женщин построили на площадке перед СИЗО. Вперёд вышла надзирательница и начала речь:

— Итак, сегодня, дорогие дамы, вас ждёт увлекательное путешествие к месту отбытия вашего наказания. Вы едете в самую красивую колонию Марса, которая славится своими курортами, — она ехидно посмеялась. — Правда, сначала вам там придётся немного прибраться, а потом вам, так и быть, разрешат искупаться в кристально-чистых водах. Недавно там был совершён прорыв гидр, и вам предстоит устранять последствия этого бедствия, а также ликвидировать токсины, оставшиеся от монстров. Подробнее узнаете на месте.

Все разом помрачнели. Почему? Да всё просто. Первое: гидры очень токсичны. По заражённой территории можно ходить только в специальных защитных костюмах, да и они мало помогают. Второе: гидры любят возвращаться, кто знает, как скоро они совершат новый прорыв? Третье: эти хитроумные твари обожают прятаться и нападать на дезинфекторов. Поэтому на такую грязную работу отправляют только преступников. Правительству выгодна подобная политика. Осуждённые выполняют опасную, но очень важную задачу для мира, чем, естественно, заслуживают всеобщее прощение. Как бонус — умирают, оказывая ещё одну огромную услугу по самоустранению. Ибо меньше преступников — меньше дармоедов.

Сразу после этого нас погрузили в автобус и повезли на космодром, где ожидал военный корабль, который доставит нас прямо на Марс. Совсем не таким образом я хотела побывать на лучшем курорте, но выбора мне никто не давал.

Всех заключённых расселили по камерам, в каждой по четыре человека. Железные двухъярусные кровати стояли вдоль стен. На них лежали тонкие добротные матрасы. Но довольно жёсткие на ощупь. У дальней стены за полупрозрачным матовым стеклом находился туалет и душ. Что ж, могло быть и хуже. Например, отхожее место могли вообще никак не отгораживать. Я сразу заняла нижнюю правую кровать и прилегла на неё, думая, что через десять часов мы прибудем на Марс. А ещё начала отсчёт моего пребывания в тюрьме.