Суженый-ряженый, приди ко мне наряженный

Глава 1. Не такого суженого я заказывала.

– Суженый, ряженый, приди ко мне наряженный, – шептала Ольяна, сидя у зеркала.

Она всматривалась в темный коридор, нервно сжимая свечу, и все думала о том, что зря поддалась на уговоры подружек.

«Третий десяток разменяла, а все в девках ходишь, – ругали они. – Не дело такой красоте в невестах засиживаться. Надо ловить возможность!»

Возможностью подружки называли святки. В прошлом году две из них наворожили себе по жениху, и теперь ходили гордые. На правах ведающих женщин раздавали советы.

«Дождись полуночи. Зеркала вместе составь. Зажги свечу и в абсолютном уединении сядь перед зеркальным коридором. Шепчи слова и смотри вглубь. Если желание встретить жениха будет достаточно сильным, то он придет».

Желание-то у Ольяны имелось и пребольшое, вот только страх от ночного бдения в темной комнате сковывал по рукам и ногам. Свеча в ее руке подрагивала, как и голос. Слова она шептала сбивчиво, неуверенно. Но шептала.

И дошепталась.

В самой глубине зеркального коридора вдруг сгустилась тьма. Самая что ни на есть настоящая! Потусторонняя!

Ольяна оцепенела. Чуть было не выронила свечку, но вовремя стиснула ослабевшую руку и предотвратила возгорание. Вот только беды она предотвратить не могла. На обратной стороне зеркального портала уже вырисовывалась фигура. Темная, высокая, зловещая.

– Мамочки, – пропищала перепуганная девушка, вскакивая со скамеечки.

Она вся задрожала, отпрыгнула назад и выставила вперед руку с горящей свечой, будто та могла защитить ее от надвигающегося ужаса.

А призванный суженый невесть из какого хтонического мира все приближался. Он шел на ее зов и тот самый огонек, который бедная девушка продолжала держать в руках. Ольяна уже начала различать очертания силуэта. Они казались подвижными, словно гость из потусторонней реальности был одет в плащ, который трепетал, подобно крыльям. Волосы суженого были длинными и тоже развивались, словно в его мире дули неистовые ветра, что подгоняли его к Ольяне.

И вот эти ветра ворвались в ее горницу. В лицо девушки ударил поток холодного воздуха. Ее спасительный огонек дрогнул и погас. Ольяна осталась в темноте. Лишь полная, любопытная луна заглядывала в ее окошко, наблюдая за ворожбой. Да глаза кота Мурлыки сверкали в дальнем углу.

Девушка зажмурилась, как маленький ребенок, который не знает другого способа спрятаться от реальности, а когда распахнула глаза, высокий мужчина в темном одеянии уже переступал порог зеркального коридора.

– А-а-а-а! – заголосила Ольяна, пятясь к стене.

Ее гость в недоумении поднял точеную бровь. Сделал шаг вперед. Ольяна выставила свечу. Гость усмехнулся. Щелкнул пальцами, и та вспыхнула.

– М-м-м-м, ладненькая, – раздался будто бы из-под земли хрипловатый низкий голос.

Ольяна чуть было не хлопнулась на пол от страха, но свечу не выронила. Поднесла ее поближе к мужчине и вгляделась в его лицо. Красивое. Даже слишком. Среди людей таких молодцев не встретишь. Черты тонкие, заостренные, но зловещие какие-то, хищные.

– Т-т-ты кто? – прозаикалась Ольяна.

– Ты суженого заказывала?

Девушка сглотнула. Сделала шаг назад и уперлась в стену.

– Так звала или нет? – снова раздался бархатистый голос гостя, от которого у Ольяны по всему телу побежали мурашки.

– З-звала, – кивнула она.

– Так я он и есть, – нагловато улыбнулся мужчина.

От его улыбки Ольяне сделалось совсем жутко. Суженые так не улыбаются, так смеются злые духи, когда прибирают к рукам глупых девочек, которые забредают в темный лес.

– Иди к черту, – шалея от собственной смелости, прошептала она и выставила вперед свечу, словно ограждая себя от тьмы, что клубилась вокруг гостя.

Тот нахмурился и немного склонил голову, чтобы поглядеть на избирательную невесту под другим углом. И тут Ольяна ахнула и выронила-таки свечу. На голове мрачного красавца виднелись аккуратные маленькие рожки. Настоящие! Прямо как у… Ну, того самого персонажа, к которому она его послала.

– Чтоб мне провалиться! – выдохнула она, дурея от разворачивающихся событий.

– Будет исполнено, – хищно улыбнулся черт и, подхватив Ольяну за талию, закружил в водовороте сизого, плотного дыма.

Зажигайте ночничок, доставайте обереги, мы погружаемся в Навь – мир темных славянских богов и сущностей. Так ли он страшен, как описывают легенды? В этом предстоит разобраться нашей героине – обычной деревенской девушке, которая приглянулась первому черту Нави. Сластолюбивому обольстителю, родоначальнику всех страстей человеческих и к тому же пройдохе и скрытнику. Возможно ли устоять перед его чарами и не поддаться мрачному обаянию? Ох, вряд ли, особенно если учесть, что ваша покорная слуга страсть как любит горяченькие, чувственные сцены))). Потреплем же нервишки нашей героине, заставим ощутить трепет и жар в объятьях неоднозначного, но притягательного мужчины!

Черт-чертушка

Глава 2. Ешкин кот.

От бешеного вращения у Ольяны закружилась голова. Она обмякла в крепких руках похитителя. А он тому и рад, притянул ее к своей груди и что-то нашептывает, как будто заклинание какое.

Ольяна от его убаюкивающих слов расслабилась, но ноги дрожать не перестали, поэтому, ощутив устойчивую твердыню под ними, она так и осталась в объятьях черта. Не могла стоять самостоятельно. Тот обнимал ее и с интересом заглядывал в лицо, будто прочитать что-то хотел. Ольяне от его взгляда не по себе было. Будто сама тьма в душу просачивалась, ставя там печать собственности.

– Что, не нравлюсь? – изумленно спросил черт.

Девушка замотала головой. На слова не осталось сил, да и боязно было, жуть.

– Я, между прочим, наряжался, как ты и просила, – обиженно процедил черт и разомкнул объятья.

Ольяна пошатнулась, выставила вперед руку в поисках опоры и облокотилась о резную колонну. Только сейчас она заметила, что стоит на крыльце роскошного терема. Он был весь в орнаментах, изображавших очень натуралистичных чудищ подземного мира.

Девушка осмотрела фасад. Прямо у дверей стояло два изваяния: сгорбленный, крючковатый мужичонка и натурально кикимора, тонкая, с длиннющими патлами, острыми когтями и зубками. Такая в лес утащит и все, поминай, как звали.

Ольяна прислонилась к витой колонне и спряталась за нее. Богатое убранство дома пугало девушку. И это она еще внутрь не заходила.

Но терем, оказывается, тоже проявлял любопытство. Глядел на нее не только пустыми зенками окошек, но и глазами, что засветились вдруг и закрутись на всех резных чудищах.

– Мамочки, – прошептала Ольяна, когда сгорбленный деревянный мужик вдруг стал распрямляться и отделяться от фасада. – Что это?

– Не что, а кто, – отозвался черт, который наблюдал за реакцией гостьи. – Дед Соплевик.

Почти преобразившийся в человека мужичок беззубо улыбнулся и шмыгнул носом. Он на удивление любезно поклонился гостье и, сморкнувшись в руку, протянул ее для приветствия.

– Вот этого нам еще не хватало, – притягивая к себе Ольяну, сказал черт. – Иди со своими шуточками в Явь. Там погуляй пока. Не путайся под ногами. Видишь, девушка пугливая попалась?

– Вижу, – заискивающе глядя то на хозяина, то на его гостью, прошепелявил мужик, а потом шмыгнул носом, крутанулся вокруг себя и вдруг исчез.

– Это что же, тот самый… Хворый?

– Он самый, – совершенно спокойно отозвался черт, пригрозив кикиморе, которая тоже начала преображаться, чтобы подойти и разглядеть Ольяну поближе.

– Ешкин кот! – всплеснула руками девушка, догадавшись, где очутилась.

И как только она это сказала, зашумел ветерок, который поднял с крыльца опавшую листву. Та закрутилась в небольшую воронку, и в ней вдруг очутился здоровенный, черный котяра с дубиной в лапах.

Зверюга стоял на задних лапах, подобно человеку, и зыркал по сторонам, будто ища виновника своего неожиданного перемещения. Заметив Ольяну, он осуждающе так на нее посмотрел и положил дубину на плечо.

– Вызывали? – недовольно промяукал он.

Ольяна захлопала ресницами, а потом отдалась спасительной тьме – хлопнулась в обморок прямо в руки черта.

Когда она открыла глаза, то оказалась уже внутри терема. Лежала на мягкой перине, в довольно светлой спаленке. Помимо зловещей луны, что заглядывала в окно, здесь горела дюжина свечей, но не таких, к каким привыкла Ольяна, а колдовских. Фитилек был зеленым и светился, как светятся болотные газы.

У ее изголовья стоял все тот же красивый мужчина с рогами и кот. Он по-прежнему держал в лапах дубину, от чего Ольяне делалось не по себе.

– М-м-м, очнулась? – снова промурлыкал он, но вовсе не ласково, а как-то угрожающе, будто ждал, когда она придет в чувства, чтобы отходить своим инструментом по голове.

– Ты кто такой? – найдя в себе силы, спросила девушка.

– Ешкин кот, – пояснил тот.

– Иди ты к лешему! – не поверила Ольяна, хотя, казалось, уже должна была начать привыкать к странностям.

– Так я только что от него, – недовольно мяукнул кот. – Сидели, никому не мешали, играли в балду, и тут на тебе.

– Ещкин кот не любит, когда его отвлекают, – пожал плечами черт, слегка улыбнувшись. – Так что мы его не часто зовем. Ягиня жалуется, что загоняли ее котика, сама докричаться не может, когда он ей нужен.

– А Ягиня, это та самая, которая…

– Супруга Велеса, – докончил за девушку черт.

– Понятно, – кивнула Ольяна, натягивая одеяло до самого носа.

Она ошарашенно смотрела то на красавца мужчину с копной черных густых волос до плечей, который действительно был наряжен в шелковый костюм и такой же плащ, то на кота Ягини, и понимала, что язык теперь лучше держать за зубами.

«Неизвестно, кого еще я могу призвать, ляпнув какою-нибудь ерунду».

– Иди, играй дальше, – отпустил кота черт. – И это, на ее зов пока не откликайся, пускай попривыкнет.

– Благодарствую, – без тени заискивания бросил котяра и, крутанувшись на месте, исчез.

Глава 3. А жених-то грозный.

Ольяна надеялась, что и черт исчезнет вслед за котом, а вместе с ним и зеленые свечи, наглющая луна, что бесстыдно таращилась в окно, и в довершении пугающее убранство спаленки – ночник в виде мухоморов, кровать с головами лихоманок вместо наболдажников и занавески, напоминающие патину. Ольяна хотела вернуться в свою скромную горницу, где все было просто и привычно без вычурностей и пугающего черта. Но желанию ее не суждено было сбыться. Она сама пожелала провалиться и, похоже, что действительно провалилась. Вот только куда? Неужто в саму Навь?!

– Где я? – жалобно простонала Ольяна, глядя на черта снизу-вверх.

Тот опять вскинул вороную бровь, будто дивясь тугоумию девушки.

– В моем тереме, – пожал он плечами, озвучивая очевидное.

– А терем твой, он где?

– А сама-то как думаешь? – хмыкнул черт, чуть склонив голову и демонстрируя аккуратные черные рожки.

Ольяна сглотнула, натянула одеяло на глаза и, набравшись смелости, пробормотала:

– в Нави?

Послышался облегченный выдох. А потом кровать, на которой лежала Ольяна, продавилась и скрипнула. Это черт опустился на нее. Он стащил одеяло с лица девушки и укоризненно посмотрел на нее. Мол, что за ясли, неужели думаешь спрятаться от меня под накидкой?

– Что ж вы люди – племя такое неблагодарное, в самом деле? – покачал он головой. – Стараешься для вас, желания исполняешь, а вы все нос воротите. Каждый раз увильнуть пытаетесь. Не надоело?

– Я жениха просила, – начала оправдываться девушка. – И не у тебя.

– А у кого? – рассмеялся черт. – У светлого Леля что ли? Так что ж ты среди бела дня на поляну с цветами не пошла. Заперлась в ночи со свечой и еще коридор для меня соорудила. И вообще, – обиженно насупился он, – чем я тебе не жених?

– Ты – черт!

– И что? – продолжал недоумевать хозяин терема. – Я хоть не скрываюсь, в отличие от твоего предыдущего ухажера. Тот все молодцем добрым прикидывался, а сам только и хотел, что надлюбить, да бросить.

Ольяна нахмурилась. Вспомнила Смиридона и залилась пунцовым.

Похоже, вездесущий жених знал о ней много такого, чего она предпочла бы оставить в тайне. Некрасивая история с барским сыном была мозолью на сердце Ольяны. Парень он был видный, горячий, умел в сердцах девушек пожар разжечь, да такой, что многие за это пламя честью поплатились.

Чуть было не стала его жертвой и Ольяна. Но вовремя одумалась и отказала Смиридону в вольностях. Сказала, что станет его только после свадьбы. Того тут же как ветром сдуло. И после этой скверной истории перестали к Ольяне женихи свататься, и вообще все деревенские парни стороной обходили, будто она прокаженная какая была. А она, похоже, и была, раз к ней черт пришел руки просить.

– Ладно, Ольяна, – вздохнул рогатый, поднимаясь с постели. – Отдыхай пока. Но завтра, – он выставил вперед указательный палец с длиннющим ногтем и вперил в девушку немигающий взгляд, который не сулил ничего хорошего. – Завтра ночью мы сыграем свадьбу.

– Я за тебя не пойду! – в сердцах выпалила девушка, тут же испугавшись собственной решительности.

Черт нахмурился, рога вперед выставил и засопел. Вокруг него стала сгущаться мгла и вскоре она заволокла всю спаленку. Ни жутких штор, ни зловещих набалдашников видно не было, одни зеленые пятнышки свечей, да горящие глаза черта светились в темноте.

– А тебя и спрашивать никто не будет! – прохрипело чудовище и, топнув ногой, вдруг исчезло. Вместе с ним развеялась и мгла. В спальне снова стало светло.

Ольяна

Глава 4. Настоящий беспредел.

Ольяна вскочила с постели и бросилась к дверям, но те оказались заперты. Потом она попыталась открыть окно, но и оно не поддалось.

– Что за беспредел?! – в панике заголосила девушка, дергая ручку окошка.

– Это не беспредел, – раздался скрипучий голос за спиной Ольяны. – Это – Навь.

Девушка резко обернулась, а потом запрыгнула со страху на подоконник и, вжавшись спиной в холодное стекло, спряталась за паутину занавески.

Вошедшее чудище захохотало. Диковато так и в то же время злорадно, как могли потешаться только жители Нави.

– Хозяин просил тебя не кошмарить, – отсмеявшись, порадовала кикимора, а это была она – та самая, что в дом черта вросла и сторожила вход вместе с Сопливиком. – Но я, знаешь, могу ведь и ослушаться, – она хитровато так сощурилась и подмигнула Ольяне. – Наведу на тебя какой-нибудь простенькой морок, чтобы ты сны дурные видела. Господин не сразу и поймет. А когда поймет, ты от бессонницы в страшилищу превратишься, и он жениться расхочет. А раз расхочет, то и серчать на меня не будет.

– А если не расхочет? – выглядывая из-за занавески, спросила Ольяна.

Она тоже сощурила глаза и посмотрела на кикимору, как на врага. Та смелый выпад оценила, почесала острым коготком нос и улыбнулась, показав ряд остреньких коротких зубов.

– Бр-р-р, – тряхнула головой Ольяна, снова спрятавшись за паутину.

В общем-то, кикимора оказалась не дурна собой. Стройная, в движениях плавная, как сама вода. Глаза, опять же, у нее были колдовские, раскосые, но пугали зеленоватым светом. Если ее помыть, избавив от паутины, что свисала с волос и плечей, причесать и нарядить в чистое платье, то она могла сойти за красавицу. По меркам Нави, конечно. Но кто ж ее так украшать станет, когда наипервейшая функция кикиморы народ пугать, да вредничать всячески? Впрочем, черт мог бы и озаботиться внешним видом своих слуг, или кем там было это чудище в его доме? Самому стало бы приятнее глядеть на них и не пришлось бы невесту среди людей искать.

– Ты, это, стращать меня перестань, – храбрясь, заговорила Ольяна, все же слезая с подоконника. – А лучше сама черту растолкуй, что не пара я ему. Пускай тебя в жены берет.

– Так он, может, и взял бы, не появись на мою голову тебя, – злобно проскрипела кикимора, и Ольяне сделалась совсем дурно.

Переходить дорогу местной злодейке ей хотелось бы в последнюю очередь. Но разве же она была виновата в том, что черт выбрал в невесты ее, а не ту, что всегда была под боком?

Кикимора как будто прочла ее мысли и, гордо вскинув голову, вперила руки в бока.

– Что, думаешь, ты краше меня что ль, раз у тебя волосы, как пшеница золотятся, и кожа белее молока? Поглядим еще, долго ли любовь господина продержится. Он у меня, знаешь ли, ветреный. Сегодня одна забава, завтра другая. Непостоянный он. Так что ты не обольщайся. Интерес к тебе тоже не навечно. Но платье свадебное тебе все равно шить придется. И учти, – пригрозила она пальцем, – если не успеешь к завтрашней ночи, я на тебя бородавочника нашлю. Ему хозяин про тебя ничего не говорил, так что руки у него развязаны. Хе-хе, – она злорадно потерла друг о дружку ладони и сверкнула болотной зеленцой в глазах.

– Не стану я шить никакое платье! – заартачилась Ольяна.

– Не станешь, значит, утопят тебя. Будешь мавкой, – пожала она плечами.

– Зачем мавкой? – испугалась Ольяна и поменяла тактику. – Может, ты просто отпустишь меня. Скажешь, что я сбежала обратно в Явь. А черт поругает тебя, а потом присмотрится и решит жениться.

– Не решит! – рявкнула кикимора и неожиданно призналась, – уже тридцать лет присматривается и что-то как-то не присмотрелся до сих пор. Так что шей проклятущее платье и не кочевряжься! К тебе сам Ивар Темный сватается, а ты, дурында… Эх, – махнула она рукой.

– И кто он такой, этот Темный Ивар?

Кикимора выпучила глазища и аж присвистнула, поражаясь бестолковости девицы.

– Ты что, с Луны упала, дуреха? – укорила она. – Ивара Темного не знаешь?! Неужто не слыхала о нем в своей Яви?

Ольяна покачала головой, вызвав новый приступ недовольства у кикиморы.

– Он первый черт у нас в Нави. Самый наиглавнейший. Правая рука самого Чернобога! А все без жены, – тише добавила она и сморкнулась в подол платья.

– Почему без жены, раз он такой известный? – удивилась Ольяна.

– Много будешь знать, скоро состаришься. Хотя, у нас тебе это не грозит, – противно хихикнула кикимора, явно намекая на то, что вечная молодость только на первый взгляд кажется благостью.

– Допустим, я соглашусь. Но как я платье за день сошью?!

Кикимора полезла в карман и, вынув оттуда нечто крохотное и блестящее, заговорщически подмигнула Ольяне.

– На тебе иглу волшебную, – протягивая подарочек, сказала она. – С ней ты не то что за день, за несколько часов платье сошьешь. Можешь даже пару солнцеворотов вышить. Вдруг поможет? – хохотнула она, намекая на то, что от неминуемой участи девушку не спасут даже обережные знаки.

Как именно пользоваться волшебной иглой, она разъяснять не стала. Шагнула к выходу, вжалась спиной в дверь и срослась с ней. Сначала кикимора превратилась в резную статую, такую же, какой она предстала перед Ольяной в самом начале. Потом злобно сверкнула зелеными глазами и, хихикнув на прощанье, прошла сквозь дверное полотно.

Глава 5. Сложный выбор.

Ольяна проплакала всю ночь. К утру ее сморило, но отоспаться ей не дали. Очень скоро к ней явилась кикимора. Застав девушку в расстроенных чувствах, да еще и не за работой, она сильно разгневалась.

– Ах, ты, слизь болотная! – заголосила она, хватая Ольяну за косы. – Все капризы капризничаешь?! Ну, я тебе покажу где поганки растут! Я тебе такие вырванные годы устрою, что ты век меня не забудешь, пиявка ты недокормленная!

С этими словами она распахнула двери спаленки и протащила Ольяну по всей горнице. Потом выволокла на крыльцо и стала толкать к ближайшей заводи. Та оказалась совсем не далеко, прямо у чертова дома.

Прудик был вроде как не большим, но колоритным, весь заросший камышом и прячущийся под тенью плакучей ивы. Дополнял мрачный пейзаж туман, что стелился над заросшим прудом. Вообще, погода стояла хмурая. Света белого было не видать, но Ольяна уже начала догадываться, что его в Нави и не предусматривалось. Унылая хмарь, сизые туманы, луна и болотные газы – вот вечные спутники нижнего мира. Из красот здесь можно было увидеть разве что светляков. Но не тех, что встречались в Яви, а коварных хитрецов, что заманивали путников в болото, мерцая в ночи желтоватым светом. Такие были и у этого водоема. Они мельтешили у самого бережка, где кикимору поджидала молоденькая, на первый взгляд очень симпатичная мавка.

– О, это она и есть что ль? – закидывая одного из светляков себе в рот, осведомилась мавка. – И чего он в ней нашел? Кожа, да кости. Моль бледная, не то, что мы с тобой.

Ольяну передернуло, когда мавка широко улыбнулась, обнажив двойной ряд острых акульих зубов. Она, может, и была ярче Ольяны: бирюзовые волосы, большие, такие же бирюзовые глаза и пышная грудь, выставленная напоказ. Но и Ольяна считалась в деревне девушкой видной. Да, худенькая, как молодая березка. Зато коса толстенная и глаза светлые красивого орехового оттенка. И пусть ресницы ее были так же светлы, как и вьющиеся локоны, румянец алел, подобно закатному небу и губки были полноцветны, не то, что у этой синюшной рыбины.

– У нее две ноги завместо хвоста, – сказала русалке кикимора, – так что ты ей точно уступаешь. А я, что я? – махнула она рукой и подтолкнула Ольяну к воде.

Девушка пошатнулась и чуть было не плюхнулась в цветущий пруд. Успела схватиться за ветку ивы и удержалась. Шагнула назад и выдохнула. Но тут ветка зашевелилась и цапнула Ольяну за руку.

– Ай! – вскрикнула девушка.

– Не боись, – хохотнула кикимора. – Эта змейка не опасна. Самое страшное, что с тобой случится от ее укуса, это припадок. Но, вероятнее всего, просто захмелеешь от яда. Не велика беда. А вот если ты за господина замуж идти откажешься, он прикажет тебя в пруду утопить. Вот в этом вот. А Марыська, она, знаешь, соседей не очень жалует. В прошлом году одну строптивицу утопили, так она ее съела. Прожорливая зараза.

Марыська выползла на берег, взбаламутила хвостом воду и, посмотрев на Ольяну, клацнула зубами.

Девушке тут же сделалось не по себе. Ивар уже не казался таким уж плохим женихом. Ну да, с рогами. Темный. Да еще и старый, небось. Если у них тут никто не старится, то ему, поди, лет триста, не меньше. Настораживало лишь то, что за столько лет он так и не нашел жены. Причиной мог стать какой-нибудь не очевидный, но существенный недостаток. Еще более существенный, чем рога и терем в Нави.

Ольяна вспоминала лицо жениха. Черты его были тонкие, несказанно красивые, благородные даже. Но было в его красоте что-то зловещее. Рок обреченности как будто на нем лежал. Мрачный такой, гнетущий. Даже статная фигура не скрашивала того удушливого морока, что клубился невидимым проклятьем над челом Ивара.

– Почему ваш господин до сих пор не женат? – решилась спросить Ольяна.

– По кочану! – рявкнула кикимора, пригрозив пальцем Марыське, которая открыла было рот, чтобы ответить на вопрос.

Мавка бросила виноватый взгляд на старшую и снова клацнула зубами, устрашая Ольяну.

– Ну что, красота земная, пойдешь за моего господина или и дальше будешь недотрогу из себя строить? – шикнула на нее кикимора, снова подталкивая Ольяну к пруду.

– Пойду, – сдалась девушка. – Уж лучше быть женой черта, чем таким страшилищем, как вы.

Жительницы Нави переглянулись и прыснули, а потом как-то так с состраданием посмотрели на Ольяну. Взгляд этот девушке очень не понравился, так смотрели на тех, кого вели на заклание.

Невеста поежилась и хотела было взять свои слова обратно. Кто знал, может, участь кикиморы гораздо лучше, чем та, на которую она согласилась? Но сделать этого ей не дали. В чертовых угодьях начался вдруг переполох. Вся нежить, которую до этого и видно-то не было, вдруг засуетилась, забегала. Откуда-то из кустов повылезали крошечные рогатые бесенята, похожие на хорьков, только с копыцами и рожками, зашуршали гады и пауки. Все они устремились к густому непроходимому лесу.

Ольяна тоже повернула голову, чтобы посмотреть, что так заинтересовало фауну темного царства, и в этот момент деревья вдруг расступились, и на узкой тропе показалась высокая фигура в темном плаще.

Темный господин

Глава 6. Темный господин умеет убеждать.

В свете луны облик Ивара был устрашающим. Он даже казался выше и крупнее. Широкие полы плаща развивались, будто вороные крылья, шаг был уверенный и быстрый. Сразу становилось понятно, – по унылой земле шагает господин.

Мавка и кикимора низко поклонились, бесенята засуетились, рассевшись на ветвях деревьев, а гады подползли к самым ногам черта. Но тот не обратил на них никакого внимания. Его взгляд был обращен на Ольяну. И взгляд этот девушке не понравился. Мрачный, тяжелый, недовольный. Ольяне показалось, ей утюг чугунный на грудь поставили, когда она встретила его.

– Почему еще не готова к свадьбе? – гневно спросил он у кикиморы.

– Артачится, – виновато опуская глаза, пожаловалась та.

Черт перевел взгляд на невесту. Подошел вплотную и, склонившись к самому ее уху, прошептал:

– Соглашайся, Ольянушка, соглашайся, краса моя, а то я тебя в пруду утоплю.

Голос рогатого был сладенький, бархатный такой, от него в теле все так и завибрировало, задрожало. Вот только он никак не вязался с угрозой, и от этого она казалась еще страшеннее.

Для пущего эффекта Ивар провел рукой по волосам Ольяны, подцепил выбившуюся из косы прядь и пропустил ее меж пальцев.

– Обещаю быть ласковым, – все тем же задушевным баритоном проговорил черт. – Если согласишься.

Ольяна сглотнула. Хотела отступить, но почему-то не смогла. Тело предало ее. Оно все зашлось в какой-то судороге предвкушения. Сердце девушки забилось пойманной птичкой. Колени дрогнули, и она стала заваливаться назад.

Под ее талией тут же оказалась крепкая рука Ивара. Он поймал ее и притянул к себе. Стал медленно склоняться к ее лицу, и когда его тонкие алые губы оказалась аккурат около Ольяниных, она поняла вдруг, что непроизвольно распахивается перед ним для поцелуя.

«Чертовщина какая-то», – только и успела подумать девушка, осознавая, что проиграла мрачному обаянию жениха. Она уже млела в его объятьях, растекаясь полноводной рекой под его колдовскими чарами и жаждала прикосновения. Она даже подалась вперед, но поцелуя так и не ощутила.

– Будь послушной, Ольяна, – выдохнул черт в ее губы. – Не расстраивай меня, и я покажу тебе, что такое истинная страсть. Поверь, со мной тебе будет настолько хорошо, что ты и думать забудешь о земных женихах.

– Да, да, – поддакивала кикимора. – Ни один молодец нашему господину и в подметки не годится. Он же князь всех страстей, которым вы – люди, с охотой предаётесь. Он такие штуки умеет…

Черт махнул рукой по направлению кикиморы, и та заглохла, а потом замахала руками и бултыхнулась в воду.

Ольяна вздрогнула, хотела обернуться на шум, но Ивар осторожно коснулся ее лица и развернул обратно к себе.

Их губы снова оказались в опасной близости. Только на этот раз девушкой завладело не столько внезапное желание близости, сколько ужас. От Темного господина шел странный травянистый дух – пахло полынью и иван-чаем. Странное сочетание, горьковатое и в то же время, дурманящее. Оно и пугало девушку и завораживало. Хотелось бежать прочь от коварного обольстителя, но ноги предательски дрожали, а губы продолжали раскрываться в ожидании ласки.

– М-м-м, – тихо простонала Ольяна, поняв, что не дождется от него милости. Он лишь возбуждал интерес и дразнил, не намереваясь утолять тот голод, что сам же провоцировал.

«Негодяй! Искуситель! Черт рогатый!» – ругалась она на него, проклиная в то же время саму себя.

Заметив, как взгляд невесты поплыл, Ивар довольно улыбнулся. Разогнулся и поставил Ольяну прямо. Он смахнул с ее плеч воображаемую пыль, пригладил волосы и, проведя по губам большим пальцем, выпустил ее из объятий. Продолжая смотреть в глаза девушки, черт с наслаждением облизал свой палец и закатил глаза, будто пробовал сладкий мед, а не оставленный на своей коже вкус ее губ.

Ольяна сглотнула и непроизвольно дотронулась до своего лица, будто проверяла, не похитил ли он его часть, не присвоил ли себе. Ивар улыбнулся и посмотрел на нее темными и хмельными глазами. Девушка глубоко вздохнула, поняв, что ей вдруг отчаянно не хватает воздуха. В животе вспыхнуло пламя, распространялся жар по всему телу. Дыхание начало сбиваться, а колени стали бить друг о дружку.

Она боялась упасть к ногам черта, но он уберег ее от позора. Взял под локоток и повел в терем.

Подведя Ольяну к спаленке, он ласково очертил овал ее лица, убрал за ушко выбившийся локон и прошептал:

– В полночь буду ждать тебя на ведьминой горе. Надеюсь, ты уже сшила платье?

Ответить Ольяна не смогла. Она лишь сглотнула и, моргнув, шагнула за порог. Прикрыла дверь перед лицом черта и спустилась по стеночке на пол.

– Мамочки, – простонала она. – Что же это за напасть?

Вспомнился укус змеи. Она поднесла руку к лицу и заметила, что две крохотные дырочки чуть припухли и покраснели.

– Может, это змеиный яд?

– Или любовь, – раздался откуда-то протяжный плаксивый голос.

Ольяна вскинула голову и увидела перед собой призрак красивой, но печальной девушки в свадебном платье.

– Ты кто? – вскакивая на ноги, выдохнула перепуганная Ольяна.

– Твоя предшественница, – отозвался призрак, а потом стал таять.

Глава 7. Свита невесты.

Ольяна шила свадебное платье, как заведенная. Нет, не потому, что она страсть как хотела выйти за рогатого. Она надеялась, что обереги, которые она старательно выводила красной ниткой по горловине, подолу и рукавам, спасут ее от участи призрака.

Ткани на платье она не нашла и шила его из простыни, а нитку для вышивки выпустила из того же белья, а после окрасила своей кровью. Наряд получался красивый, хоть местами и неаккуратный. Девушка торопилась. Даже с волшебной иглой, которая ускоряла все ее движения в десятки раз Ольяна могла не успеть к полуночи, к тому же она не знала, куда идти, и полагала, что еще придется искать ведьмовскую гору. Но, как оказалось, насчет этого она переживала зря.

Как только филин Нави проухал полночь, за ней явилась свита. Первой пришла кикимора. Заметив, что невеста еще не готова, она всплеснула руками и заругалась.

– Копуша непутевая! Тина ты болотная, что так долго?! Хочешь заставить его темнейшество ждать?!

– Ничего, – насупилась Ольяна, замыкая последний узор обережной вязи. – Хочет жениться на мне – пусть ждет!

– Ивар, может, и подождет, – заголосила кикимора, – а вот Чернобог ждать не станет. Кожу с тебя заставит снять, если ты сейчас же не явишься!

– Чернобог?! – ахнула Ольяна.

– А ты думала, я вас женить буду? Первый черт Нави молодуху в жены берет! Кто его, по-твоему, обручать с тобой будет?

Ольяна выронила иглу, так и не соединив рисунок на горловине, и чуть было не хлопнулась в обморок. Но кикимора не дала ей лишиться чувств. Отхлестала по щекам. Напялила через голову платье. Живо расплела косу и, разметав по плечам и спине ее пушистые локоны, увенчала голову венком.

Цветы в нем были странные, пахли болотной тиной и светились. Ольяна хотела скинуть непотребное украшение, но рассудив, что запах спугнет черта, не стала этого делать. Вылетела из горницы вслед за кикиморой и удивилась, сколько всякой нечисти собралось у крыльца. Леший, Соплевик, Бородавочник, чертова дюжина мелких бесенят и странного вида конь. С виду вполне себе животина, но глаз один косит, а другого и вовсе нет. Дым из-под копыт валит, и грива чудная. Ольяна присмотрелась и поняла, что завместо шелковистых волос его голову украшают водоросли. В густой зелени прятались белые кувшинки, а из ноздрей валил зеленоватый пар.

– Тоже утопленник? – спросила она, когда кикимора подвела ее к скотинке.

– А даже если и так, – подбоченилась та. – Ногами на ведьмину гору пойдешь?

– Да уж лучше ногами.

– Не выдумывай ерунды! – шикнула кикимора и подозвала лешего.

Тот на удивление прытко для своего возраста подбежал, схватил брезгливую невесту за талию и ловко усадил на коня.

– За гриву держись, – посоветовал он. – А то конь хоть и дохлый, а резвый.

Ольяна наморщилась, но к холодным слизким водорослям прикоснулась, а когда коняга рванул с места, так вцепилась в его гриву чуть ли не зубами.

Скорость у одноглазого оказалась запредельная. У Ольяны только в ушах свистело. Она и разглядеть не смогла, куда ее несут, очнулась лишь, когда конь взмыл в небо и помчал над густым лесом.

Сначала девушка не видела ничего, кроме острых пик синих елок и редких зеркальных кружков, да ленточек, что отражали лунный свет, оживляя ночной пейзаж. Но потом она разглядела вдалеке темную башню, пылающую в огне какого-то колдовского марева. Страшную башню. Зловещую.

– Чертог Его Темнейшества, – важно сообщила кикимора, пролетая мимо невесты на таком же коне, как у нее, только поменьше и поплешивей.

– Мы туда летим?

– Не. Много чести для тебя. Вот станешь полноправной женой, может, и удостоишься такой привилегии. А пока ты так – невеста.

«А может, и не стану, – с тоской подумала Ольяна, вспоминая призрака с кровавыми слезами. – Похоже, у вашего господина действительно проблемы с женитьбами. И скоро я разделю их. Если, конечно, не сбегу».

И как только Ольяна подумала о побеге, обогнавшая ее кикимора стала вдруг притормаживать и уводить своего коня вниз. Вслед за ней ухнула в чернь леса и остальная свита, которая сидела в колеснице, громыхающей позади животины. Ольяна присмотрелась и поняла, что в густой еловой синеве есть небольшое пятно света. Там виднелась лысая гора, а на ней горел костер.

– Уже ждут, – вздохнула девушка. – Сбежать не получится. Да и куда тут бежать? Везде найдут.

Невеста

Глава 8. Лысая гора.

На лысой горе было видимо-невидимо всяких чудищ. Впрочем, чудовищными были не все гости церемонии. Попадались на редкость красивые создания. Девы, каких не встретишь и в княжеском тереме, правда болезненно бледные и с красными глазами. Мужчины, тоже красоты неописуемой. Они походили на красноглазых чаровниц. Еще были загадочные существа со светящейся шерстью, на вид вполне безобидные. Но Ольяна уже знала, что таковых в Нави не водилось. У них наверняка были острые зубы или ядовитые когти. Где-то неподалеку порыкивали здоровенные волколали. Рядом с ними стояли вполне обычные с виду мужчины, но, как и жених Ольяны, рогатые. Почти у каждого черта была спутница – развязная девица. Развязными они казались, потому что помимо тяжелых кулонов, плутовки не надели на шабаши ничегошеньки. Но их это нисколечко не смущало. Они шушукались, разглядывая невесту, и вертели в руках метлы.

«Вадьмы. Самые настоящие», – поняла Ольяна и поежилась.

Рядом с ожидающим ее женихом стоял исполинского вида мужчина. Вот кто действительно был страшен. Он олицетворял собой сам мрак ночи и древний ужас. Князь Нави был на три головы выше Ивара, хотя черт не казался Ольяне коротышкой. В довершении этого чело великана венчала здоровенная костяная корона. Взгляд его был черен и грозен. На его фоне жених казался лапочкой и милой душкой, хотя выглядел он довольно хмуро.

«Злится, что я заставила себя ждать?» – подумала Ольяна и задрожала.

Она совсем не хотела слезать с коня, к которому еще недавно испытывала отвращение. Но ей пришлось сделать это. Вся ее свита вывалилась из тарантаса и обступила конягу.

Леший протянул руки, и Ольяна позволила ему спустить себя на землю. Одернула подол задравшегося платья и, стараясь не смотреть на устрашающего повелителя мрачных земель, пошла вперед, к жениху.

Со всех сторон раздавалось перешептывание, храп, сопение и даже рычание. По сторонам Ольяна старалась не глядеть. Жуткий вид чертовой свиты вводил ее в ступор.

Но вот ее подвели к жениху, и она нашла в себе силы поднять голову. В эту же минуту ее сковала оторопь. Она столкнулась взглядом с Чернобогом и оледенела.

Лицо главного злодея всех миров было бледным и худым. Рельефно очерченные скулы выступали вперед, на впалых щеках виднелась щетина, а тонкий нос с горбинкой походил на клюв хищной птицы. Но самыми убийственными были глаза. Не глаза даже – бездны. Когда Ольяна взглянула в них снизу-вверх, поняла, что они вовсе не суровые, а скорее, печальные. Взгляд темного владыки отображал всю скорбь его невеселого мира. Ей даже стало совестно за свое детское восприятие Чернобога.

Живя среди людей, Ольяна слышала о нем и его подданных много нелестного. Деревенский люд неустанно поносил Навь и его обитателей. Нет, шаманы и жрецы воздавали требы и этому богу, ведь он был могуч и грозен, мог наслать беду на поселение и самих служителей. Поэтому его задабривали подношениями и почестями.

Но этого было недостаточно. Такому величественному богу не к чему были пустые обряды. Он нуждался в ярых последователях своего культа, таких же славных и почитаемых. как служители других его родичей. Вот только слуги у Чернобога были по большей части отверженными и гонимыми бедолагами или же ненавистными колдунами, да ведьмами, которых боялись и отсылали жить на отшибе. Сама Ольяна страшилась ведьм.

Нельзя сказать, что заглянув в глаза Чернобога, она в раз сделалась его обожательницей. Но, находясь в его владениях, уже нельзя было относиться к Нави так однобоко, как прежде. Вера отцов учила, что всем правит равновесие, а коли имелся свет, значит, в противовес ему должна была разрастаться и тьма. И, похоже, что Ольяне выпала честь умножить ряды Нави. Если не стать суженой Ивара, то пополнить эшелоны призраков, которые будут пугать новых невест черта.

Вспомнив страшные слезы предыдущей невесты Ивара, Ольяна содрогнулась. Нет, умирать в жутких муках, да еще и в таком месте, она была не готова. Не сейчас. Она была молода и красива. И ладно, что женихи к ней не сватались. В мире смертных были и другие радости – солнце, звезды, пение птиц и ласковый котейка Мурлыка, которого она оставила дома одного.

«Кто ж ему теперь молочка нальет?» – сокрушалась Ольяна, уже ставя на себе погребальный камень.

– Ольяна из рода Яслава, – раздался вдруг прямо над ее головой утробный могучий голос Чернобога. – Скажи мне и моему двору, ты явилась на лысую гору, чтобы стать женой моего черта Ивара Темного?

– Д-да, – пискнула Ольяна так тихо, что сама себя не услышала.

– И ты согласна стать его супругой по своей воле? – вновь прогромыхал голос Его Темнейшества.

«А у меня был выбор?» – подумала про себя Ольяна, но вслух сказала: – по своей воле.

Чернобог кивнул и обернулся к черту.

– Берешь ли ты эту девицу в жены, Ивар Темный?

– Беру! – поспешно ответил черт и протянул руку к Ольяне.

Он с силой сжал ее запястье и дернул на себя. Девушка врезалась в упругую грудь рогатого и услышала, как стучит его сердце. Как бешеное, пытающееся вырваться на волю.

Князь Нави опустил ладони на плечи молодоженов. У Ольяны подогнулись ноги, но Ивар прижал ее к себе и не дал упасть.

– Нарекаю вас мужем и женой, – провозгласил Чернобог.

Над головами жениха и невесты разразился гром. Все небо озарили зигзаги молний, а двор завизжал, заулюлюкал и зарычал.

Глава 9. Чертов поцелуй.

Когда Ольянены губы опалило горячее дыхание Ивара, она испугалась, что повторно лишится чувств. Так ее страшила близость с чертом, что тело лихорадило. Кожа ее горела, а изнутри пробивал озноб. И стоило жениху обласкать ее пылающие уста, как она вздрогнула и от неожиданности вскрикнула. По лицу Ольяны прошлась судорога. Это была непроизвольная реакция на покалывание. Между ними пробежала настоящая искра, которая спугнула и самого черта.

Он резко отстранился. Пристально посмотрел в глаза невесты, а потом неожиданно улыбнулся и впился в ее рот, будто коршун в добычу.

Поцелуй черта оказался настолько пылким, что Ольяна не устояла перед соблазном ответить жениху. Она протяжно застонала и распахнула перед ним губы, впустив в себя саму тьму. Ее будто заволокло неведомой доселе колдовской пеленой. Тело сделалось мягким и податливым. Оно задрожало и стало наливаться соками таких желаний, какие девушке еще не приходилось испытывать.

Голова ее кружилась, перед глазами мелькали совершенно невообразимые, непотребные даже картины какого-то дикого разнузданного непотребства. И эти картины вызывали странные чувства и желания.

Ольяне вдруг захотелось сорвать с себя платье и пуститься в пляс вместе с чертом. Да не в обычный ведьмовской танец, а такой, в котором тела их сплелись бы в тесном взаимопроникновенном союзе. Она даже скользнула рукой под ворот его рубахи, чтобы ощутить гладкость кожи.

– М-м-м, – замычал Ивар и стал еще исступленней целовать невесту.

Она ощутила, как ей в бедро впивается что-то упругое и пульсирующее, испугалась и неожиданно очнулась от наваждения.

Девушка выставила вперед ладошки и уперлась ими в грудь черта. С мучительным стоном он отстранился от нее. Ошпарил совершенно безумным пламенным взглядом и, облизав губы, поцеловал еще раз. Коротко, будто ставя печать собственности.

– Поздравлю, Ивар, – раздался голос Темного владыки. – Твоя невеста приняла тебя.

Он искренне улыбнулся черту, чем немало удивил Ольяну, а потом обернулся к гостям и поднял вверх руки.

– Да начнется шабаш! – возвестил он. – Кутите! Веселитесь! Пейте за молодых! – напутствовал Чернобог. А после снова посмотрел на Ивара и напомнил, – не забудь про главное. Пока она не станет твоей, брак нельзя считать состоявшимся. Не тяни с этим. Уже сегодня все должно случиться.

Ивар напрягся. Тяжело вздохнул и с вожделением и одновременно тревогой посмотрел на Ольяну. Той сразу же сделалось нехорошо от его взгляда. Она поняла, что поцелуем этот шабаш не закончится, что ей придется разделить с ним ложе или утонуть в пруду, где живет прожорливая Марыська.

Если днем Ольяне казалось, что женитьба на черте – лучший вариант, то теперь она так не считала. Кто знал, какая кончина окажется худшей? Как-то с трудом верилось, что она доживет до рассвета, если окажется в объятьях Ивара без одежд.

Ольяна надеялась избежать страшного ритуала, и даже обрадовалась, когда Его Темнейшество протянул молодым чарку со свадебным напитком. Она думала, что если жених захмелеет, то позабудет про супружеский долг. По крайней мере, на эту ночь. Ну, а потом она что-нибудь, да придумает. Но стоило Ольяне пригубить хмельного настоя, как она поняла, что первой потеряет голову вовсе не жених.

– Что это? – округляя глаза, выдохнула девушка.

– Настойка из мухоморов, – улыбнулся черт, возвращая к губам невесты кубок и заставляя ее сделать еще глоточек. – По особому рецепту самой Ягини сваренный. Пей, Ольянушка, пей, луна моя. Ночь обещает быть долгой и веселой, так что силы тебе понадобятся. И решительность, – тише добавил он, наклоняя кубок и вливая в девушку остатки мухоморной настойки.

Перед глазами Ольяны все тут же завертелось, заходило ходуном и засверкало какими-то невозможными колдовскими красками, каких в Нави отродясь не было. Она пошатнулась и тут же угодила в заботливые руки жениха. Он склонился к ней и осторожно поцеловал, будто проверяя, насколько податливой и сговорчивой сделалась его невеста. Ольяна прикрыла глаза и выдохнула прямо в его губы: – голова кружится.

Ивар притянул ее к себе, крепко сжав в объятьях, погладил по волосам и укоризненно прошипел: – крепкий настой. Говорил же, одного мухомора достаточно, а ты…

– А что я? – послышалось знакомое мяуканье. – Не надо было весь кубок в нее вливать.

Ольяна повернула голову и увидела прямо перед собой черного котяру с кувшином в лапах. Он наливал настойку в пустой кубок теперь уже для жениха, и девушка испугалась, что того тоже одолеет слабость, и он выронит ее, а потом они оба покатятся вниз с горы под улюлюканье и смех гостей.

Но с чертом ничего подобного не случилось. Он хлопнул весь кубок одним махом, тряхнул головой и широко улыбнувшись, обратился к гостям, которые уже начали обступать молодых.

– Волколаки! – громыхнул его голос. – Кто покатает мою невесту?

– Я! – прорычал кто-то справа.

– Нет, я, – раздался еще более грозный рык слева.

– Ты уверен, Темный? – послышалось откуда-то издалека.

Голос третьего оборотня был мягче. На фоне предыдущих, он даже казался ласковым, как будто и не волчьим вовсе.

– Серый, ты что ли? – радостно воскликнул Ивар.

– Я, – улыбаясь во все тридцать три ровнехоньких зуба, ответил на редкость красивый и рослый парень.

Глава 10 Свадебный кутеж.

Они неслись меж синих разлапистых елей на такой невообразимой скорости, что у Ольяны свистели все ветра Нави в ушах. Вслед за ними гнались остальные волколаки. Позади громыхал тарантас со свитой. А впереди летели на своих метлах обнаженные чертовки. Они хохотали и свистели, подначивая Серого догнать их. Оборотень клацал зубами, но схватить ведьмочек не мог. Те снижались ровно настолько, чтобы приманить волчару, но как только он оказывался слишкам близко, они взмывали в небо, потешаясь над ним.

Ольяну эта игра забавляла. Хмель будоражил кровь, а азарт погони заставлял визжать от восторга. Черт улюлюкал, подстегивая Серого.

– Давай, лохматый, – кричал он ему, – догони плутовок! Укороти метлу вон той, рыженькой!

Зверюга рычал и быстро перебирал лапами, но ведьм поймать не мог. Зато веселил Ольяну, да Ивара, и они гонялись за чертовками по дремучему лесу, потом в долине мрачных скал, верхушки которых белели в свете луны, а после по высокому плато. Когда ведьмы полетели дальше, Ольяна думала, что они упустят их из виду, потому что Серому придется спускаться по сыпучей тропе. Но волк просто сиганул с обрыва и полетел вниз, будто у него за спиной были невидимые крылья.

–У-у-уи-и-и-и! – визжала Ольяна, устремляясь к земле.

Подумать о том, что этот полет может стать последним в ее жизни, она не успела, Серый мягко приземлился на все четыре лапы и помчался к лысой горе, вслед за чертовками. Когда они взобрались на вершину, ведьмы и прочая нечисть уже были там.

Брага лилась рекой, а Ешкин кот заводил разухабистую песенку. Играл на здоровенном баяне и мяукал во все горло. Ведьмы подпевали ему, звонко хихикали и танцевали вокруг огромного костра.

Глядя на этот разгул, Ольяне тоже захотелось пуститься в пляс. Она соскочила со спины Серого и, подобрав подол, припустила к костру. Только пятки ее сверкали, да распущенные волосы раздувались по сторонам.

Она закружила в хороводе с кикиморами, оборотнями и прочими существами подземного мира, отдавшись веселью.

Все пели каждый на свой лад. Мало кто попадал в такт, но это никого не волновало, главным было всеобщее веселье и задор. И в конце концов, все они так разошлись, что принялись скакать через костер.

Ольяне тоже захотелось перемахнуть через огненное чудо и, ухватившись за одну из ведьмочек, которая перелетала бушующее пламя на метле, девушка поднялась в небо.

– О-о-о-о! – закричала она, когда подол ее платья загорелся, и ноги обдало жаром.

Чертовка на метле поднялась повыше, а потом плавно опустилась. К Ольяне тут же подошел Ивар. Проведя рукой по тлеющему платью, он унял пламя, но наряд все равно пострадал. Теперь невеста сверкала длинными стройными ножками, которые едва прикрывал обгоревший подол. Ольяна смущенно потянула его вниз, но он и половину бедер не закрыл.

– Умопомрачительное зрелище, – облизав пересохшие губы, выдохнул черт, разглядывая ножки невесты.

Ольяна зарделась. А когда Ивар подошел совсем вплотную и стал медленно спускать с ее плеча платье, совсем оробела.

Она предприняла робкую попытку отстраниться, но черт не позволил. Он притянул ее к себе и обдал ее кожу горячим дыханием.

– Какая ты светлая и нежная, – выдохнул он, целуя ее плечо. – Сахарная девушка.

Губы Ивара пустились в медленное путешествие по телу невесты. Он обласкал ее шею, потом яремную ямку, а позже уткнулся в промежность меж маленьких упругих полушарий.

– А-а-ах, – тихо простонала Ольяна, когда рука жениха легла на ее грудь и легонько сжала ее.

Где-то в глубине подсознания все еще пульсировала мысль о том, что близость с чертом опасна и ее надо избегать всеми возможными способами. Но эта мысль безжалостно топилась в грибном чаду. В голове Ольяны шумели ветра Нави. Они пели ей о тех радостях, которые прежде были недоступны. О запретом, о стыдном даже. В сердце ее рождались такие желания, что кровь бурлила, разгоняя по венам трепет и несказанную негу. Поэтому она не сумела противостоять чарам Ивара, когда он отстранился от ее часто вздымающейся груди и, посмотрев в глаза, спросил:

– Ты станешь моей, Ольяна?

– Да-а-а, – простонала она в его губы.

Глава 11. Ягодная девочка.

Ивар целовал ее, как будто все демоны Нави шептали ему на ухо непристойности. Он распалялся и хрипел, вгрызаясь в мягкие губы невесты. Вжимался в ее тоненькое дрожащее тело, как будто намеревался просочиться в него каждой клеточкой. Черта лихорадило. Он с трудом дышал и сам уже еле стоял на ногах, но продолжал истязать губы невесты, будто не мог насытиться ее вкусом.

– Ягодная девочка… Сладкая… сочная… – рычал он в ее губы, сминая их в неистовом поцелуе.

Ольяна млела. Голова ее парила сейчас в небесах. Все мысли улетучились кроме одной: – «скорее бы он положил меня на мягкую траву и сделал своей».

Желание близости становилось нестерпимым. Бедра девушки зажили вдруг своей жизнью и стали вжиматься в тело Ивара, горячее, дрожащее, упругое, будто скала.

Девушка позабыла о том, что где-то поблизости гости их торжества, что они в подземном, безрадостном мире и что она поплатится за минутную слабость самой жизнью, а может, и душой. Ничто в эту минуту не имело значения, кроме крепких рук Ивара, его рваного дыхания и той сладостной, тягучей судороги, что сотрясала все тело девушки, заставляя стремиться к неизведанному.

– М-м-м-м, – простонала она, не в силах больше сдерживать порыв и сама овила шею черта руками.

Как только Ольяна запустила пальцы в волосы жениха, тот утробно зарычал и перехватил ее чуть ниже талии. Его рука прошлась по бедрам невесты, огладила мягкие полушария и стала мять их, будто сдобный хлеб. В этих движениях было столько чувственности и какой-то шальной одержимости, что она передалась девушке. Пылкость любовника сделала бесшабашной и Ольяну. Она вдруг поняла, что стаскивает с него рубаху. Руки девушки уже забрались под мягкий шелк и стали гладить обнаженную спину черта, а потом и задирать подол его одеяния.

Он немного отстранился и позволил ей разоблачить себя. Когда Ольяна увидела его рельефную грудь, то поняла, что пропала безвозвратно. Он был непростительно хорош собой. Невозможно идеален. Темная кожа, тугие узлы мышц, впалый живот и бешеное, неистовое сердце, которое вздымало упругую грудь. Оно стучало так рьяно, что девушке показалось, будто ребра Ивара сейчас не выдержат напора и хрустнут.

Ольяна опустила взгляд и закусила губу. Ниже ей открылся непристойно возбуждающий вид. Штаны Ивара были приспущены на бедрах, и невеста прикипела взглядом к косым мышцам его паха. Они уходили вниз и скрывались плотной черной материей, которая натягивалась до треска. Там меж его стройных ног напряженно пульсировал символ самой жизни, тот самый, что деревенские умельцы выстругивали из древа и устанавливали на полях в дни посевных празднеств.

В детстве Ольяне было стыдно глядеть на возвышающуюся посреди поля дулю. Позже, когда она вошла в возраст и стала вместе с подружками водить хороводы вокруг этого изваяния, она смущалась еще больше. В краску ее вгоняли собственные мысли, что вызывал образ мужского естества.

Вот и теперь Ольяна оторопела и не знала, что делать. Она лишь стояла, покусывая в нервном возбуждении ноготок и все смотрела на ноги жениха.

– Боишься? – просипел Ивар.

Ольяна кивнула.

– Я буду осторожен, – пообещал он, едва касаясь ее волос и убирая их за порозовевшее ушко.

Ивар нежно, с особым трепетом поцеловал ее, а потом подхватил на руки и, закружив в вихре темного дыма, скрыл от глаз беснующейся толпы, которая продолжала праздновать женитьбу черта, уже во всю предаваясь всевозможным утехам и радостям, которые только возможны в Нави.

Глава 12. Обязательный ритуал.

Когда завихрения сизого дыма развеялись, Ольяна поняла, что они оказались на плато, том самом, с которого прыгнул Серый.

– Союз черта и девы полагается заключать перед ликом луны, – пояснил Ивар. – Обычно мы проводим этот ритуал на лысой горе. Но я не хотел, чтобы ты чувствовала на себе чьи-то взгляды, кроме моего.

Ольяна сглотнула, поняв, что все произойдет именно сейчас и именно здесь, и у нее нет никакой возможности предотвратить это.

Хмель почему-то стал улетучиваться, но его остаточное действие все еще толкало девушку на безрассудство. И как бы ей не было страшно, она позволила черту подцепить обгоревший подол ее платья и медленно поднять его.

Когда по оголенным бедрам прошелся легкий ветерок, Ольяна задрожала. Она вся сжалась, как воробушек в зимнюю стужу. Но Ивар предвидел ее реакцию и, прильнув к губам, успокоил лаской. Потом он мягко прошелся по ее открывшемуся животу пальцами, заставив девушку хихикнуть.

– Щекотно, – пожаловалась она.

– Вот примерно так и будет дальше, – успокоил он. – Нечего бояться.

Ольяна чуть расслабилась и послушно подняла вверх руки. Жених снял с нее платье и, затаив дыхание, стал любоваться прелестями.

– Само совершенство, – проведя рукой по плавному изгибу талии и бедра, дал он свою оценку. – Тонкая, изящная, нежная, как сама весна. Ты станешь самой обворожительной чертовкой, Ольяна, – выдохнул он, сжимая ее предплечья и впиваясь в губы.

Он целовал ее, будто был в каком-то горячечном чаду – исступленно, рьяно, задыхаясь от внутренней агонии. Ольяна содрогалась от блаженства и предвкушения новых, более смелых шагов. Но черт как будто опасался их делать. Он распалялся подобно горнилу в кузне и все хрипел, покусывая ее губы и наслаждаясь шелковистой кожей, но не смел сделать последний шаг.

В животе девушки протяжно ныло. Томление становилось мучительным, и она сама опустила руки к завязкам на его штанах.

Черт вздрогнул, когда ощутил несмелое прикосновение девичьих пальчиков к своему достоинству, и даже отшатнулся.

Ольяна испугалась. Она подумала, что нарушила какой-то ритуал, поторопив суженого. Но, потом поняла, что дело было вовсе не в правилах. Ивар страшился близости не меньше нее. А может, и больше. Его глаза сделалась совсем черны от расширившихся зрачков, губы задрожали.

Он сглотнул и выпрямился. Тяжело задышал и позволил-таки освободить его от одежд. Когда Ольяна развязала шнуровку, и его штаны упали к ногам, она ахнула.

– Мамочки, – прикрыв ладошкой губы, пискнула девушка, увидев своего жениха во всей красе.

Она всякое воображала, но не такое. Меж узких бедер черта красовалось настолько внушительное достоинство, что сердце Ольяны ушло в пятки. Она и вообразить не могла, что в реальности мужской довесок выглядит так устрашающе. Вздувшиеся вены, налитое кровью навершие. Деревянное зодчество народных умельцев не могло отобразить той колоритности, что создавала природа. Ольяна поняла, что она оказалась не готова.

Девушка провела язычком по пересохшим губам и сделала шаг назад. Ее руки непроизвольно опустились вниз, к пушистому треугольничку меж плотно сжавшихся ног.

Ивар кривовато улыбнулся. Нет, его улыбка не походила на оскал глумливого черта. Сейчас он выглядел еще встревоженней Ольяны, и как будто сам себя пытался успокоить.

Но попытка унять накал гримасой не увенчалась успехом, девушке сделалось жутко от того, что сам черт опасается лишать ее невинности. Перед глазами опять возник призрак с кровавыми слезами, и она вдруг заплакала. Позорно так, как сопливая девчонка. Просто стояла, глядела на поджарого, красивого мужчину, который неистово желал ее, и поливала щеки слезами.

Черт нахмурился, сжал губы и покачал головой. Потом шагнул к ней. Его довесок тяжело качнулся, и Ольяна чуть было не хлопнулась в обморок. Упасть ей не дали, Ивар схватил ее в охапку и прорычал: – Не нравлюсь?

– Нравишься, – призналась Ольяна.

– А что тогда плачешь?

– Что со мной будет после…? Ну, когда все закончится.

Ивар тяжело засопел. На дне черных глаз вспыхнули оранжевые отсветы огня. Он скрипнул зубами и тихо выругался на непонятном черством наречии. А потом он неожиданно подхватил Ольяну на руки и, опрокинув на мягкий мох, накрыл собой.

– Ничего не будет, – почему-то зло прорычал он, вклинивая меж ног девушки свое колено.

Сопротивляться ему не было никакой возможности. Черт был силен, к тому же в крови Ольяны все еще блуждал грибной взвар, голова кружилась, и сил на борьбу не осталось совсем. Она лишь жалобно прошептала: – не надо, – в надежде, что житель Нави пощадит.

Не пощадил. Черт, он на то и черт, что только прикидывается ласковым, а на деле берет свое, даже если ему не хотят давать это. Ольяна согласилась стать его женой и стала. Оставалось лишь подтвердить их союз ритуалом соития, и никакие слезы не смогли остановить жениха.

Он занял свое законное место меж ее разведенных ног и уперся окаменевшим достоинством в нежные складочки Ольяны. Замер на миг. Приподнялся на руках и посмотрел в заплаканные глаза невесты.

– Все будет хорошо, – просипел он, тяжело дыша. – Я верю в это. И ты верь.

Глава 13 Как становятся чертовками.

– Ива-а-р, – стонала Ольяна под яростными толчками черта. – Прошу… остановись.

– Поздно, – прохрипел он, впиваясь в ее губы. – Теперь ты моя. Ты – моя чертовка, Ольяна. Х-хр-р-р, – выдыхал он в ее губы звериный рык сладострастия.

Его волосы тоже увлажнились, со лба капал пот. Тело Ивара блестело в свете луны, и он казался страшным расхитителем душ. Содрогаясь под напором черта, Ольяна понимала, что он взял не только ее невинность, но и нечто большее. Она продалась ему за сомнительную возможность остаться человеком. Но осталась ли она им? Может ли чертовка считаться обычной женщиной?

«Вряд ли», – думала девушка, уже чувствуя, как саднящую боль внутри ее нежного тела сменяет сладостная, мучительная пульсация, нарастающая с каждым толчком, что делал разгоряченный черт.

Ею стали овладевать странные, не свойственные ей мысли. Захотелось прикоснуться к выступающим рожкам любовника, и даже потрогать его в таких местах, к которым она в жизни бы не подумала прикасаться.

Она поддалась на искушение и протянула руку к голове черта. Огладила роговые выступы.

– М-м-м, – сладострастно замычал Ивар, подставляя свою голову для ее ласки. – Уже не боишься? – улыбнулся он, вглядываясь в ее глаза.

Ольяна не ответила, вместо этого она вдруг овила его ногами и, прижавшись к нему плотней, качнулась в сторону. Они перекатились на бок, потом Ивар подхватил ее и, опрокинувшись на спину, усадил на свои бедра.

– А-а-а-а-х-х, – протяжно застонала Ольяна, опускаясь на своего любовника.

Его руки остались на ее талии. Он держал ее крепко, подкидывая вверх и снова опуская на разгоряченное достоинство, пока Ольяна не забилась вдруг пойманной птичкой. В эту же минуту Ивар задышал чаще, потом захрипел и, перенимая ее конвульсивную дрожь, стал подкидывать вверх бедра.

В теле Ольяны стало вдруг влажно и жарко настолько, что она подумала, что пылает изнутри, а потом внизу живота скрутился настоящий огненный шар, готовый лопнуть сотней искр.

– У-у-у-у, – взвыла девушка, когда по телу прошлась волна покалываний.

Она откинулась назад и увидела холодный диск луны. Но в эту минуту она не казалась ей спутником темного мира, она казалась смеющейся колдуньей. Ее темные пятна преобразовывались в улыбку, и та растягивалась, обнажая ряд острых зубов. Но вот призрак ведьмы клацнул зубами, и в голове девушки что-то выстрелило, как стреляет в костре полено. Она снова протяжно застонала и отдалась взрывной волне наслаждения, замешанного на пронзительной боли, что исходила из самого ее нутра.

– Ольяна! – раздался встревоженный голос Ивара. – Ольянушка, девочка, посмотри на меня!

Ольяна оторвалась от хищного оскала луны и взглянула на мужа. Глаза его уже не пылали, они были прежнего темного цвета, только не радостные или удовлетворенные, как у получившего свое мужчины, а испуганные. Ивар тянул руки к ее лицу и в ужасе раскрывал рот.

– Не-е-е-т! – взвыл он с такой мукой в голосе, что Ольяна отшатнулась от него.

Ивар поймал ее, притянул к себе и провел большим пальцем по щеке. На его коже остался красный след. Но он почему-то не смутил девушку. Она все еще пребывала в эйфории. Внутри ее тела продолжали лопаться какие-то струны, пениться кровь, и стучать сердце. Правда, как-то отчаянно, как будто пытаясь обогнать саму жизнь.

– Ольяна, луна моя, – сглатывая, прохрипел Ивар, роняя скупую слезу.

– Да, – отозвалась девушка, не узнав собственного голоса. Он был почему-то хриплым, булькающим каким-то. И вообще, в гортани сделалось влажно и солоно.

Ольяна провела рукой по губам и поняла, что они тоже красны от крови.

И вот тут спасительный флер наслаждения начал спадать, уступая место нестерпимой боли.

– Ах-ах-ах, – хватая ртом воздух, захрипела девушка, а потом рухнула на грудь любовника и отдалась тьме.