Суккуб для наследника

Глава 1. Ультиматум

Придирчивый, холодный взгляд посетительницы скользнул по девушке, открывшей дверь.

– Николь Джанси?

Всё в незваной гостье, от костюма до маникюра, кричало о её высоком положении. Обоняние Николь дразнил запах дорогого парфюма, имитируя сладких петушков на стерильных бинтах.

– Чем могу быть полезна?

Натянутая на губы улыбка Николь была такой же синтетической, как упомянутые выше петушки.

С первого же взгляда становилось ясно, что угодить стоявшей перед ней «даме» будет сложно. С такими просто не бывает. Холодные, капризные, избалованные, живущие в убеждении, что планета вращается вокруг своей оси исключительно ради их удовольствия, такие особи приносят лишь проблемы.

– Что вам предложить? – соловьём запела Николь привычную песенку. – Нужны лекарства от простуды? Косметические средства? Может быть, желаете купить что-то из БАДов от нашего бренда?

Холодная улыбка проступила на лице незнакомки, ни капли его не крася.

– Когда мне требуются обычные средства, я посылаю за ним обычную прислугу. Только нечто особенное могло заставить меня в такую жару забраться в этот район. Я не хочу покупать твои притирки, девочка. Я планирую купить тебя саму.

Брови Николь удивлённо приподнялись:

– Признаться, я вас плохо понимаю. Эпоха работорговцев давно закончилась. Как вы собираетесь меня покупать?

– Дорого. Мы можем продолжить разговор внутри …хм-м, твоей аптеки? Здесь, признаться, жарковато. Да и многолюдно.

– Если вы настаиваете…

– Настаиваю.

Незнакомка пёрла как таран. Оставалось лишь посторониться, что Николь и сделала.

Аптечная лавка соединялась с её квартирой недолгим крытым переходом, пройдя через который женщины оказались в небольшой, слишком светлой для такого жаркого дня, гостиной.

– Присаживайтесь, – вежливо предложила Николь незваной гостье. – Могу я вам что-нибудь предложить? Чай? Кофе? Крекеры или эклеры?

– Вы знаете, кто я такая? – жёстко спросила женщина, игнорируя попытки Николь проявить вежливое гостеприимство.

Почему-то богачи, артисты, певцы и блогеры всегда уверены, что их в лицо знает весь белый свет? Неловко говорить людям прямо в лицо, что это, мягко говоря, не так.

– Догадываюсь, что вы не простая женщина, – начала, было, Николь…

– Я – Джастина Стрегонэ.

Это имя было Николь знакомо.

Клан Стрегонэ один из самых влиятельных в стране. Из поколения в поколение члены этой фамилии приумножают свои богатства, оказывая влияние на ход мировой истории. Нет, конечно, до тех, чьи имена стали нарицательными символами могущества и золотых гор, они немного не дотягивают. Не так часто светятся на страницах светской хроники. В списке Forbes числятся лишь во втором десятке. Но – всё же?..

Николь выдавили вымученную улыбку:

– Чем я могу быть полезна такой сиятельной даме? Я ведь всего лишь простая аптекарша?

– Будучи простой аптекаршей – ничем, – резко оборвала Николь синьорина. – Но я отлично знаю, что ты далеко не так проста, как хочешь казаться.

Собеседница понизила голос:

– Мне известно о твоей тайне.

– Какой тайне?.. Не понимаю, о чём вы?

– Я знаю, что твой отец – Верховный инкуб. Ты не могла не унаследовать часть его силы.

Воцарилась долгая, полная недоумения и напряжения, пауза.

– Вы говорите очень странные вещи, – выдохнула, наконец, Николь. – Даже не знаю, как реагировать? Что сказать в ответ на подобное безумие?

Джастина вскинула руку в предупреждающем жесте:

– Не говори ничего. Не хочу тратить время, выслушивая ложь. Просто прими моё знание о себе, как данность. Я – знаю.

– Сеньора, инкубов, вампиров, Хогвартса и Санта-Клауса не существует. Большинство людей смиряется с этим после того, как им исполнится одиннадцать.

– Я точно знаю, о чём говорю, поэтому брось бесполезные увёртки. До своей первой своей «охоты» ты, конечно, не более, чем человек. Но первый же в твоей жизни мужчина инициирует твою вторую ипостась. Мне нужен твой дар. И я готова щедро платить.

При мысли о том, какие планы может иметь на неё эта гламурная сучка, Николь испытала тошноту. Дьявол бы побрал всех пресыщенных жизнью богачей, шалеющих от вседозволенности и скуки!

Отбросив маску, Николь отрезала голосом не менее холодным и надменным, чем у незнакомки:

– Не люблю огорчать людей, но я не продаюсь.

– Все продаются.

– Я, видимо, недостаточно чётко произношу слово «нет»? Мне не нужны ваши деньги. У меня нет нужного вам дара. Ваше предложение мне не интересно. Вам лучше уйти.

Джастина окинула маленькую гостиную Николь пренебрежительным взглядом:

– Если ты продолжишь говорить со мной в таком тоне, девочка, мне придётся закрыть твою лавочку. Не думаю, что это будет сложно? Всегда найдётся какая-то зацепка в законе, если попросить, кого следует. Вот я и попрошу. Возможно, лишившись источника дохода, ты станешь немного сговорчивее?

Глава 2. Тёмная сторона

Мать никогда не скрывала от Николь правды и девочка с детства знала, кем был её отец и каковы последствия этого. Её отцом был инкуб, значит, ровно на половину в её венах течёт кровь древних демонов.

Николь приблизилась к зеркалу. С Той Стороны на неё глядел двойник: пышные длинные светлые волосы, огромные голубые глаза, пухлые губы и лёгкий румянец на фарфоровой коже. Такими люди рисуют на витражах ангелов.

Николь провела ногтем по прозрачному стеклу и то зловеще заскрипело. Потом она медленно сняла с рук зачарованные кольца и браслеты. Отражение в зеркале поменялось – черты её лица заострились. Ничего не осталось от мягкой нежной округлости щёк. Теперь о её скулы можно было порезаться. Глаза наполнились искрящимся зелёным огнём. Губы заалели слишком ярко. Золото волос уступил место красному пламени – модный цвет «сидхи-скарлетт». Подобный оттенок модницы-красавицы безуспешно пытаются достичь при помощи красок. Волосы не только поменяли цвет, они сделались длиннее и гуще. В человеческом обличье золотистые локоны едва доходили до плеч, во втором же образе – густой соблазнительной волной вились до самого пояса.

Сальма перед смертью взяла с дочери слово, чтобы та, как не сложилась жизнь, никогда не отрекалась от своей человечности. Дать слово матери казалось нетрудно. Николь выросла среди людей и кроме знаний о том, что Тьма плещется в её крови, с ночными тварями её ничего не связывало. Возможно, благодаря подарку матери – анимагическим браслетам и кольцам, которые девушка носила, не снимая. Но её предупреждали, что после инициации их действие может быть не стабильным.

Отца Николь никогда не видела. Мать рассказала, что связала своего любовника клятвой не появляться в их жизни и никак в ней не участвовать.

Когда мама умерла, отца в городе не было, но на похороны явился один из его демонов. Представился сводным братом.

Убитая горем, девушка не спешила контактировать с пугающими её родственниками.

– Меня зовут Клод. Запомни это имя. Придёт время, когда тебе понадобится моя помощь. Когда это случится, сможешь найти меня по этому адресу, – сказал он, протянув ей визитку.

Клод приходил ещё несколько раз, и всякий раз Николь делала всё возможное, чтобы не затягивать его визиты. Николь верила, что, пока её сила не инициирована, ничто не помешает ей жить обычной человеческой жизнью. И так оно и было. Она жила скучной, размеренной, счастливой жизнь обывателя. Чем была вполне довольна.

– Рано или поздно твоя сила проснётся, – предупреждал Клод. – Вместе с её пробуждением появятся вопросы, на которые в людских книжках не сыскать ответы. Тогда ты придёшь. Буду рад оказать тебе услугу, маленькая сестричка.

Ни у кого из людей Николь не слышала такого голоса. Густой, мелодичный, он будто окутывал с ног до головы пушистым мехом, скользил по коже – убаюкивал, соблазнял, успокаивал, манил, лишал покоя.

Это заставляло нервничать.

Николь хотелось бы ему возразить, но в глубине души она знала – Клод прав. Время придёт. И оно настало.

Николь не доверяла инкубу-Клоду от слова «совсем». Для овцы последнее дело доверять волку. Но больше обратиться за помощью было всё равно не к кому.

Перед тем, как отправляться в опасную авантюру, Николь решила навестить могилу матери. Ей не хватало мудрых советов, дружеского, тёплого участия и безусловной любви, которую могла подарить только Сальма.

Кладбища Уэлллиг, где нашла последнее пристанище одна из первых ведьм города, было не только местом упокоения, но представляло собой роскошный парк с уникальной архитектурой. Жители приходили сюда, чтобы вспомнить предков, побыть в уединении, просто отдохнуть. Здесь покоилось множество знаменитых людей искусства: поэты, художники, писатели, артисты и музыканты.

Старинную часть кладбища отличали гробницы, созданные в лучших традициях готики. Деревья разрослись здесь густо, как в лесу. Каменные надгробия и статуи увило плющом. Всё придавало месту жуткий, но живописный вид.

Новую часть можно смело было причислять к самым красивым местам в городе: живописные аллеи с аккуратно подстриженными кустарниками, памятники, удивляющие изысканной красотой.

Когда Николь впервые увидела памятник над могилой матери, она была поражена до глубины души. Фигура высилась в человеческий рост. Лицо закрывала каменная вуаль, руки разведены в стороны, словно Сальма противостояла жестокому порыву ветра или намеревалась взлететь.

«Смерть не сломила тебя – освободила.

Без тебя целую вечность эта Вселенная пуста», – гласила эпитафия.

Николь не сомневалась в том, чья рука оплатила всё это роскошество. И чьему перу принадлежала эпитафия – отец.

Говорят, демоны не знают любви, но Николь, глядя на памятник матери, не могла не видеть, что неведомый, ужасающий отец, по крайней мере для одного человеческого существа точно сделал исключение. Да и Сальма, хоть всегда предостерегала дочь, рассказывала об опасности Тёмного Дара, никогда не сказала об её отце ни одного плохого слова.

– Здравствуй, мама.

Николь положила на каменную плиту принесённые с собой цветы.

На нём уже лежали две кроваво-алые гвоздиками. Они всегда здесь лежали. свежие, словно только что срезанные.

Глава 3. Первый раз

Хотелось плакать от злости – на себя, на жизнь и на обстоятельства. Всё казалось омерзительным. Сама себе Николь была противна. Нет ничего хуже, чем родиться полукровкой и объединить собой два враждующих начала. Она ругала себя, корила за то, что встретилась с Клодом. Недаром все источники утверждают, что Дети Ночи опасны для людей и встречи с ними дурному человека – верное зло, да и доброму радости мало.

Демоны приносят в людские души лишь смятение.

Тяжелее всего была мысль о том, что Клод-то, на самом деле, ни в чём не солгал. Всюду, как не посмотри – он прав.

Волки сыты – овцы целы, увы, не её случай.

Если бы не сегодняшний опыт, Николь так и прибывала бы в полной уверенности, что преодолеть себя не только посильная, но и ничуть не сложная задача. Она же никогда не страдала от зависимостей? Не сталкивалась с проблемой самоконтроля? А тут всего лишь первый сексуальный опыт? Что может пойти не так?

Оказывается– всё, если ты – суккуб. Оказывается, она и близко не представляла, что, в понимании демонов, означает голод. Это и впрямь похоже на всепожирающий огонь.

Хотелось бы забыть этот вечер, как страшный сон. Хотелось бы, да не получалось.

«Во что я вписалась?», – думала Николь с отчаянием, крепче сжимая руками руль. – Всё это не может хорошо кончиться.

Что с ней сделает Джастина, если Николь, не совладав со своим «огнём», всё-таки убьёт её «чудесного» сыночка?

Но боль причиняло другое – сознание того, что нормальной её жизнь никогда не будет. Не будет человеческих отношений. Не суждено влюбиться, отдаться любимому мужчине, подарить ему детишек, жить долго и счастливо.

Не суждено…

Вернее, долго-то - сколько угодно. Жить будет даже дольше обычных людей, но человеческое счастье - не для неё. Будет Николь, как мокрица, прятаться по щелям, притворяясь тем, кем не является. Спустя полвека называться собственной дочкой, а ещё полвека – внучкой. И не будет в её жизни ни радости, ни тепла, ни смысла, а будет вечная охота и то, при одном воспоминании о чём, тошнит.

«Прими свою тёмную половину», – шепнул призрак Клода, на мгновение отразившись в зеркале заднего вида. – «Иди к нам».

Скрипнув зубами, Николь вдавила педаль газа почти до отказа. Машина, взвизгнув, прибавила ход, оставляя на дорожном полотне следы жжёной резины.

Принять свою тёмную половину, значит, признать то, что было между ней и Клодом – нормой? Погрузиться в смрадное развратное облако, забыв обо всём человеческом? Предать память матери? Не откажется она от мира людей! В собственных глазах Николь оставалась человеком, по крайней мере – пока. Пусть с изъяном, – опасным изъяном, но – человеком!

И почему она должна верить Клоду? Он же – демон. А демоны занимаются тем, что сбивают с толку, толкая на тёмную сторону.

«Так вперёд, маленькая сестричка, – вновь глумливо кривлялся призрак сводного брата. – Пойди сейчас и проверь, кто из нас двоих прав».

Нужно бороться за свою светлю сторону – этому всегда учила её мать. Но чтобы бороться за светлую сторону, нужно знать, что представляет собой тёмная. И тут Клод прав: некоторые вещи пока не попробуешь – не узнаешь.

Николь должна сделать это сегодня. Завтрашний вечер, по условию заключённого контракта, она уже должна будет встретить в красивом доме Стрегонэ.

«Я сделаю это», – решила она. – «Нужно только отыскать подходящую жертву».

Сколь не была Николь неопытным охотником, всё же понимала – для инициации нужен человек, сексуально для неё привлекательный. Без этого никак. Нужен кто-то с приятной внешностью с отталкивающим нутром, чтобы, в случае неудачи, не мучиться потом угрызениями совести. Мучиться-то всё равно, конечно, придётся, но, когда ты убил подлеца и негодяя, договориться с совестью как-то легче.

Николь затормозила у ночного клуба. Сердце колотилось от волнения сильно, почти больно – совсем по-человечески.

Она сняла кольцо, подаренное матерью. Внешность её в тот же миг изменилась: светлые ангелоподобные локоны сменились буйным водопадом алых пламенных волос. Пухлые щёки истончились, скулы же, напротив, заострились. Губы и грудь увеличилась, бёдра округлились, натягивая ткань платья.

Инкубы и суккубы источают привлекательность, очарование так же естественно, как цветы - аромат. Эта обольстительность практически не зависит от них самих.

Положив кольца и тонкие браслеты в бардачок, прикрыв их, для надёжности, отталкивающими чарами, Николь вышла из авто и решительным шагом направилась ко входу. Она выбрала один из самых фешенебельный и дорогих заведений. Богачи, посещающие подобные места, обычно наглые, самоуверенные, постоянно ищущие острых ощущений. То, то нужно голодному суккубу.

Местечко для тусовки было классное: крытая парковка, огромная площадка на улице, бассейн на крыше. Так и хочется сказать: «Живут же люди!».

У дверей в эту прелесть выстроилось с полсотни народу. Желающие попасть внутрь вели себя весело и шумно.

Николь, решив впервые испробовать всю полноту своих чар, пошла напролом.

– Эй, красотка! – окликнула её какая-то девица, хватая за руку. – Ты куда без очереди?

Глава 4. Дом Стрегонэ

Истёкшая ночь подтвердила худшие опасения: жить, как человек, Николь не сможет. А жить как нечисть - не хочет. И не будет!

Самоубийство – страшный грех, а жертва – великий подвиг. Чем уход из жизни будет в её случае?

Мать всегда говорила, что боги карают за бегство из жизни так же сурово, как военный командир – дезертира. Жизнь – это бой. Пока он длится, ты не имеешь право сдаться. Ошибаться, не вывозить, ломаться, смиряться, сопротивляться, драться, идти вперёд, даже стоять на месте – всё, что угодно! Но – не сдаваться.

Человеку не ведомо, зачем он пришёл в этот мир, но каждая человеческая жизнь – это нить в полотне-гобелене Вселенной. Никто не вправе выходить из игры раньше срока, иначе гобелен может расплестись.

Самоубийца либо трус, либо богоборец. Ни тот, ни другой не войдут в Светлый Мир.

Николь не боялась жить. Ей нравилось. Она любила жизнь. Но, после случившегося есть ли у неё моральное право продолжать жить дальше? Ведь она – чудовище. Паразит, продлевающий собственную жизнь, умножающий свои силы за счёт других.

Выходит, человеку придётся умереть, чтобы умер монстр? Вопрос к знатокам: спасёт она тем свою душу или погубит её?

Николь набрала полную ванну воды. Холодную – не любила, горячую не могла сейчас позволить, поэтому выбрала индифферентную, равную комнатной.

Пока вода набиралась, Николь подошла к зеркалу. С той стороны отражения на неё смотрело ангельски-милое, сдобное личико, так называемое беби-фэйс: вздёрнутый, короткий, хоть и прямой носик, пухлые губы, большие глаза, маленький подбородок и круглые, тронутые нежным румянцем, щёки. Ямочки, наивный взгляд. Образ дополняли нимбом окружающие лицо золотистые локоны.

Кто, взглянув на это милое видение, воскрешающее в памяти синее небо и ромашковые, бескрайние поля, сияющие улыбки и летнее тепло, мог поверить, что за этой маской прячется чудовище?

Николь медленно сняла один за другим кольца. С каждым снятым кольцом менялся и образ. Мягкость и плавность черт таяла. Лицо истончалось. Кожа из золотистой сделалась фарфорово-белоснежной, лишённой намёка на румянец. Скулы приобретали чёткие выразительные очертания. Во взгляде читалась жадность. В волосах, огненно-рыжих, словно вспыхивали искры пламени.

Кто из них – настоящая она? Блондинка? Огненноволосая красавица?

Вода в ванной набралась.

Не желая, чтобы её нашли обнажённой, Николь облачилась в длинное светлое платье. Классический образ вечно плачущей невесты, поджидающей запозднившегося жениха на проклятых перекрёстках после полуночи. Убереги, господь, от такой судьбы, но чего другого ждать той, кто родилась проклятой? Возможно, после смерти ей придётся заниматься именно тем, от чего она пытается сбежать сейчас?

Хотелось бы верить, что мама будет с ней в этот тяжёлый момент. Что хоть кто-то болеет, переживает, одобряет или - порицает. Но вокруг была лишь тишина и одиночество.

Судьбоносные решения в жизни некому принять, кроме нас самих.

«Дай знак мне, если ты существуешь, Господи», – горячо обратилась она к тому, в кого неизменно верила, как человеком, так и нечистью. Но никто не ответил. Царила привычная тишина.

– Я не буду служить Тьме, – упрямо прошептала она, делая шаг в ванную.

Удивительно, в этот момент она думала не о том, что, возможно, делает последние вздохи в жизни – её страшили острое лезвие и боль.

Любые нити рвать нелегко, что-то приходится и перерезать.

Николь погрузилась в воду, чувствуя твёрдую поверхность бортика под затылком.

Страшно…

Ни о чём не думать. Просто сделать то, что надо. То, что должна.

Лезвие легко вспарывает кожу, следуя синей линии вен, светящейся из-под кожи. Вот и всё. Алая, горячая кровь смешивается с прохладной водой и плывёт в ней экзотическим сгустком.

Николь отстранённо наблюдает словно со стороны.

Ей представлялось, что она стоит на одном берегу этой кровавой реке, а на другой стороне её ждёт незнакомец в белом костюме. Он стоял, запустив руки в карманы и с улыбкой ждал.

– Прости, – ещё раз прошептала Николь. – Я правда не хотела. Я верила, что справлюсь.

Призрак проявлял привычное для призраков молчаливое безразличие.

«Скоро я узнаю, есть что-то на Той Стороне – или в смерти нас ждёт лишь пустота», – закрывая глаза, подумала Николь. – «Прости мама. Ты просила меня не выпускать эту тварь в мир. Я делаю, что могу».

Николь проваливалась куда-то вниз и сознание затопило чернотой.

Потом она почувствовала, что плывёт в чёрной воде. Вязкой, густой, как подогретой молоко. Плывёт, продвигаясь плавными, сильными движениями. Впереди сиял яркий проём, подобный луне. Николь точно знала, что должна туда попасть туда.

Ничего в своей жизни она не хотела так сильно! Достичь этой заветной сияющей черты, где ждала её мать, Творец и всё то светлое и счастливое, чего не было в этой жизни.

– Вернись, – проговорил мужской голос, тихий и глубокий.

Николь, не слушая, продолжала плыть.

– Вернись. Твоё время ещё не пришло. Ты должна вернуться, пока не поздно.

Глава 5. Странная семейка

Привыкшая к замкнутым пространствам, Николь в большой комнате чувствовала себя неуютно, но больше всего в новом жилище её впечатляла стеклянная стена с раздвижными дверями, ведущая на балкон-террасу, откуда по ступенькам можно было спуститься на пляж.

Это было потрясающе – видеть море прямо из окна. Столько воды, уходящей за горизонт, жёлтый раскалённый песок, белые шезлонги под цветными зонтиками. Красивое зрелище. Здорово, когда целый пляж принадлежит тебе одному. Здорово быть богачом. Даже лучше, чем демоном.

Раздвинув двери, Николь подставила лицо лёгкому бризу, ласковому и мягкому. Так приятно чувствовать дуновение воздуха и ни о чём не думать!

Но долго наслаждаться безмятежным одиночеством не пришлось. Внимание Николь привлекла угловатая фигурка в белом – девочка-подросток лет двенадцати стояла слишком близко к волнам. Вроде бы картина вполне умиротворяющая, но отчего-то на душе сделалось тревожно и Николь решила спуститься вниз.

Пляж оказался не так близко, как виделось. Пока Николь спустилась, пока пересекла площадку перед домом, пока снова спустилась (теперь уже по второй лестнице), девочка уже успела зайти в воду по пояс.

Начался вечерний прилив. Волны накатывали одна на другую. Море пенилось и шумело. Крик чаек сделался пронзительным, как удар бича. От них становилось тоскливо.

А ещё тоскливее была фигура странного ребёнка, зачем-то медленно бредущего в пучину. Что она пытается сделать? Увлечена чем-то в плещущейся воде настолько, что не понимает опасности? Хорошо, если плавать умеет, а если оступится в какую-нибудь неровность на дне? Упадёт, да чего доброго и утонет!

– Эй! – крикнула Николь, взмахивая руками не хуже чайки, в безуспешных попытках привлечь к себе внимание девочки. – Эй! Стой!

Вода плескалась. Худенькая фигурка в белом колыхалась в ней как водоросль.

Не долго раздумывая, Николь припустила бегом.

– Стой, тебе говорят! Да какого чёрта ты творишь?!

Может, дитё утопиться решило? Где няньки-шофёры-горничные? Почему никто не приглядывает?!

К счастью, Николь успела схватить сумасшедшую за руку ещё до того, как очередная волна обрушилась на них, орошая каскадом солёных брызг. Не успей она вовремя, девчонку точно уволокло бы течением на глубину.

Но стоило ей схватить ребёнка за руку, как та начала истошно вопить.

Рывком вытолкнув её на берег, Николь с возмущением, недоумением и даже страхом глядела на девочку.

– Пусти! Пусти! Пусти меня! – вопила та.

Истошные крики, наконец-то, привлекли внимание прислуги. Фигурки в униформе замельтешили наверху, спеша на помощь. Но им, как и самой Николь, потребовалось время, чтобы спуститься на пляж.

– Не кричи, – попросила Николь и, видя, что на голос девочка не реагирует, добавила капельку чар. – Не кричи, пожалуйста. Всё хорошо. Хорошо. Взгляни на меня.

Девочка смолкла, глядя на Николь широко распахнутыми, светлыми глазами.

– Я сейчас тебя отпущу. А ты будешь вести себя спокойно. Договорились?

Девочка медленно кивнула, но взгляд её оставался отсутствующим. Она вся сжалась, словно опасаясь, что к ней снова прикоснуться.

– Меня зовут Николь. Николь Джанси. А тебя?

Николь говорила, как можно мягче, ласковее, добавляя магию чар. Немного, ровно столько, чтобы понравиться, расположить к себе.

– Тони.

Голос у девочки был глухой, низкий, невнятный.

– Господи, боже! – подбежала запыхавшаяся горничная, а следом за ней какой-то мужчина. – Как вы здесь очутились, сеньорита? Вам срочно нужно вернуться в дом!

Девочка вновь шарахнулась от протянутой к ней руки, зажимая уши. В глазах читались неприятие и страх.

– Пожалуйста, пойдёмте! Ваша матушка будет очень недовольна, если узнает, что вы ходили на пляж. Меня уволят. Вы же этого не хотите?

Девочка отчаянно замотала головой, сильнее прижимая руки к ушам.

– Ну, прошу вас! – едва не плача, причитала женщина.

– Как ты за ней не усмотрела?! – буркнул мужчина.

– Отвернулась всего на секундочку, а она возьми – и выскользни. Я не виновата. Попробуй следить за ней целыми днями!?

– С чего бы? Это ведь твоя обязанность.

Девочка принялась бормотать что-то себе под нос.

– Надо бы ей переодеться, – нахмурился мужчина. – Она же вымокла насквозь.

– Тони, возьми меня за руку. Пойдём в твою комнату? Покажешь её мне? – напевным голосом проворковала Николь, молясь про себя, чтобы чары подействовали как нужно.

Девочка медленно потянулась к открытой ладони Николь.

Ещё четверть часа ушло на то, чтобы проводить ребёнка и уговорить переодеться. Затем, оставив Тони на попечении слуг, в чью обязанность входило заботиться о ней, Николь вернулась к себе, размышляя о том, что же так вышло, что все дети Джастины получились на редкость странными? А если отбросить модную нынче толерантность, то, говоря правду – дефективными.

Глава 6. Новый день - новые проблемы

Проснувшись, Николь не сразу поняла, где находится? Чужая комната, шум волн, слишком много света… она с удивлением оглядела светлый интерьер и только тут всё вспомнила.

«На новом месте приснись жених невесте», – с коротким смешком подумала она.

Жених вчера и приснился, и явился. Интересно, если бы Николь всё-таки смогла до него дотянулась, что бы сделала?..

Часы на прикроватной тумбочке показывали без четверти десять. Николь редко вставало позже восьми. Но, раз никто её не будил, то и славно.

Пройдя в ванную, она встала под горячий душ и через несколько секунд с наслаждением почувствовала, как кровь быстрее побежала по венам. По расчётам Николь, семейство Стрегонэ должно уже собраться на «стрелку» с «любимым» дядюшкой. Значит, дом необитаем и практически безопасен.

– Доброе утро, – поздоровалась Николь с девушкой в розовой униформе.

Это с ней они вчера встречались на пляже, когда вытаскивали младшую Стрегонэ из воды.

Та в ответ дружелюбно улыбнулась:

– Как спаслось на новом месте?

– Отлично. Матрас что надо.

– Ты проспала. Завтрак обычно в восемь, обед – в два, – оповестила девушка. – Но, если хочешь, я могу угостить тебя чаем?

– Буду благодарна за угощение.

– По счастью, у меня остались лимонные пирожные. Любишь?

– Обожаю. Я Николь. А ты?..

– Паула.

Кухня произвела двоякое впечатление. Ей не хватало уюта. Царство современных лаконичных пластиково-металлических конструкций казалось скучным. Зато чистота вокруг царила идеальная: нигде ни пылинки, ни соринки.

– Угощайся! – пододвинула Паула тарелку с пирожными. – Чай зелёный, с бергамотом. Надеюсь, любишь?

– Сахара не нужно, спасибо.

– Добавлять сахар в зелёный чай – извращение, – согласилась Паула.

– Хозяева ненароком не нагрянут, вернувшись?

– Думаю, раньше, чем через полчаса, их ждать не стоит. Есть ещё немного времени, чтобы подышать спокойно.

– Много прислуги живет в доме? – поинтересовалась Николь.

– Постоянно – я и Нестор. Он выполняет работу по уходу за помещениями. Если вдруг с техникой что-то пойдёт не так. Ну, там, у крана резьбу сорвёт и всё такое прочее. К нему можно обращаться в любое время. Человек он хороший и мастер классный. Выходные у него среда и воскресенье, если нет специальных указаний. А в мои обязанности входит приглядывать за Антонеллой. Помимо меня и Нестора на вилле ещё живёт Луиджо Росси. Он начальник охраны. Остальных охранников я и не знаю, они часто меняются. А кухарка Марта и горничные Хулиа приходят и уходят в рабочие часы, с девяти до четырёх, за исключением субботы и воскресенья.

– Как ты управляешься целыми днями с этой девочкой, одна?

– Да я не одна. Её частенько в город к специалистам возят. И медсестра приходит. К тому же девочка она хорошая, послушная и тихая. Вчера на неё что-то нашло, но такое случается редко. Спасибо, кстати, что помогла. Если бы хозяйка прознала, что Антонелла от меня улизнула, лишила бы премии. А то бы и вовсе уволила, а я место очень дорожу.

– Что с девочкой?.. Аутизм?

–Что-то вроде того. Марта – она дольше всех служит здесь, говорила, что раньше Антонелла не была такой. То ли напугало её что-то, то ли расстроило? Вот с тех и ходит сама не своя. Но она всё равно осталась доброй.

– Не похожа на своих братьев?

Заметив растерянность, едва ли не испуг, промелькнувший на лице Паулы, Николь пожалела, что спросила.

– Я с её братьями мало общаюсь, – отвела глаза Паула. – Мы и не пересекаемся почти.

Прикончив второе пирожное, Николь отодвинула пустую тарелку.

– Оставь, – махнула рукой Паула. – Я в посудомойку потом закину.

– Да что тут грузить? Руками сполосну. Делов-то?..

Со стороны подъездной аллеи раздалось урчание мотора и шуршание шин. Николь поспешила к окну как раз вовремя, чтобы увидеть, как машина, качнувшись, словно корабль на большой волне, останавливается у входа.

Двери авто распахнулись, выпуская семейство Стрегонэ под ослепительно-яркие лучи солнца. Глаза их скрывались за солнцезащитными очками. Все выглядели очень ярко в классических светлых костюмах.

И снова – то чувство, будто находишься в павильоне для съёмки фильмов, а не в реальной жизни.

Фэйро резко отличался от остальных сородичей. Джастина, Дианджело, Карло – все блондины, и лишь младшего Стрегонэ природа одарила тёмно-каштановыми волосами.

Если бы Николь видела братьев впервые, решила бы, что старший брат – это Фэйро. Брюнет был почти на голову выше блондинчика и шире в плечах. Дианджело смотрелся на его фоне сорванным цветочком.

Вид у наследника был потискано-потасканный. Лицо не просто бледное, а совсем бескровное. Светлый костюм лишь добавлял болезненности общему виду. Улыбка наследника походила на трещину, зато золотистые волосы и глаза лихорадочно блестели.

– Как видите, не стоило так трястись. Ничего особенного не случилось, - донёсся до Николь его мелодичный, насмешливый голов. - Самим-то не надоело до усрачки бояться дядюшку? Как идиоты...

Глава 7. Ещё одна ночь

Нельзя жить среди людей, сверкая алым огнём в глазах и распространяя вокруг себя светящийся туман. Люди верят, что вампиры, оборотни, суккубы – это всего лишь фольклор. Так должно оставаться и впредь. Не Николь нарушать славную вековую традицию.

Проблема как раз и заключается в том, как отыскать способ, чтобы её не нарушить?

Меньше всего Николь хотелось обращаться к Клоду. Даже мысленно она не могла заставить себя думать об инкубе, как о брате. Пусть даже и сводном. Но от правды никуда не деться – он единственный, кто может помочь найти способ затеряться в толпе и не отсвечивать.

Придётся наступить на горло одному своему страху, чтобы справиться с другим.

С тяжёлым сердцем она коснулась зелёной кнопки вызова ни панели смартфона.

Несколько гудков, а потом ласкающий бархатный голос с придыханием отозвался:

– Да, маленькая сестрёнка? Слушаю тебя. Весь внимание.

В воображении Николь возникла яркая картинка: на чёрном и гладком, прохладном атласе лежал обнажённые тела. Красивые стройные женщины с пышными волосами и кроваво-алыми пухлыми губами, при одном взгляде на которых у любого мужчины вскипает кровь. Красотки льнут к инкубу с двух сторон. Скользят ладонями по гладкой коже, изнемогая от желания…

– Тебе удобно сейчас говорить? Не отвлекаю?

Короткий смешок. Ей то ли мерещится, то ли и правда слышится ускоряющееся дыхание, накаляющееся, как воздух в знойный день.

– С тобой мне всегда удобно говорить, ангелочек. Выкладывай, что у тебя случилось?

– У меня…

– Чёрт! Ну как же рассказать о таком?!

– Я… словом, я прошла инициацию.

– Поздравляю. И как впечатления?

– Отвратительно!

– Зачем врать так нагло? Даже если твой любовник бревно или извращенец, в руках, пусть даже неопытного вампира, пища невкусной не бывает.

– У меня теперь то и дело глаза светятся. И я туманом окутываюсь. Что с этим делать? Это вообще - нормально?

– Надеюсь, ты инициировала наш разговор не затем, чтобы задавать глупые вопросы, ответы на которые ясны, как день? Конечно, это ненормально, ангелочек. Это плохо. Очень плохо.

Николь фыркнула в трубку:

– Я так и предполагала, но решала, на всякий случай, уточнить. Почему это происходит? И что мне с этим делать, братец?

– Братец, – он словно пробовал это слово на вкус, перекатывая на языке. – Ты никогда меня так не называла.

– Отчаянные времена требует отчаянных мер. Так можно с этим гало-эффектом что-то сделать?

– Это не галло-эффект. Лучше скажи, твоя первая жертва – ты убила её?

– Нет.

– Уверена? – недоверчиво протянул собеседник. - Тогда ты офигенно-мега-крутая вампирша, ангелочек. Настолько сильных среди нас, чтобы самостоятельно сохранить жизнь первой жертве, практически нет. Я, по крайней мере, таких не встречал.

– Какая разница, Клод?! Проблема ведь не в жертве, а в том, что я свечусь, как шлюхин фонарь! Алым, мать твою, цветом!

– Всё время? – тихо засмеялся он.

– Слава богу, нет. Только когда… – Николь осеклась.

– Когда? – с живым любопытством подхватил он.

– Когда… встречаюсь с ним.

– С кем – с ним? Моя маленькая сестренка, мне из тебя каждое слово клещами вытаскивать? – с мягким шёлковым смешком проговорил Клод. – Создаётся впечатление, что информация нужна мне, а не тебе.

– Тот парень, с которым я… ну, ты понимаешь?..

– Трахнулась во время инициации, – с энтузиазмом подсказал Клод.

Мысленно отвесив ему щедрых пинков и затрещин, Николь обречённо выдохнула:

– Ну, да. Когда я сталкиваюсь с ним. Или он находится слишком близко. Тогда всё начинает выходить из-под контроля.

– Подожди, – голос Клода зазвучал почти нормально. – Где ты исхитряешься с ним сталкиваться?

– Дома. Так случилось, что он оказался той самой сыном женщины, у которой мне приходится работать. Мы теперь практически живём бок о бок, под одной крышей.

Зажигательный и лёгкий, мелодичный смех раздался из трубки смартфона.

– Что смешного?! – возмутилась Николь.

– Ты – работаешь? Прислугой?! У людей! – сквозь смех проговорил Клод. – Хотя можешь заставить их носить себя на руках, омывать себе ноги алмазами, спать на лунной перине и срать в золотой унитаз, стоит тебе щёлкнуть пальцами. Ладно, спишем на то, что ты ещё маленькая и просто так развлекаешься. Пора ученичества – сложная пора. Но то, что волей случая ты оказалась под одной крышей со своей первой жертвой – это правда смешно.

– Так ты можешь мне помочь? – мрачно повторила Николь.

– Могу, конечно. Мы светимся в момент атаки, перед тем, как «есть». Все твои спец-эффекты, малышка, они от голода. Как только нормально насытишься, всё само собой пройдёт. До следующего раза. А если не насытишься, состояние будет ухудшаться до тех пор, пока голод полностью не поглотит тебя. В любом случае твою «зазнобу», скорее всего, ждёт конец. Хорошая новость в том, что он будет приятным. Наше отличие от кровавосов в том, что мы убиваем – любя, – снова зашуршал он тихим смехом.