Сумка, посох и удача! (2)

Часть первая. Великий Сур Пориз

История подобна гвоздю,

на который можно повесить

все, что угодно

Александр Дюма

1

Чтобы не задерживаться у городских ворот среди других повозок, я сразу вручил стражникам бутылку водки, и нас пропустили мгновенно и с почестями. Кирасир даже пинка отвесил дебелому торговцу, который никак не мог разобраться с корзинами и загораживал проезд экипажу.

Возница плохо знал город, и за муниципальными кузнями, звенящими железом и распространявшими вонючий дым, Дереваншу пришлось подсказывать какими улицами проехать к площади Сура Пориза Рыжего. Мы долго пробирались между двух рынков по суматошной улочке, полной народа, разноголосых криков несмотря на то, что день клонился к вечеру. Потом выбрались к Гвардейским казармам – длиннющим зданиям красного кирпича, тянувшимся целый квартал. Объехали Священные сады и, наконец, оказались в Старом городе. Когда экипаж покатил по широкой мостовой, по лицу Дереванша я догадался, что искомая площадь близка. Архивариус привстал, с волнением и сосредоточенностью глядя вперед.

- Вот это место, господин Блатомир. Вот, - он вытянул руку к открывавшейся площади. – А вот сам памятник.

- Прямо к нему давай, - сказал я кучеру.

Повозка вылетела на площадь и, заложив вираж, подкатила к гранитному возвышению, на котором покоился монумент славному герцогу. Пориз Рыжий сотворенный каким-то гением-скульптором из красновато-зеленого илийского камня с величественной улыбкой таращился на западную часть площади, где располагался Малый банк и ткацкая контора. Глазницы герцога были действительно пусты, похожи на мышиные норки, лицо и могучий торс покрывали трещины и пятнышки птичьего помета. Спрыгнув с повозки, я подошел ближе. Прежде всего, меня интересовали руки каменного героя. Левая конечность его вряд ли стоила внимания: она жалко свисала ниже пояса, повернувшись распростертой ладошкой вверх, словно герцог просил милостыню. Зато правая вполне могла представлять интерес: Сур Пориз сжимал в ней каменную булаву.

- Увы, - огорченно проговорил архивариус. – Нет ничего похожего на ключ…

- Мой наивный друг, а, по-вашему, таинственная вещь должна находиться на виду, да еще с табличкой «я есть пелесоновская отмычка»? Идите сюда, Дереванш, - я провел кенесийца к правой стороне памятника и, наклонившись, прошептал: - Уверен, половинка ключа находится в булаве. Скорее всего, в ее рукояти.

- Вы думаете? – библиотекарь моргнул и поднял взгляд к нависавшему над ним каменному орудию.

- Я отпускаю кучера, - решила Элсирика. – До таверны доберемся пешком.

- Ни в коем случае. Он нам сейчас потребуется, - твердо сказал я.

- Зачем? – поинтересовалась Рябинина.

- Довезет до таверны руку герцога, - я был удивлен Анькиной несообразительностью.

- Булатов! Ты собираешься прямо сейчас сломать памятник?! – писательница приоткрыла рот и побледнела.

- А чего тянуть? Пока мы здесь, пока с нами повозка. И времени у нас мало – разве не тебе об этом Варшпагран говорил? – вручив архивариусу посох, я вскарабкался на постамент.

- Булатов, ты сошел с ума! Это важная городская достопримечательность! Герцог Пориз – один из величайших героев Илии! Булатов, сволочь, остановись! Здесь много людей! – выкрикнула последний аргумент Рябинина.

Мне стало страшно за нее. Отгрести инфаркт в таком молодом возрасте, да еще на пустом месте! Зачем так нервничать? Зачем бледнеть и трястись?

- Господин Блатомир!.. – архивариус позеленел точно старая бронза.

- Ну хочешь, я тебя поцелую? – оказывается у Рябининой имелись еще кое-какие козыри.

Однако козыри слишком слабые, ведь значительная цель была так близка. И я еще приблизился к ней, вскарабкался на постамент поудобнее и огласил:

- Да простят уважаемые илийцы, но у нас нет другого выбора!

Дереванш схватился за голову. А потом уронил руки и втянул свою лысую башку в плечи. От чего-то сейчас он стал вовсе неразговорчив. Только глазки его бегали по сторонам.

Обняв герцога за шею, я оглядел площадь. Людей действительно было некстати много. Некоторые просто шли через площадь к аллее или воротам в Священные сады. Другие ожидали чего-то у ступенек банка. А с десяток особо любопытных и наглых граждан выстроились у памятника полукольцом и глазели на меня, словно чукчи на жирафа. Став поудобнее на сапог герцога, я дотянулся до конца его руки и смог рассмотреть нижнюю часть кулака, сжимавшего булаву. В кулаке действительно что-то было. Какой-то округлый предмет позеленевшей бронзы. И стало очевидно, что героя Северного похода все-таки придется лишить руки. Я поднатужился и дернул ее вниз изо всех сил. Илийский камень оказался прочнее, чем можно предположить. Тогда я дернул еще, в надежде, что одна их многих трещинок превратится в большую трещину.

- Не делайте этого! – панически закричал архивариус.

- Черт бы вас, Дереванш! Вы бы лучше людей отвлекли! Займите чем-нибудь прохожих! И вы, Элсирика – чего вы рот зря открыли? Спойте что-нибудь для народа, спляшите или покажите стриптиз! - я уперся ногами в живот каменного герцога и отчаянно налег на булаву.

Камень все-таки был прочным. Возмутительно прочным. И скользким. Подошвы моих сапог соскользнули с животика Сура, я повис на его высокородной руке. Падать отсюда было не высоко и я, чуть поболтавшись над землей, разжал пальцы.

- Господин Блатомир! – подскочив ко мне, заговорил Дереванш. – Я требую прекратить! Мы не можем творить подобное безобразие прилюдно! Еще раз повторяю: герцог Сур Пориз Рыжий один из величайших героев Илийского королевства! Нельзя ему отрывать руку при всех! Ему даже глаза ночью тайком выковыривали, а вы днем затеяли такое бесчинство! Ну что вы творите при всем внимании потрясенных горожан?!

Глава 2

- Господин Блатомир, - простонал кенесиец, когда мы отъехали от площади достаточно далеко. – Я из-за вас чуть не погиб. У меня сердце остановилось.

- Не брешите, сердечный друг, - я достал из кармана сигарету и с удовольствием закурил. – Если бы оно у вас остановилось, то вы бы сейчас говорили не со мной, а с Юнией Небесной.

- Клянусь вам, остановилось. А потом снова забилось, благодаря госпоже Элсирике. Господин Блатомир, ну нельзя же так! Средь бела дня разрушать святейшую память о герцоге Поризе у всех на глазах!

- Не бухтите, Дереванш. Памятник и так разваливался бы. Я просто помог илийцам задуматься о том, что в этом мире ничто не вечно. А память о героях ремонтировать надо хотя бы изредка. Главное, вторая половинка ключа у нас! Верно, госпожа Элсирика, - я порывисто обнял ее, постукивая каблуком по обломку бедного Сура.

- Ты идиот! Сволочь, скотина! Ты чуть не погубил нас! Знаешь, что могло быть?! – вскричала Рябинина, вырываясь из моих рук.

Я решительно прижал ее к сидению, повернув писательское личико к себе.

- Насколько я помню, возле памятника ты угрожала поцелуем. Теперь я созрел для этого, - известил я, прижимая ее к себе.

И скоро наши губы соединились. Она еще недолго шепотом поругивала меня, но уже без злости – наверное, ей всего лишь хотелось выговориться.

- Прекратите целоваться, господин Блатомир! – проскрипел архивариус. – Немедленно прекратите, мучить Элсирику! Как вам не стыдно посреди города на виду у всех позорить нашу писательницу!

- Не нудите, Дереванш, - душевно попросил я. – Лучше подскажите кучеру, как проехать к самой богатой таверне. Да, и подумайте, где здесь купить молоток или топор. Нам скоро потребуется инструмент, чтобы освободить ключ из крепкого кулачка герцога.

Поиски лавки, в которой можно было приобрести молоток, заняли много времени. Мы объехали почти всю западную часть Илорги – все лавки, торгующие инструментами, оказались закрыты, ведь приближался вечер, и на западе уже догорала зарница. Лишь по счастливой случайности мы купили молоток в кузнечной мастерской, отвалив за него целый гавр. А когда в городе начали зажигаться фонари, мы добрались до роскошной таверны, именуемой «Хрустальная нора».

Отсчитав приличную сумму, Элсирика расплатилась с кучером, и повозка загромыхала по мостовой. Постояв немного, я указал на булаву с частью руки герцога, несчастно лежавшую на тротуаре и сказал:

- Возьмите это, Дереванш, - класть такую вещицу в сумку мне не хотелось: она могла случайно что-нибудь повредить или разбить несколько драгоценных бутылок со спиртным. – Берите смелее, а я, так и быть, понесу сумку. И посох.

- Но, господин Блатомир! Я ее не смогу поднять! – взмолился архивариус.

- А я вам помогу. На плечо вам ее положим, и понесете как миленький, - с трудом я поднял здоровенную палицу, отяжеленную немаленьким кулаком Сура Пориза, поднатужился и помог принять орудие библиотекарю на плечо. – Вот так, господин Дереванш. Только мордочку повеселее.

- О-ё-ё! – застонал кенесиец. Его мигом повело в сторону, пока он не уперся в одну из колонн перед входом.

- Ничего, Дереванш, смотритесь вполне воинственно. Истинный герой Северного похода! Выше голову, сподвижник великого Сура Пориза! Теперь молитесь, чтобы наши покои оказались не на четвертом этаже, - я поднял сумку, поскольку ее уже нельзя было доверить кенесийцу, перехватил удобнее посох и поднялся к приоткрытым дверям.

В просторном, освещенном множеством светильников зале нас встретил подтянутый привратник в блестящей вышивкой ливрее. Рябинина объяснила, что нам требуются удобные комнаты для ночлега, и привратник направил ее к заведовавшей здесь всем даме в пышных бордовых одеждах. Возможно, нам следовало остановиться в покоях поскромнее – однокомнатных на первом этаже рядом с питейным и обеденным залами – но Элсирика, привыкшая за последние годы к роскоши, предпочла заплатить семь лишних гавров и получила ключи от богатых апартаментов двумя этажами выше. Мы направились к широкой лестнице, изгибавшейся между ряда алебастровых статуй и ваз с цветами. Уже собирались сделать первые шаги по ней, когда нам навстречу вышло трое молодых людей. Рябинина, подняв глаза, замерла, узнав одного из них, и прошептала:

- Картина Репина…

- Чего? – не понял я, ища взглядом полотно знаменитого живописца.

- Приплыли… Граф Конфуз Пико собственной персоной, - испуганно и тихо произнесла Элсирика.

Сейчас она походила на мышку, которая искала взглядом норку, где можно спрятаться.

- Ну, идемте или нет?! – простонал Дереванш, едва держась под тяжестью каменного орудия.

Пока я решал, какие выгоды сулит нам встреча с графом, архивариус сделал несколько неуверенных шагов по лестнице, покачнулся и, падая, опустил булаву на ногу Конфузу Пико. Титулованный господин завопил благим матом. Схватившись за покалеченную ступню, граф покатился с лестницы вниз. Его вздрагивающее от боли и негодования тело остановилось точно у ножек Рябининой.

- О, проклятые лестницы «Хрустальной норы»! Моя нога! Боги, моя нога! Мне поломали ногу! – затуманенный страданием взгляд графа поднялся от коленей Элсирики к ее талии, потом к ее груди, мигнул сдержанным удовлетворением, и вознесся к ее лицу.

Узнавание писательницы проходило медленно и мучительно. Сначала на благородном лице Конфуза отразилась крайняя степень непонимания и озадаченности. Он шевельнул губами, потом ногой и тут же скривился от свежего приступа боли. Затем более осознанно посмотрел на госпожу, наклонившуюся к нему, и прошептал:

- О, Юния, это Элсирика?

Богиня решила ему не отвечать, вместо небесной в диалог вступила сама Элсирика:

- О, граф, какое несчастье! Как жаль! Боги, за что вам так!

Рябинина склонилась, приглаживая его растрепанные кудри.

- Господин, умоляю, извините меня! – вмешался Дереванш. – Это булава герцога Пориза - слишком тяжелая штука, а я непривычен к таким вещам. Она чуть не раздавила меня. О Гред Милостивый, я совсем не хотел бить вас по ноге! Господин, извините-е-е! – встав на четвереньки, архивариус потеребил пострадавшего за штанину.

Глава 3

Трехкомнатные апартаменты, в которых поселились я и Дереванш, располагались прямо напротив покоев Элсирики. Надо сказать, госпожа писательница устроилась значительно лучше нас: и мебель у нее оказалась поприличнее – из мильдийского кипариса и черного ореха, и позолота с рельефов не облезла, и даже девушки, гулявшие с Юнией в Садах на потолке, были полностью раздетые. Кроме того, в покоях Рябининой имелась огромная бронзовая ванна, вполне вмещавшая двоих, а у нас с Дереваншем маленькая, едва пошире обычного таза. Огорченный такой несправедливостью, я решил, что все же мне будет лучше жить вместе с писательницей. Хотя на мое предложение она высказала категоричное «нет!», я думал эту ситуацию исправить к ночи какой-нибудь хитростью. Часть моей хитрости заключалась в том, что и волшебную сумку, и посох, и булаву мы перенесли сразу в первую Анькину комнату. И там же решили приступить к извлечению половинки ключа из неподатливого кулака Сура Пориза.

Пока Рябинина накрывала на стол, используя кое-что из моих консервов и остатков обеда в своей корзиночке, я вручил кенесийцу молоток и сказал:

- Давайте, господин Дереванш, займитесь делом.

- Вы хотите, чтобы я этим молотком разбил эту… - он потрогал носком сапога каменное орудие герцога. – Эту булаву.

- Ага. Начните с кулака. Думаю, в нем и сокрыт наш приз от господина Сур Пориза, - в ожидании я вытянулся в удобном кожаном кресле.

- Но если молотком, то будет же стоять ужасный грохот! – сообщил архивариус.

- А у вас имеются другие предложения? Ну, поломайте тогда ее руками или перегрызите зубами. Делайте что хотите, но половинку ключа вы должны поскорее извлечь. Желательно до того, как Элсирика приготовит ужин – иначе у меня не будет надлежащего аппетита.

Кенесиец обреченно вздохнул, поднял молоток и нанес первый робкий удар по обломку памятка. От камня не откололось ни крошки.

- Бейте сильнее! Молотите со всей силы! – настоял я.

- А что если наш ближайший сосед – виконт Марг? – предположил Дереванш. – Его может разозлить грохот, и он прибежит сюда.

- Действительно, Булатов, не очень умно было вообще оставаться в этой таверне, так ты еще хочешь навести ненужного шума, - заметила Рябинина, скрипя консервным ножом по банке шпрот.

- Дорогая, все продумано. И не бойтесь вы этого несчастного Марга. Скажу по секрету, в моей Книге есть приличный арсенал заклятий перевоплощения и косметической магии, - успокоил я писательницу. – У Светки Сорокиной позаимствовал. У нее там весьма редкостные рецепты имелись: закачаешься и в обморок шлепнешься. В общем, при необходимости, мы можем так преобразиться, что нас не только Марг не узнает, но сами друг друга путать начнем.

- Прошу, не надо делать так, чтобы меня с госпожой Элсирикой путали, - воспротивился Дереванш. – Ее образ очень мил, но мне непривычен. И боюсь еще что-нибудь случится со мной неприличное.

- Успокойтесь, милый мой, никто не собирается делать из вас Элсирику. Я говорю о том, что мне подвластна довольно мощная магия, которая может преобразить человеческую внешность. Вот, например, вы вполне способны стать красивым лицом, еще более мужественным, и даже освободиться от смешной плеши на макушке, - пояснил я, хотя сам точно не знал, на что годились магические формулы Сорокиной.

- И это не опасно для здоровья? – насторожился кенесиец. Идея по изменению внешности его явно заинтересовала. В мутных серых глазках, даже мелькнул озорной отблеск.

- Абсолютно. Все равно, что умыться с похмелья, - я лениво потянулся к сумке и вытащил две бутылки «Клинского».

- В таком случае, господин Блатомир, я требую, чтобы вы изменили мою внешность, - высказался библиотекарь. - Лично я очень опасаюсь, попасться на глаза виконту в нынешнем виде.

- Хорошо, как только вы разберетесь с кулачком герцога, так сразу преобразуем вас во что-нибудь подходящее, - я поддел ножом пробку, и пиво возбуждающе зашипело.

- Нет, господин Блатомир, сначала преображение. Я всерьез опасаюсь, что от моих стуков сюда придет кто-нибудь нежелательный.

- Хорошо, чертов Дереванш. Из-за вас мы никак не можем приступить к ужину, - я зло грохнул бутылкой о стол и снова потянулся к сумке.

Положив Книгу на колени, я листал ее некоторое время, стараясь найти ксерокопии Светкиных косметических формул. Нашел я их лишь по заметкам, сделанным розовым фломастером ее размашистым и красивым почерком. Конечно же, косметическая магия от Сорокиной, госпожу Элсирику тоже заинтересовала. Она уселась на подлокотник кресла и принялась разглядывать мудреные рецепты, слишком отвлекая меня голыми коленками. К сожалению, большинство этих изменяющих внешность хитростей, требовало приготовления особых смесей из длинного перечня ингредиентов. Ну, где мне сейчас было взять жабью икру и заячье молочко? И даже банальных лепестков ромашки или картофельной кожуры с собой я как-то не носил. Поэтому нам ничего не оставалось, как сосредоточиться на формулах, состоявших исключительно из волшебных слов и требующих только личной магической силы.

- Берга муна, - ткнула Рябинина пальчиком в одно из заклятий. – Что-то знакомое.

- Угу, - согласился я. – И я где-то что-то об этом слышал. Но на эксперименты у нас нет времени, а то господин библиотекарь до утра ключ не извлечет. Жалко, что Сорокина не везде писала пояснения. Впрочем, вот, - я остановился на заклятии, гарантирующем рост волос и еще каких-то признаков мужественности. Каких именно, было трудно разобрать, поскольку – я уже говорил об этом – в моей Книге часто пропадали записи и появлялись совсем в другом месте.

- Будем делать это вот, - утвердился я, держа палец на первой строке.

- Барахарам Хренс Сатир, - прочитала Рябинина.

- Точно. А ты молодец, хотя бы правила чтения таких вещей помнишь, - похвалил я писательницу, сел поудобнее и сказал Дереваншу. - Мой друг, станьте напротив меня. Сейчас мы вам вырастим, по меньшей мере, волосы. Уж с хорошими волосами вас никто точно не узнает, даже родная мать. Прямо станьте, говорю, - повторил я архивариусу согнувшемуся, словно ему сейчас кто-то собирался вылить за воротник ведро кипятка. – Еще прямее. Вот так. Замрите, не двигайтесь. Да не тряситесь вы, как нервный паралитик! И сосредоточьтесь. Слушайте меня внимательно. Полностью погрузитесь в мелодию волшебных слов.

Глава 4

В этот раз на пороге стояло два неприятных типчика: один с морщинистым ртом, приземистый и с виду крепкий, другой высокий с удлиненной физиономией и быстрыми цепкими глазками, так и норовившими проникнуть вглубь наших апартаментов.

- Уважаемый, ваш невежливый стук очень мешает работе одного важного господина, - сказал тот, чьи глазки все пытались узреть происходящее за моим плечом.

- Да! Очень мешает, работе самого виконта Марга! – подчеркнул субъект с морщинистым ртом.

- Неужели? – я блаженно усмехнулся. – В таком случае, передайте виконту Маргу, чтобы он сходил в задницу самого вонючего демона. Там точно ему будет тишина и покой, если, конечно, демон не отведает горохового супа.

- Что?! – высокий, не ожидая такого оборота, явно растерялся.

- Что слышали. Уши мыть надо, - небрежно бросил я, помахивая посохом.

- И кто это сказал такое самому виконту Маргу? – осведомился его дружок.

- Это сказал сам Блато… - тут я подумал, что не стоит называть имя, которое виконт уже хорошо знает. – Сам Блат. Да просто Блат. Великий Блат!

- Отлично, я передам ему ваши слова, - язвительно произнес гильдиец, сверкнув быстрыми глазками, и отступил на ковровую дорожку.

- Уж, будьте любезны, - бросил я ему вслед. – А еще поинтересуйтесь, как прошла его брачная ночь с госпожой Клококо. Не выгнала ли она его пинками из постели.

Последнее я, наверное, сказал зря: не то чтобы я боялся гнева рыжего виконта – с виду хлюпика и жалкого педанта, - но знать ему, что по соседству находятся люди, знакомые с ним лично и с интимной частью его дел, было лишне. Когда я вернулся к столу, Элсирика и Дереванш встретили меня трагическим молчанием. Лишь после того, как я взялся за молоток, Рябинина сказала:

- Обалдеть, Булатов, как ты поговорил с людьми господина Аракоса! О, Юния Небесная! Да лучше бы я сама вышла к ним!

- Действительно, господин Блатомир, обал-деть! – последнее слово для Дереванша было новым, и он произнес его неуверенно, а может его языку помешали длинные кривые зубы.

- Вот и хорошо, - обрадовался я, становясь на четвереньки. – Если еще кто-то станет ломиться в дверь, ты, Элсирика, пойдешь, поговоришь, как тебе заблагорассудится.

Вздохнув, я занес молоток над обломком памятника и принялся наносить им удар за ударом. Вскоре отлетел средний палец герцога, подпрыгнул на ковре и откатился к ногам Дереванша. Трещина в камне существенно увеличилась. Казалось, еще несколько взмахов молотком, и вторая половинка ключа счастливо соединится с первой. Я начал колотить с демоническим энтузиазмом: пол гудел подо мной, и Дереванш вздрагивал при каждом ударе.

- Булатов, хватит уже! Хватит! – раздраженно сказала Элсирика. – Мы хотим есть. Прошу, иди к столу или хотя бы не мешай нам своим грохотом!

И в этот момент кулак Сура Пориза разлетелся на куски. Из него выскочил небольшой цилиндрик. Позвякивая, покатился под шкаф. Не вставая с четверенек, я поспешил за ним. И даже мои хмурые друзья выбежали из-за стола. Через секунду вторая половинка ключа была в моей руке.

Уже не спеша, я открыл сумку, достал первую часть ключа и сел за стол. Теперь требовалось понять, как соединяются серебряный и медный цилиндрики. С виду они казались совсем несоединимы: серебряный был несколько толще и имел снизу много всяких выступов и впадинок, а медный походил на обычную ружейную гильзу, только один его конец был округлым, другой замазан чем-то вроде сургуча или смолы.

- Дайте мне нож, - вытянув руку, попросил я Дереванша.

В очередной раз и мгновенно меня посетил пророческий дар. Теперь глас его был печален и неразборчив. Мне показалось, что он говорит, будто мы не на верном пути. Я внимательно осмотрел медную штуковину, ища на ней тайные знаки или какие-нибудь надписи, стиснул рукоять ножа и начал отколупывать вязкую массу с верхней части цилиндрика. Кенесиец и Элсирика напряженно ждали.

Вскоре острие ножа вскрыло неглубокую полость. Я ковырнул еще, и на стол вывалился желтый рулончик.

- Знаешь, Булатов, не хочу тебя огорчать, но эта штука – не есть вторая половинка ключа, - невесело проговорила Рябинина.

- Без тебя вижу, - сквозь зубы ответил я, разворачивая рулончик.

На кусочке пергамента было начертано: «Хрен Падлен 5926 год».

- Хрен Падлен… Хрен Падлен… - я задумался, что могли значить два таинственных слова.

- Падлен – известный илийский скульптор, - не без ехидства сообщил архивариус. – Родился в пять тысяч восемьсот восемьдесят третьем году в семье…

- Заткнитесь Дереванш, - попросил я. – Меня не волнует, где он родился, и кто его грешная мать.

- А меня, господин Блатомир, все это очень волнует, - выглядывая из-под смоляных кудряшек, проговорил кенесиец. - Мы разрушили величайший монумент гениального скульптора. Мы оскорбили лучшие чувства жителей Илорги. И память о герцоге Суре Поризе опорочили тоже мы, благодаря вашим крайне неудачным, вредоносным идеям. При этом мы не добились ничего. У нас нет второй половинки ключа!

- Дереванш, не усугубляйте мою скорбь, - я глотнул из горлышка «Клинского» и потянулся к банке с ветчиной.

- Вашу скорбь! Вы лучше подумайте о скорби тысяч и тысяч горожан, когда они узнают, что памятник Суру Поризу навсегда разрушен, и никто не собирается возводить новый ни из серебра с бронзой, ни даже из глины! – горестно проговорил архивариус. – И зачем вам потребовалось ломать памятник?! С чего вы взяли, что ключ именно там?!

- Дереванш, вы вообще обнаглели что ли?! Видимо весь ваш ум в эти кучеряшки вышел. Насчет памятника была лишь моя догадка, а в идею ее превратили вы. Вы начали орать, как петух на рассвете: «И как раз в нужном году его установили! И глазики памятнику выковыряли! Все сходиться – вот вам ослепленный герцог!», - я положил на хлеб ломоть ветчины и грозно сказал кенесийцу: - Лучше не злите меня - опасно для вашей внешности!

Архивариус надулся, ковыряясь в банке со шпротами. И Рябинина разожгла свечи в драконоподобном подсвечнике на столе, потушила два ярких светильника и уже в интимном полумраке начала проявлять интерес к утренним пирожкам. Скоро все молча заработали челюстями, хватая со стола то зачерствевший хлеб, то колбасу, то угрюмо поглядывая друг на друга. Я достал бутылку водки и без слов налил в пластиковые стаканчики, призрачно мерцавшие в блеске свечей.

Глава 5

Разбудила меня Рябинина, когда за окном уже щедро разлился солнечный свет, и город ожил естественными звуками: скрипом повозок, голосами прохожих и стуком копыт по мостовой. Ветерок, шевеливший шторы, приносил в комнату прохладу и запах илийского лавра.

- Вставай, - сказала Элсирика, стягивая с меня покрывало. – Собираемся и едем к Алраки, иначе мы до вечера не вернемся.

Я посмотрел на часы: было без четверти десять по-московскому. Лениво сел на диван и начал напяливать сапоги.

- Анька, ты нам легкий завтрак сообрази, - попросил я, застегивая рубашку.

- А я пойду, погляжу, что там с нашим Дереваншем. Боюсь, что ему рога придется отпиливать, а то народ своим видом распугает.

Я помог достать ей кое-какие припасы из сумки, сам вышел в коридор и подергал дверь покоев господина архивариуса. Дверь, конечно же, была заперта, но меня насторожил не этот вполне ожидаемый результат, а то, что библиотекарь не подавал признаков жизни даже после того, как я постучал третий раз. Тогда я ударил несколько раз ногой в дверь и закричал:

- Чертов Дереванш, немедленно открывайте!

После этого в покоях кенесийца послышалась тихая возня, и напуганный голос поинтересовался:

- А кто там?

- Кто там! Блатомир, разумеется! Или у вас уши мхом заросли?

Заскрипел замок и кенесиец дверь, наконец, открыл.

Вид его был жалок: кудри, вчера свежие и озорные, наполовину облезли, свисали кое-где седыми жиденькими прядями; розовый огурец посинел, изрядно сморщился и поник; и рога над его лбом потускнели и начали шелушиться. Лицо кенесийца почти освободилось от растительности, но при этом выглядело таким несчастным, что я разволновался за здоровье нашего милого Дереванша. Он, конечно, видел себя в зеркало уже не раз, и слабо произнес:

- О, господин Блатомир, мне, наверное, конец. Мне придется умереть. Куда я такой?

- Не говорите глупостей, мой друг. Выглядите ничуть не хуже, чем многие по утрам. Даже более того: некоторые после ночного буйства выглядят гораздо хуже, - приободрил его я. – Идемте. Нас ждет легкий завтрак и дорога. Надеюсь, тоже легкая.

- Что вы такое говорите? Кто по утрам может выглядеть хуже меня? По-вашему, после ночного буйства у кого-то вырастают рога и это вот? – он опасливо потрогал синий огурец, произраставший из темечка. – Вы, господин Блатомир, просто пытаетесь оправдать свой магический просчет. Я никуда не поеду в таком виде. Оставьте меня.

Кенесиец, хотел закрыть дверь, но я подставил ногу и привел свои доводы:

- Надо ехать, Дереванш. Мы не можем терять времени из-за вашего дурного настроения. А рога… Рога сами отвалятся, и лишние волосы повыпадают еще до полудня. Ну-ка дайте, - я схватился за его рожки и решительно дернул.

Правый тут же отломился, треснув словно сухой сук.

- О-о! – застонал кенесиец, хватаясь за макушку.

В этот момент дверь справа по коридору открылась, и из нее вышла вчерашняя парочка: субъект с быстрыми любопытными глазками и крепыш с морщинистым ротиком. Следом за ними на ковровую дорожку важно ступил Аракос Марг. Я его узнал сразу по длинным рыжим волосам, торчавшим из-под фетровой шляпы.

- Так, идемте, Дереванш, - я схватил его за уцелевший рог и потянул к апартаментам Элсирики.

Библиотекарь, не поняв в чем дело, упирался будто козел, которого тащили на заклание. Церемонится с козлом-Дереваншем у меня не было возможности: я его вытащил в коридор и хотел затолкнуть в комнату, где Рябинина готовила завтрак, но в этот момент отломился второй рог. Виконт Марг тут же обернулся на звуки нашей маленькой потасовки, и, скорее всего, узнал меня. А если не узнал сразу, то ему в этом помог архивариус. Освободившись и ошалев от свободы, кенесиец заорал на всю таверну, притопывая ногами:

- Господин Блатомир! Что вы себе позволяете! Как можете вы так некультурно со мной обращаться?!

Я с трудом поймал его за воротник, швырнул рог на ковровую дорожку, и без слов втянул сопротивлявшегося библиотекаря в апартаменты Элсирики. Тут же захлопнул дверь и объяснил:

- Извините, господин Дереванш, но в коридоре были люди, - какие конкретно люди, я не стал уточнять, опасаясь, что Дереванш снова ударится в истерику. – Я просто не хотел, чтобы они вас видели. Понимаете?

Он кивнул.

- Вот и хорошо. Прошу к столу, - чтобы успокоить и задобрить кенесийца, я полез в сумку, достал «Сникерс» и протянул ему. – Возьмите, Дереванш – это вам.

- А мне? – шутливо возмутилась Рябинина.

Пришлось разориться еще на один шоколадный батончик. Пока Анна Васильевна делала последние приготовления к завтраку, я прислушивался к происходящему в коридоре. Вообще, я ожидал, что сейчас дверь содрогнется от крепких ударов людей Марга, но этого почему-то не произошло: кто-то тихо, прошел мимо нашей комнаты, потом вернулся, постоял недолго и удалился. Я решил, что Аракос струсил или был так шокирован моим появлением, что память о сундучке и наполнявших его дорогих вещицах вылетела из рыжей головы. Ну, так – значит так.

В добром расположении духа я сел за стол и потянулся к бутерброду с колбасой. Первые несколько минут мы ели молча. Архивариус в угрюмой задумчивости кушал вчерашние шпроты (с некоторых пор они стали его любимым лакомством), старательно вымакивая черствым хлебом масло из банки. Элсирика откусывала маленькие кусочки от бутерброда, запивала пивом и украдкой поглядывала на кенесийца, даже без рогов имевшего весьма экстравагантный вид. После того как я помог снять обертку со «Сникерса» нашему несчастному другу, он еще некоторое время с опаской принюхивался к незнакомому яству. Потом откусил, и начал с необычным увлечением поглощать сладкую массу. Закончив со «Сникерсом», Дереванш подобрел, как бы снова исполнился ко мне уважения и сказал:

- Знаете, я всю ночь не спал.

- Боялись что ли появления Марга? – полюбопытствовал я.

- И это тоже… Но больше я думал о герцогах, живших в ту пору. Конечно, из тех, что я назвал вчера нам ни один не подходит. И знаю я большей частью о Кенесии. Но есть у меня здесь в Илорге один давний приятель, который, пожалуй, помог бы что-нибудь прояснить о илийских герцогах, предшествовавших времени Мертаруса, - Дереванш тихонько потянул себя за седую прядь, и клок волос остался в его руке. – Имя его – Лясерак. И работает он в городском хранилище свитков и старых книг.

Глава 6

Когда между мной и потомком упыря осталось несколько шагов, я решил взять инициативу в свои руки и сказал:

- О, виконт! Какая неожиданная и какая приятная встреча! Как госпожа Клококо? Надеюсь, свадьба состоялась?

- Вы еще… - Аракос загородил мне дорогу, пыхтя от гнева, как паровозный котел, -… дерзите мне! Где мой сундучок?!

- Где сундучок, господин Блат? – присоединился с похожим вопросом крепыш с морщинистым ртом.

- Где?! Где сундучок виконта?! – атаковал меня второй дружок Аракоса. Его плащ оттопыривала рукоять меча.

- Сундучок? Какой сундучок? - я был почти изумлен.

- Вы прекрасно знаете, о каком сундучке речь! Том самом, который вы украли у меня после аварии с каретой! – голос виконта шелестел, как злой ветер.

- Ах, тот несчастный сундучок! Извините, нету, - я довольно усмехнулся и похлопал по нижним карманам камзола. – Я его на дрова порубил. Книжки ваши пошли на розжиг костра. Цепь моей собаке подошла. В общем, извините, ничего полезного не осталось.

- Господин Блатомир, вы не понимаете, с чем имеете дело, - зло и тихо проговорил виконт. – Ваша жизнь висит на очень тонком волоске. В моей власти перерубить его прямо сейчас. Отдайте сундучок, и я даже забуду о поломанной карете.

- Зачем же забывать о карете? Очень веселенькая тема для вежливого разговора, - я рассмеялся, провожая взглядом Дереванша, наконец, решившегося обойти одного из приятелей Марга, раскланяться с привратником и выйти на улицу. – Отличная тема, виконт. Я два дня хохотал, вспоминая как разлетелась на куски ваша дурацкая карета. Обсудим это сегодня вечерком здесь в питейном зале, - я кивнул на ступеньки, ведущие в полумрак, пахнущий элем и винными парами. – А сейчас, нижайше извините, тороплюсь. Мы торопимся, - подчеркнул я, подмигнув Рябининой. – Госпоже Элсирике нужно купить бумагу для нового романа. Уже название придумали: «Путешествие виконта Марга под юбкой Клококо».

- Вы шага не ступите отсюда, пока я не получу сундучок! – Марг побагровел и развел руки, преграждая мне путь к двери.

- Ошибаетесь, господин. Очень даже ступлю. И спокойно выйду отсюда, - я размахнулся посохом – набалдашник стукнул Аракоса в лоб.

Тряхнув рыжими волосами Марг начал оседать на ковровую дорожку. Его шляпа покатилась к мраморной вазе.

- Караул! Убивают! – топая ногами, закричала кастелянша.

- Караул, – подтвердил привратник, вытянувшись и побледнев.

По залу за моей спиной прокатился возмущенный ропот. В ту же минуту субъект с быстрыми любопытными глазками, озаботившись здоровьем виконта, попытался поднять его с пола. А его дружок выхватил меч. Больше всего я испугался за свою сумку и Элсирику – она стояла ближе к нему. Но госпожа писательница, вместо того чтобы впасть в интеллигентную панику, бодренько вскинула ногу и ткнула острым носочком крепыша в пах. Тут же Рябинина рванулась к двери мимо озадаченного привратника.

- Адью, господин копатель, - распрощался я, нанеся еще один удар посохом между быстрых и любопытных глазок, так некстати возникших передо мной.

Следом за Рябининой я выбежал на улицу и метнулся к ближайшему экипажу (перед ступенями «Хрустальной норы» их стояло четыре).

- К городским воротам! – распорядился я, подталкивая Аньку к двуколке.

- Не могу. Я занят, - отозвался кучер, лениво открыв один глаз.

Я хотел броситься к другим повозкам, но их хозяева увлеченно играли в кости, устроившись на высоком бордюре. Объяснения с игроками могли занять драгоценные секунды.

- Скорее! Гавр платим! – Рябинина потрясла звонким кошельком.

- За гавр… С радостью, но жду очень важного господина, - пояснил возница, растворив наконец второй глаз. – Самого виконта Марга.

- О, черт! Уверяю вас: Марг никуда не поедет. У него голова разболелась – ударился о мой посох, - пояснил я, поглядывая на подозрительную компанию молодых мужчин под каштаном.

Я почти не сомневался, что они тоже дожидаются виконта, и только глупость удерживала их сейчас на месте вместо того, чтобы бросится на нас и отволочить наши покалеченные тела к ногам Аракоса. В эту минуту из дверей таверны выбежал сам Аракос в сопровождении крепыша с мечом и субъекта, между быстреньких и въедливых глазок которого бугрилась здоровенная шишка.

- Два гавра! – прошипела Анна Васильевна.

- Скорее же! – я дернул возницу за рукав. – Еще раз вам говорю: виконт ваш никуда не едет!

- Так вот же он! – возница привстал, указывая кнутом на Аракоса.

Я поднял посох и активизировал заклятие – огненный сгусток с ворчанием пронесся над ступенями и разорвался у ног рыжеволосого. Виконт, так и не успел прокричать что-то важное людям под каштаном: он вскрикнул и подпрыгнул на месте, словно заяц, случайно влетавший в костер. Крепыш с мечом отлетел к двери в таверну.

- Забудьте о господине Марге, - угрожающе крикнул я кучеру. – Он никуда не едет. У него костюмчик подгорел. Ну, куда ему в таком виде?!

- Так бы сразу и сказали, - возница дернул поводья, и повозка тронулась.

Я толкнул Элсирику на сидение и вскочил сам в набирающий ход экипаж.

Двое наиболее догадливых и проворных парней, подчинявшихся виконту, уже добежали до нашей двуколки. Руки одного из них вцепились в край багажного отделения. Другой грозно заорал:

- Стоять, сукин сын!

- Езжайте, езжайте, - сказал я, обернувшемуся кучеру. – Эти люди просто не в себе.

Я хотел использовать последнее заклинание, оставшееся в посохе, но, чуть подумав, решил употребить волшебное орудие иначе: повернулся и от души ударил им по пальчикам идиота, державшего повозку. Тот сразу перестал соперничать в тяговой силе с лошадями, завопил благим матом и повалился на дорогу. Надо заметить, извергал некультурную речь не только тип с отбитыми пальчиками: виконт Марг, субъект с быстрыми и любопытными глазками, крепыш, размахивающий мечем, и еще большая часть компании, прежде стоявшей под каштаном, – все они громко орали ругательства. Но двуколка отдалялась от «Хрустальной норы», их голоса постепенно стихали.

Глава 7

- Гони еще быстрее, уважаемый, - попросил я. – Эти мерзавцы так и не отлипли от нас.

Дорога, неровная, ухабистая, сходила крутыми изгибами вниз. Ее продолжение терялось в негустом лесочке, за которым блестела река. Слева начинался овраг, разрезавший пшеничные поля. Внизу справа поднимались холмы, похожие на смятые зеленые шапки. На одном из них, самом дальнем и широком, виднелся замок с темно-серыми стенами, девятью острыми башнями, низкими и высокими.

- Не это ли замок рода Поризов? – поинтересовался я.

- Он самый, - ответил кучер. – Теперь, говорят, графу Конфузу Пико он отдан за большие деньги.

- Давайте тогда по этой дороге! Здесь поворачивайте! – Элсирика указала на ответвление от главной дороги, ведущее к владениям Пико.

- Так дольше до реки, - сообщил хозяин двуколки.

- Поворачивайте, вам говорят! – настоял я.

Илиец придержал лошадей и направил их к замку господина Конфуза.

Не знаю, в чем заключалась идея Рябининой, но я подумал, что этот поворот нам послали сами боги. Во-первых, было вполне вероятно, что преследователи проскочат его и двинутся по главной дороге к мосту через Алраки. Во-вторых, хотя эта дорога была поуже, она оказалась более пригодна для повозки: не такая разбитая и ухабистая. И, в-третьих, если копатели все же выследят нас и поедут этим маршрутом, то мы имели шанс найти убежище в замке приятеля Элсирики.

Однако все обернулось много хуже. Мы отъехали от поворота не более чем полкилометра, как сзади появились братья-копатели. Первые действительно проскочили поворот и направились к мосту. Но потом нашелся кто-то особо умный: поднялся на возвышение за поворотом и усек нашу повозку.

Не успели мы доехать до рощицы молодых дубов, как за нами уже неслась вереница из шести всадников, за ними летело две повозки. И я подумал, что все это может для кого-то очень дурно кончится.

- Госпожа Элсирика, все идет к тому, что нам придется вступить в неравный бой, - торжественно и скорбно сообщил я.

- Вот именно: «неравный», господин Блат. Я же говорила, нужно было не удирать через весь город, а спрятаться в какой-нибудь подворотне, - Рябинина смахнула волосы с лица и оглянулась. – А вообще, незачем нам было селиться в «Хрустальной норе» на одном этаже с Маргом. Твоя дурацкая идея: «самое безопасное место – это где-нибудь под боком у врага»?! О, боги, как умно! – она рассмеялась каким-то невеселым смехом.

- Ну-ка сумку мою, - я взял у нее сумку, открыл ее и стал размышлять в слух: - Если нам придется сражаться…

- Не парься. Сражаться не придется – тебя они сразу убьют, - успокоила меня Анна Васильевна. – И есть за что.

- Не паникуй, деточка. Может быть, я еще успею зарядить посох заклятием. И тебе подобрать оружие. Выбирай: нож или газовый пистолет? Кстати, есть ружье для подводной охоты. Гарпун пускает метров на сто пятьдесят. Еще имеется…

Договорить мне не дал странный звук со стороны багажного отделения. Он был похож на глухой и сильный шлепок. Я обернулся и увидел арбалетный болт, дрожавший в доске. Стало понятно, что копатели тоже кое-чем вооружены.

- А пулемета «Максим» у тебя нет? – поинтересовалась писательница. – Жаль. Хотя и он нас бы не спас.

Второй арбалетный болт просвистел слева от меня в очень опасной близости. Тут же у меня возникло предчувствие, что третий снаряд угодит в цель. Вернее, это было не предчувствие, а пророчество.

Так и случилось: железная стрелка с белым оперением просвистела между мной и Элсирикой, едва не задела кучера и вонзилась в зад кобыле. В первые минуты эта стрелка оказалась для нас скорее благом, чем злом. Она послужила чем-то вроде отменного допинга: раненая в попку кобыла по-сумасшедшему заржала и понесла с удвоенной прытью. Другая лошадь из нашей упряжки, поддалась психозу и всеми силами старалась не отставать. Двуколку словно понесли крылатые демоны.

- О, Юния Добрейшая! Спаси мои кости! – причитал возница, уже не управляя лошадьми.

Повозка сотрясалась, как будто по ней лупили гигантским молотом. Визжала и скрипела. В дощатой обшивке пола образовалась опасная трещина, ширившаяся с каждой секундой. Мы пролетали над ухабами и выбоинами дороги, и, может быть, наш экипаж вынес бы еще несколько минут такой скачки, но впереди обозначился крутой поворот. Лошади то ли не заметили его, то ли им было уже все равно куда бежать – повозка слетела с дороги.

- Держись! – только и успел выкрикнуть кучер.

В следующий миг неожиданная сила сорвала его с сидения, и он поехал верхом на раненой кобыле. А кобыла эта, вместе с подругой, связанной упряжью, направлялась прямиком в рощицу молодых дубов.

Справа и слева от нас зашелестели ветки. Я наклонился и успел прикрыть лицо. Скоро наша скачка прервалась сильным ударом.

- Госпожа Элсирика? – позвал я, выкатываясь из колючего куста и вскакивая на ноги.

- Булатов, у меня платье порвалось! Мое новое платье от Клококо! – Рябинина с глубоким разочарованием смотрела на низ юбки, лохмотьями спадавший до щиколоток.

- Да черт с ним, с платьем! Главное, где моя сумка?! – возмутился я.

- Здесь, - отозвалась Анька, вытаскивая сумку из зеленых зарослей.

- Тогда бежим! – решил я.

- Эй, вы мне должны за разбитую повозку! – подал голос неожиданно возникший кучер. – Двадцать гавров!

Судя по заявленной стоимости, жалкой развалюхе, которая и так бы поломалась на днях или раньше, илиец окончательно обнаглел. Однако объяснять ему, что почем стоит, у меня не было времени, и я с вежливым ехидством ответил:

- Получишь с виконта Марга. А нам, извините, некогда.

Я взял Элсирику за руку и потянул через лесок.

Где-то там за деревьями начинались холмы, а от них было недалеко до Алраки. Я подумал: если мы добежим до берега, то у нас будут кое-какие шансы уйти от людей Аракоса. В крайнем случае, мы могли попытаться переплыть реку и затеряться где-нибудь на противоположном берегу.

- Давай поскорее, госпожа пи… сательница! Ножками попроворнее перебирай! – поторапливал я Рябинину.

Глава 8

- Сюда иди! – бросил я Элсирике, и шагнул за куст, заслонявший нас от людей виконта Марга.

Мне в голову пришла неплохая идея, которая могла сработать. Я расстегнул второе секретное отделение саквояжа, и осторожно сунул в него одну ногу, потом другую, стал на верхний ящик с «Пепси-колой» и спрыгнул вниз.

- Госпожа Элсирика, залезай сюда быстро! – позвал я.

- Как же я туда? – кенесийская писательница с удивлением и нерешительностью поглядывала сверху на меня. – Как мы там поместимся?

- Залазь скорее! Здесь места еще на пятерых хватит! – поторопил я.

- Ну, как же, как же я залезу?! – Элсирика молитвенно сложила ладони на груди.

- Не будь идиоткой! Представь себе, что ты просто спускаешься в погреб. Давай, опускай свои расчудесные ноги! – я привстал, чтобы подхватить ее.

Анна Васильевна спустила одну ногу, за ней другую, медленно, словно она залезала в ванну с очень горячей водой. Я ей с желанием помог: обхватил ее повыше коленей и погладил ее розовые шелковистые бедра.

- Булатов, скотина, не смей этого делать! – тихо, словно простуженная кобра, прошипела Элсирика – выразить протест громче она не могла, поскольку уже где-то очень близко звучали голоса копателей.

- Молнию застегни, - сказал я писательнице.

Держать ее навесу, прижимаясь щекой к голым ножкам было приятно и легко. Здесь, в измененном рунным волшебством пространстве, госпожа Рябинина весила не более семи килограмм (и многое в этом мирке, таившемся в одном из двух секретных отделений моей сумки, происходило иначе).

- Как я ее застегну? Как? – нервничала Элсирика, дергая неподатливый ползунок.

- Ты, что с молниями обращаться не умеешь? - я поднял ее чуть повыше.

Наконец Анька смогла сдвинуть с места замочек. Молния затрещала, отсекая от нас голоса людей Марга и синее небо. Тут же тесный мирок моей сумки погрузился в темноту.

Собрав ворох одежд, я накрыл им ящик с пивом, сел на него и устроил Рябинину у себя на коленях. Ее оборванное платьице действовало на меня невыносимо дразняще даже в темноте. Я расстегнул пряжку пояска, и мои пальцы прошлись по разгоряченному телу госпожи писательницы, вызывая его легкую дрожь. Анька попыталась протестовать злобным шипением, но я сказал:

- Цыц, детка! А то нас братья-копатели услышат. Уж, согласись, лучше провести пару часов в сумке вместе со мной во взаимном согласии и любви, чем короткие минуты жизни на свежем воздухе с этими головорезами.

- Изверг, - прошептала она – ее голос волшебным эхом отразился от стенок, что было одним из свойств рунного пространства. – А если они найдут сумку? Если откроют ее?

- Мы можем спрятаться. Зароемся в твоих платьях. Их здесь, как в магазине женской одежды. Только вряд ли им придет в голову, что в сумке есть секретные отделения. Тем более, вряд ли они могут предположить, что здесь прячутся два взрослых человека, - пояснил я, шаря свободной рукой в поисках фонарика. – И вряд ли братья-копатели, знакомы с застежкой типа «молния» - пусть они трижды специалисты по вскрытию всяких древних тайников.

Я нащупал фонарик, но прежде, чем я успел включить его, сверху донеслись приглушенные голоса. Люди виконта стояли в нескольких шагах от сумки, но о чем они говорили, трудно было разобрать из-за толстых слоев кожи, окружавших нас и особенностей волшебного пространства. Потом верхняя часть нашего убежища дернулась, заходила из стороны в сторону. Что-то зашуршало, над нами раздались восторженные возгласы.

- Сволочи, сумку открыли. Радуются находке, - пояснил я Рябининой.

- То-то и оно, Булатов. Сумку они здесь не бросят – заберут с собой. И что нас ждет потом, даже Виргу неизвестно. Страшненько мне что-то, - прошептала Анька, прижимаясь ко мне.

- Успокойся, дорогая, - пользуясь моментом: ее страхом и совершенно естественной в такие минуты женской доверчивостью, я поцеловал ее в губы. Она не сопротивлялась. Даже восприняла это как должное. Ощупывая ее грудь, я сообщил: - Все складывается, как нельзя лучше!

- Что в этом хорошего? – недоумевала писательница, слабо пытаясь удержать мою руку, ласкавшую ее бедра.

На какое-то время я бросил это занятие и включил фонарик, осветил стенки нашего убежища, коробки с консервами и другими припасами. Потом напуганное лицо Элсирики.

- Уверяю, отлично все складывается. Назревает операция «Троянский конь», - сообщил я интимным шепотом ей на ушко.

- Чего? – не поняла она.

Стенки саквояжа шевельнулись сильнее, слегка покачнулись коробки, стоявшие напротив нас. Я догадался, что кто-то поднял сумку и несет ее, чтобы вручить виконту Маргу, как утешительный приз. О, этот глупый «кто-то» и не подозревает, что в тайных глубинах этого «приза» имеется все, о чем только мечтает Аракос, и даже чуточку больше!

- «Троянский конь», - повторил я, - они принесут нашу сумочку в свое копательское логово, не думая, что здесь находимся мы. А мы вылезем в один прекрасный момент и…

- Что «и»? Скажем: «Здрасьте, а вот и мы!»? И что будет, если мы вылезем в момент НЕ прекрасный? – голос Элсирики звучал тихим зловещим эхо. – Нас убьют на месте самым жестоким образом! А меня может даже, изнасилуют!

- Жестоко, как в твоих книжках? – я чуть не подавился смехом.

- Дурак! Ну какой ты дурак! Разве до пошлых шуток сейчас! – она сердито оттолкнула мою руку почти дотянувшуюся до ее трусиков. – Ты хоть понимаешь, даже если нам очень повезет, то из их «копательского логова» мы можем не выбраться. По крайней мере, я уверенна, что это будет сделать очень нелегко.

- Анька, не надо о плохом. Зачем ты выдумываешь сложности, которые еще не состоялись? Хочешь пиво? Чипсы, шоколадку? – предложил я. – А хочешь, налью коньячка для храбрости?

- Нет, - Элсирика замотала головой. Встала и сделала шажок к противоположной стенке, разглядывая огромную, мерцающую голубоватым отблеском руну. – Та, которая из университетской лаборатории? – писательница потянулась, чтобы потрогать руну пальцами и будто почувствовала слабый электрический удар.

Глава 9

В зале, завешенном драпировками серебристо-синего цвета, не было никого. Справа под роскошным гобеленом, занимавшим весь простенок, стоял огромный диван. Слева между двумя высокими вазами фоленской керамики располагался платяной шкаф и комод, на котором священным перстом возвышалась бутылка водки. Моя бутылка! Ведь всем известно, что завод «Кристалл» в Илию поставки не производил.

Окончательно убедившись, что в помещении нет никого из копателей, я вылез из сумки и сел на подлокотник дивана.

- Где они? – шепотом спросила Рябинина, высунувшись из верхнего отделения и водя из стороны в сторону пистолетом, словно заправский спецназовец.

- На балконе, - я кивнул в сторону приоткрытой двери.

За полупрозрачной шторой виднелось два мужских силуэта, ведущих мирную беседу. Ветерок, влетевший в зал, колыхнул штору, и я на мгновение увидел лицо Марга, суровое, чем-то озадаченное. А еще я увидел знакомые фасады зданий по другую сторону улицы, и догадался, что мы находимся в таверне «Хрустальная нора».

- Давай возьмем сумку и тихонько выйдем, - трогая меня за рукав, предложила Элсирика.

- Выйти мы всегда успеем. Я надеюсь, выйти отсюда с достойным трофеем, - мне показалось, что на комоде лежат какие-то свитки.

- С каким? – насторожено спросила писательница.

- С двумя Клочками: Мертаруса и Размазанной Крови. Доставим радость господину Дереваншу, - сообщил я на ушко Анне Васильевне. – Может, и сами извлечем какую-нибудь пользу. В общем, я посмотрю, что здесь есть полезного, а ты карауль с пистолетом наготове. Если чего, стреляй не задумываясь. Пистолет газовый – целься по возможности в морды врагам.

- Он заряжен? – прошептала Элсирика.

Без слов я щелкнул предохранителем и вогнал патрон в патронник. Потом зарядил гарпунное ружье и подошел к комоду. То, что я принял за свитки, оказалось всего лишь свернутым полотенцем, зато бутылка водки была той самой, краденой из моего саквояжа, я ее взял и вернул на место в верхнее отделение, где копатели устроили возмутительный беспорядок. Не найдя свитков ни на комоде, ни на полках соседнего шкафа, я направился к огромному дорожному сундуку, несомненно, принадлежавшему виконту Маргу.

- Булатов, ну не надо этого делать! – застонала писательница, когда я поддел крышку сундука, и послышался скрип. – Пожалуйста, уходим отсюда!

- Сейчас, посмотрим, что в сундучке и пойдем, - тут я увидел на столике добротный кинжал, которым можно было поддеть крышку.

Я взял его, всунул острие в щель и рывком нажал на рукоять кинжала. Раздался скрежет, и замок, запертый на один оборот, сдался. Крышка прыгнула вверх, открывая моему взору содержимое сундука.

- Булатов! – на этот раз голос Рябининой был резкий и громкий.

Я обернулся.

Отодвинув занавес, на пороге зала стоял виконт Марг, за ним гильдиец в коричневом импозантном костюме. В первые мгновенья, у потомка упыря был такой вид, словно ему вставили клизму с крутым кипятком. Но он быстро совладал с собой, выровнялся и даже сумел улыбнуться.

- Госпожа Элсирика, до этого дня я был о вас лучшего мнения, - скорбно проговорил Аракос, не слишком понимая, что за блестящую штуковину направляет писательница ему в грудь. – Я убеждал себя, что ваша связь с нечистым магом случайна, будто лично вы совсем не замешаны в этой недоброй истории! И не имеете никакого отношения к воровству дорогих мне вещей. Оказывается, вы с ним заодно!

- Не подходите, господин Марг, - вежливо попросила Рябинина. – Очень прошу, иначе мне придется выстрелить.

- Правильно, Анька. Подержи их там пару минут, - тоже вежливо попросил я, выкидывая на пол одежду Аракоса, плотные свертки, обшитые сафьяном и бархатом коробочки. – Подержи - я пока в сундуке поковыряюсь.

Мои глаза торопливо искали в вещах виконта что-нибудь важное, в этот момент раздался визг Элсирики и прогремел пистолетный выстрел. Я обернулся сквозь облачко дыма увидел Марга и его приятеля, схватившихся за лица.

- По-хорошему прошу, чертов Блатомир, бежим отсюда! – закричала Рябинина, не опуская пистолета и пятясь ко мне. - Клочки Мертаруса и Крови все равно бесполезны! О боги, ну что тебе нужно в этом сундуке?!

- Сейчас дорогая, ты пока развлекись: стрельни в господ копателей еще разок. Не каждый же день им выпадает счастье быть мишенью для газового пистолета. А я возьму что-нибудь из одежды виконта. У меня с ним вроде размерчик одинаковый. Вот сюртук хороший, совсем новый. И эта рубашка… Ах, какая рубашка, вы только посмотрите: с шелковой вышивкой, с серебряными пуговками! - перебирал я, вытаскивая из сундука добротные вещи, стоившие немалых денег.

- Булатов! Умоляю! Я сама тебе все куплю! И сюртук, и рубашечку! Я куплю тебе пять рубашек и десять сюртуков! И плащ с золотыми пряжками! Только бежим отсюда! – причитала Анна Васильевна, косясь то на меня, то на свою дрожащую руку с пистолетом и наших противников.

Я же понимал, что все ее обещания чистой воды блеф. Едва мы выйдем отсюда, как она сразу забудет и о десяти сюртуках и о плаще с золотыми пряжками. Даже если не забудет, зачем тратить деньги, когда очень хорошие вещи можно было позаимствовать у виконта? И для прикола, и чтобы развлечь ее, я спросил:

- А замуж за меня пойдешь? Ты хорошо готовишь и трахаться с тобой одно удовольствие, - начал я развивать мысль, перекладывая одежду виконта.

- Да! Я согласна! Игоречек, дорогой, уже согласна! Только, пожалуйста, уходим отсюда! – взмолилась Элсирика.

Напуганная ворчанием и всхлипываньями Марга, она отошла к шкафу. И получилось так, что я оказался между ней и нашими злыми недругами. Почти все отобранные вещи я успел засунуть в сумку, когда приятель виконта издал хищный рык и бросился ко мне. Рябинина среагировала мгновенно – нажала на спусковой крючок. Громыхнуло, и облачко едкого газа окутало гильдийца и частью меня, ударяя колючими искрами в глаза, перечным пламенем проникая в нос и рот.

Я, едва сдержав крик, выронил гарпунное ружье. Почти ничего не различая вокруг сквозь пелену слез, отскочил к середине зала.

Глава 10

Из «Хрустальной норы» мы выбрались незамеченными людьми Аракоса (по крайней мере, мне так показалось). Прошлись пешком пару кварталов, потом завернули в грязную подворотню и прошли дворами, чтобы запутать преследователей, если таковые имелись. На площади возле храма Вирга наняли экипаж. Кучер в этот раз оказался покладистым и обязался доставить нас к замку всего за один гавр.

Когда мы выехали из города, до вечера было еще далеко, но солнце уже опустилось низко, бросая из-за края облаков оранжевые лучи на поля и лесные кущи. Скоро мы добрались до ответвления от главной дороги, экипаж свернул к владениям графа Пико и затрясся на мелких колдобинах. Здесь мы с Элсирикой вспомнили наше сумасшедшее бегство от всадников виконта, вспомнили свист арбалетных болтов, и белое оперение, подрагивающее в лошадиной заднице - вспомнили и рассмеялись. Проезжая мимо дубовой рощицы, погубившей утром транспорт жадного до чужих гавриков илийца, Элсирика внимательно вглядывалась в молодой дубняк, думая увидеть останки двуколки, но следов утреней катастрофы уже не было. Только полосы примятой травы и поломанные ветки кизила, свидетельствовали о произошедшем. Наверное, кучер-скряга, позаботился вывезти даже щепки от своей раздолбанной тачки.

За следующим поворотом старинный замок Сура Пориза открылся нам во всей красе. Серые грубые стены ломаной линией возвышались над зеленым холмом. Словно когтистые пальцы демона над ними топырились большие и малые башни с черными щелями окон и коническими крышами, давно нуждавшимися в ремонте. Видно, замок был огромен, и внутренний двор его занимал немалую площадь.

У начала небольшого овражка я попросил кучера остановить и сказал Элсирике, что дальше нам следует пойти пешком. Удивленная и не очень обрадованная моему решению, писательница отсчитала медью один Гавр и, едва повозка тронулась в обратный путь, накинулась на меня с расспросами:

- Что ты задумал, Блат? Вот объясняй, давай, зачем мы сюда приехали?! Чтобы отсюда добираться до города своим ходом? Благодарю за чудесную прогулку!

- Я же тебе, милая, сказал, что имеется у меня план. Даже два плана под кодовыми названиями «Хэ» и «Дэ». Правда, на «Хэ» я не очень рассчитываю. Идем сюда, - я направился по краю овражка к лесу, шумевшему в метрах восьмистах от замка. – Поскольку план «Хэ» вряд ли выполним, нам придется где-нибудь здесь, в укромном месте разбить лагерь. Просто поставим палатку, чтоб не ночевать в случае чего под открытым небом. Там же я заряжу посох кое-какой полезной магией.

- Нет уж, ты конкретней изъясняйся, в чем твой «охренительный план» и что значит «Хэ» и «Дэ», - потребовала Рябинина, неохотно шагая за мной.

- Сейчас, детка. Давай вон к той лужайке.

Перейдя на другую сторону оврага, мы обогнули несколько осин, кочки и густые кусты. Вышли к довольно уютному месту, закрытому от посторонних глаз с трех сторон.

- В общем, так, Рябинина, - сказал я, присаживаясь на пенек и открывая сумку. – В любом случае мне нужно сначала зарядить посох. Пока я буду возиться с магией, ты можешь палатку поставить, - проникнув во второе секретное отделение саквояжа, я достал четырехместную палатку, новую, еще запечатанную в полиэтилен. Потом бережно извлек Книгу.

- Ты объясни сначала, зачем нам палатка сдалась? – Анька с глубоким сомнением посмотрела на синий блестящий сверток.

- Я же объяснял: на случай, если нам переночевать будет негде. Вот случится так, что из замка нам придется срочно ретироваться и произойдет это ночью, тогда мы вернемся в свою палаточку и скоротаем время до утра. В тесных объятиях, разумеется.

- Хрен тебе, - сердито фыркнула Рябинина.

- Как хочешь, палатку можно и не ставить. Это я исключительно для удобства предложил. А магию загружать в посох край как надо. Так что ты мне не мешай, - я открыл Книгу на девятнадцатой странице и склонился над первым полезным заклятием.

- Не, господин Блат, ты объясни все-таки, как ты в замок собираешься попасть. Через стену что ли задумал перелезть? – Элсирика разорвала полиэтилен и начала раскладывать палатку.

- Не мешай! – сурово сказал я, прервавшись в чтении магической формулы на самом неудачном месте.

Еще несколько раз писательница лезла ко мне то с расспросами, касавшимися деталей нашего проникновения в замок, то требовала помочь с установкой палатки, которую сама, в конце концов, криво воздвигла под зелеными лапами сосны. Я же угрюмо и сосредоточенно работал с магией, извлекая волшебную силу, искрящимися облачками направляя ее в посох. Больше всего провозился с формулой призыва существа Воздуха: формула была очень мудреной, как и вся магия высокого уровня. Лишь когда силы и терпение были на исходе, мне удалось материализовать серовато-синее облачко и вогнать его в бронзовое навершие. После завершения этой процедуры, я почувствовал себя измотанным и разбитым. Достал из сумки бутылку «Клинского» и с редким наслаждением опорожнил ее прямо из горлышка. Потом закурил, созерцая криво-косую палатку на краю лужка и кенесийскую писательницу, сидевшую у входа в тихой грусти.

- Будешь, Булатов, говорить или нет? – обижено спросила Рябинина.

- Буду, - я кивнул и выпустил тонкую струйку табачного дыма. – Только дрова заготовь на ночь. Вдруг взбредет развести костер.

- Зачем я только с тобой сюда приехала! Лучше бы пошла в «Теплый ключ» к господину Дереваншу. Ведь он должен ждать нас вечером. Уже, наверное, ждет, - писательница встала и, заломив руки, заходила по поляне. – Пива дай хотя бы глоточек. И сигарету.

Я открыл ей бутылку, достал пачку чипсов и выдал честерфилдку.

- Начнем с плана «Хэ», - сказал я, приглашая ее жестом устроиться возле пенька. – Поверь, детка, это самый надежный и легко выполнимый план. Чуть позже, как начнет темнеть, нам всего лишь нужно подойти и постучать в ворота замка.

- И? – насторожилась Рябинина.

- Чего «и»? И попроситься у добрейшего графа Пико переночевать. Уж тебя он примет с радостью. Точно примет – при встрече в «Хрустальной норе» тебя он пожирал взглядом.

Часть вторая. Конфуз Пико и жуткое подземелье

Одно утешение - может быть,

я не выглядел таким дураком,

каким себя чувствовал

Сомерсет Моэм

1

Добравшись до дороги, я оглянулся. Элсирика все еще стояла у края поляны, едва заметная среди вечерних теней. «Прощание славянки», - от чего-то пришло мне на ум. Госпоже Рябининой явно не хватало голубого платочка в руку, которым она могла бы помахать мне в след и вытереть слезу. Только в нашем драматическом расставании славянкой был еще и я, поскольку я счастливо унаследовал верхнюю часть ее тела. Как же все-таки это чудесно! Вот что делает высокая магия с людьми: был себе нормальным мужчиной (я бы даже сказал, агрессивно-нормальным), а стал по пояс женщиной. Тоже весьма нормальной: молодая, аппетитных форм грудь покачивалась при каждом шаге, от чего нижняя, мужская часть моего организма испытывала естественное и сильное возбуждение. Это мешало сосредоточиться на главной цели, которая вела меня в замок графа Конфуза Пико: за второй половинкой ключа, находившегося, конечно, в гробу Сура Пориза Рыжего.

- Ничего, прорвемся! – сказал я, шагая быстрее к мостику, перекинутому через неглубокую канавку, оставшуюся от некогда глубокого рва. – С моими женскими чарами, господин Конфуз, вы мне не только ключик на блюдечке принесете, вы будете готовы весь замок подать к моим ногам. Впрочем, к ногам вряд ли… Ведь именно ноги выдавали меня. Торчавшие из-под юбки сапоги сорок третьего размера, с бронзовыми кантами и вышитыми суровой ниткой василисками, явно служили не тем пьедесталом, который должен нести утонченный и возвышенный образ госпожи Элсирики. Но я не сомневался, что справлюсь и с этой ничтожной проблемой. Совру что-нибудь – ложь из уст красивой женщины звучит ангельским откровением. Ха! Мало ли что с моими ногами, быть может, мозоли после долгого странствия требуют именно такой размер обувки.

Перейдя мостик, я остановился возле ворот и постучал. Ох, до чего же неудобные эти женские кулачки: хрупкие, маленькие, жалкие! На мои постукивания створка ворот, обитая железными полосами, не отреагировала практически никак. Зато я вынужден был сказать: «ай!» и схватиться за ушибленные пальцы. После неудачного опыта с кулачком я решил постучать ногой. На удары тяжелых сапог ворота отозвались скрипом, и тут я увидел веревочку, закачавшуюся прямо перед моим носом. Несомненно, она соединялась с хитрой системой, служившей чем-то вроде дверного звонка. Я потянул за упругий хвостик несколько раз, и во дворе замка неровным, долгим звуком запел колокол, и залаяли собаки. Через несколько минут по ту сторону ворот послышалось ворчание и неторопливые шаги прислуги.

- Кого там демоны притащили? – полюбопытствовал недовольный голос.

- Элсирика к графу Пико, - отозвался я. – Извольте немедленно впустить.

- К графу? – переспросили с той стороны. – Какая еще Элсирика?

- Великая кенесийская писательница, - сказал я убедительно и по возможности грозно, однако горлышко Рябининой, которым я вел переговоры, было не способно издать по-настоящему грозные нотки. – Автор бессмертных романов «Красная Юбочка», «Снежана и семь озабоченных гномов» и десятка других убойных триллеров, - добавил я для тупого гильдийца никак не спешившего открывать ворота.

- И что с того? – безразлично проговорил субъект, разглядывая меня в щелку между створок. – Граф не ждет никаких гостей.

Это была абсолютная наглость. Если бы мой посох не покоился на дне сумки, то я бы наверняка воспользовался им и проучил негодяя, а так я лишь выкрикнул:

- Гром тебя порази! Я – Элсирика, которую в Илии, Кенесии и Мильдии знает каждая собака! Вернее, все мало-мальски образованные люди! Немедленно доложи графу, иначе я тебя наизнанку выверну, бестолочь неграмотная!

- Горби, пойди скажи графу, что к нему какая-то склочная девка, известная всем собакам, - произнес недовольный голос.

- Не склочная девка, а госпожа Элсирика! Эл-си-ри-ка! – бросил я вслед удалявшимся шагам.

Ожидать пока какой-то Горби сбегает за Конфузом Пико было для меня сущим испытанием. Графский прислужник ходил по ту сторону ворот, поглядывал на меня в щель и ворчал что-то неприличное, а я в нетерпении вышагивал у края мосточка, точно фотомодель по подиуму, одергивая юбку и фыркая накрашенными губками.

- Граф книги любит. Может и запустит вас, - раздался из-за ворот голос мучившего меня негодника. – Про что пишите, уважаемая?

- Пра любоффь, - нервно отозвался я, достал пачку «Честерфилд» и закурил.

- Про любовь, это хорошо. Важная тема, - сообщил графский прислужник, видимо, решивший загладить вину передо мной. – Гуляния под луной, вздохи, ахи, поцелуи…

- В основном постельные сцены. Преимущественно жесткий секс, - сказал я, приблизившись к щелке в воротах и пустив струйку табачного дыма в физиономию стража замка. – Я изобретательница нового жанра. Благодарные потомки нарекут его: «порнографический триллер». Это когда с оборотнями, гномами и во все дыры. Понятно?

- Порно… кехе… чего? – дремучий гильдиец поперхнулся не то дымом, не то неведомым словом.

- Порно того. Ну, где этот чертов Конфуз? – вопросил я и в ту же секунду услышал шаги, приближавшиеся из глубины двора.

- Извиняемся, господин Пико! Сердечно извиняемся! – затараторил прислужник, недавно говоривший со мной о литературе. – Но дамочка очень настырная попалась. Таки убедила меня, что вы ее действительно можете ожидать.

- Действительно Элсирика? – услышал я знакомый голос, полный недоверия.

- Я самая! Граф, открывайте, а то страшненько стоять за воротами, - отозвался я. – Уже совсем темно, того и глядишь, какие-нибудь оборотни или маньяки из кустов выпрыгнут.

Незамедлительно заскрипел запорный механизм, лязгнула задвижка. В воротах открылась высокая дверка.

Глава 2

Я натянул декольте на прежнее место, торопливо размышляя, какой должна быть реакция порядочной дамы с голой грудью, когда в ее спальню врывается неотесанный слуга. Наверное, мне следовало поднять визг и отхлестать Блюмса по щекам, но поднимать панику не было настроения, и я только сказал безразличным тоном:

- Негодяй! Бессовестный извращенец! Мало того, что ты за мной из-за ворот подглядывал, так еще врываешься сюда без стука! Во имя Греда! – передразнил я. – Надеюсь, Гред Праведный накажет тебя за постыдное любопытство!

- Простите, госпожа Элсирика, - потупившись, промямлил илиец, больше не испытывая интереса к моему бюсту, скрытому синей тканью. – Я привык, что комнаты в замке пусты. И еще я привык служить мужчине… Графу уже десять лет как…

Он замолчал, переминаясь с ноги на ногу и поглядывая на пыльный ковер.

- Выкладывай, чего пожаловал, - поторопил я, вновь возвращаясь к зеркалу и приглаживая слегка растрепавшиеся локоны.

- Господин Пико за вами послал – ужин подан.

- Вот и чудненько, - я поднял с кресла саквояж и улыбнулся, выражая готовность.

- Вы с сумкой что ли пойдете? – удивился Блюмс.

- Ага. В ней подарок для господина Конфуза – кое-что к нашему застолью, - выходя из комнаты, пояснил я.

- Госпожа Элсирика, очень вас прошу… - понизив голос, проговорил прислужник, когда мы прошли до середины коридора. – Не жалуйтесь на меня графу.

- Хорошо, шалунишка Блюмс, - с легкостью согласился я, сам не желая превращать в скандал маленькое недоразумение. Что мне жалко было показать хорошие сиськи невежественному илийцу, тем более сиськи не мои? – Не предам. Разве госпожа Элсирика похожа на мелочного доносчика? На этот счет можешь не волноваться. Только теперь ты – мой должник, - добавил я, рассудив, что помощь графского слуги мне еще потребуется.

- Несомненно! – заверил илиец и повторил: - Я – ваш должник, госпожа.

Через несколько шагов мы остановились у двери, верх которой покрывали мильдийские охранные руны, а посередине скалились позолоченные головы львов.

- Прошу, - сказал Блюмс, открывая правую створку.

Я вошел в комнату, судя по обстановке служившую кабинетом Конфуза, но никак не обеденным залом. Между резным шкафом и полками, полными книг, располагалось два удобных кресла и низенький столик, уставленный десятком блюд с всякими яствами, хрустальными бокалами и сосудами с питьем. Напротив, за чугунной решеткой потрескивали поленья в камине, над которым висели скрещенные мечи и шпаги, тускло поблескивал крылатый шлем и тяжелый щит с гербом. Хозяин замка сидел в дальнем кресле и полными восхищения глазами смотрел на меня.

- Элсирика, дорогая моя, ну что же вы с сумкой! – спохватился он, вставая мне навстречу. – Клянусь, вы можете совершенно не беспокоиться о багаже. Слуги мои предельно честны, и никто не посмеет притронуться к вашим вещам!

- Я и не беспокоюсь о багаже, а беспокоюсь о… - поставив саквояж рядом с креслом, я наклонился и извлек бутылку водки. – Беспокоюсь о доброй традиции: не ходить в гости с пустыми руками. Вот, водочка! – я со звоном водрузил бутылку на стол. – Напиток богов. И «Пепси-Кола». Аналогично – божественное зелье, - пластиковую литровку я втиснул между кувшином с вином и хрустальными бокалами. Банки с тушенкой и килькой в томате решил не доставать, так как на закуску вполне годились запеченные куропатки, громоздившиеся на широком блюде, фаршированная рыба и жареный поросенок, щедро украшенный веточками зелени и вареными артишоками. Я даже пожалел, что закуски на столе имелось так много, ведь это означало, что напоить графа до нужной кондиции будет затруднительнее.

- Итак, приступим, - сказал я, плюхнувшись в кресло. Потерев ладоши, я взял бутылку с водкой, сорвал с горлышка акцизную марку и ловко скрутил пробку.

Конфуз с любопытством и удивлением таращился на меня. И Блюмс как-то нескромно застыл у двери, не торопясь удалиться. Конечно, оба илийца понятия не имели о том, что такое «Пепси-Кола» и настоящая кристалловская водка. Их просто раздирало от интереса, что я буду делать с волшебными штуковинами (в смысле, бутылками), обклеенными такими яркими, красивыми этикетками и содержащими подозрительную жидкость. А делал я вот что: наполнил два больших бокала до половины водочкой, в два других, поменьше, налил пепси, зашипевшую, словно магическое варево, и поднявшуюся пузырившейся шапкой.

- Ну, давайте, граф для аппетита и за нашу милую встречу, - я протянул ему бокал, мерцавший красными отблесками светильников.

- Это надо пить? – шепотом спросил Конфуз.

- Точно. Пьете сначала прозрачную жидкость и запиваете этой вот, - длинным ногтем я постучал по краю бокала с пепси. – Получается… В общем, нормально получается.

- О, Элсирика… Вы меня пугаете и так интригуете! – усики Пико дернулись, он приблизил хрустальный бокал к губам.

- Большими глотками, - предупредил я и, подавая пример, одним махом выпил свою порцию водки. Схватил соленую маслину и вонзил в нее зубы.

От теплой водки лицо графа, непривычного к крепкому напитку, изменилось не так сильно, как я ожидал: оно всего лишь побледнело, будто подернулось рябью и застыло трагической маской.

- Э-э, запейте, милый друг, - я привстал и сунул под графский нос бокал с пепси.

Илиец отчаянно мотнул головой, словно ему предлагали отведать крови младенцев. Но я был настойчив, и Конфуз забулькал газировкой, осушив ее без остатка. Тут же минутное недовольство на его физиономии сменилось удовлетворением, он рыгнул газами, бодро вырвавшимися из желудка, и с полным умиротворением вытянулся в кресле.

- Поразительно… - пробормотал Пико, бросая полоумные взгляды то на меня, то на бутылки на столе.

Было видно, что голову его наполняют самые противоречивые мысли, и он не знает, за какую из них полезнее ухватиться. Пока граф пытался разобраться со своими думами и процессами, происходящими в организме, я откромсал от поросенка мясистый кусок, из салатницы положил в тарелку кушанье розового цвета и приступил к трапезе.