Сумрачная Академия: Печать Чёрного Архимага

✧ Глава 1. «Мне понравилось…»

«Открой мне врата своего ада — я сам выберу сгореть в его огне!»

Медленным шагом я присоединилась к длинной очереди на мосту, ведущему к величественно распахнутым дверям Сумрачной Академии. Очередь будущих студентов тянулась так далеко, что я едва могла разглядеть её начало. Но среди стольких желающих учиться в магической академии после испытательного отбора поступят куда меньше, чем стоящих в очереди. А мне жизненно необходимо попасть в их число — иначе всему придёт конец.

Позади толпились родители, махавшие своим детям и молившиеся о том, чтобы те оказались в числе поступивших.

Рыжий мальчишка резко задел меня плечом и, не останавливаясь, продолжил стремительно мчаться вперёд. Я заметила, как у него что-то выпало. Подняла бумажку, позвала рыжего засранца, но тот, остановившись чуть поодаль, вдруг повернулся ко мне с серьёзным лицом.

Тогда я поняла: то, что у него упало, оказалось у меня не случайно. Это было послание. И оно — для меня. От них.

Нервно оглянувшись по сторонам и убедившись, что никто не подсматривает, я развернула послание и бегло пробежалась по строчкам.

«Не облажайся. Ты должна поступить, иначе сама знаешь, что мы с ней сделаем. Свяжись с нами, как всё будет сделано. И мы перейдём к следующему этапу. Кстати, привет от Джесс».

Ничем себя не выдавая, я подняла голову и расправила плечи. Незаметно разорвав послание на мелкие кусочки, я развеяла их по ветру. Тот тут же подхватил обрывки и унёс в далёкие, неизведанные края.

Хоть бы и меня ветер захватил, понёс в свободные края — подальше от тяжёлого бремени, возложенного на мои плечи.

Они не успокоятся, пока не получат своё. А мне придётся им подчиняться. Потому что у них…

Мои мысли прервали громкие голоса.

Со стен, окружавших Академию, вдруг кто-то сорвался вниз. И когда до столкновения с озером, раскинувшимся вокруг всей обширной территории Академии, оставались считанные секунды, он бесстрашно расправил могучие белоснежные крылья и тут же взмыл вверх с такой быстротой, что захватывало дух.

— Сэлин! — крикнул другой парень, взобравшись на стену. — А ну, верни!

Того, кто выпал со стены, а потом взлетел на крыльях, по всей видимости, и звали Сэлином.

— Хочешь? — Сэлин дразняще помахал чем-то перед лицом парня. — Если хочешь — забери. Ну же, давай, Дрейк!

— Вот засранец! — парень на стене, как ни в чём не бывало, прыгнул вниз. За спиной у него появились вороньего цвета крылья. Взлетев, он рванул за Сэлином, который пролетал по водной глади так плавно и близко к воде, что не касался поверхности озера.

Это не была драка. Скорее, они резвились. И, судя по их одежде, они были студентами закрытой школы для магов, известной как Сумрачная Академия.

Сумрачная Академия — это ядро магического образования, место, где обучаются маги и магические существа. Здесь можно встретить кого угодно: от простых стихийников, владеющих одной из четырёх стихий (огонь, вода, воздух, земля), до оборотней, эльфийских потомков и даже редких полукровок с уникальными способностями. По всему миру существует множество подобных академий, но Сумрачная отличается особым статусом — она была основана одной из самых могущественных и древних династий магического мира — семьёй Вальтернов.

Семья Вальтернов известна как древний род с многовековой историей и глубокими корнями во всех сферах магического общества. Они не только баснословно богаты, но и занимают ключевые позиции в Королевской Министерии Магии. Их уважают, боятся. Но главное — они обладают силой, с которой мало кто осмеливается тягаться.

О Вальтернах мне известно достаточно для предстоящей нелёгкой миссии. Чтобы собрать нужную информацию, пришлось приложить немало усилий: изучить архивы, переворошить множество летописей, расспросить тех, кто когда-то учился или работал в Академии. Именно так я и узнала об её основателях, нынешнем главе семьи и его потомках.

Глава семьи — Кассиан Вальтерн, один из ведущих представителей Королевской Министерии. У него есть братья, кузены — и все они работают в Министерии Магии. Его жена — женщина из благородной семьи, не столь известная в политике, но крайне влиятельная в кругах старой аристократии. У них официально признаны четверо сыновей. По слухам, у Кассиана могут быть и бастарды, но достоверных сведений об этом нет. В обществе он имеет репутацию безупречного семьянина. Но часто за закрытыми дверями скрываются любопытные и порочащие репутацию тайны, о которых, конечно же, нам, простым людям, неизвестно.

Теперь о сыновьях — и тут начинается самое интересное. Все четверо были рождены с силами четырёх стихий. Иногда даже злые языки усмехаются и шепчут, будто Кассиан заключил сделку с самим дьяволом, чтобы заполучить столь идеальных наследников. Мол, он пожелал четырёх сыновей, каждый из которых владел бы одной из стихий — огнём, водой, воздухом и землёй. А дьявол, польщённый щедрым подношением, якобы исполнил его просьбу.

Разумеется, это всего лишь красивая байка, рожденная в пьяных разговорах по кабакам. Но сам факт остаётся: такие дети — редкость, а в одной семье сразу четверо — почти невероятно.

Агнар Вальтерн — старший сын, которому в прошлом году исполнилось двадцать три года. Его стихия — огонь. Сдержанный, крайне принципиальный, как говорят о нём многие. Он воспринимается как типичный наследник власти — именно его готовят в преемники главы Министерии. С ранних лет обучался военному искусству и политике, участвуя в переговорах вместе с отцом. Его уважают, и у тех, кто с ним пересекался, остаются весьма положительные впечатления. Он не допускает слабости ни в себе, ни в окружающих. Приступит к обязанностям в Министерии после того, как закончит полный курс обучения в Сумрачной Академии.

Сэлин Вальтерн — второй сын. Его стихия — воздух. Самый свободолюбивый, непредсказуемый и, пожалуй, харизматичный из братьев. В двадцать лет он известен как сердцеед, душа любой компании и ценитель удовольствий.

✧ Глава 2. «За поцелуй…»

Испытательный отбор состоял из двух этапов: прохождение экзамена, где оценивались теоретические знания, и демонстрация своих магических способностей.
Наверное, я бы добавила и третий, неофициальный, но не менее изматывающий этап — ожидание, сопровождающееся тяжёлым гнетом неизвестности, когда каждая минута тянется вечностью, а сердце бьётся где-то в горле, не зная, чего ждать дальше.

Мы сидели в огромном, просторном зале, с высокими потолками и массивными сводами. Столы были расставлены на таком расстоянии друг от друга, что даже мельчайшая попытка подсмотреть соседский ответ казалась не только невозможной, но и бессмысленной.

Нас рассадили по местам, и вскоре после этого преподавательский состав начал раздавать листы с заданиями. На столе перед каждым уже лежали чернильницы и остро заточенные перья.

Когда где-то в верхней части зала зазвенел медный колокол, а стоящие на пьедестале песочные часы были перевёрнуты, обозначая начало отсчёта, все, затаив дыхание, приступили к выполнению заданий.

В этот момент я поняла, что мои пальцы едва держат перо — руки дрожали так, будто я только что вынырнула из ледяной воды. Несмотря на то, что я целыми неделями готовилась, зубрила материал, разбирала возможные темы и решала пробные тесты, стоило мне увидеть этот лист, как всё вылетело из головы, будто моя память разом испарилась под тяжестью паники.

Но я знала: мне нельзя поддаваться страху. Паниковать — значит проиграть. Мне — нельзя.

Слишком многое поставлено на карту. От моего поступления зависит жизнь моей младшей сестры Джесс. Если я провалюсь, если не выполню то, чего требуют шантажисты, ей грозит серьёзная опасность.

Я знала, что она на моем месте сделала бы всё возможное, не задумываясь ни на секунду, лишь бы спасти меня. А я? А я трясусь над каким-то тестом, как испуганный ребёнок. Нет. Так не пойдёт. Я справлюсь. Я просто обязана.

Я прикрыла глаза, позволив себе десять коротких, но бесценных секунд тишины, в которых я старалась вычистить из головы все лишние мысли, мешающие сосредоточиться.

А когда я вновь открыла глаза, взгляд мой стал твёрже, а разум — яснее. Я начала читать задания.

Первый вопрос показался мне лёгким, почти детским — словно специально для разогрева. Второй оказался чуть сложнее, но тоже дался быстро. Третий требовал размышлений и логики, и я немного задержалась над ним, обдумывая варианты. А вот четвёртый… он напоминал математическую задачу, и тут я уже почувствовала, как волна напряжения вновь начинает накрывать меня. Эти вопросы всегда были моей ахиллесовой пятой.

Первую тройку — по истории магов, датам ключевых сражений, реформ и известных артефактов — я решила без особых затруднений. Но четвёртый, пятый и шестой вопросы касались вычислений, геометрических закономерностей и сложных формул, и, не зная, с какой стороны к ним подступиться, я решила временно их пропустить и перешла к алхимии.

Задания по алхимии шли заметно легче — я чувствовала уверенность, когда дело касалось составов, свойств реагентов, законов взаимодействий.

Но я понимала: без математической части мой общий балл окажется недостаточным, чтобы пройти. И в сравнении с другими кандидатами я буду выглядеть откровенно слабо. А это уже могло поставить крест на моих шансах поступить. Надо было что-то придумать. Срочно.

Я пыталась сосредоточиться, заставить мозг включиться, но он будто заблокировался. Никакие методы больше не работали. В голове — пустота. Бесполезные цифры, абстрактные формулы, которые упрямо отказывались укладываться в логические цепочки, вызывали только раздражение и отчаяние.

С тяжёлым вздохом я решила, что, пожалуй, буду выбирать ответы наугад. Это, по крайней мере, лучше, чем сдать пустой лист.

Знакомым запахом повеяло. Свежестью леса…

Нужно сосредоточиться! Долой лишние мысли!

Я опустила перо в чернила, прицелилась к варианту «А» — и вдруг почувствовала резкий, ощутимый удар по руке. Я дёрнулась, инстинктивно отпрянула и испуганно огляделась.

Никого. Ни единой души рядом. Но ощущение чужого прикосновения было слишком явным, чтобы быть плодом воображения.

Наверное, от стресса я начинаю сходить с ума.

Я сжала кулак, сделала глубокий вдох и выдох, пытаясь вернуть себе самообладание.

Потянулась, чтобы выбрать ответ «А», но в ту же секунду что-то снова ударило по руке, а затем — словно невидимая ладонь — повело моё запястье в сторону варианта «Б».

Шок, недоверие и растерянность пронзили меня одновременно, но я, несмотря на внутренние протесты, подчинилась. Следующие три задания, также основанные на логике, формулах и точных науках, я выполнила не сама — мои руки двигались под руководством этой загадочной, невидимой силы.

Я не знала, были ли предложенные ею ответы правильными, но в тот момент это казалось лучшим вариантом, чем полный провал или хаотичная угадайка.

Но что же это было? Что за невидимая сила?

Когда экзамен завершился и песок в часах окончательно стек, я сдала работу и вышла в коридор, где теперь предстояло ждать второго этапа — демонстрации магических способностей, где каждый должен был показать, на что способен не только в теории, но и на практике, раскрывая свои уникальные таланты.

Дальний коридор был погружён в тишину. Я прошлась до широкого окна, за которым открывался панорамный вид на двор Академии. Умиротворяющий, величественный, почти сказочный.

Если мне повезёт, ближайшие две недели я проведу здесь, выполняя задание. Но учиться мне всё равно не хотелось.

Мои родители, погибшие несколько лет назад, оставили мне не просто дом, а настоящее наследие: поместье у самого моря, плодородные земли и процветающую винодельню.

У меня были цели — чёткие, ясные, простые. Я хотела продолжить их дело с винодельней, сохранить дом, не позволить ему опустеть и рассыпаться под безжалостными ветрами времени.

А вот Джесс... она с детства была не похожа на меня. Совсем. У неё не было магии, но был ум — аналитический, точный, с математическим уклоном.

✧ Глава 3. «Слюнки подбери…»

Второй этап испытаний проходил на тренировочной площадке, расположенной чуть дальше главного корпуса Академии. Это была арена гигантских масштабов, окружённая с трёх сторон крытыми ярусами, из которых поднимались уступами массивные, полукругом расходящиеся ряды каменных сидений — как в древнем амфитеатре. Очевидно, здесь проводились различные соревнования, показательные выступления и игры. Но сегодня арена служила другой цели — здесь проходил второй этап отбора.

Под массивными арочными сводами сидели члены отборочной комиссии — те самые, кто сегодня решал судьбы претендентов.

Участников вызывали по одному. Когда настала моя очередь, я прошла через короткий туннель и, собрав всю свою волю в кулак, направилась к самому центру арены. Передо мной стояли четыре чаши, символизирующие четыре первоосновы мира: вода, земля, огонь и воздух. В первой чаше мерцала прозрачная вода. Во второй покоилась тёмная, влажная земля. В третьей плясало пламя. Четвёртая чаша хранила в себе едва заметный вихрь — воздух, закрученный в тонкую спираль, переливающуюся как мираж над раскалённым камнем.

Четыре чаши, четыре стихии. Каждая мерцала своей магией, покорной лишь тем, кто владеет ею. Чтобы впечатлить комиссию, одного таланта было недостаточно — нужны были решительность, сила воли и эффект. Конкуренция жестокая. Шансов пройти — ничтожно мало.

— Представьтесь. — Раздался негромкий, но властный голос одного из членов комиссии.

— Лия Рой, уважаемая комиссия.

— Приступайте.

Нас заранее предупреждали, что именно предстоит делать. Я знала, к чему готовиться. Более того — у меня был план. План, способный, если всё получится, не просто удивить комиссию, а по-настоящему потрясти её.

Каждый новобранец выбирал чашу, соответствующую его природной принадлежности, и демонстрировал всё, на что способен. Я подошла к чаше с водой.

Краем глаза заметила, как, стоило мне приблизиться, члены комиссии почти одновременно наклонились к своим тетрадям и начали что-то записывать. Но кое-чего они точно не ожидали.

Я коснулась поверхности воды, сконцентрировалась, и от моего прикосновения поднялась небольшая водяная воронка. Она закручивалась всё выше, всё сильнее, поднимаясь над чашей. Вскоре буря стала настолько объёмной, что мне пришлось отступить на шаг, чтобы избежать брызг. Но это было лишь начало представления.

Я прошептала заклинание, простое и до боли знакомое — я помнила его с детства, оно навсегда врезалось в память. Меня ему мама научила. Из водной воронки вынырнул изящный водяной дельфин, за ним ещё один. Пара начала кружиться над чашей, издавая мелодичные, почти мурлыкающие звуки. Один взмах руки — буря остановилась, дельфины рассыпались в сотни крошечных капель, и вода аккуратно вернулась в чашу.

— Можете идти… — раздался голос.

— Но это ещё не всё, — твёрдо ответила я, повернувшись к комиссии. — Прошу прощения, уважаемые члены комиссии, но мне есть, что ещё вам показать.

Я не собиралась останавливаться. То, что шло дальше, было моей главной картой. Возможно, именно оно определит мой результат.

Подойдя ко второй чаше — той, что с землёй — я осторожно опустила ладонь на тёплую, чуть влажную почву. Почувствовала, как по телу прошёл ток силы. Стихия земли всегда была мне близка. В отличие от других, она не забирала энергию — наоборот, наполняла меня жизнью, словно подземные корни протягивали ко мне свои незримые нити.

Из почвы начал пробиваться росток. Медленно, с усилием, он выбрался наружу и потянулся вверх, к солнцу, которого не было — небо оставалось затянутым тучами. Несмотря на это, росток продолжал расти, пока не стал миниатюрным деревом, с густой кроной, усыпанной листьями. Заворожённая, я сконцентрировалась — и на ветках дерева один за другим начали распускаться цветы. Красные, нежные, почти светящиеся лепестки расцвели на фоне каменной чаши, среди них вскоре появились крошечные плоды — алые яблоки.

Я осторожно сорвала один из них и откусила. Сладость разлилась по языку. Получилось. Именно так, как я хотела.

Я заметила, как двое членов комиссии поднялись со своих мест. Их лица были полны удивления. Я добилась нужного эффекта. Улыбнувшись про себя, я вежливо сказала:

— Не хотелось бы тратить ваше драгоценное время, господа. Я понимаю, что за мной ещё много новобранцев, и постараюсь закончить быстро.

Я повернулась к последним двум чашам — с огнём и воздухом. Подняла обе руки. Концентрация далась уже с трудом — тело дрожало, дыхание сбивалось. Использовать сразу две стихии требовало огромных затрат.

Пламя в чаше вспыхнуло и взвилось вверх, словно живое существо. Воздух закружился, образуя вокруг меня мягкий, почти невидимый вихрь. Ветер подхватил меня, слегка приподнял над землёй и бережно опустил обратно. Из пламени я создала огненное кольцо и метнула сквозь него огненный шар.

Комиссия встала. Все, как один, в изумлении уставились на меня. Я опустила руки, и магия угасла. Пламя утихло, ветер исчез. Наступила тишина — звенящая, напряжённая, но не тревожная. Она была ликующей, как аплодисменты, которых никто не решался дать.

По выражениям их лиц я поняла: мне удалось их удивить. А это, само по себе, уже победа.

Магов, способных управлять всеми четырьмя стихиями, в природе было настолько мало, что их можно было пересчитать по пальцам двух рук и ног. Именно поэтому шантажисты, похитившие Джесс и державшие её в плену до тех пор, пока я не выполню их требования, выбрали своей мишенью именно меня.

Когда они случайно узнали — от моей доверенной, как я тогда думала, но оказавшейся предательницей служанки — что хозяйка поместья у побережья живёт без покровителей, без родителей, в уединении с младшей сестрой, но при этом обладает способностью управлять всеми четырьмя стихиями, у них не осталось сомнений. Я идеально подходила на роль: достаточно сильная, чтобы поступить в Академию, но лишённая поддержки, чтобы не оказать сопротивления.

Их план был прост: я поступаю, выполняю для них задание — серьёзное преступление, за которое, если меня поймают, меня гарантированно отправят в тюрьму для магов, известную всем как Ауэрем.

✧ Глава 4. «Я ничем не хуже…»

Когда комиссия завершила распределение баллов среди всех, принявших участие в поступлении, и вывесила на доске объявлений список имён, поступивших в Академию, вокруг доски сразу собралась толпа. Некоторые радостно восклицали, другие разочарованно отходили в сторону, чтобы в молчании принять поражение.

Когда толпа у доски рассеялась, я подошла к списку. Но прежде чем искать своё имя, вдруг закрыла глаза. Кажется, мне не хватало смелости взглянуть на результат. Трусиха!

У меня были все шансы поступить. Письменный экзамен, вроде бы, сдала неплохо, а с учётом помощи Дрейка, думаю, справилась на ура. На демонстрации своих сил я превзошла все ожидания, раскрыв тайну, которую годами скрывала: я обладательница четырёх стихий — это редкость. Но, тем не менее, моих сил на демонстрации второго испытательного этапа могло оказаться недостаточно.

Желания учиться в Академии у меня не было. Но если я не поступлю, то не смогу спасти Джесс…

— Ты поступила, — вдруг услышала я горячий, щекочущий шёпот прямо у щеки. По спине пробежала дрожь.

Я открыла глаза и, придя в себя — хоть и не полностью, но всё же уняв дрожь и совладав с голосом — буркнула:

— Знаю.

— Нет, не знаешь, — глядя мне в глаза, сказал Дрейк. — Я наблюдал за тобой. Тебе не хватило смелости посмотреть на доску.

Он стоял ко мне так близко, что я чувствовала его дыхание на лице.

— Ошибаешься, — отведя взгляд, я отстранилась. — И наблюдать за мной исподтишка не стоит. Это жутко.

— Не могу себе отказать в таком жутком удовольствии, — он сделал шаг вперёд и вызывающе добавил: — Может, всё-таки посмотришь на доску? А вдруг я солгал?

Я усмехнулась.

— Но ведь я же сказала, что смотрела на доску.

Моя настойчивость явно удивила Дрейка, потому что его глаза соблазнительно загорелись. Он улыбнулся. Признаться себе в этом не хотелось, но... улыбка у него чертовски привлекательная.

— Вот врунишка, — прошептал он. — Мне это нравится.

— Нравятся лгуньи? Ну и вкусы у тебя, конечно.

— У тебя не лучше, — хмыкнул он. — Руку до сих пор не моешь?

Я сразу поняла, что он о пожатии Агнара.

— И не стану, — сдержанно улыбнулась я. Нужно было сменить тему. — Так тебе нравятся лгуньи?

— Мне нравятся упёртые девушки, которые стоят на своём, несмотря ни на что, — уточнил он и, двумя пальцами приподняв мою голову за подбородок, хотел ещё что-то сказать, но к нам присоединились ребята, и Дрейку пришлось — хоть и неохотно — убрать руку и отступить.

— Можно поздравлять? — спросил Агнар у меня.

— Можно, — кивнула я, не скрывая радости.

Тарен хотел незаметно улизнуть, но Агнар, придержал его за рубашку и строго велел:

— Стоять рядом. И если хоть на шаг отдалишься, я привяжу тебя к стулу, посажу рядом с Ливареном и позволю ему читать тебе вслух научную дребедень на протяжении целого дня, к концу которого, я зуб даю, ты возненавидишь свою жизнь.

Младший капризно надул губы, но ничего не сказал, только скрестил руки и отвернулся от брата, демонстрируя обиду.

— Вы уже познакомились? — Агнар обратился к Дрейку, а потом перевёл взгляд на меня.

— Мы… — Дрейк не договорил, посмотрев на меня.

Я уловила в его взгляде хитрую искру. Неужели расскажет? Что той самой девушкой, которая из-за феноменальной неуклюжести, нерасторопности, невероятной невнимательности и ещё множества других качеств, усложняющих жизнь, была именно я. Что это моё платье ветер подхватил, задрал до неприличия и обнажил всё, что должно быть скрыто от чужих глаз.

Ах да, совсем забыла — среди всех этих "достоинств" самое главное, пожалуй, моя особенная неудачливость. Мне вечно не везёт!

Учитывая преследующее меня по пятам невезение, мне определённо и в этот раз не повезёт с Дрейком. Ох уж эти его горящие глаза…

Сердце забилось быстрее. Секунды мучительно тянулись, выводя меня из себя.

— Только что познакомились, — наконец произнёс он, облизнув губы кончиком языка. — Я как раз рассказывал ей о том, как начнутся первые занятия и всё прочее.

Поняв, что он не собирается раскрывать обстоятельства нашего знакомства, я облегчённо выдохнула.

— А какие ты баллы набрала на двух этапах? — Агнар взглядом указал на доску.

Я растерянно улыбнулась, не зная, что ответить. Ведь, на самом деле, даже не смотрела на список. Мне один весьма самоуверенный тип помешал. Бросив на Дрейка мимолётный взгляд, я всё же посмотрела на доску и быстро нашла своё имя в списке, где было три столбца: баллы за первый этап, второй — и отметка о зачислении.

— По первому этапу — восемьдесят пять баллов, — с затаённым дыханием начала я, водя пальцем по списку.

— Из скольких? — послышался вопрос от хмурого, но любопытного мальчишки, не поворачивавшегося к нам.

— Из ста, Тарен, — ответил за меня Агнар так, словно он сам должен был это знать. Потом снова посмотрел на меня, ожидая продолжения.

— По второму — шестьдесят, — с досадой выдохнула я. — Видимо, владение четырьмя стихиями их совсем не впечатлило.

Агнар растерянно переглянулся с Дрейком.

— Ты владеешь четырьмя стихиями?

— Ну, очень слабо, но да, — скромно ответила я. — Какая разница, сколько баллов. Главное — что поступила.

Агнар всё ещё не мог поверить в услышанное и смотрел на меня как на упавшую с неба звезду.

— Давненько не встречал таких магов, — признался он.

— Ты их никогда не встречал, — мягко поправил его Дрейк.

— Это правда, — согласился Агнар. — Уверен, Ливарену будет интересно узнать, что под одной крышей он будет учиться с такой девуш... особенной студенткой.

Он запнулся, но, быстро спохватившись, сменил слово — будто «девушка» было чем-то слишком личным и неловким.

— Мне скучно! Скучно! Ску-у-учно!!! — не выдержал Тарен и затопал на месте.

— Скучно? — переспросил Дрейк и зловеще усмехнулся. Услышав в ответ возмущённое невнятное бурчание Тарена, он многозначительно кивнул.

✧ Глава 5. «Ключей всего два…»

Дрейк показал мне обширный, залитый солнцем и красочный двор Академии. В небольшом саду росли самые разные растения — от привычных мне до тропических, которых я видела впервые в жизни. У пышного куста сирени с фиолетовой кроной я остановилась. Цветы привлекли мой взгляд, и внутри сердце вдруг тоскливо сжалось.

При жизни мой отец ухаживал за небольшим садом на заднем дворе нашего дома. Не потому, что обожал растения. Скорее, потому что их любила мама. Этот сад она создала.

В течение четырёх лет, несмотря на отчаянные попытки, у них с отцом не было детей. Они мечтали стать родителями до слёз, до боли в груди, до самой глубины души. Но Бог долго не одаривал их этой милостью.

И ту любовь, которая в молодой женщине копилась, не имея выхода, и которая должна была бы достаться ребёнку, мама отдавала цветам. Она с трепетом ухаживала за каждым растением, бережно сажала новые, как будто в каждом из них жила частичка той мечты, которая пока не сбывалась. Часами она проводила время в саду, в тишине, среди цветов, выращенных её руками и согретых её заботой.

Папа часто нам с Джесс рассказывал, как мама сидела в саду, разговаривала с цветами, будто те могли её услышать и понять. Иногда она плакала там, в полном одиночестве, где её никто не видел и не беспокоил. В этом укромном уголке она позволяла себе быть слабой и несчастной, выпускала наружу боль, которую прятала от всех. Но стоило ей выйти из сада, как она снова улыбалась. И этой лучезарной улыбкой она освещала всё вокруг.

Каждого, кто смотрел на неё, невольно охватывало чувство тепла. Потому что от неё исходил тихий, добрый, обнадёживающий свет, который дарил радость и покой. Даже если внутри неё бушевали совсем другие чувства, как разочарование и боль.

Даже после нашего с Джесс рождения, спустя долгожданные четыре года, мама не бросила сад. Она по-прежнему заботилась о нём, как о живом существе, которому когда-то доверила своё сердце.

После её смерти сад не был заброшен. В память о покойной жене отец каждое утро первым делом навещал его, сам лично поливал растения и заботился о цветах. С бережностью и тщательной аккуратностью он по вечерам или в любое свободное от дел время возился с почвой. Он не уставал от этого, напротив, после трудного дня ему приносило отдых и покой находиться в саду.

Особенно он заботился о кусте сирени, который обожала мама. Она посадила его в тот день, когда узнала, что беременна нами. Посадила, выражая тем самым сердечную благодарность Богу за то, что Он наконец исполнил её заветную мечту стать матерью.

Поэтому отец так бережно относился к этому кусту сирени, как к живому напоминанию о той, кого любил всем сердцем. О той, которая, уйдя, унесла с собой половину его души, а в оставшейся навсегда поселились горечь разлуки и ядовитая тоска, медленно разъедавшие его изнутри с каждым днём её отсутствия.

С годами, по большей части благодаря заботе отца, куст разросся вширь. Он почти не обрезал ветки, и те живописно, объёмно нависали над качелями, которые он сам построил для своих детей.

— Люблю сирень, — неожиданно вырвалось у меня, но совсем тихо. На самом деле я сказала это скорее себе. Поэтому решила, что Дрейк не расслышал моего невнятного бормотания. И, похоже, он действительно не услышал.

Я коснулась нежных лепестков сирени. Как же это напоминало мне родной дом и семью. Маму, возможно, я и не помнила, но прекрасно помнила отца.

В ту ночь, когда прогрессирующая болезнь вот-вот должна была забрать его жизнь и унести туда, откуда никогда не возвращаются, отец, вопреки возражениям лекаря, с помощью слуг поднялся с кровати, к которой был прикован уже много недель, и, прихрамывая, направился в сад.

На рассвете, когда солнце поднялось из-за горизонта и первый его луч осветил куст сирени, отец, сидя под его раскидистыми ветвями, отошёл в иной мир.

Джесс всегда была сдержанной, умела контролировать свои чувства. Понимая, что отец, скорее всего, не справится, она заранее готовилась к тому, что его придётся отпустить. Но даже несмотря на готовность покорно принять удары судьбы как нечто неизбежное и неисправимое, когда она увидела последний вздох отца, то не выдержала — упала на дрожащие колени и заплакала.

Ей, как и мне, нужна была поддержка. Тогда я её обняла. Впервые.

Нет, не потому что мы были холодны друг к другу или не любили. Дело было не в этом. Джесс просто не нравились объятия. Любые. Они были ей некомфортны. Поэтому, уважая её границы, я никогда не навязывалась с сестринскими обнимашками, хотя сама порой остро в них нуждалась.

В отличие от неё, мне были нужны объятия. Мне отчаянно хотелось, чтобы кто-то заключил меня в крепкие объятия и позволил почувствовать безопасность и поддержку. Я хотела обнять сестру, но ради неё и её спокойствия не делала этого, обделяя себя тем, в чём так отчаянно нуждалась.

Но в то утро я всё-таки обняла её — впервые и в последний раз. И она меня не оттолкнула. Кажется, в тот единственный раз ей действительно нужна была поддержка, чтобы боль утраты хоть немного притупилась, перестала быть такой удушающей и невыносимой.

— Ты хотела поступить сюда или это было по желанию родителей? — спросил Дрейк.

Мы двинулись вдоль клумб, наполненных ароматом свежих цветов, по тропинке, выложенной гладкими речными камушками.

— Я не хотела этого, но мне нужно было поступить, — ответила я, не солгав, но и не сказав всей правды. — У меня нет родителей. Отец умер от болезни несколько лет назад, а мама — когда мне было всего пять. Так что меня было некому заставлять. А магию нужно уметь контролировать, поэтому я и поступила сюда.

Жаль, конечно, что не было тех, кто мог бы обо мне позаботиться. Мне девятнадцать, я уже не ребёнок, но до взрослости ещё далеко. Многое в жизни остаётся для меня непонятным, а тот небольшой опыт, который я успела приобрести за годы самостоятельности, едва ли помогает принимать по-настоящему взрослые решения.

Жизнь требует трудных выборов и не прощает даже малейших ошибок. Сложности настигают каждого, но когда рядом есть кто-то близкий и более опытный, становится не так страшно. Можно обратиться за советом, спросить, как лучше поступить в той или иной ситуации. Но у меня никого не осталось. Единственный, кому я доверяла, кто был для меня опорой и наставником, — это отец. После его смерти я осталась одна. Вынуждена была стать взрослой ради Джесс. Взять на себя ответственность за неё и стать для неё тем, кого мне самой так не хватало.

✧ Глава 6. «Я насчет бала…»

Всех поступивших в Академию будущих первокурсников распределили по комнатам общежития. Когда моя соседка крепко заснула, я встала, бесшумно вытащила из-под кровати чемодан и открыла его. Достала вырезанную из дерева фигурку размером с ладонь. Таких фигурок у меня осталось всего две. А значит, всего два послания я ещё могу отправить своим шантажистам.

Держа её в руках, я прошептала заклинание. Только со второй попытки, когда я правильно произнесла слова, которые обычно коверкала из-за слабого владения мёртвым языком, я наконец смогла оживить фигуру. Деревянные крылья затрепетали в моих ладонях, и фигура приобрела форму маленькой птички.

Я прикрепила к её лапке послание для шантажистов, где рассказала об успешном поступлении в Академию и о том, что знаю, где находится ключ, и скоро приступлю ко второму этапу — то есть к проникновению в хранилище. Я выпустила птицу в ночь через открытое окно. Она полетела, а мне пора было готовиться к следующему шагу.

Утром, во время завтрака в большом зале, где проходили все трапезы вместе со студентами и преподавательским составом, я заметила, что Дрейк даже не смотрел в мою сторону. Что ж, это даже к лучшему. Учитывая, какое серьёзное дело мне предстоит, лучше, если никто не станет путаться у меня под ногами.

Но воспоминание о вчерашнем вечере, когда я увидела на лице Дрейка то, чего не было раньше и чего нет сейчас, меня тревожило. Почему шрам тогда был, а сейчас его нет? Куда он исчез? И, пожалуй, главный вопрос — откуда у Дрейка этот жуткий шрам?

Я много думала ночью об увиденном. И пришла к неутешительному выводу, что шрам похож на тот, который могло оставить лезвие ножа. Или, возможно, это была глубокая царапина от острых когтей дикого зверя. Но тогда, наверное, остался бы ещё один шрам. Или даже три. Однако у Дрейка он всего один, и поэтому версия с когтями вызывала у меня сомнения.

Что-то в жизни Дрейка произошло, и он это тщательно скрывает. Но как?

Агнар, в отличие от Дрейка, поздоровался со мной, и я даже замечала на себе его взгляд.

После сытного завтрака я сидела во дворе. До вечера я расхаживала по Академии, разведывая обстановку и узнавая окружение. Мне повезло, что первые дни в Академии остаются свободными от уроков. Таким образом, у меня было время не только освоиться здесь, но и приблизиться к решению одной из важнейших задач.

По большей части я наблюдала за братьями Вальтернами. У старшего из них есть единственная вещь, благодаря которой я смогу получить доступ к хранилищу. Мне нужен хорошо обдуманный план. Но каким бы он ни был, мне всё равно необходимо для завершения задуманного сблизиться с Агнаром. Только вот как это сделать? Я не могу просто подойти и предложить дружбу! Да и насколько близкими мы должны стать, чтобы я смогла незаметно украсть амулет, который, как я уверена, он не снимает даже перед сном?

По короткому наблюдению за компанией этих парней я смогла их немного узнать. Например, Ливарен очень похож внешне на братьев, но отличался от них острым умом и стремлением постоянно развиваться путём чтения книг. Его и правда почти всегда можно было увидеть с книгой в руках — идущим либо в библиотеку, либо выходящим из неё.

Сэлин же обладал такой же светлой шевелюрой, как у Агнара, и голубыми, как у Ливарена, глазами, но отличался легкомыслием и весёлым характером. Его я чаще всего замечала не с книгами, а в кругу девиц. Да, судя по тому, что я слышала от других и видела сама, девушки сходили с ума по Агнару и по Сэлину, перед чарующим обаянием которых кажется не могла устоять ни одна девушка в Академии.

Сэлин же обладал такой же светлой шевелюрой, как у Агнара, и голубыми, как у Ливарена, глазами, но отличался легкомыслием и весёлым характером. Его я чаще всего замечала не с книгами, а в кругу девиц. Да, судя по тому, что я слышала от других и видела сама, девушки сходили с ума по Агнару и Сэлину — перед их чарующим обаянием, кажется, не могла устоять ни одна девушка в Академии.

Да ведь несчастных девиц и понять можно! Бог с этим богатством — ведь не всё сводится к деньгам. Все сыновья Вальтернов — красавчики! Пока в расчёт не беру Тарена из-за его маленького возраста. Но нет сомнений в том, что и он вырастет, как его братья, ещё тем покорителем женских сердец.

А ещё Дрейк. Это, пожалуй, единственный, кого разгадать я ещё не смогла. И кто, к моему несчастью, больше всех привлекал мой интерес. Только вот почему? Почему среди стольких парней меня вдруг заинтересовал никто иной, как Дрейк? Не может же быть, что дело только в его внешности, которая, словом, ничуть не уступала внешности детей Вальтернов. Просто он немного отличался — как чёрная ворона среди белых. Но, быть может, именно это и привлекло меня?

А может, дело в его тайне. Ведь шрам-то был! Мне ведь не приснилось это! А значит, есть у Дрейка какой-то секрет, который вчера я чуть было — к его ужасу! — не раскрыла.

Скорее всего, так и есть. Интерес у меня к Дрейку есть лишь потому, что остались неразгаданные тайны. И как только они станут мне известны, то интерес к нему моментально угаснет.

По наблюдениям я заметила, что Дрейк часто, если не всегда, находится в компании Вальтернов. Более того, если бы не его тёмный цвет волос, серые глаза и отличительная внешность, я могла бы по незнанию принять его за члена семьи Вальтернов. А всё потому, что он постоянно с ними, а они, в свою очередь, тянутся к нему.

Во время еды они сидят вместе, разговаривают и смеются, куда бы ни пошли — Дрейк всегда с ними. Они относятся к нему как к члену семьи, будто он ещё один сын Вальтерна. Дрейк же в свою очередь выглядит вполне радостным в их окружении, ему очевидно комфортно с ними, и он тоже тянется к братьям Вальтернов. У них определённо есть тесная связь. И явно она тянется не первый и не второй год. Что-то у них есть, какая-то общая история, пока что мне неизвестная.

От глубоких размышлений я даже не сразу заметила, что ко мне кто-то подсел. Резко дёрнувшись, я посмотрела на девушку рядом и растерянно кивнула в знак приветствия.

✧ Глава 7. «Не все является тем, чем кажется…»

Луиза целый день ела мне мозг, запивая всё это свежей кровью. Можно подумать, что я драматизирую, но это вовсе не так.

Узнав, что я не привезла с собой ни одного платья, Луиза куда-то ушла, а спустя время вернулась с тканями, кружевами, нитками с иголками.

— У меня платье есть, но выглядит оно просто и скучно, поэтому нужно будет сделать его немного интереснее. А я ведь говорила маме, что платье мне не подходит. Вообще, жёлтый цвет мне не идёт. Но так как маме этот бесячий цвет нравится, она каждый раз наряжает меня в одежду этого тона. Ей совершенно плевать, что цвет мне не к лицу. Да и мне он не нравится! Я его уже ненавижу…

Луиза ещё долго сетовала на маму, как вдруг с её уст сорвалось:

— …к тому же нам нужны маски.

Я озадаченно уставилась на неё, и, заметив мой недоумённый взгляд, она с не меньшим удивлением спросила:

— Ты разве не знала, что бал в честь начала учебного года проходит в маскарадной тематике? Красивые наряды, маски и всё прочее.

— Не знала, — задумчиво протянула я.

Но план у меня созрел мгновенно. Необходимость предстать на балу в неузнаваемом облике послужит отличным способом проникнуть в хранилище незаметно. И даже если кто-то (не дай бог, конечно!) увидит меня около хранилища, то не узнает. Ведь маски будут!

Осталось лишь решить две проблемы: выяснить, где именно находится хранилище, и выкрасть ключ у Агнара.

— Скажи, а как тебе удалось так быстро привлечь внимание самого завидного парня в академии? Да не только в академии — во всём королевстве!

— Чего? — не сразу поняла я. А когда дошло, глухо пробормотала: — Не знаю. Так вышло.

Но такой ответ Луизу не устроил, и допрос продолжился, только теперь «следователь» пересел поближе ко мне.

— Ну же, расскажи. Не скромничай. Что ты сделала? Сказала ему что-то? Или, может…

Тут она замолчала, и её недосказанность меня встревожила.

— Что «может»?

— Ну, любовный приворот сделала какой-нибудь, — с опаской предположила Луиза и невольно втянула голову в плечи.

— Насколько мне известно, подобное вмешательство в жизнь мага, человека или магического существа незаконно, — сдерживая раздражение, заметила я. — Так что, разумеется, к такому я бы не стала прибегать. Разве Агнар впервые зовёт девушку на бал? Чему тут удивляться?

— Ну, вообще-то, впервые, — Луиза настолько ошарашила меня этим заявлением, что в первый момент даже не знала, как реагировать.

Агнар столько лет учится в Сумрачной Академии и каждый год открывает учебный сезон как представитель семьи основателей, что было трудно поверить, будто он никогда никого не приглашал.

— Ты, наверное, ошибаешься, — неуверенно сказала я. — Не мог он всё это время никого не приглашать на бал.

— Но это так, — настояла Луиза, подтверждая слова множественными кивками. —

Он действительно впервые кого-то пригласил. Каждый год девушки надеются, что он выберет кого-нибудь из них, и каждый год — сплошное разочарование. Он всегда приходит один.

Сказанное Луизой не соответствовало сложившемуся в моём воображении образу Агнара. По моим представлениям, он из тех, кто пользуется щедрым вниманием поклонниц и вполне доволен такими почестями.

Почему же тогда всё это время он приходил на бал один?

Осознание того, что я стала первой, кого он пригласил, заставило мои щёки вспыхнуть жаром. Слава богу, у меня никогда не появлялся румянец. Иначе всем было бы видно, как я каждый раз смущаюсь.

— Глупости! — воскликнула я, вставая и подходя к широкому окну. — Откуда тебе всё это знать, мы ведь здесь всего второй день.

— Нет человека, который не знал бы таких простых вещей. Я удивлена, что ты об этом не знала, — с искренним изумлением сказала Луиза.

— Даже если и так, не только меня пригласил хороший парень…

— «Хороший парень» — слишком скромно сказано, — подмигнула она.

— Без разницы. Ведь и тебя пригласил не кто-нибудь, а сам Дрейк.

На лице Луизы, к моему удивлению, не появилось ожидаемой радости.

— И что особенного в Дрейке? — неожиданно спросила она.

Я заморгала, не зная, что сказать. Как что? Но ведь Дрейк… он…

— Ну, он не лишён привлекательной внешности, — не успела я подумать, как это вырвалось у меня.

Вот ведь знаю, что язык мой — злейший враг. Неужели так сложно сначала обдумать что-то, а уже потом сказать? Однажды язык меня точно погубит!

— Возможно. Но это, скорее, зависит от вкусов, а у всех они разные. Да и толку с его внешности, если он вечно хмурый и мрачный. Про него вообще мало что известно: ни из какой он семьи, ни какое место занимает в обществе. Он — сама скрытность. Странный он, вот правда. Но ты сама со временем это поймёшь. То, что он водится с братьями Вальтернами, ещё не делает его на них похожим. Для Вальтернов он вроде как лучший друг, хотя никто толком не понимает, как вообще между такими разными людьми могла возникнуть дружба. Вот Агнар — другое дело! На его фоне тот вообще, как тень. Агнар и красивый, и общительный, и светлый такой. Умный, к тому же из благородной и богатой семьи. Мечта!

За два дня в Академии я, конечно, не могла утверждать, что Дрейк — душа компании. Но и противоположного сказать не могла. В общении со мной он не показался ни угрюмым, ни молчаливым. Скорее наоборот, с ним было легко, хоть он и частенько отпускал неприятные шутки с намёками и фразочки вроде «поцелуй за помощь на экзамене». Но это, скорее, было просто для смеха. Не всерьёз… по крайней мере, я так думаю.

Почему же тогда у Луизы о нём такое не лучшее мнение?

Проводя пальцем по красной ткани, притащенной Луизой из кабинета труда, я сказала:

— Если бы он и правда был таким, каким ты его описываешь, стали бы с ним дружить Вальтерны? Мне кажется, у них с ним не просто дружба — там что-то глубже.

— Ну, это понятно. Они же с детства вместе. Даже Кассиан Вальтерн, по слухам, к нему неравнодушен был. Он обращался с ним как с родным сыном. Может, жалко ему было Дрейка... всё-таки у того родителей нет. Но это не меняет того, что Дрейк — совсем не тот парень, о котором девушки мечтают как о партнёре на бал.

✧ Глава 8. «А у всех четверых моих братьев…»

За окном ночь. Но вряд ли все студенты спят. Ночь выдалась сложной — особенно для девушек. Как известно, парням не особо важно, как и в чём пойти на бал, а вот для девушек — это целое испытание. Все должны быть на высоте. И откуда только у женщин такие заморочки? Ради нескольких часов праздника приходится всю ночь возиться с платьями и масками.

— Добавим по краям кружева. А ещё лучше — пришьём их и к рукавам. Как думаешь, на пояс пойдёт такое украшение? — в ладонях Луизы лежал ремень, с которого свисали медные висюльки с камушками.

— Не думаю, — покачала я головой.

Когда мы произвели все необходимые замеры: длину тела, обхват груди, талии, бёдер и длину рук, — приступили к нанесению выкройки углём. Следом мы сшили слегка приталенную тунику, добавили по бокам вставки-клинья, чтобы расширить юбку, и вшили рукава с декоративными вставками.

Получалось у нас, мягко говоря, не ахти. По большей части я следила за руками Луизы и пыталась повторить. К тому же, когда дело доходит до вышивания, вязания или шитья — или вообще любого другого рукодельного дела — у меня руки будто из неправильного места растут! Может, на это повлияло отсутствие матери в моей жизни. Ведь ни у меня, ни у Джесс никогда не получалось рукоделие, несмотря на множество попыток гувернантки приучить нас к «женскому» ремеслу. К нему у нас даже не было простого интереса.

— Ты искала хранилище, — вспомнила Луиза, сшивая основные панели платья из заранее тщательно замеренных и вырезанных кусочков.

— Нашла. Но я не думала, что хранилищем окажется такая… очень старая постройка, — заметила я.

— Когда я первый раз его увидела, тоже так подумала. А зачем тебе хранилище?

Не показывая вида напряжённости, я спокойно ответила:

— Мне интересно знать, что есть в Академии. Вот, хотела изучить.

Луиза понимающе кивнула:

— В хранилище, наверное, много чего интересного. Жаль, что туда никого не пускают.

— Да, жаль, — честно согласилась я.

Я старалась не быть многословной, когда разговор хоть как-то касался моей миссии. Чем меньше я говорю о хранилище или о хранящихся там магических артефактах, тем больше у меня шансов остаться незамеченной и не привлечь лишнего внимания.

На моём месте многие бы начали расспрашивать или хотя бы обратились к книгам в библиотеке, чтобы узнать, что за предмет предстоит выкрасть. Но я всё не решалась. Да и не видела смысла: мне дали точные описания и название предмета, даже показывали рисунок. Больше знать ни к чему. Меня даже не особо волновало, что будут делать с этим предметом шантажисты и зачем он им нужен. Главное — украсть его и спасти Джесс.

— Завтра утром у всех первокурсников пройдёт распределение по факультетам. Ты на какой попадёшь?

Я перестала работать ножницами и замерла.

— Пока не знаю, — ответила, продолжая шить приталенную часть платья. — А ты?

— У меня сила огня, — ответила она. — Как и у всей моей семьи. Ты, кстати, не рассказывала, кто твоя семья и откуда ты.

— Это неинтересно, — пробормотала я, делая вид, что сосредоточена на работе.

Однако Луиза не отступала:

— Ну же, давай. Нам с тобой ещё несколько лет жить в одной комнате, нужно познакомиться. А я, кроме твоего имени, ничего о тебе не знаю.

Я вяло посмотрела на неё и неохотно разомкнула губы:

— Я из Вэйна, жила у самого побережья Рейского моря.

— Там, небось, красотища!

— Да, там красиво, — подумав о родном доме, я невольно ощутила приятное тепло внутри. — У меня есть только сестра.

Луиза коротко взглянула на меня, понимая, что я имела в виду. А именно, что у меня нет родителей. Но больше она ничего не спросила об этом, что меня весьма удивило. Неужели у этой болтливой девчонки есть понимание, когда стоит говорить, а когда лучше промолчать?

— Вот отучимся три года и вернёмся домой, — сказала она.

Ха! Ещё чего! Не буду я три года ждать. Да я с ума сойду за это время, и вернуть меня к реальности станет невозможно. Как только подвернётся удачный момент — я сразу покину это чудовищное место. От него у меня лишь неприятное предчувствие. Учёба магии ни к чему хорошему не приведёт.

Особенно для меня. Это ничем хорошим не обернётся. Лучшее решение для таких, как я, вообще не использовать магию и жить так, словно её никогда не существовало. По крайней мере, если я не хочу повторить судьбу своей покойной матери и умереть так же жестоко, как она.

Но этого не случится. Я не умру. Меня магия не убьёт. Ни за что инцидент с мамой не повторится…

Шея затекла от долгого пребывания в неудобной позе, и я то и дело выпрямляла спину, чтобы избавиться от ноющей боли. Приходилось горбиться над тканями во время кропотливого шитья. Уже через час я поняла, что больше не выдержу сидеть на одном месте. С трудом встав на ватные ноги, я начала, похрамывая, ходить из одного угла маленькой комнаты в другой.

— Немного осталось, — подбадривала Луиза. — Думаю, ближе к утру закончим. А потом останется один ма-аленький штрих, после которого наши платья будут просто неотразимы!

— Это какой же штрих? — устало выдохнула я.

— Завтра узнаешь.

Я посмотрела на неё и едва сдержалась, чтобы не закатить глаза. У этой девчонки энергии хоть отбавляй, а с каким энтузиазмом она шила платье — вообще заставляло чувствовать, будто это со мной что-то не так. Почему я так быстро устаю? Почему рядом с ней кажусь себе какой-то серой и усталой? И почему у меня нет ни малейшего желания выглядеть безупречно?

Все мои мысли занимал только предстоящий план. Нужно сделать всё, чтобы на балу заполучить амулет. Пока все будут заняты мероприятием, я смогу незаметно пробраться в хранилище. А потом — домой… к Джесс, к свободе, к прежней жизни.

От одной мысли о возвращении домой я невольно заулыбалась.

Подойдя к окну и распахнув его, чтобы впустить немного свежего воздуха в душную комнату, я устремила взгляд на тёмное небо. Среди крошечных сияний звёзд луна казалась особенно безукоризненной, идеальной и благородной. Смотреть на неё хотелось бесконечно. Сегодня ночью она светила особенно ярко. Даже ярче, чем обычно…

✧ Глава 9. «Её убили…»

Распределение по факультетам — обычная формальность. Ведь на втором испытательном отборе новобранцы уже должны были продемонстрировать свою силу. А значит, большинство знали, на какой факультет они проходят. Например, Луиза обладала стихией огня, как и вся её семья и предки. Но я владела силой четырёх стихий, поэтому не знала, куда меня определят. Получается, что я не совсем типичный пример. И как со мной поступят для меня остаётся загадкой. Но не сказать, что эта загадка меня как-то волновала. Мне без разницы, на какой факультет я поступлю, где буду учиться и что будет происходить на занятиях. Мои мысли занимало лишь одно: нужно проникнуть в хранилище и как можно скорее улизнуть из Академии.

У кабинета столпилась очередь студентов. Они переговаривались между собой и смеялись. Я села на подоконник спиной к окну, а рядом суетливо расхаживала Луиза.

— Почему ты волнуешься? — не понимала я. — Ведь ты знаешь, куда поступишь.

— Я не из-за распределения переживаю, — она остановилась напротив меня. — Меня вечер беспокоит. Такое внутри чувство предвкушения! Мне кажется, должно произойти что-то очень забавное.

Я нахмурилась.

— Забавное?

Луиза одарила меня долгим и каким-то таинственным взглядом, а потом, словно выйдя из какого-то ступора, серьёзность исчезла с её лица, сменившись беспечностью.

— Не знаю, такое вот ощущение.

Когда подошла очередь Луизы и она исчезла в кабинете, я повернулась к окну и взглянула на открывавшийся отсюда вид на башню. Меня от хранилища отделяет только амулет. Если бы я достала его… тогда бы всё быстро закончилось!

— Лия, — донеслось сзади.

Я обернулась и увидела Агнара. За его спиной стоял Дрейк, но со свойственным ему в последнее время мрачным выражением он даже не смотрел на меня. Делал вид, словно его здесь нет и ничего его не касается.

— Привет, — я спрыгнула с подоконника.

— Ну как дела? Ты ещё не проходила? — спросил Агнар.

— Ещё нет. Моя очередь как раз подойдёт, когда из кабинета выйдет Луиза.

— Волнуешься? — Агнар встал рядом, спиной к окну, и глянул на меня сверху вниз.

Всё-таки есть что-то обаятельное в высоких парнях! Да и Агнар действительно заключал в себе множество качеств, которые привлекают девушек. Как же он обаятелен!

— Если только чуть-чуть, — слукавила я. Сделала это намеренно, чтобы ни у кого не возникло подозрений насчёт моего поступления. Ведь если меня не интересуют дела Академии, тогда зачем я здесь? Чтобы избежать подобных сомнений, мне нужно придерживаться позиции, что учиться здесь мне нравится.

— А насчёт вечера переживаешь? — в глазах Агнара заиграли огоньки.

Я смотрела на Агнара, но краем глаза заметила, как Дрейк дёрнулся.

— Немного, — честно призналась я.

Агнар улыбнулся.

— Не нужно переживать из-за этого. Обычно всё проходило довольно скучно, но в этот раз почему-то мне кажется, вечер будет интересным, — Агнар говорил с намёком, который я быстро поняла. — Не знаешь, откуда такой интерес у меня?

Я прикусила губу, чтобы сдержать смех.

— Понятия не имею, — парировала я.

Всё-таки глаза у Агнара красивые… Голубые, словно чистое, без единого облачка небо в самую солнечную погоду. В такие глаза обычно хочется смотреть и тонуть.

Дрейк кашлянул и указал на дверь:

— Луиза вышла.

Мы с Агнаром так засмотрелись друг на друга, что не сразу заметили выход Луизы. Я отвела от него взгляд и, переговорив с Луизой, двинулась к кабинету.

— Лия, — позвал Агнар, и когда я обернулась, он продолжил: — Мы будем здесь тебя ждать. Так что не волнуйся.

И только оказавшись внутри кабинета, меня вдруг охватило странное волнение, разлившееся по всему телу. С чего бы это? Меня ведь не особенно интересует учёба в Академии и факультеты. Так от чего же появился всплеск назойливой тревоги?

Кабинет оказался просторным и светлым. Окна были распахнуты, впуская свежий воздух и солнечные лучи. Парты стояли ровными рядами, аккуратно расставленные напротив висевшей на стене чёрной доски, которая едва заметно мерцала серебряными искрами. Казалось, на доске появлялись какие-то слова и цифры, а потом сами собой исчезали. Это была зачарованная доска.

— Проходи, — произнёс наставник Селестан Виридиус, указывая рукой на стул посреди комнаты. — Сейчас мы определим, к какому факультету ты будешь отнесена. Это быстрая и безболезненная процедура. Кристалл выявит твой врождённый дар.

На столе лежал кристалл. Тусклый, с матовой, словно запотевшей поверхностью. Сердце стучало громко, как барабан в пустом зале. Да почему же? Почему волнуюсь? Глубоко вдохнув, я сосредоточилась и протянула руки к кристаллу.

Поначалу всё было спокойно. Камень приятно холодил кожу, как лёд. Но спустя несколько секунд он начал нагреваться. Быстро. Пугающе быстро. Жар был уже нестерпим, и кожа на руках покраснела.

Тут случилось нечто странное, пугающее. От увиденного внутри меня похолодело. Кристалл... почернел. Его тусклая поверхность покрылась трещинами, из которых стал вырываться густой дым. Он пульсировал тёмным светом.

Наставник молниеносно перехватил кристалл, чтобы я не обожглась, и поставил магическую диковину на стол.

— Сила слишком мощная, поэтому кристалл перегорел. Не бойся. Это нормально. Твоё ядро силы, как чаша, налитая до краёв. Энергия копится, не находит выхода, начинает бурлить. Она становится импульсивной, как буря, с трудом сдерживаемая изнутри. Иногда кажется, будто она даже злится.

Не нужны были усилия, чтобы понять, о чём он говорил. Магия во мне, как и описывал наставник, иногда желала вырваться наружу, словно её слишком много внутри меня. И так как я всегда её сдерживала, не позволяя ей выходить в свет из-за боязни быть связанной с магией, моя энергия стала вспыльчивой, порывистой и нестерпимо жаждущей выхода.

Магия должна использоваться. В этом её суть, её предназначение. Если её не использовать, если постоянно подавлять и запирать её в себе, она будто начинает сердиться. Внутри всё начинает кипеть. Несмотря на то, что я хорошо понимала это, всё равно не могла принять магию. После смерти мамы магия стала для меня той частью самой себя, которую я всеми силами отвергала и пыталась не замечать.