Сумрачный путь

Черный-черный лес. Глава 1

История о внутренних монстрах

Глава 1. Летописец

Я открыл глаза и встал с постели. Бессонница не давала мне покоя. Я ложился спать, и только мною начинала завладевать дрема, как тут же малейший шорох, тихий вдох будили меня. 

Иногда я мог спать хотя бы пару часов, иногда, как сегодня, ни минуты. 

Утром позвонила мама. Бабушка умерла. От опухоли, или инсульта, или взявшей свое старости, я не вслушивался. Я звучал скорбно, но мне совсем не было грустно. Пусть мама думает, что мне жаль, хотя на самом деле мне все равно, я даже почувствовал облегчение. И все же я пообещал, что приеду. Может, ночная поездка в поезде мне поможет. 

На следующий день я приехал на вокзал. Зайдя в поезд, я положил рюкзак на багажную полку, оставив все важные вещи в карманах брюк. 

— Доброе утро, я ваша соседка, — я обернулся. В купе зашла девушка. У нее были косматые рыжие волосы, бесформенная черная одежда и какой-то странный взгляд. Я не мог объяснить словами, но прям нутром почувствовал, что c ней что-то не так. Я стряхнул с себя странное чувство и залез на верхнюю полку. Пассажирка забралась на полку напротив. 

Поезд тронулся. Размеренное покачивание и гудение должны были усыпить меня, как колыбельная. И все же я лежал, не в силах даже сомкнуть глаз. 

Стемнело. В окне мелькали телеграфные столбы и гряда высоких деревьев. Подо мной сопела бабка. Везет же кому-то. Я повернулся на бок. Та странная девушка спала, повернувшись к стенке. Неужели я один не мог уснуть? Я лег на спину и уставился в потолок. 

— В черном-черном лесу... — я повернул голову. Девушка бормотала что-то, но я был уверен, что она спала. По спине пробежали мурашки. Это было довольно жутко. Вдруг вагон тряхануло, как будто мы наехали на что-то. От страха я вцепился в полку. 

Поезд вновь плавно заскользил по рельсам. Мне все еще было немного не по себе. Разговаривать во сне в принципе жутко, а тут еще... 

— ...стоит черный-черный дом... — я понял, что надо ее разбудить. Я хотел было тронуть ее за плечо, но меня снова тряхнуло. Я приложился головой об потолок, а рука проскользнула над головой девушки. Она резко села, распахнула глаза и уставилась на меня, не моргая. 

— Ты видел когда-нибудь птицу с клювом и собачьими зубами? 

«Нет, только стремных пассажиров, которое пугают меня до усрачки». 

Я хотел послушать музыку, чтобы хотя бы остаток поездки провести в спокойствии, но, порывшись в карманах, понял, что забыл наушники. Твою ж мать!

— Забудь все, что тебе говорили об этих птицах. Они не летают, ведь им подрезают крылья и уши, — продолжала шептать девушка, закрыв глаза. – Имя им — Надзиратели. Они следят, чтобы летописцы не отрывались от творения Великой жизни чудовищ. 

— Что ты несешь?! — я уже хотел сбежать из этого купе, как вдруг она выкрикнула:

— Не спи, Летописец! Твоя станция!

И в самом деле поезд начал замедляться, затем фыркнул и замер. Я тут же выскочил в коридор. После такого надо покурить. Я ощупал карманы. Все на месте. 

— Выходите? — я вздрогнул. Рядом со мной из ниоткуда нарисовался лысый проводник с седой бородой. Я растерянно кивнул. 

Мужчина проводил меня к станции. В плотном тумане виднелись желтые огоньки — фонари. Меня передернуло от холода, и я закурил. 

— Зябко, — сообщил проводник. Я кивнул и, подрагивая, затянулся.

— У вас, случайно, не найдется наушников или берушей?

Мужчина хмыкнул и ничего не ответил. Вдруг раздался хриплый неразборчивый голос диспетчера. Проводник вздрогнул и побежал в поезд, напоследок крикнув: 

— Стоим полчаса!

Я растерянно посмотрел ему вслед, а затем перевел взгляд на ларьки, нагроможденные то тут, то там. В трех из них горел свет. Я решил поискать наушники там.

Конечно, нигде они не продавались. В первом ларьке цыган пытался впарить мне игральные карты, во втором мужик с подбитым глазом, обдав меня перегаром, сказал валить куда подальше. В расстроенных чувствах я подошел к третьему ларьку. Там стояла милая девушка, которая дружелюбно улыбнулась мне. 

— Добрый вечер, чем могу помочь?

— У вас случайно не продаются наушники?

— К сожалению, нет. 

Я тихо чертыхнулся и глянул на поезд, растворяющийся в темноте. Продавщица сочувственно посмотрела на меня и вдруг выдала: 

— А знаете, что? У меня дома есть несколько пар. Живу я тоже тут недалеко, всего в трех минутах.

Я с опаской оглянулся на металлическую змею, неподвижно спящую на рельсах. Я колебался, очень уж не хотелось опоздать на поезд. 

— Да бросьте, это быстро. Ну, что скажете?

Я вспомнил свою соседку, бормочущую во сне про черный лес и зубатых ворон, и согласился. Девушка закрыла ларек и повела меня в город. 

Мы шли по мрачным улочкам. В ногах стелился туман, а тусклую луну загораживали темные дома. Мне было как-то не по себе, но я постарался сбросить с себя ауру тревожности, думая, что все это из-за недосыпа. По крайней мере, я так надеялся. Может, и надо было сходить к врачу, но я им не доверял. Как-то с детства повелось. 

Хоть часов у меня не было, в какой-то момент я понял, что прошло больше обещанных трех минут. 

— Долго еще...

Вдруг раздалось бормотание диспетчера и гудок. Я резко обернулся и застыл в ужасе. Мой поезд, извергая клубы дыма, тронулся. 

— Стой! — я в панике начал бежать к вокзалу, но быстро понял, что не успею. Тогда я остановился, чертыхнулся и хотел высказать все девушке, из-за которой опоздал, но ее и след простыл. Я стоял в полном одиночестве в темном незнакомом городе. 

Я начал судорожно осматриваться по сторонам и, обессилев, сел на влажную лавку. Меня пробрала дрожь, то ли от холода, то ли страха. Мне казалось, что домá нависали надо мной, готовые вот-вот поглотить потерянного маленького человека, а млечный туман скроет от меня весь мир. Навсегда.

Черный-черный лес. Глава 2

История о внутренних монстрах

Глава 2. Детство 

Меня зовут Илья Гроухов, мне 32 года, и я любил сочинять страшилки еще с детства. Наверно, это странно, но меня не пугали ни придуманные мною монстры под кроватью, ни в шкафу, ни в темных переулках. Они были моими друзьями, утешали и развлекали меня. 

Сейчас, будучи взрослым человеком, я понимаю, что все это было из-за того, что никто не занимался мной, когда я был ребенком, не читал мне сказки. К тому же мои чудовища, порожденные неукрощенным детским воображением, никогда не причинила бы мне вреда. В отличие от моего отца. 

В моем крошечном, ничего не понимающем сознании просто не состыковались две модели поведения: вот отец улыбался и вручал мне красивый игрушечный поезд, а вот у него глаза налились кровью, и он с истошным воплем избивал мою мать, которая плакала и просила лишь не трогать меня. После такого уже ничего не пугало. 

Родители расстались, когда мне было четыре. Моя бабушка позаботилась о том, чтобы я больше не увидел отца. Будучи маленьким, я не понимал почему большие люди в форме забирали моего отца. Я видел, что он не хотел идти и пытался помочь ему, но меня никто не слушал. Только спустя несколько лет я узнал, что отца забрали в психиатрическую лечебницу, в которой бабушка работала главврачом. Она сказала, что его там вылечат от алкоголизма. Вообще моя бабка любила повторять, что "на насилие надо отвечать насилием", — вот такое жизненное кредо. 

Наше семейное гнездо опустело. Мама много работала, и меня часто оставляли на родственников и соседей. Но больше всего мне не нравилось, когда со мной сидела бабушка. Что она была, что ее не было, я всегда оставался предоставлен сам себе. Старуха словно делала кому-то одолжение, оставаясь со мной. Мы почти не разговаривали. Она всегда была занята какими-то бумажками и порой совсем не отрывала от них свою вечно недовольную физиономию. А если и отрывала, то лишь чтобы гаркнуть на меня, иногда же — чтобы поучить жизни. 

Я предпочитал сидеть в своей комнате и дожидаться наступления темноты. Тогда под моим окном зажигался фонарь, окруженный тонкими корявыми ветками деревьев. Легкое дуновение ветра, и моя комната заполонялась теневыми фигурами. Я помню множество игр, которые придумывал с ними. Вот я сражаюсь с ведьмой, вот отправляюсь в приключение с пиратом, вот гуляю по старинному поместью с призраком, а спустя время уже общаюсь с пещерными монстрами. 

Еще помню, как я играл в игрушечный поезд, тот самый, который мне подарил отец до увольнения и до того, как начал больше прежнего прикладываться к бутылке и избивать мою мать. Тогда игрушка казалось мне самой что ни на есть настоящей. Сейчас я понимаю, что все это придумал, но насколько реальны были те вечера! Я отчетливо помню стук колес, гудение трубы и валящий из нее пар, тени деревьев, устилающих землю, туннели в горах, снегопады, плотной пеленой укутывающие поезд. 

Что ж, воображение у меня было что надо. Впрочем, что еще оставалось делать ребенку в такой реальности.

Меня зовут Илья Гроухов, в детстве я любил сочинять страшилки и, кажется, застрял в одной из них.