Существо по имени «человек»

1

– Диана, вставай, а то опоздаешь.

Прошелестел рядом тихий клекочущий голос. Отрывать глаза не хотелось – вот бы побыть еще немного в прекрасном сне. Через минуту я ощутила легкое прикосновение к основанию крыла – самому чувствительному месту. Рефлекторно мышцы спины сжались, будто бы защищая от щекотки, и я аккуратно перевернулась на бок, сминая перья и прячась с головой под тонкую простыню. Вообще-то это неприятное ощущение, но в таком положении можно и потерпеть несколько минут, пока мама не выйдет из комнаты. А, может быть, спрятаться от своей новой жизни.

– Откройтесь.

Повинуясь голосовой команде, створки окна резко распахнулись, впуская в затемненную, запрограммированную на сон спальню прохладный ветер. Остатки дремоты как рукой сняло.

– Это издевательство! – пробормотала я, отбрасывая бесполезный кусок ткани, не защищающий от холода, и ступая босыми ногами на холодный пластиковый пол. – Я пожалуюсь Комиссии по семейным обстоятельствам на жестокое обращение с детьми!

Мама рассмеялась неестественным щелкающим звуком. Лучше бы она поберегла голос. С каждым днем ее связки работали все хуже и хуже. Хорошо, что уже через неделю она отправился в Клинику на операцию.

– В следующий раз, когда ты вернешься домой после полуночи и попросишь разбудить тебя рано утром, я закажу персональную тучу. Думаю, тебе не особо понравится холодный душ прямо в постели.

Ну уж нет! Моя постель, созданная из мягчайших волокон, не травмирующих крылья, когда я лежала на спине, нравилась мне в первозданном виде – сухом и комфортном. Мама знала об этом и постоянно шутила по этому поводу. Быстро клюнув в щеку, она вышла из комнаты, чтобы не мешать одеваться на работу. Сегодня важный день.

Комиссия по разработке личностного облика, отвечающая за наше здоровье, была бы недовольна моим поведением. Совсем недавно я получила новую вакансию, совершенно противоположную индивидуальным предписаниям и профессиональным характеристикам, а значит, по их заверениям, мне предстоит пережить большой стресс. Поэтому, не стоило тратить вечер на поход в антигравитационный клуб, чтобы послушать звуки дикой природы, хоть билет на этот концерт достался мне с огромным трудом и стоил половину выходного пособия. Послушать шелест листьев бамбука, стрекот москитов, трубные гласы слонов, рычание льва стало редкостью после катастрофы. Наши предки в далеком 22 столетии вывезли вредное производство в беднейшие страны мира – в Африку, Южную Азию, Южную Америку. Ежедневные выбросы в атмосферу огромного количества вредных веществ привели к истощению озонового слоя. Солнце выжгло все, что находилось от Мексики до Мыса Доброй Надежды. Пригодными для жизни остались лишь зоны умеренного климата, расположенные недалеко от полюсов. Неспроста во всех старых религиях жадность считалась одним из смертных грехов. Но наверняка никто из толкователей, пророков, писателей прошлого и не предполагал, что именно он и приведет к всемирной катастрофе.

Однако каким-то чудом человечеству удалось выжить. Наш мир буквально возродился из пепла благодаря одному научному эксперименту. Еще до пожара кто-то выдвинул гипотезу, что человеку можно вживлять гены животных. Ученые думали, это поможет приспособиться к работе в тяжелых условиях: в космосе, на дне океана, в глубоких шахтах. Они хотели дать нам больший шанс на выживание в естественном отборе, особенно с учетом истощающихся ресурсов и перенаселения планеты. Никто и представить не мог, что последняя проблема решится радикальным методом. Подсчетов никто не делал, но все примерно представляли, насколько велик процент погибших по отношению к числу выживших, сформировавших на Севере и Юге небольшие, замкнутые города-полисы, практически не имеющие путей сообщения. Каждый из них выживал своими силами. Но было кое-что, что нас объединяло. Несмотря на то, что людям удалось заново отстроить цивилизацию, пришлось принести в жертву наш человеческий облик. Гипотезу ученых, предложивших вживлять гены животных, испытали сразу после катастрофы. Эксперимент принес ошеломительные результаты. Новые люди получили возможность быстрее заживлять раны, дышать под водой, лучше видеть и слышать, быстрее бегать, выше прыгать, плавать на невероятных глубинах и даже летать. Теперь в начале переходного периода, когда тело подростка начинает формироваться в фигуру взрослого, Комиссия по разработке личностного облика решает, гены какого животного лучше вживить, исходя из того, каковы наклонности индивида, уровень образования, внешность, кто родители. Не будут же они вживлять бедной девушке кожу хамелеона? А вот рога и копыта – пожалуйста.

Новое общество смогло победить старость и тяжелые болезни, с которыми безуспешно боролись люди прошлого поколения. Теперь побежденные вирусы и заболевания поместили в пробирки и превратили в средство наказания преступников. Но их, немощных и больных, все же не лишают заботы: за ними следят медсестры с усиленным материнским инстинктом, обеспечивающие комфортное существование. И осужденные по-своему счастливы – им больше не надо сражаться за свою жизнь. За них уже все решили. Впрочем, как и за нас – ведь не мы выбираем профессию, внешний вид, привычки – все зависит от выбранных генов. Но хотелось бы верить, что у нас остался хотя бы кусочек свободы.

Жители прошлого, заглянув к нам на огонек, вдруг подумали бы, что попали не в квартиру, а в филиал цирка, причем, не самого лучшего. Я родилась в семье строителя с когтистыми лапами и профессиональной портнихи, которой клюв заменил ножницы и шило, а порой даже пару рук. Поэтому выражения «Клюнуть в щеку» и «Держать в ежовых рукавицах» стали для меня суровой реальностью. Родители готовили меня стать пантерой или ланью, отдав обучаться в балетный класс на танцовщицу – единственную возможность вырваться из рабочего класса. Говорили, что людей искусства ожидало большое будущее. Я смогла бы стать супругой Перерождающегося, профессионального актера или журналиста, светиться на банкетах, ходить в театр и даже выезжать за пределы Полиса. Но к танцам и урокам светского этикета у меня не лежала душа. Уже в раннем детстве я не любила замкнутые пространства. Поэтому, «бесценные» знания сервировки стола, почерпнутые преподавателями из пособий Пыльных веков, и воздушные позы балета я променяла на прогулки в небольших скверах и рисование. Мне нравилось разглядывать зеленые газоны и экзотические, мутировавшие цветы – панорамный вид из окна на бесконечные высотки из тончайшего, но прочного пластика ужасно надоедает. За стремление к свободе и «любовь к свежему воздуху» – как записали в моем личном деле после исключения из балетной школы – меня определили в монтажники-высотники. В 13 лет мне вживили гены лебедя. Звучит, конечно, романтично, а на деле – это один из самых распространенных наборов в арсенале наших Докторов.

2

Я вышла на крышу небоскреба и взлетела, не дожидаясь пассажирской платформы, заменившей старинный общественный транспорт на топливе. После Очищающего восьмичасового дождя воздух пах свежестью и радовал прохладой, а город, опутанный сетью ажурных воздушных арок, казался немного смазанной пастельной картиной. По сравнению с полотнами художников прошлого, архитектура изменилась очень сильно: строения тянулись вверх, соединяясь между собой пешеходными галереями на высоте в десятки метров, беседки и рекреационные зоны возносились над землей. Современные фабрики и заводы походили на аккуратные запечатанные коробки – ни одна труба не выходила наружу. Мы больше не повторим ошибок прошлого с загрязнением среды, используя установки для очищения воды, воздуха и переработки отходов. Все экологично, современно и воздушно. Была причина, почему все дороги и здания поднимали в воздух. Землю берегли для выращивания зерна, овощей, лекарственных трав. Площадь экономили, как могли. Так что, если вы выйдете из здания на уровне первого этажа, то стопроцентно попадете в сельскохозяйственные теплицы или сады.

Едва успев до начала Осушительного солнца, запрограммированного на девять утра, я приземлилась на площадку съемочного центра и зашла в павильон. Там почти никого не было. Большая часть населения начинала свой рабочий день в десять часов, когда все метеорологические работы уже выполнены. Мои шаги гулко разносились по дорогим деревянным полам коридора. От гнетущей тишины в животе завязывался нервный узел. В театре всегда толпилось много людей, в любое время суток распевались актеры, репетировали танцоры и оркестр, монтировались декорации. Я даже сформировала для себя аксиому: если вокруг шумно, значит, это безопасное место. Поэтому пустые, неосвещенные помещения нечаянно стали моей фобией.

Неожиданно из темноты скользнул мужской силуэт. Пришлось собрать всю свою храбрость, чтобы не шарахнуться в сторону и не завопить.

– Диана Уэсли?

Я схватилась за сердце. Идиотка! Испугалась менеджера по актерам.

– Да, это я.

Мужчина улыбнулся, показав небольшие хищные клыки.

– Проходите. Мы рады вас видеть. Настоятельно рекомендую поговорить с нашим стилистом до начала рабочего дня. Сами понимаете, народу много, времени мало.

Я улыбнулась в ответ.

– Конечно.

Он открыл передо мной дверь гримерной. Мысленно вздохнув, я вошла. Большая комната, разделенная перегородками, казалась до краев наполненной светом, как в полдень, запрограммированный метеорологами на 13 часов. Прозрачный потолок пропускал в залу первые жаркие лучи утреннего солнца. Несмотря на это, в каждой гримерке горели лампы дневного света. Видимо, электричество здесь не экономили. Между отделениями без дела слонялся молодой человек с заплетенными в дреды темными волосами, перехваченными сзади кожаным ремешком. Как только я вошла в комнату, он тут же направился ко мне.

– Актриса?

Я кивнула.

– Я ваш стилист, Артур.

Он протянул худую, но крепкую руку с аккуратно подпиленными когтями. На ощупь она оказалась мягкой с мозолями на кончиках пальцев.

– Очень приятно, я Диана Уэсли.

Бесшумной поступью, выдающей представителей кошачьих, Артур отошел к дальней стене, где на доске объявлений висело несколько списков. Я незаметно подошла сзади, чтобы поближе их рассмотреть. На первом перечислялся весь актерский и режиссерский состав. На втором – распределение ролей. Рядом на стеллаже лежали личные сценарии актеров и эскизы внешности персонажей. Мое имя значилось в списке вторым после некого Александра Нолана.

– Я главная героиня?

Артур с улыбкой повернулся ко мне.

– Не ожидала, да? Я думаю, ты очень похожа на Лилию. Такая же нежная, красивая и скромная. Это хорошо. Значит, сможешь сыграть роль естественно.

– Постараюсь. Что мне надо делать?

Артур вытащил эскиз из толстой пачки на стеллаже, взял меня под локоток и повел в одну из первых отгороженных гримерных. В комнате кто-то безуспешно пытался навести порядок: пластиковая вешалка сгибалась под тяжестью черных плотных чехлов, на кушетке, прикрытой мягким сиреневым пледом, негде было присесть – все свободное место занимали пакеты из самых дорогих мастерских Полиса, туалетный столик ломился от количества косметики. Единственным местом, свободным от вещей, был небольшой закуток с ванной комнатой. Артур усадил меня на пуфик перед зеркалом.

– Для начала мы поработаем над твоим образом.

Он медленно окинул взглядом мои крылья, попутно отмечая что-то в карточке с эскизом, затем распустил неровный конский хвост, который я наскоро заделала утром, и задумчиво накрутил прядь на палец, оценивая структуру волос. Или что там стилисты делают?

– Волосы придется перекрасить. Крылья тоже. – делал он пометки в карточке. – Форму глаз хирургически изменять не будем, попробуем просто положить побольше теней.

– Что, простите?

От резкого поворота я чуть не упала с пуфика. Артур аккуратно придержал меня за плечи.

– Чем вас не устраивают мои крылья и волосы?

Стилист посмотрел на меня снисходительно. Примерно, как родители на детей, когда те переспрашивают очевидные вещи.

3

Я спряталась в гримерной, надеясь оставаться в своем укрытии как можно дольше, но пришел Артур и увел меня на сбор актерского состава. Хотела бы я на него рассердиться, но и он был человеком подневольным. Поэтому я подчинилась и позволила вывести себя из комнаты. Улыбающийся Алекс вырвал меня из рук стилиста, и, ведя за плечи, проводил на площадку, ни на минуту не отпуская от себя. Видимо, хотел показать всем, что я теперь его собственность. Разве что только клеймо не навесил. Как интересно, ведь в моем сценарии написано, что Михаил – близкий друг Лилии. Что же сказали моему партнеру?

Высокий седой человек с взглядом Перерождающегося кашлянул, привлекая внимание. Мы приложили руки к сердцу и поклонились.

Раз в несколько десятилетий Перерождающимся проводят особую процедуру: вживляют особый коктейль из нескольких генов под названием «Феникс». Благодаря этому их клетки обновляются с удивительной скоростью. А за счет генов голого землекопа у них получается сохранять молодость долгое время. В прессе уход каждого представителя власти на процедуру называли «возрождением из пламени». Скорее всего, журналисты когда-то смогли побывать в операционной, только вот подробности им раскрывать запретили. И теперь им остается только намекать, чтобы потешить любопытство публики.

– Итак, дорогие друзья, я рад объявить начало съемок сериала «Журавлиная стая». Департамент возлагает на вас большие надежды. Не подведите! Станьте кумирами наших зрителей, станьте для них примером для подражания, станьте идеальными личностями сами.

Перерождающийся повернулся к нам с Алексом, до костей пронизывая горящим взглядом странных, золотистых глаз.

– А вам надо стараться вдвойне. Теперь вы должны и в реальной жизни вести себя как Михаил и Лилия. Примите свою судьбу спокойно. Изменить ничего уже нельзя.

Камень в мой огород. Кончилась твоя свобода, Ди, кончилась, как ты и предполагала.

– Хочу вас обрадовать, друзья мои. Скоро вы будете сниматься в совершенно особом месте – в заповеднике недалеко от океана. Там для вас уже созданы отличные условия. В рабочие дни вы будете жить там, пока идут съемки. Выходные – на ваше усмотрение. На это неделе мы снимаем первые серии. Так что, завтра попрощайтесь со своими родными, соберите вещи, а через день в десять утра вы полетите обустраиваться в деревню вдали от городов. Желаю вам удачи.

Мы снова поклонились. Перерождающийся вышел. От нашего строя отделился один из актеров, седеющий мужчина с белоснежными крыльями.

– Вам полчаса на сборы, господа. Встречаемся на площадке на 40 этаже.

И вышел вслед за чиновником.

– Это Виктор, главный среди нас. Говорят, что он сын одного из Департамента, и ему тоже вживили ген Феникса.

Прошептал Алекс. Я удивилась. В отличие от Перерождающихся глаза мужчины были приятного карего оттенка.

– Странно, я думала, что ты главный. Надо же, справедливость существует.

И двинулась в направление гримерной, но не тут-то было. Алекс схватил меня за запястье и притянул к себе, практически касаясь своим лбом моего. От испуга я забыла, как дышать.

– Лилия – тихая, добродетельная и послушная девушка. Помни об этом и соответствуй. – угрожающе прошептал Алекс и резко оттолкнул от себя так, что я едва не потеряла равновесие. – И не сочти за труд внимательнее прочитать свой сценарий.

Жестоко! Но я не могла не вернуть ему его шпильку.

– Но и ты помни, какой Михаил. Что-то мне подсказывает, он не такая сволочь, как ты.

В гримерке я застала Артура и сразу же набросилась на него с обвинениями.

– Ты знал об этом?

Артур оторвался от подшивания костюма.

– О том, что мы больше себе не принадлежим? – Я кивнула. Он печально вздохнул. – Нет, но догадывался. Но моя работа хотя бы содержит границы, она мне известна, и я знаю, за что отвечаю. Хочешь один совет?

Я вмиг остыла и пожала плечами.

– Давай.

– Ничему не удивляйся. Сценарий Алекса написан иначе, чем твой, ты это уже наверняка успела заметить. Каков конец этого «шоу», – Артур изобразил в воздухе кавычки, – до конца никому не известно. Полная версия есть лишь у Департамента. Даже режиссеры получают свой экземпляр лишь за пару часов до съемок каждой серии. Веди себя естественно. И будь готова к тому, что это станет всей твоей жизнью. Ты больше не Диана, которая занимается постановкой декораций, рисует в тихих скверах и носит конский хвост. Теперь ты Лилия, которая может найти подход к любому человеку, даже врагу, любит свою страну и заплетает волосы в косички. Не играй Лилию, а будь ей. Это твоя судьба. И доверяй Алексу. Он профессионал и, если что, поможет тебе.

Я стерла слезу. Вы думаете, это легко бросить прошлую жизнь? Это значит перестать быть собой, дать другим перекроить тебя, смириться с несправедливостью, когда все твое существо только и вопит об этом. Это больно, как будто кто-то скальпелем режет душу. Но я не могу подвести маму. Перерождающиеся не знают пощады. И если они с ней сделают что-то плохое, я никогда не смогу простить себе это.

Повинуясь какому-то порыву, Артур вскочил и обнял меня.

– Я понимаю тебя, – тихо зашептал он мне на ухо, чтобы никто не слышал. – Я бы лучше создавал одежду, был стилистом какой-нибудь захудалой модной программы, где одевают рабочих. Но меня выбрали для важного государственного проекта и запретили заниматься проектированием на стороне. Теперь вы с Алексом – мое творчество. Если тебе необходим друг, я им буду. Приходи в любое время.

4

В каждом из пяти лифтов студии столпилось человек по двадцать, превращая металлический короб в консервную банку. Как только крылья не поломали, не понятно. Мы поднялись на сороковой этаж, где сегодня снимали быт стаи среброкрылых, и, конечно же, Алекс держал меня за руку, не отпуская от себя ни на шаг. Я неуверенно оглядывалась по сторонам, когда кто-то проходил мимо нас и здоровался с ним, при этом почему-то ободряюще улыбаясь мне. Женский состав сверлил меня взглядом. Партнер отказывался что-либо объяснять, говорил лишь, что любая бы на моем месте радовалась такой мелочи, как его прикосновение. На это я лишь фыркнула. Почему симпатичный парень обязательно должен вести себя по-свински? Просто не верилось. Хотелось бы высказать ему все, что я о нем думаю, но на нас постоянно косился Виктор. Сдается мне, что он здесь совсем не для съемок, а для контроля.

На сороковом этаже, разделенном на несколько секций, команда декораторов заканчивала монтировать декорации. Глаза сразу же оценили профессионализм работы. Пусть мне всего лишь 20, в театральной сфере я проработала не один год и многому успела научиться. По сюжету стая среброкрылых – это объединение десяти крылатых семейств, которые так же, как птицы, привыкли улетать в зимнее время на юг, где заботливое государство воссоздало для них второй дом. Для Журавлиной стаи в городе создан специальный квартал, где все дома построены на опорах, потому что им нравится чувствовать себя ближе к небу. Мы с Алексом из разных родов. Виктор – его отец, предводитель стаи, готовит сына к роли вожака. Во время перелета Михаилу, предстоит замыкать клин и следить, чтобы никто не отстал. Как его друг, Лилия соглашается составить компанию, чтобы последнему было не скучно. У героини якобы доброе сердце, и дружба для нее превыше всего. Засмотревшись на виды города, они отстанут, не подозревая, что неизвестный проникнет в отдел метеоконтроля и на землю хлынет незапланированный ливень. Герои будут вынуждены спрятаться и переждать грозу, а потом, потеряв из виду стаю, а заодно и все припасы, будут просить помощи у других кланов, в ответ помогая им с решением их проблем: вести переговоры во время конфликта, например, или искать лекарство.

Алекс отвел меня к десятому отсеку.

– Здесь квартира твоей «семьи». Я буду на соседней площадке. – Внезапно, он наклонился ко мне, как будто бы хотел поцеловать в щеку. Я быстро отошла от него на шаг. Вообще границ не знает!

– Спасибо. – Бросила я, отходя к конструкции и увеличивая расстояние между нами. – Я запомню. – Чтобы обходить стороной.

Он сухо кивнул и ушел. А я вспомнила, каково это дышать спокойно. Взойдя на поднимающую платформу, я оказалась в холле моего «дома». Навстречу мне вышла светловолосая женщина с серебряными крыльями. Я неуверенно улыбнулась ей, а она вместо приветствия сразу обняла меня. Но в этот раз я была не против нарушения границ.

– Я Рут. Твоя сериальная мама, Диана. Меня будут звать Элиза.

– Рада встрече. А кто остальные?

Рут повела меня по комнатам, одновременно называя имена. По сценарию, Лилия родилась в большой семье: братья и сестры, дяди и тети, бабушки и дедушки. Все они приветливо улыбались и махали рукой. Даже молодые актрисы не смотрели на меня угрожающе, как те, в лифте. В конце экскурсии меня представили мужчине среднего возраста с фиолетовыми глазами и доброй улыбкой.

– Это твой сериальный отец. В жизни его зовут Дэниел, в сериале Роберт.

– Рад встрече, Диана. Мне будет интересно поработать с тобой.

Он заключил меня в крепкие объятия и поцеловал в макушку. Я слегка опешила от такого приема. Рут улыбнулась.

– По сериалу ты папина любимица.

Я подняла брови.

– Даже так!

Дэниел расхохотался.

– Будь у меня такая дочь, я бы любил ее всем сердцем. Но, увы, у меня сыновья.

Рут легонько толкнула его плечом и добродушно пошутила.

– Разве это не мечта любого мужчины?

Я не заметила, как с каждой секундой все больше и больше влюбляюсь в свою сериальную семью. Вроде бы незнакомые люди, но их улыбки и теплые слова почему-то давали ощущение уюта.

Съемки проходили быстро и весело. Я даже перестала смотреть в сценарий, представляя, что отвечаю на вопросы мамы, делюсь секретом с сестрами или играю в волейбол с братьями. Затем была сцена совета клана, где мы обсуждали перелет в теплые края. Виктор казался настоящим предводителем – настолько он вжился в роль. Алекс сидел позади него и, надеюсь по сценарию, сверлил меня взглядом. Я фальшиво улыбалась, за что получила замечание от режиссера. Не знаю, что за гены ему вживили, но он практически за километр чуял ложь и неискренность. Возможно, патрульной собаки. После этой сцены он отозвал меня в сторонку и посоветовал подружиться с Алексом – нас ждало много совместных сцен. Конечно, ведь мне суждено мотаться по свету именно в его компании.

На закате мы полетели в мой родной скверик. Уличных декораций не строили, надеясь с успехом заменить их панорамными видами города. Так даже реалистичнее выходило. Мы вырвались вперед, не дожидаясь грузовой платформы со съемочным оборудованием и персоналом. Я первая приземлилась в парке, и, раскинув руки, с удовольствием пробежалась по мощеной камнями дорожке, вдыхая запах поздних цветов. Я любила рисовать здесь. Вы нигде не найдете красиво падающих листьев, спокойных прудов, старинных каменных статуй и ковра из цветочных лепестков. Почему? Потому что их нет. Это редкость, если знаешь, где найти такое место. Раньше я ходила сюда в гордом одиночестве. Теперь и скверик мне не принадлежит. Мама бы сказала на это: «Смирись, Диана, это и так не твой личный парк. Зато теперь у тебя хорошая работа и мне не придется волноваться за тебя, ведь раньше ты вешала такие тяжелые декорации, что они могли похоронить тебя». Я присела на край скамьи и задумалась. Та работа и впрямь не сравнится с новой. Не думаю, что театральный директор помог бы мне выбить для мамы срочную операцию. Позади неслышно приземлился Алекс. Я говорила ему, что его крылья недостаточно окрепли, чтобы состязаться со мной в скорости.

5

После съемок я взахлеб рассказывала Артуру о своем первом дне, о сериальной семье и о том, как мне понравились съемки в сквере. Там я наконец смогла расслабиться и быть собой, как мне советовали. Стилист только кивал в ответ и улыбался, пока смывал макияж и заплетал мне косу в дорогу.

– Все-таки ты смирилась с тем, что ты теперь Лилия?

Констатировал Артур.

Я честно призналась.

– Скорее да, чем нет. Пока у Лилии есть хоть что-то общее с Дианой, я не буду отказываться от нее.

Пока я переодевалась за ширмой, Артур давал советы.

– Не бери много одежды. Твой гардероб я упакую. Даже в свободное от съемок время тебе разрешено носить костюмы Лилии. Если не веришь, можешь посмотреть договор, там это прописано. Средства для ухода и косметику я тебе выдам, не беспокойся. Возьми только те вещи, которые тебе дороги. Средство связи там есть. Я поговорил с начальством, тебе разрешено фотографировать. Насчет альбома не знаю, но лучше оставь его дома. И предупреди родителей, что с тобой ничего не случится.

– Спасибо, Артур.

Я засмеялась и почувствовала, как все напряжение и волнение, связанное со съемками куда-то улетучивается. Рада, что в неизвестной глуши со мной будет хоть кто-то, которому я без страха могу доверять.

Дома меня ждали радостные новости. Отца повысили и теперь он руководит проектом по строительству нового научного центра. Маме прислали письмо с официальной датой операции. Говорят, из ее организма удалят почти все гены цапли, а значит, уберут клюв. Совсем скоро она сможет улыбнуться нам в первый раз. Новость о том, что я играю главную роль в главном сериале страны, сыграла им на руку. Сестра похвасталась, что ее приняли на работу в лучшее модельное агентство. Теперь она будет участвовать в модных показах для элиты. А Полетт пригласили в престижную танцевальную труппу и дали главную роль в постановке, с которой они поедут на гастроли в содружество Полисов Атлантики. На другой континент. Жизнь дорогих мне людей становилась лучше. Все-таки, Алекс был прав – до этого я не знала, на что способна сила знаменитости и покровительства Департамента.

После праздничного ужина с соседями по этажу, я силилась заставить себя взяться за чемоданы. Нельзя же взять с собой мамину одежду, украшения, которые делала для меня сестра, рисунки, папину улыбку и мамин шелестящий голос, который скоро станет по-настоящему человеческим. Или же мою прежнюю работу, сквер, виды из окна. Нет. Со вздохом я опустилась на пол перед огромным окном, поддела одну из досок искусственного паркета и достала из тайника альбом. Каждый год мама собственноручно делала для меня один. Бумага была не по карману – слишком ценным стало дерево. Зато пластика – сколько захочешь. Отец доставал у знакомого декоратора тонкий, слегка шероховатый материал и вручную вырезал из него листы. Сначала я рисовала многофункциональной кистью с настраиваемыми цветами и шириной линии. А на семнадцатый день рождения родители купили дорогущую пастель, которую я теперь берегла как зеницу ока.

За окном занимался закат, не похожий на тот ужасный искусственный, который создают каждый вечер в центре Метеоконтроля. Небо окрасилось в настоящие оранжевый, фиолетовый и алый цвета, а заходящее солнце напоминало нарисованный в египетском стиле глаз. Быстрыми движениями я наносила пастелью краски. Рисунок-настроение, запрещенный законами Департамента. Только вот, я его постоянно нарушала. В древности говорили, что творчество – это часть нашей личности, часть души. И не заниматься этим – почти что предательство. В окно неожиданно постучали, и я подпрыгнула от неожиданности. За тонким пластиком мне улыбался Алекс. Я чуть пошевелила рукой, и система умного дома, считав движение, открыла окно, впуская холодный сентябрьский ветер. Он вошел и присел около меня, заглядывая в альбом.

– Я смотрю, Лилия занимается кое-чем запрещенным.

– Не начинай снова, ладно? Это единственное, что у меня осталось.

Он усмехнулся.

– Да не кипятись, мне тоже кое-что запретили.

Я уставилась на него с нескрываемым любопытством.

– И что же?

– Петь. Видите ли, песня отражает настроение певца. Глупость какая-то! Пойдем, полетаем. Ты же сама говорила, что мне нужно тренироваться.

Я жестом показала на пол, где в беспорядке были разбросаны вещи.

– Не могу. Я собираю чемодан.

Он усмехнулся.

– Оно и видно. Пойдем. Это ненадолго. Всего лишь на час.

Я вздохнула.

– Пойду, отпрошусь у мамы...

Он перебил меня.

– Хорошо.

– Но ты идешь со мной. Меня с кем попало не отпускают.

Он поднялся с пола, взял меня за руку и открыл перед нами дверь.

– Веди.

В гостиной до сих пор сидели гости, потерявшие дар речи при виде Алекса. В отличие от меня, они телевизор смотрели и были в курсе, кто он такой. Мама взяла ситуацию под контроль, обняла Алекса и представила моему отцу, которой с завидным спокойствием пожал ему руку, и даже не спросил, каким образом оказался в квартире. Пообещав вернуться через час, я повела Алекса на крышу.

– Это вроде как остановка, но она очень удобна для взлета.

6

– Диана, имей совесть, вставай.

Есть ли в мире справедливость, если каждый день все повторяется? Такое ощущение, что мне вживили не гены лебедя, а какого-нибудь сурка. Говорят, раньше было выражение – день сурка, якобы у этого животного в жизни все происходит по одному сценарию. Как и у меня сейчас. Снова подъем и угроза заказа личного дождика, благо теперь деньги позволяли, завтрак, который уже был жестко установленным, полет на работу, запланированный до первого очищающего дождя и пустые коридоры, в которых меня дожидался Артур.

– Ты готова к великому дню?

Я помотала головой. Артур бодро продолжил.

– Что я вижу? Следы недосыпа на твоем лице? Плохо спалось?

– Не могла заснуть.

Оправдывалась я. Артур меня обнял.

– Понимаю. Нелегко привыкнуть к изменениям в жизни. С другой стороны, ты получила отличный шанс пробиться в элиту жесткой иерархической системы нашего общества. Вот станешь знаменитой, поменяешь крылья на чешую, а ученые будут создавать для тебя персональный яд.

– Ужас, да ни за что на свете!

Возмутилась я. Артур расхохотался.

– Это была шутка. Я знаю, что не променяешь свои крылья на какой-то минутный каприз.

– В отличие от Алекса.

Добавила я. Смех Артура прервался. Он серьезными глазами посмотрел на меня.

– Не говори так. Ты же знаешь, что его заставили отрастить крылья. Он в этом не виноват. Здесь он такая же пешка, как и все мы. Вот смотри. Тебе знакома теория о трех ветвях власти?

Я кивнула.

– Проходили в школе на обществознании.

– Так вот, помимо исполнительной, законодательной и судебной ветвей, которые держат в руках Перерождающиеся, есть четвертая – средства массовой информации. Web-газеты, телевидение, Всемирная сеть. Важно, чтобы все ветви власти были заодно. Это поможет избежать конфликтов в обществе. Поэтому Департамент и создал наш сериал, рекомендованный как обязательный к просмотру.

– Они будут контролировать других с помощью нас?

– С помощью ваших персонажей, если быть точным. Они воплощают в себе идеал личности по отдельности и идеал общества в целом. Теперь совершая что-то нехорошее, каждый из них будет думать: «Лилия так бы не сделала» или «Виктор не одобрит, если Михаил так будет поступать».

Артур резко замолчал и оглянулся по сторонам. В дверном проеме стоял Виктор. После минутного молчания он, наконец, выдал.

– Я рад, что ты все прояснил. Теперь, когда Диана понимает всю важность этого проекта и своей роли в нем, у нее не будет причин противоречить Департаменту. Ты же умная девочка, правда?

С трудом сглотнув, я кивнула.

– И ты не будешь вести себя плохо, а будешь смирной и послушной, как Лилия?

Я снова кивнула, потеряв способность вымолвить хоть слово от страха.

– Так-то лучше. А теперь, когда мы поняли друг друга, пора приступать к работе. У вас полчаса на сборы, а потом мы отправляемся. По пути снимем сцену отлета стаи. Можете продолжать свою беседу.

Милостиво разрешил Виктор. На мгновение его глаза сверкнули золотом. Вот как Перерождающиеся контролируют СМИ. Они просто внедряют своего человека на телевидение, где он в курсе всех событий. Чуть что – докладывает начальству, и они наказывают провинившегося.

Артур спешно запихивал косметику в саквояж.

– Диана, не спи, помогай.

Он кивнул на чемоданы в углу.

– Сначала переоденься в костюм номер 2, а потом положи все остальное в сумки. У нас мало времени. Я пока проведаю Алекса.

Я послушно поплелась за ширму, где переоделась в темно-синие брюки, голубой блузон и в серый плащ с прорезями для крыльев. Потом потратила пятнадцать минут на то, чтобы равномерно распределить одежду по сумкам. Когда я все закончила, Артур вернулся в комнату. Не теряя ни минуты, он заколол волосы в пучок, приклеил искусственные ресницы, помахал кисточкой с пудрой перед моим лицом, обнял и отправил на площадку.

– А как же мои вещи?

– Поставь их рядом с чемоданами. Я уложу их на погрузочную платформу.

– Спасибо.

Послав воздушный поцелуй, я отправилась на крышу. Найдя среди кучи народа свою «семью», бесшумно присоединилась к ним и влилась в беседу. «Мама» тепло улыбнулась мне.

– Диана, в деревне нас будут селить по несколько человек в дом. Ты будешь жить с Аминой и Ингой, твоими сериальными сестрами.

Девушки, похожие на меня, улыбнулись и помахали мне руками. Я улыбнулась в ответ.

– Это здорово. А как же вы?

Рут дала мне в руки план деревни.

– Сегодня у этого документа больше просмотров, чем у Кодекса законов.

Деревня представляла собой несколько улиц с коттеджами, аудиотекой, кафе, небольшим парком и центром развлечений. Большая часть зданий построили из дерева – безумно дорого, ведь леса всеми силами берегли. За сожжение и вырубку грозили пожизненное заключение, старение и самые страшные болезни, такие как рак.

7

Мы ввалились в дом Артура, где он жил один. Стилист сидел за столом и что-то подшивал. Приглядевшись, я увидела сверкающий материал темно-синего цвета.

– Зачем ты нас позвал?

Спросил Алекс, решив взять инициативу в свои руки.

Артур спокойно поправил очки на переносице, и, обращаясь в пустоту, ответил.

– Настало время для выхода в свет. Сегодня стартовала первая серия «Журавлиной стаи». Успех колоссален! Поэтому режиссер достал вам билеты на званый ужин Департамента. Все первые лица нашего Полиса будут там.

Я сжалась в комок. Общество, которое может растоптать меня? Ну, уж нет. Алекс обнял меня и прошептал.

– Я не дам змеям разорвать тебя на куски.

Я улыбнулась. Хоть бы так и было, потому что из нас двоих только Алекс умел вести себя в обществе.

Артур грозно посмотрел на нас.

– Меньше слов, больше дела. Алекс, в соседней комнате одежда для тебя. Иди, готовься.

Алекс кивнул и ушел в указанном направлении.

– А ты, душа моя, останешься здесь. Примерь.

Артур подал мне тот самый материал, который подшивал. Ткань скользила между пальцами.

– Это шелк.

Пояснил стилист. Я удивилась. Технология производства этой ткани считалась утерянной, но на родине, в Китае, должно быть, еще остались матера. Должно быть, Полис поддерживал с содружеством Азии торговые отношения. Только вот, что же мы могли предложить в ответ за такую роскошь?

Я прошла за ширму и переоделась в платье. Темно-синей водой оно упало к ногам, держась на одном только обещании из-за декольте и выреза под крылья на спине.

– А теперь посмотри на себя в зеркало.

Платье облегало фигуру, расширяясь от середины бедра в сияющий водоворот ткани, колыхающийся на малейшем ветру. К нему Артур подал пару темно-синих лаковых босоножек. Когда я обулась, он принялся колдовать над лицом и прической. Каким-то образом макияж прибавил мне пару лет и некую загадочность, свойственную диве.

Это платье сделало из меня другого человека, как ни странно. Вошедший Алекс смотрел на меня со смесью немого восхищения и удивления. Что ж, теперь моя очередь удивлять.

За нами прибыла закрытая трехместная платформа Департамента с прозрачным куполом. Я сидела у окна, незаметно от Алекса теребя крошечный клатч, в который еле вместились наладонник и помада. Он молчал, хотя я спиной чувствовала, что партнер меня разглядывает. Это действовало на нервы. Я повернулась к нему и в лоб спросила:

– Почему ты на меня смотришь?

Алекс взял в свои ладони мою руку.

– Ты сегодня такая красивая.

Я спокойно кивнула.

– Спасибо.

Алекс твердо решил заставить меня смущаться.

– Еще немного, и я влюблюсь в тебя.

Я изобразила притворный ужас.

– О нет, тогда толпы твоих поклонниц уничтожат меня!

Он расхохотался.

– Думаешь, я не смогу тебя защитить?

Я приподняла брови.

– От рогатых, хвостатых и покрытых чешуей озверевших дамочек? Мне будет ужасно грустно, когда они тебя затопчут и порвут на сувенирчики для родственников.

– Я вижу, ты опять решила попотчевать меня сарказмом?

Я фыркнула.

– Вот уж нет. Это просто юмористическое замечание.

– Аккуратнее, а то ведь накажут за твой специфический юмор.

– Не надо угрожать. Я и так прекрасно понимаю, в каком положении нахожусь.

Платформа мягко приземлилась на крышу красивого дома, построенного под средневековую ратушу.

– Я рад, что мы это выяснили.

Бросил Алекс и первым вышел из кабинки. Он подал мне руку, когда я сошла. Ну конечно, он же вроде как джентльмен.

– Ты готова к своему первому балу, Золушка?

Я рассмеялась и кивнула. А почему бы и нет?

Перед нами распахнулись двери. Кто-то объявил наши имена, пока мы топтались у порога.

– А вот и наши герои.

Добродушно заметил тот самый Перерождающийся, который читал нам лекцию перед съемками.

Мы поклонились. Он взял нас под руки и вывел в центр залы.

– Знали бы вы, как вас успели полюбить зрители! Скоро вы станете их кумирами. А теперь веселитесь. Это праздник в вашу честь.

Я застыла с немым выражением на лице. Вот это да! Алекс предложил мне руку.

– Потанцуем?

– Да.

Зазвучала музыка старого времени, напоминающая какое-то из направлений 21 века. Алекс прекрасно вел в танго. Я порадовалась, что хоть какие-то занятия танцев я не успела забыть. Выкинув из головы назойливые мысли о неизбежном падении, я позволила музыке вести меня. Алекс смотрел на меня, а я на него. Не просто потому, что фигуры танца заставляли нас находиться друг к другу меньше, чем на расстоянии вытянутой руки. В глазах партнера появилась какая-то новая глубина, какое-то новое выражение, которое я не могла расшифровать. А расшифровать очень хотелось. Я видела, как глаза Алекса искрятся юмором, сверкают от недовольства, пылают самодовольством. Сейчас, казалось, он был чем-то заворожен, как будто бы перед ним разворачивалось восьмое чудо света.

8

Рано утром меня разбудил Артур и сказал, что через час мы отправляемся снимать конец второй серии. На часах было всего шесть утра. Спросонья я кинула в него подушкой, но тот завел электробудильник в изголовье кровати, и тот бесновался целую вечность, пока я его не вырубила. Я не помнила, как переоделась во вчерашнюю одежду, как меня накрасили и заплели, как в руках оказалась сумка с чем-то тяжелым внутри. Я даже позавтракать не успела. На грузовой платформе меня и Алекса отвезли в незнакомый заброшенный город. Я спала на ходу. Алекс изо всех сил расталкивал меня.

– Нам пора.

Я отчаянно зевала, стараясь выторговать себе хотя бы еще одну минутку сна. Вчера я сидела допоздна, заучивая сценарий и пытаясь предугадать, какой подвох мог меня ждать. Но стоило нам приземлиться, как я мигом проснулась. Платформа подлетела к старому небоскребу, закрытому на реконструкцию.

Режиссер скомандовал, возмутительно бодрый для раннего утра.

– Сейчас вас отвезут немного подальше и высадят на другом здании. Через пару минут хлынет ливень. Вы продолжаете лететь под дождем, отчаянно ищете укрытие и находите его здесь.

Он указал на дом, около которого мы стояли. Там под крышей было помещение, больше похожее на балкон без перегородки и силового поля, мешающего упасть, где места едва хватало на двоих.

– Поняли?

Мы кивнули.

– Работаем. У нас есть всего час, в восемь уже должны включить солнце.

Мы полетели с небоскреба, осматривая незнакомый город, обмениваясь по дороге ничего не значащими комментариями. И вдруг с неба полился дождь, который хлестал по щекам и мгновенно намочил крылья. Теперь я поняла, каково это попасть под очищающий ливень. Перья пропитались водой, и с каждым взмахом казалось, что я несу на спине целую тонну. Даже декорации в театре столько не весили!

Мы заметались по сторонам в поисках убежища. Алекс подлетел к указанному дому и крикнул:

– Сюда!

Он буквально втащил меня внутрь. Мы скинули мокрые плащи, отряхнули, как могли, воду с перьев и придвинулись ближе друг к другу, пытаясь согреться. К счастью, в сумке я нашла плед, которым в момент укрыла нас обоих. Алекс обнял меня, и я доверчиво положила голову ему на плечо.

– Мы ведь найдем их?

С надеждой в голосе спросила я. Алекс сжал мою ладонь.

– Не беспокойся, отец заставил меня выучить дорогу наизусть. Мы скоро будем с ними.

– Что же нас ждет? Мы остались одни в совершенно незнакомом нам городе. Мне страшно.

– Почему?

– Не почему, а за кого.

– За кого?

– За тебя, Михаил. Я так боюсь тебя потерять.

Алекс нежно посмотрел мне в глаза, и сказал то, что было в сценарии, но более нежным тоном. Дружба так не звучит. И от этого в животе завязался тревожный узел.

– Я тоже боюсь потерять тебя, Лилия.

И поцеловал. От неожиданности я залепила ему пощечину и зло прошипела.

– Да как ты смеешь?

Мигом подлетела режиссерская платформа. Даже в полутьме я видела, что его лицо покраснело от гнева.

– Диана, что ты творишь? Алекс все сделал правильно. А ты должна была его обнять.

– Неужели? В моем сценарии сказано, что мы друзья и ничего больше.

Режиссер тяжко вздохнул.

– Ты должна была его полюбить. Разве Алекс тебе не нравится?

Ого, вопрос не в бровь, а глаз.

– Да, как друг.

– Алекс, покажи ей свой сценарий.

Тот хмыкнул, полез в карман плаща, достав оттуда свернутый в трубочку сценарий, и с церемонным поклоном вручил мне. Я вопросительно взглянула на него.

– Читай, мне не жалко.

Я развернула свиток, заметив в углу эмблему Департамента и подпись «Одобрено Перерождающимися». Далее значилось имя Алекса и его персонажа.

– Страница три.

Любезно подсказал мне режиссерский голос.

Я нашла эту страницу и принялась за чтение.

«–Не беспокойся, я знаю дорогу. Мы скоро будем с ними.

Михаил обнимает девушку и гладит ее по плечу

– Что же нас ждет? Мы остались одни в совершенно не знакомом нам городе. Мне страшно.

–Почему?

Спрашивает с удивлением.

– Не почему, а за кого.

– За кого?

Послушно повторяет вопрос.

– За тебя, Михаил. Я так боюсь тебя потерять.

Нежно смотрит на девушку и признается:

– Я тоже боюсь потерять тебя, Лилия.

Целует».

– Это нечестно!

Возмутилась я. Если бы режиссер был легендарным фениксом, то от ярости он бы уже воспламенился.

– Права рассуждать тебе не давали и не дадут. Эту же сцену с самого начала. Поехали!

9

В домике меня ждали. Я благодарила всех известных из курса истории богов, что это оказался Артур, а не Перерождающиеся. Пришлось признаться ему, где я пропадала два часа, потому что в легенду с фотографиями он не поверил. Просто включил камеру, посмотрел на время съемки и сказал, что я могла бы получше поработать над прикрытием. Например, щелкать кадры хотя бы раз в 10 минут. Усадив меня на диван, Артур прочитал целую лекцию о темных последствиях искусства и настойчиво просил воздержаться от рисования.

– Это для твоего же блага. Ты знала, что картины отражают настроение художников, поэтому многие из них запрещены? А к некоторым допускают только по особенным случаям? Лучше займись фотографией, прошу тебя. На ней лишь картина, кусок местности, игра света и тени, а на рисунке... Вот докажи потом психологам Департамента, что нарисовала цветок, а не Вселенскую печаль.

Несмотря на то, как убедительно говорил Артур, я не собиралась сдаваться. Ник спрячет принадлежности, и я буду приходить на свое место в свободное время и рисовать. Это часть меня, Дианы, и Лилия этого никогда не отнимет.

Я знаю, каково это – смотреть на картины. Когда мне было 12, умерла бабушка. Тогда Комиссия по разработке личности решила, что будет полезно посетить запрещенную картинную галерею. Сотрудница сопроводила меня в закрытый зал, где висело полотно Жерико «Плот «Медуза», написанное несколько сотен лет назад. Тогда я застыла около нее и думала, что люди, оставшиеся в живых после крушения корабля, наверно, не выжили, да и не смогли бы. Их гибель была страшнее, но не горше смерти любого человека. Артур прав: сегодня художник вряд ли бы доказал Департаменту, что у него все в порядке.

Но не только изображения несут в себе эмоцию. И фильмы, и музыка, и книги это тоже умеют. Тетя мне это доказала. Вы знали, куда деваются неудачные эксперименты с генами? Их отправляют на раскопки, в Мертвые земли, подальше от людских глаз. В юности тетя выбрала профессию детектива, и врачи вживили ей гены собаки – чтобы усилить обоняние и чутье. Только вот операция прошла неуспешно, и ее лицо превратилось в собачью морду. Правда, усы помогают ей находить интересные вещи. Однажды она принесла мне коллекцию фильмов и старый проигрыватель, который чудом удалось подключить к экрану умного дома. Сестра оценила романтические комедии, а мне больше всех понравились «Голодные игры» – фильм о жестоком государстве, где по прихоти жителей столицы другие люди умирают в борьбе за выживание. Ночью мы с Кориной пересматривали его по нескольку раз, каждый раз плача над смертью героев. У нас даже не было мысли, что наш Полис в чем-то похож на страну из фильма. Они принимали решения за других, как и Перерождающиеся.

Некстати в комнату зашел Алекс.

– Вернулась?

– Да.

Он почесал затылок и присел рядом со мной.

– Куда ходила?

Я выгнула брови и посмотрела на него.

– Я не буду с тобой это обсуждать.

– Почему?

– Это не твое дело. Вдруг я тебе снова доверюсь, а ты доложишь Перерождающимся или еще что похуже сделаешь?

Сказала я, и, повернувшись, пошла в свою комнату. Вернее, попыталась. Алекс вскочил и перегородил выход и взял мою руку в свою.

– Прости, я не хотел. Это было написано в сценарии, ты же сама видела.

Алекс грустно улыбнулся. Как же хотелось ему верить, но…

– Ты мог предупредить меня об этом.

Вырвав руку, я убежала из дома, взлетела и отправилась, куда глаза глядят. Пусть меня не ищет – я все равно быстрее летаю. Но не тут-то было. Прямо навстречу мне выдвинулась съемочная платформа. И пусть режиссер не был представителем хищников – как оказалось, ему вживили гены слона, вынудив носить максимально закрытую одежду и прятать кожу, – глазами он сверкал не менее яростно. Пришлось притормозить и выслушать заявление.

– Сегодня вечером у вас с Алексом пресс-конференция. Распоряжение пришло утром вместе с вашими ответами. Вторая серия уже запущена в сеть. Будьте готовы к восьми. Выглядеть счастливыми. Ответы выучить так, чтобы любой следователь вам поверил.

Я кивнула и полетела назад. Почему мне никто не дает возможности побыть одной? Это что, так трудно?

Артур снова нарядил меня в одно из своих творений – воздушное белое платье до середины бедра с завышенной талией и длинными полупрозрачными рукавами, сандалии с завязками и легкий шарф. На голове – сложная прическа в греческом стиле. Алексу достались светлые брюки и белоснежная рубашка с отверстиями для крыльев. Замысел читался слету: в свете софитов мы должны выглядеть, как ангелы – народ обожает этот образ. Перед выходом Артур отвел меня в сторонку.

– Диана, можно дать тебе совет?

Я пожала плечами. Как будто от этого что-то изменится.

– Конечно.

– Вы с Алексом теперь пара. По крайней мере, зрители так считают. Так что не сопротивляйся ему. Поняла меня? На людях – пара, наедине – как хочешь.

– Хорошо. Я буду лапочкой.

Нас проводили до вчерашней платформы. Еще немного, и мы переедем туда жить. Пока мы шли до посадочной площадки, Алекс слегка держал меня за руку. Как только мы оказались внутри, сразу разбежались по разным углам.

– Я тебе так противен?

10

Съемки превратились в какой-то кошмар. От меня все время требовали быть беспомощной, как будто я сама не могу постоять за себя или найти правильное решение. В очередной сцене, где мы прилетаем в вороний клан, по сценарию я все время пряталась за спиной Алекса. Пока он говорил с вождем клана, я строила испуганные лица, грозясь упасть в обморок, как какая-нибудь кисейная барышня 19 века. Наконец, вороны проводили нас в уютное гнездо на ужин, и этот концерт закончился. Под ужином у них подразумеваются костровые посиделки с едой и музыкой. Алекс повел меня танцевать, и незаметно от всех увел за дерево, где стал жадно целовать, не особо заботясь, что крылья больно цепляются за кору деревьев. От возмущения я снова дала ему по лицу. Режиссер взбесился. Разбрасывая в сторону декорации, он накинулся на меня.

– Лилия, сколько можно тебе повторять? Я же сказал, что вы с Михаилом – влюбленные. Не разочаровывай меня!

А что я могла поделать, если он распускает руки? Позволить ему трогать меня и при этом ангельски улыбаться? Или делать то, что делала та девушка в спальне, с которой я застукала Алекса? Дать ему пощечину – было самым подходящим вариантом. Скандал нарастал.

– Дайте мне время.

Все, что я смогла выговорить. От страха я не могла произнести ту пламенную речь, которую готовила по ночам.

Режиссер нехорошо улыбнулся и сказал.

– Хорошо. Но я вынужден пойти на крайние меры.

Сердце пропустило удар. Интересно, какие меры он подразумевает? Алекс с премерзкой улыбочкой погладил мои волосы. Видимо, он знал, что со мной сделают, и ему это нравилось. Мне же казалось, что он вытирает об меня руки.

– Ты даже не знаешь, что натворила, Лилия.

Проворковал он. Меня затошнило. И как я не заметила в первую встречу, что он настолько отвратителен?

– Избавь меня от своего общества, Алекс. И запомни: я Диана.

Я вырвалась из его объятий, чтобы убежать в лес плакать в одиночестве, но он перехватил меня за запястья и, развернув к себе, впился в губы жестоким поцелуем, будто ставя клеймо.

– Я тебя ненавижу.

Прошипела я ему в губы, но тот перехватил меня за плечи, будто бы обнимая, и продолжал. Я изо всех сил колотила ладонью по его груди, как будто это могло меня спасти. Нет. Алекс, не разжимая объятий, одной рукой отвел мой кулак за спину. Вот он каков на самом деле. Многие девушки мечтают о нем, как будто партнер и вправду ангел. А он сам дьявол во плоти.

Я не сомневалась в том, что Перерождающиеся увидят неудачный дубль и накажут меня за непослушание. И оказалась права. Вечером, сидя в лесу под пологом невысокой разлапистой сосны, я увидела в наладоннике сигнал о новом сообщении. Писала Корина. С колотящимся сердцем нажала «Прослушать».

«Я знаю, как тебе приходится тяжело на съемках, и ты просила не отвлекать. Но звонили из больницы», – голос прервался и всхлипнул. Спустя долгое мгновение сестра продолжила: «Мама не перенесла операции. Аппаратура отключилась, и она не смогла дышать. Она умерла. Я не знаю, что там произошло конкретно, но очень прошу тебя – не гневи Перерождающихся. Полетт неизвестно где, мама мертва. Пожалуйста, не делай так больше! Нам и так страшно жить».

Наладонник выпал из ослабевшей руки. Невыпущенный на волю крик, казалось, перекрыл дыхание. Словно рыба, зачерпывала воздух, пока боль в груди не заставила выдохнуть вместе с тихим всхлипом. Покачнувшись, я упала на землю, зарываясь горстями в сентябрьскую, еще не пожелтевшую траву, будто бы желая удержаться. Слезы прорвались, как наводнение сквозь хлипкую плотину, и я не осознала, что уже кричу на пределе легких, кричу, растерям все человеческое во мне, кричу раненым зверем, потерявшим стаю, дурной чайкой, попавшей в воздушную воронку, медведем, попавшим в стальной капкан. Обхватив себя руками, перегнувшись пополам, чтобы хоть как-то вытеснить пустоту в груди, лежала, упираясь лбом в остывшую землю. Мама, прости меня. Мама, вернись. Мама, я сделаю все, только ответь! Но вокруг было глухо, как в вакууме. И даже деревья не шевелились от ветра. Ни одна живая душа не пришла меня утешить. Убийцы утешения не заслуживают.

Очнулась, когда кто-то поднял меня с земли, оттащил в гримерную и закинул под душ. Я позволила. Вытерпела холодный компресс на веки и пощипывающий крем, убирающий отечность лица. Долгий грим и переодевание в костюм Лилии. Почти двадцатичетырехчасовые съемки в лесах, где герои спасались от погони стаи летучих мышей. Ничего говорить не надо было, и Алекс протащил меня по окрестностям словно манекен.

А утром в воскресенье, не сказав никому ни слова, улетела на похороны. Все, что от нее осталось – небольшая урна с прахом. Кладбищ у нас не было, Департамент просто не разрешил тратить на них драгоценную землю. Сестра плакала, отец молча стоял у ниши, даже не заметив, когда мы ушли. Так сложно полюбить в нашем мире, где все полууродцы, полулюди. Ему же посчастливилось найти свою единственную, и вот она мертва. Мертва, потому что я наплевала на ее безопасность. Не желая выслушивать обвинения от сестры и видеть потерянное лицо отца, я убежала с кладбища, как только закончилась панихида. Несмотря на пронизывающий до костей осенний ветер, уселась на крышу какого-то небоскреба и смотрела вдаль на бесконечные ряды высоток из легкого пластика, обнимая себя руками. Пока не позвонил Артур и велел немедленно возвращаться в селение.

По дороге меня поймал Алекс. Я летела молча, игнорируя его. Память у него как у рыбы что ли, раз он думает, что я его простила? Он обогнал меня.