Сварог

Глава 1. Палач поднялся, чтобы жить.

Глава 1. Палач поднялся, чтобы жить.

События этой истории происходят задолго до того, как Боги создали людей, Навь и Явь. Сделано это, дабы расскрыть каждого Старшего Бога, как отдельного героя со своими желаниями, переживаниями и страстями, и, в конце концов, рассказать дорогим читателям, что именно привело Богов к тому, что они решили создать людей и подарить им жизнь.

Надеюсь, вы со мной надолго.

Приятного чтения.

Ночь в Тааме всегда была особенно мрачной и холодной. Свет родной стихии помогал жителям освещать пути днем, но ночью им казалось, будто даже огню не хватает сил разогнать густую тьму, что окутывала их мир. Словно ночью спадали все придуманные идеалы их лживого мира, являя жителям ту беспросветную истину, из которой он состоит. Только во сне они могли укрыться от этой правды, только во сне могли найти покой.

Но он не спал. Сегодня никак не выходило. А может оно и к лучшему…

Когда палачи пришли к его покоям ночью он не дрогнул и даже не удивился — продолжал лежать, готовый смиренно принять свою участь. Словно он всю жизнь к этому шел, старался в поте лица, трудился, ошибался, падал и поднимался. И вот, наконец, получил, что хотел. По-другому быть не могло. Он закончил свой путь никчемного, ни на что не годного, слабого и трусливого царевича, который был лишен магии и не умел пользоваться огнем. Как бы не старался отец сломить его дух и ужесточить его мягкое сердце, Сварог не мог стать тем, кого бы хотел видеть перед собой правитель Таама, Хотун. Его братьями были сильные молодцы с непоколебимой волей, каждый краше другого, гордость народа и страшный сон для недругов, а он? А он никто и достоин смерти. Так считали многие. Так считал и он сам.

"— А в нашем мире все не так, — звучал в голове надоедливый голос, — У нас нет правителя и господ. Мы не убиваем друг друга ради мнимой власти, ценим братские узы и уважаем предков своих. У вас здесь творятся ужасные вещи!"

Забавно. Из уст человека, который находится в Тааме подобные слова звучали как полный бред. Сварогу сложно было даже представить, как можно устроить жизнь в мире, без правителя и законов. Братские узы, уважение предков – все это осталось в Тааме лишь в сказках, которые рассказывают матери своим детям перед сном. В действительности, такой мир невозможен. Без правителей человеческую жадность и алчность будет нечем контролировать, начнется хаос, погибнут невинные.

Он был бы рад ценить братские узы. Очень рад. Если бы ему за это не угрожала смерть от войны престолонаследников.

Палачи, чьи лица были закрыты за темной тканью, вошли в его комнату, очень тихо закрыв за собой дверь. Они не хотели разбудить спящего царевича, не зная, что Сварог их давно уже ждал. Он был невероятно спокоен, для того, кого вот-вот должны были убить и продолжал размышлять. И только сейчас он закрыл глаза, чтобы дать своим убийцам возможность сделать все быстро и аккуратно.

" — Мы живём по совести. Этого хватает для хорошей жизни. "

Совести здесь далеко не достаточно для хорошей жизни.

Хорошо, если в его мире это работает, но Таам уже давно прогнил насквозь. Люди потеряли доверие друг другу, разочаровались и не верили в то, что человечность где-то существует. Начали множить бесчестными поступками зло и перестали за это испытывать стыд: они ведь делают все это, чтобы прокормить своих детей и родителей, в этом нет ничего плохого - все ради жизни и счастья семьи. Так говорил Хотун, когда в очередной раз творил ужасы в Тааме и хотел научить тому же и своих сыновей. Но Сварог учиться не мог, оттого что был глуп, никчемен и слаб.

Это знают все. И он это знает тоже.

Двое мужчин в темном одеянии встали по разные концы кровати Сварога, чтобы в случае сопротивления, его могли быстро поймать и усмирить. У одного из них, что стоял у головы, лежащего с закрытыми глазами Сварога, в руках блеснула тонкая веревка, сплетенная из мелких медных проволок. Сварог чувствовал, что сейчас будет, но не желал шевелиться и перебивать внутреннюю предсмертную распрю с самим собой.

" — Ты не слаб - ты силен, потому что добр и совестлив, не для этого мира ты рожден, Сварог. У нас бы тебя все полюбили. "

А может так оно и есть. Может и есть то место, где он действительно нужен такой какой есть сейчас, пусть и слабый и глупый; может там он сможет найти для себя свой собственный смысл жизни. Думать о том, что есть мир, где его полюбят, примут и поддержат сейчас, когда его собственный отец послал к нему убийц, было смешно и невыносимо больно. Но что, если это правда и такое место, где не нужно ненавидеть братьев и убивать невинных, существует?

Палач закинул на его шею веревку и начал душить Сварога, а другой его помощник, что есть силы сдерживал, начавшего инстинктивно биться в конвульсиях, царевича.

" — Я не удержался и рассказал о тебе! В Ирие все хотят с тобой познакомиться, зря ты отказываешься, дурак! Пошли со мной!"

Глава 2. Беги.

Строй солдат, охранявших большие врата из Таама, оставлял желать лучшего. Оттого, что в этих дебрях было нечего сторожить, они были навеселе и расслаблены, то и дело ищя повода, чтобы подраться и немного приукрасить свои скучные будни.

— Ну и вонь от тебя прет, Зориг, за три версты почуять можно! — крикнул один из стражей своему товарищу по оружию. Услышав его слова, остальные стражи загоготали, — Я вшей от роду не знал, а как с тобой в одном карауле служить стал, так сразу же их и завел!

— Я не вшивый! — возмущенно ответил ему Зориг и неловко стал принюхиваться к себе.

— Ага, бабе своей сказки рассказывай, — не унимался тот, — Она-то точно верит, раз вышла за такого осла смердящего!

— Отстань от него, Басан, — заступился за Зорига кто-то из стражей, которого сразу заметить было сложно. Он стоял прямо под факелом, поэтому был спрятан во мраке тени, что не мог осветить под собой огонь, — Он домой вторую неделю попасть не может, Чуда заменяет, вот и пахнет.

— Во-во! — поддержал его еще один, — Зориг молодец, а тебе с таким чувствительным носом нечего на службе делать, Басан. Останься дома платья шить, жене да маме помогать.

Поняв, что за паренька заступились больше человек, чем он мог бы осилить, Басан умолк.

Сварог, следящий за стражами и ставший невольным свидетелем их спора, поджидал удобного момента, чтобы ему не пришлось бороться сразу со всеми стоящими у врат войнами, а избавиться от каждого по отдельности, тихо и незаметно, посему был сосредоточен и, кажется, даже не дышал. Беспечные охранники даже не заметили, как царевич к ним подошел, что внушало Сварогу надежду на то, что сбежать не должно стать для него большой проблемой.

— Ты чего такой хмурый?

Голос за спиной, заставил сердце Сварога уйти в пятки. Он вздрогнул от неожиданности, быстро обернулся и облегченно выдохнул, когда увидел перед собой Белобога.

— Чтоб тебя черти взяли! — прошипел Сварог, протянул друга за руку, заставив пригнуться.

— Что-о? — протянул он в недоумении. Сварог не ответил и глянул на стражу, чтобы убедиться, что их не заметили, — Что я сделал? Что происходит?

Сварог присел за валуном, наконец, обратив на Белобога должное внимание. Хоть с виду он казался хмур, царевич был невероятно рад его видеть и благодарен от всей души, что он не потерял надежду и веру в то, что когда-нибудь Сварог согласится покинуть Таам и отправится вместе с ним домой, где его уже давно ждут.

И он действительно решился на это. Его заставили решить.

— Я согласен. Забери меня отсюда, — заявил Сварог без предисловий, на что Белобог засиял от счастья и, улыбаясь во все зубы, кинулся обнимать своего друга.

— Я знал, что когда-нибудь, этот Змей-Горыныч тебя доконает, — хохотнул Белобог, отстранившись, и легко стукнул его по плечу. Сварог не знал, кого он называл Горынычем, и почему он должен был его доконать, но решил, что сейчас не лучшее время для расспросов, — Так, а чего ты сидишь? Идем! — воскликнул он и хотел было выйти из-за укрытия, но Сварог его остановил.

— Стой. Нельзя, чтобы они меня увидели.

— Почему? — удивился парень. Сварогу было сложно об этом говорить. Боль от того, что родные пожелали ему смерти, ещё горела в его душе, а досада от того, что Белобог, все же, оказался прав, не оставляла Сварогу шансов на оправдание своего беспрекословного доверия отцу. Но рассказать было нужно, чтобы он лучше понимал, что происходит.

— Я убил своих палачей и сбежал.

Лицо Белобога помрачнело, улыбка с его лица спала, и он посмотрел на Сварога с горьким сочувствием, в котором отражались искорки злости и непонимания. Он знал, что Хотун - это зверь, что не ценит человеческую жизнь, знал, что убийство уже давно перестало вызывать в его очерствевшей душе отклики оставшейся горстки совести. Он знал, но, все же, не мог поверить в то, что отец способен убить своего сына, продолжение своего Рода, заверение того, что его душа вечно будет жить в телах своих потомков. Это неправильно. Это противоестественно, так же, как и самоубийство. Белобог был расстроен, но, в то же время, невероятно горд и рад за то, что Сварог не поддался унынию, что смог себя вытащить из болота безнадежности и дал себе шанс на новую, настоящую жизнь. Он не удержал одинокую слезу, и она покатилась из его светлых глаз, блеснув при слабом свете зажженных факелов у врат.

— Тебя уже ищут? — спросил Белобог, перейдя сразу к делу, и, поняв, что нужно торопиться.

— Кажется, ещё нет, но ближе к утру они точно заметят трупы в моих покоях, — ответил Сварог. Белобог быстро отогнал из своих мыслей неприятную картину мертвых мужчин, и стал думать, как переправить своего друга через врата незаметно и аккуратно.

— Значит до утра у нас есть время... — заключил Белобог и сказал, — Я успел подружиться с теми товарищами у врат, пока ждал тебя здесь - они мне доверяют и врата для меня всегда открытыми держат. У меня есть идея: я уведу их от врат ненадолго, а ты в это время пройдешь через них. Как только попадешь в Межмирье - не жди меня, убегай как можно дальше от Таама. Не жди, не стой на месте - двигайся вперед и не сворачивай никуда, иначе заблудишься и вернешься обратно.

— А ты?

— А я избавлюсь от хвоста.

— Тебя убьют!

Глава 3. Белобогом его кличут.

Глава 3. Белобогом его кличут.

Наступило утро. Тревога поднялась неожиданно, быстро. Белобог не успел вовремя убраться с глаз и спрятаться. Воины царя заметили его и тут же схватили, а его товарищи, охранявшие врата, конечно же, в один голос сказали, что знать его не знают. Белобог другого не ожидал, был даже рад, что подставляться не стали и жизнь себе спасли. Его не бросили в темницу, а сразу повели к Хотуну, когда узнали, что он пришел из другого мира. Он сидел на своем троне, разгневанный и потерянный. Белобог видел этого человека не впервые, но не был знаком с ним лично. Когда Хотун увидел его и посмотрел в глаза, все мрачные мысли в его голове вдруг затихли, он на миг забыл, на что он злился и что происходит вокруг.

— Кто ты? — изумленно спросил Хотун, когда Белобога грубо и больно посадили на колени перед ним. Белобог, наконец-то, удостоился возможности разглядеть его ближе, заглянуть ему прямо в душу, через холодные глаза. Он не ответил на его вопрос сразу - сначала изучил его внешность и постарался заметить хоть что-то, что могло ему рассказать о Хотуне, как о обычном человеке со своими надеждами, мечтами и страстями, а не только как о грозном и беспощадном правителе. Пока он смотрел на Белобога, его плечи бессознательно согнулись, словно встав на своё естественное положение, случайно поделившись тайной, которую он скрывал ото всех. Он увидел, что Хотуну не хватает понимания, что его внутренний стержень изогнулся под тяжестью жизненных проблем, которые он взвалил на себя. Напряженные сжатые кулаки, рассказали ему о том, что он не хотел прямо сейчас быть здесь, среди тех, кому не мог доверять. Вечно-хмурые брови, невольно, слегка приподнялись, отчего глаза его раскрылись шире, являя миру раскаяние и боль. Но это все было до того момента, пока он не пришел в себя, вывел себя из удивления от странного сна, в который погрузил его Белобог своим пронзительным взглядом. Его воины толкнули Белобога в спину, чтобы тот скорее ответил Хотуну и не заставлял его ждать.

— Белобогом меня кличут, — ответил он бодро.

— Кличут или это твоё настоящее имя?

— Раз кличут, значит так оно и есть, — пожал плечами юнец, за что больно получил чем-то твердым по плечу от тех, кто стоял за спиной.

— Дерзишь, — заметил Хотун, — Смерти не боишься?

Сказать, что нет - означало бросить ему вызов и быть убитым. Сказать, что «да» - означало показать себя равным тем, кого он уже множество раз лишал жизни и быть убитым. Интересный ему попался человек.

— А ты? — стражи дрогнули с места, чтобы снова проучить Белобога, который не только осмелился обратится к царю на "ты", но и угрожать ему. Хотун остановил их, словно согласившись сыграть со своим рабом по его правилам.

— Оставьте его. Смелости тебе не занимать, дурак. Назови хоть одну причину, почему мне не казнить тебя прямо сейчас?

Белобог ожидал подобный вопрос и знал, что на него ответит:

— Ты сына своего, сбежавшего, без меня не найдешь.

— Ты знаешь где он?

— По Межмирью скитается, — поделился он и Хотун заметно помрачнел, — Полагаю, ты там бывал?

— Как он там оказался?

— Сбежал от твоих палачей, через врата.

Хотун выдержал молчание. Вокруг начались тревожные перешептывания, Белобог понял, что о том, что Сварог должен был умереть этой ночью, было, всё ещё, не всем известно. Царь взглядом заставил всех замолчать и, с ещё большей надменностью взглянув на Белобога, ответил на его вопрос.

— Бывал я там и потерял много своих воинов. Вошедшие туда однажды, уже не вернутся обратно - затеряются. Это место не имеет ни конца, ни начала.

— Это как посмотреть, — улыбнулся Белобог, — Межмирье кончается там, где начинается другой мир. А если же ты будешь бесцельно бродить кругами по просторам, то любая земля покажется тебе бесконечной.

Хотун знал, что кроме Таама существуют и другие миры. Когда-то давно, он желал расширить свои владения и вместе со своими воинами отправился в путешествие по Межмирью в поисках соседей, но не успели они пройти и несколько миль, как заблудились и с каждым днем начали медленно терять рассудок от тишины и абсолютной пустоты вокруг. Через несколько дней, когда Хотун с несколькими оставшимися воинами уже отчаялись и смирились с тем, что они останутся здесь, пока не погибнут от голода, Межмирье будто выплюнуло их обратно к вратам Таама. И таамовцы больше не посмели туда возвращаться.

— Откуда ты пришел?

— Из светлого Ирия. Это через мир от Таама, — ответил он. Белобог видел, что доверия он у Хотуна не вызывает, но и знал, что другого выбора, кроме как поверить ему, у него не было, поэтому решил не затягивать и подтолкнуть его к решению самостоятельно, — Я целую вечность путешествую по Межмирью. Знаю его, как свои пять пальцев.

Но с другой стороны, он мог оставить сына вне Таама, не искать и забыть про него. Что толку рисковать жизнями своих воинов и возвращать Сварога для казни обратно в Таам, если можно было просто позволить умереть ему в Межмирье?

— Чего там знать можно? Там один только туман да песок.

— А ещё запахи, тепло, холод, влажность, сухость. Кроме песка, есть ещё камни, ближе к Тааму, кстати говоря, камней становится больше, — ответил Белобог уверенно. Он не делился с Хотуном всеми своими знаниями, только частью, которой было достаточно, чтобы убедить его.

Глава 4. Налево пойдешь - себя потеряешь.

Глава 4. Налево пойдешь- себя потеряешь...

За что, интересно, Хотун так жестоко поступил с Белогом?

Прошло не так много времени, с тех пор как на его руки и ноги надели тяжелые кандалы, но они уже успели натереть ему кисти руки и лодыжки. Кровь под кожей скопилась сгустком, все посинело и стало болеть. Белобог не был из изнеженных, но тяжелые цепи, которые ему приходилось таскать с собой в пешем путешествии по Межмирью, словно нарочно были созданы с мыслью, как бы получше его помучать. А он, ведь, не сделал ничего плохого: подумаешь подначивал сына царя на побег - не украл же он его, как царевну из башни? Белобог улыбнулся, в который раз понимая, что прозвище "Горыныч", которое он дал Хотуну полностью ему подходит. Он хотел спасти Сварога, потому что увидел в нем то, чего нет в остальных жителях Таама: в нем была искра, которая должна была воспламениться и осветить собой его путь, подарить тепло его близким, но во дворце Хотуна эту искру всеми силами пытались затушить, загасить, затоптать. А когда у них не получилось, они решили уничтожить самого Сварога. Зависть ли это или страх Белобог не мог судить - он сделал то, что считал нужным сделать - не дал добру пропасть зря.

Туман был не настолько густой, чтобы не видеть того, кто идет рядом, но Межмирье играло с их сознанием злую шутку, заставляя думать, что они потерялись, что они находятся не здесь и не в этом времени, а где-то далеко в счастливом прошлом. Прошло чуть больше часа, с того момента, как за ними закрылись врата в Таам. Белобог за столько лет жизни здесь уже давно научился справляться со всеми шалостями этого пространства. А воинам же оставаться в трезвом рассудке давалось все сложнее и сложнее. Межмирье словно отметало все, что лежало на поверхности сознания, оголяя то, на чем построен сам человек. Этот мир будто насмехался над несбывшимися мечтами, затаенными обидами и невинными надеждами человека, который закопал это все в глубине души навязанными правилами, нерушимыми обстоятельствами и мнимыми идеалами.

Если прирученная лошадь начинала думать, что она все ещё свободна, то взрослый человек был убежден, что он ребенок и, что соседский мальчик, наконец, решил дать ему поиграть с настоящим железным мечом, который подарил ему богатый отец на день рождения. Так подумал и один из воинов Хотуна, увидевший перед своими глазами призрак мальчика с мечом, нарисованый его пошатнувшимся разумом. Он словно во сне, не видя, и, не слыша никого, свернул с дороги налево за своей далекой несбывшейся мечтой. Его не остановили его товарищи, потому что были заняты своими личными видениями: у кого-то из них это была молодая девица, у другого погибшая мать, а у третьего вечно недовольный отец, который, наконец, решил признать своего сына хорошим воином и звал с собой померить силы. Из всех, кто был ещё в себе, остались только Белобог и Хотун. Приказы Царя, казалось, не долетали до ушей его поданных, потому что, сколько бы он не приказывал им остановиться, не нарушать строй и прийти в себя, ничего не помогало, не помогли даже хлопки по лицу от Белобога, который пытался помочь тому из стражей, кто держал конец цепи, к которой он был прикован.

— Да что с ними такое! — не выдержал Хотун и в порыве злости пнул в живот одного из воинов, который не смотря на боль, все же продолжил свой путь куда-то в неизвестность. Ему показалось, что он пропустил удар своего отца, который мерещился ему, и, с которым он сейчас боролся. Он выглядел воодушевленно и действительно счастливо.

Так или иначе, воины один за другим посыпались за спинами Хотуна и Белобога и затерялись где-то в дебрях тихого, туманного, жадного на красочные пейзажи Межмирья. Сам же Хотун, на удивление Белобога, держался долго. Он был молчалив, часто хмурил брови, было видно, что он был готов заговорить, но сдерживался, нервно прикусывая губы или превращал случайно выскочившие слова в невинные покашливания.

— Где мой сын? Ты говорил, что сможешь его найти, — произнес он строго, видимо пытаясь отвлечься от взбудораженных мыслей разговором. Белобог видел, как он боролся с собой, чувствовал его мысли в голове, которые звучали громче, беря верх над его разумом. Но Хотун держался и говорил так, словно с ним все в порядке. Его большое самообладание поражало Белобога. Отчего уважение к нему у молодого Бога возросло в несколько раз. На такого человека, как Хотун, который выбрал путь, противоречащий самой природе и смыслу существования жизни, Межмирье обращало больше всего своих сил и внимания. Нутро Хотуна словно само просило этот мир сломать его, и дать душе подышать. Но Царь был непоколебим.

Но все же сейчас его судьба была в руках Белобога. Он мог бы бросить Хотуна прямо сейчас, затеряться в тумане - он знал как - и он был бы свободен. Но Белобог не бросил его, не затерялся - остался. Ему нужно было убедиться, что с его оставшимися в Тааме товарищами ничего не случится.

— Я уже его нашел, — ответил он, — Он вон там, впереди. Двигается довольно быстро.

— Как ты понял?

— Дар у меня такой. Ты огнем дышишь - я людей чую. — это была не ложь, но и не правда. Чувствовать людей не был каким-то особым даром Белобога - это был навык, который он развил в себе в течении своей жизни. А даром он своим почти не пользовался. Хоть сейчас ему и очень хотелось разорвать цепи на своих руках и ногах - он терпеливо шел рядом с Хотуном, звеня каждым своим шагом. А тем временем, царь, приложил немалые усилия для того, чтобы задать Белобогу следующий вопрос:

— Зачем ты пришел в мой мир, Белобог? — голос его слегка дрогнул, он очень странно и резко делал паузы чтобы сглотнуть ком в горле. Белобог глянул на него, вежливо сделал вид, будто ничего не замечает и подумал над ответом. Он не ожидал, что Хотун так скоро снизойдет до вопросов о его скромной персоне, но был к ним готов.

Глава 5. В добрый путь. В светлый Ирий.

До Сварога топать было ещё долго, а Хотун уже успел вернуться обратно.

С каждым шагом и с каждым словом молодого Бога, Хотун все больше и больше начал переживать за своё возвращение и приказал Белобогу вернуть его обратно к вратам.

— Я не дурак, чтобы с тобой возвращаться, — сказал он ему, — Иди вперед и никуда не сворачивай, пока не упрешься во врата. К вечеру до дома доберешься.

Нет, он не признал, что Белобог прав, и в нем не проснулась совесть. Он лишь осознал, что проиграл и путь дальше уже не имеет смысла. Без стражи, он не заставит двух мужчин вернуться в свое царство. Когда Белобог заговорил о том, что его дети однажды пошлют к нему палача, он подумал, что его отсутствие в родном мире слишком долгое время могло повлечь за собой войну за престол между братьями. Он доверял своему старшему сыну, которого оставил вместо себя, но страх за свой трон убедило его вернуться. Так предпочел считать сам Хотун, когда вернулся в Таам. Поздно ему вставать на путь добра и совести - он уже давно успел заработать себе мстительных врагов и, если дать слабину, над ним лишь посмеются и сравняют с землей. Эту жестокую судьбу Хотун выбрал себе сам, и что самое страшное, за что болело сердце Белобога, так это то, что он, как правитель заставляет своих подданных разделять с ним его страдания. Когда к нему подошли с вопросом, что делать с теми, кто впустил Белобога в мир, он приказал уволить их за невыполнение своих обязанностей. Он не хотел признавать, что Белобог смягчил его сердце, но и зла на него не держал.

Лишь в глубине души, в тайне ото всех, очень тихо, он сказал ему спасибо за то, что дал не дал ему убить своего сына. Что не позволил его сердцу гореть разрываясь между вечной скорбью и твердым убеждением, что он все сделал правильно. Белобог это почувствовал и был рад, что все обошлось.

Белобог хотел показать своим товарищам, как умеет колдовать, да не представилось возможности. Но каждый из них мог без сомнения сказать, что большего чуда, чем их сегодняшнее их помилование, они в жизни не видывали.

Все плохое однажды заканчивается. И эти дни закончатся тоже, и когда-нибудь, в Тааме наступит справедливость, но он со Сварогом уже не узнают, как это случится. Белобог искренне верил в это. Их ждала новая судьба в прекрасном мире.

Сварогу показалось, что он прошел достаточно далеко от Таама и можно больше не бежать. Он отдохнул, отдышался, успокоился и продолжал идти не торопясь. Теперь, ему казалось, что здесь довольно уютно. Он перестал тревожиться, уже привыкнув к мыслям о том, что с ним происходит, ему нужно было время, чтобы все осознать и принять. Он никогда прежде не выходил из Таама, не знал, что из себя представляет это место, а теперь у него был шанс поближе с ним познакомиться. Его уже не напрягали странные ощущения оттого, что он находится здесь, он не чувствовал, что сходит с ума, напротив, ему казалось, что он наконец вылечился от своей тяжелой болезни. Межмирье высвобождало и усиливало то, что глубоко запрятано в душе существа, которое в него входило, а душа Сварога была чистая, легкая и добрая, оттого и это место стало отвечать ему добротой. Ставший уже бывшим царевичем, Сварог уже не думал о плохом, запрещал себе это делать, чтобы не впадать в уныние. Вместо этого, он начал думать о том, как появилось это место, откуда здесь туман, почему под ногами песок и камни, для чего Межмирье существует и живет ли здесь кто-нибудь. Он начал замечать в некоторых местах, как песок собравшись в одном месте образовывал невысокие холмы. В пустынях такие возвышенности копятся со временем, когда ветер гоняет песок в туда-сюда, словно ребенок, пытаясь построить замок. Здесь же, Сварог не заметил ни одного дуновения, посему ему стало интересно как эти холмы образовались, и он подошел ближе к нему, чтобы осмотреть, и заодно присесть, отдохнуть. Но когда он рассмотрел его, то заметил, что холм был собран не из песка, а из самой настоящей земли. Казалось, что кто-то перетаскал её в Межмирье из Таама и совсем недавно полил. Интересно для чего? Он отложил этот вопрос на то время, когда его догонит Белобог. Этот юнец точно ответит на все его вопросы. Сварог облокотился об холм из родной земли, прикрыл глаза. Он вдруг вспомнил, как в очередной раз сбежал из замка, чтобы встретиться со своим новым другом, который не знал, что он из царской семьи и относился к нему как к обычному сельскому мальчику, не боясь того, что за неуважение его могут лишить жизни. Он ценил такое беззаботное, настоящее общение.

Ночь задалась бурная, нелегкая. Он не спал уже больше суток, устал и решил воспользоваться возможностью немного вздремнуть. Тишина Межмирья словно убаюкивало Сварога, заставив затихнуть все недобрые мысли, и легко затянуло его в царство сна...

В далеком детстве.

— Никто не узнает, матушка! Я знаю откуда надо выйти, чтобы не увидели, — твердил Сварог не в первый раз, пытаясь успокоить мать, темноволосую, невысокую женщину со светлыми, добрыми глазами. Он стоял у зеркала в потрепанной одежде и мазал на лицо грязь из сада, чтобы больше походить на сына бедного рыбака.

— Зачем же тебе уходить так далеко из дворца, Сварог? Поиграй с детьми придворных. Бинко и Ванда уже давно о тебе спрашивают! Чего ж тебя все время так на опасности тянет-то?

Сварог подошел к матери, улыбаясь, легко чмокнул её в щеку и обнял.

— Не пропаду, ма! — произнес он, прижавшись в её груди, и, запачкав лицом её чистое, царское платье, — Все хорошо будет. Я мигом вернусь - заскучать не успеешь!

Матушка не успела сказать что-то ему в ответ, как он отстранился, и выпрыгнул из окна, на прощание помахав ей рукой, побежал навстречу приключениям. Он в тайне от всех положил в свой мешок серебряный подсвечник и, вдохновленный тем, что сегодня, он, наконец, сможет уговорить Велерада научить его обрабатывать металл, выбежал из замка и, нередко оглядываясь, чтобы убедиться, что за ним никто не следит, направился в его скромную кузницу. Велерад, как и всегда, сгорбившись над раскаленным железом, ритмично стучал по нему своим большим молотом. Сварог всегда поражался его силе. Сам он этот молот и с места сдвинуть никогда не мог.

Глава 6. Звезда по имени солнце.

— Ты прошел половину пути самостоятельно! Я не ожидал, что ты поймешь мои слова: " Беги и не жди меня." так буквально, — смеялся Белобог. Они шли по Межмирью, ведя интересную беседу о себе. Они знакомились ближе, рассказывали о своем прошлом, делали все, чтобы поднять друг другу настроение. Белобог, хоть и выглядел бодро и в хорошем духе, но увиденное в Тааме тоже оставило на нем след. Этот мир, считал он, был полной противоположностью Ирию, где он жил. Теперь он будет ценить то, что имеет ещё больше, чем прежде. Сварог не знал, что его ждет, поэтому он чувствовал себя беспомощным ребенком, который следует за тем, что увидел первым после рождения. Все вокруг для него было новым и неизведанным. Он не знал, что ожидать и единственное, что он сейчас мог делать - это жить настоящим, расслабиться и говорить со своим единственным другом. И будь что будет.

— А кто такой Велес? — спросил Сварог, когда Белобог начал рассказывать про него очередную историю.

— А! Я же не рассказал тебе, кто он. Велес Скотий Бог. Он все знает и во всем разбирается.

— Как это «все знает»?

— А вот так! Он знает, как приручить дикое животное, лучше всех знает, как со скотом дело иметь. Его сама мать-природа уважает: когда Велес в лес заходит - живность его не трогает, он договаривается с хозяевами леса и они позволяют нам охотиться. Без него нам и шагу туда не вступить - сразу разорвут. Велес знает, когда лучше сажать и собирать урожай, благодаря ему в Ирие всегда изобилие еды. Велес знает, где лучше построить дом и какое дерево для него подобрать. Он придумал все орудия труда в Ирие. — Белобог так воодушевленно рассказывал о Велесе, что Сварог понял, что он Великий человек, больше не по его рассказам, а по его детскому восхищению, — А ещё есть Перун. Он Бог грома и дождя. Они с Велесом близки, как братья. Велес сажает, а Перун поливает дождем и помогает вырасти. Только дураки они оба в одном.

— В чем?

— Девку не поделили. Влюбились оба в Диву-Додолу по уши, войну вели друг против друга сотню лет, не могли определиться кому она достанется. Только всего-то нужно было спросить саму Додолу, к кому у неё больше сердце лежит. Долго же она думала, словно хотела, чтобы война за неё подольше длилась, но выбрала, в итоге, Перуна.

— А Велес что?

— Любит Додолу до сих пор, но смирился. А ещё есть Марена, она тоже пришла из другого мира к нам в Ирий. Это я её привел, — похвастался Белобог. Сварогу после этих слов стало немного легче, от мысли, что не он один будет неродным на их земле. Белобог рассказал, что Марену брать с собой он не хотел, но она сама с ним попросилась, мол, скучная у неё жизнь на родине и приключений хочется. Долго он думал, чем же она может быть полезной на его земле, но согласился, не в силах даме отказать.

— Откуда она пришла?

— Из самой северной и самой холодной земли во вселенной. Саатон мир её зовётся... Ну и названия вы подбираете. Страх наводит, если не знаешь, что это за место. Хороший там народ живёт, едины с природой, уважают предков, все как у нас, почти, только холодно очень и животные там другие.

— А ты туда как попал?

— Куда? В Саатон? Бродил по Межмирью искал его границы и нашел вход в их мир. Меня встретили холодно. Не любят там люди чужаков, но как только мы ближе познакомились, то приняли меня как своего. Они не знали, что кроме Саатона есть ещё и другие миры. Да что там про миры, они из-за ужасного холода, даже собственный мир знают не до конца. Вот живешь ты и не знаешь, с кем соседствуешь - это же не хорошо! — Сварог, росший во дворце не сразу понял, почему для Белобога не знать своих соседей - это не хорошо. Что бы было для него лучше, жить по соседству с убийцей и не знать этого или знать и держать нож наготове?

— Не боишься один путешествовать?

— А чего мне бояться? Я молодой и полон сил. Зла никому не желаю. Это злые люди бояться. Себе подобных, причем.

Это что, получается, тот, кто боится убийцы - сам убийца?

Сварог больше вопросов не задавал. Они шли ещё около часа в тишине, Белобог что-то напевал себе под нос, а Сварог ушел в свои размышления. Белобог рассказал о многих в Ирие и ему хотелось уже поскорее с ними познакомиться. Он сказал, что Велес сделал орудия труда в их мире, это значит, что там есть кузница? Интересно, этот Велес позволит ему там работать? Было бы неплохо не бросать своё дело и продолжать учиться. Если будет нужно, он бы сам ковал для них и косы, и лопаты - хоть чем-то полезным будет. Учился он у Велерада недолго, но основное в кузнечном деле он понял: как плавить, как ковать и когда охлаждать. Сварогу не было дозволено заниматься кузнечным ремеслом, и он надеялся, что навыки он за это время не растерял. А как ему железо добывать, интересно, придется? Дома в замке думать особо не приходилось, можно было стащить что-нибудь и переплавить, или, в крайнем случае, купить. А в Ирие? Там ведь все по-другому. Они вообще знают, что такое железо? Сварог украдкой бросил взгляд на своего друга, чтобы посмотреть, нет ли на нем какой-нибудь цепи или колечка. Но нет, Белобог был одет довольно просто: белая рубаха, поверх жилетка, кажется, из толстой бычьей-кожи, свободные льняные штаны и мягкие кожаные сапоги. Его волосы были примерно до плеч, он собрал самую мешающую верхнюю часть обычной тряпочной повязкой. Ничего металлического. Но он не стал спрашивать Белобога, потому что вопросов было очень много, было проще самому все увидеть, понять, куда он попал и, что ему теперь делать. А где он жить будет? Для него уже дом приготовили или Белобог его у себя приютит? А у него, разве, нет семьи? Не будет ли Сварог им мешать? Тепло ли его примут? А если нет, он и в Ирие окажется изгоем?

Глава 7. Мир тебе, Сварог.

Глава 7. Мир тебе, Сварог.

Сварог угадал, мужчина с бородой действительно оказался Велесом. Он показался ему добрым, но ворчливым мужиком. Так и есть, Велес всегда был добрым, участливым, посему и ворчал больше всех. Почему все вокруг, все время, заставляют его переживать? А с другим мужчиной ему было повезло меньше - это оказался Хорс. Обычный человек. Не огромное могучее чудовище, а всего лишь мужчина. Сварог оказался даже чуть выше него. Ему не терпелось скорее поближе познакомиться с каждым из них, увидеть собственными глазами всю их силу и мощь. Девушками, встретившими его, оказались темноволосая Дивия, сестра Хорса, и прекрасная Лада, увидев которую, Сварогу показалось, что перед ним воскресла его мать - так сильно Лада была похожа на неё, только волосы были светлые и глаза не того цвета. Его сердце замерло, не зная, радоваться ему или печалиться. Сварог, не поверивший глазам, ещё долго на неё смотрел, чем вызвал смех у мужчин и смущение самой Лады. Он понял, что выглядит глупо, посмеялся вместе с ними и попросил прощения у девушки, на что она мягко улыбнулась и сказала, что рада, что он, все-таки, решил прийти к ним Ирий.

На протяжении всего дня, пока Лада была рядом, он не мог сдержать свой взгляд и не посмотреть на неё ещё разочек.

Приняли его радушно и тепло, что не могло не радовать Сварога. Ему не говорили столько приятных слов, казалось, за всю жизнь. Они и глаза его добрыми назвали, и дух сильным, а сердце чистым и нетронутым. Он впервые попробовал пшеничную кашу, мед и яблоки. И даже Ирийское вино! Оно ему особенно понравилось. Женщины, узнав, что к ним пришел гость из другого мира, захотели показать ему все своё мастерство и тут же принялись за стряпню. Не одной же кашей его бедного кормить? Он, в конце концов, проделал такой длинный путь, чтобы встретиться с ними! К трапезе присоединился Перун, который сначала показался Сварогу очень серьезным, неулыбчивым человеком, но Велес быстро привел его в чувства, и вот они уже сидели все вместе, смеялись друг над другом. На душе Сварога сделалось тепло от той доброты и трепетности, с которой обходились между собой Ирийцы. Он никогда и мечтать не мог о том, что видел перед собой сейчас.

— Мы рады, что ты пришел, хоть и думали, что так и не захочешь, — сказал Перун, откусив яблоко. Оно оказалось таким сочным, что сладкий сок тонкой каплей потек из его рта к его подбородку, — С твоего огорода яблоки, Велес? — тут же догадался он. Велес коротко кивнул.

— Надолго ты к нам? — спросил Велес. Сварог смутился от вопроса, не зная, как объяснить им, что он пришел к ним жить, а не в гости. Украдкой бросил взгляд на Белобога, который что-то обсуждал с улыбающейся Дивией. Тот поймал его взгляд, но не понял, что происходит, потому что успел потерять суть диалога. Сварог понял, что ему придется объясняться самостоятельно.

В целом, справедливо.

— Навсегда, если позволите, — ответил Сварог. Да, и, если не позволите, придется смириться. Куда ему ещё идти?

Велес и Перун переглянулись между собой, видимо, пытаясь спросить, знает ли кто-нибудь из них, почему Сварог останется навсегда и почему их не предупредили. Сварог напрягся и снова посмотрел на Белобога, его порыв поддержали Старшие Боги и тоже оглянулись на мило воркующего с Дивией молодого Бога. Тот, наконец заметил на себе взгляды и подошел к ним ближе.

— Что такое? — спросил он и присел рядом со Сварогом.

— Ты не говорил, что Сварог к нам навсегда, — начал Перун. Его слова обратили на себя внимание и всех остальных жителей Ирия, которые уже успели расслабиться и начать обсуждать свои рутинные проблемы и дела. Наступила тишина.

— А что такого? Будто в Ирие места мало. Вы не рады?

Сварог тоже хотел услышать ответ на этот вопрос. Казалось, бы почему они должны радоваться? Они не знают Сварога, он чужой для них человек. В Ирие и без него хорошо живется

— Мы бы хоть место для ночлега ему приготовили, Белобог, так дела не делаются, — ответил Перун. Белобог не ответил, только сейчас подумав о том, что Сварогу негде жить.

— Поживешь у меня, коль хочешь остаться, но только до тех пор, пока не построишь себе избу, — начал Велес, его не волновал вопрос о том, где он будет жить, для него была проблема посерьезнее этого, — Но отчего ты землю свою родную бросил? Она тебя кормила, растила, жизни выучила. Чем она заслужила участь быть брошенной тобой?

Как поверить тому, кто бросил свою Родину? Что может стать заверением того, что бросивший родную землю, вырастившую его, не бросит не родную, ту, которая его приютила его? Велес тронул за то больное, которое ещё не успело зажить. Совесть и без того мучила Сварога, непрерывно спрашивая то же, что сейчас спросил его новый друг, отчего тревога и стыд, терзающие его, загорелись в его груди ярче, и он на миг потерял способность говорить. Он не хотел себя оправдывать, все его тело будто бы сопротивлялось трезвому рассудку, не позволяя своим товарищам объяснить своё плачевное положение. Сварог думал, что только он повинен в том, что произошло и считал справедливым подозрения Велеса.

— Хотун его убить хотел, что ему ещё оставалось делать? — вступился за друга Белобог, почувствовав, что эти вопросы, мало-помалу снова начинают загонять его товарища в болото боли и уныния. Услышав слова Белобога, все ирийцы переглянулись, то ли не поверив, то ли не расслышав. Не видано было в Ирие убийство, оттого им казалось, что и в других мирах такой же мир царит, но они, к великому сожалению, ошибались. — Он еле спасся и пришел ко мне за помощью! — но Велеса, казалось, его слова не убедили, он задал вопрос Сварогу и ждал от него ответа. Прекрасно, что Белобог за него ручается, но готов ли сам Сварог поручиться за себя или ждать ирийцам беды от его присутствия?

Глава 8. От труда ещё никто не умер.

Глава 8. От труда ещё никто не умер.

Наступил следующий день. Сварог спал хорошо - он очень устал в пути и пережитые эмоции очень утомили его. До самого вечера к нему приходили ирийцы с гостинцами, чтобы поближе с ним познакомиться. Больше всего ему запомнился Радегаст, что притащил для Сварога кровать, неся его на плечах, и, придерживая одной рукой. Он удивился его силе, предложил свою помощь, на что Радегаст, странно на него посмотрев, засмеялся и отказался. Уже довольно давно никто не говорил ему такого: все в Ирие знали о силе его могучих рук. Полный жизни, энергичный парень заразил Сварога хорошим настроением, когда начал рассказывать о себе и о жизни здесь. Оказалось, что Радегаст обожал лошадей и держал дома три десятка копытных. Его брат Ладон подарил ему первого коня на день рождения и с тех пор, он не мог остановиться приручать этих пылких, вольных, но верных животных. Ему казалось, что лошади вобрали в себе всю суть настоящего бытия, которое только и хочет быть изученным и обузданным. Наверное, и Марена, чем-то ему строптивую напоминала, оттого и не удержался - влюбился. Когда Сварог рассказал, что и он в прошлом любил прогуляться на лошади, по столице, Радегаст заметно засиял, увидев в царевиче своего нового товарища.

И Сварог радовался тому, что у него так легко получилось расположить к себе ирийцев.

Белобога Сварог больше не видел, он заметил, что между ним и Дивией что-то есть и был уверен, что и сейчас он рядом с ней. Царевич не хотел его тревожить, позволив другу побыть наедине с родными и любимыми после долгой и, наверняка, мучительной разлуки.

Да и у Сварога были теперь свои заботы.

— Как ты там сказал? Желиза? — спросил Велес по пути в лес.

— Железо, — поправил его Сварог.

— Вот оно как. И что это такое?

— Это металл, который добывается из земли. Твердый и прочный. Мы куем из него орудие труда и защиты, делаем посуду. А вы из чего здесь делаете посуду?

— Из глины лепим и сушим. Зачем вам оружие? У вас там воины ведутся?

— Не ведутся. Оно для самозащиты частенько надобно бывает.

— И от кого ты защищался? — спросил Велес.

Сварог не хотел отвечать, но пересилил себя.

— От братьев.

В прошлом.

— Будешь с ними спорить – они слетятся над тобой, словно коршуны, и разорвут тебя на мелкие кусочки, — бурчал Горан, пытаясь предостеречь своего друга, который стачивал камнем свой новый меч, от очередной беды. Отец объявил для своих царевичей очередное испытание: принести какой-то древний предмет, запрятанный глубоко в пещере, на самой высокой горе в Тааме. Тот, кто первым принесет этот предмет, будет официально объявлен наследником престола. Больше царевичам ничего не сказали. Сварог был настроен решительно. Он хотел победить и утереть нос своим братьям, но Горан пытался его от этого отговорить, — Ты ещё должен познакомить меня со своей сестричкой Нонценой, не смей подохнуть до того! — Сварог улыбнулся другу. Ему нравилось, что Горан, будучи сыном бедного рыбака, не боялся быть с царевичем настоящим и не сдерживался в выражениях, — Расскажи, какая она из себя? Выглядит такой милой и славной, — мечтательно произнес он.

— Не знаю, Горан, — ответил Сварог, подставив меч к свету от огня, с гордостью следя за тем, как красиво он отражает мерцание, — Её мать не разрешает ей со мной общаться. Но помню, что в детстве, она сломала руку своему брату во время игры.

— Баве что ли?! — воскликнул он. Горан знал, что Бава славился в народе самым крупным и сильным царевичем, хоть и не самым умным, оттого услышанное его сильно удивило.

— Ему, — подтвердил Сварог, понимая изумление друга. Он ведь сам уступал по силе своего брату. Горан был поражен, но правда не пошатнула любовь в его сердце, а только усилила.

— Ещё и боевая, — выдохнул он, пытаясь представить, как именно эта девчушка ломала руку своему брату, — Настоящая женщина!

Уже завтра Сварог должен был отправиться в путь вместе с братьями. Он чувствовал, что путешествие не пройдет гладко – ничего и никогда не проходит гладко, если рядом братья – но был готов ко всему. С новым оружием он чувствовал себя куда увереннее: он ведь сделал его сам. Сварог взял свой меч, который закончил ковать ещё пару дней назад, и попрощавшись с Гораном, вернулся в замок. Был уже вечер, когда он хотел войти в свои покои, но его окликнули.

— Сварог! — это была Нонцена. Он удивился ей. Впервые за несколько лет, она соизволила с ним заговорить, — Они хотят тебя убить.

— Кто?

— Царевичи.

Сварог усмехнулся.

— Так это не новость, душенька.

Нонцена хлопнула его по лбу.

— Я говорю правду. Утопят они тебя в болоте. Не верь им, не ходи за ними - уцелеешь.

Нонцена спешила, боясь, что служанки матери могут заметить её рядом со Сварогом, и она покинула его, вслед услышав слова благодарности от сводного брата.

Всю ночь перед испытанием, вместо сна, Сварог провел в размышлениях, как бы спасти свою жизнь.

Он не мог послушаться сестру и не идти за братьями, ведь до гор был только один путь, по которому он должен был пройти, и, если бы он предпочел свернуть с дороги, то братья немедля сообщили об этом Хотуну, что повлекло бы за собой неприятные последствия.

Царевич с горькой усмешкой заметил, что братья, в очередной раз пытаясь от него избавиться, продумали план до мелочей. С каждым годом их козни становились изощреннее, а нрав жестче. С каждым проведенным годом здесь, играя по их правилам, Сварогу было сложнее выживать, но иначе он бы и вовсе не прожил здесь и дня, предоставив повод для собственной казни, которую, как потом оказалось, он лишь отсрочивал на пару лет.

Сварог, все-таки, попал в их ловушку, но, хотя бы, был к этому готов. Когда братья убедились, что он намертво увяз, то бросили его умирать и продолжили свой путь. Сварог спасся. Он смог зацепить, отяжелевшую от пропитавшейся грязи, веревку на большой камень, лежавший неподалеку от него, и вытащил себя сам. До горы он дошел раньше братьев. Нашел в пещере древнее копье, хотел забрать, но оно было настолько старое, что не выдержало и разломалось прямо у него на руках. Сварог поставил копье на место, убрался из пещеры и сделал вид, что его здесь и не было. Он помнил, что сломавший древнюю реликвию таамовцев, мог стать угрозой для всего народа. Такая репутация не помогла бы в его и без того печальном положении.

Глава 9. Он давно пленен другою.

Глава 9. Он давно пленен другою.

Болело все тело, ноги, неприятные ощущения на спине не давали ему держаться прямо, приходилось выворачиваться, чтобы ткань одежды не задевала ноющие участки кожи. Кажется, он знатно её себе исцарапал, пока неуклюже пытался перетаскать деревья. Но он шел, стараясь не обращать на все это внимания. Заживет. Всегда заживало. Сварог почти добрался до берега пруда, оставалось только пройти через перелесок, но уже там, среди ветвей и листьев, он услышал очаровательный звонкий смех девиц.

Велес сказал Мара около пруда живет. Видно подруги тоже её навестить решили, только вот избы по близости он ничью не видел. Сварог остановился. Мало ли чем девушки у пруда занимаются, может искупаться решили и нагие стоят. Не зная, что делать дальше, он прислушался к их беседе.

— Как же сегодня жарко! — ныла Вецера, — День, может, ну его? Искупаемся?

— Сюда скоро Ладон заглянет, когда из поля возвращаться будет, да и Радегаст скоро прибежит к своей Марене, а ты тут всеми прелестями перед ними засветишься. Стыдно будет! — ответила ей сестрица Денница.

— А чего мне стыдиться? Али тельце у меня некрасивое?

Девушки засмеялись. Вецера не разделась – вошла в воду по колено, приподняв подол легкого белого платья. Но Сварог этого не знал, а потому остался стоять на месте. И его слова Вецеры повеселили, оттого ему захотелось послушать их дольше, вместо того, чтобы вернуться домой. Ему не хотелось оставлять о себе впечатление нового местного развратника — с Мареной он мог бы увидеться и потом — но и уходить у него желания не возникло.

Будто знал, что услышит её голос:

— День, а Дивия почему не пришла? — спросила Лада.

— А ты будто бы не догадываешься, — усмехнулась Денница, — Она Белобогом всё надышаться не может. Он её утром ещё с собой забрал куда-то. — Лада попыталась порадоваться за подругу, но грусть все равно проскользнула сквозь её улыбку. Денница заметила это, подошла к ней ближе, поддерживающе обняла рукой за плечи. Сварог, не отдавая отчет своим действиям, аккуратно подошел к берегу ближе. Лада здесь, к чему раздумья? Ему обязательно нужно её увидеть! Только то, что ему открылось, отнюдь его не порадовало: Денница Ладу сочувственно обнимала.

— О ком это вы там шепчитесь? — крикнула Вецера из воды.

— О Дивии.

— А! Ей на нас безразлично уже, Лада, Белобоже, ведь, вернулся... Ой... — Вецера совсем забыла, что Лада питала к Белобогу чувства и поняла, что сказала лишнее, но, вдруг, осмелела и воскликнула, — Да сколько можно по этому гуляке сохнуть, Лада?! Он в Ирие от силы пары раз в год бывает, откуда ты знаешь, чем он там занимается? Вдруг, он уже по три семьи в каждом хваленном мире завел?

Сердце отчего-то забилось так, что дышать стало трудно. Неприятное чувство, похожее на страх, разлилось по его телу и заставило пальцы задрожать от обиды. Она в другого влюблена. Пришел в чужой мир, его тепло встретили и он решил что ему все дозволено? Все женщины Ирия к нему на ноги падать будут, стоит ему только захотеть?

Самодовольный дурак.

И чего это он так разволновался, будто семилетний мальчик, который узнал, что девчонками не только в прятки играть можно? С Ладой он ни разу толком и не побеседовал, а уже столького о ней надумал. Может она нравом от матери отличается, может и показалось ему, что она на неё похожа?

Не любовь это. Любит он по-другому. Не так глупо.

Но от чего тогда душа так больно сжалась?

— Правду говорит Вецера, Лада, — сказала Денница, — Если бы ты видела, как Дивия печалится, когда Белобог снова в путь собирается, как плачет. Ты бы не позавидовала ей.

— И я печалюсь, Денница. Только ещё и оттого, что вернуться он хочет не ко мне, что обнимает не меня и целует он другую. — Лада не сдержала горьких слез. Денница обняла её крепче.

— А может оно и хорошо, что судьба тебя от такого человека предостерегает? Может с ним не так хорошо, как тебе думается?

— Ага, и яр у него с горох!

— Вецера!

Вецера громко захохотала. Смех подхватила и Денница, и засмущенная Лада улыбку не сдержала. Улыбнулся и Сварог. Жаль ему было Ладу, больно видеть её слезы, этого он отрицать не мог. Он-то со своими чувствами как-нибудь разберется, а ей-то что с ними делать? Белобог свою любовь ради неё не оставит. Не в его это характере: предательство.

— Ты лучше к Сварогу к этому приглядись! Он на тебя весь день вчера зырился, будто девок никогда не видел, — сказала Вецера, выходя из воды. Подол её платья, все-таки, немного вымок и девушка, негромко вырушавшись, стала воду выжимать и продолжила мысль, — А может и правда не видел? Может, в этом Там-тара-раме женщины не водятся?

— Тааме, — поправила Лада.

— Да Род с ним.

— Вроде водятся... — сказала Денница задумчиво, — Мать же у него была? Как они без женщин-то плодятся?

— Мужики у них, видать, самостоятельные, — хихикнула Вецера и получила подзатыльник от сестрицы, отчего засмеялась громче, — Надо будет его поймать и обо всем распросить.

В улыбке отражалась грусть. Его недоумение от собственных чувств сменило принятие. Неловкость от того, что он подслушивает чужие разговоры, наконец, смогла пробраться через дебри разнообразия эмоций, который он сейчас испытывает. Он повернулся, и захотел уйти. Приятно, конечно, что девушки его обсуждают, но задерживаться более не стоило. Но ещё один, не знакомый до этого голос, заставило Сварога остановиться.

— Кого расспросить, о чем?

Сварог оглянулся в последний раз, чтобы хотя бы узнать, как она выглядит.

Марена боком к нему стола, одетая почти в то же что и он: рубаха, широкие штанины и сапоги. Видно только из похода вернулась, что переодеться не успела. А может она всегда так одевалась, наплевав на местные привычные наряды женщин. Вихри черных волос падали ей на спину и волнами сверкали на солнце. Лицо у неё было светлое и даже немного бледное отчего брови над угольно-черными глазами, ярче выделялись. Даже то, что девушка была одета как мужчина, ничуть не умаляло её женской тонкой красоты.

Глава 10. Железо.

Глава 10. Железо.

Марена села рядом со Сварогом подальше от Радегаста, потому что тот все время наровился её обнять или поцеловать. Ей не нравилось его поведение, она говорила об этом откровенно, но ослепленного чувствами мужчину было не остановить. Сварог решил разрядить атмосферу и спросил.

— А где ты была?

Радегаст вдруг понял, что все это время, так и спросил её об этом, а потому замолчал и в ожидании на любимую посмотрел.

— До гор добиралась, — ответила она, — Но до конца подняться не смогла. Уж больно крутые там тропы, побоялась упасть и разбиться.

— Так чего ж ты мне не сказала, Мара? Я бы тебя мигом на руках поднял до самой вершины этих жалких гор! Да что там горы, я тебя до звезд воснесу!

— Не надо меня никуда возносить. Мне и на родненькой земле хорошо. Упадешь, Радегаст, вместе со мной на руках, да ещё и сверху собой придавишь.

Сварог не мог перестать улыбаться, видя их мелкие перепалки.

— И как тебе там? Понравилось? — спросил он, не дав Радегасту возмутиться.

— Красиво. Горные породы интересного цвета. Похоже на железо, но светлее.

— Там есть железо? — удивился Сварог и радостно глянул на Мару.

— Да! — воскликнула Марена, не сдержав улыбку от того, что ей не пришлось в очередной раз объяснять людям о чем она говорит, — Скорее всего, есть! Ты тоже знаешь, что это? Как славно!

— Что такое железо? — все-таки спросил Радегаст, недовольный тем, что не понимает Марену.

— Это твердая и прочная порода. Прочнее ваших деревьев и глины,— ответила Мара, — На родной земле мы делали из него наконечники для стрел, копья и посуду. А вы? — обратилась она к Сварогу.

— И мы тоже. Ещё много других металлов добывали и делали украшения, зеркала.

— Зеркала? — спросил Радегаст, снова не поняв.

— Да, а тут вы что используете, вместо них?

— Воду они используют, — ответила Мара, вместо Радегаста, который понятия не имел, что значит "зеркало" — Смотрят на свое отражение в воде. В чашах хранят, гадать и ворожить на ней пробуют.

Сварог задумался, как наверное неудобно им приходится жить без всех прелестей кузнечного ремесла. Ему захотелось помочь им, облегчить жизнь инструментами, которые он мог бы сделать, если бы у него были для этого подходящие материалы. А может даже научить простых мужиков ковать. Ведь, наверяка, не все в Ирие обладают такой же мощью, что и Велес или Радегаст. С крепкими и острыми интструментами каждый сам сможет построить себе дом и им не придется для этого вырывать деревья из земли с корнями или ломать их голыми руками.

И он решил:

— Отведешь меня к горам?

— Зачем? — поинтересовалась она.

— Мне нужно убедиться, что там есть железо.

— Зачем тебе оно?

— Я кузнец.

Марена вскинула брови от удивления.

— Я думала, ты царевич, — произнесла она, невольно задумавшись о том, что кузнец для развития Ирия, который значительно отстал от её родного Саатона, нужен почти так же, как людям - воздух.

— И он тоже. В прошлом.

Сварог показался Марене весьма занятным человеком с интересным прошлым. Она и без слов весьма ясно ощущала его угнетенное душевное состояние, и стала уважать его за то, что не смотря на все, он ищет свой путь и хочет быть полезным людям. Ей захотелось послушать подробнее о его прошлой жизни, но воздержалась от вопросов чуя, что ответов на них она не получит. Да и Радегаст, ревнивец, такое не высоко оценит.

— Кто такой кузнец? — спросил любопытный ириец, что пытался не терять суть диалога.

— Человек, который кует железо, — ответила Марена, но это не сказало Радегасту ровным счетом ничего и Сварог пояснил.

— Плавит его и придает нужную форму молотом.

Радегаст словно только сейчас по-настоящему осознал, что эти люди пришли из других миров и был приятно удивлен, слыша от них совершенно незнакомые слова. Подумать только! Кто-то из совершенно иного мира! А выглядят почти так же как и все ирийцы. Право же, все люди - Родовы дети, и Сварог с Мареной тому явные доказательства.

А тем временем, Мара продолжила:

— Есть ещё одно место, где точно полно железа. Но мне, отчего-то кажется, что у тебя возникнут проблемы, если захочешь начать вести там раскопки...

Марена предположила, что в горах Ирия можно было бы найти драгоценные металлы, как золото или серебро. Она похвасталась Сварогу красивым красным камнем, который нашла на берегу реки, по пути к горам. Он осмотрел его и опытным глазом сразу определил, что это был рубин, и не мог не порадоваться. Ведь, оказалось, в Ирие есть все, что нужно для кузнечного дела. Осталось только раздобыть металл, построить кузницу, сделать подходящие инструменты и можно было работать.

К залежам железа Сварог попросил Марену отвести его чуть позже, как только он приготовит все материалы для избы вместе с Велесом. Они начнут её строить не сразу, сначала нужно чтобы дерево выстоилось и из него вся влага ушла. На это, как объяснил Велес, могли уйти целые месяцы, а может даже и годы, но Ирие в этом году было жарко и сухо, поэтому стройка не должна была затянуться. Он вернулся домой и застал Велеса, который убирал траву с огорода.

— Уже вернулся! — воскликнул он, — Помоги траву собрать. Туда, вон, отнеси, — Сварог собрал всю траву в руках, заключив в свои широкие объятия и положил у калитки. Затем, вдруг, остановился и внимательно осмотрел забор. Доски, из которых состоял забор, были вбиты глубоко в землю, связаны между собой веревками, кривые и плохо обработаные. — Чего ты там разглядываешь? — спросил Велес, подойдя ближе.

— Чем вы дерево обрабатываете?

— Что значит "чем"? Руками.

— Как ты так дерево поделил, как гладким его сделал?

— Руками делил, топором помогал, камнями скребал. А, глянь сам, там вот у меня сарай. — Сварог увидел за домом небольшую постройку направился к нему, — Я Ладу попросил сделать тебе одежду по приличнее, — сказал Велес ему вслед. Сварог на миг замер, оглянулся на Велеса и на себя. Он до сих пор ходил в своей ночной рубахе царевича, хоть она не сильно отличалась от повседневной одежды ирийцев, но для работы и жизни все равно не подходила, — К вечеру должна прийти, формы твои посмотреть.