Свет надежды

Пролог

Когда Хоуп была жива, в доме все время работало маггловское радио, а по телевизору показывали маггловские новости. После ее смерти Лайелл долго не мог заставить себя подойти к этим приборам, боясь, что всплеск магии сломает хрупкую и ненадежную технику, но в какой-то момент тоска пересилила страх. Слушать маггловские передачи поначалу было больно, а затем все легче и легче — словно так Хоуп могла передать ему весточку.

В этот день и по радио, и по телевизору нескончаемым потоком шли новости о совах, нарушивших свой привычный образ жизни, о звездопаде над Кентом, Йоркширом и Данди, о странных людях в маскарадных костюмах, разгуливающих по улицам и поздравляющих прохожих…

Лайелл Люпин вздрогнул, услышав раскатистый треск мотора, и быстрым шагом подошел к окну, держа палочку на изготовку. На лужайку перед скромным домом опустился мотоцикл с сидевшим на нем темноволосым парнем. Лайелл спрятал палочку и распахнул дверь:

— Сириус?

— Мистер Люпин… Лайелл… — молодой Блэк выглядел на себя не похожим. Обычно светлая кожа теперь казалась землисто-серой, а руки слегка дрожали. Лайелл шагнул вперед, чувствуя нарастающий страх:

— В чем дело? Что с Римусом и Лили?

— Они мертвы, — выдохнул Блэк, а на мир упала тишина — такая же, как в тот час, когда умерла Хоуп. Лайелл покачнулся, но смог удержаться на ногах.

— Как это произошло? Почему?!

— Мистер Люпин, я не… когда я прилетел, дом уже был разрушен, над ним висела Темная Метка, Лили и… Римус мертвы, но Надин… — Сириус, прерывисто выдохнув, обернулся к люльке мотоцикла и достал из нее сверток из одеял. — Надин жива.

Темнота, расползшаяся внутри Лайелла, взорвалась ярким светом. Его внучка жива. Она жива! Он шагнул ближе к Сириусу, бережно забирая сверток — малышка, сладко дремавшая внутри, чуть поморщилась, отворачивая голову от фонаря над входом в дом, и Лайелл увидел на ее лбу шрам в виде молнии. Бережно прижав к себе Надин, Лайелл поднял взгляд на Сириуса Блэка:

— Как Темный Лорд смог добраться до них?

— Я не знаю, мистер Люпин, — молодой Блэк смотрел в землю, и на секунду накатило тошнотворное ощущение дежа вю: сколько раз они, все четверо, так прятали глаза, в очередной раз набедокурив и выслушивая его строгие нотации. Римус, Джеймс, Сириус и Питер… — Я полечу. Мне нужно… нужно найти Джеймса и Питера.

— Конечно. Иди, — Лайелл вернулся в дом, чтобы рев мотора не разбудил малышку, но та, кажется, не заметила бы даже взрыв рога взрывопотама. Он сел на старый, продавленный диван, боясь выпустить Надин из рук, боясь впустить в свой разум понимание, что его сын и невестка…

Нет.

Нет. Нет. Нет.

Лайелл никогда не думал, что его сын — его замечательный, добрый и умный сын, — сможет учиться в Хогвартсе, но Дамблдор совершил это чудо. И Римус нашел в Хогвартсе самых верных друзей и свою любовь. Лайелл помнил те дни, когда имя Лили Эванс стало мелькать в рассказах сына все чаще, но каждый раз Римус добавлял с горькой улыбкой: «Она нравится Джеймсу»… Но к концу шестого курса все изменилось. Лили выбрала не Поттера, а Римуса.

Конечно, Лайелл не одобрял слишком ранний брак, сразу после окончания Хогвартса, но понимал, что война с Волдемортом не оставляет выбора: когда знаешь, что в любой момент можешь потерять любимого человека, то есть ли время на долгие размышления? Тем более, что и Лили, и Римус вступили в Орден Феникса, противостоя Темному Лорду. Не счесть тех ночей, который Лайелл провел без сна, гадая, где его сын, не раскрыли ли его оборотни — сторонники Волдеморта, не лежит ли сейчас его мальчик растерзанным где-то посреди вересковых пустошей. Не счесть количество крововосполняющих и оборотных зелий, бодроперцовых настоек и животворных эликсиров, сваренных Лили. Более того, его невестка списалась с самим Дамоклом Белби, изобретателем аконитового зелья, и перед Орденом Феникса забрезжила вполне реальная перспектива перетянуть хотя бы часть оборотней на свою сторону.

Как член Министерства, Лайелл старался передавать Ордену всю полезную информацию, которую удавалось ухватить краем уха. Жалел он лишь о том, что по распоряжению Дамблдора, Римус и Лили пришлось скрыться, перебравшись в одну из штаб-квартир Ордена. Он даже не видел свою внучку живьем — только на колдографии, которую ему передал Джеймс Поттер. Лайелл боялся, что любовь к Лили станет камнем преткновения между взрывным Поттером и тихим Римусом, но Джеймс показал себя с лучшей стороны, не только искренне поздравив друга с женитьбой, но и вызвавшись стать крестным для малышки.

А теперь его сын и невестка мертвы.

Несмотря на клятвенные заверения Дамблдора, что они будут в безопасности. Несмотря на все усилия Ордена Феникса.

Лайелл зажмурился, покачиваясь из стороны в сторону вместе со спящей Надин. Все, что у него осталось, все, что вообще имело значение в этом мире теперь было здесь, в его руках… Громкий хлопок аппарации заставил его резко выпрямиться. Надин недовольно заворчала и брыкнула ногами, стягивая одеяло. Раздался негромкий стук в дверь, и, положив ребенка на диван в окружении подушек — старые навыки вернулись к нему, словно и не было этой пропасти лет, — Лайелл одним движением запястья выхватил палочку, крадучись подходя к окну.

— Лайелл? Это я.

На пороге дома стоял директор Хогварста — Альбус Дамблдор собственной персоной. Повторять старый трюк с забаррикадированными дверями смысла не было, и Лайелл качнул палочкой, впуская Дамблдора.

— Мой сын и Лили мертвы, — негромко произнес Лайелл, пряча палочку обратно, не желая тратить время на приветствия и прочую пустопорожнюю болтовню. — Вы клялись. Вы обещали, Дамблдор.

— Да, — голубые глаза из-под очков половинок смотрели прямо, и в них была видна искренняя боль. — Я ошибся. Мы все ошиблись, Лайелл.

— Как же так получилось? — он не стал предлагать Дамблдору присесть и выпить чаю, но директор, кажется, этого и не ждал.

— Я посоветовал Римусу и Лили укрыться заклятием Доверия. Я предлагал им себя в роли Хранителя, но Римус выбрал другого человека. Своего друга, Джеймса Поттера.