Свет после

Глава 1 Океан без глагола

Море не было спокойным.

Оно было выжидающим.

Ни один звук не рождался без разрешения.

Вода лежала ровно — не в покое, а в наблюдении.

Будто всё живое замерло, и только поверхность двигалась, стараясь не выдать напряжение.

Марк сидел в лодке, не двигаясь.

Рыбалка давно перестала быть целью — осталась жестом. Ритуалом. Напоминанием себе: я ещё существую.

Он держал удочку двумя пальцами — как будто добавь ещё один, и она сломается.

Но сломаться мог не предмет, а он сам.

С тех пор как ушла жена — он перестал задавать времени вопросы.

С тех пор как исчез сын — он не ждал ответов.

Он выходил в море каждое утро, как в повторяющееся сновидение: не ради смысла — ради того, чтобы не исчезнуть.

Море давало ему то, чего он не просил: тишину, которую нельзя отменить.

Чайки летали низко. Без звука.

Он вспомнил притчу, которую рассказывал отец:

Море не наказывает.

Оно просто стирает тех, кто стал слишком лёгким.

Тогда он не понял.

Теперь — не забыл.

В этот день Марк не думал. Он смотрел.

Позволял глазам плыть по горизонту, будто что-то там, за полосой света, всё ещё может появиться.

Не чудо. Не ответ. Просто знак, что мир — не завершён.

И тогда он увидел её.

Бутылку.

Не прозрачную — мутную, будто она не хотела быть узнанной. Словно не собиралась явиться прозрачной надеждой.

Горлышко сбито. Внутри — что-то свёрнутое. Цветное.

Он пригляделся: ткань. Бумага. И слабый отблеск — как от пластмассы.

Бутылка дрейфовала не как мусор, а как послание из мира, где ещё осталась речь.

Он зачерпнул её веслом. Осторожно — будто доставал не предмет, а дыхание.

Она стукнулась о борт. Звук был глухим — но резанул в груди.

Он открыл пробку.

Вынул свёрток: влажная ткань, туго скрученная, будто оберегала не тело — воспоминание.

Внутри — письмо. Нет, страницы.

Детские.

Цвета — непривычные для взрослой руки. В каждом следе — отпечаток чьего-то времени.

Кулон. Пластмассовый дельфин.

Находка развернулась. Открылась.

Если ты читаешь это — значит, мы всё ещё где-то есть. Или хотя бы были.

Почерк — неуверенный. Детский. Имя: Лея. Возраст: десять.

Он не знал, откуда шёл холод: от бумаги — или от самого себя.

Он читал строки не глазами, а комком в горле.

Чувствовал, как бумага держит в себе не рассказ, а остаток чьей-то реальности.

Когда он сложил листы и убрал их в карман, море уже изменилось.

Оно не стало другим. Оно стало не таким, как прежде.

И он тоже.

Глава 2 Дневник Леи

9 июля

Если ты читаешь это — значит, нас всё ещё можно услышать.
И, может быть, даже найти.
А если нет — пусть хотя бы кто-то знает, что мы были.

Мы плывём уже третий день.
Папа говорит, что плот держится. Даже шутит: «почти круиз».
Мама не смеётся. Она просто держит Люси на коленях и смотрит в воду — как будто там ответ.

Люси — моя младшая сестра. Ей четыре.
Она крепко держит Дельфи — своего дельфина.
Он серый, с трещиной на спинке. Но он «знает дорогу». Так она говорит.

Я верю ей. Даже если это не правда.
Иногда вера — это единственное, что плывёт лучше, чем дерево.

Сегодня был шум. Не громкий, но странный.
Будто далеко-далеко кто-то дышал.

Я подумала: может, это берег?
Или кто-то другой плывёт навстречу?

Но никто не появился. Берег — тоже.
Может, и не должно было.

Мы едим по чуть-чуть. Один сухарь на троих.
Мама говорит: голод — не враг, а знак.
Если ты голоден — значит, жив.

Папа всё больше молчит. Но я вижу, как он смотрит на меня — не как раньше.
Не как на ребёнка.
А будто я держу что-то, что он сам уже потерял.

Он сказал вчера: «Надо написать».
Что если у кого-то останется дневник — значит, мы не исчезли совсем.

Я пишу не потому, что страшно.
Я пишу, потому что молчание ест время.
А когда времени мало — надо говорить.

Вокруг — вода.
Небо становится одинаковым.
Мы — как точка, которую никто не рисовал.

Но я верю, что кто-то найдёт это.
Или оно найдёт кого-то.

Найти — не значит спасти.
Найти — значит: мы были услышаны.

Я не знаю, кто ты.
Где ты.
Сколько тебе лет.

Может, ты совсем другой.
Но если ты читаешь это — теперь часть нас живёт в тебе.

Меня зовут Лея.
Мне десять.

Это не крик.
Это не прощание.

Это просто:
Я здесь. Я есть.