Свет рубиновой башни.

Пролог.

Швеция 1589 год.

Помню этот день в мельчайших деталях — небо, окрашенное в мягкий серо-голубой оттенок, и лёгкий холодный ветер, что трепал мои волосы, когда карета тронулась в путь. Оставляя за спиной родной замок в маленьком шведском городке, я смотрела на знакомые очертания башен, пока они не исчезли за горизонтом. Грусть смешивалась с волнением, ведь впереди меня ждала неизвестность.

"Это спасение для нашей семьи, Ингрид," — говорила мне мать, когда мы прощались с ней утром. "Брак с принцем Кристофером восстановит славу нашего рода".

Кивнула в ответ тогда, не желая спорить. Я всегда была послушной дочерью. Но внутри что-то подсказывало мне, что этот путь приведёт меня к счастью, я постараюсь сделать свой брак счастливым, а не просто обязанностью.

Карета была просторной, с богато украшенными сиденьями из красного бархата. Впервые видела подобное великолепие. Рядом со мной сидел Вильгельм, юный охранник принца, присланный сопровождать меня в Данию. Он был высоким, с прямой осанкой и сильными плечами, а его светлые волосы блестели на солнце. Лицо его было словно вырезано из мрамора — острые черты, прямой нос и глаза, такие голубые, что казалось, они могли читать душу.

Мы ехали молча, пока я с восторгом разглядывала пейзажи за окном. Но каждый раз ловила на себе любопытные взгляды своего сопровождающего.

— Вы поражены, миледи? — вдруг заговорил он, и его голос прозвучал мягко, как весенний ветер.

Я повернулась к нему, чуть смутившись.

— Да, — призналась я. — Всё кажется таким… новым. Даже воздух здесь пахнет иначе.

Он улыбнулся уголками губ, и я заметила, что эта улыбка делала его ещё прекраснее.

— Вы так искренни в своих словах, принцесса. Это редкое качество.

— А вы часто путешествуете, сэр Вильгельм? — спросила я, желая продолжить разговор.

Он кивнул, глядя в окно.

— Да. Но, признаюсь, ни одна дорога не была так прекрасна, как эта.

Его слова заставили меня затаить дыхание. Было ли это комплиментом? Почувствовала, как кровь приливает к моим щекам, и решила сменить тему.

— А какая она, Дания?

Вильгельм улыбнулся моей наивности и едва касаясь моего платья пальцами произнёс:

— Прекрасна, как и вы миледи.

Я немного отодвинулась и снова посмотрела в окно, стараясь не смущать себя ещё больше. Вильгельм же продолжал наблюдать за мной с какой-то особой радостью.

— Почему вы постоянно наблюдаете за мной? — выпалила неожиданно для себя, глядя прямо в его глаза.

Он замер, его лицо стало серьёзным.

— Потому что я должен защищать вас.

— И только поэтому? — Я не могла скрыть лёгкую улыбку.

Он отвёл взгляд и опустил голову, словно собираясь с мыслями.

— Нет. Не только.

Замерла, чувствуя, тёплое и опасное чувство прокрадывается в моё сердце. Вильгельм был воплощение красоты и грации. Я не могла не заметить этого. Естественно мне было приятно его внимание.

— Вы не должны так смотреть на меня, Вильгельм, — прошептала, не отводя взгляда от его небесно голубых глаз.

— Простите меня, принцесса, — сказал он, его голос дрогнул. — Но я впервые желаю смерти своего господина.

Я ахнула, ошарашенная его словами.

— Что вы такое говорите? Вам отрубят голову.

— Пускай, — опустив глаза прошептал Вильгельм. И тут же поднял свой взор к моему лицу. — Моя жизнь ровным счетом ничего не значит.

— Вы меня пугаете, Вильгельм. Не смейте говорить такое, даже в шутку.

Он поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза.

— А я и не шучу. Моё сердце принадлежит любви. И бьётся только ради неё.

— И почему вы не рядом? — едва прошептала в ответ, опуская глаза.

— Она принадлежит другому, — ответил Вильгельм касаясь моей руки. — принадлежит телом... А вот её душа, для меня пока потёмки. Но думаю вскоре разгадаю её тайну.

Моё сердце заколотилось, я не могла найти слов. Его лицо находилось в опасной близости, а моё сердце выпрыгивало из груди. Я понимала, что это юный красавец говорил обо мне. Вильгельм продолжал:

— Простите меня, я не могу сдерживать это чувство. Оно сильнее меня.

Я молчала, растерянная его откровением. Когда я, наконец, нашла голос, то сказала:

— Это невозможно.

— Я знаю, — он опустил голову. — Вы слишком прекрасны. Да и кто я такой?

— Вильгельм… — начала, но тут же замолкла.

Он внезапно схватил мою руку, его прикосновение было тёплым и нежным.

— Принцесса, это чувство — самое чистое, что я когда-либо знал.

Он приблизился ко мне в плотную, а его губы почти касались моих. Но здравый смысл нашептывал мне что это добром не кончится. Выдернула руку, словно ошпаренная, и отвернулась к окну. Сердце моё колотилось, а в голове царил хаос.

Через сутки мы прибыли в замок принца Кристофера. Он был грандиозен. Высокие башни, украшенные резьбой, блестели в лучах солнца. Вокруг замка раскинулся сад, утопающий в цветах и фонтанах, чьи струи переливались радугой.

На ступенях нас встретил сам принц Кристофер. Он был воплощением учтивости и красоты: высокий, стройный, с волнистыми каштановыми волосами и мягкими чертами лица. Его улыбка была приветливой, а взгляд тёплым.

— Принцесса Ингрид, — произнёс он, подавая мне руку, — вы пленили моё сердце с первого мгновения.

Смутилась, принимая его руку.

— Вы слишком любезны, Ваше Высочество.

Он проводил нас в замок, где всё поражало своим великолепием. Высокие своды залов, украшенные фресками, зеркала в позолоченных рамах, мраморные полы — всё это казалось мне сказкой.

— Сегодня вечером в вашу честь состоится бал, — сообщил принц, оборачиваясь ко мне. — Надеюсь, он придётся вам по душе.

— Это будет моё первое посещение бала, — призналась, чувствуя себя неловко.

— Тогда я сделаю всё, чтобы этот вечер стал незабываемым, — его голос звучал искренне.

Вечером впервые увидела себя в бальном платье. Оно было небесного голубого цвета, расшитое жемчугом и серебром. Волосы мои уложили в замысловатую причёску, украшенную маленькими сапфирами. Я чувствовала себя королевой, и эта мысль заставила меня улыбнуться.

1 Приглашение.

Наши дни...

(От лица Тайлера.)

Бой закончился, как и всегда, кровью и ревом толпы. Стоял в центре ринга, тяжело дыша, а из моей рассечённой брови стекала струйка крови, смешиваясь с потом. Эти звуки — крики, аплодисменты, проклятья — стали мне вместо музыки. Ещё одна победа. Ещё одна ступень вниз по лестнице к абсолютному безразличию.

Когда поднял взгляд, то заметил в толпе мужчину. Он не кричал, не аплодировал, а просто стоял в тени. Его лицо оставалось скрытым, но что-то в его неподвижной позе и уверенном взгляде заставило меня насторожиться.

После боя получил свою плату, перекатал пару банкнот в пальцах, и направился к дилеру, как обычно. Гроши, заработанные на крови, быстро утекали на дешёвое бухло и ещё более дешёвых женщин. Дилер передал мне мой пакет, но его взгляд вдруг метнулся за моё плечо.

— Сколько у тебя побед? — раздался спокойный голос из тени.

Я обернулся. Это был тот самый мужчина из толпы. Он стоял у окна, его лицо оставалось скрытым, а голос был чертовски спокоен и холоден.

— Хм, не одного проигрыша, — ухмыльнулся, вытирая кровь с подбородка.

— Я не об этом спросил, — продолжил он, не двигаясь. Повторяя снова. — Сколько у тебя побед?

— Эй, ты кто такой?

Посмотрел на дилера, но тот выглядел так, будто готов был провалиться сквозь землю. Трусливая скотина.

— Сколько у тебя побед? — голос стал тише, но от этого только больше напоминал команду.

— Двадцать восемь, — бросил, начиная злиться. Этот парень явно хотел вывести меня из себя. Но не на того напал.

Он швырнул на стол увесистый свёрток.

— Это аванс. Столько же получишь, если выстоишь бой в "Рубиновой башне".

Я рассмеялся.

— Это элитный клуб. Меня туда не возьмут.

— В свёртке приглашение, — спокойно ответил он.

— Кто ты? И какого чёрта тебе нужен бой в этом клубе? — спросил, оглядываясь на дилера, который вдруг отошёл на шаг.

— Разве это имеет значение?

— Имеет, если ты хочешь чтобы я бился за тебя.

— Скажем так, я твой импресарио. Мне нужно попасть в Рубиновую башню, — мужчина всё так же оставался в тени.

— Тогда выйди на свет, импресарио, и объясни, зачем я тебе, — усмехнулся горько в ответ.

— Я и так сказал больше, чем должен был, — его голос был как шелест ножа по коже. — Встретимся там.

Он исчез так же внезапно, как и появился, а я остался стоять с этим грёбаным свёртком в руках.

***

Рубиновая башня не производила впечатления чего-то особенного снаружи. Обычное здание, если не считать высокого красного шпиля. Но стоило мне переступить порог, как я понял, что оказался совсем в другом мире.

Полумрак, мягкий свет ламп, словно отбрасывающих красные отблески на стены. Танцовщицы на пилонах двигались так, будто каждый их жест был откровением. Официантки в коротких юбках с декольте, которое едва прикрывало грудь, пожирали меня глазами.

Одна из них подошла ближе, взгляд был наглым, оценивающим.

— Что хотел, сладенький? — её голос был маслянисто-нежным.

— Бой, — коротко ответил.

Она провела пальцами по моей груди, её губы оказались так близко, что почувствовал её дыхание.

— Придётся подождать, милый, — прошептала она, едва касаясь моих губ языком.

Я не привык к такому вниманию. Оглянувшись по сторонам, заметил, что здесь всё дышало развратом. Каждая деталь, каждый взгляд. Это место — персональный рай.

Официантка взяла меня за руку и повела в глубь зала. Мы прошли через коридор, где стены, казалось, были выложены рубинами. Их свет играл на коже, создавая ощущение нереальности.

Она открыла дверь, и, схватив меня за пах, сжала член черз грубую ткань джинс.

— Инга ждёт. Не шалите... сильно. — рассмеялась она мне в глаза.

Комната внутри была роскошной. Красный бархат, золотые детали, мягкие диваны. Но всё это поблекло, когда увидел её.

Инга.

Девушка вышла из смежной комнаты, её движения были грациозными, словно у кошки. На ней был тонкий шёлковый чёрный халат, который подчёркивал каждую линию её тела. Когда она улыбнулась, ощутил, как моё горло пересохло от желания.

Она двигалась царственной походкой каждый раз оголяя свои шикарные бедра в разрезе халата, её дерзко стоячие соски упирались в тончайшую ткань шёлка. И грудь подпрыгивала при каждом движении её ног.

Она прошла к столу и присела на кресло закинула ноги на стол, демонстрируя гладкую кожу, и указала мне на диван.

— Присаживайся, Тайлер.

Я сел, стараясь выглядеть уверенно, но внутри всё кипело. Её улыбка была настолько откровенной, что готов был сорваться и наброситься на неё как голодный зверь.

— У меня приглашение на бой, — сказал, наконец, собравшись с мыслями.

— Сними, — мягко ответила она. Помохав своими изящными пальчиками.

— Что? — нахмурился, не понимая о чём идёт речь.

— Тебе известны наши правила? — голос её был лукавым.

— Какие правила? — спросил, чувствуя, как теряю нить разговора. — Разве, они не как у всех?

Она рассмеялась, а её смех был как музыка.

— Ты так очарователен в своей наивности, — сказала она, потягиваясь. — Но это не просто бой. Здесь всё иначе. Ты готов рискнуть всем, Тайлер?

Не знал, что она имела в виду, но понимал, что отступать поздно.

Инга сложила руки на груди, её взгляд обжигал, как пламя, а улыбка вызывала одновременно возбуждение и беспокойство. Она стояла напротив меня, идеальная, как статуя, но с каким-то хищным блеском в глазах.

— Сними, — повторила она, на этот раз медленно, с лёгким вызовом в голосе.

Я выдохнул и нахмурился.

— Что?

Инга склонила голову набок, будто сдерживала смех.

— Правила. У нас в клубе своеобразные. Твои шмотки тебе больше не понадобятся.

Почувствовал, как что-то внутри перекрутилось узлом. Глотнул, чтобы не выдать нервозность, и сказал, стараясь сохранять спокойствие:

— Какие ещё правила?

Она зашагала по комнате, её халат развевался, открывая гладкие ноги.

2 Вампирские тайны.

(От лица Виктора.)

Библиотека моего дома всегда была местом, где я находил покой. Среди запаха старых книг и тонкой пыли, оседающей на кожаных переплётах, я мог забыть обо всём, что беспокоило меня. Но в тот вечер спокойствие было разрушено.

Я читал книгу, когда услышал слабый скрип двери. В поднятых глазах застыла тень тревоги — в проёме появилась Юленька. На её халате были кровавые пятна, алые как закат. Я вскочил с места, и в ту же секунду за спиной моей жены возник незнакомец.

Молодой, красивый, с холодным взглядом и ухмылкой, он словно вышел из ночного кошмара. Кровь запеклась на его губах. А лицо исказила гримаса надменности.

— Кто ты? Что тебе нужно? — спросил я, бросившись к своей любимой, но незнакомец перехватил мой порыв, заступив дорогу.

— А, а, а не так быстро, — его голос был низким, опасным, словно ветер, шепчущий над могильной плитой. — Иначе я допью её до дна.

Моё сердце остановилось.

— Что ты сделал с ней? Кто ты?

Он лишь ухмыльнулся, как будто наслаждался моими мучениями.

— Если не перестанешь интересоваться нашим кланом, тебе не жить. А она… — Он посмотрел на Юлю, и провёл пальцем по её окровавленной шее, — она вкусная.

— О каком клане ты говоришь? Я не имею к вам никакого отношения!

— Правда? — его усмешка стала ещё шире. — Тогда зачем тебе замок?

— Замок? — Я растерялся, но только на миг. — Да, я приобрёл его, но не понимаю, при чём здесь моя жена. Это просто удачное вложение денег.

— Ты приобрёл не просто недвижимость, — он склонился чуть ближе, так что я почувствовал его ледяное дыхание. — Ты приобрёл проклятие.

— Какое проклятие? Замок пустовал много лет!

— Это тебе так кажется. Он принадлежит нашему клану.

— Если он ваш, почему никто не заявлял на него прав?

— Потому что у тебя не было шанса уйти живым, чтобы это обсудить.

Он снова потянулся к девушке, облизнув губы, но я встал между ними.

— Стой! Я верну замок. Только не трогай её.

Он отступил на полшага, словно размышляя.

— Сделаешь что от тебя требуется, и она останется жива. Возможно.

— Я сделаю всё, что нужно.

— Ты уже делаешь, — усмехнулся он, прежде чем увести её за собой.

Я не мог остановить его. Оцепенение сковало меня. Это было наше последнее прощание.

***

Из воспоминаний меня вырвал стук в дверь.

— Да, войдите, — сказал я, пытаясь вернуться в реальность.

Моя секретарь Агата появилась в дверях. Ей было за пятьдесят, но она обладала удивительной энергией и всегда знала, как вести себя в любой ситуации.

— Мистер Бломквист, к вам посетитель.

Я нахмурился. Только один человек мог прийти без предупреждения.

— Конечно, Агата, зови.

Она кивнула и удалилась. В кабинет вошёл Эйрик.

Высокий, с аристократическими чертами лица и короткими чёрными волосами, он был воплощением холода и высокомерия. Его трость, украшенная набалдашником в форме дракона, инкрустированным изумрудами и алмазами, была больше символом власти, чем средством для ходьбы.

Он бесцеремонно сел напротив меня и, закинув ногу на ногу, улыбнулся. Это было странно. Эйрик никогда не улыбался.

— Как идёт подготовка к свадьбе? — спросил он, явно наслаждаясь моим раздражением.

— Прекрасно, Эйрик. Вам не о чем беспокоиться, — ответил я, с трудом скрывая своё недовольство.

— Я не могу не беспокоиться о своей дочери.

— У меня всё под контролем. Лилит уже выбрала свадебное платье.

— Лилит всегда была послушной девочкой. Но мне кажется, что она больше ждёт эту свадьбу, чем ты.

— Вам кажется.

Эйрик рассмеялся, но в его смехе не было ничего тёплого. Я выдохнул, пытаясь успокоиться.

— Эйрик, я люблю вашу дочь. Больше жизни. Я никогда не причиню ей вреда.

— Сомневаюсь, что ты вообще способен любить, — его взгляд был холодным. — Всё время мрачный, злой и агрессивный.

— Вы не в курсе? — сказал я, сжав кулаки. — Научно доказано, что девушки ищут мужей, похожих на своих отцов.

Эйрик улыбнулся.

— Ты читаешь слишком много книг, от этого твои мысли путаются.

— К сожалению у меня нет столетней жизни. Приходится учиться в сокращённом режиме.

Я заметил, как его глаза сузились. Он знал, что я в курсе его секрета. Знал, но делал вид, что не понимает, о чём я.

Эйрик был мёртвым, и это не просто фигура речи. Его холод, его манеры — всё в нём напоминало мне о тех, кого я ненавидел всем сердцем.

Но Лилит была другой. Она была воплощением света. Как такой монстр как Эйрик Солдберг мог стать её отцом?

— Ты слишком самонадеян, Виктор, — наконец сказал он. — Не забывай, что Лилит — моя дочь.

— Я никогда не забуду об этом, — ответил я, вставая.

— Надеюсь, что это так.

Он встал, посмотрел в окно и повернулся к двери на каблуках.

Я посмотрел на часы. День подходил к концу, но мысли о Лилит не давали мне покоя. Она была моей целью, моей любовью, моим спасением.

Знал, что ради неё мне придётся переступить через свою ненависть. Ради неё я был готов на всё.

Когда дверь за Эйриком закрылась, сжал виски пальцами, пытаясь унять нарастающее раздражение. Тонкая нить воспоминаний, едва начавшая распутываться в моей голове, теперь оборвалась. День был испорчен.

Я поднялся с кресла, поправил манжеты рубашки, подошел к окну, выходящему на серую панораму города. Краков был сегодня хмур, словно погода отражала его внутреннее состояние. Глубоко вдохнул, но кислый запах сигары, который оставил после себя Эйрик, все еще витал в комнате.

— Лилит… — едва слышно прошептал в тишине, глядя на обесцвеченное зимним светом небо.

Она была всем для меня. Ярким лучом в темноте, воплощением всего, что я искал, но никогда не думал найти. Её смех напоминал звон колокольчиков, её прикосновения — глоток воды для умирающего от жажды.

Закрыл глаза, позволив себе снова утонуть в воспоминаниях.

***

День был тёплым, весенним. Моя бывшая жена, Юлия, сидела напротив меня в библиотеке, небрежно перелистывая старую книгу с пожелтевшими страницами. Её золотистые волосы рассыпались по плечам, а губы тронула лёгкая улыбка.

3 Помутнение.

(От лица Тайлера.)

Я не знал, который сейчас день. Времени как будто больше не существовало — оно растекалось в этом доме, где воздух был густым, как вино, а стены нашёптывали сны, которых я не просил.
Ингрид смеялась, я помнил её прикосновения практически физически ощущал её присутствие. Её смех... он скользил по коже, как шёлк, оставляя после себя лёгкое жжение, как после царапины.

Я сидел на краю кровати, разглядывая свои руки. Кожа на запястьях чуть потемнела — следы от её ногтей. Но это не они тревожили меня.
Татуировки.
Я смотрел на них — и не узнавал.

Я помнил, как они появились. Помнил жар кожи, запах палёного мяса, тяжесть своих мыслей, когда хотел навсегда свести их с тела, но знаки силы, веры, боли никак не поддавались удалению. Но теперь... теперь линии на предплечьях были другими.
Там, где раньше был простой орнамент например волчья лапа, компас, руническая вязь, которую я не просил, но получил на вечную память. Во всём этом появились новые линии. Тонкие, изломанные, как трещины на старом стекле. Они вились между старых контуров, как сорняки.

Я провёл пальцами. Кожа была гладкой, как и всегда. Но вот этого я не видел раньше. Этих символов не было. Или я просто забыл о них?

Я нахмурился и поднёс руку ближе к лицу. В углу запястья, под старой линией компаса, проступали какие-то знаки. Я прищурился.
Они складывались в слова... Нет, в звуки. Чужие, забытые. Но я их понимал.

"ᚺᚨᚾᚷᚨᚱᛟ"
Я моргнул.

Они были похожие на руны.

Что? Я читал руны. Какого чёрта?

Я резко встал, сердце забилось чаще. Голова кружилась. Воздух в комнате стал тяжелее.
Я не помню этих рун. Я не просил такое от жизни. Их никогда не было. Чёрт возьми, когда они появились?

Дверь в спальню тихо скрипнула. По коже прошёлся сквозняк.
Инга вошла, босая, с распущенными волосами. На ней было только тонкое шёлковое платье цвета крови, полупрозрачное. Оно обтягивало её тело так, что я почувствовал, как внутри всё сжимается от желания и страха одновременно.

Она подошла ко мне плавно, как кошка, и провела пальцами по моей шее, вниз по груди.

— Ты снова смотришь на них? — её голос был мягким, как мёд.
Я сглотнул, хотел задать ей вопрос, но она растаяла в воздухе, словно мираж. Прищурился, пытаясь понять, какого хрена творится с моей головой?

— Я что сплю? — прошептал я. — И эти линии... эти руны...

Но ответом мне была тишина. Или мне так казалось. Со мной явно что-то произошло, но что я никак не мог понять.

— Что последнее я помню? Я был в Рубиновой башне.

Я замер.

Всё это напоминало страшный сон. Мне казалось, что я до сих пор сплю. А может я и еа самом деле спал и всё это мне померещилось.

— Тайлер, приди ко мне. Ты чувствуешь мойзов? — её голос был как шелест шёлка. — Я жду мой войн.

Я повертел головой, но в комнате я был один. Инга мне только мерещилась. Словно призрак, словно видение или наваждение. Я хотел...
Я хотел снова коснуться её. Хотел забыться в ней, раствориться, лишь бы не думать о том что случилось на самом деле.
Я встал с кровати рассматривая своё отражение в зеркале. И по спине прошёлся холодок, как будто Инга снова меня касалась.

— Не бойся, — послышался её голос. — Всё идёт так, как должно идти.

Я сжал зубы. Я чувствовал, как моё тело сгорает от желания. В воздухе пахло жасмином и чем-то ещё... железом?
Кровью?

Обернулся, но за спиной никого не было.

Я не знал, сколько времени мы были вместе этой ночью. Может, час, может, вечность. Она царапала меня, кусала, шептала слова на непонятном языке — и с каждым разом я чувствовал, что ухожу всё дальше. Что её тени проникают в меня всё глубже. А может я просто сходил с ума?

Плюхнулся на прохладную поверхность кровати и сжал виски до ощущения боли, тело было опустошённым и ломким, но я снова посмотрел на руку.
Рун стало больше.

И я мог прочитать их все.

Я закрыл глаза. Пальцы дрожали.
Я начал понимать. И понимание это пугало больше любого кошмара. Зажмурился чтобы снять морок, но ощущение не куда не делось.

Я открыл глаза и сразу понял — что-то не так. Попытался вспомнить как оказался дома.
Но я не помнил, ни как покинул рубиновую башню, ни как вернулся домой. Часы на стене, вырубленные на полдевятого вечера, не шевелились — батарейка сдохла или я сдох вместе с ней, неважно. В комнате стояла затхлая тишина, как будто квартира не просто пустовала, а была мертва несколько дней.

Я потянулся — и скривился. Всё тело гудело, словно меня два раза подряд выпустили на ринг с ублюдком в тяжёлом весе и забыли сказать, что спарринг окончен. Мышцы ныли, кости ломило, а в области шеи и спины будто кто-то оставил следы когтей.
Царапины? Да с хрена ли?

Я медленно сел на край кровати, обхватив голову руками. Мозг ныл и пульсировал тупой болью — не похмелье, не недосып. Нет. Это был самый странный сон в моей жизни. Или даже глубже. Как будто из меня вынули кусок воспоминаний и вставили обратно неаккуратно, с заусенцами.

— Чёрт... — пробормотал я и провёл ладонью по лицу.

Кожа на пальцах была шероховатой, под ногтями засохли какие-то мелкие тёмные корки. Похоже на кровь. Или грязь. Или то и другое. Я стиснул зубы.

"Спокойно, Тайлер. Не паникуй. Сейчас соберись и вспомни. Что было вчера? Или... когда вообще было вчера?"

В памяти пустота. Как будто я только что родился и меня сразу выкинули в эту комнату. Только вот тело помнило.
И это пугало меня куда больше, чем провалы в голове.

Я поднялся на ноги. Пол под ногами был холодным, воздух в квартире — странно тяжёлым, как перед грозой. Я пошёл в ванную, машинально включая свет. Лампа моргнула и зажглась тусклым, дрожащим светом.

Я посмотрел в зеркало. На лице — синяки под глазами, как после трёх суток без сна. Волосы взлохмачены, губы обветрены, щетина превратилась в двухдневную. Всё это было ожидаемо. Неожиданно было другое.
На шее — следы от зубов. Не укусы в классическом смысле. Не синяки от драки. Нет. Это выглядело… как любовный укус, только глубже. Как будто кто-то целенаправленно вгрызался в кожу.

4 Знакомство с тёщей.

(От лица Виктора)

Ночь была бесконечно долгой.
Пожалуй, слишком долгой, даже для меня — человека, который привык укрощать бессонницу работой или редкими бокалами виски. Но сегодня ничто не помогало. Возможно ч просто переживаю из-за предстоящей свадьбы? Но кому я вру?

Я ворочался на шелковистых простынях своей спальни, ощущая, как под кожей по-прежнему пульсирует глухая тяжесть — последствия снов, от которых хотелось сбежать даже на яву.
Юля…

Опять она. Моя жена тревожила меня всё сильнее. Наверное потому что я не смог её спасти?

И снова тот самый оскал, который вонзился в мою память, словно каленое железо в плоть. Белые, почти фарфоровые зубы, алый уголок рта и её влажные губы, впивающиеся в губы чужака. Вампира.

Я стиснул кулаки сквозь сон, чувствуя, как в висках гремит тупая боль. Неужели, я до сих пор себе не простил?

Когда на горизонте начал бледнеть рассвет, я выбрался из постели. Шторы, тяжёлые бархатные портьеры, пропускали только тонкий лиловый луч, окрашивая комнату в холодный, блеклый свет. Всё вокруг выглядело старым и выцветшим — как моя усталость.

Прошёл в ванную и включил душ на полную мощность.

Встал под душ, позволяя ледяным струям впиться в кожу, как иглам. Возможно, я надеялся, что холод смоет остатки ночных видений. Он не смыл. Стало только хуже.

В отражении зеркала моё лицо казалось постаревшим лет на десять. Щетина, запавшие глаза, тонкая морщина между бровей.
Я провёл пальцами по вискам и вздохнул. Было слишком рано для воспоминаний, но, кажется, они решили иначе.

Когда я вышел из ванной, телефон завибрировал на прикроватной тумбе. Экран засветился именем, от которого сердце предательски дрогнуло.

Лилит. Моя маленькая Лилит.

— Виктор? — её голос звучал, как шёпот скрипки в полутёмной гостиной. Тёплый и невесомый.
— Да. Я слушаю, дорогая.
— Ты придёшь сегодня? Мы с отцом будем ждать.

Я на секунду закрыл глаза. Имя её отца — Эйрик Солдберг — отзывалось во мне сдержанным отвращением. Вечная настороженность к вампирам. Да, даже к нему, несмотря на показную вежливость и изысканные манеры. Все они были одинаковые. Все кроме одной.

Моей Лилит.

— Конечно, приду. Как только закончу дела, — ответил я наконец.

— Хорошо. Мы будем ждать, — её голос потеплел.
Сухой щелчок — и связь оборвалась.

Я собрался быстро — костюм тёмно-синего цвета лёг на плечи привычно, как доспех. И уже через полчаса машина мягко скользила по гладким улицам города к офису.
Работа втянула меня в привычный ритм: встречи, контракты, переговоры. Поставки опаздывали, партнёры капризничали, цифры на экране резали глаза. Но ближе к обеду я заметил, что пальцы невольно коснулись рамки фотографии на столе.

На снимке мы улыбались вместе с Лилит. Это было наше второе свидание.

***

Она смеялась. Легко, свободно. В её чертах не было и намёка на холодную отстранённость её рода. Тогда я впервые осознал, что способен переступить через свои предрассудки.
Я помню, как пришёл в дом Эйрика, чтобы узнать о её здоровье. Тогда я впервые осознал, что если бы Лилит была человеком, она умерла бы в том склепе. Но она выжила. Она дышала. Или мне просто хотелось так думать.

Особняк Эйрика был особым местом. Даже теперь я мог вспомнить его фасад: изрезанные готические арки, высокие узкие окна с витражами, увитые плющом колонны. Дом будто сошёл с гравюры XVIII века. Всё в нём дышало сдержанным благородством и веками накопленным спокойствием. Наверное все вампиры аристократы.

Тогда я постучал, и дверь открыла мне Лилит. Чистая, как первый снег. В белом платье, босая. С улыбкой ребёнка на лице.

— Папы нет дома, — сказала она весело.

И я, сам не понимая как, выпалил:

— Может… может, сходим в кино?

Но за спиной раздался ледяной голос Эйрика.

— Моя дочь никуда не пойдёт с вами.

***

Я вернулся в реальность с тяжёлым вздохом. Воспоминания, как паутина, липли к сознанию. Я поднялся, взял пиджак и решил не медлить. В цветочном магазине купил тёмные розы — Лилит всегда предпочитала именно их, говорила, что в них больше жизни, чем в пастельных букетах. И уже через сорок минут машина подкатила к особняку.

Солнце клонилось к закату, и золотистые лучи скользили по старинным кованым воротам. Трава вдоль подъездной аллеи была подстрижена до идеала, мраморные вазы с алыми гераньями стояли на одинаковом расстоянии друг от друга. Всё как всегда. Всё, кроме одной детали.

Возле дома стояла девушка.

Длинноногая, с густыми каштановыми волосами, стекавшими по спине волнами. На ней было ярко-красное платье, столь обтягивающее, что ткань казалась второй кожей. Оно подчёркивало и без того вызывающие формы: глубокое декольте, обнажённые плечи, тонкая талия и подол едва прикрывающий округлые бёдра.
На носу тёмные очки. На ногах — шпильки.

Я припарковался, взял букет и подошёл.

— Извините, вы заблудились? Это частные владения. Здесь нельзя находиться.

Девушка медленно сняла очки — и мир на секунду замер.

Это было лицо Лилит. Или почти Лилит. Черты — те же: высокие скулы, изогнутые губы, тонкие брови. Только волосы рыжие, и взгляд другой. Более острый, оценивающий.

— Вы ищете кого-то? — спросил я, сбитый с толку.

Она фыркнула и скрестила руки на груди.

— Это не твоё дело. Где Эйрик?

Я напрягся.

— Откуда вы знаете Эйрика? — голос мой стал холоднее.

Девушка чуть наклонила голову, её губы изогнулись в насмешливой улыбке.

— Передай своим господам, что прибыла Инга Деверо.

Я моргнул.

— Я не прислуга. Я — жених Лилит.

Инга, не меняя выражения лица, подошла ближе и внезапно с силой схватила меня за горло. Её пальцы вонзились в кожу, словно стальные тиски.

— Не позволю такому ничтожному человечишке жениться на моей дочери, — прошипела она сквозь зубы.

Я рванулся, отбросил её руку. Воздух со свистом ворвался в лёгкие. Глаза Инги сверкнули презрением.