Свет тьмы

Глава 1

Ангелина

Макс мне понравился сразу.

Во-первых, он красив. При чем не общепринятой красотой, как актер кино или старший брату лучшей подруги. Нет. Макс высокий, но не крепкий, скорее ловкий, чем сильный. Мне нравятся его каштановые волосы, незнакомые с расческой. Мне нравятся его глаза: большие, зеленые, надежные, как крепости изумрудного города.

Во-вторых, Макс не общителен, чего нельзя сказать про меня. Но противоположности притягиваются, не так ли? Он никогда бы не заговорил со мной, если бы я его не заставила.

А в-третьих, он обращал на меня ровно ноль процентов своего внимания. Но не будем о грустном.

В первый день нашей совместной учебы я топала к корпусу университета, предвкушая новый прекрасный этап жизни. Я не думала, что встречу там парня. Знаете ли вы такой факультет психологии, на котором много мальчишек? И я не знаю (хотя с радостью поступила туда). Если целью моей учебы было бы найти жениха, то я предпочла бы техническую специальность.

Но я с твердым намерением и глупой наивностью любого первокурсника, поступала в университет исключительно чтобы учиться.

В это прекрасное утро сентябрьское солнышко золотило все, чего касалось. Оно дарило тепло и яркий свет, который ощущался даже сквозь закрытые веки. Ася наврала мне, когда сказала, что город, где мы теперь живем, — самый мрачный из всех, в которых я когда-либо побываю.

Тайнев.

О нем бродит уйма слухов, но ни один я подтвердить не могу. Пока. Я, вообще, впечатлительная девочка — поздним вечером могу спутать тень дерева с вампиром. Но здравый разум еще при мне. Так что я смогу осознать, что это тень, а не сверхъестественное существо. Может, сделаю это не сразу, но сделаю. За Асю не ручаюсь. Она старше меня на четыре года, но мистики страшится так же, как я. Например, сегодня сказала мне, чтобы я вернулась в общагу до заката. Во-первых, странно это говорить человеку, который выходит из дома в семь утра. Во-вторых… до заката? А что потом?

Корпуса университета торчали как пеньки на полянке. Наверное, они располагались в каком-то порядке, но я пока не понимала в каком именно. Из сайта университета я изучила только свой корпус, высокий, как остальные, с прозрачными глазами-окнами. Издали казалось, что он порос мхом.

Каждый корпус был выкрашен в свой цвет. Краски поблекли со временем, но различать корпуса все еще было легко, как, верно, в день их открытия. Математики — красные, врачи — синие, англичане — желтые и так далее. Корпус темно-зеленого цвета включал несколько направлений. В том числе психологию.

Когда я подошла к университету, на небольшой площади перед лестницей уже столпился народ. Я взглянула на наручные часы. До моего первого звонка оставалось около двадцати минут.

Я улыбнулась и по щербатому камню пешеходной тропинки зашагала ко входу. Шпильки проваливались в трещины асфальта, но я не обращала на это внимание. Насколько это было возможно. То и дело заваливаясь, я насильно держала улыбку на лице. Ну разве можно не улыбаться в этот чудесный день?

Заглянув в расписание, что делала уже миллион раз, я в миллион первый раз глянула номер аудитории, в которой пройдет моя первая пара.

К аудитории я подошла только минут через семь, потому что заблудилась. Ну а что? Здесь пятьсот этажей… чуть меньше, конечно, но заблудиться можно и на одном. Чтобы скрыть нервозность, я уверенно ступила на порог, рассматривая своих одногруппников. Одни девочки.

Но тут мой взгляд зацепился за темно-коричневую шевелюру. Ее обладатель сидел в одиночестве в дальнем конце аудитории. Макс.

Конечно, в то время я еще не знала, как его зовут. В моем распоряжении был только внешний образ. Прыгающие по лицу солнечные зайчики, из-за которых он прикрывал глаза с длинными ресницами. Густые пряди цвета горького шоколада плавились, ниспадали на лоб. Белая футболка неглубоким вырезом открывала крепкую шею.

— Вы заходите?

Я обернулась и увидела высокую женщину в узкой коричневой юбке. Из-под толстых стекол ее очков на меня выжидающе смотрели два прищуренных глаза.

— Да, конечно… извините.

Я бросилась к ближайшей парте. Только разложив на столе тетрадки и ручки, я увидела, что она занята.

На втором стульчике сидела хмурая девушка с волосами, заплетенным в толстую косу. Пара прядей у лица выбились, но девушка еще не успела их заправить за уши. Она разглядывала что-то у себя на животе, выпятив нижнюю губу. Я почувствовала, что она чем-то жутко недовольна. Вряд ли моим появлением, потому что, кажется, она меня так и не заметила. Но лучше уточнить, чтобы не переселяться на другую парту в середине занятия.

— Привет, — шепнула я. — Можно с тобой сидеть?

— Облилась, — сказала она.

Когда девушка посмотрела на меня, я поняла, что она скорее грустит, чем злится.

— Или что ты спрашивала?

— Можно сесть?

— Да… конечно.

Я кивнула и отвела взгляд, но тут же снова посмотрела на одногруппницу. Она снова разглядывала живот. Мне сделалось интересно, и я тоже опустила взгляд.

На подоле ее белой рубашки расползлось уродливое коричневое пятно. Наверное, кофе. И, наверное, именно из-за пятна девушка так грустит.

Глава 2

Ангелина

Во время большой перемены девочка с черными блестящими волосами попросила нас задержаться.

— Меня зовут Алена, — начала она, когда из аудитории вышел преподаватель. — Я буду вашей старостой…

— Разве уже были выборы? — спросила у меня Марина.

В следующую секунду в кабинет зашла полная, невысокая дамочка. Она мелкими шажочками засеменила к центру кафедры, где стояла Алена. Отдышавшись, дамочка положила на преподавательский стол внушительную стопку папок и листов.

— Ребята, здравствуйте, здравствуйте! Присядьте, пожалуйста.

Девочки, которые уже стояли у выхода, разочарованно вздохнули и заняли ближайшие парты.

— Так, ребята, извините, что не встретила вас перед первой парой. Первый день, куча неотложных обязательств, сами понимаете… — начала дамочка. — Меня зовут Мария Сергеевна. Я буду куратором вашей группы. Первый, самый важный вопрос: вы уже выбрали старосту?

— Понятно, — сказала Марина. — Не было выборов.

Пока никто не опомнился, Алена улыбнулась куратору и бодро сказала:

— Да, конечно! Это буду я!

Марина наклонилась ко мне и прошептала:

— Мне она уже не нравится.

Мне тоже Алена сразу не понравилась, но причину я понять не могла. Просто… бывает, смотришь на человека, и он тебя бесит, хотя еще и слова не сказал.

— Хорошо, хорошо, — говорила куратор. — Дайте мне ваш номер телефона.

Алена послушалась. После Мария Сергеевна покопалась в бумагах и вручила Алене почти в полном объеме ту стопку, с которой забежала в класс.

— Раздать, заполнить и отдать мне завтра утром, — сказала куратор.

Алена на миг помрачнела, но тут же просияла и сказала:

— Да, конечно! Будет сделано.

Остаток перемены мы провели в коридоре. Встали в круг вместе с несколькими одногруппницами так, будто собирались играть в «платочек».

— Кто из какой школы пришел? — спросила Алена.

Девочки по очереди отвечали, а когда очередь дошла до Марины, она не успела и рта открыть, как Алена громко сказала:

— Ой, ты видела? У тебя там пятнышко.

Она показала пальцем точно в то местечко, где гадкое пятно от кофе выглядывало из-под узла.

Марина помрачнела, а я поняла, почему Алена мне так не нравится. Он просто мразь.

— А у тебя грязь над губой! — так же громко сказала я, желая отвести взгляды от Марины. — А, это родинка… Прости.

Алена сладенько улыбнулась и сказала, прикоснувшись к родинке:

— Да, это моя любимая родинка… Говорят, родинки появляются в том месте, где в прошлой жизни тебя чаще всего целовали.

Самые впечатлительные девчонки умилились. А мы с Мариной закатили глаза синхронно, словно сговаривались.

После этого все замолчали. Я отчаянно пыталась придумать, что бы такого спросить, чтобы завязался разговор, интересный всем, а не только Алине. Но ту она снова заговорила. Правда, теперь ее слова меня заинтересовали.

— А давайте после уроков, то есть пар, сходим куда-нибудь? Отпразднуем, познакомимся…

Все закивали. Мы с Мариной в том числе. Идти первого сентября обратно в общагу, никак не отметив этот «праздник», означало бы полный социальный провал.

Мы условились встретиться у входа и разбрелись на занятия — следующая пара была практической, на которую нашу группу разбили на подгруппы.

Я в полном одиночестве куковала у двери в кабинет. По закону подлости Марину определили во вторую группу. Но и Алену тоже, что не могла не радовать. Так что в своей подгруппе я никого не знала по имени.

На нашем потоке было целых два мальчика и оба они попали в первую группу вместе со мной. Ха!

Один сидел за последней партой и молчал, а второй — за первой партой и отвечал на каждой паре. У одного был тяжелый, пронзительный взгляд, а второй своими голубыми глазами порхал по лицам, не задерживаясь, но оставляя желание обернуться. Один был брюнетом, второй — блондином.

Это я выяснила во время пар, тайком разглядывая то одного парня, то второго. А сейчас я смотрела на одногруппниц, надеясь, что кто-то из них захочет познакомиться со мной.

Я так сосредоточилась на их лицах, что не заметила, как ко мне кто-то подошел.

— Привет, меня зовут Леня, — сказал блондин и протянул мне руку.

Его звонкий голос заставили меня вздрогнуть.

— Привет, — сказала я и пожала его руку. — Ангелина.

Леня задержал рукопожатие на секунду дольше, чем требовалось. И сильно сжал ладонь, так что я поморщилась. В пальцы впилось кольцо — большое и белое. Но прежде, чем я попросила отпустить меня, Леня убрал руки за спину.

— Ангелина — значит ангел? — спросил Леня, улыбнувшись одним уголком рта.

Я насторожилась. В его лица было столько же дружелюбия, сколько в улыбке Алены.

Глава 3

Ангелина

В кафе, которое выбрала Алена, было немноголюдно и дорого. Мы с Мариной заказали один чайник чая на двоих и, не сговариваясь, выбрали самый дешевый десерт.

— Ну что, как прошел первый день, девочки, рассказывайте! — сказала Алена так, будто мы были все время вместе.

Но, надо отдать должное, после этого вопроса начался непринужденный разговор, в котором участвовали почти все.

Меня такой треп ввергал в уныние. Вроде и хочешь пообщаться с народом, вроде и соглашаешься на эту авантюру по доброй воле, но домой возвращаешься выжатой, будто твою кровь сутки пило племя вампиров. Отбывать приличия, дежурно улыбаться и вовремя смеяться — энергозатратные занятия. Но после лета сил у меня было немерено, и я расточала их, будто они будут со мной вечно.

Прошло немного времени, как наш разговор перешел на тему, которая интересовала всех. Мальчишки. Их было всего двое, но мы их обсуждали столько же, сколько все предыдущие темы вместе взятые.

Правда, лишь пара девчонок высказали конкретное мнение. Им, разумеется, Леня понравился больше. Я вспомнила его лучезарную улыбку. Правда, чем больше память восстанавливала его образ, тем слабее я верила в притворность Лениного дружелюбия.

За Макса «проголосовала» только одна девочка. Алена.

— Ну не знаю, по-моему, Максику идет его молчаливость… Мужчина не должен быть треплом, — сказала она, расчесывая пальцами кончики волос.

При слове «Максик» я собрала всю волю в кулак, чтобы не расстаться со вкусным смородиновым десертом. Как можно было так гадко переиначить такое красивое имя?

Марина заметила мое помутнение и похлопала по спине. Лучше бы она не привлекала внимание. До нее докопалась Алена, которую после признания о симпатии к МАКСИКУ, стало ненавидеть гораздо легче.

— Марина, а ты чего никого из парней не выбираешь? — спросила она и тут же продолжила. — Ты что, из… этих?

Я так возмутилась, что не придумала сразу, как защитить Марину. Но она справилась сама.

— Нет. Я просто предпочитаю парней, у которых зарплата будет повыше, чем у врачей.

Почти все рассмеялись и Алена больше не пыталась наехать на Марину.

Где-то через двадцать минут я вышла на улицу, чтобы позвонить Асе, предупредить, что задержусь немного. Она переживает за меня так, словно я не в университет в этом году пошла, а в садик.

Поднялся небольшой ветер, от чего в летнем плате стало зябко. Я осмотрела улицу. Слишком пустынно, как для такого времени.

От очередного порыва ветра нагнулись высокие тополи, растущие вдоль дороги. Мимо ног проскочил жухлый лист. Я проводила его взглядом и разблокировала телефон, чтобы набрать Асю.

В следующее мгновение на экранчике высветился входной вызов с ее номера. Я улыбнулась — не в первый раз Ася звонит мне за секунду до того, как я собралась это сделать. Или наоборот. Мы с ней одновременно разные и одинаковые. Мы невысокие, но Ася коренастее. Мы блондинки, но у меня волосы почти белые, а у Аси — русые. Мы хороши учимся, только я — на психолога, а Ася — на юриста.

— Алло, — сказала я.

— Привет, когда будешь дома?

— Я сейчас в кафе с… — сказала я.

— Я спросила не где ты, а когда будешь дома, — сказала Ася и я почувствовала упрек.

— Ну… Не знаю…

— Просто вернись до заката, ладно?

Опять это «до заката». Но возмутиться или хотя бы переспросить, что это значило, я не успела. Ася скинула вызов. Впрочем, успею еще спросить об этом. Если не забуду. У нас с Асей теперь будет полно времени для болтовни. С моим поступлением в университет Тайнева, мы поселились в одной комнате в общежитии.

Тут мне захотелось вернуться туда пораньше. Сегодняшний день не был тяжелым физически, но я, наверное, переволновалась, поэтому мечтала отдохнуть. И завтра едва ли будет легче. Новые преподаватели, новые предметы, новые ребята…

Я пошла ко входу в кафе, обхватив себя рукам, словно это помогало от холода. Я уже прикоснулась ко входной двери, как вдруг услышала чей-то быстрый шаг и прерывистое дыхание. То, что я на этой пустынной улице больше не одна, я осознала за мгновение до того, как кто-то схватил меня за руку. Не больно, но крепко. Я обернулась и увидела Макса. Он задыхался, словно очень долго и очень быстро бежал.

От неожиданности я даже не поздоровалась. Даже шевелиться не получалось. Я просто таращилась на Макса.

— Пожалуйста, — выдохнул он. — Одно одолжение…

Он не мог отдышаться и потому говорил урывками.

— Что? — пискнула я, не понимая, что происходит.

Я чувствовала, что Макс напуган. От этого и мне становилось страшно. Предплечье болело — Макс слишком сильно его сжимал, словно боялся, что я убегу. Только это не произойдет, даже если он меня отпустит: я не могла сейчас не то, что побежать, а даже моргнуть.

— Помоги мне спрятаться, — сказал он быстро, неразборчиво.

На мгновение наши взгляды пересеклись. В его глазах читался дикий испуг, как у дичи перед охотником. От кого Макс бежит? Что может угрожать такому крепкому парню на улице днем? Это странно. Но вопросов я не задавала — так пугал меня его взгляд.

Глава 4

Ангелина

От любопытства я чуть не сошла с ума! Но просьбу выполнила и ни с кем о происшествии в туалете не разговаривала.

Даже с самим Максом, что прискорбно.

Но злиться на него по-настоящему я не могла. Меня мучили миллион вопросов. Почему Макс обратился именно ко мне? Кто его преследовал? Как так получилось, что я вышла из себя, нахамила незнакомцу, а в следующее мгновение уже робела от одного прикосновение теплых пальцев к лицу? Почему Макс велел никому не рассказывать о происшедшем? И почему он не появляется на занятиях?

От всего этого у меня раскалывалась голова. За помощью я обратиться не могла по двум причинам. Во-первых, я пообещала никому ничего не говорить и не собиралась нарушать слово. Во-вторых, мне стыдно признаваться, что целых пять минут своей жизни я проторчала в кабинке женского туалета с парнем, которому даже официально не представилась.

Только один человек мог мне помочь… Но он бессовестно прогуливал пары.

Мне нужен был какой-то знак, послание Вселенной, чтобы решиться на такой отчаянный поступок, как заговорить с Максом первой.

Вообще, я считала себя рационально мыслящим человеком, но, когда дело касалось гороскопов, судьбы и знаков Вселенной, я отключала правое полушарие мозга. Уж слишком часто мне становилось ясно, что не все в этом мире подчиняется точным, материальным законам. Случайности — не случайны, карты не врут, а по ладони можно прочитать судьбу.

К слову, эта наша родовая особенность. Ася тоже с ума сходила по всем этим мистическим штучкам и даже коллекционировала карты Таро. Я как-то попыталась с ними разобраться, но у меня ничего не получилось. Ася сказала, это потому, что у меня нет дара. Я ответила, это потому, что у меня есть мозг, вместо которого у Аси дар.

— Ася! — крикнула я, ворвавшись в комнату. — Нужна твоя помощь!

Ася сидела на кровати, поджав под себя ноги. Она смотрела в экран ноутбука, который подсвечивал бледным светом ее круглое лицо. У меня такое же. Из-за формы оно кажется детскими. И ладно я. Но Асе пошел уже третий десяток. Она через девять месяцев будет защищать диплом, и я боюсь, как бы перед выдачей ее не спросили паспорт.

Слегка нахмуренные брови придавали Асе забавный сердитый вид. Волосы, завязанные в свободный пучок, лезли в лицо. Просто их длина едва позволяла этот пучок сделать.

Каким-то особым сестринским чувством, Ася понимала: если я говорю, что мне нужна помощь, значит я имею в виду одно — нужно сделать расклад на картах.

Оторвавшись от ноутбука, Ася сказала:

— Что случилось?

Я отвела взгляд, не желая признаваться, что случился парень, и просто ответила:

— Ничего такого, но дело срочное, потом расскажу.

Ася задержала взгляд на моем лице, но всего на мгновение, чтобы спрятать хитрый прищур. Только после этих гляделок она поинтересовалась:

— Таро или обычные?

— Обычные, — сказала я, пока Ася рылась в тумбочке.

Карты Таро дают более подробный ответ, но обычная игровая колода из тридцати шести карт внушает мне больше доверия.

Когда карты нашлись, ноутбук перекочевал на стол, который был и кухонным, и обеденным, и рабочим, и иногда даже не столом вовсе, а стулом. Ася придвинулась ближе к спинке кровати и уперлась в нее, подогнув ноги под себя. Я тоже села на кровать, на расстоянии от Аси, чтобы оставалось место для карт.

— На что гадаем? — спросила она с улыбочкой, блеснув глазами.

— Давай просто общий расклад, — сказала я.

Уточнить вопрос значило бы выдать свои переживания, а мне этого делать не хотелось. Скажу при Асе слово «мужчина», и она не даст мне заснуть, пока я не расскажу про Макса все и в мельчайших подробностях.

Я потасовала карты и передала их Асе. Она разложила колоду на четыре кучки и выбрала ту, где оказалась бубновая дама. Далее она принялась раскладывать их в три ряда, по три карты в каждом.

Я кое-что смыслила в трактовках некоторых карт. Например: пики — это плохо. Неприятности, болезни… Так что я не смотрела на карты, чтобы не накручивать себя до того, как Ася скажет, что на самом деле они значат.

Наша комната небольшая. И уютная благодаря Асе, которая прожила в ней с первого курса с двумя другими девочками. Две кровати стояли напротив друг друга у противоположных стеночек, а третья — справа от входной двери. Сейчас она пустовала, и я очень надеялась, что никто не вспомнит о ней до конца моей учебы в университете.

Сквозь легкие занавески сочились остатки хмурого солнца, украшая противоположную стену мутными желтоватыми квадратами. Стены в этой комнате мне нравились больше всего. То, что они были покрашены в фиолетовую краску, бросалось в глаза не сразу. Ася и соседки обклеили стены плакатами, рисунками, и даже конспектами и контрольным работами. Под потолком висела гирлянда с крохотными желтоватыми фонариками. Где-то она клеилась прямо, где-то извивалась, заставляя светодиоды рассыпаться по темной стене, как звезды в ночном небе.

Я рассматривала созвездия гирлянды на стенах, как вдруг Ася похлопала у меня перед лицом в ладоши:

— Алло! Ты хоть угукай мне ради приличия!

Глава 5

Ангелина

Гадание Аси запутало меня еще больше. С одной стороны карты показали червового туза, а это вам не шуточки. Но, с другой стороны, в раскладе на любовь, выпали проблемы. Еще и девушка какая-то между нами…

Это был первый раз в моей жизни, когда карты не внесли ясность, а усугубили положение. Тогда я решила положиться на волю случая. И не прогадала. Но сначала о том, что произошло утром.

Я карабкалась по лестнице на четвертый этаж. Сегодня я обула кроссовки, потому как туфли на шпильках нанесли слишком большой урон, чтобы одеть их снова так скоро. Несмотря на удобную обувь, подъем все-равно оказался мучительным. К тому же на пол пути меня нагнал Леня со своей дежурной улыбочкой.

— Привет, Ангелина!

Я поздоровалась, но получилось невыразительно, так как восхождение сбило мое дыхание.

— Готова к контрольной? — спросил Леня.

Я замерла, хотя уже занесла ногу над следующей ступенью. Как я могла забыть про контрольную работу?! Да еще самую первую в своей студенческой жизни! Совсем не помню, когда про нее говорили… Неужели размышления о странном происшествии в туалете так сильно повлияли на меня, что в памяти случились провалы?

— Какая контрольная?

Я сказала это с ужасом, который отразился на лице. В ответ на что Леня… рассмеялся.

— Шутка.

— Не смешная, кстати.

Нашелся юморист. Я двинулась по лестнице, и Леня пошел за мной.

— Чего такая кислая? — спросил он.

Леня наконец-то заметил, что мое настроение ни капли не улучшилось после его сверх смешной шутки.

Я выдохнула, чтобы перевести дыхание и дать вразумительный ответ, который не прерывался бы отдышкой. Мы вышли на очередную лестничную площадку и нам оставался всего один пролет до четвертого этажа.

Вразумительный ответ не нашелся, и я буркнула:

— Жизнь такая.

— Да ладно, — сказал Леня.

Затем он оббежал меня, чтобы шагать впереди. Развернувшись, Леня смотрел на меня и задом наперед двигался по лестнице.

— Я же вижу, тебя что-то гложет.

Какая проницательность!

Я снова остановилась, хотя до цели была всего пара ступенек. Не успела я заверить Леню в том, что даже такие милые с виду девочки знают, на какие буквы можно посылать надоедливых мальчиков, как из-за поворота показалась Алена.

— Спрячь меня! — воскликнула я и скользнула Лене за спину.

Не сказать, что Леня щуплый, но закрыть ему не удалось меня полностью.

К счастью, Алена заметила меня не сразу. Я должна принести ей какую-то дурацкую анкету. И на это у меня осталось минус два дня.

— Леня, привет! — сказала Алена, сверкнув улыбкой.

Почему они все такие дружелюбные с самого утра?

Леня выдавил приветствие и, слегка обернувшись, громким шепотом обратился ко мне:

— Что случилось?

Я поняла, что от гнева старосты мне не скрыться и вынырнула.

— Привет, Алена.

На мгновение почудилось, что она действительно меня не замечала. Алена бросила взгляд сначала на Леню, а потом на меня, причем за эту долю секунды ее глаза преобразились от «кокетливое дружелюбие» до «ах ты вешалка». Когда она вспомнила, что я буквально единственная с потока, кто еще не принес этот дурацкий листок, выражение ее лица ожесточилось.

— Ангелина, когда можно будет ждать от тебя анкету?

Начинать ждать можно было уже давно, а вот когда я его принесу — никому не известно.

Я почти что вспомнила порядок тех трех букв, куда за надоедливыми мальчиками могут последовать стервозные девочки. Я даже почти успела сказать их, как вдруг Леня схватил меня за запястье, которое еще болело после того, как Макс его сжимал.

Что за дурацкая привычка у моих одногруппников?

Я почти разозлилась. Но когда Леня взял меня за руку, я почувствовала спокойствие… Будто познала дзен или открыла чакру или закрыла или как оно там…

— Ответь нормально, — шепнул он.

— Алена, прости, пожалуйста, — заговорила я не своим голосом. — Обещаю принести тебе листочек завтра. Прямо сейчас нарисую крестик на руке, чтобы не забыть…

Похоже, с крестиком был перебор. Лицо Алены на мгновение прояснилось, но затем опять пожухло. Леня отпустил мою руку, и я почувствовала, как внутри вскипает злость. На Алену за то, что мучает меня своим листочком. На Леню за то, что хватает меня за руку, когда его об этом не просят. И на себя за то, что забываю про эту дурацкую справку.

Но я ничего не сказала и потопала к аудитории.

Что за чертовщина со мной происходит? Почему, когда парни меня касаются, я становлюсь сама не своя? Что за силу они надо мной имеют? Неужели мне, целомудренной восемнадцатилетней старой деве, так мало надо, чтобы пасть жертвой мужских чар?

Я стояла у двери в аудиторию с видом недовольной бабки, наблюдая, как одногруппницы общаются. К одной компании приклеился Леня. Его реплики имели оглушительный успех, и я неодобрительно покосилась на счастливые лица девочек, имена которых так и не запомнила. В любом случае, назвав девочку моего возраста Настей или Машей, не прогадаешь как минимум в пятидесяти процентах случаев.

Глава 6

Ангелина

Я прислонилась спиной к грязной стене и спустилась по ней вниз, на корточки. Ноги отказывались меня держать, а голова — здраво рассуждать. Я наблюдала за тем, как Макс мечется из стороны в сторону. Правда в таком малюсеньком переулке, это больше походило на перенос веса с одной ноги на другую.

— Анге… Геля, тебе придется играть на моих условиях.

— И какие же твои условия? — спросила я громко.

Страх преследователей улетучился. Остались только любопытство и капелька злости.

— Не кричи. — Тихо сказал Макс. — Пожалуйста.

В его голосе читалась мольба и я почти что смутилась своего поведение. Почти.

— Все, молчу, — развела я руки. — Не скажу больше ни слова, пока ты не объяснишься.

Макс еще немного потоптался, а затем сел рядом со мной на землю и вытянул ноги.

— Геля, вопрос серьезный. Я не имею права впутывать тебя в эту историю… — начал он.

— Уже впутал.

— И то правда.

Теперь в его голосе сквозило отчаяние. Он закопался лицом в ладони, чтобы просидеть так полминуты, а потом уставиться в стену невидящим взглядом.

Я смягчилась. Отчасти из-за рассеянности Макса, отчасти из-за желания докопаться до истины. Я легким движением накрыла его ладонь, которая лежала на земле, и произнесла:

— Ты можешь мне довериться. Я никому не скажу.

Макс отдернул руку, едва я его коснулась, и я мысленно чертыхнулась.

— Не пойми меня неправильно — начал он, заглядывая мне в глаза, которые я отводила. — Но тебе придется принять мои условия. И они следующие: ты молчишь о происшедшем и больше не говоришь со мной. А я клянусь, что мои дела тебя больше никогда не коснутся.

Я сжала зубы и отвернулась от Макса. Не знаю почему, но на глаза навернулись слезы. Пришлось закусить губу, чтобы они там и оставались.

Макс поерзал на месте. Ну хоть не мне одной некомфортно в этой ситуации.

— Чего ты хочешь? — вдруг сказал он.

Я посмотрела на узкую полоску неба меж высотных домов и решилась на философский ответ:

— Правды.

— Я… я не могу тебе ничего сказать.

Казалось, Макс сам огорчился таким ответом. Меня же больше расстроили его предыдущие его слова: «больше не говоришь со мной».

Хотя подумаешь! Нужно мне это все? На занятия не ходит, вечно от кого-то убегает, ничего мне не говорит…

Я повернула голову и наткнулась на взгляд выразительных глаз Макса. Сжав губы, я отвернулась.

А может и нужно.

— Ты преступник, да? — сказала я и почти что всхлипнула.

К моему удивлению, Макс усмехнулся, глядя в стену. Его рука взметнулась к волосам, но тут же опустилась, и он с деланым пренебрежением в голосе сказал:

— Не сказал бы, но многие считают именно так.

— Убийца? Вор? — я вскочила на ноги. — Насильник?!

Макс невесело рассмеялся, и я тоже улыбнулась. Затем он поднялся и взял мена за руки. Я не сопротивлялась, хотя мое последнее предположение не было опровергнуто.

Макс заглянул мне в глаза отчего захотелось сильнее сжать его ладони.

— Так мы договорились?

— Ну не знаю, не знаю, — сказала я. — А ты будешь ходить на занятия?

Не то что меня беспокоила успеваемость Макса. Но с его присутствием на парах мне будет легче пытаться развить наши отношения. Даже если он так сопротивляется.

— В ближайшее время нет, — сказал он.

Теперь я отдернула руки. Магия момента рассеялась и ко мне вернулось раздражение, а к Максу его замкнутость. Мы вышли из закоулка и замерли посреди тротуара.

— Ладно, — сказал Макс. — Мне пора.

Он хотел пуститься прочь, но я грозно произнесла:

— Стоять!

Макс обернулся и в его глазах читалось «ну что еще?».

— Не знаю, как это заведено у преступников, но нормальные люди, после того как так позажимают девочку в переулке, хотя бы проводят ее до дома!

Пожилая пара, проходящая мимо, обернулась на нас с обеспокоенными лицами. Такое же выражение стало и у Макса. Мне даже показалось, что он покраснел. Неужели мне удалось его смутить? Это победа!

Макс подошел ко мне, схватил за руку и куда-то потащил.

— Что ты такое говоришь? — возмущенно прошептал он.

— В отличие от тебя правду и только правду!

Макс хотел что-то рявкнуть, но спохватился. А потом сказал явно не то, сто собирался:

— Провожу до остановки. Дальше сама.

Я пожала плечами, хотя на самом деле такой расклад меня устраивал. Хотя, может, стоит сказать, что мне не на остановку, а в общагу?

Я плелась позади Макса и потому разглядывать его затылок. Даже с такого ракурса Макс выглядел злым, и я решила, что не буду менять маршрут.

Глава 7

Максим

Наш мир — опасное место. А этот город особенно. Зря она сюда приехала.

Тайнев — хорошее место. Я здесь родился и вырос. Я знаю здесь каждый дом и каждый камешек, этот город никогда мне не наскучит, как не может наскучить любимая обувь и черный чай.

Но одна особенность делает Тайнев опасным для тех, кто о ней не знает. Вампиры.

Звучит странно, но это правда. Вампиры существуют и именно здесь, в Тайневе, селятся наибольшими группами. Жизнь горожан могла бы стать до жути опасной.

Но есть Светлые и Темные. Две организации, которые контролируют вампиров и обеспечивают порядок как на улицах, так и в головах горожан.

Светлые — это что-то типа отдела заботы для тех вампиров, которые приняли наши правила игры и отказались от крови невинных жертв. А Темные вершат правосудие. Они очищают город от вампиров, преступивших установленные законы.

Я — Темный. Я убиваю вампиров.

У каждого Светлого и Темного есть особый перстень. В нем заключается наша сила и с его помощью мы можем влиять на сознания других людей. У Светлых он белого цвета, а у нас — черного. Если ладонью с таким перстнем взять за руку человека, то он выполнит твое указание. Белые перстни работаю за счет положительных эмоций и позволяют совершать хорошие поступки. А черные — наоборот. Чем больше в человеке негатива, тем сильнее сработает приказ о плохом поступке. А чем больше добра и радости — тем сильнее будет хороший поступок.

Понятно, что Тайнев — не лучший город для жизни. Многие только были бы рады уехать отсюда. Но все испортил университет.

Раньше в Тайневе было училище, предназначенное исключительно для того, чтобы готовить будущих Светлых и Темных. Оно размещалось в одном корпусе.

Ради прикрытия был создан второй корпус, где преподавались обычные предметы для обычных людей. Они не подозревали, что под их боком находится специализированная школа.

Тогда училище стало разрастаться. Появились новые специальности, новые преподаватели и, естественно, новые студенты. Институт стал университетом. Новые корпуса выросли друг за другом, как грибы на поляне, где всегда идет дождь. Образовался студенческий городок, а впоследствии весь город стал принадлежать студентам. У Тайнева появилась репутация. Сюда стали стремиться поступать, будто в столицу. Это катастрофически осложнило нам работу — на нашей совести все больше мирных жителей. Но мы справляемся.

Тайнев не большой город, но здесь есть метро. Правда, всего одна ветка на шесть станций. Но она охватывает весь город. То есть огромное общежитие, скромную сеть супермаркетов. В Тайневе слишком мало развлечений и слишком много баров. Еще есть парк. Из достопримечательностей в нем скрипучие аттракционами, изъеденными ржавчиной, некошеная трава, и старые деревья с облезлой корой, которые вот-вот должны сломаться под тяжестью собственных ветвей, но никак это не сделают. Но мне парк нравится… нравился раньше.

В Тайневе почти всегда пасмурно. Солнечные дни в году можно пересчитать по пальцам. Хотя с ее приездом мне начало казаться, что число таких дней растет. Она сама будто солнышко. Маленькое солнышко. Она бывает такой теплой, что сколько не светит — мне все мало. А бывает противной и настойчивой, тоже как солнце. Лезет со своими вопросами, будто лучами в глаза.

Правда заметил я это не сразу, далеко не сразу. Я был так окутан прошлым, что не замечал настоящего и не мог вступить в будущее. Прошлое затянуло меня, и я не мог ни сражаться с ним, ни отпустить. А потом пришла Геля и у меня появилось то, за что нужно побороться.

После очередного преследования мне стало совсем тошно. Светлые гонялись за мной, будто им больше нечего было делать. Они повесили на меня серьезное обвинение — убийство их главы. Но я никого не убивал, а мне не верят. После того, что случилось с моей сестрой, мне больше никто не верит. Я их понимаю. Я тоже больше себе не верю.

Вообще Светлые и Темные нейтрально относятся друг к другу. Но теперь, когда я стал главным разыскиваемым лицом, стороны пренебрегли правилами. Светлые пытаются поймать меня. Темные делают вид, что не имеют со мной ничего общего. А я пытаюсь избежать несправедливого наказания и доказать свою невиновность. Пока это у меня ни черт не получается.

Даже семья отвернулась. Хотя от моей семьи почти ничего не осталось. Только я и мой отец. Мама умерла, а сестра… она тоже умерла, совсем недавно. Остались только мы с отцом, хмурые, как дождливый день. Мы ненавидим друг друга. Он меня за то, что случилось с сестрой. Я его, потому что он слишком эгоистичен и высокомерен, чтобы услышать правду и помочь мне. Уже тысячу раз я пытался убедить себя в том, что помощь мне не требуется. И тысячу и один раз убеждался в обратном.

Я шел быстрым шагом, ссутулив плечи и сунув руки в карман. В толстовке было жарко. Солнце пекло нещадно, хотя лимит на солнечные дни в этом году был исчерпан еще в августе. Черная ткань впитывала тепло. Но я не сбавлял темп. С каждой секундой промедления растет вероятность, что Светлые снова меня настигнут. Безопасно только дома, в штаб-квартире Темных.

Завернув за угол, я оказался в небольшом дворике. Здесь не было площадки и лавочек. Это хорошо, ведь во дворе не слоняются случайные прохожие. В нем пусто почти всегда. Идеальное место для входа в укрытие.

Я подошел к подъезду и приложил кольцо к выемке для ключей. А затем с силой распахнул дверь.

Глава 8

Ангелина

Каким образом в мою светлую головушку приходят такие тупые идеи? Я следила за Максом, проникла в странное убежище, да еще и подслушала семейную ссору. Самое ужасное, что это вскрылось!

Нужно было уматывать, как только услышала голоса. Ладно, на самом деле нужно было просто не вести себя как маньячка и отправиться домой при первой же возможности. А еще лучше — не приставать к Максу с расспросами посреди улицы… И не идти в то кафе первого сентября… Да и вообще, не надо было поступать в этот университет и приезжать в Тайнев! Только в таком случае я бы не попала в столь унизительную ситуацию!

Но нет, я стою на трясущихся ногах в коридоре чужого дома. Взгляд Макса обжигает. Я не сдержалась и всхлипнула. Это будто пробудило его. Он схватил меня за плечо, будто непослушного котенка за шкирку, и поволок вверх по лестнице, на выход. Все это без единого звука. Только наши шаги и скрип половиц нарушали тишину.

На улице Макс отпустил меня, и я глубоко вдохнула, будто доселе несколько минут была под водой. Свежий уличный ветерок бродил по коже, вдохновляя на мысль, что здесь, на открытом пространстве, можно убежать от Макса и этого напряженного молчания.

Да, вид Макса пугал меня. Не больше, чем вся эта ситуация, но все равно пугал. Я замерла и следила за тем, как он ходит из стороны в сторону. Макс то растирал глаза ладонями, то тихо что-то шептал. Один раз он пнул маленький камешек, который отлетел с такой скоростью, что я на миг испугалась, что он рикошетом отлетит от стены дома прямо мне в глаз.

Затем Макс остановился и посмотрел на меня.

— Ты много услышала?

— Нет… — начала я.

Но тут же поняла, что моя ложь вскроется, как только Макс задумается над тем, как я проникла в подъезд. Тогда я зажмурилась и затараторила:

— Я слышала все, абсолютно все и да, я принимаю предложение. Больше никаких разговоров. Я не трогаю тебя, ты не трогаешь меня. Ладно, спасибо, я пошла, пока.

Затем я быстренько развернулась к выходу со двора, но громкий приказ остановил меня.

— Стоять. — Сказал Макс и даже занес руку для того, чтобы схватить меня, если я вдруг решусь убегать.

Но я и сама догадалась, что в данной ситуации лучше делать как говорят. Я потупила взгляд и с огромным трудом сдержала следующий всхлип.

— Почему ты пошла за мной? — спросил он, на удивление спокойно и мягко.

Я подняла голову. Мои глаза, вероятно, блестели от слез. Я чувствовала, как дрожат губы.

— Я… я…

Не получалось связать мысли в предложения, не получалось выдавить хоть одно слово. Я тряслась, как листочек на ветру, ожидая худшего.

— Ты поступаешь очень глупо! — крикнул Макс, и я этому почти обрадовалась. То притворное спокойствие было загадкой, а гнев — полностью объяснимый ответ на мой поступок. — Ты даже не представляешь насколько!

— Я просто хотела… узнать правду.

— Ну теперь-то ты знаешь! Теперь ты знаешь даже слишком много, чтобы я мог просто оставить тебя в покое!

Вот это, кстати, была не правдой. Все те обрывочные фразы, которые я услышала, ни о чем мне не говорили.

— Честно говоря, я ни слова не поняла, — выдохнула я.

Макс на это не ответил. Он спросил другое:

— Почему ты ходишь за мной хвостиком?

Что? Да ни за кем я никаким хвостиком не… Ладно. Макс прав. Вот только что ответить? Не говорить же всю правду! Не говорить, что мне хватило одного дня для того, чтобы влюбиться в человека, который со мной не разговаривает и ведет себя так странно…

Я подняла голову и только потом поняла, что это было ошибкой. Ответ ясно читался в моих глазах. И то, что Макс смог его прочить, напугало меня гораздо больше, чем все предшествующие события.

На мгновение его глаза округлились, но тут же сделались холодными и абсолютно непроницаемыми.

— Хорошо, — произнес он одними губами. — Сделаем иначе.

Он уже привычным жестом схватил меня за запястье и поднял ладонь до уровня глаз. Внутри меня закопошилась гадкое чувство. Она все росло и росло, сгребая темную тину со всех закоулков сознания. Чтобы потом в один миг подчиниться команде.

— Ненавидь меня, — прошептал Макс.

И я действительно ощутила что-то очень близкое к этому чувству. Я хотела отпрянуть от него, настолько противно вдруг стало его прикосновение. Хотела плюнуть в лицо, наступить на ногу, зарядить коленом в живот или куда пониже. Но едва Макс разжал пальцы, все эти желания исчезли. Растворились, будто их никогда и не было.

— Я не могу?..

Я поразилась тем чувствам, которые вызвало во мне прикосновение Макса. Я действительно почти что возненавидела его. Это было так естественно несколько секунд назад и так неправильно прямо сейчас. Я не могла ненавидеть этого человека. По крайней мере сейчас.

Прикосновения, а затем странные чувства, скапливающиеся в душе и рвущиеся на волю по приказу, перестали быть случайностями. В любом случае случайности не случайны. К тому же это начинало походить на закономерность. Макс сжимает запястье, я начинаю испытывать злость и все проходит, как только он отпускает меня. Похоже то, во что я впутываюсь, гораздо непонятнее, чем я могла вообще себе представить.