Светлана и тихий звон разбитых зеркал

Светлана и тихий звон разбитых зеркал

Жизнь Светланы к тридцати пяти годам стала похожа на заезженную пластинку с одной глубокой царапиной. Она играла мелодию «работа-дом-дочка-мама», срываясь каждый раз на одном и том же месте: глухом, болезненном скрежете одиночества. Этот скрежет обрёл имя после истории с руководителем. Вернее, он обрёл пустоту. Пустоту в месте, где ненадолго вспыхнуло что-то похожее на свет.

Именно тогда она нашла визитку в старой книге, подаренной когда-то экстравагантной подругой: «Андрей Зайченко. Кабинет энергопрактика. Настройка внутреннего камертона».

Кабинет Андрея оказался не похож на обычный кабинет психолога. Это была лофт-мастерская: кирпичная стена, деревянные полки с кристаллами странных форм, запах ладана и сухих трав, а в центре – два удобных кресла и низкий стол из слэба с голубыми растекающимися вкраплениями, напоминающий кусок окаменевшего времени. Сам Андрей, мужчина лет пятидесяти с седыми висками и спокойными, всевидящими глазами цвета кристального ультрамарина, встретил её без сочувственных вздохов.

– Рассказывайте, – сказал он, и его голос, низкий и бархатистый, оказался той самой музыкой сфер, о которой она читала в романах. – Но не как на исповеди. Как будто описываете погоду в чужой, слегка неприятной вам стране.

Она говорила сбивчиво: школа, где её дразнили «Зиза», институт, где она была невидимкой, брак, который рассыпался, как карточный домик от первого же ветра неверности. А потом – он. Новый начальник, совместный проект, его внимательный взгляд, его шутки… И ледяной душ реальности: она была разменной монетой в его карьерной игре.

– Он теперь глаза опускает, – закончила она, с удивлением обнаружив, что в горле нет комка. Была лишь усталая пустота. – А я будто снова в той стране. Там вечный ноябрь, туман и голые деревья.

Андрей внимательно слушал, его пальцы медленно перебирали друг друга.

– Вы не в ноябре, Светлана. «Вы в комнате с зеркалами», – сказал он наконец. – И все они почему-то повернуты к стене или занавешены. Ваша сила, ваше обаяние, ваш внутренний свет – они никуда не делись. Они просто… не имеют выхода. Мы начнем с самого простого. С настройки на прием. Не на выдачу – вы и так всю жизнь пытаетесь что-то доказать, отдаете последнее. А на прием. На волну изобилия мира.

Первая «практика» оказалась странной. Он попросил её просто дышать и представлять, как с каждым вдохом она вдыхает не воздух, а золотистую, теплую пыльцу какого-то неведомого цветка. «Пыльцу возможностей», – пояснил он.

Через неделю она пришла, и в её глазах плескалось нечто, похожее на испуганное волнение.

– Я разбила телефон. На улице. Просто выпал из рук, экран – паутина. Я села на корточки, собирала осколки и… заплакала. От бессилия. Бюджет не резиновый, дочка, мама…

Она замолчала, собираясь с духом.

– И вдруг тень мужского силуэта. Мужчина. Незнакомый. Спросил: «Хорошо ли вам?» Я, естественно, сквозь сопли: «Телефон…» Он взял у меня из рук убитый гаджет, осмотрел и сказал: «Это к счастью. Давайте купим новый, я помогу выбрать». Я была в ступоре. Пошла с ним, как заведенная. Он купил мне телефон, той же модели, но новее! Я бормотала, что верну деньги, просила номер карты. Он улыбнулся и сказал: «Рассмотрите это как знак. Мир иногда возвращает долги самым неожиданным способом». И ушел.

Андрей кивнул, будто ожидал именно этого.

– Первая трещина в зеркале, повернутом к стене. Мир начал отвечать. Вы позволили себе быть уязвимой, не стали сразу замыкаться. Вы приняли. Пусть и в шоке.

Истории стали нанизываться одна на другую, как бусины на невидимую нить. Они были разными – смешными, нелепыми, трогательными.

В кафе с подругами она, выходя из уборной, буквально врезалась в высокого мужчину в деловом костюме. «Простите, я не увидела…» – выпалила она. «Это я не смотрел, – поклонился он с искоркой в глазах. – Извините за столкновение миров». На следующий день на её рабочем месте стоял изящный букет гербер и записка: «В качестве компенсации за вчерашний «дорожно-транспортный» инцидент. Если решитесь на мировую – составьте мне компанию на скучнейшей встрече с клиентом, буду бесконечно благодарен». Так у неё появился друг. Просто друг. С которым можно говорить о книгах, искусстве, и который смотрел на неё как на интересного человека, а не на функцию «женщина».

На одной из сессий Андрей, глядя куда-то в пространство за её спиной, произнес своим «космическим» голосом:

– Жизнь достаточно интересная штука, если перестать в ней бежать и начать замечать. Проблема в том, что мы всё время «проживаем» жизнь, как будто это задание. А она в это время танцует вокруг нас дикий и прекрасный танец, кидает под ноги то битый телефон, то букет цветов, то интересного человека. Нужно лишь перестать бояться споткнуться и поднять подарок.

Он иногда отвлекался на звонки или сообщения от клиентов или коллег. Как-то раз, прервавшись, он с легкой иронией сказал в трубку: «Нет, Сергей, «Шар судьбы» это не панацея. Не будьте таким доверчивым. Научившись слушать и самое главное – слышать себя, вам не придется прибегать к разного рода сомнительным безделушкам». Светлана ловила эти обрывки его другого мира, где были свои странные персонажи и приключения, и это делало его в её глазах не шаманом, а опытным капитаном, который знает все течения в океане реальности.

Трансформация не была линейной. Были откаты, дни, когда снова хотелось спрятаться. Но «зеркала» понемногу разворачивались. Она сменила прическу, не чтобы понравиться, а потому что так нравилось ей. Начала носить яркие шарфы. Её дочка как-то сказала: «Мама, ты стала пахнуть… радостью».

Кульминация наступила через полгода. Она пришла на сессию сияющая, но не стала сразу говорить. Сначала выполнила привычное упражнение с «дыханием пыльцы». И только потом, глядя Андрею прямо в глаза, сказала:

– Вчера в метро я увидела мужчину. Он читал ту же книгу, что и я. Мы вышли на одной станции. Он догнал меня и сказал: «Простите за бестактность, но не могу не спросить – как вам финал третьей главы? Я в недоумении». Мы простояли на платформе сорок минут, взволнованно разговаривая о сюжете. Он пригласил меня в букинистический, чтобы найти старанного автора, которого мы оба обожали. Он нашел. И купил мне книгу. И… его зовут Максим.