Светлая память

Глава 1. Соседка.

В детстве мне нравился Владик в зеленой кофте с салатовыми сердечками, а Владику нравились рейнджеры. Не буду скромничать: он, тоже бегал за мной, но с криками: «Держите злую колдунью!». Однако после того, как я наколдовала ему фингал под левым глазом, его рейнджерский отряд вынужден был резко изменить место своей дислокации. А вскоре и отцу Владика – директору школы – предложили работу в новом районе, поэтому своего заколдованного на весь левый глаз бойфренда я больше не видела. Я забыла его быстро, даже уже и не помню, когда он успел уехать.

За Владиком шел Денис. Не то, чтобы я сразу его приметила. Наши мамы дружили и всё норовили когда-нибудь в б 8удущем «породниться», а с учетом того, что у мамы Дениса два мальчика, а у моей мамы мой брат и я, то козой отпущения хотели сделать меня. Дениса я однажды ударила грязной тряпкой по лицу за то, что он мешал мне рисовать мелками на доске в детском саду, но уже в школе, а может, и гораздо раньше, я даже не заметила, как начала в него влюбляться. Любовь к Денису продлилась до девятого класса средней школы и прерывалась на период моей «бИремеНости» от Миши из третьего класса (правда, моя «Беременность в восемь» быстро прекратилась, когда об этом узнали родители), моим неловким детским флиртом со старшим сыном местного участкового (его почему-то забавляло произнесение мной слова «щука» с четырьмя пальцами во рту; вот дурачок, думал, что у меня не получится), ну и, конечно же, моей беготней в прямом смысле этого слова за одним городским пареньком, который приезжал к нам в деревню летом и зимой в школьный лагерь и сверкал своими белыми пятками прямо у меня под носом.

Но я быстро забывала свои мимолетные «интрижки» во имя светлой любви к Денису и верности ему, которую я смело пронесла до пятнадцати лет, а потом взяла и уронила. Вместо Дениса эту любовь, или даже любовную одержимость, неожиданно для себя как Бильбо Бэггинс кольцо всевластия поднял наш крупный молодой учитель биологии в красивом всегда идеально выглаженном деловом костюме и с короткими пухлыми пальчиками, которыми он мило перебирал по журналу с оценками, когда слушал ответы учеников.

- Вова, ну давайте, читайте уже вслух, - сказал он, и мои глаза активно вперились в строки учебника.

- Я лучше про себя… - неуверенно пробормотал Вова на измене, ища в книге знакомые буквы и не находя.

- Про Вас там ничего не написано, - улыбнулся учитель своей милой улыбкой, и класс разразился смехом.

И хоть мои ладошки при виде преподавателя часто потели, а мысли путались, я понимала, что наша связь с ним была невозможна, ведь все парни, которые находили кольцо моей любовной одержимости, один за другим отправлялись в сторону Мордора, чтобы его уничтожить, хотя биологу для этого достаточно было одного: предстать передо мной в летнем лагере в штанах в стиле милитари, широкой майке цвета хаки и черных резиновых сланцах.

Следующим обреченным носителем кольца стал плотный мальчик-футболист с голубыми глазами, который также оказывал мне знаки внимания, а потом взял да и отфутболил мое неподатливое и стеснительное кольцо.

В университетские времена кольцо в поисках своего хозяина быстро прокатилось мимо третьекурсника-теннисиста и его пресловутой теории «деревенских яиц» (если коротко: желток у деревенского яйца ярче и насыщеннее, чем у городского, хотя визуально оно в помете, а это значит, что деревенские девушки лучше городских, потому что натуральнее, или потому что так считал тот парень), волейбольного тренера, который буквально сшиб меня с ног волейбольным мячом, и снова, но уже четверокурсника-теннисиста с изменившимися взглядами на деревенские и городские яйца (он сделал предложение одной городской стервозной яичнице).

Так, мое колечко катилось долго, пока однажды на мою беду его не поднял он…

- Марта, ты не спишь? – забарабанила в дверь моей арендной комнаты нетерпеливая соседка Надя, так что пришлось отложить бокал красного полусладкого вина, которое от моего испуга чуть не взмыло фонтанчиком вверх, быстро сворачивать вкладку с текстовым документом для моей новой книги и идти открывать дверь нежданному гостю (я думала, что Надя ушла на свидание).

- Да, я на месте, сейчас…

Это «явление Христа народу» меня не сильно обрадовало, поскольку я боялась Надю, и на это у меня был миллион причин, главная из которых – её стремление создать комфорт не в своих апартаментах: купить пылесос, телевизор, естественно, за счет «профсоюза», потому что хозяйка квартиры не зачла бы сумму потраченных средств в счет аренды, проводить генеральную уборку каждую неделю и, конечно же, создать график дежурств по уборке квартиры.

Эти темы и были главными обсуждаемыми ей со мной. С более глубоких тем для разговоров она ко мне обычно не заходила, впрочем, как и одна моя одногруппница в университете. Однажды я проболталась последней о том, что я родом из деревни, и каждый раз она напоминала мне о моем происхождении, заводя разговор на тему того, насколько вкусны парное молоко и желток куриного деревенского яйца, хоть в нашей семье не было ни кур, ни коров. Конечно, она хотела «задобрить» меня и попросить ответы на задачки по предметам, но для этого не требовалось битый час рассказывать мне о парном молоке и своем отдыхе летом у бабушки. Я прекрасно помню свой подобный опыт. Когда я приезжала к бабушке, она часто предсказывала мое ближайшее будущее, и оно было мрачным:

- Когда я состарюсь ещё больше и перестану ходить, будешь приезжать ко мне, полы мыть…

У дедушки была своя юмористическая добивка. Сначала он хотел подарить мне ко дню рождения кобылу Ксюшу, которая лягала копытами незнакомых людей. Потом его отпустила эта мысль, или действие водки, но, конечно же, на смену ей приходили другие философские измышления. Например, дед очень любил посадить меня на свое тощее хрустящее колено и спрашивать о том, буду ли я плакать, когда он умрет.

Глава 2. Добро пожаловать в прошлое!

Мои сны в ту ночь были из серии снов при температуре 39 градусов.

Мне снился опять все тот же город, все тот же вопрос, на который я постоянно ищу ответ в своем бессознательном. «Почему ты меня отверг? И что такого в ней? Чем она лучше?»

Так, чтобы получить ответ, я стремительно направляюсь к офису своего искусителя, но меня опять уносит сильным порывом ветра. Я хватаюсь руками за мимо проезжающую красную пожарную машину, которая едет в направлении, противоположном офису парня моей мечты, и понимаю, что не смогу получить ответы на свои вопросы, не смогу вновь увидеть его и пообщаться.

Через несколько сновидений ко мне приходит моя старая подруга Марта, с которой я познакомилась в лучшие годы своей жизни – в двадцать два года будучи на распределении (годом раньше я познакомилась с ним и с тех пор тщетно пыталась зацепиться за этот город, ходила с Мартой в местные клубы и бары, наряжалась и ухаживала за собой, чтобы в один прекрасный момент увидеть его и чтобы он увидел меня красивой, не той бедной нескладехой-секретаршей, какой я предстала перед ним впервые, но в толпе были лишь тени других парней). Марта в моем сне работает в столице менеджером по продажам в крупной компании, она показывает мне свои каждодневные офисные наряды: сначала она предстает передо мной толстенькой в облегающем красивом черном платье, а потом весьма фигурной девушкой в коротких черных шортах и колготках с вертикальным черным принтом по бокам, затем она же появляется в бежевом свитере и рыжих кожаных шортиках, а потом снова она в белых шортах и высоких кожаных ботфортах. Затем нас переносит в прошлое в город, с которого начались мои любовные бедствия, мы сидим на кухне: я - в красном платье, как прежде на старых фотоснимках, красива, полна энергии и улыбаюсь, и Марта, которая на два года младше меня, тоже прекрасна и улыбается. Мы собираемся в клуб.

Затем снится девушка моего обольстителя. Я сижу в баре, но одна, смотрю в сообществе в сети фотографии с мероприятий и вижу маленькие силуэты – его и её. Потом его девушка оказывается на каком-то пикнике среди друзей парня. Она стучит в переднюю дверцу большой черной машины с тонированными стеклами, за которой сидит он.

Далее я оказываюсь дома в деревне, и мне на телефон приходит куча сообщений от него. Я просматриваю их, но нехотя игнорирую, потому что хочу вывести парня на эмоции и получить от него больше внимания. Но в ответ пустота и молчание. Я обижаюсь на него за то, что некогда ранее он игнорировал десятки моих сообщений.

Потом я объясняю папе, почему до конца своей жизни я останусь одна.

А затем во сне ко мне приходит четкое осознание того, что парню моей мечты на меня наплевать. В моем сне прокручивается информация, установленная как факт, о том, что каждый день он проводит со своей девушкой, а значит, действительно любит её: ведь, когда любишь, хочешь проводить большую часть своего времени (если не все время) вместе с объектом своего обожания. Мне снится, что они готовятся к свадьбе…

Утром я просыпаюсь в состоянии некого сильного возбуждения, по телу пробегает не то холодок, не то дрожь. Уснуть не могу.

Хочется проанализировать все, что произошло там, во сне, в моем бессознательном, но здесь всё слишком очевидно.

Безумно пересохло в горле, хочется воды. Я отряхиваюсь, пытаюсь проанализировать первое сновидение и запомнить его, как Дамблдор, опустив свой седой волосок в омут памяти. Оно что-то значит. Оно уводит меня от него без ответов, нагло вышвыривает из города в другую сторону. И эта свадьба… Вариантов нет. Значит ли это, что пора забыть обо всем, оставить все в прошлом и больше никогда к этому не возвращаться? Но как же это сделать? Это моя первая любовь, и я больше никогда не испытаю её вновь, как бы ни старалась воссоздать ту же историю, но в другом городе.

Я подхожу к двери, чтобы выйти из своей арендной каморки, дергаю за ручку и тяну дверь на себя…

Странно… Впереди мрак и некая пустота. Там должны быть коридор, зеркало и старенький шкаф. Но всего этого нет. Вместо этого – таинственное черное бездонное пространство (внизу – тихая пропасть); отдельный мир, в котором ничего не создано для дальнейших действий – моих действий.

«Сон во сне? Почему я заперта в своей же комнате?» - сразу думаю я, оборачиваюсь и вижу перед собой тело.

Это моё тело, в белой кофте и серых шортах, с перекошенным лицом, лежащим не на косой ортопедической подушке, а на клавиатуре и повторяющим её силуэты. Мои руки безвольно опущены вниз, а рядышком на столе этот чёртов пустой бокал вина.

«Либо Сергей меня отравил своим вином, и я умерла, либо это страшный сон, наподобие тех, когда у человека шатаются и выпадают зубы, когда ему отрезают волосы, или он попадает в тупик, или за ним гонится маньяк-убийца. Есть только один выход проверить это: выглянуть в дверь»

Я снова пытаюсь дернуть ручку двери, потянув ее на себя, но за дверью из черной пустоты показывается устрашающий силуэт в белой маске, закрывающей глаза мистического существа, с лукавой усмешкой, склизкими безжизненными редкими волосами и бензопилой в руке. Увидев меня, это существо спокойно начинает приводить в действие свою бензопилу.

Я в страхе закрываю дверь, смотрю напротив в сторону окна, инстинктивно оценивая, успею ли добежать до него и броситься вон. Ведь так или иначе, это какой-то фантастический мир, полусон, а значит, и у меня здесь могут появиться сверх способности.

«Только вот с этой что делать?» - думаю на ходу я и понимаю, что она ничего не чувствует, мое сознание во мне, значит, боль буду чувствовать я.

Глава 3. Последующие заседания

Я опять оказываюсь в суде. Вечер. В коридоре у кабинета судьи собралась толпа обезличенных.

Я ощущаю радость, шок, желание и интерес. Моя копия Марта, по-прежнему, длинноногая фотомодель, в коротком черно-сером офисном платье уточняет, кто явился в процесс и докладывает об этом судье.

Затем мы все перемещаемся в кабинет. Люди все также обезличены. Только Марта, судья и адвокат истицы изображены четко.

Судья предлагает высказать свою позицию по делу короткому платью и черным аккуратным чулкам. Чулки пребывают в замешательстве. Представитель истицы произносит: «Давайте я выскажу позицию своей доверительницы. Я будто зрю ей в голову». Адвокат хитер и смышлен. Я чувствую симпатию.

Светлый батин свитер ответчика сидит на стуле, напротив Марты и на инопланетном языке шёпотом обсуждает позицию по делу с силуэтом своего адвоката.

Поочередно в кабинет как на бал у сатаны в произведении М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» по приглашению Марты входят разные персонажи, среди которых мать истицы – широкобедрый силуэт в черном парике. Она говорит о том, что работает директором одной из местных фирм.

Я чувствую зависть. Говорит о том, что ответчик любил её дочь и приходил к ней в больницу с букетом красных роз. Моя зависть утраивается, вместе с ней я чувствую нотки отчаянья. Говорит о том, что, когда ребенок истицы находился в больнице, ответчик приходил его проведать.

- Это совместный ребенок? – спрашивает среди всей этой суеты, похожей на свадьбу в деревне, судья.

- Это ребенок моей дочери, но ответчик относился к ней как к своей родной дочке. Она и сама недавно стала называть его «папой».

Я чувствую боль в груди, зависть, разочарование и тихое отчаяние.

«Я не хочу это чувствовать еще раз! Я не выдержу! Зачем я здесь? - злюсь я и пытаюсь открыть дверь из кабинета судьи, но, сделав это, вижу перед собой огромную черную бездну, - Что ж? Если это сон и здесь я бессмертна, то так тому и быть!»

Я делаю шаг в пропасть, ощущая огромный страх, и проваливаюсь вниз, но уже спустя пару секунд вновь, как ни в чем не бывало, вхожу в кабинет судьи.

«Что это за фокусы такие? Почему я не могу проснуться? Я в коме?»

- Дочка жаловалась мне на то, что он не платил ей зарплату, - невозмутимо продолжает свой свободный рассказ широкобедрый силуэт в черном парике.

В поле моего зрения мигом появляются красные щеки ответчика.

«Ааа, так все-таки чувство стыда тебе знакомо, красавчик мой невидимый?» - обижаюсь я и ощущаю интерес к тому, что говорят о парне моей мечты знакомые ему люди.

В какие-то моменты русскоязычный набор текста опять переходит в инопланетный лепет, среди которого слышится: «Испортил мне ребенка». Я чувствую безразличие к оценочным суждениям матери истицы.

- …Я уступила им свою квартиру… - продолжает свой занимательный рассказ черный парик.

Я чувствую зависть и недосягаемость объекта моего повышенного интереса.

«Ну, конечно, дети богатых родителей», - ловлю себя на мысли я, совершенно не понимая, как выбраться из этого кабинета.

В потоке свидетелей в зал судебного заседания заносит близкую подругу истицы, а точнее – ее силуэт в розовом платье из недорогой ткани (у меня есть такое же платьишко, которое я выкупила за копейки на рынке у армян). Платье обрамляет весьма нестройную фигуру с большим бюстиком и кольцевым, как у гусеницы, животом, а инопланетная речь свидетеля приобретает нотки глупой женской игры.

Я ощущаю собственное интеллектуальное превосходство, но дикую зависть к тому, что у истицы есть подруга.

Ответчик нервничает от ее пояснений, ему неприятна эта особа, и он не хочет состоять даже в словесной связи с ней. Поэтому он с неким раздражением задает свидетелю вопрос:

- Извините, но я Вас первый раз вижу. Видели ли Вы меня вживую когда-нибудь?

- Я слышала Ваш голос по телефону, когда разговаривала с истицей, поэтому понимала, что Вы находитесь рядом.

- Прошу прощения, - отзывается судья, - Это было в вечернее время суток?

- Да, а еще я видела ответчика в гипермаркете «Магнит», он вместе с истицей выбирал суши. Поэтому они вели совместное хозяйство после развода.

«Так-так, может расскажешь ещё, как эта парочка кормит друг друга с ложечки?» - опять злюсь я, понимая абсурдность запоминания данной личности и ее пояснений.

Затем она пафосно покидает зал судебных заседаний, прощаясь с истицей при помощи поцелуя в щечку.

Меня тошнит в прямом смысле слова – «Хорошо, что я призрак и никто меня не видит, можно и не притворяться».

Судья, по всей видимости, тоже глубоко ошарашена свободой действий участников процесса.

В зале заседаний внезапно появляется свидетель Усопшев. Он обезличен. По складкам кожи с расширенными порами я вижу, что он возрастной, но не могу разобрать то, о чем он говорит. Я ощущаю сонливость и отсутствие интереса.

За Усопшевым быстро следует друг ответчика – высокий бородатый руководитель фирмы, по наименованию похожей на фирму ответчика.

- Ответчик не ночевал у истицы после развода, с вещами он часто ездил на футбол, - слышится среди иноземного лепета мужской грубоватый бас.

Глава 4. Ознакомление с делом.

Мой секретарский кабинет. Марта стоит возле стола коллеги в ожидании ответчика. Минуту назад она заглядывала в зеркало и поправляла свои небрежно расположившиеся на плечах все еще немного пушистые волосы. Одета она в новое розовое платье, купленное на рынке у армян, ее волосы второпях набигужены, а на ногах у нее тяжелые, как и ее трудовые будни, сапоги на каблуках.

«О нет, я не хочу проживать все это опять. Я устала. Устала колесить по воспоминаниям! Кажется, мне уже дурно, откройте кто-нибудь окно!».

Я быстро подхожу к окну, открываю его и вижу пропасть, на дне которой глубокий океан.

«Ну, океан, так океан… - гляжу я вниз и решаю прыгать, но внезапно меняю решение, - О нет, только не акулы… Что это такое?».

Я как дух, которому, очевидно, запрещено покидать место дислокации. Но и сделать я не могу абсолютно ничего: я невидимка в этом мире воспоминаний, я могу только слепо созерцать и чувствовать. Сейчас я чувствую волнение, ожидание и страх, у меня потеют ладошки и мне кажется, что меня опять тошнит. Я пытаюсь открыть дверь своего кабинета и, когда делаю это, из тьмы прямо на меня в мое рабочее чистилище ныряет ответчик, он целенаправленно проходит мимо.

- Добрый день, да, Вы по делу… Отлично… Оно готово, вот, - Марта вручает ему недавно подшитое дело для ознакомления, тот усаживается на стул возле стола ее коллеги и начинает изучение предоставленных материалов. Я волнуюсь. В это время Марта пытается создать вид бурной трудовой деятельности, спрятавшись за компьютером, но её подзывает к себе кабинетный Юрген Фогель из фильма «Красавчик 2» и просит помочь со вводом информации об административных делах в базу данных.

Марта неохотно выходит из-за стола, пытаясь впечатлить ответчика.

Я ощущаю страх, неловкость: похоже, Марте нравится прятаться от ответчика за монитором рабочего компьютера. А я чувствую себя так, как будто меня только что раздели.

Вскоре в кабинет заходит коллега помоложе, черты лица которой выражены четко и почти не искажены свойствами памяти: темные не очень густые прямые волосы, средней толщины и объема губы, продолговатое лицо с четкими математическими пропорциями, карие глаза. Она шепчет Марте на ухо: «У него дорогой телефон и хороший парфюм».

Я ощущаю дикое смущение. Но все еще не могу увидеть ни телефон, ни лицо ответчика, ни даже его одежду. Очевидно, моя копия слишком много уворачивалась от парня, потому как совершенно ничего о нем не запомнила, кроме его физического присутствия в кабинете. Когда между ответчиком и Мартой встала коллега помоложе, мне стало гораздо легче и спокойнее: похоже, Марта волнуется.

«Неужели ты думаешь, что он прибарахлился ради встречи с тобой? Какая глупая девочка, - думаю я о Марте, чувствуя то же, что и она: восхищение, надежду и теплоту, - Меня сейчас стошнит. Ты ведь даже не помнишь, как он выглядит. Откуда такие чувства? Так нельзя! Спускайся с небес на землю – мигом!».

Марта любопытно и неловко выглядывает из-за плеча коллеги и замечает, что ответчик изучает не протокол, который она старательно готовила дома, а лист дела, в котором содержится фотография из паспорта его бывшей супруги.

Я ощущаю разочарование, ревность.

«Серьезно? Марта, ты это серьезно? Ты ведь и так видела, что он ее любит, остановись ради всего святого! И я должна это все проживать повторно? В чем смысл? В моих страданиях?»

Затем ответчик уходит, Марта открывает лист дела с паспортными данными истицы, смотрит на ее симпатичное фото и тяжело вздыхает.

«Да, я помню, как в то время выглядело фото в моем паспорте. Я делала его в десятом классе средней школы. Причем, чтобы сэкономить на фотографе, обрабатывала фото самостоятельно. Помню эти отсутствующие как будто обгоревшие во время пожара брови, белую печь позади, которая была фоном, и мои сухие рыжевыкрашенные локоны. По внешним данным я явно уступала этой девушке…».

Затем Марта разочарованно закрывает дело, а меня опять выбрасывает из этого воспоминания в кабинет судьи.

Глава 5. Мировое соглашение

В кабинете по-прежнему стоит черный крашенный стол, за которым восседает все та же судья. Со стороны кажется, будто она и вовсе не покидала своего рабочего места.

В заседании также присутствуют черные крашенные длинные волосы истицы, её коричневые острые ногти, очки и узкие глаза ее адвоката, неприметные силуэты ответчика и его представителя.

- Я хочу разделить совместно нажитое имущество поровну, - говорит обиженная истица, - Квартиру и машины…

Наверное, в тот момент ответчик побледнел, жаль, что я не вижу его лица.

- Я могу передать истице в собственность квартиру в центре города за 20 000 долларов, это все, - встревоженно бросает ответчик, не желая терять ни одной из своих четырехколесных крошек.

«Это всё? - думаю я, - Многие молодые пары тут делят стиральные машины и решают вопросы о том, с кем останутся дети. А тут всего лишь квартира в центре города».

В этот момент я не чувствую ничего – ни радости, ни грусти. Наверное, только опасение того, что разрешение дела близится к своему нелогически мировому завершению.

Судя по дальнейшим действиям силуэтов, я понимаю, что предложение ответчика более чем устраивает истицу, но ее адвокат требует перевести право собственности на квартиру на доверительницу до заключения мирового соглашения по делу.

Судья объявляет перерыв в заседании для того, чтобы стороны успели съездить в агентство по государственной регистрации недвижимого имущества, прав на него и сделок с ним и переоформили право собственности на квартиру на истицу.

Меня выбрасывает в коридор суда и там, на лестнице, ведущей на третий этаж, в довольно интимной обстановке я вижу эту парочку – истца и ответчика – которая без какой-либо внутренней неприязни обсуждала условия мирового соглашения.

Чувствую боль. Кажется, Марта расстроилась.

«Да, я помню, они стояли прямо на лестнице как Онегин и Татьяна в цветущем саду и мило беседовали. За время всех процессов они общались только через своих адвокатов, но на той чертовой лестнице в день последнего судебного заседания они стояли вместе. Картинка была похожа не только на процессуальное примирение, но и на реальное…».

Я пытаюсь подойти к Марте, которая, казалось, на секунды две замерла на месте, но меня быстро уносит вперед по хронологии воспоминаний.

Теперь я в троллейбусе, сижу на заднем сидении, рядом со мной сидит в своем клетчатом пальто Марта. Она задумчиво смотрит в окно на проезжающие мимо машины. Я чувствую ее грусть и боль. Кажется, при каждой мысли глаза ее наполняются слезами.

«Это было последнее заседание со сторонами. Последнее, в котором она видела его, и она это знала. Мировое соглашение – отличное завершение рассмотрения дела для любого судьи, поскольку риск его обжалования минимален: равен почти нулю. Но в данном случае Марта не может разделить той же радости своей судьи: при мировом соглашении не будет заявлений на составление мотивировочной части решения, ознакомлений с материалами дела, апелляционных жалоб, соответственно, об иных встречах с ответчиком можно забыть... Но нет, Марта, не печалься так сильно, вы еще встретитесь и, как ни странно, это будет совершенно случайно…

Хотя я помню, что ты особо и не надеялась на счастливый исход: слишком много барьеров было между вами уже тогда, включая твои неопытность и наивность, разность ваших социальных статусов. Тебе просто было весело участвовать в рассмотрении это спора, но отчего возникло это веселье, ты не понимала. Да и сейчас я не понимаю. Тогда казалось, что мы все – участники заседания – стали в каком-то роде близкими друг для друга».

И пока я об этом думаю, троллейбус внезапно останавливается, дверцы его открываются, и в них входит моя новая копия из прошлого в серой атласной майке, светлых джинсах, кроссовках и с маленькой серой сумочкой.

Я в спешке оглядываюсь вокруг себя в поисках Марты в клетчатом пальто и совершенно никого не вижу. Выглядываю в окно, а там уже вместо запотевшего от горячего дыхания окна виднеется начало лета… Желто-розовый закат. А чуть дальше от меня, но все также у окна стоит Марта в ожидании какого-то приключения.

Я чувствую страх быть отвергнутой, но интерес и надежду на то, что сегодня произойдет что-то необычное.

Спустя минут двадцать пять троллейбус останавливается, и Марта, поглядывая на свои телефонные часы, спешит слиться с толпой у выхода. Я следую за ней, но моя внутренняя тревога нарастает: кажется, моя копия волнуется перед первым свиданием.

Она в спешке и волнении проходит по центральной улице города Ленинке по направлению к кинотеатру. Когда она подходит к ступенькам кинотеатра, мой страх усиливается, а меня охватывает паника.

Марта глядит по сторонам и как будто никого не видит.

«Ты его видишь. Он стоит прямо перед тобой. Такой полненький мальчик. Но он на тебя не реагирует. Ну же, не тормози!» - думаю я и пытаюсь со стороны подтолкнуть ее к пареньку, застывшему в ожидании левее от нее.

Кажется, Марта видит его.

«Ну же! Постарайся и ты изменишь нашу судьбу!» - надеюсь я, но тщетно: Марта направляется в кинотеатр. Я не могу разглядеть силуэт парня, он безлик, как и большинство людей, окружающих Марту.

Я чувствую сомнение. Марта думает, идти ли ей в кино одной.

Глава 6. Встреча с ответчиком

Тем временем я оказываюсь в современном и комфортном офисе за городом М. Я сижу за праздничным юбилейным столом возле Марты, напротив нас – ответчик, точнее, его силуэт с добрыми карими глазами и обесцвеченными бровями. Его темно-синяя рубашка, очевидно, ему маловата, либо он хорошо покушал перед моим приходом. Он улыбается, он дружелюбен.

«Да-да, наша первая встреча после суда. Сюда меня пригласил свидетель Усопшев, и именно сюда я ехала, зная о том, что встречу ответчика, так как предварительно слышала его голос, когда разговаривала по телефону с нетрезвым проходимцем, говорившим мне «Солнышко, приезжай». До этого момента я сильно волновалась перед встречей с ответчиком, не знала, что надеть, собрала консилиум соседок, которые вырядили меня в красные бархатные туфли на высоких каблуках, короткую светло-рыжую юбку и белый кружевной топ. По пути к пункту назначения в лучах заходящего солнца я видела, как некачественно побрила ноги, и как выжившие волоски на них были вздыблены то ли от холода, то ли от страха, на ногах в тот момент была словно гусиная кожа, а в воздухе в пределах такси повисло неловкое молчание.

Сейчас же я определенно чувствую безопасность, интерес и желание. Усопшев, сидящий левее от меня, кажется мне безликим.

- Давай я за тобой поухаживаю, - говорит ответчик Марте, а я чувствую волнение, дрожь, желание и интерес, - Что будешь пить?

- Зеленый чай, - мямлит в стеснении Марта.

Ответчик выходит кипятить чайник, а я ощущаю пустоту и потерю интереса к происходящему.

- Ммм, хороший парфюм, - доносятся до меня слова лысоватого друга ответчика Романа, - Будешь раков? Я сам их ловил…

Марта опять стесняется, я чувствую это. Это был недорогой парфюм, который по тем меркам считался самым дорогим на рынке. Мамин ухажер подарил его маме, а мама отдала мне.

Ответчик возвращается за стол. Я чувствую некое замешательство и хочу уединиться с ним.

Перед Мартой стоит чашка горячего чаю.

- Водки? – спрашивает вдруг Роман, - Или коньяку? У нас только «пять звезд». Не волнуйся, у нас все самое лучшее…

Я чувствую смущение. Марта соглашается пить водку.

«Ах, какая же ты глупая, нельзя пить на голодный желудок, а тем более девушке, и тем более водку! Я понимаю, что ты чувствуешь огромнейший ком стеснения и смущения, тебе, очевидно, хочется раскрепоститься, быть веселой, дерзкой, озорной, но всему свое время… С возрастом ты тоже это поймешь».

- Как Вы с ней познакомились? - бросает лысоватенький Роман в сторону ответчика имея ввиду Марту.

Я чувствую стеснение: Марта не хочет рассказывать друзьям ответчика эту историю, поскольку это его «личное», она не знает, в каких отношениях находятся ответчик и присутствующие в офисном кабинете мужчины.

Ответчик улыбается и отвечает:

- В суде.

- Да, она была такой серьезной, - подхватывает хорошенько проспиртованный Усопшев, затем глядит на Марту с улыбкой.

Марте нравится его лесть, я чувствую это.

- Не была она серьезной, - возражает ответчик, и я чувствую обиду.

«Возможно, твоя судья часто возмущалась перед сторонами по поводу твоей работы… Это как в тот день, когда ты забыла отключить диктофон в заседании и ушла печатать бланк повестки, а позже, прослушивая запись, обнаружила, что твоя судья назвала тебя «странной и специфической» в обсуждениях с посторонним человеком. Было обидно…»

Спустя какое-то время Марта и ответчик чокаются рюмками водки, и ответчик произносит свою коронную фразу:

«Ну, за то, чтобы больше никогда не жениться!».

Я чувствую разочарование: Марта не хочет пить за этот тост, она надеется на продолжение встреч, ей симпатизирует ответчик, она чувствует к нему доверие, тепло и уважение, ведь она знает (или думает, что знает) о нем больше, чем любая другая девушка из его окружения, ну, кроме уролога, конечно…

Однако Марта пропускает первую рюмку залпом. Я чувствую неуверенность в себе, желание вступить в диалог, но невозможность сделать это: я как будто внутри большой белой и пустой вазы пытаюсь пробиться наружу, но мне не достает сил это сделать.

- А я вообще не понимаю мужчин, которые изменяют своим женам! – едва выдавливает Марта, не обращая внимание на то, что возле нее уже сидит такой мужчина – Усопшев, пригласивший ее в мужскую компанию, - Почему нельзя быть верным своему выбору?

Однако ответ на этот вопрос я не могу расслышать. Три безликих силуэта пытаются размышлять на эту тему, лицо Романа также смазывается.

Затем один дядька, бывший сотрудник управления департамента финансовых расследований, говорит:

- Не доверяй Усопшеву, он тот еще проходимец! А вот ответчику можно доверять…

Марта одобрительно глядит на ответчика, а я ощущаю желание, уважение, доверие, интерес и страх.

«Он не сделает к тебе явного первого шага, креветочка моя! Он просто застыл в молчании со своими добрыми карими глазами. Да и в будущем возникнет вопрос о том, можно ли ему вообще доверять и можно ли слушать людей, которые были в той пьяной компании».

- Почему это я проходимец? – внезапно откапывает себя из сырой синесмурфиковской земли Усопшев и включается в диалог, - А ответчик в армии не служил!