Светлячок

Светлячок (часть 1)

Чучело - Самое грустное лето

Кирилл Коперник - Гроза

Елисей: Ты знала, что вспышки, которые создают светлячки – это светлячий язык любви? Таким образом самцы подают знак самкам

Майя: Вот бы люди подавали такие знаки) Мне кажется, жить стало бы намного проще

Елисей: На самом деле мы тоже подаем знаки, надо только присмотреться

Майя перечитала последнее сообщение несколько раз, но так и не решилась поинтересоваться, есть ли в нем скрытый смысл. Он ей мерещился во всем: в каждом его взгляде, в каждом его слове, в каждом его звонке. И Майе хотелось верить, что всё это ей не кажется.

Елисей – ее лучший друг. И по закону жанра одна из сторон должна быть безответно влюблена в другую. Майя считала, что односторонняя любовь между парнем и девушкой всегда перерастает в дружбу. Знаете почему? Потому что влюбленный человек хочет хоть так быть рядом с объектом обожания, и где-то глубоко в душе лелеет надежду, что когда-нибудь дружба перерастет в нечто большее.

Увы, этой несчастной стороной оказалась сама Майя.

***

Их дружба началась десять лет назад, когда ей было восемь, а ему – девять.

Деревня, приключения и целое лето вдвоем. Они встречали рассветы и провожали закаты на крыше дома, искали яйца в курятниках, палками сражались с крапивой, смотрели по утрам мультики, укрывшись одним толстым одеялом. Собирали ягоду и ели ее наперегонки.

Но наступала осень, Елисей уезжал в город к родителям, оставляя непомерную тоску для деревенской восьмилетней девочки. Тогда ей казалось, что мир раскололся пополам и жизнь может течь только летом, рядом с этим белобрысым мальчишкой.

Но время шло, печаль уходила в спячку, а на следующее лето Майя уже с нетерпением висела на заборе, стараясь заглянуть на соседний участок, чтобы увидеть, кто же выходит из машины. Когда из-за дверцы показались белые кудри, она взвизгнула так, что перепугала бабушку, что задремала на кресле, пока перевязывала собранные ветки для веников.

Майя бежала к нему, запинаясь о мелкие камушки, поскальзываясь на свежей траве, пока не открыла калитку, ведущую к его дому.

Елисей увидел ее, широко улыбнулся и раскрыл объятия, в которых она поспешила утонуть.

То лето было точно таким же, как предыдущее. А вот последующие начали меняться. Менялись их интересы и занятия, менялись их взгляды друг на друга. То он приезжал, строя из себя взрослого и серьезно отстраняясь от ее попытки повиснуть у него на шее, но потом все равно сдавался и сам сжимал крепко-крепко до хруста. То приезжал с ворохом подарков для нее, услышав, что такие вещи в деревне не продаются: целая стопка книг, мягкий медведь, старый фотоаппарат, которым давно никто не пользовался…

Летние дни пролетали все быстрее. Им уже доверяли пасти коров, куда они важно вышагивали с тонкими прутиками; ходить в поле за ягодами, большинство из которых они складывали в рот; обучаться рыбалке; а вскоре и плавать на речке без сопровождения взрослых.

Им принадлежал весь мир: необъятное небо, отражающееся в речной глади, студеная вода родников, камыши, цветочные поля, костры во дворе и целых девяносто два дня и девяносто две ночи.

Их семьи умилялись их дружбе и даже прозвали Лис и Пес в честь одноименного мультика. Его они пересматривали стабильно раз в год и каждый раз приходили в восторг.

Но и другие сезоны года проходили сейчас куда интереснее, так как Майе подарили телефон, и у нее появилась возможность звонить и писать Елисею. Они могли переписываться все ночи напролет, делиться личным и самым сокровенным. Между ними не было никаких тайн.

Елисей: Лисенок, мы ведь будем дружить с тобой всегда?

И она задыхалась от этой нежности, от чувств таких незнакомых, от безгранично распирающего счастья. И тихо шептала в темноту комнаты: «Всегда», пока за окном бушевала непогода и дорогу заметало снегом.

Светлячок (часть 2)

Все перевернулось с ног на голову два года назад, в тот самый момент, когда они увидели друг друга повзрослевшими.

Майя все также бежала ему навстречу, как только услышала шум колес по гравию. Ее щеки раскраснелись, рыжие непослушные волосы, отросшие до поясницы, развевались за спиной, грудь тяжело поднималась и опадала, сарафан с цветочками она чуть-чуть приподняла, чтобы он не путался под ногами. Его она надевала лишь по особенным случаям, а приезд Елисея – как раз и был одним из них.

Мама посмеялась и покачала головой, когда Майя пробегала мимо, чуть не свернув кадку с тестом.

Бабушка миролюбиво заворчала, все также раскачиваясь в своем любимом кресле на крыльце.

– Е-ЛИ-СЕЙ! – закричала Майя, хохоча и кидаясь прямо в его руки, как только он обернулся.

Первое, что она почувствовала, как он вытянулся и окреп. Светлые волосы были подстрижены чуть короче прежнего, повзрослевший взгляд его зеленых глаз обвел каждую черточку на ее лице, каждую веснушку, спустился ниже, огибая наконец сформировавшуюся грудь и талию. И вдруг стало слишком жарко, будто она раздетая стоит перед ним, а под ней полыхает костер.

Елисей выдохнул и рукой прижал ее голову к своей груди, запутываясь пальцами в волосах.

– Лисенок, ты скучала?

– Знаешь ведь, что да… – тихо выдохнула в его футболку, от которой пахло умопомрачительно свежо и сладко одновременно. Пахло ее мечтой.

– А у меня для тебя подарок.

– Ну-ка, что же, что же, что же там? – она отстранилась от него, и стала с нетерпением притопывать на месте, и заглядывать за его плечо, пока он лазил в машине и вытаскивал связку книг. Майя радостно взвизгнула и выхватила подарок из его рук, поднимая повыше, чтобы разглядеть название на корешках.

Долгие зимние месяцы она предпочитала коротать с книгами. Работы по дому практически не было, поэтому у нее оказывались свободными целые вечера. Потом она обязательно делилась впечатлениями с Елисеем, потому что поставщиком книг как раз был он, и она считала своим долгом оставить ему отзыв во всех подробностях.

– Ни одной повторной! Как ты запоминаешь то, что я прочитала?

– Я записываю, – его улыбка осторожно коснулась ее сердца, будто спрашивая разрешения взять его в плен. И Майя сдалась. Она поняла, что пропала, когда увидела его повзрослевшим и привлекательным. А если учесть и все остальные ситуации, которые им пришлось пережить вместе, у Майи не было шансов устоять перед ним. Она привстала на цыпочки и поцеловала в щеку, едва не попав в губы, потому что Елисей резко повернулся к ней.

– Майка, у тебя сбит прицел, – пожурил он ее, указывая на губы.

Краснота прилила к ее щекам, и она пару раз растерянно хлопнула ресницами, а затем нараспев произнесла:

– Слава богу, что парень из нас ты, ведь это тебе целиться надо.

Это лето было наполнено нежностью и молчанием. Они подолгу могли лежать на сеновале и смотреть на звездное небо, что виднелось через прореху в крыше. Могли бродить вдоль реки, не произнеся ни слова. Майя чувствовала кожей, как его взгляд надолго задерживался на ней, даже когда перед их взором расстилался огненный закат, касался ее нежно, транслируя всю свою растерянность. Потому что у него тоже такое в первый раз. Потому что они оба не знали, что делать с этим большим чувством, что не помещалось в груди. Что будет после того, как он уедет? Это на самом деле что-то значимое или мимопроходящее?

В последний вечер они снова пробрались на сеновал, чтобы понаблюдать за звездопадом, ведь в августе звездное небо потрясает своей красотой.

– Лисенок, – он прошептал совсем тихо, будто боялся спугнуть звезды. – Ты определилась, куда хотела бы поступить?

– Родители хотят, чтобы я в сельскохозяйственный техникум пошла.

– А ты? Чего хочешь ты?

– Стать учителем литературы, – выдохнула Майя в небо как раз в тот момент, когда звезда лениво соскользнула с небес. Елисей тоже это заметил, и на его лице заиграла улыбка.

– Значит, так и будет, – он повернулся к ней, подкладывая руку под голову. – Знаешь, чего хочу я?

– Чего же? –спросила она, переставая дышать, а желудок несколько раз в волнении перевернулся.

– Чтобы ты поступила к нам в город, и мы всегда были рядом.

«Рядом», не «вместе». Майя с трудом сглотнула комок, что застрял в горле – проглотила несбыточные мечты.

– Да, это было бы замечательно. Начну готовиться с завтрашнего же дня.

– Утонешь в книгах?

– Утону в книгах.

Его смех мягко разрезал пространство.

– Лисенок?

– М?

– А можно я тебя обниму?

– Разве тебе нужно для этого разрешение? – улыбаясь спросила Майя, сдавая все оборонные позиции и подползая к нему близко-близко.

Его запах смешивался с запахом сена и полевых трав, а еще со свежестью ночного воздуха и деревенской свободы. Когда он ее крепко обнимал, зарываясь лицом в волосы, она с трудом находила в себе силы, чтобы дышать и не плакать от безысходности. Впереди долгие девять месяцев.

Светлячок (часть 3)

Ответы на мучившие Майю вопросы не заставили себя долго ждать. Вначале она стала замечать, что Елисей все реже появляется в сети и не так часто ей пишет. А вскоре и нарисовалась сама причина – белокурая миловидная блондинка с очень тонкой талией. Их совместная фотография внезапно появилась на его аватарке и выбила почву из-под ног Майи. Телефон выпал из ослабевшей руки, а после она на протяжении нескольких часов не могла перестать разглядывать снимок. Руки девушки обхватывали Елисея за шею, курносый нос обещал неприятности, но улыбка Елисея так и кричала о его… счастье? Раньше так широко он улыбался только Майе. По крайней мере, летом его улыбки предназначались ей. Они появлялись с восходом солнца и меркли с закатом. Ночью его выражение лица становилось совершенно другим. Одухотворенным, мечтательным, робким. Будто он боялся нарушить их идиллию и наслаждался каждой секундой, впитывал в себя все мгновения, а взамен с его стороны исходила нежность, которая не была свойственна ему в обычное время.

Теперь же все это предназначалось для незнакомки с фото.

Рыдания подкрались незаметно, сковали горло, перекрыли доступ к кислороду и стали вырываться надрывными хрипами. На ее плач прибежали мама и бабушка, отец был на сезонных работах, поэтому ему лицезреть картину разбитого сердца дочери не представилось возможным. Им стоило лишь взглянуть на экран телефона, который Майя не успела заблокировать, занятая тем, что заливала его потоком слез. Хотелось, чтобы соленая влага навсегда затопила его и оборвала связь между ними.

– А я говорила! – проворчала бабушка, проходясь узловатыми бугристыми пальцами по растрепанным волосам Майи.

– Мама, перестань! Ей итак тошно, еще и ты тут, – она заботливо принесла ей водички, но это не помогло.

– Я хочу побыть одна, пожалуйста, – попросила Майя, выбивая зубами дробь.

Её всю трясло, отчего она нервно стала переплетать пряди. Раньше это помогало ей успокоиться.

Мама с бабушкой послушно вышли, сказав, что в случае чего они рядом и готовы выслушать. Или подслушать. Потому что Майя еще минут пять слышала шорох за своей дверью.

Она соорудила кокон из одеяла, взяла одну из книг, что привез ей Елисей, и погрузилась с головой в чтение. Единственное обезболивающее средство от разбитого сердца.

Около полуночи раздался звонок. На экране высветилась подпись «Пёс» и фотография смеющегося Елисея. Её любимая. Она поймала этот момент, когда соседская собака решила облизать его лицо. Что же… Майя ее точно не осуждала и даже ей завидовала.

Сердце предательски затрещало по швам, которые она только-только наложила нитями из слов.

Он настырно продолжал звонить: первый звонок, второй, третий… На четвертый Майя не выдержала и ответила, даже не произнося «Привет!», просто слушая тихое и такое знакомое дыхание с той стороны.

– Лисёнок? – послышалось неуверенное, а ее губы предательски задрожали.

Она судорожно вздохнула и выдохнула:

– Да?

– Я тебя разбудил?

– М-м-м… – неопределенно промычала Майя в ответ, все еще не понимая, как теперь себя с ним вести. Как обычно, будто ничего не произошло, или самое время дернуть за ниточку и распустить весь узор, что они соткали вместе.

Снова повисла тишина, несвойственная для них. Она была пугающей, пустой, разрастающейся, словно черная дыра.

Майя потерла переносицу и произнесла совершенно холодным и безэмоциональным голосом. Тратить силы на них не хотелось.

– Тебя можно поздравить? Вы хорошо смотритесь вместе.

– Э-э-э… да, наверное… Прости, я хотел тебе все рассказать. Ты не должна была это все вот так узнать. Лена просто поставила нашу фотку, пока я отвлекся.

Значит, у этой Лены был неограниченный доступ к его соцсетям, а это могло означать лишь одно: их личные переписки больше не были личными.

– Всё в порядке, правда.

– Май, что с твоим голосом? Ты плачешь?

Она чувствовала вновь подступающие рыдания, но пока держалась.

– Я заболела. Прости, пожалуй, пойду спать. Спокойной ночи, Елисей.

– Я тебе завтра позвон…

Но разговор уже был оборван. Его имя на ее губах теперь казалось чужим, будто бы больше ему не принадлежало. Это был какой-то другой Елисей – городской парень с красивой девушкой, находящийся от нее в нескольких часах езды.

Чтобы поддержать дочь, мама разрешила ей два дня не ходить в школу, а бабушка испекла ее любимую маковую булочку, что смогло хоть немного исправить ситуацию.

Их переписки практически прекратились. Изредка он скидывал ей что-нибудь смешное, а она по старой привычке записывала ему книжные отчеты. Вскоре и это сошло на нет. Майя с головой погрузилась в учебу, начала чаще гулять с немногочисленными одноклассниками.