Светлячок и тень

Пролог

Темнота сгустилась под кронами деревьев, превращая лес в рисунок черной тушью. Прорехи лиственного купола пропускали полупрозрачные лучики полной луны. Свет бархатно рассеивался на мшистых стволах и глянцевых травах, искрился на крупных росинках недавно закончившегося дождя. Ночь полнилась свежей прохладой и казалась безмятежно спокойной. 

Между деревьев скользнули две окутанные мраком фигуры. Одна из них, высокая и тонкая, запрокинула голову, обнажив утонченное эльфийское лицо. Лаусиан Поющая Ива насторожился от резкого звука, но это оказался лишь полночный крик козодоя.

- Что-то не так? - спросил его спутник, что был в два раза короче эльфа.

- Всего лишь птица, - ответил Лаусиан. - Нынче много ночных уродилось. Обычно змеи опустошали кладки…- он вдруг опустил голову к своему товарищу. - Признавайся, твоих рук дело, Паррен?

Загадочно улыбнувшись, гном постучал по ноге эльфа кончиком посоха, понукая двигаться дальше. Да, его, а что такого? В этом лесу слишком много ползучих гадов, оттого он и звался Змеиным, только хрупкому равновесию природы это вредило, и кому, как не друиду, позволено вмешиваться в порядок вещей, если это на благо самому лесу и его жителям? Кому станет хуже, если однажды эти чащи перестанут быть мрачными, вернуться стада оленей, а нечисть уберется восвояси? Члены Круга не поддерживали его идей, только вот Паррен был крепким упрямым стариком, и спорить с ним было все равно, что драться с голодным медведем, только очень маленьким. За это его часто называли Росомахой. Гном прозвище любил, в нем сквозило уважение пополам со страхом.

Лаусиан осуждающе покачал головой. Гном и не ожидал, что Ива поймет его. Несмотря на долгую дружбу, эти двое были своего рода антиподами и по-разному трактовали священную роль стражей природы. Паррен ратовал за то, чтобы друиды превращали опасные чащи в цветущие сады, эльф же в силу долгой жизни противился всяческим переменам, предпочитая быть хранителем давно заведенного порядка. Порой они спорили до хрипоты, однако ночной рейд требовал соблюдения тишины.

Полная луна - время не только священных ритуалов Круга, но и разгула всяческой нечисти. Новообращенные оборотни претерпевали первое превращение, во время которого зверь полностью овладевал человеком. Это смертельно опасный враг, если не иметь под рукой разрушительной магии или посеребренного оружия. Яркий потусторонний свет часто нервировал злобоглазов и других редких гостей из Подземья, а тролли с восточных болот бесновались круглый год независимо от лунной фазы. Через лес пролегала тропа, которой время от времени ходили люди, не желающие делать большой крюк вокруг Тролльих гор, поэтому друиды ревностно следили за монстрами, стремясь избежать человеческих жертв.

В этот раз стражи далеко отошли от тропы и приблизились к горной гряде, называемой Облачными Вершинами. Недавно здесь видели злобоглаза и стаю бродячих оборотней. Эльф и гном обшарили подножие в поисках следов, но наткнулись только на несколько старых меток. Стая давно ушла, как и многие до них, избегая конкуренции с троллями. Паррен наклонился, вчитываясь в узор отпечатков, своеобразную гостевую книгу лесных обитателей. Здесь прошлась медведица, тут пасся гигантский лось - редкий и ревностно оберегаемый житель Змеиного леса. А это что? Неужели свежие следы сапог?

Эльф вновь насторожился:

- Я слышал странный звук.

Гном давно усвоил, что стоит доверять чутким ушам друга. Припав к земле, друиды прокрались в сторону предгорья, и папоротники бесшумно расступились перед ними. Звук стал явственней – тихое, словно от равномерного шага, позвякивание стали. Слишком поздний час для охотников, к тому же даже в лунную ночь лес по большей части оставался непроглядно темным, а этот шаг был ловким, уверенным. Кем бы ни был идущий, он видел в ночи не хуже кошки. Звук резко оборвался, и до уха Паррена донеслось лишь шуршание листвы на ветру. Почувствовал слежку?

Первым незнакомца увидел Поющая Ива. Невысокий эльф в доспехах из смолисто подплескивающей стали, а кожа темно-серая, словно холодные зимние сумерки. Лицо Лаусиана перекосило от злости.

- Дроу! - крикнул он, и в этот миг серокожий метнулся к нему, вынимая из ножен кривую саблю. Стремительно сократив дистанцию, он почти настиг Лаусиана, но не успел нанести удара. Между оторопевшим друидом и воином в черном возникла покрытая мехом громада. Взревев, медведь махнул увесистой лапой и опрокинул ловкую фигурку. Когти скрипнули по стали, разнося скрежет далеко по лесу. Упав на землю, темный эльф тут же молниеносно взвился, пружинистый и точный, как ядовитая змея. Сабля оскалилась в лунном свете, оставив красный росчерк на бурой шкуре, а по крови зверя понесся яд. Дроу отпрыгнул, быстрым движением выхватив другую, еще не окрашенную кровью саблю, и в этот момент второй медведь обрушился на него из-за спины первого. Темнокожий не успел увернуться, крик оборвался булькающим хрипом, когда медвежьи челюсти раскроили ему трахею. Дернувшись пару раз, дроу затих, наполнив воздух запахом свежей крови. Приняв прежний облик, Лаусиан поднялся над убитым. Во рту все еще стоял металлический привкус.

- Как ты?

- Годы берут свое, - посетовал Паррен, вернув себе гномий облик. - В прежние времена он бы и пикнуть не успел… - старик подошел к распластанному телу. - Дела...  никогда не видел, чтобы они бродили поодиночке.

Лаусиан нахмурился. Раз в несколько десятков лет темные эльфы организовывали рейды на поверхность, чтобы поживиться рабами из близлежащих деревень, только этот не был похож ни на разбойника, ни на разведчика. Уж больно добротные на нем доспехи.

Глава 1. Тень в ночи

Путь к дикой малине лежал через ручей и прогалину, поросшую крапивой, но штаны из грубой ткани и сапожки из оленьей кожи прекрасно защищали от колючек. Ловко сбежав со склона, Ксаршей перепрыгнула через ручеек и немного задержалась возле него. Лето нынче выдалось жарким, ей часто хотелось пить и ополоснуться, и не только из-за жары. Пусть ее кожа и глаза уже давно привыкли к солнцу, Ксаршей все равно чувствовала боль, стоило ей задержаться под прямыми лучами, а на глазах приходилось носить полупрозрачную черную повязку, чтобы свет не слепил их. В детстве она постоянно пряталась в тенистой чаще, чтобы не получить ожоги. Отец говорил, что темные эльфы просто не приспособлены к жизни на поверхности, но в природе тот, кто не проявляет гибкости, погибает.

Из воды на нее глядела девушка с гладкой светло-эбеновой кожей. Ксаршей цыкнула языком, поправив волосы. Зеркала в избушке не было, дреды приходилось валять интуитивно, и только у воды можно было полюбоваться результатом усилий. Состав из воска и трав придавал волосам бледно-желтый оттенок, который гармонировал с тусклым землистым цветом одежды, размывая силуэт девушки в густой растительности. Ксаршей предпочитала красться и прятаться, не привлекая к себе внимания лесных обитателей. До прочих друидов Круга ей было пока далеко, и даже слабенький тролль мог убить ее. Зачерпнув пригоршню воды, девушка поспешила дальше.

Кусты уже кто-то обобрал, но ягоды было еще достаточно. Ксаршей обошла вокруг, изучая отпечатки на рыхлой земле. Совсем недавно здесь побывал медведь, к тому же давний знакомец темной эльфийки. Ксаршей порадовалась, что они разминулись. В конце лета медведи часто нервничают из-за еды, ей не хотелось бы с ним ссориться. К тому же лето выдалось изобильное, такое количество орехов, плодов, ягод и дикого меда бывало не каждый год, так что всему лесу хватало с избытком. Даже белки еле переваливались с боку на бок и прельщались только на хлеб.

Собирая ягоды, Ксаршей невольно вспомнила детство. Когда-то они с отцом жили в маленьком домике на краю Зеленополья, прямо у мрачной стены Змеиного леса. Рядом было много маленьких деревенек, но ближайшая к ним носила название Бычий Холм. Холм там действительно был, маленький и пологий, а на нем - большая пасека семейства Эверхат. Деревня славилась медом и сидром, а чудесный аромат цветущих яблонь долетал даже до скромного домика Ксаршей. Порой к ним приходили селяне, за снадобьем, советом, а то и за магической помощью, и ворчливый старый гном помогал им в обмен за нехитрые угощения: муку, хлеб, мед и яблоки. Паррен запрещал ей ходить в деревню, да она и сама боялась, предпочитая коротать время дома, за книгами или мастеря что-то из дерева. Гном обучил ее грамоте, языкам, какие знал, и вести хозяйство. В сумерках они часто ходили в лес, собирать травы для лечебных отваров и на охоту. Ксаршей быстро освоила стрельбу из лука и нехитрые лесные премудрости.

Когда ей исполнилось десять, отец впервые взял ее в деревню.

- Ты не видела ничего, кроме нашего дома да леса, так нельзя, - мудро рассудил он накануне этого события. - Ты должна узнать, как живут другие, чем занимаются, что думают.

Этот день Ксаршей запомнила навсегда. С непривычки Бычий Холм показался ей муравейником, полным людей, ярких цветов, звуков и запахов, и девочка пряталась за спиной отца, равного ей по росту. Запомнила она и страх вперемешку с ненавистью в глазах людей, сдавленные проклятия и пожелания скорейшей смерти. Ее маленькое сердце было разбито.

- Отец, почему они так обзывались? - спросила она вечером, пока гном помешивал похлебку в котелке.

- Они боятся тебя, - ответил тот.

- Но я ведь ничего не сделала.

Гном вздохнул:

- Это неважно, Ксаршей. Иногда для страха достаточно одного лишь взгляда. Они боятся тебя, как ядовитую змею, переползающую дорогу.

- Я что, ядовитая? - удивилась девочка.

Старик фыркнул от смеха. Детская непосредственность воспитанницы была мила его сердцу.

- Нет, ты не ядовитая. Ты очень хорошая маленькая девочка, только родилась темным эльфом. 

Пришел день и час, чтобы рассказать Ксаршей, кто она и откуда, и почему люди в деревне боятся ее. Девочка слушала, открыв рот от удивления.

- Неужели эти эльфы и правда такие страшные? - заворожено прошептала она, когда гном закончил рассказ.

- Да, - кивнул Паррен. - Время от времен они приходят из своих городов под землей, нападают на деревни и уводят людей в рабство. Больше несчастных никто никогда не видел. Круг Луны призван защитить местный люд от их угрозы, но так вышло, что наше сообщество немногочисленно, а земли обширны, и не всегда у нас выходило сдержать их … А еще, как и змеи, они пользуются ядом и очень коварны.

- Змеи не коварны, - покачала головой девочка. - Они нападают лишь из голода и страха, в этом нет коварства.

Отец очень внимательно посмотрел на нее, словно размышляя о чем-то, а затем сказал следующее:

- Ты права, Ксар, но увидев издалека змею, люди, как правило, не разбираются, опасна она или нет. Из страха они предпочтут убить любую угрозу. Поэтому ты должна смириться с тем, что люди будут несправедливы к тебе. В первую очередь они будут видеть в тебе потенциальную опасность, а затем уже человека. Однако тебе не стоит презирать их за это. Среди них есть добрые сердца, которые смогут перебороть страх.

Он оказался прав. С каждым новым появлением в деревне местные шипели на Ксаршей все меньше и меньше, предпочитая просто игнорировать, и в один прекрасный день она встретила Ванду Эверхат - непоседливую дочку пасечника. Смелая, открытая девочка быстро подружилась с робкой Ксар и ввела ее в круг деревенской малышни. Заводила и душа компании, сорванец в юбке… Наверное, она могла бы стать паладином, но стала женой бондаря.

Глава 2. Зов Подземья

Когда дроу напали на Бычий Холм, большая часть молодежи гуляла на празднике сбора урожая в соседней деревне. Ригель приглашал Ксар присоединиться к веселью, но девушка скромно отказалась, сославшись на семейные дела. Они с отцом должны были провести ритуал, чтобы возблагодарить природу за щедрость. Паррен учил Ксаршей не только магии, но и древним как мир обрядам Круга, надеюсь в будущем передать ей полномочия лесного стража. Глубоко в лесной чаще эльфийка и гном произнесли священную формулу и воскурили ароматные смолы, благодаря лес за обильные дары, однако наутро их ждали печальные вести. Над деревней висел зловещий густой запах гари и пролитой крови, слышались стенания и плач, но больше всего Ксаршей потрясла раскаленная докрасна злоба в глазах тех, кто еще вчера дружелюбно улыбался ей, продавая свежий хлеб. Она растерялась, а отец шепнул:

- Идем отсюда, теперь здесь опасно.

Они вернулись в свой домик на окраине, собрали все нехитрые пожитки и собрались было уходить, как неожиданно объявился Ригель. Девушка боялась увидеть в глазах своего старого друга ту же ненависть, что и у прочих селян. В них и правда горел зловещий огонь, приглушенный сталью решимости, только в нем не было ярости по отношению к эльфийке. Прежде, чем она успела вымолвить хоть слово, он сказал, порывисто обняв ее:

- Я ухожу в Подземье, чтобы вызволить односельчан. Сегодня, сейчас.

Эта новость оглушила Ксаршей. Она почти ничего не знала об этом зловещем месте, но инстинктивно боялась его. Там нет солнца и луны, и в кромешной темноте слепые бесформенные твари наощупь крадутся, чтобы пожрать все живое на своем пути… Таким Ксаршей видела Подземье в липких кошмарах, навеянных дымом дурманящих трав.

- Не ходи, - ответила эльфийка. - Я боюсь, ты погибнешь там.

- Нет, - твердо сказал Ригель, отстранившись от девушки. – В деревне я самый сильный и выносливый, побеждаю и в борьбе, и в стрельбе из лука. Не бойся за меня.

Ксаршей оглядела парня с ног до головы. Широкий в плечах, высокий, статный, сильный, с вороными волосами, как и весь клан Эверхатов. Несомненно, он был отважным и решительным, но достаточно ли этого будет, чтобы сохранить жизнь в Подземье? В одном она была уверена: переубедить его было все равно, что пытаться остановить восход солнца.

Ригель ушел в поход, а гном с дочерью - глубоко в лес. Время от времени Ксар наведывалась в деревню в образе зверя, чтобы узнать новости о судьбе друга, но тот бесследно исчез. Дни складывались в месяцы, а месяцы в годы. Безжалостное время иссушило Паррена, и вскоре Ксар осталась совсем одна. Круг принял ее, как преемницу старого гнома, но другие друиды не были к ней дружелюбны. Девушка ощущала себя совсем одинокой, а тайные вылазки в деревню прекратились из горького осознания, что Ригель, должно быть, уже мертв.

Жизнь шла своим чередом, с нападения дроу прошло десять лет, и Ксар погрузилась в будни лесного стража. Она часто покидала их с отцом домик у подножия Облачных Вершин и бродила по всему Змеиному лесу, выхаживая зверей и возвращая к тропе заплутавших странников. Однажды она увидела человека, что брел через бурелом далеко от проторенного людьми пути. Он болезненно припадал на одну ногу, и Ксар подумала, что ему, возможно, требуется помощь. Кроме того в его фигуре было что-то до боли знакомое. Она подкралась поближе, и сердце затрепетало от радости - это был Ригель. Он стал еще шире в плечах и годы, кажется, только прибавили ему сил, но в смоляных волосах появилась седая паутина. Что бы с ним ни случилось, это оставило неизгладимый отпечаток.

- Здравствуй, Ригель! - сказала эльфийка, выйдя ему навстречу. - Я думала, ты погиб в Подземье. Рада, что это не так!

Он оторопел, а затем его лицо просияло от радости:

- Ксар!

Секунда, и хрупкая эльфийская фигурка потонула в медвежьих объятиях.

- Как я счастлив тебя видеть, - шепнул он в заостренное ухо. - Ты ничуть не изменилась и не постарела ни на год, а вот я…

На лице Ригеля и правда появились скорбные морщинки, на лбу, в уголках глаз и вокруг рта, словно что-то состарило его прежде срока, но голос оставался все таким же бархатным и добрым.

- Чепуха, - фыркнула Ксаршей, стыдливо освобождаясь из объятий. - Но что ты делаешь здесь, в глуши? Я всегда думала, что ты вернешься обратно в деревню.

Он слегка помрачнел:

- Я хотел, но ты знаешь... я женился, и моей жене там не рады, - Ригель улыбнулся прежней юношеской улыбкой. - Мы решили поселиться в лесу. Последнее ранение поставило точку на моей карьере воина, - он похлопал себя по хромой ноге, - но мы с Нари всегда мечтали пожить тихой жизнью, а дикой чащей нас с ней не напугать, не из того теста сделаны. Мы разбили временное жилище, но ищем место, где бы осесть. Может, ты подскажешь?

Эльфийка удивилась. Да, во времена юности они с Ригелем часами гуляли по лесу, но никогда не заходили глубоко в чащу. Это дикое и опасное место, поэтому как бы ни было тяжело, безопасней для них было бы жить в деревне. Она подумала это, но смолчала, слишком была велика сила счастливого момента их воссоединения. Они брели вместе по бурелому, как в давние времена, и Ригель рассказывал ей о своих приключениях. Эльфийка осознала, что безумно счастлива вновь общаться с кем-то, после смерти Паррена она месяцами могла не проронить ни слова.

- Мне очень повезло тогда примкнуть к группе героев, и это не раз спасало мне жизнь, - рассказывал мужчина. - В каком-то смысле я и сам стал героем, но… - его лицо вдруг помрачнело, а глаза стали стеклянными, словно он видел сейчас далеко не лес, - Подземье никого не щадит. Это место, куда не стоит ходить ради славы, поэтому не будем об этом. Лучше расскажи, как ты жила все эти годы.

Глава 3. Тропа во мраке

Темнота обняла Ксаршей, словно родную дочь, и на мгновение ее глаза ослепли. Только теплая рука Келафейна, сжимающая ладонь, развеивала суеверные страхи, вселяла уверенность и дарила хрупкое чувство защищенности. Несколько шагов, и девушка вновь различила детали окружающего подземелья: стены с выщерблинами, крупные и мелкие обломки поперек тропы и невысокий потолок, ощерившийся острыми сосульками. Мир наполнился тусклыми серыми красками, запахом камня и тишиной. Уголек ступал так бесшумно, что девушка слышала только шелест собственных шагов. Темнота до того размывала его силуэт, что он стал почти невидимым для глаза, и если бы не эта теплая ладонь и твердая уверенность, что парень идет на полкопуса впереди, эльфийка ни за что не разглядела бы его. Какая-то странная магия?

- Не беспокойтесь, - словно прочитав ее мысли, отозвался полуэльф, - мы не будем спускаться глубоко. Пройдем по верхнему Подземью. Там безопасней, хотя и есть свои особенности. Эту дорогу я хорошо знаю… Сейчас я отпущу вас, и вы очень тихо постоите здесь, пока я не вернусь, хорошо?

Ксаршей хотелось прошептать: “Нет, не уходи” - и сжать его ладонь покрепче, но она заставила себя выпустить ее. Тишина вокруг придавила эльфийку словно гранитной плитой, и некоторое время девушка боялась даже дышать полной грудью, чтобы не издать лишнего шума, а когда теплые пальцы вновь коснулись руки, непроизвольно отшатнулась.

- Это я, - шепнул Уголек, и в его голосе послышалась улыбка. - Вы скоро привыкнете.

Они двинулись дальше по тропе, и со временем эльфийка удостоверилась в правдивости его слов. Глаз поднаторел, и Келафейн перестал быть невидимкой, хотя все еще напоминал стелющуюся по земле тень. Время от времени он уходил вперед по коридору, чтобы разведать путь, и совсем скоро Ксаршей окрепла настолько, что уже не нуждалась в поводыре.

Петляя, проход спускался все ниже и ниже, запахи и звуки поверхности остались далеко позади. Ксаршей вертела головой, пытаясь найти привычные глазу ориентиры, но заметила только, что тропа постепенно становится шире, а потолок - выше. Временами бросалась в глаза неестественная гладкость стен в некоторых проходах.

Впереди показался тусклый призрачный свет, и эльфийка непроизвольно напряглась, но Уголек шел вперед, не выказывая никаких признаков беспокойства. Ксаршей увидела участок стены, покрытый светящимся мхом. “Чудеса”, - подумала она. Холодное мерцание сразу выхватило из темноты силуэт Уголька, блеснули металлические клепки на его черной кожаной куртке и полированное дерево лука.

- Отдохнем немного, - сказал парень, устраиваясь под этим живым фонарем.

Друидка охотно согласилась и, подстелив плащ, села на колени рядом с проводником. Искоса наблюдая, как тот разворачивает тряпицу с какой-то едой, она с улыбкой отметила, что Келафейн туго стянул волосы на затылке, как часто делала Нари, когда стряпала, отчего с этого ракурса был очень похож на нее. Как легко можно было обмануться и принять его за дроу, несмотря на вороные волосы, если не знать, куда смотреть. На щеках и подбородке проглядывалась легкая небритость, эльфам совсем не свойственная.

Он притянул ее пригоршню каких-то мясистых бархатных листочков и, увидев вопрос в глаза, пояснил:

- Грибы. Эти можно есть сырыми. Когда доберёмся до ручья, я соберу других.

Ксаршей хорошенько осмотрела и обнюхала их прежде, чем съесть. Кто знает, может придется самой искать такие… Келафейн никак не отреагировал на ее манипуляции, просто прислонился к стене и приступил к задумчивой трапезе.

Передохнув, они двинулись дальше, вдоль петляющего коридора, и Ксаршей оставалось только диву даваться, как парень умудряется ориентироваться среди этих совершенно одинаковых камней.

Впереди послышались какие-то скребущиеся звуки. Полуэльф замер, словно перестав дышать. Ксаршей тоже мгновенно застыла притаившимся в кустах зайцем, наблюдая за тем, как парень тихо выглядывает за поворот.

- Не повезло. Падальщик, - шепнул он, вернувшись. - Незамеченными не проскочим, придется убить.

Сердце эльфийки упало куда-то в пятки в осознании, что сейчас придется драться с какой-то непонятной подземной тварью. Глупо было бы надеяться пройти весь путь без столкновений, но все еже… С трудом совладав с дрожью, Ксаршей пролепетала:

- У тебя есть план? Я могу обернуться и знаю кое-что из  магии…

Ей самой эти слова показались какими-то неубедительными. Оставалось уповать на сноровку парня. Тот, словно повинуясь ее невысказанной потребности, ободряюще улыбнулся:

- Есть, - он бегло осмотрел свой большущий лук. - Я нападу первым. Выстрелю один, если повезёт - два раза, - парень вытянул из колчана сразу три стрелы и ловко зажал между пальцами. - Почти наверняка он не поймет сразу, кто и откуда на него нападает, но если увидит вас... То побежит в вашу сторону. Это нежелательно. Он крайне ядовит и может парализовать, - плавно качнувшись в сторону Ксаршей, полуэльф посмотрел ей в глаза. - Есть чем бить издалека?

- Могу… создать под ним костер, - шепнула эльфийка, удивляясь, как же глупо прозвучало ее предложение. - И вот… - она смущенно указала на короткий луки и колчан, полный стрел. Какими же они показались маленькими по сравнению с оружием Келафейна.

- Жареный падальщик... Разнообразие в меню, - беззлобно усмехнулся полуэльф, а затем лицо его стало предельно серьезным. - Хорошо. Я стреляю, а вы поджариваете. Потом засядете здесь, за угол, и отстреливайтесь. Как только поймёте, что обнаружены, не мешкая, разрывайте дистанцию, а я отвлеку его на себя.

Глава 4. Поместье Лунного Пламени

Вынимать стрелу было долго и очень больно, так что Ксаршей в итоге была рада и тому, что владеет целительной магией, и тому, что у парня такие ловкие руки. Одна бы она, возможно, этого не вынесла. После пережитой боли, сглаженной терпким вкусом чудиники, Ксаршей быстро упала в беспамятство. Последнее, что она помнила - голос полуэльфа, доносящийся издалека все тише и тише. Непонятно было, что он говорил, но сам тон действовал успокаивающе. 

Келафейн поднял ее чуть раньше срока:

- До поместья осталось всего ничего, отдохнем уже на месте, - пытался оправдаться он, но эльфийка видела, что ему не терпится вернуться к следам. Ксаршей прислушалась к своему телу, и оно не подавало никаких опасных признаков. Можно было двигаться дальше.

Они шли еще пару часов, а затем тропа стала неуклонно подниматься в гору. Друидка предусмотрительно натянула черную повязку на глаза. Они вышли в густую тень горы, прямо напротив холмов, вершины которых занялись золотым светом. Листья редколесья приветливо шуршали свежему утреннему ветерку, а трава под ногами искрила росою. Девушка замерла на мгновение, вдохнув полную грудь сладкого воздуха. Как же хорошо. Три страшных дня в Подземье были позади, больше она и шагу не ступит под землю без веской на то причины. 

- Я хочу сразу показать место, где потерял след... - кинул Уголек, устремившись вперед бодрым размашистым шагом.

Ксаршей двинулась следом. Ей приходилось практически бежать, чтобы поспевать за парнем. Под ногами зазмеилась еле заметная тропинка, петляющая между деревьев. Они вынырнули из редколесья, обогнули поросший клевером холм, и полуэльф остановился.

- Здесь я эти следы и потерял. Обрываются в никуда.

Положив ленточку Талнисс на траву, эльфийка жестом велела парню отойти. Размяв пальцы, она встрепенулась всем телом и обернулась гигантским волком. Серый мех влажно поблескивал от росы, огромный нос тотчас обнюхал ленточку и уткнулся в клевер, шумно вдыхая воздух. Волк покрутился по поляне. Действительно, запахи Талнисс и еще кого-то незнакомого обрывались так резко, словно они провалились сквозь землю. Зато из ниоткуда возник терпкий мускусный аромат хорьков. Два зверька оставили отчетливые следы. Призывно тявкнув, волчица кинулась по следу, увлекая за собой полуэльфа. Теперь уже ему пришлось нестись следом за ней сломя голову.

След вился и петлял вокруг холмов так хаотично, что закрадывалась мысль о намеренности. Наконец, Ксаршей распутала этот клубок запахов, словно дернув за нужную ниточку, опрометью понеслась вдоль нее обратно к горам и остановилась только напротив пещеры, аналогичной той, откуда они поднялись. Не рискнув двинуться дальше, Ксаршей приняла свой облик и посмотрела Уголька. Тот стоял в замешательстве, скрестив руки на груди, и явно не знал, как поступить. 

- Спустимся сейчас? - осторожно спросила друидка, выводя полуэльфа из задумчивости.

Тот нахмурился и сделал было шаг вперед, но тут же остановился, хлопнув себя по колчану.

- Надо взять стрел, да и перед матушкой показаться, кто знает, что произойдет... Идёмте.

Развернувшись, он зашагал обратно к холмам, и эльфийка, вздохнув от облегчения, двинулась следом. Она не имела никакого желания вновь спускаться в этот мир теней и грибов.

Солнце еще выше поднялось над холмами, и вот Ксаршей заметила крышу какой-то башни. Словно узкое копье со стальным наконечником она поблескивала тусклым серебром и выглядела чужеродным объектом на фоне ярких красок природы. Еще несколько десятков футов, и из-за холма показалось все здание поместья. Дом был большой и добротный, со стенами из серого камня. За ним золотилось пшеничное поле, ряды фруктовых деревьев и столбы с подвешенными пчелиными дуплами, а просторная конюшня и загоны для скота лепились с другой стороны. С непривычки Ксаршей приняла его за шикарный замок лендлорда, даже старый родовой дом Эверхатов не был даже в половину таким же впечатляющим. Странная башня была словно естественное продолжение этого дома. Из трубы курился сизый дымок, а с деревянной веранды выскочил громадный волкодав. В несколько скачков она преодолел расстояние до путников. Завидев издали косматую молнию, Уголек крикнул:

- Нет, Волчок, фу! - и замахал рукой, словно чертя символы защиты от нечистой силы.

Высунув гигантский язык, пес припустил еще быстрее. Один резкий прыжок, вскрик Уголька, и пес опрокинул его на лопатки, скуля и любовно облизывая. Парень разразился бранью, отфыркиваясь и пытаясь прикрыть лицо от остроносой морды.

- Фу, ошалел что ли? - проворчал Уголек, наконец отпихнув пса.

Тот заскулил,  припав к земле и подобострастно завиляв похожим на метелку хвостом. Эльфийка приметила, что пес явно был стар, в темной шерсти вовсю блестела седина.

На крыльце появилась старушка в цветастом переднике. Она подслеповато щурилась на тропинку, приложив руку ко лбу, и парень поспешил приветственно ей помахать. Ловко поднявшись с земли, он устремился к крыльцу, и эльфийке ничего не оставалось, кроме как припустить следом.

Под некрашеной крышей веранды пахло сухим деревом. Старуха продолжала настороженно рассматривать поднимающуюся по лестнице друидку, вытирая руки о передник.