Светочи Конфедерации. Книга вторая

1. Планета Монастырь. Школа инквизиции

Заговор на Левконии. Очищающий Огонь

Светоч — светильник, также:

человек, божественное существо,

являющееся общепризнанным источником

истины, просвещения, свободы

(Большой академический словарь)

Чудес не бывает, а есть та или иная

степень знания

(Кора Антарова «Две Жизни»)

Все события вымышлены,

Все совпадения случайны.

Валлиан отказался от идеи посетить его родной мир и познакомить Лайону с родителями и сестрой: это еще успеется. Сейчас главное – дать жене возможность пройти обучение. Подготовить ее ко встрече с Тьмой, какие бы формы та ни принимала. Жена с ним согласилась. Поэтому лететь им предстояло на Монастырь – планету, где находилась Школа Инквизиции.

На межгалактическом лайнере Картаделя Валлиана жизнь текла по установленному распорядку. Лайона легко вписалась в этот распорядок, распределив свое время между тренировками, изучением краткого курса Законоведения и энергетическими практиками. Валлиан показал ей несколько новых практик, а также посоветовал тренироваться в создании щитов – зеркального и щита Добра, служивших защитой от пси-атак.  

Кроме того, девушка обнаружила в коллекции головидеокристаллов записи передач, популярно рассказывающих о природе каждой из планет. На Левконии доступа к такой информации не было, и теперь, пользуясь случаем, каждый вечер Лайона знакомилась с мирами Конфедерации и удивительными существами, их населяющими. Особое внимание уделила миру Монастырь – планете, на которой предстояло провести несколько ближайших месяцев.

Дважды за время перелета Лайоне удалось пообщаться с Мастером Аркадианом и столько же – со Светочем Саймоном, который живо интересовался, чем Лайона занимается, что изучает, хвалил ее успехи и даже пытался что-то объяснять, но слишком долгое время ожидания ответа не позволяло вести развернутые научные диспуты. 

Полет длился почти три недели и дважды прерывался подпространственными прыжками. Но настал день, когда он закончился. Орбитальный крейсер доставил Картаделя Валлиана и его супругу на поверхность планеты, в очередную резиденцию Светочей Конфедерации. В гости к куратору мира Монастырь – Великому Картаделю Гэбриэлу Эль-Кардо.

Резиденция Картаделей находилась на большом острове, расположенном приблизительно посередине между южным и северным континентами, и соединенном с обоими материками тонкими полосками суши. Спутника у планеты Монастырь не было, а потому не было приливов и отливов, так что невысокие пологие берега естественных перемычек никогда не уходили под воду.

***

Гэбриэл Эль-Кардо встречал гостей лично. Живой и подвижный, как шарик ртути, накачанный почти как бодибилдер, этот мужчина был невысок – около ста семидесяти сантиметров, что не мешало ему производить внушительное впечатление. Он носил очень короткую стрижку, короткую аккуратную бородку соломенного цвета, приличествующую духовному чину черную сутану, перстень Картаделя на пальце и Знак Светоча на груди.

У Валлиана – Лайона видела – тоже был такой знак, но ее муж предпочитал пользоваться этим атрибутом высшей власти только в особо торжественных случаях. Впрочем, находясь среди Инквизиторов и Экзорцистов, Гэбриэл практически постоянно пребывал в официальной обстановке. Вероятно, этим и объяснялось то, что он не мог себе позволить расстаться с признаками своего статуса ни на день.

Куратор планеты Монастырь принял прибывших в свои объятия буквально у трапа, тут же засыпал множеством вопросов. Говорил – много и быстро – пока они шли к электрокару; говорил, пока ехали в гостиничный комплекс; говорил, помогая заселиться в коттедж; говорил во время ужина.

Лайона перестала воспринимать этот поток речи еще по дороге к резиденции, предоставив мужу самостоятельно отвечать на вопросы, замечания, предложения. Сама же осматривалась вокруг, пытаясь почувствовать, предугадать: что ждет ее на Монастыре? Какие новые встречи, знакомства, события?

Когда, наконец, вездесущий и не умолкающий ни на минуту Светоч Гэбриэл пожелал гостям доброй ночи и удалился, девушка вздохнула с нескрываемым облегчением.

– Что, родная, утомил тебя местный куратор? – Валлиан с сочувствием взглянул на жену.

– Не то слово. До сих пор в ушах гудит от его зычного голоса.

– Понимаю. Он у многих вызывает недоумение и даже раздражение при первом знакомстве. Но Гэбриэл таков только с более-менее близкими друзьями в неофициальной обстановке. А тут еще и разволновался слегка: не каждый день приходится встречать лично другого Светоча, да еще с молодой женой.

– Он? Разволновался? – не поверила Лайона. – У меня такое впечатление, что ему некогда волноваться: он слишком спешит поделиться с окружающими всем, что приходит ему на ум!

– Далеко не всем, Лайона. И не со всеми. Гэбриэл довольно закрытый человек. Мало кого пускает в свое сердце. Погоди, привыкнешь к нему – возможно, сумеешь понять его лучше.

– Надеюсь, это не обязательно? – устало вздохнула девушка. – Не представляю, как человеку удается быть настолько утомительным.

– Пошли отдыхать, жена. Возможно, утром, когда ты будешь свежее и бодрее, твое впечатление о Светоче Эль-Кардо хоть немного улучшится.

2. Планета Монастырь. Школа Инквизиции

Лайона проснулась свежей и отдохнувшей, выглядела, как обычно, бодрой и спокойной.

– Как спалось на новом месте, родная? – осторожно поинтересовался Валлиан.

– Спасибо, хорошо, – ответила девушка.

Валлиан присмотрелся к жене, понял: она не помнит. Сон, каким бы он ярким и страшным ни был, остался скрытым где-то в глубинах ее подсознания.

Интуиция Светоча зашевелилась, намекая на что-то, и Валлиан задал жене следующий вопрос:

– Лайона, слушай, а почему ты никогда не рассказывала мне о своем отце? И в разговорах с матерью и сестрой вы ни разу о нем не упоминали, во всяком случае, при мне.

Лицо девушки напряглось. Брови нахмурились. Вопрос явно вернул ее не к самым приятным воспоминаниям. Но она все же ответила:

– Отец развелся с мамой пять лет назад, когда мне было двадцать три года. Как раз в том году я закончила медицинскую академию и начала работать в Центральном Военном Госпитале Милангмы. После развода отец почти перестал общаться с нами. Где-то через полгода после развода сообщил, что уезжает с какой-то добровольческой миссией в одну из вечно воюющих стран на другом континента. А еще через несколько месяцев мне, как старшей дочери и наследнице, прислали извещение о том, что отец пропал без вести. Вероятнее всего, погиб.

Муж смотрел на Лайону с искренним сочувствием:

– Вы сильно переживали, когда все это случилось? Наверное, это было для вас всех большой потерей?

– К тому моменту мы уже успели смириться с тем, что он почти исчез из нашей жизни. Мы с Мейрой злились на отца за то, что он бросил мать, хотя и ожидали, что это случится. Родители никогда не ладили, не жили мирно. Вроде бы и не скандалили, и не ругались ежедневно, как бывает во многих семьях. Но между ними постоянно висела стена из взаимного непонимания и недовольства. Так что их развод не стал для нас с Мейрой неожиданностью. Хорошо, что первое время, до отъезда на другой континент, отец продолжал помогать Мейре, оплачивал ее содержание...

Лайона замолчала, встав у окна и глядя куда-то в пространство. На лице застыло выражение горького смирения с судьбой и одновременно – мрачной решительности, словно девушка согласилась с тем, что произошло, но не собиралась позволить этому сломать свою жизнь и жизнь своей сестры.

– Каким он был, твой отец? – прозвучало в напряженной тишине.

– Жестким. Иногда даже жестоким. Властным. Взрывным, хотя и не признавал этого. Утверждал, что все свои взрывы прекрасно осознает и контролирует.

– Он наказывал вас с сестрой? Бил?

– А кого не били? – вопросом на вопрос ответила девушка. – Нам не доставалось регулярных колотушек, нет. Отец поднимал на нас руку редко, но при этом как-то неожиданно. Непредсказуемо. Без предупреждения. И вот это пугало по-настоящему: никогда нельзя было предугадать, когда и по какому поводу тебя вдруг схватят за шкирку и размажут по стене...

Валлиан содрогнулся, услышав это короткое повествование. От того, что говорила Лайона спокойно, почти без эмоций, рассказ становился еще страшнее.

– А внешне? Как внешне выглядел твой отец?

– О! В молодости он был очень красив. Да и в зрелости – тоже. Правильные черты лица. Карие глаза под бархатными черными ресницами. Чувственные губы. Темные вьющиеся волосы… С возрастом его лицо стало более сухим, жестким, мне иногда чудились в нем какие-то дьявольские черты. Но на многих он производил располагающее впечатление. Вызывал доверие...

Валлиан слушал и понимал: этой ночью во сне к Лайоне приходил ее отец. Живой или мертвый, порожденный страшными воспоминаниями или вполне реальный, но это был он. Тесть. Мужчина, подаривший жизнь замечательной женщине, которая теперь стала его, Валлиана, женой.

Валлиан встал, подошел, обнял девушку за плечи:

– Прости за расспросы, родная. Я не хотел портить тебе это утро. Но что-то заставило меня задуматься над этими вопросами именно сейчас.

– Ты имеешь право знать, – просто ответила Лайона.

Валлиан вдруг припомнил, как в первые дни знакомства жена боялась его, замирала или даже отшатывалась при внезапных встречах.

– Девочка, родная моя, скажи… В глубине души… ты все еще боишься меня?

Мысли Лайоны можно было читать на ее лице, как в открытой книге. Вот она задумалась, почему муж вдруг задал ей этот вопрос именно сейчас… Вот связала его с разговором об отце. Вот поняла, что встревожило стоящего рядом мужчину. Отступила на пару шагов, окинула пристальным взглядом, словно вспоминая, сопоставляя, сравнивая…

– Ты думаешь, я пугалась тебя, потому что ты похож на отца? – выдала задумчиво. – Вообще, у вас разные типы лиц. Разное телосложение. И ты выше отца. Намного выше.

Валлиан слушал ее рассуждения, замерев, тщетно борясь с ощущением, что вот сейчас может что-то рухнуть. Развалиться. Рассыпаться в пыль. А жена продолжала думать вслух:

– Но для детских воспоминаний ваша разница в росте не так существенна. Вы оба высокие. Темноволосые и темноглазые. По-своему величественные и властные. Вполне возможно, что… что я и в самом деле боялась тебя в начале знакомства, потому что ты напоминал мне отца...

3. Планета Монастырь. Школа Инквизиции

Как только Картадель Эль-Кардо увидел приближающихся к нему молодых супругов, как тут же устремился навстречу, сияя воодушевленной улыбкой, уже издали приветственно размахивая руками и посылая приветы. Как и накануне вечером, разговорчивый Светоч засыпал своих гостей вопросами: понравилось ли им на Острове? Удобно ли им было в коттедже? Хорошо ли они выспались? Вкусным ли был завтрак и не следует ли ему заказать специально для них каких-то других блюд и продуктов? Готовы ли они к перелету?

Девушка отмалчивалась. Валлиан терпеливо и спокойно отвечал. Двухчасовый перелет в обществе Светоча Гэбриэла обогатил Лайону сведениями о том, что большинство женских монастырей находятся на северном континенте, большинство мужских – на южном, а всего их на планете более пяти десятков.

Она узнала, что на Монастырь со всех планет Конфедерации доставляют людей, которым не смогли помочь экзорцисты и инквизиторы, которые, как выяснилось, имелись во всех мирах галактического сообщества.

Узнала, что некоторые граждане Конфедерации сами изъявляют желание перебраться на Монастырь, чтобы вести «праведную» жизнь, избегая «мирских искусов». Часть из них находит здесь свое призвание, со временем становится инквизиторами. Часть так и проживает жизнь, оставаясь послушниками и выполняя несложные, но физически тяжелые работы по хозяйству.

Узнала, что случается так, что залечить душевные раны, нанесенные темными сущностями, полностью не удается, и тогда людям предлагают остаться на Монастыре, чтобы иметь возможность в любой момент обратиться за помощью к Инквизиторам и Экзорцистам. Большинство остается…

Вероятно, Лайона узнала бы еще больше благодаря сверхобщительному Картаделю Эль-Кардо, но самолет приземлился и оказалось, что визитеров встречает вся верхушка местного Инквизиторского сообщества.

По трапу самолета вместе с Лайоной и Валлианом спустился словно совершенно другой человек: Гэбриэл вдруг стал величественно-молчаливым, сосредоточенным, внимательным. Он вежливо, с почтением, но немногословно поприветствовал каждого из встречающих, представил их своим гостям.

Лайона была потрясена этим чудесным преображением и огромными глазами наблюдала за Эль-Кардо, иногда посылая мужу удивленные и недоверчивые взгляды. Тот в ответ пожимал ее руку и едва заметно улыбался уголками губ, словно говоря: «А я ведь предупреждал тебя, что Эль-Кардо не так прост!»

Среди встречающих оказались три человека, с которыми Лайоне предстояло общаться часто и много. Оказалось, что обучать девушку собирается не кто-нибудь, а Главный Экзорцист мира Монастырь (а заодно и всей Конфедерации) – господин Лукас Кларк. Кроме него, была здесь и настоятельница женского монастыря «Спасение страждущих», где предстояло жить и обучаться девушке – госпожа Джейна Санди.

Третьим человеком, который обещал уделить Лайоне все свое внимание, оказался первый помощник Главного Экзорциста, господин Натаниэл Гейбл. Видимо, по-настоящему образованием новой ученицы предстояло заняться все же именно ему, а господин Кларк собирался давать лишь отдельные уроки и проверять время от времени, каких успехов добилась жена Светоча Валлиана.

Лайона постаралась запомнить новые имена, чтобы избежать тех неловких ситуаций, когда в беседе возникает напряженная пауза, потому что невозможно вспомнить, как обращаться к своему собеседнику. Она видела, что к Валлиану все относятся с большим почтением, и опасалась, что это может помешать установлению между ней и ее будущими Наставниками тех близких и доверительных отношений, которые лучше всего способствуют учебному процессу.

***

До монастыря «Спасение страждущих», на территории которого располагались учебные и жилые корпуса Женской Школы Экзорцистов, от посадочной площадки добирались пешком, благо, идти было недалеко – что-то около трех километров. Лайона тихонько поинтересовалась у мужа, чем вызвано пренебрежение таким экологичным и безопасным современным транспортом, как электромобили или аквакары с их гидролизными двигателями, топливом для которых служила пресная вода.

– Считается, что любые физические усилия способствуют укреплению не только плоти, но и души, а потому в монастырях почти нет никаких технических приспособлений. Даже одежду здесь стирают вручную. – Пояснил супруг.

Лайона ужаснулась:

– Это и мне придется стирать руками все мои вещи? Они же испортятся и потеряют вид!

– А тебе предстоит носить симпатичную монашескую рясу, и стирать ее будут послушницы.

– Уже легче, – выдохнула девушка. Стирка никогда не входила в число ее любимых занятий.

Даже в вечно воюющей Милангме специальные стиральные камеры были в каждом доме, какими бы небогатыми ни были его хозяева.

Что до монашеской рясы, то Лайоне показалось даже забавным примерить на себя это скромное одеяние. Она уже воображала себя в длинном черном свободном балахоне, с волосами, скромно убранными под темную кружевную косынку…

Из этих заблуждений девушку вывел услышавший разговор Натаниэл Гейбл. Он пояснил, что Экзорцистам, которым приходилось тренироваться с холодным оружием, положена другая форма одежды, состоящая из длинной, до середины бедра, свободной туники и свободных же штанов, которые при желании можно было прихватывать шнурками у щиколоток. Такая одежда Лайоне была более привычна, и она с благодарностью взглянула на господина Натаниэла, который, видимо, уже готов был приступить к обучению.

4. Планета Монастырь. Школа Инквизиции

Поток послушниц, желающих обратиться к Картаделю Гэбриэлу, иссяк, и вся делегация прошла, наконец, в двухэтажный дом, в котором располагались учебные классы Школы Инквизиторов. Проведя гостей по коридорам первого этажа, компания все-таки разделилась. Главный Инквизитор и Главный Экзорцист ушли, прихватив с собой Светлейшего Гэбриэла и Светоча Валлиана.

С Лайоной остались господин Натаниэл Гейбл и настоятельница монастыря – госпожа Джейна Санд.

– Госпожа Монтессори, – заговорила настоятельница, – с учебным корпусом вы уже немного ознакомились. Позвольте сопроводить вас в гостевой домик, где вы будете жить. В обычную келью мы вас поселить не решились, поскольку понимаем, что ваш супруг будет часто навещать вас и проводить в монастыре немало времени.

– Спасибо, госпожа Джейна, – поблагодарила Лайона. – Быть может, будет уместно, если вы будете называть меня просто по имени? И вы, господин Натаниэл, тоже.

– Думаю, это действительно упростит всем нам жизнь, – тут же расцвел улыбкой господин Гейбл. – Можете называть меня Мастер Натаниэл, Лайона.

– А меня – матушка Джейна, – подхватила настоятельница.

– Вот и замечательно, – обрадовалась девушка. – Мечтаю увидеть свою новую обитель. Пойдемте?

По дороге к очаровательному одноэтажному домику с мансардой матушка Джейна указывала Лайоне на некоторые строения и поясняла их назначение.

– Вот там у нас трапезная. Завтрак подают в восемь утра, обед – в час дня, ужин – в шесть часов вечера. Но если захочется пополдничать, можно заглянуть в любое время до девяти часов вечера: в трапезной всегда есть послушницы, которые с радостью накормят и угостят чаем или другим напитком.

Лайона кивнула с признательной улыбкой и повела рукой: продолжайте!

– Вот там, – матушка указала на два длинных двухэтажных дома, – живут в своих кельях послушницы. В первом – те, которые еще не освободились от влияния тьмы. Их называют Темными. Во втором – Светлые, те, кому уже удалось очиститься. А там (кивок на третий двухэтажный дом) живу я и мои помощницы, сестры-монахини, среди которых есть и Инквизиторы, и Экзорцисты. Господин Натаниэл на время вашего, Лайона, обучения займет соседний с вами гостевой домик. Их у нас, как видите, всего три, и расположены они рядом.

– Да, вижу, – кивнула девушка, чувствуя, как ее голова переполняется от обилия новых сведений.

Вошли в домик. Внутри он оказался гораздо просторнее, чем можно было ожидать, глядя на него снаружи. На первом этаже располагалась гостиная, санузел и большая спальня. В мансардном этаже, как оказалось, была еще одна спальня – поменьше. Часть гостиной была отделена – там, видимо, можно было приготовить чай или кофе.

Лайона скинула с плеча свой любимый рюкзачок, присела в кресло. Осмотрелась. Вокруг было светло, уютно. Деревянные стены, деревянная мебель, явно изготовленная вручную местными столярами – все создавало впечатление покоя, располагало к неторопливым беседам. Но расслабляться было рано.

– Пойдемте, Лайона, подберем вам подходящую по размеру форму, – пригласила матушка Джейна. – Одеты вы, конечно, скромно и неброско, но думаю, пора вам привыкать к местному укладу жизни. Вы ведь задержитесь у нас не на один месяц, я полагаю?

– В идеале, я должна бы задержаться так долго, как это необходимо для обучения. Но некоторые дела могут потребовать присутствия мужа на моей родной планете, а я должна буду его сопровождать.

– Все правильно, Лайона. Жена Светоча должна везде и всегда следовать за своим мужем. Она для него – главная помощница, наперсница и союзница. Хранительница его Внутреннего Огня.

Лайона удивленно взглянула на матушку Джейну: интересно, откуда эта женщина знает такие подробности из жизни Картаделей?

***

Пока заселялись, пока Лайона получила три комплекта одежды со склада, пока переоделась, настало время обеда. Когда явилась в трапезную, обнаружила, что там, за отдельным столом, ее уже дожидаются оба Светоча, Главный Экзорцист и его первый помощник – мастер Натаниэл. Валлиан встал, встретил жену почти у дверей, взял за руку, повел к столу.

– Очаровательно выглядишь в наряде экзорциста, малышка, – шепнул ей на ухо.

Усадил рядом. Приступили к обеду. Ели молча, изредка обмениваясь короткими репликами, вроде «подайте пожалуйста соль» или «налить Вам еще кипятку?»

После обеда Лайону и Валлиана отпустили, предупредив девушку, что уже завтра утром Мастер Натаниэл ждет ее после завтрака на пороге учебного корпуса.

До вечера госпожа Монтессори наслаждалась обществом мужа, который рассказал ей, что, пока она ходила по монастырю с экскурсией, Светлейший Гэбриэл попросил его, Валлиана, провести одну церемонию Посвящения.

– И здесь посвящение?! – удивилась та.

– Нельзя упускать возможность произвести столько посвящений, сколько возможно. Ведь каждый Картадель может провести не более пяти посвящений раз в пять лет. А нас всего десять Светочей! И почему-то происходит так, что мы словно разбились по парам. То есть, в этом году проводить Посвящения можем я и еще один Светоч, в следующем году – еще двое и так далее. В общем, всего десять Посвящений в год на всю Конфедерацию. Это ничтожно мало! – пояснил Валлиан.

5. Планета Монастырь. Школа Инквизиции

Лайона опасалась, что будет скучать по мужу. Выяснилось, что опасалась зря. Скучать было некогда: уже на следующее утро Мастер Натаниэл Гейбл взялся за свою новую ученицу настолько плотно, что ей не то что скучать – отереть пот со лба было некогда. 

Сразу после завтрака господин Гейбл привел Лайону в просторный пустой зал, дощатый пол которого был устлан мягкими матами, предложил устроиться прямо в центре зала и предложил:

– Итак, госпожа Монтессори, продемонстрируйте мне, пожалуйста, свои навыки Экзорциста. Ведь что-то вы уже умеете?

Лайона растерялась:

– Боюсь, я ничего не умею, Мастер. Единственный мой выход в магическое поле произошел под руководством моего бывшего Наставника, Мастера Аркадиана. 

– Вы можете сейчас попытаться снова выйти в магическое поле самостоятельно, Лайона. Вспомните, как сделали это в первый раз, и просто повторите все свои действия сейчас.

– Хорошо. 

Лайона закрыла глаза. Очистила голову от мыслей, сомнений, воспоминаний. Сосредоточилась и двинулась вглубь. Шаг за шагом. В прошлый раз, едва закрыв глаза и нырнув вглубь себя, она сразу оказалась в тоннеле, созданном усилиями трех Мастеров и Светоча Клиффорда. Сейчас же ее окружал туман. Бесцветный, неподвижный, беспросветный. Лайона продолжала движение, стараясь не присматриваться к этой странной плотной массе. 

Через некоторое время ее усилия были вознаграждены: слой тумана закончился внезапно: она словно вынырнула из него, как выныривают на поверхность мутной воды. Только теперь девушка позволила себе осмотреться, если то восприятие, которое позволяло сейчас воспринимать окружающий ее мир, можно было назвать зрением. 

Лайона видела себя как висящее в вакууме многослойное светящееся яйцо, у нижнего полюса которого клубилось какое-то неопределенное темно-серое облачко. 

Неподалеку мерцало всеми цветами радуги еще одно многослойное яйцо. 

– Мастер Натаниэл? – послала она мысль этому яйцу.

– Да, Лайона. Это я. Поздравляю: вам удалось выйти в магическое поле. Кстати, рад видеть, что у вас, госпожа ученица, очень маленькая и бледная тень. Видимо, вы немало потрудились в свое время над тем, чтобы научиться избегать крайностей в своем мировосприятии. 

– Тень? – переспросила Лайона.

– Да, вон то небольшое облачко, что прилепилось к вашему нижнему полюсу. Кстати, что вы делали в магическом поле под руководством своего Наставника?

Лайона несколько раз попыталась послать Натаниэлю мысль-сообщение о том, что находилась в тоннеле для Посвящаемых и искала Светоча Валлиана. Но это ей не удалось. И тут Лайона вспомнила о Большой Печати Молчания.

– Боюсь, это закрытая информация, Мастер Натаниэл, – призналась девушка. 

От Натаниэла повеяло смесью недоверия и раздражения. Некоторое время он молчал, затем Лайона уловила эмоции, которых ее новый Наставник, видимо, просто не сумел скрыть:

– О-бал-деть! Большая Печать Молчания?! Я – идиот! Забыл, что передо мной не просто начинающий Экзорцист, а Хранительница Внутреннего Огня самого Светоча... Лайона, простите меня, я не учел… всей неоднозначности вашего положения. Разумеется, вы не сможете ответить на мой вопрос. 

Лайона испытала чувство некоторого облегчения: ей не хотелось терять время, пытаясь выяснить, как много она сможет сообщить Наставнику Натаниэлю о событиях, невольной участницей которых она стала на Острове Посвящения в своем родном мире. 

– Прошу вас, не извиняйтесь, Мастер, – послала она очередную мысль. – Мы можем сделать что-то еще, чтобы вы смогли больше узнать о моих возможностях?

– Дайте подумать, Лайона. Пожалуй, вы можете попытаться проделать все то же самое, что делали в прошлый раз. Столько, сколько получится. Договорились?

– Начинаю, – послала короткое согласие девушка. 

…Лайона припомнила, как она продвигалась по туннелю, по ощущениям – перемещаясь во все более утонченные слои магического поля Левконии и одновременно силой собственного желания и воображения превращалась из светящегося яйца в фигуру с вполне человеческими очертаниями.

Вот и сейчас девушка двинулась вверх – туда, где ощущала блики, исходящие от Грани, что отделяет Мир Огненный от магического поля. Одновременно Лайона сосредоточилась на том, чтобы вернуть себе свои привычные человеческие очертания. Как только это удалось – постаралась ощутить свой позвоночник и столб бело-голубого света вдоль него. Света, постепенно превращающегося в шпагу. Ей все удалось, и она, взяв шпагу в руки, несколько притормозила собственное движение, чтобы спросить у Мастера Натаниэла, что он думает о ее успехах. 

Яйцо-Натаниэл следовал за ней на некотором расстоянии, и сейчас, обратив на него внимание, Лайона ощутила исходящие от него волны сильного удивления, смешанного с не менее сильным восторгом.

– Полная боевая трансформация Экзорциста! У необученной девочки со спонтанной инициацией! Это… Это невероятно!!! Вот это мощь...

– Собственно, Мастер Натаниэл, это все, что произошло тогда лично со мной, – сообщила мужчине Лайона. 

– Похоже, уважаемая ученица, ваша инициация произошла при каких-то чрезвычайно необычных обстоятельствах. Давайте вернемся в зал и обсудим все там. 

6. Планета Монастырь. Школа Инквизиции

Задание, которое дал Лайоне Мастер Натаниэл, только на первый взгляд казалось простым. Было странно шагать по ступеням, видя их отражения в различных слоях магического поля. Так же странно было смотреть на дома, которые по мере удаления отражений из нарядных, украшенных затейливой резьбой бревенчатых коттеджей превращались в безликие здания из неизвестного материала. Украшения не исчезали вообще, но воспринимались мерцающей дымкой, несущей в себе саму суть идеи украшения. Проще всего оказалось смотреть на столовую посуду: она в монастыре была настолько простой, что вид материальной ложки, например, почти не отличался от «идеи ложки» как средства для зачерпывания жидкой пищи.

Лайона порадовалась, что обедать ей было положено вместе с Матушкой Настоятельницей и монахинями – инквизиторами и экзорцистами: в их энергетических оболочках не было ни одной темной твари-паразита. Мало того, сияние их чистых душ, видимо, отпугивало тьму, поэтому Лайона могла спокойно отдать должное обеду, не отвлекаясь вниманием на призрачных «зверюшек», многие из которых, как она уже успела понять, имели вид, способный испортить аппетит даже врачу-реаниматологу.

Добравшись после обеда до своего домика, Лайона с облегчением перешла на обычное зрение. Прилегла на диван с жесткой деревянной спинкой, закрыла глаза, мечтая избавиться от напряжения в висках, вызванного непривычным восприятием, и почти тут же услышала над собой веселый, чуть насмешливый голос Натаниэла Гейбла:

– И кто тут собирался учиться по четырнадцать часов в сутки? Быть может, вы желаете подремать, дорогая ученица?

– Нет-нет! – встрепенулась девушка, словно ребенок, протирая глаза ладошками. – Я готова учиться!

– Тогда вот вам, Лайона, обещанная книга и устройство для просмотра кристаллов памяти.

– А оно-то для чего?

– Понимаете, Лайона, какое дело. То, что мы воспринимаем в магическом поле, не материально и на самом деле не имеет устойчивой формы. Каждый наблюдатель воспринимает одну и ту же темную тварь по-разному, в соответствии с собственными представлениями, ассоциациями, воспоминаниями. К счастью, различия в большинстве случаев не слишком велики. Есть некоторые характерные черты, которые помогут опознать тварь при встрече, какой бы ее ни нарисовало ваше собственное подсознание. Поэтому методика работы с Бестиарием следующая: внимательно изучаете описание. Запоминаете характерные черты. Только после этого берете соответствующий мнемокристалл и просматриваете запись, стараясь в каждом увиденном образе обнаружить те признаки, о которых только что прочитали. Не старайтесь изучить как можно больше тварей сразу, чтобы избежать путаницы в голове. Как говорится, «лучше меньше да лучше». Договорились?

– Конечно, Мастер Натаниэл.

– Отлично. Занимайтесь, Лайона. Через два часа я зайду за вами.

– Спасибо, Наставник.

Гейбл ушел, а девушка открыла оглавление учебника, чтобы для начала ознакомиться с разделами.

«Темные твари, не наделенные способностью к активной деятельности» – так назывался первый раздел.

Лайона нашла нужную страницу, изучила общее описание. Оказалось, что все твари, отнесенные к этому разделу, «тварями» назывались весьма условно. Лайоне пришло в голову, что описываемые сущности очень похожи на вирусы, как их представляла медицинская наука: те же стойкие комплексы информации, только вместо белковой оболочки у призрачных вирусов имелась оболочка энергетическая.

Эти «темные вирусы» дрейфовали в нижних слоях магических полей, словно планктон в океанских водах, несомые невидимыми течениями, пока не оказывались вблизи энергетической оболочки какого-либо человека, чье мировосприятие резонировало, совпадало с тем информационным посылом, который нес в себе «призрачный вирус».

Получалось, что человек сам притягивал к себе тварь, «заражался» ею. И болел до тех пор, пока либо не осознавал ошибочности собственных убеждений и действий, либо не погибал… В случае излечения «вирус» сгорал, если же погибал носитель вируса – сам вирус возвращался в магическое поле и продолжал дрейфовать там, пока не встречал нового хозяина.

Люди ежедневно производили миллиарды «призрачных вирусов», бросая заряженные сильным чувством проклятия, поддаваясь злобе, ненависти, зависти. Сами заражались ими и заражали окружающих. К счастью, и гибли темные твари этого вида тоже миллиардами, попадая в разрушительные для них вспышки добрых, светлых и благородных чувств, оказываясь поблизости от выплесков Огненной Сущности Картаделей, сгорая в ярком пламени бескорыстной любви.

Всего в Бестиарии описывалось около двадцати разновидностей «призрачных вирусов», большинство которых уничтожить можно было только одним способом: работая с самим человеком, с его отношением к себе, к другим людям, к миру человеческому и миру духовному. «Да уж, тут шпагой не помашешь», – горько усмехнулась Лайона.

Запомнила характеристики первого «призрачного вируса», вставила в считывающее устройство мнемокристалл… Через полчаса запись закончилась, а Лайона решила срочно принять душ. Она не стала противиться этому желанию. Слишком уж хотелось избавиться от ощущения, что побывала в сточной канаве. Пока принимала душ, пока сушила волосы и заплетала косы – закончились два часа, отведенных девушке на самостоятельные занятия.

Наставник Натаниэл явился минута в минуту.

«Похоже, у Светочей и Мастеров пунктуальность в большом почете, – отметила про себя Лайона. – Видимо, они слишком уважают свое и чужое время, чтобы заставлять себя ждать».

7. Мелисента Кавейрос

Двадцать девять лет до Заговора на Левконии

Мир Файр Соул

Мелисента Кавейрос родилась маленькой, слабенькой и до ужаса невзрачной. Когда девочку показали матери – дородной женщине с яркой и довольно привлекательной внешностью – та возмутилась:

– Вы кого мне принесли? Это не мой ребенок!

Персоналу родильного дома с трудом удалось убедить молодую маму, что ошибок не было, что у нее на руках – ее собственное дитя, а не подкидыш.

Под давлением неопровержимых доказательств женщина согласилась, что ребенок – ее, но дочь невзлюбила с первого взгляда. Даже кормить дитя отказалась: неприятно было прикладывать к своей красивой белой груди это сморщенное похрюкивающее и влажно чмокающее существо со скошенным подбородком и неожиданно большим для маленького личика губастым ртом.

К раздражению матери, ребенок оказался не только некрасивым, но еще и невероятно беспокойным: Мелли постоянно хныкала днем, кричала по ночам, плохо спала и часто срыгивала, не набирала вес и доставляла массу беспокойства самим фактом своего существования.

То ли потому, что дочь была некрасива, то ли потому, что с ней было слишком много хлопот, но отец Мелисенты оставил свою жену и новорожденную дочь через двенадцать месяцев, как раз накануне первого дня рождения девочки. Естественно, мать тут же обвинила в этом своего ребенка. И это обвинение стало главной темой разговоров матери при общении с дочерью.

– Это ты, ты виновата в том, что твой отец оставил нас! – слышала Мелли ежедневно и, даже еще не понимая смысла слов, угадывала по интонациям: мама, главный человек в ее жизни, за что-то злится на нее, Мелли. Значит, она, Мелли, в чем-то виновата. Что-то с ней не так.

Что с ней не так, Мелисента поняла, когда подросла.

– Это же надо было, чтобы у меня родилась такая… невзрачная дочь! – вздыхала мать. – Ты с твоей внешностью мужа никогда не найдешь. Разве можно полюбить такое? Даже твой отец не смог вынести твоего безобразного вида и ушел от нас! Вот как я могла удержать его рядом, если он каждый день видел тебя?!

Мать стыдилась брать дочку с собой в магазины и в гости к друзьям. Старалась не показываться с девочкой на людях: даже в детский сад, а потом и в школу, старалась не заходить лишний раз: провожала девочку до того места, откуда были видны ограда и ворота в ней, и говорила: «Ну, иди!» Проследив издалека, чтобы ребенок вошел в ворота, женщина тут же уходила: работать, развлекаться, знакомиться с мужчинами – искать свое личное счастье. Личное счастье не складывалось: те мужчины, которых хотела мать Мелисенты, не интересовались ею, а тех, которые хотели ее, женщина считала недостойными своего внимания.

То ли от неустроенности и неудовлетворенности, то ли от частых посиделок с подругами и потенциальными мужьями в барах и кабаках, но женщина постепенно пристрастилась к спиртному, стала еще более раздражительной, несдержанной в словах и поступках, начала иногда поднимать руку на Мелли, которой к тому времени исполнилось двенадцать лет.

Возможно, девочка и не поверила бы словам матери, если бы все вокруг не подтверждали справедливости ее слов. С Мелисентой никто не хотел дружить, принимать в свою компанию, никто не хотел сидеть с ней за одним столом. И это при том, что девочка первые двенадцать лет своей жизни всегда была одета с иголочки. Надо отдать должное матери: на одежду для нелюбимой, в общем-то, дочери, она никогда не скупилась, да и кормила хорошо.

– Женщина, которую всевышний обделил красотой, должна уметь одеваться со вкусом, – вещала мать. – Стильная одежда, прическа и макияж – это хоть какая-то возможность скрыть недостатки внешности. Хотя тебе, Мелли, даже это вряд ли поможет.

К подростковому возрасту Мелисента твердо усвоила несколько вещей.

Первое: главное для женщины – найти мужчину, завоевать его любовь и удержать его подле себя всеми возможными способами.

Второе: некрасивая женщина вряд ли способна получить сердце мужчины, даже если будет прилагать к этому все свои усилия.

Третье: это она, Мелисента, сломала жизнь своей матери, лишила ее возможности найти свое женское счастье. А значит, она виновата перед матерью, и эту вину ничем не искупить.

Удивительно, но девочка вовсе не отказалась от мысли выйти замуж, когда вырастет и достигнет совершеннолетия. Наоборот! Она была твердо намерена выбрать мужчину – такого, какого одобрила бы ее мать, и однажды привести его в свой дом в качестве законного супруга. Чтобы доказать матери, что она, Мелли, достойна любви. Чтобы мать увидела, что не зря принесла в жертву свою жизнь. Чтобы мама хоть на минуту полюбила свою девочку, хотя бы раз сказала ей: «Я горжусь тобой, дочка!»

Пожалуй, если бы старшую госпожу Кавейрос хоть немного интересовали успехи ее дочери в учебе, она бы нашла поводы для гордости: у девочки обнаружились блестящие способности к химии и биологии. Мелисента осваивала школьную программу по этим предметам одной из первых, а потом с упоением, с каким другие дети смотрели разнообразные приключенческие фильмы, читала дополнительную литературу, рекомендованную преподавательницей. Эта немолодая женщина, «химичка», прониклась к Мелли теплыми чувствами: еще бы – такая перспективная девочка!

Благодаря «химичке» Мелли уже в четырнадцать лет получила свободный доступ к школьной лаборатории, а потом и должность младшего лаборанта. Один из законов Конфедерации гласил: «Любой труд должен быть оплачен», а низких заработных плат в Конфедерации не существовало вовсе. Поэтому с четырнадцати лет Мелисента неожиданно оказалась главным добытчиком в своей маленькой семье: мать к тому времени уже спилась настолько, что почти не могла работать.

8. Планета Монастырь. Школа Инквизиции

Лайона, привычная и к учебе, и к интенсивным физическим нагрузкам, впервые почувствовала, что занимается на пределе своих возможностей. Ее утро начиналось в шесть часов с двухкилометровой пробежки и занятий на полосе препятствий. Эта полоса стала ее ночным кошмаром: даже по ночам, во сне, она видела, как пытается преодолеть то ров с водой, то высокую гладкую стену. Она то бегала по тонкому, прогибающемуся под ее весом бревну над глубокими ямами, то карабкалась по канату. Тело ныло, болело, просило отдыха и расслабляющего массажа.

Вместо этого, получив порцию какой-нибудь вкусной и питательной каши, овощной или фруктовый салат и кусочек сыра со сладкой булкой, девушка после завтрака спешила в учебный корпус, где до обеда Мастер Натаниэл обучал ее частичному погружению в магическое поле, экономному расходу энергии, распознаванию и уничтожению темных тварей – обитателей магических полей.

Уже со второго дня занятий он стал приглашать в зал послушниц – иногда двух, иногда – четырех. Лайона должна была найти среди них ту, которая находится под воздействием одной из темных тварей, определить вид твари, рассказать Мастеру, как бы она, Лайона, боролась с этой тварью. Обсудив с ученицей теоретическую часть, Мастер демонстрировал девушке, как происходит уничтожение твари на самом деле, а потом предлагал повторить те же действия самостоятельно.

С обеда до ужина Лайона изучала Бестиарий, после ужина – шла с господином Гейблом на полигон, где осваивала технику метания ножей.

Надо сказать, наставником Мастер Натаниэл Гейбл оказался замечательным: внимательным, терпеливым, настойчивым и не скупым на похвалы. Он с удовольствием замечал малейшие успехи девушки и не ленился сообщать ей об этом.

Наверное, если бы не энтузиазм Мастера, Лайона бы «сдулась». Казалось, что ей ничего не удается – ни прохождение полосы препятствий, ни метание ножей. Но мужчина старательно поддерживал девушку, старался вселить в нее оптимизм:

– Лайона, умница вы моя! Ну кто ж сказал, что вы должны буквально на третий день научиться проходить препятствия, как тренированный спецназовец и попадать в мишень, словно мастер спорта? Не спешите, дорогая ученица. Нарабатывайте навыки, мышечную память. Вот увидите: уже через месяц вы сможете проявить себя достойно и на полосе, и на полигоне.

По вечерам госпожа Монтессори буквально валилась с ног и с трудом находила в себе силы пообщаться по видеофону с мужем, который, несмотря на всю свою занятость, явно тосковал по ней и готов был бы прилететь к жене хотя бы на ночь, если бы она его позвала. Но Лайона не звала: была уверена, что Валлиан очень занят, да и себя чувствовала слишком усталой, чтобы думать о чем-то, кроме сна.

«Неужели жена совсем не скучает по мне? Не мечтает о встрече, о том, чтобы провести ночь в моих объятиях?» – думал мужчина. Он знал со слов Лайоны и ее Наставника, что девушка много тренируется, учится, осваивает новые навыки и уникальные энергетические практики, разработанные специально для Экзорцистов. Но ему и в голову не приходило, что его жена согласилась на предельную для себя нагрузку и поэтому просто не в состоянии думать о чем-то еще, кроме поставленной цели: подготовиться к визиту на Левконию и пройти годовую программу обучения за три месяца.

Когда на седьмой день от начала занятий Мастер Натаниэл заявил Лайоне, что следующие два дня у нее выходные и никаких занятий не будет, девушка даже испугалась:

– Как? Почему? Я плохо справляюсь?

– Госпожа ученица, я не устану повторять вам, что вы прекрасно справляетесь, но завтра в монастырь «Спасение Страждущих» прибывает ваш муж, Великий Картадель Валлиан, специально чтобы увидеться с вами. Неужели вы об этом не знали?

Лайона потупилась смущенно:

– Боюсь, я потеряла счет дням и полагала, что до приезда мужа еще пара дней. Ах! Я так надеялась, что смогу порадовать его своими успехами…

– И сможете, Лайона! Вы ведь за эту неделю сумели очень многого добиться: освоили теневое зрение, научились извлекать свою огненную шпагу, не уходя полностью в магическое поле, уничтожили добрый десяток темных тварей!

– О! Я и не считала… Но мне кажется, этого так мало по сравнению с тем, что мне следовало бы уметь делать…

– Этого более чем достаточно, чтобы по праву гордиться собой, госпожа Монтессори! Во всяком случае я, как ваш наставник, очень горжусь вашими достижениями! И давайте уже прекратим этот разговор.

– Да, Мастер Натаниэл, – смирилась Лайона. – Спасибо за поддержку.

***

На следующее утро Лайона вместе со своим Наставником вместо утренней пробежки отправилась на взлетно-посадочную площадку встречать мужа и сопровождавшего его Картаделя Эль-Кардо.

Похоже, Светоч Гэбриэл задался целью не оставлять Валлиана своим вниманием ни на день. Вот и в это утро он заявил своему коллеге и собрату:

– Я обязательно поеду с тобой! И не надо меня отговаривать! Поверь, я найду, чем заняться в монастыре: количество страждущих там не убывает, так что мое пребывание в тех стенах пойдет его обитателям на пользу.

– Гэбриэл, дорогой, я ничуть не сомневаюсь, что твой визит пойдет на пользу послушницам и будет с восторгом принят госпожой Джейной Санди! Просто мне не хотелось бы, чтобы ты пренебрегал иными своими обязанностями и другими монастырями ради того, чтобы составить мне компанию.

9. Планета Монастырь. Школа Инквизиции

Совершив неторопливую трехкилометровую прогулку, Лайона с мужем и сопровождавшие супругов Картадель Эль-Кардо и Мастер Натаниэл Гейбл явились в монастырь аккурат к завтраку. Настоятельница монастыря, матушка Джейна Санди, встретила почетных гостей на пороге трапезной, поприветствовала и проводила к своему столу.

Во время еды, как всегда, разговаривали мало: культура приема пищи не предполагала длительных застольных бесед, тем более в присутствии монахинь и послушниц, сидевших за соседними столами. Между Лайоной и Валлианом словно гудело пространство и проскакивали невидимые электрические разряды, так им хотелось остаться, наконец, наедине друг с другом.

Мастер Натаниэл, похоже, этого не замечал, потому что сразу же по окончании трапезы начал было приглашать уважаемых Светочей в тренировочный зал учебного корпуса и на полигон: ему не терпелось продемонстрировать, каких успехов достиг он со своей ученицей.

Матушка Джейна и Светоч Гэбриэл переглянулись и в два голоса принялись убеждать Мастера Гейбла, что с демонстрацией достижений необходимо повременить, и что супругам наверняка нужно срочно пообщаться между собой без лишних глаз и ушей. Валлиан с Лайоной благодарно взглянули на понятливых собеседников и поспешили откланяться: им действительно не терпелось уединиться.

Лайона привела мужа в свой гостевой домик, заперла входную дверь изнутри на простой засов и, прислонившись к ней спиной, счастливо улыбнулась:

– Ну вот! Теперь нам никто не помешает!

Муж тут же понял намек, схватил жену в объятия и начал целовать, целовать, целовать… Потом все же оторвался, предложил:

– Примем вместе душ?

– Вместе не получится, – хихикнула жена. – Тут слишком маленькая и тесная душевая. Придется по очереди.

– Тогда, если хочешь, прими душ первая, а я пока переоденусь во что-нибудь менее официальное. А потом потрешь мне спину, надеюсь, для этого места в твоей душевой хватит?

– Хватит, – согласилась, сияя улыбкой, девушка.

Она ушла в душевую, но дверь закрывать не стала и нисколько не удивилась, заметив через пару минут, что на пороге стоит ее любимый мужчина и смотрит на нее глазами, в глубине которых все ярче разгораются синие искры страсти.

Еще через несколько минут они поменялись местами: под прохладные струи воды встал Валлиан, а Лайона, завернувшись в полотенце, прислонилась к дверному косяку и стала наблюдать за мужем. Он быстро смыл дорожную пыль с волос и тела, затем вывернул кран в одну сторону, пустив холодную воду, и встал под ледяной душ.

– Зачем?! – вскрикнула удивленная Лайона.

– Чтобы не наброситься на тебя прямо здесь, жена, – хриплым голосом признался мужчина, который и не пытался скрыть от любимой явных признаков пробудившегося желания.

Немного остудив свой пыл, он вышел из-под душа, обернул полотенце вокруг бедер и спросил:

– Ну, и где в твоем скромном жилище есть ложе, достаточно длинное, чтобы на нем мог уместиться твой страшно высокий супруг?

– В мансарде, – Лайона взяла мужа за руку и повела вверх по лестнице.

Там, на втором этаже, куда Лайона не поленилась однажды заглянуть, действительно было установлено большое низкое ложе, с которого сейчас Лайона сняла покрывало, явив свету симпатичные цветные простыни из натуральной ткани, напоминающей хлопок.

Валлиан с удовольствием устроился на постели, подоткнув под голову подушку, потянул жену за руку, уложил на себя, обнял, прижал к груди и замер неподвижно, изредка глубоко вздыхая, втягивая в себя родные запахи любимого женского тела. Девушка тоже приникла к мужу, расслабилась, позволила себе полностью уйти в ощущения близости, тепла, нежности, раствориться в них…

Но через некоторое время выдержка все же изменила Валлиану, лежать неподвижно стало невмоготу, и он начал поглаживать жену, целовать ее шею, плечи, спускаясь все ниже и ниже. Она отвечала мужу не менее смелыми ласками, позволяя разгорающейся страсти увлечь себя в свои жаркие объятия.

Все было так, словно они и вспоминали прежние моменты, и знакомились заново. А финал этого знакомства был, как всегда фееричен: они оба унеслись куда-то вверх и вдаль, и там, в неведомой дали, Валлиан взорвался, превратившись в сияющее огненное облако, а Лайона купалась в этом огне, не опасаясь сгореть или обжечься.

А потом они лежали – обессилевшие, размякшие, удовлетворенные, счастливые – и говорили-говорили-говорили. О том, что случилось за неделю, о том, как проходят занятия Лайоны и чего ей удалось добиться. О том, что Валлиан общался по межгалактической связи и с Картаделем Саймоном, и с Картаделем Клиффордом, и с названным отцом Лайоны – Мастером Аркадианом. О том, что Саймон и Аркадиан были расстроены тем, что им не удалось пообщаться с Лайоной. О том, что на Левконии обстановка с каждым днем становится все более напряженной, но Клиффорд и его помощники работают, и им уже удалось сократить список подозреваемых почти вдвое – до ста пятидесяти человек.

Лайона расчесала просохшие темные волосы мужа, заплела ему строгую «мужскую» косу. Потом он расчесывал волосы жены. Потом пили кофе, который вновь настроил их на романтический лад, заставив припомнить сладкие мгновения первых поцелуев – и они вновь ушли наверх, чтобы подарить друг другу минуты нежности и взрывы страсти…