Свободная вакансия в мужском закрытом колледже

Пролог

Старые часы с маятником громко тикают.

Большие и прямоугольные, выполненные из темного дерева - натуральный настенный гроб, саван, внутри спит вечным сном время.

- Вы засыпаете? - бархатно и обволакивающе над ухом звучит вопрос.

- Нет, - в противовес своим словам зеваю, поворачиваюсь к мужчине, слишком близко склонившемуся надо мной. - Хотя, да. Сложный день. И уже так поздно.

- Да будет вам, Лилия. Время детское, - он тихо смеется. - Вам освежить? - покачивает у меня перед глазами бутылку "Мерло", ждёт кивка.

Если бы он не был директором интерната, я бы решила, что мужчина намерен меня напоить.

Что ж, я не против, вино вкусное, а я устала так, словно не самолётом сюда добиралась, а пешком и везла на спине всадника.

Так что ещё бокальчик, и лягу в мягкую кровать, усну крепко и сладко до понедельника, ладно хоть хватило ума приехать в выходной, а ведь планировала среди недели.

А ещё, говоря откровенно, мой новый начальник не самая плохая компания. 

Средних лет, чертовски красив, улыбка, будто у кота из сказки про девочку Алису, такая заразная, и в полумраке кабинета он, белозубый, притягивает взгляд, кажется, ему известна важная тайна, иначе зачем так довольно улыбаться?

Он поправляет костюм, садится на стол передо мной, скрестив ноги. Рослый и спортивный, ведёт какие-то занятия, он рассказывал, но я не запомнила, вольная борьба, дзюдо или биатлон, сегодня познакомилась со всем педсоставом, и, конечно, в голове каша.

Плюс, почти все они мужчины, бравые молодцы, на подбор. В коллективе лишь две дамы, и те в возрасте, морщинистые, подтянутые, отвечают за плавание и лыжный бег.

Глотнув вина, щурюсь на часы. Стрелки подбираются к трем ночи.

Изумлённо моргаю. Я у него сижу часа четыре, не меньше.

- Ничего себе, детское время, Демьян ...- делаю паузу и напрягаю мозг. У директора сложное непонятное отчество, в который раз вылетает из головы.

- Можно просто Демьян, - обрывает он мои потуги. Картинным жестом смахивает падающие на лоб темные блестящие волосы. - Мы тут все одна семья, сами понимаете, Лилия, круглогодично находимся в забытой богом глуши.

Хмыкаю про себя.

Забытая богом глушь - это крутейший спортивный колледж для парней, и пусть вокруг и, правда, километры леса и никаких населенных пунктов, зато здесь такая зарплата, что отработав в интернате несколько лет, можно возомнить себя турецким султаном и до конца дней возлежать в подушках, покуривая кальян. 

Ладно, преувеличиваю, но до сих пор не верится, что получила это место.

- А почему в коллективе так мало женщин? - задаю вопрос, что назойливым горячим угольком прожигает дыру в моем любопытстве с момента приезда сюда. - Женщины-тренеры ведь не хуже мужчин?

- Бесспорно, - Демьян отпивает вина. - Но вы же знаете, Лили, колледж мужской. А крепкие восемнадцатилетние парни имеют определенные потребности. И если нанимать на работу женщин...

- Ясно, - сглатываю, под пристальным взглядом Демьяна начинаю краснеть. Быстро отворачиваюсь и злюсь на себя, могла бы и догадаться. 

Но ведь я не тренер, я врач, да и о потребностях спортсменов, месяцами отрезанных от мира, не думала, мое дело - травмы.

А... преподаватели, интересно, тоже нуждаются? Или они с теми двумя преклонных лет дамами удовлетворяют желания?

Кошусь на Демьяна, он все ещё неотрывно сверлит меня взглядом. Недвусмысленно, словно вот-вот предложит заняться грязным сексом.

Хватит, ну и мысли, я напилась.

Вскакиваю на ноги и брякаю пустым стаканом об стол. Мы уже все обсудили касаемо моей работы, скажу, что очень устала, и ложусь спать.

Да.

- Все же хотите прилечь, Лилия? - позади раздаются его мягкие шаги, он вытягивает руку и берется за ключ в двери. 

Он не открывает, затылок опяляет его густое дыхание. Замечаю картину, висящую рядом на стене и придвигаюсь ближе.

- Ого, - всматриваюсь в изображение рыжеволосой девушки с черными крыльями за плечами. Волосы, как у меня, и так же кудрявятся, и само лицо... - слушайте, так похожа, вы видите? - в удивлении оборачиваюсь к Демьяну. - Кто это?

- Лилит, - он тоже смотрит на картину. - Демоница, соблазняющая мужчин. Считается, что первая и любимая жена Адама. Кстати, Лилия, - его рука перемещается на мое плечо, и от его лёгкого уверенного толчка я налетаю на дверь. Демьян наклоняется к моим губам и другим, изменившимся голосом, тихо выдыхает. - Не советую вам выходить в коридор.

- Почему? - затихаю до шёпота, от близости пыщущего жаром тела накаляюсь сама, словно батарея, и кровь в моих венах кипит.

- Здесь нет никаких учеников Лили. Это, вообще, не спортивный колледж. Но спортивный интерес у нас есть, - полные, пахнущие вином губы почти касаются моих. - По старшинству мое право быть с тобой первым. Если выйдешь к ним - никто не станет ждать очереди. 

- Какой очереди? - черты его лица перед глазами размазываются, от его слов и "Мерло" кружит голову, против воли вспоминаю видела ли учеников, и не помню, только преподавателей, двух женщин и семь или восемь крепких, как и директор, богатырей-тренеров. Упираюсь ладонями в твердую грудь и отталкиваю его. - Отойдите! Дайте мне выйти!

- Я предупредил, Лили, -  он без возражений отступает.

Поворачиваю ключ в двери и выскакиваю в коридор.

Отлично!

Он чокнутый.

Ну конечно, годами жить своим отдельным мирком...

Может, поэтому здесь зарплата стремится в небо?

Но почему все молчат, что директору необходим новый костюмчик - белая смирительная рубашка?

От усталости ни следа, со злостью чеканю шаг по тёмному паркету и замираю, как вкопанная, заметив в полосе света в конце коридора группу мужчин в черных костюмах.

Красив, как бог, умён, как дьявол

Качу чемодан к широким прозрачным дверям, ручка то и дело выскальзывает из впотевших пальцев, я волнуюсь.

В аэропорту холодно, в огромные окна бьётся солнце и, кажется, что асфальт на жаре плавится, но это тепло обманчиво, скоро зима.

А здесь, в Сибири, в сезон нереальная холодрыга, если довериться всезнайке интернету. Зимы долгие, световой день закончится раньше второй чашки кофе на завтрак.

Сгущаю краски, но почти так, еду в место, где преобладает тьма.

- Доброе утро. Кошмарные пробки. Шикарная погода. Вы Лили?

- Лилия, - поправляю, обернувшись на мелодичный голос. 

Впервые слышу, чтобы мужчина так разговаривал. Тембр мягкий, и какой-то лиричный, таким баритоном поют в опере. На днях сидела в театре в первых рядах с утонченным коллегой, который носит ниточку усиков над верхней губой, зализанные волосы, обожает Онегина и пытается за мной ухаживать.

Пытался то есть, и если в театре я всеми силами делала вид, что не сплю, и эти песнопения со сцены не ввергают меня в уныние, то сейчас, смотрю на мужчину и хочу, чтобы он ещё что-нибудь сказал.

Наверное, дело в его внешности. Он не носит кафтан-камзол, рубашку со смешными рюшами и дурацкий напудренный парик.

Он в дорогом деловом костюме, черном, и чёрное элегантное пальто расстегнуто.

- Лилия, - поправляется он. Перехватывает мой чемодан, протягивает руку. - Я вас встречаю. Меня зовут Валерий. 

- Рада, что вы смогли приехать, - пожимаю широкую ладонь. - Без вас я бы точно заплутала.

- Не сомневаюсь.

- Вы очень любезны.

- Что есть, то есть.

- Надеюсь, не доставила вам неудобств.

- Надейтесь.

Он смотрит без улыбки, и пожатие его сухо-официальное. Нет, конечно, сама не люблю, когда нарушают личные границы, но я рассчитывала хотя бы на чуточку приветливости.

Не дожидаясь меня, он выходит в широкие двери. У него и шаг широкий, длинноногий Валерий, я едва за ним поспеваю.

Ловлю встречные женские взгляды, заряженные жгучим интересом, и ничего удивительного.

Ростом под два метра, красив, как бог, и так же недоступен. От черных блестящих туфлей до тщательно уложенных черных волос ни изъяна, ни малейшей ошибки природы или стилиста, а к стилисту он явно обращался, ибо нельзя так потрясно себя упаковать самому, это дело рук какого-нибудь крутого пиарщика, подбирающего образ.

Интересно, ведь он совсем не похож на спортсмена, разве что фигура его выдает, сложен прекрасно.

Он подходит к похожему на автобус черному внедорожнику. В багажник убирает мой чемодан, открывает мне заднюю дверь.

- Располагайтесь, Лилия.

Забираюсь в салон и давлю глупый смешок, чувствую себя хозяйкой и этого джипа, и этого мужчины, он, как привычный к своей работе водитель, не предложил мне сесть вперёд.

На стекле лёгкая тонировка, сквозь темную пленку бросаю взгляд на потемневшее солнце.

Слежу, как он обходит машину. 

Садится в салон.

Трогается с места.

И все молча.

Ну и ладно. Я, вообще, устала после перелета и разговаривать не хочу.

Поехали.

Взгляд пророка, душа лжеца

Он даже радио не включил. Ничего не значащей пустой болтовни тоже нет, в машине висит гнетущая тишина.

Из города мы выехали, дорога по обеим сторонам украшена лесами, скорость он разогнал выше сотни, и все моё развлечение - разглядывать смазанную стену пейзажа.

Спать не могу, мешает лёгкая нервозность. Параллельно листаю сайт колледжа на планшете, все фотки я уже видела, информацию изучила вдоль и поперек, но не могу сосредоточиться на книге или соцсетях, все таки я взволнована.

И я в нетерпении.

И ещё поддаюсь плохой привычке и грызу ноготь.

Машина вдруг замедляется, смотрю в окно, мы сворачиваем на заправку.

- Заправимся и выпьем кофе, - он не спрашивает, он говорит мне, чем мы займёмся. Глушит мотор. - Там дальше по пути ничего не попадется, а ехать ещё несколько часов.

Он выбирается из машины.

Помедлив, берюсь за ручку. Что ж, если и, правда, цивилизация заканчивается на этом отрезке - кофе будет очень кстати.

Не успеваю спустить ноги на асфальт, как дверь с тихим хлопком закрывается, едва не прищемив мне нос.

Снова открывается. Я непонимающе моргаю. Валерий говорит:

- Прошу прощения, Лили. У меня капризный автомобиль. Ручка щёлкнула, вы слышали? Да? Значит, слишком резко надавили. А там особый механизм. Выходите.

В растерянности выбираюсь на улицу.

Что за бред?

Разве можно неправильно открыть дверь?

Может, он сам хотел? Проявить галантность, помочь даме.

Если да - то пусть бросит это дело. 

Это не его.

- У каждого автомобиля свой характер, - сообщает он, пока мы идём к ярко-красным дверям мини-кафе. - Вы, наверное, этого не знали. 

Ага, разбежалась, он не обо мне заботился, а о машине своей.

- Теперь буду знать.

- Чудесно.

- Волшебно.

Метнув в меня быстрый взгляд, он пропускает меня в кафе.

Мысленно ругаюсь. Заметил, что я передразнила. Некрасиво получилось. Да и пусть. Вот ведь безумный автолюбитель.

Внутри помещения тепло и светло, небольшая стойка и всего три столика. Тот, который возле окна - занят, там солидно распивает кофе красавчик-брюнет.

Мужчина до странности похож на моего спутника. Не лицом, но такой же деловой, ухоженный, и привлекает внимание.

Хотя, отличие все таки есть.

Его глаза. Взгляд бездонный, направлен сквозь, а радужка такая широкая, словно разлилась и на белок, два черных колодца, как в мистических фильмах о прорицателях, которые пялятся в прозрачный шар и считывают из небытия все твои тайны.

Он отставляет стаканчик и, подняв руку, жестом зовёт нас к себе.

- Присаживайтесь, Лили, - Валерий мягко, но настойчиво, подталкивает меня к столику у окна. - Я пока возьму для вас эспрессо.

Он проигнорировал, что я не "Лили", а Лилия, а так же то, что в меню ещё предлагается американо и латте, и я бы с удовольствием выпила латте.

Он наглый самоуверенный индюк.

Не понимаю, как себя вести. В конце концов, ругаться из-за кофе - это детский сад, поэтому не спорю, подхожу к столику и неуверенно смотрю на мужчину, развалившегося на пластиковом стуле, будто царь на троне.

Примоститься некуда, стою.

Он оглядывает меня с ног до головы, медленно, с ленцой, и, подумав, поднимается. Двигает для меня свой стул.

Сажусь.

Он встает напротив. Смотрит на меня.

Жарко. Под курткой по напряженной спине ползет пот, а от его неспешной вялой воспитанности чувствую себя попрошайкой, выклянчившей ухаживания. Он никак не помогает мне наладить контакт, и я откашливаюсь:

- Привет. Здравствуйте. Вы тоже из колледжа?

- Павло, - он протягивает руку.

- Павел?

- Павло, - повторяет он. - А вы Лили. Рад встрече, - он разворачивает наши сцепленные руки. Перехватывает мое запястье. Пальцем ведёт по ладони. - Верите в судьбу, Лили? У вас очень четкая линия, вот эта. Знаете, что она обозначает?

- Вы по линиям гадаете? - аккуратно высвобождаюсь. - Я думала, еду в спортивный колледж, а не на битву экстрасенсов. Тренировки. Бокс. Дзюдо. И все такое.

- И все такое тоже.

- Я Лилия, - предпринимаю ещё одну попытку. Хотя бы второй будет понятливее?

- Хорошо. Лилия. Рассказать, что вас ждёт?

- Расскажите, раз уж знаете.

Он снова берет меня за руку. На секунду встречаю его взгляд и вздрагиваю, и от чего-то заранее верю: все он что он щас скажет - правда, он действительно знает.

- Ваш кофе, Лили, - звучит над ухом мягкий баритон Валерия. - Выпьете здесь или в машине?

- В машине, - поспешно вскакиваю, забираю стаканчик. Что-то на меня нашло. Какая ещё хиромантия, чушь собачья.

- Хорошо. Пауль, едем.

Не поняла.

Пауль или Павло?

Я ведь переспросила ещё: Павел?

Иду на выход. Берусь за ручку и почему-то не могу открыть дверь. Налюбовавшись моими бессмысленными потугами на помощь приходит нерасторопный Павел-Павло-Пауль.

- Прошу вас, - он толкает дверь, широким жестом указывает на улицу. - Кстати, Лили, Валерий поедет другой дорогой, у него ещё остались дела. Садитесь ко мне в машину. 

Обещает свободу, толкает в плен страсти

Похожий черный внедорожник запаркован чуть поодаль, под сенью разлапистой ели.

Медленно иду к нему, на ходу размышляю, все ли нормально. Вроде бы ничего такого не случилось, ну едет один провожатый по делам, а другому не нравится его имя и он представляется производными, но все таки.

Что-то тут не так.

Уже у машины вспоминаю про свои вещи и торопливо оборачиваюсь.

- А мой чемо...дан, - заканчиваю после паузы, когда джип Валерия резво стартует с места.

- Не волнуйтесь, Лили. У Валерия нет привычки наряжаться в женскую одежду. Вещи останутся в сохранности. Садитесь.

Павло с неспешным достоинством лезет в карман пальто, достает брелок, снимает сигналку, тянется к блестящей ручке, я пока его дождусь усну.

Сжимаю стаканчик с кофе и молча забираюсь в гостеприимно открытый джип.

Вообще-то, в чемодане не только одежда. Там и документы, и деньги, там все, с собой у меня лишь планшет.

Внутри машины меня ждёт сюрприз.

Ещё один брюнет.

Не понимаю, они почкованием размножаются что ли?

Клонируются?

С любопытством разглядываю третьего, расположившегося за рулём.

Он курит, выпускает дым в приоткрытое окно. Кулаком постукивает по рулю. На мое появление оборачивается.

Он тоже весь в черном, весь по классике, но в облике есть нечто... неправильное.

Небрежность, с которой на нем сидят отлаженные вещи, волосы, на вид гладкие и мягкие, но полурастрепанные, будто он только что из постели. И татуировки. Кусок на шее, какой-то черный знак на виске, забитые пальцы, он олицетворение бунтарства, подобные мужчины в кожанках с заклёпками на байке без шлема с ревом разрезают ночные улицы, носятся на такой скорости, словно прикидывают, как получше свернуть себе шею.

- Привет.

Он подносит к губам фляжку и что-то пьёт. Долгими большими глотками. Пахнет коньяком.

- Простите? - моргаю, не верю глазам. - А машину вы поведете?

- А тебе самой хочется? - он отрывается от горлышка.

- Но ведь вы выпили.

- И ты в кофе плесни, - он сует мне фляжку. - Устала, наверняка. Спиртное отличное. Любишь коньяк, Лили? - он нагло хватает конец моего палантина и тянет на себя, оголяя шею. - Ты разденься, у нас тут жарко, вспотеешь, заболеешь. Поднимется температура. Будешь лежать. В кровати. Вся горячая. Вся мокрая.

Сижу с раскрытым ртом и не найду, что ответить на его хамский спич.

- Послушайте...

- Вадим, едем, - хлопает дверь, на переднем сиденье рассаживается его медлительный коллега.

- Павел...- смотрю на мужчину с неожиданной радостью, этот хиромант тоже странный, но хотя бы поадекватнее водителя.

- Павло, - настаивает он.

- Ладно, Павло. Вы...

Вадим трогается так резко, что я скольжу по кожаному сиденью и хватаюсь за подголовник, едва не скатившись на пол.

Полстакана эспрессо украшают джинсы теплым мокрым пятном. Сглатываю ком в пересохшем горле, остатки кофе выливаю в рот.

- Павло, - наклоняюсь вперёд между сидений, и конец моего предложения тонет в тяжёлом роке.

Вадим врубил музыку. Колонка, похоже, где-то сзади, раскатистые басы долбят меня по затылку, мы лихо катим по полупустой трассе, с ужасом слежу за стрелкой спидометра, пляшущей в облаках.

С силой пинаю кресло Павла. 

Он поворачивается в профиль, что-то говорит Вадиму, тот на удивление кивает, словно бы слышит его в этом грохоте. 

Музыка смолкает, тишина меня оглушает.

- Что-то хотели, Лили? - интересуется Павел.

- Да. Чтобы вы сбросили скорость. И не пили за рулём.

- Никто за рулём не пьёт, Лили, - откликается Вадим. - Там во фляжке чай. Обычный чай. С лимоном и мёдом. Попробуй сама.

Его фляжка до сих у меня в руках, и даже под нос ее совать не надо, чувствую - разит коньяком.

Пытаюсь сказать об этом, но язык вдруг перестает слушаться. Вяло соображаю, что спорю о какой-то ерунде. Нормальная скорость, это же не город, а трасса, да и во фляжке чай, раз он так говорит, а я просто устала, смена часовых поясов, нервное напряжение.

В руках слабость. Пустой стаканчик из-под кофе падает вниз на коврик. Пытаюсь его поднять, но сама падаю на сиденье, и встать уже не могу.

Да. Я лучше немного посплю.

За ошибки карает, наказанием упивается

Самолёт попал в зону турбулентности, очень сильно трясёт.

Ужасно.

Страх пробирает меня до костей.

Сколько ещё это будет продолжаться?

- Вставайте, - голос далёкий, звучит из атмосферы, спрятался за солнцем, меня зовут с просторов космоса. - Ну же, просыпайтесь.

- Что? - с трудом разлепляю веки. Мужские руки держат меня за плечи, оказывается, это не самолёт трясло, а меня будили.

Покачнувшись, сажусь на сиденье, тру лицо.

Точно, я уснула.

- Выходите, живее, - летит мне приказ.

Ещё бы пальцами щёлкнул, командир. Что тут за порядки? 

Спускаю ноги на серую плитку.

Смотрю в незнакомое лицо. Это не Павло и не Вадим, и даже не Валерий, но черт их возьми, они все так похожи, спортивный интернат с уклоном в мужскую эстетику, и тренеров подбирают по внешности, выдерживают в одном стиле прически и костюмы.

Та-да-дам, я нашла подпольный завод по производству идеальных Кенов для Барби.

Самые красивые экземпляры сильной половины человечества здесь, затеряны в сибирских лесах.

- Кстати, по уставу у нас введен строгий дресс-код, - меня вдруг чем-то больно ударяют по обтянутым джинсами коленям.

От неожиданности охаю, опускаю глаза и замечаю в руках мужчины элегантную толстую трость с острым стальным набалдашником.

Господи. 

Это он специально меня по ногам стукнул?

Надеюсь, нет.

- Можно и поаккуратнее, - ворчу, забираю с сиденья планшет.

- Только приехали и уже чем-то недовольны?

- Вы о чем?

- Что вы там только что бурчали?

- Я молчала.

- Вы врёте.

В изумлении поднимаю глаза. Чего он пристал? Воспитанные люди обычно делают вид, что не расслышали, если нечто не предназначалось для их ушей.

Он делать вид не собирается. И отойти, чтобы дать мне пройти тоже. Стоит близко, накинутый капюшон бросает тень на его лицо, и взгляд теряется, полускрытый, на контрасте с мягкой тканью кажется тяжёлым и опасным.

- Врунов наказывают, - четко, с ударной интонацией цедит он. - Запомнили? Пойдемте внутрь, - резко тычет тростью в сторону высокого крыльца, и я отшатываюсь.

Шикарно.

Мало того, что встреча напоминает не теплый прием, а снегопад из придирок, приказов и угроз, он ещё и так неосторожно размахивает своей палкой, словно на соревнованиях по фетхтованию в капусту крошит противников.

- Меня зовут Лилия, - безнадежно представляюсь. Толку то. Явно ведь начнет коверкать мое имя до неформального "Лили".

- Александр, - он закрывает машину. Ровно, не хромая, идёт к крыльцу.

- Классная трость, - не удерживаюсь от комментария. Александр-то, оказывается, кокетка, палку носит в качестве аксессуара.

Да оно и понятно, хромой бегун, к примеру, - это как-то глупо. Хотя, если он ведёт лыжный бег, и помогает себе палкой, вон там какой набалдашник, как раз в снег тыкать...

Представляю картинку: мужчина на лыжах, в умопомрачительно дорогом пальто, несётся по склону, опираясь на две витых деревянных трости - и фыркаю в ладонь.

- Что вас так развеселило? - он оборачивается, и я резко обрываю смех.

- Ничего.

- Вы опять врёте, - он делает шаг ко мне.

На автомате отступаю.

Что происходит?

Избегаю его взгляда, и смотрю по сторонам, на черные чугунные ворота и деревья с полуоблетевшими желтыми листьями, на выложенные плиткой дорожки, на возвышающееся серой громадиной здание. Тихо и пусто, и совершенно безлюдно, зябко веду плечами.

- Я замерзла.

Проскальзываю мимо мужчины, ступаю на крыльцо, и вдруг чувствую шлепок по заднице.

Не больно, но возмутительно. На секунду замираю на ступеньке. Вздохнув, торопливо поднимаюсь выше. 

Нет, дело не в его неуклюжести, он нахально распускает свою палку, и я об этом сейчас же выскажу директору.

За сладкой улыбкой нутро сатаны

Едва ступаю в холл, навстречу выруливает ещё один костюм. Тяжёлая дверь за моей спиной хлопает, оборачиваюсь, но там никого. Выпендрежник Александр внутрь не зашел, хотя собирался меня проводить.

Из-за слабого освещения не видно размеров помещения, пространство заставлено синими диванчиками, коридоры и лестница извиваются в темноту.

- Прекрасно! Вы приехали! Как добрались? Я Семён. Готов провести экскурсию. Я лучший гид.

Хмуро слушаю его болтовню. Случайно или нет, но от аэропорта до колледжа они меня передают, как приз. Как факел огня на эстафете по кабельному каналу, бежит один, его сменяет второй, за ним третий, и так до финиша.

- Ваши вещи прибыли, - он обходительно берет меня под локоть, тянет к одной из лестниц. - Комнаты преподавателей на втором этаже. Я о вас позабочусь. Я Семён. 

- Я слышала, - держусь за перила и поднимаюсь, кошусь на мужчину, он выглядит доброжелательным, даже улыбается, и палки-трости поблизости с ним не наблюдаю. Задаю шутливый вопрос. - У вас здесь дискриминация по цвету волос? Вы пятый тренер-брюнет. 

- А вы имеете что-то против брюнетов, Лили? Прошу сюда, - с площадки второго этажа он сворачивает в правое крыло, продолжает. - Так распорядилась природа. Черный - цвет чувственности, загадочности. Вот вы, например, рыжая. Цвет страсти. По цвету волос можно узнать характер.

- Ага, - хмыкаю. - Ваш коллега по руке гадает, вы по волосам. Хобби?

- Одно из. Разносторонним личностям открыты любые двери.

- Много знаете?

- Ходячий шкаф с энциклопедиями.

- Очень трезвая самооценка.

- Вы сомневаетесь?

- Ни боже мой.

Он усмехается.

- Ваша комната.

Семён заходит первым, я следом. 

Из мебели внутри современный зеркальный шкаф, стол и полки для книг, пара кресел, огромная кровать. На пушистом покрывале лежит мой чемодан.

Значит, Валерий добрался сюда раньше, хотя ведь он якобы должен был заехать по делам.

На стене часы, они показывают вечер, и за окном уже темнеет, ступаю по бежевому ковру и ощущаю внутреннее беспокойство, и не могу найти его причины, голова забита мелочами.

Чемодан грязный - и на кровати, ковер такой красивый, а я в обуви, у мужчины напротив - глаза синие, а были карие.

Или это в темном холле мне так показалось?

Зеваю в ладонь. В мыслях после сна не развеялся туман, как же меня в машине срубило, просто под корень, причём сразу после кофе.

В том дорожном кафе плохой эспрессо, бодрости в напитке и на напёрсток не набралось.

- Здесь ванная, - Семен открывает смежную дверь. - Осваивайтесь. Часа вам хватит? Скоро ужин. Вы употребляете мясо?

- Да, обожаю мясо.

- Вы хищница, Лили. Так и вижу, как белые зубки впиваются в сочную мякоть. Очень сексуально.

- Что, простите? 

- Если женщина не смотрит голодными глазами в тарелку с травой. А обладает здоровым аппетитом. Невольно думаешь: она во всем такая. Кайфовая. Я сказал - это очень сексуально.

Смотрю в его смеющиеся глаза. Он откровенно со мной флиртует, чем смущает меня до крайности, не знаю, как реагировать и берусь за ручку:

- Поняла. Через час спущусь.

- Ждём, - он посылает в меня ещё одну улыбку напоследок, и выходит в коридор.

Как палач бесстрастен, как стихия опасен

Как ни стараюсь, но на ужин опаздываю.

Здание старое, усадебного типа, и сюрпризы с перебоями воды -  небольшой штришок к и так непривлекательному портрету старой чугунной ванны.

Кое-как сполоснувшись, заматываюсь в теплое полотенце. Коврик под ногами не предусмотрен, поскальзываюсь на плитке, и вскрикнув, хватаюсь за что-то.

В лицо врезается упругий ледяной фонтан. Тру глаз и в ужасе обозреваю вывернутый кран, я повредила сместитель.

Отплевываюсь, и по-глупому пытаюсь заткнуть пальцами бьющую во все стороны струю, в панике оглядываюсь, ну что за напасть, только приехала и уже что-то сломала.

Волосы липнут к лицу, мокрое полотенце облепляет тело. Как перекрыть воду, господи, помогите.

В отражении высокого зеркала вдруг замечаю мужчину. 

Он стоит на пороге, сложив руки на груди и, судя по выражению лица, чем-то крайне доволен.

Поразительно.

- Вы мне поможете или нет? - со злостью выплёвываю слова и воду, юлой бесполезно верчусь между ванной и раковиной.

- Ладно, - со скукой в голосе делает он одолжение. Оттесняет меня в сторону. Шагнув вперёд, садится на корточки, двигает корзину для белья, вода с шумом льётся на него, он крутит вентили.

Запоздало удивляюсь, откуда он взялся, ведь я запиралась, отлично помню, что щелкала щеколдой.

Может, когда я сорвала кран, хотела выйти, и...

- Всё. Потоп сами убирайте, - он выпрямляется. Снова сдвинув меня с прохода, топает по лужам в комнату.

- Всё, так просто? А почему вы тогда стояли? - с недоумением тороплюсь за ним. - Если видели, что тут такая проблема.

- Потому, что я не сантехник.

- Так и я не циркачка. А вы стояли и смотрели, как на представление вместо того, чтобы помочь.

- Я помог, - он резко оборачивается, и я налетаю на него. - Какие у вас ко мне претензии? Кран не я сломал.

- Я же не нарочно.

- Кто знает. Могли и специально дернуть.

- Вы издеваетесь?

- Да.

От его прямого ответа замолкаю.

Черные пряди волос змеятся по его лицу, костюм тоже вымок, в его позе, в сложенных на груди руках, сквозит такое безбрежное самолюбование, он явно не из робких, он из тех, кто в любой ситуации мнит себя богом, хоть мокрый, хоть грязный, хоть неделю скитался по лесу или жил в горах - он чертовски хорош.

Гашу раздражение. Вздыхаю.

- Спасибо, что все таки помогли, - пытаюсь наладить контакт. - Я Лилия.

- Матвей.

Помолчав, он протягивает руку. Я собираюсь поздороваться и тяну в ответ, и вздрагиваю, почувствовав, как его пальцы касаются кожи груди.

- Вы почти голая, Лилия, вы знаете? Или меня не стесняетесь?

Быстро опускаю голову и стремительно краснею, в паутине спутанных волос просвечивают набухшие от холода соски.

Его длинные пальцы теребят край махрового полотенца, мокрой тряпкой сползшего под грудь. Берутся за узел и поднимают ткань выше. Спешно перехватываю полотенце, моя ледяная рука поверх его теплой, вырываюсь и отшатываюсь, кошмар, как неловко.

- Выйдете, пожалуйста, - прошу севшим голосом.

- Почему? 

- По кочану, - огрызаюсь. Под его пристальным взглядом дёргаю полотенце вверх, закрывая грудь, и тут же ощущаю сквозняк по ногам.

Его взгляд опускается на мои голые бедра, сверлом врезается мне между ног.

- Выйдете, я попросила! - повышаю голос.

Непослушными руками никак не могу замотаться в этот идиотский кусок ткани, чтобы ничем не светить, молодец Лиля, все показала.

В первый же день, этому нахальному тренеру...

- Да вы правы, пойду, - он сует руки в карманы. Чуть подаётся бедрами вперед, и я замираю, уставившись на влажные брюки и внушительный бугор под выпуклой ширинкой. - Надо бы сменить костюм. 

Он разворачивается к двери. 

Тереблю полотенце. Щеки пылают. 

Вокруг столько мужчин. Сейчас достану из чемодана кофту с глухим горлом, и брюки, да.

Разжигая чувства, загоняет в одержимый огонь

В столовой шахматный пол, шведский стол, и почти никого нет, только возле стены сидит брюнет в окружении двух пожилых дам.

Ужин закончился, народ разбрелся кто куда, меня не дождались, разумеется. Места тут много, и студенты, наверняка, питаются вместе с тренерами, но на календаре уикенд, парни гуляют в городе.

И хорошо, хватит с меня на сегодня впетлений.  

Беру стакан с соком, тарелку с салатом, немного гарнира и запеченую телятину.

Выглядит съедобно.

Шучу, здорово выглядит, и от запаха слюнки бегут.

Повар молодец.

Надеюсь, внешность блюд не обманчива.

И будет вкусно.

Подсаживаюсь за столик к оставшейся в столовой троице. Ожидала увидеть Всезнайку-Семена, что так искренне восхищался женским аппетитом, но нет, это не он. Не пришел смотреть, как я ем, эх, балабол он, получается.

В животе урчит. За столом бурлит разговор про учебный план. Здороваюсь, представляюсь. Мне никто не отвечает. 

Не обижаюсь. Люди тут собрались самобытные - я к странному поведению удивительно, но успела привыкнуть. Украдкой бросаю взгляд на брюнета.

Симпатяга, кто бы сомневался. Серьезный и статный, и с таким важным выражением лица, будто не кружку кофе держит, а Оскар.

За самые красивые глазки.

Он вдруг подмигивает.

Заметил, что я пялилась.

Мигаю в ответ. Вонзаю вилку в ломтик помидорки.

- У вас волосы крашеные, Лилия? - скрипучим голосом обращает на меня внимание одна из дам.

- Явно крашеные, - отвечает ей вторая. Гремя ложкой, размешивает в стакане чай. - Подобного ярко-рыжего оттенка просто не бывает без химии. Ума нет, сожгла волосы-то.

Глотаю помидорку.

Волосы натуральные, моя гордость. Длинные, вьющиеся, и цвет насыщенный, медно-каштановый, на солнце голова словно из бронзы отлита. Но ужин - не слишком подходящее место для обсуждения подобных вопросов. 

А заявлять, что я дура - совсем недопустимо.

Но я молчу.

Ем и раздумываю о своей поспешной радости, помню, как скакала до потолка, получив эту работу. Сейчас вижу - будет сложно.

И остро встаёт вопрос: а мне все это надо ли?

- Конечно, - продолжает первая. - Сейчас всё делают. В клиниках. И морщины разглаживают. И жир отсасывают. 

- С задницы, - поддакивает вторая.

Давлюсь рисом.

Изумительно. Лучше бы они и дальше болтали про волосы и мой ум.

- Вам сколько лет, Лилия?

- Двадцать пять, - отодвигаю тарелку. Есть расхотелось.

- О чем я и говорю, - с удовлетворением кивает первая. - Уже видно мимические морщины. Возраст-то никого не щадит, - ее сухие губы растягиваются в злорадной улыбке, личико морщится в складках.

- И от телятины правильно отказались. Объедаться на ночь - дурной тон. Да и...- другая леди красноречиво оглядывает мою водолазку, - у вас заметен лишний вес. Нужно подобрать правильную диету.

Они обе, не сговариваясь, резко встают.

Собирают тарелки в поднос.

Хлопаю ресницами.

Вот ведь старые ведьмы.

Брюнет, откинувшись на стуле и покачиваясь, сидит между ними. 

- Артем, ты идёшь? - зовут его тетки.

Он едва заметно качает головой.

- Ясно, - не мигающим взглядом они смотрят на меня.

Две злобные фурии, что трясутся за честь своего правителя.

Ревнуют?

Посягать не собиралась. Молча пью чай.

Попала, называется.

С опаской кошусь на Артёма. Тоже будет меня оскорблять? Я близко к сердцу не принимаю, лишнего веса у меня нет, а морщинки если и есть, не замечала, за кожей я ухаживаю, но без фанатизма.

Может, у них климакс?

- Отличная выдержка, - хвалит Артем.

Он говорит еле слышно, как начальник, уверенный, что подчинённые в его присутствии напрягают слух, и я невольно подаюсь вперёд.

- Они это специально что ли? - показываю глазами на женщин, оборачивающихся на ходу. - Провоцируют?

- А что? - он тоже наклоняется, приближает лицо к моему. - Есть вещи, способные вывести тебя из себя? Ну, такие. Чтобы ты рвала и метала?

- Тебе зачем? - машинально перехожу на ты.

- Так есть или нет?

- Хочешь меня разозлить?

- Ты уже злишься.

И правда.

Под столом нервно стучу подошвами.

Залпом допиваю чай.

Эти несколько часов меня вымотали, радушным приемом и не пахнет. Пасовать перед сложностями глупо, но начинаю сомневаться в своей стрессоустойчивости.

Вряд ли я смогу.

Поднимаюсь на ноги.

Всё. Я иду к директору. 

Опутывая ложью, вершит свой суд

Выхожу из столовой. В полутемном коридоре, широкой холодной тропкой растянутом до холла, спотыкаюсь и падаю, но меня ловят крепкие руки, возникшие из ниоткуда.

Смотрю на пол, там бордовая ковровая дорожка и никаких порожков, смотрю на мужчину, так ловко раскрывшего мне объятия.

- Вы специально в темном углу дожидались, чтобы мне подножку поставить? - говорю первое, что идёт на ум, не фильтруя, и не заботясь о хорошем впечатлении, я решила, что эта работа не для меня, так что нечего мне тут.

- С первых слов - и сразу обвинение, - мужчина возвращает мне равновесие, я иду дальше, решив не задерживаться, он подстраивается под мой шаг. - Ни здрасьте, ни давайте будем знакомы, ох, милая, где же ваши манеры. Я Аладдин.

- Кто? - оборачиваюсь.

- Ага, - он смеётся. - Привлек ваше внимание?

- Немножко, - говорю, улыбнувшись. - Но ведь вы не Аладдин?

- Нет, конечно. Я Жасмин. Его знойная подружка в голубых шараварах.

Напоминание о старом диснеевском мультике расслабляет, настроение чуть подскакивает, в конце концов, и чего я разозлилась, действительно, в первый день всегда сложно, и в школе, и на новой работе, да везде.

- А я знаю, о чем вы сейчас думаете, - продолжает мужчина.

- Ну-ка, давайте, - тихо хмыкаю. Один читает по руке, другой по волосам, третий мысли - сборище ясновидящих в этом другом, изолированном мире, и лёгкая нотка абсурда, сопровождающая меня в глухие лесные дебри, едва я покинула самолёт - уже и не мешает. Возможно, поработай я тут годик-другой - сама заражусь чудинкой, и люди, разговаривая со мной начнут в недоумении сводить брови. Главное не превратиться в одну из тех фурий, с которыми мы столкнулись за ужином, сохрани меня, бог.

- Вы анализируете свои впечатления, - говорит мужчина. - В частности, о женской половине нашего коллектива. 

Хм. У меня на лице это написано? 

- А ещё, - говорит он, когда мы выходим в холл. - Вы переживаете из-за расставания с близким человеком. Думаете, что он козел. 

Останавливаюсь. Внимательнее смотрю в черные глаза, и на секунду кажется, что вся моя невеслая история по большому экрану транслируется у него в мозгу, и он видит, как сначала мне клянутся в любви, а потом, ничего не объясняя, ведут в ЗАГС другую. 

Встряхиваюсь, и гоню прочь мрачные мысли, это ерунда, не надо обладать даром, чтобы понять - в глушь не поедет человек семейный, или тот, у кого на любовном фронте нет войн.

И я вовсе не считаю бывшего козлом.

Не срослось и не срослось.

- Вы рыдали ночами в подушку, - говорит мужчина. - И мечтали, что земля треснет, и туда провалится ваша соперница.

- Что вы несёте? - обретаю дар речи. - Я о таком никогда не думала.

- Думали. И караулили ее возле дома. 

- Да вы что?! - возмущаюсь. - Я, вообще, один раз только видела в интернете их совместное фото и...- замолкаю, понимая, что это совсем не его дело, зачем я оправдываюсь, и кто ему дал право сочинять обо мне всякие гадости?

Он молчит. С любопытством изучает мое лицо. Чертов Аладдин.

Отбрасываю волосы назад и, взяв себя в руки, деловым тоном спрашиваю:

- Где ваш директор? Он срочно мне нужен.

Искусительница

- Демьян, - представляюсь. - Ованесович.

- Не поняла? - она хмурится. Последнее слово так вообще, похоже, не разобрала. - Какой Демьян?

- Я Демьян, - уточняю. - Директор.

- Отлично, - она с облегчением выдыхает. - Наконец-то. У меня к вам серьезный разговор. Меня не предупредили, что коллектив преимущественно мужской, и я...- она подбирает слова. 

Ловит мой взгляд, я смотрю ей в лицо, но не в глаза, в одну точку на лбу, руки держу в карманах брюк и с трудом сдерживаюсь.

Это она. Точно. Ее я искал, на это указывает всё, и ее внешность. 

И ее запах, рецепторы забиты этими молекулами.

Половозрелая и готовая к сексу самка, ее и за сто метров унюхать можно, против природы не попрешь, организм усиленно готовится к воспроизведению. Неясно лишь, как можно быть такой нечувствительной, неужели не замечает, что ее до искр из глаз хотят.

Она в узких брюках. Черных. 

Взгляд приковывает треугольник между ног. Кое-кто уже поглядел на все это дело без лишних тряпок, когда она после душа возилась с полотенцем и прикрывая грудь, задрала его до пупка.

Случись подобное при мне - она бы тут сейчас не стояла, и я бы не стоял, не дожидаясь, пока остальные познакомятся, завалил бы прям там.

И для начала все вылизал.

Да, мы животные, и стремление обнюхать и облизать партнёршу в самых интимных зонах естественно.

Это возбуждает.

- Слушайте, мы можем пройти в ваш кабинет? - она оглядывается в холле.

- А чем плох мужской коллектив, Лили? - разворачиваюсь в сторону столовой. На ходу припечатываю. - Вы мужененавистница?

- Нет, что вы, - она нагоняет меня. В голосе испуг, будто ее заподозрили в чём-то нехорошем. Она ещё и краснеет, чем бьёт меня сразу под дых, наверное, прирожденные грешницы и должны казаться невинными, только так можно обрести полную власть над нами, мужчинами, а власть у нее безграничная, я от нее в зависимости, моя искусительница. - Просто я не была готова.

Ей и теперь времени готовиться никто не даст. Но желательно дождаться ночи, задираю рукав пиджака и с тоской смотрю на часы.

Пока рано.

- А по-моему, - сворачиваю в арку, ведущую в кухню. - Вы после неудачного романа считаете всех мужчин недостойными вас.

- Козлами, - она ядовито поддакивает. Мельком замечаю, как она от возмущения раздувает ноздри. - Вы чего добиваетесь? Приписываете мне какие-то свои домыслы, мнение обо мне берете с потолка.

- Почему же домыслы? Я точно знаю.

- Откуда? В личном деле прочитали?

- Между строк. Плюс вижу вашу реакцию. На безобидные слова. Сложить два и два, чего проще.

- Математик из вас так себе. Вы в корне неправы. И, вообще...

- Лилия, - перебиваю. Открываю шкаф и показываю ей батарею бутылок. - Как-то мы не с того начали. Давайте ещё раз попробуем? Выбирайте вино. И пойдем ко мне в кабинет.

Глава 10

... - Здесь нет никаких учеников Лили. Это, вообще, не спортивный колледж. Но спортивный интерес у нас есть, - полные, пахнущие вином губы почти касаются моих. - По старшинству мое право быть с тобой первым. Если выйдешь к ним - никто не станет ждать очереди. 

- Какой очереди? - черты его лица перед глазами размазываются, от его слов и "Мерло" кружит голову, против воли вспоминаю видела ли учеников, и не помню, только преподавателей, двух женщин и семь или восемь крепких, как и директор, богатырей-тренеров. Упираюсь ладонями в твердую грудь и отталкиваю его. - Отойдите! Дайте мне выйти!

- Я предупредил, Лили, -  он без возражений отступает.

Поворачиваю ключ в двери и выскакиваю в коридор.

Отлично!

Он чокнутый.

Ну конечно, годами жить своим отдельным мирком...

Может, поэтому здесь зарплата стремится в небо?

Но почему все молчат, что директору необходим новый костюмчик - белая смирительная рубашка?

От усталости ни следа, со злостью чеканю шаг по тёмному паркету и замираю, как вкопанная, заметив в полосе света в конце коридора группу мужчин в черных костюмах.

Бросаться к ним с докладом про ненормального директора желания почему-то нет.

Они меня там будто бы ждут, что-то обсуждали и, как по команде, затихли, обернулись. Знали, что я выйду от директора и караулили.

Невольно пячусь назад.

Хочется крикнуть, чтобы прекратили меня пугать, но голос сел, скребёт горло, это точно от страха. У Демьяна удивительная способность внушать всякие гадости, я ему уже почти верю.

А ведь я ещё и выпила, критическое мышление мне отказывает, не знаю, что делать, стою.

От группы отделяется мужчина.

Широким шагом идёт мне навстречу. Расстояние между нами уменьшается, я вижу что это Валерий, самый первый, который меня встречал.

Остальные все ещё там, он один, его на переговоры отправили?

Демьян не пошутил, они серьезно?

Выдержка изменяет, надежда на шутку гаснет, разворачиваюсь и бегу.

Зашуганно метнувшись в разветвление коридора, в полумраке толкаю двери, третья по очереди поддается, влетаю в помещение и запираюсь.

Щелкаю выключателем.

Обстановка похожа на ещё один кабинет, мне нужен телефон, сотовый или стационарный, или интернет, хоть что-нибудь, тревожная кнопка.

Есть здесь такая?

Оглядываю стол, смотрю под столом, ворошу стопки бумаг, раздвигаю тяжёлые шторы и смотрю на подоконнике, открываю шкаф.

Ничего нет, в отчаянии кусаю кончики пальцев, мне бы уже даже почтовая сова сгодилась, в фильмах она шустро телеграммы доставляет, а у меня есть важное сообщение:

Здесь обосновался уютный маньячный кружок.

Прислушиваюсь к тишине за дверью. Слушаю долго, но ни шагов, ни голосов, никто за мной не пришёл.

А если и не придут, а у Демьяна чувство юмора такое, особенное? А я уже воображаю всякое, как меня хватают, заламывают руки, держат в кольце черных костюмов, в плену черных глаз, и...

Если так - он дошутился.

Пусть ищет нового врача.

Вот действительно, козел.

Дыхание выровнялось. Отбрасываю за спину растрёпанные волосы и берусь за ручку. И тут же по ту сторону двери раздается голос:

- Лили, хватит прятаться. Выходи оттуда.

Глава 11

Распахиваю раму и забираюсь на подоконник. Смотрю вниз. Там прямо под окном заросли какого-то колючего кустарника, но выбора-то у меня все равно нет.

Медленно сползаю на улицу, мокасинами шоркаю завитушки в узоре на фасаде, любовалась ими, когда только приехала сюда, а сейчас по темноте, сбегаю через окно и верить в это не хочется, и главное - куда бежать из этой тюрьмы я не знаю.

Прыгаю на землю.

Под нос себе ругаюсь, ободрала ладони и зацепилась брюками за колючки, выворачиваю шею и в отчаянии трогаю кусок черной ткани, прямо под попой, получается довольно откровенная дырка, как из каталога одежды от экспрессивного модельера.

Сквозь посадки пробираюсь на твердую плитку. По периметру территории горят фонари, в деревянной беседке среди прореженных осенью крон деревьев с полуопавшими листьями, пристроились две темные фигуры.

Щурюсь на них, и вскрикиваю от радости.

Две тренерши из столовой, что сомневались в моей натуральной рыжине и, вообще, довольно таки отталкивающие дамы, не понравились мне, но спешу к ним как к лучшим подругам.

Они помогут.

Они сплетничают и, похоже, пьют какао, в кружках плещется нечто молочно-шоколадное с характерным сладким запахом.

Так уютно, так по-домашнему атмосферно, и я сомневаюсь, не привиделось ли мне, может, от вина и усталости словила парочку галлюцинаций?

- Слава богу, - выдыхаю, остановившись и оперевшись руками о стол. - Ваш директор... - медлю, подбирая слова. - В общем я только что столкнулась с неприкрытым харассментом.

- Опять, - морщится одна из них, обращаясь к собеседнице. - И ведь каждый раз уверены - та самая, та самая, - эти слова она передразнивает скрипучим голосом. - А оказывается всегда так, как я и предупреждала. Не найдут они. Нету ее.

- Сказки это, - соглашается другая, отпивая какао. - Демьян сам помешался, и остальных путает.

Они не обращают на меня внимания, и помогать мне по-моему не собираются, разговаривают так привычно, словно к ним каждый день бросаются с подобными обвинениями о домогательствах в сторону директора интерната.

- Вы слышали меня? - повышаю голос. - Мне недвусмысленно намекнули на сексуальные...- ощущаю, как горит лицо, и холодный северный ветер ни капли меня не студит. - Что у вас здесь творится? 

- Да уж почти бордель. Таскают вас, рыжих, - она брезгливо смотрит в мою сторону, - а вы и рады.

Ясно.

От них никакой пользы.

- Дайте телефон, пожалуйста, - оглядываюсь на массивные входные двери. Если бы кто-то вышел, я бы наверняка услышала, они старые и так скрипят, словно вот-вот на части развалятся, острыми черными щепками украсят крыльцо.

- Нет у нас телефона.

Смотрю на запаркованные в ряд черные машины и требую:

- Тогда дайте ключи. От автомобиля. 

Они меланхолично пьют какао.

- Слушайте, - злюсь. - Вы понимаете, что не имеете права меня тут удерживать? Хорошо, я пойду пешком. Потом доберусь до города, до полиции, и вас всех осудят, и вы сядете в тюрьму, - угрожаю.

Зачем не знаю.

Идти пешком - сумасшествие, займет не одни сутки, наверное, да и о чем говорить в полиции не имею понятия, я сама приехала, и мне ничего не сделали, за что их судить, за слова?

Но оставаться здесь нельзя, я ведь уснуть спокойно не смогу.

- Ключи в машине, - откликается одна из дам. - Только ты все равно отсюда не уедешь, - последнюю фразу она бросает мне уже в спину, поскольку я несусь к автомобилям.

Это мы ещё посмотрим, уеду или нет.

Забираюсь в салон, она не обманула, брелок в форме футбольного мячика валяется на приборной панели.

Доезжаю до ворот, торопливо открываю их, постоянно оглядываясь на крыльцо, преследователи не показываются, и я себя убеждаю, что все позади, сейчас я уеду.

Найду другую работу, поближе к цивилизации, все хорошо.

И аутотренинг действует. Но лишь до того момента, пока я не оказываюсь за воротами.

Резко торможу машину и охаю, смотрю вперёд и до острой боли напрягаю зрение, и не верю тому, что вижу перед собой.

Глава 12

Узкая деревенская дорога начиная от ворот резко обрывается, ее отгораживает плотная стена густого тумана, неровно, ее словно слизнули широким языком.

Откуда взялся туман?

Всматриваюсь в серые клубы и поражаюсь, хмарь, как во всяких мистических фильмах, кажется, не бывает в природе подобных осадков, их природа сверхъестественна.

Как, вообще, мы могли добраться по такой дороге и не разбиться? Даже если со скоростью сонной черепахи ползти, это же нереально, ничего же не видно.

И как странно, будто кто-то провел черту. Ведь если оглянуться назад, видно и кочки и ямки в асфальте, а тут...

Медленно продвигаюсь вперёд. Туман, коснувшись капота с чавкающим звуком, как в болото, неодолимо, со смаком затягивает машину. 

Пугаюсь и сдаю назад, врезаюсь в ворота. Ударяюсь, прикладываю ладонь ко лбу - не мозг, а муравейник с потревоженными мыслями-муравьишками.

Так. И что делать?

Барабаню пальцами по рулю.

Кто-то вдруг резко открывает дверь с моей стороны. Отшатываюсь на пассажирское сиденье, выставляю руку перед собой. Так себе защита, запястье перехватывают, баритон Валерия просачивается в уши:

- Здесь не проехать на машине, Лили. 

Смотрю в его спокойное лицо, взгляд черных глаз невозмутим, и как только что обволакивал машину туман, так и меня забирает в ловушку его чернота.

Встряхиваю волосами.

- Мы же как-то сюда приехали?

- Кофе, - говорит он.

- Что кофе? - переспрашиваю, и сразу вспоминаю: на заправке он принес мне стаканчик эспрессо, половину я разлила, но другую половину выпила. И потом сразу уснула. Очнулась лишь здесь. Я не видела, как мы ехали. Не знаю, ехали ли. Чувствую, как волосы на затылке встают дыбом. - Вы чем меня напоили? Куда меня притащили?!

- Тс-с, - он прикладывает палец к моим губам. - Не кричи. Успокойся. 

- Я хочу домой, - отмахиваюсь от его рук.

- Пока ты живёшь здесь.

- "Пока" - это сколько?

- Эту ночь.

- А потом что?

Он молчит.

Оглядываюсь. Сквозь тонировку щурюсь на беседку, двух старых ведьм там уже нет, но их слова я запомнила. Правда, решила, что они из ума выжили. Когда сказали, что здесь почти бордель, таскают сюда "вас, рыжих".

Теперь верю, я не первая.

И тот портрет рыжей девушки в кабинете директора.

Они ищут какую-то рыжую, и не могут найти. Валерий упомянул всего одну ночь.

Мной хотят воспользоваться и...

- Вы меня потом убьете? - сипло спрашиваю.

- Нам нужно проверить, - его руки ложатся на мои бедра, по сиденью двигают ближе к нему. - Ты нам нужна или нет.

- Как проверить?

Он многозначительно сжимает меня. В глазах разгорается огонь. Чувствую его напряжение, он прямо здесь, в машине, готов набросится на меня.

- Вы ошиблись, - торопливо заверяю, - не надо ничего проверять, я и так вам скажу - я не та, кто вам нужен. И убивать меня не надо. Просто отпустите меня отсюда. Пожалуйста.

Он не отвечает, сканирует мое лицо. После длинной паузы склоняется к моим губам и выдыхает:

- Нет.

Запрокидываю голову, ладонями упираюсь ему в плечи. Повторяю:

- Отпустите.

- Да не отпущу я тебя, - он усмехается. - Ты и сама скоро не захочешь. Чтобы тебя отпустили, - он снова наклоняется к моим губам. - Я тебя сейчас поцелую. И ты расслабишься. Обещаю.

Дёргаюсь в сторону, отщутив его губы, он лжёт, будь он хоть трижды прекрасен, подобен богу, я с визгом не брошусь в объятия мужчины, которой угрожает моей жизни, я не сумасшедшая.

Но...

Его губы мягкие, пахнут сладко, джемом и орехами. Язык скользит мне в рот, меня прижимают к крепкому торсу, мускулистое тело нависает надо мной, заваливает меня на сиденье.

Обнимаю его за шею и впиваюсь в его губы. Раздвигаю ноги, позволяя ему лечь между ними, обвиваю узкие бедра.

В голове все плывет.

На грани сознания бьётся мысль, что в вино мне тоже что-то подсыпали. Но она быстро смазывается мужскими руками, гуляющими по моему телу. Жадные движения, рваное дыхание, нарастающая дрожь - все это топит меня в нем, заставляет в него влюбляться.

Глава 13

Мы целуемся вечность и даже больше, самозабвенно, так прекрасно, и когда он от меня отрывается, удерживаю его за плечи, не хочу от себя отпускать.

- Пойдем, - он тянет меня за талию, по сиденью скольжу к нему в руки.

- Куда?

- В дом.

Не отрываю от него взгляда, удобнее устраиваюсь у него на руках. Что-то со мной случилось, не могу найти объяснений, но это, как банально пишут в разных там статейках, разделило жизнь на до и после, "до" - черный джип, в котором я собиралась сбежать, а "после" - возвыщающаяся в ночной прохладе серая громадина здания, а между ними важный отрезок, и сейчас мой мужчина широкими шагами меряет эту пропасть.

Мой.

С чего-то вдруг я безгранично ему доверяю.

Хотя и понимаю, куда он меня несёт, он бережно держит меня, и тоже смотрит мне в глаза, приближает свое лицо и носом зарывается в мои волосы, сминает мягкие пряди и сквозь них кусает мою шею.

По коже бегут мурашки, невольно улыбаюсь, но его ласка не отвлекает, и не способна вытащить беспокойную мысль, гадким тараканом засевшую в голове: в нашей вселенной мы далеко не одни.

- Я туда не хочу, - тереблю ворот его рубашки. Смотрю на одно лишь яркое в темноте окно, там включен свет.

- Почему не хочешь? - его шепот касается моего уха. - Там тебя ждут. Тебя одну. Все надеются.

- На что?

Сильнее вжимаюсь в его грудь, когда нам на встречу на крыльцо неспешно выходит Павел. Сует руки в карманы брюк, жадно следит за стремительно тающим между нами расстоянием.

Словно повторяется утро моего приезда, сначала Валерий, за ним Павел, и если несколько часов назад они были одинаково чужими, то теперь обнимающий меня мужчина кажется моей судьбой, моим главным и единственным смыслом, а тот на крыльце лишним, и мне дико осознать, что меня несут к нему.

Тут что-то не так.

С чего я, интересно, решила, что влюблена в этого Валерия? Я знаю каково это, чувства к бывшему до конца не утихли, и когда я только встретила его, горящими глазами следила за каждым его действием, глупо улыбалась, меня затопляли нежность и радость, когда он рядом, но если бы он вздумал привести меня к толпе полузнакомых мужчин с заявлением "все мечтают тебя раздеть, давай ты займешься с нами групповым сексом, тебе понравится, обещаю" - он бы такую затрещину получил, я бы его лицом вместо тряпки пол помыла и сушиться повесила на прищепочку за нос.

- Подожди, - руками упираюсь в грудь Валерия, - поставь меня!

Он в удивлении сводит брови, но слушается, ставит меня на ступеньки. Переглядывается с Павлом.

- Что с ней? - тот спускается ниже. - Поцеловал?

- Да.

- И вино она выпила.

- Да.

- И что тогда?

- Не знаю.

Они оба с любопытством смотрят на меня. 

- Значит, в алкоголе что-то было? - преодолеваю слабость в коленях, хватаюсь за перила. Я врач, все в порядке, главное вовремя принять меры, почистить желудок. - Скажите название препарата. 

- Лили, - Павел наклоняется к моему лицу. - Ты в меня влюблена?

- Безумно. До потери пульса. Умираю, как люблю, - язвлю. Куда-то пропал весь страх, наоборот, внутри закипает гнев. - Ответьте, как действует препарат, который мне подмешали. Это важно.

- Да по-моему, - Павел озадаченно ерошит волосы. - Он, вообще, не действует. Не понял. Как такое возможно? - он поворачивается к Валерию.

- Может, мы с ней, правда, ошиблись? Ну-ка, - Валерий ловит меня за руку, заглядывает в глаза. - О чем ты сейчас думаешь?

- О том, что вы все психи, - отвечаю без улыбки. 

Он растерянно поворачивается к Павлу.

Тот, верный своей медлительности, долго думает, картинно пялится куда-то вверх, в небо.

Стреляю взглядом по сторонам. Скорее всего, дело в напитке, и тот туман - плод моего воображения, и мне нужно попробовать выбраться из этого места.

Пока не поздно.

Не успеваю сделать шаг назад, как Павел вдруг резко перегибается через перила. Ухватив меня за водолазку притягивает к себе.

- Давай я попробую, - выдыхает он и впивается в мои губы.

Хочу его оттолкнуть, но против воли обвиваю руками его шею. Он поднимает меня, легко перебрасывает через ограждение к себе на ступеньки.

Со мной опять происходит что-то бесконтрольное.

Он с жаром целует меня, и я отвечаю, и мне мало, хочу больше от него, пью его, он такой горячий и пахнет так остро, мускус забивает мне ноздри. 

Ощущаю, как сзади ко мне прижимается другой мужчина, осторожно убирает мои волосы через плечо, губами скользит по шее.

Его ладонь пробирается в рваные брючки, пальцы гладят кромку трусиков, сжимают ягодицу, и меня накрывает каким-то диким знанием, непреложной истиной, эти мужчины мои, я люблю их, а они меня.

Со стоном откидываюсь спиной на теплую грудь и продолжаю целоваться с другим, в плену четырех властных рук и двух тел теряюсь, и когда чувствую, что с меня медленно снимают брюки, жду только одного - чтобы меня взяли, прямо здесь, на крыльце, они оба.

Глава 14

Валерий слегка отстраняется, слушаю, как брякает пряжка ремня, он расстегивается долго, одной рукой, другой оглаживает голую кожу на моих бедрах.

Я ещё в трусиках, и продолжаю целоваться с Павлом, он вжимает меня в себя, в свою внушительную эрекцию, он тяжело дышит, как и я, наше дыхание смешивается во рту.

Теплые пальцы подцепляют трусики, аккуратно тянут вниз. На ветру покрываюсь мурашками, но два крепких тела загораживают меня от холода. Валерий быстрыми движениями пальцев пробует меня между ног, за шею поворачивает к себе, лизнув один палец, второй, указательный, толкает мне в губы. Слизываю свой сок, я так сильно возбуждена, просто невозможно хочу его в себе. Не успеваю распоробовать, он накрывает губы поцелуем, за талию прижимает к своему телу, и чувствую, что в промежность упирается горячая головка.

Он медленно раскрывает меня, проникая глубже, и я распахиваю глаза. 

Вот это да. 

Как много в нем длины. Стенки бешено сокращаются, принимая его. Валерий в тон мне глухо стонет, руки на моих бедрах напрягаются.

Меня берут за подбородок, поворачивают мою голову. Мутным взглядом смотрю на Павла, на его широкую, порочную улыбку, он следит за моим лицом, пока в меня входит другой, а я не могу сдержать удивления и острого наслаждения, и вскрикиваю, когда меня с мокрым хлюпом полностью заполняют и кожу шлепает гладкая мошонка.

Проваливаюсь в поцелуй, в свои приглушённые выкрики и плавные скользящие движения члена внутри меня, он выходит на всю длину и мужчина отстраняется, и тут же впечатывается в меня всем телом, прижимая к другому мужчине.

И тот, и другой, оба мои, и то, что я занимаюсь любовью с одним на глазах у другого, меня все больше распаляет, в их объятиях горю.

- Ещё, - подгоняю его, носом зарываясь в черный пиджак, в звериный запах, в животную похоть, - сильнее.

- Дай мне угоститься, - тихо выдыхает Павел. 

Член во мне ещё несколько раз мощно толкается, словно не желает прощаться, руки Валерия тисками давят меня, прежде чем отпустить.

Павел осторожно забирает меня из рук Валерия, разворачивает к себе спиной. Краткими засосами покрывает мою шею, прикусывает кожу, будто и правда лакомится конфетами, и собрался целиком съесть меня.

Внутри пусто, и как-то неприятно, мне нужно, чтобы меня снова взяли.

Павел судорожно гладит мою промежность, на ухо бормочет:

- Какая ты там бархатная, Лили.

Цепляюсь за рубашку Валерия на груди, он пьяно качает головой, в одну руку сгребает мои запястья, другой спускается между ног и безошибочно нащупывает клитор. Выгибаюсь, спиной падаю на грудь Павлу и нетерпеливо двигаю бедрами, готовая к его вторжению. Шире раздвигаю ноги, дальше не могу, мешают брюки, скатанные чуть выше колен.

Разочарованно всхлипываю, хочу обхватить ногами крепкие мужские бёдра. В ушах нарастает гул, их рваное дыхание, бормотание нежностей и непристойностей, все сливается в музыку, и когда второй член уже скользит по складкам, не проникая внутрь, дразня нас обоих, это сладкое безумие нарушает мерзкий скрип входной двери.

В мыслях все ещё туман, растерянно моргаю и смотрю на вышедшего на крыльцо человека. Мужчина в костюме и в татуировках, тот, что пьет за рулём коньяк. Вадим.

Его черный взгляд разливается в две густые лужи с оранжевыми отблесками огней, останавливается на моих ягодицах, в которые упирается эрекция Павла.

Глаза Вадима молнией поднимаются к моим. Один сплошной хмель, горький, сносящий мне голову. Как в гипнозе смотрю на него несколько секунд.

И ужасаюсь.

Не может быть. 

Не верю.

Что со мной только что делали?

Меня...

Глубоко и развратно трахали, прямо на крыльце.

А я просила ещё.

Да. Так и было.

С меня будто слетел дурман, так же резко, как и накрыл, меня охватывает паника, но самое главное, я чувствую подрагивающий член вплотную к моей коже и понимаю:

Мной опять хотят овладеть. Уже другой мужчина.