Сводные

1

МАРЬЯНА

Моя мать вышла замуж за какого-то старого мужика и мне пришлось вместе с ней переехать в совсем незнакомый для меня город - Москву. “Плюсом” меня перевели в другой институт, к сожалению, со связями этого мужика это оказалось легко сделать.

– Алло? Марьян, это правда, ты переезжаешь в Москву?

– Ксюш, да.. другого выхода нет, я бы может и осталась в Ростове, но мама в тайне продала нашу квартиру, а снимать одной жилье и платить за учебу мне пока не по силам.

С Ксюшей я знакома с детства, бывало, ссорились, не общались, но все равно мирились.

– Марьян, я бы хотела, чтобы ты пожила со мной… но..

У Ксюши два маленьких брата, одному семь лет, другому девять, родители Ксюши строгих правил, несмотря на то, что их дочь уже не маленькая девочка, они все равно ее во многом контролируют. Даже друзей домой не разрешают приводить, но я на это никогда не обижалась и с пониманием относилась, и они ведь впятером живут в маленькой квартире, там просто физически шестой человек никак не поместился бы, да и ее отец не очень дружелюбен. А вот Ксюша наоборот была среди всех моих знакомых самым светлым и искренним человеком.

– Знаю, Ксюш…

Ей передо мной даже не надо оправдываться, я ведь всё понимаю, как бы сильно Ксюша не хотела мне помочь, но перед отцом она бессильна. Да и я не хочу ей доставлять проблем из-за моей ситуации.

– Но как так получилось, что твоя мама вышла замуж за москвича? Где они познакомились? Она же вроде никогда не была в Москве…

– Морозов Андрей Игнатьевич, знакомься, так теперь зовут моего отчима, приехал в Ростов, чтобы открыть здесь филиал своего детейлинга, а маму от компании послали показать землю, где будет строиться центр детейлинга и заключить с ним сделку по продаже этого земельного участка, так они и познакомились.

– Ого.. прям, как в кино… , - для Ксюши эта история знакомства была романтичной, но для меня это драма с нотками психологического триллера, - Свадьба уже была?

– К счастью, свадьбы не было, они просто расписались, но я не присутствовала на этом мероприятии. Кто вообще выходит замуж за человека, которого знает всего пять месяцев?

– У них наверно любовь с первого взгляда…

– Точно нет, какая любовь… ты же знаешь, моя мама сильно любит деньги, она всегда мне твердила , что фраза “с милым рай и в шалаше” для глупцов и что любовь между мужчиной и женщиной самая ненадежная вещь на этой земле. А теперь она выходит замуж, практически за незнакомца, и говорит, что это любовь. Я не верю.

– Ну может это правда любовь.

– Ксюша, ему 60!

– Марьян, знаешь, не все в 60 выглядят, как чьи-то дедушки, Джейсон Стэтхэм в свои 57 выглядит привлекательнее, чем наши одногруппники, которым 24.

– Ладно, может быть… просто я так зла на маму, поэтому накинулась на этого Морозова, хотя я его даже в глаза не видела… но всё равно, какая еще любовь… я не верю.

Я таких взглядов не потому, что у меня был плохой опыт, нет, я даже ни с кем не встречалась, просто я вижу, что происходит вокруг, все грызутся, как собаки, ненавидят друг друга, обвиняя, что не такую жизнь хотели. А ещё, почему-то у большинства людей измена теперь является нормой, и у мужчин, и у женщин… И это сила любви? Я не хочу быть частью этого.

На маму я злюсь, потому что знаю, что теперь в глазах других она будет золотоискательницей, а я… автоматически становлюсь дочерью золотоискательницы.

В голове ещё много мыслей по поводу замужества мамы и ее выбора, но озвучить Ксюши, как и это не решаюсь.

– Марьян, ты с мамой пробовала разговаривать? Почему она не оставила тебе квартиру в Ростове?

– Она категорически не хочет оставлять меня одну в этом городе, даже слышать не хочет.

Моя семья всегда состояла из двух человек, это моя мама и я, отца я не знаю, он бросил маму, как только узнал о ее беременности, а мама, какая бы хорошая или плохая не была, одна воспитывала меня и все тянула на себе с самого моего рождения. Дедушек и бабушек у меня тоже нет, мама выросла одна в детском доме.

– из-за этого у нас был целый скандал и я до последнего не соглашалась, но мама продала квартиру и просто поставила меня перед фактом.

– Даже не представляю, что ты чувствовала, когда в один момент лишилась дома, в котором росла с самого детства...

– Ксюш, мама приехала, я тебе потом как-нибудь позвоню, хорошо?

– Конечно, береги себя там и не ругайся с мамой, целую и крепко обнимаю, на связи.

Мама приехала забрать меня с вокзала и отвезти, как она сказала “в наш новый дом”.

// буду благодарна вам за лайки (звездочки в приложении или кнопка "мне нравится"), это помогает быстрее писать и публиковать, также добавьте в библиотеку, чтобы не потерять //

2

Я села в машину к маме и она сразу начала с претензий.

– Вот почему вчера ты сразу не поехала с нами?

– Потому что я должна была попрощаться со своим куратором в институте.

– А раньше с ним попрощаться не могла?

– Мама, вообще-то сейчас август и большинство преподавателей находятся в отпуске, мне еще повезло, что Иван Васильевич вернулся на день раньше.

– Он не сахарный, не растаял бы, если бы ты попрощалась через сообщения.

– Это я хотела встретиться, чтобы лично за все поблагодарить.

– Ладно… я поняла. Я не хочу с тобой ругаться из-за какого-то преподавателя.

– Просто давай уже закроем эту тему. В любом случае, как ты и хотела, я переехала с тобой в этот город…

– Марьян… спасибо тебе за это, – я не знала, что ей ответить на эту искренность, просто промолчала.

Всю дорогу мы ехали молча и только под конец мама прервала молчание.

– Я подготовила для тебя комнату с балконом на третьем этаже, Андрей к твоему приезду там обновил ремонт и интерьер, все выглядит очень уютно и современно, но вид с балкона тебе понравится больше всего.

– В доме три этажа? – у меня не было восторга, скорее удивление, зачем такой большой дом на одну семью.

– Да! Кстати, на третьем этаже, кроме тебя никто не живет, поэтому можешь не переживать, тебя никто не будет отвлекать от твоей учебы.

– Рада слышать… а твой новый муж не против, что я буду с вами жить? – мама рассмеялась от моего вопроса.

– Конечно, нет. Во-первых, ты моя дочь и он не может быть против тебя, во-вторых, дом огромный, всем хватит места, в-третьих, он всегда хотел большую семью, поэтому и построил такой дом.

По приезду нас встретил Морозов Андрей Игнатьевич, на мое удивление, он был приветлив и уважительно ко мне отнесся, даже провел экскурсию по своей территории, показал летнюю кухню, это отдельная постройка без стен с навесом, рядом с ней находится открытая гриль-зона с барбекю, бассейн, баня и сад, где растут молодые яблони и груши. Кстати, окна дома со стороны двора выходят на хвойный лес. Придраться не к чему, все выглядит дорого и со вкусом. И да, Ксюша была права, в 60 и правда можно очень хорошо выглядеть.

– Значит, ты учишься на третьем курсе юридического института? – Андрей Игнатьевич решил со мной поговорить за “семейным” ужином.

– Да, буду судьей, – по удивленным глазам Морозова было видно, что он не ожидал такого ответа.

– Судьей… – Морозов сделал небольшую паузу, – ты выбрала непростой путь для себя, в мире постоянно происходят страшные вещи, выдержишь ли ты всю эту жестокость?

– Она у меня с характером, – к разговору присоединилась мама, – и если она что-то задумала, то навряд ли уже передумает.

– Думаю, я справлюсь.

– Она у меня упрямая и всегда доводит дело до конца.

– Девочка, теперь вы с мамой не одни и я позабочусь о вас, ты можешь перестать воевать с миром и делать все, что тебе по душе.

– Почему я должна на вас положиться, если даже мой отец бросил собственного ребенка?

– Потому, что не все такие, как твой отец, – Морозов говорил спокойно и убедительно, мне даже захотелось ему поверить, но у меня внутри все равно еще была неизвестная тревога.

– Разве вы не такой же? Этот брак у вас, какой по счету? – я понимала, что по-детски устраиваю провокации, но видимо это от моего бессилия в сложившейся ситуации.

– Марьяна, – мама грозно меня одернула, – нельзя быть такой бестактной, тем более Андрей ничего плохого тебе не сделал.

– Лена, все в порядке, – мой вопрос ничуть не смутил Морозова, он продолжал спокойно со мной говорить, – я понимаю твое недоверие ко мне, это нормальная реакция на сложившуюся ситуацию, я не беру это на свой счет.

Мама толкнула меня в плечо, явно намекая на то, чтобы я извинилась.

– Я не должна была вас о таком спрашивать, простите… – я не хотела ругаться или кого-то незаслуженно обидеть.

– Это нормально, что ты переживаешь за маму и задаешь такие вопросы. Я отвечу на твой вопрос, скрывать не буду, был один раз женат.

– Тогда могу ли я еще задать один вопрос?, – в этот момент взгляд мамы был особенно острым.

– Задавай, не бойся.

– Почему вы развелись?

– Как и твоей маме, мне попался, скажем так, не тот человек, но я все равно ей благодарен, она подарила мне сына, – Мороз продолжал говорить искренне, хотя я ожидала совсем другое. Продолжать задавать вопросы я не стала, это явно был бы перебор.

– Марьян, Андрей хороший человек, позже ты сама в этом убедишься, – честно говоря, даже без слов мамы, после разговора с Андреем Игнатьевичем я сама это начинаю понимать, и я ощутила непривычное чувство безопасности, возможно, именно это маму и привлекло, ну или я пытаюсь ее оправдать…

– Лена, не дави на нее, она сама во всем разберется, – с доброй улыбкой сказал Андрей Игнатьевич и мне стало стыдно еще сильнее.

– Правда, извините за мою грубость, я постараюсь вас больше не беспокоить.

– Так дело не пойдет, мы теперь семья и я хочу, чтобы ты тоже так считала, отцом я не требую меня называть, да и это неправильно, но к тебе я буду относиться, как к своей дочери, поэтому ты можешь меня беспокоить в любое время и за это не извиняться.

– Спасибо тебе, – мама говорила чуть ли не со слезами на глазах, – я счастлива, что встретила такого человека, как ты.

Мама и Андрей Игнатьевич правда выглядели счастливыми и были на одной волне, несмотря на разницу в возрасте. Мы еще чуть посидели за столом, а после я пошла к себе в комнату разбирать оставшиеся вещи.

3. Разговор по душам Марьяны и Мамы

– Тук-тук, к тебе можно, – мама постучалась в дверь моей комнаты.

– Заходи.

– Марьян, – мама села рядом со мной и взяла за руку, – тебе двадцать четыре и ты уже должна меня понять, как женщина женщину, прошу не будь враждебно к нам настроена, знаю, я много делала ошибок, но я искренне с ним и дело совсем не в деньгах.

– Я попытаюсь тебе поверить…

– И не думай плохо про Андрея, несмотря на то, с какими трудностями он сталкивался, он все равно добрый, справедливый и светлый человек.

– Разве он не родился с золотой ложкой во рту?

– Ты не права, – мама меня перебила, – он не всегда так жил… В юношестве он рано потерял родителей и его тетка забрала их квартиру, оставила ему только лишь старый гараж, в котором его отец ремонтировал машины. Там долгое время жил Андрей.

– И как он смог подняться?

– Это было нелегко, в двадцать девять он женился , девушка забеременела, но почти сразу после рождения ребенка сбежала к богатому мужчине, бросив молча Андрея и своего маленького сына. Тогда Андрей днем и ночью работал, чтобы вырастить сына и встать на ноги. Спустя два года, после ее ухода, он смог открыть свою первую маленьку мастерскую, где сам работал и руководил другими… – мама сделала небольшую паузу в разговоре, – Марьян… он очень много работал, чтобы всего этого достичь.

– На самом деле, я еще за ужином почувствовала, что он хороший человек…

– Правда, – мама чуть ли не подпрыгнула от радости, – я так рада это слышать, кстати, его сын тоже вырос хорошим человеком, такой воспитанный и образованный.

– Ты с ним уже знакома?

– В отличие от тебя, он присутствовал в ЗАГСе на нашей регистрации.

– Опустим это..., но где он сейчас ? Его совсем не видно.

– Он давно живет отдельно, – мама громко с грустью выдохнула, – Андрей, конечно, расстроился из-за этого, он все-таки строил дом, чтобы вся семья могла в нем жить, а в итоге жил там долгое время один, но сын взрослый и он не стал ему мешать жить отдельно.

– Он хороший отец, прислушивается к сыну, похвально, да, мама?

– Ты хочешь припомнить мне квартиру в Ростове?

– Угу…

– Тогда не было другого выходы, давай тоже отпустим эту ситуацию и впредь я буду стараться прислушиваться к тебе, – мама говорила, как никогда серьезно и казалось, что она и правда меняется, – кстати, раз заговорили про Захара…

– Захар?

– Да, так зовут сына Андрея, в общем, он должен приехать в сентябре, как раз на день рождения Андрея, там мы вас официально познакомим. Теперь у тебя есть старший брат, – мама по-доброму рассмеялась, было видно, что ей это все очень нравится. Наверно, в душе она тоже всегда хотела большую и полноценную семью, как и Андрей Игнатьевич.

// в следующей главе произойдет первая встреча Марьяны и Захара, правда, они еще не будут знать, кем на самом деле являются друг для друга. Буду благодарна, если вы подпишитесь на автора, это сильно мотивирует чаще писать и выкладывать. Даже одна подписка это мотивация и поддержка, которой бывает не хватает//

4

– Просыпайся, – сказала мама за дверью, – уже время завтрака, а ты все спишь.

– Я скоро спущусь, – мне так не хотелось вылезать из мягкой кровати. У меня в Ростове даже комнаты своей не было, мы с мамой спали на раскладном диване в однокомнатной квартире, а тут целая комната и только для меня, это кажется чем-то нереальным, даже спустя две недели я не могу в это поверить.

– Выспалась? – спросил у меня Андрей Игнатьевич.

– Даа, я так хорошо спала, – мы хорошо подружились с Андреем Игнатьевичем за эти две недели, он даже пару раз становился на мою сторону, когда мы спорили с мамой. И хотя мы не были кровными родственниками, но я впервые почувствовала от него отцовскую заботу и я ему за это очень благодарна.

– Лена, помнишь я говорил, что Захар улетел заграницу в отпуск?

– Помню, – ответила с насторожнностью мама, – что-то произошло?

– Нет, все с ним в порядке, не переживай. Я узнал, что он улетел не один, – в голосе Андрея Игнатьевича чувствовалась радость, – неужели, этот холостяк остепенился.

– Ты так хочешь внуков? – у мамы тоже появилось приподнятое настроение.

Я сидела за столом, завтракала, слушала беседу мамы и Андрея Игнатьевича, они сильно воодушевились этой новостью. Теперь я даже рада, что у меня появился старший брат, ведь по старшинству вопросы про брак и детей в первую очередь летят в него.

– Мама, – я вмешалась в их дискуссию на тему брака, – сегодня в 11:30 Ксюша приезжает в Москву…

– Если что, – Андрей Игнатьевич сразу предложил свою помощь, – она может остановиться у нас и я могу послать водителя, чтобы ее встретили с вокзала.

– Не стоит, ее уже ждет тетя, она у нее поживет. Я просто хотела вас предупредить, что вечером мы с ней идем гулять и может зайдем потанцевать, поэтому я могу вернуться поздно, не ждите меня.

– Хорошо, только аккуратно там, в подозрительные места не заходите и зови ее в гости, я давно не видела Ксюшу, соскучилась.

– А куда пойдете? – кажется, Андрей Игнатьевич беспокоился за меня больше, чем моя мама, – возьмите хоть водителя, он вас отвезет, куда скажите.

– Сегодня будет открытие нового клуба и нас туда позвала моя бывшая однокурсница, все будет хорошо, не переживайте, ее старший брат владелец этого клуба, все под контролем, – У Карины Абрамовой, так зовут мою бывшую однокурсницу, есть два старших брата, один из них занимается клубным бизнесом.

– Ладно, ладно… хорошо вам повеселиться, но водителя все равно возьмите.

Когда мы встретились с Ксюшей, то долго обо всем разговаривали и просто гуляли по вечерней Москве.

– Я до сих пор не верю, как твой отец смог отпустить тебя одну в Москву?

– Это все тетя, она уезжает на море и ей некому оставить своих любимых питомцев, вот она и уговорила отца, чтобы я пожила у нее неделю, пока она отдыхает.

– Все еще не могу поверить глазам, что ты здесь… это что-то нереальное.

– Я тоже скучала по тебе.

Город залило алым закатом, и стеклянные фасады небоскрёбов вспыхнули отражённым светом, словно пылающие зеркала. Шум проезжей части стал фоном для нашего разговора и смеха. Тёплый летний воздух мягко и едва ощутимо скользил по коже. Листья на деревьях шелестели в лёгком ветерке, и откуда-то доносился цветочный запах, смешанный с ароматом кофе и выпечки. Улицы наполнялись мягким светом фонарей, а окна зданий светились, будто маленькие сцены. Впервые за долгое время мы почувствовали настоящую свободу — и, кажется, именно тогда я начала влюбляться в Москву. Она показалась мне живой, дышащей и невероятно красивой в этот вечер, будто открылась с новой, по-настоящему близкой стороны.

– А он знает, куда мы сегодня идем?

– Нет, конечно, – мы посмеялись с этого, хотя на самом деле, это не так смешно, уже давно взрослой девушке запрещают почти все и контролируют практически каждый шаг.

У входа в клуб нас встретила Карина Абрамова.

– Это мои гости, – Карина обратилась к охранникам, которые стояли у входа и пропускали только по vip-приглашениям, – пропустите их.

– Конечно, Карина Юрьевна, – после слов Карины охрана сразу нас пропустила.

Новый клуб брата Карины был почти в центре Москвы, даже не представляю, сколько туда денег было вложено.

– Пойдемте я познакомлю вас со своим старшем братом, – Карина повела нас через забитый людьми танцпол к лестнице, на втором этаже находился огромный балкон, выходящий на танцпол и сцену, на которой диджеи играли свои сеты, там была vip-зона со столами, диванами и отдельным баром.

– Это мой брат Миша, – Карина указала рукой на мужчину, которому, на мой взгляд, примерно, около тридцати пяти лет. Он был высокого роста и хорошего телосложения, подкачен, но в меру. Одет он был без излишнего намека на известные бренды, но несмотря на простоту одежды, каждый элемент его наряда выглядел дорого и статно,– а это мои старые подруги, Ксюша и Марьяна.

– Добрый вечер, девочки! – Михаил Абрамов встал с дивана и поприветствовал нас, – вам всегда здесь будут рады, – помимо Абрамова, там был еще один мужчина, который бросил в нашу сторону неприятный оценивающий взгляд, полный пренебрежения, а после продолжил наслаждаться девушками, которые облепили его с двух сторон. Он казался самоуверенным человеком, который привык решать все вопросы с помощью денег. Его манеры выдавали привычку получать все, что он пожелает, независимо от мнений и чувств других людей.

В общем, мы только с Михаилом Абрамовым обменялись любезностями и пошли вниз на танцпол.

5

Утро было по-настоящему хорошим. Воздух наполнился лёгкой свежестью — за окном пели птицы, и солнце золотило подоконник. Всё казалось на своих местах: моя комната, мягкий плед на кресле, чашка любимого чая на прикроватной тумбе. Казалось, будто жизнь начала укладываться, распутываться — пусть и по-новому.

Я спустилась на кухню босиком, с влажными от душа волосами, в уютном домашнем свитшоте. Мама уже готовила завтрак, в воздухе витал запах кофе и ванили.

– Проснулась, солнышко? – она улыбнулась мне и протянула чашку. – Ты сегодня прям сияешь.

– Я просто, наверно, выспалась.

Я слегка потянулась, улыбнувшись самой себе. В голове еще звучал вчерашний смех Ксюши, музыка из клуба, запах ночной Москвы. Всё было легко и, на удивление, по-настоящему весело. Даже тот неприятный мужчина в vip-зоне уже казался почти неважным. Да и в клубе было темно, свет постоянно мигал, рассекая лица, вырывая их из полумрака, и я так и не смогла толком его разглядеть.

– Может, ещё и потому, что сегодня вечером ты наконец познакомишься со своим братом, – небрежно бросила мама, поворачиваясь к плите.

– С кем?

– С сыном Андрея. Он сегодня приедет, будет ужин. Помнишь, мы говорили? Он же в командировке был, теперь наконец прилетел. Очень хотим, чтобы вы познакомились.

– А, да. Ты рассказывала.

Внутри что-то коротко сжалось, но тут же отпустило. Никакой тревоги. Просто легкое волнение — как при встрече с любым новым человеком. Захар, судя по рассказам, был «образцом»: взрослый, воспитанный, сдержанный, умный. Возможно, даже скучный.

Я постаралась не накручивать себя. Всё будет спокойно. Просто ужин. Просто новый член семьи, с которым мне, может быть, даже удастся подружиться. Никаких ожиданий, никаких эмоций.

День прошёл тихо. Я читала, немного помогла маме, потом полежала с маской на лице, поразмышляла, какой выбрать наряд: не слишком нарядно, но и не в пижаме. Остановилась на свободных черных брюках и жилете-бандо облегающего кроя из мягкой и приятной к телу костюмной ткани с добавлением льна. Сзади открытая спина а спереди глубокий, но не вульгарный V-образный вырез горловины. Застежка была на мелкие пуговицы спереди. В этом я чувствовала себя собой и мне было комфортно.

Ужин назначили на семь. Стол был почти накрыт, мама нервно поправляла салфетки, хотя они уже в десятый раз лежали идеально.

– Он должен быть с минуты на минуту, – сказала она, взглянув на часы.

Через пару минут послышался звук машины во дворе, а потом — негромкие шаги, открылась дверь. Андрей, как всегда, был первым у входа.

– Сынок, ну наконец! Заходи, все ждут.

Я всё ещё стояла в столовой, поправляя бокалы, когда услышала голос. Мужской. Уверенный, но не громкий. Сдержанный. Он не пробивал пространство, он заполнял его изнутри. Я повернулась.

И он вошёл.

Захар. Высокий, подтянутый, в тёмных джинсах и светлой рубашке с расстегнутым воротом. Он двигался спокойно, с достоинством. Его лицо было собранным, взгляд — прямым. Ни одного лишнего жеста.

– Это Марьяна, – с гордостью произнесла мама. – Моя дочь.

Наши глаза встретились.

И в этот момент во мне будто что-то сместилось. Воздух между нами стал другим — плотным, вязким. На коже проступил лёгкий холодок, как будто кто-то тихо открыл окно, и сквозняк пробежал по позвоночнику. Я не могла объяснить, почему.

Он посмотрел на меня внимательно. Не долго. Просто чуть дольше, чем положено.

– Привет, – сказал он и протянул руку. – Рад познакомиться.

– И я, – ответила я. Рука у него была тёплая, крепкая. Короткое рукопожатие — и всё.

Но этого касания оказалось достаточно, чтобы внутри всё сжалось. Я не могла понять, что именно вызвало это чувство. Не страх. Не волнение. Напряжение. Будто тело реагировало быстрее, чем голова.

Он сел за стол напротив меня. Слушал родителей, сдержанно кивал, в нужные моменты вставлял пару слов. Он казался идеальным сыном: вежливым, взрослым, сосредоточенным. Когда мама говорила о рецептах, улыбался. Когда Андрей упомянул какие-то бизнес-новости — делился сдержанным мнением.

Я наблюдала за ним из-под ресниц. Что-то не давало покоя. Вроде ничего такого он не сказал и не сделал, но внутри появилось ощущение, как будто рядом — хищник, сидящий под шерстяным пледом, ласковый, почти домашний. Но в любой момент способный встать — и разорвать всё.

Он был внимателен и молчалив. Но не тихий. Его присутствие чувствовалось. Я старалась сосредоточиться на еде, на разговоре, но каждый раз, когда наши взгляды пересекались, у меня будто внутри что-то коротило.

После ужина он помог Андрею убрать тарелки, на автомате отодвинул мой стул, когда я вставала, и снова — ни малейшего повода к придирке. Идеальный мужчина. Надёжный. Уважительный.

– Надеюсь, ты уже освоилась в Москве, – спросил он у меня, когда мы на минуту остались одни у двери.

– Более-менее. Спасибо.

Он слегка улыбнулся и я снова почувствовала это: не боль, не раздражение. Нечто другое. Больше похоже на чувство, которое предупреждает о надвигающейся опасности.

Захар попрощался со всеми и уехал к себе домой. Я пошла в свою комнату.

Только закрыв за собой дверь, я позволила себе вдохнуть полной грудью. В комнате было прохладно, но мне было жарко. Я прошлась туда-сюда, скинула с себя одежду и осталась в футболке. Легкой, домашней — хоть как-то вернуть себе ощущение защищенности.

Я не понимала, что со мной происходит. Никаких причин, никаких намёков. Просто внутреннее беспокойство, которое не отпускало.

6

ЗАХАР

Я не люблю возвращаться домой. Особенно, когда там кто-то новый. Кто-то, кого я не выбирал. Кто-то, кого теперь нужно принимать, уважать.

С детства я привык быть один. Меня этому жизнь приучила: мать ушла, когда я ещё не выговорил слово «семья», отец всё тянул сам — и учил меня только одному: будь лучше, чем они. И я стал. Я стал лучше всех, кого знал.

Но не ради кого-то. Ради себя. Ради тишины в голове.

Когда отец сказал, что снова женится, я не удивился. Он давно хотел, чтобы дом был полон. Чтобы рядом была женщина. Чтобы снова была «семья». Мне было всё равно — я уже жил отдельно, работал, строил своё. Я не лез. Не спрашивал. В его голосе была уверенность. Я это уважаю.

Он обмолвился как-то: «У неё есть дочь». Я кивнул и не спрашивал больше. У меня были дела, контракты, встречи, смена локаций и часовых поясов. Мир, где время — валюта. И тратить его на детали, которые не требовали моего вмешательства, я не считал нужным.

– Захар, ну наконец. Проходи, все ждут.

Когда я вошёл в дом, сразу почувствовал перемены. В воздухе. В интерьере. В взгляде отца — он теперь смотрел иначе: мягче, спокойнее. Счастливее. За отца я рад. Спокойствие – роскошь. Он её заслужил.

Она стояла у стола, обернувшись наполовину, будто случайно застигнутая в момент. Ни позы, ни улыбки.

Точно. Я уже видел ее. Это та подружка Абрамовой.

Из клуба. С балкона второго этажа. С холодным взглядом, который не искал, не просил, не ловил внимания. Она была чужой среди привычного. В тот вечер меня ублажали и тихо стонали на ухо с двух сторон, но взгляд все равно выцепил ее. Обычно я не трогаю подружек сестры Абрамова, дабы она не выносила мозг своему брату и мне. Но. Она теперь в моем доме, она сама забрела туда, куда не стоило.

– Это Марьяна, – сказала Лена, с ноткой гордости в голосе. – Моя дочь.

Вот как тебя зовут.

Я подошёл.

– Рад познакомиться, – произнес я с ровно. Спокойно. И протянул руку.

Она ответила вежливо, рукопожатие — сдержанное. Холод кожи, лёгкая дрожь. Она посмотрела на меня — и я почувствовал, как внутри неё всё напряглось. Не испуг. Нет. Это чувство. Ощущение, что рядом что-то, от чего надо бежать. Она почувствовала. Её тело вспомнило раньше, чем разум.

Во время ужина я говорил сдержанно. Спокойный тон, правильные слова. Я знал, что она будет внимательно наблюдать. Я видел, как она изучает меня. Она наблюдала. Не из любопытства. Из настороженности.

Я видел сотни женщин. Они сами тянулись, тонули, просились в постель. А эта — держит дистанцию. Как будто в ней встроен механизм: «не подпускать». Но именно он — и затягивал.

После ужина, когда мы ненадолго остались наедине, я наклонился чуть ближе, чем позволено.

– Освоилась в Москве? – спросил я спокойно, как будто между прочим.

– Более-менее, спасибо. – короткий, хрипловатый ответ.

Между нами — пауза. Она пытается просканировать меня. Понять о чем думаю, чтобы быть на шаг впереди и успеть защититься или нанести удар. Это интересно и заставляет все мое тело реагировать.

Вечер закончился и я уехал к себе.

–Игорь, пробей мне одну девчонку, узнай все, прошлое, настоящее, с кем встречалась, встречается и с кем дружит.

– Захар…, – сонным голосом на другом проводе ответил Игорь, – мне уже самому любопытно, кто тебя так заинтересовал. Это непохоже на тебя.

– Просто должен знать, кто живет под одной крышей с моим отцом.

– Понял, сделаю.

7

На следующее утро я проснулась от вибрации телефона. Сообщение от Карины.

Карина Абрамова:
«Ты на этих фотках — огонь. Скучаю уже! »

Я, ещё не совсем проснувшись, полусонно открыла вложения. Несколько снимков с того вечера в клубе: на первом — я с Ксюшей, обе в огнях прожекторов, немного размазанные от движения. На втором — селфи с Кариной. На третьем — мы смеемся, кто-то попал в кадр сзади.

Но на четвёртой фотографии я застыла.

Карина фотографировала брата — Мишу Абрамова. Он сидел за тем же столиком, что и в ту ночь, в своей непоколебимой, расслабленной позе. А рядом, повернувшись в пол-оборот, в полумраке — он.

Захар. Это был он.
Мой "сводный брат".

Внутри что-то обрушилось. Пустота. Лёгкий холод. Я даже не сразу поняла, что затаила дыхание. Перечитала сообщение, перечитала его снова — всё то же.
Неужели он уже тогда знал, кто я? Видел? Узнал?
И ничего не сказал. Не подал ни вида. Только играл — как будто так, между делом.

Я не ответила Карине. Закрыла чат. Заблокировала экран.

Хорошо. Очень хорошо.

Теперь я знаю, кто ты, Захар Морозов. Зверь в шелковой рубашке.

С того момента всё изменилось. В голове у меня словно щелкнул выключатель.
Никаких шуток.
Никаких "а вдруг показалось".
Этот человек — не просто сын моего отчима. Он — хищник.
Опасный. Хитрый. Привык брать, не спрашивая.
Привык чувствовать себя хозяином любого пространства.

Надо быть с ним осторожнее. И держаться подальше.

Он живёт не здесь — и это радует.
По словам мамы, он не часто появляется в доме. А если и бывает, то как гость.
У него все свое — квартира в центре, бизнес, офис, работа.
И это хорошо. Мне хватило того ужина, который мы провели рядом.

Я снова легла на подушку, закрыла глаза, но сна уже не было. Внутри все гудело.
Раздражение. Отвращение. Тревога.

В комнате я прокручивала фотографию снова и снова в голове.
Не потому, что хотела.
А потому, что теперь каждый его взгляд, каждое слово — на фоне этой правды звучало иначе.
Резче. Глубже.

Он — тот самый.
Он видел меня.
Он знал.
И промолчал.

Я знала, каким его видят другие —
Взрослым. Надёжным. Спокойным.
Мужчина с твердым характером и безупречными манерами.
Для отца — гордость.
Для матери — надежда.

А я чувствовала его другим.

Он — обжигающий.
Наглый.
Властный.
Опасный.
И, к несчастью, очень умный.

Я больше не могла смотреть на него так же. Даже когда его не было рядом, мне казалось — он наблюдает. Где-то, с расстояния.
Проверяет, когда дрогну первой.

Но я не дрогну.
Я просто… отступлю. Молча. Холодно. Достойно.

Надеюсь, мы будем не часто видеться,
Тем более скоро сентябрь.
У меня начнётся институт, пары с раннего утра и до позднего вечера.
Поэтому все шло к тому, что мы вообще не пересечемся.
А если и пересечемся — я буду держаться в стороне.

Следующие недели прошли быстро и однообразно.
Я погрузилась в подготовку к учебе, перечитывала лекции, оформляла документы на московскую прописку, даже съездила в университет заранее — посмотреть, как туда добираться.

Захар в доме не появлялся. О нем вспоминали только мельком — мол, «у Захара дела», «Захар звонил», «Захар приедет в сентябре, когда у Андрея день рождения».
Я кивала, делала вид, что слышу вполуха.
А внутри каждый раз будто сжималось что-то. Как пружина.

Я знала, что этот вечер — день рождения Андрея Игнатьевича — будет следующей точкой столкновения.
И мне нужно быть готовой.

Не к разговору.
Не к вопросам.

А к его игре.

// буду рада, если вы оцените мой роман и нажмете "мне нравится" . Это моя большая мотивация писать. Отдельно спасибо, моим Читателям, которые следят и оценивают, Вы мои мотиваторы и Вы даже не представляете, какой вклад своей оценкой и подпиской для меня делаете. Спасибо!

Атмосфера накаляется, следите за продолжением, герои начинают свою игру //

Отдельно хочу спросить, хотите ли вы визуалы Марьяны и Захара?

8. Его рука под столом

ЗАХАР

– Нашёл кое-что. Но не много, – голос Игоря был, как всегда, спокоен. Без эмоций, без воды.
– Говори.
– Мать воспитывала её одна. Отца нет — бросил, когда мать только забеременела. Жили скромно, в однушке в Ростове. Вроде бы тяжело было, но Марьяна этого никогда не показывала. Ни в школе, ни позже. Даже когда была ребёнком — держала лицо. Тип молчаливый, но гордый. Сильная. Училась хорошо. Без скандалов, без «шлейфа». Всё чисто. Одноклассники, преподаватели — все говорят, что хорошая. Настоящая «умница». Отношений, судя по соцсетям и отзывам, не было. Или она очень хорошо прячет. Лучшая подруга у неё одна — Ксюша. Обычная. Никаких историй, никаких странностей. Серая мышка, как ты любишь говорить.
– То есть никаких слабых мест?
– Только одна — гордость. Как я понял, она всю жизнь училась сжимать зубы и не просить помощи.

Я усмехнулся.
– Спасибо, Игорь. Свободен.

Слишком чисто.
Слишком правильно.
Такие, как она, всегда что-то прячут. Даже если не хотят.
Особенно если не хотят.

Отец устроил всё, как любил — с размахом, но без пошлости.
Чистые дорожки, белые скатерти, светлые люди.
Дорогие лица с лёгкой патиной московского веса.
Дом был полон гостей и света.

Я приехал к указанному времени. Не раньше. Не позже. Как надо.
Лена встретила меня тёпло, как и отец. Он сиял. Был счастлив.
Я — рад за него. Он заслужил такую жизнь.

Марьяна тоже уже была там, в платье без вызова, но с линией талии, которую невозможно не заметить.
Прическа — сдержанная, как она сама. Лицо — невозмутимое.
Ни одного взгляда в мою сторону.

Она избегала меня и до этого.
Накануне отец с Леной позвали нас на ужин, якобы «семейный вечер», чтобы обсудить подготовку к празднику.
Она отказалась идти, сославшись на дела в институте.
В пятницу вечером.
Очень убедительно.

Это была не случайность.
Это была позиция.
Она решила избегать меня.
И это сделало её ещё интереснее.

Играешь? Хорошо. Я умею отвечать.

За столом было шумно.
Долгие тосты, вспышки камер, еда, музыка, смех. Всё, как нужно.
Я сидел по правую руку от отца. А по левую от меня — она.

Случайность ли? Не думаю.
Мать, скорее всего, решила: пусть дети сближаются.
Как по семейной инструкции.

Она села чуть позже. Спокойно. Вежливо. Не смотрела в мою сторону.
Даже не попыталась поздороваться.

Хорошо.

Я продолжал поддерживать разговор с отцом и гостями, благодарил за поздравления,
и — не проявляя интереса к ней — опустил под стол левую руку и нагло сжал её бедро.

Крепко.
Жестко.

На долю секунды почувствовал, как её мышцы напряглись.
Но она не дёрнулась. Не подала ни малейшего вида.
Только чуть сильнее сжала пальцы на вилке.

Я продолжал говорить о бизнесе, о новых поставках, глядя на отца,
а в это время её дыхание стало едва заметно сбивчивым.
Тонко. Почти неуловимо. Только для меня.

Я был доволен.

Я знал, что она не устроит сцену.
Не здесь. Не при всех.
Она не из тех, кто бьёт по столу ради шоу.
Её оружие — холод. А мой — пламя.

– Либо ты убираешь руку, – прошептала она себе под нос, так, чтобы услышал только я,
– либо потом я сделаю так, что тебе придётся этой же рукой писать письмо с извинениями на тысячу слов.

Я чуть склонился к ней, не отрываясь от общей беседы:

– Ты забыла, как вчера поступила со мной? – прошептал я ей в самое ухо, чувствуя, как её это обжигает.

Она замерла.
На секунду. Но этого хватило.
Я отпустил её бедро.
Спокойно.
Словно ничего не произошло.

А она взяла бокал и сделала глоток, глядя прямо вперёд.
Без выражения.

Это была не защита.
Это была позиция.
Гордость — в её жестах. В дыхании. В молчании.

На этом празднике мы не сказали друг другу больше ни слова.
Не было споров, намёков, взглядов.
Никаких игр на публику. Только молчаливое напряжение между нами,
как натянутая струна, которая не даст ни звука, пока кто-то не сорвёт.

Позже, когда праздник подходил к концу, я наблюдал,
как она разговаривает с матерью.
Прямая спина. Вежливые кивки.
Взрослая — несмотря на возраст.
Женщина, которая привыкла всё нести на себе.

Я не знаю, что именно хочу с ней сделать.
Подчинить? Разрушить? Овладеть?
Проверить на прочность? Или сорваться?

Но знаю одно:
она — моя игра.
А я не вхожу в игру, чтобы проигрывать.

++++

Если найдёте минутку, пожалуйста, поддержите мой новый роман «Как мой враг детства стал моим боссом?» своим лайком и комментарием — для меня это очень важно!

9

МАРЬЯНА

Я не помню, о чём говорили гости.
Не помню тосты.
Не помню, кто что подарил или как выглядел торт.

Я помню только его руку.
Ту, что легла на моё бедро под белоснежной скатертью, как клеймо.
Не случайно, не «по ошибке».
Намеренно. Грубо. Властно.

Он знал, что я не подам вида.
Он знал, что я не стану устраивать сцену и портить праздник Андрею Игнатьевичу.
Он знал, что я промолчу — потому что уважаю этого человека.
И он воспользовался этим с такой спокойной наглостью, что мне захотелось закричать.

Но я не закричала.
Я выпрямилась.
Я сделала глоток вина.
Я продолжила сидеть с каменным лицом,
словно не чувствовала, как он прожигает меня дыханием,
шепча в ухо ту самую фразу, которая выдала его суть:

– Ты забыла, как вчера поступила со мной?

Забыла?
Нет.
Я специально не пошла. Я просто не хотела.

Он играет в игру, где считает себя победителем, несмотря на то, что игра не окончена.

Позднее, когда всё закончилось и гости начали расходиться,
я поднялась к себе и закрыла дверь.
Прислонилась к ней спиной, и только тогда позволила себе расслабиться.

Внутри всё кипит.
Я злюсь и ненавижу.
Его.
Его прикосновение.
То, как он смотрит.
То, что он считает, что я под его властью.
То, что он уверен, что я сломаюсь, как и все остальные.

Дорогой сводный брат, ты сильно ошибаешься.
Похоже, тебя ждёт дебют.
Роль проигравшего тебе очень пойдёт.

Знать его мотивы я не хочу.
Мне всё равно.
Я не стану чьей-то девочкой для игр.
Ни его. Ни чьей-то ещё.

Понедельник.

Я спешила на первую пару.
Пропустить её — означало дать себе слабину.
А после субботнего вечера я не имела на это права.

Я встала в 7:15, чтобы не попасть в пробки.
Сумка — набита книгами, ноутбук, блокнот, стакан кофе — спасение, когда не спишь нормально.
В дороге я съела сэндвич, приготовленный мамой, и запила остатками холодного кофе.

И вот я, наконец, в огромной лекционной аудитории.
Кто-то конспектирует, кто-то перешёптывается, обсуждая свои выходные,
а кто-то — пытается разобрать, что говорит преподаватель, которому явно за восемьдесят.

Меня тяжело отвлечь от учёбы, особенно, когда я поставила себе цель — красный диплом.
Но он — тот, кто лишает меня внутреннего спокойствия — сидел где-то там, в дальнем углу моего сознания и заставлял меня кипеть изнутри.

Меня ещё никто так раньше не бесил.

После пары несколько человек собрались в холле, обсуждая, куда поехать вечером.

– Марьяна, ты идёшь? – улыбаясь, спросил Илья Макаров.
Мы часто вместе обедаем между парами. Он — из тех редких, кто умеет быть вежливым, тёплым и не липким.
– Почему нет? Я только за.
– Вот и отлично! Погоняем, – он подмигнул. – И ты отвлечёшься от своих мыслей, а то ты вся в себе в последнее время.

Он не знал, насколько прав.

Когда я приехала на картинг, внутри всё перевернулось.
Как будто сердце вспомнило, что может стучать по-другому — быстро, не от тревоги, а от адреналина.

Я люблю машины. Гонки.
Неловко это признавать, но это возбуждает.

В Ростове мы с Ксюшей часто катались.
Её отец купил себе новую иномарку, а старенькую "Ниву" оставил дочери.
Ксюша так и не пошла учиться — боялась ездить.
А я, наоборот, сдала на права сразу после восемнадцати.
За рулём всегда была я, Ксюша — на пассажирском, отвечала за плейлист и размахивала руками, как штурман.

Иногда мне казалось, что машина — это продолжение меня.
За рулём я чувствовала себя свободно, спокойно, уверенно.

– Ну что, чемпионка, готова побеждать? – Вика с улыбкой подмигнула, но по ней было видно: она не верит в мой успех.

Никто особо и не знал, что я умею водить. А уж тем более — хорошо.

– Только дай мне фору, – ответила я, едва скрывая азарт.

Через несколько минут гонки я забыла обо всём.
Прошлую неделю. Захара. Его взгляд. Его руку. Всё.

Я была только здесь.
Повороты. Ускорение. Манёвры.
Я обгоняла одного за другим.
Первый круг — за мной.

На перерыве все оживлённо делились эмоциями.
Смеялись, спорили, обсуждали трассу.
Илья стоял рядом, взъерошенный, воодушевлённый.

– Ты где так научилась ездить?
– В Ростове, – я улыбнулась. – Это моя отдушина, – почти шёпотом добавила: – только никому не говори.
– Только если ты меня научишь так же ездить, – Илья слегка толкнул меня плечом. – Обещаешь?

Я хотела что-то ответить — но в этот момент увидела его.

На другом конце площадки.
Захар.
С друзьями.
Смеётся. Курит. Стоит у борта, будто дома.
Потом его взгляд скользит по трассе — и встречает мой.

Он увидел меня.
Но не удивился.
На его лице появилась наглая ухмылка, в которой читалось:
"Ну здравствуй. Вечер только начинается."

– Это что за долгое молчание? – Илья вернул меня к реальности. – Отказы не принимаются. Теперь ты мой учитель,
– он протянул руку, – а я твой ученик.
– Договорились, – я коснулась его ладони и слегка улыбнулась.

Но в голове у меня уже был другой курс.
Я пошла за шлемом.
Потому что впереди — ещё один заезд.

И если Захар Морозов решит участвовать —
я сделаю так, чтобы он впервые почувствовал вкус проигрыша.

10

ЗАХАР

Картинг — не привычка. Разрядка.
После недель, перегруженных встречами, переговорами, фальшивыми улыбками и хищной вежливостью — нужна скорость. Шум. Траектория, в которой есть только ты и твой выбор на повороте.

Я приехал с парнями: Миша, Артур и Саня. Нас ждала чистая игра — у кого руки крепче, реакция быстрее, инстинкт острее.

Марьяна.
Я увидел Марьяну среди какой-то университетской компании, в чужом для неё, как я считал, месте.
Говорила с каким-то парнем.

Что она здесь забыла?

У неё было лицо, как всегда — холодное, сдержанное, но в глазах горело что-то, что я не мог игнорировать. Она была сосредоточена, уверена.
Но эта уверенность, эта стойкость — как-то сильно раздражала меня.

Я не мог понять, что она делает здесь.
Она не из тех, кто гоняется.
Или я всё-таки что-то упустил?

– Захар, ты куда смотришь? – спросил Абрамов.
– Неважно. Увидел домашнюю кошку на трассе.

Больше этого непонимания меня напрягал этот парень, который крутил своим хвостом около неё. Смотрел на неё слишком внимательно. Говорил слишком близко.
Я закипал изнутри. Я не готов делиться своей игрушкой, пока сам не наиграюсь вдоволь.

Я отошёл к своим, но всё равно держал её в поле зрения.

Я не думал о том, что она вообще доедет до финиша. Но когда началась гонка, всё быстро стало ясно.
Я думал, что она будет осторожной, но она ехала уверенно. Резко. Холодно. Работала рулём.
Она контролировала машину. Трассу. И меня.
Её маневры были отточены. Она не нервничала.
Каждое её движение было продуманным, точным, резким.
Она не стеснялась быть быстрее.
Она возбуждала.

Парень, который был с ней — пытался быть рядом на трассе, как и в разговоре, но держался неровно.
А она — летела.

Я включился в гонку.
Подбирался всё ближе и ближе. Пара хороших поворотов — и мы почти вровень.
Я видел её чуть сбоку, она всё так же, ни на кого не обращая внимания, покоряла повороты.

Последний круг.
Я сократил дистанцию почти вплотную.

И тут — резкий сбой. Что-то с приводом. Обороты упали. Скорость — тоже. Сука, не вовремя.

Она приехала первой.
Сбой карта уже не имеет значения.
Ты или выигрываешь. Или нет.
И если нет — это тоже надо уметь проглотить.

После гонки она сразу убежала к своим соплякам.
– Что, в этот раз не победил? – сказал Абрамов с лёгкой издевкой.
– В следующий раз.

Сегодня я не хотел так просто её отпускать. И её заботливая мать могла мне сыграть на руку.
Отправил отцу короткое сообщение:
“Встретил Марьяну на картинге. Отвезу её после.”

Она начала прощаться со всеми, и я направился в её сторону.

– Я тебя подвезу.

Она обернулась. Не удивилась. Просто посмотрела — в своём стиле. Холодно. Спокойно.

– Не нужно. Я доберусь сама.

В этот момент зазвонил её телефон. Я слышал, как она пыталась держаться:

– Мам… да… уже заканчиваем, сейчас поеду… я сама доберусь…

– Вы что, не ладите? Вы поругались? Теперь он твой брат, а ты его сестра, мне надо лично вам это объяснить? Вы что, маленькие?

– Мне проще самой доехать, не хочу беспокоить. Мам, я сама…, – Марьяна не успела договорить,
телефон уже оказался в моих руках.

– Не переживайте. Марьяна уже садится в машину.

Она смотрела на меня, как будто собиралась что-то сказать.
Не сказала.
Этим она сама меня подталкивала — спровоцировать её.
Желание увидеть её в гневе возрастало с каждым её равнодушным взглядом.

Я открыл дверь машины.
Она, не глядя, прошла мимо и села внутрь.

Вот и хорошо.
Теперь дорога — моя.

11

МАРЬЯНА

Мама бы, конечно, очень удивилась, если бы узнала, что за "брат" мне достался.
Не вежливый, внимательный сын Андрея Игнатьевича, каким она его видит.
А наглый, холодный, манипулятор, у которого свои правила.
Правила, в которых я — не человек, а лишь новая забава.

Она всё повторяет:
"Теперь вы семья… Он твой брат… Вы должны быть ближе…"

Семья?
Серьёзно?

Мы с ним никогда не будем братом и сестрой.
И не потому, что между нами нет крови.
А потому, что всё, что в нём есть, вызывает у меня внутреннее сопротивление.

Машина пахла дорогой кожей и чем-то древесным, терпким.
Я чувствовала что-то обволакивающее и опасное внутри машины.
Я села, захлопнула дверь, даже не глянув в его сторону.
Захар устроился за рулём. Молча.

Он нажал кнопку — и я услышала, как щёлкнули замки.
Блокировка дверей.
По спине прошёл тонкий холод.

Он не тронулся. Не заговорил.
Просто сидел,
Смотрел.
Долго.
Внаглую.
Словно ждал.

Он всегда ждёт.
Пока ты первая заговоришь.
Пока сорвёшься.
Пока разозлишься.
Пока покажешь слабость.

Я отвернулась к окну.
Считала секунды.
Дышала ровно.
Но он продолжал.
Смотрел.

Он питался тишиной. Моим молчанием. Моим сдержанным лицом.
Ему нужно было хоть что-то. Малейшая трещина.
Но я держалась.

До поры.

Я больше не выдержала.
Голос вылетел сам — ровный, сухой, обжигающий:

– Что? Хочешь ещё раз потрогать меня за ногу?

Он молчал.
И именно это раздражало ещё больше.

Я продолжила, всё так же, не глядя на него:

– Если ты пытаешься вывести меня из себя, опозорить или просто сделать больно — у тебя это не получится. Потому что для этого надо хоть какой-то иметь вес в моих глазах, – (небольшая пауза), – Надеюсь, ты всё понял. А теперь, Морозов Захар, отвези меня домой и впредь будь паинькой.

Щёлкнула следующая тишина.
Другая.
Глубже.

Он не ответил.
Просто запустил двигатель.
Машина мягко тронулась.
Уверенно. Тихо. Без слов.

Я снова отвернулась к окну.
Словно ничего не было.
Хотя было.
Очень даже.

Но не между нами.
Нет.
Это было во мне —
где-то глубоко, как после ожога.
Когда кожа с виду целая,
а под ней — всё горит.