Сводные отношения

Пролог

Лекс

Пустой трек, я стою на полосе под дождем. Жму на газ и слушаю рев двигателя, наслаждаясь этим успокаивающим рокотом. Смотрю прямо перед собой, в надежде увидеть хотя бы эфемерную цель на будущее.

Но ее нет.

Я разбит, подавлен и похоронен заживо. У меня не осталось ничего, кроме уже привычной пустоты. Можно задавать массу вопросов, например: «О нет, как она могла?!», но это не изменит положения вещей.

Предала.

Продала.

Наш с Яном бизнес висит на волоске и все из-за ее выходки. Нет, ладно бы предала меня одного, я же когда-то ей сделал больно, но ведь она вонзила предательский нож в спину и Яну!

Когда она пришла в мой офис, я решил что это неслыханная удача, но на деле все оказалось не так радужно.

Где она сейчас? Понятия не имею. Уволил, заплатил ей и она ушла молча, как я и просил.

Завтра у нас с партнером будет встреча с юристами, мы все еще пытаемся спасти свои разработки и не дать им утечь в общий доступ. Но прогнозы очень невеселые…

Карина. Сводная сестра. Гребанная мисс Хилл!

Из-за нее мы висим в воздухе, без денег и без перспектив!

Из-за нее можем остаться ни с чем и похерить разработку, на которую убили столько лет!

Ненавижу!

Опускаю защитный визор шлема и срываюсь с места на максимальной скорости, какую только способен выжать из своего байка. Злость закипает в груди, а адреналин в венах.

Но еще больше в этой ситуации ненавижу себя!

Потому что сохранил в тайне то, что может ей навредить…

____________

Добро пожаловать, мои дорогие читатели!

Путь этой истории будет тернистым, но очень и очень страстным. А еще, надеюсь, вам интересным!

Буду рада вашей поддержке!

1. Змея в моей постели

Лекс

Она использовала меня?

Она использовала меня!

Усыпила бдительность и, судя по размеру увесистого конверта, продала данные моего компа за огромные бабки!

Кому? Вариантов могу придумать много.

– Ты слышишь меня?! – повышает голос Ян, вскакивая с места. – Наш архив с разработкой! Мой защищенный архив! Откуда он там, откуда?!

Вновь киваю. У меня нет слов, а во рту горечь.

– Мы в полном дерьме! – произносит Ян и хватается за голову, а я…

А что я?

Сука!

Правильно говорят: думать надо головой, а не членом!

– Сука! – вновь психует Ян и садится за стол. – Я сейчас взломаю и узнаю, с чьего компа этот архив!

– Не утруждайся, – выдыхаю я обреченно. – Все и так понятно.

– Я должен узнать наверняка, с чьей учетки был украден архив!

– С моей, с чьей же еще, – отвечаю я, разводя руками, и Ян замирает.

Задыхается, я вижу как его трясет от страха. А ведь мы и правда были очень близки к цели, а сейчас… Все рушится на глазах, весь этот замок из песка разваливается. Наши планы и иллюзии исчезают, словно радуга на небе после дождя.

– Повтори, – поворачивается ко мне лицом друг и я уже знаю этот взгляд.

Он даст мне в морду. Не разбираясь, просто встанет и даст с размаху по роже. Ему так станет легче. А мне нужно прийти в чувство, для этого хорошая оплеуха не помешает.

– С моего компа, не сомневайся, – произношу я.

Он не может сложить в башке своей два и два? На видео Карина, архив явно слит с моего компа, чего тут проверять?! Но друг опасливо щурится и все же производит взлом, пока я отхожу от стола и смотрю в сторону бара.

Камера. Нужно проверить запись камеры, запись из письма, которую я получил, выглядит нетипичной для камер видеонаблюдения, ее как будто раскадрировали.

– Вот ты тварь! – восклицает Ян и все происходит ровно так, как я и предполагал.

Беликов вскакивает с места так рьяно, что стул отлетает в сторону и с громким грохотом приземляется на пол, привлекая внимание бармена. Ян хватает меня одной рукой за воротник, а второй пробивает по лицу. Оба шипим от боли, согнувшись и держась за больное: я за челюсть, он – за руку.

– Зачем?! – рычит он. – Зачем, мать твою, ты это сделал?!

– Ты мне чуть зуб не выбил, – чувствую во рту привкус крови.

– Я вопрос задал! – кричит Ян и неподалеку уже маячит охранник с перепуганным барменом. – Зачем ты слил архив?! Тебе было мало бабла?! Ты решил наебать меня на большую сумму, чем предложил Беттани?!

Замираю и непонимающе смотрю на Беликова.

Стоп.

Почему он обвиняет меня, если…

Перевожу взгляд на компьютер Яна и пытаюсь вспомнить, с чего же начинался наш разговор. Кажется, он сказал только про то, что наш архив в сети. Он ни слова не сказал про Карину.

– Ты свою почту проверял? – спрашиваю я. – там не было никаких писем? Ну, скажем… С угрозами или что-то такое…

Не знаю зачем я иду так издалека, но что-то заставляет меня пока что держать в тайне видеозапись.

– Ничего там нет! – кричит Ян и захлопывает свой ноутбук.

Значит, видео прислали мне, а Яну спалили чисто архив в сети. Ну, логично, зная сферу наших интересов.

– Надо поговорить с Беттани и предупредить его об утечке… – начинаю говорить я, но меня перебивает истерик-паникер Беликов.

– Иди ты на хер, Лекс! Как был продажная сволочь, так и останешься! – шипит он, подходя ближе. – Я к Беттани, буду спасать себя и свою разработку. Можешь валить куда хочешь и больше не смей претендовать на партнерство со мной! – у друга трясутся руки, он на грани психоза.

Я работаю и дружу с ним не первый год, я уже знаю его натуру. Сейчас он будет рубить с плеча, слать тебя на весь алфавит, но потом, спустя время, покопается в себе и начнет заново возводить мосты, вступать в диалог и слышать других людей.

Ян уходит к кабинету, где должен быть Беттани, а я направляюсь к бару. Долго смотрю на камеру наблюдения и пытаюсь прикинуть угол обзора.

Сука. Какая же сука.

Кому, зачем, почему… Она ненавидит меня, хорошо, я готов поверить что это месть. Но Ян, он же ее друг, как она могла продать его детище?! Совсем что ли бессердечная скотина?

– Будете что-то пить? – спрашивает парнишка бармен.

– Что-то кофейно-безалкогольное, – киваю я. – Запиши на нас, на втором этаже наш номер с брюнеткой…

– Да, я знаю, – улыбается парень. – Вы ночью взяли бутылку вина и оставили записку, я очень благодарен, что упростили мне работу.

А вот это уже интересно.

– А можно посмотреть записку? – прошу я у парня.

2. Вина в вине

Карина

Выхожу из ванной, закутавшись в полотенце, и сразу же натыкаюсь взглядом на Лекса. Он стоит возле кровати, пьет какой-то коктейль из стеклянного высокого стакана, на нем идеально белая футболка, до сих пор моя сережка поблескивает в ухе, но он сам выглядит… странным.

Все внутри сжимается от одной только мысли, что он узнал о моем разговоре с Дени. Что он все узнал. Я не переживу этого.

– Доброе утро, – тихо произношу я и покрепче сжимаю узел от полотенца на груди.

– Ты проверяла? – поворачивается ко мне лицом и, смерив меня с ног до головы взглядом, заваливается на кровать.

– Что? – не понимаю я.

– Проверяла, что утро доброе? – зло усмехается он.

Сглатываю и вглядываюсь в лицо сводного брата. Он другой… Что-то в нем такое сейчас есть, что неимоверно пугает.

– Дрочила или рыдала? – бросает он и я непонимающе приподнимаю брови. – Снова пятна на лице и шее, они тебя выдают… Хотя, забей, мне похер.

Он груб.

Нет, правда, за все время, проведенное с Лексом бок о бок, я вижу его таким впервые. Ни ухмылки, ни пошлых намеков с шуточками, лишь плотно сжатые зубы от злости.

Он что-то знает?

Он точно что-то знает.

– Лекс, – мой голос осип из-за волнения, – что случилось?

– Как ночь прошла? Хорошо спалось? – переводит тему он, продолжая лежать и сверлить меня взглядом. Наверняка дело в том, что на мне ничего кроме полотенца нет, но я чувствую себя безумно уязвимой.

– Нормально… – отвечаю я тихо и перевожу взгляд на свой чемодан с вещами. Он закрыт, как я его и оставляла, уже хорошо.

– Рад за тебя, – наигранно растягивает в улыбке губы сводный брат и подносит к губам стакан с остатками коктейля.

– Лекс…? – не знаю, чего я жду в ответ.

Все внутри меня будто парализовано, каждый вдох кажется последним и предчувствие чего-то ужасного не оставляет меня.

Неужели Дени что-то нашел, а мне солгал?

Лекс встает с постели, до сих пор сжимая в руке стакан, и подходит ко мне. Почти вплотную и от страха и неожиданности я отступаю в сторону.

– Смотри что нашел в баре, – протягивает мне тот самый листок, на котором я оставляла бармену послание. – Видимо, спалось тебе не очень-то хорошо, да? Раз ночами ты ходишь в бар.

– Бутылка не тронута, я брала ее для нас, – отвечаю я и киваю на тумбочку, задыхаясь от страха. Сердце гулко тарабанит в груди, будто собирается выпрыгнуть из моей грудной клетки и сбежать.

Словно уже все знает раньше меня.

– Да? Правда? – злая усмешка срывается с губ Лекса и он делает еще один шаг в мою сторону. – А я думал, что ты ходила сниматься в кино ночью. В том самом кино, которое мне утром прислали на почту! – парень зол, как никогда, а я перестаю дышать.

– Какое кино? – выдыхаю я с ужасом.

– Ой, а ты не в курсе? – приподнимает брови Лекс. – Тебе, разве, гонорар за роль не заплатили? Я собственными глазами видел набитый деньгами конверт! Продажная ты тварь, Карина! – шипит раздосадованно Лекс и со всей силы сжимает стакан в руке. – Какая же ты дрянь! – я вздрагиваю, когда слышу хруст стекла и звон осколков по полу.

Сводный разжимает руку и на пол падают остатки барного стакана. Он делает вид, что ему не больно и не глядя зажимает край своей белой футболки, оставляя на ней багровые пятна крови.

– Лекс… – мой голос меня не слушается.

Какие деньги? О каких деньгах он говорит?

– Очень интересный фильм, я сохраню его и буду пересматривать всю оставшуюся жизнь! – рычит он. – Чтобы помнить о том, как меня поимела моя сводная сестра и переводчик по совместительству! Отдала кому-то мой ноутбук, откуда этот кто-то спиздил нашу с Яном зашифрованную разработку! Прекрасное кино, заслуживающее аплодисментов! Признайся, Карина, – качает головой он и кривится, – ты ехала сюда не просто так… Ты, сука, знала зачем ты сюда едешь!

Крах.

– Лекс, я… Я не понимаю, объясни что на самом деле произошло?! Какая разработка?! – голос дрожит и мне страшно.

Несмотря на вопрос, картинка в моей голове уже почти сложилась и я очень эгоистично надеюсь, что в этом пазле нет моих фотографий.

Сдерживаю слезы, но они застят глаза прозрачной пеленой, размывающей черты лица сводного брата. Быть может оно и к лучшему, ведь тогда я не вижу его поистине ненависть ко мне.

– Да пошла ты! – огрызается Лекс и, громко хлопнув дверью, покидает комнату.

Делаю прерывистый вдох и изо всех сил стараюсь не заплакать, сосредоточив все свое внимание на стоящей на тумбочке бутылке вина. Но срываюсь. Слезы водопадом льются из глаз и я задыхаюсь отчаянием. В голове лишь обрывки мыслей и они не дают мне и шанса на нормальное дыхание.

Разработки. Украли разработки? Значит пострадал Ян. Но как же система безопасности, он же помешан на безопасности! О каких деньгах он говорил мне сейчас? Что он имел в виду и какое кино? Была камера наблюдения, черт! Лекс… Ян… Что теперь?

3. Молчание больнее пощечины

Когда мы выходим из кабинета мистера Беттани, все молчат. Ян идет, стиснув зубы, а Лика сжимает руку мужа и изредка сочувственно поглядывает на меня и Лекса. Сводный тоже молчит, даже когда мы возвращаемся в комнату, и вот его молчание бьет больнее всего. Мне было бы проще, если бы он накричал, снова обозвал всякими мерзкими словами, заставил меня ненавидеть его за оскорбления или даже рукоприкладство, как у меня было в отношениях с Дени. Так было бы намного проще, но Лекс не проронил ни слова с момента возвращения. А я сама боюсь начать разговор.

Лекс собирает свой чемодан, я вижу как он психует и попросту мнет свои рубашки, запихивая их бесформенным комком внутрь, но все равно молчит. Видит, что я смотрю на него и готова выслушать миллион гадостей, но все равно игнорирует.

Он словно намеренно заставляет меня вымачиваться и мариноваться в этой проклятой вине, как индейку в гребаном шардоне к застолью, пропитываться ею донельзя, лишь для того, чтобы потом слопать повкуснее с чувством победителя и истинного кулинара.

Закончив с вещами, Лекс откатывает свой чемодан к двери, а затем попросту уходит из комнаты, лишь бросив мне напоследок:

– Утром отчаливаем, будь готова.

Смотрю на его оставленный у выхода чемодан и улавливаю явный намек на то, что он не придет ночевать. Куда он пошел, а точнее к кому, меня вроде бы волновать не должно, но болит в груди еще больнее.

Заставляю себя заняться упаковкой вещей и срываюсь. Закрываю лицо руками и реву, как глупая малолетка, снова увязаю по горло в липкой трясине жалости к себе.

Я же не думала, что Дени может сделать что-то такое!

Я не думала, что он рассорит Лекса и Яна, испортит их перспективную сделку!

Я не думала, что Лекс откровенно прикроет меня собой, перед гневом Беликова и остальных!

Я не думала…

Не думала!

Открываю чемодан и беру в руки конверт с фотографиями. Как вернусь, я их уничтожу! Сожгу и забуду, как страшный сон! А еще, я накоплю денег и уеду… Россия большая страна, я могу попытать удачи в другом городе и при этом не пересекаться с Беликовыми и Лексом. Но я сначала постараюсь помочь им спасти разработку, может быть даже решусь позвонить брату…

Вытираю слезы и заканчиваю упаковку своего багажа, после чего переодеваюсь в пижаму, достаю бокал и вскрываю бутылку вина, принесенную ночью из бара. Закрываю окна шторами, нахожу в онлайн кинотеатре рыдательный старый мини-сериал про девушку, потерявшую дом, работу, любовь и семью – как кстати. Затем, расположившись на кровати, начинаю свой ритуал.

Смотрю и пью.

Пью и плачу.

Плачу и смотрю.

И так по кругу, пока за окном не темнеет и бутылка с вином не кончается. Глаза уже болят от слез, наверняка все сосуды полопались от напряжения, а в голове шум, отдающий звоном в ушах. Я лежу, крепко обнимая одну огромную пуховую подушку и зажав между ног вторую, глядя в экран телевизора, где в последней заключительной серии главная героиня покупает в аптеке упаковку снотворного. Приподнимаю голову и пытаюсь осознать, что же сейчас произойдет на экране.

Девушка приходит домой, с гордо поднятой головой, достает стакан и наливает в него воды, затем выпивает таблетки: одну, вторую, третью… После чего идет к идеально застеленной постели, ложится, сложив руки на груди, и улыбается. Засыпает с такой легкой и счастливой улыбкой, что мне становится завидно.

Резко вскакиваю и смотрю в экран, непонимающе хлопаю глазами. У нее нет ничего: ее семью убили, ее муж изменил ей с ее подругой, ее любимый человек был застрелен, а она потеряла его ребенка, ее уволили с работы и выселяют из жилья, ее оклеветали как наркоманку и проститутку, отказывают в любом заработке, кроме разве что публичного дома, а она улыбается.

Черт возьми, она улыбается!

Перевожу взгляд на тумбочку, где стоят таблетки Лекса. Затуманенный алкоголем мозг развивает мысль и я подползаю на край кровати, беру упаковку с таблетками. Вновь смотрю на экран, где в быстрой перемотке показывают, как полиция осматривает комнату, медики выносят тело, а соседки, не так давно обливающие грязью главную героиню, укоризненно качают головой. Следующий день: в комнату заезжает другая девушка-студентка и спрашивает у соседей, кто здесь жил, на что ей отвечают что какая-то наркоманка умерла от передоза и рассказывают всякую мерзость о главной героине. Все выдуманное, гиперболизированное, очень гадкое. А затем жизнь продолжается, будто и не было ничего.

Стоп-кадр. “Сдаются только слабаки”, – звучит голос главной героини Кэйти за кадром и нам показывают, что на самом деле она так и стоит со стаканом воды и таблеткой в руках. Все что было до – плод ее воображения. Затем крупный план, наглая ухмылка и ее взгляд направлен будто прямо на меня: “А ты не такая. Так что, подбери сопли, милая!”

Титры под мелодичную музыку, а я так и смотрю в одну точку на экране, продолжая сжимать в руке упаковку таблеток. То есть, они хотят сказать мне, что даже если Кэйти придется пойти работать проституткой – это куда лучше, чем смерть о которой даже никто не вспомнит и доброго слова не скажет? Несколько секунд кручу в руке баночку и слышу, как таблетки ударяются об пластиковые стенки, немного приводя мой пьяный мозг в сознание.

4. Прощение или прощание?

Возвращение домой стало для меня еще большей пыткой, чем путь на лыжный курорт. Правда, сейчас меня напрягает не сама дорога и пересадки, а молчание всех присутствующих. Лекс и Ян не разговаривают, а если и вступают в диалог, то начинают попросту огрызаться друг на друга. Одна лишь Лика сочувственно смотрит на меня и вздыхает. Судя по ее измученному выражению лица, Ян ей высказывает все, что он думает о Лексе с завидной регулярностью.

Когда мы, наконец, попадаем в Россию, мой сводный брат забирает с парковки свой автомобиль. Предлагает всех подвезти, но Беликов упирается и буквально силой уводит жену к такси.

– Поехали, Кэр! – зовет меня Ян, а я стою, как вкопанная. Поворачиваюсь к Лексу и жду что он скажет, не знаю, откуда во мне появилась эта покорность. Побочный эффект чувства вины, наверное. – Кэр! Пусть этот говнюк едет один, на все четыре стороны!

– Если ты не забыл, мне с ней рассчитаться нужно! Контракт закончен, надо вернуть переводчика в агентство! – рявкает в ответ Лекс и кивает мне на пассажирское переднее сиденье. – Сядь, едем!

Виновато опускаю взгляд и сажусь в автомобиль. Насколько я знаю, контракт от агентства на самом деле был заключен не до конца поездки, просто Лекс хочет от меня избавиться и не объяснять Яну почему именно.

Едем по городу в сторону офиса парней, значит прощаться окончательно будем там. Что ж, сейчас наше сотрудничество закончится и я буду выстраивать дальнейший план действий. Я попытаюсь помочь Яну в возвращении разработки и исправить ту проблему, которую создала.

Смотрю в окно на затянутое серой пеленой небо, на трепещущие на ветру ветви деревьев – пасмурно, прямо как у меня на душе. В лицо дует холодный воздух из автокондиционера, отчего руки в момент холодеют и мне становится невыносимо зябко. Дрожь распространяется по телу и я складываю руки на груди, чтобы хотя бы чуть-чуть согреться.

– Можно тебя попросить убавить кондиционер? – спрашиваю я у Лекса. Не хотела нарушать тишину, но, пока мы доедем до офиса, я превращусь в ледышку.

– Что? – чуть поворачивает ко мне голову он, отвлекаясь от дороги. Я будто своим вопросом заставила его вынырнуть из глубин собственных мыслей.

– Можно убавить кондиционер, а то я боюсь заболеть…

– Микробы в тебе не выживут, – фыркает Лекс, – слишком токсичная среда.

Поджимаю губы и, теснее вжавшись в сиденье, вновь отворачиваюсь к окну. Я в любой другой ситуации бы вступила с ним в препирательства, касаемо микробов и простуды, но тут, в этот самый момент, вся эта полемика неуместна.

Ну, хоть ему весело.

Я уже морально готова всю дорогу мерзнуть, как Лекс, вдруг, все же убавляет кондиционер. Но делает это спустя несколько минут и с таким лицом, будто это нужно ему, а не я попросила.

Этот эмоциональный терроризм продолжается всю дорогу, и ведь я прекрасно понимаю, что сводный брат молчит специально, он давит. Давит на мое чувство вины из-за предательства, и давит на чувство благодарности, которое я в глубине души испытываю к нему за его поступок. Но я сделала то, что должна была.

Для себя.

Ради себя.

А как только появится возможность и я сумею выстроить план, я сделаю для Яна и Лекса все, что смогу. Чтобы их разработка осталась только их, я сделаю все возможное.

Для них.

Но снова ради себя.

Поворачиваюсь к парню, смотрю на его сосредоточенное лицо и решаюсь. Набираю в легкие побольше воздуха, чтобы выразить все свои глубочайшие сожаления, касаемо разорванной дружбы Лекса и Яна:

– Прости за…

– Заткнись! – перебивает звонким рыком Лекс, выкручивая руль в сторону парковки офиса.

“Заткнись!”

Будто гильотиной рубит, одно единственное слово. Пальцев не хватит, чтобы пересчитать то количество раз, сколько он мне сказал это самое слово за последние сутки. Но оно отрезвляет, возвращает ко мне мою гордость и желание не быть слабой в глазах других людей, в данном случае – в глазах Лекса.

Выхожу из машины, достаю свой чемодан и иду следом за сводным братом в офис. Вздергиваю подбородок и выпрямляю спину, надевая на лицо невозмутимую маску. Больно ли мне, обидно, стыдно? До безумия! Но я не должна сдавать позиций и вызывать жалость. Что сделано, то сделано, и лучше уж быть предательницей и последней дрянью, чем растоптать свое достоинство.

Злодейке в любой сказке не рады, но ведь кто-то должен играть эту роль.

– Плачу наличкой тебе, процент уже в агентстве, все как в договоре. Но договор прекращаем раньше срока и ты возвращаешься в свое агентство, – говорит Лекс и, отперев дверь офиса, подходит к своему столу. Плюхается в офисное кресло со вздохом облегчения и делает пару оборотов, вокруг его оси, отталкиваясь носком ноги от ножки стола. Я же, продолжаю стоять напротив и ждать. – Так, в сейфе… Сейчас… – будто сам с собой разговаривает он.

Встает на ноги и идет к столу Яна, где расположен встроенный сейф. Несколько манипуляций с кодом и ключом, и Лекс возвращается к своему столу, держа в руках два экземпляра договоров и небольшую стопку наличности. Пренебрежительно бросает передо мной договора, затем так же бросает шариковую ручку.

5. Если я уйду...

Целых две недели стоит холодная промозглая погода и льют дожди, видимо, отголоски осени, отчего приходится кутаться в плащ и сменить туфли на ботильоны. Пасмурная погода действует на нервы, которые и так натянуты больше некуда.

После моего расставания с Лексом, я хотела взять небольшой отпуск в агентстве, хотя бы на недельку, чтобы привести себя в чувства и вернуться к работе адекватной, но увы. Руководитель, к тому моменту, как я вернулась и подтвердила преждевременное расторжение договора, уже нашел мне нового клиента. Что весьма неожиданно, я не очень-то востребованный сотрудник.

Снова переговоры с иностранными лицами, снова небольшой бизнес, ситуация схожая с Лексом, но притворяться женой меня никто не просил и тем более не принуждал. Хотя мужской интерес в мою сторону все же присутствует и ухаживания тоже.

Клиента зовут Сергей, достаточно милый мужчина, он почти всегда подвозит меня до дома. Работать с ним, в отличие от Лекса, проще, потому что он не строит пошлых подкатов, а просто “ухаживает”. Во всей красе этого слова, например, три дня назад он даже подарил мне цветы, но сделал это так, будто ни на что не рассчитывает. Наверное, его немного отпугивает мое импровизированное “кольцо”, которое я до сих пор ношу на пальце. Если честно, не знаю, зачем, может, как напоминание о своей глупости и Лексе.

Лекс…

Мысли с завидной периодичностью возвращаются к нему снова и снова. Я не связывалась с ним, а он не связывался со мной – мы действительно разошлись в разные стороны, как тогда. Вот только, тогда было все равно, а сейчас не очень. С Беликовыми мое общение, благодаря Лексу, не порвалось. Ян и Энжи постоянно зовут в гости, постоянно звонят и пишут, а я… А я прячусь, по возможности.

Не ответила на звонок? Была в ванной, общалась с клиентом, была с мужчиной, в конце концов.

Проигнорировала сообщение? Замоталась, очень сильно устала и забыла.

Приехать в гости? Кажется, не смогу, очень много работы накопилось, отчеты, переводы.

Мне стыдно и больно общаться с ними, быть частью их семьи и тем более жить в квартире старшего брата Яна. Но, месяца через три, я скорее всего уеду в другой город и это меня перестанет тяготить.

От Яна я узнала, что он нашел юриста и пытается добиться экспертизы, чтобы доказать кражу разработки. Но, судя по всему, все упирается в деньги и юрист не очень-то и хорош в этом деле, тянет время. А время сейчас для разработок Яна и их с Лексом совместного бизнеса – главный враг.

Я почти на следующий же день связалась с нашим семейным юристом, но мужчина пообщался со мной весьма скептически и грубо, наверняка это отголоски того скандала с разрывом помолвки. Нужно, чтобы о помощи его просил человек, не выпавший из семьи – Джейк. Он единственный, с кем у меня могли остаться хорошие отношения, он тот, кто помог мне с документами, чтобы покинуть Штаты и сохранил тайну, но переступить через себя и вновь наладить мосты с братом тоже оказалось очень сложной затеей. Я каждый день откладываю звонок брату “на завтра”, выбираю подходящий момент и уже две недели никак его не выберу.

Сейчас я уже вернулась домой с работы, раньше десяти вечера, впервые за эти дни. Переодеваюсь в домашние голубые джинсы и длинную белую приталенную футболку, и с упоением хожу по квартире босиком, потому что за весь день на каблуках ноги устали. Мы ужинали в ресторане, так что по приходу я сразу же могу заняться делами и тем, что давно хотела сделать, но боялась.

Нужно избавиться от фотографий. Я ведь так и не рискнула открыть пакет с момента возвращения с лыжного курорта. Главное, что фотки у меня и никто не увидит эту мерзость, а чтобы вновь посмотреть на них, мне нужно было морально подготовиться.

Достаю поднос и большую тарелку с крышкой-куполом из кухонного ящика, затем иду в комнату и беру из шкафа тот самый пакет. Прихватив газовую зажигалку, я сажусь в кресло напротив письменного стола и начинаю ритуал.

Ритуал прощания с омерзительным прошлым.

Возможно, если я, наконец, избавлюсь от снимков, то мне станет проще предпринимать решительные действия в помощи Яну и Лексу?

Вскрываю бумажный пакет и достаю первую фотографию. В горле снова появляется отвратный тошнотворный комок от отвращения к самой себе, но я не позволяю себе разглядывать фотографию. Снимаю с блюда крышку и ставлю слева от кресла на пол, затем подношу зажигалку к краю фотокарточки и наблюдаю, как пламя пожирает изображение. Комнату мгновенно заполняет запах жженого поляроида: смесь гари, жженого пластика и неведомой химии. Немного подумав, я бросаю карточку догорать в блюдо и встаю, чтобы открыть окна на проветривание. Вдыхаю холодный воздух и слышу звуки дождя, только после этого замечаю капли на стекле – снова дождь.

Возвращаюсь в кресло и поджигаю вторую фотографию, затем третью, четвертую… Кладу их на тарелку еще недогоревшими и начинаю подкармливать пламя новой порцией графичной порнографии в моем исполнении из стопки. Какой ужас, насколько же я была не в себе тогда…

Звук трели домофона разносится по квартире эхом и я, вздрогнув, поворачиваю голову в сторону смежной со столовой прихожей. Кого могло принести в такое позднее время? У меня нет друзей, никто не знает точной квартиры и места моего жительства.

Бросаю стопку оставшихся фотографий на кресло и иду отвечать на домофонный звонок. В этой квартире установлен видео-домофон, так что когда я вижу на небольшом экране лицо Лекса, я замираю, как вкопанная. Дыхание перехватывает и я не знаю, что делать.

6. Доверие нужно заслужить

Лекс

На той неделе мы вернулись из Австрии в Россию, дни после возвращения были похожи на “день сурка”, да-да, как в старом кино и под девизом: “День прошел. Число сменилось. Нихуя не изменилось.”

Каждое утро я летал, как веник, постоянно что-то делал, кому-то звонил, что-то решал, с кем-то ругался… Ну, как с кем-то, с Яном. Всю гребаную неделю я убил на поиски хорошего юриста для нашего с Беликовым дела, но этот дебил уперся рогом и нашел какого-то своего. Работает мужик откровенно плохо, но Ян же гордый, он все сам теперь собрался делать и без моей помощи. Завтра у нас встреча и я не уверен, что этот "мамкин юрист" порадует нас результатами, ведь его прогнозы почти что равны нулю.

Сегодня же, в очередную и долгожданную пятницу, мне чертовски необходимо снять напряжение всеми возможными способами. Начать решил с первого из способов, такого полюбившегося за эти годы… Нет, это не секс, но он стойко занимает вторую позицию в моем списке.

Пустой трек, а я стою на полосе под дождем. Хорошо быть спонсором трека и другом владельца, ведь можно в любое время приехать и погонять, чтобы успокоить нервишки. Жму на газ и слушаю рев двигателя, наслаждаясь этим успокаивающим рокотом. Смотрю прямо перед собой, в надежде увидеть хотя бы эфемерную цель на будущее.

Но ее нет.

Я разбит, подавлен и похоронен заживо. У меня не осталось ничего, кроме уже привычной пустоты. Можно задавать массу вопросов, например: «О нет, как она могла?!», но это не изменит положения вещей.

Предала.

Продала.

По приезду в Россию, я на эмоциях распрощался с мисс Хилл: просто завершил контракт с ее агентством и всучил оплату. Был груб, но меня же можно понять: мне обидно и меня злит тот факт, что меня использовали.

Меня! А не я!

Это я беспринципная сволочь, которая использует людей для своих целей! Это я причиняю боль и разочаровываю!

Блять!

Так хочу ее понять, так хочу поговорить нормально и откровенно, но хрен там, она же не доверяет. Даже имеючи перед глазами всю картинку с причинами и следствиями, мне невыносимо больно от понимания того, что Карина так с нами поступила.

Со мной, о'кей, со мной, а не с нами!

Мне нужно время, чтобы перегореть наедине со своей злостью и успокоиться, но времени совсем нет. Оно утекает, словно песок сквозь пальцы, поэтому нельзя зацикливаться на… ней.

Карина. Сводная сестра. Гребанная мисс Хилл!

Из-за нее мы висим в воздухе, без денег и без перспектив! Из-за нее можем остаться ни с чем и похерить разработку, на которую убили столько лет!

Ненавижу!

Опускаю защитный визор шлема и срываюсь с места на максимальной скорости, какую только способен выжать из своего байка. Злость закипает в груди, а адреналин в венах. Кататься по мокрой трассе опасно, но мне сейчас просто необходимо это чувство.

Чувство, которое перебьет все остальные, включая ненависть к себе из-за того, что сохранил секрет Карины. Но, даже если отмотать время назад, я все равно поступил бы так же. Не знай я мелких деталей ее поступка, я бы не стал прикрывать ее задницу, но я знаю и это все портит.

Чтоб этот ее бывший Дени в аду горел, ублюдок!

Я знаю, на все сто, что он причастен, но доказать это смогу всем и Яну, только если подставлю Карину. А если подставлю ее, то вся та ложь, в которой я закрутился, как барышня в шелках, – была напрасна.

Сука, это тоже злит!

Проклинаю себя, на чем свет стоит, и даже чуточку жалею о том, что не способен был выложить все карты на стол и устроить разнос для нее и Беликова. Так было бы проще. Демонизировали бы совсем другого человека, спойлер, не меня. Но из-за моего характера все пошло по другому пути, и у меня уже нет друга, а скоро не станет и партнера по бизнесу.

Нарезаю круги по треку до тех пор, пока топливный индикатор не спускается на красную отметку и у меня не затекают ноги. Что ж, первый способ расслабиться у нас на сегодня закончен, переходим к следующему.

По приезду к себе домой, иду в душ и после нахожу в сети афишу одного крутого ночного клуба, в котором уже как-то отдыхал. Даже не так: я отдыхал в нем каждую пятницу и поездки в этот ночник стали моим ритуалом. Место из разряда дорогого середнячка, девчонки там хорошие на любой вкус и настроение.

Переодеваюсь в чистую одежду, беру шлем и еду на “Ретро-пати, дискотека девяностых”. Конечно, все что меня связывает с пресловутым ретро – это бандана, но кого ж колышут эти соответствия эпохам, когда в клуб ходят совсем за другим?

Мчусь по провалившемуся в ночь городу, стараюсь не думать о Карине и о работе, но стоит остановиться на светофоре, как мой взгляд сам собой цепляется за самое высокое здание в городе – Найджел сити. Оно буквально светится, переливается огнями и манит к себе, дразнит меня тем, что я знаю кто именно живет там.

Карина…

Честно? Все эти дни частенько думал о том, как бы я выместил свою злость и обиду на нее. Пришел к выводу, что поимел бы эту сексуальную гадину! Вот прямо как она меня: грубо, грязно, жестко! Снова и снова, пока не надоест!

7. По зову сердца

Понятия не имею куда и зачем, но я срываюсь с места и мчусь вслед за незнакомкой. “По зову сердца” очень растяжимое понятие, потому что сначала она летит по трассе, потом съезжает на развязке, сворачивает в разные уголки нашего города, словно ведет экскурсию.

Карина, надо же… Как издевка. Пришел забыться? На, чувак, получи леща!

Петляю вслед за ней и пытаюсь не потерять из виду, она вся в черном и порой, когда она сворачивает куда-то, я не успеваю среагировать, а еще начался ливень, он тоже усложняет мне движение. Сосредотачиваю все свое внимание на нашей “гонке”, но мысли все равно распыляются на другое.

Я, вероятно, недополучил от мисс Хилл того, чего хотел, потому что предвкушения чего-то особенного после поцелуя с этой гонщицей Кариной не последовало. Я просто обрадовался, что-то вроде: “О, отлично, секс будет!” Я не насытился своей фиктивной женой Кариной, не наигрался, не натрахался… А злость и обида только усиливают это сумасшедшее желание!

На очередной развязке я внезапно понимаю, что потерял ориентир. Нет, не фигурально, а в прямом смысле – Карины и ее байка нет. То ли она куда-то свернула, то ли это я так затерялся в мыслях… Черт. Еду дальше, сбавляю скорость и осматриваюсь по сторонам, но все равно девушки не замечаю. Перевожу взгляд на дорогу, прямо перед собой, и снова вижу Найджел-сити, в этот раз с другой стороны, совсем близко.

Вот так облом, черт подери!

Ни девчонки, ни попытки забыться…

Пока я раздумываю, куда же мне ехать и как поступить, мотоцикл будто сам несет меня ко входу во двор жилых высоток Найджела. Дождь все сильнее хлещет, зараза, я весь промок уже!

Слова моей неудавшейся ночной нимфы оставили отпечаток: “Доверие нужно заслужить”. Есть ли вероятность, что мисс Хилл проникнется ко мне доверием и расскажет правду, если я, к примеру, стану маленькой частью ее жизни? Она сама, кажется, предлагала секс и ничего больше, может быть это еще в силе и через недельку-другую мне удастся склонить ее к откровениям?

Хрен ее знает, но попытаться стоит, хотя бы потому, что дрочить мне сегодня впадлу. Я что, похож на пубертатного подростка?!

Паркуюсь возле ворот закрытой территории, потому как у меня просто нет ключа, чтобы попасть на внутреннюю парковку, и, прихватив с собой шлем, направляюсь к входной двери с домофоном. Карина живет в квартире, которая принадлежит Беликовым, так что номер я помню и уверенно набираю, немного мешкаю перед тем, как нажать на “Вызов”, но все же давлю на кнопку. Пока жду, смахиваю с лица воду, стекающую с промокших волос – ненавижу дожди.

– Да? – наконец, отвечает растерянный голос Карины из домофона.

“Да? Манда!” – угорали в свое время у нас парни в деревне.

– Я бы ответил тебе в рифму, – усмехаюсь я, – но… Просто открой дверь.

– Сейчас…

Секундное замешательство и все же дверь открывается.

Что ж, пойдем пытаться заслуживать доверия.

Не теряю времени и сразу же прохожу в подъезд, вызываю лифт, стоящий в ожидании как раз на первом этаже, и добираюсь до нужного мне этажа. Подхожу к двери и жму на кнопку звонка, пока дверь не распахивается и я не встречаюсь взглядом со сводной сестрой.

– Привет, – непринужденно здороваюсь я и захожу в прихожую.

Как только переступаю порог, в нос ударяет до боли знакомый запах – омерзительный такой, то ли пластика, то ли химии какой-то…

– Как ты меня нашел? – спрашивает Карина, растерянно хлопая ресницами.

Осматриваю ее с головы до ног: широкие бесформенные джинсы, белая длинная футболка, распущенные волосы и… босиком. Цепляюсь взглядом за голые стопы и почему-то задерживаюсь именно на них. Такая домашняя… Непроизвольно усмехаюсь и возвращаю свое внимание к ее лицу. Девушка складывает руки на груди и прислоняется к стене спиной, как-то странно и опасливо глядя на меня. Снова делаю глубокий вдох и на миг замираю: черт возьми, запах… Этот запах из далекого детства…

Когда погиб отец с напарником, с которым мы дружили семьями, мать разругалась с ними в пух и прах, обвиняла во всех бедах. До такой степени впала в отчаяние, что сжигала старые фотографии из альбомов, где была изображена их семья. Так что этот запах мне знаком – это жженый поляроид.

Эти фотокарточки горят по-особенному, потому что в них остаются химикаты из проявляющей капсулы.

Значит, Карина добралась до фотографий и решила их уничтожить.

– Здесь раньше жил Ян, я помню адрес и от него знаю, что теперь ты живешь тут, – отвечаю я. – У тебя пахнет гарью какой-то, все в порядке?

– Случайно подпалила прихватку, – говорит она и нервно сглатывает.

– Прихватку, ясно, – киваю я, ощущая приступ гнева. Чтобы успокоиться и переключиться, взъерошиваю свои сырые волосы и медленно выдыхаю.

– Зачем ты приехал? – дрожащим голосом спрашивает Карина.

Сказать правду или соврать? Я пришел, чтобы “заслужить доверие”, так что можно сыпануть щедрую щепотку правды.

– Как обычно в пятницу вечером я был в клубе, искал приключение на ночь, – говорю я и, чуть наклонив голову, приподнимаю брови. – А потом вспомнил, что мы с тобой не решили один важный вопрос. Свободные отношения, помнишь?