Сводные. Пышка и баскетболист

Глава 1

— Знакомься, доча, это сын моей невесты — Глеб.

Мне казалось, что я вот-вот задохнусь. Сжимала в потных ладонях края свитера и смотрела на незнакомых людей, которые вдруг оказались моей новой семьёй.

Мария — высокая, подтянутая блондинка с идеальным маникюром — улыбнулась теплой, но чужой улыбкой. Явно ноготочки сделали на деньги отца. А вот её сын...

Глеб.

Он был высоким. Очень высоким. Настолько, что пришлось запрокинуть голову, чтобы разглядеть его лицо. Широкие плечи, коротко стриженные темные волосы со светлыми кончиками. Потому что пробивался мамин цвет волос от тёмных корней. Пронзительные серые глаза, которые смотрели с немым раздражением. В его позе читалось только: "Я здесь против своей воли".

— Привет, — пробормотала я, чувствуя, как горит лицо. Ещё и Мария смотрела на меня всегда так приторно, будто выдавливала из себя милоту и дружелюбие. От ей взгляда, я думала, вот-вот сплющилась бы.

— Привет, — сухо бросил он в ответ, даже не утруждая себя улыбкой.

Густая и неловкая тишина повисла в воздухе.

— Ну что, — отец хлопнул в ладоши, скрепил пальцы в замок. — Глеб будет жить в комнате напротив, Сонь. Это временно, будете делить вместе этаж.

— ЧТО?! — вырвалось прежде, чем я успела подумать.

Глеб усмехнулся.

— Не переживай, "пышка", я не задержусь. Как только поступлю на третий курс — свалю.

Его голос был спокойным, но в словах сквозило презрение.

Я сжала кулаки.

"Пышка"? Серьёзно?

— Отлично, — прошипела я, выдавливая каждую букву, как змея, которой наступили на хвост. — Потому что я терпеть не могу баскетболистов. Особенно высокомерных.

Глеб медленно поднял бровь.

— О, — сложив руки в карманы чёрных свободных джинсов, он наклонился так близко, что я почувствовала запах его одеколона — что-то резкое, с нотками мяты. — А я терпеть не могу умников. Особенно тех, кто прячется за книжками.

Мария закатила глаза.

— Боже, вам что, по сценарию нужно ненавидеть друг друга с первой секунды?

Но я уже не хотела слушать, потому что в этот момент думала только о том, как хочу задушить Глеба собственными руками. А он, ясное дело, просто издевался надо мной. Ему не нужно было даже говорить, всё читалось без слов по его наглым светлым глазам.

— У нас готовить времени не было, поэтому предлагаю что-то заказать из ресторана неподалёку, — сказал папа, лучезарно улыбаясь. Он нервничал — даже щёки порозовели, а под глазами проступил пот.

— Конечно, я только за! — сказала весело Мария и, взяв за локоть своего сына, которому она сама доставала подбородка макушкой, повела его в сторону кухни.

— Ну, хоть убираться будет помогать, — я саркастично улыбнулась.

— Буду платить тебе сотку ежедневно, если будешь стирать мои носки, — обернувшись, бросил через плечо Глеб. Моя новая «мачеха» стукнула его ладонью по плечу.

— Сонь, — строго сказал отец. Я выгнула вопросительно бровь.

Ещё когда Мария приходила к нам периодически домой, а меня отправляли погулять, я уже знала, что дело пахло жаренным. Потом узнала про двух детей Марии. С одним я познакомилась довольно быстро. Маленькому пацанёнку было от силы лет девять, он был милым и проблем никогда не доставлял.

И вот я увидела Глеба.

Если бы не обстоятельства, я бы, может быть, клюнула на эту смазливую мордашку и пищала, как влюблённая дурочка. Ну, в классе так пятом, будь он моим новым одноклассником. Но сейчас он меня бесил, потому что я знала: теперь Глеб будет занимать ванную, водить к себе девушек, пока отца не будет дома, дразнить меня и издеваться.

Мишка, его младший брат, уже успел рассказать много интересного про этого самовлюблённого баскетболиста. Удивительно, как он ещё не спился к своим девятнадцати годам с его любовью к тусовкам.

— А Мишку куда дели? — спросил папа после, как мы заказывали еду.

— Ему тоже что-то нужно купить. Придёт голодный. Он в художке.

— А мог на футбол пойти, — кашлянул якобы случайно Глеб, и его мать пихнула в крепкое, широкое плечо.

— А кто-то мог бы и помолчать! — возмутилась Мария, и она уже начала мне нравиться больше.

— Бла-бла, — в шутку сказал Глеб, быстро чмокнул мать в щёку прежде, чем она успела разозлиться, и подскочил с дивана.

— Куда?! — спросила она громко.

— Пос... в туалет, — бросил Глеб, покосившись на моего отца. Да, Мишка рассказывал: этот дурак не умел следить за языком даже при матери. Но к новому отчиму он, судя по всему, успел заиметь уважение.

— Доча, покажи уборную Глебу.

Я, глубоко вздохнув, встала и пошла молча из кухни, далее по коридору до самого конца. Глеб вышагивал длинными ногами следом, топая слишком громко. Ну, так неудивительно — такая лошадь.

— Вот, — я резко остановилась и показала, как швейцар, на дверь. — Надеюсь, ты знаешь, где кнопка слива.

Глава 2

Он просто расхаживал по комнате, смотрел на книжные полки, почти не глядя на меня.

— И что ты тут забыл? — вырвалось у меня. Снова покашляла, прочищая горло. Теперь его жгло из-за сока.

— Меня отправили с тобой пообщаться. Ну и наши родаки вдруг решили поругаться, — Глеб прыснул и сел на край кровати — под его тяжестью матрас прогнулся так, что меня даже повело в его сторону. Я придержала поднос, чуть отодвинулась. — Что смотришь?

Он глянул на экран ноутбука, снова фыркнул в своей издевательской манере и снова огляделся.

— Тут миленько.

— Да что ты ко мне прикопался? Иди лучше свою новую комнату посмотри. Не зря же папа старался её подготовить!

— Да ладно, я просто подружиться хотел.

— А ты не подумал, что я переодеваться тут могла, например?

— Ты всё равно не в моём вкусе, не люблю сёрфинг.

— Ну и ты тварь! — крикнула я, схватила подушку и ударила его. — Пошёл вон отсюда! — завопила сильнее, задыхаясь от злости. — Чтобы больше не смел заходить в мою комнату! Никогда!

Встала, толкнула его с кровати. Глеб с трудом удержался на ногах, выпрямился. Я упёрлась в его стальную спину и стала толкать, как тяжёлую тележку, к выходу.

— Доживай здесь и сваливай из этого дома! — крикнула ему вдогонку и захлопнула дверь.

Ноздри раздувались, сердце бешенно стучало в груди.

«Не люблю сёрфинг», — крутилось в голове. Резко повернула голову в сторону, поймала отражение в зеркале на дверце шкафа. И на глазах стали наворачиваться слёзы. Покрутилась из стороны в сторону, потрогала свои руки, приложила ладони к животу. И, шмыгая носом, упала обратно на кровать, отложила в сторону вилку и стала руками засовывать в рот роллы, чтобы хоть как-то успокоиться.

Сёрфинг...

Шмыгала и жевала с сильным желанием выплюнуть всё обратно в тарелку. Не еда была моим врагом, а я сама себе.

Я задремала, даже не убрав с кровати поднос. И спустя пару часов Мария привезла с художественной школы Мишу — мальчишку с пшеничными волосами.

Он влетел ко мне так же бесцеремонно, как и его брат, но ему это было простительно. Разлепив глаза, присела на кровати, пока довольный Мишка шёл ко мне, держа в руках целую кипу бумаг, фломастеров и карандашей.

— Привет, Соня! — радостно сказал он и прыгнул ко мне на кровать. Я слабо улыбнулась. — Мне мама купила столько всего сегодня. А ещё я тебе рисунки показать свои хотел. Ты спала?

— Да немного задремала, — ответила чуть осипшим после сна голосом и покашляла. — Что там у тебя? — Зевнула, потянулась.

— Смотри! Сегодня рисовали натюрморт. Учительница сказала, что я очень хорошо чувствую цвет! Ну, оттенки там всякие в предметах, а вот с формой как-то не очень. — Он протянул мне несколько листов. Один из них был акварельный с тем самым натюрмортом: простенький кувшин, кружка с узорчатой ручкой и жёлтая дропировка. — Жёлтый цвет тако-о-ой сложный! Вот добавляешь фиолетовый туда, и почему-то получается уже не красиво. А она мне: «Добавь фиолетовый в тень!» А я не хочу добавлять фиолетовый.

— Если говорят, значит, надо, — разглядывая рисунок и наброски к нему, ответила я и улыбнулась. — Да ты прям юный талант! Нет, правда, очень круто.

— Буду рисовать мультики, когда вырасту.

— Я уверена, что у тебя всё получится. Ты Глебу уже показал свои работы?

— Показал. А он сказал: «Может, мяч погоняем?» И всё. Вы уже познакомились? Ты ему понравилась? Ты сестра хорошая. Понравилась же?

— Не особо, но это неважно. Иди поешь, там мама тебе заказала еду.

— А твоё отнести? — он кивнул на на поднос с пустыми коробками от роллов, в которых крошками валялся рис. Я кивнула и поблагодарила Мишку. А тот, схватив поднос, убежал из комнаты.

Я взяла в руки телефон, зашла в контакты, нашла там номер мамы. Нажала, но ткнуть кнопку вызова дальше не решилась.

Полистала историю звонков. В последний раз мы разговаривали с ней два месяца назад.

«Ну и не надо», — буркнула мысленно и вышла из контактов. Я и так устала звонить ей первая. Она ещё и не всегда брала трубки. Мол, прости, не слышала звонка. Конечно, не слышала, когда ты постоянно в разъездах с разными мужиками. Вообще не до семьи.

— Глеб, отдай! — раздался крик за дверью. Затем громкий быстрый топот.

Я поднялась с кровати, вышла из комнаты и увидела, как Глеб, смеясь, оборачивается к Мишке, дразнит его деревянным складным ножом и убегает дальше.

— Глеб! — закричал Мишка обиженно и побежал.

Это было какое-то одностороннее веселье для огромного мальчика-переростка.

— Отдай ему игрушку! — крикнула я, завернула в коридоре.

Глеб поднял руку высоко над головой, Мишка прыгал около него, но не мог допрыгнуть даже до его локтя.

— Я просто посмотреть хочу, а ты уже разнылся! У меня таких прикольных штук в детстве не было, — сказал ему старший брат и показал ему язык.

— Мишка ведёт себя взрослее, чем ты. Отдай ему нож, Глеб, — я скрестила руки на груди.

Глава 3

Из комнаты вышла под вечер. И то только потому, что папа без конца стучал в дверь и просил выйти хотя бы на ужин.

На ужине молчала и не касалась еды, хотя так хотелось. Смотрела неловко на Мишку, который уплетал рис с мясом в тирияки за обе щеки, стуча постоянно ложкой о тарелку. Стало стыдно за аппетит и за то, как подсасывало от голода в желудке. Но ведь любой человек захотел бы поесть спустя так много часов. Тогда почему мне так... стрёмно?

Ещё и Глеб хомячил так, что крошки от хлеба разлетались. Интересно, как ему удаётся сохранять такую точёную спортивную фигуру при таком количестве еды в тарелке?

Папа и Мария постоянно болтали, Мишка что-то пытался вставить между делом, а они только смеялись от его комментариев. Он любил шутить ни к месту, но выглядело это мило.

— Почему не ешь? Не понравилось? — спросила с досадой Мария. И мне стало вдвойне стыдно, ведь она так старалась сегодня приготовить что-то вкусное. Щёки явно покраснели — они загорели огнём.

— Нет, очень вкусно! Просто не хочется как-то.

— Ну-ну, — буркнул Глеб, прикончив последнюю ложку.

Вот же гадёныш, всё до последней рисинки съел.

— Что «ну-ну», м? — я резко зыркнула на него, подняв голову. Щёки загорели ещё сильней. — Ну давай, скажи уже! Сёрфинг там, ещё какую-нибудь херню!

— София! — гаркнул отец. Глеб и я одновременно вздрогнули.

— Что?! — крикнула в ответ, резко отодвинула тарелку от себя и подскочила со стула. — Потом поем.

— Что за сёрфинг? Не поняла, — услышала, как буркнула Мария, пока я уходила из кухни, а дальше — на второй этаж.

— Да так... — раздалось от Глеба, а дальше уже все голоса перестали быть доступными для ушей. Снова заперлась в комнате, швырнула с силой подушку в зеркало, села и вот теперь окончательно разрыдалась.

Несправедливо. Почему этот мальчик-переросток с мозгами, как у пятилетки, должен жить в нашем — нашем! — доме? Почему должен спать в комнате напротив, почему я должна ужинать с ним за одним столом, делить ванную, ходить в туалет, куда прижимается и его задница?

Во мне истерила маленькая девочка, которая требовала, чтобы всё было, как раньше. Чтобы мама вернулась, чтобы папа целовал маму по утрам, а не Марию. Я была согласна на десять младших братьев и сестёр, только не на Глеба, который всем своим видом показывал теперь, насколько я ничтожество.

Потому что он красавчик, а я так... пышка и волны для сёрфинга!

Раздался стук в дверь. Я вздрогнула.

— Эй, слушай... — приглушённый голос Глеба заставил съёжиться и сжать кулаки. — Я извиниться тут хотел. Ну тупая шутка была, да...

— Да пошёл ты в жопу! — крикнула заплаканным голосом и громко шмыгнула.

Дверь открылась, и я приложила ладони к лицу. Надо же было в порыве психоза забыть закрыться. Захотелось спрятаться под одеяло, но тело как нарочно окаменело.

— Ревёшь, что ли? — буркнул неловко Глеб. — А у тебя тут прикольно, — спустя несколько секунд молчания сказал он, шагая по комнате — слышала его тяжёлые шаги, будто слон топал. — Столько постеров, книжек... Сериалы любишь?

— Не твоё дело, — булькнула в руки глухо и снова шмыгнула.

Плечом ощутила тепло и чужое присутствие, отодвинулась. Кровать прогнулась под весом Глеба уже второй раз за день. Меня повело в его сторону, и я столкнулась с его горячим плечом. Почему-то он всегда был теплее, чем я.

Снова отодвинулась, как от прокажённого.

— Да я реально не прав был, — он пихнул меня в плечо кулаком, как приятеля-пацана из баскетбольной команды. Неприятно. — Давай я тебе мороженку куплю там. Вы, девочки, вроде любите сладости.

— Но, особенно жирные, да?

— Я вообще это не имел в виду, — буркнул недовольно Глеб. Я оторвалась от ладоней, яростно глянула на него. — Просто предложил загладить свою вину. Что ты зацепилась за эту тупую шутку?

— Да потому что именно ты меня... да ты... — попыталась сформулировать мысль, а не могла. Потому что до конца не понимала, почему Глеб бесил меня. Может, потому что он настолько красив, что на его фоне я и правда казалась каким-то мешком с картошкой? Причём о котором забыли ещё в прошлом году где-то в подполе.

— Да давай уже помиримся — и дело с концом, ну!

— Нет, — отчеканила я и встала с кровати. Прошлась по комнате, открыла дверь на распашку. — Уходи. И больше не заходи сюда без разрешения.

Глеб кинул на меня обидчивый взгляд, полный непонимания и чего-то ещё... Раздражения будто. Он молча встал с кровати, подошёл ко мне с прямой спиной и наклонил голову. Я робко смотрела на него из-под ресниц. Оба замерли, будто скрестили мечи вместо взглядов. Обменивались ненавистью, обидой, непониманием. Я обдавала его холодом, а он меня — жаром, от которого хотелось отстраниться.

— Пышка, — он медленно улыбнулся, на секунду прикрыл глаза, будто ощутил некую победу. Я снова вскипела, уши вспыхнули.

— Ты специально? — почти шёпотом спросила я, сжала кулак. Жаль, что драться не умела и боялась.

— Да. У тебя смешно нос краснеет, когда ты злишься, — он мягко улыбнулся и прошёл мимо. — Спокойной ночи! — бросил, не оборачиваясь и махнув рукой. Я промолчала и громко, не сдержав злость, закрылась. В этот раз на замок.

И тут я вспомнила — день рождения Оли! Моей подруги со школы. Мы вместе даже поступали в один университет, правда результаты ещё не пришли. Оля верила в меня, а я — в неё, поэтому всегда поддерживали друг друга во всём.

Стоило мне подумать о ней, как тут — звонок. Я быстро подбежала к кровати, схватила телефон и ответила.

— Всё в силе?! — спросила громко Оля. — Ты мне не отвечаешь уже три часа, а я, между прочим, жду! Ты обещала помочь с салатами, — не унималась она, тараторя. -— И не говори, что ты опять спала!

— Да нет, не спала. Ну почти. Тут ЧП. Отец привёл домой свою... женщину. И её сыновей. Они уже послезавтра привезут все вещи.

— А почему раньше не сказала?! — возмутилась Оля.

— Да потому что забыла совсем! Этот старший... Да ё-моё, расскажу, в общем, при встрече.

Глава 4

— Пап, я еду на день рождения Оли. Ты не забыл? — спрашиваю его, пока он после душа приглаживал щетину и расчёсывался. За собой он ухаживать любил.

— Помню. Долго будешь? — спросил он, смотря в отражение.

— Да нет, до двенадцати, может.

— Держи телефон всегда при себе. И не пей. Знаю я, как Оля любит приглашать всяких пацанов на свои вечеринки.

— Да брось, кому я там нужна буду?

— А кому нет? Красивая женщина в компании мужчин. А ты моя дочь. Страшная смесь!

— Пап, давай без этого, — меня передёрнуло от его «красивая женщина», будто я услышала что-то чужеродное. Будто он перепутал и забыл, с кем общается.

— Я позвоню, — сказал папа и щёлкнул меня указательным пальцем по носу. Он делал мне так с самого детства, а мама с этого умилялась.

Когда-то умилялась.

Я уехала на такси. Карту и наличные с собой не брала, хватало только зарядки и телефона — всё нужное в нём. Доехала до дачи Олиной бабушки.

Да, красиво. Уже огород засажен, но его никто трогать и не собирался. Потому что тут находилась огромная зона отдыха — даже родители Оли любили приглашать сюда своих друзей, жарить шашлыки под музыку и бодрые разговоры. Такой же выросла и их дочка.

В зоне отдыха был мангал, куда ж без него, двухместные качели с навесом, старые лавочки-диваны. Интересное решение, но зато какое удобное. Тем более что бабушка всегда стирала тонкие матрасы и накидки для них. И в центре — деревянный круглый стол. Там уже стояли стулья. Под ним — пакеты с едой, как и на нём.

Оля уже строгала на другой стороне салаты, иногда вытирая запястьем потный лоб.

Людей тут было слишком много и уже играла музыку. Я многих не знала. И даже удивилась такому количеству народа.

— А кто это все? — спросила, подойдя к Оле.

Несколько парней жарили мясо. Как и всегда. Обязательно вокруг мангала должны собраться несколько мужчин, чтобы спорить, как лучше жарить мясо.

— Друзья, знакомые, их вторые половинки. В этот раз вечеринка с гостями плюс один! Кто-то привёл с собой своего друга. Или подругу. И вот, собственно, — Оля окинула толпу ножом и закинула в рот кусочек помидора. — Будешь? — жуя, спросила она и протянула второй кусочек.

Я согласилась.

— Пацаны столько алкашки набрали. Не знаю, как они всё это выпьют.

— Так ты же помогать будешь, — я усмехнулась.

Не особо хотелось прикасаться к этому вообще. Тем более что я никогда не пила. Даже вино или шампанское мне не наливали на Новый год. И свой день рождения в восемнадцать лет недели две назад отпраздновала с Олей и ещё двумя подружками у себя дома на ночёвке с соком, роллами, пиццей и сериалами.

Когда все сели за стол, стало более шумно. Все поздравляли Олю, кто-то с ней знакомился, а меня никто особо и не замечал. Потому что я сама не отсвечивала.

По бокам от меня сидели две стройные красавицы — рыжая и блондинка. Рядом с ними я ощущала себя рыбой-шаром. Оставалось только раздуться и проколоть девочек. Откуда такое желание?

От зависти, наверное...

От этих мыслей меня перекорёжило. Мерзость какая. Папа всегда учил никому не завидовать.

Смотрела на парней. Любых. Многие красивые. Кто-то харизматичный. Кто-то обычный, но зато у них были красивые черты лица: носы там, глаза, губы... Кто-то был высокий, кто-то широкоплечий, кто-то с ровными зубами и белой улыбкой. И никто на меня не посмотрит из них. Не то чтобы я хотела, но, может, смогла бы так убедить саму себя, что я ещё ничего?

Сидела перед стаканчиком пива, крутила его, иногда стучала коротким ногтем с нюдовым маникюром. И перестала слышать музыку.

— Хочу сделать тост! — из-за стола встал высокий парень. Брюнет, чуть смуглый, с прямым носом и густыми бровями. Гладкое лицо и контрастные черты лица делали его красивым.

Музыку убавила Оля пультом, она держала его около себя, зная привычку людей после бокала-другого включать свою музыку. А сегодня был её день, поэтому плейлист — тоже её.

— За девчонок-красавиц и, конечно же, за самую главную красотку-именниницу этого вечера!

Все закричали «ура!», поскакивали с мест, стали стукаться стаканчиками. Я вжалась между девочками, втянула в себя плечи и грудь, опустила голову.

Парень, который говорил тост, чуть переклонился и стукнул об мой стаканчик. Я подняла на него голову, и он, улыбаясь, подмигнул. И снова опустила голову, стало совсем неловко.

— Пей! — крикнула Оля. — Давай в одно время со мной!

Она ждала меня.

— Пей! — подхватил парень, сказавший тост. Я растерялась, уже несколько пар глаз смотрели на меня. И ещё одни. И ещё.

Руки затрялись под шум и пристальность людей. Я схватила резко стакан и осушила его морщась. Чувство мерзости к самой себе затекло вместе с горьким соком в глотку. Пока девочки стояли, я поднялась со стула и отошла в сторону.

— Эй, Сонь! — услышала я издалека. Обернулась.

Оля бежала ко мне, почти спотыкаясь в красных босоножках.

— Ты чего убежала?!

— Ты же знаешь, что я терпеть не могу, когда на меня смотрит столько людей. Тем более в такой обстановке. Они почти все кричать начали на меня.

Стыд и возмущение смешались в какое-то сложное чувство, которое я не до конца понимала.

— Мы просто веселимся же. Не переживай ты так. У тебя тут, между прочим, особые права! Прости меня, — Оля, мягко улыбнувшись, подошла и обняла меня. Я прикрыла глаза, вздохнула и тут же выдохнула успокаиваясь. — Больше так не буду. Хочешь, подключишь телефон к колонке? Послушаем твою музыку.

— Правда? — спросила я с недоверием.

— Правда! Только после нескольких песен Сергея Лазарева!

Я посмеялась, толкнула легко Олю в плечо. И мы за руки, как истинные лучшие подружки с детства, пошли к остальным.

Я выпила сок. Мой стаканчик был подписан ярко-красным маркером — Оля постаралась ради меня. Как-то так вышло, что разговорилась с рыжей девчонкой. Она оказалась милой.

Сходила к мангалу, послушала треск углей, понюхала жареное мясо, сразу же наложила его себе и Оле. Снова выпила сок.

Глава 5

Дисклеймер: Алкоголь — зло. Он вредит вашему здоровью!

— Правда, что ли, никогда не пила? Прям никогда-никогда? — не унимался Артём, а мне почему-то стало смешно. Я зачем-то наклонилась к его плечу, сжала его, посмеялась.

Стало стыдно внутренне на секунду. Вела себя как потаскуха. Но остановиться почему-то не могла. Будто если остановлюсь — упущу единственный шанс на мужское внимание. А мальчики на меня никогда не обращали внимания ни в детстве, ни сейчас.

Время начало бежать быстро. Телефон из глубокого кармана юбки больше не доставала, забыв о нём. Просто говорила ни о чём, смеялась ни с чего.

— Ва-а-абще никогда! — плавно кивнула из стороны в сторону, сделала шаг к столу. Захотелось мясо. — А куда я стакан дела? — спросила с полным ртом, дунула на прядь, лезшую в лицо. — А-а.

Повернувшись к Артёму, взяла из его рук стакан.

— Это мой! — вскрикнул он, но было поздно. Я уже сделала пару глотков и скукожилась. — Твой этот... — уже потерянно сказал Артём, протянув другой стакан.

— Фу, ну и дрянь, — кашляя, сказала я и зажмурилась.

Вот это было зря.

Голова поплыла раза в два сильнее до тошноты.

— Всё нормально? — спросил Артём, поймав меня. Чуть не упала. Стало жарко и холодно одновременно, челюсти свело от желания стошнить куда-нибудь на землю.

Но нельзя. Вдруг бабушка и дедушка Оли разозлятся? А если узнают, что это я? Разочаруются совсем!

Нет. Нужно очень срочно в туалет!

И тут резко Артёма шатнуло, все напитки из двух стаканчиков полились на меня. Прямо на юбку и кофту!

Господи, как холодно! И мокро! И липко!

Я только удивлённо вздохнула, подняв вяло руки. Будто сдавалась кому-то.

— Вот блин, — выдавила я уныло. — Я больше не буду пить. Ни-ког-да!

— Пошли, помогу отмыться. Извини, — буркнул Артём и за руку повёл меня внутрь дома.

— А ты куда? — спросила, плетясь следом. Ноги блуждали по тротуару. Ещё чуть-чуть — и закручу их в узел, упаду в траву и буду лежать, смотреть на плавающие по небу звёзды.

— Отмываться!

— Ты где мне найдёшь... то есть как будешь... Блин.

Когда дверь закрылась за мной, музыка перестала играть, и я услышала звонок. С горем пополам расстегнула скрытый замочек на кармане, достала телефон, вгляделась в цифры. Неизвестный номер.

— Да-да, — ответила, отвернувшись от Артёма и показав ему указательный палец вверх, мол, подожди чуть-чуть.

— Книгогрыз, ты куда пропала?

— Это кто? — спросила, сощурившись, будто пыталась увидеть перед собой звонившего. Тут же выпрямилась в струнку, попыталась состроить серьёзный голос.

— Высокомерный бабник и баскетболист собственной персоной.

— А-а... — грустно протянула я. — Сёрфинг, но, да-да, помню.

— Ты время видела? Уже два ночи. Иван Викторович тебе звонит, а абонент не абонент.

— Я ещё немного тут это... побуду, — пробурчала в трубку, кашлянула.

— Ты пьяная?! — удивлённо спросил Глеб. А потом раздался его смех, от которого меня перекосило. Неужели опять вспомнил шутку про дурацкий «сёрфинг», или что его насмешило в этот раз?! Мой голос?

— Нет, — отчеканила так, будто стукнула судейским молотком по столу. — Такси закажу, приеду. Всё. Не звони мне. И номер мой вообще удали. Идиот.

И сбросила звонок. Повернулась к Артёму, который молча стоял и ждал меня. Натянула неловкую улыбку, посмеялась.

— Сводный братишка звонил, — махнула рукой и тут же вспомнила про мокрую одежду. Снова стало сыро и липко. Я поёжилась, кожа покрылась мурашками от холода.

— Давай сначала ещё мясо поедим, так, может, высохнет? — резко развернулась и пошла быстрым шагом к выходу. Просто внезапно захотелось ещё поесть. Наверное, стресс снова дал о себе знать в виде пустого аппетита.

Налила на улице сок, положила в тарелку несколько добротных сочных кусков свинины и стала есть. Старалась аккуратно, но пьяные люди не особо это умеют, поэтому пришлось постоянно вытирать руки.

Состояние начало надоедать. Координация стала ещё хуже. Это просто невыносимо! Тошнота, головокружение, плетущиеся язык и ноги не давали спокойно жить. Это худшее состояние в моей жизни. Хуже и быть не могло!

— Кто мне подливает в сок? — буркнула самой себе под нос и попила его прямо из бутылки. Вкус совсем другой. Сладкий и ягодный, без каких-то примесей, особенно как у Артёма.

Не знала, откуда нашла в себе силы не подлить себе самой. Но даже весёлость и лёгкость не могли заменить мне контроль над ситуацией. А для меня не было ничего лучше, как контролировать и защищать себя в трезвом уме.

— Сонь, тебе подать стакан, может? — спросил Артём, глянув на мою кофту. Я опустила голову. — По губам бежит, — он ухмыльнулся.

— Не. Так попью, — отмахнулась, прижалась губами к бутылке плотней. — Лучше бы водички вообще. Столько сока уже выпила... Такими темпами покачусь отсюда колобком! — я самоиронично посмеялась, но всё же поставила бутылку на место.

Сок больше пить не буду. И есть тоже. Только воду! Тяжесть в животе сделала своё дело — заставила ощутить меня борцом сумо.

— Не так уж много ты съела! — возмутился Артём, и меня это, честно, подкупило. — Попей ещё. Ешь ещё. Зачем останавливаться, когда сегодня мы отдыхаем и веселимся? Почему ты вообще решила, что нужно останавливаться, кстати?

— Ты меня видел?! — я снова посмеялась, но уже не так весело. Шлёпнула себя по животу, и на секунду захотелось, чтобы к животу придумали замочек. Взял, расстегнул и положил на полочку.

— Ты слишком как-то к себе категорична! — снова возмущения. Я вздохнула и не стала больше продолжать эту тему.

Слёзы так быстро навернулись на глаза, их защипало. Я давно так быстро не начинала плакать. И снова был виноват этот чёртов, будь он проклят, алкоголь!

Слёзы уже бежали по щекам.

Ну нет, нет, нет... Только не рыдать, не рыдать, не...

Громко всхлипнула, прижала ладони к лицу. Перекорёжило, кислород будто перекрыли. Жар облил щёки, слёзы сковали, прижали пятки к полу, спина сгорбилась. Появилось сильное желание вцепиться короткими ногтями в своё же лицо и потянуть его вниз, будто сорвав маску ненастоящей меня.

Глава 6

ГЛЕБ

— Не съездишь за Соней? — спросил Иван Викторович, пока я сидел перед компьютером в своей новой комнате.

Вокруг куча коробок, которые только предстоит разобрать. Займусь этим завтра. Сегодня устал.

— На такси? — спросил с неохотой, обернувшись на стуле. Он крутанулся слишком сильно, я выпрямился и стал смотреть на лицо обеспокоенного мужика.

Зрелище и правда... удручающее. И не в плохом смысле. До этого Иван Викторович всегда мне казался мужчиной железным, а теперь я вижу, как его руки дрожат. Явно в такой ситуации впервые.

— Настолько переживаете? — спросил я и встал. Как-то невежливо сидеть перед будущим отчимом в раскоряку на кресле.

— Когда Соня сама не своя, она часто творит глупости. Не потому, что сама глупая, вообще нет. Просто она... вспыльчивая и очень ранимая.

— Я заметил, — выдохнул, сдержавшись от язвительного комментария. Как-то не к месту это было бы.

— Водить умеешь? — спросил Иван Викторович.

— Умею, — кивнул хмурясь. Уже понял, к чему он вёл. Вот только стало как-то самому тревожно.

— Я бы сам поехал, но выпил с коллегами недавно. Трезвый, но алкоголем несёт... А у меня уже был случай неприятный.

— Адрес скажете?

Наверное, согласился только из уважения к Ивану Викторовичу. Классный мужик: держит своё слово, любящий отец, любящий мужчина, и, что самое главное, рядом с ним мама расцвела. Правда ради этого пришлось проглотить какую-то странную ревность, но благо она притопталась уважением к будущему отчиму.

Вместе прошли в коридор.

Расстроился, правда, что не поиграл нормально. Благо игра не онлайн, отвлечься так было бы тяжелее.

Иван Викторович протянул ключи. Я сжал их, кивнул.

— Только не разбей, — пригрозил он пальцем. Я усмехнулся.

— Считайте, что вожу с самого детства, — посмеялся и тут же перестал. — Не переживайте вы так. Заберу, привезу. Буду на связи. Звоните, если что.

Перед выходом взял водительские права. Прошёл мимо комнаты Мишки, остановился и осторожно приоткрыл дверь. Спал. Хоть перестал плакать и ворочаться во сне в последние пару недель.

Так и ушёл в гараж, прихватив в комнате водительские права. Вывел машину на улицу, немного осмотрелся в салоне. Красота просто. Всё такое новое. Сжал руль, провёл по нему, как по бёдрам девушки — так же нежно и осторожно, будто я собрался её соблазнить. Уже полгода не водил.

— Ну хоть что-то хорошее ты сделала, Соня, — буркнул себе под нос.

Лучше бы просто покрутил баранку по ночной улице. А не ехал бы за пьяной девкой неизвестно куда.

Включил навигатор в телефоне, тихую музыку. В течение получаса Иван Викторович звонил два раза. Это начало раздражать, но я старался этого не показывать. Я ж не ехал сто двадцать по городу, чтобы звонить так часто!

Остановился в дачном пригородном посёлке. Шум, гам, вонь алкоголя. Как же я ненавидел эти запахи. Готов был дать гарантию в тысячу процентов, что там где-то ещё и рвотой воняло.

Зашёл через калитку — не закрыто. Опасненько. Хоть бы на щеколду дверь закрыли, а то мало ли кто зайдёт. Я, например.

Как и думал: тусовка в самом разгаре. Люди громко кутят, еле чешут языками, с трудом перебирают ногами. Со стороны выглядит как алкогольный кошмар.

— Эй, парень, здорова, — я ткнул одного в плечо. Тот резко обернулся, чуть не разлив на мою белую футболку пойло. Я раздражённо согнулся назад и выпрямился. — Девчонку видел? Она такая... ну... толстушечка, волосы до плеч, каштановые.

— Да тут таких знаешь сколько?! — возмутился парень, но огляделся. — Без понятия, спроси нашу именинницу. — Стоило ли говорить, что последнее слово он пытался произнести раз три? — Вон, возле стола. — Он прищурил один глаз и указал пальцем, будто прицелился из винтовки.

Ну и вонь.

Подошёл к столу, перегнулся через него, чтобы меня было слышно. Благо я каланча - рост позволял.

— У кого тут из вас днюха? — спросил я, глядя на трёх девчонок у стола.

— У меня, — отозвалась одна. — Оля, — и протянула руку. Я быстро пожал её уже на автомате — движение слишком для меня привычное.

— Где Сонич?

— Сонич? Ты про Соню? Впервые слышу, чтобы её так называли, — она наклонилась к подругам, все захихикали, прикрыв лица стаканами. Это не было издёвкой, скорее просто "хи-хи" из-за стаканчика-другого. — Не знаю, — Оля огляделась, уже выглядя беспокойно. — Вроде говорила здесь с Артёмом. Недавно совсем рядом были.

— И где они теперь?

— Может, ушли куда-то? — Оля вышла из-за стола. Ладно, подруга она хорошая, видимо. Вон как засуетилась. — Пошли в дом сходим. Может, в туалет ушла?

— Ты в курсе, что она не пила никогда?

— Ну да.

— Сложно было за ней проследить?

— Я ж не охранник ей! Но ты прав, да, — Оля хотя бы выглядела не такой пьяной. Контролировала себя. — Надо было следить... А вдруг она вообще ушла? Расстроилась, посчитала себя ненужной и ушла! Она так может! Она же столпотворение терпеть не может! — возмущалась она, судорожно глядя по сторонам. — Ты звонить пробовал?

— Один раз трубку брала. Ничего не сказала.

— Это ты её сводный брат?

— Типа того, — безразлично ответил, вглядываясь в толпы. Оля промолчала. Не та обстановка, чтобы обсуждать семейные узы. Тем более что она стала совсем сосредоточенной.

— Кто этот Артём такой? — спросил, открыв дверь и пропустив Олю.

— Ну мы общались немного так... когда-то.

— Бывший?

— Ну так, ни то парень, ни то «передруг». Пошарь по комнатам, я в туалет схожу. Может, она там?

— Давай. Кричи, если что. А то вдруг она утонула там в собственной блевотине, господи прости.

Глава 7

Меня будто укачало на лодке. Как в детстве, когда папа лихо ездил по дорогам, не боясь куда-то врезаться. Что однажды и случилось...

— Ты как? — спросил Артём, наклонился ко мне. Я согласна покивала.

— Всё ок, — показала соответствующий жест пальцами и выпрямилась.

— Плакать больше не хочется?

Отрицательно покачала головой. Артём взял моё лицо в свои руки, заставил посмотреть в его глаза. Вроде тёмные. Или просто свет так падал...

Он резко поцеловал меня. Я не поняла, что происходило. Растерялась и не знала, что чувствую. Просто невесомость и безразличие. Зажмурилась, сомкнула губы. Зачатки здравого смысла заставили меня оттолкнуть Артёма. Я пошатнулась, упёрлась неустойчиво рукой в стену.

— Не надо, — отвергла и уже собралась уйти.

Взялась за ручку двери, и Артём дёрнул меня к себе.

— Любишь строить из себя кокетку? Ты сама полночи ко мне прижималась, ну, — улыбаясь и иногда кусая губы, говорил он, задирая быстро мою юбку и впиваясь пальцами в бёдра. Он тяжело дышал в моё лицо, превращаясь в чудовище.

— Отстань от меня! — крикнула, попыталась вяло оттолкнуть его. Ударилась лопатками об стену. Сил не хватало. Совсем! Паника сжала сердце, заставила задышать часто-часто. — Уйди! Уйди!

— Да давай попробуем. Немного совсем. Сама же хотела, ну, — заставлял он, уже будто сам не соображая, что творил.

Но он соображал.

Ублюдок, который нацепил на себя слишком пушистую и розовую шкуру овечки, а теперь содрал её с себя, с удовольствием показывая свою личину.

— Отстань от меня, урод! — почти истерично прокричала я, и Артём резко развернул меня лицом к стене. Прижался ладонью к губам.

— Соня! — раздалось еле слышное, как из бочки, а затем стуки в дверь.

Ручка яростно задёргалась. Я замычала в руку, пытаясь укусить её, но ладонь сжимала настолько, что заболели зубы.

Адреналин вытеснял опьянение.

Разревелась, пыталась оттолкнуться руками от стены, махать ногами, верещать с закрытым ртом. Стала стучать ногой по полу.

— Да тихо ты! — шикнул Артём и поцеловал мою шею.

Заверещала снова. Как же сильно зажгло горло, точно облили кислотой.

Дверь с грохотом, резко отворилась. Артём отлетел назад, я поскользнулась на какой-то луже, свалилась на пол и очень быстро села, не ощутив никакой боли. Скорее испуг, что я ничего не вижу.

— Ты чё творишь?! — закричала Оля и набросилась на Артёма. Ударила его кулаками в грудь, толкнула так, что парень врезался бёдрами в раковину. — Она не хочет, а ты... ты... сволочь!.. Отомстить мне так решил?! Через НЕЁ?!

В ту же секунду внутрь ворвался высоченный парень, налетел на Артёма и с размаху ударил его кулаком в челюсть так, что того повело в ванную. Он схватился за штору, петли отлетели, перекладина — набекрень.

— Стой-стой-стой! — закричала Оля. — Тебя же посадят! Лучше в полицию!

Это был Глеб. Его волосы стояли дыбом от движений и бешенства, как у яростного кота. Оля пыталась оттащить его за футболку, но тот был не сдвигаем как скала.

Застонав, Артём попытался подняться. Глеб перекинул ловко ногу через ванну и пнул того между ног. Тот чуть не взревел, скрючившись в позу эмбриона.

— Ещё раз ударить?! — гаркнул Глеб так, что я и Оля вздрогнули в унисон. Всё-таки его голос был очень громким. — Отбить бы тебе там всё к херам!

Глеб резко обернулся ко мне. Сделал шаг, наклонился.

— Вставай! — уже крикнул раздражённо на меня, схватил за кофту. Когда я встала, резко дёрнул вниз юбку, поправляя её, и повёл из ванны. Я почти бежала следом под крик Оли в мою сторону: "Прости меня, Соня!" — Должен я ещё посреди ночи срываться ради тебя куда-то и бить каких-то дебилов.

— Тебя никто не просил, — отозвалась я, и тут же пожалела.

— Ты охренела? — Глеб резко обернулся. — К Артёму этому тебя вернуть? — он потащил меня обратно всего на пару-тройку шагов. — Конечно, на хрен я тебя спас вообще, да?!

— Нет-нет-нет! — закричала сквозь истеричные слёзы. Глеб тут же остановился и молча повёл меня, ревущую навзрыд, к машине.

В тихом салоне сидели молча. Он пристегнул меня сам дёрганными движениями. Стыд опалил щёки. Уже было настолько жарко, что захотелось уехать в вечные снега и морозы.

— Доставай телефон и звони отцу.

— Не буду, — буркнула и отвернулась. Вдруг он услышит мой пьяный голос? Разочаруется настолько, что перестанет говорить со мной.

Дура. Что я наделала...

— Звони, я сказал. Иначе я сам позвоню и расскажу все подробности.

— Нет! — запротестовала и всё же покорно достала телефон дрожащими руками. Вдох-выдох. Набрала телефон папы, вытирая слёзы.

— Ну наконец-то! — раздалось в трубке почти сразу же. Даже гудки не успели пройти. — Глеб забрал тебя?

— Забрал, — сказала я стыдливо и опустила голову. Носком колупала коврик под ногами. Ещё и Глеб неотрывно смотрел, будто думал, что я схитрю и телепортируюсь из машины обратно на тусовку.

— Дома поговорим.

И бросил трубку. Стало так паршиво на душе, что я откинулась на спинку и стукнулась макушкой о ней пару раз так, что сознание закружилось на секунду.

— От тебя спиртом воняет.

— Я не специально, — отвернулась к окну, пока Глеб заводил машину. — Мне подливали.

— Артём?

— Может, и он.

Глеб не ответил. Мы ехали в мёртвой тишине.Я даже не стала спрашивать, почему мы едем в отцовской машине. Настолько не хотелось разговаривать, что все вопросы вылетели из головы. Остался только настолько жгучий стыд, что он мог прожечь мне рёбра и лавой вытечь наружу. Настолько мерзко.

Мы чуть завернули, замедлили движение. Глеб затормозил, посмотрел в окно сбоку от меня.

— Мороженое хочешь? — угрюмо спросил он, кивая на огоньки круглосуточного магазина.

— Да что ты со своим мороженым... — буркнула недовольно. Не хотелось слышать даже свой голос.

— Пошли. Куплю тебе минералки. Надо же как-то в божий вид прийти и не фонить перед отцом.

Глава 8

Мороженое он и правда мне купил. Сказал выбирать любое, я и выбрала своё любимое — со вкусом дыни. Он достал его, быстро нашёл минералку, сразу полтора литра из холодильника, оплатил картой на кассе. В машине протянул уже всё это мне.

— Попей сначала, — сказал он.

Я сделала, как он сказал. Лучше сейчас слушаться. Всё-таки чувство благодарности теперь стояло выше гордости.

Следом открыла мороженое, а Глеб завёл машину, и мы поехали дальше. По дороге пила воду, а упаковку спрятала в карман.

Физически уже стало легче, но не душевно точно.

Мы снова остановились, и вновь не у дома. Здесь было совсем безлюдно, тихо и темно. Мы вышли. Прохлада обдала щёки, стало так приятно и легко, что захотелось дышать полной грудью до тех пор, пока не насыщусь кислородом.

Глеб упёрся бёдрами в капот, скрестил руки на груди. Я чуть прошла вперёд и увидела небольшой яр. Здесь была река. И сюда редко кто ходил, судя по стареньким протоптанным дорожкам. Максимум — рыбаки или подростки, которые искали вечно приключения.

Как и я, собственно... Угораздило же напиться на этой долбанной вечеринке.

— Зачем мы здесь? — обернулась к Глебу, тот вздохнул.

— Подыши немного. Легче станет.

— А ты теперь мой личный доктор? — ухмыльнулась, опустила голову.

Поправила неловко юбку, потому что та задралась немного от ветра. И почему-то вспомнились пальцы Артёма на моих бёдрах. Даже в груди что-то сдавило от мерзости и к нему, и к себе самой.

Вдруг Артём был прав? Ластилась к нему весь вечер, вот и дала повод...

— Как думаешь, папа сильно ругаться будет? — спросила, уже и так зная ответ. Но я хотела услышать обратное.

— Естественно, — прыснул Глеб высокомерно, будто издеваясь.

— Не рассказывай ему...

— О чём?

— Про Артёма.

— То есть, ты предлагаешь сохранить в тайне домогательства и попытку тебя изнасиловать?

— Да. Так и предлагаю. И пожалуйста, давай больше не будем об этом...

— Сильно испугалась? — даже с долей сочувствия спросил Глеб. Я удивилась такому тону и даже округлила глаза в его сторону.

— А ты как думаешь?.. — спросила негромко, не испытывая злости за этот вопрос. Потому что он был скорее вежливым, чем любопытным.

— Тайна — значит, тайна. Не моё дело ведь. Да? — он приподнял безоружно руки.

А мне стало совсем тошно. Его слова выражали равнодушие. После такого потрясения, как домогательства Артёма, мне совершенно не нужно было равнодушие ни от кого, даже от Глеба.

Не ответила. Только отвернулась, глянула на реку, в котором блестела дорожка луны. И над которой высилось небесное светило, полное, точно фонарь в полной тьме, где нет ни конца, ни края.

Вернувшись в машину после длительного молчания, я поняла, что нам с Глебом даже не о чем разговаривать. Только одни перепалки да обзывания, не более. Он баскетболист и красавчик, а я — «пышка» и «книгогрыз». Между нами общего — абсолютный ноль.

Дома меня разговор не застал. Папа даже не вышел к нам. А стоило Глебу войти внутрь, как он тут же разулся и стремительно поднялся, где и закрылся, не сказав ни пока, ни спокойной ночи.

В одиночестве и полной темноте, подсвечивая дорогу телефоном, оказалась в спальне. Переоделась лениво, коснувшись мягко ладонями тех мест, которые ещё ныли после насильственных прикосновений. Наверное, будут синяки.

Сняла юбку, вспоминая прямо картинками, как она задиралась наверх. Лопатки ныли от удара. Зубы тоже от его пальцев.

Легла в кровать с наушниками, потому что уснуть под жужжание собственных мыслей было невыносимо.

Уснула только спустя час, потому что не хотела следующий день. Не хотела просыпаться и видеть сердитого отца. И довольного Глеба. И Мишку, который мог взять с меня плохой пример.

Проснулась в обед и уже возненавидела новое число календаря. Меня никто не беспокоил, кроме одного стука в дверь. Я вздрогнула, натянула на себя одеяло, протёрла глаза.

— Да, — ответила неуверенно. Опять забыла закрыть дверь.

Папа никогда не позволял себе заходить просто так. Поэтому закрываться не было в привычке.

— Привет, — сказал негромко Глеб, не поднимая взгляд. — Бутылку забыла в машине, — и поставил её чуть подальше от двери на пол.

Кинул взгляд на валяющуюся одежду — юбку, смятую в непонятную кучу, кофту, висящую на компьютерном стуле.

— Как самочувствие? — спросил он. И снова из вежливости, будто его заставили.

— Нормально, — пожала плечами.

— Там к тебе подруга пришла. Ну, у которой днюха вчера была. Спустишься?

Я округлила испуганно глаза. Только не Оля! Как же мне было стыдно перед ней. Ещё и после её слов «отомстить мне так хочешь» в сторону Артёма, я поняла, что он её бывший, которого я впервые в глаза увидела. А ведь она не питала к нему какой-то ненависти. До сегодняшней ночи.

Надо же, с бывшим её заобщалась. Он же ещё меня и в туалете чуть... Меня передёрнуло, я закрыла лицо руками от усталости.

— Пусть она поднимется, — попросила Глеба. — Передашь? — я посмотрела на него жалобно. Глеб вздохнул с неохотой, кивнул и вышел.

Ждала Олю с замиранием сердца. Неизвестно, что она скажет. Вдруг взбесится от чего-то? А вдруг я вчера наговорила ей лишнего? Разговоры почти ни с кем не помнила, только этого ублюдка Артёма. Даже думать о нём не хотелось, но мысли снова и снова сами собой возвращались к нему.

Дверь приоткрылась.

— Можно? — спросила тихо Оля.

Я кивнула, села на край кровати в своих пижамных штанах и футболке.

— Ты как? — Подруга села рядом, положила руку на моё плечо. — Я волновалась. Не надо было звать Артёма вчера. Я же не знала, что он на такое способен... Мы когда расстались, он вроде даже не разозлился...

— Думаешь, это месть тебе через меня? — спросила у Оли, и от своего вопроса стало паршиво.

Я была против насилия. И конечно же, я жутко испугалась. А мысль, что Артём это сделал не потому, что хотел именно меня, а хотел скорее Олю, меня просто втоптала окончательно. На моём месте могла быть любая: это пугало и обижало одновременно.