Сводные. Стану первым

Глава 1

Иван

Трек к главе — «Ватсап»

VESNA305

В Бэхе орёт довольно забавная попса. Щёлкнув пальцами в воздухе, постукиваю ладонью по рулю и качаю головой в такт заводного мотивчика. После светофора сворачиваю к универу и бью по тормозам, поперхнувшись от прилетевшей на телефон фотки.

Дура, блядь! Так же убиться можно!

Закатываю глаза, выворачивая руль и паркуясь на свободном месте. Открываю фотку на весь экран. Оттуда из расстёгнутой белой блузки на меня смотрят зачётные сиськи в чёрном кружеве.

Ну… Ладно, подгон засчитан.

«Это приглашение?» — пишу в ответ.

«А ты как думаешь? Я соскучилась»

«Муж в командировке?» — ржу я, снова поднимая ленту и увеличивая фотку. Посмотреть и возбудиться реально есть на что. Хорошая, упругая двоечка с аккуратным загаром из солярия, без перегибов.

«Давно тебя парит мой муж?»

«Никогда! Но если не уехал, я тебя не трахаю» — отвечаю секретарше нашего ректора.

«Какой ты… принципиальный»

«Знаешь, это всё равно что спать с вами обоими в одной кровати. Извини, твой муж меня точно не возбуждает. Как свалит, зови. Фоточку себе оставлю. Подрочу» — отписываюсь и выхожу из машины.

«Козёл!» — и улыбающийся смайлик в конце. В одном сообщении вся женская логика.

Засовываю мобильник в задний карман джинсов, забираю с панели сигареты, сразу вытягиваю одну из пачки, прикуриваю.

Мороз пробирается под тонкую рубашку, под ботинками скрипит укатанный снег. Запахиваю куртку, выпускаю из лёгких густое облако дыма с паром и двигаю через плац к своим.

Друзья дымят на крыльце. Традиция у нас ещё с первого курса. Встречаемся утром тут. Жму всем руки. Беркут зевает, уткнувшись в макушку своей Лизы. Назар с Улькой обнимаются. Она стучит зубами, а он кутает её в свою куртку. Женатики наши тискаются, не надоели ещё друг другу. А мне и так зашибись. Я слишком люблю свободу, чтобы приносить её в жертву отношениям. Но конкретно сейчас я бы об кого-нибудь тоже с удовольствием погрелся. Яйца сжались от холода, поцеловать их надо и погладить.

Может, всё же сгонять в секретариат?

Но представляю, как она с мужем ночью, а утром ко мне. Фу! Передёргивает. Вот в обратку, после меня, ради бога. А так…

Идём с парнями на лекции. У меня мобильник звонит. Да что ж такое? Всем с утра приспичило пообщаться?

Фотка отца на экране не к добру.

— Привет, — притормаживаю у входа в аудиторию.

— Ваня, доброе утро. Ты в университете, надеюсь? — строго интересуется родитель.

— Опаздываю, пап. Излагай главную мысль, — тороплю его.

— После занятий заскочи к нам домой, — просит он. — Разговор есть.

— Тема? — прислонившись к стене, упираюсь в неё затылком и свободной рукой поправляю упавшую на лоб чёлку.

— Скажем так. Сюрприз, — уходит от прямого ответа.

— Я люблю устраивать сюрпризы, а получать их терпеть не могу. Рассказывай сейчас, — требую я.

— Не могу, — смеётся отец. — Меня очень просили не говорить. Так что мы тебя ждём. Да и мама соскучилась. Ты давно не заглядывал.

— Так сессия скоро, — съезжаю я.

— Рад, что ты помнишь об этом. Ну всё, сын, ждём.

— Угу, — сбрасываю звонок и недовольно запихиваю телефон в карман.

Вхожу в аудиторию. Она большая, с длинными столами, расположенными лесенкой. Беркут, Миха, Назар забрались на самый верх. Поднимаюсь к ним и достаю планшет. Это девочки у нас любят тетрадки, ручки всякие. А я не вижу смысла таскать с собой столько лишнего.

— Вань, на каток пойдём? — спрашивает Миша.

— Не, у меня сегодня внезапно своя программа, — вздыхаю я. — Если успею, присоединюсь.

А вечер мог бы быть таким приятным. Походу так и придётся пользоваться фоткой от секретарши, если дома мне не устроят анальный без вазелина. Вроде не косячил жёстко в последнее время, да и отец в нормальном настроении, но под ложечкой сосёт от предчувствия неприятностей.

Гоню от себя эти мысли. В перерыв между парами на первом этаже беру себе кофе и клею симпатичную первокурсницу. Просто так, ради развлечения, потому что формат не мой.

«Ванечка, не забудь, пожалуйста, мы тебя ждём» — к концу занятий приходит напоминание от матери, и предчувствие грядущих неприятностей усиливается. Особенно после «Ванечки».

Прощаюсь с друзьями, надеясь, что я всё же успею вырваться и поржать с ними на катке. Забираюсь в тачку, грею движок и стартую в сторону родительского дома.

Почти без пробок проношусь через город и въезжаю в заснеженный двор.

Машины отца не видно. Ставлю свою Бэху так, чтобы не мешалась на выезде. Поёжившись от холода, кутаюсь в расстёгнутую куртку и иду к вычищенному от снега крыльцу.

Закуриваю, встав под козырёк.

— Опять с сигаретой, — раздаётся у меня за спиной.

Выдыхаю дым в сторону, чтобы не попадал на мать. Вообще, она мачеха, но я никогда этого не ощущал. Она меня лет с пяти растит как своего. Отец рассказывал, что я быстро стал называть её мамой.

— Как в университете дела? — спрашивает она, кутаясь в тёплый вязаный кардиган.

— Не стой здесь, замёрзнешь. Я сейчас докурю и зайду, — затягиваюсь и снова выпускаю дым в сторону.

— Вредно это, Ваня. Сколько говорить можно? Бросить тебе надо.

— Как надоест, обязательно брошу. Пока мне всё нравится, — снимаю с себя куртку и накидываю матери на плечи.

— Спасибо, — она тепло улыбается. — Сам заболеешь ведь. Рубашка тонюсенькая, — теребит пальцами за рукав, случайно прищипывая кожу на предплечье.

— Пошли, — втыкаю в сугроб так и недокуренную сигарету и открываю матери дверь, пропуская её перед собой в тепло.

Передёрнув плечами от контраста температур, покрываюсь мурашками. Поднимаюсь в комнату, где я жил до восемнадцати лет. Бесцельно заглядываю в ящики письменного стола.

Глава 2

Иван

Всё бы ничего, но на улице зима. Совсем не сезон для байков. И если кожаный шмот я ещё могу понять. По маршруту «тачка-самолёт-тачка» замёрзнуть не успеешь, но шлем…

Дорог как память?

В голове моей роится бесчисленное количество вопросов, но озвучивать их много чести. Напридумывает себе опять какой-нибудь хрени, а мне хвост в виде неё ни разу не упал. Одно то, что сейчас я мог бы весело проводить время с друзьями, а потом приятно ночь совсем в другом месте, а стою здесь благодаря ей, уже говорит о многом. Это не девчонка — это постоянный ограничитель моей свободы.

— Поля, ты переоденешься перед ужином? — суетится мама. — Ванечка, помоги, пожалуйста, сестре с чемоданами.

— Да не надо, мам. Я и сама могу, — стрельнув в меня глазками, отнекивается сводная.

Выдвигает ручку одного из чемоданов. Раздражённо закатив глаза, подхожу и забираю у неё багаж, случайно коснувшись ледяных пальцев. Поднимаю на второй этаж, оставляю возле комнаты, в которой она обычно останавливалась, и возвращаюсь к семье.

— Может, я поеду уже? — спрашиваю у отца.

Чего вот мне тут делать? Сюрприз так себе. Я в очередной раз убедился, что не фанатею по ним.

— Успеешь. Сейчас поужинаем. И разговор у меня к тебе есть, — отрезает он мою попытку слиться.

Нам накрыли в столовой. Всё красиво, празднично. Пока все суетятся вокруг Полины, я брожу вдоль длинного стола с закруглёнными краями и рассматриваю стоящие на нём блюда. Это вызывает гораздо больше интереса, чем визит сводной. Маму могу понять, она дочь давно не видела, а меня можно было бы не втягивать. Знают же, что мы, мягко говоря, никогда не дружили. С чего вдруг сейчас я должен воспылать радостью и неземной любовью к этой девчонке?

Но красивая стала, зараза! Бесит этим ещё сильнее! Красные лампасы так и стоят перед глазами. Опыт и богатая фантазия подкидывают красочные картинки, как это можно было бы использовать в другом месте и с другой девушкой.

Сажусь за стол, открываю контакты и лениво листаю, думая, кого бы применить по назначению. Семья приходит в столовую. Мама улыбается, Полина нацепила короткое кремовое платье в мелкий цветок и джинсовую жилетку сверху. Склонив голову к плечу, открыто её рассматриваю.

— Что? — злится сестра.

— Ничего, — пожимаю плечами, — особенного, — усмехаюсь и тянусь за шампанским.

Открываю, наливаю матери. Отец предпочитает хороший коньяк, я за рулём, поэтому в моём стакане минералка.

— У Поли бокал пустой, Вань, — напоминает мать.

Не спрашивая, наливаю сводной минералки.

— Мне тоже шампанского, — возмущается она.

— Не доросла ещё, — закручиваю крышку и убираю бутылку подальше, чтобы не мешалась.

Честно говоря, не помню, сколько ей. Помню только, что днюха зимой. То ли до праздников, то ли почти сразу после. Она с нами не отмечала.

Семья что-то у неё расспрашивает про учёбу, про выигранные олимпиады. Мне неинтересно, только уважение к родителям не позволяет вновь залезть в телефон и посмотреть, как парни развлекаются на катке. Видел кучу сообщений в нашем общем чате. Наверняка, там есть интересные видосы и фотки.

— Кстати, Иван, — зовёт отец, — я сегодня виделся с Русланом Грановским. Он очень хвалил ваш проект. Я тоже посмотрел чертежи. Достойно.

— Спасибо, но там хвалить пока нечего. Мы с Назаром его ещё не доработали. Ждём от Беркута и Михи новый расчёт, а Илюха работает над эстетической составляющей. То, что ты видел, пока больше похоже на наброски. Но будет круто, да, — улыбаюсь.

Четвертый курс архитектурного. Практики сейчас до хрена. Нам с пацанами проще всего, у нас семьи в одном холдинге. Каждый в своей нише, но в совокупности получается мощный отлаженный механизм крупнейшей строительной компании. Где ещё мы могли учиться всей шоблой? Да и интерес к этому делу, походу, передался на генетическом уровне.

Ещё в начале ноября, когда мы с друзьями тихо отмечали свадьбу Илюхи в «нашей» кафешке, под отличный вискарик родилась идея сделать что-то масштабное. Быстро раскидали роли, обсудили детали и взялись за реализацию.

Площадка для этого у нас есть. Доступ к нужным материалам, чтобы подтянуть знания, которые имеются только у практикующих специалистов, тоже. Руслан Аркадьевич, отец Назара, распорядился помогать и не препятствовать.

Родителям энтузиазм детей-распиздяев зашёл на отлично. Если мы сможем закончить задуманное, проект уйдёт на комиссию, и у него будет шанс получить одобрение, а там будут и бабки на реализацию.

До этого всего ещё сильно далеко, но поддержку отца получить приятно. Не так часто такое случается.

Полина смотрит на меня с некоторым удивлением.

Малая, я ещё даже не пытался тебя удивлять. И, в общем-то, не собираюсь.

— Пойду покурю, — поднимаюсь из-за стола. Мама недовольно вздыхает.

— Пойдём вместе, — отец тоже поднимается. — Заодно поговорим.

Накидываем куртки, выходим с ним на улицу. Мороз становится крепче, чуть подтаявший на солнышке снег превратился в тонкую корочку льда прямо на сугробах. Глаза немного режет от яркого белого. Прищурившись, принимаю у отца пламя для своей сигареты.

— Матери не нравится, что ты куришь, — говорит он.

— Знаю. Ты об этом поговорить хотел? — затягиваюсь и прячу сигарету в кулак.

— О Полине.

— Мне уже не нравится. Давай не будем, — прошу его.

— Вань, тебе же не десять лет, — раздражается отец.

— И что? Как это может повлиять на наши с ней отношения?

— Драться за приставку больше не будете, — смеётся он.

— Ну, если только так. Хотя я никогда её не бил, — вспоминаю я, — только прикрывался.

— Значит, что-то хорошее я в тебя вложил, — улыбается отец. — Слушай, дело такое. Полин приезд наложился на поездку, которую мы с матерью никак не можем отменить. Конец года, сам понимаешь. Сейчас решается много важных вопросов, которые будут прорабатываться в течении следующего года.

Глава 3

Полина

Пока мужская часть семьи забивает лёгкие дымом и обсуждает что-то экстренное, судя по тому, как стремительно они удалились из-за стола, мама перебирает пальцами мои волосы, старательно рассматривая цветочки на платье и крохотную родинку на щеке. Её не видно почти, но сейчас именно в этом месте начинает гореть.

— Мам, — дёрнув плечом, не выдерживаю, отодвигаюсь и разворачиваюсь полубоком.

— Поль, я так рада, что ты приехала. У нас всё будет хорошо, вот увидишь. Тебе здесь понравится. Большой город, большие возможности.

— Наверное, — беру вилку и начинаю ковырять салат, чтобы не говорить на эту тему.

Мне нужно привыкнуть к новым ощущениям. Я почти не жила с мамой, скорее была редкой гостьей в доме её новых мужа и сына. Даже сейчас ощущается вот это напряжение между нами и разница в отношении. Она смотрит на Ивана иначе, как любящая мать на своего ребёнка. На меня тоже смотрит, и я чувствую от неё тепло, но… Возможно я загоняюсь или банально ревную.

Так странно получилось, что моей мамы в жизни сводного брата было больше, чем у меня. Наверное, поэтому в какой-то момент я просто перестала приезжать. Зачем? У неё тут всё хорошо. Она счастлива, и я за неё рада. Лишней быть не хотелось. Мешать…

— Я пойду в комнату, ладно? — прошу маму. — Вещи надо разобрать, в душ очень хочется и отдохнуть с дороги.

— Полин, — мама закусывает губу, — тебе нужно будет пожить с Ваней некоторое время.

— В смысле? — мне уже очень и очень не нравится этот разговор. Я ехала сюда, зная, что этот придурок живёт отдельно.

— Так получилось, нам с Виталием необходимо уехать по работе. Ваня за тобой присмотрит.

— Они об этом сейчас там разговаривают, да? — быстро доходит до меня. — А ты не можешь остаться? В конце концов, мы столько не виделись.

— Полин, там юрист нужен. А главный юрист в компании — я, и на мне многое завязано в этой поездке. Я тебе обещаю, когда мы вернёмся, я всё своё время уделю тебе. Мы будем ходить по магазинам, гулять, разговаривать. Всё, что захочешь.

— Ммм, здорово, — отворачиваюсь от неё.

— Поль…

— А вот и мы, — к нам возвращаются дядя Виталик и сводный придурок. Сияет весь.

Так и хочется вручить ему пачку активированного угля, чтобы растолок и припудрился, а то глаза режет!

Он такой радостный от того, что мы будем жить вдвоём? Что-то я сомневаюсь.

Это я была мелкой дурочкой, влюблённой своей глупой детской любовью в хулигана, избалованного мажора и наглеца уже тогда. Ждала летней поездки к маме не только ради того, чтобы увидеться с ней. А Ваня меня ненавидел. Дразнил, отгонял, не хотел брать гулять со своими друзьями.

Наверное, отчасти благодаря ему я стала такой, как сейчас. Очки давно сменились на контактные линзы и брекеты я тоже больше не ношу. Волосы стали длиннее, появились формы. Не выдающиеся, но мне хватает. Я всё время над ними работаю.

Его первая реакция на меня оказалась даже интереснее, чем я рассчитывала. Глупо, конечно, было мёрзнуть в кожаных штанах, но я очень хотела утереть ему нос. Только уже за столом он всем своим видом и поведением продемонстрировал, что я так и осталась для него мелким гадким утёнком. И с этим человеком мне предполагается жить на одной территории? Хорошо хоть дом у Коптелей большой. Может, мы и пересекаться с этим гадом не будем.

— Полина, — обращается ко мне дядя Виталик. — Тебе мама сказала о случившейся накладке?

— Да, — сжимаю вилку в ладони и кошусь на Ивана.

— Хорошо. Я от себя ещё извиняюсь перед тобой. Нехорошо вышло. Но скучать тебе не придётся.

— Да уж… — подаёт голос сводный.

— Пока нас не будет, поживёшь с Ваней в его квартире. Там места много, вам точно хватит.

Нет! Нет! И ещё раз нет!

— Почему в квартире? — мне кажется, я сейчас согну пополам эту дурацкую вилку.

— У него университет и практика. Оттуда добираться ближе. Да и тебе недалеко до колледжа, в который ты переводишься. Иван поможет решить все вопросы, пока нас не будет. В крайнем случае, мы почти всегда на связи.

— Здорово, — роняю вилку на стол. — Извините…

Поднимаюсь из-за стола и ухожу из столовой, ускоряясь только возле лестницы, где меня точно никто не видит. Обидно? Да, мне чертовски обидно! Я приехала к ма-ме! А меня с порога спихнули на человека, которого хочется огреть чемоданом по башке.

Ладно, Ваня, посмотрим, что выйдет из нашего совместного проживания. Я больше не та одиннадцатилетка, которая носилась за тобой хвостом и терпела всё, что ты говорил.

Ложусь на спину поперёк кровати, рассматриваю потолок, киплю и жду, когда за мной придут. Возвращаться за стол мне совсем не хочется.

— Да, — его голос приближается к двери, — конечно. Вечером заеду за тобой. Ты же будешь плохой девочкой? — спрашивает у кого-то в трубке сводный, без стука вваливаясь в мою спальню. Стреляет в меня надменным взглядом, хватает один из чемоданов и продолжает урчать в телефон. Как мартовский кот, ей-богу!

Забираю второй и выхожу следом за ним. Поднимается, выдёргивает его у меня из рук и уносит на улицу. Сама вежливость!

У меня сумка ещё и рюкзак. Их я спускаю сама, не тяжёлые.

— Ну всё, — обнимает мама, — устраивайся. Виталик привязал твою карту к счёту Ивана. Тебе откроем свой сразу после дня рождения. Лимит не установлен. Купи всё, что тебе нужно на первое время.

Сводный возмущённо дёргает бровью. Не знал, да? Приятно.

Довольно улыбаюсь ему в ответ. Закатывает глаза, вставляет в губы сигарету и сваливает на улицу.

Мама и отчим выходят проводить. Мои сумки уже в машине. Белая БМВ сверкает ярче снега. Ваня явно любит свою машинку.

— Я подарок попозже заберу, — говорит отцу. — Садись уже, — обращается ко мне.

Дверь, естественно, не открывает. Уходит сразу за руль. Сажусь на заднее, мама машет мне ладонью в окошко. Выжав из себя улыбку, машу ей в ответ.

Как только мы выезжаем за ворота, придурок врубает музыку. Меня глушит, и все внутренности начинают вибрировать. Он, словно издеваясь, стартует со светофоров так, что меня вдавливает в спинку сиденья и начинает тошнить. С каждым рывком всё сильнее…

Глава 4

Полина

Разлетаемся по углам, как шары для боулинга. Ваня уходит на кухню, я — выбирать себе комнату. Гардероб мне не нужен, пара чемоданов вещей точно поместится в шкаф, особенно если учесть, что в одном процентов пятьдесят занимает тёплая куртка.

Заглядываю поочерёдно в свободные комнаты. Пока не видит сводный, ныряю и в его спальню исключительно для того, чтобы посмотреть, как стоит кровать. Она прислонена спинкой к одной из смежных стен, а значит, мне точно в противоположную сторону.

— Снова сталкеришь? — раздаётся мне в затылок.

— Ищу вариант держаться от тебя подальше. И вообще, — передёрнув плечами, разворачиваюсь к наглецу, — тебе не говорили, что нарушать личное пространство без разрешения дурной тон?

— Ты же моё нарушаешь, — хмыкает Иван. — Каждый раз, когда появляешься. Не заходи сюда больше. Это взрослая спальня. Поняла?

— Да пошёл ты, братик, — показываю ему фак и, толкнув плечом, ухожу за своими чемоданами.

Никто мне, естественно, больше не помогает. Перетаскиваю их сама, закрываюсь, сразу исследуя дверь на наличие защёлок или замочка. Ни-че-го. Такой расклад мне совсем не нравится. Записываю напоминалку: «Поставить замок на комнатную дверь».

Вещи легко занимают пару полок в шкафу и несколько вешалок. Привезённый мотошлем ставлю сверху на видное место. Это не просто атрибут, память об одном хорошем человеке.

Открываю занавески, выглядываю в окно. Вид отсюда так себе, из другой комнаты гораздо интереснее.

— Так, Заноза, — Иван без стука вламывается ко мне в комнату, «добавляя» к напоминалке про замок несколько восклицательных знаков, — я уехал. С собой не возьму…

— Больно надо, — перебиваю его, плюхаясь на кровать.

— Дома сиди, поняла? — командует он. — Комендантский час и всё такое. Мультики посмотри, сказки почитай, — издевается. — Будешь послушной девочкой, куплю тебе леденец.

— Себе купи, Коптель, — быстро вбиваю в поиске конфету в форме пениса. Разворачиваю экран к нему. — Вот такой. Будет, чем рот занять. А хочешь, я тебе закажу? — улыбаюсь его возмущённо распахнутым глазам. — Сам? Ну ладно. Тогда свали из моей комнаты. Сказки буду читать.

Хапнув ртом воздуха, сводный уходит и дверью хлопает явно громче, чем планировал. Хихикнув, закидываю в корзину интернет-магазина несколько леденцов с разными вкусами и оплачиваю доставку. Счёт-то Ивана. Пусть эта прелесть будет в истории расходов. Уверена, что родители их хоть иногда, но просматривают.

Жду ещё минут тридцать на всякий случай. Вдруг вернётся? Не хочу пока больше с ним пересекаться, а вот в душ с дороги очень хочу.

Топаю в ванную. Выбираю ту, что ближе ко мне. На полках нет мужских вещей, а значит, мне точно сюда.

Встаю под душ, подставляю лицо тёплым каплям. Одна за одной они скатываются с подбородка на шею, оттуда по груди на плоский животик.

Ну что? Можно собой немножко погордиться? Я смогла дать этой обаятельной сволочи первый отпор. Пусть знает, что мир не крутится только вокруг него и не все падают в обмороки от его очевидной сексуальности и притягательности. Коптель был гадом в четырнадцать. К двадцати одному гад внутри него тоже вырос. Надеюсь, мне окажется по силам эта маленькая война.

На всякий случай вытираюсь и переодеваюсь тоже в ванной.

Зря, в квартире по-прежнему пусто. Кушать очень хочется, я ведь так и не поела толком на ужине, приготовленном ради моего приезда.

Подхожу к двустворчатому холодильнику.

— Ну ты и монстр… — оглядываю его снизу вверх. — Зачем Ване такая дура, если он живёт тут один?

Продуктов на полках как в супермаркете. Разноцветные овощи, фрукты, сыры, и далеко не всё со знакомыми названиями. В морозилке мясо, птица, рыба. Всё разложено по специальным пакетам и подписано маркером!

Моргнув от удивления, закрываю холодильник и заглядываю в шкафчики. В них сверкает разнообразная посуда. Наверху специи в баночках и мельницах. Тоже всё подписано. Несколько видов чая, зерновой кофе классический, со вкусом вишни и шоколада, пирожного «Тирамису» и ликёра «Бейлиз». Бар заполнен разным алкоголем. Даже по бутылкам видно, что там стоит несколько чьих-то зарплат.

— Ох-ре-неть, Ваня, — заключаю я, возвращаясь к холодильнику, и скоромно достаю половинку болгарского перца, зелёный лук и пару яиц.

Плита у него тоже замороченная. Приходится искать в сети инструкцию, чтобы разобраться, как работает вся эта куча кнопочек. Желудок тем временем жалобно урчит, и пока я разогреваю сковороду, догрызаю ту самую половинку перца.

— С голоду сдохнешь на этой кухне при всём разнообразии продуктов. Проще надо быть, братик. Про-ще!

Лезть в шкафчик с тарелками мне уже страшновато. Решив, что впечатлений на сегодня более чем достаточно, ставлю дощечку на барную стойку. На неё сковородку. Нахожу вилку, хлеб и, урча от удовольствия, макаю белую мякоть в желток.

В прихожей щёлкает замок, раздаются голоса: женский, сводного. Огонь! Мы сегодня ночуем втроём? Вот так сразу, с порога?

Засунув в рот ещё кусочек хлеба с яйцом, поворачиваю голову, чтобы рассмотреть его подружку. Красивая, повыше меня совсем немного, но ниже Вани. Каблук, длинные глянцевые волосы, одета с иголочки. У «дорогого» мальчика других, наверное, быть и не может.

— Ну ёб… — Ваня смотрит на уже почти пустую сковороду. — Что ты за варвар такой, а?! В твоей пещере не было тарелок и столовых приборов?

А найденная мной вилка так и лежит на столешнице. Макать хлебушек вкуснее, да и безопаснее для покрытия сковороды, но если Иван так настаивает…

Беру вилку и соскребаю немного пригоревший ужин со дна.

— Вымыть здесь всё за собой не забудь, чудовище, — открыто бесится он.

Забирает из бара бутылку вина, два бокала. Вручает их своей пассии и отсылает её в спальню. Пыхтя, нарезает разный сыр на тарелку. На другую выкладывает крупный виноград.

— Запомнила, где посуда? — спрашивает у меня.

Глава 5

Иван

— Ммм, кайф, — уперев локти в матрас, откидываю голову назад и закрываю глаза. Все мышцы подрагивают от удовольствия. Опытная девочка так эффектно обрабатывает мой член, что сводит даже то, что сводить в принципе не может.

Не понимаю страсти некоторых пацанов к девственницам. Было у меня как-то давно пару раз. Ни хрена непонятно, что с ней делать, а она понятия не имеет, что делать с тобой. Секс превращается в инструктаж, а тут…

— Ай, щет, хорошо, — со стоном дёргаю бёдрами, когда горячий язык цепляет колечко пирсинга прямо на члене.

… даже говорить ничего не надо, только скорость и громкость переключай.

Кстати, о последнем!

Едва не кончаю от впрыска нескольких капель «табаско» в этот шикарный минет от воспоминания о том, что за тонкой стеной нас может быть слышно. Как в старшей школе, блин. Надо сделать всё так, чтобы не спалили родители. И стрёмно, и заводит. Чувство опасности на кончиках пальцев…

— Стой, стой, — торможу свою подружку на сегодня.

Выдыхаю. Жду, когда стояк перестанет пульсировать и усаживаю девчонку на себя. Её грудь подскакивает вместе с ней. Прямые длинные волосы так и хочется намотать на кулак. Что я и делаю. Она стонет громче.

— Да, вот так… — кошусь на стену, смежную со спальней своего Хвоста.

Если Полина думала, что ей снова удастся меня обламывать, спешу её разочаровать. Я уже не тот пацан, которому в силу возраста приходилось прогибаться под просьбы родителей и возиться со сводной. Моя квартира, мои правила!

И я скидываю с себя девчонку, ставлю на колени и беру её сзади.

— Громче, — вхожу резче. — Покажи мне, как тебе хорошо.

— Мне-хо-ро-шо, — отрывисто стонет она.

— Шикарно…

Довожу её до оргазма, едва не улетаю сам, но снова торможу, переворачивая дрожащее тело с отличной фигурой. Сажаю перед собой, встаю на колени и вожу головкой по её губам. Она смотрит на меня затуманенным взглядом, стягивает презерватив, высовывает язык, рисует по татуировке на стволе, играет с пирсингом, берёт стояк в рот так глубоко, что у меня темнеет в глазах и я кончаю едва ли не в горло. Давится, облизывается, улыбается.

— Охуительно, детка, — чмокаю её в губы и, хрипло дыша, падаю лицом в подушку.

Из головы вылетело всё, даже имя той, кто сейчас, не стесняясь, голая усаживается верхом прямо мне на задницу и мягко массирует спину.

Надо какую-то метку в контактах поставить. Не ошибся. Крутая.

Мы курим, пьём и трахаемся, пока нас не вырубает друг на друге. В какой-то момент спихиваю её с себя и двигаюсь к краю. Засыпать с кем-то в одной кровати я не очень люблю. Обычно вызываю девушке такси или сваливаю сам, если территория не моя. Сегодня делаю редкое исключение и снова проваливаюсь в сон.

Поспать бы ещё дали нормально. Вместо будильника у меня звонит телефон. Пытаюсь игнорировать, но в спину толкают, чтобы взял.

— Да, — отвечаю, не открывая глаз.

— Ванечка, доброе утро, — бодро приветствует мама. — Ты ещё в кровати, что ли? У тебя университет, — напоминает она.

— Встал уже, — сажусь, подтянув к паху одеяло.

Глаза пока всё равно не открываются, тело тянет и слегка ноет, как после захода в спортивный зал. Нормально мы оторвались.

— Я до Полины дозвониться не могу. У Вас там всё хорошо?

— До кого? — мозг всё ещё страшно тормозит и протестует при попытке заставить его работать.

— Ваня…? — обеспокоенно-вопросительно.

— А-а-а, Полина, точно, — хлопаю себя по лбу. — Да чё ей будет? Пну сейчас, перезвонит.

— Пожалуйста. И не пропускай семинары и консультации, скоро сессия, — в который раз напоминает мать.

— Помню я, пом-ню. Пойду будить, перезвонит она тебе, — сбрасываю и поднимаюсь с кровати, снова уронив с себя одеяло.

Обматываюсь полотенцем, дёргаю свежие трусы с полки и собираюсь в душ, по дороге толкнув в плечо свою сегодняшнюю любовницу.

— Вставай, мне скоро уехать надо будет.

Шаркая босыми ступнями, без стука заглядываю в соседнюю спальню. Сводной нет, кровать не застелена, поверх одеяла валяется какая-то тетрадка.

Пожав плечами, иду искать это недоразумение по квартире. Нахожу на кухне с чашкой чая. Перед ней на блюдце стопка оладий. Выглядит съедобно, но не вау.

Я долбанутый на вкусе и эстетике еды. Отец говорит, я в этом плане сам в себя пошёл, он не помнит, чтобы кто-то у нас в семье фанател по готовке. Приятно быть уникальным представителем рода.

Подхожу, стаскиваю один оладушек с тарелки. Полина вздрагивает от неожиданности и вынимает из уха наушник. Глаза красные, вид помятый. Не спала?

Ну… Я ж не обещал, что жить со мной будет комфортно. Я обещал только присмотреть за этим бесячим созданием.

Отламываю маленький кусочек от оладушка, закидываю в рот, остальное возвращаю обратно на тарелку.

— Так себе. В голодный год есть можно. Мать до тебя дозвониться не может, — сообщаю сводной.

Меня за пояс обнимают женские руки.

— Вань, а пойдём в душ вместе, — дышит в затылок девчонка, чьего имени я так и не вспомнил.

Мысли и взгляд сосредоточены на серых глазах, похожих сейчас на грозовое небо. Того гляди, прямо оттуда по нам лупанёт парой мощных молний. Я пока не готов обороняться. В душ сваливаю один, привожу себя в чувство, бреюсь, переодеваюсь и возвращаюсь на кухню, попадая на обрывок интересного разговора:

— Я посредственно готовлю, — говорит сводная, — а Ваня, судя по твоим искусственным стонам, посредственный любовник. Так что ещё неизвестно, что хуже. Могу посочувствовать. Надо? — оглядывается на меня. — Упс! — довольно улыбается. — Ты всё слышал, да? Нехорошо вышло, — смеётся, а сама краснеет и губы кусает, то ли от смущения, то ли чтобы не ржать ещё бессовестнее.

— Походу в детстве кого-то мало пороли, — огрызаюсь на Полю.

— Вот и я так думаю. Мало тебя пороли, Ванечка. Ма-ло, — сполоснув чашку, шлёпает мокрой ладонью мне по плечу и сваливает к себе.

Глава 6

Полина

Вопрос сегодняшнего дня: «Про какие трусы ляпнул этот ненормальный?».

Нет, у меня, конечно, есть всякие под настроение, правда, привезла не все, так что знать про моё бельё он точно ничего не может, но эта мысль почему-то застряла в голове и до сих пор вызывает смущение, как и его совершенно бессовестный взгляд на полуголую меня.

Побродив по квартире, пропахшей духами Ваниной подружки, заглядываю в холодильник. Кушать хочется уже, а готовить — нет. Умею, но не люблю это дело. Если бы можно было прожить на одних доставках, я бы с удовольствием делала именно так, но мой организм накидывает пару лишних килограмм за маленькую булочку. Приходится следить и тщательно отрабатывать всю запрещёнку. Сегодня вот оладьи на завтрак, значит, после шести только кефирчик и яблоко, или даже без него, потому что жрать после яблок хочется страшно. А я только недавно поборола часть комплексов (Привет сводному!) и научилась себе нравиться. Внутри всё ещё живёт та девочка, которую шпыняли за плохое зрение и некоторую детскую несуразность (Ты ещё не икаешь, Ванечка? Надеюсь, что да!), но я никому её не покажу. По крайней мере, очень постараюсь.

Стянув кусочек сыра с тарелки, заботливо закрытой пищевой плёнкой, наливаю себе в стакан обычной воды из-под крана и думаю, что же мне делать с замком.

Ищу номера мастеров, но, как назло, все, кого набираю, оказываются заняты. Перед новым годом в столице очередь даже на бытовые услуги.

Та-а-к…

Постучав пальцами по очень приятной на ощупь столешнице барной стойки, решаю сменить стратегию. Ищу ближайшие магазины, где можно купить щеколду.

— Ну да, откуда же рядом с элитными высотками возьмутся хозяйственные, — закатив глаза, выписываю адрес магазина, расположенного в соседнем районе.

Смотрю на часы, на время на дорогу, указанное в приложении. Должна успеть вернуться до приезда Ивана.

Выделываться больше не хочется, и вместо кожаных штанов надеваю утеплённые джинсы, свитер с горлом, пуховик, варежки, шапку и ботинки на меху.

Карточка у меня с собой, есть немного налички. Распихиваю всё по карманам. Дело за малым, найти запасные ключи от квартиры. Вряд ли Коптель хранит их у соседей.

Открываю узкий ящичек в стильном комоде прихожей.

— Не удивил… — вздыхаю, обнаружив на дне, помимо ключей, зажигалок и какой-то мелочи, пару блестящих квадратиков с презервативами. Судя по виду, про них забыли, как и про всё, что здесь лежит.

Проверяю, подходят ли ключи к замку. Всё супер, можно идти.

И ключи, Ваня, мне можно было бы оставить!

Спишем на то, что он был сильно занят и его мозг после бурной ночи не успел вернуться из трусов в голову.

Спускаюсь на первый этаж, прохожу через просторный светлый холл и оказываюсь на морозе. Погода очень приятная. Снежок скрипит под подошвой ботинок, мороз щиплет щёки и кончик носа, а на волосы оседают летающие в воздухе снежинки. Глаза немного режет от яркого снега, а лёгкие покалывает при вдохе.

Зубами стягиваю варежку, открываю навигатор на быстро замерзающем телефоне, сверяюсь с направлением и отправляюсь в магазин пешком, чтобы рассмотреть город.

Поскользнувшись на ступеньках, захожу в тёплое помещение со специфическим запахом краски, пластика, дерева и чего-то ещё. За кассой стоит скучающий мужчина с проседью на висках. Пройдя вдоль витрины, нахожу нужные мне щеколды. Выбираю ту, что попрочнее. На всякий случай.

— Мне бы ещё отвёртку и крепежа какого-нибудь, чтобы это всё поставить, — объясняю мужчине. Он удивлённо на меня смотрит, но без лишних комментариев подбирает необходимое.

Вернувшись домой, ищу видеоинструкцию и, следуя ей, ставлю задвижку на дверь. Запираюсь, дёргаю, проверяя прочность.

— То-то же! — довольно улыбаюсь.

К возвращению сводного готовлю необходимые документы для колледжа и успеваю попить горячего чая.

— Всегда будь такой послушной, — с порога говорит Ваня, увидев одетую меня. — Поехали.

Ложится спиной на входную дверь и ждёт, пока я обуюсь. Сонный, по-мужски красивый, сволочь! Скуластый, кареглазый, с хитрым прищуром лиса и улыбкой кота. Тёмно-русая чёлка падает на лоб. Зачесывает её назад длинными «музыкальными» пальцами. Про ресницы я молчу. Это вообще вселенская несправедливость! И смотрит, гад, сейчас на меня сверху вниз. Зевает, прикрыв кулаком рот.

— Быстрее можно? — заметно, как в тепле у него закрываются глаза.

Встряхивается, выходит в подъезд, я за ним.

Машина возле дома стоит другая. Ярко-красное пятно на фоне снега. Спортивная, с низкой посадкой и обтекаемыми формами. Значок с узнаваемым логотипом «Феррари».

Нехило! Честно говоря, не представляю, сколько стоит такая машина. Могу лишь предположить — она очень дорогая.

— Беленькая мне нравилась больше, — заявляю Ивану.

На его лице эмоция удивления перетекает в насмешку.

— Много ты понимаешь, садись уже, — снимает машину с сигнализации.

А я, между прочим, правду сказала. В его БМВ можно было спокойно забраться на заднее сиденье и удерживать дистанцию, а здесь их всего два. Крутые, кожаные, чёрные с красными вставками в тон корпуса.

Ваня легко садится за руль и снова с насмешкой во взгляде смотрит на то, как я в своём пуховике пытаюсь пристроиться рядом. Включает музыку так, чтобы она не мешала разговору.

— На кого ты учишься хоть? — устроив руки на руле, вывозит нас на проспект.

— Менеджмент, — пожимаю плечами.

— Понятно, продавец, значит, — лыбится гад.

— Почему продавец-то? — возмущённо смотрю на него.

— Ну ладно, старший продавец. Ничему другому тебя в твоём ПТУ не научат. У вас в городе нет нормальных универов или ты так хреново училась, что тебя выгнали после девятого? — язвит он.

— Не вижу смысла пересиживать в школе ещё два года. Пока кто-то будет учиться, я уже смогу работать по специальности.

Глава 7

Иван

Полина семенит за мной, шурша своей тёплой курткой. У меня внутри всё кипит, и я, пытаясь не взорваться, бегом поднимаюсь по лестнице к кабинетам администрации, толком не глядя по сторонам. Колледж и колледж, ничего особенного, таких сотни.

— Документы, — остановившись у нужного нам кабинета, протягиваю руку.

Поля отдаёт мне пластиковую папку со своими бумагами. От волнения пальцами сминает влажные губы. Русые волосы закрутились в колечки и прилипли к розовым щекам.

— Здесь меня подожди, — киваю ей на низкий широкий подоконник.

Пока не начала возражать, без стука вхожу в кабинет и хлопаю дверью перед носом сводной. Женщина лет тридцати пяти в пыльно-розовом пиджаке подскакивает на своём стуле.

— Что вы себе позволяете? — возмущается, опустив очки по переносице.

— И вам доброго дня, — хмыкнув, беру стул и сажусь напротив неё. — Сестру к вам перевожу, — толкаю к ней папку с документами.

От «сестры» коробит. Никогда не ощущал Полину именно так. Обычный раздражающий фактор.

Сверху на папку кладу заранее приготовленный конверт с баблом. Женщина тут же меняется в лице. У меня нет ни желания, ни настроения кого-то уговаривать, поэтому решаю всё проще.

— Там достаточно, — тихо говорю ей, — чтобы вы просто оформили перевод.

— Но… — она тоже понижает голос, — мы никого не берём перед сессией. Такие правила.

— В правилах всегда есть исключения, — перебираю пальцами по столешнице. — Девочка мечтает учиться именно у вас, — иронизирую. — Давайте не будем рушить её веру в чудеса перед праздниками. А сессию она сдаст на отлично. Статистику вам поднимет.

— Ну если только так, — снова поправив очки, она тянет к себе папку и конверт.

— Гарантирую, — шире улыбаюсь я.

Двадцать минут, и всё оказывается готово. Зову Полину, она ставит свои подписи на паре бланков, получает расписание и список учебников, которые нужно купить.

Выходим на улицу. У моей новой тачки нагло фоткаются местные студентки. Смотрится забавно и дёшево.

— Зато не фотошоп, да? — смеюсь, снимая машину с сигнализации.

Девчонки взвизгивают и разлетаются в разные стороны.

— Извините, — говорит та, что посмелее. — Ой, а я тебя знаю! — подпрыгивает она.

— Откуда? — нахмурившись, пытаюсь вспомнить, когда я успел пасть так низко.

Девочка явно не моего формата. И дело тут не в разнице статусов. Она слишком простая. Такие живут по программе: удачно выйти замуж, потом просто выйти замуж, потому что удачно не получается, для этого надо выбиваться из общей массы, а это усилия. Родить троих детей и пилить мужа до конца жизни за то, что он мало зарабатывает.

— Я на твой канал подписана. Кстати, прямых эфиров давно не было, — улыбается и краснеет.

— Некогда, — пожимаю плечами и на автомате открываю Полине дверь своей Феррари.

— А можно автограф? — неожиданно просит незнакомка.

Тоже мне, нашла звезду мирового масштаба. Блог — это хобби, которое приносит дополнительный доход. Никогда не хотел делать его основным видом заработка. Мне просто в кайф, и под настроение я устраиваю эфиры или снимаю туда всякие забавные ролики. Они что-то там набирают даже.

— Оно тебе надо? — усмехаюсь я.

— Очень! Ну, пожалуйста, — достаёт из сумки блокнот и ручку.

— Ладно, давай, — вздохнув, протягиваю раскрытую ладонь.

Девчонка открывает мне страничку, где нужно начеркать пару слов. Там довольно прикольно нарисован мой портрет. Она краснеет ещё сильнее.

— Фанатка, что ли? — спрашиваю тише. Её глаза загораются.

Ка-пец…

Ставлю свою закорючку и сваливаю.

— Ты, оказывается, местная знаменитость, — улыбается сводная.

— Сам в шоке, — завожу машину и выкатываю наши задницы на главную дорогу. — Пока не забыл. Тебе придётся сдать сессию на отлично, я обещал.

— Ты серьёзно? — её глаза увеличиваются в размере раза в два точно.

— Вполне. Если не сдашь, вылетишь. Они только на таких условиях и согласились тебя взять за месяц до сессии. Так что напрягись и постарайся не опозорить наше имя. Вылететь из колледжа — это звучит ещё хуже, чем импотенция. Хотя нет, — передёргиваю плечами, — примерно на одном уровне. Ну, ты меня поняла.

— Поняла, — вздыхает Полина.

Беру у неё всё же адрес пункта выдачи. Приходится покрутиться по городу, чтобы туда добраться. А мне уже звонили два раза. Назар, потом руководитель, курирующий наш проект. Если сейчас ещё кто-то дёрнет, я точно взорвусь.

Ложусь лбом на руль, закрываю глаза и жду, когда эта бесячая девчонка заберёт свой заказ.

Возвращается довольная такая, аж зубы сводит.

— Ты же меня домой отвезёшь? — спрашивает, взмахнув пушистыми ресницами.

— Со мной поедешь, — завожу машину. — Мы до дома по пробкам будем ещё два часа добираться. В следующий раз выбирай пункт выдачи в пешей доступности, а лучше курьерскую доставку до адреса.

Выкручиваю громкость музыки так, чтобы не слышать её ответа. Половина дня насмарку из-за этих покатушек туда-сюда. Пусть теперь Полина под меня подстраивается.

Заезжаю на крытую парковку возле головного офиса строительного холдинга Руслана Аркадьевича Грановского. В высотку захожу через служебный вход. Меня охрана пропускает без лишних вопросов, а сводную останавливают.

— Она со мной, — приходится проглотить соблазн оставить её там. Я же обещал отцу быть нянькой.

— Иван Витальевич, пропуск нужен. Правила, — разводит руками старший охранник.

— Сейчас решим.

Звоню Назару, объясняю ситуацию. Мой татуированный друг спускается к нам, по дороге разговаривая с отцом. Передаёт трубку охране, и Полину тут же пропускают через турникет.

Младший Грановский с любопытством смотрит на мою головную боль.

— Сочувствую, — ухмыляется, хлопнув меня по плечу. Сводная надувает щёки, опасливо косясь на Назара.

Если хорошо не знать одного из моих лучших друзей, то он производит довольно неоднозначное впечатление. У Грановского забиты пальцы и тыльная сторона ладоней на обеих руках, шея, есть татуировка над бровью и под глазом с противоположной стороны. Тело тоже изрисовано. И циничный взгляд ярко-голубых глаз на фоне тёмных волос заставляет нервничать сильнее.

Глава 8

Полина

Знал бы Ваня, как у меня внутри сейчас всё вибрирует. Чёртово дежавю продолжается. И в каждом из них я с огромным трудом узнаю тех самых друзей детства своего сводного. По деталям, по манере общения. Компания, в которой и тогда, и сейчас я — лишняя деталь. Они даже общаются весь вечер так, будто меня здесь нет. Но ведь видят! Они меня видят! Бросают заинтересованные взгляды, потом насмешливые на Ивана, словно общаются ещё и мысленно. Жутковатый татуированный парень сидит наискосок от меня и смотрит как на муху, ползающую по лобовому стеклу его тачки.

Будто у заносчивого сводного эгоиста могли быть какие-то другие друзья. Только такие же, как он сам, поэтому конфетки приехали очень кстати.

Очаровательно улыбнувшись всей компании, вскрываю упаковочную плёнку, но не до конца, чтобы не портить сюрприз. Ногтями отклеиваю прозрачный скотч от крышки картонной коробки. Вынимаю из неё хрустящий пакетик, разрываю и высыпаю на стол леденцы в форме мужского члена с некоторыми деталями анатомии, прямо как было на картинке.

— Сосите с удовольствием, — моя улыбка становится шире, а внутренности обваривает кипятком.

У Вани вытягивается лицо и заметно дёргается глаз, у татуированного парня, которого все зовут Назаром, голубые глаза становятся синими. Коротко стриженый, спортивный, кажется, Миша, клацает зубами о свою кружку с пивом и фыркает прямо в густую белую пену. Ещё двое, Беркут и Илья, странно переглядываются и практически одновременно начинают ржать.

— Мля-а-а, — Беркут хлопает ладонью по столу и забирает один леденец себе. Внимательно рассматривает, засовывает в карман. — Ванёк, походу, тебя только что сделали, — продолжает угорать он.

Веселье быстро резонирует на всех остальных. Даже жуткий Назар берёт один леденец и с ухмылкой крутит его пальцами. Ваня залпом допивает своё пиво, заказывает ещё.

— Посмотрим, — коварно улыбается мне и достаёт телефон.

Включает фронтальную камеру, и его улыбка становится кошачьей.

— Всем привет, — в его тембр добавляется лёгкая хрипотца. — Мне сегодня жаловались, что давно не было прямых эфиров, — говорит сводный. — Мы вот стаей в бар забрели и подумали, а чего бы не устроить аукцион? Есть у нас тут очень вкусные леденцы, — переключает камеру и снимает разбросанные по столу члены. — Беркут, покажи, — просит друга и переводит камеру на него.

Парень с очень необычной, демонической улыбкой берёт со стола одну конфету и крутит её во все стороны.

Они заметно тянут время, набирая народ в эфир.

— Оценили? — улыбается Ваня. — В общем, торги начинаем с десяти рублей. Среди тех, кто в течении следующих суток пришлёт мне сексуальные фоточки с этими самыми леденцами, разыграем дополнительный приз — свидание на самом крутом катке города. Готовы? Тогда погнали!

Я думала, на этом всё и закончится, но парни, заказав себе ещё пива, по очереди начинают активно рекламировать каждый лот. Они обаятельно улыбаются на камеру, заигрывают с подписчицами, по очереди стягивают с себя толстовки, потом и футболки, рисуются красивыми торсами.

Мне кажется, девушки платят за то, чтобы посмотреть именно на это. Ваня озвучивает летящие в чат суммы и особенно интересные комментарии. Кто-то даже просит раздеться до трусов, но парни отшучиваются, что они не стриптизёры, а всего лишь рекламные агенты и не переходят на пошлости.

В баре становится шумно, весело и немного пьяно, а я снова превращаюсь в невидимку.

Плевать. Первая реакция сводного на мой подарок была бесценной. Осторожно стаскиваю со стола несколько леденцов, решив, что они могут мне пригодиться. Забираю пуховик и выхожу на улицу, чтобы с крыльца вызвать такси.

Машина приезжает через двадцать минут. За это время про меня никто не вспоминает. Или делает вид…

Не знаю, что хуже: когда в тебя всё время тыкают тем, что ты лишняя, или когда совсем не видят.

Сажусь в тёплый салон автомобиля и еду домой. Точнее, к Ивану. Дома у меня капец, и жить там стало очень сложно. Как Коптель ещё не стал тыкать в меня этим? Родители не сказали любимому сыну, почему я вдруг приехала именно сейчас?

Вот пусть так и остаётся. Иначе к Хвосту, Чудовищу и другим обидным прозвищам добавятся новые, типа дочери алкаша и так далее. А оправдываться и объяснять ему, что всё совсем не так, у меня нет ни сил, ни желания.

Разуваюсь и сразу ухожу в комнату. Запираюсь изнутри, убираю одежду в шкаф и сажусь искать книги, которые понадобятся для учёбы. Настроение не то что ниже плинтуса, оно пробило дно. Упав на спину, жмурюсь, чтобы не разреветься, но пара жгучих слезинок всё же скатывается по вискам.

Если бы отец не прогорел и не отдал остатки своего бизнеса за долги по кредитам, если бы около двух лет назад он не начал прикладываться к бутылке по этому поводу и это не переросло в зависимость, с которой я перестала справляться. Был бы и одиннадцатый класс, и универ, и потом работа с папой. И жил бы сводный своей привычной жизнью дальше, навсегда забыв о девочке, которую часто обижал в детстве.

Но, наверное, я устала спотыкаться о пустые бутылки и смотреть на то, что стало с нашей когда-то уютной квартирой. Мне очень остро захотелось к маме несмотря на отсутствие близости между нами. Я фактически сбежала к ней, а оказалась тут.

Смахнув слёзы, возвращаюсь к заказу учебной литературы. Пожалели себя и хватит. Поживу с Коптелями до восемнадцати, а там решу, как быть дальше.

Оплатив заказ, достаю конспекты из своего уже бывшего колледжа. Листаю, вспоминая материал, пройденный в начале года. Мне же сессию сдавать на пятёрки.

Дверь в прихожей хлопает, а потом сразу раздаётся очень подозрительный шум, будто что-то упало.

Выхожу посмотреть. Ваня уронил на пол свою куртку, а заодно смёл всё с комода. Прислонился к стене, но даже так его заметно качает.

— Пьяный придурок! — взрывает меня на фоне собственных воспоминаний о папе. — Ты как добрался в таком состоянии?! — кричу на сводного.

Глава 9

Иван

Мне кажется, я умираю. Жестокий будильник бьёт по голове тяжёлым металлом, чтобы я наверняка проснулся. Открываю глаза, и комната начинает кружиться. Зашибись мы вчера пивка попили. Маршрут от паба до кровати выпал из памяти напрочь. Я пьяный ещё, и об универе сегодня точно можно забыть.

Пробормотав себе под нос «прости, пап», осторожно отворачиваюсь от окна и снова закрываю глаза. Спа-а-ать…

Второй раз просыпаться ни хрена не легче. Башка болит по всей окружности, сушняк, озноб и ломота во всём теле.

Чё мы там вчера намешали?

Пиво, какой-то прикольный коньяк со вкусом шоколада и, кажется, на спор был ещё абсент. Им меня и добило.

Думать больно, желудок бунтует. «Кайф»!

Но мы реально вот так, чисто мужской компанией не собирались уже давно. Все ж по парам, ещё учёба, проект, работа. Вот и понесло нас вчера во все тяжкие после весёлого аукциона. Надеюсь, пацаны живы. Недостриптиз выдался угарный.

О! Ещё леденцы же эти дебильные вчера курьером рассылали. Пацан поржал, но вроде всё развёз.

Мля, тяжко-то как.

Медленно переворачиваюсь на спину. Жрать охота и тошнит одновременно.

Не, на хер столько пить. Это, конечно, весело, но такие вот последствия не в кайф от слова «совсем».

Натянув на себя покрывало, снова пытаюсь вспомнить, как добрался до кровати. Меня прошибает в холодный пот. Тачка! Не прощу себя, если где-то зацепился.

Надо как-то встать, выйти и посмотреть, что с ней. Но что-то я очень сильно сомневаюсь в своих способностях водить в таком убитом состоянии. Есть надежда, что адекватность просочилась сквозь пьяную пелену и вернулся я всё же на такси.

Телефон снова звонит.

— Мля, что ты громкий такой? — со стоном беру его в руку и смотрю, кто звонит. — Да, Илюх…

— Жив? — хрипло смеётся он.

— Нет, — закрываю глаза. — А ты?

— А я с вами абсент не пил, но башка трещит, — признаётся друг. Он у нас в принципе самый не пьющий, представляю, как ему погано сейчас. — Ты сестру свою нашёл?

— Какую… ? Ой, бля-а-а! Полина! — резко сажусь и понимаю, что это был очень тупой поступок. Комната начинает вертеться с бешеной скоростью. Мне едва удаётся проглотить приступ тошноты.

Впившись пальцами в матрас, тяжело дышу, пережидая эту историю.

— Ты чего там? — напрягается Илья.

— Встал «удачно», — не тороплюсь открывать глаза.

— Ясно. Так что с девочкой?

— Да хер её знает, Илюх. Сейчас пойду в комнате проверю. А мы её искали вчера, да?

— Ты сказал, что всё решишь, и уехал, — напоминает он.

— А на чём я уехал? — в груди неприятно скребётся.

— На такси. Машина твоя у паба осталась. Ты охране денег дал, чтобы присмотрели.

— Отлично. Ладно, Илюх, я пойду дальше искать это недоразумение, — поднимаюсь, ловлю ладонью стену, качнувшись на неё. Бросаю телефон на тумбочку и медленно шлёпаю к выходу из комнаты.

Каждый шаг лупит по вискам и кажется слишком громким.

— Одни проблемы от тебя, Хвост, — рычу, толкая дверь в её комнату.

Постель идеально заправлена, на тумбочке всякие девчачьи мелочи. Духами пахнет, и меня снова начинает сильно тошнить.

— Ну и где ты? Мне больше заняться нечем, как по всему городу за тобой носиться?

Разворачиваюсь, смотрю на дверь, и мне становится тоскливо.

— Садистка, — провожу пальцами по щеколде. — Изверг.

Где её искать-то теперь? Отец убьёт меня на хрен за то, что я потерял это мелкое чудовище.

Заглядываю на кухню. На барной стойке лежит член на деревянной палочке. Блестящий такой, упакованный. Они теперь по всему дому будут разбросаны, что ли? Ладно, пригодится. Оставляю его на месте и иду переодеваться.

Номера телефона этой неадекватной у меня нет. Придётся своими силами искать. Или знакомых ментов дёргать, чего делать очень сильно не хочется. Она потом не отработает.

Сейчас бы в душ и сожрать чё-нить, а ещё как-то покурить, но вместо этого я переодеваюсь в свежие шмотки, пока за мной едет такси.

Сначала к пабу, забираю свою Феррари и уже на ней еду к колледжу. Это первое, что приходит мне в голову. От нервяка всё болит ещё сильнее. Сдавив и помассировав виски пальцами, бросаю тачку недалеко от входа и иду к охране, выяснять, где шляется моя сводная.

Пока мужик ищет для меня информацию, стою, прислонившись плечом к стене и надеюсь, что от фонового гула моя голова не взорвётся. Проморгавшись, цепляю взглядом знакомый силуэт.

Русые волосы накрывают лопатки, талия подчёркнута узким кожаным ремешком, а шикарная задница, обтянутая джинсой, едва прикрыта длинной розовой рубашкой.

Полина оглядывается, почувствовав мой пристальный взгляд. В серых глазах задумчивость меняется сначала на обиду, а потом на злость. Она кусает чертовски красивые губы, покрытые лёгкой матовой помадой. К груди прижата пара учебников, на плече висит рюкзак, который вот-вот сползёт к согнутому локтю.

В моей похмельной башке странным образом пихают друг друга мысли от того, насколько эта зараза всё же стала красива, до желания придушить её прямо на месте. Облегчение от того, что мне не придётся носиться за ней по всему городу, приходит с опозданием.

Иду к ней.

— Закончила? — спрашиваю, случайно уронив взгляд в V-образный вырез рубашки с одной расстёгнутой верхней пуговицей.

Полина тут же её застёгивает, а я усмехаюсь смущённо порозовевшим щекам.

— Протрезвел? — в меня летит злой встречный вопрос, который с ними никак не сочетается.

— Почти. Домой едем?

— Вали, сама доберусь, — собирается уйти, но я успеваю поймать за локоть и вернуть обратно. — Иди к чёрту, Коптель! — вскрикивает сводная.

— Не могу, он спит ещё, наверное, — вздыхаю, вспоминая, как бывает весело похмеляться с Беркутом. — Чё ты истеришь, я понять не могу? Свалила вчера хер пойми куда. Я должен бегать тебя искать?!

— Я и смотрю, запыхался, бедный, — фыркает Поля.

— Где ты была?

Глава 10

Иван

С похмелья я дико раздражительный. Бесит всё: от громких звуков до полной тишины. То, что по моей квартире вообще кто-то ходит. Это какой-то жёсткий взлом личных границ. Я не привык подстраиваться под людей. Моя квартира — это моя территория, мой комфорт, где всё сделано так, как удобно и нравится мне. Наверное, потому я и не лезу в постоянные отношения. Слишком многим придётся жертвовать. Время, саморазвитие, карьера, привычки. С утра можно выползти из кровати в трусах, а то и без. Теперь надо открывать глаза и искать штаны. Мелочи? Возможно. Но это мои мелочи, я чёртов эгоист.

Есть очень узкий круг людей, ради которых я готов на всё. Реально вообще на всё. Этих людей я знаю с детства. Исключение, пожалуй, только Илья, он присоединился к нам позже, сразу вписался и стал своим. Невероятная редкость. До него ни у кого не получалось. Ну и девчонки друзей, конечно. За них можно и по башне настучать, и горло перегрызть при необходимости. Мать с отцом. С последним у нас не всегда бывает просто, но это семья. Люблю и ценю всё, что они для меня делают и что в меня вкладывают.

Как впускают в свою жизнь левых людей, я понимаю слабо. Ещё ни одна женщина из побывавших в моей постели не вызвала у меня желания ни то, что менять свою жизнь, даже оставлять её на своей территории дольше, чем на одну ночь.

И шастающий по коридору, сопящий от обиды, навязанный семьёй раздражитель не даёт мне расслабиться. Даже то, что я фактически продал свою свободу за тачку, никак не влияет на ситуацию и моё отношение к сводной.

«Возьми Полину с собой, ей скучно дома»

«Поиграй с Полиной»

«Посиди с Полиной»

Вроде детьми были, только ничего ведь не поменялось. Она снова приехала, и её снова спихнули на меня. Следи, сопровождай, помогай, развлекай. Клоун я, что ли?

Закидываюсь парой таблеток от головы. Упираюсь обеими ладонями в столешницу кухонной тумбы и прислоняюсь лбом к дверце навесного шкафчика. Прохладный, хорошо…

Где-то над пупком неприятно зудит и тянет. Несмотря на раздражение в адрес малявки, мне не даёт покоя то, как закончился наш разговор. Она ни слова не проронила после этого. И я даже логики в себе искать не пытаюсь. Какая-то совесть у меня, наверное, всё же есть, и именно она сейчас доставляет дискомфорт.

Растираю рукой место, где сосредоточилось неприятное ощущение. Головная боль немного стихла. На бар смотреть тяжко, тут же начинает мутить. А вот пожрать было бы неплохо.

Провожу небольшую ревизию в холодильнике, прикидывая, чего бы такого приготовить. Заморачиваться или обойтись чем-то простым?

Когда на барной стойке оказывается внушительная горка разнообразных продуктов, становится понятно, что заморачиваться я таки буду.

Прикинув время приготовления, быстро собираю себе бутерброды из ржаного хлеба со злаками, остатков мягкого козьего сыра, дополняю виноградом, и жить с тяжёлого похмелья становится ещё чуточку приятнее.

Итак, на ужин у меня сегодня тушёный гусь с фаршированными яблоками и ананасовым соусом. Мне кажется, птица просто создана для кисло-сладких соусов с разными акцентами.

Разделав гуся, выкладываю на холодную сковороду и оставляю томиться до выделения его собственного жира. Ему в общей сложности готовиться порядка двух часов, поэтому выставляю среднюю температуру на плите и приступаю к обработке овощей.

Лук, морковь, тонко нарезанный сельдерей отправляются на соседнюю сковороду и готовятся там на растительном масле, а я добавляю немного сливочного к своему гусю. Даю ещё чуть потушиться. Часть насыщенного ароматом жира переливаю к овощам, чтобы всё равномерно пропиталось.

Запах стоит такой… Чаще сглатывая слюну, проверяю корочку у гуся и аккуратно переворачиваю, добавляю корицу на кончике ножа и принимаюсь за подготовку яблок. Крепкие, зелёные, то, что нужно. Сделав из них чашечки, заполняю клюквой, добавляю мёд и ещё немного корицы.

— Чёрт, как же это будет вкусно! — облизнув пальцы, споласкиваю руки и, проверив гуся, накрываю яблоки заранее аккуратно срезанными с них крышечками. — Кайф! — люблю, когда не только вкусно, но и красиво.

Яблоки отправляются в духовку буквально на десять-двенадцать минут, добавляю щепотку соли к птице.

Всё почти готово. Остался соус.

Смешиваю в чаше блендера приготовившиеся овощи с хорошо очищенным ананасом, добавляю мяту, и последний штрих — немного красного вина. Взбиваю, добавляю щепотку сахара, сок лимона и повторяю процесс.

Кидаю на сковороду фундук. Он придаст блюду дополнительный оттенок вкуса.

И… всё. Осталось только разложить.

Две тарелки. Да, две! Я решил извиниться.

На дно соус, сверху по несколько кусочков мяса, идеально отходящего от кости, готовые яблоки с клюквой. Для украшения пара долек лимона, листья мяты, ещё несколько ягод клюквы и очищенный фундук.

— Идеально! — я реально доволен тем, что получилось. Прошла голова, и мысли вроде разложились по местам.

Сервирую, разливаю по бокалам сок, хотя вино подошло бы лучше, но Полина ещё не доросла, а я алкоголем обычно не похмеляюсь. Осталось подобрать какие-то слова, чтобы сводная выползла из своей крепости.

По привычке дёргаю за дверную ручку. Заперто. Дурацкая щеколда! Снова вспыхиваю раздражением, но тут же гашу его. Хрен с ней, пусть будет, раз мелкой так нравится.

— Полин, открой, — зову сводную.

Тишина. Делаю вдох поглубже и стучу ещё раз.

— Полина, — молчит. — Поля, твою мать! — врезаюсь в дверь кулаком.

Малая всё же высовывает свой нос в коридор.

— Что? — хрипит и смотрит на меня как на врага.

— На кухню приходи. Я ужин приготовил.

— Я не хочу есть, — поджимает губы.

Между строк легко читается: «С тобой».

— Приходи, тебе понравится. Заодно поговорим.

Она ныряет обратно в комнату и захлопывает дверь прямо у меня перед носом.

— Да чтоб тебя! Чё ты такая бесячая?! — рыкнув, ухожу на кухню.

Глава 11

Полина

Потянувшись, накрываюсь одеялом с головой, прячась от неизбежно наступающего утра. За окном ещё темно, но будильник уже пару раз напомнил о том, что пора вставать и собираться на учёбу. Из головы никак не выходит наша вчерашняя стычка с Ваней. Она оставила после себя очень странное послевкусие и ещё более странный сон, ворвавшийся в моё подсознание, когда всё же удалось уснуть.

Сначала Коптель в очередной раз дразнил меня, а я лупила его в ответ розовой пластмассовой лопаткой, преимущественно по голове. Наверное, зря. Что-то там-таки повредилось.

А потом мы вдруг уже взрослые и его губы в сантиметре от моих. Настолько неприлично близко, что я ощутила горьковатый вкус дыхания с примесью сигарет.

Взгляд его наглых, кошачьих глаз опьяняет. Он дразнит. И как только моё глупое тело даёт сбой, сдаваясь желанию получить этот чёртов поцелуй, Коптель самодовольно усмехается, и мне снова хочется взять в руки ту дурацкую розовую лопатку, чтобы хорошенько его отдубасить.

Нет уж! Иди лесом, Ваня. А сны — это всего лишь сны. Иногда подсознание, а иногда просто воспоминания вперемешку с глупыми фантазиями, которыми я жила, будучи мелкой несуразной девчонкой.

Проверяю, нет ли сообщений или пропущенных вызовов. Никто пока обо мне не вспомнил. Надо бы вечером позвонить отцу. Страшно злюсь на него, но это никак не влияет на то, что я продолжаю переживать за самого близкого человека. Папа дал всё, что мог дать мужчина своей маленькой дочери.

Боже, помню, как ему было неловко разговаривать со мной о месячных, когда они пришли в самый первый раз. Мне кажется, он волновался больше меня.

Скучаю по этим уютным моментам. Мне больно от того, что он не справился со своими трудностями. Я как никто верила в него до последнего.

Застелив постель, гоню от себя грустные мысли, проверяю, всё ли сложила вчера в рюкзак, и делаю короткую зарядку, чтобы разбудить тело и разогреть мышцы. Взбодрившись, беру своё полотенце, иду в душ. В соседней ванной льётся вода. Я успеваю ополоснуться, почистить зубы, переодеться, и только после за стеной наступает тишина.

Мы выходим с ним одновременно. Я в штанах и футболке, немного прилипающей к влажному телу, и Ваня в одном полотенце, которое мало того что затянуто слишком низко на бёдрах, так прямо на моих глазах узел распускается, и оно начинает сползать с рельефного тела. Коптель ловко ловит его и затягивает обратно, стрельнув в меня странным взглядом из-под упавшей на лицо мокрой чёлки. Такое ощущение, что я опять оказалась в чём-то виновата. Понять бы, в чём именно, чтобы быть готовой обороняться от его колких нападок.

Второй раз мы сталкиваемся на кухне. Он соизволил надеть штаны и наливает себе кофе, сверкая передо мной ямочками на пояснице и безусловно красивой спиной. Глупо этого не признавать. Я же не слепая.

Достаю йогурт из холодильника. Скручиваю крышку и устраиваюсь за столом. Ваня забирает свою кружку и уходит к окну. Напряжение, повисшее в пространстве, можно трогать руками. Почему?

Ай, к чёрту!

Много чести заморачиваться.

Бросив пустую бутылочку в мусорное ведро, ухожу собираться. Половину оставшегося времени трачу на макияж. Лёгкий, повседневный, подчёркивает глаза, губы. Не для кого-то, для себя, чтобы чувствовать уверенность, которую регулярно штормит.

Из весьма скромного гардероба, привезенного с собой, выбираю чёрную водолазку и короткую белую юбку на крупных пуговицах, расположившихся вертикально по всей длине. Берусь за расчёску и вздрагиваю от неожиданного удара в дверь.

— Сдурел? — выдыхаю и иду открывать.

— Быстрее давай, я на семинар опоздаю, — с претензией заявляет Ваня.

— Зачем ты меня ждёшь? Я сама доберусь, — вчера же как-то справилась.

— Угу. А мне потом дёргайся весь день, куда ты там добралась? Две минуты у тебя. И замени этот кусок ткани на штаны, — морщится, глядя на юбку. — Кто-нибудь доколупается, а виноват останусь я.

Бедный, как он за свою шкурку переживает.

Улыбнувшись, возвращаюсь к зеркалу, быстро расчёсываюсь, забираю рюкзак и накидываю пуховик. Ваня ждёт меня в прихожей, сжимая в руке брелок от машины и ключи от квартиры. Недовольно закатывает глаза, заметив, что я не стала переодеваться ради его спокойствия.

Молча спускаемся к его Феррари. Так же молча он обходит машину и открывает для меня дверь.

— Спасибо, — устраиваюсь на удобное сиденье.

Вместо ответа он хлопает дверью и идёт за руль. Мне становится всё любопытнее, что всё-таки произошло? Есть ещё одна версия: он так сильно обиделся за мою оценку вчерашнего ужина. Сомневаюсь. Чутьё подсказывает, что дело совсем не в этом.

— Вань, — зову его. Сидеть в тишине немного напрягает.

— Чего тебе? — огрызается.

— Посоветуй какой-нибудь фитнес-зал недалеко от дома.

— На хрена? — удивлённо косится.

— Странный вопрос, — улыбаюсь. — Как и всем, чтобы заниматься.

— В нашем жилом комплексе есть. Вход со стороны дороги. У них вывеска заметная, не заблудишься. Если скажешь, что живёшь здесь, получишь специальный абонемент для местных. Он охватывает всё, что предоставляет зал. Только тренера оплачиваются отдельно. Мой номер у них в базе забит. Позвонят, дам подтверждение.

— Это мило, — улыбаюсь шире.

Он усмехается, пальцем рисуя над головой нимб, и останавливает мне возле колледжа. Вроде чуть разрядили. Отлично. Жить в постоянном конфликте тоже не хочется. Может, сойдёмся на нейтралитете? Хотя вряд ли у нас получится. Слишком много эмоций друг к другу. Стоит нам столкнуться, всё тут же лезет наружу: и раздражение, и старые обиды, и ещё чёрт знает что.

Природу его сегодняшнего поведения я так и не разгадала, а потом и вовсе забыла, погрузившись в учёбу.

— Привет, ты же Полина, да? — в перерыве ко мне подходит стайка из трёх девчонок из нашей группы.

— Полина, — киваю, отложив конспект на широкий подоконник.

Глава 12

Иван

— А-а-а, класс! Где ты нашёл эти фотки? — подруга детства, единственная девочка в нашей компании, которую всегда все защищали, а по совместительству теперь девушка Беркута, заваливается на подушки, рассыпая по ним свои светлые волосы и счастливо улыбаясь. — Димка тут такой смешной, — скинул Лизе, листает на своём телефоне. Влюблённая. До сих пор не верится, что они решили попробовать.

— Так, смотри, вот такое ещё есть, — кидаю ей старенький видос, снятый на чью-то камеру. Скорее всего, родительскую.

Новый год, пушистая ёлка у Мишки Тарасова дома, мы мелкие, носимся с игрушечными пистолетами, а Лизка поправляет кокошник Снегурочки.

— Боже, это точно мы? — прикрыв рот ладошкой, во все глаза смотрит на шумных детей на экране.

— Прикинь, — отбираю ещё несколько фотографий и скидываю

в отдельную папку.

Мне нравится её идея с видео-подарком для всей нашей компании. Тем более что нас стало больше. Думаю, Ульяне и Аише точно будет интересно посмотреть на своих парней с другого ракурса.

Лизка здорово подняла мне настроение, и напряжение сегодняшнего дня практически ушло, оставив лишь неприятное саднящее ощущение под кожей.

Я просто отвратительно спал прошлой ночью. Мне снилась несусветная дичь, которая вылилась в тяжёлый утренний стояк. Можно было бы списать на долгое отсутствие секса, но с ним у меня нет абсолютно никаких проблем. Поэтому странные сны с участием сводной вызвали в моей голове небольшую революцию.

Да и мелкая же она! Раздражающе красивая. Просто раздражающая!

— Ты чудо, Коптель, — Лиза чмокает меня в щёку.

— Да, я такой, — подмигиваю ей в ответ, важно вздёрнув подбородок.

Она отвешивает мне шутливый подзатыльник. Мы дурачимся, швыряя друг в друга декоративными подушками. Оба слетаем с кровати, поправляем одежду. Лизка заплетает длинные волосы в косу и откидывает на спину, чтобы не мешались.

На валяющийся на смятом покрывале телефон приходят очередные фотки с последнего эфира.

— Не меняешься, — улыбается подруга, толкнув меня в лоб прохладными пальчиками.

— Зачем? — пожимаю плечами. — На данный момент меня в моей жизни всё устраивает. Если кому-то не нравится, разве это моя проблема?

Настроение опять начинает портиться. Беру мобильник, быстро листаю то, что прислали. Лиза встаёт у меня за спиной и через плечо заглядывает в экран.

— Вот эта симпатичная, — показывает на одну из девчонок.

— Угу. Только у нас рандом, — вздыхаю я. — А фотки там очень разные.

— Сам придумал, теперь страдаешь, — Лиза взъерошивает мои волосы на затылке.

Да я не поэтому страдаю! Все эти эфиры, рулетки проводятся не в первый раз. Весело, люди интересные попадаются, бабки опять же лёгкие. Зачем отказываться, если можно не отказываться?

— Чай будешь? — предлагаю ей. Беркут уже два раза звонил, скоро должен подъехать, забрать свою блондинку.

Идём с ней на кухню. По дороге обращаю внимание на обувь, аккуратно стоящую на коврике. Полина вернулась, значит. Смотрю на часы. Надо навтыкать за то, что поздно. Ей по закону вроде можно только до десяти или до одиннадцати шляться, надо уточнить. В идеале пусть дома сидит, чтобы я не дёргался.

Лиза стаскивает печеньку из поставленной на стол вазочки.

— Ммм, — закатывает глаза. — Коптель, хоть в чём-то твоей девушке с тобой повезёт. Ты чертовски вкусно готовишь.

— Я ещё и трахаюсь как бог, — подмигиваю ей.

— Ваня! — швыряет в меня тканевой салфеткой. — Тебя точно не вылечить, — смеётся подруга.

— Наверное, — улыбнувшись, ставлю перед Лизой кружку с чаем.

— Ты сестрёнку не позовешь? — спрашивает она, стягивая ещё одну печеньку и опуская край в горячий чай. — Я её не помню почти. Хотелось бы познакомиться заново.

— Зачем? — хмурюсь, делая глоток из своей чашки.

— Тебе жалко? — Лиза складывает руки на груди и как-то очень странно на меня смотрит. — Или… — многозначительно играет бровями.

— Мне пофиг, — отодвигаю чашу и иду за сводной.

Замираю перед её дверью как дебил. Я бы, на самом деле, до завтра с ней вообще не пересекался. Тем более уеду скоро, у секретарши ректора муж всё же свалил в командировку, и мне будут лечить голову шикарным минетом. А то лезет в неё всякая непонятная дичь.

Встряхнувшись, стучу. Вежливый, мля!

Полина выглядывает из комнаты. Прикольная, домашняя. Волосы ещё влажные. В душе, наверное, была. Смотрит на меня своими глазищами. А в них снова претензия.

— Пойдём, — киваю ей в сторону кухни.

— Куда? — полностью выбирается в коридор, поправляет тунику, сползшую с одного плеча. Мой взгляд скользит ниже, а там только ноги.

Офигенные, стройные, длинные ноги и маленькие босые ступни.

«Ты в трусах хоть, сводная?!» — неожиданно взрывает меня, а Поля делает полшага к стене.

Пугается?

Дурная, что ли? Не буду я тебя трогать.

— Пошли, не съедят тебя там. Чай заварил, печенье осталось. Если Лизка всё не съела, — усмехаюсь.

— Вечерний чай в компании твоей очередной подружки? — дёргает тёмной бровью эта язва.

— Бесишь! — рявкаю на неё. — Это не та подружка. Ты, может, даже помнишь её. Идёшь, нет? Я не буду больше звать.

Разворачиваюсь и сваливаю на кухню. Лиза сделала нам ещё чай, поставив на стол третью кружку.

— Какие мы взвинченные опять, — хихикает подруга детства.

— Да ну её в задницу! — передёргиваю плечами.

— Он просто очаровашка, правда? — раздаётся за моей спиной.

— Есть такое, — смеётся Южная. — Привет. Меня Лиза зовут. Мы вроде пересекались, когда маленькими были. А ты Полина. Будем считать, что ещё раз познакомились, — блондинка тянет ладошку моей сводной.

— Привет, — Поля немного неуверенно пожимает тонкие пальцы Лизы.

Девчонки удивительно быстро находят общий язык, и Лизка даже зовёт Полину на каток. Как раз на тот самый, где у меня должно быть свидание с победительницей розыгрыша.

Глава 13

Иван

Трек г главе — «Onelove»

Blind

— Вань, — секретарша ректора рисует ногтями по моему животу, — а может, мне развестись? — переворачивается, садится на меня сверху. — Коптель! — шлёпает по щеке.

— Чего? — расфокусировано смотрю на красивое женское тело, без стеснения возвышающееся надо мной. От возмущённого дыхания тяжёлая грудь покачивается, соски торчат, а горячие ладони прижимаются ко мне.

— Ты где летаешь? Я с тобой разговариваю.

— Я сюда не разговаривать приехал. Голову мне выключи, как ты умеешь, — закрываю глаза и пытаюсь расслабиться. — Где тумблер, ты знаешь.

— Что же такого страшного в твоей голове? — она ёрзает по мне влажной плотью, наклоняется, целует в скулу, тянется к губам, но меня внезапно клинит, и я отворачиваюсь.

— Эй, — любовница мягко касается пальцами моей щеки и всё же ловит губы своими.

Я вроде как даже отвечаю на поцелуй, а в голове моей несусветная дичь: «А может, у меня свидание?»

Да какое тебе на хрен свидание? Не доросла ещё! На свидание она собралась. Паспорт не забудь с собой взять.

В моём сознании почему-то никак не укладывается сама мысль, что моя персональная заноза в пятой точке может ходить на свидания. Мысль эта, мягко говоря, бесячая и никак не даёт мне выключиться, чтобы получить свою порцию кайфа.

— Вань, — горячие губы касаются моей шеи. — На вопрос мне ответь.

— На какой из? — уперевшись затылком в подушку, поднимаю подбородок, открываясь для поцелуев. Вся инициатива пока на ней.

— Может, мне развестись? — проводит языком по моим губам.

— Зачем? У твоего мужа бабки, влияние какое-то. Кто ты без него? Секретарша и моя любовница, — смотрю ей в глаза.

— Вань, а ты не охренел? — резко садится.

— Я предупреждал, — сжимаю обеими ладонями её упругие ягодицы и пересаживаю прямиком на член, — что разговаривать со мной сегодня плохая идея.

— Какой же ты... Засранец! — бьёт кулаком мне в грудь.

— А ты сосёшь мне в университетском сортире и аудиториях. Я приехал сюда, чтобы ты трахала мой член, а не мои мозги. Займись им, я тебя умоляю, — дёргаю бёдрами, скользя стояком по её горячей плоти.

— Козёл, — усмехается, убирая мои ладони со своей задницы и спускаясь ниже.

— Мне уйти? — дёргаю бровью. Она впивается ногтями мне в ногу и одновременно захватывает губами головку. — Схх, оуч, хорошо. Не останавливайся…

Она реально умеет это делать. Жадно, глубоко, страстно, с неподдельной любовью к моему члену. Только мысли мои всё равно крутятся где-то вне так желанного сейчас удовольствия. Там, где у стены на меня смотрели упрямые серые глаза. Или там, где длинные ноги были обтянуты кожаными штанами с яркими лампасами по покатым бёдрам.

Прибить её хочется! Даже в кровати с другой, сводная умудряется путаться под ногами и сбивать мне настрой. Кажется, я уже вечность не могу кончить. Оргазм ходит рядом, сводя мышцы и яйца. Бёдра дрожат уже, и от частого дыхания кружится голова.

Схватив любовницу за волосы на затылке, сам регулирую глубину и скорость, глядя, как мокрый член скользит между её губ. Тело, наконец, содрогается, и меня отключает на несколько секунд.

Она подтягивается, снова пытается поцеловать. Отворачиваюсь.

— У тебя что-то случилось, Вань? — водит губами по щеке и линии челюсти.

— Случилось… — снимаю её с себя и сажусь, взъерошивая и без того растрёпанные волосы. — Я поеду.

— В смысле? — возмущается мне в затылок. — А я? — её ладони скользят по моим плечам.

— Извини, — обычно я не оставляю женщин неудовлетворёнными, но сегодня явно не тот случай. — Сама.

— Ты серьёзно сейчас? — перестаёт тереться сосками о мои лопатки.

— Пока, — поднимаюсь и натягиваю штаны, валяющиеся у кровати. Подбираю футболку, иду в прихожую обуваться.

— Коптель, я же обижусь, — выходит меня проводить, накинув, но не завязав короткий шёлковый халатик.

Я лишь пожимаю плечами, набрасываю капюшон на голову и выхожу в подъезд. Мне плевать на её обиды, кроме периодического влечения я к ней никогда ничего не испытывал. Да и удобно иметь такие связи в универе. Через неё мы с парнями нередко закрывали некоторые свои вопросы по учёбе. Но нет, значит, нет. Найти другой вариант не составит большого труда.

Спустившись к машине, сажусь в салон и сразу же закуриваю, немного приоткрыв окно для вытяжки. Телу хорошо и приятно, а выключиться так и не получилось. Откинув спинку сиденья, дымлю в потолок, глядя, как по нему стелется дым и выползает наружу. Дотягиваюсь до панели, включаю музыку.

«Onelove» от Blind отлично ложится на настроение, заполняя дорогой салон Феррари качественным звуком. Я даже умудряюсь поймать в её строчках какой-то смысл, пытаясь применить к себе.

Поморщившись, ставлю трек на повтор, выкрутив громкость на максимум, и еду домой. Оставляю машину на своём парковочном месте, поднимаюсь в квартиру. Тихо, прихожая едва уловимо пахнет чужим парфюмом. Сняв верхнюю одежду, сразу ухожу к себе в спальню. Завожу будильник на пять, падаю лицом в подушку и наконец отключаюсь от этого странного вечера, который так и не принёс мне желанного удовлетворения.

С утра долго стою под душем, смывая с себя запах любовницы. Привычно обматываю бёдра полотенцем, с ухмылкой вспоминая, как Полина в прошлый раз на меня смотрела, когда мы случайно столкнулись в коридоре.

За дверью её спальни ещё тихо. У себя меняю полотенце на штаны и отправляюсь на кухню. Душа требует вкусного завтрака и хорошего кофе.

Заправив кофемашину, достаю из холодильника яйца, сметану, сливочное масло и шпинат. Будут запечённые яйца Флорентин от Гордона Рамзи. Так уж и быть, две порции, а то Поля опять сотворит какую-нибудь несъедобную дичь.

— Всё сам, всё сам, — смеюсь, отвлекаясь на пару глотков ароматного двойного эспрессо.

Глава 14

Иван

На практике снова зависаем до позднего вечера. Глаза слезятся от усталости. Тру их кулаком и выхожу из просторного кабинета вслед за Назаром. Пока парни собираются, спускаемся с другом на парковку, закуриваем и синхронно зеваем. Так устали, что даже говорить лень. Дымим, думая каждый о своём.

Мне вот надо победительницу на канале объявить, тянуть реально уже некуда, завтра каток, свидание. Остаётся молиться богу рандома о везении. Во вселенной же существует какой-то баланс? Мне кажется, будет справедливо дать мне в компанию хорошенькую девочку взамен на то, что с нами едет сводная. Лиза обещала за ней присматривать, но…

Ай, к чёрту все эти «но»! Слишком много мыслей в сторону мелкой занозы. Загоняюсь.

Докурив и попрощавшись с друзьями, сажусь в машину и, прокатившись по городу, чтобы расслабиться, к дому подъезжаю уже в двенадцатом часу. Мне удобнее заезжать на парковку со стороны фитнес-центра нашего ЖК. Сбавив скорость, еду, заглядывая в большие окна, обклеенные рекламой спецпредложений и красивых тел. Случайно цепляюсь взглядом за вход, уловив движение дверей. Открываются, выпуская на крыльцо силуэт в до боли знакомом пуховике.

— Ты охренела, что ли, малая?! — бью по тормозам.

Когда вслед за Полиной из зала выходит крепкий парень, дёргает её за капюшон, а она вместо привычного сопения ему улыбается, понимаю, что реально охренела. Хочется дать ей ремня сразу за всё. Болтает с ним, делая вид, что не замечает моей явно приметной тачки. На морозе её щёки быстро розовеют…

Или это не от холода?

С неба срывается снег, оседает на её ухоженные волосы, куртку, попадает на лицо. Парень небрежно смахивает снежинки, типа случайно коснувшись Полинкиной щеки.

— Фу, как банально, — закатываю глаза и луплю по клаксону.

Сладкая до сведённых зубов парочка оглядывается. Сводная кусает губы, стреляет глазками в своего собеседника, что-то говорит ему, машет ладошкой, затянутой в варежку, и спускается по ступенькам, поскользнувшись на предпоследней.

Открывает дверь, впуская в салон морозный воздух. Он тут же пробирается мне за шиворот и поднимает дыбом волосы на затылке. Поля усаживается на пассажирское, даже не пытаясь сделать вид, что ей стыдно за такое дикое опоздание. Щёки горят, а губы припухли, будто они там сосались с этим парнем, а не занимались спортом.

Завожу движок и агрессивно срываю Феррари с места. Полина успела пристегнуться, но её всё равно сначала кидает вперёд, а затем вдавливает в спинку сиденья.

— Что ты делаешь?! Дурак, что ли? — ругается на меня.

А я бешусь, потому что этой упрямой девчонке абсолютно плевать на всё, что я говорю. И до самой квартиры мы с ней не разговариваем, потому что я сейчас могу только матом.

Мне вот это на хрена всё? А? За ручку её везде водить? На лбу написать, что она несовершеннолетняя?

Психуя, иду на кухню, чтобы попить воды. Встаю как вкопанный, поймав посторонний запах. Поворачиваюсь в сторону плиты. На одной из конфорок стоит небольшая кастрюлька, закрытая непрозрачной крышкой.

Открываю. Борщ…

Швырнув крышку обратно, ухожу к себе в комнату. Переодеваюсь и заваливаюсь на кровать с ноутом. Запускаю рандомайзер, запись видео с экрана и жму на кнопку «Вперёд!». Выпадает число «151».

— Надеюсь, это не твой вес, — усмехнувшись, выкладываю на канал результаты розыгрыша и пишу время и место, откуда заберу победительницу. Фотки специально заранее не смотрю. Пусть будет сюрприз. Желательно приятный.

Немного остыв, выхожу покурить. Полина на кухне делает себе чай.

— Ты завтра остаёшься дома, — выдыхая дым в приоткрытое окно, сообщаю ей.

— Я сегодня правда случайно задержалась. Выучить надо было много, а потом Дамир позвонил и напомнил, что ждёт меня на тренировку.

— Ты завтра дома. Наказана, — повторяю я.

— Ваня, хватит разговаривать со мной как с десятилеткой. Меня даже отец не наказывал! Если ты волновался, извини. Тренировка должна была закончиться в десять, но Дамир предложил попробовать йогу на таких, знаешь, подвесных штуках. Это так круто оказалось. Я там ещё на час зависла на пробном занятии.

— Дамир позвонил, Дамир предложил. Не до хера ли Дамира за последние пять минут разговора? — раздражённо тушу сигарету в пепельнице. — Ключи от квартиры на базу. Завтра ты дома. И борщ свой в холодильник убери. Прокиснет, будет вонять.

— Я тебе вообще-то оставила, — тихо отвечает она. — Ты завтрак готовил, я обед решила… — поднимает выше подбородок. Красивые глаза наполнены обидой и гневом. — Но, если ты не хочешь, надо выбросить, чтобы точно не воняло! — с грохотом скидывает крышку, хватает кастрюлю с плиты.

Насыщенный красный бульон выплёскивается, попадая на гарнитур.

— Криворукая, — шагаю к ней.

— Придурок и эгоист, — парирует Поля.

— Дай сюда, пока всю кухню не заляпала, — берусь за кастрюлю ближе к центру.

— Не утруждайся. Сама готовила, сама выброшу, — дурочка дёргает кастрюлю на себя, я рефлекторно делаю то же самое. Полина отпускает ручки и за долю секунды холодный борщ оказывается на мне, на полу, на всей ближайшей мебели.

— Мама, — пищит эта зараза, а я стою и в прямом смысле обтекаю, как идиот, продолжая держать в руках эту дурацкую кастрюлю.

С ещё недавно белой футболки на пол шмякаются разваренные овощи. По всей кухне насыщенно пахнет супом.

— Пиздец, — произношу одними губами.

— Я это… пойду, — пятится Полина.

— Стоять! — рявкаю на неё, роняя кастрюлю на пол. Она переворачивается на бок. Остатки бульона расползаются по мегадорогим полам сочным алым пятном.

— Ты успокоишься, я потом помогу убрать, — кричит сводная из коридора. — Если ты меня завтра отпустишь на каток, — ещё и торгуется.

— Спрячься, — рычу, смахивая с себя остатки капусты. — Бля-а-а, как противно, — передёргиваю плечами и осторожно снимаю с себя грязную футболку.

Ухожу за полотенцем. Полина выглядывает из своей комнаты. Хихикает и захлопывает дверь.

Глава 15

Полина

Коптель часов до семи утра гремел на кухне. Я честно хотела помочь, но на меня нарычали и отправили спать. Ну и ладно, может, остыл заодно.

Потянувшись на кровати, заглядываю в телефон. Одиннадцать. Зевнув, устраиваюсь поудобнее, лениво листаю короткие ролики, иногда улыбаясь. Вроде пережили первую неделю совместного проживания. И даже все живы. Из пострадавших только кухня, но это поправимо.

Решив ещё немного поваляться, набираю папу, сразу выставив повторный набор. Где-то на третьем круге он всё же отвечает.

— Да, — хриплый голос то ли потому, что спал, то ли…

— Привет, пап. Ты как там? — сердечко сжимается.

— Полинка, — с теплом и сожалением. — Всё нормально у меня. Работу вот ищу, — это я уже слышала.

— Молодец. Пьёшь? — жую губы и шмыгаю носом, натягивая одеяло по самую макушку, будто это как-то мне поможет.

— Я брошу. Клянусь, дочка. Здоровье поправлю сегодня, а завтра ни-ни, — и это я тоже уже слышала.

Ему надо капаться, кодироваться, но он ничего не хочет. Его будто подменили. Моего папу вымыло количеством спиртного. Он превратился в слабого человека, который только и может давать пустые обещания.

— Ты вернёшься ко мне? — спрашивает отец.

Зачем? Чтобы убирать бардак и каждый день смотреть, как он себя уничтожает? Нет. Не могу и не хочу так больше.

— Бросай пить, пап, и я приеду в гости, а дальше посмотрим.

— Я брошу, — повторяет он. — Ты мне веришь?

— Конечно, — голос вздрагивает. — Мне пора, пап. Я ещё позвоню. И ты звони мне, пожалуйста. Я скучаю.

Сбрасываю и крепко зажмуриваюсь, чувствуя, как по щекам потекли слёзы. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Сжав зубы, утыкаюсь лицом в подушку. Так тяжело каждый раз. И не звонить не могу. Я его и так бросила там одного с его вредными привычками.

— Тихо, тихо, всё, — шепчу сама себе, стараясь дышать ровнее и вытирая слёзы ладонями.

Выбираюсь из-под одеяла. Закрыв глаза, сижу ещё пару минут на краю кровати и отправляюсь умываться. Чем ближе к ванной, тем холоднее полы. Подогрев не справляется или выключен?

Заглядываю на кухню, и всё становится ясно. Мой чокнутый педантичный сводный эстет оставил приоткрытым окно, чтобы выветрился запах чистящих средств и разлитого борща. Видимо, уснул и забыл закрыть.

Вздохнув, пробегаю босыми ступнями через кухню, закрываю окно, ставлю чайник и всё же дохожу до ванной комнаты.

Пока я умывалась, в квартире ощутимо потеплело, пахнет очень приятно: свежестью, морозом. Делаю себе вкусный чай и замечаю приклеенный к столу цветной стикер. На нём аккуратным почерком написано:

«Разбуди меня в двенадцать, если не встану сам, и тогда, так уж и быть, я возьму тебя на каток»

С улыбкой рассматриваю ровные закруглённые буквы.

Коптель, вот если бы ты не был таким козлом, я бы сказала, что ты идеален во всём.

Ладно, так уж и быть, я тебя разбужу. И не потому, что ты попросил. Я просто хочу на этот каток. Погода на улице прекрасная даже из окна. Нет у меня ни малейшего желания сидеть здесь в ожидании непонятно чего.

Глянув на часы, заправляю кофемашину и иду в сторону Ванькиной комнаты. В ладошке зажата кружка с остатками чая. Поймав себя на лёгком волнении, свободной рукой открываю дверь.

Картина маслом: Ваня в чёрных спортивных штанах, бессовестно съехавших и оголивших копчик, без футболки, сопит поперёк кровати, уткнувшись носом в скомканный край покрывала.

Скульптурный засранец! Ничего лишнего, идеальные контуры проработанного тела. Тёмные ресницы дрожат, губы слегка приоткрыты.

— Вань, — зову, обойдя кровать. — Ва-ня, — громче.

— Ммм, — выдаёт он, смешно натягивая покрывало себе на голову.

— Э, нет. Ты, на свою беду, сам попросил меня тебя разбудить. Вставай! — тяну покрывало на себя.

Ванька впивается в него пальцами и снова бубнит что-то нечленораздельное, поворачивая голову в другую сторону.

Ставлю кружку на тумбочку у кровати и уже двумя руками хватаюсь за покрывало, дёргая его резче.

— Вставай! Потом сам же будешь рычать, что я тебя не подняла.

— Буду, — сонно хрипит он. — Садистка.

Смешной такой сейчас. Взъерошенный, очень открытый и совсем не злой. Залипаю на его губах и тут же выдаю себе мысленный подзатыльник. Не новость же. Ванька всегда был привлекательным. Вот и нехрен его разглядывать!

— Хватит на меня пялиться, — ворчит он.

— Пф! Нужен ты мне сто лет, — закатываю глаза. — Вставай. Последний раз говорю. Уйду сейчас, и проспишь до вечера. А за то, что ты убил мой борщ, я вообще не обязана сегодня подрабатывать твоим будильником.

— Я теперь ещё долго не смогу на него смотреть, — смеётся Коптель. — Ладно, встаю. Спасибо, — открывает один глаз и тут же закрывает.

— Там кофе готов, — забираю свою чашку с тумбочки.

— С цианистым калием? — садится по-турецки и трёт лицо ладонями.

— Если ты очень просишь… — коварно улыбаюсь ему.

— Какая ты всё-таки, — не договаривает. Склонив голову, со своим лисьим прищуром смотрит на меня, задерживая взгляд в районе груди. — Кхм… — прокашливается, тянет покрывало, накрывая бёдра. — Иди отсюда, я сейчас встану. И не трогай ничего на кухне. Умоляю. Я сам приготовлю завтрак.

— Спасибо, я уже, — демонстрирую ему кружку с чаем.

— Как хочешь, — пожимает плечами, глядя теперь куда угодно, только не на меня.

Ухожу из его комнаты. Пока есть время, открываю учебники и пробегаюсь по материалу, который понадобится мне в понедельник. Слышу, как Ванька разговаривает по телефону, шастая туда-сюда между ванной, кухней и комнатой. Сначала в обрывках фраз мелькает имя Назара, потом Беркута, а потом он явно разговаривает с мамой.

Мне становится интересно, хотя подслушивать конечно же нехорошо. Медленно иду в сторону кухни.

— У вас там как? — спрашивает Ванька. — Класс. Да у нас тоже нормально. Вы когда вернётесь? Понятно… — с сожалением. — Ладно, разгребайте, — небольшая пауза, видимо, слушает. — Не дурак, понимаю. Будет круто, если до праздников вернётесь. Мам, что за вопросы дурацкие? — смеётся. — Мне же не пять лет. Полинке сладкий подарок привези. Самое то. Молчу. Ага, пока. Отцу привет передавай. И чего ты там встала? — ехидно интересуется у меня.

Глава 16

Иван

Была крохотная надежда хапнуть сегодня чего-то интересного и приятного, наполниться эмоциями для следующей недели, обещающей быть ещё более насыщенной, чем предыдущая, но мне кажется одна сероглазая Зараза меня прокляла. Я обычно везучий на слепые свидания, поэтому к подобным розыгрышам относился с азартом и предвкушением. До сегодняшнего дня.

Я прямо чувствую, как ко мне подкрадывается временная импотенция. Может, я сволочь, но я даже не за красоту, она слишком субъективна. Я за эстетику, за ухоженность, за стиль. Есть офигенно красивые полненькие девочки, если без перебора, конечно. Есть интересные худенькие. С большой грудью, с маленькой. А есть вот такие, как Инна, пришедшая ко мне на свидание.

Меня немного пугает её чрезмерная уверенность в себе. Полинка, чтоб ей икалось сегодня весь день, офигенная, но она смущается, когда я зависаю на отдельных частях её тела. Да любую из наших взять. Лиза, Аиша, Ульяшка. В каждой из них есть что-то такое, чисто женское в реакциях на комплименты, подарки. И это очень круто ловить. В Инне и близко ничего такого нет.

Сожжённые осветлителем длинные волосы с чёрной полосой по пробору явно выпрямлены, свисают вперёд, делая и без того круглое лицо девушки лунообразным. Слишком сильно накрашенные ресницы, губы, в которые не надо было ничего вкачивать, но она за каким-то хреном это сделала! Лоб покрыт мелкими прыщиками, замазанными тоналкой. Взгляд в панике падает ниже, надеясь, что большая грудь станет тем самым спасением. Но нет, там тоже прыщики и тоналка.

У меня, блядь, вопрос: почему нельзя было надеть водолазку?!

Выдыхаю. Я же хорошо воспитан, правда? Где-то там остались зачатки вежливости. Это свидание ни к чему не обязывает. Мы просто покатаемся на коньках. Но, мне кажется, наши с ней мысли здесь не совпадают, судя по тому, как Инна на меня смотрит, кокетливо облизывая губы. И у неё с собой тот самый леденец, с которым была сделана фотка для розыгрыша. Становится как-то очень тоскливо. Тут ещё наши где-то недалеко…

Ищу знакомые лица, пока меня держат за руку мёртвой хваткой.

— Ты армрестлингом случайно не занималась? — каюсь, не удержался.

— Нет, а что? — её ноги дрожат на льду, и я морально готовлюсь, что падать мы будем вместе. По классике жанра Инна должна рухнуть на меня. В фильмах в этот момент обычно случается первый романтический поцелуй. В реальности мы, скорее всего, поедем в травмпункт.

Ааа!!! Фак! Фак! Фак!

Мысленно прооравшись, стараюсь сохранять невозмутимый вид.

— Да так, ничего. Держись крепче, — усмехнувшись, плавно качусь вперёд.

В центре катка стоит огромная, очень красивая ёлка. А возле неё наши девочки, Илюхин волчонок и Поля в своих любимых варежках и капюшоне с пушистым мехом, едва касающимся розовых щёк. Со счастливой, детской улыбкой трогает пышные еловые лапы. Смеётся, чуть запрокинув голову. Капюшон падает, блестящие русые волосы рассыпаются по плечам. Она видит меня, Инну, и её улыбка становится триумфальной.

Ах ты ж… Точно по заднице надо надавать!

Стянув зубами варежку, сводная машет мне пальчиками, издевательски поднимает большой палец вверх и тут же наклоняется, чтобы поймать вновь шлёпнувшегося Савушку. Он пытается обнять Полинку за шею. Они падают вместе, смеются, а меня вдруг дёргает рвануть к ним и поднять эту дурочку со льда. Заболеет ещё…

Не могу. Меня прочно удерживает якорь по имени Инна.

— Бывшая? — вдруг спрашивает она, вторгаясь в моё личное пространство.

— Сестра, — отвечаю на автомате.

— Давай сфотографируемся у ёлки, — предлагает Инна.

— Может, лучше у надувного снеговика? — он стоит чуть в стороне от праздничного дерева.

— Нет, я хочу у ёлки, — капризничает девушка.

— Ладно, поехали, — сдаюсь.

Для отчёта всё равно нужно будет выгрузить несколько фоток на канал. Только это ничуть не успокаивает.

Подкатываемся в ёлке, Инна прижимается ко мне и пытается сделать годное селфи.

— А давайте я вас сфотографирую? — невыносимо довольно улыбаясь, предлагает Полина.

— О, супер! — Инна подхватывает эту идею.

— Ванечка, улыбнись, — сводная наводит на нас камеру. — Ну же, братик, у тебя свидание, — дразнит эта жестокая, бессердечная девочка.

Показываю ей кулак, она в ответ высовывает кончик языка и смеётся, делая несколько кадров на мобильник Инны и ещё пару на свой.

— Ой, — стреляет глазками мимо меня, — Дамир. Дамир! — кричит громче, едва не выпрыгивает из коньков от радости и машет ладошкой чуваку из фитнес-центра.

— Стоять! — рявкаю на неё.

— Не отвлекайся, Ванечка, — подмигивает Зараза и едет к своему новому знакомому.

Оглядываюсь. Они уже мило улыбаются друг другу, парень хватает Полину за покрасневшие от холода пальцы.

Озверел, что ли?!

Надо бы забрать мелочь оттуда и объяснить этому… Дамиру политику партии, раз утром я проспал из-за дебильного борща. Но меня снова отвлекают.

— Поехали за какао? — Инна тянет меня за руку в сторону киосков.

Мля-а-а!!!

Малая там кокетничать продолжает, а у нас какао со сливками и пакет горячих пончиков.

— Ты чего не ешь? — едва прожевав, спрашивает мой ночной кошмар.

— Не хочу, — морщусь, глянув на её губы, блестящие от масла и наверняка липкие от сахарной пудры.

— Ну хоть один, — девушка подносит пончик к моим губам. Шарахаюсь в сторону, пока и меня не перемазала.

— Не ем я такое, понимаешь? И тебе не советую. Тесто, тонна масла и сахара. Ни один спортзал не спасёт.

— Зато вкусно, — она быстро уплетает всё из пакета.

Спасибо, пальцы не облизывает, меня бы точно вывернуло.

— Какие у нас планы на вечер? — снова пытается быть кокетливой.

— Мне сестру надо будет домой отвезти, — быстро придумываю отмазку. — Потом к зачётам готовиться.

— А как же… мы?

— Мы? — давлюсь глотком морозного воздуха. — Мы сейчас на обещанном свидании, гуляем, — подбираю слова. — Потом по домам.

Глава 17

Полина

Пока я, подперев кулаками подбородок, смотрю в окно на улыбающихся, неуклюжих или наоборот очень уверенных в себе людей разного пола и возраста, рассекающих лёд вдоль и поперёк, Дамир подливает мне горячий облепиховый чай.

— Спасибо, — улыбнувшись своему тренеру, обнимаю кружку обеими ладонями и с удовольствием вдыхаю насыщенный аромат трав. — Твои друзья точно не обидятся на то, что ты сидишь здесь со мной? — спрашиваю у него.

— Не переживай за них, — смеётся Дамир, — они найдут чем заняться. Честно говоря, мне за неделю на работе вот так, — проводит ребром ладони по горлу, — хватает постоянного гула: клиенты, музыка, коллеги. Но в этом сезоне новый каток стал едва ли не самым модным местом города, так что пришлось поехать.

— Чтобы поставить галочку «Здесь был Дамир»?

— Что-то вроде того. В зале обсуждают. Хоть в теме буду. А тебе здесь нравится?

— Да-а-а, — сделав глоток чая, смотрю на красотку ёлку. Издалека она выглядит ещё шикарнее. Переливается огнями, бликует глянцевыми шарами.

Когда дома есть зависимый от алкоголя человек, праздник перестаёт быть праздником. Он превращается в нервотрёпку, ведь это очередной повод приложиться к бутылке, причём вполне официальный. И даже если родной человек ведёт себя спокойно в пьяном угаре, всё равно тревожно, неприятно и тоскливо. К друзьям тоже не сбежишь. Думаешь: «Ну вот как я его тут одного оставлю? У нас и так кроме друг друга никого, а Новый год — семейный праздник».

Большая ёлка была только в детстве, я росла, а праздничное дерево, наоборот, становилось всё меньше.

Когда папа начал пить, я ставила в своей комнате веточку, чтобы пахло праздником, раскладывала гирлянду по письменному столу. И всё. Настроения на большее не хватало.

Сегодня внутри меня всё трепещет совершенно по-детски, ведь скоро очередной Новый год, а тут воздух пропитан очень крутыми эмоциями, что аж волоски на руках встают дыбом, дыхание всё время перехватывает и сердце стучит быстрее. Ещё и Дамир смущает, делая ненавязчивые комплименты и глядя на меня как на симпатичную девочку.

— Тогда допивай чай и пойдём ещё покатаемся, — предлагает он.

— Я та ещё фигуристка, — отвожу взгляд от его тёплых карих глаз.

— Дык и я не великий хоккеист. Хоть поржём, если свалимся, — пожимает плечами.

Это он лукавит, конечно, чтобы мне было спокойнее. Я успела увидеть, как уверенно он держится на коньках. Как и бесячий Коптель! Но та-а-к мне греет душу выражение Ваниного лица на рандомном свидании, что улыбаться начинаю до боли в щеках.

— Забавная, — посмеивается Дамир. — Идём?

Поднимается, галантно помогает мне надеть куртку. Пока я застёгиваюсь, вкладывает в принесённый счёт наличные, а я прячу согревшиеся ладошки в варежках. Обходим каток по бортику, забираем свои коньки, оставленные на хранение у работника проката. Переобуваемся. Тренер помогает мне правильно затянуть шнурки.

— Удобно?

Проверяю, как зафиксирована нога, и киваю парню. Он подаёт мне руку для опоры и ведёт за собой на лёд. Найти среди катающихся своих новых знакомых оказывается не так-то просто. Когда я уходила, девочки с сыном Таси были прямо у ёлки, а сейчас переместились гораздо дальше. Нам надо к ним. Я обещала Лизе надолго не исчезать. Не хочется, чтобы Ваня на неё нарычал, так что, отталкиваясь ногами от изрезанного лезвиями коньков льда, двигаюсь прямиком к ним.

Сводного совсем нигде не видно. Это и к лучшему. У моего настроения есть все шансы прожить чуточку дольше.

— Тебя потеряли, — говорит Лиза.

— Чёрт, — вздыхаю. — Орал?

— Ну-у-у, так, — неопределённо качает ладошкой в воздухе, — порычал малость. Не переживай. Ему даже полезно.

— А где он, кстати? — ещё раз оглядываюсь по сторонам.

— Подружку свою пошёл провожать. У нас с девочками предложение есть.

— Какое? — становится любопытно.

— Тут недалеко находится прикольный караоке-бар под названием «Истерика». В свете того, что наши мальчики недавно серьёзно проштрафились, мы особенно сильно хотим туда попасть. Ты, — Лиза показывает на меня пальчиком, — с нами. Обещаю, — почти шепчет она, запредельно довольно улыбаясь, — будет весело.

— Дам… — оглядываюсь, — … ир. Ваня! — вскрикиваю от неожиданности и страха, резко опалившего лёгкие.

Непонятно откуда взявшийся Коптель подъехал, схватил Дамира за капюшон и откатил за собой в сторону от нас.

— Не лезь, сами разберутся, — рядом со мной встаёт Лиза и показывает в сторону трибун, где вся их стая уже поднялась на ноги и внимательно смотрит на лёд. К нам подъезжают Уля с Аишей. Меня берут за руку и крепко сжимают пальцы. До слёз приятно ощутить такую поддержку.

За гулом голосов нам не слышно, о чём говорят парни. Улавливаются только общие интонации и взаимно напряжённые взгляды.

Только попробуй мне всё испортить, Ваня! Я же на твоих подружек не кидаюсь. Какого чёрта ты себе позволяешь? Это даже не квартира твоя!

Они с Дамиром подъезжают к нам. Коптель засовывает руки в карманы штанов и, склонив голову, что-то пытается мне предъявить своими лисьими глазами и мимикой, изображающей возмущение.

— Я поеду, чтобы не нагнетать, — едва коснувшись моей щеки холодными пальцами, тихо говорит Дамир. — Увидимся завтра на тренировке. Я постараюсь перенести её на восемь. Договорились?

— Напишешь?

— Обязательно. Хорошего вечера, — обращается ко всем и уезжает от нас, резко оттолкнувшись ногой от скользкой поверхности.

— Что ты ему сказал?! — подхожу и толкаю Ваню в плечи.

— Правду. Что ты дома обязана быть в десять и нехрен ему возле тебя тереться.

— Коптель, ты… ты… Да таких слов ещё не придумали! — топаю, забыв, что я в коньках. Ноги разъезжаются, и я стремительно лечу вниз.

Ванька ловит, резко дёргает вверх и прижимает к себе. Его пронзительные, полыхающие гневом глаза непривычно близко. Это очень сильно дезориентирует, как и запах его одеколона, дразнящий ноздри, и ощущение его напряжённого тела даже через слои одежды…

Глава 18

Полина

В караоке я не была ни разу. Даже как-то не думала туда заглянуть. Это развлечение всегда казалось мне немного странным. Люди, которые не умеют петь, ходят просто поорать под музыку на глазах у других людей. А сейчас мне очень хочется пойти! Особенно после реакции Коптеля на эту затею.

Удобно устроившись за спиной у Лизы, с улыбкой смотрю, как собственническим жестом Беркут берёт её руку и тянет к себе на бедро, удерживая руль свободной ладонью. Отворачиваюсь, наблюдаю за разъезжающимися машинами. Ваня и татуированный монстр сразу вырываются вперёд.

— Что вы, что вы, — бормочу себе под нос, глупо улыбаясь.

Внутри всё дрожит от нашего столкновения на льду. Запах Ваниного парфюма всё ещё чувствуется на кончике языка. И это страшно раздражает, потому что чувства к сводному — изначально провальная затея. Я с этим уже сталкивалась и отлично помню, как сложно и больно выбираться из всего, что обрушивается на тебя вместе с ними. Его безразличие, дурацкие тычки, язвительные уколы. Не хочу я туда больше. Нет и ещё раз нет!

Поднимаю подбородок выше и старательно переключаю мысли на Дамира. Он точно не станет так со мной обращаться. Ведь правда?

Детские фобии и комплексы, которые с приездом сюда всё чаще норовят вылезти наружу, жёстко пинаю обратно. Коптелю опасно показывать свою слабость, он просто меня затопчет.

Мы подъезжаем к стильному зданию, вся лицевая часть которого состоит из тонированного стекла. К входу ведут широкие закруглённые ступеньки с металлическими перилами по бокам. Прямо на стекле вывеска с названием караоке-бара.

Выхожу из машины. Быстро оказываюсь подхвачена под руку Лизой и Ульяной. Высвободив ладошку из ладони Миши, нас догоняет Аиша, а Тася и Илья присоединятся к нам немного позже. Они повезли домой Савушку. Несколько часов за ним присмотрит няня.

Оставляем куртки на входе, проходим в просторный зал заведения. Оказывается, девочки уже успели забронировать нам отдельную просторную кабинку с длинным кожаным диваном во всю стену, столиком и установкой для караоке. Здесь точно все уместятся и не будет никаких посторонних.

На столе меню. Разнообразная кухня, винный бар, крафтовый бар. Интересно.

— Вот, — Лиза забирает себе карту вин, — это то, что нам нужно. А вы в сторону бара даже не смотрите, — заявляет парням. — В прошлый раз отрывались мальчики, сегодня очередь девочек.

— Зайка, хорош, — Беркут пытается задобрить свою девушку, обняв и очень интимно прижавшись к ней сзади. — Я уже много-много раз извинился за то, что мы тогда нажрались.

— Уля, — на свою девушку смотрит татуированный Грановский. Ничего не говорит больше. Его взгляд буквально кричит о том, что он категорически против нашей затеи.

— Что? — она делает вид, что не понимает.

— Ты не пьёшь, — заявляет Назар.

— Сегодня пью, — улыбается Ульяна.

— Уверена? — парень криво усмехается.

— Уверена она, Грановский. Уверена. Вырубай уже своего диктатора, — вклинивается Лиза.

— И ты? — тихо спрашивает Миша у своей жены.

— А я со всеми, — она смущённо кусает губы. Парень улыбается и целует её в лоб, видимо решив смириться с неизбежным.

Коптель демонстративно со мной не разговаривает. Он вообще делает вид, что меня тут нет.

Пф! Напугал! Мне же лучше!

Наша официантка накрывает на стол. У нас закуски, красивые бокалы под вино, а у парней безалкогольное пиво. Это всё, что им удалось себе выторговать на сегодняшний вечер. Сидят с кислыми лицами, зато девочкам весело.

Очень вкусное вино, сладкое, насыщенного рубинового цвета, отличная музыка и крутая атмосфера. Выбираем песню, которая станет первой в сегодняшней концертной программе.

— Нет! — рявкает Назар, увидев название на большом экране.

— Да! — довольно улыбается Лиза, включая трек «Ягода малинка» от Хабиба.

— Застрелите меня кто-нибудь на этот вечер, — тихо стонет Беркут.

Меня тянут за руку к микрофону. Упираюсь ногами в пол, пытаясь сопротивляться.

— Я не умею петь, — шепчу Лизе.

— Значит, надо выпить ещё вина, — смеётся она и всё же выдёргивает меня к девочкам как раз в момент, когда на экране появляются слова.

Боже! Это так стыдно и так весело! Уже через несколько строчек забываешься и входишь в кураж, чувствуя крутую, мощную разрядку где-то в центре живота.

Тася с Ильёй подъезжают. У девушки с собой гитара. Я чувствую, как мои глаза загораются. Очень хочется послушать. А пока она присоединяется к нам, и после нескольких глотков вина мы выбираем следующий трек.

«Малиновая лада» от Gayazovs Brothers.

— Да харош, изверги! — бесятся парни, кривясь от пива в своих бокалах.

Кому есть дело до их возмущений? Мы поём песенку, танцуем, смеёмся и снова пьём. Голова кружится от ярких эмоций и непривычного градуса. Я всё чаще ловлю на себе Ванькины взгляды. Никак не могу их считать.

— Забей, — Лиза шепчет мне на ухо.

Это сложно, когда тебя то игнорируют, то тут же прожигают насквозь. Закинув в рот пару крупных ягод винограда, смотрю, как Тася берёт в руки гитару. Девочки выключают музыку, и она начинает перебирать струны. До мурашек по всему телу.

В родном городе у меня был хороший друг, который научил водить байк и тоже любил гитару. Он разбился на своём мотоцикле в прошлом году. Его мама передала мне на память шлем, который я и привезла с собой, как частичку очень хорошего человека, которому было плевать, ношу я очки или брекеты. Мы были настоящими друзьями. Мне так кажется…

От этих воспоминаний под струны гитары по щекам текут горячие слёзы. Старательно вытираю их ладонями. Позор какой, плакать при всех. Но это болюче-добрые слёзы, не обидные. Я просто снова скучаю по тем временам.

Поднимаю взгляд, чтобы запить вином ком, образовавшийся в горле. И застываю. Ваня увидел… и взгляд у него опять тяжёлый, потемневший.

Он поднимается и забирает у меня бокал.

Глава 19

Иван

Вот что за человек, а?! Даже побухать нормально не может. Всё у неё через задницу. Хорошо хоть вырубилась в дороге, и завтра мне не придётся гнать машину на автомойку.

Остановившись у подъезда, разворачиваюсь и смотрю, как она сопит, уткнувшись носом в мою куртку. Волосы слегка растрепались, ресницы слиплись от того, что плакала. Обманчиво милое создание с лицом ангела, трогательно приоткрытыми губами и ядовитым жалом вместо языка. Чего ревела-то? Ведь хрен расскажет.

Я тоже хорош. Сижу, пялюсь на неё. Вот надо оно мне? Хорошенькая же, а я мужик, которого к тому же лишили секса. Изверг русоволосый! Но смотреть на неё сейчас очень приятно. И я позволяю себе ещё чуть-чуть «погулять» взглядом по её бледным щекам, по дрожащим ресницам, изгибу носа…

Пока они с девчонками строили планы, которым не суждено было сбыться, у нас с пацанами состоялся интересный разговор. Ничего нового друзья не сказали. Да, залипаю. А кто бы не залип на таких ногах и глазах с переливами расплавленного металла? Только импотент. У меня, слава богам, с этим проблем нет. Только слепой не заметит очевидного.

Что ещё меня в ней цепляет? Забавная, дерзкая, но при этом мягкая. Она ежеминутно взрывает внутри меня какое-то дикое количество разных эмоций: от желания выпороть и правда привязать к батарее до привязать, но уже по другому поводу и к спинке кровати. Иначе эта девчонка меня либо исцарапает, либо покусает.

Вся эта фигня кажется мне абсолютно нездоровой. Нет, я прекрасно понимаю, что технически мы чужие люди. Отцы у нас разные, мамы… мама вроде как общая. Другой-то я не знал. Меня с детства вырастила именно эта, и я ни дня не называл её иначе и не считал её посторонним человек. Как-то так вышло. Вот и Полинка всегда была сестрой. Это же логично! Дочь моей матери — моя сестра. Да, сводная была дико раздражающим фактором, который вечно мешался, вынуждая меня менять планы и вообще быть для неё нянькой. Но сестра! Та самая, мелкая, несуразная, в дурацких очках со своим вечным: «Вань, Ваня, а Вань? Ну Вань!», требующая моего внимания, будто нельзя было поиграть в куклы или в песочнице. От её «Вань» и сейчас внутренности содрогаются.

Что с этим делать, я не знаю. Надо пробежаться по своим контактам и переключиться. Полина стала занимать слишком много моего личного пространства. Мне страшно дискомфортно.

Она вдруг вздрагивает. Настолько неожиданно, что я вздрагиваю вместе с ней. Открывает глаза. Взгляд абсолютно расфокусированный. Куртка опять с неё сползает.

— Мне плохо… — хрипло стонет.

Наверное, я ещё никогда так быстро не бегал!

Метнувшись из тачки по морозу, открываю пассажирскую дверь, отстёгиваю это пьяное тельце и успеваю помочь ей развернуться до того, как её стошнит.

— Ну, мляааа, — закатив глаза, держу волосы, чтобы не перепачкалась. — Ты больше не пьёшь, — рычу на неё. — Никогда! Даже безалкогольное пиво!

— Водички хочу, — хнычет Поля.

— Снег могу дать пожевать. Хочешь? — язвлю я, но ей до лампочки.

Одно радует, проснулась. Иначе я не представляю, как открывал бы дверь с ней на руках.

— Домой пошли, Зараза, — помогаю Полине подняться.

Придерживая одной рукой, второй кое-как натягиваю на неё свою куртку. Полинка заваливается на меня. Какие-то рефлексы у неё ещё живы. Хватается за шею.

— Тихо ты, дурная.

— Чего ты обзываешься? — обиженно всхлипывает. — Всегда говоришь обидные слова, а я ничего плохого тебе не сделала.

— Потому что ты маленькое бесячее недоразумение.

— Я не маленькая! — возмущённо сопит. — И сам ты недор… тьфу… то самое.

Рассмеявшись, кое-как закрываю тачку, веду Полину к подъезду и открываю нам дверь. Её руки сползают мне на пояс. Выходят такие милые обнимашки. В лифте она утыкается носом мне в шею. До мурашек, блядь! Горячее дыхание, едва касающиеся кожи тёплые губы. У меня встаёт, а мой персональный Хвост прижимается теснее.

— Выходим, — кое-как выношу её из лифта. Вожусь с ключами от квартиры, и аллилуйя, дом, милый дом.

— Стоять, — прислоняю Полинку к стене. Свою куртку вешаю в шкаф.

Наклоняюсь, чтобы снять обувь. Чувствую её пальчики, коснувшиеся моих волос, и девчонку снова качает. Она вынужденно опирается ладонью прямо на мою голову.

— Поля, блин! — ржу я. — Ладно, держись уже. Ногу давай сюда.

Снимаю со сводной обувь, и пока она нас обоих тут где-нибудь не уронила, подхватываю на руки и уношу в спальню.

— Пить хочу, — напоминает Полина.

— Не вставай. Сейчас принесу.

Ухожу на кухню, набираю воды в бутылку и возвращаюсь к ней. Сидит на краю кровати, уперев ладони в матрас по обе стороны от себя. Голову опустила и опять всхлипывает.

Опускаюсь перед ней на корточки, вкладываю стакан в ладони и заглядываю в бессовестные, пьяные, но всё равно очень красивые глаза. Волосы мешаются, убираю ей за уши. По щекам опять текут слёзы. Да что ж такое?!

— Я больше никогда не буду пить, — тихо говорит Полина.

— Конечно, не будешь. Я тебе не разрешаю.

— Ты никогда мне ничего не разрешаешь, — обижается она. Зато плакать перестаёт. — А я ради тебя приезжала. А ты… Ты гнал меня всегда. Пинал, как надоевший мячик… Так качает, — смотрит на меня несчастными мутными глазами.

У меня ступор. Я не понимаю, что ответить ей сейчас.

— Это пройдёт, — заверяю её. — Ложись. Тебе надо проспаться.

— Не хочу, — вытирает лицо и допивает остатки воды. Морщится. Её желудок возмущённо урчит, и я на всякий пожарный иду за тазиком.

Ставлю у кровати, в глубине души надеясь, что он ей не пригодится.

— И чего же ты хочешь? — усмехаюсь, усевшись на пол у кровати сводной.

— Яа-а-а, — пьяно улыбается. — Чтобы меня любили, — хихикнув, падает на спину, раскидывает руки в стороны и делает подобие снежного ангела, размахивая ими вверх-вниз и глядя в потолок. — И ещё ёлку. Во-о-от такую огромную, — показывает руками, растягивая их в стороны от себя. — И, и… яблочный пирог. С корицей, сахарной пудрой и горячим какао. Домой хочу, и чтобы папа не пил больше. И чтобы Кирюша был живой, и мы катались на байках, и летом ездили на речку купаться…

Глава 20

Иван

Возмущённый до глубины души, ещё раз прокручиваю в голове её пьяную исповедь.

Какао, пирог, ёлка, чтобы папа не пил…

Он бухает? Если так, это задница, конечно. Я об этом мужике ничего не знаю почти. Только то, что бизнес у него какой-то небольшой был. И, собственно, всё. Мама про бывшего ничего не рассказывала, а я не интересовался. На кой хрен мне нужна была эта информация? Она — жена моего отца, моя семья. Я и сейчас живу с этой установкой. Немного даже карябает внутри, что где-то там есть этот мужик. Ещё и пьющий. Не удивительно, что от него все его женщины разбежались.

Повернувшись на бок, подкладываю руку под голову и смотрю в окно. Штору забыл задёрнуть. Мне с кровати видно кусочек тёмно-синего неба, засвеченного уличным освещением, и срывающийся снежок. Скорее всего, с крыш сдувает. Красиво, чёрт побери. Умиротворяюще.

И всё же, какого хрена «Ваню не любить?». Будто ты меня любила когда-то. Хвостом бегала, да. Но и сейчас мало что изменилось. И о каком формате любви речь? Брат, друг, парень. Ладно, друга сразу отметаем, мы никогда не дружили. Остаётся два варианта…

«А ху из ис Кирюша?» — перекидывает мои мысли на ещё один фрагмент её монолога.

Ааа!! Чего ты мне мозг-то взрываешь ежеминутно, а?! Зараза мелкая!

Зато я выяснил, что о Полинке тоже ни черта не знаю. И раньше мне это было индифферентно. Я радовался, когда её отправляли домой и ко мне возвращались свобода и привычная жизнь. А сейчас оно мне зачем? Мы ведь снова временно тусим на одной территории, регулярно раздражая друг друга. Но она же мне нравится! И это ещё один бесячий факт. Нравится как красивая девчонка с ужасным характером.

Вот она там спит сейчас, а я тут, загадки о ней разгадываю, а мог бы делать много всего приятного и не париться.

Снова кручусь на кровати, пытаясь найти удобное положение. Люблю спать на животе. Зевнув, кулаком подминаю подушку снизу, подсовываю под неё одну руку, пальцами второй вывожу круги по простыне, пытаясь медитировать на монотонные движения.

Мне кажется, я ещё никогда в своей жизни столько времени подряд не думал об одном человеке. Тем более о девчонке. Какой смысл был заморачиваться, если можно пойти и взять? У меня как бы со школы с этим не было больших проблем. И странно, имея такой опыт, споткнуться сейчас. Да ещё и на сестре!

Я не знаю, какой из этих фактов меня раздражает больше: тот, что мы вроде как родственники, или что мыслей о ней стало до хрена. А может, меня бесит то, что после сегодняшней её исповеди я хочу приготовить ей этот дурацкий пирог? Или меня задевают слова Полинки о том, что она не хочет меня любить. Я такое вообще в свой адрес слышу впервые.

А кого ты хочешь любить, малая? Того неизвестного мне Кирюшу? Или оборзевшего Дамира?

Постучав лбом о подушку, достаю телефон и перебираю рецепты «Шарлотки». Улыбаясь, нахожу тот, что больше всего ассоциируется у меня со сводной.

— И нет, — снова перевернувшись, в этот раз на спину, разговариваю с потолком, — я не влюбился. Боже упаси! — был бы религиозен, обязательно бы перекрестился на всякий случай. — Я влюблён лишь в готовку и свободу, всё остальное от лукавого.

Самому становится смешно. Помню, как-то наш общий «папка» Ворон, начальник службы безопасности Грановских и просто очень крутой мужик, который ни единожды спасал наши задницы, ляпнул, что найдётся та, которая сможет взять меня за яйца. Я поржал, но Полинка реально сможет…

Встряхнувшись, сохраняю в закладки рецепт пирога, закрываю глаза, пытаюсь вспомнить, осталась ли у меня клюква.

— Да бля! — ударившись затылком о подушку, просто считаю вслух, чтобы выбросить всё из головы и, наконец, вырубиться.

На утро выясняется, что клюквы нет, как и сахарной пудры. Всё же выпечка — не то, чем я занимаюсь часто, предпочитая готовить несколько другие блюда.

Заказав доставку, выхожу на балкон с кофе и сигаретой. Полинка вряд ли проснётся раньше обеда. Дурочка очень прилично вчера накидалась.

Вдыхаю морозный воздух, горячий кофе обжигает губы. Небо чистое. Во дворе на детской площадке уже носится малышня. Мне всё же чертовски нравится моя жизнь.

Сажусь с ноутом на кухне, дорабатываю кое-какие детали по нашему с парнями проекту, пока до меня добирается курьер. Как только всё привозят, выкладываю на стол продукты, необходимые для приготовления «Шарлотки» по рецепту одного датского шефа.

Четыре яйца, разрыхлитель, лимон, сливочное масло, два вида сахара, конечно же мука, крепкие зелёные яблоки, клюква и корица.

— Ну что, мелкая, вредная алкашка, хотела пирог? Только попробуй опять фыркнуть!

Духовку выставляю на разогрев до ста восьмидесяти. Тру цедру лимона, отставляю в сторону. Яблоки мою, нарезаю красивыми тонкими дольками, заливаю соком целого лимона, добавляю туда же клюкву, немного сахара, щепотку корицы, хорошенько перемешиваю и, накрыв плёнкой, убираю в холодильник.

Постучав пальцами по столешнице и глянув в рецепт, достаю форму для будущего пирога. Выстилаю пергаментом, края хорошенько смазываю сливочным маслом и сверху добавляю коричневого сахара.

Теперь, пожалуй, самое важное — тесто. Если оно не получится, никакая начинка не спасёт.

Может быть, ближе к пенсии я открою свой уютный ресторанчик и сделаю из хобби бизнес. Буду приходить, садиться в самый дальний угол и наблюдать, как люди с удовольствием едят приготовленные мной блюда. Пока же это мой релакс, моя медитация, одна из наивысших степеней кайфа, после секса.

Мне нравится, как из простых продуктов, яиц и сахара, вырастает пушистая пена. Теперь, задержав дыхание, очень аккуратно, чтобы ничего не осело, добавляю в миску разрыхлитель, цедру лимона, растопленное сливочное масло. Осторожно перемешиваю до однородности и, довольный результатом, выливаю тесто в форму. Красиво выкладываю яблоки с клюквой. Ставлю эту прелесть в духовку. Снижаю температуру до ста шестидесяти, выставляю таймер на сорок пять минут, дальше придётся контролировать «руками».