Сводные. Все оттенки порока

Горячий. Сводный. Развратный (1)

По моей груди шарят чужие руки. Какой правдоподобный сон, аж, внизу живота приятно тянет. Мне в бедро утыкается что-то твердое и влажное. Я резко открываю глаза, смотрю в темноту и понимаю, что на диване я не одна.

– Отвали от меня, Вань, – громким шепотом шиплю я и пытаюсь отпихнуть от себя сводного братца, который трется об меня своим голым членом.

Я содрогаюсь от омерзения.

– Тихо ты, родителей разбудишь, – запускает свои руки мне под майку, лапает грудь. – Забыла, что однушка?

Родители спят в другом конце комнаты за импровизированной перегородкой из шкафа, которая звукам никак не мешает.

– Я хочу их разбудить извращенец, – все же не повышаю голос.

Ваня закидывает мне на бедро свою тяжелую ногу, придавливает к дивану так, что пружины впиваются в тело. Его член оказывается у меня между ног, и я чувствую, какой он горячий даже сквозь ткань трусиков, которая влажная из-за сна, который я видела.

– Точно хочешь? – Этот гад продолжает тереться о мои складочки, задевая клитор. Ванино дыхание становится шумным. – Я скажу матери, что это ты прыгнула на мой член, Стеша. Как думаешь, кому поверят?

Я шумно выдыхаю. Знаю, кому поверят. Ему. Мачеха держит отца под каблуком, и он полностью пляшет под ее дудку, а я всегда во всем виновата. И сейчас буду.

– Прошу тебя, хватит, – уже почти плачу. Меня пугает собственное возбуждение, и стыдно, что он заметит, что я теку.

– Если ты будешь пищать как маленькая, я превращу твою жизнь в универе в ад. Ты знаешь, что могу, – Он жарко дышит мне в шею и прикусывает мочку уха.

– Зачем тебе? – еле сдерживаю стон, а Ваня все сильнее трется об меня, так, что становится больно от его твердого стояка.

– Хочу трахаться, – шепчет порочно. – Тебя хочу, – он запускает пальцы в мои трусики и трогает там, размазывая мою смазку по болезненному клитору. – Я видел, как ты мылась в дачном душе. Схуднула, стала секси-сосочкой. Если я сейчас свалю, не кончив, завтра все узнают, что ты мне сосала.

– Не было такого. – В меня входит кончик его пальца. – Не докажешь!

– Я присунул тебе за щеку пару дней назад, когда ты под таблетками от аллергии дрыхла, сделал фотки. Гляди. – Он свободной рукой достает свой телефон и показывает мне фотки, где я спящая и с его членом во рту. – И предкам покажу. И на “Ютуб” солью. Хочешь стать звездой интернетика?

Я замираю, почти перестаю дышать. Меня обливает горячим потом.

– Не надо, – пищу я, уже готовая на все. – Я не буду кричать.

– Ага, предки спят, они устали…– издевательски. – А мы потрахаемся.

Он убирает ногу и медленно стаскивает с меня трусики до колен. Теперь его член касается меня без всякой преграды, хлюпает моей смазкой и кожей, которая натягивается и собирается гармошкой от его потираний об меня.

– Вань, ты же с любой девочкой можешь, – глотаю слезы. Мне стыдно, страшно и противно.

Это так неправильно делать это с ним, ведь мы с Ваней росли вместе с десяти лет. Он мерзкий, постоянно подтрунивает надо мной, подкалывает из-за внешности, но он же семья.

– Могу, ага, – его пальцы находят под майкой сосок и сжимают его до боли. – Но я сейчас хочу трахнуть тебя, детка. Очень хочу. – Он шумно тянет носом. – Мне нравится запах этого дебильного мыла.

– У меня еще ни с кем не было, – выдыхаю я вместе с чем-то похожим на стон.

– М-м-м, – тянет он своим дьявольским тембром, который заставляет меня течь еще сильнее. – Врешь? Я ведь проверить могу.

Слышу про проверку и вздрагиваю от омерзения.

– Не вру. Правда, – шепчу я, чувствуя, как его член становится дубовым. – Ваня, прошу…

– Чем сильнее ты ноешь, тем больше мне нравится, – проговаривает он развратно и чуть отодвигается от меня, стараясь не скрипеть пружинами. – Хотя, может, и целка. – Его палец раздвигает мои складочки, и я замираю. – Мокрая уже вся, а пиздишь, что не хочешь. Давай, растащись еще сильнее.

Большим пальцем он трет мой клитор, а второй медленно вводит в меня. Он проскальзывает на одну фалангу и упирается в плеву. По животу ползут мурашки, Ваня давит сильнее, и кончик пролезает в плеву, в отверстие для стока менструальной крови. Я вздрагиваю от режущей боли, пытаюсь отползти от него, но Ваня хватает меня за грудь и прижимает к себе, проталкивает палец еще глубже.

– Я буду у тебя первым, детка, только ты не ори, – шепчет мне в ухо. – А то они проснутся и увидят, как ты меня домогаешься.

– Давай я тебе руками это сделаю, – умоляю я, стараясь не шевелиться.

– Нет, – продолжает болезненно вталкивать в меня палец, растягивать пленочку внутри. – Я хочу твою целку. Потом только кровищу свою застирай, ну или соври, что менстры пришли.

Он тихо встает, вытащив из меня палец, переворачивает меня на живот, сдергивает с меня трусики и почти приказывает:

– Дай сюда руки, Стеш.

– Что ты делаешь? – в ужасе спрашиваю я.

– Не хочу, чтобы ты шумела, – Ваня садится прямо на мою попку, хватает меня за запястья и прижимает мне их к пояснице, стягивает тканью. – Ты подушку закусывай, чтоб не орать. Мы же не хотим, чтоб они проснулись, и дядя Боря узнал, какая ты шлюшка. Прыгнула на брата.

Горячий. Сводный. Развратный (2)

Он вдавливает мое лицо в подушку и жестко раздвигает мне ноги так, что ступни теперь свисают с краев разложенного дивана-книжки. Мне очень жарко под его телом, и я почти не могу шевелиться. Внутри меня все пульсирует от странного возбуждения и ведра адреналина, который впрыснулся в кровь.

Ваня неожиданно нежно убирает с моей шеи влажные, прилипшие к коже волосы и целует, всасывая в рот кожу.

– Скажи, что хочешь, чтоб я трахнул тебя, – требует шепотом, продолжая размазывать мои выделения горячей, твердой головкой. – Признайся, Стеша. Или ей признаешься. Расскажешь, как сосала у меня.

– Хочу, чтоб ты трахнул меня, – бормочу я в подушку, сгорая от стыда.

Все девчонки, с которыми я общаюсь, так и говорят, какой Ваня классный, как бы они хотели ему дать. Ленка даже спросила, насколько у него большой член. Я сказала, что понятия не имею, какой у него размер, а сама однажды видела, как он дрочит. Просто случайно проходила мимо его спальни, а дверь была приоткрыта.

– Конечно, хочешь, детка, – он наваливается на меня и, раздвинув мои складочки пальцами, проталкивает прямо в меня головку. – Узкая. У меня давно на тебя дымится.

Я вздрагиваю от режущей боли – кажется, что ткани натянулись вокруг него до предела и припухли. Дергаюсь под ним. Наши тела влажные от пота и горячие, а мои длинные волосы липнут к плечам, и он их опять убирает. А потом проводит кончиком языка по моим позвонкам между лопаток.

Я стону помимо своей воли, а Ваня толкается таким бешеным рывком, что я закусываю край подушки, чтоб не заорать. У него огромный и твердый, словно кол. Он входит в меня, натягивая на себя, внутри что-то лопается с дикой болью, и становится горячо.

– Прекрати, – бормочу я, рыдая от раздирающей боли. – Прекрати, Вань.

– Тихо ты, – шипит он вперемежку со стонами и зажимает мне рот ладонью. – Я тебя уже порвал. Сейчас нормально пойдет.

Я все равно дергаюсь, но Ваня снова придавливает меня всем весом своего тела и толкается еще мощнее. Я словно рвусь опять и чувствую, как его член входит в меня полностью.

– Не ори, – приказывает мне. – Так не люблю. Сейчас поставлю тебя “раком”.

Он убирает руку, и я еле сдерживаюсь, чтоб не закричать. Меня трясёт от боли и беззвучной истерики. Ваня осторожно, чтоб не шуметь, поднимается сам и ставит меня на четвереньки, не оставляя мое тело.

– Кончи уже, – умоляю я, мечтая, чтоб это прекратилось.

– Я тебе не скорострел, – шепчет мне на ухо и опять прикусывает кожу на моей спине. – Ты рот лучше закрой. Представь, что будет, если мамка проснется и увидит тебя.

– Ненавижу тебя, – с трудом подавляю всхлип.

– Врешь. – Он впивается пальцами в мои бедра и начинает двигаться во мне, засаживая глубоко и болезненно. – Ты сама хотела этого. Чтоб я тебя трахал, а не твоих подружек.

Он красивый, и я иногда фантазирую о Ване, но он мне брат, меня так воспитывали, и я не представляла этого, а сейчас… Боль сменяется сладким возбуждением. Внизу живота скручивается огромная пружина, и с каждым толчком она сжимается все сильнее.

– Так, детка, – стонет он, ускоряясь.

У меня между ног хлюпает, а наши тела ритмично шлепаются друг о друга, и в комнате повисает запашок секса, который обычно чувствуется, когда отец и мачеха трахаются, думая, что я сплю. Мне так страшно, что они проснутся, и от этого возбуждение все сильнее.

– Не кончай в меня, – умоляю я, комкая в пальцах влажную простыню.

– Попроси хорошо, Стеш, – усмехается тихо и и хрипло, тараня меня еще мощнее. – Ты теперь будешь делать вообще все, что я захочу, иначе все в городке будут думать, что ты та еще шлюха. Хотя… – он стонет, натягивает меня по самые яйца так, что у меня пронизывает сладкими спазмами. – Ты трахаешься с братом. Конечно, шлюшка.

– Ненавижу, – закусываю угол подушки, глуша крик. – Не кончай в меня, умоляю, – выплевываю слова по одному, извиваясь и выкручиваясь под ним.

– Больно надо. – Ваня выскальзывает из меня и со стоном сливает горячую сперму мне на поясницу. – С брюхатой - неприкольно. Родаки начнут приставать. Нахер.

Он валится рядом и прижимает меня спиной к своей груди. Я лопатками чувствую, как колотится его сердце. Берет телефон, подсвечивает себе.

– Блядь, у меня весь член в кровище. – Он резко встает и швыряет в меня скомканную простыню. – Пойду в душ, а ты потом подмойся, чтоб вопросов не было.

Ваня уходит, а я сворачиваюсь комочком и беззвучно реву, чувствуя, как из меня что-то вытекает, как саднит внутри, словно после его огромного члена осталась дыра.

Лежу и слушаю, как льется вода, как он уходит в кухню на свою раскладушку, на которой спит, не решаюсь встать – в ванную идти мимо кухни, и я боюсь, что Ваня опять меня зажмет.

Дожидаюсь утра, а потом – пока все уйдут на работу. Прислушиваюсь: он вроде тоже свалил в универ. Я встаю и прямо в своей длинной футболке и без трусиков иду в душ. Безумно хочу смыть с себя его запах.

– Иди сюда, Стеша, – слышу голос братца из кухни.

Первая мысль – бежать из квартиры, но я иду к Ване. От позора все равно не спрятаться, а я точно знаю, что он сделает все так, как сказал.