Сводный обман

Пролог. ч 1.

Олеся

— Может, платье наденешь, выпускной же, — причитает мама, торча у шкафа и смотря на мой скудный гардероб. — Эту юбку ты же второй год носишь. И блузка тебе большая… Зря ты не позволила платье тебе купить. То в цветочек было тебе как раз…

— Мам, платье на выпускной надевают безмозглые дурочки, которым кроме внешности и похвастаться нечем.

— Ты тоже у меня красивая.

— Не смеши. Лучше принеси телефон, мне уже идти надо.

Она приносит гаджет, который я сую к себе в карман.

— А… — она мнется, голову в сторону кухни поворачивает. Шепчет. — А ты когда планируешь в Москву?

— Как только получу свою золотую медаль, так сразу. Билеты уже куплены. Ладно, я побежала…

Как хорошо, что я вырвалась пораньше.

Последнее время мне все теснее и теснее дома. Мама не говорит, но она боится. Боится, что ее новый муж Виктор обратит на меня внимание.

Это даже смешно. Она такая красивая, а я просто уродина. Да и я бы никогда не пошла на предательство мамы, тем более с таким скользким и изворотливым как он…

Тороплюсь выбежать из подъезда, пока отчим не начал свои пошлые намеки. Сегодня мне восемнадцать, и он ясно дал понять, чего хочет. Первым стать. Урод. Я только из любви к матери не сдаю его. Она словно последний шанс в нем увидела. Да и не удивительно, он так с ней нежен, что просто тошнит. От лицемерия людей вокруг тоже тошнит.

На улице сегодня тепло, но я все равно кутаюсь в свою кофту и спешу на автобус. Всего сорок минут, и я буду в ресторане, где последний раз увижу всех этих золотых деток, которые только и умеют, что тратить деньги своих родителей. У каждого из них припасено отличное место под солнцем, я же планирую уехать в Москву, поступить в медицинский и завоевать свое место. Своим трудом. Чтобы гордиться собой и смотреть на всех них свысока, чтобы однажды кто-нибудь из них пришел ко мне с раком или циррозом печени, а я смогла бы их спасти.

Эти мысли греют меня, не дают сломаться, когда эти уродцы начинают издеваться надо мной.

— О, страшила Васнецова пришла. Что, платья на доски не шьют? Васнецова!

— Стрелецкая, отвали. Не до тебя, — прохожу мимо хохочущей пестрой стайки, что так сильно напоминают мне куриц.

Буквально отсчитываю секунды до момента, когда этот вечер закончится, когда я смогу называть одноклассников бывшими. Еще немного, Олесь, потерпи. Совсем скоро ты станешь новым человеком. Сменишь имя, чтобы никто больше не посмел называть тебя леской, сменишь фамилию, чтобы никто больше не ассоциировал тебя с отцом, который сидел за убийство. Я уеду в Москву и стану другим человеком, человеком, который больше не позволит поливать себя грязью.

Так что один вечер потерпеть можно. Даже можно перетерпеть гам и шум беснующихся выпускников, смотреть на них и радоваться, что вижу их последний раз.

Где-то в середине этой вакханалии подходит подвыпивший директор и рассказывает, что скоро мне предстоит выйти на сцену и толкнуть речь. Словно я не знаю. Словно не сочиняла эту речь два месяца. Я бы с удовольствием припомнила все обидные слова в свой адрес, но лишь написала, как была счастлива учиться в столь мудром учительском коллективе. Тут, надо признать, правда. Учителя были отличные, правда закрывали глаза на все, что говорили в мой адрес, и никогда не помогали, если кто-то прятал мой портфель. Порой я не уходила домой всю ночь, чтобы найти его…

Холодает, а я уже в нетерпении, когда эта попсовая группа закончит играть, и мне дадут возможность сказать свое слово, получить золотую медаль и просто уехать. Туда, где никто не будет меня знать.

Хорошо, что тепло оделась. Сильнее кутаюсь в кофту, связанную моей мамой.

Слышу более громкий смех уже не подростков, слышу, как веселятся те, с кем я никогда не смогу общаться на равных.

Вздрагиваю, когда от ржущей группы парней отделяется один и идет ко мне. Парень Стрельцовой. Хворостов, кажется. Смазливый спортсмен, который неплохо учился, но все равно стал вторым после меня.

И мне кажется, он ошибся адресом, когда обратился ко мне. Настойчиво, но поглядывая на своих друзей-коней.

Если он прямо сейчас начнет клеиться, то точно поспорили на меня. Дебилы. Словно непонятно, что ни один из них не обратит внимания на такую как я…

— Привет, не думал, что придешь… — он бесит своим настойчивым вниманием. Так и хочется послать его в далекое, не слишком приличное приключение. — Олеся?

— Да, чего тебе? — он еще и имя мое знает. Ну точно решили поспорить на меня…

— Там тебя директор звал. Какие-то проблемы с твоим аттестатом, — говорит он, а у меня в ушах шум. Что? С аттестатом? Какие могут быть с ним проблемы? Этот пьяный придурок директор не мог же его потерять? Не мог?

— Что? Где он? Куда идти!?

— Пойдем, провожу! — поворачивает Хворостов голову в сторону сцены? и я срываюсь туда, почти не видя перед собой ничего, расталкивая толпу локтями. Быстрее. Быстрее. У меня на завтра билет. Я должна уехать как можно скорее!

— Ну так давай быстрее, — кричу, пока Хворостов за мной плетется.

— Куда собралась поступать?

Пролог. ч. 2

— Страшила Васнецова. Тебе нужно ей присунуть, — я даже пивом давлюсь. На рубашке след. Смотрю на друга, как на идиота…

— Ты умом тронулся?

— А чего ты? Сливаешься? Ты спор продул? Продул. Это мое желание…

— Забери лучше тачку, нахрена мне трахать чучело?

— Потому что ты проиграл спор… — Глебыч усмехается, остальные парни ржут, а у меня мороз по коже… Васнецова. Худая, прыщавая жердь, которая вечно всех сдавала. Каким-то макаром попала к нам в гимназию, да еще и лучшей стала. Сука. Большая часть шуток нашей компании именно о ней. Но ни у кого никогда не возникало мыслей присунуть ей. Она и секс — антонимы… Это ж почти скотоложство.

— Тебе это зачем?

— Снимем все на камеру, потом станешь депутатом, я тебя шантажировать буду.

Он ржет, а я впериваю взгляд.

— Это вот вообще не смешно. Она и ушла скорее всего, — говорю с надеждой, но лучший друг ее убивает. Размазывает по асфальту, как и мое либидо. Васнецова. Та, что вечно нас учителям сдавала, та, что обошла меня на олимпиаде по биологии, та, из-за которой Глеба лишили тачки на год, потому что она настучала, что мы поехали вечером пьяными.

Да, ее может и стоит проучить, но не таким же образом. И не я же…

— Она мне не даст, — отмахиваюсь. Это не тот тип телки, которая течет при виде моей тачки или брендовых шмоток. Она уже года два носит одну и ту же юбку с кофтой. Безвкусное дерьмо. Как и она сама.

— Мишань, спор дороже денег.

Глеб кивает в сторону, а я, сглатывая, смотрю туда же… Нахер она вообще сегодня пришла. Чего дома не сиделось? Ах да, она же речь будет толкать, гордость гимназии. Из грязи в князи. Пример того, как трудолюбием можно себе место под солнцем отбить.

Бля… Ну не стоит у меня на нее, с какой стороны не представь.

— Точно мою тачку не хочешь? — я уже на все готов, даже машину любимую отдать, что отец подарил на восемнадцатилетние… Но я знаю, что если не выполню условия спора, Глеб загнобит, потому что для него это дело чести. Больной ублюдок… У меня от мысли трахать это чучело не то, что член не поднимается, кажется, только скукоживается сильнее.

— Что мне твои деньги… Иди, принц, она ждет тебя…

— Ща, дай подумать о чем-нибудь сексуальном, — достаю сигарету и прикуриваю, пытаясь найти в ней хоть что-то симпатичное… Ну хоть не жирная и то хорошо. В конце концов, какая разница. Нагну и трахну. Пизда у всех одинаковая.

Докуриваю и сплевываю горькую слюну, иду вперед, пока в спину ржач летит. Дебилы… И я дебил, что на этот спор подписался. И надо же было в такой момент ответный выигрыш потребовать…

Был уверен в своей победе. Как обычно…

Еще несколько шагов, и я рядом с Васнецовой.

Ну и имечко. Под стать образу.

— Привет, не думал, что придешь… — говорю, осматривая скрытое за бесцветной челкой лицо и пытаясь разглядеть глаза. За очками ничего не видно. — Олеся?

— Да, чего тебе?

Какая хамка, надо же. К ней, можно сказать, парень мечты подошел, а она нос свой огромный воротит. Кикимора.

Оборачиваюсь, смотря с надеждой на друзей, если их так назвать можно, а они продолжают ржать, за животы хватаясь. Непонятно еще, сколько раз они мне эту историю припоминать будут. Еще и заснимут, чтобы поржать. Хотя ладно, может и я потом смеяться буду.

— Там тебя директор звал. Какие-то проблемы с твоим аттестатом.

— Что? — тут же поднимает она глаза. — Где он? Куда идти!?

— Пойдем, провожу! — киваю в сторону банкетного зала, где сцена стоит.

— Ну так давай быстрее, — шагает она вперед, как солдат на плацу, а я за ней. Поворачиваю башку, а Глеб тычет на кладовку, где хранятся микрофоны. Киваю, обгоняю Васнецову и направляю ее движение. Бежит так, словно что-то важное упустить может.

Ну все правильно. Мой член будет самым важным событием в ее никчемной жизни.

— Ну… — нужно же поговорить типа, интерес проявить. — Куда собралась поступать?

— В медицинский, — отвечает глухо, продолжая вышагивать сквозь толпу, почти раскидывая всех острыми локтями.

— Мм, — снова поворачиваю голову, потому что жжет щеку… — Медсестричка, значит…

Мы уже уходим за сцену, где местная группа играет банальную песню «Куда уходит детство». Ну, можно сказать, актуально, потому что сейчас детство Васнецовой закончится.

— Медсестричка — это медсестра, а я врачом буду. Где директор?

— Ну так вон, тут он, — показываю на дверь, которая оказывается открытой.

— Там же темно. Что за развод… — не успевает она сказать, когда я просто хватаю ее за кофту и легко затаскиваю в темноту.

Глава 1.

Несколько лет после пролога

Миша

Уже собираюсь лечь, когда тишину квартиры разрывает трель дверного звонка.

Катя вскидывает брови, а я только молюсь, чтобы это не Глеб пьяный заявился на ночь глядя.

— Я гляну, кто там, — поднимаюсь с кровати, быстро достаю из комода боксеры и натягиваю их. Только потом уже иду в прихожую и смотрю в глазок. Отец? Вот уж неожиданность.

Он мог скорее вызвать меня к себе для очередного разноса, но, чтобы прийти сам… Открываю и с удивлением смотрю на мощную фигуру отца. За последние годы он сильно сдал, поседел, но продолжает рваться к власти, наступая на головы тех, кто попадался на пути. На заднем плане стоит его бессменный водитель — охранник Кузя… Именно он частенько отбивал мне зад по просьбе отца.

— Привет, сын. Пустишь?

— У меня есть выбор? — отхожу в сторону, пропуская его.

Никогда не понимал, зачем спрашивать, если я все равно отвечу так, как ему нужно…

— Не иронизируй, — косится он мне на пресс. — Накинь лучше что-нибудь. Разговор есть.

— Важный?

— Есть разница?

— Ну мне же нужно понять, что накинуть. Если что-то важное, то накину фрак, а если так, то можно и футболку…

— Ты, я смотрю, все веселишься? Допрыгаешься, стрекозел, со своими друзьями, что я просто накормлю тебя свинцом…

— С ложечки?

— Миша!

Поднимаю руки и иду в комнату, где с недовольным лицом сидит Катя. Ей-то что надо?

— Как ты с отцом разговариваешь?

— Нормально. Как любящий сын, выполняющий все его прихоти, — это она еще не знает, что сама является такой прихотью. Натягиваю футболку, джинсы, шлепаю к отцу, который уже расположился в моей квартире, как в своей и хлещет коньяк.

— Ну так что за разговор, — плюхаюсь на диван напротив, пока он отдыхает в моем кресле… Он поднимает взгляд, а я вспоминаю, как год назад он привез меня в лес и заставил рыть себе могилу. В исправительных целях. На прицеле трех своих головорезов.

— Я женюсь.

— Мне обнять тебя и пожелать счастья? Какой реакции ты от меня ждешь? Спрашиваю, чтобы не быть накормленным свинцом.

— Мне плевать на твою реакцию и тем более на твое мнение. Ставлю тебя перед фактом, что через неделю у меня свадьба.

— Это чтобы выборы прошли удачнее?

— И это тоже, — усмехается он. — Тем более, что у Ирины есть дочь.

— Мм, сводная сестричка, — перед глазами сразу поисковой запрос в Порнохабе.

— Ей восемнадцать лет, и она поступает в твой вуз. И я хочу, даже требую, чтобы ты относился к ней уважительно. Мне не нужны скандалы перед выборами. Надеюсь, я понятно объясняю? — наклоняется он, вперивая в меня внимательный взгляд.

— Конечно, папуля… Будем образцовой семьей с рекламы зубной пасты, — специально демонстрирую зубы, скалюсь.

— Надеюсь, так и будет. Завтра в шесть ужин в ресторане «Магнолия». Приходи с Катей, она на тебя хорошо влияет.

— Есть, сэр…

— Перегибаешь, — угрожающе басит и встает с кресла, отставляя стакан с виски. Уходит, не прощаясь, а я смотрю ему вслед и релаксирую, представляя тысячу и один способ его убийства.

Сестра… Не хватало мне Кати, так теперь еще за сестрой присматривать…

Глава 2.

— Во сколько ужин с твоим отцом? — задает Катя вопрос после завтрака.

— В шесть, — мы уже внизу, садимся в машину. Я почти не слушаю Катю, которая лепечет всю дорогу до курсов, почти не слушаю ведущего курсов, только рассматриваю женщин, которые хотят стать матерями. В такие моменты на ум приходит анекдот про мужика в гинекологии, который удивлялся, каких только страшил не трахают. Хотя у меня и самого был такой опыт. Но ведь не по собственной воле. Да и вряд ли такая, как Васнецова, еще раз с кем-то потрахается, чтобы забеременеть. Скорее всего она уже вовсю учится в медицинском, сдавая собственных сокурсников, решивших бухнуть.

— Миша, ты слушаешь?

— Конечно, — киваю на автомате, смотря на ведущую. Она тоже смотрит прямо на меня и, кажется, тонко намекает, что моей сперме срочно нужно обновление. Но пока рядом Катя, я вряд ли решусь трахнуть эту красотку с четвертым размером груди. Но пообещать улыбкой и стрельнуть номер телефона точно надо.

После курсов мы с Катей разъезжаемся. Она торопится встретиться с подружками, а я тороплюсь на заседание политической партии, куда пропихнул меня отец. Весь день мы обсуждаем, как задобрить старушек, что недовольны повышением коммуналки. Это реально утомляет. В какой-то момент я даже думаю, что учеба интереснее. Тем более мне остался последний курс.

Вечером заезжаю за Катей, и мы мчим в ресторан. Чем мы ближе, тем сильнее тело бьет разрядами тока. Предвкушение зашкаливает, хотя вроде ничего особенного. Просто ужин, просто знакомство. Мне не терпится.

— Только не гони, Мишань.

— Нет, конечно, — она не любит быструю езду. Громкую музыку. Вредную еду. В общем, мы с ней полные противоположности. И это пиздец как сложно. Потому что порой хочется просто потрахаться, где придется, пожрать в Маке и погорланить любые попсовые треки.

Мы едем осторожно, тормозим на каждом светофоре.

В итоге дорога до ресторана, которая обычно занимает минут двадцать, растягивается почти на час. И по приезду меня трясет от раздражения.

— Все нормально, милый?

— Конечно, любимая. Ты же рядом.

Ресторан «Магнолия» один из самых престижных мест в городе. Здесь собираются сливки Питерского общества, да и вряд ли обычный человек смог бы позволить себе здесь просто пообедать. И, конечно, мой отец не мог выбрать ничего другого. Все самое лучшее. Все самое дорогое. Возле входа уже тусит его охрана.

Он создает видимость приличий, как тогда, когда отмазывал меня от тюрьмы за изнасилование. Он скорее готов был Васнецову посадить, чем позволить своему сыну сесть и опорочить его честное имя...

Мы с Катей под руки проходим мимо охраны, скрываясь от палящего солнца в уютной прохладе каменного здания.

— Подожди меня тут, я пойду носик попудрю…

— Кать!

— Да я быстро! — скрывается она в уборной, а я остаюсь на первом этаже ресторана. Оглядываюсь. Они повесили новое зеркало в золотой раме. Давно хочу что-то подобное в спальне организовать, чтобы хоть как-то секс разнообразить. Может так Катя поживее будет.

Колокольчик на двери ресторана звенит, и я на автомате голову поворачиваю.

На пороге появляется девчонка.

Кажется, совсем юной, но взгляд, он словно режет по живому, без наркоза, хотя и беглый, словно случайный. Ширинку тут же тянуть начинает.

Да и вид у нее явно не для этого ресторана.

Короткие, рваные шорты, футболка, в которой видно, что с лифчиком она явно не запаривается, да и на светлых волосах какая-то смешная гулька, наподобие тех, что делает Катя на ночь.

Будь мы не в ресторане, а в клубе, я бы просто подошел и позвал ее покататься на своей тачке. Такие, как она, не видевшие ничего, круче велосипеда, никогда не отказывают. Да и судя по манере, она вряд ли парится насчет случайной связи.

Скорее всего официантка. Странно, что зашла через главный вход. Может только устраиваться?

Надо узнать имя и во сколько заканчивает.

На моем лице точно появляется плотоядная улыбка при мысли, как сорву с нее эти шорты и трахну под шум волн финского залива.

Кажется, я нашел себе приключение на вечер, пока Катька будет на своей воздушной йоге.

Блондинка с попкой яблочком и в белых кедах подходит к администратору, который тоже удивлен ее внешним видом, но вежливо слушает. Слушает, а взгляд то и дело сползает к ее груди. Он откашливается и кивает на лестницу второго этажа.

— Вы не проводите меня? — улыбается она мальчику в троечке, а у меня от ее хриплого голоса колючие мурашки на пояснице царапают.

Прям хочется услышать, как она будет стонать мое имя, пока буду драть ее в своей тачке.

— Я готова, — отвлекает меня от похоти голос Кати, и мы беремся за руки.

Глава 3.

Мы поднимаемся на второй этаж, где администратор-девушка вежливо улыбается, уже зная нас в лицо. Конкретно меня она знает не только в лицо.

— Пойдемте, вас уже ждут.

Она отворачивается и ведет нас мимо столов к вип-зоне, которую стандартно занимает мой отец. Я сразу замечаю женщину рядом с ним. Рыжеволосую, вполне себе симпатичную. Но мой взгляд стреляет в ту, что сидит рядом, опустив свое бледное лицо в телефон. Та девчонка снизу. Что она тут делает?

Вопросы бьют набатом в виски, взрывая мне внутренности, когда она поднимает тот же самый презрительный взгляд.

— Молодцы, не опоздали, — поднимается отец и жмет мне руку. Обнимает Катю, которая тоже в недоумении смотрит на блондинку. — Так, семья, думаю, самое время познакомиться. Алис, оторвись от телефона, пожалуйста.

Я даже дергаюсь от его вежливого тона. Чтобы он меня так попросил? Нееет, он сразу орать начинал, а если не понимал, то в ход шли кулаки. Это, что, моя новая сестренка? Серьезно? Эта малолетняя шлюшка?

Она убирает телефон и садится прямо, опуская стройные ноги в шортах.

— Конечно, Сергей Петрович.

— Так, Ирина, познакомься, это мой олух, сын Миша, со своей прекрасной невестой Катей.

Олух… А чего сразу не лох.

Пытаюсь смотреть на отца, на жену его будущую, что так быстро мать ему заменила, но взгляд то и дело съезжает к острым коленкам.

— Миша, это Ирина Павловна, она руководит благотворительным фондом «Признание», куда мы, собственно, долгое время жертвовали деньги.

— Щедро жертвовали.

— А теперь я получил лучший подарок, — берет он ее руку и целует пальцы… Сука. Он никогда так с матерью не делал. Словно не замечал.

Меня сейчас вырвет от этих милостей.

— Меня сейчас стошнит, — выдает мои мысли сестренка и встает, протягивая мне руку. Свою тонкую руку с длинными ровными ногтями, на которых лишь блеск и ни капли краски. — Я — Алиса.

— Да, это Алиса.

— Привет, — улыбается она Кате, показывая идеально белые, ровные зубы. Реально надо в рекламу стоматологии.

— Привет, — кажется, та до сих пор отходит от шока. Но садится, когда я выдвигаю ей стул. Сам сажусь слева от нее, ближе к сестре. Теперь чувствую ее запах. Ванильный, приятный, щекочущий вкусовые рецепторы…

— Ну теперь можно звать официанта, — произносит будущая Хворостова и улыбается. Мне тоже надо, да? Меня мама учила, что женщинам нужно улыбаться, особенно тем, кто старше. Но губы не хотят растягиваться, лишь сильнее поджимаются. Я то и дело поглядываю на сестру, что изучает меню. И почему никто не заикнулся о ее внешнем виде? Это вообще нормально, ходить вот так? И почему меня это так волнует? Потому что планировал сегодня раздвинуть эти стройные ноги, закинуть их себе на плечи.

Дергаюсь как от ожога, когда моего бедра касается другое.

— Прости, — пожимает она тонкими плечами, а я смотрю на локоть и россыпь родинок на коже. Интересно, где еще у нее родинки.

К нам подходит официант, и мы заказываем шампанское. А еще еду. И я заказываю какой-то ужасный овощной суп, по совету любимой девушки и охереваю, когда сучка слева от меня просит принести ей креветки в кляре с острым соусом.

Почти не слушаю отца, который вещает о своих планах, о свадьбе, которая состоится через неделю вместе с благотворительным приемом, почти не вижу мачехи, которая задает мне вежливые вопросы. Все, что я могу, это смотреть на креветки, которые тают между пухлыми губами сестры. Она, сука, их так ест, что я не знаю, то ли от стояка сдохнуть, то ли придушить повара, который готовил мой безвкусный суп.

— Ты так смотришь, — вдруг смеется сестренка, что меня тянет ее придушить. — Хочешь попробовать?

— Нет, у меня шикарный суп, очень полезный. Наполненный минералами и витаминами, — бросаю взгляд в жижу в своей тарелке.

— Вот-вот. Мы с Мишей не питаемся вредной пищей.

— Это так правильно, — поет Ирина как ее там. — Тебе бы тоже последить за своим питанием. А то скоро ни в одни джинсы не влезешь.

— Да оставь девочку, Ир. Она же худая как щепка, куда ей за фигурой следить. Катя, надеюсь, ты поможешь Алисе освоиться на первом курсе?

— Конечно! Я даже думаю по магазинам прошвырнуться. Ты любишь шоппинг?

— А кто не любит шоппинг, особенно когда можно тратить бабки, которые не заработал.

Катя застывает, я тоже охуеваю от ее отмороженности, а отец смеется. Серьезно, блять? Когда я начинаю говорить о деньгах, мне тут же прилетает.

— Трать, у меня денег на всех хватит.

— Ты помнишь, что должна мне помочь со свадьбой?

— Конечно, мам. Буду как обычно на побегушках. А, кстати, а может ребята мне помогут. Вы же все равно не работаете?

— Поможем? А как?

— Ну ты только представь, — наклоняется эта неуемная над столом, так что я невольно в декольте ее заглядываю. — Ты, с твоим вкусом, сможешь все организовать по высшему разряду.

Сука.

Глава 4.

— Мне кажется, твоя сестра очень милая, — говорит вдруг Катя, хотя последние минут двадцать мы молчим.

Ну и что мне ответить.

Рассказать ей, как Алиса эта ноги раздвинула, явно неслучайно.

В венах тут же бурлит кровь и единственное, что мне сейчас хочется — это не болтать о новой сестре, а трахаться. Желательно жестко, выбивая все мысли о новых родственниках. Но стоит только взглянуть на профиль невесты, как становится ясно, что секса сейчас не будет.

Ну не в машине же.

И не вечером.

Она же не готова…

Я вздыхаю, унимая похоть, только и желая поскорее оказаться в клубе, где я смогу снять готовую на всё телку. Обязательно худенькую блондинку.

— Ты не идешь? — уже у дома дует губы Катя, а я лишь плечами пожимаю.

— Нужно в сервис к пацанам заехать. Дела обсудить, да машину глянуть.

— Ну ладно. Я тогда соберусь. Давно хотела побывать в вашем загородном доме. У вас же вроде бассейн был?

— Был.

— Ну вот и отлично, познакомлюсь с твоей сестренкой поближе. До вечера, милый, — подставляет она щеку, и я покорно целую.

Стоит Кате выйти, тут же газую с места, чтобы поскорее добраться до пацанов.

Сервис «Автопомощь». Держит его мой лучший друг Глеб. Порой я удивляюсь, как мы не поубивали друг друга. Но каким моральным уродом он бы не был, он единственный, кому я могу позвонить среди ночи и позвать на помощь. И единственный протест отцу, который запретил с ним общаться, когда его отец попал по статье.

Теперь он сын заключенного, и все, что ему осталось, этот автосервис.

Мы уже три раза пытались его развить, и три раза попадали на бабки. Сами в бизнесе мы мало что понимаем, но хотели найти людей, которые помогут. И нам настолько не везет в этом плане, что мы решили оставить все как есть… Посмотреть, может и сами чего придумаем для развития.

— Здорово, — Глеб живет прямо здесь, на втором этаже. — Чего кислый? Катя в клуб не отпустила?

— Не отпустила бы, узнай она все, — усмехаюсь, машу парням, что чинят тачку, и иду на второй этаж, в берлогу друга. Падаю в кресло и смотрю в пыльное окно.

— Тогда чего?

— Да ничего. Батя жениться вздумал.

— Это было ожидаемо. Ему же нужно получить голоса женщин и их подкаблучников…

— Да, да. Сегодня знакомился с новой мамочкой.

— Горячая? — подмигивает Глеб, а я усмехаюсь, отпивая глоток выданного дешевого пойла.

— Она нет, а вот сестренка… — перед глазами всплывает порочный образ и фантазия, где вместо того, чтобы вылезти из-под стола, я подтягиваю стройные бедра ближе, отодвигаю белую полоску, рассматривая розовую, истекающую влагой плоть… Сука…

— Да ладно?! У тебя появилась сестрёнка? Фотка есть?

— Нет. Но можно найти, — мне и самому интересно покопаться в биографии этой сексуальной штучки.

— Так, — садится Глеб за свой ноут. — Фамилия и имя.

— Алиса… Фамилию не знаю. Погоди, надо глянуть хозяйку благотворительного фонда, — даю название, и вскоре мы узнаем фамилию Алисы…

— Репина.

Забиваем в поиск и через несколько сотен лиц находим нужное.

— Воу, — присвистывает Глеб, да я и сам пялюсь на аву. На ней Алиса в обтягивающем как вторая кожа платье бледно-бежевого цвета, кажется, что вообще голая. Вот как телки это делают. Все вроде уже видел, все пробовал, но стоит появиться чему-то запретному и неизведанному, так кажется, что вот с ней будет иначе. С ней будет по-другому… А по факту, секс давно превратился в еще один способ сбросить пар, чтобы и дальше играть правильного мальчика.

Алиса на фото на каком-то благотворительном мероприятии. И дальше фотки, фотки, фотки и все с мероприятий, словно помимо этого жизни у нее нет совсем.

Но одно понятно точно, вкус у девочки имеется, и одеваться она умеет. Чем больше фоток смотрю, тем сильнее жалею, что не встречал ее раньше, потому что было бы гораздо проще трахнуть ее тогда, когда связь с ней не могла помешать моим только устаканившимся отношениям с Катей…

— Еба, она красотка. Ты ей уже присунул?

— Не, мы только сегодня познакомились, да и не буду я, она же сдаст меня… Рисковать отношениями с отцом, пока у меня нет счета в швейцарском банке, я не стану.

— Да, эта может. Посмотри, какой взгляд, — приближает он фотку. — Акула. Слушааай… А как насчет того, чтобы породниться… Представь только, сыграем две свадьбы…

Внутри свербит мысль набить Глебу морду, но рациональных причин для отказа у меня не находится. Так что пожимаю плечами.

Глава 5.

— Сегодня ты уедешь со мной, — говорю без прелюдий прямо в ухо, чувствуя пряный, сладкий аромат. До такой степени знакомый, что член тут же тычется в ширинку джинс. Что, все блондинки пользуются одними духами?

Девчонка наклоняет голову, подставляя мне шею, ведет бедрами, скользя по ширинке вверх-вниз. Словно очень игриво имитируя половой акт. Как предсказуемо, эта сучка готова на все. Биты, мигающий свет и пары алкоголя быстро делают любую самку ждущей своего самца. И она тоже готова прямо сейчас рвануть в любое уютное место и трахнуться. Без прелюдий. Стоит лишь приспустить джинсы, натянуть презерватив и ворваться во влажное, уютное лоно. Без церемоний. Без нежности.

— Пошли, тут слишком шумно… — шепчу прямо в маленькое ушко без сережек.

Наконец она полностью поворачивает лицо, и я дергаюсь, как от удара. Алиса? Что за нах?

Замечаю на лице новоявленной сестренки плотоядную улыбку.

— А…лиса.

— Привет, братец, развлекаешься?

— Ты сразу поняла?

— Ну да. Хотела понять, такой ли ты хороший, как говорила о тебе твоя Катя…

— Так и я сразу понял, — пиздец, надо же так облажаться… Но благо многолетние тренировки в лицемерии дают о себе знать. Я даже в лице не меняюсь, готовый обвинить в ответ. Нападение же лучшее оружие. — Просто не хотелось бы, чтобы ты отца позорила до выборов. Так что ты реально уедешь со мной. Как я и сказал.

Ну… Какой облом. Уже второй раз встретить ту, которую хочешь поиметь, и каждый раз мимо. Следит она что ли за мной?

— Да, да, — улыбается она, демонстрируя ярко накрашенные губы… Слишком яркие. Зовущие. Манящие… — Тут реально слишком шумно. Девчонки! Я ушла!

Не смотрю на ее подруг, перед глазами только она. Накрашенная, хоть и красиво, но слишком вызывающе, настолько, что хочется размазать ее мейк по лицу, желательно пальцами мокрыми от ее же смазки.

— А ты тут просто пришел посидеть с друзьями? Они пьют, а ты сморишь? — опять провоцирует?

— Именно так, — веду ее мимо нашего стола, где тусят парни, слишком громко улюлюкая девчонке, танцующей на столе. Надо бы по идее Глеба подозвать, он же хотел с будущей супругой познакомиться… Но вместо этого я просто крепче сжимаю тонкую прохладную ладонь и веду ее все дальше… Глеб еще успеет с ней познакомиться.

— Я ж не пью, — наконец подходим к выходу, протискиваясь мимо тех, кому сегодня точно светит удовольствие.

— Да, да, я слышала, какой ты идеальный, — усмехается Алиса уже на улице, сразу к моей машине направляется, вытягивая из сумочки сигарету. Бля, я уже два дня не курил.

Мягкие полные губы так плотно обхватывают сигарету, и она поворачивается ко мне… Меня как током прошибает от мысли, что могли бы держать эти губы…

— Дашь прикурить?

— Так я не курю…

— А точно… Я забыла, — убирает она сигарету… — Жалко, мне так хотелось попробовать…

— Ты не куришь?

— Хочу начать, но мама ругается. А мне ведь уже восемнадцать. Мне хочется все попробовать. Все, понимаешь, — дует она губки, а я еле сдерживаюсь, чтобы не научить ее кое-каким взрослым вещам. Например, вставать на колени и сосать без рук, пока я не кончу. Я, может быть, не думал бы об этом, не смотри она на меня вот так… Словно уже держит во рту кое-что потолще сигареты.

Ебливая сука… Надо поскорее домой ее отвезти и к Кате. Вернуться в клуб уже не получится, эта малявка ведь сдаст.

— Садись в машину. Ехать надо.

— Тебе не скучно быть таким идеальным? Не пить, не курить, питаться правильно, спать только с одной девушкой?

— Не скучно, — отчаянно вру, продолжая пожирать ее глазами. Мне кажется, ей нужно запретить появляться на людях или наоборот отдать ученым, как замена голубой таблетке.

Смотрю на соски, что почти не скрыты топиком, топорщатся так, словно она снова меня соблазняет.

— Как ты вообще тут оказалась? Следишь за мной?

— Если бы и хотела, это не сложно? Ты, как и твой папаша, посещаешь самые пафосные места…

— И все равно ты должны собираться в загородный дом, готовить свадьбу своей мамы…

— Должна… Но я хотела оторваться напоследок перед скучной неделей с предками. Знаешь, мне ведь только восемнадцать исполнилось, а я еще толком ничего не пробовала…

— По клубам ты уже ходишь искать приключений на свою симпатичную задницу.

— Считаешь мою задницу симпатичной? — улыбается чертовка, подмечая самые опасные моменты… — Да шучу я! Я вообще еще девственница, представляешь?

— С трудом верится… Учитывая, как ты одеваешься и ведешь себя. Поехали, — открываю дверь машины, невольно закрывая нас от взгляда посторонних.

Глава 6.

Я пулей поднимаюсь на восьмой этаж, пешком, чтобы почти задохнуться. Чтобы не думать. Не думать о том, как сильно я его ненавижу. Как каждый вздох рядом с ним подобен парам яда, отравляющий мою нервную систему. Залетаю в квартиру и хлопаю дверью… Прижимаюсь к полотну и выдыхаю. Долго. Шумно. Словно все это время рядом с ним под водой была.

И фразу зачем эту сказала. Хотела вызвать в нем хоть что-то? Увидеть отголоски раскаянья? Потому что если их нет, то он заслуживает все, что я ему приготовила. Потому что тогда я не буду чувствовать вину за то, что сознательно разрушаю его жизнь…

Сжимаю кулаки, пытаясь в себя прийти, но до сих пор чувствую напряжение… Расслабиться не получается. Так что иду в ванную, набираю горячую воду и почти варю себя в кипятке. Словно это отмоет его прикосновения. Словно это позволит не думать о том, что этот урод снова будет меня касаться. Не только касаться. Рано или поздно мне придется стать его подстилкой, иначе я никогда не вызову в нем полного к себе доверия, чтобы сделать все так, как мне нужно.

Нам нужно.

Слышу тихие шаги, и дверь открывается. Ирина немного сонная, в халате, проходит в ванную и садится на бортик, щупая воду.

— Господи, Алис, свариться хочешь?

— Когда три года моешься только холодной водой, то начинаешь ценить тепло.

— Ну да, — кивает Ирина, втыкая в меня оценивающий взгляд. — Рассказывай.

— Мне кажется, я переборщила. Ты говорила быть развязной и настырной, но он спросил, что я задумала…

— Да ладно? Этот щенок вряд ли хоть о чем-то может догадаться.

— Я бы не стала его недооценивать, он все-таки был лучшим в школе, — да, этот факт не делает его краше в моих глазах, но когда-то в школе я его уважала, потому что, несмотря на богатенького папу, он действительно любил учиться, любил побеждать.

— А по жизни лошара, которого любой болван разведет. Иначе почему все его проекты провальны?

— Потому что ты прикладываешь руку?

— Если бы он был умнее… Ну да ладно. Что именно он заподозрил?

— Ничего конкретного, просто подумал, что мои игры с ним неспроста, и, кстати, я тебе говорила, что лучше в непреступную поиграть.

— Ну, конечно, ведь тогда тебе не придется с ним спать?

— Да я же не отказываюсь, просто говорю, что доступных у него целый вагон, а он, хоть и мальчишка, но охотник. Мы ведь не хотим, чтобы он все понял раньше времени?

— Да что он поймет? Или ты надеешься, что в нем проснется совесть? Может быть, рассчитываешь, что он вспомнит одноклассницу, которую попользовал? Думаешь, поинтересуется тем, что с ней сделал его папаша. Думаешь, этим мужикам есть дело до твоих страданий? Тебе напомнить, что из-за него ты три года на зоне провела?

— Я помню! — боль острая сдавливает грудную клетку, а дышать становится невыносимо. — Я все помню и все сделаю как надо! Просто твоя тактика может не сработать, предлагаю выбрать другую!

— Чем быстрее ты начнешь с ним трахаться, тем быстрее мы сделаем дело и посадим отца и сына за решетку. И все. Свобода. Медицинский. Но ты, конечно, можешь поиграть в непреступную, тогда он просто найдет себе другую удобную дырку.

Она выходит за дверь, а я опускаюсь на дно ванной и задерживаю дыхание. Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Если досчитать до ста, то я больше не всплыву, если досчитать до ста, то мне ничего не нужно будет делать, если… Если…. Если… Я смогу увидеть маму. Ее улыбку. Ее последнюю улыбку. Улыбку Эллы. Вон они. Улыбаются мне, и я тяну руки. Готовая встать рядом с ними, как вдруг меня вытягивают из-под толщи воды и бьют по щекам, приводя в себя.

— Я не для того столько денег в тебя вбухала, чтобы ты с собой кончала.

— Я и не собиралась, — толкаю Иру в грудь. — Я ничего с собой не сделаю, пока не доведу дело до конца…

— Лучше если так. Для всех лучше.

Она снова уходит, а я наконец выхожу из ванной. Встаю перед зеркалом совершенно обнаженной и беру телефон.

— Ладно, в конце концов, мне все равно придется с ним спать, и чем раньше начнем, тем лучше, — с этими словами я поворачиваюсь спиной и делаю фото, которое тут же отправляю на номер Миши и иду ва-банк, пишу:

«А если мы и правда хотим сделать что-то очень плохое, неужели тебе не хочется узнать, что именно?».

Убираю телефон, накидываю полотенце и иду в спальню. Сушу волосы. Все равно спать уже не смогу. Смотрю на свое отражение в зеркале. Интересно, будь я такой и в школе, стал бы Хворостов меня насиловать? Или я просто стала бы одной из тех, с кем он спал, пока его девушка хранила девственность до свадьбы… Одно я знаю точно, эта девушка в отражении не я, в ней слишком много фальши, а я никогда никому не врала.

Сообщение прочитано, а ответа нет. Так и хочется узнать, где в данный момент его руки и не дрочит ли он. Но я себя торможу. Что бы Ира не говорила, манить можно, а вот откусить я дам не сразу.

Глава 7.

Он плавает минут десять, почти не высовывая головы. Я же просто наблюдаю, как загипнотизированная, пытаясь понять причины такого бурного проявления. Он злится? Он возбужден? Он хоть иногда вспоминает ту девчонку, жизнь которой сломал… Хоть иногда чувствует вину хоть за какие-то свои поступки?

Наконец он заканчивает свой марафон и поворачивается ко мне.

Я тут же прикрываю глаза, делая вид, что так его и не замечаю. Только нутром чувствую его жадный взгляд, как вода тихонько шумит, пока он подплывает к самому ближнему ко мне бортику.

— Алиса, — в его голосе столько плохо скрываемого напряжения, что мне даже любопытно становится, что он скажет дальше. Открываю глаза, смотря прямо на него. — А ты знаешь, что маленьким девочкам лучше не злить больших мальчиков, они могут и по жопе своей наглой схлопотать.

— Маленькие девочки живут ради того, чтобы злить больших, симпатичных мальчиков, чтобы поскорее получить по своей наглой попке.

— Ну так иди сюда, получишь заслуженное наказание или наслаждение, чего сама так выпрашиваешь.

— А точно получу? А то сейчас встану, подойду, а ты начнешь отнекиваться, что у тебя девушка, карьера, папа и вообще мы не одни и другие отмазки, — показываю пальцами «бла-бла».

— Я же тебя не трахаться зову, а просто дать по заднице. Поверь, удовольствие мне это доставит почти такое же, если бы вдруг ты мне отсосала.

— Пф, почти… Раз не трахаться, то я даже вставать не буду, — беру журнал и закрываю лицо. Чувствую его злость всем своим телом. От этого по нему словно иголок насыпали, так кожу покалывает. — И вообще, скучно с тобой.

Встаю с лежака, как можно более медленно. Беру полотенце, тапочки в руку, делаю пару шагов, виляя бедрами.

Еще пара шагов, когда слышу всплеск. Да, отлично, мальчик, сейчас я зайду в душевую, а ты за мной.

— Я, кстати, пойду душ принимать, так что если передумаешь…

— Мне кажется, ты еще не купалась, — говорит он как-то слишком близко, а я напрягаюсь. Инстинкт самосохранения просто вопит об опасности. Но поздно. Он просто хватает меня под коленки и спину и бросает в бассейн. Дыхание перехватает, я закрываю глаза, визжу и тут же захлебываюсь ледяной водой. Кажется, что глубина тут гораздо больше. Все больше и больше. Все глубже и глубже. Я не могу вынырнуть, я даже пошевелиться не могу. Только чувствую, как сердце, барабанившее где-то в горле, стучит все реже и реже.

Не сразу понимаю, что происходит, только чувствую на губах чужие губы, а на груди сильное давление.

— Дыши, блять, дыши! Убийства мне только не хватало. Одну девку уже сгубил, хватит, — слышу сквозь толщу воды и наконец выныриваю, сильно закашливаясь — Блять, слава Богу.

Тело дрожит до такой степени, что зубы стучат друг об друга. Я не утонула, но, кажется, сейчас замерзну.

— Да что ты такое, блять! — ругается Хворостов, подхватывает меня на руки, и несет куда-то. Наверное, хочет поскорее кому-то сплавить. Ирина будет орать, что сама виновата. Только не Ирине.

— К-куда мы?

Он заворачивает за угол, открывает ногой стеклянную дверь, усаживая меня на деревянную лавку. И тут же отходит, включая на приборной доске какие-то кнопки.

Сауна, это сауна.

— Сейчас, минуты две и будет тепло, — говорит он, и его самого, по-моему, трясет. Он делает невероятную вещь, просто садится сам, поднимает меня.

— Ноги раздвинь, — заставляет он оседлать его. Прижимает к себе и начинает растирать тело. Трет спину, руки, сильно, почти до боли. Но вместо дискомфорта я начинаю ощущать наслаждение, словно после морозной улицы наконец зашла в теплую квартиру. Крупное, твердое тело Миши излучает такой жар, что я невольно жмусь сильнее, только чтобы глубже окунуться в это ощущение тепла и уюта, которые дают воспоминания. Как мама отпаивала чаем, надевала теплые носки, растирала спину. Вот как делает сейчас Хворостов Миша.

— Удивительное свойство человеческого тела.

— Ты о чем? — ну наверняка не о том, как под моей задницей набухает нечто очень твердое.

— Когда мы стоим рядом, мне приходится задрать голову, чтобы посмотреть тебе в глаза, а когда мы сидим, мне даже делать ничего не нужно. Наши лица и так на одной линии. И наши губы…

— Алиса, — предупреждающе рычит Хворостов, но я лишь плотнее сжимаю свои бедра, вступаю в игру, поднимая руки, в кончиках которых колет теперь совсем по другой причине. Все-таки дьявол не может быть уродливым, он же должен привлекать к себе внимание. А Мише есть, чем привлечь мое внимание. Мышцами, которые он качает на тренировках, приятным запахом, который не смывается даже в бассейне, острым взглядом, от которого хочется бежать. — Ты согрелась?

— Да, но теперь мне очень жарко…

— Тогда нам нужно уйти, — пытается столкнуть он меня, но руками продолжает уже не растирать, а гладить, а я корю себя за мысль, что эта моя месть может быть очень и очень приятной. — Алиса, слезь с меня.

— Ну погоди ты, куда ты все время бежишь… Согрей меня. Обними меня покрепче. Я так испугалась.

— Ты не умеешь плавать?

— Не умею. А еще дикая мерзлячка.