Сводный подонок

Глава 1

Макс

Хожу по кухне туда–сюда. Ещё немного и взорвусь. Не верю в то, что сейчас услышал.

– Это прикол, да? – сжимаю ладони в кулаки и разжимаю. До одури хочу курить. – Ты не можешь жениться. Матери полгода, как не стало. Что за бред?

Слышу тяжёлый вздох сзади и резко оборачиваюсь, хмуря брови. Отец устало на меня смотрит, скрестив руки на груди.

– Сынок, послушай…

– Это ты послушай! – повышаю голос и останавливаюсь. – Ты гонишь, пап? Какая, к херам, свадьба?

– Не выражайся, Макс, – в глазах отца ловлю предупреждение, – жизнь продолжается. Мама долго болела…

– И пока она болела, ты трахал кого–то на стороне, – хмыкнув, заканчиваю за него я и хлопаю в ладоши. – Браво!

– Макс! – отец злится. Прожигает меня гневным взглядом. – Следи за своими словами.

– Меня не было каких-то два месяца, – не слушая его, продолжаю я. – И за два месяца ты все решил. Она теперь будет жить здесь?

– Да, – подтверждает отец. – Мы будем жить вместе.

– Ага, как счастливая семья, да? – резко развожу руками. – Это хотел сказать?

– Именно, – уверенно кивает он. – Именно это и хотел сказать. Мы станем семьей.

– Я съеду, – предупреждаю я. – Скинь бабки на съем.

– Не съедешь, – отрезает отец. – Мы будем жить все вместе.

Я громко смеюсь, запрокинув голову. Он точно разводит меня. Так не бывает.

– Не будем, – отсмеявшись, серьезно заявляю я. – Можешь жить, как хочешь, но меня в это дерьмо не впутывай.

– Пока ты учишься в универе, я тебя обеспечиваю, – спокойно говорит отец. – Закончишь – делай, что хочешь. А пока живешь по моим правилам.

– Знаешь что? – заглядываю ему в глаза и широко ухмыляюсь. – Нахуй иди со своими правилами.

Подхожу к столу и с размаху сношу с него всю посуду. Тарелки с остывшим ужином летят на пол и со звоном разбиваются на сотни осколков. Как и моя жизнь, после того, как я узнал про диагноз матери. До сих пор вижу во снах те дни, когда она ещё была жива. Тогда даже цвета вокруг были ярче. А потом все померкло, погрузилось во тьму. Да я и сам стал тьмой.

– Макс! – доносится вслед. – Я с тобой не договорил!

Надо снять налик с карт, по–любому заблочит их. Да и похер. На все вообще похер. Единственное, чего я хочу, это скорее свалить из этого дома и нажраться в хлам. Чтобы не помнить вообще ничего. Не думать и не чувствовать.

Выхожу из дома, запрыгиваю на байк и мчусь подальше от этого дома. Знаю место, где жизнь кипит даже ночью. Мне надо туда. Если прямо сейчас не выплесну эмоции, сойду с ума.

На улице прохладно. Ветер дерёт футболку, скользит по рукам. Я ускоряюсь, лечу так, что уличные фонари превращаются в сплошную, сияющую линию. По венам разносится адреналин – единственный вид кайфа, который себе позволяю.

До бара добираюсь за десять минут. Слезаю с байка, снимаю шлем и уверенно шагаю ко входу. Чувствую себя здесь, как дома. Это бар моего дяди, брата мамы. И дядя, в отличие от отца, меня всегда понимал.

Внутри веселье в самом разгаре. Басы долбят по ушам, над потолком витает полупрозрачный дым от кальяна, практически все столики забиты.

– Лех, виски налей, – ору бармену, закинув локти на барную стойку.

Кудрявый, долговязый парень кивает и через пару мгновений передо мной появляется прозрачный стакан с янтарной жидкостью. Вливаю его в себя и с грохотом ставлю на место.

– Повтори.

– Случилось чего, Макс? – осторожно спрашивает Лёха, забирая стакан.

– Все норм, – чувствуя, как жжет горло, отмахиваюсь я. – Наливай давай.

Задумчиво смотрю на танцующих телок у барной стойки. Окидываю фигуры в обтягивающих платьях плотоядным взглядом. И, осушив второй стакан, натягиваю на лицо улыбку. Наверное, сейчас она больше похожа на оскал. Но меня это не волнует.

Подхожу сзади к брюнетке в голубом платье и склоняюсь к ее уху:

– Привет.

Девчонка оборачивается. Походу, я видел ее в универе. А может и нет. Они сейчас все похожи.

– Макс, – удивлённо улыбается она, вскидывая брови. – Привет.

Реально из моего универа. Ну, теперь дело пойдёт ещё быстрее.

– Красивое платье, – задумчиво стягиваю бретельку на ее плече вниз и ухмыляюсь. – Покажешь, что под ним?

Я не знаю ее имени. А ещё мне плевать, какое у неё платье. Но брюнетка расплывается в соблазнительной улыбке и кивает.

– Поедем к тебе? – спрашивает, заглядывая в глаза.

Я вспоминаю разозлённое лицо отца и еле сдерживаю усмешку. Было бы круто его ещё больше вывести из себя, но не сегодня. Сегодня не хочу его видеть.

– Будь в третьей випке, – говорю девчонке. – Скоро приду.

Не дожидаясь ее ответа, иду к барной стойке и опрокидываю в себя ещё один стакан виски. Горло обжигает, из башки постепенно исчезают все мысли. Становится немного легче, но в крови по–прежнему кипит злость. Бесит поступок отца. Бесит то, что он так быстро забыл о матери. И пока она болела, трахал какую–то суку на стороне.

– Мррразь, – сквозь зубы говорю и со всей силы ударяю кулаком по барной стойке, от чего стаканы на ней жалобно подпрыгивают.

Лёха изумлённо смотрит на меня, но я широко ему улыбаюсь и взлохмачиваю волосы.

– Да не ссы, дядькин бар разносить не стану.

Где там брюнеточка? Хочу намотать ее длинные волосы на кулак и хорошенько отодрать. Вытрахать всю злость. И успокоиться.

Захожу в темный коридор, вижу знакомую фигурку, обтянутую лазурным платьем. Прижимаю девчонку к стене животом и резким движением задираю юбку, обнажая ягодицы.

– Я же сказал ждать в випке, – шепчу ей на ухо. – Или ты экстремалка?

Глава 2

Аня

Меня предупреждали, что в подобных барах полно отморозков. Но я не могла пропустить день Рождения подруги – она бы обиделась. Поэтому сегодня я здесь. Стою в темном коридоре и обалдеваю, потому что стоило мне отойти на пять минут, как ко мне пристал какой–то извращенец!

– Отпусти меня сейчас же! – требую я. Но мой голос тонет в шуме, что доносится из бара. А ещё я прижата грудью к холодной стене и чувствую, как рука незнакомца шлепает меня по заднице.

– Давай без этой херни, я не в настроении, – разносится над ухом хрипловатый голос и в следующую секунду меня заталкивают в вип–комнату.

Теперь мне становится по–настоящему страшно. Сердце испуганно барабанит в груди. Одернув платье, я торопливо смотрю по сторонам, пытаясь найти хоть что–то, чем можно защититься, но ничего не вижу – слабый свет подсветки освещает лишь пару диванов и стол посередине.

– Пожалуйста, не надо, – прошу я, упираясь бедром в подлокотник дивана.

С ужасом наблюдаю, как маньяк ко мне приближается, стягивая чёрную футболку. Небрежно бросив ее на стол, он резко подходит ко мне. В полутьме пытаюсь разглядеть его лицо, но вижу лишь очертания.

– Я же сказал, я не в настроении, – рычит он и хватает меня за подбородок. – Что за приколы?

– Я буду кричать, – предупреждаю я, выставляя обе ладони вперёд. Получается слишком жалко и неуверенно.

– Со мной часто кричат, – нахально заявляет этот извращенец и наклоняется ко мне. Я чувствую лёгкий запах алкоголя и мяты. – Хорош играть в пай–девочку.

Я пытаюсь оттолкнуть его, но не получается. Он лишь сильнее прижимается ко мне и его штаны… вздуты в области паха. Черт! Да он сейчас меня здесь точно уложит! Совсем не так я мечтала потерять свою девственность.

– Это какая–то ошибка, – отчаянно шепчу я, пока его рука снова задирает мое платье.

– Все, надоело, – незнакомец хватает меня за шею, притягивая к себе. И в следующую секунду я ощущаю, как его горячие губы вжимаются в мои.

Мычу, барабаню ладонями по голой груди, пытаюсь увернуться, но он лишь сильнее прижимает меня к себе. Скользнув языком по моей губе, он с силой втягивает ее в рот и это… отзывается в моем животе приятным спазмом. Незнакомец целуется уверенно и делает это так жарко, что на секунду я выпадаю из реальности. И даже отвечаю ему – прикасаюсь языком к его языку, встречаясь с мягкими губами. Но потом прихожу в себя и, собрав всю смелость в кулак, бью коленом парню между ног.

Он тут же отстраняется от меня и, оперевшись рукой о диван, матерится. Честно говоря, я давно не слышала такого отборного мата. А вообще, самое время бежать, сверкая пятками! Иначе мне точно конец. Но как только я собираюсь исчезнуть, дверь распахивается. Слышу щелчок и вип–комнату заливает электрический свет.

– Макс? – на пороге стоит девушка в таком же платье, как у меня. Она ошарашенно смотрит на нас и виновато кусает губу. – Я перепутала випки. А ты… уже занят, да?

Я снова поворачиваюсь к незнакомцу и сталкиваюсь взглядом с голубыми, чуть раскосыми глазами. Несмотря на холодный оттенок, в них горит огонь. Дерзкий, уверенный, вызывающий.

– Ты больная? – рычит парень, откидывая со лба темные волосы. – Ты мне болт чуть не отбила!

– А ты… ты приставал ко мне! – возмущенно отвечаю я. – Я же сказала, что это ошибка!

Незнакомец устремляет рассерженный взгляд в потолок и тяжело вздыхает. Затем снова смотрит на меня:

– Значит, надо было понятнее говорить! – выпаливает он и сдвигает темные, ломаные брови на переносице.

– Знаешь что? – сощуриваю глаза я.

– Что? – испепеляет меня взглядом парень.

– Надеюсь, твой болт отвалится, – широко улыбаясь, отвечаю я. – Может, будешь меньше тыкать им… в незнакомых людей!

– Идиотка, – закатывает глаза он.

– Придурок, – выплевываю я. И напоследок показываю ему средний палец.

Вижу, как мрачнеют льдистые глаза парня и торопливо ухожу. Надо свалить отсюда, как можно быстрее. Этот Макс или кто он там, какой–то бешенный. От него так и веет взрывной, опасной энергией.

Прохожу мимо девушки в дверях и, наконец, оказываюсь в коридоре. Облегченно вздохнув, бегу за столик к подружкам и радуюсь, что все обошлось. Больше никаких баров! До сих пор потряхивает от случившегося.

– Аньке плесните чего–нибудь, – весело говорит Настя, заметив меня. – Бледная какая–то.

– Девчонки, я… домой, – виновато улыбаюсь подругам. – Мне нехорошо.

Ложь. Но я не могу здесь больше оставаться. А ещё не хочу портить праздник.

– Что случилось? – настороженно спрашивает Лизка – моя близкая подруга.

Я отмахиваюсь.

– Подташнивает. Видимо, съела что–то не то.

– Может, с тобой доехать до дома? – подруга хмурит слегка изогнутые брови, подчеркнутые серо–коричневым карандашом.

– Не надо, – улыбаюсь я. – Тут доехать всего минут десять. Все будет в порядке.

Я оборачиваюсь на именинницу – Катьку Алексееву и обнимаю ее.

– Ещё раз с днём рождения, – говорю, отстраняясь. – Повеселись, как следует.

– А ты отдохни, как следует, – улыбается она.

Я подмигиваю ей, машу девчонкам и ухожу. На улице с жадностью вдыхаю вечерний воздух, наконец–то чувствуя себя комфортно. Музыка не долбит по ушам и нет приторно–сладкого дыма кальяна.

Шагаю к парковке, вбивая свой адрес в приложении такси и пока жду машину, рассматриваю бархатно–синее небо с одиноким полумесяцем. Подумав, включаю камеру в телефоне, навожу на небо и нажимаю на белый кружок внизу экрана. Люблю фотографировать – вокруг столько всего красивого!

Закончив, собираюсь убрать телефон, но отвлекаюсь на проезжающий мимо автомобиль и промахиваюсь – телефон падает не в сумку, а на асфальт. Прямо возле чёрного байка. Закатив глаза, сажусь на корточки и пытаюсь достать телефон.

– Э, что делаем, алло! – разносится громкий бас над ухом и я, взвизгнув, подпрыгиваю.

Округлив глаза, оборачиваюсь и часто–часто дышу. Передо мной снова тот самый парень из вип–комнаты. Стоит в одной лишь косухе, из под которой виднеется поджарый торс и хохочет, запрокинув голову.

– Ты сумасшедший! – выдыхаю я.

– Чего здесь ошиваешься, кисулька? – спрашивает он, вытаскивая сигарету из пачки… зубами. – Шины мне проколоть вздумала?

На удивление, он уже не такой злой, как в нашу первую встречу. Но его взгляд все равно режет без ножа. Слишком колючий, пристальный.

– Ничего я не собиралась прокалывать, – сердце все ещё испуганно бьется в груди. Этот парень не на шутку меня пугает. – Я… телефон уронила.

– Так доставай, – выдыхая дым изо рта, он кивает на байк.

– Тогда отойди, – поджав губы, велю я.

– А что такое? – вскидывает тёмную бровь парень. – Боишься, что снова схвачу за задницу?

И он опять смеётся. Громко, заразительно.

– Именно, – бурчу я. – Ты вёл себя, как животное!

Говорю и тут же замолкаю. Вдруг, этот отморозок разозлится? А я, как всегда, сначала скажу, а потом подумаю.

– Как тигр? – на его лице расцветает нахальная усмешка.

– Как озабоченный бабуин, – вырывается у меня. И я прикусываю язык. Какого черта я не могу вовремя заткнуться?

Парень сдвигает брови на переносице и пронзает меня своим взглядом. Выдохнув полупрозрачный дым, выкидывает бычок и делает шаг ко мне.

– А я смотрю, ты языкастая, – резко впивается в мой подбородок пальцами и поднимает. Широко и недобро ухмыляется, внимательно изучая меня. А я чувствую, как бегут мурашки по всему телу. И тоже хочу… бежать. Как можно дальше отсюда. – Хочешь, я тебя перевоспитаю? Прямо здесь. Будешь, как шёлковая.

Я завороженно молчу, немигая глядя в глаза цвета морозного неба. Вот и доигралась.

– Не надо, – хрипло отвечаю я.

– Тогда забирай свой телефон, – проникновенно говорит он, – и вали отсюда, пока я не передумал.

Перестав ухмыляться, он отпускает меня и сует руки в карманы драных джинсов. Его лицо снова становится мрачным, глаза темнеют.

Я торопливо достаю телефон. А потом со всех ног бегу подальше, ближе к концу парковки. Вижу, как подъезжает такси, открываю дверь, быстро сажусь в машину и облегченно вздыхаю. Наконец–то.

Больше. Никогда. Не появлюсь. В этом месте.

Прикрыв глаза, откидываю голову на сидение. И снова вижу перед собой того наглеца с парковки. Темные волосы в творческом беспорядке, приподняты ото лба и торчат, как попало. Лицо со впалыми скулами и резкими чертами. Брови вразлет, чуть сощуренные глаза, прямой нос и четко очерченные губы, растянутые в кривой ухмылке. Красив, но по–своему. Не смазливый.

Черт, он будет всегда меня преследовать? Я хочу забыть этого придурка, как страшный сон!

Открываю глаза и опускаю окно чуть ниже. С жадностью вдыхаю прохладный воздух и смотрю на то, как мимо пролетают пустые дороги, в которых отражается свет уличных фонарей. Высовываю руку из окна, задумчиво ловлю ей ветер, пропуская его потоки между пальцев. А потом вздрагиваю, услышав рёв мотора. Мимо пулей проносится тот самый чёрный байк. Резко, быстро. Мгновение – и его нет.

Сердце снова барабанит, как ненормальное. И только когда я оказываюсь дома, наконец–то расслабляюсь. Оставив сумочку в прихожей, иду в душ и пытаюсь смыть с себя этот странный вечер. Горячая вода приводит в чувство и из ванной я выхожу уже в хорошем настроении. Все позади. И тот… бабуин с дерзкой улыбкой – тоже.

– Она сегодня на день Рождения к подруге ходила, – слышу из кухни голос мамы и останавливаюсь, прижимая махровое полотенце к груди. Странно, что она ещё не спит. – Я пока не сказала ей. Думаю, поговорю завтра.

Озадаченно хмуря брови, топчусь на месте.

– Все будет хорошо, милый, я уверена, – говорит мама. Ласково и успокаивающе. – Со временем все устаканится.

Я еще несколько секунд прислушиваюсь к разговору, но услышав шаги в коридоре, замираю. Мама ловит меня с поличным и вскидывает брови.

– Уже пришла? Я и не слышала. – Улыбается она. – Как день Рождения прошёл?

– Отлично, – растерянно улыбаюсь в ответ. И, поколебавшись, спрашиваю: – ты хотела со мной поговорить?

Глава 3

– Мам, это… неожиданно, – кутаясь в персиковый халат, я сижу на кухне за столом, напротив мамы.

Она расплывается в улыбке и разводит руками.

– Мы сами не ожидали, что так получится. Вова как узнал, сразу предложение мне сделал, – говорит мама. – Скоро у тебя будет брат или сестра!

Я смотрю на неё и не могу поверить. Ее слова эхом отзывается в моей голове.

– Поздравляю, – растерянно улыбаюсь в ответ.

Все ещё не верю в эту новость. Я знала, что у мамы есть мужчина. Они встречались какое–то время, мама ходила с ним на свидания. И я была рада за неё. Она заслуживает счастья, ведь с папой они давно в разводе. Со мной знакомить своего избранника мама не спешила, но я видела, как она светилась от счастья, поэтому была спокойна и уверена, что ее никто не обидит. И вот теперь… обалдеть. У меня будет брат или сестра! Просто не верится!

– После свадьбы мы переедем к Вове, – с энтузиазмом продолжает она и округляет глаза: – Анька, у него такой дом, ты бы видела! Места хватит всем!

А вот эта новость меня выбивает из колеи. И улыбка с моего лица исчезает.

– Что? Как переедем?

Мама кладёт свою ладонь поверх моей и мягко улыбается.

– Я же не могу тебя оставить здесь, в самом деле! Будем жить у Вовы, как одна большая семья. У тебя будет своя комната и до универа ближе добираться.

– Большая… семья? – удивлённо переспрашиваю я.

– У Вовы есть сын, – сообщает мама. И оживленно добавляет: – чуть постарше тебя, кстати. Вы обязательно подружитесь!

– Мама, я… я не готова переезжать, – у меня даже голос звенит от шока.

Какой дом? Какая семья?Переезжать к чужим людям я не хочу совершенно! Что за бред?

– Я понимаю, ты в шоке, – вздыхает мама. – Но так будет правильно. Ты привыкнешь, вот увидишь!

– А давай я лучше останусь здесь, – развожу руками и натянуто улыбаюсь, – а к вам буду приезжать в гости, няньчиться с братом или сестрой.

Мама отводит взгляд в сторону и убирает ладонь.

– Квартира будет сдаваться, – виновато говорит она. – Через неделю сюда въедут жильцы.

– Что? – широко распахиваю глаза я. – Как это, мам? Зачем?

– А когда закончишь учебу, будешь жить здесь, – продолжает она и снова смотрит на меня. – Пока что я хочу, чтобы ты была на виду. Мне так спокойнее будет.

Я редко злюсь. Обычно решаю все проблемы мирным путём и ненавижу ругаться. Но сейчас меня просто… выворачивает от эмоций. Как она могла так со мной поступить? Почему не предоставила выбора и даже не спросила?!

– Я понимаю твои чувства, – внимательно глядя на меня, снова говорит мама, – но так будет лучше, вот увидишь. И я и Вова долго это обсуждали и решили, что раз у нас обоих есть дети, мы не станем их отдалять от себя. Просто будем жить все вместе.

– Мама… – встаю из–за стола и качаю головой. – Ты должна была хотя бы спросить меня…

– Ань, ну у меня тоже своя жизнь, – пытается достучаться до меня она. – Я тебя растила одна. Одевала, обувала, воспитывала. А теперь я хочу пожить для себя, пойми.

– Так живи, – развожу руками я. – Я не стану мешать. Просто оставь квартиру мне! Ты же знаешь, я не из тех, кто устраивает тусовки!

– Не заставляй меня переживать, – просит мама. Смотрит искренне, с надеждой. Ненавижу, когда она так делает. – Сделай это для меня. Пожалуйста. Это ведь не навсегда.

Я вздыхаю и выхожу из кухни. Больше не могу вывозить этот разговор. Столько новостей свалилось за один раз! Беременность мамы, предстоящая свадьба и… переезд к каким–то не знакомым мне людям!

Захожу к себе в комнату, скидываю халат и падаю на кровать. К черту все. Я просто усну и не стану об этом этом думать. Но я думаю. Переворачиваюсь с бока на бок и прокручиваю в голове разговор с мамой. Не даёт покоя мысль о скором переезде. И ведь перееду – не могу ослушаться. Тем более, ей нельзя теперь волноваться. Я в западне.

Заснуть мне удаётся только под утро. И снятся мне голубые, дерзкие глаза. Жилистые руки и поджарое тело. Прикосновения и поцелуи.

«Ты не сбежишь» – эхом разносится знакомый, чуть хрипловатый голос. Я слышу его будто сквозь толщу воды. По телу бегут мурашки, я не могу даже пошевелиться.

А потом резко распахиваю глаза и выдыхаю. Я в своей комнате. Окидываю взглядом родные, нежно–салатовые стены, по которым тихо бродят утренние лучи солнца и снова закрываю глаза. Вчерашний разговор с мамой снова всплывает в памяти… и я не хочу верить, что это все правда. Но придётся. Мне придётся свыкнуться с ее решением.

Чуть позже, умывшись и позавтракав, я сажусь за ноут и делаю презентацию. Только недавно поступила в универ, но грузят по самое небалуй. Мамы дома нет, сегодня у неё смена – она работает врачом. Поэтому у меня есть время остаться наедине с собой и все как следует обдумать.

В глубине души я понимаю маму, хоть и злюсь на неё. И мне ничего не остается, кроме как принять ее решение. Может быть, меня просто пугает неизвестность? Вдруг, все будет не так плохо и этот большой дом станет когда–нибудь для меня родным?

Я вздыхаю и закатываю глаза. Кого я обманываю? Никогда он не будет мне родным. В этой квартире я выросла, делала первые шаги. Во дворе все детство бегала с подружками, играла в прятки и лазила по деревьям. Каждый кустик, каждый уголок мне здесь знакомы. Тут вся моя жизнь. И эта жизнь меняется прямо у меня на глазах.

На экране телефона всплывает уведомление, я отвлекаюсь от невесёлых мыслей и открываю Ватсапп.

– Доброе утро, дорогая. Надеюсь, ты уже отошла от нашего ночного разговора? – включаю голосовое от мамы и слышу ее смех. – Хочу, чтобы ты познакомилась с Вовой и его сыном. Завтра идём к ним на ужин и ты сама увидишь, какие они хорошие люди. Хорошо?

Глава 4

Макс

Домой вваливаюсь только ближе к утру – после бара носился по пустым дорогам города, прожигая бензин. Приняв душ, ложусь спать, не думая больше ни о чем. Потому что заколебался гонять все эти мысли в башке.

Просыпаюсь от того, что меня кто–то с силой тормошит за плечо. Морщусь, натягиваю на себя одеяло и переворачиваюсь на бок. Но от меня не отстают.

– Максим Владимирович, – глухо доносится голос домработницы, – просыпайтесь!

– Да чего надо? – недовольно бурчу, скинув ее руку с плеча.

– Вас Владимир Александрович ждёт у себя в кабинете, – торопливо отвечает она. – А я никак не могу вас разбудить.

Я тяжело вздыхаю, всё–таки открываю глаза и поворачиваюсь к Наташе.

– Ещё раз, – откидываю волосы со лба и хмурюсь.

– Владимир Александрович ждёт вас, – выпрямляясь, повторяет она. – Сказал, чтобы вы подошли к нему в кабинет.

– А–а, ясно, – снова ложусь на подушку и накрываюсь одеялом. – Передай ему, что у меня есть дела поважнее.

– Но Максим Владимирович… – походу, у Наташки начинается паника. Но мне плевать. – Он уже давно ждёт.

– Пусть ждёт, – отзываюсь я, отворачиваясь. – Можешь идти. И раньше двенадцати даже не вздумай меня будить.

Домработница нервно вздыхает. Я слышу, как она уходит и пытаюсь уснуть. Но уже поздно – реальность настигает и бьет наотмашь. Я вспоминаю вчерашний день. Как разговаривал с отцом про его новую бабу, как свалил из дома и… черт, даже помню ту девчоночку из бара, которую зажал в коридоре. Сама невинность. Личико у нее норм, да и задница, что надо. Но язык я бы ей откусил.

Воспоминания обрываются в тот момент, когда дверь в мою комнату распахивается и с грохотом ударяется о стену. Всё–таки открываю глаза и невозмутимо смотрю на отца. Застыв на пороге, он испепеляет меня взглядом. Но на меня это не действует. Кого он хочет напугать?

– Бодрит, – отмечаю, приподнимаясь на кровати и демонстративно зевая.

– Я был терпелив вчера, – начал отец, – терпелив утром… но сейчас моему терпению пришёл конец!

– Конец? – вскидываю бровь я. – Это тот самый, который ты не смог удержать в штанах, пока мама болела?

С наслаждением смотрю, как он багровеет от гнева, как трепещут его ноздри и плотно сжимаются губы. А потом, усмехаясь, наблюдаю, как отец стремительно шагает ко мне. Секунда – и я получаю хорошую затрещину. Аж башка кружится. Но я был к этому готов, поэтому даже не сдвинулся с места.

– Закрой свой рот! – орет отец, грозно нависнув надо мной. – Думаешь, мне было легко в те времена? Думаешь, ты один страдал?

– Один, – резко встаю с кровати и сдвигаю брови на переносице. Только что он снова полоснул по незаживающей ране. И это слишком легко выводит меня из себя. – И был с ней один. Потому что ты слишком занят вечно. Либо работа, либо твоя…

Глаза отца предупреждающе сверкают и я еле сдерживаю себя, чтобы не обозвать его суку. Мы молчим, сверля друг друга взглядами. Я точно знаю, что если этот разговор продолжится, то от моей комнаты ничего не останется – мы тупо разнесем ее в щепки. У отца такой же нрав, как у меня. Мы оба слишком вспыльчивые.

– Я жду тебя в своём кабинете, – наконец говорит он. Уже спокойнее и тише. – Даю тебе десять минут. Иначе разговора не будет и ты сам об этом пожалеешь.

Отец разворачивается и уходит, не закрывая за собой дверь. Зато ее закрываю я – от души хлопаю так, что грохот разносится по всей комнате. Взлохмачиваю волосы, хватаю пачку сигарет с тумбочки и иду на балкон.

Облокачиваясь локтями о парапет, с жадностью затягиваюсь и выдыхаю прозрачно–серый дым. Окидываю мрачным взглядом двор с мини–фонтаном, плиткой и клумбами цветов и становится ещё паршивее. Цветы здесь всегда сажала мама, а теперь за ними ухаживает совсем другой человек.

Может, я зря вернулся? Надо было подольше тусить у бабушки. Уехал туда, чтобы было легче, но походу эта рана никогда не заживет. С мамой я был слишком близок, только она могла усмирить меня, всегда выслушивала. У меня будто сердце выдрали, когда ее не стало.

Снова затягиваюсь. И теперь прокручиваю в голове слова отца. Пойти на разговор или нет? Что он ещё может мне сказать? И о чем я могу пожалеть? Думаю ещё пять минут, кидаю сигарету в пепельницу в форме черепа и иду умываться.

Холодная вода приводит меня в чувства. Закрываю кран и, облокачиваясь руками о раковину, задумчиво смотрю в зеркало.

Темные волосы липнут ко лбу, с них стекают прозрачные капли воды и, прокатываясь по лицу, срываются в раковину. Ресницы мокрые, чёрные, а в глазах клубится тьма. Беспросветная, тягучая. Порой я пугаюсь ее, а порой мне она нравится. Скалюсь своему отражению, вытираю лицо полотенцем и выхожу из ванной.

Черт с ним, выслушаю очередной бред отца. Интересно, что за сказка будет на этот раз.

Поднявшись на третий этаж, захожу в кабинет, молча усаживаюсь на стул, согнув одну ногу в колене, а вторую вытянув вперёд и выжидающе смотрю на отца. Он отрывается от своих долбанных бумажек за столом и поднимает на меня тяжёлый взгляд.

– Макс, давай поговорим по–взрослому, – начинает отец. – Спокойно.

– Ну давай, – ухмыляюсь в ответ, – постараемся.

– Марина беременна, – огорошивает меня он.

Опустив голову, я смеюсь так, что аж плечи трясутся. Это просто треш. И этот человек когда–то рассказывал мне о том, как важно пользоваться гандонами?

– Я же просил, – укоряет меня отец. – Максим, послушай меня.

Я еле успокаиваюсь. Это реально смешно. Меня уже ничего не удивляет в этой жизни.

– Слушаю, – откидываюсь на спинку стула и выгибаю бровь.

Глава 5

Аня

Кручусь перед зеркалом, не зная, что надеть. Конечно, это просто ужин, но избранник у мамы очень состоятельный – значит, надо выбрать что–то наряднее, чем блузка и джинсы.

Я совсем ничего не знаю о будущем муже моей мамы. Она рассказывала лишь то, что они познакомились возле больницы. Владимиру стало плохо и мама оказала ему первую помощь. Потом они разговорились, вместе пообедали и продолжили общаться. Это все, что мне известно, но я надеюсь узнать подробнее их историю.

– Аня, ты готова? – заглядывает в комнату мама и я окидываю ее своим взглядом.

На ней длинное, бежевое платье в пол с разрезом от бедра. Темно–каштановые волосы она собрала в элегантный, гладкий пучок.

– Да ты звезда, – улыбаюсь я.

– А то, – кокетничает она и крутится вокруг собственной оси.

По–моему, мама по–настоящему счастлива, аж светится. И в этот момент мне кажется, что я готова жить в чужом доме, лишь бы она была спокойна, лишь бы ее ребенок был здоров.

– Мы уже опаздываем? – спохватываюсь я.

– Через пятнадцать минут за нами заедет водитель, – отвечает мама. – Так что тебе лучше поторопиться. И надеть вон то платье, – она кивает на лавандовое платье с открытыми плечами и расклешенной юбкой.

– Ты уверена? – сомневаюсь я.

– Тебе пойдёт, – кивает мама. – И длина вполне приличная.

Я пожимаю плечами.

– Хорошо. Тогда переоденусь и выходим.

Мама с улыбкой кивает и закрывает дверь. А я торопливо переодеваюсь, ещё раз расчёсываю темно–русые, вьющиеся волосы и придирчиво смотрю на себя в зеркало. Вроде, макияж получился неплохо – мне даже удалось нарисовать чёрные, ровные стрелки на глазах и замазать тональником ненавистные веснушки. Мазанув по губам бежево–розовым блеском, я выхожу из комнаты и совсем скоро мы с мамой едем на ужин.

До этого дня я еще никогда не ездила в таких крутых машинах. Да еще и с личным водителем! Но это лишь цветочки. Ягодки начинаются, когда мы подъезжаем к здоровенному, трёхэтажному дому, облицованному бежево–коричневым камнем. Такие дома я видела только в кино, поэтому мне становится неловко. Я не привыкла к такой обстановке.

Как только мы заходим в просторный двор с сочно–зелёным газоном, светло–розовой плиткой и здоровенным бассейном, арочные двери с тёмно–кофейными стёклами открываются и появляется высокий мужчина в оливковой рубашке и тёмных брюках.

Он мне кого–то напоминает, но я не могу понять кого. Высокий, широкоплечий, с темными, коротко подстриженными волосами, тронутыми сединой. Глаза раскосые, голубые, смотрят на нас внимательно, но вполне приветливо.

– Девочки, здравствуйте, – на его загорелом лице появляется белоснежная улыбка. Он обнимает маму и кидает свой взгляд на меня. – твоя мама мне много рассказывала о тебе. Я – Владимир.

– Аня, – улыбаюсь в ответ.

– Очень приятно, – кивает он. – Пойдёмте ужинать, все уже готово.

Мы заходим в дом, и я не перестаю удивляться обстановке внутри. Вроде, все выглядит дорого–богато, но в то же время уютно. Как будто кто–то вкладывал душу в каждую деталь.

Мама с Владимиром о чём–то оживленно болтают, а я следую за ними, бегая любопытным взглядом по светлым стенам коридора, на которых развешаны фотографии. И это… семейные фотографии. На одной из них я вижу молодую женщину с золотистыми волосами, которая обнимает голубоглазого мальчишку. Они не очень похожи друга на друга, но улыбки у них одинаково счастливые.

Мы заходим в светлую кухню с панорамными окнами, нежно–желтым гарнитуром и прямоугольным столом из тёмного дерева, который ломится от еды. Ноздри щекочет аромат сочного мяса и овощей.

– Попросил домработницу приготовить все и сразу, – смеётся Владимир. – Надеюсь, вам понравится. Присаживайтесь.

Мы садимся за стол. Ужин проходит за оживленной беседой. Мне нравится мамин мужчина – он вежливый и ведёт себя совсем не высокомерно. Мама рядом с ним расцветает, часто улыбается и звонко смеётся. Удивительно, но я чувствую себя вполне комфортно… пока в коридоре не раздаются стремительные шаги.

Отмечаю, как напрягаются плечи Владимира. Он пристально смотрит за мою спину и растягивает губы в улыбке.

– А вот и мой сын – Максим.

– Извиняюсь за опоздание, – разносится по кухне громкий, грубоватый голос.

И по моей коже тотчас рассыпаются мурашки, даже дыхание на миг перехватывает. Боже, пожалуйста, пусть это будет не он!

Но в следующую секунду напротив меня садится темноволосый парень в чёрной, расстёгнутой сверху рубашке и я понимаю, кого мне напоминал Владимир.

Я ловлю слегка удивлённый взгляд прищуренных, льдисто–голубых глаз и замираю. Внутри все почему–то переворачивается. Он узнал меня. Точно узнал.

– Сын, это Марина, – голос Владимира отвлекает нас друг от друга. – А это ее дочь – Аня.

– Будем знакомы, – кивает Макс.

Он даже не скрывает своего пренебрежения. Его взгляд такой тяжёлый и пронзительный, что мне становится не по себе. Я смотрю куда угодно, но только не на него.

– Вы с сыном очень похожи, – осторожно отмечает моя мама.

– Да, Макс пошёл в меня, – с улыбкой отвечает Владимир.

Максим молчит. Выглядит расслабленно, но я вижу, как по его лицу ходят желваки. И не понимаю, что с ним не так? Я ведь тоже здесь не по своему желанию, но так себя не веду.

– Аня, кстати, учится в том же универе, что и ты, – сообщает ему моя мама.

– Да вы что, – ухмыляется он. – Вот так сюрприз.

– Да, она поступила совсем недавно, – воодушевлённо продолжает мама, пытаясь завязать с ним разговор.

– Отлично, – отзывается Макс, оценивающе разглядывая меня. – Первокурсницы у нас в почёте.

А потом на кухне воцаряется молчание. Неловкое, давящее, разбавленное лишь тихим звоном столовых приборов и пением птиц за окном. У меня даже аппетит пропадает.

– Макс, Аня, – Владимир первым прерывает тишину, – вы уже знаете, что мы с Мариной ждём ребёнка. Поэтому в ближайшее время мы поженимся, станем мужем и женой.

Глава 6

Ужин продолжается, но разговор ведут только мама и Владимир. Мы с Максом молчим. Я чувствую себя не в своей тарелке, хотя обычно охотно вливаюсь в беседу. Но не сейчас. Сегодня слишком напряжённый вечер.

– Дети, вы слишком молчаливые, – замечает моя мама, сделав глоток апельсинового сока из прозрачного стакана.

– Им с нами не интересно, – махает рукой Владимир и обращается к Максу. – Сын, почему бы тебе не показать Ане дом?

– С радостью, – мрачно отвечает парень, поднимаясь из–за стола так, что ножки стула с царапающим звуком проезжают по полу.

Я понимаю, что отказываться было бы странно и невежливо, поэтому тоже встаю из–за стола, неловко улыбаясь.

– Заодно пообщаетесь, – щёлкает пальцами мама. – Думаю, у вас найдётся много общих тем.

– Конечно, – ослепительно улыбается ей Макс и первым выходит из кухни.

В коридоре он перестаёт улыбаться. Шагает размашисто, резко. Я кожей чувствую его злость. Все его маски сброшены – притворяться милым рядом со мной он похоже не видит смысла.

– Крутой дом, верно? – пропускает меня первой в зал и я, окинув взглядом молочно–белые диваны, камин и здоровенную плазму, киваю. – И двор неплохой.

– Зачем ты мне это говоришь? – не понимаю я, остановившись.

– Мама твоя хорошо постаралась ради всего этого, – хмыкает Макс и я вспыхиваю. – Вовремя запрыгнула на богатого мужика и залетела.

– Не говори так, – предупреждаю я. Его слова ранят меня, въедаются под кожу. – Моя мама не такая.

– Именно такая, – голубые глаза испепеляют меня, – радуйся, Кисулька. Теперь будешь жить в шоколаде.

Я приоткрываю рот от шока. А потом делаю первое – что приходит в голову. Замахиваюсь и бью его по щеке ладонью. Со свистом, звонко. Так, что Максим хватается за щеку и сдвигает брови на переносице.

– Охренела? – рычит он и в следующую секунду я оказываюсь прижатой к стене.

Дышу часто, испуганно смотрю в рассерженные, нехорошо сощуренные глаза.

– Не смей оскорблять мою маму, – хочу сказать уверенно, но получается слишком жалко. Рядом с ним я хочу исчезнуть, спрятаться. И с трудом выдерживаю его тяжёлый взгляд. – Она – хороший человек. Люди влюбляются, так бывает. Ты… можешь просто порадоваться за них, а не вести себя, как мудак.

Макс склоняет голову и усмехается. Его волосы щекочут мою щеку, я улавливаю аромат свежести, с лёгкой ноткой чего–то морского.

– Для начала у своей мамаши узнай, что творилось в нашей семье, пока она ложилась под моего отца, – он снова смотрит в мои глаза. Пристально, дерзко. – Вдруг, она окажется уже не таким хорошим человеком.

– Я не хочу больше слушать этот бред, – шиплю я, пытаясь оттолкнуть Максима. – Просто оставь меня в покое.

– Мало того, что отец женится, так ещё и чокнутая девчонка из бара будет жить со мной в одном доме, – пропустив мои слова мимо ушей, качает головой он. А потом, цепко ухватив мой подборок двумя пальцами, выдыхает мне прямо в губы: – может, продолжим то, что начали в випке? От тебя будет хоть какая–то польза.

На секунду я завороженно замираю, затем, упершись обеими руками в его твёрдую грудь, снова прошу:

– Отстань! Отойди! Иначе я закричу!

Макс закатывает глаза и всё–таки отстраняется от меня и я, облегченно втянув воздух, торопливо ухожу. Я не смогу с ним жить.

Не смогу! Не смогу! Не смогу!

Как только я шагаю к коридору, Макс хватает меня за локоть и разворачивает к себе. Испуганно смотрю в его глаза и пытаюсь вырвать руку из его хватки.

– Слишком быстро вернёшься – подумают что–то не то, – предупреждает он. – Если отец до меня докопается из–за тебя, я очень разозлюсь.

– И что будет? – облизнув губы, спрашиваю я. Пытаюсь выглядеть смелой, но вся дрожу. Меня сносит его взрывная энергетика.

– Наказание, – с ухмылкой отвечает Максим. – Затащу к себе в комнату и отымею.

Наверное, прямо сейчас мои глаза становятся похожи на две монеты. Я открываю рот, но сказать ничего не могу. Этот придурок видит мою реакцию и оглушительно хохочет. Так, будто только что услышал самую смешную шутку в жизни.

Я хочу от него сбежать, но в зале появляются наши родители. Владимир смотрит на нас недоуменно, внимательно, а мама радостно улыбается.

– Я знала, что вы поладите, – говорит она.

Максим притягивает меня к себе, удерживая за плечо. Улыбается широко и весело, так, будто не он только что прижимал меня к стене и нес гадости.

– Конечно, – отзывается Макс. – Мы будем лучшими друзьями. – Он поворачивается ко мне и сжимает мое плечо пальцами: – да?

Я пытаюсь выглядеть невозмутимо. Не хочу, чтобы мама беспокоилась, поэтому расплываюсь в беспечной улыбке.

– Да, – киваю. – Максим очень весёлый.

– Вов, у меня камень с души, – выдыхает мама и кладёт голову на плечо будущего мужа. – Так боялась, что что–то пойдёт не так.

– Я же говорил, все будет в порядке, – довольно улыбается Владимир, встречаясь взглядом с сыном. И я едва не вскрикиваю от боли – прямо сейчас пальцы Макса впиваются в мое плечо так, что наверняка будут синяки. – У меня сын хороший, понятливый.

– Да я просто ангел, – скалится Макс, не отпуская меня.

Мама смеётся. Она не видит в нем то, что вижу я. Наверное сейчас она на столько влюблена, что ничего не замечает. Или дело в том, что я уже встречалась с Максимом до ужина и знаю, какой он дикий, импульсивный… козел!

– Я покажу Марине двор, – говорит Владимир. – Она его ещё не видела.

– Идем, – кивает мама. И, подмигнув нам, уходит вместе с ним.

Как только они скрываются за стеной коридора, я отталкиваю от себя Максима и шокировано смотрю на своё плечо – на нем багровеют следы от пальцев. Затем поднимаю рассерженный взгляд на парня, но он все ещё смотрит на мои синяки. Задумчиво и хмуро.

– Прости, – говорит сквозь зубы, нехотя. – Я не заме…

– Не приближайся, – перебиваю его я, отшатываясь. – Слышишь? Не трогай меня. Ты… ненормальный! Больной!

Глава 7

Макс

Наконец-то этот тупой ужин закончился. Я поднимаюсь к себе, хочу снять долбанную рубашку и переодеться в нормальную одежду, но на втором этаже встречаю отца – он спускается из своего кабинета.

– Макс, ты молодец, – хлопает меня по плечу, а я раздраженно стискиваю зубы. – Я рад, что ужин прошёл хорошо.

– Не забывай про своё обещание, – дергаю плечом, скидывая его руку и прохожу мимо. – Я хочу уехать отсюда.

– Я помню, – доносится вслед. – Но как твой отец, я не хочу, чтобы ты так далеко уезжал.

Я молча захожу в комнату и закрываю дверь. Кого он пытается развести? Хочет, ещё как хочет. Только и ждёт, когда свалю, чтобы не путался под ногами у счастливой семейки.

Расстёгиваю рубашку, швыряю ее на кровать и иду на балкон. Вытащив из пачки сигарету, прикуриваю и глубоко затягиваюсь. Становится немного легче.

Задумчиво разглядываю парящие перед глазами узоры дыма и вспоминаю глаза, напоминающие чащу леса. Светло–зелёные, большие, как две монеты. И испуганные. Я здорово напугал девчонку, но отец меня вывел своей довольной рожей. Так вывел, что я не рассчитал силу.

С одной стороны меня немного жрет совесть, с другой – может малышка после такого выпада поговорит со своей мамашей и они дружно свалят куда подальше? Ведь они обе друг друга стоят. Одна трахалась с моим отцом, пока он был женат, вторая строит из себя невинную овцу, а сама шляется по барам, где обычно снимают шлюх. Смешно.

Как с ними жить в одном доме я не представляю. На сколько меня хватит – тоже. В любой момент может сорвать башню и я все разрушу. Потому что мне чертовски сложно притворяться, будто мне нравится все это дерьмо. Ненавижу фальш. Но… у меня нет выхода. Этот дом стал мне чужим, отец одним своим решением все испортил. И от той атмосферы, которую здесь когда-то создала мама скоро совсем ничего не останется. А значит и мне нехрен тут делать.

Тушу бычок в пепельнице и захожу обратно в комнату. Собираюсь в душ, но слышу, как звонит телефон и разворачиваюсь. Подняв его с кровати, отвечаю на звонок:

– Здорово, Царевна, – дразню друга прозвищем, которое его бесит.

– Напомни мне ушатать тебя при встрече, – слышу его насмешливый голос из динамика.

– Кого ты ушатывать–то собрался, сынок? – смеюсь я. – Еще не дорос.

– Уже тебя перерос, – в тон мне отзывается Яр. И переводит тему: – Что делаешь?

– Кайфую, как всегда, – стараюсь говорить беспечно. Так же, как и раньше.

– Кому ты гонишь, а? – вздыхает друг. – Знаю я, как ты кайфуешь.

– Да хорош уже, – закатываю глаза. Я ненавижу, когда меня жалеют. – У меня все огонь, ясно?

– Я на завтра дом снял и позвал кучу народа, – не став со мной спорить, сообщает он. – Пригоняй, затусим как раньше, нашим составом.

Я кидаю задумчивый взгляд на окно, в котором виднеется кусок темнеющего неба и россыпь звёзд. Раньше я любил движ, не вылезал из клубов и тусовок друзей. Но за последние полгода забыл вообще, что это такое. Походу, пора возвращаться. Хоть отвлекусь от той дичи, которая творится с моей жизнью.

– О’кей затусим, – все таки решаю согласиться. – Бухлом уже закупился?

Мы перекидываемся ещё парой фраз, подкалываем друг друга и я скидываю вызов. Уже представляю, сколько шороха наведёт мое возвращение. Я резко пропал с радаров, когда уехал. А завтра так же резко появлюсь.

Аня

Весь оставшийся вечер меряю комнату шагами. Кусаю губы, перебираю пальцами пряди волос и не могу перестать думать. Мне нужно поговорить с мамой, как-то уговорить ее, чтобы не сдавала квартиру, но я абсолютно не знаю, с чего начать. Ведь если скажу, что все дело в сыне Владимира, она расстроится, это может пошатнуть их отношения. А я не хочу все портить. Но что же тогда придумать?

В голову ничего не лезет, мозг закипает. И я просто решаю поговорить с мамой ещё раз, не выдумывая никаких причин. Возможно, она меня поймёт и прислушается.

Тяжело вздохнув, иду в ее спальню и, постучав, захожу. Мама лежит на кровати с белой, глиняной маской на лице и смотрит какой–то сериал по телеку. Довольная, спокойная. Руками поглаживает живот, который ещё совсем не вырос.

Я топчусь на месте. Не знаю, с чего начать. Стоит ли вообще ее тревожить сейчас, когда она такая расслабленная? Может, выбрать другой момент? Пока я мнусь, мама замечает меня, приподнимает брови и улыбается.

– Ты что–то хотела?

– Поговорить, – решаюсь я и прохожу в комнату. Затем сажусь на кровать рядом с ней, ловлю ее настороженный взгляд и продолжаю: – мам… пожалуйста, не сдавай квартиру. Я хочу остаться здесь.

– В чем дело, Ань? – сокрушенно вздыхает она, поставив сериал на паузу. – Сегодня так хорошо поужинали, а теперь ты снова говоришь мне о квартире. Не понимаю.

– Я просто не хочу жить в чужом доме, – отвечаю ей я. – Будет лучше, если я останусь здесь.

– В чем дело? – прямо спрашивает мама.

– Ни в чем, – заверяю ее я. – Просто эта квартира мне родная, я в ней выросла и не хочу переезжать. Мам, мне уже восемнадцать, я вполне самостоятельная, чтобы жить отдельно.

– Аня, пожалуйста, – просит мама. – Мы ведь уже обо всем поговорили. Я хочу, чтобы ты была рядом со мной.

– Но рядом с тобой будет твой муж, – парирую я. – Ты будешь не одна.

– Да причём тут Вова? – недоумевает она. – Мне нужна ты. Я буду волноваться. Уже сейчас я нервничаю из–за каждой мелочи, представь что будет, если ты уедешь?

Я молчу, опустив взгляд на свои колени, обтянутые пижамными штанами в красное сердечко. Мама не слышит меня. Очередной разговор и очередной провал. Мне не сбежать от этого монстра.

– Ань, давай так, – предлагает она и я снова поднимаю на неё взгляд, – ты поживёшь с нами, пока я не рожу. А потом, если захочешь, съедешь. Согласна?

Я некоторое время молчу, обдумываю ее слова, затем киваю. Лучше так, чем ждать окончания учебы. Но я даже не представляю, как буду жить рядом с Максимом. Рядом с ним я… просто теряюсь. Не могу даже соображать нормально, когда он прожигает меня своим взглядом.

Глава 8

Когда мы подъезжаем к двухэтажному коттеджу, я вижу уже издалека огромное количество народа во дворе. Ворота открыты, музыка играет так громко, что ее слышно на улице.

– Вообще–е, – восторженно выдыхает Лиза, снимая сторис. – Круто здесь, да?

Она наводит на меня камеру и я отворачиваюсь. Дом действительно красивый, а двор зелёный и просторный. Но здесь слишком шумно и людно. Народ отрывается по–полной. Кто–то плещется в бассейне, кто–то танцует возле него. Здесь есть даже диджей – его пульт прямо на улице, недалеко от дома.

Я вижу даже того самого парня, который закатил эту вечеринку. Он стоит рядом со своим темноволосым другом и, качая головой под басы, окидывает двор довольным, оценивающим взглядом.

– Выпьем! – решает Лиза и тащит меня к барной стойке, что располагается недалеко от бассейна. – Хочу какой–нибудь коктейль, по–любому тут есть!

– Не пей, – одёргиваю ее я. – Вдруг, здесь что–то подмешано? Смотри, как всех уносит.

Я киваю на девушек, которые танцуют прямо посередине двора и, смеясь, обливают друг друга шампанским.

– Они просто пьяные, – махает рукой Лиза и откидывает на спину свои светлые кудряшки. – Мы ведь не будем так сильно напиваться!

Я вздыхаю и следую за ней, поправляя лямки своего светло–розового топа, верх которого так и норовит съехать вниз – после покупки он оказался мне большеват, но переодеваться у меня уже не было времени.

Лиза просит у бармена две пина колады и вручает один из вытянутых бокалов мне.

– Тут все на уровне, – весело говорит, обхватив ярко–желтую трубочку губами. А потом в ее морских глазах разгорается восторженный огонёк: – пробуй, прикольно!

Я тянусь губами к трубочке, пробую сладковатый напиток и смотрю на то, как хозяин этой вечеринки шагает к пульту диджея и берет микрофон.

– Народ, все помнят, зачем я вас всех собрал? – разносится уверенный голос по всему двору. Толпа начинает шуметь и он продолжает: – Догадываетесь, кто приедет?

И снова в ответ весёлый галдёж. Похоже, я одна здесь не догадываюсь, кто этот загадочный гость. Если честно, мне плевать. Я тут только ради Лизы.

– Он сейчас будет здесь, – продолжает Царёв и широко ухмыляется: – встретим его, как надо?

Голоса толпы сплетаются в одно неровное, громкое «да». Я удивляюсь: у этого парня супер способность доносить до большого количества людей то, что он хочет. И они его при этом с радостью слушают.

А потом ворота открываются шире и во двор вальяжно заходит высокий молодой человек в чёрной футболке и джинсах с драными коленями. Я с ужасом распахиваю глаза, окидывая быстрым взглядом темно–шоколадные волосы, скуластое лицо и поджарый торс… Макс.

Качая головой под музыку, он сверкает развязной улыбкой и пожимает руки парням, пока толпа весело визжит. А потом ловит первую попавшуюся девушку и, резко притягивая ее к себе, целует. Это вызывает ещё больше шума. Кто–то смеется, кто–то свистит. А у меня едва челюсть не падает на землю от происходящего.

– Вот это чел, – ошарашенно говорит Лиза, не отрывая взгляда от Максима.

Отпустив девушку, он хлопает ее по заднице и идёт дальше, перекатывая жвачку во рту. Взгляд все тот же – пристальный, острый. Даже улыбка его не смягчает.

У меня бегут мурашки по коже, пока я наблюдаю за Максом. И когда он оборачивается, у меня перехватывает дыхание. Я готова испариться, исчезнуть, провалиться сквозь землю… потому что прямо сейчас он смотрит на меня. Его взгляд тяжелеет, становится слишком внимательным и слегка недоуменным. Темная бровь взлетает вверх, с губ стирается самоуверенная улыбка.

Я не могу отвести от него глаз. Мир вокруг медленно исчезает. Даже музыка, кажется, играет уже не так громко. Сердце бьется, как сумасшедшее, голова начинает кружиться. Наши взгляды пересекаются всего на пару секунд, но эти секунды тянутся вечность.

Наконец Макса хлопает по плечу его друг, и он отворачивается. Царев вручает ему стакан с янтарной жидкостью, в котором отражаются блики светомузыки и орет:

– С возвращением, братан, без тебя здесь было реально скучно! – обернувшись к толпе, он командует: – Все пьём за Гордея! Это его вечеринка!

И снова по двору разносятся оживлённый, радостный визг. Даже Лиза его подхватывает и выпивает залпом все, что осталось в ее бокале.

Макс вытягивает руку со стаканом вперёд, как бы чокаясь со всеми присутствующими, а потом вливает в себя алкоголь и даёт пять своему другу.

– Скажешь что–нибудь типам, которые здесь собрались? – Царёв протягивает микрофон Максу.

– Здорова типы–ы! – громко говорит он. – Батя в здании! Бухаем, но не забываем предохраняться!

Этот парень – просто сгусток эксцентричности. На него невозможно не обратить внимание. Он слишком яркий, слишком резкий, слишком импульсивный. И если других это притягивает, то меня – пугает.

– Может, домой поедем? – поворачиваюсь к Лизе и вижу, как она тянется за ещё одним бокалом.

– Не будь такой душной, – пританцовывая, кричит подруга. – Мы только недавно приехали. Посмотри, сколько здесь классных парней!

Мне хватает одного. Он заменяет всех своей энергетикой.

– Лиза, тебе хватит, – пытаюсь отобрать у неё бокал, но она не отдаёт и показывает язык.

– Душнила–а! – смеётся подруга и выпивает половину коктейля за один присест. Затем кивает на мой бокал и велит: – Допивай!

– Лучше воды попью, – бурчу я и прошу у бармена воды. Но он разводит руками, показывая, что воды нет.

Конечно, чего я ещё ожидала? Сюда явно приходят не за водой.

– Стой здесь, – обернувшись, говорю подруге, которая снимает очередное видео для сторис. – Я сейчас приду.

– Ага, – даже не глядя на меня, отзывается Лиза.

Я иду в дом. Хочу выпить прохладной воды, чтобы убрать сладость приторного коктейля. Морщусь, проходя мимо парочки, облизывающейся на диване и захожу на кухню. Тут никого нет и не так шумно, как во дворе. Облегченно вздыхаю и наливаю воды из под крана в чистый стакан, а потом жадно пью.

Глава 9

Забегаю в дом и вижу, что отморозок тащит Лизу на второй этаж. Подруга не сопротивляется, еле стоит на ногах, а он подгоняет ее, хлопая по заднице.

– Убери от неё руки! – кричу ему, тоже понимаясь по лестнице.

– Чего ты доебалась до нас? – злится парень, обернувшись. – Иди гуляй. Может, и тебя кто–то трахнет.

– Она пьяная в стельку! – пытаюсь достучаться до него. – Оставь ее в покое!

– Слышь, дура, – с угрозой отвечает он, – ты слов вообще не понимаешь? Не мешай!

Сцепив зубы, я хватаю Лизу за руку и пытаюсь увести за собой, но она даже шага сделать не может самостоятельно – урод наверняка ей что–то подсыпал и решил грязно воспользоваться.

– Да задолбала ты, – раздраженно цедит он и… толкает меня.

Не устояв на ногах, я теряю равновесие и вскрикиваю, взмахнув руками. Сердце делает кульбит, внутри все замирает и я падаю вниз. Но не на пол, а в чьи–то крепкие руки, которые оказываются на моей талии. Улавливаю знакомый аромат и сразу понимаю, кто не дал мне переломать все кости.

Я часто дышу, сердце стучит, как бешеное. Страх постепенно рассеивается и я могу снова нормально соображать.

– Че творишь, пёс? – слышу над ухом разозленный голос Макса.

Он оставляет меня в покое, отодвигает в сторону и резво поднимается по лестнице.

– А чего она лезет? – недовольно спрашивает парень. И вздыхает: – Гордей, ты серьезно на меня хочешь наехать из–за какой–то телки?

– Девочку отпусти, – сейчас я вижу только спину Максима, но уверена, что в его глазах разгорается мрачный огонь. Тот самый, который меня пугает.

– Она твоя что ли? – недоумевает незнакомец.

– Не моя, – отвечает Гордеев. – Просто отпусти. Она бухая в хлам, не видишь?

– Но она не против, – пожимает плечами парень, все ещё удерживая рядом с собой Лизу.

– Ты напоил ее! – не выдерживаю я. – И хочешь воспользоваться!

– Заткни эту суку, а? – устало просит он, обращаясь к Максу. – Она все портит. А хочешь, – ухмыляется, – вместе ее трахнем. Чтобы без обид.

–Трахать пьяное тело не по моей теме, – отвечает Максим. – Сюда ее давай.

Парень хмурится, сверлит его рассерженным взглядом. Но потом всё–таки отталкивает от себя Лизу и она падает прямо в руки Гордееву.

– Да забирай, – бурчит урод. – Она все равно доска.

Максим оборачивается на меня:

– Подружку подержи.

Я торопливо киваю и подхватываю Лизу под локоть, а он вдруг делает шаг вперёд и резко толкает незнакомца на лестничный пролёт. От неожиданности тот ударяется о стену и не успевает среагировать, когда Максим одним ударом отправляет его на пол.

– Ещё раз я узнаю, – наступая ногой на его шею, рычит он, – что ты страдаешь такой херней… я тебе не только кабину снесу, но и сделаю так, чтобы в тебя все харкали при встрече. Хочешь?

Макс сильнее нажимает ногой на шею парня.

– Не слышу ответа, мудак, – говорит он. А потом вдруг повышает голос: – Хочешь или нет?!

– Нет, – сдавленно отвечает тот.

Макс широко улыбается.

– Ну и отлично, – отзывается он и, пнув парня ногой, добавляет: – Полежи тут, подумай над своим поведением. И не вставай, пока не вернусь.

Я не знаю, как реагировать на все это. Просто стою и держу Лизу, хлопая ресницами.

– Чего встала? – Макс подходит ко мне, с лёгкостью закидывает Лизу на плечо и идёт дальше. – Пошли.

– Куда? – выдыхаю я. В голове сейчас такая каша, что с ума сойти можно.

Слава Богу, что Лиза никак не пострадала. Но благодаря кому? Заносчивому мажору и по совместительству моему будущему сводному брату! Я… удивлена, что он не такой конченный, каким показался мне в первую встречу. Неужели, в нем есть что–то хорошее?

– Во двор, – не оборачиваясь, отвечает Макс, шагая к двери. – Кину ее в бассейн, может в себя придёт.

– Не надо! – обгоняю его и преграждаю ему путь. – Ты с ума сошёл?

Гордеев закатывает глаза.

– Я по–твоему реально поехавший, да?

– Мне обязательно отвечать? – встречаюсь взглядом с его горящими глазами.

Макс ухмыляется. Недобро, многообещающе.

– Ты своё ещё получишь, сестрёнка, – говорит и почему–то смотрит значительно ниже моей шеи. Его взгляд становится задумчивым и очень внимательным. – Топ поправь и отойди с дороги.

Гордеев проходит мимо меня, ногой открывает дверь и выходит на улицу, а я с ужасом смотрю на съехавший вниз топ, открывающий… слишком много. Так много, что мои щёки пылают. Он все видел. И смотрел…

Сделав глубокий вздох, я судорожно подтягиваю топ наверх, заправляю прядь волос за ухо и бегу за Максом, который размашистым шагом шагает мимо веселящихся людей.

– Ты мне не ответил! – кричу ему в спину.

– Адрес, – не оборачиваясь, требует он.

– Ее родители убьют, – кусаю губу, нервно барабаня пальцами по подбородку.

– Могу ее здесь оставить, – огрызается Максим, – и тогда ее могут не убить, а трахнуть.

– Почему ты такой злой, а? – рассерженно спрашиваю я, еле успевая за ним.

– Потому что таким родился, – он на миг оборачивается и пронзает меня своим взглядом. – Хорош болтать без дела. Говори адрес, иначе я оставлю ее прямо на газоне.

Подумав, я все–таки называю адрес. Но не ее, а свой. Не хочу, чтобы у Лизы были проблемы дома, поэтому лучше позвоню ее маме и предупрежу, что она останется у меня.

– Сейчас идёшь к Яру и просишь у него ключи от тачки, – Макс разворачивается и кивает на парня, который прямо сейчас болтает со своей девушкой возле бассейна. – Скажи, что для меня.

– А он мне разве поверит? – округляю глаза я.

– Я написал ему, – Гордеев убирает телефон в задний карман джинсов и идёт к воротам. – Реще давай. Твоя подружка вроде худая, но тяжеленная, как слон.

Прожигаю его спину сердитым взглядом и торопливо шагаю к небольшой компании парней и девчонок. Помявшись, подхожу к русоволосому парню, который что–то шепчет девушке на ухо и неловко кашляю.

Царёв оборачивается, окидывает меня непроницаемым взглядом и слегка хмурит брови:

Глава 10

Макс кладёт Лизу на заднее сидение, затем садится рядом со мной и заводит машину. Вскоре мы отъезжаем от дома и мчимся по ухабистой дороге, окружённой зелёной стеной леса. На улице уже окончательно стемнело. Я пытаюсь абстрагироваться, поэтому просто смотрю в окно, на проплывающее мимо бархатно–синее небо с яркими звёздами и полумесяцем, выглядывающим из–за полупрозрачного облака.

Самое главное, что ничего плохого не случилось, что Лиза в порядке. И что Максим помог мне, несмотря на свой заносчивый характер. Более того, я только сейчас осознаю, что он везёт нас с подругой домой, хотя мог бы спокойно веселиться дальше. Это вызывает во мне смешанные чувства. С одной стороны он вспыльчивый, наглый придурок, но с другой…

– Спасибо, – слетает с языка прежде, чем я успеваю подумать. Это секундный порыв, потому что я правда ему благодарна.

– Пожалуйста, – даже не глядя на меня, отрезает Максим. – Считай это извинением за твое плечо.

Я киваю. Он не исправим. И похоже всегда будет меня ненавидеть.

Остаток пути мы едем в тишине. Я все так же смотрю в окно, Макс – на дорогу. Вскоре мы заезжаем в мой двор и я облегченно вздыхаю. Наконец–то этот вечер закончится.

Как только «Ауди» тормозит возле моего дома, я выхожу из машины и, открыв заднюю дверь, пытаюсь растормошить Лизу.

– Сегодня она не проснётся уже, – доносится сзади голос Макса. – Он ее накачал.

– Ты ведь мне поможешь? – оборачиваясь, встречаюсь с чуть сощуренными, изучающими меня глазами.

– Хотел бы я глянуть, как ты потащишь ее до квартиры, – хмыкает Гордеев. – Но не сегодня. Отойди.

Я послушно шагаю в сторону и наблюдаю за тем, как Макс с лёгкостью вытаскивает Лизу из машины и снова закидывает ее себе на плечо.

– Куда? – спрашивает, повернувшись ко мне.

– Идем, – я первой шагаю к подъезду, одновременно размышляя, что скажу маме при встрече.

Мы заходим в подъезд. Я торопливо поднимаюсь по серым лестницам и, нажав на сожженную кнопку старого лифта, нервно притаптываю ногой. Макс задумчиво смотрит на зелёные стены с облупившейся краской, на сколотую плитку под ногами и на старую газету, валяющуюся под почтовыми ящиками.

– М–да, лакшери, – цокает языком он и первым заходит в лифт.

– Не все живут в хоромах, как ты, – бурчу я, шагая следом за ним.

Теперь я понимаю, что Гордеев не такой уж и мудак, каким хочет казаться, поэтому чувствую себя немного смелее.

– Но все хотят, – парирует он. – Например, твоя мама.

– Не надо, Максим, – предупреждаю его я. – Просто смирись, что они поженятся и все.

– Не хочу, – рычит он. И в его глазах сразу же вспыхивает недобрый огонь. – Не говори со мной на эту тему.

– Да что такого сделала моя мама? – недоумеваю я. – Разве она виновата, что полюбила твоего отца?

– Она виновата, что спала с ним, пока он был женат, – выплевывает Гордеев. В эту же секунду двери открываются и он первым выходит на лестничную клетку.

Пару секунд я пораженно смотрю на его спину, а потом иду следом. Меня раздражает, что Макс так отзывается о моей маме. Она не могла так поступить! Она не такой человек и точка!

– Ты… с чего ты это взял? – нахмурившись, спрашиваю я и останавливаюсь возле нужной двери.

– Умею складывать дважды два, – огрызается Гордеев и, глядя мне прямо в глаза, добавляет: – твоя мать далеко не святая и ты…

Но не успевает он договорить, как дверь распахивается и на пороге появляется моя мама. Кутаясь в розовый, длинный халат, она приветливо и широко улыбается Максиму.

– Привет… вы гуляли вместе, надо же! – говорит она и переводит недоуменный взгляд на Лизу. – А что случилось?

– Мам, – вздыхаю я, пытаясь собраться, – Лиза немного перебрала на вечеринке. Она ведь может переночевать у нас?

– Да, конечно, – кивает мама и открывает дверь шире, – Максим, можешь не разуваться, проходи. Я покажу, куда ее отнести.

Гордеев мрачно кивает и шагает за моей мамой. Я скидываю кроссовки, на всякий случай поправляю топ и иду следом за ними.

В зале мама торопливо стелит простынь на разложенный диван, надевает чистые наволочки на подушки и помогает Максиму положить Лизу. Накрыв мою подругу одеялом, она качает головой.

– Лизе надо быть аккуратнее с алкоголем, – мама поворачивается ко мне и вздыхает, – теперь понимаешь, почему я не хочу, чтобы ты жила одна?

– Я почти не пью, ты же знаешь, – закатываю глаза я.

– Мне все равно не спокойно, – отвечает она, затем поворачивается к Максу и снова расплывается в улыбке. – Ты такой молодец, Максим. Никак не нарадуюсь, что у меня такой пасынок, как ты.

– Мне пора, – отзывается он. И я снова злюсь. Вот, козел. Сложно что ли ему хотя бы улыбнуться?!

– Может, чая? – спрашивает мама. – Вы не голодные?

– Нет, – в один голос отвечаем мы и на секунду встречаемся взглядами.

– Так, Максим, – она поднимает указательный палец вверх, – никуда тебя не отпущу без чая с моим фирменным яблочным пирогом. А ну быстро на кухню, не расстраивайте беременную женщину.

И она, больше не говоря ни слова, выходит из зала. Гордеев тяжело вздыхает и снова смотрит на меня:

– Она у тебя всегда такая приставучая?

– Она тебе рада, – как же меня злит его отношение, просто до чёртиков, – и даже не догадывается о той грязи, которую ты про нее несёшь!

– Лучше ей и дальше не догадываться, – рычит Макс, испепеляя меня взглядом. – Она заслужила каждое мое слово.

– Ты невозможен! – шиплю я. – Как же раздражаешь!

– Взаимно, – выплёвывает Гордеев. – Лучше прикуси свой язык и не нарывайся. Нам ещё жить в одном доме и кто знает, – ухмыляется он, – что я могу устроить.

От его тона по телу расползаются мурашки. Я решаю с ним не спорить, просто разворачиваюсь и ухожу на кухню. Но не могу скрыться от тяжёлого взгляда, который сверлит мой затылок.

Мы заходим на кухню и садимся за небольшой стол, покрытый нежно–салатовой скатертью в цветочек. Я вдыхаю сладковатый аромат тёплого, яблочного пирога и малинового чая. Но натыкаюсь на пристальный взгляд голубых глаз и тут же напрягаюсь. Даже есть уже не хочется.

Глава 11

Время летело незаметно. Я не замечала, как один день сменятся другим – все внимание занимала учеба и адаптация в универе. Все новое, незнакомое. Хорошо, хоть Лиза поступила вместе со мной. После того случая на вечеринке она, кстати, клялась и божилась, что пить больше не будет.

За эти дни я успела смириться с тем, что совсем скоро перееду в другой дом. И что буду жить под одной крышей с Максимом. Его я, к счастью, видела редко, хоть он и учится со мной в одном универе. Правда, на третьем курсе. Встречаясь, мы не здоровались, просто проходили мимо друг друга и вели себя так, будто не знакомы. Надеюсь, что после переезда Гордеев останется таким же равнодушным и мы будем спокойно жить. Например, как соседи.

– Маринка такая счастливая, – голос бабушки заставляет меня вынырнуть из собственных мыслей и я, улыбнувшись, смотрю на маму.

Она танцует с Владимиром медленный танец прямо в центре ресторана. На ней элегантное, белое платье в пол. Не пышное, но эффектное, с открытым верхом и кружевами. Сегодня мама сияет ещё ярче, чем обычно. Похоже, действительно любит этого мужчину.

Я так и не осмелилась спросить у неё насчёт жены Владимира, в эти дни мы виделись редко – мама то работала, то встречалась с организаторами. Да и я не хотела портить ей настроение перед свадьбой.

Танец жениха и невесты заканчивается их поцелуем и бурными аплодисментами гостей. Хлопают все. Кроме Максима. Развалившись на стуле в самом конце зала, он мрачно наблюдает за происходящим. Ему нет дела до этой свадьбы, всем своим видом показывает что находиться ему здесь не нравится.

Макс ловит мой взгляд прежде, чем я успеваю его отвести в сторону. Пару секунд он смотрит на меня немигая, затем криво ухмыляется и пьет из бокала. А я быстро отворачиваюсь, мечтая провалиться сквозь землю. Идиотка. Нечего на него пялиться!

– Мальчик красивый, – глядя на Макса, замечает бабушка. И заговорщически спрашивает: – Ань, тебе понравился что ли?

Я поворачиваюсь к ней и округляю глаза:

– Ты чего, баб? – с губ срывается нервный смешок. – Это сын Владимира.

– Что Владимир, что сын – мужики видные, – хмыкает она. И доверительно говорит: – но у парня взгляд раненого волка. Я такое всегда замечаю.

Я лишь вздыхаю и перевожу взгляд на танцующих гостей в зале. Наверное, бабушка права. Но я ничего не знаю об истории Макса. Наверняка, он все ещё переживает из–за того, что его мамы не стало и конечно же теперь считает всех вокруг врагами. Особенно меня.

За своими мыслями не замечаю, как к нашему столику подходит мама. Весело улыбаясь, она берет и меня и бабушку за руки и тянет танцевать. Переглянувшись, мы смеёмся и, подчинившись ей, идём в центр зала.

Владимир не пожалел денег на свадьбу и пригласил одного из популярных певцов. Я, правда, не слушаю его песни, но зато практически все гости отрываются, как в последний раз.

– Марин, ты бы не скакала так, а то ребёнка укачает, – кричит бабушка.

Мы с мамой смеёмся. Танцуем так, что на время я даже забываю о том, где мы находимся. Такое ощущение, будто я оказываюсь в своей прошлой жизни, где есть только я и мама. Нам было слишком хорошо вдвоём и я скучаю по тем временам. Хоть это и звучит по–детски.

Зал взрывается аплодисментами, приглашённая звезда желает всем приятного вечера и уходит с мини–сцены. На смену певцу приходит ведущий и продолжает развлекать гостей. А я так натанцевалась, что мне нужно проветриться. Поэтому, сказав маме и бабушке, что выйду подышать, направляюсь к широким, арочным дверям.

На улице темно и прохладно. До ушей доносится тихий шум фонтана и шелест листьев. Я окидываю взглядом территорию с сияющими гирляндами на деревьях, аккуратно подстриженными кустами и изогнутыми лавочками. Здесь красиво и совсем не пафосно. Поэтому я решаю прогуляться и отдохнуть от шума.

Брожу по каменной плитке и вдыхаю сладковатый аромат цветов, но услышав мяуканье, останавливаюсь. Может, показалось? Я прислушиваюсь ещё пару секунд, снова слышу жалобное «мяу» и замечаю под кустом маленького, рыжего котёнка.

Пушистый, испуганный, с большими, зелёными глазами. Опустившись на корточки, я тянусь рукой к котёнку и осторожно касаюсь мягкой шерсти. Услышав мерное мурчание, улыбаюсь и подумываю стащить немного еды из ресторана, чтобы покормить животное. Интересно, он уличный или…

– ЧТО ТУТ ДЕЛАЕМ, А? – слышу грубый бас и вздрагиваю. Котёнок тут же удирает вглубь кустов.

С часто колотящимся сердцем я резко выпрямляюсь и вижу перед собой Макса. Он довольно ухмыляется, сунув руки в карманы чёрных брюк.

– Ты… совсем уже что ли? – часто дыша, возмущаюсь я. - У тебя прикол такой людей пугать?

– О да, я давно совсем, – все ещё ухмыляясь, отвечает Гордеев. – Ты зачем ночью по кустам шаришься? В ресторане если что туалет есть.

Я опаляю его гневным взглядом.

– Там был котёнок, – поправляя бежевую юбку платья, отвечаю я. И возмущенно добавляю: – а из–за тебя он сбежал! Ты напугал его!

– Котёнок? – вскидывает бровь Макс. – Ты полезла в кусты за котёнком?

– Да, – пожимаю плечами я.

– Да он ведь блохастый, – морщишься Гордеев.

– Сам ты блохастый, – бурчу я.

Он хмурится и явно хочет мне что–то ответить, но я замечаю рыжее пятно среди листвы и ловко успеваю поймать котёнка прежде, чем он сбежит.

– Прости этого грубияна, – шепчу малышу.

– Я вообще–то все слышу, – доносится недовольный голос.

– Подержишь? – вскидываю брови и протягиваю ему котёнка.

Макс внимательно смотрит на животное и слегка хмурит брови.

– Нет, – наконец отвечает, подняв взгляд на меня. – У него лапы грязные. И ты, кстати, наверное все платье уже испачкала.

– Сходи ему за едой, – пропустив слова Максима мимо ушей, говорю я.

Он хмурится ещё больше и даже рот приоткрывает от моей наглости. Но я уже поняла, что в глубине души Гордеев добрый, поэтому чувствую себя спокойно.

– Девочка, ты ничего не перепутала? – вкрадчиво интересуется он.

Глава 12

Макс

Чокнутая. Реально чокнутая. Полезла за каким–то блохастым котом в кусты и даже не побрезговала взять его в руки. Ещё и покормить не забыла, притащила ему целую гору еды из ресторана.

Наглости в сводной сестрёнке прибавилось, я хорошо помню, как в первую встречу она шугалась меня. Стоило помочь подвезти ее бухую подружку, так я сразу стал для неё героем. Но она заблуждается. Причём очень сильно. Я далеко не герой.

Затягиваюсь сигаретой и выдыхаю дым, который медленно тает на фоне чернильного неба. Эта Аня, оказывается, ещё тот ребёнок. Слишком невинная и милая для телки, которая шляется по барам и вечеринкам, где все трахаются и бухают.

Пока не понимаю, это все фальш или?..

А впрочем, не похер ли мне на эту Аню? Пошла она. И ее мамаша тоже. Вспоминаю Марину – улыбчивую, всю из себя добрую и аж зубы сводит. Потому что нельзя строить из себя ангела и прыгать в койку к женатому мужику, у которого больная жена. Что мать, что дочь – одинаковые. Две, блять, волчицы в овечьей шкуре.

Отец даже отпираться не стал. Хотя, не в его правилах оправдываться, ведь он всегда делал, что хотел. Марина появилась у него в тот момент, когда мама умирала на больничной койке. Да даже если и позже – отец не мог так резко после смерти матери переметнуться к левой бабе и через полгода сыграть свадьбу. Слишком быстро для человека, который якобы любил и страдал.

Может, стоило его выслушать. Может, стоило поговорить. Но меня блевать тянет от этих разговоров, я давно не пиздюк, который верит в сказки. Мне все ясно по поступкам отца. Нахрена тогда нужны левые слова?

От этих мыслей настроение снова падает на дно. Отец веселится, танцует со своей новой женой, а я… все ещё ночами просыпаюсь, когда мама снится.

Каждый раз открываю глаза и кажется, что это был не сон. Что она дома и все, как прежде. Что спит в спальне, а утром придет будить меня на пары, потому что я вечно не слышу будильник. Но все рушится слишком быстро, реальность настигает огромным, резким прыжком и я понимаю, что тупо хватаюсь за то, чего нет. И никогда уже не будет. Мама осталась в лишь в воспоминаниях. Ее смех, ее запах и улыбка – это то, чего в реальности я больше не услышу, не почувствую и не увижу.

Это сука больно. Это режет, кромсает меня без ножа на куски. И никому, кроме как себе, я в этом никогда не признаюсь.

Выкидываю бычок в урну и возвращаюсь обратно. Хочу разнести в щепки гребаный ресторан, пинать стулья и швырять посуду, чтобы все эти счастливые улыбки стёрлись к херам. Но даже этого не могу – отец сделал все по–своему. Поставил своё условие. И я буду держаться, потому что у меня нет выбора. А потом свалю навсегда, подальше от этой долбанутой семейки. И больше никогда о ней не вспомню.

В ресторане по–прежнему шумно и весело. Все танцуют, разговаривают, смеются. А я жду, когда этот паршивый день закончится. Сажусь за стол и только собираюсь глотнуть чего–нибудь покрепче, как музыка стихает и по залу разносится весёлый голос ведущего.

– У жениха и невесты есть двое детей, вы знали? – весело спрашивает он и я мгновенно напрягаюсь. Прекрасно знаю, что сейчас что–то будет. – Они теперь тоже станут семьей. Похлопаем!

Зал взрывается аплодисментами. Марина сияет, как лампа, отец широко улыбается.

– Уверен, что Ане и Максиму есть что пожелать нашей счастливой паре! – продолжает этот черт и махает рукой. – Детки, идём сюда!

Наверное, если бы можно было уничтожить взглядом, я бы это сделал и от ведущего бы ничего не осталось. Я не хочу выходить и участвовать в этом кринже, но ловлю предупреждающий взгляд отца и всё–таки поднимаюсь. Как же это все бесит. Ненавижу подчиняться.

Шагаю к ведущему и скалюсь. Представляю, как душу его где–нибудь в темном углу. Аня тоже идёт, придерживая длинную юбку своего платья и едва не спотыкаясь на каблуках. Я же говорю, она чокнутая. Но признаюсь, меня это немного забавляет. Наблюдая за ней, на миг даже забываю, что мне в очередной раз предстоит изображать из себя счастливого сына.

– Кто начнёт? – спрашивает ведущий, когда мы останавливаемся по обе стороны от него. И, не дав нам ответить, продолжает: – знаю, вам обоим не терпится. Но думаю, стоит уступить Ане. Как на это смотришь, Максим?

– Замечательно, – все ещё скалясь, отвечаю я в подсунутый мне микрофон.

– Аня, тебе слово, красотка, – мужик убирает микрофон и передаёт его Ане.

Вижу, как у неё трясутся руки. Она волнуется, но говорит с улыбкой. Ну, ещё бы, мамка обеспечила такое шикарное будущее, как тут не лыбиться во все тридцать два.

– Я безумно рада, что нахожусь сейчас здесь, в этом ресторане и разделяю с вами моменты этого дня. Мама, – Аня продолжает и ее голос дрожит. – если ты счастлива, то счастлива и я. Хочу пожелать и тебе и Владимиру много любви, взаимопонимания и всего самого прекрасного.

Я сейчас блевану, честное слово. Гости хлопают, Марина уже ревет от умиления, отец продолжает улыбаться и хлопает вместе со всеми.

Не успеваю моргнуть, как микрофон оказывается уже у меня в руках. Подношу его к губам, а на языке вертится только мат.

– Горько, – говорю и отдаю микрофон обратно.

Ничего нормального пожелать все равно не смогу, поэтому пусть будет очередной обмен слюнями.

По залу снова разносятся аплодисменты. Отец поднимается с места, помогает подняться Марине и целует ее. А я смотрю куда угодно, только не на них. И пока все умиляются и считают, я мечтаю исчезнуть отсюда и больше никогда здесь не появляться.

Когда этот позор заканчивается и я ухожу за свой стол. Сижу за ним в гордом одиночестве и накидываюсь коньяком. Вроде, начинает отпускать и становится не так гадко, как раньше. Я даже угораю с шуток приглашённого комика.

Время пролетает как–то смазано и незаметно, от безделья улыбаюсь какой–то девчонке со стороны невесты. Она оставляет мне свой номер, но я даже не запоминаю ее лица. Отец говорит какую–то речь, благодарит всех гостей за то, что пришли. А потом потихоньку все начинают расходиться. А значит, мне тоже можно сваливать.