Святой Доктор. Акт I. Нера

Дисклеймер

Данное произведение содержит сцены жесткого насилия, гуро, психологического давления, телесных ужасов и морально неоднозначных поступков. Также затрагиваются тяжёлые темы: тоталитаризм, промывание мозгов, психическое здоровье, селфхарм, упоминание самоубийства. Присутствуют сцены, которые могут быть потенциально тревожащими или вызывающими дискомфорт у некоторых читателей.

Рекомендуется для читателей 18+. Не предназначено для людей с чувствительной психикой или тех, кто избегает депрессивных и шоковых сцен.

Автор не пропагандирует насилие и осуждает подобное — описанные жестокие практики являются частью художественного мира.

Пролог. Часть 1

Порой год пролетает одним днём,

а порой один день тянется длиною в года

или даже в целую жизнь.

Не так ли, мой дорогой друг?

Вокзал полон разношёрстных аур. Ощущаю на себе хаос бродячих мыслей – они исходят непрерывными потоками из бесчисленных сознаний. Будто передо мной разбросанные по всей библиотеке открытые книги, целые страницы которых пестрят обрывочными предложениями. Какой беспорядок.

Как всегда, в зале Багрового вокзала, расположенного неподалёку от главной площади Корбурга, бурлила жизнь.

Перронный шум прибывших и уходящих поездов доносился до него монотонным гулом. Кто-то стоял, ожидая поезда, кто-то сидел, уставившись скучающим взглядом то на часы, чья короткая стрелка медленно, но верно приближалась к пятнадцати часам, то на табло расписания. Очередь из людей, не успевших до сегодняшнего дня купить билеты, выстраивалась небольшими цепями к кассам. Над залом возвысился купол, собранный из разноцветных осколков. Если бы сегодня солнце не заслоняли тяжёлые облака, то зал наверняка сейчас бы засиял яркими красками.

Ах, какая минорная картина вышивается воспоминаниями всех присутствующих в вокзале. Несмотря на всю серость, она прекрасна. Правда, только жаль, что прежняя жизнь этой картины моментально улетучилась с приходом сарычей-пограничников. Это произошло ещё до моего прихода.

К тускло освещённой арке, ведущей к перронам, стекалась недовольная толпа. Причиной тому был внезапный перенос всех рейсов на неопределенный срок. Долгое ожидание растягивало негибкое терпение пассажиров. Казалось, что оно было подобно воздушному шару, который, находясь под высоким давлением, мог лопнуть в любой момент.

Люди-птицы, все до единого, облачились в самобытные атрибуты нынешней Неры – кожаные плащ-накидки, едва достигавшие до колен. Высокие воротники плотно облегали шеи, подчёркивая их изящность.

Они неспроста носят их. Изредка сильный ветер назло поднимает плащи, раскрывая их истинное предназначение – утаить существование связанных веревкой жалких пародий крыльев, некогда величественных и могучих. Ничтожные, облезлые, неспособные к полёту – только своим видом заставляют испытывать стыд и сожаление об утрате достоинства народа. Первый закон сгубил крылья Неры. Чтобы спрятать позорный изъян, люди накидывают на свои плечи эти плащи и хотя бы на время забывают о своей истлевшей гордости.

Вход на перроны охраняли сарычи. Если кто-то их впервые видел, то в его памяти надолго застревала внушающая страх внешность. Высокие конические шлемы алого цвета прикрывали головы, по бокам – вздёрнутые серебряные крылья. Лица скрывались под мраморными масками, на месте носа – приплюснутый золочёный клюв, сверкающий от фонарных ламп. Белоснежная военная форма с короткими рукавами окутывала тела, на широких плечах – серебряные эполеты с цепями. На левой груди расположился черный прямоугольный контур. Внутри него номер, состоявший из трех заглавных букв, тире и двух цифр. Однако главная деталь костюма, без которого невозможно было представить целостный образ – обтянутые, словно вторая кожа, длинными перчатками руки. Их предостерегающий цвет свежей крови тонко намекал на далеко не мирную деятельность этих людей-птиц.

А вот и пограничная служба, прибывшая сюда, чтобы разыскать верующего из Детей Кённисберга под предлогом внеплановой проверки граждан.

Сарычи — безжалостная нога Парламента, подчиненная сычами и способная легко раздавить тех, кто сопротивляется нынешнему режиму.

Для меня не секрет, какие они на самом деле без масок. Бывшие военные, маргиналы, нищие, преступники, отбывающие тюремный срок — одним словом, все, кто по той или иной причине не могут адаптироваться к обществу. Конечно, среди сарычей есть благородные молокососы, наивно верующие в могущество тоталитарного, промывающего им мозги государства. Но они меркнут на фоне большинства.

Наверное, это к лучшему. Или к худшему?

Неспособность к нормальной, спокойной жизни многих сарычей заставляет их находить в своей второй работе, которую они так тщательно скрывают от близких, возможность исполнять тёмные сокровенные желания. Кто-то, чувствуя собственную никчёмность, пытается самоутвердиться за счёт высокой должности, ловко манипулируя интригами. Кто-то, чей разум давно затуманился ненасытной алчностью, обогащается чемоданами солидных взяток. А кто-то просто без ума от насилия, от того, как в венах бьёт ключом адреналин, когда он или она собственными руками пытает свою очередную жертву и испытывает неподдельное удовольствие от процесса.

Это касается и сычей. Они, кстати говоря, претворяют в жизнь задуманное куда более изощренно и масштабно, чем сарычи. А позволяют сычам выходить из воды сухими законы, хитро и умело сотканные ими же. Как высокопоставленные лица полузакрытой страны, стоящие наравне с аристократами, сычи предпочитают не появляться на публике, отдавая приказы сарычам с высокого гнезда их обители, до которого не могут добраться нескончаемые возгласы народного недовольства и людские мольбы.

Я никогда не забуду, что Парламент сделал для Неры. Именно он издал Первый закон. Именно он внушил аристократической элите гордо носить маски и кодовые прозвища, что вытесняют истинные человеческие лица и имена, обеспечивая её конфиденциальность и безопасность. Именно он использует аристомагов как дойную корову для поддержания жизни Иного Мира до тех пор, пока из них не выжмут все соки. Именно он готов в любой момент забрать твоих родных и ставить на них опыты, даже если ты служишь Парламенту.

По иронии судьбы Парламент необходим Нере как лекарство. Он и вправду пересекает всякие попытки террористических группировок, таких как Дети Кённисберга, посягать на спокойствие страны – император Сергий со сычами готов расстелить путь к своей цели радикальными методами, чтобы достигнуть порядка.

Пролог. Часть 2

Где-то вдалеке от суетливой толпы ожидала своего поезда небольшая семья. Супруги молча сидели на скамейке, следя за ситуацией. Их ребёнок, мальчик на вид пять-семь лет, игриво катал деревянную лошадку около закрытых лавок. Он носил коричневый костюм с брюками до колен, а на голове – серую кепку-восьмиклинку с приподнятым козырьком.

По первому впечатлению происходил один из очередных эпизодов обычной семьи, когда непредвиденные обстоятельства вынудили её членов расположиться в безлюдном углу зала и провести там долгие часы. До тех пор, пока заветная речь про возобновление рейсов не прозвучала из громкоговорителей. Но любой взгляд, случайно брошенный в их сторону, сперва цеплялся за птичьи маски на всех лицах семьи с янтарными линзами, затем за полноценные дымчатые с белыми пятнами крылья. А слух невольно улавливал странную речь в их редких разговорах, в которых обыкновенную теплоту вытесняла вынужденная отчужденность.

Например, когда женщина обращалась к мужу или же к сыну, то она вместо привычного «дорогой» и «сын» произносила «Третий Посол Мавры», или короче «ПМ-03», и «ПСПМ–03» – что означало «Первый Сын Третьего Посла Мавры», а себя называла «ПЖПМ–03» – «Первой Женой Третьего Посла Мавры».

Не знал, что здесь собрались представители элиты. Хотя слишком громко сказано, учитывая, какую низшую ступень занимает эта семья. Да, я с ней знаком. Отношусь к ней нейтрально: не симпатизирую, но не испытываю неприязнь. Рейдамнов, в принципе, как и все остальных членов, не обладающих авторитетностью или хотя бы каплей влияния в элитной среде, редко куда приглашают, разве что на День Освобождения Мавры и Новый Год.

Поэтому неудивительно, почему народ не замечает их. Если бы в вокзале внезапно появились куда более известные личности, к примеру, аристомаги: граф Гиацинт де Фоюдрэ или принцесса Розали-Флора Инферно, то толпа бы поделилась на два лагеря. Одна половина наверняка сразу побежала бы к ним, наваливаясь друг на друга, и донимали бы вопросы про их личную жизнь. Другая же просто сторонилась бы как можно дальше от них, лишь наблюдая за происходящим.

Всё-таки у аристомагов иногда случаются приступы, из-за которых они могут стать опасными не только для окружающих, но и для себя. Как хорошо, что их здесь нет. Иначе, в противном случае, мне пришлось бы вмешаться.

— Нам полезло, что сарычи вовремя задержали маньяка, ПМ–03, — обратилась к мужчине ПЖПМ–03, — страшно даже представить, если бы его не остановили и не проверили. Спокойно бы находился среди ничего не подозревающих людей и незаметно зарезал бы кого-то в стенах вагона.

— Согласен, ПЖПМ–03. Парламент всегда заботится о нашей безопасности. По правде говоря, за всю дипломатическую жизнь я побывал практически во всех странах, и только Нера – самая развитая и безопасная во всем Мундусе. А всё благодаря блестящей послевоенной политики императора Бруно Инферно государство за три года полностью восстановилась и смогла вернуться на мировую арену. Как хорошо, что нынешний правитель Сергий продолжает дело своего отца. Не то, что у меня на Родине – император Мавры Петир Златоуст, кроме чувства стыда, ничего не вызывает. Хотя его сын внушает доверие.

— Ты про С…

— Не произноси его имя! — разгорячился ПМ–03. Руки предательски затряслись, и чтобы унять дрожь, зажал правой рукой левой. Он пристально взглянул на супругу и произнёс тихим голосом — Никогда не говори его имя вслух, если не хочешь навлечь бедствие на нас.

— Тебе стоит свести на нет лишнюю эмоциональность, ПМ–03. Ведь знаешь, нелюди прекрасно разбираются в психологии и смогут манипулировать тобой, зная, как ты дорожишь нами. Нет необходимости беспокоиться, если нас защитит Парламент. К тому же его имя нельзя произносить только дома.

Подбежал к ним мальчик с лошадкой.

— Пап, мам! — звонко обратился он.

— И ты туда же, что и ПМ–03, — безразлично отреагировала ПЖПМ–03, мотнув голову в сторону своего сына.

Радость ребёнка мгновенно испаряется, на смену ей приходит непонимание ситуации.

— Что-то не так?

— Сколько я раз тебе повторяла, ПСПМ–03. Если не хочешь подвергать нас опасности со стороны нелюдей, то будь в обществе максимально незаметным и тихим, заодно и относись равнодушно ко всему, что тебя окружает. Свои эмоции и впечатления оставь для дома. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Да, ПЖПМ–03. А ещё долго ждать поезда?

— Пока не знаю, ПСПМ–03, — ответил ПМ–03, — Лучше займись чем-нибудь. Главное — держи в голове слова ПЖПМ–03.

— Хорошо, — промолвил ребёнок, возвращаясь к игре с деревянной лошадкой.

ПСПМ–03 взял верёвку, прикреплённую ко рту лошадки, и помчался к толпе. Мальчик погрузился в собственные грёзы, представляя перед собой чистое поле, где он радостно бежал навстречу закатному солнцу. Рядом с ним скакала настоящая лошадь с роскошной, переливающейся благородным серебром гривой.

Если он когда-нибудь сумеет завести лошадь, то обязательно назовёт Пенни. Как его игрушку. О значении имени ПСПМ–03 совсем не знал – он долго не мог придумать, как же назвать подаренную ему игрушечную лошадку. Однажды мальчик, как обычно, смиренно слушал разговор родителей, посредине которого проскочило это загадочное слово, мгновенно запавшее в детскую душу. С тех пор игрушка стала носить имя Пенни.

По правде говоря, ПСПМ–03 уже видел в действительности лошадей – диомед, нелюдей-лошадей, обитающих в заснеженной глуши Мавры. Они отличались от обычных симплексных не только непривычным окрасом, – полностью чёрным как беспросветный мрак – но и чудовищным прожорливостью к мясу, особенно людей-птиц.

Несмотря на свою увлечённость фантазией, ПСПМ–03 аккуратно обходил встречных прохожих и принадлежащие им вещи – чемоданов различных форм и размеров.

Алан Рейдман. Как любой в его возрасте, радуется простым мелочам вроде катанию своей игрушечной лошадки или долгому разглядыванию животных в симплексных книгах. И мечтает когда-нибудь узреть вживую настоящую лошадь, которая не захочет съесть его, или хотя бы какое-либо другое животное. Конечно, его желание обязательно исполнится. Только один вопрос: детское желание не улетучится ли со временем?

Пролог. Часть 3

Однозначно стоило поддаться соблазну выпить ещё один стакан виски перед уходом из дома. Голова в самый неподходящий момент разболелась до такой степени, что сейчас едва смогу реагировать на происходящее. Но это временные трудности. Нужно только немного передохнуть.

Святой Доктор остановился посреди пустого сквозного коридора, поражающего своей поразительной теснотой — едва ли могли поместиться в один ряд три человека. Вдруг он ощутил, как ноги вероломно подкосились, и чуть не упал. Резким движением прислонился правым плечом к чернокаменной стене, тяжело облокотился на трость и обессилено склонил голову вниз. Передышка подавляла мелкую дрожь в левой свободной руке, помогала разуму отрезвляться от понемногу отступающего мучительного ощущения, заодно и дала волю размышлениям.

Эти пять с лишним минут, проведенные в зале, причинили мне немало страданий. С каждым годом моё здоровье не крепнет, а стремительно ослабевает. Страшно представить, что меня ожидает в будущем. Если и так дальше продолжится, Парламент всерьёз подумает об отстранении меня от должности…

Облегчение предсказуемо наступило. Теперь головная боль виднелась как незначительное препятствие. Казалось, что уже можно было продолжить путь.

Однако Святой Доктор не хотел слишком быстро торопить события. Он повернулся спиной к стене, поставил рядом со собой трость и засунул руку во внутреннюю часть пальто, чтобы вытащить из неё призванное заглушить боль в неподходящий момент спасение. Воплощенное в форме металлической фляги, чей вид был изрядно потрепан жестоким военным временем.

Другой рукой ментальный палач взялся за клюв и приподнял его, раскрывая часть мраморного лица. Он выкрутил, словно гайку, пробку. Серые тонкие губы жадно обхватили узкое горлышко фляги. Янтарная жидкость обжигающей волной прокатилась по глотке, оставляя во рту стойкий неприятный запах перегара.

Конечно, оставалось совсем немного, но этого, как думал Святой Доктор, хватало на пару часов.

Маловероятно. Хотя бы, потому что нелюдей-кукловодов осталось чертовски мало. Более того, навряд ли они стали бы так просто убрать профессионала своего дела со самым высоким УМС – S. Только за факт о наличии впечатляющей магии у гражданского, даже не говоря о нелюде, могут посадить на долгий срок за… Как там сычи называют? «За незаконное употребление Божьей магии, принадлежавшей Верхнему Гнезду»? Только не удивляйтесь, почему низшие маги, потенциальные служители государства, бегут в более свободную Мавру.

Святой Доктор скрыл лицо маской, опустив клюв, немного поправил её, оттолкнулся от стены и, вытянувшись, выдвинулся в путь. Посетившие его мысли ни на секунду не покидали, прочно засев в голове. Они кружились гудящими пчёлами, безмолвно ожидая развития, будто зрители в театре.

Может быть, на меня сказывается сильное переутомление работой? Может быть, действительно стоит прислушиваться к Геннадию и взять отпуск?

Нет.

Парламент не позволит. По крайней мере сейчас.

Массовая истерия у сарычей зародилась не на пустом месте. В стране уже какой месяц царит напряженная обстановка. Причина тому – Дети Кённисберга. Я-то думал, что Красный Год окончательно подавил их, словно надоевших тараканов, и теперь влачит жалкое существование в виде малоизвестной религиозной секты в Запрещенных Землях. Очевидно, после своего позора они вставляли палки, устраивая редкие погромы в крупнейших городах государствах-сателлитов Неры. Однако это не сравнится с тем, что происходит в последнее время.

То среди работающих на аристократию нелюдей обнаруживаются ярые адепты Детей, готовые прибить хотя бы одного аристомага. То под видом гражданских нападают на сарычей. То готовят теракты в общественных местах.

Эта экстремистская группировка за годы своего затишья успела набрать популярность в Запрещённых Землях. Скитающиеся по всем гетто кураторы под масками благодетелей искусно сеют в неокрепшие, уязвимые умы заразной идеи превосходства нелюдей. Внутри них пробуждается и разгорается удушливым огнём коллективная обида за многовековые страдания предков. И чтобы высвободиться от неприятного ощущения, необходимо выпустить наружу ненависть.

Помнится, недавно Сергий объявил Парламенту, что намерен смягчить сегрегацию нелюдей впервые за тридцать лет. Передумывает ли он в связи с текущей ситуации? Или, наоборот, укрепится в своей позиции? Куда важнее тревожит Верхнее Гнездо вопрос – не приведут ли трудные обстоятельства императора к повторению трагической судьбы своего отца?

К счастью для Святого Доктора, бесконечный коридор наконец-то закончился высокой железной дверью, около которой стоял СИБ­–03 с сигаретой в руках. Сам он сдвинул маску на лоб, чтобы покурить. За искусственным вторым лицом таилась заросшая колючая щетина вкупе с испещрявшими щёки и подбородок глубокими рубцами. Сарыч раз за разом неспешно втягивал в себя и выпускал густой молочный дым.

Чувствую его тревогу насквозь. Догадываюсь, что именно стало причиной беспокойства. Впрочем, я не собираюсь тратить на него лишнее время.

Ментальный палач применил на СИБ­–03 приём умиротворения ­­– астральная рука ловким движением коснулась чужого виска, тем самым заставила удивлённо вздохнуть того от неожиданности и обернуться в его сторону.

— Свя… — потрескавшиеся губы быстро разомкнулись, чтобы поприветствовать прибывшего гостя.

— Возвращайся к своим обязанностям. — Жёстко отрезал Святой Доктор.

— Так точно.

Сарыч сразу же бросил сигарету, затоптал её сапогом, надел маску и направился к залу, по пути слегка задев плечо мужчины.

Одной проблемой меньше.

Святой Доктор приблизился к закрытому входу и нажал на ручку. Едва он успел отворить дверь в изолятор, как тут же его неприветливо встретил протяжный вопль, нисколько не похожий на человеческий. Даже проскочила глупая по своей сути мысль о том, что за решёткой сидит, жалобно стонет какая-нибудь животина, вроде коровы или быка, которая загадочным образом угодила сюда.