Связанные

Глава 1

Геката уже давно потеряла надежду разглядеть что-то в темноте. В какие-то моменты ей казалось, что если дать глазам привыкнуть, то в конце концов станут видны хоть какие-то очертания.

Не было ни проблесков лунного света, проникающих через решётку в подземелье, ни горящих факелов в коридорах вне камеры. Лишь сплошная темнота, которая всё чаще заставляла думать, что она ослепла.

Девушка исследовала каждый дюйм камеры кончиками пальцев. Дверь была запечатана магией, никаких замочных скважин. Она втягивала носом воздух в надежде, что это даст ей хоть какую-то информацию: какое сейчас время года, далёкий запах еды или чего-нибудь ещё. Воздух был сырым и холодным.

Мертвым.

Она надеялась, что если тщательнее всё проверит, то найдет в стене выступающий камень, какое-нибудь потайное отделение, скрывающее что-то острое. Но, очевидно, в камере никогда не было смелых заключённых.

Никаких царапин, отмечающих время. Никаких камней. Ничего.

Ничего, кроме темноты.

Она даже не могла говорить вслух, чтобы нарушить могильную тишину. Это был прощальный подарок Элинор после того, как её затащили в камеру и в последний раз проверили наручники.

Они уже собирались уходить, когда Элинор остановилась и приложила палец к губам девушки

Приподняв ладонью подбородок Гекаты чтобы их глаза встретились, она сказала:

— Позже ты всё поймёшь.

Элинор хихикнула, и запах её приторных, слишком сладких духов коснулся лица девушки.

Геката осталась в темноте и вековой тишине.

Неужели про неё забыли? Никто никогда не приходил. Никаких пыток. Никаких допросов. Только тёмное одиночество. Периодически появлялась еда. Без определённого порядка и режима, так чтобы она даже не смогла понять какое сейчас время суток.

Геката мысленно повторяла прочитанное в магических книгах. Вспоминала труды по артифокторииии и зельеварению. Даже детские сказки, а когда они закончились, стишки. Её руки взмывали вверх и в сторону, когда она имитировала использование магии. Она занималась умножением и делением, сначала двузначных, а позже трёхзначных чисел.

Ещё были тренировки. Очевидно, никому не пришло в голову ограничить её физически, и камера была достаточно просторной, чтобы можно было растянуться в полный рост. Она научилась стоять, а чуть позже, ходить на руках. Часами занималась отжиманиями и другими упражнениями под названием «качаем ягодицы», которыми раньше была одержима её сестра.

Она обнаружила, что может просунуть ноги через прутья камеры и качать пресс.

Это помогало ей отвлечься. Постоянный счёт. Дисциплина и всегда новые возможности своего тела.

Когда руки и ноги переставали слушаться, девушка забивалась в самый дальний угол и проваливалась в сон без преследующих её мыслей.

Это был единственный способ заставить себя не думать о последствиях войны. О потерях и душевной боли.

Иногда ей казалось, что она умерла. Возможно, это место было её личным адом. Темнота, одиночество и навязчивые мысли, самые тяжёлые воспоминания, навечно вырезанных в памяти.

Когда однажды раздался шум, он казался оглушительным. Скрип вдалеке, и наконец распахнутая дверь. Потом свет. Ослепительный яркий свет.

Это было похоже на удар холодным оружием прямо по глазам. Она отступила в угол потемнее и прикрыла глаза руками.

— Все еще жива, — услышала Геката удивлённый голос сучки Элинор.

— Проверить в сознании ли она. Быстро.

Грубые руки вытолкнули Гекату и попытались убрать её руки от глаз. Даже с плотно закрытыми веками, боль от внезапного яркого света ощущалась словно множество игл, вонзающихся ей в роговицу.

Она отдернула ладони назад, чтобы снова прижать их к глазам, вырываясь из рук охранников.

— Вот дерьмо, — сказала Элинор нетерпеливым голосом, — Ведьма, одолевшая великое множество магов.

Тело девушки замерло в ожидании удара.

К счастью, её глаза оставались закрытыми.

— Ты, видимо, слишком живучая и хитрая, чтобы просто так сдаться и сдохнуть.

Как только магическая атака коснулась лба девушки, боль пронзила ее обездвиженное тело. Элинор была не самой сильной магичкой, но она все равно почувствовала это.

Боль пронзила Гекату, как огонь.

Не в силах пошевелиться, она чувствовала, как её внутренности сжимаются, пытаясь избежать агонии. Её голова пульсировала, когда боль усиливалась и продолжала расти без перерыва. Спустя вечность она, казалось, пошла на спад, но всё же не прекратилась. Магия больше не применялась, но агония продолжала распространяться по телу, заставляя её внутренности гореть. Геката чувствовала, как сознание пытается вырваться из давления и напряжения.

Нужно отвлечься.

Просто подумать о чём-нибудь другом.

Но ничего не получалось.

— Отведите её на осмотр. Держите меня в курсе всего, что скажет целитель.

Её подхватили под руки с двух сторон, и выволокли из камеры, но мир оставался размытым от звуков и боли. Слишком много звуков. Казалось, по её коже каждый раз бегут маленькие электрические заряды.

Должно быть, Гекату держали внутри магического вакуума, потому что внезапно воздух взорвался шумом и светом.

Она попыталась сосредоточиться только на звуке ботинок.

Двадцать шагов прямо. Поворот налево. Пятнадцать шагов. Поворот направо. Десять шагов. Остановка.

Один из охранников, державший её под руку, постучал в дверь.

— Войдите, — послышался приглушенный голос.

Дверь с тихим скрипом отворилась.

— Кладите её туда.

Геката почувствовала, как её тело небрежно опустили на смотровую кушетку. Она ощутила прикосновения пальцев к коже головы.

— Магическое воздействие применялось?

— Да, на сознание, — ответил новый голос.

Гекате на мгновение показалось, что она узнала его, но её разум был слишком затуманен болью, чтобы зацепиться хоть за какую-то мысль.

— До сих пор действует?— голос целителя зазвучал раздражённо. — Как долго?

— Минуты две. Может, больше.

Глава 2

— Геката... — она услышала чей-то шёпот.

Резко подняв глаза от наручников, девушка увидела голову, высунувшуюся из-за занавески. Геката прищурилась и внимательно посмотрела на неё. Это была Анна Дуарте.

Тихий вздох ужаса сорвался с её губ.

У Анны был только один глаз.

Её правый глаз смотрел на Гекату, в то время как второй отсутствовал. На месте левого зияла черная дыра, словно его вырвали из глазницы.

Рука Анны тут же метнулась вверх и закрыла левую сторону лица.

— Прости. Это всегда шокирует всех, кто видит его впервые.

— Что с тобой случилось? — Геката с трудом выдавила из себя вопрос. Она не знала ни одного заклинания, которое могло бы таким образом повредить глаз. Было много ослепляющих, но ни одно из них не приводило к таким последствиям.

— Элинор... она вытащила его своим кинжалом, когда... когда я пыталась сбежать. Она приказала целителям не исцелять его. Для большего эффекта. В назидание остальным - Анна слегка отвернулась, чтобы ещё лучше скрыть свое лицо.

— Но после этого её наказали. — Анна опустила лицо и уставилась в пол. Голос девушки звучал так, словно та была мертва. — Сейчас она просто отрезает пальцы. Если ты не проявляешь уважения. Если ты попытаешься сбежать. Если ты посмотришь на нее неправильно. Бренда и Вивиан — у них почти не осталось пальцев.

Анна пристально посмотрела на Гермиону оставшимся глазом.

— Ведьминский дух в тебе должен умереть, Геката. Не пытайся быть храброй. Не пытайся быть хитрой. Просто не высовывайся. Люди уже несколько месяцев пытаются сбежать. Любого, кого поймают, жестоко наказывают. Любого... кому удаётся сбежать... У нас ушло слишком много попыток, чтобы догадаться... наручники, которые у всех нас есть. Анна подняла свое собственное медное запястье, — на них наложено Следящее заклинание. Если даже тебе удастся обойти защиту крепости, они пошлют за тобой Наместника. А потом твой труп повесят в Парадном зале, чтобы мы все видели, как ты гниешь.

Геката почувствовала себя так, словно её сильно ударили в грудь. Ее пальцы судорожно сжались на ткани покрывала. Она едва могла дышать.

— Кто это был?

— Андреа. Она была первым телом, которое они привезли и повесили. Мы все думали: тебе удалось сбежать. Ты ведь исчезла. Мы не понимали, что они просто бросили тебя в другое место...

Голос Анны затих, и она снова взглянула на Гекату.

— Ты ведь не знаешь, зачем они тебя вытащили, не так ли?

Геката покачала головой.

— Охранники много болтают. После войны все ожидали, что Темный Повелитель начнет порабощать людей и оставшихся ведьм. Но, оказывается, его ряды были более истощены, чем мы предполагали. Очевидно, бессмертие сделало его терпеливым. Он решил, что на первом месте сейчас увеличение численности населения среди магов. Он лично разделил их на пары. Заставил всех пожениться, приказав начинать обзаводиться потомством.

Лицо Анны исказилось от презрения, когда она произнесла эту информацию.

Геката удивленно нахмурила брови. Увеличение численности? Война тянулась с большими потерями, учитывая размеры населения, но Геката не думала, что Тёмного вообще волнует этот вопрос. Браки по договоренности не были чем-то необычным среди магов и ведьм — но сделать это принудительным... казалось немыслимым. Ей вдруг стало интересно, что чувствовали его верные последователи.

— Детей почти не появлялось. Уровень рождаемости среди магов снижается уже много лет. Было несколько беременностей, о которых все говорили. Большинство детей рождались пустыми, без крупицы магии. Остальные попытки заканчивались выкидышами. Ну, — голос Анны стал горьким, — по-видимому, перед лицом вымирания магического мира разум Темного Повелителя несколько смягчился в отношении чистоты крови. Магия — это сила, ты же понимаешь. Он решил начать программу возрождения населения, включив туда всех полукровок, да и обычных людей, которые у него были под рукой. Только для нас, девушек, такая участь. У человеческого мужчины просто будет контакт с чистокровной магичкой. Нас же заставят рожать до тех пор, пока мы не умрем.

Анна выглядела так же ужасающе, как Геката себя ощущала внутри.

— Вот почему тебя наконец выпустили, — сказала Анна, беспомощно жестикулируя. — Они используют академические и медицинские записи, чтобы решить, кто из нас пригоден для программы. Та целительница, с которой ты говорила, она тут главная. Очевидно, она специализируется на магической генетике. Мы — ее подопытные крысы. Они проверяют у каждого фертильность.

Теперь Анна плакала.

Геката уставилась на нее, чувствуя слабость от шока. Это не могло быть правдой. Все это было кошмарной антиутопией. Как страшный сон, который до сих пор снится ей в ее камере.

— Нам... нужно выбираться, — сказала Геката как можно спокойнее.

Анна покачала головой.

— Мы не можем, ты разве не слышала, что я говорила раньше? Пока ты не отрубишь себе руки, тебе не сбежать с этими наручниками. Все тщательно продумано. Вивиан потеряла указательный палец, чтобы узнать это. Наручники настроены таким образом, что при побеге Тёмный сразу узнает об этом. Вот почему всякий раз, когда кто-то сбегает, за ним всегда приходит Наместник.

Анна быстро огляделась, затем опустила голову, чтобы проверить пол за занавесками.

Геката проследила за взглядом Анны. Там ничего не было.

— Кто это? Кто такой Наместник? — спросила Геката. Она не нашла в памяти никаких упоминаний о нем.

Анна подняла голову.

— Я не знаю. Никто из нас никогда не видел его без маски. Все говорят о нем. Он правая рука Повелителя. Тёмный редко выходит в свет, поэтому вместо него всегда появляется Наместник. Несколько недель назад они провели публичные казни, погибло более двадцати человек. Он убил всех до единого просто взмахом руки. Он не делал перерывов. Он просто шёл мимо заключённых. Никто не видел, чтобы Темный использовать так много магии за раз.

— Это... не представляется возможным, — сказала Геката, с сомнением качая головой.

Глава 3

Кровать, которую занимала Анна, опустела, когда Гекату вернули в больничную палату в Академии.

Целительница Грейбек влила зелье ей в горло, как только девушку уложили в постель. Боль в голове Гекаты начинала стихать. Она моргнула, и черные пятна, которые все еще сопровождали ее зрение, наконец стали исчезать.

Геката чувствовала подкатывающую тошноту. Внутри у нее все переворачивалось и съеживалось, словно это был яд, который ее тело не могло изгнать. Она все еще дрожала. Ей хотелось свернуться в клубок, но девушка не могла собраться с силами, чтобы справиться с этим.

— Охраняйте ее ценой своей жизни. Если кто-то захочет прикоснуться к ней или хотя бы посмотреть на нее, ему потребуется мое личное разрешение, — услышала она голос целительницы.

Геката обернулась и смутно разглядела двух крупных мужчин, стоящих позади Грейбек. Их глаза были холодными, когда они смотрели на Гекату.

Грейбек наложила на нее несколько защитных заклинаний, которые поднялись, мерцая, вокруг ее тела. Осмотрев проекции состояния ее разума в течение нескольких минут, Грейбек повернулась и зашагала прочь, ее целительская мантия развевалась позади.

Геката уставилась в потолок, пытаясь осмыслить все, что произошло с ней в тот день.

Она чувствовала, что должна плакать, но не могла.

Смирение и безнадежность переплелись с ее душой с того момента, как она увидела смерть Ризанда.

Наблюдая, как большинство людей, которых она любила, умирали в агонии, Геката знала, что ее время страдать скоро наступит.

И вот оно пришло.

Смерть никогда не пугала Гекату. Она знала, что существуют более худшие варианты...

Смерть Ризанда была убийством из милосердия по сравнению с пытками, которым подвергались остальные члены Ордена. Когда их пытали, Гекату заставляли смотреть.

Она была бессильна что- либо сделать, бессильна закончить их страдания любым способом.

Все эти смерти так часто прокручивались перед глазами Гекаты, что ей казалось: в конце концов боль от них утихнет. Или ее разум решит, что этого не было.

Но она продолжала ощущать эту боль так же остро, как и в первый раз.

Рана, которая никогда не заживет.

«Вина выжившего», — подумала она. Человеческий термин. Такое ничтожное описание. Которое не отражало даже малейшей доли агонии в ее душе.

Для Гекаты стать инкубатором для Охотника Тёмного было участью, которая даже не приходила ей в голову. Быть изнасилованной — этот риск всегда присутствовал. Её же вариант был похож на изнасилование в замедленной съемке. Однако ситуация была гораздо более сложной. Её воспоминания. Что бы она ни скрывала в своем сознании, это было важно. Для нее это было важнее всего остального. Геката не могла позволить им попасть в руки Тёмного.

Она не боялась, что ее труп сгниет в Парадном зале. Эта судьба была ничем по сравнению с отказом от того, что она защищала. Или по сравнению с изнасилованием и принуждением носить ребенка, который будет вырван из нее в тот момент, когда родится.

Побег, поняла Геката, скорее всего, был роскошью, которую она не могла себе позволить. Главная её цель — умереть быстро. Эту возможность стоило хорошо обдумать.

Она тихо лежала в постели и строила планы.

Дни тянулись медленно. Никто из заключенных, доставленных в больничное крыло, не осмеливался заговорить с Гекатой, охранники постоянно стояли у ее кровати.

Целители приходили несколько раз в день, чтобы оценить ее состояние и вылечить ее. Они брали пробирки с кровью и немного волос для анализа. Новый целитель приходил лечить Гекату от последствий пыток. Ее руки продолжали трястись.

В конце концов, большая часть спазмов прекратилась. Пальцы Гекаты все еще судорожно подергивались от неожиданных звуков.

Она так и не смогла привыкнуть к шуму.

Она помнила, что в прошлом её жизнь была полна шума: на занятиях, за обедом, в больничной палате после сражений. Теперь любой неожиданный звук заставал ее врасплох. Стук двери или стук сапог, исходящие от них звуковые волны — они ощущались вибрацией на ее коже.

Она начинала дергаться.

Нервный целитель разума часто приходил вместе с целителем Грейбек, чтобы изучить мозг Гекаты и ее психологическое состояние. У них были опасения по поводу ее стабильности. Они наложили на ее мозг имитационные заклинания, чтобы увидеть, как она будет реагировать на толпы, закрытые пространства, физический контакт, кровь. Если Геката была под угрозой срыва, они хотели, чтобы припадок произошёл в больничном крыле.

Видимо, несмотря на тремор, она считалась достаточно стабильной. Когда самые сильные спазмы прекратились после четырех дней терапии, они решили, что Геката готова к обучению.

На пятый день ее выписали из больничного крыла. Стражники отвели ее прямо в Парадный зал.

Перед входом в зал стояли ряды стульев. Они были заняты женщинами, одетыми в серые платья.

Элинор стояла на платформе впереди и говорила с присущим ей весельем. Она была одета в розовое, на шее болтался огромный кулон. Одна ее рука была забинтована.

— Вы были избраны, чтобы помочь строить новое будущее, которое запланировал Темный Повелитель. Вам была предоставлена великая честь: дать ему то, что он желает, — сказала она и жеманно улыбнулась: — Вы — те немногие, кто этого достоин.

Голос Элинор звучал механически, в то время как она глядела на девушек сверху вниз сверкающими от ненависти глазами. Фальшивая улыбка прочно приклеилась к ее лицу. Ее глаза то и дело устремлялись в угол комнаты. Геката слегка повернулась и увидела двух Охотников, стоявших без масок. Они наблюдали за Элинор со скучающим выражением лица.

— Темный Повелитель приказал обучить вас, чтобы вы могли безошибочно выполнять свои обязанности. Это великая честь, и вы не захотите разочаровать своего Господина. Вы важны для Темного Повелителя. Поэтому должны быть защищены как от других, так и от самих себя.

Улыбка Элинор внезапно превратилась в оскал. Она указала на заднюю дверь, и два Охотника стоявшие у стены, вышли вперед. Элинор повернулась к тюремщикам, выстроившимся вдоль стены.

Глава 4

Геката снова появилась в темном фойе. Это была безупречно чистая и пустая комната. В центре комнаты размещался черный лакированный круглый стол. На нем стоял большой букет белых цветов.

Она медленно повернулась. Девушка не хотела упускать ни одной детали, но дурацкие крылья шляпы действовали как шоры. Она могла видеть только прямо перед собой.

Справа находилась большая лестница. Холодные коридоры вели в темноту. Это был особняк внушительных размеров, судя по ширине лестницы.

— Привет, ведьма.

Стальной голос заставил ее замереть.

Медленно обернувшись, она увидела Ригеля Уайлда.

Он выглядел старше. Ее последнее воспоминание о нем датировалось пятым курсом, когда он был в отряде Элинор. Ригель стал выше, его лицо утратило все следы мальчишества. В том, как он держался, чувствовалась опасная и утонченная жестокость.

То, как он смотрел на нее...

Его взгляд был холодный и дикий, как у волка.

Уж смертоносность в нем была ощутима. Он возвышался над ней, смотря на девушку с ледяной жестокостью. В тот момент Геката была уверена, что он с легкостью может наклониться вперед и перерезать ей горло, глядя в ее глаза. Затем отступить назад, заботясь только о том, чтобы она не запачкала кровью его ботинки.

Он был Наместником.

Правой рукой Тёмного правителя. Его палачом.

Список её друзей, которых он убил был поразительно огромным. Кроме тех, кто был замучен до смерти сразу после финальной битвы, все, кого она знала, были мертвы после войны: Наместник убил их.

Девочки шептались о нем в течение первых ночей её пребывания в лазарете. Рассказывая ей о мире ужасов, который Наместник творил, пока она была заперта в Академии.

Геката не думала, что он может быть кем-то, кого она знала.

Кем-то таким молодым.

Ужас охватил ее изнутри. Она не знала, что делать, чтобы справиться с шоком.

Прежде чем она успела отреагировать — или хотя бы осознать это — его глаза встретились с ее, и он резко ворвался в ее разум.

Сила почти заставила Гекату потерять сознание.

Его ментальное вторжение было подобно клинку, вонзающемуся прямо в ее воспоминания. Он прорезал хрупкий барьер, который девушка пыталась воздвигнуть с помощью обрывков внутренней магии, которую могла призвать. Он безжалостно сверлил заблокированные воспоминания.

Словно гвоздь, вбивающийся в её сознание.

Точность и неумолимая сила.

Он не прекращал попыток прорваться. Это было ужаснее, чем самые худшие проклятия ведьм. Все продолжалось дольше, чем пытка проклятием, и девушка начала терять связь с миром.

Когда он наконец остановился, Геката обнаружила, что лежит на полу. Ригель стоял над ней, глядя на нее сверху вниз, когда она дрожала от последствий его вторжения.

— Значит, ты действительно все забыла, — сказал он, оценивающе глядя на нее.

— И что же, по-твоему, ты защищаешь у себя в голове? Вы проиграли войну.

Она не могла ответить. У нее не было ответа.

— Ну ладно, — сказал он, слегка расправляя мантию. — Темный Повелитель был слишком щедр, послав тебя ко мне. Если ты когда-нибудь восстановишь память, я узнаю об этом первым.

Он ухмыльнулся ей на мгновение, прежде чем его лицо стало холодным и безразличным. Затем он перешагнул через ее тело и вышел из комнаты.

Геката с трудом поднялась на ноги, дрожа от душевной боли и бессильной ярости.

Она ненавидела его.

Она никогда раньше не ненавидела Ригеля Уайлда.

Он был просто хулиганом, заражённым «болезнью я маг, а маги самая чистая раса на планете», за которую отвечали другие. Теперь она ненавидела его. За то, кем он стал. За то, что он сделал.

Она принадлежала ему.

Геката оказалась в ловушке под его каблуком, и он намеревался раздавить ее, пока не получит то, что хочет.

Она стиснула зубы, заставляя себя не думать о своей внезапной ярости. Ее план остаётся прежним. Она должна найти способ сбежать или обманом заставить убить ее.

Он оказался совсем не таким, как Геката ожидала. Она надеялась, что Наместник будет движим эмоциями и, хотя Ригель, которого она знала в школе, был таким, сейчас он казался ледяным.

Причину этого Геката, конечно же, смогла понять. Менталистический способности — ключом к ним был контроль. Способность разделять своё сознание стенами.

Потребуется хитрость, чтобы заставить его сорваться настолько, чтобы совершить такую ошибку, как убийство. Что бы она ни планировала, Геката не сможет сделать это быстро. Она не станет торопиться. Она не могла позволить себе быть беспечной. Ей придется остаться там, ждать и терпеть то, что должно произойти, пока она не найдет выход.

Эта мысль заставила ее содрогнуться. Ее горло сжалось, когда Геката сглотнула и попыталась подумать.

Стук каблуков по деревянному полу привлек ее внимание. В комнату ворвалась миниатюрная светловолосая женщина. Они с Гекатой несколько долгих мгновений смотрели друг на друга.

— Значит, это ты, — сказала магичка, вздернув нос и принюхиваясь. — Снимай эту дурацкую шляпу и пойдем. Мы должны просмотреть все инструкции вместе, прежде чем я смогу отправить тебя туда, где мы будем тебя держать.

Блондинка повернулась на каблуках и вышла из комнаты. Геката медленно последовала за ней. Женщина казалась знакомой. Возможно одна из младших сестёр Аманды Гринграсс.

Геката не могла вспомнить, как ту зовут.

Они вошли в гостиную. Ригель уже был там, откинувшись в кресле со скучающим выражением на лице. Геката сняла шляпу.

— Итак, — сказала женщина, которую она приняла за жену Ригеля, усаживаясь на один из плетеных стульев.

— Целитель Грейбек прислала нам пакет инструкций. Кто бы знал, что к ведьме полагаются инструкции? Так удобно, не правда ли?

Сарказм в тонком голосе звучал странно.

— Просто прочти это, Астория, — сказал Ригель, бросив на неё короткий взгляд.

Астория. Так вот как звали жену Ригеля.

— Давай посмотрим. Никаких проклятий, пыток или физического насилия. Ее нужно постоянно кормить. Мы можем заставить ее работать, но не больше шести часов в день. И она должна проводить на улице не меньше часа каждый день.

Глава 5

Геката ещё раз взглянула на комнату, в которую ее поместили. Мало что в ней не бросалось в глаза при первом осмотре.

Гардероб был заполнен теми же алыми платьями и мантиями, что и сейчас на ней. Они были разного покроя, предположительно, для летней и зимней погоды. В ящиках лежали еще шляпы и шерстяные чулки. Легкие красные туфли.

Геката вытащила пару из ящика и уставилась на них. Подошва была тонкой, и сами туфли казались очень хлипкими. Если она хочет убежать, ей придется украсть новую одежду и обувь.

На стене висел портрет молодой ведьмы. Хорошенькой и светловолосой. Несомненно, одной из предков Уайлда. У нее были такие же резкие черты лица и презрительное выражение. Ведьма не могла быть старше выпускницы Академии в момент, когда ее нарисовали.

Она безразлично смотрела на Гекату, небрежно сидя в кресле с высокой спинкой, рядом с ней лежала книга.

В конце концов, Геката отвернулась и оглядела остальную часть комнаты. Там была ещё одна дверь. Она подошла и открыла ее.

Ванная комната: в основном, все пространство занимала большая ванна на ножках. Никакого душа. Ничего, кроме самых необходимых вещей, не было предоставлено: мыло, полотенце, зубная щетка, маленькая чашка для воды.

Геката подошла к раковине и вымыла руки. Убирая их от воды, она сделала вид, что случайно сбила чашку со стойки. Та ударилась о землю с громким и резким звуком, но не сломалась и даже не треснула.

Она была защищена заклинанием.

Уайлд оказался дотошным в своих действиях.

Она подняла чашку и сполоснула, прежде чем поставить на место. Обернувшись, Геката обнаружила, что в ванной комнате тоже висит портрет. Та же молодая ведьма стояла и изучала ее пронзительным взглядом.

Геката изобразила невинность и вернулась в спальню. В течение часа в ее комнате не осталось ничего, что можно было бы осмотоеть. Не то чтобы Геката ожидала, что сможет что-то найти или наслаждаться постоянным наблюдением за ней портрета на стене. Очевидно, ведьме было приказано следить за ней.

Девушка подошла к двери в спальню и, немного поколебавшись, повернула ручку и вышла в коридор.

Ее сердце тут же заколотилось.

Чувство ужаса и свободы, которое она испытала, просто войдя в другую комнату одна, было ошеломляющим. Закрыв за собой дверь, Геката прислонилась к ней и попробовала сделать медленный вдох.

Ее пальцы сжали дверную ручку, когда она огляделась и попыталась взять себя в руки. Длинный коридор, исчезавший в темноте, казался таким открытым.

Она нервно сглотнула. Геката предполагала, что некоторые последствия ее долгого заточения будут продолжать преследовать ее. На самом деле переживание в коридоре было намного сильнее обычной тревоги. Это был всепоглощающий ужас.

Ее попытки вздохнуть и успокоиться терпели неудачу. Ее грудь дрожала от крошечных и быстрых вдохов.

Единственный звук в холодном, темном крыле усадьбы.

Геката прикусила губу. Ее разум — она всегда могла доверять своему разуму. Даже ее запертые воспоминания казались его защитным механизмом. Она обнаружила, что паникует и задыхается, потому что вошла в коридор по собственной воле.

Это было его предательством.

Она зажмурилась и постаралась выровнять дыхание. Девушка попыталась высвободить руку из дверной ручки, в которую отчаянно вцепилась, словно могла утонуть, если отпустит ее.

Ее способность рассуждать и говорить себе, что с ней все в порядке, оказалась недостаточным убеждением для ее разума и тела.

Она попыталась заставить себя отойти от двери, но ноги отказывались слушаться.

Ужас, пробежавший по телу, заставил ее замереть.

Это был коридор. Просто коридор, повторяла она себе. Ей разрешили быть там. Ее не удерживали никакие команды...

Ничьи команды ее не удерживали...

....только свои собственные.

Постояв несколько минут, безуспешно пытаясь заставить себя пошевелиться, она вдруг всхлипнула и прижалась к двери.

Геката не могла вспомнить, когда в последний раз плакала. Давным-давно в своей камере.

Пока она стояла, дрожа и задыхаясь, в коридоре пустого крыла особняка, она плакала. Из-за всех, кто теперь был мертв. Из- за всех, кого убил Уайлд. Из-за несправедливой участи всех девочек в Академии. Из-за ярости от кандалов, сомкнутых вокруг ее запястий, и кандалов, которыми её окружил собственный разум.

Она вернулась в комнату, закрыла дверь, опустилась на пол и продолжала плакать.

Ей потребовался целый день, чтобы убедить себя снова выйти в коридор.

Она была полна решимости заставить себя преодолеть панику. На следующее утро Геката широко распахнула дверь, присела на корточки на кровати и вынудила себя смотреть в коридор, пока сердце не перестало болезненно колотиться в груди от одного этого зрелища.

Она потеряет все шансы на спасение, если даже не может выйти из своей комнаты без психического срыва.

Геката сидела в постели и ела завтрак, который появился, пока обдумывала проблему.

Паника проявилась, когда она была одна. Геката не была уверена, было ли это потому, что принуждение кандалов быть послушной ранее отвлекало ее от этого, или это было коварной формой психической травмы. И, возможно, столь долгое пребывание в тюрьме повредило ее сознание до такой степени, что быть под контролем других — единственный способ защиты, который она знала.

Геката надеялась, что виной всему влияние наручников, но подозревала, что причина крылась в последнем. Тюремное заключение разрушило ее настолько, что она боялась полностью осознать это.

Геката взяла себя в руки. Она была полна решимости преодолеть это. Чего бы это ни стоило.

Когда вечером появился ее ужин, она заставила себя съесть его, сидя у открытой двери. Ее руки дрожали настолько, что девушка уронила половину еды с вилки. К тому времени, как она закончила есть, дрожь в них ослабла до такой степени, что она могла пить воду, не проливая ее на себя.

Геката посмотрела в коридор. Она изучала взглядом всю эту мебель в простынях и многочисленные портреты холоднолицых, бледных аристократов.

Глава 6

📌 Глава содержит материалы 18+

***

Геката ничего не ответила. Она просто смотрела на него.

И была рада, что не дрожит.

Геката заставила себя встретиться с ним взглядом, вспомнив, что ей просто нужно потерпеть немного — пока она не сможет сформулировать план.

Она могла это вытерпеть.

Девушка не знала, что ей делать. Неужели он ждет, что она ляжет на его кровать?

Он прошел мимо нее к шкафу и, положив руку на дверцу, рывком распахнул ее.

Возможно, Уайлд не совсем походил на монаха. В шкафу находилась почти целая комната. В дверях был огромный бар, и Уайлд схватил с полки бутылку дорогого виски и зубами вытащил пробку. Сплюнув ее на пол, он поднес бутылку к губам и уставился на нее.

Геката просто ждала.

Через минуту он взмахом руки наколдовал стол посреди комнаты. Геката уставилась на него в полном недоумении. Она посмотрела на Уайлда.

Он усмехнулся ей.

— Наклонись, — сказал он низким, насмешливым голосом, указывая на стол.

Геката не думала, что может испытывать к нему еще большее отвращение, но, видимо, могла. Она прикусила губу изнутри, пока не ощутила, как кожа разрывается и кровь заливает ее язык, когда она почувствовала, что ее ноги начали автоматически повиноваться.

Геката медленно подошла и, поколебавшись мгновение, перегнулась через стол.

Дерево впивалось ей в бедра. Она уперлась руками в края и сжимала их до тех пор, пока костяшки пальцев не хрустнули от силы. Она боролась, чтобы удержаться от дрожи. Все ее тело было на пределе от интенсивности ее уязвимости. Ее уши напряглись, чтобы уловить любой звук.

Последовала пауза. Потом она услышала, как Уайлд медленно приближается к ней.

Он остановился прямо за ее спиной, и снова наступила тишина. Она чувствовала на себе его взгляд.

Воздух изменился.

— Ты все еще девственница, ведьмочка? Хоть это ты в состоянии вспомнить?

Она вздрогнула, когда поняла, что не знает.

Он подошёл ближе.

— Я уверен, что твои дружки пробрались туда в какой-то момент.

Она услышала насмешку в его голосе.

Рука легла на ее поясницу, когда он задрал юбку до талии. Она чувствовала кожей холодный воздух его комнаты. Ее трясло так сильно, что стол вибрировал.

— Ну, полагаю, скоро мы это узнаем, — сказал он и скомандовал: — раздвинь ноги шире.

Она заставила себя сдвинуться с места.

Геката почувствовала на себе его пальцы и слегка отстранилась. Он что-то пробормотал под нос, и она почувствовала внутри себя что-то теплое и жидкое. Смазка, поняла она. Геката вздрогнула так резко, что ножки стола дернулись, скрипя по деревянному полу.

— Мы не можем допустить, чтобы какие-либо повреждение или инфекция испортили твою... полезность, — объяснил он насмешливым тоном.

Она услышала, как щёлкнул его ремень, а затем без предупреждения он резко вошёл в неё.

Геката попыталась сдержать рыдание, которое вырвалось из ее горла, но внезапное вторжение застало ее врасплох. Услышав ее крик, он замер на мгновение, прежде чем снова начать двигаться. Кроме того места, где они были соединены, он не прикасался к ней. Его правая рука вцепилась в стол рядом с тем местом, куда было наклонено ее лицо. Она увидела на его руке черное кольцо, слабо поблескивающее на свету.

Когда Уайлд приближался к завершению, его движения стали неровными и грубыми, а затем он внезапно замер, кончив с тихим шипением.

Он задержался в ней всего на секунду, прежде чем отпрянуть от нее и направиться обратно к бару.

— Убирайся.

Его тон был резким.

Геката вздрогнула.

— Я не могу, — она старалась не всхлипывать, но ее голос дрожал. — Мне не разрешено двигаться в течение десяти минут после этого.

Он зарычал от ярости. Внезапно стол под ней исчез, и она упала на пол, резко ударившись лбом об пол.

- УБИРАЙСЯ ОТСЮДА!

Комната содрогнулась.

Оттолкнувшись, она бросилась бежать. Ошеломленно продвигаясь по коридору. Пытаясь вспомнить дорогу назад.

Ее грудь заикалась, когда Геката старалась не задыхаться. Она не могла ясно видеть. Девушка подняла руку и обнаружила, что ее лоб был разбит в том месте, где она ударилась. Кровь стекала на ее глаза. Она стояла на верхней ступеньке лестницы. Пытаясь вспомнить дорогу назад. Кровь заливала ей глаза.

Она чувствовала, как жидкость сочится у нее между ног и стекает по бёдрам. Ее трясло. Она все ещё пыталась вспомнить, где находится ее комната. Если Геката останется там, Астория найдет ее и выколет ей глаза, или отрубит пальцы, или вырвет зубы.

Она споткнулась и чуть не упала с лестницы.

Девушка делала короткие быстрые вдохи в попытке удержаться от рыданий вслух.

Геката не могла понять: она пережила войну. Она видела, как ее друзья умирали у нее на глазах. Она оставалась в здравом уме одна в темной камере больше года. Но быть вынужденной соучастницей собственного изнасилования — она не могла этого вынести. Не осознавая при этом, что на следующий день она должна будет сделать это снова. И на следующий. И на следующий.

Геката ошеломленно уставилась на фойе.

Если бы она просто бросилась с балкона, Уайлд не смог бы ее остановить.

С ней будет покончено.

Она наклонилась и посмотрела на стол в фойе. Продвинувшись чуть дальше...

Похожая на тиски хватка сомкнулась вокруг ее руки и дернула назад. Она обернулась и увидела, что Уайлд смотрит на нее в ярости.

— Ты... не... посмеешь, — он прорычал эти слова. Его лицо побелело от ярости.

- Пожалуйста, Уайлд... — она всхлипывала. — Пожалуйста...

Он потащил ее вниз по лестнице и через весь дом, пока Геката плакала. Он практически вышиб дверь ее комнаты, когда затащил ее внутрь и толкнул на кровать.

Сжав одной рукой подбородок девушки, второю приложил раскрытой ладонью ко лбу.

Мимолётное покалывание сменилось теплом, и внезапно кровь исчезла с её глаз.

Он исцелил её лоб и просто стоял, глядя на нее с нескрываемой яростью.