Связанные одной цепью

Пролог

Ближайшее Подмосковье. Загородный дом. Ночь.

В покрытом легким полумраком кабинете за закрытыми дверями разговаривали двое мужчин. Обстановка в помещении царила крайне напряженная. Накаленные до предела эмоции готовы были вырваться в любой момент, уничтожая противника. И только любовь к женщине, которая в данный момент ходила сама не своя в ожидании новостей о младшем сыне, не позволяли им выказать друг перед другом свой истинный негатив по отношению друг к другу в полной мере.

За массивным столом, сделанным из чистого дерева, в кожаном кресле сидел седой мужчина. Ему было лет под шестьдесят, но он не выглядел дряхлым стариком. Напротив, от него исходили такая сила и мощь, что любой, находящийся рядом, невольно прогибался под ними. Любой, но не Дмитрий Алексеевич Малахов.

Дмитрий с детства учился противостоять грозному тирану, стоящему во главе семьи, не поддаваться на провокации и стараться изо всех сил выстоять против него. Только сейчас дело принимало весьма неприятный поворот, и виноват в этом был не кто иной, как он сам. Одна глупая ошибка, совершенная от злости и слепой мести, могла стоить ему не только карьеры, но и свободы в целом.

– Ты, сопляк, – с ненавистью выплюнул взрослый мужчина. – Как тебе вообще в голову пришло попытаться изнасиловать простую девчонку? – Раскрасневшееся от ярости лицо не сулило ничего хорошего. – Тебе баб мало, что ли? – Привстав с кресла, он уперся руками в стол и в упор посмотрел на стоящего напротив Дмитрия.

– Отец, – начал было он, но пожилой человек оборвал на полуслове.

– Никакой я тебе не отец! Мой единственный сын сейчас находится в коме из-за того, что водитель не справился с управлением в тот момент, когда ему сообщили, что ты, – ткнул пальцем в сторону Дмитрия мужчина, – пытался изнасиловать его девушку! – в сердцах воскликнул он. – Ты жалкое отродье!

Проглотив очередную порцию негатива в свой адрес, Дима понимал, что разговаривать с человеком, которого считал своим отцом, когда тот был в гневе, толку практически нет. Сейчас же Алексей Владиславович находился в самой настоящей ярости.

– Я не собирался ее насиловать, – твердым голосом сказал Дмитрий. – Только напугать! – признался, только вот решил немного утаить горькую правду.

Да, он изначально хотел лишь преподать этому гаду Цветкову урок и до чертиков испугать его девчонку, которая так сексуально двигалась тогда на танцполе. Но потом все вышло из-под контроля, и если бы не появление двоюродной сестры, то страшно подумать о последствиях.

Дима до сих пор себя корил в случившимся, но сделанного не воротишь, а показывать свою слабость он не привык.

– Значит так, – уже спокойным, но от того еще более грозным голосом произнес глава семьи и крупного бизнеса. – Оставить без внимания твой проступок не могу, поэтому будешь наказан. – Безапелляционный строгий тон свидетельствовал лишь о том, что спорить или пререкаться абсолютно бесполезно. – Ты либо женишься в самое ближайшее время, либо я лишаю тебя всего!

– И на кого ж ты оставишь бизнес? – недобро ухмыльнулся в ответ Дмитрий.

– А это тебя уже не будет касаться. – Лед во взгляде и сталь в голосе заставили его сделать шаг назад.

Неизвестно, сколько еще могла продолжаться перепалка, но в кабинет слегка постучали, и дверь открыла заплаканная взрослая женщина, выглядевшая слегка за пятьдесят.

– Мальчики, не ссорьтесь, – утирая текущие слезы, обратилась она к мужчинам, которые моментально переменились в лице. – Олега больше нет, – сев на стоящий посреди кабинета диван, на выдохе прошептала мать и жена, и спрятала лицо в руках, сотрясаясь в беззвучном плаче.

Глава 1. Юля

Лежа третью неделю в больнице, я уже немного привыкла к этому режиму. Ранний подъем, процедуры, тихий час и вечная кормежка, после которой есть хочется еще больше. Вид из окна уже не казался настолько унылым, а соседки по палате перестали раздражать. Даже практически полное отсутствие посетителей не напрягало.

Но внутри все выворачивалось наизнанку, стоило только подумать, что я больше никогда не увижу своего жениха.

Та злосчастная авария чуть не лишила меня старшего брата и забрала самого любимого парня на свете, будущего отца моего ребенка. И что теперь делать, совершенно не представляю. Знаю лишь одно: я сохраню малыша чего бы это ни стоило! И рожу! И плевать на всех, кто будет против!

Только как признаться в беременности брату, в глазах которого я по-прежнему маленькая девочка, а не молодая женщина? Просто не знаю даже с чего начать разговор... Был бы Олег жив, брат бы его точно прибил после новости о моей беременности. Хоть какой-то плюс от преждевременной смерти несостоявшегося отца... Нелепая шутка, согласна. Но мне в нынешнем состоянии можно практически все, лишь бы не биться в истерике, как это было еще совсем недавно.

До сих пор страшно вспоминать тот момент, когда я узнала об аварии. Благо, скорая приехала практически мгновенно, а то лишилась бы я и нашего ребенка.

Жизнь – такая странная штука. Она не перестает меня удивлять! Имея неограниченный список того, как можно забрать у человека жизнь, она не особо использует фантазию на моих близких.

Родители погибли в авиакатастрофе. Их самолет разбился над океаном, когда они возвращались из отпуска, и спасатели не нашли даже тел. Все, что осталось после их смерти – это две бумажки, свидетельства. С тех пор старший брат взял всю заботу обо мне на себя. Он задаривает меня подарками, решает все вопросы и постоянно помогает всем, чем только может.

Артема я очень люблю, хоть его жесткий характер отпугивает почти всех моих друзей. Со мной брат другой: добрый, внимательный и просто замечательный! Но стоит только появиться рядом кому-то постороннему, как становится ершистой колючкой.

Олег разбился на машине, когда за рулем находился брат. Что именно у них там произошло, для меня значения не имеет. Если честно, мне плевать. Важно лишь одно: моего любимого больше никогда не будет ни в моей жизни, ни в жизни нашего ребенка.

Артема я ни в чем не виню, ведь он прекрасно водит, и если был хоть один шанс, даже самый маленький, он бы обязательно его использовал. Теме сейчас тоже нелегко, ведь я прекрасно знаю брата, во всем случившимся он винит себя, и это разъедает его изнутри. Надеюсь, Нюта, моя лучшая подруга и его девушка, поможет ему это пережить. Я же не собираюсь возлагать на него ответственность за случившееся.

Но и видеть пока тоже не могу...

Глава 2. Юля

Легкий стук в дверь отвлек меня от печальных мыслей. Оторвав внимание от окна, к великой радости находящегося рядом с моей кроватью, перевела взгляд на пришедшего. Точнее, пришедшую.

– Юленька, не помешаю? – Мягкий голос Надежды Ивановны всколыхнул в душе эмоции, так старательно гасимые медикаментами, что прописали врачи из-за угрозы выкидыша.

Именно из-за моего нестабильного психоэмоционального состояния врачи крайне рекомендовали свести круг общения до минимума, запретили посещения друзей и ограничили звонки, только бы я начала успокаиваться и не терзала себя лишний раз плохими новостями. Общаться мне позволили с лучшей подругой и братом, которым мне звонить было крайне тяжело. Ведь, как ни крути, Артем не справился с управлением машины именно из-за новости об Ане.

Единственным человеком, кто буквально выбил разрешение у Петра Ильича, моего лечащего врача, на посещение и безлимитное общение, была Надежда Петровна. Если честно, то я просто не представляю, как ей это удалось.

Маме моего любимого парня и моей несостоявшейся свекрови я была очень рада, только она была в состоянии понять мою истинную утрату. Олег оставался близок с матерью даже тогда, когда вырос и превратился в замечательного молодого мужчину. Она же в нем души не чаяла. Отец безумно любил единственного кровного сына, не стесняясь повторять это даже в присутствии пасынка.

Олег был невероятно светлым, добрым и общительным человеком, без труда находящим общий язык со всеми, кто встречался на его пути. Он не лебезил, не прогибался, не подлизывался. Напротив, всегда четко придерживался своей линии и довольно умело склонял на свою сторону оппонента. Не так, как Тема, упрямо стоя на своем и не отступая ни на шаг, а более деликатно, обходя острые углы и тонко подводя к своей цели.

Единственный, с кем он так и не смог нормально общаться, был его старший брат Дима. Хоть они и пытались, но из раза в раз эти попытки оканчивались полнейшим провалом, уж слишком разными они были. Пока все не свелось к открытой вражде и ненависти, парни решили держать нейтралитет и не вмешиваться в дела друг друга.

– Нет, что вы! – обрадовалась я приходу гостьи. – Проходите, присаживайтесь, – сказала насколько можно гостеприимно, аккуратно отодвигаясь в сторонку, чтобы освободить немного места на больничной койке.

Врачи мне запретили вставать и садиться, когда пожелаю. Строго-настрого приказали делать это лишь в случае острой необходимости и крайне осторожно. Слишком большой была угроза выкидыша.

– Ну как ты? – поинтересовалась женщина. Одного взгляда в ее невероятно печальные глаза хватало, чтобы понять весь спектр терзаемых ее чувств.

– Нормально, – чуть ли не через силу ответила ей, а у самой комок в горле застрял – так много значило появление Надежды Ивановны.

– Что врачи говорят? – так же осторожно спросила посетительница. – Когда домой?

– В общагу, сказали, не отпустят, – без утайки призналась. – А с Темой пока не могу...

Не в силах выговорить дальше, потупила глаза и уставилась на скрещенные руки. Сердце разрывалось от тоски по единственному родному человеку, оставшемуся у меня, но сейчас я не была готова увидеться с тем, кто находился за рулем автомобиля, разбившегося в тот вечер.

– Тише, тише. – Ощутила, как из глаз скатилась непрошеная слеза, и, быстро смахнув ее, вернула руку на живот. Когда мою кисть сверху накрыла теплая ладонь Надежды Ивановны, я все же нашла в себе силы поднять глаза на самую удивительную женщину, которую только знаю.

– Девочка моя, позволь нам взять на себя заботу о тебе и твоем здоровье, – попросила она с мольбой в глазах.

Я знала, как сильно родители любили Олега и как хорошо относятся ко мне, но ее просьба довольно сильно удивила. Неужели мне предлагают перебраться к ним жить? Или это только мой беременный мозг настолько сильно извратил предложение обычной человеческой помощи?

Да, Малаховы – весьма обеспеченные люди. Они живут в огромном доме, и мое появление там никоим образом их не стеснит, а наличие горничной вообще мало скажется на хозяевах, если я соглашусь переехать. Марина будет только рада, если стану жить под ее тщательным присмотром. Сколько раз она складывала мне с собой здоровую еду, так полезную для фигуры! Но было в этой просьбе что-то странное, отталкивающее, пугающее.

Посмотрев в светящиеся от доброты глаза печальной женщины, я не сразу нашлась с ответом.

Глава 3. Юля

Надежда Петровна внимательно осмотрела палату, в очередной раз убедившись, что у нас есть все необходимое и санитарки тщательно моют полы, для нее это было крайне важно. Пообщалась со мной и девочками, на которых тоже купила гостинцев и которых тоже не могла оставить без внимания. Ну вот такой заботливый она человек. Уточнила, все ли в порядке со здоровьем, когда можно будет выходить гулять и не хочу ли я уехать отсюда в самое ближайшее время.

Я в очередной раз призналась, что надоело лежать в больнице, но сейчас для меня главное – сохранить ребенка, и ради него я готова на все. Даже провести оставшиеся месяцы беременности, не вставая с этой койки! На что она только внимательно посмотрела на меня, покачала головой и улыбнулась своей особенной, теплой и задумчивой улыбкой.

На самом деле мама у Олега просто замечательная! Мы с ней довольно быстро нашли общий язык, и я крайне рада, что она остается в моей жизни после случившегося. Если бы моя была жива, они обязательно бы подружились. В этом я была более чем уверена! Но не судьба.

Спустя проведенный в палате час, Надежда Петровна ушла, сославшись на необходимость решить некоторые неотложные вопросы. Насколько я поняла, дело касалось будущих похорон. Меня не особо посвящали в это, за что была​ крайне благодарна. Врачи строго-настрого запретили волноваться и переживать, ведь в моем нынешнем положении даже малейший стресс способен спровоцировать выкидыш. Жизнь ребенка для меня стоит на первом месте, поэтому я попросила не поднимать при мне эти темы.

– Малыш, – тихонько обратилась к своему пузожителю. – Ты там давай держись! Мамочка и папочка тебя очень любят! – заговорщицки прошептала ему. В том, что у меня будет мальчик, я почему-то не сомневалась.

– Ну, мои хорошие. – От входной двери раздался голос лечащего врача, я тут же перевела на него взгляд. – Как вы тут? – В палату вошел высокий, статный мужчина лет под пятьдесят.

Мы с девчонками тут же подобрались. Сегодня четверг, значит, возможно, кого-то из нас обрадуют предстоящей выпиской перед выходными. Да и приход лечащего врача – всегда событие волнительное, ведь так или иначе, но именно от него во многом зависит эффективность лечения и длительность пребывания в стационаре.

Осмотрев каждую пациентку, лежащую в палате, Петр Ильич подошел ко мне в последнюю очередь. Девчонки, обрадованные новостями о скорой выписке, тут же кинулись сообщать об этом родным и уже совершенно не интересовались остальным происходящим рядом, поэтому можно было спокойно побеседовать, не переживая быть невольно подслушанными.

– Юленька, рассказывай. – Сквозь линзы в очках на меня обратился внимательный взгляд. – Как самочувствие?

– Нормально, – слегка пожав плечами, ответила как есть.

У меня и правда все было нормально: физически здорова, сыта, не испытываю никакого дискомфорта. Все в порядке. За исключением того, что душу наизнанку выворачивает от тоски по любимому и сердце разрывается в клочья, стоит только представить, что я больше никогда его не увижу. Но обо всем этом лечащему врачу знать не следует, ведь он гинеколог, а не психотерапевт.

– Домой хочешь? – с теплом и добротой поинтересовался он.

– Хочу, – с жаром в сердце сказала, тут же осознав, что общага – не дом и туда меня вряд ли отпустят. – Только у меня дома как такового нет, – расстроенно прошептала горькую правду.

– Ничего, – ободряюще похлопал по руке врач. – Все у тебя образуется, – заверил он с какой-то особой отеческой любовью.

– Надеюсь, – еле слышно сказала, сглатывая очередной ком, образовавшийся в горле. Но затем, пересилив себя, выдавила слабую улыбку.

– Так вы меня выписываете? – с нескрываемой надеждой в голосе обратилась с волнующим вопросом к доктору.

– Выписываю, – улыбаясь в ответ, заверил он. – Но только с одним условием.

– С каким? Больше сюда не попадать? – горько ухмыльнулась я.

– Ты поедешь жить к Малаховым.

Глава 4. Юля

Не веря собственным ушам, в шоке уставилась на лечащего врача. Одно дело – предложение Надежды Ивановны, совершенно другое – указание доктора. Если с первым хочешь соглашайся, хочешь нет, то второе необходимо будет соблюдать неукоснительно. А я так не хочу.

Только вот кого сейчас волнует то, чего хочу я, когда на кону будущая жизнь ребенка? Тут уж скажут лежать оставшиеся семь месяцев, так буду лежать, не вставая. Скажут уехать подальше от города, где чистый воздух и полное отсутствие цивилизации, уеду, не задумываясь. Но Петр Ильич же предлагает совершенно другое.

– К Малаховым? – переспросила, прищурив глаза. И как только она успела с врачом все решить-то? Ох, неугомонная Надежда Петровна! Вечно лезет везде, даже туда, куда ее не просили.

Но в данный момент я была ей крайне благодарна за заботу.

– К ним, – с улыбкой подтвердил мужчина. – Там вам обоим, – он красноречиво кивнул на пока еще плоский живот, – обеспечат должный уход, не оставят в одиночестве и при малейшем недомогании привезут меня. Плюс к тебе круглосуточно будет приставлена опытная акушерка, которая поселится в соседней комнате.

Его твердая уверенность и позитивный настрой помогли поверить, что это действительно хорошая идея. Поскольку Надежда Петровна тоже звала переехать, то я всерьез задумалась над предложением. Маме Олега очень хочется быть максимально близко ко мне, пока я вынашиваю ее внука от их единственного общего с мужем сына. В том, что семья Малаховых не оставит ни меня, ни ребенка, я не сомневалась ни секунды. Лишь бы не разлучили, когда рожу.

Если под крылом Олега мне было легко и комфортно, он держал глухую оборону, не давая излишне сильно вмешиваться в наши отношения своим родным, то теперь, когда его не стало, прикрывать меня от чрезмерного внимания некому, а беременность лишь усугубляет ситуацию.

Поставила на одну чашу весов перспективу провести восемь месяцев на больничной койке, не имея возможности выйти на улицу и подышать свежим воздухом, жить в палате с тремя совершенно посторонними и постоянно меняющимися девочками, питаться больничной едой и не иметь возможности нормально помыться. А на другую положила жизнь в шикарном доме, в пропитанной самыми теплыми воспоминаниями комнате любимого человека, где рядом со мной постоянно будут находиться его родители и будущие бабушка с дедушкой моего малыша, обеспечат не только комфортом, уютом и медицинской помощью, а еще и поддержкой, так необходимой мне сейчас. Я, конечно, выбрала второе.

– Вам ответ прямо сейчас нужен? – немного неуверенно поинтересовалась у врача, ведь соглашаться не глядя, не обсудив это лично с хозяевами дома, считала как минимум не вежливым.

– Через пару часов снова загляну, тогда и ответишь. Хорошо? – ободряюще улыбнувшись, он дождался моего кивка и, попрощавшись с нами всеми, ушел к остальным ожидающим пациентам.

Стоило лечащему врачу уйти, как я тут же достала телефон и принялась звонить неугомонной женщине.

– Надежда Петровна, – пересохшим от волнения голосом обратилась к несостоявшейся свекрови.

– Здравствуй, милая, – довольно добродушно поздоровалась она со мной.

– Я вас не отвлекаю? – услышав шум на заднем фоне, решила уточнить, ведь ситуации разные бывают и разговаривать не каждый раз удобно.

– Все в порядке, – тут же заверила она. – Ты же что-то хотела, иначе бы не позвонила, – по-доброму заметила она. – Внимательно тебя слушаю.

– Ко мне сейчас заходил Петр Ильич, – начала довольно осторожно я, но Надежда Петровна своей реакцией развеяла все мои сомнения.

– Петенька уже поговорил с тобой о моем предложении? – радостно заверещала в трубку женщина. – Ты согласна? – и, не дожидаясь ответа, тут же принялась меня убеждать. – Юленька, милая, мы обеспечим тебе и нашему будущему внуку самый лучший уход! Ты ни в чем не будешь нуждаться! Комната Олежки останется за тобой, что бы ты ни решила! Девочка моя, пойми! Ты нам как родная! – с нескрываемым воодушевлением и любовью говорила женщина. – А сейчас так вообще единственная надежда для моего мужа, – уже более печально заметила она. – Ты переедешь к нам? – с обескураживающей надеждой, чуть ли не с мольбой в голосе спросила она, и я просто не смогла ответить отказом.

Глава 5. Юля

– Котенок, иди ко мне. – Слегка хрипловатый от возбуждения голос любимого парня ласкал меня не хуже прикосновений.

Мы любили с ним баловаться сексом по телефону, когда не было возможности побыть вместе, ведь Олег заканчивал учиться и должен был вставать у руля огромной корпорации, а поэтому довольно часто был в разъездах. Зато каждая наша встреча после разлуки заканчивалась сладкой ноющей болью, отдающей в промежность при каждом шаге.

Он знал мою любовь к долгому сексу, и мы могли заниматься им часами.

Любой другой позавидовал бы выдержке Олега. Зато какие яркие оргазмы мы испытывали в конце! Это просто непередаваемое ощущение!

Вот и сейчас, лежа на кровати в гостиничном номере, мы не могли оторваться друг от друга. Вроде бы не виделись несколько дней, а соскучились друг по другу, как после месячной разлуки.

Нежный взгляд любимых глаз ласкал сердце. Легкие прикосновения будоражили кровь. Губы, покрывающие меня поцелуями, заставляли забыть обо всем на свете.

Тягучая нега, в которой мы купались после длительного секса, сладкой истомой уносила разум прочь, требуя продолжения.

Я вспыхивала от малейшего касания, от самого простого взгляда, брошенного им на меня. И вот сейчас, после полуторачасового марафона, я снова хотела его.

Возбуждение неслось по венам, отзываясь ноющей болью внизу живота, требуя немедленного проникновения. Приподняв голову с мужского плеча, потянулась к губам любимого человека с требовательным поцелуем. Внутри меня горел огонь, бушевал пожар, требуя немедленного сексуального удовлетворения…

– Юленька, девочка, просыпайся, – выдернул из сладкого сна голос лечащего врача.

Распахнув глаза, я не сразу поняла, где нахожусь, а поняв, вновь ощутила на себе всю боль утраты и неистовую тоску по любимому. Заставив себя через силу улыбнуться, приподнялась, насколько было разрешено.

– Здравствуйте, – поздоровались с мужчиной, в чьих глазах плескались мудрость и доброта. – Простите, я уснула, – извинилась перед ним, ведь Петр Ильич обещал зайти через пару часов.

– Ничего страшного, – ласково улыбнулся доктор. – Так что решила? Согласна на мои условия?

– Да, – твердо ответила, совершенно не ощущая этой уверенности внутри себя. – Я буду жить у Малаховых до самых родов.

– Вот и умничка, – похлопал меня по плечу врач. – Завтра готовься на выписку.

И он ушел, оставив меня в полнейшем раздрае чувств, переживаний, эмоций и с неугасающим сексуальным возбуждением после такого реалистичного сна.

Глава 6. Юля

– Милая, ты готова? – В палату вошла добродушно улыбающаяся Надежда Петровна. От мамы Олега всегда веяло каким-то особым теплом и нежностью, отчего находиться с ней рядом было очень приятно.

Следом за ухоженной женщиной вошел рослый мужчина в строгом деловом костюме. Осмотрев помещение, он молча встал у самого входа, сканируя пространство перед собой. Девчонки, с кем я лежала в одной палате, с диким интересом принялись рассматривать пришедшего, а он старательно делал вид, что не замечает этого.

Если честно, то было грех не полюбоваться на водителя моей несостоявшейся свекрови. Это я уже давно привыкла к нему, и поэтому восторженные возгласы остались в далеком прошлом, однако мои соседки видели его впервые и не смогли сдержать восхищения и любопытства. Я девчонок не осуждала, любые другие бы на их месте поступили точно так же. Александр, так звали водителя и телохранителя в одном флаконе, был брутальным накачанным мужчиной, рядом с которым любая женщина готова растечься лужицей у ног.

– Осталось документы забрать, и, наверное, все, – как-то не особенно уверенно ответила Надежде Петровне. – Петр Ильич уверил, что сам занесет.

– Ничего, я сейчас с этим разберусь, – заботливо сказала женщина и, показав водителю, какие именно сумки нужно забирать, вышла из палаты.

Я вспоминала, не забыла ли чего, ведь правдивость больничных примет проверять не хотелось. Твердо убедившись, что упаковала абсолютно все, подоткнула подушку, заняв полусидячее положение, и принялась ждать, когда за мной придут.

– Малыш, сейчас поедем к твоим бабушке и дедушке, – тихо прошептала своему самому дорогому человечку на свете. – Ты держись, ладно? Мамочке надо будет немного подвигаться. Зато потом будет здорово! Я тебе обещаю.

Разговаривать с пузожителем уже вошло в привычку, и я с превеликим удовольствием общалась со своим еще неродившимся ребенком. Срок, конечно, у меня совсем мизерный – девять недель, но малыша уже любила всем сердцем.

Как ни странно, Надежда Петровна довольно долго не возвращалась, а это так не похоже на нее. Устав ждать, уже хотела позвонить ей, как женщина сама вернулась в палату. От того веселого и улыбающегося человека, которым она уходила, не осталось и следа.

Поникшие плечи и печальный взгляд явно свидетельствовали, что что-то произошло. Однако, увидев меня, она вновь начала улыбаться, только на этот раз в глазах застыла тревога.

– Что-то случилось? – взволнованно спросила у вернувшейся женщины.

– Все в порядке, – вымученно ответила она. – Держи документы, – протянула мне выписной эпикриз и больничный для универа.

– Тогда почему на вас нет лица? – не унималась я.

– Петенька изложил мне подробные инструкции насчет вас обоих. Я теперь лично буду следить, чтобы они неукоснительно соблюдались, – не глядя мне в глаза, скороговоркой произнесла она.

– Но там было ведь что-то еще, правда? – прищурившись, посмотрела на Надежду Петровну.

– Да, – опустив голову, подтвердила она.

– Что? – с замиранием в сердце спросила у нее.

– Если ты не возьмешь себя в руки и не перестанешь терзать себя изнутри, ни одна терапия не в силах будет спасти беременность.

Взгляд, полный надежды и мольбы, обращенный ко мне, заставил невольно поежиться.

– Юленька, милая, мы с тобой что-нибудь придумаем! Не переживай! Все будет хорошо! – Ободряюще сжав мою руку, она помогла мне аккуратно сесть. – Поехали домой, – и, не отпуская меня ни на шаг, повела к ожидавшему прямо у входа автомобилю.

Глава 7. Юля

Как непривычно находиться в этом доме без него. Здесь, где буквально каждый сантиметр пространства пропитан самыми теплыми, самыми приятными, самыми сладкими воспоминаниями, мне на удивление мгновенно стало легче.

Цепи, сковывающие мое израненное сердце, рухнули в тот миг, когда я переступила порог этого дома. Нежность, охватившая душу, четко дала понять, что я теперь никогда не буду одна. Оставив вещи у двери, обошла комнату, дотронулась до его вещей... Казалось, что Олег никуда не уходил, что он здесь, с нами. Мои ощущения были настолько реалистичны, как начало казаться, что стоит повернуть голову, и я вновь увижу лучезарную улыбку, окунусь во влюбленный взгляд, понежусь в крепких объятиях... Однако этого никогда больше не случится, и все, что мне остается – это ходить по комнате и предаваться воспоминаниям.

К счастью, Петр Ильич разрешил немного двигаться, но не больше десяти-пятнадцати минут в час. Правда, мне можно только медленно и плавно ходить, избегая малейшего потягивания, слабейшей вибрации, даже намека на усталость, но я рада и этому мизерному времени, позволенному мне находиться вне постели.

В комнате Олега практически все осталось на своих местах, и первым делом, что я сделала, оставшись одна, залезла в шкаф и достала его домашнюю футболку, которая еще хранила на себе остатки запаха владельца. Прижав ее к носу, прикрыла глаза и вдохнула неповторимый аромат. Как ни странно, слез не было. Напротив, в душе наконец-то воцарился покой. Я наконец-то поняла, что он навсегда останется со мной рядом, оберегая, защищая, любя...

– Юлечка, милая. – Голос Надежды Петровны, донесшийся от двери, заставил меня быстро спрятать то, что держала в руках. Еще не хватало, чтобы она застукала, как я нюхаю вещи ее покойного сына!

– Да, – слегка улыбнувшись, повернулась к вошедшей женщине.

– Ты обустраивайся, разбирай вещи и вообще, чувствуй себя как дома. – От ее искренней заботы мне стало еще теплее на душе.

Как ни крути, Надежда Петровна - очень добрый человек. Она интеллигентная, тактичная, чуткая. Ей не свойственны злость, обман и корысть. Рядом с ней чувствуешь, как тебя затягивает в кокон, сплетенный из тепла, заботы и добродушия. Олег взял от матери лучшие качества, и оттого рядом с Надеждой Петровной мне по-особенному хорошо, легче переносить потерю.

Только одного я никак не могла понять: как так случилось, что в одной семье, где детей воспитывали одни и те же родители, выросли настолько разные дети?

Дмитрий, старший сын Малаховых, казалось, не имел ничего общего ни с матерью, ни с младшим братом. Он был до ужаса похож на своего отца, Алексея Владиславовича, такой же грозный, беспринципный и самовлюбленный. Терпеть не могу подобный типаж людей.

Хотя внешне Дмитрий выглядел довольно привлекательно: симпатичный, высокий, подтянутый, вечно одет с иголочки. Мечта, а не мужчина! Только совсем не про мою честь. Было в нем нечто такое, что настораживало... Отталкивало. И дело тут вовсе не во вражде с моим братом или в непонимании Олега. Нет. Дело в чем-то другом... Только вот в чем именно, мне было не понять. Пока не понять.

Глава 8. Юля

Дни в доме Малаховых проходили один за другим, и я уже перестала вести им счет. Мне постепенно становилось лучше, и врачи заметили положительную динамику по анализам. В день, когда нам с пузожителем разрешили гулять по часу-полтора без перерыва, я чуть ли не запрыгала от радости! Только строгий взгляд лечащего врача остановил меня от совершения столь импульсивного поступка.

Первая неделя пребывания в родительском доме Олега пронеслась довольно быстро и не запомнилась ничем особенным. Разве что странным разговорном между хозяевами, обрывок которого мне случайно удалось услышать.

– Лешенька, милый, – Надежда Петровна очень нежно обратилась к мужу, словно упрашивая его о чем-то крайне важном, – ты же хотел его приструнить, так чем она не вариант?

– Наденька, любимая, – так же ласково ответил мужчина супруге. – Тебе ее совсем не жалко? Ведь она всего лишь молоденькая девочка, оказавшаяся в сложной ситуации. Пережила такое горе, а ты собираешься вдобавок ко всему предложить ей не самую лучшую партию? Он ведь все хорошее из нее вытрясет! Душу наизнанку вывернет!

– Дай моему мальчику шанс, прошу тебя! – не отступала женщина. Так непривычно было слышать мольбу в голосе Надежды Петровны, что я невольно прислушалась.

То, о чем упрашивала мужа мама Олега, было для нее чуть ли не крайне необходимым. Интересно, в чем именно мог так сильно нуждаться человек, у которого было практически все на свете? Со связями и деньгами Малахова-старшего никто в их семье ни в чем никогда не нуждался.

– Ты так сильно хочешь отдать ему ее? – смягчился собеседник.

– Очень, – призналась она, полная надежды.

– Только сделай так, чтобы никто не понял твоей истинной цели, – дал последнее наставление жене Алексей Владиславович.

– Не переживай! Все будет так, что комар носа не подточит, – заверила она со счастливой улыбкой, четко ощущающейся даже сквозь стены.

– Коварная ты, моя женщина, – ласково произнес мужчина и, судя по чмокающему звуку, поцеловал. – Пробуй. Я вмешиваться не стану. Но у них будет всего лишь год, иначе я приведу в исполнение свою угрозу.

Не став вникать в смысл случайно подслушанного и крайне странного разговора, я ушла чуть дальше от открытого окна хозяйского кабинета.

Прогулки на свежем воздухе по прекрасному саду, расположенному за домом, стали чуть ли не самым любимым моим занятием за последние время. Покой и умиротворение, которые дарили эти прекрасные многолетние деревья, заставляли меня возвращаться сюда снова и снова.

Артем звонил несколько раз, но я пока не была готова услышать его голос. Брата мне, бесспорно, не хватало, но казалось, что если поговорю с единственным оставшимся из нашей семьи и самым близким мне родственником, то падут выставленные бастионы, и я сломаюсь под гнетом давящей изнутри боли. Поэтому каждый его звонок, каждая попытка наладить контакт безуспешно проваливались.

Анютка тоже сильно не надоедала, лучшая подруга словно чувствовала, что мне нужно время. Я знала, что они все поймут и простят, поэтому сейчас занималась самым важным на свете – изо всех сил старалась не волноваться и сохранить ребенка.

Выходные пролетели довольно быстро, я не успела оглянуться. Медсестра, приставленная Петром Ильичом, несколько раз в день интересовалась самочувствием, измеряла давление и следила, чтобы я правильно питалась и не перенапрягалась. Иногда она сопровождала на прогулках, отвлекая пустой болтовней от хандры, ставшей моим частым спутником. Как ни странно, я была даже рада, когда эта веселая девушка рассказывала различные байки.

На самом деле, все обитатели этого дома были настолько внимательны и чутки со мной, что я уже начала привыкать к повышенной заботе со стороны всех и каждого. Конечно, дико приятно, когда тебе потакают даже в самых легких прихотях, но вскоре подобное отношение начало дико раздражать.

Устав от бесконечных разговоров, бесед и рассказов, в понедельник утром я, проснувшись, как всегда за последний месяц, в районе пяти утра, привела себя в порядок и решила прогуляться в одиночестве. Вряд ли кто из обитателей дома решит составить мне компанию в такую рань.

Одевшись теплее, вставила наушники в уши, вышла из дома и вдохнула свежий утренний воздух. Тишина и спокойствие, царившие вокруг, приводили мысли и чувства в порядок.

Прогуливаясь вокруг, залюбовалась красотой ухоженных деревьев, обильно растущих в саду, архитектуре зданий и тому, как продуманно и удобно расположена на территории даже самая незначительная мелочь. Любимая музыка, играющая в наушниках, делала прогулку еще приятнее.

Неспешно шагая, я не особо следила за дорогой, ведь в такую рань обитатели дома еще спят. Засмотревшись на интересную птичку, сидящую на ветке, не глядя, сделала шаг вперед и с размаху налетела на крепкую мужскую грудь.

От неожиданности потеряла равновесие и если бы не сильные руки, успевшие подхватить меня в полете, то упала бы на голую земную и сильно ударилась. Об остальных последствиях было лучше не думать вовсе.

– Не ушиблась? – На меня смотрели внимательные угольно-черные пытливые глаза старшего брата моего погибшего жениха.

– Нет, – через силу выдавила, спешно выбираясь из его объятий.

– Это радует, – ответил Дмитрий, отпуская.

Только тут я заметила, что на нем не было неизменного делового костюма, в котором видела его при каждой нашей встрече. Вместо этого мужчина был одет в обычную голубую толстовку и спортивные брюки для бега. Растрепанные темные волосы беспорядочно торчали в разные стороны, добавляя ему еще более непривычный вид. Полный разрыв шаблона.

– Спасибо, – поблагодарила его, и непонятно откуда взятое смущение затопило сердце.

Глава 9. Юля

Рванув со всех ног к себе в комнату, я прикрыла дверь и перевела дыхание. Сердце бешено колотилось, ноги стали ватными. В местах, где до меня дотрагивался Дима, полыхало огнем. Да что ж это такое творится?!

Прикрыв глаза, попыталась успокоиться, но не тут-то было. Стоило только сомкнуть веки, как передо мной вновь встал образ сексуального мужчины с бездонно-черными глазами. Тьфу, блин!

У тебя только недавно жених погиб, а ты на его брата засмотрелась! Ну как так можно?! Какой кошмар!

Рассердившись на себя, со злостью стащила уличную одежду и, накинув халат, отправилась в ванную комнату. Уж там точно получится выбросить невольного гостя из головы.

С этими мыслями я настроила нужный напор и смело шагнула в душевую кабину. Стоило окунуться с головой в наслаждение, которое может подарить горячий душ, как опомнилась и тут же сделала воду прохладней. Перегреваться нельзя. А так хочется...

Как же хорошо понежиться под ласковыми струями! Теплая вода омывала мое обнаженное тело, попадая на шею, лаская и беря в плен, разделялась на два потока. Один стекал по ключице до оголенного плеча и двигался вниз, согревая, покрывая каждую клеточку моего истосковавшегося по ласкам тела. Другой же спускался на наливающуюся с каждым днем все сильнее грудь, пробегал по ставшей крайне чувствительной плоти, ласкал ее, дарил такие легкие прикосновения, крайне необходимые мне сейчас.

Мое тело под действием гормонов мучилось без мужских ласк. Грудь так и требовала, чтобы ее смяли, сжали и хорошенько помассировали. Она буквально горела, желая оказаться в мужских ладонях. Потяжелевшая, округлившаяся и крайне чувствительная, выросшая на полтора размера, она буквально изнывала от тоски без ласки и внимания. Даже слабого касания хватало для того, чтобы начать сгорать от изнеможения.

Попадая на еще плоский животик, вода играючи спускалась ниже и, словно нарочно обойдя еще одно чувственное место, стекала по бедрам. Мне безумно хотелось оказаться в сильных мужских руках, чтобы меня бесстыдным образом подмяли под себя и оттрахали по полной программе, ни на секунду не задумываясь о хрупкости и нежности моей девичьей натуры.

Долгие и сладкие занятия любовью, которым мы так часто предавались с Олегом, по неизведанной причине стали резко противны. Зато желание оказаться на четвереньках, с накрученными на кулак волосами и раздвинутыми по самое не могу ногами, буквально затопило меня изнутри.

Смутившись от картины, довольно живо представшей перед глазами, я постаралась перевести мысли в другое русло и заняться именно тем, за чем пришла. Мне нужно смыть с тела горящие огнем прикосновения Димы.

Налив на мочалку гель для душа, прикрыла глаза и, бесстыдно подняв руку, начала массировать свое истосковавшееся по чужим прикосновениям тело. Вот он проводит губами по шее, возбуждая еще сильнее от такого вроде бы невинного прикосновения, вот спускается ниже и, слегка зацепив стоящий торчком сосок, вырывает легкий стон наслаждения…

Смутившись от того, что со мной творится, я спешно закончила процедуры и вытерлась. Изо всех сил старалась не думать о том, как ощущается на коже легкое трение от мягкого полотенца, пыталась думать о чем угодно другом.

Но сконцентрироваться ни на чем ином не получалось. Взор по-прежнему застилал взгляд бездонных черных глаз и страстное желание оказаться в его объятиях. Бред! Полнейший бред!

Видимо, у меня окончательно поехала крыша, раз я начала засматриваться на мужика, перетрахавшего половину Москвы. Ну уж нет! Я не стану очередным именем в его нескончаемом списке побед. Но что ж делать-то? Как выдержать и не сгореть от этого неугомонного возбуждения?

Конечно, я слышала, что у беременных повышается чувствительность и постоянно хочется секса, но не настолько же! Это просто невыносимо! Такими темпами я окончательно свихнусь и начну кидаться на мужиков.

Ну... Или куплю себе взрослую игрушку и назову ее Георг. Фу! Бред! Полнейший бред! Воспаленные идеи беременного мозга.

Беспорядочные мысли кружились в голове, раззадоривая и раздражая все сильнее. Сконцентрироваться ни на чем не удавалось, попытки переключиться провалились, так и не начавшись. Вернувшись в комнату, плюхнулась на кровать и схватилась за голову.

Если я раньше спокойно засыпала в районе восьми утра, то сегодня и речи не могло идти и сне. Даже страшно, что мне в таком состоянии приснится! Массовая оргия, по-любому! Тут уж моя воспитанность не выдержит! Я ж потом со стыда сгорю, вспоминая об этом...

Найдя пульт от телевизора, включила первую попавшуюся передачу, что каждое утро щедро показывают по ТВ, и уставилась в экран, пытаясь переключиться от бури из самых разных эмоций, царящих в душе. Как ни странно, постепенно смогла немного отвлечься и расслабиться.

Стук в дверь, раздавшийся в районе половины восьмого, оторвал от просмотра сюжета о том, как ухаживать за газоном. Даже и подумать не могла, что траве тоже нужно давать «дышать»!

– Юленька, я услышала, что ты уже не спишь. – В комнату заглянула Марина, домработница Малаховых. Добрая, внимательная и крайне тактичная женщина всегда заботилась о каждом обитателе этого дома.

– Доброе утро, – улыбнувшись, поздоровалась с ней. Даже в такую рань она была накрашенной, опрятной и в рабочей одежде.

– Я там завтрак в столовой накрыла. Приходи, – вежливо пригласила меня.

– С удовольствием! – согласилась, только сейчас остро ощутив, как сильно хочется есть.

Глава 10. Юля

Накинув на себя спортивные хлопковые штаны и свободную футболку с котятами, я отправилась в столовую. Надевать нижнее белье не было ни малейшего желания, да и кто там будет приглядываться ко мне. Завтрак обычно проходит в тихой и спокойной атмосфере: Надежда Петровна, я и Марина, которую хозяйка частенько приглашает за стол. И все. Больше никого.

На мой взгляд, было немного странно видеть такие дружеские взаимоотношения между женщинами, ведь, как ни крути, они не подруги, а работник и работодатель. Но это меня совершенно не касалось, в чужие жизни я привыкла не влезать. Со своей бы разобраться. Ну и Анютке помочь. А это уже другая история.

Вот и сегодня я шла на завтрак в полной уверенности, что мы посидим чисто женской компанией, попьем, как обычно, чайку, поболтаем и потом разойдемся каждый по своим делам. Однако, зайдя в столовую, я поняла, как сильно просчиталась. Только деваться было уже некуда.

Этим утром за столом сидело три человека: двое мужчин и одна женщина. Отец и сын одеты в строгие деловые костюмы, не хватало лишь пиджаков, а хранительница домашнего очага прекрасно выглядела в скромном платье, которое было явно не для выхода в свет. Только я в своей одежде раздолбая никоим образом не вписывалась в картину идеального семейного завтрака. Еще и нижнее белье не надела. Блин.

– Юленька! Доброе утро! – с чрезмерным энтузиазмом защебетала хозяйка дома. – Мы тебя уже заждались!

– Здравствуйте, – довольно бодро поздоровалась с присутствующими за столом, изо всех сил стараясь за деланой веселостью спрятать истинный мандраж, охвативший мое тело.

Только вот если Надежда Петровна и Алексей Владимирович повелись на мою маленькую хитрость, то от черных бездонных глаз, внимательно следящих за каждым моим шагом, было ни скрыться, ни спрятаться.

– Здравствуй, Юля, – обратился ко мне их обладатель.

– Привет! – пискнула в ответ и тут же постаралась сконцентрироваться на блюдах, в изобилии расставленных на столе.

Мне совершенно не нравились чувства, что будил этот властный мужчина. Меня пугали желания, возникающие при одном взгляде на него. Я боялась саму себя, находящуюся под его чарами! Ведь только рядом с Димой я превращалась из веселой, жизнерадостной и скромной девушки в ненасытную, страстную мартовскую кошку, что в любой момент с радостью раздвинет ноги, лишь бы унять бешеное сексуальное возбуждение, бурным потоком несущимся по венам.

Стоящие торчком соски гордо выпирали через тонкую ткань футболки, словно приглашая поиграть с ними. Ужас какой!

Задумавшись, чуть не перелила кипяток к себе к кружку, и только теплая мужская ладонь, накрывшая мою руку, позволила вовремя остановиться.

– Дай, я сам, – сказал Дима, забрав у меня чайник, а мне захотелось провалиться сквозь землю со стыда. Он все понял.

Глава 11. Юля

Завтрак, казалось, длился целую вечность. Косые взгляды, бросаемые в мою сторону Надеждой Петровной, уже начинали раздражать, но она старательно делала вид, что ничего особенного не происходит. Алексей Владиславович молча почитывал свежую газету, мало обращая внимание на окружающих.

Руку в месте, где касался Дима, до сих пор слегка покалывало. Стоило вспомнить его нежное прикосновение, как по телу разливалось томное тепло, требуя мужского внимания к каждому сантиметру. Кусок в горло не лез, но я старательно запихивала в себя еду, прекрасно понимая, что вездесущая хозяйка дома бдит, чтобы мы с пузожителем нормально питались.

– Юлечка, милая…

Дружелюбный тон всегда добродушной женщины с каждым днем только сильнее выводил из себя. Своими улыбками, правилами и вмешательством везде, докуда только дотягиваются руки, Надежда Петровна все больше напоминала Долорес Амбридж: такая же эгоистичная, беспринципная, действующая лишь в своих интересах, женщина. Как же я раньше не разглядела ее лживой натуры? И как выбраться невредимой и с ребенком на руках из золотой клетки, в которую меня так старательно запихивают?

Ни Надежда Петровна, ни Алексей Владиславович не посмеют причинить мне вред, ведь они прекрасно знают об угрозе выкидыша, и тогда от их любимого сына никого уже не останется. Пока жизнь их будущего внука всецело зависит от меня, они и пальцем меня не тронут. Что касается Дмитрия, то и он вряд ли пойдет против воли родителей. Ну я на это надеюсь, по крайней мере.

Успокаивать себя можно долго и упорно, но с такими людьми нужно быть особо осторожной, просчитывать каждый шаг на десять вперед и ни при каких обстоятельствах не оголять спину. Пока наши интересы совпадают, мне ничего не грозит, но вот стоит им разминуться…

Даже страшно представить, что тогда может произойти. Против Малаховых мне не выстоять. И даже Тема не в силах будет помочь. Вот и угораздило же связаться с такой семейкой… Олег, Олег, на кого ж ты меня покинул…

– Юленька? – повторила свое обращение несостоявшаяся свекровь, отрывая от невеселых мыслей.

– Да, Надежда Петровна, – улыбнулась ей самой обескураживающей улыбкой, на которую только была способна.

– У тебя же сегодня УЗИ в одиннадцать? – поинтересовалась она, и у меня закралось не хорошее предчувствие. Не люблю подобные вопросы от людей, с кем заранее договаривалась. Они, как правило, не сулят ничего хорошего.

– Угу, – кивнула и положила кусок сыра в рот, ожидая, что она скажет дальше. На этот раз я вновь оказалась права, поэтому ее следующая фраза не вызвала у меня ни малейшего удивления.

– Юленька, к сожалению, у меня никак не получается сопроводить тебя ко врачу, – с ярко выраженным сочувствием проговорила женщина.

Я, из последних сил сдерживая ехидную усмешку, подняла на нее взгляд и встретилась со страдальческим выражением лица. На долю секунды мне показалось, будто Алексей Владиславович ухмыльнулся и покачал головой, но тут же спрятался за широкий разворот газеты, не позволяя никому на себя посмотреть.

Интересно, Надежда Петровна и правда так сильно переживает? Или тут замешано что-то другое? Почему-то мне весь сегодняшний завтрак казался четко распланированным представлением, где главные герои не в курсе своих ролей.

Только собралась ответить, что все в порядке и как-нибудь доберусь сама, как Надежда Петровна своим вопросом буквально выбила почву у меня из-под ног.

– Ты, надеюсь, не сильно расстроишься, если вместо меня с тобой поедет Дима?

Бросив быстрый испепеляющий взгляд в сторону старшего брата Олега, я столкнулась с неимоверной тьмой и холодом в его глазах. Поежившись, тут же отвернулась. Видимо, не я одна не испытываю ни малейшего восторга от нашего с ним совместного времяпрепровождения.

– Да нет, что вы! Это так мило с его стороны, – мило улыбаясь, а точнее, хищно скалясь, экстренно соображала, как избавиться от нежелательного присутствия. – Спасибо большое за столь щедрое предложение, но я, пожалуй, лучше вызову такси и спокойно поеду в клинику. – Придумывая на ходу, несла первое, что приходило в голову. Сейчас мне нужно было как можно скорее допить чай и выйти из-за стола. Еще не хватало, чтобы Малаховы начали настаивать на своем.

– Мам, у нас с отцом совещание в десять. Я вряд ли успею освободиться к этому времени.

Дмитрий, смотрю, тоже не горит желанием разъезжать со мной по городу. От осознания своего нежелательного присутствия в их жизнях мне от чего-то вдруг стало грустно, но, выкинув печальные мысли из головы, вся обратилась в слух.

– Там прекрасно справятся без тебя. Поезжай с девочкой, – раздраженным тоном высказался Алексей Владиславович, и тут я осознала, что попала окончательно и бесповоротно. С хозяином дома спорить бесполезно.

Дима, видимо, понял то же самое, потому что, тихо выругавшись себе под нос, сделал глоток кофе и вышел из-за стола, бросив мне напоследок:

– Выезжаем через тридцать минут. Будь готова. – И он быстрым шагом покинул столовую, оставляя меня в полнейшем смятении.

Глава 12. Юля

К машине подходила на ватных ногах, хоть волноваться нельзя, но у меня не выходило. Посмотрела на часы – вроде не опоздала, подняла глаза и с головой окунулась в черноту глаз.

– Готова? – спросил он, а у меня аж мурашки по коже от его темного взгляда.

– Да, – коротко кинула и, не дожидаясь, пока обо мне позаботятся, распахнула пассажирскую дверь и села на переднее пассажирское сидение. Дима молча обошел автомобиль, снял пиджак и занял водительское место. Он снова в своем строгом деловом костюме, который сидит на нем, как вторая кожа.

Развернувшись ко мне вполоборота, Дима недовольно посмотрел на меня. Убедившись, что я уже успела пристегнуться, кажется, остался доволен, но виду не показал.

– В следующий раз дождись, когда перед тобой откроют дверь, – суровым тоном высказал мне.

– А то что? – ляпнула прежде, чем успела затормозить.

– Узнаешь, – сказал и бровью не повел, но и без того было понятно, что ничего хорошего. Включив не очень громко радио, мой сопровождающий завел двигатель.

Машина с тихим урчанием выехала со двора и помчалась по полупустой трассе. Надо отдать должное Диме, управлял автомобилем он весьма неплохо. Если Артем водил резко, и порой с ним было страшновато находиться рядом, особенно когда брат разозлен, а Олег, напротив, крайне осторожно двигался в потоке машин, то его старший брат был, казалось, сделан из совершенно другого теста.

За рулем Дмитрий держался уверенно, спокойно и без лишних движений мчал по дороге. Его манера вождения не поменялась даже тогда, когда мы выехали на загруженный участок дороги, Дима все так же с приличной скоростью плавно маневрировал в потоке машин. На удивление, я расслабилась.

Мельком бросив быстрый взгляд на водителя, поразилась тому, как преобразились черты его лица. Дима больше не выглядел суровым и строгим, напротив, сейчас он был так похож на своего младшего брата! Такой же увлеченный, расслабленный и красивый.

Засмотрелась на мужской профиль, и так сильно захотелось пройти пальчиками по гладко выбритому подбородку, ощутить мягкость его губ, забраться в густые волосы…

Резкий звук тормозов выдернул меня из непристойных мыслей.

– Ублюдок недоделанный, – выругался Дима и повернулся ко мне. – Все в порядке? – Искренняя забота, промелькнувшая на один миг в глазах этого сурового мужчины, тут же была спрятана за маской холодности и безразличия.

– Я в порядке, – сквозь зубы ответила ему, отворачиваясь к окну и изо всех сил стараясь не вернуться к своему недавнему занятию по разглядыванию старшего брата погибшего отца моего ребенка.

Глава 13. Юля

Мы без труда проехали на территорию клиники, даже на пропускном пункте никто не стал препятствовать проезду. Почему-то я была совершенно не удивлена этому, видимо, никто не хотел связываться с таким человеком, как Дмитрий Малахов. Как же их всех прекрасно понимала! Если бы не обстоятельства, то сама бы сбежала от него куда подальше.

Остановившись у главного входа, потянулась было к дверной ручке, но Дима одним взглядом пригвоздил меня к сидению.

– Забыла? – приподняв одну бровь, отрезал жестким тоном.

– Нет, – глядя на него с вызовом, ответила я и, несмотря на сжимающиеся со страха внутренности, открыла дверь. Еще не хватало, чтобы он мне указывал! Я не напрашивалась в спутницы! Пусть со своей дорогой мамочкой разбирается потом! На себе раздражение выплескивать не позволю.

Стоило выйти из машины, как меня окатил прохладный ветер, и я невольно поежилась. Поздняя осень все же дает о себе знать, еще скоро и снег запорошит землю, укрывая белым покрывалом. Закутавшись сильнее в куртку, поспешила в здание.

Стоило войти внутрь, так тут же наткнулась на первое препятствие, задержавшее меня у входа – требование чистой обуви для посещения клиники. Присев на диванчик, достала из специального ящичка синие пакеты на резинке и спешно принялась натягивать их на обувь. Надеюсь, получится пройти по коридору до того, как Дима явится сюда.

Однако далеко уйти мне не дали. Не успела еще надеть бахилы, как позади спины разъехалась стеклянная дверь, и меня окутал знакомый парфюм. Волна дикого жара пробежала по коже от одного взгляда, который смогла ощутить даже сквозь одежду.

Злость, плескавшаяся внутри этого странного мужчины, завораживала, пленяла и не отпускала, что бы ни делала, как бы ни старалась выкинуть его сегодня из головы.

Все вокруг видели в нем самовлюбленного, эгоистичного, наглого и крайне самоуверенного человека, совершенно не задумываясь, что он может быть и не таким вовсе. Да и я сама до недавнего времени только это видела в Диме и абсолютно искренне не понимала, отчего Олег всегда заступался за брата.

Этим же утром по непонятной причине вдруг посмотрела на него под совершенно другим углом. Мне стало дико интересно, какой же человек на самом деле скрывается под маской наглеца и хама, так старательно нацепленную и не снимаемую практически никогда. Но я же видела, с каким теплом он смотрит на маму! И с какой холодностью на отца…

– Далеко собралась? – Черные бездонные глаза без толики тепла и дружелюбия смотрели на меня в упор.

– Не особо, – как можно более равнодушно ответила ему, надевая на второй ботинок бахилу.

На самом деле, мне хотелось сжаться в клубок и спрятаться от этого чудовищного взгляда, но я не могла себе позволить подобной роскоши. Цветковы не проявляют слабости! Это у нас в крови! Вместо этого выпрямилась и, гордо подняв голову, глядя ему прямо в глаза, сказала:

– Прошу прощения, но меня ждут, а опаздывать я не привыкла! – обойдя вокруг разгневанного мужчины, у самого входа в помещение, развернулась.

– Кстати! На УЗИ разрешают заходить только членам семьи, коим для меня ты не являешься!

Надо было видеть его реакцию на мои слова! Он напрягся, стал поистине ледяной глыбой, только желваки на скулах и сжатые кулаки свидетельствовали о том, как сильно его зацепили мои слова. Но сделанного не воротишь, поэтому мне пришлось нацепить на лицо самую обворожительную улыбку и на трясущихся со страха ногах пойти прочь.

Глава 14. Юля

После всех процедур я сидела в кабинете Петра Ильича и с замиранием сердца следила за тем, как он внимательно изучает бланки с результатами анализов и УЗИ. Поскольку по лицу лечащего врача было не понять истинного положения вещей, я ожидала его резюме, затаив дыхание, и молча молилась, чтобы дела пошли на лад. Ведь после выписки из больницы и переезда к Малаховым мне действительно стало лучше.

– Юленька, спешу тебя обрадовать, – положив бумаги на стол, сняв очки и устало потерев переносицу, обрадовал меня Петр Ильич. – Дела у вас идут довольно неплохо, – улыбнулся он. – Поэтому давай, моя хорошая, продолжать в том же духе. – От его теплой улыбки, искреннего участия и доброго взгляда захотелось разреветься.

Нос предательски защипало, на глазах вот-вот готовы были собраться слезы. Чувствую, скоро гормоны меня окончательно измучают.

– Значит, у нас все в порядке? – с надеждой в голосе спросила статного мужчину.

– В порядке, – добродушно подтвердил он, и от этого его заверения у меня как камень с плеч свалился, и крылья выросли за спиной.

– Я могу вернуться в университет? – с нескрываемой надеждой в голосе задала волнующий уже не первую неделю вопрос.

– Не вижу никаких противопоказаний, – развеял все мои страхи доктор. Я уже представила, что снова встречусь с друзьями, вновь вернусь к студенческой жизни. Как меня жестоко обломали.

– Приходи через недельку, – все так же по-доброму сказал врач. – Мы повторно сделаем все анализы, проведем еще одно УЗИ, и тогда, если все останется без изменений, отпущу тебя на свободу.

– А сейчас никак нельзя? – с нескрываемым разочарованием чуть ли не взмолилась я. Стоило только представить, что еще целую неделю придется жить в социальной изоляции, как настроение опускалось до нуля.

– Так сильно надо? – приспустил очки Петр Ильич и крайне внимательно на меня посмотрел. Видимо, что-то во мне заставило его сжалиться надо мной, потому что после небольшого раздумья он задумчиво посмотрел на меня.

– Хорошо, выпишу я тебя, – ласково, как нашкодившему ребенку, выпрашивающему конфетку, сказал он. – Но учти! Никаких долгих прогулок, волнений и шумных компаний! – строгим голосом начал давать наставления. – И еще я позвоню Наденьке, чтобы она проследила, как именно ты будешь добираться до университета и обратно. Понятно?

– Понятно! – воодушевленно выдохнула, а сама от счастья была готова чуть ли не кинуться ему на шею. Вовремя сдержалась. Я молодец!

Знать бы тогда, к чему именно приведет такая, казалось, невинная просьба, я бы еще подумала сначала. Но сделанного, как говорится, не воротишь.

Глава 15. Юля

Мой энтузиазм испарился, стоило только выйти из кабинета Петра Ильича. Бравада и напыщенная храбрость, с которыми я уходила на процедуры, меня покинули, как только сделала шаг в общий коридор. От понимания, кто ждет за дверью, сердце ухнуло в пятки.

Напротив окна стоял Дмитрий и не сводил с меня бездонных черных глаз. Под его властным взглядом, казалось, прогибались даже стены, только я все же смогла устоять. Прошедшую по телу дрожь усилием воли удалось унять до того, как она превратилась в мандраж. Затаив дыхание, остановилась, ожидая его дальнейшей реакции.

Дима настолько не вписывался в местные стены, что был словно белым пятном на черном фоне. Его манеры, его стать, его умение держаться выбивались из общей массы простых людей. Посетительницы, проходившие мимо, с интересом разглядывали красивого, но хмурого мужчину и, не удостаиваясь ответа, уходили. Все его внимание было посвящено той, которая его вовсе не жаждала. Мне.

Прикрыв за собой дверь в кабинет, я сделала пару шагов в сторону и застыла в нерешительности. Наговорить гадостей и уйти всегда проще, чем разгребать последствия. И что-то мне подсказывало, что больше я не стану вести себя с Димой подобным образом. Уж слишком сильно от него веет мужской силой, мужской энергетикой, от которой моя женская впадает в полнейший экстаз.

Мимо нас прошла молодая врач и, как и все мимо проходящие девушки, не смогла не залюбоваться Дмитрием, который, к слову сказать, самым наглым образом ей подмигнул, чем вызвал в моей душе бурю эмоций. Нахал!

Однако стоило ей пройти мимо, как все внимание снова вернулось ко мне. Дима не сказал ни слова, лишь отошел от стены и двинулся навстречу. В нем все было особенным, не таким, как у простых людей: мощь, сила и власть, которыми Малахов буквально подминает под себя, заставляет безропотно подчиниться и впоследствии властвует. Только вот я тоже не из сахара сделана, не на ту напал! Цветковых так просто не взять!

С трудом подавив в себе желание сделать шаг назад, гордо вскинула голову и с явным вызовом посмотрела на него в упор. Заметив на его лице промелькнувшую довольную ухмылку, быстро спрятанную под непроницаемой маской самоуверенного наглеца, на секунду порадовалась, что нашла брешь в его обороне. Стоило присмотреться к его глазам и понять, что там нет и намека на доброту, немного скисла, но затем во мне проснулся азарт.

Тем временем он подошел вплотную и встал, возвышаясь надо мной. Сейчас он напоминал тигра, решившего поиграть со своей добычей. Только этот самовлюбленный самец еще, видимо, не в курсе, что добыча-то может и отпор дать.

Поиграть захотелось? Так, пожалуйста! Еще посмотрим, кто кого! Злость во мне подняла голову, подкидывая самые захватывающие картины предстоящей победы. Но мечтам сбыться было не суждено.

– Димка, привет! – Нашу безмолвную борьбу прервал радостный голос моего лечащего врача. – Давно стоишь? Что ж не зашел? – Петр Ильич своим добродушием полностью развеял напряжение, возникшее до его прихода.

– Дядя Петя, здравствуйте! – поздоровался с ним Дима, и в момент я увидела в нем и мягкость, и доброту, и свет. Не скрывая удивления, во все глаза смотрела за преображением сурового мужчины в милого парня. – Я вам пациентку строптивую привез, – кивнул в мою сторону, а я от его слов совсем смутилась.

– Юлечку? – хохотнул врач.

– Кого ж еще? – с искренней улыбкой заметил мой недавний соперник по игре в гляделки. К такой резкой смене настроения я готова не была абсолютно, как и к тому, что они, судя по всему, прекрасно друг друга знают.

– Ой, она не вреднее тебя, – весело заметил доктор. – Пройдешь? – указал рукой на кабинет, приглашая, словно старого знакомого.

– Сегодня не могу, – печально заметил Дима. – Мне еще на совещание к отцу успеть нужно. – При упоминании своего родителя вмиг стал снова злым. Очень странное поведение.

– Жаль, – печально заметил Петр Ильич. – Ты, смотрю, за Юленькой приглядываешь? – лукаво поинтересовался, словно в простой поездке усмотрел нечто гораздо большее, чем есть на самом деле.

– Есть немного, – абсолютно нормально ответил Дима, словно это не единоразовая акция.

– Тогда у меня задание к тебе будет, – уже более строго и без улыбок обратился к нему Петр Ильич.

– Какое? – со всей серьезностью поинтересовался Дмитрий.

– Сможешь проследить, чтобы Юлю довозили до университета и забирали сразу после пар? Я разрешил посещать занятия, но пока излишние передвижения ей ни к чему, – довольно сурово взглянув на меня, словно прочитав радостные мысли о предстоящей встрече с друзьями, попросил доктор.

– Смогу, конечно, – внимательно посмотрев на меня, ответил Дима. Мне его взгляд ничего хорошего не сулил. – Почему бы и нет, – ехидно улыбнувшись своим мыслям, сказал он.

– Вот и отлично! – обрадовался врач. – Теперь я спокоен, уж ты точно не оставишь мою просьбу без внимания.

– Ну что вы, дядь Петь! Как я могу? – совершенно искренне произнес Дима. Я совершенно запуталась в многогранности этого человека.

Доктор собрался было уходить, но затем окинул нас внимательным взглядом и предложил то, чего я совершенно не ожидала.

– Дим, рассмотри вариант переехать с ней в город, – без тени улыбки попросил Петр Ильич. – Ближе к университету и ко мне. Хорошо?

– Хорошо, дядя Петь, – моментально согласившись, ответил Дима. А мое сердце в этот раз готово было разорваться от негодования. Неужели нельзя было прежде спросить у меня самой? Или я уже не человек??

Петр Ильич пригласил нас проследовать за ним, что мы и сделали. Мужчины еще о чем-то разговаривали по дороге к центральному выходу, я же плелась за ними, как хвостик. В голове вертелась лишь одна мысль: «Я что, буду жить в одной квартире с этим?»

Глава 16. Юля

Дорога до дома проходила в полнейшем молчании. У меня не было ни малейшего желания разговаривать. Хотелось побыть в тишине и желательно в одиночестве. Однако моим желаниям сбыться было не суждено.

Никакие доводы не смогли убедить Дмитрия отправить меня в отчий дом на такси. Не помогли ни уговоры, ни угрозы, ни слезы… Ничего не проняло этого упертого барана! Впервые столкнулась с таким принципиальным мужчиной! Брат не считается.

Сидя на пассажирском сидении, смутно следила за тем, куда мы едем. Дорога не особо занимала мои мысли, гораздо больший интерес вызывал тот, кто сидел за рулем. Дима оказался разным, непредсказуемым и вместе с тем надежным и заботливым, что ли... Никогда бы не подумала, что он способен меня заинтересовать.

Двоякость, но не двуличие Малахова проявлялась в мелочах, которые слишком сильно бросались в глаза. Безупречный внешний вид на людях и простая, удобная одежда дома, отстраненность в обществе и с родителями, но абсолютно противоположное поведение с Петром Ильичом, похабное, развратное отношение к девушкам и странная забота обо мне. С каждой новой нестыковкой, с каждым новым поступком, не вписывающимся в привычное видение Дмитрия, он вызывал у меня все большее любопытство.

Упрямо выдвинутый вперед подбородок, сжатые губы, нахмуренный лоб и хмурый немигающий взгляд, устремленный на дорогу, выдавали с потрохами недовольство и злость, распиравшие его. Надо отдать должное, он молчал и никоим образом не пытался отыграться на мне. Хотя я на его месте вряд ли смогла бы удержаться и не вынести мозг тому, кто окажется рядом.

Посмотрела на него, и мне вдруг стало так стыдно за свою глупую выходку у входа в клинику, за сорванное на нем раздражение, за вылетевшие гадости в адрес ни в чем не повинного человека. Однако я не показала вида, было слишком неприятно даже самой себе признаваться в неправоте, не говоря уже о том, чтобы покаяться перед ним. Делать этого совершенно не хотелось.

На обратном пути мы попали в пробку. Автомобили еле двигались в плотном потоке, постоянно останавливаясь и снова возобновляя движение. Гудки клаксона раздавались со всех сторон, нервируя и раздражая. Хоть Дима и старался управлять автомобилем плавно, но в нынешних условиях это сделать было просто невозможно. От бесконечных перегазовок и торможения мне становилось дурно.

Сначала я терпела накатывающую мягкими волнами тошноту, но когда она подступила к горлу, поняла, что нужно немедленно оказаться на свежем воздухе. Если, конечно, не хочу загадить Диме весь салон внедорожника.

– Дим, останови, – попросила сиплым голосом.

Удивленно посмотрев в мою сторону, он тут же включил сигнал поворотника и моментально начал перестраиваться вправо. Громкие гудки ближайших автомобилей буквально вопили о грубейшем нарушении правил дорожного движения, хотя Малахову, да и мне, собственно, было абсолютно на них плевать. Дима и бровью не повел, когда из машины, что он нагло подрезал, высунулся водитель и начал покрывать его трехэтажным матом.

Не знаю, что именно поспособствовало беспрекословному выполнению моей просьбы: то ли бледность, то ли осознание, что в противном случае машине грозит химчистка, но уже через считанные секунды я сидела на лавочке с бутылкой прохладной воды в руках.

Меня потряхивало, руки обессиленно опустились, я хватала ртом прохладный воздух, пытаясь прийти в норму. Слабость сковывала тело, и дико хотелось прилечь, но рядом не было ни кровати, ни подушки, только сильное мужское плечо. Опершись на Диму, прикрыла глаза, пытаясь ровно дышать.

Когда мне на лоб легла холодная мужская ладонь, я чуть не застонала от облегчения.

– Лучше? – обеспокоенно спросил Дима.

– Спасибо, – прошептала в ответ.

Мы посидели рядом какое-то время. Я уже начала постепенно приходить в себя, но понимала, что садиться в машину и продолжать поездку еще слишком рано.

– Здесь рядом есть небольшой ресторанчик. Пойдем, там подождем, пока рассосется пробка, – дружелюбно предложил Дима.

Внутри меня по неизвестной причине все тут же встало на дыбы. Его внимание, забота почему-то дико раздражали. Одно его присутствие превращало мои нервы в оголенные провода. Я не хотела, не желала, не могла иметь ничего общего с этим мужчиной! Он был слишком хорош, он будил во мне самые потаенные желания, он заставлял меня забыть про отца моего малыша!

Эмоции начали выходить из-под контроля, грозя разорвать меня на части. Негатив затопил сердце, ненависть захватила душу, и мне уже было не сдержаться от злых слов.

– Тебе ж на собрание надо? – завелась с пол-оборота, отодвинувшись от него. – Езжай! Я такси вызову! – сказала со злостью, упрямо поджав губы.

– Юль, – строгим деловым тоном обратился ко мне сидящий рядом мужчина. В его глазах не было ни ненависти, ни гнева, напротив, в них плескались сила и мудрость, и осознание этого повергло меня в еще больший шок.

– Закатывать истерики будешь перед своими друзьями. Со мной они не прокатят, – твердо произнес Дима, совершенно не позволяя сомневаться в сказанном. В его словах было столько уверенности и власти, что стало не по себе. На меня словно ушат холодной воды вылили, отрезвляя. Вспышка гнева постепенно сошла на нет.

– Я не закатываю никаких истерик! – прошипела, но под тяжелым взглядом Димы предпочла закрыть рот и больше не возникать.

Гормональная перестройка, чувствую, скоро окончательно меня доконает! Если не опережу ее и не замучаю окружающих раньше...

Я, конечно, знала, что у беременных прыгает настроение, но не настолько же! Это просто невыносимо! Что же будет дальше, когда мы с ним начнем жить в одной квартире?

Повернув голову, посмотрела на красивого и сексуального мужчину, сидящего вплотную ко мне. В месте, где ненароком соприкоснулись наши колени, обожгло током, разгоняя напряжение по телу. В трусиках тут же стало влажно, что окончательно выбило меня из колеи.

Словно почувствовав, как я рассматриваю его, Дима повернулся. Встретившись с ним глазами, перевела взгляд чуть ниже и затаила дыхание, когда поймала себя на мысли, что рассматриваю мужчину как объект сексуального удовлетворения и страстно желаю оказаться в его полной власти.

Глава 17. Юля

От шока не сообразила и инстинктивно ответила на поцелуй. Мягкие мужские губы нежно касались кожи, посылая электрические импульсы по телу, возбуждая и беря в плен. Его язык моментально вторгся в мой рот, но ожидаемого напора и мощи в движениях не было, напротив, они были нежными, ласковыми, возрождающими. Складывалось ощущение, что Дима боялся до меня дотронуться с полной силой, обращался со мной, как с вазой из тончайшего стекла, на которую стоит немного надавить, и она рассыплется на миллиард осколков.

Его поцелуй углублялся с каждой секундой, распаляя мое томившееся либидо. Я сама не заметила, как стала отвечать ему в полной мере, пытаясь перехватить инициативу, но он не давал этого сделать.

Переход от томного и мучительно нежного поцелуя к страстному и воспламеняющему был мгновенный. Желала, чтобы Дима не останавливался, чтобы продолжал и дальше ласкать меня. Разум под действием бушующих гормонов, видимо, окончательно ушел в закат, раз я готова была отдаться ему на заднем сидении автомобиля, стоящего в центре Москвы.

Поцелуй углублялся, сминал волю и приносил невероятное удовольствие. Еще немного, и я бесстыдно залезу сверху на него. Соски затвердели, низ живота слегка ныл от желания, лоно горело жарким пламенем, которое потушить сможет только глубокое проникновение мужского полового органа и резкие монотонные толчки внутри до того момента, пока мы не забудемся в сильнейшем оргазме. Почему-то казалось, что с Димой иначе и быть не могло.

Я была опьянена им, одурманена и обезволена, беспрекословно подчиняясь прихотям своего тела, которым он очень ловко управлял. Его рука зарылась в волосы на затылке, удерживая мою голову под нужным углом. Второй же он забрался под куртку и обнял меня за оголенную талию, крепко прижимая к себе.

Я плавилась рядом с ним, превращаясь в растопленный, податливый воск. И мне это безумно нравилось. Ни с кем раньше не испытывала ничего подобного!

Стон, вырвавшийся из груди, моментально отрезвил. Словно поняв, что именно делала со старшим братом моего погибшего жениха, резко отпрянула от него и со всего размаху залепила возбужденному мужчине звонкую пощечину.

– Да как ты посмел?! – чуть ли ни на всю улицу закричала я, привлекая к нам внимание прохожих. На что Дима только рассмеялся, держась рукой за горящую щеку. Его грудь ходила ходуном от частого дыхания, глаза заволокло похотливой дымкой. Было видно, насколько сильно он возбужден, но я была настолько зла на него, на себя, на весь мир вокруг, что не обращала внимание на Диму.

– Вот теперь ты хоть на себя похожей стала, – не скрывая довольной улыбки, произнес мужчина. – Поехали домой, – беззлобно скомандовал он, а мне ничего иного не оставалось, как последовать его приказу.

Спустя тридцать минут я уже сидела в великолепной гостиной и пила чай с донельзя довольной Надеждой Петровной. Тело по-прежнему горело огнем, помня мягкие и страстные прикосновения ее старшего сына, мысли о котором не покидали мою голову с самой нашей первой встречи этим утром.

Дима, попросив не говорить матери о предстоящем переезде, высадил меня у центрального входа в дом и уехал, так и не заходя внутрь, чем вызвал у меня еще большее количество вопросов. Но разговаривать с ним после того, что произошло между нами, абсолютно не хотелось. Еще наговорю ерунды, а потом буду жалеть. Рядом с ним у меня отлично получается не думать головой и нести все подряд!

Слишком странные чувства пробуждал во мне этот загадочный мужчина, слишком опасные желания, слишком острая реакция была на каждое его слово, на каждый жест… И мне это совершенно не нравилось! Я взрослый, здравомыслящий человек, а не похотливое животное, желающее лишь дикого, страстного и необузданного секса!

Нет! Нет! И еще раз нет! Впредь не позволю больше гормонам взять верх над собой! Хватит! Уж слишком суровой будет расплата…

– Юленька, милая, что говорят врачи? – с живым интересом полюбопытствовала Надежда Петровна, отрывая меня от душевных терзаний.

Она спрашивала настолько правдоподобно, что если бы я доподлинно не знала о звонке Петра Ильича ей с подробным рассказом о результатах обследования, то никогда бы и не подумала, что она не в курсе. Нехорошее предчувствие начало закрадываться в сердце. Хоть Надежда Петровна мне чужой человек, но я привыкла ей не только верить, но и доверять, а тут получается, что она меня обманывает. Надеюсь, я ошибаюсь.

Присмотревшись внимательней к сидящей напротив женщине, лишь укоренилась в своих сомнениях. На удивление, супруга Алексея Владиславовича была одета в то же самое платье, что и за завтраком. Странно. Она всегда переодевается после того, как возвращается с улицы.

– Все в порядке, – вежливо улыбнувшись, ответила ей, лихорадочно придумывая предлог, чтобы уйти.

– Как ребеночек? Пол не смогли установить? – все так же заботливо и искренне спрашивала женщина, а меня только сильнее коробило от ее лживого интереса.

– Надежда Петровна, у меня слишком маленький срок для этого, – немного более грубо, чем рассчитывала, сказала несостоявшейся свекрови. – Вы же знаете, – мило улыбнулась, пытаясь сгладить выказанное раздражение.

– Согласна, – томно вздохнув, произнесла она.

– Вы меня простите, но я устала что-то с дороги, – поставив чашку на столик, начала вставать. – Пойду, прилягу.

– Юленька, подожди, – остановила меня она. – Нам надо серьезно поговорить, – уже без тени любезности сказала она.

– О чем? – удивленно посмотрев ей в глаза, спросила, не понимая темы разговора.

– О будущем твоего ребенка и о том, как ему получить нашу фамилию, – не мигая, без улыбки и малейшего намека на дружелюбие ошарашила меня мать отца моего малыша.