Связанные одной нитью

Глава 1. Договор с Тенью

Босые ступни тонут в серебристом мху, когда я выхожу на поляну. Закат окрашивает древние дубы в золото, а мои светлые волосы рассыпаются по плечам, будто впитывая последние лучи заходящего солнца. Я знаю это место. Я видела его сотню раз во сне.

Опять этот дивный сон... Почему он не оставляет меня?

А сейчас я сплю, или все это происходит наяву?

Озеро передо мной темное и бездонное. Наклоняюсь, и мои голубые глаза отражаются в воде. Застываю в предвкушении. Я знаю, что будет и терпеливо жду. Сердце бьется часто-часто.

Поверхность дрожит, и появляется он. Аэдан.

Сердце замирает, а потом начинает биться так сильно, что кажется, вырвется из груди. Светлые, почти белые волосы Аэдана переливаются лунным светом. Широкие мощные плечи подчеркнуты тонкой рубашкой из серебристого шелка, расстегнутой достаточно, чтобы я видела загар его кожи. Но больше всего меня завораживают его глаза — глубокие, как горные озера перед рассветом. Он слишком красив, чтобы я могла оставаться равнодушной.

— Ты пришла, Элиана, — ласковый, теплый и густой, как мед, голос Аэдана обволакивает меня.

Я чувствую, как дрожит мой собственный голос:

— Я не могла не прийти.

Пальцы Аэдана скользят по моему запястью, оставляя за собой след из мурашек.

— А если я скажу, что это слишком опасно? — Аэдан наклоняется ближе, и его дыхание пахнет спелыми лесными ягодами и чем-то неуловимо мужским. Свежим, как вечерний воздух. Притягательным, как тайна.

Закрываю глаза на мгновение, чувствуя, как все внутри меня переливается от радости. Аэдан такой близкий... Такой настоящий...

— Тогда я спрошу, — открываю глаза, встречая его изучающий взгляд, — почему это так... прекрасно?

Губы Аэдана касаются моего виска, и мир теряет четкость.

— Ты пахнешь лунными цветами, — шепчет Аэдан, а его сильные пальцы нежно ласкают мои волосы.

Он везде... В моих мыслях, в моих снах... А теперь и здесь...

— Я не понимаю, — мой голос внезапно звучит хрипловато, — почему ты являешься только ночью?

Аэдан отстраняется, и в его глазах мелькает странная тень:

— Потому что днем я принадлежу другому миру.

Хочу спросить, что это значит, но его нетерпеливые губы властно находят мои, и все вопросы растворяются в сладком поцелуе.

Светлячки вспыхивают, как яркие звезды, сорвавшиеся с неба. Густые ветви древних дубов склоняются над нами, образуя живой шатер. Где-то вдалеке журчит ручей, наполняя ночь мелодичным шепотом.

Мох подо мной мягкий и прохладный, а тело Аэдана теплое и твердое. Его руки скользят по моим бокам, оставляя на коже следы из огня.

— Ты такая красивая, — он целует мою шею, — как первый снег на рассвете.

Я смеюсь. «А ты, как сон, от которого я не хочу просыпаться». Мои пальцы касаются его лица.

Я ничего не произношу вслух, но Аэдан смотрит на меня, и в его глазах я вижу легкое смятение.

— Ты думаешь слишком громко, — он улыбается, и в уголках его глаз собираются лучики морщинок.

— Ты читаешь мои мысли?

— Нет, — его губы снова находят мои, — я просто тебя чувствую.

Наши тела сплетаются в танце, одновременно новом и знакомом. Лес затихает, словно затаив дыхание. Даже звезды кажутся ярче, хотя сейчас мне совершенно не до них.

Что будет завтра? Понятия не имею, но Аэдан целует меня снова, и все мысли исчезают. Остается только этот момент. Только мы. И лунный свет, льющийся сквозь листву, как благословение.

* * *

Утренний туман цепляется за подол моего платья, словно живые пальцы, когда я пробираюсь сквозь заросли папоротников. Босые ступни вязнут во влажном мху, но я не могу остановиться. На запястье горит странный знак: серебристые линии, оставленные прикосновением Аэдана, переплетаются в загадочный узор.

Аэдан был настоящим… Я невольно вздрагиваю, касаясь своего запястья. Но куда он исчез с рассветом?

Лес вокруг меня меняется. Воздух становится густым, насыщенным ароматом кореньев и чего-то древнего, забытого. Ветви склоняются ниже, образуя живой свод, словно приглашая войти. И я вижу их.

Трое Старейшин тианари в плащах из живого мха стоят у каменного круга. Их длинные светлые волосы заплетены с яркими цветами таиарэ. Самый древний — Олрен — поднимает руку в немом приветствии.

— Мы ждали тебя, дитя лунного света, — его голос шуршит, как опавшие листья.

Я замираю, чувствуя, как мое сердце колотится где-то в горле:

— Почему?

Старейшины переглядываются. Женщина с глазами цвета юной весенней листвы, Мейра, делает шаг вперед:

— Потому что ты часть пророчества.

Камень в центре круга оказывается чашей с водой. Олрен проводит над ней пальцами, и поверхность покрывается рябью, показывая образы.

Двое светловолосых эльфов, стоящих спиной к спине. Лес, охваченный синим пламенем. Тень с оленьими рогами, поднимающуюся из озера.

— Ты и твой лунный друг, — шепчет Мейра, — две половины одного целого.

Глава 2. Мир между мирами

Тень бросается вперед, обвивая Аэдана, как живой дым. Я кричу, протягиваю к нему руки, но мой свет отражается от черной воды, не достигая цели.

— Назови его! — шипит Тень, сжимая Аэдана. — Произнеси имя, которое он забыл!

Слезы текут по моим щекам. Я хотела бы, но я сама ничего не помню!

— Я... не знаю!

Лицо Аэдана искажено мукой, он бьется в смертельном захвате.

— Вспомни! — голос Тени проникает прямо в мое сознание. — Вспомни первую ночь!

И тогда я... вижу.

Другой лес. Другое время. Мы стоим у этого же озера, но вода серебристая. Аэдан не Аэдан, а кто-то другой, кто-то более настоящий. Он целует мои пальцы, и его синие глаза сияют, как сапфиры.

— Никто не сможет разлучить нас, милая, — говорит он, и его настоящее имя звучит, как музыка.

Тени еще нет. Только она — древняя сущность с венцом из рогов. И она стоит там же.

— Все имеет цену, — заявляет она. — За бессмертие вашей любви нужна плата.

Это что еще за новости?! Кто она такая, чтобы распоряжаться нами?! Откуда она вообще взялась?! Подкралась незаметно, дрянь.

А «тот» Аэдан уже делает шаг вперед. Похоже, он согласен заплатить.

— ЛИРАН! — крик вырывается из моего горла прежде, чем я осознаю, что крикнула.

Все замирает.

Тень растворяется с воплем. Озеро успокаивается. Лиран, не Аэдан, он никогда не был Аэданом, почему я решила, что его так зовут, падает на колени, его глаза постепенно голубеют.

— Ты... — он смотрит на меня в изумлении. — Маленькая моя, ты вспомнила!

Я опускаюсь рядом, мои дрожащие руки касаются его лица:

— Как я могла забыть тебя, Лиран?

Но лес вокруг меняется: деревья скрипят, листья чернеют. Где-то раздается знакомый скрипучий голос:

— Договор нарушен.

И мы понимаем: все только начинается.

Земля дрожит под моими ногами, как живое существо. Я хватаю Лирана за руку. Пальцы впиваются в его кожу, словно я боюсь, что Лиран растворится в воздухе. Я ведь действительно этого боюсь. Командую:

— Нам нужно бежать. — Лиран кивает, но его в его глазах я не вижу решимости. Мое сердце бешено колотится, в ушах шумит. — Мы не можем позволить Тени догнать и захватить нас.

— Она проснулась полностью, — в голосе Лирана звучит отчаяние, от которого холодеет кровь.

Он слишком много времени был с Тенью. Забыл, как сопротивляться. Но я-то прекрасно помню.

— Бежим! — мой крик разрывает воздух. Где-то позади деревья падают с грохотом, будто гигантская лапа сметает их, как травинки.

Мы бежим.

Босые ноги скользят по влажному мху, ветви хлещут меня по лицу, наверняка оставляя на щеках тончайшие порезы. Лиран рядом — его светлые волосы развеваются на ветру. Он снова Лиран, но его движения слишком резкие, будто его тело забыло, как ему подчиняться.

Сейчас я должна спасти нас обоих.

— Куда?! — кричит он, когда мы выскакиваем на узкую тропу.

Я не отвечаю вслух, просто крепче сжимаю его ладонь. Чувствую: что-то, возможно, моя интуиция тянет меня вглубь леса, туда, где воздух пахнет дымом и старыми заклинаниями. Деревья вокруг бормочут, их голоса сливаются в настойчивое: «Бегите... Скорее. Она близко...»

За спиной раздается рев — низкий, гортанный, словно рвут ткань мироздания. Боги, что эта Тень вообще такое?! Кто она?!

— Левее! — Лиран дергает меня за руку. Мы падаем в кусты, едва успев увернуться. Что-то огромное и темное проносится мимо нас, сметая вековые сосны, как былинки.

Я прижимаюсь к Лирану, чувствуя бешеный стук его сердца под тонкой тканью серебристой рубашки:

— Что это было?

— Это не она сама. Это то, что она выпустила за нами, — дыхание Лирана обжигает мою шею. — Мы не убежим...

Мы должны. Мы не можем умереть сейчас и так. Хотя то, что сделала эта Тень с Лираном, было хуже смерти.

Я закрываю глаза, вспоминая старейшин, ритуал, каменный круг...

— Башня, — выдыхаю. — Башня Лунных Певцов.

Лиран смотрит на меня, как на сумасшедшую:

— Это первое место, где она будет нас искать!

— Вот именно! — поворачиваю лицо Лирана к себе, заставляя на меня посмотреть. — Там есть зеркала. Ты же помнишь, что зеркала...

Лиран замирает, и в его голубых глазах вспыхивает понимание:

— Зеркала — это врата. Наш шанс.

— Да.

Где-то совсем близко трещат ломающиеся ветки.

— Бежим.

* * *

Башня возвышается черным силуэтом на фоне кровавой луны. Дверь скрипит, когда мы врываемся внутрь. Воздух пропитан запахом опасности. Что-то случилось. Что-то очень плохое. Ужасное.

Зеркала в главном зале разбиты.

Всюду осколки, а нам нельзя терять ни капли крови.

Глава 3. Кровные узы

— Я тебя поймал.

Голос Лирана звучит прямо у моего уха. Он низкий и довольно ровный, но в нем слышится напряжение. Мускулистые руки, обычно такие твердые и уверенные, слегка дрожат, когда Лиран прижимает меня к своей груди. Я чувствую под пальцами ткань его серебристой порванной в нескольких местах рубашки, пропитанной запахом дыма и кедра.

Мы опять в ледяном мире, в царстве Тени. У меня босые ноги, но этот лед не доставляет неудобств телу. Он вымораживает душу.

— Мама? Папа?

Детский голос звенит, проникая прямо в сердце. Лед под нами становится прозрачным, и я опять вижу ее: маленькую эльфийскую девочку с двумя белыми косами, в простом платье цвета весенней листвы. Ее огромные голубые глаза — точь-в-точь мои — широко распахнуты. Она стоит в круглом зале с колоннами из черного мрамора, где на стенах горят серебряные светильники.

Я замираю.

— Это же мы... — сердце бешено колотится в груди. Дыхание сбивается.

В видении я узнаю себя — в длинных белых одеждах жрицы, с серебряным обручем на лбу. Моя рука лежит на плече девочки. А по другую сторону Лиран в полных доспехах стража, его обычно свободные волосы собраны в строгий воинский узел. Его лицо обманчиво непроницаемо, но в глазах я вижу ту же бурю эмоций, что бушует сейчас в моей душе.

— Почему я должна уйти? — снова звучит звонкий детский голос.

Я поворачиваюсь к настоящему Лирану. Его лицо кажется спокойным, но в голубых глазах, обычно таких ясных, теперь бушует настоящий ураган.

— Мы... отдали ее, — голос Лирана срывается, когда он произносит эти слова, — чтобы спасти.

Лед под нами дрожит, изображение меняется. Теперь мы видим Тень — высокую фигуру в серых развевающихся одеждах, с венцом из оленьих рогов. Жрица держит маленькую ладошку девочки и вручает ее Тени.

— Плата за вашу любовь, — скрипучий шепот пронизывает меня до костей. Что-то рвется у меня внутри.

— НЕТ! — мой крик разбивает лед под нами, и мы опять падаем вниз, в черную бездну без края.

* * *

Темнота. Холод. Тишина.

Я открываю глаза в бесконечной комнате из зеркал. Каждая поверхность — стены, потолок, пол — отражает наши фигуры снова и снова, создавая бесконечный коридор отражений.

Лиран уже на ногах. В зеркалах его образы движутся не синхронно: одни отстают, другие опережают, создавая странный мерцающий эффект. Лиран поворачивается ко мне, и я вижу, как призрачный свет играет на его высоких скулах, подчеркивает точеную линию подбородка.

— Где мы теперь?

— Внутри договора, — Лиран отвечает и протягивает руку, чтобы помочь мне подняться. Его пальцы мягко сжимают мои.

Вдруг одно из зеркал вспыхивает золотым светом. В нем она. Эта самая девочка, но теперь она подросток. Ее серебряные волосы заплетены в сложную косу, а в огромных голубых глазах стоят слезы.

— Вы обещали вернуться…

Я тянусь к зеркалу, но его поверхность холодная и твердая. Пальцы замерзают.

— Как ее зовут? — чувствую, как горячие слезы текут по моим щекам.

Лиран закрывает глаза. Его мощная грудь тяжело вздымается, когда он глухо произносит:

— Аэлина. Наша дочь.

В его голосе столько боли и любви, что мне хочется закричать.

Тысячи шепчущих голосов наполняют зеркальную комнату, сливаясь в один: «Мама... Папа...»

Мое сердце сжимается, когда я прижимаю ладони к холодной поверхности зеркала, где застыло изображение Аэлины. Ее серебристые волосы переливаются, как лунный свет на воде, а глаза — мои глаза — смотрят на нас с немым укором.

— Мы здесь! — мой голос дрожит. — Мы с тобой, солнышко...

Отражение оживает. Тонкая рука дочери поднимается, касаясь стекла с другой стороны.

— Вы нарушили обещание, — слова звучат прямо в моей голове, и от них по спине бегут мурашки.

Лиран подходит ближе, его мощная грудь касается моей спины. Я чувствую, как напрягаются его мышцы, когда он кладет свои большие, покрытые шрамами ладони поверх моих дрожащих пальцев.

— Мы не могли вернуться, — его баритон звучит слишком хрипло.

— Тень стерла вашу память, — поправляет Аэлина. Ее глаза вспыхивают синим светом, и я вдруг замечаю, как точно форма ее бровей повторяет линию бровей Лирана. — Но кровь помнит все.

Зеркало под нашими руками внезапно становится теплым. Лиран резко вздыхает — его мускулистые предплечья покрываются мурашками. Я вижу, как его энергия — обычно темная, как ночное небо — начинает переливаться голубыми искрами, странно гармонируя с моим собственным сиянием.

Аэлина прижимает ладонь к стеклу с другой стороны:

— Разбейте его!

Я колеблюсь, но Лиран уже сжимает кулак. Его глаза горят решимостью.

— Вместе, — говорит он, и в этом одном слове столько уверенности, что я без колебаний поднимаю свою руку.

Наши ладони касаются зеркала одновременно. Вспышка света ослепляет меня. Я чувствую, как наши энергии — тьма Лирана и мой свет — сплетаются в единый поток. Зеркало трескается, но вместо того чтобы разбиться, образует сложный узор из древних рун.

Глава 4. Объятия в темноте

Ветер затихает, будто затаив дыхание. Мои ноги врастают в землю, словно корни. Трава вдруг становится нежной, как лепестки, а воздух... Боги, он пахнет домом. Тем домом, которого у нас никогда не было.

Аэлина улыбается, и мое сердце разрывается на части.

Теперь передо мной стоит женщина. Не тень из моих кошмаров. Не хрупкий ребенок, которого я оставила. В ее высоких скулах моя гордость, а в изгибе бровей упрямство Лирана. Ее глаза — это наша бездна и наше небо, смешанные воедино.

— Мама.

Голос Аэлины обжигает. Я не могу дышать.

Ее пальцы, такие длинные, такие взрослые, касаются моего лица, и я понимаю: я недостойна этого прикосновения. Но Аэлина реальна. Она плоть и кровь. Моя кровь.

— Ты стала... — мой голос ломается, — такой взрослой.

— Ты... настоящая, — отвечает она, и в ее голосе дрожит вся вселенная.

Я хватаю ее за руки, сжимаю их, боюсь отпустить. Мой взгляд скользит по каждой черточке, по каждому изгибу — я запоминаю Аэлину, как запоминают молитву перед смертью.

— Ты выросла... — мой голос предательски ломается.

И тут я вижу шрам. Тонкий, как месяц, на виске. Моя рука сама тянется к нему:

— Это Тень сделала?

Аэлина закрывает глаза. В этом жесте вся ее боль.

— Я сама. Когда я прорывалась сквозь границы миров. Искала тебя и папу.

За ее спиной дерево вдруг вспыхивает тысячами огней — светлячки танцуют в его ветвях, как звезды, застрявшие в паутине.

— Я создала этот мир из твоих воспоминаний, — в словах Аэлины горечь. — Но он не настоящий. Как и я.

Это осознание бьет под дых.

— А папа?

Ее глаза вспыхивают странным светом:

— Он ближе, чем ты думаешь.

Аэлина берет меня за руку и ведет к дереву. Кора расступается, обнажая зеркальную гладь — и там…

Лиран сражается в кольце теней. Его светлые волосы слиплись от пота, меч описывает в воздухе смертельные дуги, а в синих глазах та самая ярость, ради которой я готова была сжечь миры.

Аэлина кивает в сторону отца:

— Мы можем его спасти, но тебе придется отдать что-то взамен.

Не думаю ни мгновения:

— Возьми все, что захочешь.

Ветви склоняются над нами, и мир начинает рушиться.

Но мне уже все равно. Потому что впервые за долгие годы я готова заплатить любую цену. Даже если этой ценой окажусь я сама.

* * *

Моя ладонь прилипает к зеркалу, и ледяной холод пронзает меня до самых костей. Я чувствую его — Лирана — сквозь эту проклятую преграду. Его сердце, бьющееся в бешеном ритме. Его боль, которая становится моей болью. Его ярость, которая всегда была нашей общей силой. Лиран так близко.

— Что я должна отдать? — мой голос звучит хрипло, будто я годами не произносила ни слова.

Пальцы Аэлины сжимают мою руку. Такие теплые.

Боги, она выросла без нас. Сколько ночей она засыпала в одиночестве? Сколько раз она звала маму, которой не было рядом? От этих мыслей мне больно дышать.

— Ты уже начала платить, мама, — голос дочери мягок, как лепестки тех странных цветов, что выросли из моих слез. — Каждое твое воспоминание о папе… Оно утекает, как вода сквозь пальцы.

Я резко оборачиваюсь к Аэлине, и мир плывет перед глазами:

— Что?

Аэлина молча поднимает мою руку. Там, где раньше был знак нашей с Лираном связи, теперь лишь бледный шрам.

— Разве ты не чувствуешь?

Я чувствую… пустоту.

Там, где еще час назад горела ярость от потери, теперь лишь... тихое смирение. Там, где кипело желание схватить Лирана и вырвать его из этой тьмы — холодное безразличие.

— Нет... — я отшатываюсь, сердце бешено колотится в груди. — Нет, я не отдам свою память!

В глазах Аэлины океан печали:

— Тогда папа останется там навсегда.

Дерево скрипит, будто стонет под тяжестью веков. В зеркале Лиран сражается с тенями, его рот раскрыт в крике, который не достигает моих ушей. Лиран зовет меня. Но я уже не помню, как звучал его смех, когда он впервые назвал меня своей.

— Есть другой способ, — Аэлина мягко улыбается. — Я могу стать мостом.

В ее глазах решение, от которого у меня перехватывает дыхание. Потерять Аэлину сразу после того, как я потеряла Лирана? Я не смогу.

— Нет! Я не хочу!

— Ты отдаешь воспоминания, а я... — Аэлина улыбается, и в этой улыбке вся ее не прожитая с нами жизнь, — я отдам часть той магии, что держит меня здесь.

Ветер рвет лепестки с дерева. Я хватаю дочь за плечи:

— Я тебе запрещаю!

— Ты не можешь мне запретить, мам, — ее лоб касается моего. — Я уже сделала выбор.

Зеркало трескается.

Лиран падает на колени по ту сторону, его руки упираются в невидимую преграду.

Глава 5. Дверь в забытое

Мы падаем в свет. Он обжигает, выжигает, вытравливает из меня последние слезы. Лиран держит мою руку ужасно крепко, даже больно, но я молчу. Лирану плохо, как и мне. Может, ему даже хуже, чем мне. Он не спас нашу дочь, не защитил ее.

Наша Аэлина исчезла. Рогатая тварь забрала ее. Эти мысли гложут меня изнутри, как голодные крысы.

Земля встречает нас жестко. Я падаю на спину, и воздух вырывается из легких. Над нами небо такого синего цвета, которого я не видела сто лет.

— Лес... — Лиран хрипит, поднимаясь на локти.

Я переворачиваюсь на живот и застываю. Перед нами тот самый ручей из вспышки памяти. Те самые деревья. Даже тот самый камень, на котором мы с Лираном когда-то вырезали наши имена магией.

Но что-то не так. Воздух дрожит, как над раскаленным камнем. Края мира подернуты дымкой.

— Это не настоящий лес, — говорю, поднимаясь. — Это...

— Память, — заканчивает Лиран. Его глаза горят странным светом. — Наша с тобой общая память о наших первых моментах.

Где-то за спиной хрустит ветка. Мы оборачиваемся одновременно. Между деревьев стоит и улыбается маленькая девочка с моими глазами и красивыми чертами лица Лирана:

— Мама? Папа?

Мое сердце замирает. Это Аэлина, но не та, что стала мостом, а та, которой она никогда не была.

Лиран делает шаг вперед:

— Как?..

Девочка смеется и вдруг растворяется, как мираж. На ее месте остается только голубой светящийся цветок, как те, что вырастали из моих слез.

Издалека доносится кошмарный вой. Лиран хватает мою руку:

— Аэлина подсказала нам путь.

Я еще не вполне понимаю:

— Путь куда?

Лиран смотрит на меня, и в его глазах ответ, от которого кровь стынет в жилах:

— Туда, где все началось.

— Я не понимаю! Объясни!

Вой становится ближе. Деревья вокруг начинают чернеть, как обугленная бумага. Жутко. Более, чем жутко.

Лиран тянет меня к цветку:

— Мы должны вернуться в начало.

— Но как?!

— Через себя, — он хватает цветок. — Через боль.

Мир взрывается голубым пламенем. Последнее, что я вижу — как когти Тени прорезают дым… И все становится белым.

* * *

Белое. Только белое. Я падаю сквозь эту пустоту, и она выедает мне глаза, заполняет легкие, проникает под кожу.

Лиран? Где он?

Я пробую крикнуть, но звука нет. Ничего нет. Только эта проклятая белизна, которая стирает меня. Потом приходит боль. Острая и яркая, точно нож между ребер.

Я беззвучно кричу, хватаясь за живот, и мои пальцы натыкаются на что-то твердое.

Цветок. Тот самый голубой цветок. Он впивается мне в ладонь, пускает корни прямо мне в вены, и вдруг...

Вспышка.

Я совсем маленькая. Бегу по лесу, платье цепляется за ветки, а сзади они. Тени с рогами. Я падаю. Они настигают. Чьи-то руки хватают меня.

— Спрячься! — это голос моей мамы?

Темнота. Запах земли. Я в норе, а сверху топот, крики, а потом... тишина.

Когда я выползаю, вокруг только чья-то кровь и черные перья. Тень стоит посреди поляны. Смотрит прямо на меня. Улыбается.

— Маленькая птичка, ты будешь моей.

Рывок. Я возвращаюсь в белую пустоту, задыхаясь.

Цветок в моей руке теперь светится ярче. Вдруг понимаю: это не просто воспоминание. Это ключ.

Где-то в белизне раздается хруст. Я оборачиваюсь. Лиран лежит без сознания, его рука превращается в прозрачную. А в десяти шагах от нас дверь. Деревянная, с железной ручкой. Та самая, что была в нашем доме, которого никогда не было. Из-за нее доносится плач. Детский. Знакомый.

Я ползу к Лирану, хватаю его за плечо:

— Проснись! Там Аэлина!

Его веки дрожат.

Дверь скрипит, начинает открываться. Из щели выползает черный дым. И тогда я слышу смех Тени прямо у себя за спиной.

Белое пространство дрожит, словно отзываясь на мой страх. Я прижимаю руку с цветком к груди – его голубой свет пульсирует в такт моему сердцу.

Лиран приходит в себя, медленно моргая. Его глаза — обычно такие ясные — сейчас мутные, будто затянутые пеленой тумана.

Лиран теряет себя — понимаю с внезапной острой болью.

— Дверь... — из его горла вырывается хрип.

Я крепче сжимаю его руку:

— Да. Дверь в детскую Аэлины. Но это наверняка ловушка.

Плач из-за двери становится громче. Слишком знакомый. Слишком настоящий. Рвет мне душу в клочья, заставляя слезы выступить на глазах.

Тень пока не приближается. Она стоит в отдалении, и ее лицо наконец-то видно четко. Бледная, почти прозрачная кожа. Глаза — два черных бездонных колодца. Рот — слишком широкий, с тонкими губами, которые никогда не улыбаются по-настоящему. А рога... Боги, ее рога изгибаются, будто корни мертвого дерева, черные и покрытые чем-то липким. Может, это и не рога вовсе…

Глава 6. Когда звезды целуют рассвет

Я делаю шаг вперед. Лиран держит меня за руку.

Все зеркала взрываются одновременно. Тень улыбается. Осколки застывают в воздухе, и в каждом отражение глаз Тени — звезды. Самые настоящие звезды, запертые в двух черных безднах.

— Ты... — Лиран делает шаг назад, и кинжал в его сильной руке дрожит.

Тень поднимает руку, и осколки складываются в картину: не всегда она была Тенью. Когда-то ее звали Весной.

Она была первой, кто научил людей говорить с ветром, но люди боялись ее дара. Однажды ночью они приковали Весну к скале и выкололи ей глаза, чтобы «лишить ее колдовской силы».

А звезды... сжалились над ней. Они спустились в ее пустые глазницы и стали ее новым зрением.

Вторая картина шокирует еще больше: Аэлина не была пленницей Тени. В осколках мелькают моменты: Тень качает маленькую Аэлину на руках, напевая ей песню на забытом языке. Тень учит Аэлину собирать звезды в ладони, как ягоды. Аэлина-подросток кричит: «Ты не моя мать!», а Тень отворачивается, и из ее глаз капают звездные слезы.

— Ты растила ее, — озарение накрывает меня, как тяжелое покрывало.

Тень — Весна? Кто она теперь? — касается своего лица:

— Я дала ей то, чего не дали вы. Выбор.

Мы видим, как Аэлина стоит между мирами. Ее руки сжимают два разных света: наш голубой и звездный Тени.

— Она... балансирует, — Лиран понимает первым.

Тень кивает, и ее платье из теней колышется:

— Если я отпущу Аэлину, ваши миры рухнут. Если вы заберете ее, мои звезды погаснут.

Аэлина смотрит на нас. Затем на Тень. В ее голубых глазах вспыхивает решение:

— Я знаю, что нам делать.

Но прежде чем мы слышим что-либо еще, земля уходит из-под ног. Мы с Лираном падаем вниз, в звездную бездну. Аэлина протягивает руку... но не к нам. К Тени.

* * *

Мы падаем сквозь звездную бездну, и я вдруг осознаю: это не падение. Это возвращение.

Тьма вокруг нас становится мягче, превращаясь в странный полумрак. Мы приземляемся на поверхность, которая пульсирует под ногами, как живая.

Мир между мирами. Он не похож ни на что, что я могла бы представить. Под ногами не земля и не вода, а что-то вроде тумана, сплетенного из корней. Они светятся голубым, как наша энергия, и серебряным, как слезы Тени. Над головой не небо, а тысячи висящих зеркал. В каждом отражении разные версии нас.

Лиран — человеческий фермер. Я — человеческий пекарь. Аэлина — обычный человеческий ребенок. Мы вообще не эльфы.

Лиран — король. Я — его тень. Аэлина — призрак у трона.

Лиран мертв. Я жива. Аэлина — та, что стережет могилу Лирана.

— Что?.. — спрашиваю, но мой голос теряется в этом странном пространстве.

Тень появляется без звука. Теперь она выглядит иначе — ее рога стали меньше, напоминая ветви молодого дерева. Глаза все еще полны звезд, но теперь я вижу — это не просто светила. Это души тех, кто, как и Весна, был предан.

— Ты хотела знать о моем прошлом. О том, кто я и как я стала собой, — говорит Тень, и ее голос звучит... почти нормально. Почти, как голос молодой женщины.

Она проводит рукой по воздуху, и корни под нашими ногами расступаются, показывая ее правду в деталях: Весна появилась на свет в мире, где магия была языком природы. Ее отец — тень старого дуба. Ее мать — утренний ветер.

Люди пришли за ее знанием. Они называли ее богиней, пока она учила их говорить с землей и с ветром. А потом... костры. Крики. Железные цепи. Весна не смогла спастись, хотя изначально была сильнее людей. А может, она просто не захотела?

Когда последний луч света покидал ее выколотые глаза, Вселенная сжалилась. Созвездия сплели Весне новые глаза из своего света. Земля дала ей платье из теней. А ее боль... стала мостом между мирами.

— Почему ты забрала Аэлину? — спрашивает Лиран, но в его голосе уже нет обвинения. Только желание знать. Как и у меня. Конечно, Лирану важнее наша дочь, чем переживания незнакомой женщины. Он мужчина, воин и муж… Мой муж.

Тень или Весна — как ее теперь называть? — поворачивается к одному из зеркал. Там маленькая Аэлина, плачущая в темноте.

— Она сама позвала меня. А я... не умею отказывать тем, кого предали.

Вдруг пространство содрогается. Корни рвутся. Зеркала трескаются. Сквозь хаос прорывается голос Аэлины:

— Они идут!

Тень резко оборачивается, и ее платье вздымается:

— Те, кто предал меня. Те, кто предал вас. Они нашли путь к нам.

Лиран хватает меня за руку, готовый увести меня куда угодно:

— Кто они?

А я уже знаю ответ. В этот раз я понимаю быстрее Лирана. В разбивающихся зеркалах появляются наши лица. Других версий нас. Тех, кто решил, что опасную магию нужно уничтожить.

Тень расправляет плечи, и ее рога-ветки вспыхивают звездным светом:

— Вы должны выбрать. Бежать… — она протягивает руку к дрожащему корню — тому самому, что соединяет все миры, — или оборвать нити.

Глава 7. Тайна черного света

Лунный свет струится сквозь витражное окно нашей спальни в форме звезды, рисуя на коже Лирана голубые узоры. Его пальцы медленно скользят по моему плечу, когда... книга падает с полки. Сама. И с глухим стуком раскрывается на странице, испещренной знакомым почерком. Почерком Тени — я никогда не видела ее почерк, но откуда-то я его знаю.

Мы с Лираном замираем.

Аэлина, которая должна спать в соседней башне, вдруг просовывает голову в дверь спальни, убеждается, что мы не спим, подбегает и садится на нашу кровать, широко улыбаясь:

— Сюрпри-и-из!

Книга светится лунным серебром. На странице не чернила, а звезды, сложенные в странные слова. Хотя что еще ждать от Тени?

Аэлина читает послание вслух:

— Когда три луны сойдутся в танце, ищите то, что спрятано в детской пляске. Не в земле, не в воде, не в огне, а в том, что осталось между… Дальше неразборчиво.

Аэлина пожимает плечами, но ее глаза горят озорным огоньком. Вынуждена признать: моя дочь очень сблизилась с Тенью. У них какие-то свои тайны. И я не то чтобы не могу, я не должна ничего с этим делать. Это их общий выбор. То, что не изменить и не нужно менять.

Лиран берет книгу в руки, и она «оживает». Страницы перелистываются сами, показывая... наши лица. В разных мирах. В разных жизнях.

Я с черными крыльями, творящая хаос. Лиран со светящимся мечом, убивающий магию. Аэлина...

Да сколько уже можно! Хватит!

Я выхватываю книгу у Лирана из рук. Но успеваю заметить: на последней странице мы сегодняшние. А над нами Тень с рогами и улыбкой.

Внезапно Аэлина взвизгивает. Ее руки начинают светиться изнутри — не голубым, а звездным светом.

— Мама! Что это?! Это не я!

Спальня наполняется хрустальным звоном. Из пальцев Аэлины вырываются нити света и обвивают нас обоих, как паутина.

Связующая магия — мелькает у меня в сознании.

Лиран пытается разорвать нити, но они лишь плотнее сковывают его мускулистое тело.

— Элиана!.. — он замолкает, когда нити касаются его клыков.

Я чувствую, как энергия проникает внутрь меня — не больно, но...

Вспышка.

Мы с Лираном стоим в лесу. Перед нами мы же, но другие. Я в черных доспехах. Он с мечом, на котором горит особый огонь.

— Мы не сможем жить с ней, она колдунья! — тот Лиран выплевывает слова с презрением.

Руки той меня вспыхивают тьмой. Аэлина, но та, не наша, плачет между нами.

Резкий звон.

Мы «возвращаемся» в спальню.

Нити исчезают. Аэлина лежит без сознания, обвитая лунным светом. А на стене появляется Тень с рогами:

— Не так просто, дорогие мои.

Кажется нам придется привыкать жить с Тенью и ее выходками… Впрочем, с ней не соскучишься.

Аэлина открывает глаза:

— Со мной все в порядке.

* * *

Лиран прижимает меня к резной колонне в библиотеке, а его клык аккуратно царапает мою шею.

— Ты дрожишь, — горячее дыхание обжигает кожу, а низкий голос обволакивает уши. — Это от страха... или от предвкушения?

Я провожу ногтями по его животу, чувствуя, как напрягаются литые мышцы:

— От досады. Опять ты отвлекаешь меня от важного!

— От очень важного, — Лиран перехватывает мои запястья, прижимая их и фиксируя. — Например, от того, как твои глаза темнеют, когда ты злишься...

Его губы опускаются к моим, но краем глаза я вижу, как зеркало на противоположной стене запотевает.

— Как трогательно.

Мы резко разворачиваемся. В зеркале больше не наши отражения. Там стоит Тень. Но теперь ее рога-ветки украшены серебряными кольцами, а в звездных глазах не холод, а... любопытство?

Лиран мгновенно закрывает меня своим телом, но я ловлю его руку:

— Подожди. Она пришла сказать что-то важное. Вряд ли ей интересно просто подсматривать.

Тень кивает и выходит из зеркала. Ее платье больше не из теней — оно соткано из лунного света:

— Вы хотели знать, кто эти другие «вы» на самом деле.

Тень щелкает пальцами, теперь они более нормальной длины — и перед нами появляются... «мы, но не мы».

— Альтернативные версии?

— Версии, где вы сделали другой выбор, — поправляет Тень.

Картины сменяют друг друга: Лиран, убивший меня на том первом поле боя. Я, ставшая королевой тьмы и уничтожившая его род. Аэлина...

— Боги, — Лиран ошеломлен.

На последнем изображении наша дочь с пустыми глазами и мечом в руках.

— В одном мире из тысячи вы находите друг друга. В этом вы не просто нашли. Вы выбрали друг друга снова, — ее звездные глаза останавливаются на мне. — Даже когда все забыли.

Лиран внезапно смеется:

— Значит, это... комплимент? Неужели ты нам завидуешь?

Глава 8. Призраки прошлого

Лиран продолжает обнимать меня со спины. И его объятия защищают лучше любого щита:

— Что она имеет в виду?

Тень отвечает вместо Стражницы:

— Плетень — это барьер между мирами. Ходить между мирами дозволено очень немногим душам. Аэлина... не просто соединила вас. Она сплела новые нити.

Аэлина бледнеет:

— Я же просто хотела...

— Ты хотела спасти нас, — успокаиваю ее. И внезапно понимаю: — Ты переплела наши судьбы заново.

Стражница поднимает руку, и воздух расступается, показывая воспоминание: маленькая я у ручья. Мама веткой рисует на воде: «Видишь, дочка? Каждый мир, как круг на воде. Они не должны пересекаться».

А потом…

Охотники. Крики. Мама толкает меня в спину: «Беги! Не оглядывайся! Спрячься!»

Стражница говорит:

— Ты — дитя Плетельщицы. Ее кровь в тебе. Ее кровь в твоей дочери.

Лиран резко выдыхает:

— Значит, твоя мать не просто...

— Получается, она была Плетельщицей, — кусочки разбитого орнамента складываются для меня воедино. Мамины странные исчезновения. Ее необычное для тианари умение читать узоры на воде.

Тень вдруг горько и тихо смеется:

— Забавно. Я думала, что ты разрушила барьеры... а ты продолжила ее работу.

Стражница протягивает мне руку. В ее ладони мерцающий узел из нитей:

— Исправь или продолжи.

Аэлина смотрит на меня, ее испытующий взгляд сейчас особенно похож на мой:

— Мама... что мы будем делать?

Лиран тихо говорит мне на ухо:

— Милая, ничего. Мы не знаем всех условий этой игры.

Я смотрю на узел судеб, на дочь, на призрак своей матери... и повторяю слова Лирана:

— Мы не будем ни исправлять, ни продолжать.

Я беру узел из ладони Стражницы и рву его. Нити рассыпаются, превращаясь в дождь из звезд.

Стражница вскрикивает. Тень застывает с открытым ртом. Смотрится несколько комично.

Аэлина… начинает петь.

Голос дочери разливается по комнате, как мед. Каждая нота превращается в сияющую нить, сплетается с другими в причудливые узоры и окутывает Стражницу, как паутина: «Спи, воспоминание, спи, моя боль. Я не рабыня прошлого, я — новый росток».

Тень застывает, и ее звездные глаза наполняются слезами.

Образ Стражницы начинает таять, но перед исчезновением признается:

— Я старалась защитить тебя... от них...

В воздухе всплывает новое видение для всех нас: моя мама в пещере, рисующая защитные круги на моем лбу. Я еще малышка. Странные существа с кожей, как у ящериц, ищут что-то в лесу. Последний поцелуй перед тем, как мама подставила себя под их когти.

Лиран обнимает меня крепче:

— Значит, они охотились на Плетельщиц.

Я прижимаюсь к его груди, вдыхая любимый запах дождя и стали:

— А теперь они охотятся на нас. Но мы справимся. Вместе.

Но пока нам остается привести в порядок нашу библиотеку. Починить многострадальные окна и зеркала, поставить на места тяжелые шкафы и аккуратно разложить книги на полки. К счастью, с помощью магии это не так сложно.

* * *

Руки Лирана скользят по моей спине. Муж с улыбкой замечает:

— Когда-то ты говорила, что никогда не доверишь мне свою спину.

Я откидываю голову, чтобы видеть его глаза:

— А ты поклялся, что заслужишь это право.

— И? — его губы опасно близко от моих.

— Ты все еще жив, — я целую его так, чтобы он почувствовал оба моих клыка. — Разве это не ответ?

* * *

Однажды днем мы с Лираном выходим в зал и слышим дочкин смех. Аэлина сидит на подоконнике, а рядом с ней... стоит взрослый незнакомец. Тень находится там же.

Это еще что за новости?! Кто он такой?!

Незнакомец — высокий эльф с кожей цвета темного серебра и глазами, полными комет. Его рука с перепонками между пальцев лежит на плече Тени. Выглядит, мягко говоря, экзотично.

— Мама, папа, это Альдар! — Аэлина сияет. — Он... эээ... «друг» Тени.

Тень краснеет. Боги, я не знала, что она может краснеть!

Альдар кланяется:

— Мы знакомы дольше, чем существуют ваши миры.

Лиран поднимает бровь:

— И ты позволил ей страдать в одиночестве?

Голос Альдара звучит, как шторм:

— Я был заточен в глубине океанов, пока ваша дочь не разорвала эти цепи.

Я мысленно вздыхаю: ладно, Тень, на ее общение с Аэлиной я давно согласилась. Но Альдар теперь тоже будет шастать у нас дома и появляться в самые неподходящие моменты?!

Мысленно считаю до пяти и выдыхаю, чтобы промолчать.