Сын маминой подруги

Сын маминой подруги

-Доброе утро, Лилечка.

-Здравствуйте, Вельзевул Люциферович.

-Включи, пожалуйста, обогреватель. Этот май какой-то прохладный.

-Одну секунду, Вельзевул Люциферович. Что-нибудь ещё?

-И чашку горячего чаю, пожалуйста.

Начальник прошёл в кабинет и, не снимая своего чёрного кашемирового пальто, уселся в кресло за рабочий стол. Ожидая, пока секретарша принесёт чай, Вельзевул Люциферович лениво потянулся за газетой, как бы пригласительно торчащей из бумажной стопки с корреспонденцией. Пренебрежительно развернув её, он без особого интереса водил своими чёрными глазами по строкам, время от времени высокомерно хмыкая и ухмыляясь:

-Представляешь, Лилечка, – обратился он к девушке, ставящей ему на стол горячий напиток. – Эритрея получила независимость от Эфиопии.

На данное сообщение Лилия лишь вежливо улыбнулась шефу.

-И Россия стала чемпионом мира по хоккею, обыграв в Мюнхене шведов.

Отхлебнув из чашки, Вельзевул Люциферович отбросил газету в сторону, устремив взгляд на секретаршу.

-Ладно, Лилечка. Впереди у нас ещё много работы. Что там у нас по плану?

***

Антонина Васильевна, тяжело поднявшись на третий этаж, томно внесла в квартиру сумку. Присев на табурет в прихожей, женщина, глубоко выдохнув, нагнулась, чтоб снять туфли. Из дальней комнаты без особого энтузиазма вышел Егор – её 28-летний сын. Он проследовал к матери, забрал у неё сумку и отнес на кухню.

-Колбасы не купила? – из кухни послышалось не то, чтоб возмущение, а, скорее, досада.

-Не купила. Там на дне рыба. Смотри аккуратно доставай, чтоб не залить сумку.

Повесив на вешалку спортивную куртку, Антонина Васильевна присоединилась к сыну, забрав скоропортящиеся продукты в холодильник.

-Скажи спасибо, что рыбы поедим. И так на крестик взяла. Если на базаре завтра такая же торговля будет как сегодня, то я не знаю, как Гале деньги отдам.

На это сын лишь молча вздохнул, предчувствуя дальнейший ход разговора.

-Может, если б у меня был сын как у Лерки, то мы б не только колбасу ели, а так он уже почти два года без работы сидит и ещё колбасы хочет.

-Начинается, – Егор томно бросил пустую тряпичную сумку на шкаф и собрался покинуть кухню, но это не спасло его от последующего напряжённого разговора.

-Что начинается, Егор? Что начинается? Ну, сколько я буду сама всё на себе тянуть? Молодой парень сидит дома, не работает. Мама в почти 50 лет должна ходить на базар колготами торговать, а он ещё возмущается, что ему, видите ли, колбасы не принесли.

-Нашла коса на камень, – молодой человек удалился в зал, сев на диван и включив радио, т.к. телевизор уже 6 месяцев как не работает.

-У Леры Самойленко сын на иностранной фирме работает, доллары домой приносит. Сама Лера в Болгарию на отдых ездила. А у меня что?

-А чего ж ты сама ходишь на базаре торгуешь, а не на своём Союзмаше у станка стоишь? – резко рявкнул в сторону матери Егор.

-Закрылся мой Союзмаш.

-Да ты что? Так, может, я потому дома и сижу? Т.к. закрылся наш Союзмаш.

-Послушай! Я стояла полжизни у станка, чтоб ты в институте смог нормально учиться. Экономистом чтоб стал. Ты знаешь, сколько я этому козлу Алфёрову занесла, чтоб он тебя в бухгалтерию на завод взял?

-А кто тебя заставлял? А? Кто? Почему ж ты сама в институте не училась, а меня заставила? – возмущённо фыркнул сын.

-Да, чтоб ты не был как эти бухарики. Чтоб как папка твой не был. Чтоб интеллигентом стал. Тебе надо было с этими мужиками по 12 часов у станка стоять? Ты знаешь, как я радовалась, когда видела, что ты ходишь на работу в рубашке, а не в засаленной робе с мазутными руками?

-А что ж ты мне тогда батю из таких вот «бухариков» нашла? Что ж папка мой не из интеллигентов был?

-Я молодая была! Ошибок много совершила. Но я всё сделала, чтоб ты вырос нормальным человеком. Я дала тебе высшее образование. Устроила тебя на работу.

-И что? И где всё это? Где твоя работа? Где твой завод? Алфёров твой где?

-Ты за Алфёрова не переживай. Он себе нормально завод заграбастал.

-Приватизировал.

-О, ещё и слова такие умные знаешь.

-Конечно, знаю. Главбух незадолго до закрытия завода каждый день про эту приватизацию говорила. Так что, мамаша, что меня, что тебя твой Алфёров пинком под зад выпроводил на улицу.

-И что теперь? Жизнь закончилась? Ты ведь образованный парень. Иди в коммерцию! Сейчас вон сколько кооперативов создаётся. Им же нужен бухгалтер.

-Ой, мама… – скептически бросил парень.

-Что «мама»? Ну, что «мама»? Ты что думаешь? Я железная что ли? Я своё здоровье заводу отдала. Не сегодня, так завтра слягу я, и что ты будешь делать? А?

-Ну, что ты хочешь от меня? Я что? Не ищу работу, по-твоему? Что я сделаю, если у нас в городе предприятий больше закрывается, чем открывается. Или ты думаешь, что я один сейчас работу ищу? Что ты хочешь от меня, если время сейчас такое?

-Что я хочу? Ты спрашиваешь, что я хочу? Я хочу, чтоб как Самойленко – по базару в шубе ходить и делать вид, что не узнает подругу старую. Чтоб сынок мой, как её этот нагулянный непонятно от кого, на солидной фирме коммерческой работал и доллары домой приносил. Вот чего я хочу.

-Слушай, да сыночек её в школе самым тупым был. С него на пионерских собраниях все ржали.

-Тупой был? А ты умный? И где сейчас ты и где он?

Досаду женщины можно было понять. Отец ушёл из семьи, когда Егор был ещё маленьким, и Антонине приходилось выращивать его в одиночку. Больше всего она боялась увидеть в сыне его отца, поэтому делала всё, чтоб отдалить его от этой рабоче-заводской среды. Она видела, как заводские мужики регулярно собирались в местном шалмане после смены, среди которых был и отец Егора, распивали водку, обязательно после этого устраивали драки, а на следующее утро с запухшими от похмелья и ссадин лицами серой очередью шагали на смену. Большинство из тех, с кем она работала в одном цеху, после распада Союза и закрытия завода ежедневно наблюдаются в городе в шатающемся или лежачем положении. А несколько человек за эти почти два года успели погибнуть. Один под колёса автомобиля попал, а отец Егора этой зимой уснул пьяным на морозе и не проснулся. В семье никто не скорбел, ибо он уже давно не принимал участия в их жизни, сменив за это время несколько сожительниц, и даже, поговаривают, заделал где-то Егору сестру. Но, если честно, это откровенно «мутная» история и по иным слухам, та девочка родилась вовсе не от него.