Сырость

Сырость

Запах сырости не давал мне покоя. Я лежал в кровати и не мог уснуть. Из грязного окна на пол, попутно освещая комнату, падал тусклый свет луны. Отдавая деньги арендатору за первые три месяца проживания, я конечно понимал что комната будет не в лучшем состоянии. Оборванные обои, древняя скрипучая кровать и ободранный письменный стол со стулом у маленького, давно не мытого, окошка, выходящего на грязную, пропитанную вечным дождем улицу, все кроме запаха меня устраивало. А запах... Я думал со временем он выветрится.

Я приехал в столицу с небольшим запасом денег, которые собирал несколько лет, откладывая из небольшой зарплаты рабочего на заводе. Я приехал, чтобы осуществить детскую мечту — стать журналистом, и заявленная цена за проживание в комнате на втором этаже в этом древнем, разваливающемся доме меня вполне устраивала. Арендатор был из тех кому повезло родиться в столице. Теперь он просто сдавал в аренду дом своей давно почившей бабушки и квартиру родителей, которые переехали жить на дачу в пригороде. Но ходил с таким важным видом, будто его финансовое состояние — результат его кропотливого труда, а не просто везение. Видно было, что деньги, которые я ему вручил, для него совершенно незначительная сумма.

Через открытое окно в комнату ворвался холодный октябрьский ветер и мне пришлось поглубже закутаться в одеяло. Ночи были холодными, но окно я не закрывал. Потому что холод лучше, чем этот мерзкий запах. То, что он не выветрится никогда, уже давно было понятно. Нужно было искать причину дурного запаха, а она скрывалась где-то в этом доме. Хорошо хоть клопов нет. Наверное, даже клопам не нравится, как здесь пахнет. Хозяин дома делал вид, что не замечает проблему. Как-то он даже поднялся ко мне, заставляя ступеньки ветхой деревянной лестницы жалобно стонать под его немалым весом. Он громко вдохнул воздух и сказал, что ничего не чувствует. — Если только совсем немного, — сказал он.

-Скорее всего, это идёт с улицы, закройте окно — сделал заключение и с довольным видом, решив, что если он зарабатывает хорошие деньги, то разбирается во всём на свете и может раздавать всем свои глупые советы, удалился, чтобы мучить лестницу.

Позже, когда арендатор совсем перестал появляться в доме, я постучал в соседнюю комнату. Я как-то раз видел, как из неё выходил высокий, очень худой мужчина. Дверь немного приоткрылась, и мой сосед украдкой просунул голову в образовавшийся проём. Он явно не хотел, чтобы я увидел внутренности его холостяцкой берлоги. Но я рассмотрел молодую девушку у него за спиной. Она сидела на кровати в одном нижнем белье и натягивала на ногу чулок. Проследив за моим взглядом, мужчина вышел в коридор и закрыл за собой дверь.

- Я вас слушаю.

- В вашей комнате нет никаких посторонних запахов? — поинтересовался я.

- Запах сырости. И ещё запах гнили, — скороговоркой проговорил худой человек. Я даже растерялся от такого ответа.

- Этот запах здесь давно. Привыкайте, иначе вам стоит поискать другое место для ночлега. А теперь прошу прощения, мне нужно идти.

Журналистом я пока не стал и подрабатывал на стройке разнорабочим. В редакции мне сказали принести им сенсацию, и тогда они хорошо заплатят и, может быть, возьмут на работу. Сенсацию брать было негде. По вечерам после работы я слонялся по городу в надежде сфотографировать убийство или ограбление, или что-то ещё, что впечатлило бы редактора.

Моего арендатора не было уже очень давно, хотя пришло время платить за комнату. Своего соседа я больше не встречал. Я уж было решил, что он съехал. Очень тихо было в доме. Особенно по вечерам и ночью, когда и так не самая оживлённая улица замолкала вовсе. Но сегодня ночью я услышал шаги на лестнице, а после — скрип кровати за стеной. Через несколько минут дом опять провалился в привычную тишину. Только редкие капли начинающегося дождя нарушали её. Я лежал и думал, что, может быть, мой сосед — серийный убийца. Может быть, он приглашает девушек в этот дом, а потом убивает. Отсюда и запах. Может быть, он и этого толстосума, арендатора, тоже убил, и его труп сейчас гниёт в одной из пустующих комнат. Надо завтра это проверить, подумал я, и, увлечённый мечтами о том, как после задержания опасного преступника стану известным журналистом, я уснул. Но утром появился арендатор. Абсолютно живой и хорошо выглядящий. Он с улыбкой сообщил, что нашёл источник неприятного запаха. Всему виной была плесень в вентиляции. И сегодня приедет специалист, который всё устранит. После чего он взял с меня деньги за месяц проживания и удалился по своим делам. Предварительно предупредив, что со следующего месяца аренда дорожает. Немного позже в прихожей я столкнулся с уже знакомой мне девушкой, которую видел в прошлый раз у худого. Значит, не убийца, – с ухмылкой заключил я и вышел под дождь на улицу.

На этом моя мечта стать журналистом закончилась. Деньги тоже заканчивались. Через месяц, так и не дождавшись, пока запах полностью выветрится, я съехал. Сел в поезд и вернулся в свой родной город. Работая на стройке, я многому научился. Так и не став журналистом, я стал строителем. Завёл семью и жил счастливой размеренной жизнью, наполненной звонким детским смехом, запахом ужина из кухни, вызывающим урчание в животе, и сладким поцелуем супруги в щеку перед каждым её «добрых снов».

Журналистика стала моим хобби. Когда в доме гас свет, и все домашние засыпали, только кошка бесцельно шаталась из комнаты в комнату, я садился за стол и бережно вырезал из газеты все самые интересные криминальные новости и вклеивал в тетрадь – мою собственную газету.

И вот однажды ночью, спустя много лет, просматривая интервью с различными пойманными преступниками, я наткнулся на одно очень старое видео. Высокий, худой мужчина рассказывал о том, как снимал комнату в старом доме, в котором никто, кроме него, не хотел жить из-за жуткого запаха. Он знакомился с девушками и приглашал их в этот полузаброшенный дом, из которого ни одна из них уже не вышла живой. Было одно исключение: когда к нему в самый неподходящий момент с дурацкими вопросами постучался сосед, который, в отличие от всех остальных, несмотря на запах, продолжал жить в этом доме. Девушку тогда пришлось отпустить. Сам убийца жил в другом районе со своей, ни о чём не подозревавшей, семьёй и эту комнату использовал только тогда, когда в нём просыпалась «жажда». Он искренне не понимал, как можно здесь жить.