Сыскное дело леди Честер

Глава 1

Глава 1

Когда это случилось в первый раз, мало кто сомневался, что убийца муж. Почему? Старший инспектор Перкенсон имел неосторожность озвучить первую, пришедшую на ум, версию. Он был тогда не в духе и страдал несварением желудка, вот и высказался неосторожно при журналисте, крутившемся неподалёку.

Версия моментально утекла в народ.

Перцу и описаний добавили сами журналисты, раскопавшие семейные тайны и вывалившие их в подробностях на газетные страницы. Художники-оформители расстарались, в красках вырисовывая барона Сактара, державшего в объятиях развратную цветочницу мисс Пиклс. Свежие газеты разлетались, как горячие пирожки.

Общественность, начитавшись творения писак, заходилась в экстатическом ужасе, смаковала подробности и выдвигала версии одна краше другой. Договорились до того, что несчастного изменника требовали линчевать, предварительно исключив из списка благородных родов Лондона.

И всё это при полном отсутствии улик, которые могли бы указать на барона. А главное – тело его пропавшей жены так и не было найдено.

На месте преступления обнаружили только брызги красной жидкости на кирпичной кладке (предположительно крови жертвы), пустой экипаж и чемодан самой леди Артур Сактар, в девичестве леди Кейт Уинслоу.

А потом преступление повторилось вновь. Теперь уже на другой улице, но всё ещё в нашем округе. Те же брызги предположительно крови, пустой экипаж и чемодан исчезнувшей бесследно леди Уильям Клайд, в девичестве Лиззи Гудроу.

Отныне старший инспектор был осторожен в суждениях и вслух не произносил ничего, однако больше и не надо было. Общественность уже сама всё знала. А журналисты только подливали масла в огонь.

Обоих мужей голословно обвинили в преступном сговоре и теперь нещадно тиранили, почём зря. Скандал разгорелся нешуточный. Лорд Уильям Клайд обозлился и написал жалобу в министерство внутренних дел, самому министру Роберту Пилю. Министр обещал принять меры.

А сегодня с утра всё повторилось опять.

Кажется, седьмой округ Лондона прокляли.

В туманном переулке Извозчиков, один из патрульных констеблей обнаружил брошенный экипаж, чемодан и брызги крови на стене.

Третья жертва, а полиция всё там же. Ни следов несмотря на то, что сотни констеблей прочёсывают каждый ярд города, ни улик – хотя вещи предыдущих жертв, включая экипажи, были неоднократно осмотрены самим старшим инспектором и всеми младшими. Ничего.

Старший инспектор Перкенсон, сейчас как никогда напоминающий старого спаниеля, снял котелок с головы, пригладил лысеющий затылок и, не глядя на меня, приказал:

— Осмотрите здесь всё, зарисуйте и опишите, мисс Честер. Я пока займусь свидетелем.

— Слушаюсь, сэр, — чётко ответила я, раскрывая блокнот и вытаскивая угольный грифель, — у нас есть свидетель?

— Есть, — грустно подтвердил старший инспектор, — некий Теренс Нил, старый пьянчужка. Как думаете, мисс, много он расскажет, когда проспится?

Старший инспектор вытянул толстый палец и указал на сидящего на брусчатке неопрятного человека с красным носом. Рядом мялся констебль Пакс, натянув на физиономию выражение высочайшей строгости. Нетрезвый Теренс Нил, прищурив один глаз и брезгливо оттопырив нижнюю губу, дул констеблю в бедро.

— О, боже правый! – воскликнула я, — это же самый худший вид свидетелей. Хуже подобных типов только безмолвные кошки!

— Вы правы, мисс, вы абсолютно правы, — старший инспектор уныло повесил усы, вздохнул тяжко, — но что поделать. Берём то, что есть. Работайте, стажёр.

— Слушаюсь, сэр, — вытянулась я по стойке смирно, провожая инспектора взглядом.

Сегодня я впервые отправилась на место преступления! Спустя целый месяц после того, как поступила в отдел. По великой протекции поступила, между прочим! До сегодняшнего дня я занималась перекладыванием бумажек, подшивкой дел и наблюдением за работой профессионалов. Но я так рвалась к настоящей работе, что свершилось чудо. Вместо сержанта Шенса, старший инспектор взял меня, предварительно убедившись, что я прилично рисую.

Восторг захлёстывал, ещё бы – первое дело! Важно не набедокурить в процессе и оправдать возложенные на меня надежды, поэтому я выдохнула, закрыла глаза, а когда открыла – волнение уже исчезло. Довольная улыбка скользнула по губам. Выезд в город это хорошая причина опоздать домой. Обычно я заканчиваю до одиннадцати, но сегодня работа может затянуться допоздна, а значит ужин, который организовывает моя матушка, не состоится. Как и знакомство с потенциальным женихом. Очередным. Матушка всё надеется, что замужество отвернёт меня от идеи организовать частное сыскное агентство.

— Простите, матушка, но у меня долг! – хихикнула я, оглядывая место преступления.

Итак, переулок Извозчиков. Узкий, не более трёх-трёх с половиной ярдов в ширину. Переулок выходит на две большие улицы – Альбион Стрит, где раньше базировались свечных дел мастера, и Ромашковую улицу, где живут аптекари.

Карандаш легко летал по листу, отмечая начало и конец переулка. Следом я перешла к экипажу, стараясь зарисовать крисмобиль в точности. Как стоит, как распахнута дверь, как …

Крисмобиль выглядел странно. Засунув карандаш и блокнот в сумку, я подошла к экипажу. Вгляделась, но так и не поняла, что с ним не так. Обошла со всех сторон, заглянула под колёса…и меня осенило. Крисмобиль молчал. Неслышно было ровного гудения кристаллов движения, не шелестели шестерни под капотом.

— Старший инспектор…— я повернулась к тому месту, куда ушёл Перкенсон, но возле свидетеля Нила его не было.

Старший инспектор стоял поодаль, разговаривая с журналистом, который был вооружён блокнотом и карандашом, точной копией моего. И, судя по красному лицу Перкенсона, разговор был не из лёгких.

Я помялась секунду, а потом решительно подняла крышку капота.

Матушка, в те редкие минуты, когда не играла в молчанку, говорила, что я сначала делаю, а только потом думаю. И из-за этого все мои неприятности и случаются. Но это не так. Неприятности случаются раньше, а уж потом я прихожу, чтобы их обнаружить.

От автора

Дорогие друзья!

Рада приветствовать вас в своей новинке!

Присоединяйтесь, вас ждёт интересный путь по хлебным крошкам – маленьким намёкам, говорящим нам, кто преступник. Кстати, первую крошку-намек я уже обронила...

Добавляйте книгу в библиотеку, зажигайте звёзды и следите за приключениями героев!

Читайте, отдыхайте и отвлекайтесь от дел насущных!

Ваша, Тиро Томое ❤️

Глава 2

Глава 2

Высокий брюнет размашисто шёл к нам и выражение его холёного, породистого лица не сулило ничего хорошего.

— Я повторяю, почему посторонние на месте преступления? – отчеканил он, останавливаясь прямо передо мной.

От звука его голоса я похолодела. Жёсткий голос человека, привыкшего повелевать, не слыша «нет» в ответ. От самого неизвестного господина веяло холодом и властью.

— Сэр, — пискнула я, но тут же исправилась и повторила, — сэр, кто вы такой?

— Кто я? – убийственно спокойным голосом поинтересовался брюнет, — я глава сыскной полиции из Скотланд-Ярда. Граф Кристиан Бекендорф, приказом министра Роберта Пиля направлен в седьмой округ для расследования дела о пропавших дамах. Так ясно?

Жалоба лорда Уильяма Клайда получила ход. Министр прислал к нам нового начальника. Бедный старший инспектор, ем предстоит работать под началом весьма грубого господина!

Сузив глаза, сыщик внимательно рассматривал меня.

— Леди Алисия Честер, стажёр, — смело ответила я.

— Хм, — хмыкнул Бекендорф, — не слышал, чтобы у нас изменили требования к новобранцам.

Я хлопала ресницами и не понимала, чего сыщик от меня хочет. Причём тут требования к новобранцам? А граф между тем продолжал сверлить меня неприязненным взглядом, полностью игнорируя присутствие доктора.

— Старший инспектор! – гаркнул граф Бекендорф.

— Я здесь, сэр! – из-за спины сыщика выглянул потный от волнения Перкенсон.

— Напомните мне требования к новобранцам!

— Слушаюсь, сэр, — запыхтел старший инспектор, снимая котелок и вытирая красную лысину батистовым платком, — рост не меньше пяти футов и семи дюймов. Грамотность обязательна, репутация безупречная.

И тут меня осенило. «Посторонней» граф посчитал меня! Это потому, что я женщина?!

— Как вы считаете, старший инспектор, подходит ли мисс Честер под данные критерии? – в жёстком голосе графа чувствовалась уловка и, кажется, я понимала какая.

— Я сама могу ответить, — вскинула я голову, — сэр, всё перечисленное у меня есть. Рост подходящий. Как видите, я всего на голову ниже вас. Грамотность? Я говорю на двух языках, прекрасно музицирую, пишу и легко считаю в уме. Кроме того, у меня художественный талант столь необходимый в сыскном деле. И прекрасная память.

Я надеялась заговорить сыщика, отвлечь от главного параметра, по которому я не проходила. Почти. Но граф Бекендорф сдаваться не собирался.

— Последний пункт требований, о котором старший инспектор тактично умолчал, гласит: крайне желательна физическая сила у новобранца, — процедил сыщик, окидывая мою хрупкую фигуру оценивающим взглядом.

Позади графа растерянно крякнул старший инспектор.

— Однако некоторым достаточно иметь влиятельных покровителей, чья протекция способствует появлению в рядах полиции личностей, не отвечающих утверждённым требованиям, — ледяным тоном добавил сыщик.

— Вы хотите сказать, что это из-за меня дело о пропавших дамах до сих пор не раскрыто?! – опешила я.

— Вероятность тому немалая…

— Позвольте высказаться, — вмешался доктор Декстер, — сыщику, коим и планирует стать леди Честер, наличие физической силы необязательно. Острый ум и умение подмечать детали, которые упускают так называемые специалисты, гораздо важней. Могу заметить, что леди Честер уже показала себя с наилучшей стороны, отметив деталь, которую предыдущие разы упускали из виду.

— Доктор… — не отрывая от меня пронзительного взгляда, произнёс граф.

— Милорд, — приподнял шляпу доктор Декстер, — обратите внимание на этот крайне малозаметный скол в кирпичной кладке. Леди Честер указал мне на этот рисунок, а я тотчас же припомнил, что видел подобные изображения раннее, на прошлых местах преступлений. И никто, заметьте никто! не обращал на это внимание, пока столь способная леди не появилась на месте преступления. А вы говорите «протекция»! нет, милорд, это ценные кадры, которые беречь надо!

— Хм, позвольте, — граф Бекендорф тут же позабыл про меня и устремился к кирпичной стене, чтобы в точности повторить действия доктора, которые он выполнял несколько минут назад.

Я благодарно улыбнулась доктору Декстеру, стоящему с совершенно невинным видом.

— Доктор, но ведь это…— начала я шёпотом.

— Оставьте, мисс Честер. Я верю, что вы добьётесь больших успехов в сыскном деле, поэтом считаю, что просто оказываю вам услугу, — таким же заговорщицким шёпотом ответил доктор, — к тому же, не люблю снобов. Мне было приятно доставить ему небольшое неудобство.

— Оу, доктор Декстер, — я тихонько рассмеялась, — вы интриган.

— Немного, мисс Честер, — доктор послал мне очередную улыбку и обратился к старшему инспектору, — мистер Перкенсон, я определил, что данное пятно, как и в прошлые разы, предположительно является кровью. Заключение пришлю позже в участок. Могу ли я чем-нибудь ещё послужить Короне?

— Можете, — вместо Перкенсона ответил Бекендорф, выпрямляясь и обтирая палец платком, — как вы считаете, какая рана была нанесена жертве, что кровь брызнула именно таким образом?

Доктор задумался, рассеянно глядя на брызги. Пятно крови было небольшим, базировалось в основном под стеной, на покрытой мхом брусчатке, но брызги…брызги были гораздо больше по площади. Они покрывали стену на половину ярда, рассыпались по брусчатке ещё на треть ярда. Словно кто-то размахивал толстой кистью, обмакнутой в краску.

— Честно говоря, не представляю. Ни один из известных мне типов ран не даёт такого результата. Крови должно быть или гораздо больше, или совсем немного. А это… словно кто-то стряхнул малярную кисть. Кроме того, я даже не вполне уверен, что это человеческая кровь. Возможно, напавшей использовал кровь животных, со скотобойни. Больше я ничего не могу сказать. Тут вам поможет только владелец дара коккури. Но как мы знаем, коккури запрещены короной. Так, что…— доктор развёл руками.

Чем дольше говорил доктор, тем сильнее я холодела. Стояла, опустив взгляд, и старалась не дрожать, страшно боясь, что доктор ткнёт в меня пальцем и скажет «ах, простите, вот же один из запретных». Нет, не ткнёт. Откуда он может знать, что я могу призвать демона-лиса? Никто не знает, даже матушка с отцом. Никто. Я ведь себя ничем не выдавала…

Глава 3

Глава 3

Я познакомилась с ней в Королевском колледже для девушек из благородных семейств. Нам было по двенадцать лет. Озорная Агата, покрытая ровным золотистым загаром, отчего-то сразу выделила меня из толпы бледных чопорных девочек-аристократок, старающихся держать лицо, но в душе трясущихся от страха. Агата встала рядом, положила тонкую ладонь на моё плечо и обозвала трясущейся бледнолицей скво, которая не понимает своего счастья. На мой недоумённый взгляд она моментально пояснила, откидывая выгоревшие до соломенного цвета пряди от лица, мол, свобода от дома позволит нам научиться выживать в дикой саванне, усмирять мустангов и покорять мужские сердца.

Как могут быть связанны саванны Африки, мустанги Америки и мужские сердца я тогда не поняла. Как и половину её привычного лексикона. Но вскоре Агата, ставшая моей подругой на ближайшие три года, стала мне понятной. Дочь военного, она всё детство провела вдали от чопорного и сырого Лондона. Выросшая в свободе, Агата не признавала устоявшихся правил, постоянного их нарушала и отчаянно спорила с шаперонами – нашими наставницами. На уроках вставляла ремарки в их лекции, поправляла их ошибки, а будучи вызванной к доске давала развёрнутые ответы, которых не было в книгах. Агата не признавала зубрёжки, которую требовали в колледже, и плевалась на поверхностные знания, которые давали нам учителя. Всё это очень злило наставниц, но поделать они ничего не могли. Агату защищало имя и статус её отца.

Безумное жизнелюбие, неуёмная фантазия, неукротимая энергия Агаты расцветили тусклую жизнь колледжа.

Вместе мы провели немало весёлых моментов, за которые потом были наказаны, но это того стоило. Однажды, мы забрались в конюшню, а потом скакали по парку на неосёдланных пони, которые тогда становились для нас дикими мустангами. Гувернантки, после тщетной попытки усмирить безобразие, побежали к директрисе, но к её приходу две отважные скво уже лежали в постелях, а «мустанги» паслись на любимой лужайке миссис Хаддисон, ошалело пощипывая травку и любимые алые гортензии наставницы.

В другой раз, после долгого противостояния с группой бледнолицых скво, Агата устроила акт примирения. Мы вдвоём и трое девочек , тех самых бледнолицых скво, раскрасили лица красками, волосы украсили фазаньими перьями, которые выдрали из шляпки миссис Криспи, и развели костёр за старым амбаром. Мы проводили важный ритуал, чтобы принести конец нашему противостоянию. Чтобы закончить вражду, надо было зарыть топор войны. Топором послужил огромный тесак, который мы умыкнули с кухни, а трубкой мира – старинная керамическая трубка из музейной комнаты.

Топор зарыть мы так и не успели, потому что на огромный столб дыма от костра сбежались все работники колледжа, следом явилась и директриса. Во время отбытия наказания мы всё-таки подружились с теми девочками. Сложно не сблизиться, когда часами натираешь пол в танцевальной зале.

За три года нами было совершено ещё великое множество безумств, но потом веселье закончилась. Отца Агаты отправляли в новое место и он, безумно заботливый родитель, увёз дочь в новую страну. Мы плакали, прощаясь с ней, а Агата, как всегда, крепилась. Она уехала, но оставила во мне отпечаток своего непокорного духа, который позволил мне двигаться дальше и стремиться к большему, чем принято в нашем обществе.

И вот теперь, спустя столько лет, я видела её инициалы на чемодане новой жертвы.

— Мисс Честер? – рядом оказался Бекендорф, — вы уверены?

— Абсолютно, — всхлипнула я, сжала губы, чтобы не показать свою слабость, и твёрдым голосом ответила, — это фирменные вензеля моей бывшей сокурсницы по Королевскому колледжу, мисс Агаты Говард. Я помню их с детства. Ошибки быть не может.

— Крепитесь, мисс Честер, — буднично произнёс Бекендорф, протягивая мой блокнот.

Бекендорф отстранил меня, нырнул в кабину мобиля, осмотрел всё, аккуратно прикрыл крышку чемодана и вытащил его на свет божий. Держа на вытянутых руках, перенёс к капоту и снова раскрыл.

— Мисс Честер, вам лучше уйти домой, — кончиком длинной палочки Бекендорф переворачивал вещи Агаты, — потрясение слишком велико для вас. Вы бледны. Выпейте успокаивающих капель…

Уйти?! Сейчас, когда моя подруга детства, бесстрашная Агата в беде и ждёт моей выручки?! Да как такое можно представить себе? Я не брошу её! Буду землю зубами грызть, но найду Агату. Живой …или мёртвой.

— Сэр! – мой звонкий голос заполнил переулок, — выпейте свои капельки сами, а я останусь тут! Я не успокоюсь, пока не найду Агату!

— Юная леди, — Бекендорф оставил чемодан в покое и медленно повернулся ко мне, — что вы можете противопоставить преступнику, который с лёгкостью похищает девушек? Вы хоть представляете, что он может с ними делать? А с вами? Вы, начитавшаяся запрещённых французских романов, думаете, что преступник впадёт в раскаяние от вашего милого личика и уважительного: «подлец, оставьте своё дурное ремесло»? Реальный мир, леди Честер, отличается от легкомысленного вымысла французских романистов. Здесь преступники не обращают внимания на пол жертвы, её происхождение или красоту лица. Они просто берут то, что хотят. Деньги, украшения, невинность или жизнь.

Холёное лицо Кристиана Бекендорфа перекашивала злая судорога. В свинцово-серых глазах метался огонь, которым он хотел меня изгнать, как изгоняет призрака иной экзорцист.

— Вернитесь домой и займитесь тем, что подобает даме вашего происхождения, — снисходительно бросил Бекендорф, возвращаясь к изучению содержимого чемодана, — вышивайте, посещайте балы и званные ужины. Живите, как положено послушной дочери знатного семейства, мисс Честер.

От негодования перехватило дух. Да как он смеет? Что он себе позволяет, этот сухарь? Господи, как он мне сейчас напоминал мою матушку. Тот же презрительно-высокомерный тон, те же ограниченные суждения о долге женщины и её месте в мире. Они бы явно сумели поладить, если бы познакомились!

— Не смейте мне указывать, что делать с моей жизнью! Сэр! Я требую извинений, сэр! – прищурив глаза, я наступала на Бекендорфа.

Глава 4

Глава 4

Полицейский крисмобиль натужно гудел, тарахтя по дороге, мощённой квадратными гранитными плитами. Заторы, как всегда в это время дня, были просто ужасными.

Омнибусы, хрипящие паром, следовали от рабочих кварталов, вливались в шумный поток безлошадных повозок, движимых артефактами, и крисмобилей. Хаоса добавляли конные всадники, на всхрапывающих конях и одиночные конные повозки – фаэтоны, владельцы которых так и не смирились с нашествием пара и магии на дорогах, оставаясь строгими поборниками старых привычек.

Я, поглядывая в окно на проплывающие мимо улицы, подпрыгивала на сиденье в такт движению мобиля по сбитым дорожным плитам. Данг! Тряхнуло. Данг! Опять тряхнуло.

Думать мне тряска не мешала, но доставляла значительное неудобство господину старшему инспектору. Перкенсон напряжённо следил за дорогой, управляя мобилем. Инспектор шипел на кочках, которые бередили его застарелый радикулит, вздрагивал плечами и сжимал губы, чтобы не ляпнуть грубое словцо, способное долететь до моих ушей.

Суета на дороге добавляла страданий господину инспектору. Он фыркал носом, когда его пытались подрезать особенно лихие мобили или фаэтоны, управляемые бесшабашными водителями.

Перкенсон испытывал ко всему новому стойкую неприязнь, граничащую с паранойей, а дорогу, напичканную крисмобилями, не выносил на дух.

Но положение обязывало ездить на крисмобиле. И исполнительный Перкенсон ездил.

Все знали, что старший инспектор так и не смирился с крисмобилями и магическими артефактами, которые прочно вошли в жизнь Англии после катастрофического неурожая картофеля на всей территории страны. Пять лет назад картофельная эпидемия или «серая гниль», как нарекли болезнь вездесущие газетчики, стала предвестником грядущего соприкосновения миров.

Мир после этого очень сильно изменился.

— Ублюдок, сын седой ослицы! – заорал во весь голос Перкенсон, дёргая руль и выводя мобиль из-под удара несущего наперерез нам омнибуса, битком забитого рабочими.

Истошно завизжали тормоза, взвыли кристаллы движения. Из кресел резко вылетели ремни безопасности, захлестнулись вокруг тела и прижали к спинке сиденья. Мобиль дёрнулся и замер у края дороги.

— Простите, мисс Честер, — повинился инспектор, — не сдержался. Вы только посмотрите на него! Даже не подумал остановиться!

Омнибус, немного кренясь на бок, уносился вдаль, залихватски хрипя паром и объезжая встречный транспорт.

— Ничего, старший инспектор, — выдохнула я, пытаясь расслабить ремни, стянувшие мою грудную клетку, — вы были напуганы.

— Был, мисс Честер, но стоит, всё же, подбирать выражения в присутствии юной леди. Я помогу. Подождите… надо вот здесь пимпочку нажать.

Перкенсон нажал на защёлку, крепившуюся к сиденью кресла. Ремни свистнули и скрылись в неприметных пазах. Дышать сразу стало легче.

— Уф, — облегчённо вздохнула я, поправляя сбившийся жилет, — в это время дня центральная дорога просто невозможное препятствие на пути к дому.

— Совершенно с вами согласен, мисс Честер, — Перкенсон вытер испарину с красного от напряжения лица.

— А впереди Темпл-Бар и Лондонский мост, — протянула я, искоса поглядывая на старшего инспектора.

— О, господи! Который час, мисс Честер?

— Одиннадцать тридцать, господин инспектор. Ах! Самое время затора! – страдальчески вскрикнула я, пряча часики обратно в кармашек.

— Не успели, — унылые усы Перкенсона обвисли ещё сильнее.

Дороги города даже ночью не бывают пустыми, но основное движение начиналось с одиннадцати дня до пяти часов вечера. Езда превращалась в нескончаемое приключение с препятствиями, подобное тому, что произошло с нами. Но страшнее всего были заторы. В них можно застрять надолго – мой рекорд четыре часа стояния на месте.

Главный ужас всех водителей города это дневной затор между Темпл-баром, Лондонским мостом и Банком. Скопление экипажей, мобилей и омнибусов иногда достигает нескольких тысяч. Что поделать, Лондон город активный, а значит и транспорта тут больше, чем где бы то ни было в стране.

Путь к моему дому пролегал как раз через Лондонский мост, который сейчас должен был походить на взятую в осаду крепость. Я всегда покидала участок до одиннадцати, чтобы успеть проскочить мост, прежде, чем там случится очередной затор. Мне это было не по душе, я мечтала полноценно работать в участке, но матушка добилась, чтобы время моей стажировки ограничивалось тремя часами.

Ехать сейчас на мост, когда время приближалось к полудню, это значит простоять в заторе минимум три часа в одну сторону и столько же, чтобы выехать обратно.

Для Перкесона это прямое нарушение приказа. Для меня сплошная удача – если уговорю инспектора, то появляется возможность попасть в участок, чтобы взглянуть на собранные улики и сравнить с теми, что было у меня на руках.

— Старший инспектор, сэр, я предлагаю поехать в участок, — я приступила к выполнению своего плана, — так вы сможете выполнить распоряжение королевского сыщика. Сэр, я думаю, мистер Бекендорф будет недоволен, если вы задержитесь.

— Но и вас он приказал доставить до дома, мисс Честер.

— Я понимаю, сэр. Только предполагаю, что королевский сыщик понятия не имел, где я живу, — я добавила в голос искренности, — тут может справиться только высший маг, сэр. Открыть проход через мост, минуя затор доставить меня домой, а затем за секунду переместить мобиль обратно. Сэр! Подумайте!

Инспектор мялся, задумчиво поглядывая на дорогу, а я сделала последний ход.

— Сэр, я побуду в участке до часа по полдню, а потом отправлюсь в кондитерскую к миссис Эбигейл за заказом. Матушка попросила забрать кремовые пирожные к сегодняшнему ужину. Потом меня ждёт модистка, сэр и …мне есть чем заняться, поверьте, я не стану возвращаться на место преступления, как того опасается мистер Бекендорф.

И это сработало. Перкенсон, добродушный в принципе человек, встал на путь борьбы с преступностью совершенно случайно. Лет десять назад он охранял Лондонский Банк и задержал банду грабителей, за что получил награду от города. От банка Перкенсон получил значительную денежную премию и должность главы всего охранного отдела, где отличился за два года службы. Поэтому, когда Лондон разделили на округи, начальником седьмого назначили Перкенсона, как самого подходящего кандидата.

Глава 5

Глава 5

Бежать смысла не было. Оправдываться – глупо. Не станешь же подходить к каждому, кто прочёл гадкий пасквиль Визла, и, жалко заглядывая в глаза, униженно шептать: «Это не правда! Журналисты всё выдумали»!

Пф! Ещё чего!

Поэтому я поступила так, как положено леди. Надменно вздёрнула бровь, свернула жалкую газетёнку, сунула её в ближайшую урну и брезгливо отряхнула руки. А после, прошествовала мимо онемевших зевак с гордо поднятой головой.

Мелодично звякнул колокольчик над дверью кондитерской и только теперь я выдохнула. Как бы я ни держала лицо, как бы ни изображала невозмутимость, но мне было не по себе. Зеваки это так, ерунда. Хуже будет, когда газеты попадут в дома знакомых и родственников. Поджатые губы, снисходительные взгляды, беседы, затихающие при моём приближении – вот, что ждёт меня в ближайшие пару недель.

Но даже это ни идёт ни в какое сравнение с тем, что устроит мне матушка, когда узреет гнусный пасквиль Визла. Одна надежда на отца, который должен вернуться из поездки со дня на день.

— Леди Алисия, — миссис Эбигейл, очаровательная блондинка в накрахмаленном фартуке и строгом платье, приветливо улыбнулась из-за прилавка, — рада вас видеть!

Кладезь новостей и слухов, миссис Нанита Эбигейл проработала в кондитерской всю свою жизнь. Сначала здесь хозяйничал её отец – мистер Андерсон. Он крепкой рукой руководил делом, успевая выпекать превосходные пирожные и пряники, воспитывать в одиночку дочь и вести маленькое хозяйство. Потом, когда Нанита выросла и вышла замуж, мистер Андерсон ушёл на покой, передав успешное дело дочери. Сам мистер Андерсон иногда приходил в кондитерскую, сидел у окошка на стуле и здоровался со старыми клиентами. Сегодня его коронное место было свободно.

— Миссис Эбигейл, — я с наслаждением вдохнула воздух кондитерской, который пах ванилью, корицей и цукатами, — я тоже очень рада вас видеть! Как поживает мистер Андерсон?

— Жалуется на свои старческие немощи, — мягко ответила миссис Эбигейл, — но буквально вчера, вооружившись своей тростью, совершил пешую прогулку до Гайд-Парка, чтобы одним глазком взглянуть на Великую выставку! Отец весь вечер восхищался Хрустальным дворцом. Нужно будет выкроить минутку и вместе с мистером Эбигейлом посетить это чудесное место.

— О, вам обязательно следует это сделать. Выставка продлится ещё целый месяц. Я успела побывать на ней в самом начале, во время открытия. Там представлены великолепные модели крисмобилей, ещё не запущенных в производство, — поделилась я впечатлениями.

Билеты на Великую выставку нам достались легко, как и всем представителям аристократических семейств Лондона. Корона гордилась своими промышленными, магическими и торговыми достижениями, но восхищаться в одиночку было скучно. Поэтому по высочайшему повелению Короны, в Гайд-Парке выстроили Хрустальный дворец, в котором устроили демонстрацию достижений. Крисмобили там и вправду были шикарные, однако меня больше интересовали новшества в области артефакторики, для которых в Хрустальном Дворце выделили небольшой уголок.

Но меня ждало разочарование и недоумение. Новых моделей не было, лежали только давно известные и основательно используемые артефакты.

Зато выставка торговых достижений занимала едва ли не половину Хрустального дворца. Там душно пахло специями, чужеземными фруктами. Искрились тончайшие расшитые золотом ткани, струился невесомый шёлк. Матушку едва увели из этой части дворца. Она хотела скупить всё, но расчётливый отец пригрозил лишить её средств, если матушка не возьмёт себя в руки.

Матушкина мечта продефилировать по Бонд-стрит в обновках моментально рухнула. Она обиженно поджала губы и промолчала целую неделю, игнорируя нас с отцом. Прощение удалось заслужить только большим отрезом нежно-зелёного шёлка и флаконом жасминовых духов с тонкой ноткой осенних хризантем.

— После вашей рекомендации, мисс Алисия, я непременно схожу на выставку. Тем более, я давно никуда не выбиралась, — посетовала миссис Нанита Эбигейл, — ох, что-то я заболталась. Заказ вашей матушки готов.

— Отлично, миссис Эбигейл. Позвольте его ещё некоторое время придержать у себя. Я оплачу сейчас, а пирожные заберу позднее. Сейчас попасть домой просто нереально. Сами понимаете, Лондонский мост в час пик это сущее наказание, — я вытащила из сумки кошелёк, — схожу к модистке, загляну к подруге, а там уже и затор разойдётся.

— Разумеется, мисс Алисия, — согласилась миссис Эбигейл, ссыпая деньги в ящик, — только я бы, на вашем месте, не особо разгуливала в наших местах.

— Что так?

Нанита затравлено оглянулась, хотя в кондитерской кроме нас двоих никого не было, наклонилась ближе и заговорила сдавленным шёпотом.

— Ходят слухи, что в наших краях завёлся второй Джек-Потрошитель. Он похищает юных девушек, утаскивает в своё логово и творит с ними…всякие непотребства!

Ох, как журналисты ловко подогрели общественное мнение. Теперь в каждом прохожем будет таиться опасность и угроза. Вечерние улицы начнут пустеть, едва солнце станет клониться к закату, а полицейские получат злые взгляды и жалобы за бездействие.

И ведь ещё не найдено ни одного тела!

— С чего возникли такие слухи? – спокойно поинтересовалась я.

— Мисс Алисия, вы же работаете в полиции! – удивлённо-испуганно раскрыла глаза Нанита.

— Стажируюсь. Писарем в основном, — коротко пояснила я.

В целом, это была правда. До сегодняшнего утра моя стажировка больше походила на службу писаря, нежели сыщика.

— Неужели вы не в курсе? Пропадают девушки! И все случаи в опасной близости от нашего боро! – придушенным голосом продолжала рассказывать Нанита, — говорят, на местах преступлений видели высокую фигуру в чёрном…

Я мгновенно напряглась. А вот это уже интересно. Конечно, слухи могут оказаться только слухами, но откидывать их без проверки не стоит. «Высокая фигура в чёрном» обязательный фигурант любого происшествия, будь то пропажа яичного лотка у обывателя, или кража золотого колье у ювелира. А уж если дело связанно со смертью, то фигура в чёрном возникает сама собой и дышит в спину всем дознавателям и сыскарям.

Визуалы героев

Леди Алисия Честер, 21 год. В шестнадцать лет, после перенесенной шаманской болезни, открыла в себе дар призыва коккури (демона-лиса). Вынуждена скрывать свой новоприобретённый навык ото всех. Вызыватели коккури вне закона Англии.

Умна, дальновидна, внимательна, вежлива, терпелива. Не выносит принуждения и грубости.

Воспитание получила соответственно статусу и мечтает приносить пользу обществу.

Но по достижении совершеннолетия, вынуждена находиться в постоянной войне со строгой матушкой, которая желает видеть свою дочь замужем за достойным господином, а все мысли Алисии считает глупой блажью.

Граф Кристиан Бекендорф, 28 лет. Королевский сыщик.

Суровый, жёсткий человек. Не лишён обаяния, если ему это необходимо. Умён, находчив, физически силён.

Пять лет назад, во время соприкосновения миров, особо отличился в деле решения возникших проблем. А что это были за проблемы и какие тайны скрывает королевский сыщик, мы обязательно узнаем!

Глава 6

Глава 6

Сказать, что я обмерла от ужаса, это не сказать ничего. Нарушение прямого приказа начальства влекло за собой наказание похлеще, чем матушкино молчание. Меня могут отлучить от стажировки, несмотря на высокое покровительство. Ещё и старшего инспектора подставила.

Но мучиться раскаянием было поздно. Поэтому я встала, набрала в лёгкие побольше воздуха и повернулась, мило улыбаясь королевскому сыщику.

— Мистер Бекендорф! – я удивлённо захлопала ресницами, — какая неожиданная встреча!

Моё кокетство произвело на королевского сыщика нулевое воздействие. Он хмуро буравил меня тяжёлым взглядом, совершенно игнорируя улыбки и нежное порхание ресниц. От злости у сыщика подрагивал уголок рта. Я поёжилась. Такое ощущение, что сейчас у Бекендорфа внезапно прорежутся клыки и он меня просто покусает. Утробно рыча, как голодный зверь.

— Действительно неожиданная встреча, — жёстко бросил Бекендорф, — не знал, что ваше место жительства, мисс Честер, стена в переулке Вольных Каменщиков. В противном случае, поселил бы вас в участке, — секундное молчание сыщика и язвительное продолжение не заставило себя ждать, — в комфортабельной камере для злостных правонарушителей.

— Сэр, ваши шутки неуместны и оскорбительны, — я перестала кривляться и серьёзно взглянула в глаза Бекендорфа. К чему кокетство, если стандартное женское оружие не действует?— Во-первых, попасть домой в промежутке между одиннадцатью и пятью, я не могу.

— Лондонский мост? – сухо поинтересовался сыщик .

— Вы весьма догадливы, сэр. Во-вторых, моя стажировка заканчивается в десять тридцать, а после я гражданское лицо, которое вольно заниматься чем угодно.

— Вам угодно вмешиваться в работу полиции, мисс Честер, а мне угодно отправить вас в камеру, до выяснения обстоятельств, как и любое другое гражданское лицо. Возможно, вы замешаны в деле, являетесь сообщником или, что вполне вероятно, непосредственным участником злодеяний. Весьма странно, мисс Честер, что первое исчезновение произошло ровно через десять дней, после вашего появления в участке. Видите, я даже предлог нашёл, чтобы выполнить своё обещание.

Слова Бекендорфа произвели ошеломляющее действие. И нет, обидное обвинение прошло мимо моих ушей, но натолкнуло на мысль, к которой я раньше и не склонялась.

Внутри мобилей отсутствовали следы борьбы. Мягкие подушечки на сиденьях, обязательный атрибут всех женских крисмобилей, находились на своих местах. Не было ни царапин, ни повреждённых частей обшивки. Да даже драгоценные янтарные обереги-ароматизаторы, висели на специальном крючке, крепившемся на лобовом стекле. И запах лемонграсса с ноткой увядающей ромашки – это же женские духи!

Дамы в нашем обществе доверяют только себе подобным. Ни одна женщина добровольно не откроет дверь мобиля незнакомому мужчине. Преступник должен был силой проложить себе путь, а это бы обязательно оставило следы. Выкрученная и погнутая ручка дверцы, разбитое стекло, следы отчаянной борьбы. Но и это бы не произошло, потому как при первых признаках опасности дамы завели бы мобиль и умчались, отчаянно сигналя.

Значит вариантов два: во-первых, преступником может быть знакомый мужчина, не стоит отметать эту версию без проверки. Во-вторых, в деле замешана женщина! Шерше ля фам, как говорят французы! Женщина женщину воспринимает без угрозы, может открыть машину и добровольно выйти на улицу. А там…вариантов тьма: на жертву накидывается соучастник преступления и усыпляет с помощью любого средства или магического воздействия. Или сама дама-приманка применяет что-то, чтобы отключить сознание жертвы, нанести раны…впрочем, надо выяснять.

Надо непременно узнать, как между собой связаны все три жертвы. Были ли они знакомы и пересекались где-нибудь на светских раутах. Что у них общего, схожего.

Пока, мне известно только то, что две жертвы были замужем, причём брак был заключён два года назад. А вот Агата…надо это выяснить. Вензеля на обивке чемодана говорили, что имя у неё прежнее, но зная Агату нельзя ни в чём быть уверенной. Из простого упрямства она могла оставить свои инициалы и даже в обществе представляться девичьим именем.

Но зачем всё-таки выдирали кристаллы и рисовали крылья на стене? Метка преступника? У нас новый серийный убийца, под стать Хмурому Билли?

— Мисс Честер? – как во сне я услышала голос Бекендорфа, — с вами всё в порядке?

Странно, но мне показалось, что в его голосе мелькнули едва уловимые нотки беспокойства и участия. Да, нет! Быть не может, чтобы этот сухарь вдруг испытал волнение за меня!

— Мистер Бекендорф, — я вынырнула из мыслей, окинула сыщика внимательным взглядом. Так и есть, просто показалось. Стоит и хмуро оглядывает меня, в глазах плещется жёсткое равнодушие, — вы гений!

Правая бровь «гения» резко взлетела вверх, придав хмурому лицу сыщика иллюзию удивления.

— Что, простите?...—начал он, но я не дала ему продолжить.

— Ваши слова натолкнули меня на мысль! – бойко затараторила я, — лемонграсс это женские духи! Я слышала много ароматов, когда была на Великой выставке, в Хрустальном Дворце! Надо искать торговца и выяснять всех, кто покупал подобные духи. Так мы можем выйти на след преступника или банды, если таковая имеется. Нет следов борьбы – возможно в деле замешана женщина. Надо выяснить, была ли Агата замужем и что её связывает с другими жертвами! Нельзя медлить, мистер Бекендорф! Надо срочно посетить второе место преступления, зарисовать крылья и продолжать расследование!

Судя по всему, сыщик меня не понял. Что ж, я поспешно нарекла его гением, а теперь придётся расплачиваться.

— Сейчас объясню, — заверила я и объяснила, вывалив на сыщика весь ход своих мыслей.

Бекендорф внимательно слушал меня, не перебивая. А я, распалённая, выдавала все идеи и тыкала пальцем в заметки, которые набросала в участке.

— Ехать надо, — ответил Бекендорф, стоило только мне замолчать, — но второе место преступления не нуждается в посещении. Я там был и крылья уже зарисовал. Они идентичны тем, что нашли вы.

Глава 7

Глава 7

Провокационный вопрос, на который я, не задумываясь, дала ответ, уже выходя из мобиля.

— Нет, мистер Бекендорф, меня миновала подобная участь.

Голос прозвучал ровно, как и всегда, когда я вынуждена врать о собственном даре.

— Благодарю за честный ответ, — Бекендорф сделал упор на слове «честный», — поторопитесь, время уходит.

— Конечно, я не заставлю вас ждать,— кивнула я, закрывая дверь мобиля.

Я спиной чувствовала тяжёлый взгляд сыщика. Опять это жутковатое ощущение, которое возникло, когда Бекендорф застал меня в переулке. Не поверил он мне. Впервые в жизни моя честная ложь не удалась. Я шла неторопливо, чтобы не показать даже каплю испуга, но мне хотелось бежать. Бежать со всех ног.

Мир никогда не рушится моментально. Он слишком тяжёл, неповоротлив и велик для этого. Изменения нарастают постепенно, как снежный ком.

За эпидемией серой гнили, которая лишила урожая картофеля всю Англию, Шотландию и Ирландию, пришла новая напасть. Стали заболевать люди. Из разных сословий, разного пола и возраста. Первые случаи, а их было много, связывали с отравлением. Мол, люди ели больной картофель, оттого и заболели. Паника захватила жителей. Картофель сжигали, засыпали в ямах, изничтожали даже рецепты блюд, в которых использовался ни в чём неповинный корнеплод.

И никто не верил больным, рассказывающим, что же с ними происходило на самом деле. Всё списывали на жёсткое отравление и галлюцинации, подобные тем, что возникали из-за спорыньи, отравляющей рожь.

Начиналось всё просто. Люди ложились спать здоровыми, а просыпались больными. Высокая температура, лихорадка, потливость. Бред. В этом бреду к больному приходило Нечто.

Туманное Нечто выглядело как полупрозрачная простыня, колышущаяся на ветру. Сначала являлось только во сне, потом стало проявляться и наяву. Только никто не видел это кошмарное Нечто, которое застывало у изголовья кровати больного, мечущегося на мокрых от пота подушках.

Глаза, руки, тело – всё это Нечто скрывало под своим постоянно колыхающимся покровом, но приходил момент, на шестой день болезни, когда покров спадал. И точно так же резко спадала температура у больного. Человек замирал в ступоре, едва дыша и обливаясь холодным потом от страха, который сковывал всё тело. И тогда Нечто запускало свои костлявые пальцы в живот, голову, грудную клетку больного. Оно шебуршало там, внутри тела, кривилось от чего-то, на что натыкалось.

Нечто перестраивало организм больного. Делала его восприимчивым к магическим нитям, которые медленно проникали в наш мир.

На седьмой день Нечто исчезало, унося с собой болезнь.

Когда больных по всей стране перевалило за три сотни и доктора собрали первую статистику, выявив закономерности и обозначив лечение, паника среди людей спала.

Тогда ещё никто не знал, что за болезнью приходят магические способности.

До появления высших магов оставалась чуть менее трёх месяцев.

Позже эпидемию, как обычно с лёгкой руки газетчиков, нарекут «шаманской болезнью», а всех, перенёсших её, внесут в реестр Короны, как людей, могущих послужить на славу государства.

Однако на деле было всё не так радужно, как могло бы показаться на первый взгляд.

За каждым, чей дар был нестабилен или условно опасен, впоследствии установят надзор, впишут в отдельный реестр, как условно неблагонадёжных, и скроют списки в глубине архивов тайной канцелярии Короны.

Я была обладателем дара, который был опасен без условностей. Призыв коккури достался мне после прихода Нечто.

Мне было шестнадцать, когда я приехала домой на каникулы. Погода была отвратительная, целую неделю беспрерывно лил дождь. Я продрогла до костей, пока добиралась до дома. На следующий день меня закономерно свалила неведомая хворь, которую взялся лечить доктор Декстер. Тогда он только начинал свою практику, поэтому все семь дней он не отходил от моей постели, вытирая пот, тщательно измеряя пульс и готовя горькие снадобья на основе хины, чтобы унять жар . Он практически не спал, пытаясь помочь мне.

А когда на седьмой день я выздоровела и рассказала ему про Нечто, доктор Декстер посоветовал мне не обращать внимания на видения, объяснив, что причиной всему высокая температура.

Многим позже, когда выяснилось, к чему приводит шаманская болезнь, доктор Декстер внушительно пояснил домочадцам, включая болтливых слуг, что я подхватила простуду из-за дождя, в который попала в день приезда. «Никаких опасений! У мисс Алисии не было признаков шаманской болезни!» торжественно заявил он, чем успокоил всех.

Но мы оба знали, что это неправда. К простудным не приходит Нечто и не ворошит их внутренности костлявыми пальцами.

Мой магический переход удалось скрыть даже от родителей. Я научилась врать так правдиво, что сама отчасти верила в эту ложь.

Бекендорф первый, кто усомнился в моих словах. Доказать мою ложь может только Высший маг-ментат, но их всего два на всю Англию. Тратить драгоценную энергию, чтобы разоблачить одну безобидную лгунью они не станут. А Бекендорф может сомневаться сколько ему угодно! Он в своём праве, но и я тоже.

В кондитерской было людно.

Миссис Эбигейл за прилавком не было. Вместо неё там хозяйничала миленькая мисс Пиг, улыбчивая девушка, которая раньше была цветочницей. Миссис Эбигейл отметила её прыткость, предприимчивость и расторопность, а после предложила перейти на работу в кондитерскую. Для мисс Пиг это было счастливым билетом в новую жизнь.

Цветочницы, булавочницы и прочие мелкие торговки зарабатывали сущие копейки, но трудились очень много, проводя целый день на ногах и расхваливая свой товар. На заработанные копейки они снимали тесное холодное жильё в самых бедных кварталах, и всё время боялись угодить в работный дом по причине болезни или отсутствия средств для существования.

Продавщица в магазине или кондитерской это уже был иной уровень. Стабильный заработок, гораздо выше прежнего, работа в тепле, уважение и, что немаловажно, общежитие с великолепными условиями жизни, которое теперь можно было оплатить.

Глава 8

Глава 8

Всё происходило как во сне. Торговец плавно увернулся от ме-еедленно летящей в него трости, зловеще осклабился в улыбке, очень медленно повернулся вокруг своей оси, взмахнул рукой и исчез в облаке дыма, пронизанного яркими вспышками. Под равномерный «дум-дум» в ушах я равнодушно смотрела, как Бекендорф ме-едленно перепрыгивает через прилавок, ныряет в дымовую завесу и исчезает в ней.

Меня закачало как на волнах. Хорошо-то как! Благостно! Я качаюсь на маленькой лодочке, посреди голубого озера…пахнет цветущими магнолиями, звонко поют птицы. Глаза сами собой прикрылись и я блаженно улыбнулась! Красота, тёплый юг. Надоел уже сырой Лондон.

Лодочка вдруг сильно закачалась. Я испуганно раскрыла глаза. С гулким «булд» вернулись звуки, смывая навеянную иллюзию. В уши ударил истеричный крик.

— Алисия, деточка! Алисия! Говорила я, доведёт тебя до беды твоё увлечение!

Тётушка Мэйбл вцепилась в меня и трясла так, что я едва на ногах стояла! Так это она меня качала! А мне казалось, что лодочка…жаль.

Я повернулась, пригляделась и закатилась в хохоте. Достопочтенный фазан на тётушкиной шляпе оброс ярким пером, обзавёлся загнутым клювом и теперь важно кивал набитой опилками головой, приговаривая:

— Пиастр-ры! Пиастр-ры!

— Тётушка, — я никак не могла унять хохот, — у вас …ой, не могу! У вас попугай на шляпке! Говорящий! Вы благородный корсар на службе Короны, тётушка Мэйбл? А у вас есть корсарский патент? Покажите? Ну, пожалуйста!

Тётушка отпрянула, прищурилась и презрительно бросила.

— Алисия, побойся Бога! Что ты мелешь? Какие корсары, какие патенты? Ты белены объелась?

На правом глазу тётушки внезапно появилась чёрная повязка с изображением Весёлого Роджера. Я ткнула в неё пальцем и укоризненно предъявила:

— Лгать не хорошо, тётушка Мэйбл! Вы же сами меня этому учили! – я внушительно пригрозила тётушке пальцем.

— Алисия! – по лицу тётушки пошли красные пятна, которые очень удачно гармонировали с чёрной повязкой. Она выдохнула и прошипела, — Алисия Честер! Вы не в себе!

— Я в себе! – для надёжности я ткнула в себя пальцем, —вот, поглядите!

Меня разбирал смех. Стоило взглянуть по сторонам, как из тканей высовывались чудесные лианы, моментально оплетающие стойки навесов. Из-под прилавков выскакивали неведомые животные и бросались врассыпную по территории Хрустального Дворца. Мимо проходящие господа внезапно лишались своих строгих цилиндров. На их напомаженных головах вырастали яркие перья, усы начинали тянуться в длину и закручиваться в нарядные спиральки. Дамы обзавелись пышными павлиньими хвостами, которые волочились за ними раскрытыми веерами, и маленькими зверьками на плечах. Зверьки походили на обезьянок, но глаза у них были размером с чайное блюдце!

Вокруг царила форменная феерия!

В которую вмешался спокойный голос Бекендорфа.

— Мисс Честер, вы в порядке?

Я обернулась на голос. Бекендорф стоял в двух шагах от меня. Вид у него был привычно-напыщенный, только вокруг его силуэта весело выплясывали мерцающие точки.

— Ой! – я протянула руку, чтобы потрогать яркую точку-искорку, но та легко от меня сбежала. Я обиженно надула губы, — мистер Бекендорф, приструните свои искорки.

— Что, простите?

— Искорки, — я добавила таинственным шёпотом, делая шаг к сыщику,— вокруг вас кружатся-кружатся…хочу потрогать!

— Алисия Честер, прекратите приставать к молодому человеку! – взвизгнула тётушка-корсар, перехватывая мою руку, — ваше поведение недостойно молодой леди!

Я фыркнула, стряхивая тётушку с руки. Но не тут-то было. Хватка у моей тётки была железная. Корсар, как никак!

— Это не молодой человек, — важно пояснила я, отцепляя пальцы тётушки по одному, — это королевский сыщик и отчаянный сноб, Кристиан Бекендорф! А это моя тётушка-корсар Мэйбл и её попугай! Вот!

Я победоносно стряхнула тётушку с руки и вернулась к искоркам, которые так и продолжали крутиться вокруг сыщика.

За спиной что-то неразборчиво бормотала возмущённая тётушка-корсар, Бекендорф ей вежливо отвечал, им обоим вторил попугай со своими пиастрами, а я хватала рукой искорки, но те не желали хвататься, перебегая с места на место.

— Мисс Честер, — Бекендрф перехватил мою кисть, — взгляните на меня, пожалуйста.

Его голос звучал непривычно мягко. Я вскинула взгляд.

— Ой, мистер Бекендорф, я говорила вам, что вы очень миловидны? – расплылась я в улыбке, — нет, не говорила! Досадное упущение. Говорю сейчас! Вы душка, только характер не очень… Можно я потрогаю ваши ресницы? Они такие пуши-истые…

Я потянулась к Бекендорфу, но он, мило улыбнувшись, уклонился и ласково спросил:

— Я позволю вам потрогать мои ресницы, но и вы позвольте мне кое-что. Одну мелочь.

— Что? А впрочем, позволяю, — легкомысленно согласилась я. Уж очень манили меня его глаза. Такие небесно-синие…

Бекендорф, не дожидаясь повторного предложения, обхватил моё лицо ладонями, а потом медленно провёл большим пальцем по губам.

Позади испуганно-заполошно вскрикнула тётушка.

— Щекотно! – поёжилась я.

Бекендорф, не переставая мило улыбаться, отпустил моё лицо, поднёс палец ко рту и облизнул. Тот самый палец, которым трогал мои губы!

— Вы что это делаете?— задумчиво протянула я, а потом насупилась, — вы мне обещали, что я потрогаю ваши ресницы…

— Молодой человек! – рядом возникла тётушка Мэйбл и раскудахталась, — вы, что себе позволяете? Это…это…возмутительно!

— Пробуждение, — нахмурился Бекендорф, — гадкая смесь. Миссис Мэйбл…

— Попрошу! Я мисс! Мисс Лестер для вас! – гордо ответила тётушка.

— Мисс Лестер, прекратите кричать и привлекать внимание. Люди и так уже оглядываются, — жёстко заговорила Бекендорф, — сомневаюсь, что это внимание необходимо мисс Честер. Ваша племянница находится под действием заклятия под названием «пробуждение». Она сейчас в грёзах, не отдаёт отчёта своим действиям и почти ничего не понимает…

Глава 9

Глава 9

Кристиан Бекендорф

Девушка крепко спала на заднем сиденье. Кристиан защёлкнул на ней ремень безопасности, поправил её юбки и аккуратно захлопнул дверь.

— Мистер Бекендорф, — рядом с мобилем стояла беспокойная мисс Лестер, — куда вы её повезёте?

Кристиан обошёл мобиль и распахнул дверь пассажирского сиденья.

— Куда скажете, мисс Лестер.

— Ох, это так неудобно! Мы и так слишком обременяем вас своими проблемами, а теперь ещё и как извозчика используем!

— Никаких сложностей, мисс Лестер. Прошу, — сыщик услужливо протянул руку.

— Вы слишком добры к нам, — продолжила протестовать тётушка, однако решительно опёрлась на предложенную руку и резво влезла в салон мобиля.

Кристиан дождался пока тётушка справится с чучелом фазана на ядовито-зелёной шляпке, захлопнул дверь и сел на водительское сиденье. Мисс Лестер продолжала сражаться с фазаном, который упёрся в потолок мобиля и никак не давал почтенной леди устроиться на месте.

— Прошу прощения, мисс Лестер, — просипел Кристиан, когда леди, разбушевавшись в борьбе с модным изыском, вонзила острый локоть ему в бок, — может вы снимите свою замечательную шляпку? Поверьте, никто не узнает, что вы нарушаете приличия. Я буду нем, как рыба.

Почтенная леди окинула сыщика презрительным взглядом, попыталась гордо вздёрнуть подбородок, но этому помешала шляпа. Точнее украшение на ней. Раздался зловещий скрип, леди замерла и медленно развязала завязки под подбородком. Через секунду шляпа, вместе со слегка скривившимся фазаном и изрядно помятыми перьями, лежала на коленях гордой женщины.

— Простите. Я оплачу ремонт, — мисс Лестер уставилась перед собой и чопорно поджала тонкие губы.

— Не стоит беспокоиться, — отозвался Кристиан, разглядывая зловещую царапину на обшивке мобиля, — мисс Честер говорила, что живёт за мостом. Назовите адрес.

— Честервилль, мистер Бекендорф. Усадьба Честервилль.

Мобиль мягко тронулся с места. Некоторое время в салоне царило молчание, нарушаемое только тяжёлыми вздохами почтенной леди. Наконец, она не выдержала и прозвучал вопрос, который не давал ей покоя с самого начала.

— Мистер Бекендорф, как вы познакомились с Алисией? Что вас связывает?

— Служба, мисс Лестер.

— Хм, я что-то не припомню, чтобы в седьмом округе работали такие молодые и благородные офицеры, мистер Бекендорф.

— Назначен буквально сегодня утром министром Робертом Пилем, мэм, — не отрывая взгляда от дороги, ответил Кристиан, — теперь я глава полицейского отделения седьмого округа Лондона.

Удовлетворённая чёткими ответами молодого мужчины, тётушка Мэйбл замолчала на несколько минут, но молчание угнетало почтенную леди.

— Мистер Бекендорф, вы можете объяснить, что за заклятие наложили на Алисию? И когда успели?

Королевский сыщик ответил после некоторого раздумья.

— Торговец, мэм. Торговец ароматами. Накладывается это заклятие в мгновение ока с помощью подготовленной смеси относительно безобидных веществ, мисс Лестер. Пудра, которую все леди Лондона используют, чтобы стать красивее, смешивается с пыльцой златоцвета и порошком перламутра, полученным из морских ракушек.

— Тех, из которых делают пуговицы? – ахнула леди.

— Всё верно. Безобидная смесь меняет свои свойства под воздействием определённого заклятия, становясь проклятием.

— О, боже!

— Не переживайте, мисс Лестер, эффект у заклятия недолгий, а грамотный доктор легко устранит все последствия. У вас ведь есть семейный врач?

— Разумеется, — надменно фыркнула леди, — доктор Декстер.

— Вот и отлично, — хмуро кивнул Бекендорф, — позвольте встречный вопрос, мисс Лестер.

— Конечно.

— Ваша племянница перенесла шаманскую болезнь?

Леди издала шипение, полное негодования, такое громкое, что Кристиан на секунду решил, что проткнута шина мобиля.

— Как вы могли такое предположить, мистер Бекендорф! – всплеснула руками задетая за живое тётушка, — подобной…гадостью не страдал никто из нашей Семьи! Мы слишком благородны и чисты для этого! Никого из нас не коснулась мерзкая магия!

— Простите, если оскорбил вас, — спокойно ответил сыщик, — я не хотел этого.

Тётушка Мэйбл несколько мгновений буравила сыщика гневным взглядом, а потом внезапно прищурилась и сменила гнев на милость.

— Алисия всегда была такой непоседой, просто ужас! – запричитала мисс Лестер, — вот и сейчас, вопреки воле матери, она пошла на службу, хотя ей предлагали и продолжают предлагать очень выгодные партии. Повлияйте на неё, мистер Бекендорф! Я знаю, вы можете, ведь вы теперь её начальник! Увольте её! Пусть займётся тем, что положено приличной девушке её происхождения! Выйдет замуж, займётся домом. В конце концов, она не обязана рисковать жизнью, бегая за преступниками по грязным подворотням Лондона! Мы не для того её растили и лелеяли! Она нежный цветок, нуждающийся в тепле и уходе, а выбранный путь просто уничтожит нашу бедную глупую девочку.

Мисс Лестер очень натурально всхлипнула. Кристиан профессионально угадал фальшивые нотки в голосе почтенной леди, но предпочёл сделать вид, что ничего не заметил.

— Вы напрасно порицаете выбор своей племянницы, мисс Лестер. Она достойно показала себя на службе. Благодаря мисс Честер, мы сегодня вышли на след преступника, обзавелись новыми уликами и достаточно далеко продвинулись в расследовании, которое несколько недель не сдвигалось с места.

— Это всё случайность, — хмыкнула почтенная леди и вкрадчиво добавила, — вы выполните мою просьбу, мистер Бекендорф?

— Нет. Я не могу потерять такого ценного сотрудника.

— Очень жаль. Я была о вас лучшего мнения, мистер Бекендорф, — негодующе прошипела мисс Лестер и отвернулась, всем видом показывая, что разочарована в сыщике.

Кристиана только улыбнулся в ответ на неприкрытую обиду почтенной леди. Ещё утром, когда только увидел бойкую блондинку на месте преступления, он не задумываясь выполнил бы просьбу, прозвучавшую в мобиле. Но теперь всё изменилось.

Глава 10

Глава 10

Старинную столовую поместья Честервилль заливало утреннее солнце. Оно играло на позолоте потолочной лепнины, отражалось от столового серебра и путалось в пышных кустах цветущего гибискуса в горшках. Матушка являлась ярой поклонницей этой безумной розы, которая меняла оттенок в зависимости от времени суток. Утром цветки гибискуса сияли чистой белизной, а к вечеру становились нежно розовыми.

Изменчивый характер матушки был под стать её любимому цветку.

Утром она чаще всего была бодра и весела, а к вечеру могла впасть в состояние лихорадочного возбуждения и тогда головы с плеч долой!

С самого детства мне приходилось подстраиваться под меняющийся характер леди Амалии Честер. Кипучая энергия, которая не находила иного выхода, кроме как через тиранию близких, мешала жить не только нам с отцом, но и самой матушке.

Она, радикальный приверженец старых правил, не решалась нарушить заведённый издавна ритуал жизни замужней женщины. Всё в нашем доме строго подчинялось ему. Как правильно говорить и ходить; сколько чашек чая положено выпить на пятичасовое чаепитие, затесавшееся между обедом и ланчем и прочее, прочее, прочее…

Когда отец был дома, строгие правила начинали трещать по швам. Дышать становилось легче, тяжёлые оковы ограничений спадали со скованных ног и рук.

Но отец, по воле Короны, очень часто отсутствовал, из-за чего мы с матушкой находились в постоянной конфронтации. А если ещё присоединялась тётушка Мэйбл…об этом лучше не говорить!

Матушка презрительно смотрела на изменяющийся на глазах мир и люто презирала магию. Осуждению подвергались и современные вольности, которые стали доступны дамам всех сословий.

Хотя, если бы она могла отпустить впитанные с молоком матери условности, то стала бы намного счастливее.

— Алисия, — матушка послала мне полный любви взгляд, однако я чётко разглядела в нём нотки неудовольствия, — прекрасно выглядишь. Немного бледна, но, думаю, хороший завтрак и помощь мне в оранжерее придадут тебе сил и вернут румянец на твои щёки.

Я опустилась в приветственном книксене и молча прошла к своему месту. Доктор Декстер послал мне ободряющий взгляд. Больше за столом никого не было. Странно, я думала, без тётушки Мэйбл сегодня не обойдётся.

— Что ж, все в сборе. Можно приступать. Мэри! – позвала матушка и звякнула в серебряный колокольчик.

Вымуштрованные горничные, под надзором строгой Мэри, внесли завтрак. Передо мной опустилась тарелка со склизкой овсянкой, которую я ненавидела с детства, двумя ломтиками бекона и пучеглазой яичницей.

— Вознесём благодарственную молитву, — приказала матушка.

Я послушно сложила руки и закрыла глаза. Молиться не получалось. Мешали тревожные мысли. Что теперь будет? Бекендорф, будучи королевским служащим, ни за что не утаит информацию о потенциальном маге. Значит, не позднее сегодняшнего полудня, за мной явится Тайная Канцелярия. Дар придётся показать.

Господи, матушка не перенесёт такого огорчения и сляжет. Надо будет попросить доктора Декстера задержаться в поместье. Во избежание, так сказать.

А что будет со мной? Коккури под запретом, а значит и я. Меня запрут в казематах Тайной Канцелярии? Страшно…

Загремели приборы, значит молитва закончилась. Я машинально взялась за еду, совершенно не чувствуя её вкуса. Письмо, написанное матушкой, уже лежало у меня под корсажем, но что это меняло, если вызывателя коккури надлежит изолировать от общества?

Может, сбежать, пока не поздно?

Эта мысль неожиданно придала мне сил. Я налегла на завтрак, краем уха слушая неторопливую беседу матушки и доктора. Они болтали о пустяках. Хм, неужели вчерашнюю газету так и не доставили в Честервилль? Повезло, ничего не скажешь!

Мысли потекли ровнее, перекинулись на вчерашний день, и я вернулась к собранным уликам. Кристаллы, мобили, чемоданы, крылья…всё мелькало перед моим внутренним взором, пока не вернулась утренняя мысль.

Куда все эти женщины ехали?

Я замерла, недонеся чашки до рта, и уставилась перед собой невидящим взглядом.

Все три леди с одинаковым набором вещей выезжали куда-то в одно и то же время. Утренние часы, примерно с шести до восьми часов. Их мобили каждый раз находили простые рабочие: первый – дворник, второй – трубочист и третий – снова дворник. Каждый раз фигурирует малопроходимый переулок, который, однако, упирается обоими концами в людные улицы.

Хм…

Куда они ехали или, правильнее предположить, бежали? Из этого вытекает следующий вопрос – знали ли эти леди друг друга?

— Милая? С тобой всё в порядке? – вклинился сладкий голос матушки в мои раздумья.

— Да, всё отлично, — мгновенно отозвалась я, отмерла и глотнула остывшего чая, — раздумываю о преступлениях, которые сейчас расследуем.

Матушка строго вскинула брови, одарила меня тяжёлым взглядом и, нервно откидывая салфетку в сторону, жёстко отрезала.

— Забудь. Ты там больше не работаешь! Ты теперь из дому носу не высунешь!

Холод матушкиного голоса мог заморозить весь Лондон, но у меня уже давно выработался иммунитет. Я гордо вздёрнула подбородок, смело взглянула ей в глаза и только открыла рот, чтобы начать протестовать, как по столовой разнёсся знакомый равнодушный баритон.

— Позвольте не согласиться с вами, леди Честер. Ваша дочь немедленно отправится со мной в Лондон.

К столу шёл Бекендорф, держа в руках свёрнутую бумагу. У дверей застыли два незнакомых мне констебля.

Сердце гулко ухнуло, проваливаясь в тёмную яму. Вот и всё. Доигралась Алисия Честер, теперь тебя увезут в мрачные казематы Канцелярии. Я молча поднялась навстречу судьбе. Не дело дрожать под столом, как испуганный заяц. Леди надлежит гордо встречать любой вызов.

Матушку только жалко. И отца. Ему будет тяжелее…

Бекендорф остановился, не дойдя до стола пары шагов, склонился в почтительном поклоне.

— Доброе утро, леди Честер. Прошу прощения за вторжение, но я вынужден был явиться в этот ранний час.

Глава 11

Глава 11

Мобиль констеблей неотрывно следовал за нами. Бекендорф молчал, глядя только на дорогу. Я читала отчёты за вчерашний день. Сыщик славно потрудился, пока я валялась в забытьи. Он успел опросить утопающих в скорби мужей, прислугу, и даже приходящих работников. Лишь с отцом Агаты встреча не состоялась по причине временного отсутствия полковника Говарда. Хм, уже полковник.

Да, Агата тоже была замужем. Совсем недолго, чуть меньше года. Её избранником стал представитель древнего аристократического клана – Коллин де Андрезия. Некогда великие воины, а теперь род, близко стоящий к Короне, славный прошлыми заслугами, неимоверным богатством, накопленным поколениями, и влиянием. Пожалуй, они были вторыми в Англии по древности и могуществу, уступая только правящей семье.

В словах всех опрошенных сквозила чётко ощутимая растерянность и непонимание. Но мужья явно чего-то недоговаривали. Они либо и вправду плохо знали своих жён, либо тщательно скрывали информацию, договорившись об этом заранее.

В таком случае, снимать с них подозрение ни в коем случае нельзя. Видимо, Перкенсон, оперируя своим опытом, дал правильный намёк, который вполне способен привести нас к преступнику. Возможно, вся троица замешана. Преступный сговор? Но с какой целью? В чём их выгода и каковы мотивы?

Ведь сейчас проще развестись, чем физически устранять неугодных спутниц жизни.

— Что-то нашли? – холодно поинтересовался Бекендорф, мрачно молчавший всё это время.

После того как я вышла к мобилю, готовая к аресту и казни, а оттого наполненная мрачной решимостью, Бекендорф произнёс всего две фразы. «Прошу», распахивая передо мной дверь мобиля, и «ознакомьтесь», передавая мне стопку исписанных бумаг.

— Считаю, что мужей пока рано исключать из списка подозреваемых, — чётко ответила я.

Бекендорф кивнул и вновь замолчал.

В мобиле ощутимо повысился градус напряжения. Мне никак не удавалось понять, что задумал сыщик. Он не задавал вопросов, не угрожал и не требовал немедленного признания. Но я прекрасно понимала, что Бекендорфу известен мой секрет. Если доктор с первого взгляда определил, что произошло со мной, то про королевского сыщика и говорить не надо.

Меня смущал его статус. Я ни разу не слышала, чтобы члены рода Бекендорф были связаны с полицией. В самом начале, когда магия только краешком задела наш мир, Бекендорфы оказывали помощь пострадавшим. Они выделяли огромные суммы на покупку продовольствия для голодающего населения, оставшегося без средств из-за эпидемии серой гнили. Занимались организацией лазаретов, когда людей начала косить шаманская болезнь. Создавали новые рабочие места, когда магия прочно внедрилась в наш мир, и пришёл прогресс, изменивший Англию навсегда.

Но ни разу я не встречала, чтобы кто-то из рода вышел за рамки. По-моему, у них и магов не было. В принципе, как и у многих аристократов.

Шаманская болезнь действовала избирательно, как карманник, который точно знает, у кого можно подрезать полный кошелёк, а кого надо обходить стороной, чтобы не остаться без руки.

Но Перкенсон и сержант Шенс говорили о Бекендорфе, как о человеке, который чем-то прославился. Так чего я не знаю? Что я пропустила, пока два года моталась по заграницам?

На это у меня пока не было ответа. Как и на то, что я буду делать, если Бекендорф повезёт меня в казематы Тайной Канцелярии. На худой конец вызову коккури, а там будь, что будет. Говорят, демон-лис способен не только дать ответы на заданные вопросы, но и наделить вызывателя силой.

Я всегда воспринимала своего лиса, как милую игрушку. Питомец, который как в сказках приходит и развлекает, не причиняя вреда. Но в газетах писали, что ответы коккури не всегда правдивы, потому что демон-лис хитрец, преследующий собственные цели. А потом и вовсе прошла череда странных метаморфоз вызывателей, приведшая их к страшному концу.

Зная газетчиков, я и тогда, а тем более, сейчас, не доверяла информации, которая вгоняла население в панику. Люди читали сводки, щекотали себе нервы и начинали ненавидеть коккури. Ситуация ухудшилась, когда один из вызывателей, в которого вселился демон-лис, попытался проникнуть во дворец. Его задержали. Слухи гласили, что тогда пострадало по меньшей мере десять гвардейцев и пятнадцать полицейских, но вскоре даже слухи стихли, потому что болтунам пригрозили наказанием.

Так в чём правда? Кто его знает теперь, но от этой правды зависит моя жизнь.

Пытаясь унять беспокойство, я снова погрузилась в отчёты, сознательно остановившись на деле Агаты. Опросы молочника, садовника, горничных, кухарок и даже старика, доставляющего в поместье уголь и дрова. Ничего существенного. Я отложила очередной лист и вчиталась в следующий.

Отчёт о неизвестном торговце, которого временно нарекли «шаманом».

— Позвольте вам кое-что показать, — произнёс Бекендорф, останавливая мобиль.

— Что? – сохраняя хладнокровие, обернулась я.

— Для этого нужно выйти на улицу.

Бекендорф первый покинул мобиль, распахнул дверь с моей стороны и галантно предложил руку. Я вылезла и огляделась. Пейзаж вокруг был мне абсолютно незнаком.

Посреди зелёного поля, возле которого оканчивалась дорога, высился двухэтажный амбар.

— Что это значит? – нахмурилась я, мысленно готовясь призвать коккури.

— Нас ждёт разгадка, мисс Честер, — блеснул глазами Бекендорф, — и вы мне в этом поможете.

Констебли, стоявшие возле мобиля, перещёлкнули затворы карабинов, по укороченному стволу которых шла изящная вязь магического усиления.

Противомагическое оружие, направленное против шаманов, вышедших из повиновения.

Опасных, как вызыватели коккуури или метаморфы.

На едином вздохе я переместила вес на одну ногу, готовясь к любому исходу, развернулась к Бекендорфу и замерла в ожидании.

Справиться с огнестрельным оружием с противошаманским эффектом я не сумею. Стоит только начать действовать, как из карабинов последует залп. И не известно, кто успеет первым. Пока оружие направлено в землю, у меня ещё есть шанс на спасение. Иллюзорный, но есть.

Глава 12

Глава 12

Приподняв юбку, я шла к амбару, спиной чувствуя на себе напряжённый взгляд Бекендорфа. На груди, под плотным корсажем, я прятала защитный артефакт, выданный королевским сыщиком под расписку.

Моё задание было простым: необходимо проникнуть внутрь амбара и, по возможности, выманить скрывающихся там людей.

Ловля на живца – задание для маститого профи, а не для желторотой стажёрки.

Страха не было. В груди горел огонь ярости – промедление могло стоить жизни Агате! Бекендорф, вместо того, чтобы разыгрывать со мной партию жертва-охотник, мог давно запустить операцию по захвату преступников, но он тянул, дожидаясь моего согласия. Добровольно-принудительного, откровенно говоря.

Для чего, чёрт побери?!

— Эй! Кто-нибудь есть? – прокричала я, остановившись в двадцати шагах от амбара, — кто-нибудь меня слышит?

Тишина.

Я огляделась в поисках людей, искренне изображая отчаяние и растерянность. В том, что здесь есть люди, я не сомневалась. Около двадцати вооружённых до зубов констеблей сидело сейчас в засаде под прикрытием атрефактов, это не считая Бекендорфа и тех двух констеблей, что прибыли с нами. Большая часть агентов Тайной Канцелярии расположилась ближе к дверям амбара, остальные рассыпались по краю поля, чтобы не дать преступникам сбежать.

По словам Бекендорфа, отслеживание следов закончилось за час до того, как он прибыл за мной. В амбаре сейчас скрывались по меньшей мере двое неизвестных.

По-моему, план по выманиваю преступников провалился, иначе они бы уже отреагировали на то, что какая-то дама бродит по их полю и голосит, как призрак замка.

Попутно я анализировала обстановку. Несколько пар вил возле стены амбара, в опасной близости к дверям. В случае чего они могут послужить оружием, как моим, так и преступников. Площадка перед амбаром лишена травы, вытоптана до тёмной земли, значит, строением пользовались и пользовались основательно. От вытоптанного участка в две стороны разбегались тропки. Одна была под стать площадке и выходила к дороге, нещадно петляя по пути. А вторая уже успела порасти свежей травой, но ещё невысокой. Исчезала она за амбаром и куда вела было не видно с того места, где я находилась.

Следовательно, вывод: первая тропка постоянно используется, по второй перестали топтаться совсем недавно, не более двух недель назад.

— Люди! – снова крикнула я, прислушиваясь.

Гробовая тишина. Только ветер шумит в кронах растущих неподалёку деревьях, да стрекочут цикады. Великолепный пасторальный пейзаж, не хватает только парочки кудрявых овец и задорной пастушки для полной картины.

Но я чутьём чуяла, что с этим местом что-то не так. Обманчивая душевность и идиллическая тишина всегда предвещает гору неприятностей. Так море затихает перед штормом.

Я выбралась на протоптанную тропку, выдохнула, утирая испарину со лба. Солнце пекло нещадно, совсем не так, как обычно. Яркий жёлтый свет заливал всё вокруг, словно я была сейчас не в Лондоне, а где-нибудь в жаркой Индии.

Я подошла к дверям амбара, вырезанным в огромных, запертых на большой замок, воротах.

— Простите! – я забарабанила кулаком, — кто-нибудь тут есть? Мне нужна помощь! Кто-нибудь!

Дверь распахнулась, обдавая меня волной затхлой прохлады.

— Тут есть кто-нибудь? – в который уже раз повторила я.

Тишина.

Растерянно оглянулась на дорогу в поисках поддержки. Естественно, ничего, кроме весьма реалистичной иллюзии там не увидела. Гнедая лошадь мирно общипывала траву с края дороги. Одноместная повозка без одного колеса стояла, накренившись.

«Кого артефакт превратил в иллюзию лошади? Надеюсь Бекендорфа!» мстительно подумала я, делая шаг в тёмную прохладу амбара.

Заходя, я сразу зажмурила глаза, чтобы открыть их уже внутри амбара. Этой хитрости меня научила Агата, а она сама усвоила её от своего отца – военного. Такой фокус позволяет избежать потери нормального зрения в первые мгновения после смены освещения.

Внутри амбар не был похож на притон преступников. Обычное сельскохозяйственное строение, битком набитое тюками с сеном, инструментами, сломанными колёсами и прочими вещами деревенского быта. Тусклый свет проникал через окна, размещённые высоко под потолком.

— Простите! Мне нужна помощь… — крикнула я в пыльную тишину.

— Мисс, вы заблудились? – пробасил кто-то справа от меня.

Из-за огромного тюка сена вышел мужчина, вытирая руки платком, на котором оставались тёмные пятна. Одет он был в простые штаны из домотканного материала и грубую рубаху. Полумрак амбара скрывал лицо мужчины, позволяя рассмотреть только густую бороду и кривой нос.

Мужчина, как мужчина. Ничего подозрительного, в принципе, как и в случае с торговцем.

— Сэр, — я кинулась к мужчине, — помогите, прошу! Я выехала на прогулку, но моя коляска неожиданно сломалась. Там что-то с колесом…

— Что с ним?

— Оно сломалось! – трагично закатывая глаза и заламывая руки, прошептала я, — совершенно не представляю, что делать! Солнце палит нещадно, никого поблизости нет! Хорошо, что хоть вы откликнулись на мою просьбу! Я уже была едва ли не на грани гибели! Помогите, прошу вас! Я вас отблагодарю!

Мужчина шевельнулся. С его губ слетел лёгкий смешок.

— Сар бесплатно не работает, леди. Мои расценки высоки, но… — он посмотрел на меня, — думаю, у вас есть чем заплатить. Пошли, глянем, что там случилось.

— Постойте! – я перегородила ему дорогу, — может, у вас есть помощники? Коляска тяжёлая, вы не справитесь в одиночку. Из меня помощник никакой.

— Я тут один, — уверенно заявил он, — справлюсь.

Мужчина, назвавший себя Саром, отбросил испачканную тряпку в сторону, закатал рукава и двинулся на выход. Судорожно соображая, как вывести второго неизвестного, я кинулась следом. Фигура мужчины чётко выделялась в дверном проёме, когда он вышел из амбара.

— Ну, ты чего, леди? Застыла как истукан, — он поднял сильную руку и почесал затылок.