Та, кого не видно

Глава 1 Пролог

Говорят, Лиора родилась не из пыли и хаоса, как прочие миры, а из света, которому стало тесно в звёздах. Она возникла в безмолвной глубине космоса - мягкой вспышкой, как улыбка младенца, как вздох впервые проснувшейся души.

Здесь не зреют войны. Здесь не знают старости. Здесь не лечат - потому что не болеют. Всё, что есть на Лиоре, живёт в тонкой гармонии, словно одна музыка, сыгранная без фальши. Растения откликаются на мысли, вода хранит воспоминания, а воздух наполнен энергией, которую можно чувствовать кожей.

Существа, населяющие Лиору, не рождались. Они появились - цельные, светлые, готовые жить, познавать, совершенствоваться. Им не нужны были отцы и матери. До поры. До времени.

Потому что однажды Лиора начала меняться. Не разрушаться - а раскрываться. Как бутон, готовый к цветению. Как сердце, впервые узнавшее тоску.

И тогда впервые в этом совершенном мире появилась мысль - почти крамольная:
а если любовь - больше, чем единство? А если материнство - не слабость, а высшая форма пробуждения?

Он - обычный мальчик, оставленный взрослыми.
Она - существо с другой планеты, которую никто не замечает.
Только он видит её. Только он слышит.
Для всех - выдумка.
История о невидимой связи, которая сильнее крови.
О любви, которую не объяснить.
О будущем, которое не должно было случиться...

Глава 2

Лиора - живая планета, светлая и тёплая. Она не вращается вокруг звезды, но свет внутри неё никогда не угасает. Здесь нет ночи, потому что сама земля дышит светом - мягким, золотистым, похожим на сияние восходящего солнца.

Всё живое здесь рождается не из почвы, а из энергии. Деревья тянутся к небу, листья переливаются всеми оттенками зелёного, а трава поёт, когда по ней ступаешь босыми ногами.

Существа Лиоры - тонкие, почти прозрачные, но не хрупкие. Их тела словно сотканы из света и воздуха, а глаза отражают то, что происходит в душе. Они не болеют и не стареют. Здесь не знают страха смерти - её просто не существует. Души появляются, когда энергия планеты пробуждает новое сознание, и исчезают только тогда, когда готовы раствориться обратно в Лиору, оставив после себя цветок, ручей или - иногда - звезду на небе.

Каждое утро здесь начинается одинаково - с пробуждения света в сердцах. Жители Лиоры встают с первыми переливами воздуха и направляются к своим делам: кто-то воспитывает молодые ростки энергии, кто-то создаёт облака, кто-то поёт, поддерживая равновесие в биосфере. Их занятия - не труд, а радость. Усталости здесь не знают, но умеют ценить покой.

На центральной равнине, среди цветущих ветровых садов, Лея с подругами собирала переливчатые листья - из них позже соткут мелодии для деревьев. Лея смеялась, бросая листья вверх и наблюдая, как они медленно кружатся, выбирая, на какие струны сесть.

Её волосы, как у всех на Лиоре, были струящимися и светлыми, но только у Леи они отливали синеватой дымкой - признак особой чувствительности.

- Сегодня листья звучат особенно мягко, - заметила Эри, прислушиваясь к вибрациям. - Наверное, кто-то из Старших душ покинул тело.

- Или родилась новая, - улыбнулась Лея. - Здесь ведь всегда что-то начинается.

Они замерли, прислушиваясь к шепоту планеты. Лиора не говорила словами - она откликалась светом. И если был достаточно спокоен, можно было почувствовать, как она направляет тебя. Не приказом, а тёплым, едва уловимым прикосновением мысли.

---

Земля. Австралия.

Она сидела на краю кровати и смотрела в одну точку. Боль была не физической - душа медленно раскалывалась на части.

Шестнадцать лет. Первый поцелуй, первая влюблённость, первый раз - и первое предательство.

Он обещал быть рядом. А потом просто исчез.

Отключённый телефон. Пустые сообщения. Тишина.

Родители не поняли. Кто-то осуждал. Кто-то жалел. Но никто - не слышал.

Когда тест показал две полоски, она не плакала. Слёзы закончились раньше.

Беременность была тяжёлой. Каждая неделя - как шаг по краю.

А потом - роды. Мальчик.

Она не смотрела на него.

Не прикасалась.

Не дала имени.

Когда пришло время, она подписала бумаги.

Отказ.
Тонкая подпись дрожащей рукой.

Свобода?

Может быть.

Но пустота осталась - холодная, немая.

Глава 3

Утро на Лиоре не наступает - оно просто продолжается, как дыхание. Здесь нет смены дня и ночи, но есть ритмы: волны энергии перекатываются по поверхности планеты, сменяя друг друга, наполняя пространство то мягким теплом, то лёгкой прохладой.
Лея любила начало дня. В это время воздух особенно звонкий, и казалось, будто весь мир слушает вместе с тобой.

Сегодня у них с подругами было занятие в Зале Слияния - огромном полупрозрачном пространстве, где юные души учились быть собой. Здесь не было досок, учителей и книг. Обучение происходило через ощущение - прикосновение к потокам. В центре зала пульсировал круговой источник: медленно вращаясь, он излучал тонкую музыку.

- Сегодня мы будем изучать вибрации будущего, - сказала Аралит, их наставница. - Слушайте не то, что есть, а то, что приближается.

Лея сразу погрузилась в поток. Она чувствовала не только звуки, но и их оттенки - словно в ещё не наступившем уже зрело что-то новое. Вибрация была неровной. Очень тихой. Почти тревожной.

- Лея, - голос Аралит был мягким, но точным. - Ты снова смотришь туда, где ещё нет формы. Останься здесь. Мы не ищем тревогу. Мы учимся слышать нюансы.

Лея кивнула. Но внутри ощущение не исчезло. Как будто где-то в потоке мира... кто-то упал. Потерялся. Исчез - но не навсегда.

Наверное, показалось, подумала она.

После занятия они отправились в Лёгкие воды - любимое место для отдыха. Это была не просто река, а сеть мерцающих ручьёв, плывущих в воздухе. Вода не стекала, а плавала, образуя прозрачные ленты, через которые можно было проходить.

- Давайте соревноваться, кто быстрее соберёт три чистых капли в аккорд, - предложила Эри, и подруги рассмеялись.

Они прыгали в струи, ловили ладонями вибрирующие шарики света и соединяли их в гармонию. Иногда в ответ звучал звонкий перелив - знак, что аккорд сложился.

- У меня получился полуденник! - радостно вскрикнула Шай. - Слушайте, как он вибрирует, как ветер на вершине!

Лея улыбалась. Лиора звенела вокруг. Мир пел. Всё было на своих местах.
Почти всё.

В глубине ощущений, под слоями света, всё ещё дрожало то самое предчувствие - тихое, настойчивое, неотпускающее.

---

Земля. Австралия. Через два дня после родов.

Больницы всегда пахли одинаково - обеззараживателем, пластиком и чем-то чужим.
Она сидела в сером халате, свесив ноги с койки. Халат был великоват, чужой. Как и всё вокруг.

В комнате стояла тишина. Ни плача, ни голосов. Только равномерный гул вентиляции. В окне - кусок неба, блеклого, как выстиранная простыня.

Она не знала, сколько времени прошло. Время не чувствовалось. Не тянулось, не летело - просто было. Или не было.

- Аня, ты меня слышишь? - Женщина в белом - социальный работник? врач? психолог? - присела рядом. Говорила тихо, но слова пролетали мимо.

Аня кивнула. Просто чтобы от неё отстали.

- Всё оформлено. Мальчика отправят в приёмник через два дня. Пока он в неонатальном блоке. Ты можешь... если захочешь...

Она не хотела. Не могла.
Всё внутри было выжжено.

В коридоре кто-то смеялся. Молодая пара, мимо. Мужчина нёс в руках розовый конверт. Девушка смотрела на него, уткнувшись в плечо.

Аня закрыла глаза.
Она не плакала.

Она устала.

Глава 4

Земля. Аня. День выписки.

На выходе из больницы было слишком светло. Солнце било в глаза, будто назло. Воздух казался липким — как плёнка, которую невозможно содрать.

Аня стояла на крыльце, прижимая к груди сумку. Её ладони дрожали. Вещи собирали в спешке: халат, зарядка, два пакета с надорванными ручками.

Такси не пришло.
Мама сказала, что не сможет. У неё — «работа», «встреча», «всё уже решено». В конце добавила:

— Будь сильной.

Сильной.
Аня усмехнулась — но только внутри. Снаружи лицо оставалось каменным.
Она пошла пешком.

Мимо машин.
Мимо счастливых мам с колясками.
Мимо лавочки, где пили кофе и обсуждали погоду.

Они не знали.
И, наверное, не хотели знать.

Шаг за шагом.
Каждый — как будто по стеклу.

Она шла туда, где жила раньше. В комнату, в которой не осталось ничего её.
Входная дверь подъезда скрипнула. Почтовый ящик был пуст. В лифте перегорела лампочка.

Когда она закрыла за собой дверь, мир оборвался.
Ни запахов. Ни звуков. Только тишина. Тонкая, как игла.

На полу — свёрнутый плед.
Кружка, забытая до больницы, покрасилась от чая.
Одежда, которую она больше не хотела надевать.

Аня опустилась рядом с кроватью и уткнулась лбом в колени.
Плакать не получалось. Было только пусто.

И вдруг…
Совсем едва, будто издалека, она почувствовала тепло.
Мгновение. Крошечную искру. Не внутри. Снаружи.
Словно кто-то смотрел на неё — с другой стороны.

Она подняла голову. Никого.

Но в окне медленно качалась занавеска.
И солнце, уже низкое, окрасило стену мягким золотым светом.

Лиора. Ещё один день.

---

На рассвете Лея проснулась от звука света.
Он не был резким — скорее, шелестящим.
На Лиоре свет умеет звучать — и это одна из первых вещей, которую учат распознавать юные души.

Она потянулась, прикасаясь пальцами к потолку, сплетённому из тончайших нитей энергии. Потолок отозвался мелодией. Сегодняшний день будет чистым.

Лея жила в куполе, который сам рос из земли, повторяя форму её дыхания.
Все жилища на Лиоре были живыми — не собственностью, а частью себя. Купол менял форму в зависимости от состояния: иногда он становился высоким и прозрачным, иногда уютно сжимался, будто обнимая.

Умывшись в потоках воздуха и накинув на плечи лёгкий шёлк цвета утренней воды, Лея отправилась в Рощу Призвуков.
Там сегодня проходила встреча с Наставником Элиором.

Элиор был старше всех на южной стороне Лиоры.
Его голос звучал, как дальнее эхо дождя — не громко, но глубоко.

— Сегодня мы будем говорить о Памяти, — произнёс он, обводя взглядом юных учеников. — Не той, что хранят мысли. А той, что знает сама Лиора.

> О следах, которые остаются, даже когда кажется, что всё растворилось.

Лея слушала, положив ладонь на гладкий камень у подножия дерева.
Камень был тёплым. Он помнил танец, который она исполняла здесь месяц назад.
Помнил смех. И печаль, когда Шай ушла в Северную долину на неделю.

После урока подруги устроили прогулку по Световой долине.
Там всё отражало: вода, воздух, даже трава.
И отражения иногда показывали не только тебя — но и то, что в тебе ещё не родилось.

— Смотри, — Эри указала на отражение Леи в прозрачной глади. — У тебя там… как будто линия. Тонкая. Как трещина. Видишь?

— Не похоже на меня, — прошептала Лея, щурясь.

— Может, это ты. Но позже?

Лея пожала плечами.
Свет на поверхности дрогнул — и отражение исчезло.

Глава 5

Лиора. Лея.

Утро на Лиоре сегодня было особенно звучным.

Пока Лея шла к Роще Призвуков, всё вокруг будто завораживало — светом, звуком, тонкой вибрацией жизни. Она остановилась возле поющего камня. Присела рядом, словно готовясь услышать его песню. Приложила ладонь к тёплой поверхности — и камень отозвался. Он запел что-то старое, до боли знакомое. Лея замерла. Тепло разлилось по телу, и на мгновение она будто стала частью этой мелодии.

— Лееееяяяя?! — позвала Шай.

Крик подруги вырвал её из созерцания. Лея вскочила и побежала на голос.

— Ну ты куда пропала? Мы уже начинаем! — с упрёком, но с улыбкой сказала Шай.

Подруги взялись за руки — и по их прозрачным телам потекла дружеская энергия, ласково сплетаясь и искрясь.

— Сегодня мы двигаемся дальше, — сказал Элиор.
— Мы идём к Хранилищу Эхо. Там вы научитесь слышать вибрации прошлого. Каждая трещина в камне, каждый изгиб коры — это след, который можно прочесть.

Ученики оживились. Новые знания на Лиоре — всегда дар. Каждый житель этой планеты стремился к совершенству.

— Настоящая Память не фиксирует — она дышит, — продолжал Элиор. — Она может быть мягкой, как прикосновение, или резкой, как молния. Она не забывает, даже если ты сам пытаешься забыть.

— Задание, которое я приготовил для вас: найти тень улыбки.
Уловите эмоцию, которая была, но исчезла…
А вот ткань света, в которую заворачивают воспоминания — чтобы хранить их в чистоте…

Ученики слушали, затаив дыхание, а затем поспешили к практике.

Шай с увлечением работала: она легко и изящно оборачивала воспоминания в свет. Лея пошла дальше, вглубь рощи. Присела на тёплый камень и стала прислушиваться. Что-то тревожило её. Странная, ускользающая пустота… Она внимала ещё глубже, но ощущение ускользало, как тень. Казалось, эта пустота не от прошлого, а от будущего…

— Наверное, я что-то не так делаю, — подумала Лея, прогоняя это чувство.

Вдруг её внимание привлекло древнее дерево. Она подбежала. Это было не просто дерево — в его коре хранились спирали времени. Лея уселась рядом, прижалась к стволу, чтобы не упустить ни одного звука, и стала считывать отголоски событий, аккуратно заворачивая их в свет.

Шай снова позвала её:

— Лея! Иди сюда! Посмотри, какая гладкая вода!

Лея подошла, присела. Коснулась поверхности — и на мгновение увидела в отражении не себя. Там была женщина. Не такая, как она. Другая. Незнакомая. Но не чужая.

Лея испуганно отпрянула.

— Ты чего? — спросила Шай.

— Всё хорошо… — ответила Лея, подходя снова.

Она посмотрела в воду — теперь отражение было обычным. Она. Лея.

— Наверное, показалось, — подумала она.

---

Земля. Аня. Город.

На следующий день Аня всё-таки вышла на улицу. Не потому что хотела — просто стены стали слишком тесными.

Город был обычным. Слишком обычным. Асфальт, автобусы, люди с телефонами, запах кофе и сигарет. Всё происходило как будто её жизни и не было вовсе.

Она шла медленно, не глядя по сторонам. Иногда казалось, что ступни вот-вот провалятся сквозь землю — настолько лёгкой и невесомой она себя ощущала.

У аптеки сидела старушка с клетчатой сумкой на колёсиках. Рядом — рыжий кот. Ухо вырвано, шрамы на морде. Он смотрел прямо на Аню.

Прямо.

Не с жалостью. Не с вопросом. Просто — смотрел.

Аня остановилась. Резко.

— Ты чего? — буркнула старушка, не поднимая глаз.

Кот моргнул. А потом подошёл. Потёрся о её ногу. Ласково. Как будто знал.

Аня наклонилась и провела рукой по его спине. Он был тёплый. Настоящий.

На одну секунду — всего на одну — в груди что-то дрогнуло.

Слёзы не пришли. Но в глазах защипало.

— Он тебя выбрал, — сказала старушка. — Не со всеми так.

Аня кивнула. Впервые — не из вежливости. А потому что так и было.

Глава 6

На центральной поляне, между цветущими ветвистыми деревьями, струился свет — мягкий, живой, будто сам воздух здесь пел.
Старейшины собирались неспешно, как и всё на Лиоре. Их приход не объявлялся заранее — каждый знал, когда нужно идти. Это чувствовалось сердцем.

Пока они подходили, в отдалении шла обычная жизнь: кто-то возделывал ряды цветущих зерновых кустов, кто-то настраивал звучание каменных органных плит на границе леса. Маленькие лиорианцы учили друг друга слушать воду — играли в прятки, прячась в световых волнах.
Ничего не выглядело экстренным.
Но в воздухе ощущалось тонкое напряжение — как перед большой переменой.

— Они собираются чаще, чем раньше, — заметила проходившая женщина с оживлённым лицом. Она остановилась у поляны, прислушиваясь. — Значит, что-то чувствуют.

Никто не боялся перемен — но на Лиоре даже ветер предупреждал заранее.
Сегодня он был особенно тих. Даже поющие камни звучали приглушённо.

Старейшины сели полукругом, без слов. Им не нужны были приветствия — у каждого были свои нити чувств, свои сигналы. Кто-то склонил голову, прислушиваясь к голосу Земли. Кто-то прикрыл глаза, ощущая вибрации жизни.

Первым заговорил Элиор — самый старший. Его голос прозвучал, как лёгкий раскат грома в ясный день:

— Есть колебание. Незначительное — но оно не отсюда. Оно не изнутри.

Тишина сгустилась, как туман. Остальные лишь кивнули.
Это чувствовали все.
Что-то приближалось. Пока ещё незримое, почти ласковое — как капля чужой памяти, впавшая в реку общего сознания.

Но говорить о тревоге вслух было не принято.
На Лиоре сначала слушают, потом чувствуют — и только потом действуют.

Они встали одновременно — всё было решено без слов.
До следующего сбора каждый вернётся к своим делам: петь с камнями, водить за руку юных, исцелять леса.
И всё же в их походке появилась едва заметная собранность.
Как перед дыханием, которое может изменить песню.

Тем временем в Лёгких Водах Эри ловила светящееся облачко, и её смех звенел, как музыка колокольчиков.
Лея смотрела в небо и вдруг вздрогнула.
Внутри будто дрогнула тень — холодная и тяжёлая, не похожая на лиорскую энергию.

Она не поняла, что это. Но в следующую секунду в ручье, мимо которого проходила, промелькнул сгусток серого — быстро, как ошибка.

— Видела? — спросила она у подруг.

— Что?

— Ничего, — прошептала Лея. — Наверное, просто искажение.

---

Утро началось с лёгкого мерцания над лиственными кронами — как будто сама планета проснулась в предвкушении. Всё вокруг казалось чуть ярче, чуть глубже по звуку и оттенкам.
Это был тот самый день, когда Лиора начинала готовиться к Фестивалю Света.

В долине, между зеркальными водоёмами и поющими деревьями, уже собирались жители.
Каждый приходил не по зову, а по внутреннему ощущению: «сегодня — день начала».

Дети ткали световые нити из шёлка люмин. Их пальцы ловко скручивали тонкие нити энергии, превращая их в полупрозрачные ленты, которые позже будут спущены над главной поляной. Они смеялись, напевая старинную песню, в которой рассказывалось, как свет пришёл к Лиоре и остался в её земле навсегда.

Взрослые в это время настраивали звуковые деревья. Каждый лист в них мог звучать, как хрустальный колокол. Их подрезали, очищали от пыли, протирали кристаллическим маслом, чтобы в день фестиваля они исполнили древнюю симфонию пробуждения.

Старейшины не вмешивались — но наблюдали. Их внимание не давило, а как будто вплеталось в общий процесс, придавая всему собранность.

Лея, стоя у обрыва, смотрела вниз — туда, где, как волны, двигались люди.
Она любила эти дни — когда планета дышала особенно ярко, и казалось, будто сама Лиора улыбается через каждого жителя.

Но в этом году что-то было иное.

— Ты чувствуешь? — подошёл к ней Меон, её наставник. Он не смотрел вниз — только на неё.

Лея кивнула:

— Словно кто-то прикасается… но не изнутри. Как свет, который не наш.

— Это будет важный фестиваль, — тихо сказал он. — Возможно, первый в новом круге.

Она не спросила, что он имеет в виду.
На Лиоре ответы не давали заранее. Их проживали.

Внизу, в долине, кто-то уже начал репетицию световых танцев — лёгкие фигуры перемещались по траве, оставляя за собой следы сияния, как от крыльев птиц.

А за горизонтом, пока ещё невидимо, что-то уже двигалось в их сторону.

---

Земля.

Комната была залита искусственным светом — тусклым, холодным, как и всё в этом месте.
Рядом стояли одинаковые кроватки. Некоторые дети спали, кто-то тихо бормотал что-то во сне.
Но одна кроватка, в углу, была особенной.

Он не знал, как его зовут.
Он не знал, кто он.
Он просто чувствовал: одиночество.

Мир был слишком большим. Холодным. Молчаливым.

Он плакал.

Не громко. Не криком. Не отчаянно, как раньше.
А звуком внутри себя — негромким, тонким стоном. Как нить, которую он будто бы тянул — куда-то, к кому-то. К тому, кто услышит.

Но никто не пришёл.

Медсестра проходила мимо — не посмотрела.
Старшая няня сказала, что перебесятся, все так делают.

Он замер, уставившись в потолок, в тени, в пустоту.

И тогда — зов пошёл дальше.

Глава 7

В комнате стоял полумрак. Белые занавески колыхались от лёгкого ветерка, но воздух оставался тяжёлым — от запаха молочной смеси, влажных пелёнок и чего-то безысходного.

Плач был не громким — жалобным. Тем, что пронзает не ушами, а сердцем. Малыш лежал в железной кроватке, сжав кулачки, всхлипывая в такт собственному сердцебиению. Его тонкие ручки дрожали, будто он звал кого-то.

Но никто не пришёл.

В углу гремела посуда — кормили других. Рядом кто-то плакал, кто-то кричал, кто-то просто смотрел в потолок с широко распахнутыми глазами. Малышей было много. Слишком много.

— Опять он, — раздался тихий голос у входа. — Всё плачет. Уже час, наверное.
— Да, — откликнулась вторая. — Хотела подойти, но Гриша с температурой, Люба снова написалась, как только кто-то прошёл мимо…

Первая подошла к кроватке. Малыш затих — он почувствовал движение. Его губы дрожали, будто он хотел что-то сказать. Слов, конечно, не было. Только надежда.

— Он же совсем крошка. Совсем один.
— У него даже имени нет, — прошептала вторая, подойдя ближе. — Мать отказалась сразу. Карточка пустая: дата рождения, вес — и всё.
— Без имени, — повторила первая, глядя в глаза ребёнку. — Как будто его и не было. Как будто никто не ждал, не мечтал…

Ребёнок снова всхлипнул, и она осторожно подняла его на руки. Тело было тёплым, удивительно лёгким, а сердце билось часто-часто.

— Надо дать ему имя, — сказала она вдруг. — Не могу… чтобы он был просто «мальчик от 7 июня».
— Тебе выговор будет. Ты же знаешь.
— Пусть. Но он не безымянный. Он живой. Он зовёт. Слышишь? Он зовёт кого-то.
— Мать не придёт. Она уже и в городе не живёт. Уехала сразу после родов.
— Тогда… я услышу. Хоть сегодня. Хоть на минуту. Дай мне право.

Вторая посмотрела на неё, потом — на ребёнка. И слабо кивнула.

— Как ты его назовёшь?

Женщина прижала малыша к груди. Он замер — будто нашёл тот самый звук, что искал.

— Элиор, — прошептала она. — Свет сердца. Пусть хоть в имени будет тепло.

---

На Лиоре всё сияло.

Поляны с деревьями, чьи прозрачные листья переливались мягким светом, словно плыли в такт дыханию мира. В воздухе витали огоньки — не пыль и не светлячки, а сама живая энергия планеты.

Наступал Фестиваль Света — древний, любимый всеми праздник.

Всё вокруг дышало радостью. Существа готовили угощения из фруктов, сотканных из света и вкусов, которые невозможно передать земными словами. Кристаллические арки украшались живыми нитями энергии — те отозвались на любое прикосновение, мерцали в ритме чувств.

Лея стояла в кругу подруг, её лицо озаряла улыбка. Они разучивали Танец Света — не просто танец, а обряд, в котором раскрываются душа и тело. Лёгкие одеяния словно рождались из воздуха — ткань света обвивала плечи, играла на ветру, меняла цвет в такт эмоциям.

— Лея, ты опять сбилась, — засмеялась Юлиа, закружив рядом. — Снова витала где-то?

— Прости, — Лея улыбнулась, но её взгляд скользнул в сторону.

Что-то звало её. Едва уловимое, но не отпускающее. В груди вспорхнули птицы — тревожно, но не страшно. Как зов.

На склоне, под деревом с жемчужными плодами, сидел Элиор — её наставник. Вокруг него собрались дети и юные ученики. Он рассказывал, как много веков назад на Лиору впервые снизошёл Великий Свет — не как явление, а как понимание. Тогда Лиора расцвела, и с тех пор каждый Фестиваль — напоминание об этом.

— Свет рождается не снаружи, — говорил он. — Он внутри нас. Мы не просто празднуем огни — мы вспоминаем, кто мы. И что каждый может стать светом для другого.

Лея слушала, но сердце билось тревожно. Где-то — не здесь, не в этом мире — кто-то плакал. Не громко. Жалобно. Как тогда… во сне? Или это было воспоминание? Там, на серой земле, за стеной, кто-то звал её. Совсем маленький. Забытый всеми.

— Всё хорошо? — шепнула Юлиа, подойдя ближе.

Лея кивнула, неуверенно.

— Ты чувствуешь? — спросила она. — Будто кто-то зовёт. Не здесь. Там… далеко.

Юлиа посмотрела на неё внимательно.

— Иногда Свет говорит с нами через тени, — сказала она. — Может, ты готова услышать больше, чем мы.

Лея сжала ладонь, в которой ещё хранилось тепло от танца. И где-то в глубине — не в теле, не в разуме, а в самой сути — вспыхнуло слово. Имя.

Элиор.

Она посмотрела на наставника.

Но нет… это имя принадлежало другому. Тому, кто когда-то был один. Совсем один — и звал её.

Глава 8

После танца осталась не только радость — но и странная тишина внутри.

Когда все разошлись, Лея осталась одна на поляне. Свет вокруг по-прежнему был мягким и певучим, но внутри — зыбкое напряжение. Что-то не отпускало. А имя… имя звучало в ней эхом, будто его шептали снова и снова:
Элиор.

Она встала и пошла в Хранилище Образов — древний зал, где обитали знания Лиоры. Там не было книг. Знания жили: в потоках света, в звучащих образах, в сплетениях мыслей, которые можно было не читать — а чувствовать.
Достаточно было задать вопрос — и пространство откликалось.

Лея подошла к полупрозрачному столбу света в центре зала и положила ладони на его гладкую поверхность.

— Я чувствую… кто-то зовёт меня. Не здесь. В другом мире. Это возможно?

Вокруг заколыхались образы. Сначала — знакомое: леса Лиоры, кристаллы, круги ритуалов, голоса наставников. Но потом — свет изменился. Стал глуже. Не тьма, нет — просто плотность, другая частота.

Появились фрагменты: миры. Мириады. Похожих и не похожих на Лиору. Миры с болью, с одиночеством. С домами, машинами, улицами, детскими окнами.
И вдруг — один короткий образ.
Железная кроватка. Малыш.
Он не плакал — он звал. Молча. Из самой глубины.

Лея вскрикнула и отпрянула. Образ исчез.

— Это что?.. Это было?.. — прошептала она.

Из глубины зала появился Элиор.
Он не удивлялся. Он просто смотрел на неё. Словно знал, что она придёт.

— Ты готова спрашивать, — сказал он. — Значит, готова услышать.

— Это всё… настоящее? Есть другие миры?

— Лиора — не единственный свет. Есть то, что мы зовём «плотными мирами». Там материя тяжела. Время течёт иначе. Боль — часть роста. Там души забывают, кто они… и всё равно зовут.

— А я могла быть там? — голос Леи дрожал. — Я могла… кого-то оставить?

Элиор не ответил сразу. Мягко коснулся её плеча — и в этот миг где-то за гранью вспыхнула тонкая нить, как отклик.

— Некоторые приходят сюда, чтобы помнить. Другие — чтобы забыть. Но если ты чувствуешь зов… возможно, ты пообещала вернуться.

---

Земля

Пахло тёплым молоком, влажной марлей и старой присыпкой. Вдоль стены стояли железные кроватки с высокими бортиками. Кто-то спал. Кто-то посапывал.
А один — не спал.

Элиор.

Грудничок. Щёчки распухли от слёз, ресницы слиплись, губы дрожали. Он уже не звал — только постанывал еле слышно, как будто звучал издалека, сквозь плотный воздух. Голос больше не работал. Только тишина.

Никто не подошёл.

Он лежал на спине, поджимал ножки, уткнувшись в пелёнку. Он не был голоден. Не мокрый. Он просто ждал.
Неосознанно. Упрямо.
Слово мама ещё не пришло в сознание — но тело уже знало. И сердце.

Иногда он замирал, словно прислушиваясь. Вдруг — шаги. Вдруг — запах. Что-то родное. Но в коридоре были чужие голоса.
Чужие руки.
Чужое тепло.

А он всё лежал, и внутри него пульсировала крошечная, почти незаметная искорка:
она всё-таки придёт. Однажды.

---

И Лея почувствовала это.
Не разумом — чем-то другим.
В груди потеплело, как будто кто-то вложил туда ладошку.
Словно вдалеке, в мире, где не поют деревья, а плачь не слышен — кто-то тянулся к ней.
Маленький.
Живой.

— Я пообещала… — прошептала она. — И я найду путь.

И в тот же миг, где-то в комнате с железными кроватками, малыш уснул. Тихо, без вздрагиваний.
Как будто его впервые услышали.

Глава 9

Ночь на Лиоре была не тёмной — она просто становилась глубже. Свет затаивался в лепестках цветов, прятался в древесной коре, шептался в дыхании ветра.

Но Лее было неспокойно.

После разговора с Элиором в Хранилище Образов она не смогла заснуть. Чувствовала себя частью чего-то огромного — и одновременно потерянной, как будто стояла на берегу и слышала зов с другого, не зная, умеет ли плавать.

Она снова направилась в Хранилище. В этот час там не должно было быть никого.

Вход был скрыт мягкой тканью энергии, которая обычно отступала только перед наставниками. Но Лея сосредоточилась, вспомнила танец света, замедлила дыхание — и ткань раздвинулась. Впустила.

Внутри было темно — но она знала: это только пока. Здесь всё отвечало на намерение.

Она подошла к центру зала и встала перед Столпом Памяти.

— Я хочу знать, — прошептала. — Что я чувствую. Откуда это имя. Откуда этот зов.

Столп вспыхнул слабо, но не открылся.

— Я не прошу ради любопытства. Я не играю. Это… зовёт меня. Я чувствую, как будто где-то без меня темно. И кто-то ждёт, как когда-то я сама…

И в этот момент что-то щёлкнуло. Не в пространстве — в ней.
Пространство отозвалось, будто узнало свою.

Образы хлынули, как река. Быстрые, резкие, в них было меньше гармонии — больше боли. Земля. Пыль. Серые улицы. Город, где люди не смотрят друг другу в глаза. Женщина в белом халате выносит младенца. Он не кричит — он всхлипывает.

Имя.

Элиор.

Он зовёт. Его не слышат.

Лея рухнула на колени. Образ исчез, но дрожь осталась. И боль — такая, какой не бывает на Лиоре. Она тяжёлая, как железо, как тоска, как вина.

Раздались мягкие шаги.

Она обернулась.
Элиор стоял у входа. В его взгляде не было ни укора, ни страха.

— Ты вошла, зная, что нельзя.

— Да. Потому что чувствую, что должна.

Он молчал. Потом тихо кивнул.

— Тогда ты на пути. Но теперь ты не сможешь вернуться прежней.
Ты больше не только Лиора. Ты — мост. Ты связующая.

— Он там… один. Я чувствую его. Я не знаю, кто он… но не могу больше быть просто частицей света, когда кто-то тонет в темноте.

Элиор подошёл ближе. Его ладонь легла ей на сердце.

— Это и есть пробуждение.

---

Земля

В детской комнате было тихо. Свет просачивался сквозь белые шторы, оставляя на полу мягкие пятна. В воздухе висел запах молока, пелёнок и чего-то неуловимо грустного.

Дети спали. Кто-то посапывал. Кто-то ворочался во сне, уткнувшись в одеяло.

Открылась дверь.

Вошли женщина и мужчина. На них были сменные халаты, на лицах — настороженность и желание не выдать волнение.

— Вот тут малыши от трёх месяцев, — негромко сказала сопровождающая. — Все здоровы. Некоторые почти не плачут — это хорошо. Значит, адаптированы.

Они кивали. Подходили к каждой кроватке. Смотрели.
Некоторые младенцы просыпались, тянули ручки. Кто-то улыбался во сне.

Шаги замедлились у самой дальней кроватки.

Элиор.

Он лежал на спинке, смотрел в потолок. Щёчки были бледные, глаза — широко открытые. Он не тянул ручки. Не улыбался. Просто смотрел. Слишком тихо. Слишком долго.

Женщина наклонилась. Их взгляды встретились.

И в этот момент он заплакал.
Не громко — надрывно.
Словно не от страха, а от надежды.
Как будто сердце узнало: это может быть она.
Может быть. Может...

Мужчина коснулся её плеча. Она выпрямилась.

— Он такой… чувствительный, — прошептала она. — Мне… грустно рядом с ним.

— Надо смотреть дальше, — ответил мужчина. — Мы же хотели ребёнка, который сам к нам потянется, помнишь?

Они отошли.

Элиор ещё всхлипывал несколько секунд. Потом замолк.
Слёзы текли по вискам, впитывались в пелёнку.
Он замер. Не звал. Не ждал.
Просто стал тише — на сегодня.

Сопровождающая вела пару дальше. Голоса удалялись.

Комната снова наполнилась тишиной.
Только Элиор лежал с широко открытыми глазами.
И в маленьком сердце что-то снова оборвалось.
Но не исчезло.
Оно спряталось. До следующего раза.

Дверь закрылась. Всё стихло. Осталась только тишина — густая, как тёплое молоко, застывшее на донышке бутылочки.

Прошло немного времени. В комнату вошла нянечка — в выцветшем халате, с усталым лицом. Она поправила пелёнку у одного малыша, поправила угол подушки у другого. Потом подошла к нему.

— Опять ты в тишине, зайчонок? — тихо сказала она. — Опять один?

Он не ответил. Только сжал кулачки.

Она подняла его осторожно, прижала к себе.
Он вздрогнул всем телом, как будто только сейчас вспомнил, что можно быть на руках.

— Тише, тише… — укачивала она. — Ты хороший. Просто… не время.

Он прижался к её халату.
Её голос был чужим. Запах — незнакомым.
Но тело знало: это тепло.
Пока — этого хватит.

Он уснул быстро. Глубоко.
Словно растворился в этом крохотном мгновении безопасности.

А нянечка стояла у окна и смотрела в тёмный двор.

— Пусть найдётся твой человек, малыш, — прошептала она. — Кто не испугается этой тишины. Кто услышит.

Свет скользнул по её лицу.
И в этом свете он спал.

Глава 10

Утро началось звонко — как будто сама планета пела. Свет пробивался сквозь листву, рассыпался на лепестки цветов, струился по дорожкам, играл на лицах.

Лея проснулась с ощущением лёгкости, будто мир обнял её мягким сиянием. Сегодня был Фестиваль Света — день, когда всё вокруг сияет особенно. Она быстро заплела волосы, надела лёгкое платье, сшитое из ткани, впитавшей утренние лучи, и побежала в Парк Хризантем.

Парк уже оживал: белые и золотые хризантемы раскрывались навстречу свету, воздух был наполнен ароматом цветов и лёгким, почти слышимым пением Лиоры. У фонтана её ждали Шай и Юли. Обе сияли, будто были сотканы из света и радости.

— Ты опоздала на целых три луча солнца, — засмеялась Шай. — А мы уже начали без тебя.

— Я просто хотела войти эффектно, — с улыбкой ответила Лея и закружилась.

Они репетировали Танец Света — тот самый, который исполняли только раз в году. Он был прост, но в нём жило волшебство: движения рук вызывали переливы света, а взмахи ног будто оставляли в воздухе шлейфы сияния. Юли смеялась так заразительно, что к ним присоединились две малышки из соседнего дома — и вся полянка на время превратилась в сияющее пятно радости.

Солнце поднималось выше, и свет становился гуще, насыщеннее, почти осязаемым. Он ласкал кожу, играл в волосах, струился между пальцами.

— Сегодня Лиора поёт, — сказала Лея, остановившись на мгновение. — Ты слышишь?

— Я всегда её слышу, когда мы счастливы, — улыбнулась Шай.

Они взялись за руки и, не договариваясь, снова начали танец — не ради репетиции, а потому что не могли иначе.

Лея уже давно не ощущала такой лёгкости. Казалось, сквозь неё проходили особые лучи — мягкие, тёплые, как дыхание самой Лиоры. Тело наполнялось светом, а внутри расцветал редкий, чистый покой. Как же она соскучилась по этому свободному, искреннему состоянию, когда всё вокруг — просто радость, просто жизнь.

Они с Шай и Юли, устав от танца и смеха, улеглись прямо на цветущие хризантемы. Цветы приняли их, как мягкие подушки, будто ждали именно этого. Хризантемы на Лиоре были живыми и послушными: расправлялись под телом, благоухали чуть сильнее, словно подыгрывая их настроению.

— А помнишь, как на прошлом фестивале мы случайно наступили на Световую Ткань старейшины? — хихикнула Юли, закрывая лицо рукой. — Я думала, нас отправят на Тёмную сторону Леса навсегда!

— Но вместо этого он подарил тебе светящийся браслет, — вставила Шай. — Потому что ты разревелась так, что ткань сама расплелась от жалости.

Лея рассмеялась вместе с ними. Всё казалось простым. Всё было правильно.

— Я хочу, чтобы это утро длилось бесконечно, — прошептала она, глядя в небо, где свет переливался, словно вода. — Чтобы Лиора всегда звучала так.

И пока они лежали в цветах и болтали обо всём и ни о чём — о танцах, о любимом свете, о детских проделках, — Лея чувствовала, что в этом утре есть что-то важное. Невидимая гармония, не требующая объяснений.

Сегодня был праздник. И он жил в них.

— А вы совсем забыли про время, — вдруг раздался голос. Мягкий, чуть ироничный.

Лея приподнялась на локтях. Над хризантемами стоял Элиор. Его тень ложилась на лепестки — и даже она казалась светлой.

— Мы не забыли, — ответила Шай, щурясь. — Мы его отпустили.

— Или оно отпустило нас, — добавила Юли философски — и тут же рассмеялась.

Элиор сел рядом, осторожно, чтобы не помять цветы. Он был одет просто, но на плечах лежала тонкая накидка из переливчатой ткани — знак Наставника. Хотя сегодня он казался больше другом, чем учителем.

— Репетировали? — спросил он, склонив голову.

— Почти, — кивнула Лея. — Но утро слишком красиво, чтобы не лечь в цветы и просто болтать.

Элиор улыбнулся. От этой улыбки воздух стал ещё мягче, ещё теплее.

— Это и есть правильная подготовка к Празднику Света, — сказал он. — Радость — первый шаг к гармонии.

Юли подалась вперёд, лукаво глядя на него:

— А ты когда в последний раз лежал на хризантемах и болтал?

Он сделал вид, что задумался:

— Давным-давно. Возможно, в тот день, когда на небе появилась ваша звезда.

Шай фыркнула, Лея прыснула от смеха, а Юли важно кивнула:

— Значит, сегодня подходящий день, чтобы повторить.

Он не стал спорить. Просто лёг рядом, подложив руки под голову. И они все вместе смотрели в небо, где солнечные потоки свивались в ленточки света.

На мгновение всё стало совершенно. Время действительно отпустило их. Лиора дышала рядом — живая, сияющая, добрая.

Птицы света пронеслись над ними, оставляя за собой тонкие светящиеся следы.

— Лея, — тихо сказал Элиор, не отводя взгляда от неба. — Ты сегодня особенно светлая.

Лея улыбнулась, не глядя на него.

— Просто я снова чувствую Лиору.

— Значит, всё правильно, — ответил он. — Значит, ты на своём пути.

---

А в другом мире, далеко от света, но ближе, чем кажется, малыш Элиор спал удивительно спокойно.

Его дыхание было ровным, почти неслышным, а на крошечных губах играла улыбка — настоящая, мирная. Будто он видел что-то тёплое, доброе — то, чего в его короткой земной жизни ещё не было.

Нянечка Тоня подходила к его кроватке несколько раз за ночь — привычка. Обычно Элиор просыпался, плакал без причины, будто сердце его искало что-то. Но сегодня он спал.

И спал так, что лицо его словно светилось. Не буквально, конечно, но в свете ночника кожа казалась тонкой, как фарфор, пропущенный сквозь утренний луч. Над ним разливалось редкое, хрупкое спокойствие, окутывая, как одеяло.

Тоня постояла у кроватки дольше обычного. Осторожно поправила угол одеяла, задержала пальцы у его щёчки. Тёплый. Маленький. Живой.

— Пусть хоть во сне тебе будет хорошо, малыш, — прошептала она. — Пусть там, где ты бываешь, тебе улыбаются.

Она не знала, что Элиор действительно бывал «там» — в снах, которые были больше, чем просто сны.

Под утро он проснулся и загулил — не тревожно, а певуче, словно пытался повторить мелодию, услышанную во сне.

Глава 11

Площадь сияла, словно утро новой эры. Каждый уголок был украшен гирляндами из светящихся нитей, летающими фонариками и прозрачными шарами, внутри которых танцевали крошечные огоньки. Всё будто дышало светом — мягким, тёплым, обволакивающим.

Толпа двигалась неспешно, словно растворяясь в этом сиянии. Люди улыбались друг другу, дети бегали, ловя солнечные искры, взрослые задерживались у павильонов с лепестками из стекла, где хранились истории — образы прошлого и будущего, оживающие от прикосновения руки.

На главной сцене зазвучали арфы. Их музыка была невесомой — как ветер в листве, как дыхание самой Лиоры. С неба медленно опускались световые лепестки — не бумажные, не тканевые, а сотканные из энергии. Каждый, коснувшись ладони, оживал мягким пульсом.

Лея стояла в самом центре, как будто в замедленном времени. Всё происходящее было чудом. Этот день был не просто праздником — он был напоминанием. О свете, что живёт в каждом. О том, как важно нести его — даже в самую глубокую ночь.

Вдруг раздался глубокий мелодичный звон — знак того, что начинается главное действо. Из центра площади поднялась тонкая световая спираль — она медленно вращалась, отражая в себе лица, чувства, мечты.

Лея закрыла глаза. И в тот миг весь свет мира будто прошёл сквозь неё.

Днём здесь были лишь лавки и деревья. А теперь всё сияло — не искусственно, а как будто сама Лиора делилась своим внутренним теплом. Над головами плавали прозрачные сферы, наполненные золотистыми искрами. Они вспыхивали при приближении, будто откликаясь на эмоции.

— Ты только посмотри, — прошептала Лея, прижимаясь к плечу Элиора. — Как будто мы внутри звезды.

Он улыбнулся, склонившись к ней.

— Нет. Мы — её сердце.

Они медленно шли среди людей. В этот день никто не спешил. Даже воздух стал иным — мягким, прозрачным. Он ласкал кожу, будто дышал вместе с ними. Вокруг звучали голоса, смех, музыка. Где-то пели девушки в светящихся накидках, держа крошечные фонари, пульсирующие в такт дыханию.

— Смотри, — позвала девочка, держащая бабушку за руку. — Вон там Хранители света! Настоящие!

У подножия Древа Времени стояли три фигуры. Их одежды были сотканы из света и ветра — переливались, менялись, как поток воды. Каждый держал сферу — воспоминание прошлого, настоящего и будущего.

— Сейчас начнётся… — шепнул кто-то.

На площади воцарилась тишина. Воздух застыл, как перед великой грозой.

И тогда раздался звон. Не громкий — глубокий, проникающий в самую душу. Он шёл не от колокола, а будто изнутри — будто сама планета зазвучала. Из центра поднялся тонкий луч. Он начал вращаться, создавая спираль из света — золотого, небесно-голубого, сиреневого, изумрудного.

Лея смотрела, не отрываясь. Глаза защипало от красоты.

— Что ты видишь? — тихо спросил Элиор.

Она молчала, затем выдохнула:

— Всё. Жизнь. Память. Надежду. Будто кто-то говорит: «Ты не одна. Ты здесь не случайно».

Он кивнул. Его ладонь легла на её руку — тёплая, уверенная.

— Именно для этого и существует Фестиваль. Чтобы напомнить, кто мы.

По площади прокатилась волна света. Она касалась каждого, как благословение. Лея почувствовала, будто в ней распускается цветок. Тихо, глубоко. Как будто пробудилось нечто спящее.

Вокруг обнимались, смеялись, плакали. Старики и дети, друзья и незнакомцы. А в небе свет превращался в картины — моменты жизни: мать, поднимающая ребёнка, юноша, впервые держащий ладонь любимой, возвращение домой. Всё это было про них. Про каждого.

— Я думала, это будет просто красиво, — сказала Лея. — А это… больше. Это как возвращение.

Элиор молчал, только крепче сжал её пальцы.

— Свет не снаружи, Лея. Он — внутри. Но иногда, чтобы его вспомнить, нужен такой день.

И Лея знала — этот вечер останется с ней навсегда. Свет был везде. И в ней тоже.

---

Волна света отступила, оставив ощущение обновления. Люди стояли молча, как после великого сна, который боишься спугнуть.

У подножия Древа Времени Хранители вышли вперёд: женщина с волосами, как струи света, высокий мужчина в плаще цвета рассвета и девочка с глазами-звёздами.

— Сегодня, — сказала женщина голосом-шёпотом, — в этот день света и памяти, одна из нас вспомнила, кто она.

Толпа замерла. Лея с удивлением обернулась к Элиору.

— Это не… про меня? — прошептала она.

Он молча кивнул, с лёгкой, тёплой улыбкой.

— Лея из дома северных лепестков, — произнёс мужчина. — Подойди.

Ей показалось, что она ослышалась. Но толпа расступалась. Её вели взгляды и лёгкие касания плеч. Не страх — поддержка. Отклик мира.

Она подошла ближе. Сердце грохотало в ушах.

— Но я… я не знаю, зачем я здесь, — прошептала. — Я не Хранитель. Я… просто…

— Свет не требует титула, — сказала девочка. — Он откликается на готовность. И ты услышала его.

Хранительница протянула кристалл — чистый, вытянутый, он пульсировал еле уловимо, будто ждал прикосновения.

— Возьми. Покажи, что ты помнишь.

Лея дрожащей рукой коснулась кристалла — и мир исчез.

Осталась пустота. И свет.

В этой пустоте возникли образы: она — ребёнок, бегущий по лугу; она, теряющая кого-то близкого; она под деревом, впервые ощущающая, что внутри неё есть нечто большее. Эти воспоминания были очищены от страха — как откровения.

И среди них — женщина. Сияющая. С мудрым взглядом. И в её чертах Лея узнала… себя.

— Ты помнишь, — сказала женщина, — а теперь напомни другим.

Мир вернулся.

Лея стояла на площади. Кристалл в её руке больше не пульсировал — он сиял ровно, спокойно. Он стал частью её.

Толпа вздохнула, как единый организм. Кто-то закрыл глаза, кто-то опустился на колени. Свет из Леи начал передаваться другим.

— Ты стала Зажигателем, — сказала Хранительница. — Первой за многие циклы.

Элиор подошёл. Его голос был тих.

— Я знал. Просто ждал, пока ты тоже узнаешь.

Лея улыбнулась сквозь слёзы. Свет больше не оставлял её. Он стал дыханием.

Глава 12

Лиора горела ясным, чистым светом.

Лея всё ещё привыкала к своему новому титулу — теперь она была Зажигателем. Мир словно узнал об этом: свет струился особенно мягко, пространства дышали её именем.

Элиор усадил её рядом и обнял за плечи. Его голос звучал спокойно:

— Ты открыла в себе силу, Лея. Настоящую. Но помни: она не бесконечна.

И вдруг — как вспышка изнутри, как зов, пробивший все слои света. Лея вздрогнула. Её лицо исказилось от боли, будто кто-то тянул её изнутри.

— Он зовёт меня… — прошептала она. — Этот ребёнок. Я чувствую его. Он как будто страдает.

Элиор замолчал, вглядываясь в неё. Затем медленно кивнул:

— Да. Ты можешь пойти к нему. Потратить часть своей силы и пересечь границу. Но помни: там, на той планете, всё живое — материя. Твоя сущность иная. Ты не сможешь остаться. И если не вернёшься вовремя — застрянешь между мирами. Ни здесь, ни там.

Лея опустила взгляд. Свет вокруг будто дрожал вместе с ней.

— Я должна попытаться, — тихо сказала она. — Если он зовёт — я не могу не откликнуться.

Элиор долго смотрел на неё — взглядом, в котором было всё: забота, страх и тихая гордость.

— Тогда иди, — произнёс он наконец. — Но помни: нить, которая свяжет тебя с Лиорой, будет тонка. Не отпускай её. Не теряй себя.

Он встал и протянул Лее руки. Тонкие нити света, словно корни древнего дерева, потянулись из его ладоней к её груди, обвили запястья и замерли.

— Это Путь. Пока ты ощущаешь его — ты жива для нас. Пока он светится — ты можешь вернуться.

Лея закрыла глаза. Внутри горело — не жаром, а стремлением. Любовью к тому, кого она ещё не знала — и знала всей душой.

Она сделала шаг вперёд.

И всё изменилось.

Мягкий свет Лиоры исчез, растворился. Мир сжался, вытянулся нитью — и лопнул, как мыльный пузырь.
Осталась только тьма. Густая, звенящая, материальная.

А потом — крик.

Тонкий, едва различимый, но пронзительный.

И Лея увидела его.

Младенец. В кроватке. Один.
Комната с серыми стенами, тусклый свет лампы. Забытый уголок мира.

Она была рядом — и одновременно далеко. Не касаясь пола, не чувствуя тела, но ощущая.
Он тянул к ней ручонки — прямо в воздух. И Лея почувствовала, как в груди рвётся что-то тонкое, нестерпимо светлое.

— Я здесь, — прошептала она. — Я с тобой.

И на миг младенец замер, словно услышал. И улыбнулся — в полусне, в полусвете, в полужизни.

Но в следующий миг Лея почувствовала: связь с Лиорой угасает.
Путь тает, как лёд на солнце.

Нужно возвращаться… сейчас.

Она посмотрела на ребёнка — и всё внутри сжалось.
Но Элиор был прав. Останься — и она исчезнет. Для всех. Даже для него.

С последним усилием она потянулась к нити света — и позволила ей увлечь себя обратно.

---

Свет вернулся рывком.

Лея упала на колени, тяжело дыша, будто прошла сквозь вихрь пепла и камня. Лиора снова окутала её сиянием, но оно будто потускнело — как и её собственная сила.

Элиор уже ждал.

Он опустился рядом, молча подставив ладонь под её руку. Лея вложила в этот жест всё, что не могла выразить словами: боль, нежность, страх, благодарность.

— Ты успела, — тихо сказал он. — Но ты отдала слишком много.

Лея кивнула, глядя в светящийся горизонт. В её глазах блестели слёзы.

— Он улыбается, Элиор. Он чувствует. Я знаю это.

Он поднялся и протянул ей руку:

— Пойдём. Я покажу тебе место. Там ты сможешь наблюдать. Не вмешиваться — но быть рядом.

Они шли молча. Свет вокруг был мягким, как в предрассветье. С каждым шагом становилось тише. Пространство будто замедлялось, убаюкивая, обволакивая.

Наконец они подошли к пещере.

Снаружи — ничем не примечательная. Гладкий, вытертый временем вход в скалу.
Но внутри...

Воздух дрожал. Стены мерцали, словно дышали. Потолок исчезал в темноте, а в центре располагалась не вода, а волны — отражения, чувства, жизнь.

— Здесь можно настроить отклик, — сказал Элиор. — Эти волны — как зеркало. Но они отражают не облик, а связь. Память. Эмоции.
Ты сможешь видеть его. Слышать. Иногда — почти касаться.

Лея подошла ближе. Над поверхностью уже вырисовывалось знакомое: белая простыня, крошечные пальцы, свет над кроваткой. Он снова спал, спокойно, ровно.

— Как его зовут? — прошептала она.

Элиор покачал головой:

— Имя — часть мира материи. У нас оно не важно. Но если хочешь — ты можешь дать ему своё.

Лея долго смотрела вглубь.

— Элиор, — наконец сказала она. — Потому что он меня нашёл. В темноте.

---

Земля.

Тусклый свет скользил по высоким окнам и ложился пятнами на пол. В группе для младенцев было тихо: только посапывание, хлюпанье пустышек, редкое покашливание.

Нянечка Галина вошла, как обычно, с чашкой кофе и тетрадкой. Подошла к кроваткам, пробежалась взглядом — и замерла.

— А этот что?.. — пробормотала она.

Младенец, который всё время плакал и не спал, теперь лежал спокойно. На его лице сияла улыбка. Не случайная — осмысленная. Глубокая. Та, от которой у Галины защипало под глазами.

— Господи… — прошептала она. — Словно кто-то с ним.

Он поводил ручками, будто во сне кого-то обнимал. Дышал ровно, спокойно — будто весь мир, наконец, отпустил его.

А потом он тихо захихикал. Так смеются дети, когда видят любимое лицо. Только лица рядом не было.

Светлана, другая нянечка, заглянула в комнату:

— Ты чего застыла?

— Посмотри, — Галина указала на кроватку. — Он как будто с кем-то говорит. Он другой. Он светится.

Светлана нахмурилась, присела, пригляделась.

И вдруг отшатнулась, будто почувствовала прикосновение чего-то невидимого.

— У тебя тоже мурашки?.. — прошептала она.

— Ещё какие, — выдохнула Галина. — Тепло пошло. Будто… кто-то вошёл. Родной. Любящий.

Малыш лежал, не двигаясь, с широко раскрытыми глазами, глядя в пустой воздух над собой.

Но он не был один.

Глава 13

Утро на Лиоре сияло особенным светом. После Фестиваля Света планета будто выдохнула: лёгкий ветер колыхал прозрачные листья, воздух был наполнен остаточными всполохами энергии, а по тропинкам, ведущим к центральной Ротонде, неспешно двигались величественные фигуры — старейшины.

Лея стояла у самого входа, в светлой накидке, переливающейся мягким светом. Её сердце билось чуть быстрее обычного. Это было первое собрание, на которое её пригласили не как наблюдателя, не как ученицу, а как Зажигательницу — полноправную участницу совета.

— Готова? — тихо спросил Элиор, подходя сзади. Его ладонь легла ей на плечо — тёплая, уверенная.

Она кивнула:
— Да. Но немного волнительно.

— Это естественно, — улыбнулся он. — Твой голос отныне имеет вес. Не забывай: ты здесь не по случайности. Ты открыла в себе силу, которая пробуждает пространство. И Лиора откликнулась.

Внутри Ротонды царила тишина, но это была не пустота — скорее, сосредоточенность. Кристаллы в стенах мягко пульсировали, отражая внутреннее состояние собравшихся. Старейшины сидели полукругом, оставив одно свободное место рядом с Элиором.

— Присаживайся, Лея, — произнёс Старший Зор, лицо которого сияло спокойствием. — Сегодня ты с нами.

Лея сделала шаг вперёд. Пространство будто приоткрылось для неё. С каждым шагом волнение утихало, и когда она села, тишина наполнилась новым смыслом — присутствием.

За окнами Лиора рассыпалась светом. День начинался.

Старейшины внимательно смотрели на Лею. В их взглядах не было ни удивления, ни сомнения — только спокойное принятие, как будто её присутствие было предсказано самой Лиорой задолго до этого утра.

— Мы собрались, чтобы подвести итоги Фестиваля, — начал Элиор. Его голос звучал ясно, будто колокол в утреннем тумане. — Энергия, пробудившаяся в этот раз, не только насыщала планету, но и трансформировала пространство. Несколько Световых Путей активировались сами — такого не происходило со времён Первого Круга.

Старейшины закивали. Кто-то закрыл глаза, прислушиваясь к воспоминаниям планеты, кто-то достал кристалл для записи.

— Это связано с тобой, Лея, — продолжил Элиор. — Ты не просто провела ритуал — ты изменила его. Свет в тебе не повторил заданную форму, он создал свою.

Лея с трудом проглотила ком в горле:
— Я не стремилась к этому... Я просто чувствовала, как энергия движется, и… позволила ей быть.

Старший Зор слегка улыбнулся:
— И именно это — и есть новое. Мы больше не задаём форму свету, мы следуем за ним. Ты сделала то, чего давно ждали: без усилия, без давления. Ты позволила Лиоре говорить с нами иначе.

— С этим изменением приходит ответственность, — произнесла старейшина с волосами цвета пыльцы. — Энергия Лиоры реагирует на тебя. Это даёт тебе право быть здесь — но и обязывает быть проводником, когда пути станут непонятны.

Лея кивнула:
— Я принимаю.

Наступила тишина. И вдруг в ней — еле слышный, вибрирующий звук. Один из кристаллов на стене засиял мягким фиолетовым светом.

— Лиора подаёт знак, — прошептал кто-то.
— Ещё один Путь пробудился, — сказал Элиор. — Он ведёт к Безымянным Холмам.

Это место было известно только старейшинам. Оно не значилось на световых картах, не упоминалось в хрониках. Старейшины переглянулись.

— Пора отправить туда того, кто слышит планету, — произнёс Зор.
— Лея? — спросила старейшина с пыльцевыми волосами.
— Да, — кивнул Элиор. — Лея услышит то, что скрыто в тишине.

Когда совет завершился, старейшины один за другим покидали Ротонду, растворяясь в утреннем свете. Элиор остался с ней наедине. В зале было только их дыхание, мягкое свечение стен и пульсирующий свет кристаллов.

— Путь к Безымянным Холмам не отмечен линиями, — сказал он негромко. — Он открывается только тому, кто идёт не по памяти, а по чувству. Ты не увидишь направляющих. Лиора поведёт тебя, если ты позволишь себе быть прозрачной для её голоса.

Лея слушала, не перебивая. Она впитывала каждое слово.

— Там, — продолжил он, — ты найдёшь Истоки Тени. Не враг, не противоположность, а свет, ещё не понятый. Холмы хранят остаточные знания. Ты не будешь одна — Лиора будет с тобой.

Он сделал паузу.
— Это не испытание. Это встреча. С собой. С планетой. С тем, что ещё не стало словами. Не ищи смысла — просто будь. Всё, что нужно, проявится.

Лея выдохнула:
— Я готова.

Он коснулся её лба, оставляя точку света — неяркую, но живую.
— Это не оберег. Это напоминание: ты часть большего. И большее — часть тебя.

---

На рассвете следующего дня Лея покинула световой сад. С собой — только лёгкий плащ, кристалл-связь и капля уверенности, зажжённая Элиором. Дорога вела через прозрачные луга, где трава мерцала, как дыхание звёзд, затем вниз — к долинам, о которых в Хранилищах Образов упоминалось лишь шёпотом.

Небо было чистым, пространство — безмолвным, но наполненным. С каждым шагом Лея ощущала, как планета раскрывается под её ногами: тонко, почти неуловимо, будто реагируя не на движение, а на намерение.

В какой-то момент воздух стал плотным, как вода, и всё вокруг замерло. Лея остановилась, закрыла глаза — и услышала. Не звук, а пульс. Тихий, медленный, исходящий прямо из глубины Лиоры. Он звал.

Она пошла дальше — туда, где на горизонте поднимались Безымянные Холмы.

Глава 14

Холмы появились не сразу. Сначала был свет — необычный, густой, как мёд в утренних лучах. Он струился над землёй, размывая линию горизонта. Лея шла сквозь этот свет, и каждый её шаг отзывался в теле тонкой вибрацией, будто сама планета следила за её дыханием.

Потом очертания начали проясняться: волнистые, широкие холмы, будто сотканные из дыхания сна. Трава здесь была другой — не светилась, а впитывала свет, возвращая его мягкой, глубокой темнотой. Никакой угрозы — только тишина. Древняя. Всепроникающая.

Лея остановилась у подножия первого холма. Сердце билось медленно. Пространство вокруг казалось загустевшим. Ни ветра, ни звуков, ни даже запахов — как в тот миг перед пробуждением, когда мир замирает, ожидая первого вдоха.

Она опустилась на колени и прижала ладони к земле.
— Я здесь, — прошептала.

Под пальцами почва была тёплой. В этот миг воздух дрогнул — сначала едва заметно, словно кто-то вдалеке сдвинул ткань пространства. Потом — сильнее. Пространство перед ней расступилось, и из глубины холма выступила форма — не фигура, не облик, а как будто сама память. Образ, сотканный из света и тени.

Женщина. Высокая. Лицо — гладкое, спокойное. Длинная струящаяся мантия. Её глаза были закрыты, но Лея знала — она видит.

— Ты пришла, — прозвучало внутри. Не голос — ощущение.

Лея не знала, что ответить. Всё в ней отозвалось — тревогой, странной радостью, глубоким покоем.

— Кто ты? — мысленно спросила она.

— Я — часть того, что вы забыли. То, что осталось за пределами сияния. Но без меня свет не знает границ. Без меня вы — лишь отражение, а не целое.

Женщина сделала шаг ближе. Пространство не сдвинулось — наоборот, стало многослойным, глубоким.

— Я не тьма. Я — суть. Ты должна увидеть меня. Не отвернуться. И не победить.

Лея кивнула, не отводя взгляда.
— Я готова.

Женщина растворилась. Но в воздухе осталась вибрация. Холмы на миг засияли изнутри — будто приняли её. Лея почувствовала: в ней рождается знание. Путь только начинается. Но первый шаг сделан. Она не отвернулась.

Ночь на Безымянных Холмах не наступала привычно. Без темноты. Без звёзд. Словно сама планета не позволяла этим местам погрузиться в обычное течение времени. Всё стало плотнее, тише, как выдох, застывший в пространстве.

Лея устроилась у подножия. Плащ почти сливался с землёй, волосы — продолжение мягкой, тёмной травы. Она закрыла глаза. Прислушалась.

И тогда пришло видение.

Сначала — пульс. Глубокий, как сердце Лиоры. Он исходил отовсюду: из земли, из воздуха, из самой Леи. Тело исчезло. Осталось только движение света внутри.

Пространство дрогнуло — и она уже стояла внутри холма. Зал без стен, свет сочится сверху, по полу скользят тени. Не страшные, не чуждые — они двигались, как дыхание, как память.

Перед ней вновь появилась женщина из сумрака. Теперь её глаза были открыты.

— Ты готова видеть? — спросила она.

— Да, — ответила Лея. — Но я не знаю, что искать.

Женщина протянула руку, и из её ладони вылетел образ: здание, полное света и тишины. Круглый зал. Книги без слов. Кристаллы, впитавшие эмоции. Хранилище. Но не на Лиоре.

— Это — будущее. То, что придёт после. Ты должна пронести знание сквозь перемены. Ты — мост.

— Между чем и чем?

— Между светом, что зовёт, и тенью, что ждёт. Между тем, что вырастет, и тем, что забыто. Не разрушай. Не сжигай. Соединяй.

Слова звучали, как зов. Они оставляли след внутри — словно выжигали знаки на внутренней оболочке души.

Лея хотела спросить ещё. Но женщина уже таяла, и её последние слова ушли эхом:

— Не бойся сомнения. Оно — дверь. Иди до конца.

---

Когда Лея проснулась, мир был прежним. Но другим. У её ладони лежал кристалл. Он не светился, но пульсировал теплом. Знак. Послание. Мост.

Она поднялась. Ветра не было, но трава вокруг будто качнулась ей навстречу. Холмы больше не скрывали дыхание планеты — они дышали вместе с ней.

Лея посмотрела назад. Путь был невидим, но она знала — он есть.

Она повернулась — и пошла. Впереди было утро. И голос Лиоры внутри.

Путь назад был странно лёгким. Будто сама планета открывала пространство под её шагами. Лея шла молча, сжимая кристалл в кармане. Он не излучал свет, но хранил ровное, живое тепло — как дыхание рядом.

---

Когда она вернулась к Ротонде, утро только просыпалось. Небо лепестками трепетало первыми проблесками. В световом саду собирались старейшины. Кто-то заметил Лею — и в воздухе повисла пауза. Планета, казалось, снова задержала дыхание.

Элиор ждал у входа. Его глаза были серьёзны, но тёплы.

— Ты вернулась, — сказал он.

— Да. — Лея остановилась. — Но внутри... я всё ещё в пути.

Он кивнул. Как будто ждал этих слов.

— Ты принесла что-то? — спросила старейшина с волосами цвета пыльцы, подходя ближе.

Лея вынула кристалл и сжала его в ладони.
— Да. Но он пока спит. Его нельзя раскрыть прежними способами. Он — не только знание. Он — соединение.

В зале повисло молчание. Старейшины переглянулись.

— Что ты видела? — спросил Зор.

Лея смотрела спокойно, уверенно.
— Женщину. Тень. Она не противоположность, она — глубина. Я слышала: "Не разрушай. Не сжигай. Соединяй". Я поняла: многое из того, что мы не принимали, ждёт возвращения. Оно не враг. Оно — часть.

Старейшины замерли. Словно ждали этих слов. Словно чувствовали это, но не могли сказать первыми.

— Ты говоришь словами нового круга, — произнёс Элиор. — Теми, что идут после света. Мы не можем указать тебе путь. Мы можем лишь быть рядом.

Лея кивнула.
— Я не прошу дороги. Только времени.

Элиор протянул руку, и Лея вложила кристалл в его ладонь. Он почувствовал его пульс — живой. Будто в кристалле билось сердце.

— Мы сохраним его. До тех пор, пока ты не скажешь: «Пора».

— А если я не скажу?

— Тогда его раскроет следующий Зажигатель. Всё на Лиоре — не только о нас.

Глава 15

Утро на Лиоре, как всегда, было светлым, ясным, наполненным звуками пробуждающейся планеты.

Лея потянулась, ощущая в теле приятную тяжесть — последние дни были напряжёнными, и сил ушло немало.
Сбросив остатки сна, она быстро оделась и вышла из дома. На пути к площади встретила Шай и Юли — те болтали и смеялись, как ни в чём не бывало.

— На учения? — спросила Юли, сияя улыбкой.
Лея кивнула, и втроём они направились к площади, смеясь и перекликаясь. Там уже собрались другие молодые жители Лиоры и наставник Элиор.

Пространство было залито мягким светом, в воздухе струились тонкие нити энергии — живая ткань Лиоры отзывалась на приближение учеников.

Элиор стоял в центре круга. Высокий, спокойный, он излучал ту редкую, глубокую силу, которую чувствовали даже самые неопытные. Увидев девушек, он кивнул — без слов, но с теплом и одобрением.

— Сегодня, — начал он, когда все стихли, — мы будем учиться слышать Лиору. Не разумом. Не ушами. А сердцем.

Лея затаила дыхание. Такие учения случались редко — когда сама планета открывалась чуть глубже, чем обычно.

— Сядьте. Закройте глаза. Дышите в её ритме, — голос Элиора был спокоен, как течение света. — Почувствуйте под ладонями тепло земли. Услышьте, как она живёт.

Лея села, скрестив ноги, положила ладони на гладкие камни площади и закрыла глаза. Сначала — тишина. Затем — шорох ветра. А потом из глубины что-то откликнулось. Тёплое, пульсирующее. Как сердце. Только огромное — планетарное.

Она открыла глаза. Рядом Юли сидела с приоткрытым ртом, Шай смотрела в небо, будто увидела в нём ответ. Элиор улыбался.

— Сегодня вы сделали первый шаг. Лиора услышала вас.

Учения закончились, но никто не спешил уходить. Люди расходились неспешно, переглядывались, перешёптывались. Все чувствовали — произошло что-то важное.

Лея, Юли и Шай отошли к фонтану. Вода там поднималась и опадала, словно дышала.

— Ты почувствовала? — Юли нарушила тишину.
— Да, — кивнула Лея. — Будто сама Лиора дышит. Под нами.

Шай усмехнулась, но в её глазах светился тот же трепет.
— Сначала думала, что пальцы затекли. А потом — как вспышка. Кто-то будто коснулся. Мягко.

Лея взглянула на подруг. Знакомые лица — и вдруг будто новые. Что-то в них изменилось — в осанке, взгляде, дыхании.

— Думаешь, Элиор выбрал этот день специально? — спросила она.
— Он ничего не делает просто так, — ответила Юли. — Наверное, мы были готовы.

— А может, — фыркнула Шай, — Лиора была готова.

Они рассмеялись. Смех лёг над площадью, как светящиеся искры.
Но потом Лея замолчала. В груди теплилось ощущение — будто внутри неё открылось что-то новое. Маленькое, сияющее. И очень важное.

---

Попрощавшись с подругами, Лея побежала по тропинке, ведущей к пещере. В её глубинах, среди мягких слоёв энергии, скрывалось то, о чём она не переставала думать все эти дни — младенец с другой планеты.

Она давно не приходила — учения, события, встречи. Но связь не ослабла. Она чувствовала его. Он — её. Как будто между ними тянулась тонкая невидимая нить.

Пещера встретила её, как всегда, тепло. Светлая, спокойная, будто знала: Лея пришла не просто так.

Она шагнула внутрь, настроилась на частоту и скользнула в капсулу наблюдения.

Малыш лежал в кроватке. Укутанный, но тревожный. Подрагивали ручки, нахмурен лоб. Лея почувствовала: сердце защемило.

— Ему плохо, — прошептала она. — Он один.

В этот момент в пещеру вошёл Элиор. Его взгляд — спокойный, но внимательный.

— Я так и знал, что ты здесь, — сказал он тихо.

— Я должна попасть к нему. Он зовёт. Он помнит. Я нужна ему.

Элиор кивнул, но в глазах мелькнула тревога.

— У тебя есть 24 часа. По земному времени. Если не вернёшься — застрянешь в Прострации. Лиора не сможет тебя вернуть.

Лея молча шагнула вперёд и обняла его крепко. Он сжал её плечи — кратко, с теплом.

— Я вернусь, — прошептала она.

Она вдохнула, выстроила внутри мост, настроилась… и исчезла.

---

В одно мгновение она оказалась в другом мире. Воздух — плотный, тусклый. Свет — глухой. Земля. И это было не Лиора.

Перед ней — кроватка. Малыш ворочался, хныкал. Никого рядом.

Лея подошла, присела. Осторожно провела ладонью по его щеке.
— Тсс… Я здесь. — Тихо, тепло.

Малыш распахнул глаза. Смотрел. Узнавал. Успокаивался.

— Элиор… — прошептала она. — Ты помнишь меня?

Она обняла его, прижимая к себе. Он затих. Дышал спокойно.
С каждой минутой между ними крепла невидимая нить — настоящая, древняя, как сама Лиора.

— Я ненадолго, но я с тобой. Ты не один.

Он слушал её сердцем. Доверял. Она говорила на языке звучаний, которого нет ни у одной планеты. Малыш улыбался. Его глаза вспыхивали проблесками памяти.

— Ты особенный, — шептала она. — Ты часть чего-то большого.

Он сжал её палец. Крепко. Сознательно.

Она почувствовала слёзы. Не от грусти — от глубины момента.

Он знал: она пришла издалека, ради него. И он это принял.

---

Когда он уснул, Лея просто сидела рядом. Внутри — свет. Это было её предназначение. Быть рядом. Сейчас — именно здесь.

Потом она ощутила: что-то меняется. Лёгкое движение воздуха. Вибрация. Комната дышала.

Листья за окном колыхнулись, лампа мигнула. Лея положила руку на пол.

— Я не враг. Я пришла к нему.

Малыш вздохнул. В воздухе — аромат утреннего ветра с Лиоры. Знак.

— Даже здесь Лиора со мной. А значит — и с тобой.

---

Ночь была по-настоящему красивой. Тёмное, глубокое небо. Звёзды. Не как на Лиоре — а настоящая, плотная, земная ночь.

Лея стояла у окна, ладони на стекле. Смотрела на небо, затаив дыхание.

— Элиор бы всё это запомнил… — прошептала она. — Я расскажу ему. Когда подрастёт.

Малыш захныкал. Она подошла, провела рукой по его головке.

— Всё хорошо. Я рядом.

Он затих. Уснул. Спокойно. С ладошкой у сердца.

Глава 16

Лея уснула рядом с кроваткой, не дождавшись рассвета. Её ладонь всё ещё покоилась на краю матраса, а голова склонилась на сложенные руки. Сон подкрался мягко, как тень света, и она не заметила, когда перешла грань.

И сразу оказалась в другом пространстве.

Перед ней раскинулась бескрайняя равнина, залитая мягким светом. Воздух был как на Лиоре — чистый, живой, искрящийся. Над головой плыли золотистые облака, а под ногами пружинил светящийся мох, будто сама земля пела при каждом её шаге.

Вдали стоял мальчик. Совсем маленький, но уже не младенец. Он смотрел на неё с той же глубиной, с какой несколько часов назад смотрел малыш в кроватке. В его взгляде Лея увидела всё: себя, Лиору, звёзды — и Землю.

— Ты пришла, — сказал он. Голос был тихим, но звучал в ней, внутри.

— Я с тобой, — ответила Лея.

Он протянул к ней руку. Когда их ладони соприкоснулись, пространство вокруг ожило: из земли поднялись тонкие нити света и закружились, образуя спираль. В этих нитях Лея увидела будущее.

Фрагменты.
Мальчик растёт, смеётся. Касается листвы — и дерево расцветает. Касается воды — и она становится прозрачной, как свет. Шагает по земле — и та оживает под его стопами.

— Ты несёшь часть Лиоры, — прошептала Лея.

— А ты — часть меня, — ответил он.

И вдруг всё исчезло. Мрак. Тишина. Лея почувствовала холод, воздух стал вязким. И тут — мягкое прикосновение к щеке. Реальность.

Она открыла глаза. Утро ещё не наступило, но малыш проснулся и смотрел на неё. Спокойно, пристально, будто помнил всё.

Лея улыбнулась сквозь оцепенение.

— Мы видели одно и то же, да?

Он не мог ответить, но в его взгляде — серьёзном, глубоком, совсем не младенческом — было согласие.

Утро наступало медленно, словно не желая разбудить этот крохотный уголок мира. Сквозь окно в комнату пробивались первые лучи солнца — не яркие, а мягкие, золотистые, будто сама Земля прощалась с Леей.

Она проснулась раньше малыша. Несколько минут просто сидела рядом, наблюдая, как он спит: крошечный, тёплый, светящийся. Его дыхание было ровным, губы чуть приоткрыты, словно он всё ещё видел тот же сон.

Но время истекало.

— Проснись, мой маленький, — прошептала она, нежно коснувшись его лба.

Он открыл глаза. Улыбнулся. Протянул к ней ручки. И Лея не сдержалась — прижала его к себе, крепко, всем сердцем.

— Мне нужно уйти, — прошептала она, глядя ему в глаза. — Но я вернусь. Обязательно.

Она поцеловала его в макушку, потом в щёчку, задержав дыхание, будто запоминая его запах, его тепло, его вибрацию.

— Ты особенный. Ты сильный. Ты не один.

Малыш не плакал. Он просто смотрел на неё — широко и серьёзно, будто понимал. Будто прощался. И ждал.

Лея ещё раз прижала его к себе, потом осторожно уложила обратно в кроватку, поправила одеяло, провела пальцами по его ладошке.

Затем закрыла глаза, сосредоточилась. Пространство дрогнуло — не сразу, но отозвалось. Лиора звала её домой.

В золотистом прощальном свете, наполненном тихим сиянием, Лея исчезла.

---

Свет Лиоры встретил её мягко, обволакивающе, будто планета обнимала за плечи. Как только её стопа коснулась гладкой тропы, Лея ощутила отклик — едва уловимый пульс под кожей, вибрацию в груди. Воздух был свеж, наполнен ароматами: прозрачной листвы, цветов синих ветвей, солнечной пыльцы.

У Ротонды её уже ждал Элиор. Он сидел, прислонившись к колонне, глаза закрыты. Но, почувствовав её приближение, поднял голову и улыбнулся. В его улыбке — облегчение, тепло и немой вопрос: ты в порядке?

— Ты вернулась, — сказал он, вставая.

Лея кивнула и шагнула к нему ближе. Он обнял её крепко, всем телом, как будто только теперь позволял себе поверить, что она здесь — целая. Они стояли, молча, дыша в унисон.

— Расскажи, — прошептал Элиор, отстранившись и заглянув ей в глаза.

Лея села на белую ступень, жестом пригласив его рядом. Слова приходили не сразу. Она провела рукой по гладкому камню, чувствуя под пальцами ритм планеты.

— Там… всё иначе. Словно воздух сгустился. Люди потеряны. В них нет Лиоры — ни в голосах, ни во взгляде, ни в земле. Только тревога. И одиночество, будто о нём забыли, но оно помнит.

Элиор слушал, впитывая не только слова, но и тишину между ними.

— Я пыталась говорить. Просто быть. Но это всё равно что идти против ветра, который не знает твоего имени. Им не сочувствие нужно, а… присутствие. Наше.

Он кивнул.

— И ты поняла, зачем была послана?

— Да, — впервые спокойно ответила она. — Я больше не боюсь. Это не конец. Это начало.

— Добро пожаловать домой, Лея, — сказал он тихо. — Мы готовы.

Когда их ладони сомкнулись, из глубины Ротонды поднялся мягкий звон — Лиора слышала. И соглашалась.

Лея кивнула, прижимая к груди воображаемый вес маленького тела. Она всё ещё чувствовала его — как память, как вибрацию, как свет.

— Я не хотела уходить, — прошептала она. — Когда он проснулся и начал меня искать — взглядом, дыханием… мне казалось, я предаю. Но я не могла остаться. Там — боль. А здесь… я часть.

— Он нужен тебе, — сказал Элиор. — А ты — ему?

— Да. Не как долг. Как… истина. Он пах светом. И когда я держала его — всё выравнивалось внутри. Будто я вспомнила, кто я. Не роль. Существо.

— Это и есть пробуждение, — сказал Элиор. — Ты узнала связь. Не умом — душой.

— Но что теперь? — Она посмотрела в небо, прозрачное и глубокое, как дыхание младенца. — Я не хочу быть прежней. И боюсь снова ею стать.

— Так и не нужно, — ответил он просто. — Возвращайся другой. Настоящей.

Он обнял её снова — не как наставник, как равный. Лея закрыла глаза, позволяя себе быть уставшей, ранимой. Но полной. Внутри неё жил теперь свет, переданный дыханием ребёнка.

И Лиора слушала. И одобряла.