Таинственный мир Эрлика

Предисловие

То, что есть другие существа разумные, кроме нас и выше нас, – это истина, о которой свидетельствует нам самое древнее и всеобщее верование народов».

Tertull. Apolog.22 Cyprian. de .p 226

На самом краю Черного леса, в старом, давно заброшенном карьере, где когда-то добывали руду и кварцевый камень, можно было заметить подобие каменных ступеней, уходящих в темный раскол, напоминающий вход в пещеру. Сам вход в нее не был заметен ни с высоты края карьера, ни из глубины его. Лишь в полдень лучи солнца на несколько минут освещали небольшую черную дыру, которая и была входом в эту самую пещеру. До ближайшего аила было несколько десятков километров, а больше никаких поселений в округе не было. Как и когда обрабатывался карьер, кто и куда увозил все это, никто не знал.

Как и про вход в неизвестную пещеру…

Хотя был и тот, кто сейчас обитал в ней. И только он знал, как далеко уходила она, и на сколько рукавов разделялась. И можно ли было сгинуть в ней навек или выбраться на белый свет.

Солнечный луч, пронзив черную пустоту, остановился на седых спутавшихся волосах старика, сидящего на пологом камне у входа в пещеру. Голова его приподнялась, и глаза зажмурились от яркого света. Одного этого лучика хватило, чтобы вход и стены пещеры заиграли сверкающими, разноцветными огнями от вкрапленных в них аметистов. Старик улыбнулся, слегка крякнув, привстал с камня и исчез в глубине. Солнце не проникало в глубь пещеры, но он уверенно шел, пригнувшись по узкому проходу, не придерживаясь стен.

Наконец слегка светящийся таинственный сумрак указал резкий поворот. Пройдя еще несколько шагов, старик вошел в небольшой зал, освещенный все тем же светом, только более ярким. Здесь было уютно и чисто. От стен исходил мерцающий слабый свет, позволяющий видеть даже мелкие камешки на ровном песчаном полу.

Выдолбленный лежак в стене был покрыт вышитыми покрывалами алтайских рукодельниц. Небольшой очаг и кухонная утварь, состоящая из большого казана, кружки и ложки, да старого закопченного чайника, и были всем имуществом этого обитателя. Он налил воды в кружку и, сделав пару глотков, прилег на лежак. Скрестив морщинистые, натруженные руки на впалой груди, старик вздохнул и, прикрыв веки, погрузился в воспоминания, о которых не знал никто в округе. Да и некому их было рассказывать, даже при желании. Хотя несомненно было и то, о чем бы стоило послушать.

Вот только кто поверил бы всему услышанному?

Глава первая

Илис

Из вырытой в каменистой почве землянки, покрытой старыми шкурами, наброшенными на кривые жерди, донесся истошный, полный боли и горечи стон. То причитая навзрыд, то угасая в изнеможении, то вновь наполняя пространство плачем, из нее выползла через узкое отверстие молодая, но уже совсем седая женщина. В старом поношенном платье из грубого холста, с растрепанными волосами, она поползла на коленях к стоящим неподалеку людям, протягивая к ним свои руки. Они молча стояли и смотрели на нее, не проявляя никакого сочувствия.

– Как же нам жить теперь? Как же жить… Зачем он оставил нас? – причитала она. – Кто прокормит сыночка моего? Помогите…

От бессилия она уронила голову на грудь, затем без чувств повалилась на землю, неуклюже распластавшись всем телом. Грязные, спутавшиеся волосы раскинулись в стороны и скрыли ее вместе с руками. Никто из находящихся рядом не произнес ни слова. Внезапно женщина изогнулась, оторвала заляпанное в грязи лицо от земли и заплаканными глазами взглянула на небо. Тихий стон вырвался из груди и затих вместе с последним вздохом. Она лежала на спине и глаза ее были устремлены в небо. Один из стоящих неподалеку стариков подошел к ней и прикрыл грязной ладонью застывшие в вечности глаза.

– Меньше ртов, легче зиму переживем, – донесся из толпы чей-то голос. – Вишь как, в одно время ушли.

– Там еще пацан должен быть, если тоже не помер, – сказал кто-то еще. – Жрать всем нечего.

Из толпы вышла худая седая старуха и шатающейся походкой подошла к землянке. С трудом откинув полог, заглянула внутрь, затем почти влезла в нее и что-то стала вытаскивать наружу. Ей помог один из стоящих рядом стариков, и на свет они вытащили слабо упирающегося, худого, со всклоченными волосами и испуганными глазами мальчонку лет пяти. Еще не понимая того, что он остался сиротой, глядя на окруживших его соплеменников, он ощутил, что здесь он никому не нужен.

Холодный порывистый ветер, захватив с собой пепел с погребального костра, с силой бросил его в заплаканные глаза Илиса. Так звали мальчонку, оставшегося сиротой, которого держала за руку старая неопрятная алтайка. По древним законам тюркских народов отца и мать этого мальчонки сожгли в тот же день на прощальном костре, как души их ушли в царство великого Эрлика.

– Все Илис, теперь ты один, – обратилась старуха к озябшему на холодном ветру пацану.

– Сегодня ночуешь у меня, а потом ищи кормежку и ночлег сам, – прошамкала старуха беззубым ртом, раскуривая длинную трубку. Она повернулась и поплелась в свою нору, а Илис, боясь остаться один, голодный и замерзший, побежал вслед за ней.

Забравшиеся в теперь уже ничейную юрту, люди племени, обыскав ее и забрав жалкие пожитки умерших, разошлись по своим норам. Оставшаяся без присмотра хижина через день обретет нового хозяина, благо копать и строить в каменистой почве не придется. Племя вторую осень голодало. Охоты не было, люди вымирали от голода и болезней. Все больше и больше слышался ропот недовольных соплеменников, просящих шамана повлиять на духов, чтобы те, помогли и послали пищи.

Но прошла неделя, потом вторая, а мальчонка все еще жил со старухой, которой уже было жалко его.

– Пропадет один, – думала она. – Да и мне веселей, пусть пока живет со мной.

Но не просто она приютила его. Уже через несколько дней пятилетний Илис принес двух сусликов, которых поймал недалеко от стойбища.

– Ну вот, сейчас сварим похлебку с корешками, а завтра еще пойдешь на охоту, – прошамкала старуха.

С первых лет детства он умел уже многое. Его отец, до того дня, когда сорвался с кручи и перебил ноги и ребра, показывал ему, как ставить травяные петли на грызунов. Мальчонка же, с присущим ему азартом и ловкостью, добился в этом больших успехов. И сейчас он умело использовал свои навыки в добывании пищи. Благодаря ему, они уже не голодали, хотя о сытости и спокойствии говорить было еще рано.

***

Время шло. Минуло почти два года, но племя еще оставалось на старой стоянке. Охотники мужчины разошлись добывать пищу, кто-то ушел искать место для новой стоянки, так как еды не хватало, и племя вымирало. В стойбище оставались в основном дети, женщины, немощные и увечные. Горные селения Алтая были далеко от долин внизу. Племя теленгитов, где происходило все это, охотились в основном в горах, редко спускаясь вниз. Ниже были племена тубаларов и челканцев. Жили мирно, но стычки на охоте иногда происходили кровавые. Бывали случаи, когда загоняли добычу и те, и другие, не видя друг друга, а потом приходилось выяснять, кому она будет принадлежать. Но, в основном, соседствовали дружно. Благоприятствовали этому родственные связи. Мужчины часто приходили в другие племена искать себе невест.

Глава вторая

Переселение

Однажды, сидя на краю обрыва и смотря на вершины гор, куда садилось солнце, Илис вдруг услышал шум камней, падающих в ущелье. Обвалы случались часто. Но этот шум показался ему почему-то подозрительным. Повернув голову влево, он увидел выходящего из-за большого камня огромного медведя. Двигаясь на задних лапах, он задевал нависшие над ним куски острых камней и, негодуя от боли, громко рычал.

Илиса он еще не видел, не то мальчонке было бы несдобровать. Понимая, что шатун в это время года опасен и может задрать многих жителей стойбища, мальчонка, что есть силы, метнулся и исчез за выступом скалы. Он бежал к юртам и кричал, предупреждая всех о грозящей опасности. Его услышали, и почти сразу донесся ответный крик, показались женщины и дети.

Мужчин не было, был в стойбище лишь покалеченный старик, у которого было ружье. Он вылез из юрты, глядя на кричащего Илиса, который от волнения лишь показывал рукой в сторону обрыва. И когда старик увидел шедшего на задних лапах и ревущего медведя, то понял, что от его выстрела зависит очень многое. Тот же шел, не опускаясь на все четыре лапы, думая о легкой добыче. Секунды решали все.

Старик не мог встать на ноги, они у него не работали, поэтому, выбравшись на дорогу, он кое-как уселся прямо в дорожной пыли, всего в нескольких шагах от медведя, и быстро, но очень тщательно прицелился. Он знал, если промахнется, то разъяренный шатун разнесет полстойбища и многих покалечит. И вот, когда медведь, уже предвкушая деликатесы в виде ребятишек и женщин, стоящих за стариком, поднял лапы, старик выстрелил.

Шатун взревел, и кровь, хлынувшая из пасти и груди, показала, что он не промахнулся. Но, уже упав на все четыре лапы, медведь еще прополз до старика и, махнув когтистой лапой, порвал ему плечо. Из горла медведя хлестала кровь, и, несколько раз содрогнувшись, он затих. Женщины тут же утащили старика в юрту, где споро промыли и обработали раны, а затем уже перевязали своего спасителя.

Это был хороший подарок голодным и истощенным людям племени. Жизнь их была нелегкой. Постоянства не было ни в охоте, ни в сборе кореньев и другой пищи, и старейшина на совете племени наконец сказал, чтобы люди готовились к переселению. Разделав тушу медведя, повялив его на зябком солнце и разделив его между всеми, решили готовиться в путь.

После трех лет, «голодных и противных», как говорила старуха, у которой жил мальчонка, давно пора спуститься ниже, там и трава погуще и корней побольше.

***

После того, как Илис предупредил жителей стойбища от беды, неминуемо грозящей гибелью и разорением людей, к нему стали относиться мягче и относительно спокойней. Через два дня после события племя, собрав свои переносные дома и небольшой скарб, приготовилось к переходу на новую стоянку. Это была небольшая долина между ущельем и ледником, переходящим в снежную вершину горы. Ледник слегка подтаивал, и ручей, падающий с горы, стекал в долину, спокойно наполняя влагой зеленеющую траву. Чистая ледяная вода была нужна людям, а в долине могла быть дичь. Это место обнаружили охотники племени, когда спускались за уходившими от них горными козлами. Обследовав долину вдоль и поперек, узнав, что она не принадлежит другому племени, они доложили старейшине, и на общем сборе было решено начать переселение.

Племя насчитывало всего около ста с небольшим человек. Хотя, еще пару десятков лет назад, могло бы похвастаться почти пятьюстами поселенцами. А ведь начался уже девятнадцатый век. Прогресс в мире шагал могучими темпами. И далеко внизу, у подножия старых гор, в которых прозябало племя теленгитов, жизнь шла своим чередом. Алтай уже почти как сто лет входил в состав России. Часто охотники племени сталкивались и с русскими искателями приключений, и с другими людьми разных народностей. Но устои племени были незыблемы. И как бы тяжело людям не было, никто не ушел из стойбища в поисках лучшей жизни. Соплеменники Илиса и видели, и знали о нижних людях, но они были чужды для них. Внизу, у подножия гор и далее в долинах, люди строили деревянные и каменные дома. Топили печи и имели многие блага цивилизации, меняли ружья и водку на кварцевые камни. И постепенно блага цивилизации становились доступны для горцев. У них стали появляться в обиходе спички, посуда, ружья и многое другое.

Старик, убивший забредшего в стойбище медведя, также раздобыл ружье и патроны, отослав двух сыновей к «нижним людям», выменяв их на аметисты. Надо заметить, что кварцевые жилы, хоть и редко, но встречались на пути кочующего народа. И, зная, что «нижние» любят эти магические камни, кочевники меняли их со своей выгодой на эти самые блага.

Почти два года, которые Илис прожил после смерти родителей у приютившей его старухи, были крайне нелегкими в его жизни. Старая хоть и редко обижала сироту, но и не баловала его ничем. Хотя и баловать она могла его лишь тем, что давала ему поспать немного больше обычного, да и то, когда у нее было хорошее расположение духа. В эти минуты она могла погладить его по голове или даже тепло прижать к себе. И в такие редкие моменты, мальчонка испытывал неописуемую любовь и нежность, что даже плакал от чувств к ней. В основном же, суровое и голодное существование из жалости.

***

Стойбище готовилось к переселению и люди складывали свой скарб в тюки. В горной местности, где обитало племя, не было возможности переносить свои пожитки кроме как на себе. Илис, связав два тюка, вынес их из юрты и, вернувшись, захватил еще мешок из козьей шкуры. Затем вытащил жерди, скрепляющие остов юрты над яминой, и, связав их, крикнул старухе:

– Адаш дяэне, все готово, не забудь еще молока в дорогу.

Старуха что-то проворчала, закурила трубку с вонючим, противным дымом и уселась ждать всеобщей готовности. Илис, который с рождения был добрым и общительным пацаном, бегал по стойбищу, помогая то здесь, то там.

Глава третья

Исчезновение

Илис не спал. Усталость брала свое, но, только сомкнув глаза, он открывал их снова. Мысли его бродили вокруг небольшой тряски, случившейся днем. Он повернулся в сторону лежащей у входа старухи, чтобы посмотреть, спит ли она, но в темноте ничего не увидел. Ровное дыхание говорило о глубоком сне.

С самого раннего возраста он слышал от матери о духах населяющих этот мир. Были они и добрыми, помогающими в нуждах и делах. Были и такие, которые только вредили людям. Мать, как он помнил немного, часто просила о чем-то божество Ульгеня. Это был кто-то из небожителей. Были еще те, кого мать называла Кудаем, Бурханом и еще как-то, Илис не помнил всех.

В земной сфере, где обитал он сам и племя, были земные божества и духи, хозяева окружающего мира: духи огня, ветра, воды.

А в подземном мире обитали духи, враждебные человеку. Владыкой подземного мира был Эрлик, брат Кудая, бога. Именно ему, Эрлику, молился шаман племени, призывая страшного и непостижимого, помочь ему управлять племенем.

Илис откинул рогожу и вылез на свежий воздух из душной юрты. Небо было ясным и прозрачным и манило к себе мальчишку. Небосвод был усеян мириадами мерцающих звезд, которые невольно приковали его взгляд. Пар от дыхания и ночная прохлада поманили мальчика отойти от юрты, чтобы справить нужду. Он вздрогнул от остывшей одежки, прикоснувшейся к телу, и хотел уже вернуться в юрту, но вдруг увидел в стороне от стойбища какое-то движение. В голове промелькнула мысль, что это баран, козел или еще кто-нибудь вкусный.

Очень хотелось есть. И мясо не помешало бы. А Адаш приготовила бы вкусную похлебку. Он быстро, но очень тихо, боясь спугнуть животное, заглянул в юрту, натянул чарыки, схватил острый кол и метнулся в сторону, где он увидел тень.

Охраны стойбища не было видно. Хотя, как он знал, она была. Ее не могло не быть. Вот он подошел к камню, у которого увидел тень, и понюхал воздух. Обоняние не подвело его. У многих горских племен оно было развито очень сильно. Возможно, это было связано с тем, что воздух в горах был чист, и это отразилось на людях, столько лет живущих в этих условиях. Илис явственно ощущал запах козла. Скорее даже, молодого козленка, отбившегося от своих.

Тихо, почти вися в воздухе и не касаясь каменистой почвы, он заглянул за валун и вдруг увидел черный проем в скале. Еще немного и он уже почти рядом. Запах козленка щекотал ноздри мальчишки, и надо сказать, что он даже не ощущал страха в ночной темноте. Взяв кол поудобней в руку, он подошел ко входу и остановился. Из темноты пахнуло холодом и неизвестностью. Но Илис не боялся темноты. Он вдруг вспомнил про Кудая, которого призывала его мать, и, шепча его имя, медленно стал пробираться внутрь пещеры. Запах козленка усилился, и Илис, напрягшись, только крепче сжал кол. Было очень холодно, но голод был сильнее страха и боязни простыть, ведь совсем рядом была пища.

От вечного голода и темноты, от безумного напряжения в ходе непривычной охоты в пещере, от желания проявить себя перед приемной матерью - от всего этого ноги Илиса внезапно подкосились, и он упал на спину, ощутив под собой ледяную массу. Он попытался встать, упершись острием кола в лед, как вдруг его сшиб пробегающий между ним и опорой козленок. Пытаясь схватить его, он повернулся, но вновь поскользнулся и упал, сильно стукнувшись об ледяной пол. На миг он потерял сознание, а когда, очнулся и открыл глаза, козленка уже нигде не было. Проклятая темнота. Он был уверен: было бы хоть чуточку светлее, козленок точно не ушел...

Внезапно раздался гул переходящий в грохот. Все горы будто бы ответили ему, идущему откуда-то из-под земли, и раздался оглушительный треск. А потом он сменился на шуршащий и немного приглушенный звук. Илис не сразу понял, что произошло, как вдруг что-то сильно и тяжело прижало его воздушной силой и отбросило в глубь черной пустоты пещеры.

И хорошо, что мальчишка не видел, как спящее стойбище вмиг накрыл сошедший с гор огромный ледник. Ведь именно на него была надежда племени, как на источник воды. Землетрясение сдвинуло многотысячную массу льда, которая и похоронила под собой людей. Огромная масса льда упала на вход в пещеру и навсегда закрыла выход из нее.

Но это было еще не все. Отброшенный волной Илис, не видя ничего в кромешной тьме, внезапно стал сползать куда-то вниз. Пытаясь хоть за что-нибудь ухватиться, он испуганно закричал и растопырил руки в разные стороны, но это уже не помогало - он неуклонно и всё быстрее катился по ледяному спуску куда-то в неизвестность.

Он ясно осознавал, что скатывается в глубину черной, ужасно холодной и неизвестной пустоты. На миг он подумал, что как-то подозрительно мягко он катится вниз, словно с горки. Вдруг пришла мысль, что это вода за много лет сделала спуск таким гладким. Но ведь он должен когда-то кончиться. А что дальше? Черная, холодная утроба поглотит его? Что там внизу?

Для восьмилетнего мальчишки это была неразрешимая страшная загадка. Он даже перестал обращать внимание на небольшие ушибы, когда вдруг встречался изгиб, и он по инерции задевал свод проема или стенки пещеры. Сколько времени он катился, Илис не знал, но окончательно промерзнуть уже успел. Внезапно спуск почти прекратился, ход замедлился и, почти остановившись, он вдруг ощутил под собой лишь пустоту и падение. На миг ему показалось, что стало светлее, но вдруг, упав на что-то мягкое, он ударился головой и потерял сознание.

Глава четвёртая

Желтоглазый туман

Как долго он находился в таком состоянии, Илис не знал. Очнувшись, еще боясь открыть глаза, он попробовал пошевелить пальцами правой руки, и ему это удалось. Левую же руку он не ощущал, а проверить ее еще не было сил. Он лежал и боялся открыть глаза. Тишину вокруг нарушало лишь медленное и равномерное падение стекающих сверху капель воды. Илис вдруг почувствовал, что ему совсем не холодно. Наконец набравшись смелости, он приоткрыл глаза и вдруг ясно увидел, что вокруг него почти светло. Желтовато-зеленый сумеречный туман окутывал всё вокруг, включая и его самого. Бешено заколотилось сердце, он - жив! Осторожно приподнявшись на правой руке, он с большим трудом освободил левую, которая оказалась под ним и по-прежнему ничего не чувствовала.

– Как долго я лежал тут? Рука совсем затекла, – подумал он и начал усиленно растирать опухшие предплечье и кисть левой руки, пока не восстановил их чувствительность.

Оглядевшись, он поднял голову и попытался рассмотреть, откуда же он мог свалиться. Чуть выше и метрах в пяти он наконец смог разглядеть черный проем с нависшей снизу наледью, с которой срывались капли и падали в глубокую яму, разделявшую сейчас его и проем наверху. Лишь по счастливой случайности сила инерции перебросила его через эту яму. О том, что могло бы с ним произойти, он по малости лет даже не мог себе и представить. И теперь он стоял на поляне, поросшей мягким толстым мхом, который и спас его от ужасного удара.

Постепенно осознав это, Илис наконец решил хорошенько осмотреться вокруг. Освещённость подземелья исходила не сверху, как на земле, от звезд или солнца, а именно снизу, и кажется, что источником света был именно желтовато-зеленый сумеречный туман. Будто он сам светился и освещал все вокруг.

Илис наклонился, сорвал мшистую, нежную поросль, покрывавшую почву и, вдохнув, почувствовал приятный запах. Сделав несколько шагов, он ощутил, что опускается вниз, остановился и вернулся назад. Оглядевшись повнимательней, он заметил, что стоит на краю долины или большой поляны, окутанной и освещенной плотным желтовато-зеленым туманом. Вверху был ясно виден каменный свод, и ничего не мешало его разглядеть. Рискнув идти дальше, Илис начал спускаться вниз, постепенно погружаясь в этот туман, пока не скрылся в нём с головой. Чем глубже он спускался, тем плотнее становился туман. Однако дышать в нем было легко и приятно, воздух пах какими-то неизвестными травами. При этом туман совсем не мешал видеть. Мальчишка, как зачарованный, в полной тишине продвигался вперед, осторожно ступая по мягкому мху.

– Где я?

– Под землей, в царстве ужасного и великого Эрлика? – вдруг обожгла его мозг неизвестно откуда взявшаяся и пугающая мысль.

– Это значит, что я умер? Но ведь я – живой. Я вижу, двигаюсь, дышу и ощущаю запахи, я...

Внезапно Илис почувствовал, что почти не ощущает под ногами землю, как будто он парил в воздухе, совсем как птица. Взглянув себе под ноги, он увидел, что ноги его лишь слегка прикасались ко мху, покрывавшему всю поверхность подземелья. Какая-то неведомая сила будто приподнимала его, помогая передвигаться так легко и быстро.

– О Великий Ульгень, помоги мне. Скажи мне, где я? Я редко обращаюсь к тебе, и ты, Бог Кудай, и вы все, духи добрые, не оставьте меня, – шептал он, вспоминая заклинания то ли умершей матери, то ли старухи, приютившей его.

Мальчонка вдруг почувствовал необъяснимый страх. Страх неизвестности. Ведь ему было всего восемь лет от роду. И оказаться совсем одному глубоко под землёй в незнакомом и необычном месте для него было равносильно уходу в мир иной, мир теней и смерти. В ужасе он остановился и крикнул, но не услышал своего голоса. Он крикнул еще раз, но опять ничего не услышал. Тогда Илис резко оглянулся назад, затем вперед, потом медленно-медленно осмотрелся вокруг, и не увидел ничего, кроме небольшого участка мшистой поверхности и светящегося и совсем не злого тумана. Неизвестность, пугавшая его еще некоторое время назад, постепенно сошла на нет.

Сначала Илис услышал шум и плеск воды, а затем уже явственно различил впереди небольшой ручей. От неожиданности ощутив невиданный прилив жажды, он бросился к ручью и, набрав в ладошки немного холодной и прозрачной воды, стал ненасытно и жадно пить эту самую вкусную воду в его новой жизни.

– А ведь, если я пойду по ручью, то наверное, могу кого-нибудь и встретить из людей, – вдруг промелькнула мысль. – Только вот вниз по течению идти или направиться вверх?

Внезапно голову мальчонки повело, как будто кто-то сдавил ему виски, а туман вокруг вдруг стал быстро сгущаться. Илис вдруг увидел, как прямо из тумана сгустились глаза. Самые обычные человеческие глаза, но взгляд их словно пронизывал тебя насквозь, до самых потаённых уголков твоей души. И эти одновременно живые и суровые глаза светящегося тумана теперь глядели прямо в душу мальчика.

– Иди вверх и отвечай, если я спрошу, – ясно услышал он в голове чужой и грозный голос.

Илис повернул влево и, дрожа от страха и неизвестности, направился вверх по течению ручья. Лишь после того, как он услышал голос в голове, слух вернулся к нему, и вновь стало слышно журчание ручья. Тишина, которая скрывала от него даже шаги, больше не давила на него. Тяжесть в голове ослабла, но ощущение того, что за ним следят, не покидало его, пока он шел. В нескольких метрах впереди показался небольшой пологий камень и, не успев подойти к нему, Илис вновь услышал в голове голос:

– Остановись. Поешь и расскажи, как ты здесь оказался, и кто привел тебя сюда?

Оглянувшись, Илис вновь увидел желтые глаза из тумана и, уже не боясь их, открыл было рот, чтобы рассказать о себе, но вдруг с ужасом обнаружил, что губы его словно склеились, и он не в силах их разжать.

– Не бойся, говори молча, – услышал он вновь.

Глава пятая

белоглазая

Эва лежала на выдолбленном в скале лежаке, покрытом сплетенными из трав циновками, и дремала. За все время прошедшей накануне оргии, когда только и делаешь, что ешь и пьешь, ей не удалось даже немного поспать. Племя, зовущие себя «чудь», всегда было голодным. Исстари повелось, как гласила легенда и как велели боги, чудь жила почти впроголодь. Дабы люди были покорными и почтительными к богам. Когда-то, еще живя на поверхности земли, племя составляло почти тысячу человек. Это было племя знатоков руды и камнетесов. Вождь всякий раз упоминал при гульбе, что племя ушло от белых людей под землю, дабы укрыться на время. В некоторых преданиях, Эва не раз слышала, говорилось о том, что раньше чудь были высокими и красивыми людьми. Знали все секреты кузнечных дел. Их язык был непонятен другим племенам, встречаюшимся по земле, поэтому и звали их чудными. Еще Эва слышала и о том, что когда-то, пришедший от белого царя завоеватель, решил покорить таинственное чудное племя и собрал для этого огромное войско. Однако чудские не пожелали подчиняться царю и спустились глубоко под землю.

Племя было не одно, но места всем не хватило, и общины ушли в другие места подземелья, благо места было предостаточно. С тех пор и повелось в чудском народе жить лишь преданиями да пугать иногда людей, живущих под солнцем, внезапным появлением и также внезапным исчезновением. Наводить порчу, да красть маленьких детей для обновления крови людей племени.

Внезапно размышления Эвы были прерваны шумом и криками людей, исходящими из большой, главной пещеры вождя племени.

Как долго спали или просто отдыхали жители пещер, никто не знает. Для жителей подземелья время не имело значения. Для них его просто не было. И когда внезапно появился Сурр, девушка уже знала, о чем он ее спросит или расскажет. Она одна из племени осталась умеющей «видеть» мысли.

– Ну, что, красавица, проснулась? – с восхищением обратился юноша к девушке.

– Я не смогла уснуть, Сурр-а-лур. Боги не дали мне спать. Нас ждет, что-то. Они не говорят, но я думаю, вождь и шаман сейчас соберут всех.

– Это и мне понятно. Слышишь шум?

По всему подземелью прокатился необычайно низкий звук и растворился в тишине.

– Пошли, всех собирают в гроте аметистов.

Девушка встала и взяв за руку парня вышла в просторный проход.

Сумеречный свет, исходящий от стен, покрытых аметистами и другими кварцевыми вкраплениями, освещал черноту подземного мира. В большом зале, где по зову сигнала собралось племя, было немного тесновато. На камнях расселись, кто как мог, множество народа. Почти все люди племени, называющие себя «чудью», были маленького роста. Седые космы стариков украшали повязки, украшенные вшитыми в них разноцветными камушками. У женщин же в волосах не было ничего. Зато на груди висели медные полумесяцы. Ребятишек не было вовсе. Стены «грота аметистов» чернели множеством отверстий, способных пропустить туда взрослого человека. Видимо, это были входы в жилища пещерных людей. В середине зала, в высеченной в скале нише, сидел вождь. Рядом сидел, чуть ниже, шаман племени. Надо ли говорить о том, что племя были язычниками и поклонялось своим богам.

У всех людей племени кожа, от недостатка света, имела какой-то пурпурный оттенок, почти трупного цвета. Глаза же людей, почти у всех жителей племени, были белыми. Лишь зрачок указывал куда смотрит тот или иной человек. Рост взрослого человека не превышал полутора метров.

Внезапно, перекрывая звуки голосов, раздался знакомый звук большого горна, и наступила полная тишина.

– Я собрал вас, – обратился наконец вождь к соплеменникам, – простите, что потревожил вас после большого обеда, чтобы сказать вам, что духи предупредили шамана о пришельце сверху.

В зале поднялся шум, люди повскакивали с мест и что-то стали кричать и размахивать руками. Но вот шаман встал с места, и вновь воцарилась тишина

– Великий Эрлик поведал мне, что в Черном колодце образовалась ледяная капель, по которой из Внешнего мира пришел чужой человек. Как вы все знаете, это – запретная местность. Она находится во владениях Желтоглазого. Но он направил его к скиртам, повелев его встретить и приютить. Он должен пойти через Долину Теней. Как я уже сказал, рядом есть полоса и наших владений. И мы возьмем его там же. Никуда он от нас не денется.

Шаман повернулся к вождю, и что-то сказал ему, но так тихо, что даже сидящие рядом ничего не расслышали.

Вождь, поискав глазами среди людей «ту, что ведает», позвал Эву к себе. Девушка подошла, склонив голову, немного присела и обратила взор к вождю.

– Эва-а-лар, – вождь привстал, чтобы обратиться к стоящей перед ним. – Ты – «та, что ведает» мысли любого жителя нашей страны. Ты сможешь привести сюда чужака? Впрочем, зачем я спрашиваю? Это повелевает тебе сам Великий Эрлик. Нам нужен этот мальчик. Нам нужна его молодая кровь для выживания племени. С кем ты пойдешь? Я дам тебе воинов и людей шамана. Они призовут духов, и вы возьмете его, пока Желтоглазый не проник в него. Надо выступать немедленно. Ты готова?

– Как повелишь Шии-а-лур, – девушка поклонилась вождю и повернулась к людям племени. – Со мной пусть никто не идет. Я одна приведу его. Со мной – духи тьмы.

И Эва, «та, что ведает», направилась к выходу из главного зала. Ее догнал Сурр и, взяв за руку, остановил ее

– Ты хочешь идти одна? А как же я? В дороге всякое может случиться.

Девушка зло ухмыльнулась.

– Ты хочешь сказать, что я не смогу одна привести чужака? Ты забыл, что я могу сделать с кем бы то ни было? Оставь, Сурр-а-лур. Моя бабка была кем? А мать? Мы все – потомственные ведьмы Великого Эрлика.

Лицо ее вдруг исказилось и, страшно вращая своими белками глаз, она расхохоталась.

– Уж мужчину-то, хоть и чужака, сумею уболтать.

И, продолжая хохотать, она удалилась, не оглядываясь, по направлению к Долине Теней.

Глава шестая

Скирты

Это было не солнце. Ибо глубоко под землей его не могло быть в том виде, в котором оно радовало все живое на поверхности Земли. Но оно светило и радовало, оно давало жизненную энергию пусть небольшим, но нужным людям растениям, злаковым и прочим, растущим в этом мире и живущим. Светило, находящееся под сводами этого подземного мира, освещало и согревало своими невидимыми лучиками все живое, что дышало прозрачным и ароматным воздухом этого мира. Где-то далеко вверху, были и гигантские горные вершины, с которых стекали прозрачные и холодные ручьи, и страшные горные ущелья, из которых тянуло ужасом и холодом. И все это было не на поверхности. Это был подземный мир Великого Эрлика. На многие тысячи километров растянувшийся под коркой планеты Земля.

Желтовато–зеленый туман, окутавший все вокруг, казалось, жил своей жизнью. Вот он захотел сгуститься, и все вокруг растаяло в нем. Вот он захотел растаять, и все вновь появлялось вокруг. Именно он управлял здесь всем и вся. Именно он давал жизнь здесь всем живущим. И имя его было – Эрлик.

Народ, живущий в нем, любил своего господина. Хоть иногда он бывал строг к провинившимся. Но это было так редко, что почти никто не помнил этого. А может люди не помнили плохого и жили в любви и сострадании к ближнему только потому, что даже мысли их были известны Великому Эрлику? Может он управлял ими как хотел? Может и было так. Только мир и спокойствие царило в этом странном мире.

А там, в холодном и мрачном мире, соседствующем со скиртами, жил народ, которого прозвали «чудь белоглазая». Ей было строго-настрого указано место обитания. После того, как этот народ, поклоняющийся демонам, спустился под землю, убегая от людей, зовущими себя христианами, им было отведено место в холодных и мрачных пещерах. Они находились в угрюмом ущелье, растянувшемся на сотни километров. Озлобленные и дерзкие, колдуны и ворожеи, вечно голодные и ненавидящие всех. Лишь иногда выползающие на поверхность земли, чтобы поохотиться ночью, собрать кореньев, или, если повезет, охмурить гипнотическими чарами встретившихся людей из Внешнего мира.

Чудь белоглазая. А ведь по преданиям, когда-то они были просто людьми. Высокие, стройные, красивые и умные, мастера рудных дел. И пряли, и ткали, и торговали с тюрками, индусами, хазарами и уйгурами. Поговаривали, что сами они произошли из уйгуров. И ведь могли они под землей жить как люди, и быть ими, и любить, и жить в мире. Если бы…

Если бы они, отрекшись от своих демонов, управляющими ими, поклонились Великому Желтоглазому Эрлику. Но этого пока не случилось. Чудь, наоборот, озлобилась еще больше. А насильно обратить их было нельзя. Человек сам должен был выбрать себе, кому поклоняться.

***

– Матушка, мне приснился сон, будто я встретилась с чужаком из Внешнего мира. И знаешь, он полюбил меня, – хорошенькая и совсем юная девушка с большими красивыми глазами и густыми длинными волосами, заплетенными в тугую косу, привстав с лежака, обратилась к женщине, сидящей напротив нее.

– Это не сон, Ия-а-лар. Это повелевает так Великий Эрлик. Ты же знаешь, все наши сны, это – повеления нашего...

Женщина не успела договорить. Все вокруг окутал внезапно появившийся желтый туман, и уста матери и ее дочери сомкнулись. Ибо все в этом странном, для внешних обитателей Земли, мире, делалось по повелению правившего в подземном царстве Эрлика. А когда он хотел, чтобы его слышали, он закрывал рты своим подданным.

– Он спит, я вошел в него. Он – ваш друг, встретьте его и приютите. А когда придет время, я скажу, что будет дальше. Он – гость. Любите его. Да будет так.

Туман рассеялся, но все услышали Всеведущего.

– Он пойдет через Долину Теней. А там Аруаки и Чудь правят. Как он перейдет ее? – девушка встала с кровати и вопросительно посмотрела на матушку.

– Не переживай. Все в Его власти. Ты же знаешь, Он укажет, что делать.

Все люди большого племени скиртов, живущего под сводами огромного подземного царства Желтоглазого, были мысленно осведомлены о появлении чужака из Внешнего мира. Это случалось крайне редко, когда появлялся кто-то чужой. И это было целое происшествие для небольшого города.

Ия-лар, так звали молодую княжну царства Желтоглазого, прошла под своды зала, увенчанного золотым полумесяцем из светящихся аметистов и других драгоценных камней, и вышла к собравшемуся народу. С возвышения подобия трона, где сидела ее матушка Тина-лар было хорошо видно всех. Тумана не было. И люди могли разговаривать и общаться друг с другом обычным для любого человека способом.

При появлении ее люди склонили головы в знак любви и уважения к юной княжне. Ибо в мире, где главным было уважение и любовь к ближнему, все было пронизано этим. Это может показаться странным, что рядом соседствовали те, кому это было чуждым. Но здесь, в этом мире, каждый был волен сам выбирать, любить или ненавидеть.

– Приветствую вас, мои дорогие подданные, – поклонилась в ответ княжна. Она показала на расставленные, украшенные драгоценными камнями и золотом скамьи и попросила всех присесть. И только, когда все разошлись по своим местам, юная княжна присела сама. Княгиня же, осмотрев всех присутствующих, привстала, поправила сползшую накидку из меха горностая и проговорила тихим приятным голосом.

– Великий и Всеведущий, как вы все знаете, сообщил нам, что у нас – гость. Это – мальчик, совсем юный и несведущий. Из племени внешних. Оно, к сожалению, перестало существовать на земле. Все погибли под толщей ледника, сползшего на него. Но мальчик уцелел. Великий Эрлик взял его под свою опеку. И наша задача – воспитать его в духе скиртов. Дать ему знания, умение и веру. Пока он находился в покое, Великий вошел в его сознание и многое внушил ему. Он вырос, возмужал и из мальчика превратился в юношу. Мы встретим его, полюбим и постараемся сделать его полноправным скиртом.

Княгиня закончила и присела. Под сводами зала стояла тишина. Все молчали. Но вот юная княжна, обведя всех присутствующих своими красивыми глазками, произнесла тихо, пожав немного плечиками: