Так просто... Книга 2

Глава 1

Телефон трезвонил так, что его сигнал не мог заглушить даже мощный напор горячих капель, что сильным потоком лились из душа и разбивались о кафельный пол. Марк в который раз чертыхнулся, уперся ладонями в стену и отошел на шаг назад, позволяя каскаду воды массировать мышцы спины. Постоял так некоторое время, надеясь, что абоненту на другом конце этой электрической связи наскучит слушать монотонную трель, он повесит трубку и оставит все попытки пробиться к нему в столь поздний час. Но его надежды были тщетны. Трель замолкала на несколько секунд, а потом, с удвоенной силой разносилась по пространству ванной комнаты снова и снова, заставляя телефон, что лежал на тумбе рядом с раковиной, отплясывать бешеный танец и подчиниться вибрациям.

Марк поднял лицо вверх, подставляя его под воду, и задался вопросом, кому, в третьем часу ночи по восточно-поясному времени он мог так срочно понадобиться? Если это Фил, со своим очередным: «Прости, не выспался. Я завтра опоздаю», то он убьет его. И черт с ним! сам лично позвонит в агентство по найму и подыщет этому мудаку старую пожилую няньку для его недавно родившегося сына. И плевать ему, что миленькая хорошенькая Оливия будет против, потому что она придерживается своего метода воспитания. Что ребенок должен чувствовать объятия мамы и папы. Что…

Но в этот поток мыслей и ругательств в адрес друга, вклинивался не перестававший трезвонить телефон.

- Какого ж?..

Марк выключил воду, открыл дверцы душевой кабинки и протянул руку за висевшим на держателе полотенцем. Вытираться полностью было некогда, поэтому, он обмотал махровую ткань вокруг бедер, и босыми ногами пошлепал в спальню, прихватив по пути телефон и нажимая сигнал отбоя. Он перезвонит сам, потом.

Досадливо покачал головой и поджал губы, увидев, что из-под одеяла на его подушке торчит только кончик носа, поскольку девушка, что спала так, что сигнал телефона не беспокоил её, укрылась одеялом с головой. Но будить её не стал. Пока. Хотя, какого хера? У них есть определенная договоренность, и она прекрасно знает об этом. Решив, что разберется с этим позже, он вышел из спальни, и только потом посмотрел, кто так настойчиво добивался его внимая.

Фотография невысокой стройной женщины, что высвечивалась на экране телефона, повергла его в ступор. Если она звонит так поздно, значит, дело серьезное. И не ответить он не имеет права. Холодок нехорошего предчувствия расползался под кожей, по каждому позвонку, вверх, до затылка, заставляя волосы шевелиться.

Экран телефона погас, делая его темным, как та ночь за окном. Черная бездна. Холодная и одинокая. Промозглая, для начала апреля в Нью-Йорке. Марк вздрогнул, когда телефон завибрировал и стал трезвонить снова. Сделал глубокий вдох и, старясь скрыть волнение, провел пальцем по экрану и поднес смартфон к уху.

- Мама? – голос женщины был тихий, но такой надрывный. – Нет, не разбудила. Я… работал. Да, так поздно. – Регине вовсе и не обязательно знать, что в его постели спит посторонняя девушка, с которой он «работал». – Все хорошо, мам. А теперь ты набери полную грудь воздуха, успокойся, и скажи мне, что случилось? – он услышанного, Марк побледнел, схватился рукой за край стола и закрыл глаза. – Я вылетаю. Первым же рейсом.

Можно было набрать номер его личной помощницы, миссис Смит, разбудить её и велеть забронировать билет на ближайший самолет до ЛА. Можно было дать распоряжение пилоту и всей команде самолета нью-йоркского отделения Корпорации срочно готовиться к вылету. Можно было позвонить Рею, его личному водителю, и отдать приказ незамедлительно подогнать машину к подъезду. Можно было бы разбудить их всех посреди ночи, вырвать из теплой постели, от родных и любимых. Собственно, он всегда так и делал, если ему что-то срочно было нужно. Но, вот сегодня не мог, не хотел. Ему требовалось время. Время побыть одному, осмыслить, принять и подумать.

Поэтому, он сам позвонил в аэропорт и забронировал билет на ближайший рейс. Оставил Филу голосовое сообщение, что вынужден улететь, не объясняя причины, и заказал такси. Затем, сохраняя полное спокойствие, вернулся в спальню. Зашел в гардеробную и, достав с полки небольшую дорожную сумку, с металлической пластинкой, на которой была выгравирована его личная монограмма, кинул в неё смену белья, пару футболок, джинсы и свитер. Оделся в повседневную одежду: темные, пусть и брендовые джинсы, дорогую футболку с модным принтом, удобные кеды. Сняв с вешалки кожаную куртку-бомбер, он перекинул её через руку и вернулся в спальню. Сел на край постели, взял со столика свои часы и растолкал девушку, что спала в его кровати.

- Марк? – она сонно потянулась и приоткрыла один глаз. – Ты куда-то собрался?

- Да. Я улетаю.

- Прямо сейчас? – девушка приподнялась и села, опираясь на вытянутую руку.

- Да, Кони, прямо сейчас. Вставай, тебе пора.

- Но… - девушка явно не собиралась никуда уходить. И, по правде сказать, надеялась воспользоваться вот такой спешкой своего приятеля. – Почему я не могу остаться тут до утра? И потом, нам уже пора давно поговорить о нашем будущем. Может, стоит попробовать? И мне, пока ты в отъезде, перебраться сюда?

О! она бы многое тут поменяла! Надеясь на положительный ответ, блондинка хищным взглядом осматривала шикарную спальню. Слишком мужская. Темная. Строгая…

- Кони! – Марк застегнул браслет часов на запястье, внешне оставаясь собранным, равнодушным и спокойным. – Нет. Ты знаешь правила. С самого начала. Тебе давно пора уже было убраться отсюда. Какого черта ты уснула, пока я принимал душ?

- Но, Марк, я не понимаю?.. – она хлопала ресницами, готовая разреветься. Они встречались уже несколько недель, и она думала, что сможет сломить его.

- Кони, нет! – Марк сказал это резче, чем планировал. – Ты же знаешь, я не завожу отношений. И никогда никого не оставляю на ночь. – он достал кошелек, вытащил из него несколько сотенных купюр, потом подумал и добавил еще столько же, и положил их на столик, рядом с девушкой. – Вспомни, я говорил тебе: ужин, тут или в клубе, и быстрый трах. И все. Ты выметаешься. Так?

Глава 2

С того дня прошло пять с половиной лет, даже чуть больше. Он улетел с Филом в Нью-Йорк и за год, как и обещал отцу, полностью изменил концепцию работы филиала. Провел аттестацию и сменил половину штата. Сократил его. Но зато теперь у него была сплоченная команда, которая удвоила прибыль Корпорации за эти годы и сама выбирала клиентов, готовых заключить с ними многомиллионные сделки.

За все эти годы он так ни разу не был в ЛА. он старался не думать об этом и не жалеть. Да это было и не трудно, потому что он ненавидел этот город всей душой.

Он изменил свою жизнь и изменился сам. В его комоде было белье только от Calvin Klein. Футболки и джинсы от Richond вытеснили удобные и повседневные вещи из обычных сетевых магазинов. На работе появлялся в деловом костюме от Томаса Майера и рубашке от Бена Шермана. На официальные приемы предпочитал облачаться в роскошь от Армани или Гуччи. В промозглые дни накидывал сверху пальто или жакет, в зависимости от ситуации, от Джейми Лонга. Полки с обувью в гардеробной были заставлены дорогими качественными экземплярами из натуральной кожи от известных итальянских и немецких сапожников. Спортивная одежда только известных брендовых марок. Еда только из экологически чистых и натуральных продуктов, приготовленная по рекомендации личного диетолога.

Его окружали люди, готовые беспрекословно, в любое время суток, исполнить его распоряжение. Да, не просьбу, не поручение, а именно распоряжение или приказ, которые он отдавал сухим тоном.

Деловые обеды заменили ему дружеские ланчи с Филом. Благотворительные балы и вечера - ужин в дружеской компании или поход в бар. Светские рауты и приемы – отрывы в ночных клубах. Гламурные куклы на высоких каблуках, строго следящие за своей фигурой, вытеснили простых обычных девчонок. С ними можно было покрасоваться перед объективами камер репортеров светской хроники, но совершенно не о чем поговорить. Их можно было трахать, с удовольствием или без, все равно. Но их было не за что любить.

Он стал типичным американским платежеспособным потребителем, беря от жизни все, что было можно, и ничего, кроме шуршащих зеленых банкнот не отдавая взамен. Он закрыл свои чувства на замок, решив, что отношениям в его жизни больше нет места. Отношения всегда заканчиваются. И, причем, весьма болезненно. Ты открываешь человеку свою душу, отдаешь ему частичку себя, позволяя стать частью тебя самого, а он врывается в неё, срывая дверь с петель, и топчет своими сапогами. Выжигает все дотла. Опустошает. Нет. Жить, просто удовлетворяя свои физиологические потребности, заранее предупреждая, что ничего, кроме секса, не ждешь от человека и ничего не дашь ему взамен, куда как проще. Да, пусть цинично и жестоко, но честно.

Он позволял себе всего одну слабость. И никто, кроме Фила, не знал о ней. В самом темном углу его гардеробной, в спортивной сумке лежал его скейт и стоптанные кеды, которым была известна каждая мозоль на его стопах еще с юности. А в чехле, подальше от любопытных глаз домработницы, висели старые потертые джинсы и толстовка с капюшоном, на несколько размеров больше того, что был ему необходим. Один раз в месяц он облачался во все это и шел в Центральный парк, чтобы там, практически целый день, кататься по дорожкам и аллеям, вдалеке от городского шума и суеты. Здесь он снимал груз ответственности со своих плеч, и мог ненадолго почувствовать себя беззаботным обычным парнем двадцати девяти лет, у которого были увлечения, вполне типичные для такого возраста. Можно было ненадолго представить, что эта и есть твоя настоящая жизнь. Что ты не просто так познакомился с девчонкой и пофлиртовал с ней, а потом поехал к ней домой «на чашечку чая». Что завтра ты обязательно ей позвонишь, хотя, как бы случайно забываешь спросить у неё номер телефона. Что поймаешь такси вечером и вернешься в свой дом, где-нибудь в районе Лонг Анлейда или Бронкса, но, никак ни на Манхэттен, особенно не его Центральную часть, Мидтаун, застроенную высоченными небоскребами. Что не станешь снимать толстовку еще в машине и пихать её в сумку с кедами и скейтом, переобуваясь и переодеваясь во что-то более приемлемое для своего статуса, и спешить к лифту с подземной парковки, мимоходом отвечая на вопрос охранника, что да, провел весь день в том самом знаменитом и новомодном фитнес клубе.

Глубоко в душе он признавался самому себе, что платил слишком высокую цену за то место в обществе, которое он сейчас занимал. Статус преуспевающего успешного бизнесмена, завидного богатого холостяка, лишил его возможности быть самим собой. Но, это был его выбор, о котором он старался не жалеть.

Пожалеешь, закроешь глаза хотя бы на миг, и снова за закрытыми веками увидишь милое личико, со вздернутым курносым носиком, пухлыми губами и большими, занимающими половину лица, синими глубокими глазами, что разбили твою жизнь. Твою веру в любовь и право на счастье.

И вот, проходя по салону самолета первого класса до места, которое ему показала услужливая бортпроводница, он думал о том, как долго сможет пробыть в городе, который уже тяжким грузом давил на него. Главное убедиться, что с отцом все будет в порядке и что его жизни ничто не угрожает. Следовать несколько дней одним и тем же маршрутом из дома до госпиталя и обратно, на заднем сиденье машины с затемненными стеклами да еще и нацепив на себя солнцезащитные очки, чтобы даже не пытаться разглядеть воспоминания, которые, как неотступные тени, бродят по улицам шумного города.

 Он поставил свою ручную кладь в багажный отсек и обернулся на голос мужчины, вдвое старше его самого.

- Марк! – практически напротив него занял свое место политик, с которым они часто пересекались на светских мероприятиях, - Дружище! – он энергично тряс руку парня. – Что, тоже летишь в ЛА?

- Да, сенатор Джонс, Фред, - Марк приветливо улыбнулся старому знакомому.

- Но, ты же говорил, что терпеть не можешь этот город и всячески стараешься избегать полетов туда. Неужели, такие срочные дела изменили твои принципы?

Глава 3

Джейсон закрыла лицо руками и боялась закричать, напугав тем самым детей. Этого не может быть.

Этого. Просто. Не может. Быть.

На трясущихся ногах она прошла в свой кабинет и упала на стул. Снова закрыла лицо руками и не знала, как заново научиться дышать.

- Мама! Мамочка! – Бри очень испугалась. – Тебе плохо, да?

- Нет, нет, солнышко! Просто… я никак не ожидала…

- Я дам тебе попить, - Кид уже взял в руки стакан и, стараясь как можно аккуратнее, стал наливать в него воду из кувшина, что стоял на кофейном столике. Марк же сказал, что он должен заботиться о женщинах, о своих женщинах. – На, держи.

- Спасибо, - Джейс слабо улыбнулась сыну и взяла стакан из его рук,- Ты мой мужчина!

- Марк сказал…

Марк. Она снова закрыла глаза. Случайно перепутал корпус… Она была уверена на все сто, даже на двести процентов, что он уже никогда не вернется в ЛА. Что навсегда останется в Нью-Йорке. Именно поэтому и согласилась вернуться домой. Она училась и работала. Пахала, как проклятая, несмотря на всю помощь и поддержку. Быть лучшей на курсе. И быть детям хорошей матерью. И у неё получилось. Недаром её, почти никому неизвестного врача, пригласили работать в такой большой кардиоцентр. Она всего добилась сама. Всего. И вот все это могло рухнуть. Рассыпаться, как карточный домик. Так просто… только из-за того, что Богу было угодно снова столкнуть две их жизни в одной точке пересечения.

Что ж, она не позволит этому случиться. Марк убедится, что с его отцом все в порядке, и вернется в Нью-Йорк. А она останется здесь, и будет жить своей привычной жизнью.

Но сердце подсказывало ей, что все не так радужно и просто. Что они встретятся. И еще и не раз. Но ей надо постараться все скрыть от него. А это возможно только в том случае, если они не увидятся больше. А раз так, то надо незамедлительно паковать вещи. Снова спрятаться. Снова сорваться с места и начать все с нуля. А пока, заняться поисками новой работы. Кажется, в отдаленный филиал Центра, в Чикаго, требовался врач. Да, она потеряет многое, и в деньгах, и в карьере. Но останься она здесь, и может потерять еще больше.

«Если он узнает. Если он только узнает!..»

Два её синеглазых воробья сидели на диване, тесно прижавшись друг к другу, и сложив руки на коленях. Она улыбнулась им:

- Ну, поедем?

- Домой? – Николас жал её ответа.

- Нет, к дяде Билу. Сделаем ему сюрприз!

Она встала, сняла халат и повесила его на вешалку. Протянула детям руки и направилась к выходу. Да, к Билу. Надо поговорить с ним. И с Робом. Вместе они что-нибудь придумают. И тогда, возможно, Тим и Том приедут за ними. И чем скорее, тем лучше.

- Мамочка! – девчушка дернула её за руку, надув свои губки. – Не хочу к дяде Билу! И Кид не хочет, просто, он боится тебе сказать. Ты обещала нам пойти в парк. Ну, пойдем, пожалуйста!

- Да, мам, - маленький мальчишка присоединился к своей сестре. – Пойдем! Ты обещала. У тебя же сегодня выходной. А к дяде Билу… снова эта Алисия будет ворчать, что мы слишком шумно себя ведем…

Джейс вздохнула: как многое может изменить один единственный звонок, раздавшийся сегодня утром, когда она и дети собирались в парк Бальбоа. Погулять вокруг огромного озера и покормить уток, пеликанов и красавцев-лебедей, что жили на специально оборудованной пристани. Она остановилась, вдохнула полной грудью и решила, что и она, и дети вполне заслужили этот день отдыха. И они проведут его вместе. А о том, что может быть завтра, она подумает потом…

…

Не думать. Не думать о ней. Не сейчас.

Марк быстрым решительным шагом шел по отделению реанимации кардиоцентра к нужной ему палате. Сейчас отец.

На этот раз ему повезло больше: медбрат все подробно выспросил у него, сверился с записями в компьютере и только потом назвал номер нужной палаты.

Марк тихо приоткрыл дверь и в образовавшемся проеме увидел большую кровать, на которой лежал отец. А рядом сидевшую на стуле мать. Её плечи поникли. А к глазам она время от времени подносила шелковый платочек.

- Мам, - Марк осторожно коснулся плеча женщины, - Все в порядке?

- Сынок! – она всхлипнула. – Сейчас, да. Но все это было так неожиданно!

- Что говорят врачи?

- Он поправится. Но со временем. Приступ был сильный, и реабилитационный период потребуется долгий.

- Ничего, - Марк ободряюще улыбнулся матери, - Он справится.

- Да, но, - Регина накрыла ладонь сына своей рукой, - тебе придется перебраться сюда и возглавить фирму. Это были слова отца, перед тем… перед…

- Мам, - Марк обнял её, - Он же жив, не надо. Я перееду, конечно…

Но видит Бог, как ему этого не хотелось. Хотелось сейчас, убедившись, что с отцом все в порядке, кинуться в аэропорт, взять билет на первый рейс и вернуться туда, в свою пустую квартиру. Только не быть здесь, так близко от неё. И не знать, что все у неё хорошо. Что она смогла забыть его, выйти замуж, родить этому счастливчику-козлу, своему мужу, таких прекрасных детей, что она счастлива. Надо забыть её. Забыть.

- Мам, ты тут с самой ночи? – Регина кивнула, - Поезжай домой, водитель, что привез меня, все еще на парковке. Отдохни, а я останусь. Заодно, позвоню Филу и утрясу кое-какие дела.

- Но, Марк…

- Езжай. Я позвоню.

- Я только приму душ. И приготовлю бульон, его любимый. И вернусь.

- Нет, ты примешь душ и ляжешь спать. А еще поешь, как следует. Ты нужна отцу сильной, такой, какой ты была всегда: его самой красивой и любимой Региной.

- Мальчик мой…

Регина тяжело поднялась со стула. Она устала, бессонная ночь, беспокойство о муже, глубокими складочками морщин залегли около глаз.

Глава 4

Значит, не бывает ничего случайного?

Марк припарковал машину у главного корпуса Центра, но выходить не спешил. Сидел, барабанил пальцами по рулю машины и думал. Потом тряхнул рукой, посмотрел время на своих часах и решил, что еще не поздно. Он вышел из машины и решительно направился к зданию, но не к тому, где лежал его отец, а к детскому отделению.

За стойкой рецепшиона сидела та же молоденькая медсестра, что и вчера. Едва завидев Марка она зарделась, быстро достала из сумочки маленькое зеркальце и посмотрела на свое отражение, все ли в порядке? жаль, блеск на губы она нанести уже не успеет. Она пощипала свои щеки, придавая им больше естественного румянца, покусала губы, прокашлялась и стала ждать молодого человека.

- Привет! – Марк облокотился локтем о поверхность стойки и широко улыбнулся девушке. – Скучаете?

- Здравствуйте, - она смущенно опустила глаза, - Нет, скучать некогда, я работаю.

- Да? – он не знал, как поддержать (да и надо ли?) столь бессмысленный разговор. Девушка явно ждала от него каких-то действий, а он никаких авансов ей раздавать не спешил. – Тогда, думаю, вы сможете мне помочь. Мне нужна мисс Гордон. О, - он зажмурился и кончиком языка коснулся уголка рта, поняв, какую оплошность допустил, - Простите, доктор Монро.

- Доктор Монро? – Элен удивленно захлопала ресницами. – Она сейчас на приеме. Но вы можете подождать её. Около её кабинета есть…

- Кресла. Я видел вчера. Больше спасибо, Элен. – Марк снова улыбнулся девушке, - Надеюсь, еще увидимся.

Он поспешил удалиться, так как продолжать это знакомство ему не хотелось.

Кресло, что стояло в углу, позволяло ему оставаться незамеченным и не привлекать к себе внимания. А еще этот чертов фикус в деревянной кадке, что совсем не вписывался в интерьер строгого больничного помещения, своей на удивление пышной темно-зеленой листвой, скрывал его от любопытных глаз. «Как в засаде. В дешевых шпионских фильмах». Марк усмехнулся сравнению, так неожиданно пришедшему ему в голову, взял в руки журнал, что лежал на столике рядом, и стал листать его. Со стороны могло показаться, что он весьма увлечен изучением проблемы диагностики кардиологических патологий на ранних стадиях. Но на самом деле, он ни черта не понимал из набора тех слов, коими была наполнена статья. Он даже пробовал некоторые из них прочитать хотя бы по слогам. Но потом забил на это дело. Положил журнал на колени и просто перелистывал странички.

Вот странно, снова эта девчонка заставляет его забыть обо всем на свете. Даже об отце, ради которого он примчался в город, в который поклялся себе никогда не возвращаться. Даже зная, что она принадлежит другому, что у неё семья, он должен быть увидеться с ней. «Чтобы все выяснить. Раз и навсегда». Но врать самому себе он не мог. Не имел права. Джейсон была его наркотиком. Его личным сортом героина. И к ней тянуло. И все клятвы и обещания, данные самому себе, были бессильны…

Марк вжался в кресло. Ему вдруг захотелось стать невидимым. Захотелось, чтобы это мгновение тянулось, как можно дольше, словно замедленная съемка, кадр за кадром. Сидеть и смотреть, как она неспешно идет по коридору, совсем не замечая его. Не подозревая, что он здесь. Устала. Плечи опушены и походка неровная. Сегодня на ней платье. Должно быть, кашемир, хотя, нет, для неё слишком дорого. Какая-нибудь мягкая ткань, что спокойными складками обнимает бедра и колышется у колен. Поверх белого расстегнутого халата на плечах болтается фонендоскоп, в руках какая-то стопка бумаг. А волосы и сегодня скручены в узел на затылке. Если бы не этот узел, она выглядела бы гораздо моложе. Хотя, и не в её прическе дело. Марк чуть подался вперед, и смог разглядеть темные круги под глазами и грустный, немного потерянный взгляд. Он скользнул глазами по её фигуре: от высокой груди, к тонкой талии и стройным щиколоткам, и невольно улыбнулся. Что за нелепые тапочки на ней? белые, на мягкой резиной подошве, но в красный цветочек?

Вот она подошла к своему кабинету, опустила руку в карман и достала ключи; открыла дверь… И тут Марк решил окликнуть её. Он положил журнал на столик, негромко прокашлялся и произнес:

- Доктор Монро?

Джейсон вздрогнула, закрыла глаза и теснее прижала к себе бумаги, что держала в руках. Как будто они могли помочь сохранить равновесие. Ждала ли она этого? Ждала. Но, не так скоро. Она надеялась, что беспокойство Марка о здоровье Генри даст ей фору в несколько дней. Но, видимо напрасно.

Так, надо взять себя в руки. И ни в коем случае не показывать своего волнения и страха.

- Марк? – она обернулась к нему с легкой улыбкой на губах, надеясь, что это не выглядит как нервный тик, перекосивший её лицо. – Что ты тут делаешь?

- Я думал, это очевидно, - он легко встал с кресла и подошел к ней, - жду тебя. Хотел поговорить. Сдается мне, я имею на это право.

Он воспользовался её замешательством и прошел в открытую дверь кабинета, замер на мгновение на пороге, проходя мимо и, насмешливо посмотрел на её тапки. Да, пусть уж лучше смеется над ней, чем презирает. А еще ненавидит. А он именно так и сделает, если узнает всю правду. Она проследила, как Марк вольготно устроился в кресле напротив её стола, вытянул ноги и взял карандаш. Он играл им, видимо, стараясь скрыть свою нервозность. Хотя внешне выглядел очень спокойно. Что ж, Джейс сделала едва заметный вдох, надо и ей взять себя в руки.

Она прошла за свой стол, положила папку с бумагами, но садиться не стала. Стояла, опустив глаза и делая вид, что перебирает листы с записями не просто так, а ищет в них что-то важное. Марк молчал. Значит, разговор следует начать ей?

- Тебя позабавила моя обувь? – она все еще не смотрела на него. – Это некий отвлекающий маневр. Мои пациенты маленькие дети, которые борются с серьезной болезнью, переносят операции, их нужно отвлечь. Вот я обуваю иногда эти тапки. Ну, или могу покрасить ногти разноцветным лаком. Или завязать большой бант на голове. Их это смешит…

Глава 5

Марк быстро и стремительно шел по тоннелю, соединяющему корпуса.

Ну, с Джейсон все понятно: маленькая глупая идиотка, что не поверила ему и испугалась его отца. Но вот отец. Его родной отец! Как же он сразу не догадался, что не все было так чисто и гладко. Слишком быстро Генри согласился на все условия переезда сына в Нью-Йорк. И даже, на какое-то время, оставил в покое все свои попытки свести Марка с дочерью какого-нибудь влиятельного политика или бизнесмена. А потом, видя, что сын равнодушно и с некоторой долей презрения относится ко всему этому, оставил свои попытки в покое.

Перед дверью в палату отца Марк притормозил, перевел дыхание и пригладил волосы. Незачем пугать мать. Ему хотелось сесть рядом с ней, уткнуться носом в колени и все рассказать. И спросить, как ему быть дальше? Забрать детей и, так и быть, эту маленькую лживую сучку, и рвануть в Нью-Йорк? И главное, как сказать детям, что он их отец? И как объяснить, почему его так долго не было с ними рядом.

Он открыл дверь, думая, все сделать так, как планировал, но увидел своего отца в полном сознании. Генри сидел, опираясь спиной на приподнятую спинку кровати и высоко подложенные под спину подушки, и пытался пить из ложечки бульон, которым кормила его Регина.

Злость новой волной закипела в груди Марка и раскаленной лавой выплеснулась наружу:

- Чем ты так угоден Богу, что он оставил тебя в живых?

Регина со звоном опустила ложку в тарелку и повернулась к сыну:

- Марк! Что такое ты говоришь? Прекрати немедленно!

Генри только кривовато улыбнулся, было видно, что сердечный приступ отразился на его здоровье и оставил свои последствия: говорить он пока не мог.

- Что я говорю, мама? Только то, что не понимаю… Не понимаю, кто дал ему право управлять моей жизнью? И не только моей. Кто дал ему право вершить людские судьбы? – он гневно смотрел на отца. – И это хорошо, что ты сейчас молчишь, потому еще одну порцию лжи я не вынесу. Как? Как ты мог? Ладно, тебе было наплевать на эту девочку. На меня. На то, что я почти шесть лет жил в аду. Но, они же твои внуки! Скажи, ты видел их хоть раз в жизни? – Генри едва заметно кивнул. – Черт! Да это еще хуже! Ты же видел, не мог не заметить, как Ники похож на Николаса! Как ты мог так равнодушно отнестись к этому? О, я, кажется, догадываюсь: ты откупался от них деньгами! Скажи, а Джейс это знала? Видимо, нет, иначе…

- Марк! – Регина поставила тарелку с бульоном на столик и встала. – Марк, объясни мне, в чем дело? В чем ты обвиняешь отца. И, тем более, сейчас, когда он только…

- В чем обвиняю? – Марк повернулся к матери. – Помнишь, я говорил тебе вчера о том, что случайно наткнулся на Джейс и её детей? – она кивнула. – Так вот, час назад я узнал, что это мои дети. Я отец, мам. А ты бабушка. Вот уже пять лет, как ты бабушка. И этот козел, - он кивнул на отца, - все это знал. Но не говорил нам, скрывал.

- Генри, милый, - Регина дрожала. – Это правда?

Старший Эриксон устало закрыл глаза и кивнул.

- Как ты мог? Как? Ты? Мог?

Марк и Регина пристально смотрели на Генри, но даже сейчас, как им казалось, в его взгляде не было, ни капли раскаянья.

- Ну, вот, -Марк развел руками, чертыхнулся и отвернулся в сторону, - у меня даже слов нет. по большому счету, плевать мне, признаешь ты моих детей или нет. Я их признаю, - он снова повернулся к отцу, - Я! хочешь ты того или нет. К сожалению, в твою, - он выделил последнее слово, - корпорацию я вложил немало сил, поэтому, как бы противно мне не было, до твоего полного выздоровления я заменю тебя. Но потом можешь на меня не рассчитывать. Я заберу детей и уеду. Подальше от тебя.

Генри сидел и смотрел на сына. Уголок губы у него подрагивал. Он открыл рот, в надежде произнести хотя бы слово, но болезнь не позволила этого сделать. Он протянул к сыну руку, в надежде, что тот хотя бы пожмет её, постарается понять и простить. Но Марк только упрямо сжал губы, поставил руки на бедра и переминался с пятки на носок, пытаясь хоть таким образом унять свой гнев.

- Я не могу, - он покачал головой. – Даже в одной комнате с тобой находиться не могу. Мама, прости.

И он вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Регина сидела подле мужа в слезах. Сдерживала рвущиеся рыдания, прижимая ко рту ладонь с зажатым в ней шелковым платочком, и тихо повторяла, глядя на мужа:

- Как ты мог, Генри? Как ты мог? Мои внуки. Наши… И ты не сказал мне… Ты искалечил жизнь нашему сыну. Этой девочке. Малышам. – Она видела, как Генри попытался что-то возразить. – Нет, не говори! Не надо. Что же ты наделал? Марк возненавидит тебя.

Последние слова, как приговор, что обжалованию не подлежит, тяжелой и острой гильотиной опустились на плечи пожилого мужчины. Он сделал глубокий судорожный вдох и схватился за сердце. Боль лишила его слов и возможности наполнить легкие кислородом. В агонии, он опрокинул на пол миску с бульоном, и закатил глаза…

Марк стоял у окна, напротив палаты, в которой лежал его отец, и смотрел на урбанистический пейзаж за стеклом. В голове была пустота. Генри даже не пытался ничего отрицать. Будь он трижды не ладен! Он знал о существовании этих малышей, и ничего не сказал ни ему, ни маме. Как долго он собирался все скрывать от них? Рано или поздно, но правда вылезла бы наружу! Вопрос в том, когда? Когда он был бы старым дряхлым стариком и его дети люто ненавидели бы его? А кто сказал, что сейчас они примут его любовь? Но еще хуже было осознание того, что Генри видел внуков. Видели ли они его, другой вопрос. Но вот он? А еще эта маленькая лживая сучка! Как она могла? Как? Ладно, с ней он разберется потом.

- Ты заслужил этот приступ, отец, - Марк, переминаясь с носка на пятки, засунул руки в карманы брюк.

Но его отвлекла суматоха и суета, поднявшаяся в отделении. Несколько врачей и медсестер, толкая перед собой тележки с оборудованием, неслись по коридору в его направлении. Распахнули дверь палаты, в которой лежал его отец, вкатили приборы и закрыли за собой дверь. Марк метнулся в их направлении, рванул ручку на себя, но дверь открылась: медбрат, поддерживая Регину за плечи, осторожно вывел её из комнаты.

Глава 6

Марк лежал на спине, подложив руки под голову, и таращился в потолок. Сон не шел к нему. Должно быть, из-за всех тех мыслей, что лезли в голову. Столько событий произошло с ним, и всего за пару дней.

Незащищенный секс у него был всего один раз в жизни. С Джейс. И вот к чему это привело. Довольная усмешка приподняла уголки его губ: у него двое детей. Двое детей. Сын и дочь. С одной стороны, совсем крохи, а вот с другой, вполне себе взрослые ребята. Он всегда относился к детям равнодушно. Они его не то, чтобы раздражали, но и особого восторга от общения с ними он не испытывал. Но, это с чужими детьми. А вот с этими мальчишкой и девчонкой… Ему не терпелось вновь увидеть их. Хотя, вот тут вопрос: он сам был когда-то мальчишкой и знал, чем можно заняться с Ники. А вот с Габриэль? Все эти мишки, куклы, домики, платьица… Может, будет достаточно скупить ей магазин игрушек, а дальше она со всем этим разберется?

Мальчишки, есть мальчишки. Им надо в детстве лазать по деревьям, прыгать с крыш, разбивать коленки и локти. И чужие носы. Это учит их выносливости. Помогает понять, что в этой жизни плохо, а что хорошо. Понять силу простого слова, и слабость своего кулака. Мальчишка должен чувствовать справедливость, быть на её стороне, но и уметь отстаивать свою позицию. А уж спорт в его жизни должен играть не последнюю роль. Они обязательно повесят с ним баскетбольное кольцо. А что? теннисный корд потеснится. Покрытие там хорошее. Да, кольцо они повесят. И, вот интересно, а у Ника есть велосипед? И, да, самое главное: больше никакого Кида! Что за нелепое детское прозвище: Кид! «Ребенок»! Он Николас! И точка.

А вот с Габриэль… Все девчонки капризные неженки? И ревут по каждому пустяку и поводу? Если его малышка упадет и разобьет коленку? Черт! И как ему успокоить её? Нет, с мальчишками проще: ты мужик, ты должен терпеть боль. Потому что физическая боль – это такой пустяк, по сравнению с болью душевной. А вот девочки? Тут сработают только все эти: «У киски боли, у собачки боли…»? он вдруг четко и ясно представил себе заплаканные глаза своей Габриэль, яркие, синие, с темным ободком. И красный носик. Нет! не будет она плакать! Лучше сразу все дорожки вокруг дома переделать! Мама, конечно, будет против. Ведь это её любимый песчаник. Она сама так тщательно следила за тем, как рабочие укладывали его. Но, черт возьми! Это его крошка! Его принцесса! И в доме надо все углы обить мягким материалом. И на ступеньках лестницы раскидать пуховые подушки. Да. Именно так и надо сделать. А еще, с пятнадцати лет. Нет, с четырнадцати, да (он прекрасно помнил себя в этом возрасте) посадить её под домашний арест. Все подруги только дома. И никаких мальчиков! Уж это точно! Он не переживет, если его принцесса… если какой-нибудь мудак сумеет разбить ей сердце.

Но в одном он был уверен точно: сюсюкаться он с ни с Габриэль, ни уж тем более с Николасом, не собирается. И другим не позволит.

Мысли в его голове путались, хаотично блуждали и переплетались и связывались в один большой клубок. Одна вытекала из другой, но тут же рвалась и возвращалась в начало.

Каково это, быть отцом? И справится ли он с этой новой для себя ролью? Как найти эту золотую середину? Не сказать, чтобы он боялся. Но у каждого маленького человечка свой характер. А что, если все наоборот? Если Ник неженка и маменькин сыночек, в то время, как Габриэль смелая и бесшабашная? Он усмехнулся: вся в свою маму! Джейс могла дать сто очков форы любому парню на скейтдроме! Выиграла же она тогда эти соревнования!

Джейс… Марк не знал, не мог понять, как  он сейчас относится к ней. Что чувствует. Злится? Да. Ненавидит? Вот в этом не уверен, хотя… Как она могла? Как? Как долго она собиралась скрывать от него Николаса и Габриэль? Это не то шило, которое можно утаить в мешке. Но все эти годы у неё неплохо получалось…

Марк на миг прикрыл глаза, и вспомнил, как услышал её голос, а потом и увидел её. Изменилась ли она? И да, и нет. Такая же миниатюрная: маленькая и стройненькая. Но вот только не привычно видеть её в этом строгом одеянии: узкая юбка и светлая блузка. Она всегда была особенной, не похожей на других. А вот сейчас…  и еще этот тугой узел на голове. Первое, что ему хотелось сделать, так это подойти и вытащить все шпильки, что удерживают этот темный водопад шелковых волос. А еще интересно, чем сейчас они пахнут, её волосы?

Сможет ли он простить её когда-нибудь? Наверное, да, со временем. Когда её признание не будет вызывать такой шок. Хотя, надо признаться самому себе, что боль от её предательства за эти годы несильно утихла. Он не переставал думать о ней. Так или иначе, но ему всегда было интересно, как она живет. Сумела ли забыть его? Смогла ли наладить свою жизнь с каким-нибудь парнем? Не с ним. С другим. Иногда это было больно. Но он списывал эту боль на её предательство.

А вот вчера узнал всю правду… Как теперь жить с этим? Он не оправдывал Джейс. Ну, ладно, если решил быть честным самим с собой, то да, оправдывал. Отчасти. Но почему она не поверила ему? Не открылась? Поддалась на уговоры своих братьев и запугивания его отца. Маленькая глупая девчонка. И вот к чему привела её глупость. И вот этого он простить ей не сможет: она скрыла от него детей. И собиралась скрывать дальше.

Отец. Марк не знал, как относиться к нему. Он ненавидел его, искренне и открыто. За то, что он посмел перевернуть его жизнь. Пытался сломать её. Он нарушил их главное правило: не вмешиваться в его пространство и в личную жизнь.

Марк пытался понять Генри, и не мог. Как можно было после того, что все они пережили от потери Николаса, совершить такой поступок? Джейс сказала, что Генри никогда, по крайней мере, открыто, не встречался со своими внуками. Но вчера, когда Марк напрямую спросил его, отрицать не стал. Как? Как так можно? Как он жил с этим? На что надеялся? Не говорил не то, что ему, но и Регине! Чертов вершитель судеб! Вот теперь у Марка появились все основания нарушить данное когда-то старшему брату обещание. И как только он убедится, что с Генри все в порядке, и он сможет вернуться к работе, Марк незамедлительно заберет детей и уедет отсюда. Что делать с Джейс, он еще не решал.

Глава 7

Марк, насколько позволяли обстоятельства, смотрел в зеркало заднего вида на мальчишку и девчонку, что сидели в детских удерживающих креслах, которые Рос разместил на заднем сиденье внедорожника. Парнишка, сложив руки на коленях, без особого любопытства скользил взглядом по проплывающему за окном пейзажу. А вот девчонка… Её лоб и кончик носа оставляли на смотровом стекле свои отпечатки, так же, как и растопыренные ладошки. И Марк мог поклясться, что её глаза широко распахнуты от удивления.  Стало быть, в этом районе они впервые.

Он вел машину, удаляясь от шума океана по четыреста пятой магистрали к северу, до Беверли-Хиллз, чтобы в районе Вествуда свернуть сначала на бульвар Сансет, въехать в престижный район Холмби Хиллс, а затем среди петляющих улочек отыскать Север Колорвуд Драйв, и подъехать к самому шикарному особняку на ней.

Холмби Хиллс существенно отличался от всех прибрежных районов Лос-Анджелеса. Не только роскошью частных владений и размером территорий, но гораздо большим количеством зелени. Калифорнийские дубы, канадские ели и клены росли вокруг невероятно насыщенных изумрудных оттенков ухоженных лужаек. И по мере того, как по подъездной алее, окруженной высокими деревьями, блестящий на солнце черный Audi Q7 приближался к круглой открытой площадке, что вела к центральному входу, глаза малышки становились все больше. И стоило Марку только заглушить двигатель, как он услышал восторженное:

- Вот это да! - Произнесенное на одном дыхании.

Марк едва заметно усмехнулся и неспешно отпустил ремень безопасности, позволяя ему серой змейкой скользить в свое убежище. Он не спешил выходить. Хотел еще немного посидеть с детьми тут, не нарушая этой восторженной тишины. Но Габриэль не выдержала. Она, все так же, на одном дыхании, выдала:

- Ты не врал! Ты принц! И это твой дворец. Да?

- Ну, малышка, - Марк обернулся к ней. – Как сказать? но если ты считаешь, то, пусть будет дворец.

- А если ты принц, можно я буду твоей принцессой?

Девчонка затаила дыхание в ожидании ответа. Марк вышел из машины, открыл пассажирскую дверцу, и, освободив Габриэль, взял её на руки:

- Ты будешь моей самой любимой маленькой принцессой. Я обещаю тебе.

- Правда? – синие глаза сияли неподдельным детским восторгом.

- Правда. – Марк утвердительно кивнул, сохраняя самое серьезное выражение лица.

- А Кид? Можно, он будет принцем?

- Он будет принцем. Маленьким сказочным принцем. Только давай и его возьмем в нашу компанию. – Марк наклонился, придерживая голову дочери, в салон машины. – Николас, я сейчас помогу тебе, подожди.

- Я могу и сам, - Ники пожал плечами, давая понять, что он не маленькая девчонка, что сидит сейчас на руках.

- И все же, позволь мне. Машина высоковата. Но, будь добр, отстегни ремень сам. Уверен, ты справишься.

Разве мог он не справиться после таких слов? Это «маленькой принцессе» требуется помощь взрослых. А он может вполне справиться и сам. И он справился. Даже, несмотря на то, что карабин был туговат для его детских рук. Но зато такой гордости за него, которую он увидел в глазах Марка, он не замечал даже у Роба.

Ники легко спрыгнул, опираясь на протянутую Марком руку, но не выпустил её из своей ладошки. Слишком большим и пугающим был этот огромный дом.

- Ну, вот мы и приехали.

Марк сделал глубокий вдох, и смело шагнул к высоким дверям дома.

- Маме бы здесь тоже понравилось, - выдохнул Николас. Но Марк постарался пропустить эту фразу сына мимо ушей.

Неожиданно двери особняка распахнулись, и к ним навстречу спешно вышла Регина:

- Марк, ну что ты медлишь? Где они? – она заметила детей, остановилась, прижала руки к груди, и серебристые капли соленой влаги двумя дорожками покатились по её щекам. – О, мои ангелочки! Идите! Идите скорее ко мне!

Она присела и протянула руки, раскрывая детям свои объятия. Поначалу два синеглазых воробья нахохлились: Николас сильнее уцепился за палец Марка, а Бри плотным кольцом своих ручек обвила его шею. Эти простые естественные жесты подняли в Регине новую волну умиления, грозясь затопить потоком слез её лицо.

Бри стало жаль эту маленькую красивую женщину. Она поерзала, давая понять, что ей надо слезть. И как только Марк поставил её на землю, подошла к Регине и ладошками стала вытирать её щеки.

- Тебя кто-то обидел? Да? – Регина, не имея сил произнести хотя бы слово, покачала головой. – Если обидел, ты скажи, не бойся. Марк, он знаешь, какой? – она наклонилась к самому уху женщины. – Я его люблю. Да-да!

- Ты моя крошка, - Регина гладила девочку по волосам, всматриваясь в её удивительные глаза. – Моя маленькая красивая девочка.

- А ты кто? – Габриэль серьезно всматривалась в лицо женщины.

- Это моя мама, малышка, - Марк решил прийти на помощь.

Но Регина чуть заметно улыбнулась:

- Я? ты можешь называть меня бабушкой.

- Бабушкой? – Бри удивлено округлила глаза, а потом решительно покачала головой. – Нет. Ты не бабушка. Бабушки, они, знаешь, какие?

- Какие? – Регина приподняла уголки губ.

- Они старенькие, - тоненькие брови домиком приподнялись над синими глазами, и Бри, склонив голову к плечу, едва заметно качала ею. – Ты не бабушка, нет. Ты фея! - И сделав такое радостное открытие, она порывисто обняла Регину. – Да! Марк принц, а ты фея-крестная!

– Марк - принц?- Регина удивленно посмотрела на сына.

Тот усмехнулся, сделав для себя вывод, что его дочь, впрочем, как и её мама (вот не надо было думать о ней!) безумно верит в сказки и чудеса.

- Да, мам. Габриэль считает, что я принц, а это мой дворец. Ну, Николас, - он сжал плечо паренька. – Поздороваешься?

Ники кивнул и сделал шаг к этой удивительной женщине. Она протянула ему раскрытую ладонь, и он, не раздумывая, вложил в неё свою ладошку.

Глава 8

Регина сидела в изножье кровати, и смотрела на своего сына и его детей. Они еще спали: Марк, на самом краю, обхватив себя руками и чуть повернувшись, потому что у него под боком спала, свернувшись в клубочек, Габриэль. Она прижалась спиной к отцу и подложила ладошки под щечку. Вторую половину кровати занимал Николас, что широко раскинул ноги, но так же, как и его отец, обнимал себя руками, скрестив их на груди. Регина невольно улыбнулась, увидев такое сходство.

А Марк приоткрыл глаз и усмехнулся.

- Что, мой милый? – Регина говорила шепотом. – Биологические наследники пришли ночью к своему создателю?

- Мам! Ну, хватит, а? Все я понял! Это дети! Мои дети! И хватит меня подкалывать!

Он немного приподнялся на локте и посмотрел на спящую Габриэль. Девчонка заворочалась во сне, повернулась к нему лицом и уткнулась маленьким носиком в его футболку на груди. Марк вздохнул и ласково улыбнулся, поправил растрепавшие кудряшки на голове дочери, убирая пряди от лица, и обнял её одной рукой. Смотреть на маму он сейчас не мог. Он догадывался о её выражении лица и, возможно, слезах, что снова скопились в уголках глаз. Да он и сам был готов заплакать.

- Мам, - он играл с шелковистым локоном, пропуская его сквозь пальцы. – Я решил, я возвращаюсь в ЛА.

- Правда?

- Да. И хочу забрать детей себе. Как тебе район Брентвуд?

- Элегантный и дорогой… Но, я не понимаю?..

- Я присмотрел там виллу. Цены на недвижимость сейчас падают, так что…

- Ты присмотрел? Когда ты успел? - Регина удивленно приподняла брови.

- Успел, мам, вчера. Белый дом, на несколько спален. Бассейн, спортивный зал, библиотека и все, что положено… Опережая твой вопрос скажу, что я уже оформляю сделку. Вот только, хочу там кое-что переделать. Как вернусь, встречусь с дизайнером и бригадой строителей. А пока, можно мы поживем тут?

- Солнышко? – Регина на какой-то миг потеряла дар речи. – К чему ты спрашиваешь? Более того, я не понимаю, к чему тебе покупать дом? Этот особняк…

- Мам, - Марк перебил её, - я хочу свой дом, понимаешь?

- Но этот все равно останется тебе!

- И все-таки… Может потом, когда-нибудь. Ну, со временем… Я не могу пока простить отца. И Джейс.

- И что это значит? – Регина внимательно смотрела на сына? – Ты решил отобрать у неё детей?

- Я был настроен на это. – Марк решил быть честным с матерью. – Но сейчас не уверен…

Чтобы лучше узнать детей, понять, что им нравится, и что они любят, Марк предложим им устроить День исполнения желаний. И на удивленный вопрос Николаса, что это значит, ответил, что они сегодня будут делать то, что им хочется.

- Вот где вы больше всего любите бывать?

- В парке Бальбоа. – Ники широко раскрытыми глазами смотрел на него. – Там озеро большое. Вот только мы никогда не катались на лодке. Мама не умеет.

- На лодке, - Марк вздохнул и взъерошил волосы на затылке. – Если дадите мне слово, что будете сидеть, не шелохнувшись…

- Мы будем! Будем! – Габриэль прыгала вокруг него и радостно хлопала в ладоши. – А мы подплывем поближе к лебедям?

- Ну, мы постараемся…

Проблему с тем, чтобы эти два неугомонных воробья, сидели, не шелохнувшись, Марк решил: он взял напрокат катамаран, усадил детей напротив себя и пристегнул удерживающими ремнями. А сам спокойно крутил педали и управлял этим прогулочным плавающим средством. Конечно, совсем близко к белым длинношеим красавцам им подобраться не удалось, но и от того, что видели гордых птиц так близко, малыши были в восторге.

А потом они устроили себе небольшой пикник. Благо, Консуэлла собрала им в корзинку достаточно еды и напитков. Упаковала вчерашнее печенье и корзиночку со спелой клубникой.

Марк сидел на расстеленном на траве под деревом пледе и наблюдал за детьми. Ему казалось, что они были в его жизни всегда. Должно быть, потому, что и сами дети вели себя расслабленно и непринужденно. Они попробовали всего, по чуть-чуть, из того богатого ассортимента, что он извлек из корзины. Ему казалось, что Консуэлла решила накормить голодных солдат, упаковывая столько еды, но никак не двух маленьких детей. Но Ники больше всего нравились кусочки курицы в сладком соусе, а вот Бри не могла оторваться от клубники.

- Пойдем на площадку, - девчонка подошла к нему, положила маленькие ладошки на его лицо и, чуть наклонив к плечу голову, строила ему глазки. – Пойдем?

- Разве можно тут устоять? – Марк усмехнулся. – Пойдем. Только сначала, уберем все в машину.

- Нет, - Габриэль хитро прищурила глазки, - давай в машину потом. Там клубника.

- А, ну, понятно. – Марк стал собирать остатки их пиршества. – Вы маленькая хитрюга, мисс. Вам говорил это кто-нибудь раньше?

- Нет!

Если Бри была настоящая егоза, которая и минуты не могла спокойно усидеть на месте, то Ники, напротив, был очень серьезен и больше отмалчивался. Вот и на детской площадке он не катался с горки, не носился с другими ребятами, а пришел и сел рядом с Марком на скамейку. И молчал.

Марк сегодня чувствовал себя легко и свободно. В потертых джинсах и светлой футболке, он вновь ощущал себя простым парнем, чью шею не трет белый воротничок дорогой сорочки, а галстук не мешает свободно дышать. Он сидел на краю скамейки, соединив подошвы кед и положив локти на широко разведенные колени, и наблюдал за детьми. Но как только Николас пришел к нему и молча сел рядом, Марк повернулся к сыну.

- Тебе не нравится здесь?

- Нравится. Мы тут часто гуляем, с мамой.

- Ты скучаешь? По ней? – Марк решил осторожно прощупать почву.

- Ну, да. Ей бы тоже понравилась наша прогулка. Давай, и её возьмем в следующий раз?

Глава 9

- Старик, - Фил наливал виски в два бокала, один из которых протянул Марку. – Я жажду знать подробности.

В этот вечер понедельника Эриксон напросился на ужин домой к другу, сказав, что все расскажет ему только там. И Фил набрался терпения.

И вот вечером, сидя в гостиной квартиры друга, Марк неспешно потягивал хороший ирландский виски, и покачивал ногой в такт негромкой приятной музыке, что лилась из колонок аудио системы.

- Может, подождем твою жену? У меня разговор к вам обоим.

- Ты интригуешь, - Фил поднял бокал в сторону друга. – Но, так и быть. Сейчас она накормит Мета Филиппа Моргана-младшего, а потом дело дойдет и до нас с тобой. Но, только не рассчитывай на многое, сегодня весь ужин из ресторана, что находится тут, за углом.

– Я переживу, - Марк усмехнулся. – Я все неделю наслаждался стряпней Консуэллы.

- Чувак, - Фил прищурился и, наклонив голову к плечу, внимательно изучал друга. – Это поездка пошла тебе на пользу. Что такого случилось в ЛА? ты столько времени избегал этот город, а вернулся оттуда совершенно другим человеком. Ты улыбаешься! И мне это нравится.

- Случилось, - Марк вздохнул, делая очередной глоток. – так много всего… Но, обо всем по порядку.

Мужчины повернули головы к вошедшей в это самое время в гостиную Оливии, которая с такой любовью держала на руках маленького Мета.

Надо сказать, что Оливия была прямой противоположностью всех тех цыпочек, с которыми Фил встречался раньше. Она была невысокого роста, с приятными округлыми формами. Скорее даже, пухленькая. Её миндалевидные зеленые глаза притягивали к себе. А располагающая улыбка влекла за собой. Она работала распорядителем какого-то званого вечера, на котором Марк и Фил обязаны были присутствовать. Фил пригласил на этот прием очередную длинноногую подружку, с третьим размером бюста, что мог ненароком вывалиться из откровенного декольте её платья. Он принял Оливию за обслугу, нагрубил ей, но она так умело отшила его, что еще несколько добрых минут тот стоял с открытым ртом и смотрел ей вслед. А потом вызвался проводить её до дома. А через месяц сделал предложение. И вот, через год, чета Морганов обзавелась наследником. Маленьким крикуном, что не давал своему папаше спать по ночам.

Марк встал навстречу Оливии, подошел к ней и, немало удивив и её и Фила, протянул руки к маленькому мальчику:

- Дай-ка его мне.

Оливия перевела удивленный взгляд на мужа, но тот только пожал плечами.

- Эй! – она шутливо увернулась,  - Кто ты такой, красивый незнакомец, и что ты сделал с нашим Марком?

- Лив! – Марк широко улыбнулся и взял маленького Мета на руки. – Это все еще я!

- Но ты никогда…

- Все меняется, Лив. Все меняется.

Марк смотрел на младшего Моргана и думал, как много он упустил из жизни своих детей. Первый осмысленный взгляд, первый шаг, первое слово.

- Милый, - Оливия обратилась к мужу, - Ты тут присматривай за этим новым Марком, честно говоря, он меня немного, э… пугает. А я пока накрою на стол.

- И, в самом деле, бро, - Фил подошел к другу и встал за его плечом. – Что на тебя нашло? Ты же детей, мягко говоря, не очень воспринимаешь…

- Сколько сейчас Мету? – Марк пропустил столь нелестный отзыв мимо ушей.

- Тридцать недель… А что?

- Нет. так, ничего…

А за ужином первой не выдержала Оливия и начала свою атаку:

- Как твой отец?

- Отец, - Марк помедлил, отложил приборы и чуть поерзал на стуле. Он до сих пор не мог однозначно относиться к Генри. – Ему сделали операцию, поменяли клапаны на сердце. Он поправится. Но потребуется долгая реабилитация. И он уже не сможет работать в полную силу. – Марк вздохул. – Честно говоря, я думаю, он, вообще работать не сможет.

- Мне жаль, старик.

Фил вздохнул и накрыл ладонью руку жены.

- Ну, - Марк скривил губы в усмешке, - с его образом жизни, это ожидаемо. Ребят. – он переводил взгляд с Фила на Оливию. – Я возвращусь в ЛА, насовсем.

- Из-за отца, - Фил был потрясен такой новостью. – Возглавишь фирму.

 - И не только, - Марк решил все объяснить по порядку. – Есть еще одно обстоятельство, из-за которого я хочу вернуться туда. Но, сначала… Оливия, - он чуть прищурил глаза. – Я настаиваю на том, чтобы ты пересмотрела свое отношение на воспитание сына и взяла няню. Фирма готова оплатить её услуги, потому что твоему мужу нужен полноценный сон.

- Но, Марк, - Оливия покачала головой, - я не понимаю…

- Руководить самым большим и престижным филиалом корпорации не выспавшись, весьма затруднительно, ты так не считаешь?

- Что?! – Фил широко улыбался. – Братан! Ты? Ты серьезно?!

- Вполне. Кому еще я могу доверить это? мы начинали с тобой тут с нуля. Перестраивали всю систему. Но, - он вздохнул. – Если ты захочешь, это может быть временно, пока не подыщешь себе достойную замену. Я привык к нашей команде, и я предлагаю тебе вернуться со мной в ЛА.

- В ЛА? – Фил мечтательно вздохнул. Солнце, океан, дом.

- В ЛА. На совершенно других условиях. Возглавлять юридический департамент Корпорации.

- Сколько у нас есть времени, чтобы принять решение?

- Сколько угодно. – Марк понимающе улыбнулся. – Попробуй руководить филиалом здесь, а как надумаешь… Место всегда твое.

- Мы подумаем, Марк, - Оливия прислонилась к плечу мужа. – Но, в любом случае, спасибо.

- Лив, - Марк улыбнулся, - Вы моя семья. Еще одна. А Фил мне как брат. Да он и есть мой брат! Мы одна команда.

Но маленький Метью, которому надоело лежать в качельках, заголосил, требуя к себе внимания. Оливия вздохнула и встала, беря сына на руки: