Такая вот зебра в клеточку.

Глава 1.

Я проснулась. Настроение прекрасное. Молодое упругое тело соскочило с кровати легко и непринуждённо. Лепота! Я с наслаждением потянулась, на автопилоте сделала несколько раз дыхательные упражнения. Сколько лет я не чувствовала себя так прекрасно? Дай бог вспомнить. Жизнь хороша — и это главное. Умничка я, умничка. А зовут меня… И тут я зависла. Как же меня зовут? Я начисто забыла, как звучит моё имя. Кто я? Я стояла в большой светлой комнате с огромной шикарной кроватью под богатым ажурным балдахином. Я стояла посреди этой комнаты и в потугах морщила лоб, напрасно ожидая озарения. Не озарило. Мой мозг был чист, как лист бумаги. А что говорит обстановка жилища? Вся комната была оформлена в лёгких сиреневых тонах. Прикольно, миленько. Это я придумала? Я здесь живу? Не знаю. Я прошлёпала босыми ступнями к зашторенному окошку. Подоконник оказался неожиданно высоко, мой подбородок почти касался подоконника. Выглянула в огромное окнище. Там яблоки висели на деревьях, а среди веток открывался кусочек ясного синего неба. Так, это мне не интересно, не сейчас. Пошлёпала в обратную сторону и почти дошла до дверей. Ага, шкаф огромный с большим зеркалом до пола. То, что надо! Я подошла поближе и увидела в зеркале девчонку в длинной розовой и в рюшечках ночнушке. Из ночной рубашонки торчали тоненькие ручки и ножки. Так я ребёнок! Хотя этот факт не объясняет, почему я ничего не могу вспомнить. Что ж, идём дальше. Толкнула входную дверь, и она распахнулась с трудом, но подалась под моим напором и освободила проход. Вышла. Ноги приятно холодил каменный пол. По привычке прикрыла за собой дверь. Ого, я ещё и воспитанная девица! Надо же! Широкий коридор куда-то вёл, и я отправилась на его изучение. Окон не наблюдалось. Светильники были подвешены высоко над полом и горели тускло. Неожиданно коридор закончился залом. Пустоватый какой-то зал. На самом видном месте висел огромных размеров портрет. На портрете была намалёвана тётенька сидящая верхом на крылатом звере. Даже на картинке зверь вызывал ужас, такой был страшный. Все три головы зверя разевали пасти и пускали из ноздрей струйки дыма. Тётенька на портрете недобро улыбалась оскалив зубы. Не, я её не знаю и никогда не видала раньше. Пошлёпала дальше, а дальше была каменная и очень широкая лестница ведущая вниз. Я решительно пошагала по широким ступеням. Шлёп, шлёп, шлёп, вышла в огромный зал со множеством чудесных люстр под потолком. Блестящие камушки свисали с потолка длинными струями дождя. Камушки переливались разноцветными огоньками под лучами солнца. А солнце попадало на роскошные люстры из широко распахнутых дверей. Двери выходили в сад. В саду как в раю весело щебетали невинные пташки, сияло в окружении пушистых облаков яркое солнышко и пронзительно голубело бездонное небо.

Меня так магнитом и потянуло в это райское место. Я ускорилась, ножки затопотали по чисто намытому полу. Звук моих босых ножек гулко раздавался по огромному залу. Ну и эхо здесь! Я счастливо рассмеялась. И тут откуда-то сбоку появилось чудовище. Это была огромная кошка размером чуть меньше человека. Киса уверенно шагала ко мне на задних лапах. Более того, на чудовищной кисе было надето красивое длинное платье зелёного цвета в чёрный горошек. Белая киса с голубыми глазами подошла ко мне, взяла за руку и повела обратно к лестнице.

— Ах, дорогая Тильдочка! Ты не должна сбегать с утра в сад, да ещё в таком непотребном виде. Надо переодеться и позавтракать, — неожиданно ласковым тоном произнесла киса. Значит, она не съест меня?

— Давай-ка я тебя, дорогая маркизочка, наряжу покрасивее и отведу в столовую. За одно продолжим учить этикет, — вещала киса ведя меня по лестнице. Спускаться было куда веселее. Мы шагали неровно. Она делала шаг, я же успевала ступать два раза, но мелкими шажками. Её пушистые лапки ступали почти бесшумно.

— Я не хочу учиться, — вырвалось с моего непослушного языка.

— Ну же, дорогая Тильдочка, не надо капризничать. Тебе надо дорасти до настоящей маркизы и заниматься взрослыми делами.

— Не хочу быть взрослой и делами заниматься тоже не хочу, — буркнула я сердито смотря на кису исподлобья.

— Тильдочка, мы это уже обсуждали. Ты должна, дорогая, набраться сил, управлять своими многочисленными вассалами.

— Кто такие вассалы?

— Вассалы — это твои подданные и в основном крестьяне.

— Кто такие крестьяне?

— Ты и это не помнишь? Странно. Крестьяне — это люди, что работают на благо маркизы Матильды Техбесской.

— Кто такая маркиза Матильда?

— Это ты, Тильдочка! Ты дорогая, — голос кисы сорвался и зазвучал по-другому.

— Я маркиза? А ты кто?

— Я Леда, твоя служанка. Ты меня не помнишь? — голос кисы стал озабоченным, как у взрослой тётеньки. Кошачья мордочка с печальными глазами смотрелась презабавненько.

— Ле-еда, — протянула я. Слово-то какое! Словно леденец во рту перекатывается. Киса Леда — моя служанка. Ага. А я её маркиза. Ага… Ничего не понимаю!

Леда поставила меня посреди комнаты, стянула через голову ночнушку, помогла надеть пышное в рюшах платье. Застегнула его сзади на пуговицы и подала туфельки с бантиками:

— Надевай, — я всунула ножки в обувку и топнула по полу. Каблучок звонко стукнул по поверхности каменного пола. Я с удовольствием хохотнула. А потом и вовсе подпрыгнула, опля!

— Ну-ну, не шали, дорогая. Пошли в столовую, — большая киса повела меня снова вниз, но не в тот большой зал с видом на сад. Мы были где-то рядом с кухней, оттуда приятно тянуло свежими булочками. Киса усадила меня во главе длиннющего стола, а сама метнулась к неприметной дверце и скрылась за ней. Не успела я разглядеть помещение, как перед моим носиком поставили тарелку с ложкой.

— Фи, каша, — вырвалось из меня презрительное. Я что, каши не люблю?

— Тильдочка, милая девочка, кашу надо кушать. С каши ты быстро-быстро вырастешь и станешь красавицей, — приговаривала ласково Леда, а сама в это время совала мне в рот ложку за ложкой. Это было мерзко. Я что всегда так завтракала? Наконец с кашей было покончено. Леда подала мне в руки высокий бокал с тёплым какао. О, вот это я уважаю! Да ещё со сладкой булочкой! С этими лакомствами я вмиг расправилась сама. Вдруг мои глаза стали слипаться, я потёрла их кулачками и тюкнулась носиком в столешницу.

Глава 2.

Тильдочка смотрела на большую кису серьёзными глазами. Да что такое? Балованная вечно капризничающая ведьмочка не сводила строгих глаз с Леды. В последнее время маркиза резко изменилась, повзрослела что ли. Или всё же в несчастное тельце залетела нечаянная блуждающая душа? Магические искры так и сыпались дождём рядом с Тильдочкой, а ведьмочка и не пыталась сотворить какую-нибудь хотя бы мелкую пакость.

— Спи спокойно, дорогая маркизочка, — Леда нежно поцеловала Тильдочку в лоб и укрыла тёплым одеялом. Она погладила мелкую маркизочку по её светлым кудряшкам и ушла осторожно прикрыв дверь. Светильники, как по чьему-то распоряжению приглушили свет. В спаленке воцарил полумрак. Тильдочке зазевалось и не удивительно, после такого полного впечатлений дня организм требовал продолжительного отдыха. Один дракон Витя чего стоил! «Да не, Витя хороший», — подумала Тильдочка и отбыла в страну грёз.

Спала Тильдочка беспокойно. Она металась во сне во все стороны, хорошо что кровать широкая, не упала девочка с неё. И сон видела странный. Тильдочка вдруг увидела себя в образе старой тётки, даже не тётки, а бабки. И эта бабушка варила внуку кашу. Потом она кормила с ложечки кашей внука и приговаривала:

— Кушай, Ваня, кашку. Будешь большим и красивым, как папа.

Внук горделиво восседал на детском стульчике и покорно открывал рот, бабушка Тильдочка ловко совала туда ложку с манной кашей. Ой, приснится же такое! Проснувшись Тильдочка отчётливо помнила непонятный сон, но Леде ничего про него не сказала. Что-то подсказывало маркизочке, что большой кисе не надо знать про такое. А в остальном утро ничем не отличалось от предыдущего. То же яркое солнце, свежий ветерок из приоткрытого окна и платье в кружавчиках после ритуального омовения. Разве же это умывание, если тебе на руки поливают пусть и тёплую воду, но из кувшина? Натуральное омовение. Потом причёска.

— Ай, Леда, ты мне делаешь больно! — Тильдочка как всегда не любила расчёсывать свои кудряшки.

— Тильдочка, дорогая, я только чуть-чуть поправлю локоны, — привычно суетилась большая киса. После завтрака Леда куда-то ненадолго отлучалась, выходила из замка. Вернулась с вылазки в деревню Леда печальная. Тильдочка в это время бегала по саду, как обычная девчонка, нюхала цветочки и беззастенчиво заигрывала с садовыми гномами. Гномы бросили свои обязанности и играли с маркизочкой. Они бегали от девчонки, а та их догоняла и почёсывала их за ушками. Гномы хихикали и прятались в кустах. А Тильдочка веселилась от души. Девчонка делала своей маленькой ручкой «козу» и щекотала очередному гному-садоводу пузико. Леда подошла и вмиг поймала упирающуюся девочку за руку, потащила внутрь замка. Разговор предстоял приватный, и чужие уши были не нужны. Гномы, конечно, глуповатые создания, но могли шпионить от соседей. Тильдочка перестала улыбаться, она капризно надула губки. Большая киса так мрачно глянула на маркизочку, что Тильдочка почуяла, что-то случилось. Опять эти проблемы! Когда ей разрешат пошалить? Она же не взрослая. Леда довела девочку до фиолетовой спальни, усадила её рядом с кроватью в кресло, плотно прикрыла дверь, затем закрыла окно. Большая киса сама осталась стоять. Леда смотрела на девочку виновато и всё время нервно теребила фартук. Было видно по ней, по её порывистым движениям, что разговор будет непростой.

— Тильдочка, ты хорошая девочка, но мне приказали проверить тебя, — с видимым трудом выдавила из себя Леда.

— И как это проверить? — насторожилась Тильдочка и сузила глаза. С ангельским личиком, со светлыми кудряшками и узкими тёмными глазами она стала походить на какое-то потустороннее существо. В глазах появилось не то отчаяние, не то злость.

— Ты должна доказать, что ты, Тильдочка, — это восставшая из пепла Великая Маркиза.

— Да я и сама об этом не знаю. Как я это докажу? — узкие почти чёрные глаза расстреливали Леду яростной ненавистью.

— Ты должна выгулять Витю, — тихо, но твёрдо произнесла Леда.

— Что-о? Выгулять Витю? Того самого Витю, такого страшного и трёхголового? -Тильдочка задохнулась от возмущения.

— Того самого трёхголового Витю. Да там ничего страшного нет! Для Великой Маркизы Матильды Витя был домашним питомцем, что-то вроде домашней собачки, — Леда запиналась и нервничала при разговоре.

— Ничего себе собачка! Да он чихнёт, и от меня мокрого места не останется! — развозмущалась Тильдочка. Её маленькие и очень нежные ручки непроизвольно сжались в кулачки.

— Ну не драматизируй так, деточка! Ты же являешься хозяйкой этого пусть и грозного пёсика, — служанка пыталась успокоить госпожу.

— Отказаться можно? — последняя фраза прозвучала очень даже по-взрослому.

— Нет, нельзя, — Леда не смела поднять глаз на свою госпожу, она смотрела в пол где-то рядом с туфельками капризницы.

— Что так? — пискнула её подопечная.

— Я получила приказ от Великого Магического Совета самого Губернатора, что возродившаяся маркиза Матильда обязана предоставить некоторые доказательства своего существования. В противном случае самозванку сожгут на костре.

— Что? Сожгут на костре? Не надо костра! — заорала во всю мощь своих лёгких Тильдочка и по совместительству хорошая девочка.

— Я пыталась донести до Совета, что ты ещё очень юная и не готова к испытаниям, но кто же послушает служанку? — Леда подняла глаза на Тильдочку, в них мерцали невыплаканные слёзы.

— Я не хочу на костёр! Я выгуляю вашего Витю! — визжала Тильдочка своим детским высоким голосом. И не только визжала, она попыталась пнуть служанку по лодыжке. Леда почувствовала удар и зашипела от боли. Тильдочка глянула на большую кису с неприкрытой ненавистью, словно та виновата во всех бедах юной ведьмочки.

— Так-то оно лучше. Ну пошли, — проворчала Леда. Она была обижена на Тильдочку за капризы и визги. Леда любила свою подопечную, но всё имеет свои пределы. Капризы Тильдочки всё больше задевали самолюбие большой кисы. Служанка как могла скрашивала неприглядное существование юной ведьмочки, а та не торопилась с благодарностями. Возможно, по глупости Тильдочка ещё и не допонимала, какая угроза нависла над её существованием? Всё это время Леда не могла подобрать нужных слов, чтобы уговорить капризницу на решительные действия.