Там где боль-любовь

Глава 1

— Ты выйдешь за него, Элина. Это не обсуждается.

Голос отца звучал спокойно, почти мягко — как всегда, когда он был особенно опасен. Элина сидела на краю дивана, сжимающая пальцы рук дрожали, хотя лицо оставалось непроницаемым. Она научилась этому давно: не показывать слабость, не спорить с отцом при свете дня.

— Я даже не знаю его, — сказала она. — Алекс Рейнхард — это... он не человек. Это машина. Говорят, он уволил целую команду топ-менеджеров только потому, что они не так посмотрели на него.

Отец усмехнулся.

— Именно поэтому ты должна быть рядом с ним. Такие, как он, не женятся по любви. Он ищет союз, не чувства. А мы — союзники, которые ему нужны.

Элина отвернулась к окну. За стеклом был вечерний Нью-Йорк — холодный, сверкающий, чужой. И где-то там, в пентхаусе, недоступном даже для самых богатых, жил человек, которому теперь должна была принадлежать её жизнь.

Алекс Рейнхард. Говорили, он всегда в чёрном, как похоронщик. Ходили слухи, что его первый бизнес начинался с шантажа. Его боялись даже сенаторы.

И теперь — он станет её мужем.

Элина сжала губы, не позволяя себе ни звука. Протест был бесполезен. Она знала правила игры, в которую родилась. Семья Картеров веками заключала сделки через браки, и любовь никогда не входила в уравнение.

Но в этот раз всё казалось... иначе. Слишком холодно. Слишком опасно.

— Свадьба через две недели, — добавил отец, как будто это был просто ужин, который она не может пропустить. — Ты поедешь к нему завтра. Привыкай.

Она ничего не ответила.

Когда отец вышел, оставив за собой легкий запах сигар и власти, Элина позволила себе выдохнуть. Глубоко. Осторожно. Как человек, стоящий на краю пропасти.

Алекс Рейнхард. Её будущий муж.

Она набрала его имя в телефоне.

**Александр Рейнхард. 38 лет. Частный инвестор, основатель RAINCORP. Капитал — неизвестен. Фото — одно, и то старое. Ни интервью, ни публичных выступлений. Только сделки. Только власть.**

Она смотрела в экран, будто пытаясь прочесть между строк. Мужчина с вырезанным из мрамора лицом, взглядом, в котором не было ничего человеческого, и руками, на которых, как поговаривали, лежало слишком много секретов.

Зачем ему она?

Почему именно она?

И главное — сможет ли она выжить рядом с таким человеком?

Телефон вибрировал.

**Номер неизвестен.**

Элина медленно ответила, будто знала, кто на том конце.

— Алло?

Тишина. Лёгкое дыхание. И потом — голос. Хриплый, низкий, как холодное стекло.

— Пакуй вещи. Машина будет в семь утра.

Пауза.

— И, Элина... не опаздывай. Я не люблю ждать.

Связь оборвалась.

Элина ещё долго смотрела на чёрный экран, ощущая, как внутри поднимается что-то новое. Не страх. Не злость. А странное, острое предчувствие. Как перед бурей.

Дом Картеров всегда был слишком тихим. Не уютным — а именно тихим, как музей или зал заседаний, где каждое слово взвешено, а каждая эмоция подавлена до предела. За высокими стенами особняка пряталась не семья, а династия. И Элина была её лицом.

Неофициально — «дочь для витрины».

Она вошла в свою комнату, чувствуя, как по спине пробегает дрожь — не от холода, а от осознания неизбежности. Две недели. Потом — новый дом, новая жизнь. Новый враг под видом мужа.

— Повезло тебе, сестрёнка, — донеслось из-за двери.

Элина вздохнула. Только Ава могла войти без стука и при этом говорить так, будто ей весь мир что-то должен.

Ава Картер — младшая, любимая всеми на публике. Говорливая, яркая, всегда на виду. Она была хороша собой, но не так, как Элина. В Аве было слишком много шума, слишком много желания нравиться, и она ненавидела, что Элина привлекала внимание просто молча стоя в углу.

— Повезло? — переспросила Элина, поднимая взгляд.

Ава села на край её кровати, откинула тёмные волосы назад.

— Алекс Рейнхард, Эли. Ты вообще понимаешь, КТО это? На него охотились актрисы, дочки сенаторов, даже одна принцесса из Катара. А достался он тебе — нашей самой скучной, правильной леди.

Элина не отвечала. Зависть в голосе Авы была густой, как мёд с ядом. Её раздражала не свадьба — её бесило, что не её выдают за миллиардера.

— Я бы уже паковала чемоданы с вечерними платьями, — продолжала Ава. — Но ты ведь не умеешь радоваться, да? Даже уезжая на подносе с золотом.

— Это не выбор, Ава. Это сделка.

— Добро пожаловать в семью, — усмехнулась сестра и вышла, захлопнув дверь чуть громче, чем нужно.

Позади осталась тяжесть — как всегда, после разговоров с ней.

Позже, за ужином, мать Элины, Маргарет, сидела напротив, красивая, безмолвная, как будто вырезанная из стекла. Она всегда была рядом... и всегда — за спиной отца. Даже когда хотела помочь, делала это незаметно, чтобы не вызвать его гнев.

Когда слуга наливал вино, Маргарет посмотрела на дочь долгим взглядом. Тихо. Почти невидимо качнула головой, как будто хотела сказать: прости. Или держись.

Отец, Джонатан Картер, пил без звука. Он никогда не повышал голос — ему это было не нужно. Его власть была в каждом движении, в каждом взгляде. Ему была важна **честь**, **контроль**, **деньги**. Элина знала: если бы он мог, он бы вырезал эмоции из всех своих детей, как хирурги вырезают опухоли.

— Ты встретишься с Рейнхардом лично в его доме. Без лишних сцен, — сказал он, не отрываясь от тарелки. — Покажи себя достойной. Эта сделка поднимет имя Картеров выше, чем когда-либо.

— А если он окажется чудовищем? — спросила Элина, и впервые в жизни — просто так, не рассчитывая на ответ.

Он поднял на неё глаза.

— Тогда стань тем, кто сможет приручить чудовище. Или живи с ним. Всё равно — ты выйдешь за него. Как положено.

Маргарет закашлялась и отвернулась. Ава лишь усмехнулась в бокал, наслаждаясь театром.

Элина ничего не сказала. Внутри росло что-то ледяное, как сталь. Может быть, это и была сила. Или просто подготовка к тому, что ждёт её дальше.

Глава 2

Комната была настолько тишиной, что собственные шаги отдавались в груди.

Алекс провёл её в просторную гостиную — минимализм, чёрный мрамор, стекло, прохлада. Никаких фотографий, никаких книг. Ни одного признака жизни, если не считать запаха свежесваренного кофе.

Он молча указал на кресло у окна. Элина села. Ни страха, ни дрожи — только ровное дыхание и ровная спина. Он смотрел на неё не как мужчина, а как стратег: будто оценивает, насколько прочна эта фигура, прежде чем поставить её на доску.

— Ты понимаешь, зачем ты здесь? — спросил он, наконец.

— Конечно. Заключить союз. Укрепить положение семьи. Продолжить традиции. Я всё учила наизусть, — спокойно ответила она.

Он не улыбнулся. Только взгляд стал чуть глубже, как будто искал трещины в её голосе.

— Тогда давай сразу. Это не будет брак в обычном понимании. Я не интересуюсь эмоциями. У нас будут общие мероприятия, официальные появление, но личное пространство — неприкосновенно.

Элина чуть приподняла бровь.

— Значит, я должна быть красивой, молчаливой и вовремя улыбаться. Всё, как любят мужчины с пустыми глазами.

Его губы едва заметно дёрнулись — то ли от усмешки, то ли от раздражения.

— Ты резче, чем я думал.

— А ты холоднее, чем говорят, — ответила она, не отводя взгляда.

Он сделал шаг ближе. Не угрожающе — просто проверяя её реакцию.

— Ты всегда так говоришь с мужчинами, которые могут купить этот город за полчаса?

— Только если эти мужчины собираются поставить на меня цену.

Молчание между ними натянулось, как струна. И вдруг — Алекс отвернулся, подошёл к столу и налил себе воды. Спокойно. Сдержанно.

— У тебя будет свобода. Но и правила. Я не люблю публичных скандалов. Я не выношу лжи. И я не терплю слабости.

— Тогда тебе стоило жениться на стене, — бросила она.

Он повернулся. Впервые — по-настоящему посмотрел. Его глаза были не просто холодными — в них было что-то раненое, спрятанное глубоко под слоями железа.

— Я бы, возможно, так и сделал. Но у стены нет фамилии Картер.

Вот она, правда.

Элина почувствовала, как внутри всё сжалось. Он не хотел её. Он хотел инструмент. И он даже не скрывал этого.

— А тебе не интересно, что я хочу? — тихо спросила она.

— А ты знаешь?

Его вопрос прозвучал, как вызов.

Она встала, подошла ближе. Небольшое расстояние между ними — ни шагу лишнего, но достаточно, чтобы почувствовать его энергию. Она не была тёплой. Но и не была мёртвой.

— Я хочу, чтобы ты однажды пожалел, что выбрал меня ради выгоды. Потому что ты мог бы выбрать меня ради **меня**.

В его глазах мелькнуло что-то — тень эмоции, быстрая, как вспышка света перед грозой.

— Осторожно, Элина, — тихо сказал он. — Такие мысли делают людей уязвимыми.

— А ты боишься уязвимости?

Он посмотрел на неё внимательно. Медленно. Почти мягко. Но ответ был всё тем же:

— Я не могу себе её позволить.

И в этот момент в комнату снова вошёл Люк Морено. Он явно чувствовал атмосферу — и понял, что пришёл не вовремя.

— Надеюсь, я не прервал философский поединок, — сказал он, бросая взгляд то на Алекса, то на Элину.

— Просто устанавливаем правила, — спокойно ответил Алекс.

Элина перевела взгляд на Люка. Он смотрел на неё так, будто видел больше, чем хотел бы. А может — чем должен.

И в этот момент она поняла: здесь, в этом мире мужчин, власти и сделок, у неё есть только один шанс — остаться собой. Пока это ещё возможно.

Комната будто сжалась от наэлектризованной тишины, когда Люк вошёл. Его взгляд скользнул по ним обоим — от холодного, чёрствого лица Алекса до напряжённого выражения Элины.

— Надеюсь, я не прервал философский поединок, — он улыбнулся, но улыбка была скорее попыткой разрядить обстановку, чем искренним весельем.

Алекс не шелохнулся, его глаза оставались прикованы к Элине.

— Просто устанавливаем правила, — ответил он коротко, словно возвращаясь к делу.

Люк подошёл ближе, сел на край дивана и повернулся к Элине.

— Ты выглядишь усталой, — тихо сказал он, как будто говорил с кем-то хрупким, но в то же время сильным. — Всё это — не твоя битва, знаешь?

Элина почувствовала странное облегчение в его словах. Люк всегда умел видеть больше, чем хотелось показывать.

— Я знаю, — ответила она тихо. — Но пока это моя реальность.

Люк задумался на мгновение, затем произнёс:

— Если хочешь, я могу помочь. Не как кто-то из элиты, а просто — как друг.

Алекс усмехнулся, чуть косо глянув на Люка.

— Дружба в мире, где всё куплено и продано? Забавно.

— А ты, Алекс, веришь, что всё можно купить? — спокойно спросила Элина.

Он снова молчал. Его взгляд стал словно стальной занавес, через который не пробиться.

— Верю, — наконец сказал он, — что можно купить почти всё. Но не всё.

— Что именно? — чуть наклонилась Элина.

— Свободу выбора.

Тишина наполнила комнату. Все трое почувствовали, что сказанное — не просто слова, а ядро их будущих испытаний.

Люк встал, направляясь к выходу.

— Если что — я здесь. Для тебя, Элина. Не для сделки, не для бизнеса, просто — для тебя.

Он бросил последний взгляд, полный тихой надежды и лёгкой грусти.

— Не позволяй им сломать тебя.

Когда дверь закрылась, Алекс подошёл ближе к Элине.

— Он хороший человек. Твоя слабость.

— Он мой друг, — твердо сказала она.

— Друзья — это роскошь, которую я не могу себе позволить.

Она посмотрела прямо в его глаза.

— Может, ты просто боишься доверять.

В этот момент казалось, что между ними провисло невидимое напряжение — и ни один не знал, кто первый сделает шаг навстречу.

Шум зала был оглушительным — сотни глаз, вспышки камер, шелест дорогих тканей и тихие шепоты, наполненные ожиданием. Для Элины этот мир был чужд и опасен одновременно. Это был театр, где каждый шаг и каждое слово — часть большого спектакля.

Глава 3

Особняк Алекса Рейнхарда — не просто дом. Это была крепость. Высокие окна, мраморные лестницы, зеркала без отражений — как будто всё в этом месте было создано, чтобы напоминать: здесь нет места слабости.

Элина стояла на пороге новой жизни. Служанка в тёмной форме провела её к лестнице, сказав тихо:

— Господин распорядился, чтобы вам отвели восточное крыло.

Комната, куда её провели, была огромной — холодной, с идеально выверенным порядком. Всё было на месте. И ни одной детали, которая говорила бы о жизни.

Когда вечером она спустилась в гостиную, Алекс уже ждал её. Он сидел в кресле с бокалом вина и просматривал бумаги. Его вид был безупречен — сдержанный, дорогой костюм, чётко уложенные волосы, но в глазах всё тот же ледяной контроль.

— Как тебе твоё новое гнездо? — спросил он, не поднимая взгляда.

— Удобное. Холодное. Как и ты.

Он медленно отложил бумаги и посмотрел на неё.

— Хочешь уюта? Заведи кошку. Или чувства.

Элина скрестила руки на груди.

— Я не буду играть по твоим правилам, Алекс. Если ты думаешь, что можешь просто купить мою лояльность, ты ошибаешься.

— Лояльность? — усмехнулся он. — Я купил твою фамилию, Элина. Эмоции в договор не входили.

— Тогда не притворяйся, что тебе есть до меня дело.

Между ними снова повисло напряжение. Словно два хищника, они стояли на одной территории, вымеряя, кто моргнёт первым.

— Я не притворяюсь, — произнёс он, подходя ближе. — Я просто наблюдаю. Пока ты не понимаешь, с кем имеешь дело.

Она выдержала его взгляд.

— Поверь, я поняла больше, чем ты думаешь.

Позже, в своей комнате, она села у окна и смотрела на тёмный сад.

На столике лежало сообщение. **От Люка**.

> *"Если ты почувствуешь, что задыхаешься — просто скажи. Ты не одна. Я всё ещё рядом.

> — Л."*

Элина не ответила. Ей не нужны были спасатели. Ей нужна была сила.

Ава в это время оставляла комментарии под фото с приёма: "Семейный ужин... кое-кто забыл, откуда пришёл 👀"

Типичная Ава.

Но всё это было мелким фоном по сравнению с настоящим: жизнь под одной крышей с Алексом, который каждую минуту проверяет её на прочность.

Утро началось с лёгкого стука в дверь.

Элина проснулась резко — как будто даже во сне оставалась настороже. На часах было 07:00.

— Господин ждёт вас внизу через двадцать минут, — сказала сквозь дверь одна из служанок.

"Господин".

Слово, от которого внутри всё сжималось.

Она встала, умылась и быстро переоделась — простой серый кашемировый свитер, брюки, волосы собраны. Ни грамма макияжа. Ни грамма желания угождать.

Когда она вошла в столовую, Алекс уже сидел за столом, читая утренние сводки на планшете. На нём — строгий тёмный костюм и ледяное выражение лица. Перед ним — кофе, яйца, обжаренные овощи. И абсолютная тишина.

Он не посмотрел на неё сразу.

— Позавтракай. Мы выезжаем через сорок минут. У тебя встреча с моим юристом и два интервью. Надеюсь, ты знаешь, как держать лицо.

Элина взяла чашку чая, не садясь.

— Ты мог бы хотя бы притвориться, что спрашиваешь моё мнение.

Он медленно поднял на неё глаза.

— Я не покупал твоё мнение, Элина. Только твоё имя. И возможность, чтобы ты сидела рядом, когда это нужно.

Она сдержала ответ — не потому, что не было что сказать, а потому, что поняла: ему важно, чтобы она сорвалась. Чтобы она начала кричать. Чтобы он мог обвинить её в слабости.

Но вместо этого она спокойно произнесла:

— Тогда не рассчитывай на искренность. Ты получишь свою картинку. Но за ней будет стоять не жена, а актриса.

Он усмехнулся, почти искренне.

— Ты начинаешь понимать, как работает этот мир. Поздравляю.

Их взгляды скрестились, как два клинка.

Позже, в тот же день, Элина всё же выбралась из дома. Официальная причина — дела. Настоящая — встреча с матерью.

Маргарет ждала её в небольшом уютном кафе, на безопасной дистанции от фамильных особняков и фамильной гордости Джонота. Она сидела у окна, с чашкой чая и напряжённой улыбкой.

Когда Элина вошла, мать поднялась и обняла её — быстро, осторожно, будто кто-то мог наблюдать.

— Ты выглядишь... взрослой, — мягко сказала она, всматриваясь в лицо дочери.

— Это потому что я уже не девочка, мама.

Они сели. Несколько секунд — тишина. Затем Маргарет сказала то, что Элина слышала не раз:

— Постарайся быть гибкой. Он не из тех, кто меняется. А ты — моя дочь. Я знаю, у тебя стальной характер, но в этом мире иногда выживает не сильнейший, а самый терпеливый.

— Терпение — не оправдание, мама. Это просто другое слово для покорности.

— Нет, — покачала головой Маргарет. — Это способ выжить, пока ты не найдёшь, как стать свободной.

Элина посмотрела на неё внимательно. Глаза матери были полны боли, но не страха. Она тоже когда-то боролась. Просто проиграла.

— Я не хочу быть как ты, — тихо сказала Элина.

Маргарет не обиделась. Только взяла её за руку:

— Я и не хочу, чтобы ты была. Я просто не хочу, чтобы ты сгорела быстрее, чем научишься управлять огнём.

На выходе из кафе Элина увидела Люка. Он будто случайно оказался поблизости, стоял у машины, делая вид, что о чём-то переписывается в телефоне.

Он заметил её и кивнул с тёплой улыбкой.

— Не часто вижу тебя вне башни Рейнхарда. Всё хорошо?

— В пределах нормы, — ответила она, чувствуя, как он снова ведёт свою тихую игру.

— Жаль, что всё вышло именно так, — сказал он, с лёгкой грустью. — Знаешь, отец был уверен, что Джонатан выберет меня. Он даже готовил тост.

— Тогда ты тоже ошибался. Как и он.

Он слегка усмехнулся:

— А вдруг ещё нет?

Она не ответила и просто пошла мимо.

Но внутри почувствовала, как кто-то только что разложил новую карту на столе.

Вернувшись в особняк, Элина даже не успела подняться наверх — Алекс уже ждал её в холле. Он стоял у лестницы, как каменная статуя в дорогом костюме, с бокалом бурбона и тем самым ледяным выражением, которое она уже начала ненавидеть.

Глава 4

Ночь после приёма выдалась тревожной. Элина снова не могла уснуть — платье, улыбки, фальшивые взгляды... всё это жгло кожу, словно она прожила чужую жизнь в течение одного вечера.

Тихо, как будто дом сам затаил дыхание, она открыла окно — и тут заметила: ящик стола приоткрыт.

Хотя точно помнила, что закрывала его.

Она подошла. Внутри всё было на месте... кроме одного: исчезло письмо матери, то самое, которое она прятала — короткое, тёплое, искреннее. Элина сразу напряглась

Позже, ближе к двум ночи, в тишине — поворот ручки двери.

Элина мгновенно обернулась. На пороге стоял Алекс. В домашней одежде, но всё тот же собранный, как будто даже ночью он не позволяет себе быть просто человеком.

— Неспокойная ночь? — тихо спросил он, входя без приглашения.

— Удивительно, как ты это замечаешь, — отозвалась она, натянуто. — Или ты проверяешь, не сбежала ли я?

Он проигнорировал колкость. Подошёл ближе, прошёлся взглядом по комнате.

— Кто-то был здесь? — спросил он. Тон всё ещё спокойный, но напряжение между ними резко выросло.

— Да. И нет, это была не я. Мой ящик был вскрыт. Письмо пропало.

— Может, ты просто невнимательна.

— А может, ты параноик, — резко ответила она.

Алекс шагнул ближе. Глаза его потемнели.

— Или, может, ты думаешь, что можешь делать всё, что хочешь, раз играешь роль хорошей жены на публике?

— Я думаю, что если я что-то и делаю — это несмотря на тебя, а не благодаря.

Он остановился, глядя на неё. Долгий взгляд. Давящий, зловеще спокойный.

— Люк. — тихо бросил он. — Ты правда думаешь, я не замечаю? Он всегда рядом. Всегда вовремя. Слишком вовремя.

— Он единственный, кто хоть немного...

— Хватит, — резко перебил Алекс. — Я не собираюсь делить тебя с мальчиком, который так и остался в тени.

Молчание.

— Почему ты здесь? — спросила Элина. — Что ты хочешь, Алекс?

Он подошёл к ней совсем близко, но не прикоснулся.

— Понять, где кончается игра. И где начинаешься ты.

Он смотрел на неё так, словно пытался заглянуть в самую суть. Она выдержала взгляд — и впервые увидела не просто ледяной контроль, а... страх. Страх потерять.

Но он быстро исчез.

— Ложись спать, — сказал он глухо. — Утром мы едем к моей матери. Она хочет познакомиться с тобой.

Он ушёл.

И только когда дверь захлопнулась, Элина заметила на подушке маленькую записку. Аккуратный почерк. Почти незаметно вложена под подушку.

> *«Не всем можно доверять. Особенно тем, кто улыбается чаще остальных. — С.»*

Она резко встала, обернулась — никого. Только тень за дверью, как будто кто-то знал: **её проверяют. Или охраняют. Или наблюдают.

Утро

Элина ехала с Алексом в машине. Он молчал, как и всегда. Снаружи — мир пресс-фотографий и блестящих витрин. Внутри — буря.

Когда они прибыли на очередное мероприятие — элитный арт-аукцион, где семья Алекса делала крупные инвестиции — всё шло по сценарию.

Пока Элина не заметила Люка.

Он стоял у стены с бокалом шампанского. Безупречен. Улыбчив. И, как всегда, вовремя.

Он подошёл.

— Ты выглядишь уставшей, — произнёс он, с почти искренним участием. — Всё это... изматывает, да?

— Ты не должен быть здесь, — прошептала она.

— А кто сказал, что я делаю то, что «должен»?

Алекс подошёл, мгновенно. Между мужчинами — молчание. Не враждебное, но... хищное.

— Люк, — произнёс Алекс. — Ты снова оказался рядом. Как мило.

— Что поделаешь, я просто везучий, — с улыбкой сказал Люк, глядя на Элину. — Иногда думаю, что судьба просто любит иронизировать.

— Осторожней с иронией, — холодно сказал Алекс. — И с тем, к кому она приводит.

Люк медленно кивнул. Всё было слишком вежливо. Слишком тонко. Но Элина чувствовала — их игра началась всерьёз.

Поздно ночью

Элина вернулась в комнату. На подоконнике лежал её пропавший конверт. Письмо матери. Целое. Но без слов — просто аккуратно оставлено.

И рядом — второе послание.

> *«Ты сильнее, чем думаешь. Но кто-то хочет, чтобы ты этого не поняла.»*

Она посмотрела в окно. Кто-то знал слишком многое.

А в доме... кто-то начал играть в её тени.

После тревожной ночи и тайных намёков Элина едва успела собраться, когда Алекс сообщил, что сегодня их ждёт важный визит.

— Моя мать хочет познакомиться с тобой лично, — сказал он безэмоционально, заводя машину.

— Ты хочешь, чтобы я понравилась ей? — спросила Элина, пытаясь уловить тон.

— Нет. Просто делай вид что ты довольна всем

Особняк Аделины Рейнхард встретил их холодом и идеальным порядком — ни одного лишнего штриха, ни капли тепла. Аделина, строгая и проницательная, внимательно осмотрела Элину, словно проверяя на прочность.

— Ты красива, — произнесла она с ледяной улыбкой, — но в нашей семье внешность — это только первый шаг.

Оставив Алекса за дверью, она пригласила Элину на разговор, где сразу обозначила свои жёсткие требования: здесь не место слабостям и непослушанию.

Элина не стала прятать своих взглядов — заявила, что не собирается играть роль, лишь выживать, и не сломается.

Аделина оценила в ней дух и сдержанно признала, что ещё не всё потеряно. Она поставила чашку.

— Я привыкла видеть людей насквозь. И видеть заранее, где может начаться трещина. В вашем случае — вы не из тех, кто легко уступает. А он — не из тех, кто мирится с контролем.

Элина чуть наклонила голову.

— Мы оба не ищем удобства.

— Посмотрим. — В голосе не было агрессии. Скорее — наблюдение. — Удержать отношения — куда сложнее, чем начать. Особенно, когда всё вокруг считает, что у тебя ничего не получится.

— У меня и раньше так считали. Не первый раз.

— Да. Но теперь ставки выше. Теперь речь не только о тебе.

Опять пауза. Элина не отвела взгляда.

— Ты крепче, чем я думала, — произнесла Аделина. — Обычно к этому моменту уже идут в защиту. Или стараются понравиться.

Глава 5

Утро в доме Рейнхард было холодным и безмолвным. Элина проснулась с тяжестью в груди — воспоминания о встрече с Аделиной не отпускали её.

Спускаясь по мраморной лестнице, она услышала лёгкий звонкий смех — это была Ава, младшая сестра Элины. Её улыбка казалась солнечной, но в её голосе звучала едкая зависть.

— Ах, Элина! — произнесла Ава, останавливаясь рядом. — С каждым днём ты становишься всё ближе к счастью . Свадьба с Алексом, роскошь, власть... А я всё ещё одна, никому не нужная.

— Ава, — спокойно ответила Элина, — я надеюсь, что ты найдёшь своё счастье.

— Ха! — усмехнулась Ава, — счастье? Для меня счастье — быть лучше тебя. Но пока ты только красива и удачлива.

В этот момент в комнату вошёл Алекс. Его взгляд, встретившись с взглядом Элины, был холодным, но решительным. Потом он повернулся к Авe.

— Хватит, Ава. Элина не повод для твоей зависти.

— Конечно, — язвительно ответила Ава, — как всегда.

После этого короткого обмена словами Элина почувствовала, что невидимая сеть, в которую она попала, сжимается.

Днём Алекс избегал прямых разговоров, но напряжение между ними росло. Вечером, когда они были одни, он подошёл к Элине и тихо сказал:

— Ты должна помнить, что теперь ты часть моей семьи. Здесь свои правила. Ты должна их соблюдать.

— Я знаю, — ответила она с твердостью, — но я не стану просто фигурой для украшения.

Алекс взглянул на неё с неожиданным уважением, но в его глазах по-прежнему горела сталь.

Несколько дней спустя после встречи с матерью и столкновения с Авой, Элина всё чаще ловила себя на мысли, что её новая жизнь становится невыносимо тяжёлой. Но она не могла представить, насколько глубоко уходят корни тайн семьи Рейнхард.

Однажды вечером, когда дом погрузился в полумрак, она вернулась в свою комнату и заметила на пороге непривычный конверт — тяжёлый, без обратного адреса. Сердце забилось чаще. Сомнений не было — это была новая записка.

Она осторожно вскрыла его и обнаружила внутри старую пожелтевшую фотографию и несколько страниц с распечатками.

На фотографии был молодой мужчина с серьёзным взглядом — по подписи под фото стало ясно, что это был Зак Рейнхард, младший брат Алекса. Снимок был сделан около десяти лет назад, на фоне старого особняка семьи.

Документы рассказывали о таинственном исчезновении Зака — официально объявленном несчастным случаем, но среди страниц были упоминания о семейных конфликтах, тайных встречах и людях, которые внезапно исчезли, словно их и не было.

«Если это правда, — подумала Элина, — то моя жизнь здесь под угрозой гораздо больше, чем я думала.»

Её охватил страх, но одновременно росла решимость. Она понимала, что теперь её цель — докопаться до истины, несмотря ни на что.

В этот момент в коридоре послышался звук — кто-то приближался. Элина быстро спрятала документы в ящик стола и попыталась сохранить спокойствие.

Обернувшись, она увидела молодую женщину в форме — Сару, одну из горничных в доме Алекса.

— Простите, что отвлекаю, — тихо сказала Сара, остановившись в дверях. — Могу поговорить с вами на минуту?

— Конечно, — кивнула Элина. — Что-то случилось?

Сара замялась, словно подбирая слова, потом всё же подошла ближе.

— Я не имею права вмешиваться... но, — она взглянула Элине прямо в глаза, — я работаю в этом доме уже несколько лет. Видела многих женщин, что приходили... и уходили. Никто из них не понимал, с чем сталкивается Алекс. Никто не хотел разбираться. А он... он каждый раз становился тише, отстранённее. Как будто терял веру в людей.

Элина напряглась, но ничего не сказала, позволяя Саре продолжить.

— Мне всё равно, что подумают обо мне. Но вы — другая. Он... другой рядом с вами. Не такой, как с остальными. И я просто прошу — прежде чем вы сделаете шаг дальше, узнайте его историю. Узнайте, через что прошла его семья. Потому что за этой внешней силой — много боли. И если вы не готовы — лучше уйдите сейчас, чем ранить его позже.

Элина молчала. Слова Сары были неожиданными, но в них не было ни укора, ни злости. Только искреннее беспокойство.

— Спасибо, — наконец произнесла она. — Я подумаю.

Сара кивнула и ушла, оставив за собой легкий запах жасмина и ещё больше вопросов, чем было до этого.

Элина глубоко вздохнула и вошла в кабинет отца. Джонатан сидел за массивным деревянным столом, внимательно просматривая бумаги. Его лицо было холодным и непроницаемым.

— Папа, — начала она, стараясь скрыть дрожь в голосе, — сегодня я нашла одну записку. В ней говорится о каких-то тайнах семьи... о трагедии, о человеке, который пропал много лет назад. Я не знаю, кто он, но это заставляет меня сомневаться во всём, что я знаю.

Джонатан спокойно отложил бумаги и поднял глаза на дочь.

— Элина, — его голос был ровным и твёрдым, — есть вещи, о которых лучше не знать слишком много. Некоторые тайны семьи Рейнхард хранятся не просто так.

— Но я хочу знать правду, — настояла она. — Я не могу выходить замуж, если буду жить во лжи.

Отец слегка улыбнулся, но в его взгляде проскользнула тень.

— Ты можешь спросить об этом Алекса, если считаешь нужным. Он знает гораздо больше, чем ты думаешь. Только помни — через пару дней свадьба. Всё изменится.

Элина почувствовала, как холод окутывает её изнутри. Её отец знал гораздо больше, и, похоже, был готов к тому, что она начнёт задавать вопросы.

После разговора с отцом Элина не могла избавиться от чувства тревоги. В голове всё крутились вопросы: кто такой Зак? Почему семья молчит о нём? И что же произошло на самом деле?

Она решила обратиться к тому, кто, возможно, знает больше, — служанке Алекса.

Элина нашла Сару в одной из отдалённых комнат, где та занималась уборкой.

— Сара, — начала Элина тихо, — я... мне нужна твоя помощь. Я нашла эти документы о каком-то Заке. Это же ты их подложила.Кто он? Почему о нём никто не говорит?

Служанка взглянула на неё серьёзно и вздохнула.

Глава 6

На следующий день Алекс сидел в своём кабинете на верхнем этаже особняка, когда его помощник тихо вошёл и склонился к нему чуть ближе, понижая голос, словно опасаясь, что стены могут иметь уши.

— Элина... задаёт слишком много вопросов, господин, — произнёс он медленно. — О вас. О прошлом. Возможно, она что-то знает.

Алекс, до этого задумчиво скользивший пальцами по краю бокала, замер. Тень легла на его лицо, будто в этот момент в комнате потуск свет. Он не ответил сразу, только взгляд его стал колючим, почти хищным.

— И... — помощник замялся. — В последнее время она выглядит... настороженной.

Алекс поднялся. Его движения были медленными, размеренными — как у человека, что принял решение.

Он не стал вызывать служанку. Направился к ней сам.

Сара находилась в кухонной кладовой — перебирала сушёные травы. Когда Алекс вошёл, она вздрогнула, инстинктивно спрятав за спину банку с лавандой. Глаза её распахнулись — сначала от удивления, потом от страха.

— Господин Алекс... я... чем могу быть полезна?

Он подошёл близко, слишком близко. Секунда — и звонкая пощёчина обожгла щёку Сары. Она отшатнулась, едва не опрокинув корзину.

— Меньше болтай, Сара, — тихо сказал он. Голос его был ровным, но в этой тишине он звучал, как раскат грома. — Особенно о том, что тебя не касается.

Она кивала, дрожащими губами что-то лепеча в знак согласия, но Алекс уже повернулся и ушёл, оставив после себя холод, как после внезапного сквозняка.

Алекс стиснул зубы и на мгновение задумался. В глубине души он понимал: скрывать правду от Элины уже невозможно, а попытки остановить её только усилят её любопытство, и неизвестно кому она проболтается, тем самым испортив его репутацию

Через несколько минут Алекс направился к гостиной, где случайно или нет встретил Элину.

— Ты выглядишь озабоченной, — сказал он, голос его был ровным, но с лёгкой ноткой холодности. — Кажется, у тебя много вопросов, на которые ты хочешь найти ответы.

Элина чуть вздрогнула, но встретила его взгляд твёрдо.

— Да, Алекс. Я должна знать правду, хочу понять с кем мне прийдется жить. Если я стану частью вашей семьи, я не могу жить в неведении.

Он улыбнулся, но улыбка была бездушной.

— Помни, Элина. Твоё место — слушать, а не расспрашивать. Ты здесь не для того, чтобы знать. А для того, чтобы подчиняться. Будь осторожна, к чему ты стремишься.

И, не дожидаясь ответа, Алекс развернулся и ушёл, оставив Элину с ещё большим чувством тревоги.

Кухонный коридор встретил её тишиной и запахом вчерашнего хлеба. Свет пробивался сквозь пыльные оконца — бледный, утренний.

Она нашла Сару в прачечной. Та стояла перед небольшим зеркалом, прижав к губе смоченную в воде тряпицу. Рука дрожала. На нижней губе алела свежая ссадина, распухшая и грубо рваная.

— Сара! — Элина рванулась к ней, сердце забилось тревожно. — Кто это сделал с тобой?.. Это Алекс?

Служанка вздрогнула, резко отступив на шаг, словно не ожидала, что её застанут.

— Я... — Сара отвела взгляд. — Всё в порядке, Госпожа.

— Не лги мне. голос Элины срывался, то от гнева, то от ужаса.

Сара молчала, тщательно складывая ткань и пряча тряпицу с пятном крови. Лицо её стало жёстким, почти каменным.

— Делай то, что тебе велено, барышня, — глухо произнесла она. — Если не хочешь, чтобы раны были не на лице... а на сердце.

Элина остолбенела.

Вечер был мрачным. За окнами сгущался дождь, ветер стучал в стекло, словно подталкивая к тому, что должно было случиться. Элина больше не могла ждать. Она знала: или сейчас, или никогда.

Она вошла в его кабинет без стука. Алекс сидел в кресле, со стаканом виски, глаза его были холодны, как и всё в этом доме.

— Мы должны поговорить, — сказала она.

Он не ответил. Только посмотрел. Долго. Словно ждал, что она не выдержит тишины. Но Элина не отвела взгляда.

Она нарушила правила. А мои люди должны знать своё место, Элина.

— Но она — человек! Не вещь! Она не сделала ничего плохого!

— Это не тебе судить, — тихо сказал он. — В этом доме есть порядок. Те, кто здесь живёт, принимают его. Или уходят. Если они не подчиняются, это уже не вопрос морали. Это вопрос последствий.

Элина не отступала. Глаза её вспыхнули.

— Так ты и со мной так поступишь? Если я "нарушу правила"? Если я скажу тебе что-то не то? Поднимешь руку, как на Сару?

Он сделал шаг вперёд. Второй. Прежде чем она успела отойти, он схватил её за запястье — не больно, но крепко, властно. Приблизил к себе, так что она почувствовала его дыхание.

— Это касается и тебя, Элина, — произнёс он тихо, почти шёпотом. — Ты здесь — не исключение. И ты должна помнить: в этом доме не существует случайных слов... и безнаказанного неповиновения.

Она смотрела в его глаза, и внутри всё сжалось. Её страх боролся с яростью. Но она поняла главное: он опасен. И то, во что она вовлеклась, — куда глубже, чем она могла представить.

Зак, — резко сказала она. — Это его имя, да?

Алекс замер. Лицо его стало маской — никакой эмоции, ни гнева, ни удивления. Только тишина, которая вдруг сделалась почти ощутимой.

Элина шагнула ближе, уже не сдерживая ни дрожи, ни бешеного стука сердца.

— Твой брат. Почему я о нём не знаю? Почему никто не смеет произносить его имя вслух? Ты хочешь, чтобы я жила по твоим правилам — но тогда я имею право знать. Как можно жить там, где полно теней и запертых дверей? Где каждое слово может стать запретом?

На секунду в его глазах мелькнуло что-то. Не ярость — нет. Боль? Или воспоминание? Но затем всё исчезло. Он сделал шаг — резкий, как порыв ветра перед бурей.

— Ты не понимаешь, о чём говоришь, — прошипел он.

— Тогда объясни! — бросила она в ответ. — Или боишься, что правда сделает тебя слабым?

И в следующую секунду он отшвырнул её.

Резко. Грубо. Как будто хотел вырвать из себя не её — а сам вопрос, саму мысль, что кто-то может войти туда, куда он зарёкся никого не пускать.

Глава 7

Свадьба прошла, как и планировалось.

Сдержанно, холодно — как подобает союзам, продиктованным не чувствами, а фамилиями. Гости влиятельны , репортёры, тонкая улыбка отца Элины и ледяной взгляд матери Алекса — всё было так, как ожидалось.

Элина была безупречна. Платье — приталенное, с длинными рукавами и высоким воротом, украшенное расшитым вручную жемчугом. Волосы убраны в гладкий узел, украшенный семейной диадемой — тяжёлой, как и сама роль, которую она теперь должна была играть.

Алекс выглядел, как человек, заключивший союз с судьбой. Чёрный костюм с серебристой нитью, на манжете — фамильный герб. Взгляд — холодный, собранный. Он не прикасался к Элине лишний раз, но держал её рядом, будто охранял. Или охранялся.

были поздравления — бесконечный поток слов, бокалов, приветствий. Скрипка играла классику, официанты разносили шампанское. Смех звучал, но не дотягивался до глаз. Всё было красиво. Всё было фальшиво.

Но был один момент, когда Элина почувствовала, будто земля уходит из-под ног.

Это случилось уже после клятв. Когда Алекс и Элина приняли поздравления, когда шампанское лилось, а скрипки играли на фоне идеально подобранной церемонии. Элина как раз разговаривала , когда почувствовала, как напряжённо сжал её руку Алекс.

Она обернулась.

Женщина в алом платье стояла у входа. Уверенная, красивая, яркая. Словно не прошли годы. Волосы собраны в стильный пучок, губы — кроваво-красные, взгляд — тяжёлый, цепкий. Она не улыбалась.

Именно это и было по-настоящему страшно.

— Кто это? — тихо спросила Элина, чувствуя, как Алекс будто окаменел рядом.

Он не ответил сразу. Но его лицо стало белее мрамора.

— Сесилия, — выдохнул он наконец.

Имя ударило в грудь, как выстрел.

Элина повернулась к нему в замешательстве, она вспомнила те фото в книге

— Сесилия? Та самая?

Алекс вопросительно посмотрел на неё

— От куда ты...не важно, не подходи к ней

Женщина уже шла в их сторону. Плавно, как тень. Не обратив внимания ни на восхищённые взгляды мужчин, ни на перешёптывания женщин.

— Милая церемония, — сказала она, глядя в лицо Алексу. — Даже тронулась. Почти пустила слезу.

Её голос был обманчиво лёгким, но внутри каждого слова скрывалось что-то острое, как лезвие.

Алекс шагнул вперёд, прикрывая собой Элину.

— Ты не должна была приходить.

Сесилия склонила голову.

— О, прости. Я не получила твоего приглашения. Но подумала: как неуважительно будет пропустить свадьбу мужчины, который когда-то убил ради меня собственного брата.

. Кто-то обернулся. Кто-то услышал. Элина стояла как вкопанная.

Сесилия перевела взгляд на неё.

— Ты — та самая девочка, да? Та, кого выбрали для него. Какая ты... милая. Хотя, честно, я бы сказала — слишком наивная.

Элина медленно подняла голову, встретившись с ней взглядом.

— А вы, должно быть, та, которая разбила двух братьев сразу. И до сих пор не научились вовремя уходить.

Уголок губ Сесилии дёрнулся.

— Смелая. Это хорошо. Посмотрим, как долго ты выдержишь в этом доме, среди этих людей... рядом с ним.

Алекс шагнул ближе, взгляд стал ледяным:

— Уходи. Пока я не забыл, сколько зла ты уже принесла.

Сесилия лишь наклонила голову, словно это была игра.

— Не забывай, Алекс. Я умею возвращаться. Даже из мёртвых.

И с этими словами она повернулась, спокойно прошла мимо гостей и скрылась за колоннами.

Элина всё ещё стояла, не в силах пошевелиться. Внутри неё бушевала смесь чувств: растерянность, злость, лёгкая ревность и ледяной страх — потому что теперь она поняла: в эту игру втянуты чувства, которые не закончились. И прошлое, которое не похоронено.

И главное — она поняла, что Сесилия ещё не закончила.

Сесилия ушла, оставив за собой шлейф молчания. Но свадьба продолжалась. Как будто бы ничего не произошло. Как будто бы кровь в венах Элины не превратилась в лёд, а тень прошлого не прошлась по её спине ледяной рукой.

Ава появилась первой. Широко улыбаясь, как кошка, которая только что нашла повод когтями пройтись по новой обивке.

— Поздравляю, сестрёнка, — она произнесла сладко, почти поющий голос. — Ну что ж, теперь ты официально — Рейнхард. Грех не позавидовать. Сила, власть, деньги... и такой муж. Хотя, честно говоря, я думала, ты выберешь кого-то менее... может быть Люка..

Элина ответила вежливо, сдержанно, но глаза Авы сверкнули злорадством. Она явно наслаждалась происходящим. Особенно тем, что Элина теперь заперта в клетке, которую, возможно, сама до конца не понимала.

Следом появилась её мать — мягкая, в кремовом платье, с усталой улыбкой и глазами, полными нежности... и давления, спрятанного под шелком.

— Моя дорогая девочка, — прошептала она, нежно коснувшись руки дочери. — Я так горжусь тобой. Теперь всё будет по-другому. Ты — хозяйка в этом доме. И пора задуматься... о наследии. Ты ведь знаешь, как важно подарить Рейнхардам продолжение рода.

— Мама... — прошептала Элина, — можно просто сегодня обойтись без планов на потом?

— Конечно, милая, — ответила мать, но взгляд был настойчивым. — Но не забывай — теперь ты не просто женщина. Ты — жена Алекса Рейнхарда.

отец — Джонотан высокий, строгий, с серебром на висках и глазами, в которых отражались только расчёты и цели. Он остановился рядом, сложив руки за спиной, как генерал, оценивающий последствия битвы.

— Поздравляю, — сказал он ровно, без тени улыбки, будто просто констатировал факт. — Рад, что это событие состоялось.
Он помолчал, окинув взглядом зал и гостей.
— Честно говоря, я ожидал, что ты не пойдёшь на это. Что отступишь.
Он перевёл взгляд на неё.
— Но ты... повзрослела. Поняла, что в жизни иногда приходится склонять голову. Чтобы позже — поднять её выше остальных.

Элина медленно повернулась к нему. В её взгляде не было ни благодарности, ни тепла — только стальная выдержка.