Там, где гаснут зори.

Глава 1. Ночной полёт.

Все упомянутые и действующие лица повести вымышлены, любое сходство их с реально-существующими людьми - не более чем, случайное совпадение.

Ч А С Т Ь П Е Р В А Я.

Рождение идола.

Пусть сильнее грянет буря.

"Песня о Буревестнике" М.Горький.

Г Л А В А 1

Ночной полёт.

Его Величество Мрак, властно раскинувший бездонные опахала ночи, в едином порыве задул огни мятежного города. Все! Кроме последнего, ещё упорствующего безумству тьмы. И тогда, Мрак призвав в союзники дождь, обрушил на глупого, всю ярость стихий...

Но хозяину беспокойной комнаты, утопавшему в плену сомнений, были чужды погодные страсти. Безразличный к реалиям, он, где-то плыл, рассеяно изучая носки собственных ног. Ног, у которых пылились страницы неизданных глав, отринутых самим литератором, а равно, редакторской хартией всех издательских баз.

Мятые, исписанные пером страницы, негромко шуршали, выражая скорбь. Но он, сломленный чредой неудач, оставался глух.

- Ничтожные!– То и дело, восклицал человек, обращаясь к Издателю. – Где ваше прославленное чутьё, где ваш нюх, господа? Вы! Ни пропустившие ни единой жалкой строки, отринули вещь. Вещь! Способную возвеличить души. Как вы могли, бездушные?! Ну, как вы могли? - Продолжал причитать несчастный, бездумно утюжа посредством тощего зада, рождённое в муках чудо. Чудо, которому, невзирая на затяжной кризис, нужду и скорбь, было отдано четыре года. Четыре! Тогда как иные писаки, кропают свои куцые пьески, всего лишь за год. Даже, за квартал. И ничего! Живут, в полной мере наслаждаясь жизнью. И что удивляет, печатаются!

- Э-хе-хе! – В который раз клеймил редакцию человек. – Выходит, не быть мне услышанным. Не быть!

А дождь всё хлестал в окна застывших, будто в суеверном страхе домов, всё лил, разрываясь в ночи яростными раскатами гроз. Он безумствовал в своём величии, он выл, упиваясь могуществом, явив городу беспредельную мощь.

- Это за мной! - Решил почему-то писатель и скользнув к подоконнику, щелкнул шпинделем вверх. - Ах!!

Ураган, ворвавшийся внутрь, смахнул с полок, ряды фарфоровых фигурок. Фигурок, которые с неуклонным упорством покупал он, невзирая на строжайшую экономию крошечного бюджета. Фигурок, служивших ему, в качестве музы, на ратном поприще литераторских нужд. Беда! Но пострадала и рукопись, затеяв в комнатке праздничный хоровод

- И пусть! - Решил человек. - Пусть улетают, туда, где отыщется Ум, способный оценить никем непризнанный труд.

И строчки, послушно воле хозяина, ринулись прочь. Впрочем, господину творцу было не до своего детища. Он тоже полез на узкий, битый нуждой подоконник, всей полнотой чувств, ощутив благость дождя. И сдерживая рвавшийся наружу крик, осознал, что нет ничего милее полной, ни с чем, ни делимой свободы! Свободы, ради которой стоит и умереть. Ведь только там, средь множества звёзд, он станет велик и удачлив. Тогда как здесь, на забытой Богами земле, ничтожен и глуп. И непризнанный мастер пера, окинув пустым взором, уплывшую вдаль мечту, бесстрашно скользнул в ночь…

Немного истории.

Всю свою сознательную жизнь, ютился Иван Данилович Гот, по причине скудности бытия и извечной нехватки средств, в тесной комнатушке, крайнего этажа, с карниза которой и началась вся эта история. Служить приходилось в скромной, ничем ни приметной конторе, с улицы Славных Пекарей, в должности младшего клерка с весьма скромным жалованием. Средств, как водиться, не хватало, и Иван Данилович подвязался ваять статейки на ниве литературных почв, благо, что полученных в бытности знаний хватало. Да и желаньице, про запас имелось.

Одно смущало, в прессе ни на духовность упор был, а на халтуру, шедшую на потребу недалёкой, но охочей до низкосортной мазни публики. Смерть, поножовщина, блуд, всевозможные насилия над личностью, - вот, краткий перечень того, что желали видеть на страницах бумажных глянцев, ценители бульварной чумы. А стало быть, нужно соответствовать. Что естественно шло в полный разрез с пониманием Гота о силе печатного слова. Но как водиться, клиента не выбирают, выбирает он, и Иван Данилович, горестно сетуя на судьбу, цены, и мух, плёлся домой, вершить очередной, ни подвластный счёту бред.

Но писать Гот любил, и в свободное от службы время, отдавался работе самозабвенно и творчески, возвеличивая мудрость слов. Там, он, растворялся в радуге звезд, забывая о низменной подоплёке рекомендованных строк, и в результате выдавал на-гора, вполне сносное, если не сказать большего, чтиво. Чем собственно и пользовались многомудрые издатели, поднимая на опыте скромного литератора, вполне недурственные призовые.

Но всё это было совершенно не то, чего желалось писательскому чутью! Низкосортная муть претила пониманию литератора, рождая тоску и пошлость в ранимой душе. Ему грезилось создать роман. РОМАН! Способный как малое, возвысить его в лице Современника. Роман, готовый перевернуть мировоззрение читательских масс. Пусть люди проникнуться, осознав грань, делившую низкосортное бумагомаранье и величие печатных строк. Он грезил создать роман-предупреждение, роман-катастрофу, осветив пропасть социальной дыры, в которую, не считаясь с реальностью катиться мысль. И он его создал...

А что в остатке? Пшик. Ничего. Дырка от бублика. Чопорные, а равно, капризные бесы в личине издателей, дружно пошли в отказ, кругом усмотрев, некий намёк на обличительные черты власти. Этакую червоточинку, незаметно разъедавшую основы социальных прав. Трещинку, которая обретая границы пропасти, уничтожала самую суть, на которой зиждились законы человеческой, а равно, духовной морали. Им, (издателям) видите ли, мниться, что вчерашний клерк, в своей гордыне, позарился на святое - Творца! Прихватив как суть и всеми уважаемую верхушку.

Глава 2. Никогда не спорьте с ...

Г Л А В А 2

Никогда не спорьте с ...

- Поговорим? - Сбив гостя с мысли спросил незнакомец.

- О чём?

- О праздности бытия, к примеру.

- Эээ, ни хотелось бы...

- Что ж, можно о наболевшем. Чую, оно у вас есть.

- Где я? – Литератор, не спросившись, присел теперь уже на ставший чужим стул.

- Знамо где. Бульвар очень Красной Пресни 37 «а», квартира собственно, 24.

- К-квартира моя, улица чужая. Нет у нас таких названий.

- Будет! - Буднично заверил незнакомец. - Когда рабочие власть возьмут. Как здесь к примеру.

- А теперь я где?

- В сопредельном "королевстве" приятель, куда ты, как видится и попал.

- И чего теперь? - Охнул литератор. - Острог?

- Ну, это лишнее, если всё без утайки расскажешь.

И Ивану Даниловичу ничего не оставалось делать, как подробнейшим образом выплеснуть первому встречному -поперечному свалившийся на него бред. Все. Вплоть до падения.

- Т-а-а-а-а-к! – Изобразил понимание собеседник. – Катапультировался, значит?

- Выходит.

- Хорошо-о-о. И не разбился? Занятно……. А что, может, и мне слетать? Сменить, так сказать, чёт на нечет?

- Н-не знаю, не уверен. Расшибиться можно.

- Ну, енто вряд ли! – Буркнул себе в нос незнакомец. – Ладно, начнём всё опять. Ты кому дорогу перешёл, лишенец?! – Он нервно заколотил костяшками пальцев по крышке стола.

- Нууу. - Неопределённо потянул литератор.

- Гну! Давай, колись, чего в прессе мазюкал? Подробненько так…… Поди, пасквили, да памфлеты пакостные, на людей? Или хулу на власть ?! Мммм?

- Как можно?! – Возмутился Гот. – Этаким гадством отродясь не баловался! Статьи заказные я писал, да повести. Всё детективы, больше, да мистику...

- Конъюнктурщина, одним словом. - Подытожил незнакомец.

- Ну да! Жулики, воры, бесы. Всё, как всегда.

- А бабы?

- Ооо, этих вдосталь!

- Да уж, не сомневаюсь! - Ухмыльнулся незнакомец. - Ну, а главный труд про что? Тот самый, который порезали.

- Так сразу, в двух словах и не расскажешь. – Нахмурился литератор. – Обо всём понемногу.

- А ты начни с сути.

- Ну-у-у-у, основная мысль о Созидателе. Творце. Кому мы поклоняемся? Для чего? И вообще, нужно ли это? И не есть ли Он, этот самый Творец, - вселенское зло?

- Круто! – Глаза собеседника резко сузились, полыхнув, как на миг почудилось литератору, адовым пламенем. – Рукопись обозначь.

- Так нет её! Я же вам сказал, ветер всё измочалил, и прочь уволок.

- Измочалил, значит? – Буркала собеседника, вновь сменили цвет, обратившись парой застывших льдинок. – Складно поёшь. Да только мимо всё. Учти приятель, рукописи, ежели конечно они стоящие рукописи, а не продукт творчества свихнувшегося борзописца, не рвутся, не мочалятся, не горят и даже не тонут! Уразумел?

- Угу. – Скромно вздохнул писатель. – Только, где ж её взя……. А впрочем! – Иван Данилович сунулся в карман собственного плаща. – Вот! Всё что осталось. – На стол легла сложенная вчетверо бумажка.

- Чего это? – Проявил некоторое любопытство незнакомец, брезгливо рассматривая неприглядный на вид лист. – «Специалист по устранению. Как традиционного, экзотического, так и суицидального характера» Эге! А ты братец, непрост.

- Что?

Убивец! - Глаза непонятного типа смотрели строго, но как показалось литератору, слегка насмешливо.

- Да не моё это! - Заволновался литератор. - Психа из местной пивнушки.

- Психа? Без штанов, но в шляпе который?

- Наверное. Хотя штаны вроде, были.

- Повезло значит! Корхиц это, местный неадекват.

- Корхиц?

- Ага. Специалист по отсеву. - Собеседник напрягся. - Так что, по рукописи?

- С обратной стороны нужно......

- "Пастырь из Архарита" - Цензор непонимающе вскинул бровь.

- Повесть так называется. - Поспешно пояснил литератор, заметив лёгкую тень в глазах собеседника.

- Принято!- Встряхнув листок, странный тип углубился в чтение……

****************

«Мир умирал. Один, из бессчетного множества таких же, ничем неприметных миров, рождённых в бескрайних просторах вселенной. Отгремели, отголосили страшные войны, бездушным огнём вспахав плоть земли. И как явь, вымерло всё, обернувшись серым, бесчувственным пеплом. Всё то, что когда-то радовалось, мыслило, ползало, летало, да просто жило, отдавая частичку себя природе. Тем же, кому посчастливилось выжить в горниле безумных страстей, больны радиацией, утратив навыки воспроизводства.

Но шло время. И клетки новой, доселе неведомой жизни, едва проклюнувшись на изъеденной атомом почве, уже делали первые положительные ростки. Но пройдут годы, сотни лет, тысячи, прежде чем, погубленная ядом планета способна будет хоть в малом, дать новой ветви живого, ничтожный шанс на вторую жизнь……»

- Н-ну как? – Тревожно вздохнул Гот, едва подметив, как собеседник оторвал хмурый взгляд от бумаги.

Ответа не было. Зато непонятный мужик, пихнув руку под стол, выудил оттуда изрядных размеров телефонный аппарат. Стильная вещица! Иван Данилович подобный, в издательских мастерских наблюдал, да ещё в кабинете собственного начальника.

Наигравшись вволю диском мембраны, незнакомец приготовился слушать.

- Диспетчер.

- Барышня, соедини-ка меня с городским архивом…. Архив? Это Бразговей говорит... Бразговей! Сегодня рукопись от,…. – мужчина, нервозно скривив мину, выразительно щёлкнул пальцем.

- Гот Иван Данилович! – Услужливо подсказал, ничего не понимающий литератор.

- От Гота И.Д. поступала? А? Что, значит, нет?! Посмотрите ещё раз! – Барабанная дробь по крышке стола.

- ?????....!!!!

- Нашлась, значится?! Хорошо-о-о-о! Ко мне её шлите, срочно.

- ?????

- В секретном архиве? Нет доступа?! Чего-о-о-о!! Да я сейчас ваш архив, вместе с доступом, в пыль сотру!! Ты меня знаешь. Чт-о-о!! Архивариуса суда, живо!!!